Эхо вторжения

Пётр Моршанцев

ЭХО ВТОРЖЕНИЯ

Фантастический роман

ОТ АВТОРА

В черновом варианте произведение было написано еще летом 1983 года и по объему оно казалось небольшим. Идея написания пришла в голову как-то сама со-бой: поставить среднестатистического, простого "советского человека" в фантасти-ческие условия и представить, предугадать его действия в этих условиях. Причем, чтобы он действовал не так, как предписывалось идеологическим воспитанием, а исходя из основанных на его житейском понимании моральных принципов. Для этого, не скрою, и это понятно, попытался для начала представить в этих условиях самого себя. А потом как-то пошло-поехало и в течение каких-то полутора месяцев, не очень то и интенсивных занятий в свободное от основной работы время, я это произведение и соорудил. Причем, по сути, совсем не для того, чтобы издавать его, а в основном для прочтения друзьями. Ибо в те времена, для того, чтобы что-либо издать, даже мелкий рассказик, нужно было или состоять в Союзе писателей СССР, а для того чтобы вступить в этот союз, нужно было иметь публикации, так что "куда не кинь — везде клин".

После прочтения набросков повести парой приятелей, рукопись благополучно пролежала в письменном столе до 1985 года, а после Чернобыльской катастрофы, я так и вовсе подумал, что мое произведение никогда не увидит света, и попросту решил про него забыть. Уж больно описание пустынного города ассоциировалось с покинутой после аварии, Припятью. И даже если бы я, вздумал предъявить рукопись в каком-либо издательстве, скорее всего, услышал бы упреки в плагиате, несмотря на любые уверения, что написано-то это все было еще за три года до катастрофы. По этим же причинам не брался я за окончательное оформление и позже. И уже даже в наши дни, когда можно издать все что угодно за свои средства, о публикации я не мечтал. Не мечтал, пока в рукописи это, так сказать, произведение, не прочла одна из знакомых, которая, застыдив в скромности, подвигла на продолжение.

Новый импульс к продолжению дала та неразбериха, порожденная развернувшимися в стране процессами, по сущности своей, демократией которые даже с натяжкой, назвать было бы не совсем этично. Захотелось представить хотя бы подобие общества, которое в какой-то мере отвечало бы идеалам менталитета страны и тем же, но действительным понятиям демократии, не с ее дикой анархией, а насколько возможно упорядоченными процессами. Такое общество, которое с неким налетом романтики, мне представилось.

И вот тогда родилось "ЭХО ВТОРЖЕНИЯ", название которого я применил при названии всего романа, а также эпилог, который, думаю, можно назвать прологом для дальнейшего развития фантазии уже у читателя.

Теперь, более чем, через десять лет после начала написания роман закончен. Хотя в процессе доработки возникли еще кое-какие идеи, которые наметили про-должение, но боюсь, как бы на это не понадобился еще один десяток лет.

Произведение, я даже не собираюсь отрицать, имеет явный и личностный налет утопизма, но кому не хотелось бы, помечтать об общественном устройстве планеты, способном не столько противостоять "злобным пришельцам", сколько обеспечивающем распространение человеческой цивилизации по просторам Вселенной. И такая утопия, по своей реалистичности, не кажется мне сильно отличающейся от мифического коммунизма.

КНИГА ПЕРВАЯ

ВТОРЖЕНИЕ

1

Голова объявила протест

Против изнасилования

"Историей КПСС"

И. Тальков

Рано утром вернувшись из столицы и приняв для снятия усталости душ, Вероника Сенявина созвонилась с тетей и сообщила ей о своем приезде. Тетю Елену Вероника практически считала матерью, так как в восемь лет лишилась родителей, и та воспитывала ее до настоящего времени. И только с год, как Вероника переселилась от нее в квартиру родителей, до того пустовавшую, и теперь они общались весьма редко. Теперь она проживала одна, что являлось "голубой мечтой" многих ее сверстников и сверстниц.

После душа она почувствовала себя несколько бодрее, но путешествие в плацкартном вагоне не очень-то располагает к крепкому сну, и она решила немного отдохнуть. Плотно позавтракав, она нагишом нырнула под одеяло и с легкостью на душе постаралась забыться сном. До начала занятий в столичном университете оставалось еще целые две недели, и теперь она с чистой совестью могла посвятить это время отдыху и развлечениям.

До вчерашнего дня настроение ее было не таким радужным. От последней сессии за нею тянулся "хвост" вовремя не сданного экзамена по истории компартии, который с неимоверными для себя усилиями ей, наконец, удалось "столкнуть".

При всем притом, что Веронику нельзя было назвать неспособной к изучению наук, именно эта дисциплина давалась ей с большой натугой. Просто она никак не могла понять смысла, зачем почти дословно и нудно необходимо заучивать формулировки повесток дня одного за другим съездов партии, да еще досконально помнить даты их проведения. По ее мнению суть этих формулировок, особенно где-то пяти последних съездов, практически ничем не отличались один от другого, разнились только хитросплетением фраз, отражающих одно и то же содержание.

Пионерско-комсомольским романтизмом, вроде "Взвейтесь кострами синие ночи... и Орленок, орленок, взлети выше солнца"... она уже переболела в школе, отдав им дань в совсем юные годы. И все равно она никак не могла понять, зачем ей, хотя комсомолке еще со школы, нужно забивать голову идеологией. В то время, когда имеется много других, не в пример более интересных научных дисциплин, вроде той же географии, биологии и генетики, все еще называющейся просто селекцией, которые она с энтузиазмом постигала и имела по ним отличные оценки. То же относилось и к другим изучаемым на курсе предметам, и только этот идеологический, стал для нее камнем преткновения. Можно было только завидовать некоторым ее сокурсникам, которые по остальным предметам имели троечки с натяжкой, но вот на экзаменах по истории компартии могли часами рассказывать о партийных дискуссиях, правых и левых уклонах, сыпать историческими датами тех или иных конференций. Но даже эти речи, довольно сносно адаптированные к упрощенному восприятию, никак не могли найти отклик в ее сознании. Ну не могла она себя убедить в том, для чего ей, будущему специалисту по генетике, может помочь история возникновения партии большевиков, и о чем первые ее члены совещались где-то там за границами Российской Империи, как бы эту империю разрушить. Если выразиться упрощенно, не принимала ее душа этой науки.

Когда за разъяснениями она обращалась к мужу тети, которого она, впрочем, очень уважала и считала отцом, тот несколько иронично улыбался и говорил: "Ком-мунистическая партия — идеологическая основа нашего государства, управляющая система, практически само государство. По этой причине все претендующие на высшее образование обязаны изучать ее историю, ибо каждый потом, теоретически, может стать руководителем если не государства, то одной из многих его структур. Таким образом, народ должен помнить и чтить, что именно под руководством коммунистической партии, в то время партии большевиков, народ избавился от тирании царизма, и строит теперь первое в мире коммунистическое государство. Другими словами, идеологическое воспитание подрастающего поколения должно обеспечить преемственность и дальнейшее поступательное движение к победе социализма во всем мире и построение коммунизма конкретно в нашей великой стране, воспитание патриотизма, стремление о процветании своей Родины". — Так в еще более упрощенной форме отец постарался разъяснить ее сомнения. — Если ты хотя бы в таких выражениях построишь свой ответ, думаю оценка, пусть и не отличная, тебе обеспечена!

Вероника, выслушав это разъяснение, сказала, что она и без знания истории компартии любит свою Родину и собирается в будущем трудиться для ее процветания. И считает, что роль партии в настоящем времени несколько завышенной. Если во времена революций это было оправдано, то сейчас такое внимание становится слишком навязчивым и перерастая в обычную ритуальность, причем возможно даже тормозя, таким образом, так называемое, неумолимое поступательное движение. Партийная идеология переродилась, можно сказать, в религию, а ЦК — в высший орган с Верховным жрецом, и тогда госу-дарство наше является клерикальным. И в то же время один из лозунгов правящей партии: "Религия — опиум для народа!" — опровергает саму идеологию коммунистической партии! — Выпалила Вероника.

— Ну вот! А говоришь, ни в чем не разбираешься, и понять не можешь! — Усмехнулся отец. — Только эти вот все свои выводы оставь при себе, и нигде и ни с кем такими откровениями я тебя настоятельно прошу не делиться! Экая у меня дочка свободомыслящая! — Она не знала, что у него есть основания ее предупреждать, как ни у кого другого. Отец ее служил в комитете государственной безопасности и привык, если и думать по-своему, то в то же время поступать так, как ему велят. И ему, как никому из простых граждан было известно намного больше о том, как это свободомыслие наказывается. Вот, например не прошло еще девяти лет, как замполит легкого крейсера "Сторожевой", капитан третьего ранга Саблин В.М. поднял на своем корабле мятеж, по примеру революционного броненосца "Потемкин", начала века, обвиняя руководство страны в том, что оно переродилось, отступив от первоначально-декларируемых ценностей и целей, погрязло в политическом болоте. И за этот мятеж Саблин был быстренько расстрелян.

Вероника понимала, что отец знает, о чем говорит и, всегда его советам внимала. Все эти воспоминания о перипетиях с пересдачей экзаменов чуть не испортили ей настроение. Но потом она отбросила неприятные мысли. Сегодня она свободна. Вместе с теткой-матерью она собиралась в кои то веки посетить театр. Она уже не помнила, когда последний раз видела новые спектакли, да и с матерью не виделась почти полгода. Что значат редкие письма, да и не более частые звонки из Столицы. И хотя Вероника считала себя уже вполне самостоятельным человеком, но семейного тепла ей несколько не хватало. Нет, когда они проживали вместе, Веронике было не на что пожаловаться, вниманием она обделена не была. И тетка, и ее муж всерьез считали ее своей дочерью, и отношение их к ней было соответственным. Просто она, возжелав жить самостоятельно, теперь сама понимала, что хотя и поступила правильно, но в то же, время слегка поторопилась. Ей как раз сейчас и не хватало этого семейного общения. Поэтому она и решила в первый свободный вечер увидеться с матерью, а не с кем-либо из подруг. Жаль, что папа — Михаил Ефремович не сможет составить им компанию. Как назло, он сейчас находился в Столице в командировке, и Вероника сожалела, что они с ним разминулись, ибо уехал он по-завчера, всю пятницу решал свои дела, а увидеться с нею собирался как раз сего-дня. А сегодня она уже дома. Раздумывая об этом, Вероника незаметно для себя погрузилась в сон.

Сон ей приснился почти с эротическим уклоном, свойственный ее девятнадцатилетнему возрасту. Многие ее подруги уже успели выскочить замуж, а кое-кто из них уже и развестись. Во сне она гуляла по вечернему, чуть пустынному городу в районе набережной реки. Темнели кроны деревьев близстоящей парковой рощи. Спутником ее на прогулке выступал какой-то симпатичный парень. Парень, которого ей нарисовало воображение, в настоящем которого просто не было, а во сне вот был, и полностью соответствовал ее придуманному идеалу. Вечер стоял теплый, в небе перемигиваясь, мерцали звезды, от реки, словно наяву, тянуло приятной свежестью. Парень галантно обнимал ее за талию и они, ступая в ногу, не торопясь, продвигались вдоль берега, временами, когда никого поблизости не было, останавливались, чтобы поцеловаться. Идиллия, да и только. Ей хотелось, что бы этот сон был подлиннее, и как можно дольше не оканчивался.

Но идиллия эта была неожиданно нарушена. Парочка гуляющих молодых лю-дей, как это бывает только во сне, оказались вдруг в чистом поле. Невдалеке темнел сосновый лес. Под ногами щетинилась стерня, оставшаяся от скошенной пшеницы. Издалека послышался басовитый свистящий гул приближающихся самолетов.

В небе сначала появились яркие бортовые огни летательных аппаратов, и затем из-за откуда-то взявшихся свинцовых туч выплыли сами самолеты, если так их можно было назвать. Носовые яйцеобразные, тонированные до черноты поляризованные блистеры кабин продолжались вытянутыми фюзеляжами, которые венчали странные хвостовые оперения со спаренными турбореактивными двигателями. Широкие короткие крылья несли в себе вертикально-расположенные турбины, занимающие почти всю площадь крыльев. Летательных аппаратов такой конструкции Вероника никогда не видела даже на картинках. Вдобавок ко всему, каких-либо опознавательных знаков принадлежности к какому-нибудь государству или ведомству, на них тоже заметно не было. В какой-то мере, они чем-то напоминали описание автожиров — гибридов самолета и вертолета, о которых Вероника как-то читала в журнале "Техника молодежи".

Звено этих летательных аппаратов приближалось со стороны леса. Впереди параллельно друг другу в четком строю летели два аппарата. Еще один был замыкающим. С их появлением на парочку молодых людей повеяло необъяснимой волной непонятной угрозы. Чем эта угроза оказалась вызвана, было не ясно, как не была ясна и ее природа.

От пары передних самолетов вдруг вниз протянулись вертикальные столбы ярко вспыхнувшего света мощных устройств, чем-то напоминающих прожекторы, но явно ими не являющихся, ибо диаметры этих столбов света, развернувшихся в конусы, в нижнем сечении оказались где-то метров в пять-семь. Световые конусы заскользили по поверхности земли, словно чего-то или кого-то выискивая. Веронике вспомнились рассказы о забаве некоторых нуворишей номенклатурного толка, обожающих развлекаться охотой на зайцев, в поле, при свете фар. Заяц, попавший в лучи света продолжает бежать вдоль него, не догадываясь и не пытаясь отпрыгнуть в сторону. А в это время захлебывающиеся от восторга "охотники" с машин в упоении стреляют по беззащитной мишени.

Сейчас Вероника отчего-то ощутила себя в роли такого вот зайца, только, слава богу, не попавшего еще в лучи прожектора. Уж больно ярка была ассоциация с такой бесчеловечной охотой. Разумным в такой ситуации было бы постараться скрыться среди деревьев, но дальний лес находился как раз в той стороне, откуда и приближалась непонятная опасность.

Эту опасность, видимо, осознал и ее кавалер. Взявшись за руки, они побежали, побежали по жесткой стерне в легких, прогулочных туфельках. Побежали в сторону от предполагаемого курса летательных аппаратов. Но те, словно разгадав замыслы бегущих, совершили крутой разворот и устремились следом, басовито подвывая. Вероника почти физически ощутила, как светящийся конус от прожектора нащупал ее, от необъяснимого страха она закричала и... проснулась.

Обнаженная она лежала на сбившихся простынях, а на прикроватной тумбочке ехидным басовитым гудением заливался звонок телефона. Мысленно выругавшись на этот импортный аппарат, квакающий вместо привычного треньканья, Вероника сняла трубку. Звонила тетя-мама Елена. С тревогой в голосе она просила поскорее включить радио. Передавалось важное сообщение. Вероника посмотрела на часы. Было ровно половина девятого вечера. Она чуть не проспала похода в театр. Но осуществить это мероприятие сегодня, видно было не суждено. По радио сообщили, что в городе внезапно разразилась непонятная эпидемия и всех жителей, с целью избежания инфицирования, просили не покидать своих квартир.

Еще не вполне оправившись от жуткого сна, Вероника в понятном остолбе-нении слушала странное сообщение. Словно, как говорится, "сон в руку". "Не по этому ли он мне приснился? — Подумала Вероника. — И что ожидать в дальнейшем? Похоже, только этим неприятности не закончатся!"

2

Страх — это предчувствие зла.

Диоген Лаэртский

Николай Мордовцев возвращался из командировки. Вагон слегка покачивало из стороны в сторону. Ощущался стук колес на стыках рельсов. Некоторая апатия от усталости и постепенно поднимающееся настроение от приближения к дому, смешались в сознании, создавая своеобразный гибрид нервозности и грусти.

Родной город приближался. Николай заканчивал чтение книги, которую захватил с собой ради развлечения. Книга была, как говорится, так себе, и он часто отвлекался, посматривая в окно, за которым сквозь ночные сумерки забрезжил знакомый пейзаж — поезд замедлил ход, подкатывая к станции. Состав несколько раз дернулся с приглушенным скрежетом и остановился.

Подхватив свой чемоданчик, Мордовцев выскочил на платформу. Зашипели тормоза, пробасил гудок, поезд чуть дернулся и, постепенно набирая скорость, от-правился. Николай осмотрелся, с удивлением заметив, что на платформе кроме него никого нет. По всей видимости, он оказался единственным пассажиром, со-шедшим с этого экспресса. Но не это удивило его. Он уже не раз приезжал из ко-мандировок в подобное время суток и всегда, уже на платформе, его встречала привычная сутолока: узлы, чемоданы, чемоданчики, снующие туда-сюда люди.

На сей раз, платформа оказалась пуста. Совершенно пуста, если не считать двух расплывчатых фигурок вдалеке, у входа в здание вокзала. Это вызвало у него удивление. После обычного явления — обилия приезжающих и отъезжающих, а также шума, производимого ими, его удивила тишина: почти мертвая тишина, воцарившаяся после отхода поезда. Не было слышно шума двигателей локомотивов, гудков маневренных тепловозов, снующих по путям и формирующих товарные составы. Не слышно было стука и лязга в локомотивном депо, где обычно круглые сутки кипела работа. Там не светилось ни одного окна. Тишина была полной и интуитивно настораживала.

Вдобавок ко всему, подул легкий предутренний ветерок, неожиданно прони-завший холодной дрожью. Сам ветер не был холоден, видимо на нервы подействовала необычность обстановки. Николай постоял немного, стараясь привыкнуть к этой необычности и решив закурить, полез в карман за сигаретой. Шелест целлофановой обертки показался оглушительным. Он невольно вздрогнул. Щелкнул зажигалкой — те же ощущения: чувства обострились, и он вздрагивал от каждого шороха.

Возможно, сказывалась усталость от командировки, но все же не до такой степени, чтобы пугаться шороха своих шагов и скрипа ботинок. Затягиваясь сигаретой, Николай втайне надеялся, что на платформе кто-нибудь появится, развеет необъяснимое, слегка жутковатое впечатление от пустынности вокзала, так как единственным признаком жизни были освещенные окна залов ожидания и две неясные темные фигурки у дверей.

Захотелось поскорее оказаться среди людей, с их заботами и беготней, в атмосфере спешки, движения, сутолоки, стряхнуть с себя ощущение безжизненности, и он, зябко поежившись, быстрым шагом направился к дверям. Жадно устремив взор на одинокие фигуры, и подходя к ним, он вдруг невольно замедлил шаг, отчетливее разглядев их, и совсем застыл на месте, когда понял, что они собой представляют.

У дверей стояли военные, облаченные в защитные прорезиненные комби-незоны и противогазы, глазницы которых зловеще поблескивали. Руки в резиновых перчатках сжимали вороненые новые, словно со склада, автоматы с укороченными стволами и без прикладов.

Словно колючая электрическая змейка пробежала по позвоночнику, и Ни-колая пробил холодный пот. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это. Странные, тревожные, страшнее одна другой, мысли проносились в голове: "Неужто война?.. Или авария?.. Утечка газа?.. И если газ, то почему я его не ощущаю?.." — Он не знал, какое из предположений брать за основу.

С трудом поборов оцепенение, он продолжил путь. Одна из фигур шевельну-лась, клацнул затвор, и черный зрачок автомата уверенно заглянул в его испуганные глаза.

Мордовцев похолодел и, словно споткнулся о невидимую стену. "Что это означает? Почему я не могу войти в здание вокзала?" — Он замер остановившись, без какой-либо команды. И видимо делал правильно: потому, что постовой, отвел автомат и вновь застыл в прежней позе.

"Что делать мне? — Думал Николай. — Так вот и стоять?"

Через некоторое время сомнения разъяснились. В дверях показался еще один военный, так же в полном защитном одеянии. Красноречивым жестом он потребо-вал документы. Именно так Николай понял его жестикуляцию. И, все еще находясь под впечатлением какой-то нереальности происходящего, протянул ему паспорт и командировочное удостоверение. Внимательно просмотрев паспорт, сверив фотографию с личностью и только мельком взглянув на командировочное удостоверение, военный их вернул. Жестом приказал следовать за собой. Мордовцев чуть удивился оттого, что они не вошли в двери, перед которыми стояли, а направились в обход основного здания вокзала. Обогнув угол, они приблизились к дверям линейного пункта милиции. Здесь также стоял часовой в полном противохимическом облачении. Он, однако, посторонился и пропустил их внутрь.

Они оказались в дежурной части. За пультом с телефонами, где обычно сидел знакомый Николаю лейтенант милиции Миша Яковлев, на сей раз, восседал стар-ший лейтенант в полевой форме внутренних войск. Он выглядел чрезвычайно занятым, так как что-то слушал по телефону и беспрестанно отвечал: "Без изменений!"

Маленькое помещение было пустынным, если не считать одинокой помятой личности лысоватого мужчины в не совсем свежем костюме и штиблетах на босу ногу, сидя дремавшего на дальнем конце длинной скамейки. Воздух был спертым, возможно оттого, что окна и даже форточки были закрыты, а под потолком витали густые клубы табачного дыма.

Сопровождавший Мордовцева военный стянул с лица маску противогаза, вы-тряхнул из нее влагу, расстегнул верхние букли противохимического костюма, обнажив краповые петлицы формы внутренних войск. Четким голосом он доложил офицеру о том, что доставил единственного пассажира последнего проходившего поезда, после чего скрылся за боковой дверью.

Офицер отсутствующим взглядом посмотрел на Николая, затем, словно очнувшись, моргнул и жестом предложил присесть. Некоторое время он был углублен в свои бумаги, после чего вновь обратил на него внимание, спросив документы. Он рассматривал их намного внимательнее, чем сержант, доставивший его сюда, особое внимание, уделив штампу прописки.

— М-м-да! — Буркнул он, возвращая документы. — Не совсем вовремя вы приехали! Лучше бы вы задержались в своей командировке!.. — Сказал он и на минуту замолчал, как бы раздумывая, что еще сообщить. — Ваш поезд был последним из тех, что проследовали через станцию после закрытия города.

Эта странная новость лишила Николая дара речи, которой он и так не пользовался уже с того момента, как распрощался с проводницей в вагоне. Но спустя несколько минут, ошеломление, вызванное гробовой тишиной на перроне и неожиданным известием о закрытии города, постепенно начало проходить, и он задал вполне естественные в данной ситуации вопросы:

— Что же все-таки здесь происходит? Почему закрыт город? Почему вместо милиции здесь вы?.. Все это в высшей степени странно и непонятно!

Старший лейтенант улыбнулся какой-то усталой, вымученной улыбкой.

— На все ваши вопросы я пока не могу дать ответов. Поверьте, я знаю не намного более вас. Не могу сказать вам ничего определенного, кроме того, что в городе вспыхнула неизвестная эпидемия, угрожающая жизни людей. На улицах появляться не рекомендуется, да теперь уже и запрещено, так как достаточно пятнадцати-двадцати минут пребывания вне зданий для того, чтобы человек лишился жизни. Отчего это происходит, пока непонятно. Поэтому власти запретили жителям покидать квартиры. Сейчас принимаются меры для доставки людей, которые по каким-либо причинам оказались вне дома, по местам проживания. Позже будут приняты меры для обеспечения их всем необходимым для жизни.

— Но я только что с улицы и ничего со мной не произошло! — Слегка удивился Мордовцев.

— Вы находились там семь минут. Именно столько времени прошло после при-бытия поезда до того момента, как вас привели сюда! Так что запомните все, что вам сказано. Сейчас я вас зарегистрирую, и вы пойдете в зал ожидания. Очень жаль, что народу там достаточно много. Специализированные автобусы уже начали развозить людей по домам, а иногородних по гостиницам. На это уходит много времени, так как приходится доставлять жителей почти к подъездам, а автобусов не хватает. — С этими словами он протянул Николаю желтый картонный талон и сказал:

— Это ваш пропуск и одновременно билет на автобус. Идите в зал ожидания. По прибытии домой, слушайте радио — по нему будут передавать необходимые инструкции.

Снова появился сержант, только уже без противохимического костюма и предложил следовать за ним. Объятый смесью страха и недоумения, впечатлением какой-то пугающей ненормальности, на ватных ногах и почти автоматически, Николай вышел вслед за сержантом и оказался в зале ожидания вокзала. Зал был переполнен, слышался гул голосов, доносившийся, словно сквозь вату — он еще не совсем пришел в себя.

Сначала Николай стоял в растерянности, не зная, куда ему идти, но постепенно к нему стало возвращаться чувство уверенности, тем более что в нем явственно начала пробиваться тревога о близких людях — жене и сыне. Он с опасением думал, дома ли они. Будет несправедливым считать, что он не думал о них ранее, просто только сейчас до него в полной мере дошла серьезность положения в городе. После этого он начал действовать уже осмысленно. Он искал телефон, чтобы позвонить домой. Служебные дела, по которым ездил в командировку, почти совсем забылись.

У телефона-автомата была длинная очередь. Николай простоял не менее часа и порядком поволновался, пока, наконец, смог позвонить. Номер был свободен, но трубку никто не поднимал и он чуть не пришел в отчаяние, когда телефон отключился, и в трубке возникла уже во второй раз испугавшая его тишина.

С холодной испариной на лбу, он вышел из телефонной будки и хотел напра-виться к другой, когда заметил, что такая же история произошла не только с его телефоном. Это отчасти успокоило, хотя предположения относительно судьбы семьи возникали в голове одно страшнее другого. Он успокаивал себя лишь тем, что жена не успела подойти к телефону, ведь было около пяти часов утра, но и это было лишь самоуспокоением, причем ничем необоснованным. Она прекрасно была осведомлена, что Николай должен приехать сегодня, да и вряд ли ее сон мог быть крепким в связи с новыми обстоятельствами. Так что он никак не мог найти себе места и потому начал потихоньку пробираться к выходу из вокзала — туда, где производилась посадка на спецавтобусы. Неизвестно, на что он надеялся, когда пошел туда, потому, как оказался последним из прибывших пассажиров, то соответственно и очередь на автобус согласно талону, была последней.

И все же ему повезло. Машинально Николай пристроился к какому-то длинному людскому потоку, который куда-то двигался, а куда, ему занятому своими мыслями было безразлично, важно то, что он двигался. Стоять на месте он не мог и не хотел. И даже почти не удивился, когда вместе с людьми вышел к выходу из вокзала, перед дверями которого желтел автобус с наглухо закрытыми и, возможно загерметизированными окнами. И по счастливой случайности, автобус направлялся в район, где находился его дом.

В автобусе находились два милиционера с противогазовыми сумками через плечо — они и осуществляли пропуск в это специфическое транспортное средство, отбирая талоны. Когда автобус наполнился, Мордовцев оказался притиснутым к водительской кабине и имел возможность наблюдать путь, по которому им предстояло ехать. Уже светлело, хотя погода обещала быть пасмурной, вокруг автобуса витал довольно густой туман, который, однако, не мог сильно затруднить движение транспорта.

Дверцы с шипением затворились, с гулким тарахтением взревел двигатель и, они тронулись. Николай присмотрелся к водителю. Молодой парень с очень бледным лицом — на него видимо действовала обстановка, суматоха и тревога, навеваемая странными и оттого страшными событиями.

Водителю, возможно, хотелось как можно скорее закончить эти рейсы по раз-возке пассажиров, и он старался гнать побыстрее, но автобус был переполнен, шел с натугой и, казалось, полз как черепаха. А чуть позже Николай увидел такие жуткие и непривычные картины, что у него на голове начинали шевелиться волосы и, он уже не удивлялся бледности молодого водителя.

То здесь, то там, на тротуарах и проезжей части улиц лежали тела людей. Лежали там, где их настигла смерть. Их уже убирали: иногда навстречу автобусу, а также и обгоняя его, проносились микроавтобусы с красным крестом на дверцах, медики в белых защитных комбинезонах и противогазах, военные в химзащите — подбирали трупы, стараясь в первую очередь очистить проезжую часть и складывали в сопровождающие их крытые грузовики, когда те переполнялись, то и просто на обочинах. Но трупов было много, они часто попадались на пути и, тогда водитель лихорадочно крутил баранку, стараясь подальше объехать эти темные пятна-фигуры, навевающие ужас. Николаю было страшно вглядываться в эти силуэты, хотя это и было невозможно на таком расстоянии, тревожась узнать в них кого-нибудь из близких или знакомых ему людей.

Наконец автобус миновал мост, который вел в его район, до дома оставалось совсем немного — всего 3-5 минут ходу, и Николай попросил его выпустить. Автобус остановился, он с трудом протиснулся к выходу, дверцы которого закрылись в ту же секунду, лишь только Мордовцев оказался на улице. Автобус тут же отъехал и через мгновенье Николай остался один. И вновь его поразила тишина. На него словно напал столбняк — он стоял, не имея сил двинуться с места, хотя четко сознавал, что рискует через некоторое время превратиться в труп. Тишина давила на мозг и ничто ее не нарушало. Исчезли куда-то даже ранее проносившиеся по улицам машины скорой помощи. Тишина давила, такая тишина — не поддающаяся описанию. В такой тишине ощущаешь себя хуже, чем в пустыне. С какой радостью он услышал бы сейчас лай собаки или мяуканье кошки. Но ни того, ни другого — пугающая мертвая тишина. Лист газеты, подхваченный ветром, прогромыхал, словно лист жести и тем самым вывел его из оцепенения. Почти бегом он пересек двор и оказался в своем подъезде. На счастье ему не попалось на глаза ни одного трупа. То ли здесь их не было, то ли их убрали соответствующие службы. В подъезде он слегка перевел дыхание и в нетерпении взбежал на свой этаж, на бегу доставая ключи от квартиры. Никто из соседей ему навстречу тоже не попался — по всей видимости, запрет на необходимо-принудительное затворничество для жителей действовал неукоснительно. Он по-звонил и нетерпеливо начал вставлять ключ в замочную скважину. На звонок не последовало какой-либо реакции, за дверью была тишина. Тем временем замок сухо щелкнул, дверь открылась и вот Николай на пороге своего дома. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. Захлопнув за собой дверь, он заглянул в одну комнату, другую, на кухню, ванную — никого...

От нахлынувшей слабости ноги подкосились и он, не раздеваясь, стал опускаться на пол. Голова пошла кругом и в глазах помутилось. По-видимому, мозг, спасая от сумасшествия, выключил его сознание.

Приходил в себя Николай медленно и мучительно. В висках гулко пульси-ровала кровь, затылок саднило болью, как после чрезмерного возлияния. Тяжело разлепив веки, он увидел затененный, покрытый мелкими трещинами потолок. В руках и ногах ощущалась свинцовая тяжесть, мешавшая пошевелиться. Но постепенно кровообращение восстанавливалось, восстанавливались силы. Восстанавливалась и четкость мысли. Мордовцев начал замечать детали, которые впопыхах не заметил, ворвавшись в квартиру. А не заметить было трудно: обои на стенах коридора были совершенно ему незнакомы. Не могло их здесь быть — не клеил он такие никогда. Первой мыслью, которая пыталась объяснить это несоответствие, была та, что он попал в чужую квартиру. Но когда привстал и заглянул в кухню, то увидел свой старинный кухонный шкаф, покрытый позолоченными позументами, и который помнил с детства. Незнакомыми в кухне были только стол и четыре табуретки. Такой мебели у него раньше не было. Уж это он помнил точно. Николай поднялся, и прежде чем искать объяснение этим странностям, решил осмотреть внимательно уже всю квартиру.

В спальне все было почти так же, как и перед отъездом в командировку. Только их с женой семейная кровать была по-холостяцки узкой и отсутствовала детская кровать сына. Обои здесь были привычными. Опасаясь скоропалительных предположений, он прошел в зал-гостинную. Вот здесь было все непривычным, хотя Николай не сказал бы, что комната была обставлена не в его вкусе. Напротив, все здесь было именно так, как если бы он один обставлял эту комнату. Совершенно отсутствовало какое-либо влияние жены. Подойдя к книжному шкафу, он бегло осмотрел корешки книг. Большинство из них были знакомы, и только двух-трех собраний сочинений у него не могло быть, оттого, что в свое время не смог их добыть.

Не разуваясь и не раздеваясь, Николай присел на диван, закурил и, найдя пепельницу, бросил в нее спичку. Затянувшись сигаретой и выпустив клуб дыма, он попытался осмыслить положение. Обморок помог, сняв излишнее волнение, и он теперь мог думать уже более трезво.

"Ушла жена? Но тогда зачем ей понадобилось клеить другие обои в коридоре, покупать другую мебель на кухню, менять кровать в спальне.... Откуда у нее такие деньги и вообще..., в чем причина этого ухода?" — Это в его голове не укладывалось. Да и проделать все это она так быстро не могла. Ведь в командировке он был всего три дня. — "Переклеить обои, поставить новые книги, да и вообще все оборудовать в моем вкусе... Странно!.."— Как он не думал — никакого разумного объяснения не находил. — "А тут еще эта непонятная "эпидемия". Впрочем, с "эпидемии" и начались все эти странные события".

Затушив сигарету в пепельнице, Мордовцев отправился на кухню, только сейчас вспомнив, что со вчерашнего дня ничего не ел, а за окном уже темнело. "Долгонько же пробыл без сознания! — Непроизвольно подумалось ему. — Удивительно, что не захотелось чего-нибудь перекусить еще раньше, наверное, перенервничал больше чем надо, оттого и о еде позабылось". Получалось, что он голодал уже почти сутки. В чайнике вода была и, не зная пока, можно ли пользоваться водопроводом, он поставил его на огонь, не добавляя, свежей. Пока чайник подогревался, Николай пошарил в холодильнике. В нем также были продукты, которые он в него не клал, хотя купил бы их, если бы ему попались. Добавив этот факт к тем, что у него уже скопились, Николай отправился включить радио, ибо вспомнил напутствие старшего лейтенанта внутренних войск на вокзале. Нужно было послушать последние новости. В этот момент зазвонил телефон. Противная слабость разлилась в коленях, и он прислонился к косяку двери — "Что сулит мне этот телефонный звонок?.. И ведь телефон не работал утром!"

Телефон звонил, а Николай не мог сдвинуться с места. С трудом, сбросив оце-пенение, он нетвердым шагом подошел к телефону и снял трубку.

— Слушай! Еще нет и девяти, а ты уже дрыхнешь!.. Ты когда вернулся? — Раз-дался из трубки голос Владимира. Николай немного успокоился, ибо хоть этого человека знал, и теперь мог что-либо выяснить вразумительное. С Владимиром он был знаком лет с двенадцати, сейчас тот служил в милиции участковым где-то в пригороде.

— Утром! — ответил Николай.

— Как ты пробрался, ведь в полночь закрыли город? — Удивился Владимир.

— Я проскочил последним поездом. Слушай, ты случайно не знаешь, где мои?..

— Кто твои?.. Я тебя не понимаю!

— Как кто? Жена с сыном!.. — Теперь уже настала очередь удивляться Нико-лаю.

— Какая еще жена, да еще и с сыном? Ты, что умом повредился на почве "эпи-демии"?.. Или успел жениться за эти три дня, да еще и обзавестись ребенком?.. Ты меня удивляешь! Хотя бывает. Отдыхай, позвоню утром. Есть серьезный разговор. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — Машинально ответил Николай и, услышав гудок отбоя, положил трубку.

На кухне вовсю свистел чайник, а Мордовцев туда не спешил. Разговор с Владимиром не только не разъяснил ничего нового, а наоборот, еще больше запутал. Из его слов можно было понять, что он — Николай Мордовцев — холост. Но ведь он отлично помнил, что уже пять лет, как женат. Теперь уже совсем не понимал, как все это можно объяснить.

Как в сновидении, он прошествовал в кухню и выключил газ. Чайник затих. Машинально приготовил чай и, машинально сжевал заранее приготовленные бутерброды, машинально убрал со стола и вернулся в зал, находясь как бы в заторможенном состоянии.

Закурив, включил телевизор. Когда тот нагрелся, стало ясно, что ни одна программа не показывает: видимо не работал телецентр. Николай его выключил и одновременно со щелчком выключателя, в голову пришла идея — семейный альбом. Да, альбом с фотографиями, который он начал комплектовать, как только закончил службу в армии. Николай открыл шкаф и, порывшись, нашел этот альбом. Замелькали знакомые фотографии, почти десятилетней давности. С невольным волнением он открыл страницу, на которой должна была быть запечатлена брачная церемония. "Но, что это?!" — Фотографий, посвященных свадьбе, в альбоме не было.

Думая, что он участвует в каком-то нелепом розыгрыше, Николай решил, что фотографии этого периода, а он всегда датировал все фотографии своей рукой и ставил подпись, из альбома кто-то изъял. Но потом пошли такие снимки, в которых, он уверен, никогда не позировал. И, тем не менее, на этих фотографиях был именно он — Николай Мордовцев, собственной персоной. Среди совершенно незнакомых ему людей, среди друзей, только убей его бог, он никогда не фотографировался в таком именно составе и в тот промежуток времени. А далее — он в обществе совершенно незнакомой симпатичной девчонки, снова среди друзей на пикнике — и, что самое удивительное: все фотографии были датированы его почерком и, на них стояла собственноручная подпись. И ни малейшего присутствия на фотографиях личности жены и сына, хотя он отлично помнил, что в альбоме должен был быть целый ворох таких фотографий. Вместо них здесь была масса совсем непонятных для него снимков, запечатлевших довольно длительный период времени, более чем, пятилетний. Если судить по альбому с фотографиями, можно было безоговорочно подумать, что на его жизненном пути никогда не встречалась девчонка Татьяна, которая потом стала его женой и родила сына.

Это было удивительным фактом, который невозможно было разумно объяс-нить. Николай не знал, что ему и думать и, в конце концов, пришлось призвать на помощь всю фантазию, на какую он только был способен. Вспомнилась уйма фантастических рассказов о путешествиях во времени, о параллельных мирах, в которых почти рядом с нами, разделенные тонкими перегородками из энергетических и временных полей, живут люди — такие же, как мы, а может быть и идентичные нам двойники, только события там текут совсем по другим линиям. Но что еще он мог придумать, чем объяснить все то, что с ним приключилось. Поэтому он взял за основу версию о том, что каким-то образом переместился в параллельный мир и сейчас находится на месте своего двойника, жизнь которого сложилась несколько иначе, чем его. От этого допущения Николаю стало даже как-то легче на душе — возможно в его родном мире и нет никакой "эпидемии" и не стоит беспокоиться за судьбу своей семьи. Но с другой стороны, как отреагирует другой "ОН", обнаружив у себя в квартире незнакомую женщину с ребенком? Да, ситуация не из приятных, во всяком случая для него. Как только представишь, что там может произойти.... И если еще перемещения эти произошли сразу по нескольким слоям параллельностей, да возможно и без вероятности обратного возврата — ведь какая путаница может произойти?

Время уже было позднее, а Мордовцев все еще в смятении чувств расхаживал по комнате и никак не мог успокоиться. Пепельница была полна окурков, в горле першило от табака — обычно он курил гораздо меньше. Необходимо было дать отдых телу и нервам. Наконец он начал раздеваться и, только сейчас обратил внимание на костюм, который был на нем одет. Николай мог поклясться чем угодно, что не имел такого костюма. Слегка подрагивающей рукой он вытащил из кармана паспорт и командировочное удостоверение. Паспорт был его, но номер не сходился с тем, к которому он привык, вписывая его в доверенности. Не было в паспорте и штампа о семейном положении. В командировочном удостоверении было проставлено предприятие, на котором он никогда не работал. Как объяснить этот факт: одежда, надетая на нем и документы, хотя и подтверждающие его личность, в то же время не могут быть его. Похоже, они с двойником "поменялись" даже одеждой. После некоторого раздумья, Николай решил, что такое вполне могло произойти и в сущности ничего страшного не предвещало, и поэтому можно успокоиться. А о том, как найти выход из положения, можно будет поразмыслить позже. Придя к такому выводу, он разобрал постель, из чувства мнимой брезгливости застелив ее свежим бельем, и разделся.

Уже улегшись и накрывшись одеялом, он потянулся к выключателю бра, когда ощутил еще что-то не совсем привычное. — "Обстановка комнаты? Да, нет, к этому я уже притерпелся. Тогда что же?" Николай снова потянулся к выключателю и, в ту же секунду его пронзила догадка. Он лихорадочно осмотрел свою руку. — "Да, так оно и есть!"— На руке не было привычного для него шрамчика, который он заработал еще подростком, врезавшись на велосипеде в стену дома и, который своим видом всегда напоминал ему об этом неприятном случае.

"Что же получается? — Стремительные мысли проносились в голове. — Выходит, что я — это не я! Получается, что мы с двойником не менялись мирами, мы поменялись лишь сознаниями. Технически это, наверное, даже и легче. Сознание, как бы то не было, скорее всего, энергетическая составляющая человека и этой энергетической составляющей вероятно легче проникать между мирами, чем самим физическим телам! Мое сознание вселилось в его телесную оболочку, а его сознание — в мою? А, может быть и не в мою, а в чью-либо еще, и уже этого третьего — в мою? С ума сойти можно, представив, что при существовании бесконечного множества параллельных миров, какая может произойти путаница при обменах сознаниями, и что может из всего этого получиться! И главное, каким образом можно вернуться назад?" Бурный мысленный поток, нахлынувший в мозг Николая, причем весьма далекий от при-вычной реальной жизни, грозил затопить разум и лишить сна на всю ночь. Не желая больше думать обо всем этом, и следуя старинной пословице: "Утро вечера мудренее!"— Он решил впервые в жизни воспользоваться снотворным, и уже несколько минут спустя, погрузился в тяжелый сон без сновидений.

3

Без истинной дружбы жизнь — ничто.

Цицерон.

Ранним утром Николай услышал во дворе тарахтенье тяжелого мотоцикла, выглянул в окно и увидел внизу милицейский "УРАЛ". За рулем сидел человек в легком противохимическом костюме Л-1 и в противогазе ШМС-2, позволяющим разговаривать. Через плечо у него висел автомат АКСУ. Мотоциклист заглушил двигатель, осмотрелся и спрыгнул с мотоцикла. Порывшись в коляске, он достал из нее большой, перевязанный бечевкой сверток в рыжеватой бумаге. Несмотря на объем, сверток не казался тяжелым. Поправив на плече автомат, мотоциклист направился к подъезду Николая. По походке, хотя она и была у него несколько неуклюжей из-за противохимического комбинезона, Мордовцев узнал в мотоциклисте Владимира. Вообще-то Николай ждал от него телефонного звонка, и никак не ожидал увидеть его самого но, тем не менее, поспешил в прихожую, чтобы открыть ему дверь.

Владимир ввалился в квартиру и лишь только Николай закрыл дверь, отдуваясь, стянул с себя противогаз.

— Черт побери! До чего же надоело дышать этой резиной!..— Выдохнул он.

Не ожидая приглашения, он прошел в комнату и развалился на диване, поло-жив сверток рядом с собой, и все еще отдуваясь. Его веснушчатое лицо было покрыто румянцем и потом. И не дожидаясь вопросов, он заговорил первым:

— Чертяка, ты радио слушаешь?

— Оно у меня со вчерашнего дня включено, да только из него кроме какого-то потрескивания, ничего не слышно. — Ответил Николай, слегка недоумевая.

— А ведь верно, его еще вчера с обеда отключили. Ну, я думал пока мотаюсь по городу, может быть, что-нибудь да передали новенького. Но телефон пока должен работать. Мне позвонить тебе неоткуда было, вот я сам и заявился. Не выгонишь?

— Ага! Щщас пинками вытолкаю! — Огрызнулся Николай.

— Слушай, а пожрать, у тебя ничего нет? Я бы сейчас лошадь, наверное, сжевал. — Он впервые, с тех пор, как вошел, улыбнулся.

— Сбрось ты пока свой комбинезон, пошли на кухню! Сейчас, что-нибудь спро-ворим! Я еще сам не завтракал. — Николай направился в кухню, пока Владимир расстегивал свою прорезиненную хламиду.

Хорошо, что в холодильнике была колбаса. Он ее быстренько порезал, открыл баночку шпрот. В хлебнице нашлось полбуханки хлеба, а чай уже был готов. Почти не разговаривая, они все это быстренько истребили, и уже, более готовые к беседе, разместились в большой комнате.

— Слушай, что ты там вчера заговаривался о какой-то жене, о сыне? — Спросил Владимир. — Это на тебя так "эпидемия" подействовала, что ли?

— Об этом как-нибудь потом поговорим! — Отмахнулся Николай, не расска-зывать же ему именно сейчас обо всех странностях сразу, еще и за психа посчитает. — Лучше сообщи что-нибудь новое об "эпидемии"?

— Да какая еще к черту "эпидемия"! — С неожиданной злостью воскликнул он. — Хотя эпидемией это тоже можно назвать! Дело гораздо сложнее, да и страшнее, пожалуй. В городе черт знает, что творится. Нет ни транспорта, ни медицина уже не раскатывает. Как будто повымерло все. По квартирам, конечно народец отсиживается, а вот руководства городом ни видно и не слышно. — Он немного помолчал, затем вздохнул и продолжил: — Над центральной площадью висит какая-то бандура, похожая на огромную двойную тарелку, только очертания у нее немного угловатые. Близко я не подбирался, не дурак, все же, на рожон лезть, но что-то делать надо!

От услышанных новостей по телу Мордовцева пробежал озноб, а спина стала холодная и влажная. Вот и думай, что творится: толи сон, толи явь, толи еще что-то.

— Как думаешь, инопланетяне пожаловали? — Тихо спросил он.

— Да какие к черту инопланетяне! Скорее всего, "янкесы" чего-нибудь придумали: распылили заранее какую-нибудь гадость, что бы не засекли их сразу, да и сопротивления, чтобы не было.

— Нет, Вова! Это не штатовцы,— сказал Николай. — У них фантазии не хватит, такое придумать, да еще и совершить. И главное — если, как ты говоришь, над площадью "тарелка" именно висит — то это уже антигравитация, а ты можешь сказать, имеется ли хотя бы одна страна в мире, овладевшая секретом антигравитации? По-моему — это все намного серьезнее. Я больше склоняюсь к мысли, что все же — это, так сказать, первый контакт с инопланетной цивилизацией!

— Ты явно фантастики перечитался! — Хмыкнул Владимир, но лицо его в то же время оставалось серьезным.

— А ты задумывался над тем, что такое — фантастика, как не отображение того, что может случиться на самом деле. Что мешает тебе в это поверить, когда факты подтверждают именно такое объяснение происходящего. — Николай вздохнул, — Не хотел тебе сразу рассказывать, чтобы ты не посчитал меня сумасшедшим, но, наверное, придется! Один ум хорошо, а два — лучше! Ты спрашивал меня про "глюки" насчет жены и сына? Ну, так слушай, только внимательно, а потом уже решай, что делать со мной или нам обоим. Можешь считать меня психическим больным, или кем-нибудь еще! — И Николай, по возможности кратко, стараясь не отвлекаться на эмоции, поведал ему все то, о чем передумал за вчерашний день и вечер, признаваясь, по сути, в том, что он в этой реальности — пришелец.

Когда он закончил рассказ, они некоторое время молчали. Владимир с обалделым видом смотрел на Николая, а потом сказал:

— Ты, что, меня разыгрываешь?

Мордовцев тяжело вздохнул:

— Хотел бы я, чтобы все было розыгрышем! Как, по-твоему — стал бы я шутить в той обстановке, что нас окружает? Я тебе изложил факты! Хочешь — верь, хо-чешь — не верь.

Владимир задумался, даже попросил у Николая сигарету, хотя обычно не курил. Долго неумело покуривая, он молчал. Наконец затушил окурок в пепельнице.

— Вот что! Давай-ка, вместе просмотрим твои фотоальбомы. Быть может, у тебя, как выражаются медики, амнезия. Забыл — многое, придумал — новое! Я тебе расскажу о тех личностях, которые на снимках. Может быть, ты и вспомнишь чего...

— Ну, что же! Идея не такая уж и плохая! Посмотрим! Но хочу сказать сразу — жены моей на фото нет! А ведь ты ее должен знать: она училась с тобой в одном классе в школе. — Николай назвал ему девичью фамилию жены. — Я могу назвать и адрес, где она проживала, а может быть живет и сейчас, раз уж в этой реальности мы с ней посторонние люди!

Владимир изумленно посмотрел на Николая своими карими глазами и сказал:

— Не училась со мной такая Татьяна! Но все равно, давай смотреть альбомы!

Около часа они внимательно перелистывали фотографии — Владимир называл незнакомых Николаю здесь людей, которых, по его мнению, он должен знать, как облупленных. Мордовцев никого не вспомнил. Отложив фотоальбом в сторону, Владимир попросил еще сигарету и опять долго ее выкуривал.

Наконец, он посмотрел на Николая, и сказал: "Допустим, все, что ты рассказал — правда? Как эта правда соотносится с "эпидемией" и этой "тарелкой" над площадью, и что здесь общего?"

— Не знаю, Володь. Думаю только, что фантастика — отнюдь не совсем не реальность! Сейчас уже многое, что было описано в фантастических романах — стало реальностью — так называемый, "гиперболоид инженера Гарина", теперь лазер; магнитно-силовые поля, биоэнергетика — и та не отрицается даже официальной наукой. А ведь совсем недавно, да и сейчас еще наука частенько объясняет что-нибудь неизвестное почти такими словами: "Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда!" И все! Прагматизм — хорошо, но он не должен проявляться слепым отрицанием всего, что в данный момент не имеет объяснения!

— Хорошо! Будем считать, что ты меня убедил! Ситуация-то, все равно страш-ненькая. Я с утра поездил по городу и увидел такое, о чем сразу тебе рассказывать не стал. Не знал, как ты все воспримешь?... Но, после твоего рассказа..., думаю, ты созрел! — Он опять потянулся за сигаретой. — Так и курить начну! — Он встал и начал прохаживаться по комнате. — Я и сам не верю, что это "штатовцы" сработали! — Начал Владимир. — Да и, черт побери, какая разница: "америкосы" так накрыли город или инопланетяне? Для меня ясно одно: это враги — страшные и сильные. Как бороться с ними, мы не знаем. Надеяться нам не на кого! Можно, конечно, пострелять вот из этого автомата, да только этим, думаю, ничего не добьешься.

— А армия?

— Да, что армия! Был я в казармах местного полка... Пусто... — он запнулся, и я понял: не желает рассказывать полностью о том, что он там видел. — Впечатление такое, что именно над казармами взорвали что-то вроде нейтронной бомбы, как в том стишке: "Школа цела, а детей — никого!.."

— Но вчера на вокзале я видел офицера внутренних войск, да и солдаты там были!

— Звони туда! Может быть, что-нибудь и узнаем! Пока телефон работает, хотя, я думаю — это уже ненадолго!

В некотором волнении Николай набрал номер линейного отделения милиции. Телефон долго не отвечал, потом кто-то снял трубку, слышно было, как она грохну-лась обо что-то, видимо ее выронили. Потом кто-то, тяжело дыша захлебы-вающимся голосом, сказал: "Все! Здесь отвечать уже больше некому!.. это..., это..."— в горле говорившего заклокотало, затем он захрипел, а через мгновение умолк совсем.

— Объясните? — Спросил Николай и замолчал, ожидая ответа, но трубка мол-чала. И он с некоторым ужасом начал понимать — что это молчание означает. Последний человек на другом конце провода, который мог что-либо сказать, теперь уже ничего и не скажет. Николай растерянно положил трубку телефона.

— Володя! Он сказал, что там никого живого нет.... Очень странно...

— Везде произошло что-то странное и ужасное! Я не стал тебе сразу говорить, но..., но в казармах, где я был..., в общем — там такое зрелище, на которое лучше и не смотреть. Не знаю, что там такое применили, но все, все... пол, кровати, по-толки — покрыты какой-то жуткой слизью. Ни одной живой души, только наполовину растаявшие в эту слизь трупы, которые продолжают расплываться. Трупы и остатки одежды, застегнутые на все пуговицы, сморщенные в лужах слизи. Мерзость, совсем как в том фантастическом триллере, как он назывался? "Клон", что ли! Там еще в городской канализации образовалась агрессивная слизистая субстанция. Ну, ты представляешь то, о чем я говорю. Вот так! А ты говоришь: "армия"! — Он замолчал, все, также глядя в одну точку. — И причем такое в основном только в тех зданиях и территориях, где были сосредоточены силовые структуры и управление ими. Прицельные, точные попадания неизвестного оружия...

Николай представил нарисованную им картину, и его чуть не стошнило.

— Вот-вот! — Сказал Владимир. — Со мной было то же самое... это мне пока-залось пострашнее ядерной бомбы! Мерзостнее...

— Что же это за оружие?

— Я тоже хотел бы знать, что это за оружие! — Мрачно ухмыльнулся Владимир. — И вообще, слишком много вопросов и ни одного ответа. А искать ответы на эти вопросы придется. Надеяться не на кого! Поедешь со мной? — Спросил он.

— Ты же знаешь, что я не герой. Но как вижу, дома отсидеться все равно не получится. — Вздохнул Мордовцев.

— Помнишь песенку: "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем стано-вится любой!" — напел Владимир.

— Да уж! Во властных структурах ты никого не искал! Они то хоть что-нибудь думают?

— А некому там думать! Никого я там не нашел! Кабинеты все закрыты, а двери я ломать не стал. Да и что эти властные структуры: ничего сами решать в таком глобальном вопросе не будут, будут только названивать в столицу, да ждать указаний! Как в Великую Отечественную — пока ждали распоряжений Великого Усача: половину страны немчуре профукали! Я не зря говорю — надеяться можно только на себя. Сидеть на месте и ждать когда нас ухайдакают, явно не стоит. Надо хотя бы потрепыхататься. Глядишь, что-нибудь "интересное", и разведаем. Что-нибудь такое — что поможет с этими "медузами" разобраться, если не нам, то кому-нибудь другому.

— Почему "медузами"?

— Да так, в "Войне миров": Уэллс марсиан изобразил "медузами" или еще как-то, не помню. Мне все равно — как они выглядят, главное — они враги и их надо давить. Если получится, конечно! Нельзя расклеиваться. Иначе точно: хана! А мы еще побарахтаемся! Так что, если ты не хочешь, что бы и тебя размазало по стенам, собирайся! — Сказал Владимир, протягивая Николаю сверток, который он с собой принес.

С некоторой опаской, тот развязал бечевку и, с удивлением обнаружил в нем такой же прорезиненный противохимический костюм, что и у Владимира. Здесь же лежал и армейский противогаз и именно его размера.

— Второго автомата у меня нет, но я уверен, что он у нас скоро будет... — про-должил Владимир, — найдем в какой-нибудь оружейке!

— Постой! Ты уверен, что все армейские силы?..

— Уверен, Коля! Был я и в военном училище, и в управлении внутренних дел! Картина все та же...

Больше Николай себя уговаривать не заставил и облачился в принесенный Владимиром костюм, оказавшийся ему почти в пору. Он прошелся по комнатам, проверил, закрыты ли форточки, и они покинули квартиру. Николай запер дверь, а ключи, немного подумав, положил под дверной коврик. Удастся вернуться — дверь он откроет, а носить их с собой?... тем более что карманов в защитном комбинезоне не предусмотрено.

4

Пока человек жив, он никогда не должен терять надежды.

Сенека

Сообщение о неизвестной эпидемии в городе Ястребовске, дежурный по ЦК партии получил в 23-15 в субботу 17 августа 1984 года. Ужаснувшись огромному числу смертных случаев, несмотря на позднее время и выходные дни, он отва-жился проинформировать о происшествии члена политбюро ЦК, курирующего здравоохранение. Тот в это время находился на подмосковной даче, и хотел сначала спросонья выместить нехорошее настроение на несчастном дежурном но, услышав цифры жертв, в свою очередь, также пришел в ужас. Оставил дежурного в покое, лишь поручив ему в первейшую очередь поставить в известность об эпидемии министра здравоохранения, комитет государственной безопасности и всех остальных членов Политбюро. Генерального секретаря в ночное время он беспокоить не посчитал нужным, ибо здоровье того само оставляло желать лучшего.

Министр здравоохранения возмущаться поздним звонком не стал, и в свою очередь поднял на ноги свою службу, назначив на утро экстренное совещание на-чальников отделов, а санитарно-эпидемиологической службе приказал готовить к утру группу для выезда в область, где имело место трагическое происшествие. Эпидемии в стране случались и раньше, но никогда еще не наблюдалось такой стремительности проистечения и обилия жертв. Эти обстоятельства по вполне объяснимой причине заинтересовали компетентные органы, заподозрившие в причинах трагедии применение кем-то неизвестным, неизвестных же видов биологического оружия.

Где-то к 14-00 воскресенья, после необходимых заседаний и совещаний на всех уровнях было принято решение о создании чрезвычайной объединенной комиссии, составленной из представителей всех заинтересованных служб и ведомств, которой предписывалось немедленно после формирования выехать в Ястребовск для выяснения масштабов угрозы и выработке мер по локализации зоны бедствия.

Нежданно-негаданно для себя, первым заместителем председателя комиссии, был утвержден полковник Букограй, лишь накануне сдавший дела начальника управления КГБ в этом самом злополучном Ястребовске, и прибывший в столицу за новым назначением. Ему, как посчитало высшее руководство, знакомому с местными условиями не понаслышке, будет скорее и проще разобраться в ситуации. И хотя председателем комиссии был назначен представитель аппарата ЦК, ведающий скорее идеологическими, чем медицинскими вопросами, полковник Букограй Михаил Ефремович, не сомневался в том, что по сути, именно ему самому придется организовывать работу комиссии и непосредственно брать ответственность за решения, которые ему придется принимать. Номинально же занимающий должность председателя чиновник аппарата ЦК, в самом лучшем случае обеспечит координацию с деятельностью местного обкома партии. И как раз в этом вопросе у Букограя было больше шансов, ибо секретаря обкома он знал лично не первый год. Так, что ему просто пришлось смириться с "куратором", и молить провидение, что бы тому ни приспичило, изображая служебное рвение лезть во все дела, как в каждую бочку затычкой.

На подлете к Ястребовску, а это было уже около 18-00 воскресенья, из столицы была получена команда: приземлиться не в городском аэропорту, а на аэродроме военно-воздушной базы в пятидесяти километрах от цели. Причина такого приказа выяснилась уже на земле, когда полковник Букограй по правительственному телефону связался с базы со своим командованием. Ему сообщили, что с городом потеряны все виды связи, как телефонная, так и радиотелефонная и просто радиосвязь. Принимая во внимание эти новые обстоятельства, возникло подозрение, что эпидемии "выкосила" все население города. И теперь полковнику предписывалось уже не столько выяснять причины возникновения странной эпидемии, сколько как можно скорее организовать двойной карантинный кордон по периметру города, для того чтобы не выпустить "эпидемию" за его пределы. Для решения этой задачи ему передавались в подчинение мотострелковая дивизия и полк ВДВ, дислоцирующиеся неподалеку от Ястребовска, и в то же время на достаточном удалении, чтобы быть подверженными атаке "неизвестного вируса".

Командный пункт всей операцией полковник Букограй разместил в цен-тральной усадьбе совхоза с символическим и весьма нередким в стране названием "Путь к коммунизму", находящегося в сорока километрах от Ястребовска. Совхоз был не очень зажиточным, но сама центральная усадьба с дирекцией и клубом, вполне современной постройки, была на довольно высоком уровне. Это объяснялось тем, что угодья совхоза почти вплотную подступали к предместьям областного центра и, оттого он не был обделен вниманием областного руководства. Обычно в него постоянно наезжали всевозможные "кураторы" и инструкторы областного комитета партии. Для них на балансе совхоза даже находился сверкающий чистотой и изыском дом отдыха на сто двадцать мест, содержащийся на должном уровне благодаря финансовым вливаниям из областного бюджета. Дом отдыха располагался неподалеку от центральной усадьбы в живописном лесном массиве смешанных видов растительности. Именно смешанный лес, в котором можно было видеть и березы, и ели, и рябины. Попадались даже высокие сосны, чуть ли не мачтовые. Это буйство зелени прорезали добротно асфальтированные аллеи для удобства легкового автотранспорта, по преимуществу ГАЗ-24 "Волга". Пешеходные дорожки были высыпаны мелкими осколками битого красного кирпича, в свою очередь плотно утрамбованными. Месторасположение дома отдыха казалось поистине идиллическим, предполагающее духовное отдохновение. Но теперь здесь, нарушая эту идиллию, Букограй, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, разместил прибывшую с ним команду медиков, планируя в будущем развернуть на его базе карантинный госпиталь.

Директор совхоза, немного не дотянувший до пенсионного возраста, мужчина с благородной сединой в волосах, против такого самоуправства не возражал, хотя пока до конца так и не понял чем оно вызвано. Так получилось, что именно в этот день впервые за последнее время, областное руководство не беспокоило его даже своими телефонными звонками. Поэтому весть об "эпидемии" сюда еще попросту не докатилась. Обитатели поселка о ней, как говорится, и слыхом не слыхали.

Тем временем, не смотря на наступающие сумерки, выполняя команду Буко-грая, мотострелковая дивизия, рассредоточиваясь, занимала позиции в кольцевом оцеплении города на двадцати пяти километровой дистанции от городской черты. Периметр планируемой зоны получался около девяноста километров, и был сопоставим с границами какого-нибудь островного государства, вроде Мальты или перекрывая такие государства, вроде Сент-Люсия, или Сент-Китс и Невис в Карибском море. Но там были береговые линии, а здесь придется опутывать периметр спиралью Бруно, и потребуется ее о-го-го сколько.

Понимая, что нормальных результатов разведки в ночных условиях получить не удастся, к выходу в предрассветные часы готовилось несколько групп, состоящих из штатных подразделений химической разведки, экипированные в средства полной химзащиты. На своей спецтехнике они должны были устремиться по основным автодорогам в направлении Ястребовска. Разведгруппам была поставлена задача: в течение ночи подтянуться к самым окраинам города и с рассветом приступить к выполнению основной задачи, а именно химической разведке.

На подступах к Ястребовску на стационарных постах ГАИ, нежданно-негаданно, разведчики обнаружили сводные патрули из работников милиции и солдат внутренних войск, выставленных по указанию областного руководства в оцепление еще сутки назад, с задачей перекрыть выезды из города во избежание распространения эпидемии неизвестной смертельной болезни. Свою задачу они выполнили. Дорожное полотно было блокировано милицейскими автомобилями, выставленными поперек трассы, и обломками кирпичей, бревен, досок и прочего подручного материала. Въезд в город был также перекрыт, уже чуть простенькой баррикадой, но в этом по сути необходимости не было: в город никто не рвался. И если в первые сутки кое-какой транзитный транспорт еще и направлялся в сторону города, то после разъяснения положения дел, тут же разворачивался и спешил как можно дальше объехать злополучный город, сделав крюк по объездным трассам. Поэтому на выезде скопилось приличное количество транспортных средств от легковых автомобилей до громадных тягачей с длинными крытыми фурами полуприцепов. Их впрочем, было немного, больше беспокоили владельцы личного легкового транспорта, стремившиеся покинуть город. Осатаневшие от усталости и постоянной ругани с надоевшими со своими претензиями водителями, три милиционера и пяток замученных солдатиков пока еще находили в себе силы сдерживать это скопище автомобилей и довольно многочисленную толпу пеших беженцев. Тем не менее, толпа вела себя относительно спокойно, наверное, сказывалась многолетняя привычка к дисциплине, а может быть и частичная забитость характеров собравшегося здесь населения. Вздумай это скопление людей бунтовать, оно смогло в считанные минуты разнести все завалы на дороге, в щепки и пыль. Досталось бы и выстроенному из силикатного кирпича посту ГАИ. Но вместо этого толпа лениво переругивалась с представителями правопорядка, которые по большей части не отвечали на реплики и благоразумно отмалчивались. Кое-где, за пределами обочин потрескивая, полыхали несколько костерков — люди всегда найдут способы выкарабкаться из сложных ситуаций, даже если о нем никто не позаботится. Непонятно было, почему народ собрался в непосредственной близости к постам, когда можно было, вполне минуя дороги идти по полям и перелескам, никого почти не опасаясь. Чтобы перекрыть и эти пути, сил у руководителей области и города все равно не было. Видимо сказалась многолетняя привычка надеяться на власть и находиться в кучке с остальными. Как выяснилось чуть позднее, эти толпы состояли из людей проживавших ближе к центральным кварталам города. И если в самом городе и свирепствовала, какая либо эпидемия, то она затронула самый его центр.

Появление разведгруппы на двух спецмашинах, выкрашенных в цвет хаки и в своей специфической на вид экипировке, заставило толпу на время в изумлении умолкнуть. Этой временной паузы старшему группы разведки капитану Владимирскому вполне хватило выяснить, что пост остался без связи со своим руководством еще где-то с полудня предыдущих суток. Командир сборного наряда старшина милиции Зайцев, не скрывал, что рад прибытию группы с Большой Земли, как он выразился. Еще немного, и он уже не знал, что ему делать с толпой, в которой уже намечались некоторые очаги раздражения. Владимирский, не обладающий, как он всегда считал, дипломатическим талантом, все же постарался в оказавшийся исправным мегафон, призвать граждан сохранять спокойствие и подождать немного. Чуть позже прибудет транспорт для эвакуации. На основную массу речь капитана подействовала, но нашелся один индивидуум, который, помахивая удостоверением работника обкома партии, пытался растолковать капитану, что он послан с безотлагательной миссией и требовал, чтобы его немедленно пропустили вместе с автомобилем и членами семьи, находящейся в ней. Наверное, от усталости у него не совсем адекватно стало в голове. Только усталый человек мог придумать важную государственную миссию, которую безотлагательно нужно выполнять вместе с семьей!.. В противоположность "незаменимому работнику", второй мужчина, возрастом чуть больше пятидесяти лет, с седыми висками, с несколькими неприметными орденскими планками на пиджаке, худощавый и вопреки возрасту подтянутый, оттеснил "ответработника". И тихим голосом, который был услышан даже лучше крика, представился парторгом небольшой текстильной фабрики, коллектив которой он привел сюда, ухитрившись в воскресный день организовать его эвакуацию, спокойно проговорил: "Понимаю, что дальше нам пока следовать нельзя, но не могли бы нам доставить палатки, коллектив у нас в основном женский. Им очень трудно!"

Капитан был слегка обескуражен. Владимирскому не было понятно, зачем этот старик организовывал своих работников, только добавляя проблем и себе, и окружающим. В голове возникало двоякое отношение к этому поступку: приложив неимоверные усилия, этот старик-парторг пытался спасти женщин, считай — генофонд нации от неизбежной смерти от "эпидемии" и за это заслуживал не только уважения, но и соответствующей награды. И в то же время — если смертельная "зараза" могла передаваться от человека к человеку — парторг выводил за пределы опасной зоны носителей неизвестной болезни, тем самым, распространяя ее. Оставалось только радоваться тому, что он не догадался вести их дальше по полям и перелескам.... К решению подобных организационных проблем он готов не был. Он вообще, после вчерашней информации о повальных смертях, не надеялся встретить такое количество живых людей. По радиостанции он доложил обстановку по команде и получил приказ вместе с группой выдвигаться дальше к городу. В целом обстановка оставалась неясной. Разведку следовало продолжить.

Оставалось только выполнять приказ. Связист группы перенастроил радио-станцию, имевшуюся на посту ГАИ, на нужную частоту, тем самым, обеспечив старшину Зайцева связью со штабом карантинной операции. Обе машины гаишников на короткое время разъехались, открывая проезд обеим спецмашинам капитана Владимирского, и по проезду его группу, снова сомкнулись, чуть не ударившись передними бамперами. Далее, пришлось немного пореветь сиреной, чтобы расчистить дорогу уже среди скопления людей и техники. Преодолев и этот "заслон", группа, наконец, вновь выбралась на оперативный простор. Несмотря на то, что люди возле поста ГАИ оставались без средств индивидуальной защиты, и больных или пораженных неизвестной болезнью там не наблюдалось, капитан Владимирский приказал в дальнейшем противогазов не снимать. "УРАЛЫ", на базе которых были его спецмашины, ревя мощными моторами, довольно споро, наматывая на колеса последние километры, быстро приближались к городу.

Примерно такое же положение дел застали и другие разведгруппы на путях своего следования к городу, с других направлений. Обстановка различалась в мелочах, только количество людей и техники было различным. На одном из постов, по направлению к столице, состав толпы оказался более агрессивным. Сходную по конструкции баррикаду здесь чуть не разметали. Положение смог восстановить старший по команде, оказавшийся лейтенантом милиции. Выставив шеренгой всех имеющихся в его распоряжении солдат и милиционеров поперек дороги, он отдал приказ: "Оружие к бою!" Побледневшие до зелени от волнения, солдаты, совсем не готовые стрелять по мирным людям, тем не менее приказ выполнили. Сам лейтенант только один раз выстрелил в воздух из своего пистолета и громким голосом в наступившей после этого тишине прокричал: "Попрошу всем оставаться за территорией оцепления! В противном случае имею приказ стрелять на поражение! Помощь скоро будет! Прошу потерпеть!" — закончил он свою речь уже тише. После этого толпа, хотя и не сразу, успокоилась. Неизвестно надолго ли установилось бы такое спокойствие, но буквально спустя десять минут, поста достигла другая разведгруппа, и тем самым напряжение было снято. Люди увидели, что создавшееся положение центральная власть как-то пытается разрешить.

По мере поступления информации от разведгрупп, перед полковником Буко-граем стало вырисовываться состояние дел. На окраинах города пока признаков эпидемии или ее последствий, за исключением не таких уж больших толп народа, пытавшихся покинуть город, не наблюдалось. Благодаря сохранившимся заслонам на постах ГАИ, полковник уже имел в своем распоряжении передний, хотя и слабый рубеж оцепления. Он решил усилить эти заставы мобильными группами из десантников, а основное оцепление выдвинуть еще ближе к городу на расстояние пятнадцати километров. Тем самым он увеличил плотность кордона почти втрое. Внешнее кольцо можно было оставить более редким, и об этом он теперь не беспокоился. Из трех соседних областей подходили еще три полка мотострелков и необходимыми силами для создания должного заслона, полковник теперь обладал в полной мере.

Между этими двумя внешними кольцами оцепления в трех местах в спешном порядке размещались медицинские подразделения с палаточными городками, обо-рудованными средствами санобработки. Все готовилось для приема эвакуирован-ных, столпившихся возле постов ГАИ, людей. За ними уже были направлены колонны грузовиков и несколько автобусов, привлеченных в близлежащих населенных пунктах.

К 10-00 подоспевшая бригада внутренних войск начала прочесывание зоны, образовавшейся между основным кольцом оцепления и заслонами, расположившимися на постах ГАИ. Дальше этой воображаемой линии без дополнительной разведки, пока заходить не решались.

Доложив о принятых мерах "наверх", полковник Букограй в ожидании очередных докладов от разведгрупп, потянулся своим кряжистым крепким телом и подошел к окну. Окно кабинета директора совхоза выходило не на центральный "проспект" поселка, а на противоположную сторону, на задворки, где уже в полусотне метров лужайка густой ярко-зеленой травы переходила в посадки молоденьких сосен. На лужайке мирно паслось несколько коровенок. Пейзаж за окном выглядел столь пасторальным, что от него прямо так и веяло покоем. Лицезрение его вполне сносно успокаивало расшалившиеся нервы.

Полковник Букограй подумал, что пейзаж своей патриархальностью весьма подходил и самому директору совхоза. Ему всегда нравились такие вот спокойные деловые мужики, не болтуны, а просто делающие свое дело. На таких вот людях все века держалось не только хозяйствование, но, как казалось полковнику, и сам русский характер. "А ведь он романтик, наш директор, и большой любитель природы!" — Подумал Букограй рассматривая пейзаж за окном, вновь добрым словом про себя помянул директора, который как-то ненавязчиво сумел занять какими-то делами представителя ЦК, каким-то шестым чувством поняв, что тот будет только помехой в работе полковника.

5

Самый благоразумный человек не может вполне

повелевать своими желаниями; но он должен быть

господином своих поступков.

М. д"Арконвил.

С небольшой скоростью Владимир с Николаем, оседлав мотоцикл, двигались по пустынной улице. Обычно негромкое тарахтенье мотоциклетного двигателя в настоящее время, из-за давящей на психику мертвой тишины, казалось ревом дизеля, сопоставимого по мощности с танковым. Кроме них на улицах не было видно ни одной души. По обочинам, а кое-где и на середине проезжей части в беспорядке, словно движение прекратилось одномоментно, стояли автомашины: тентованные грузовики, парочка самосвалов, несколько легковушек, одна машина скорой помощи и милицейский "уазик", въехавший на тротуар и уткнувшийся в столб разбитым радиатором. Именно к нему они и подкатили, чтобы позаимствовать бензин. За рулем находилось уже начавшее "растекаться" противной слизью, тело в сержантском кителе. Зрелище было омерзительным, Николай с трудом сдержал попытавшийся вывернуться желудок, и отошел в сторону. Осматриваясь, он держал автомат наизготовку, в то время как Владимир, уже более-менее привыкший к таким зрелищам, сливал из машины бензин в канистру. Потом Владимир открыл дверцу автомобиля и, пошарив на заднем сиденье, обнаружил автомат с укороченным стволом и без приклада. Там же нашелся и подсумок с тремя магазинами к нему. Владимир проверил — магазины были полны. Молча, он положил добычу в люльку мотоцикла. За все время, прошедшее с того момента, как покинули квартиру Николая, они еще не перемолвились и словом. Обстановка была настолько гнетущей, не располагающей к разговорам, что думалось, у них даже не нашлось бы слов, способных выразить свои впечатления. Лишь один раз Владимир глухо буркнул: "Будем надеяться, что нас от этого кошмара спасут комбинезоны и противогазы!"

Залив в бак бензин, они все также медленно двинулись дальше. Город словно вымер, что по сути дела и было на самом деле, только кое-где из-за занавесок выглядывали любопытные глаза и мелькали бледные лица. Николаю подумалось, что милицейский мотоцикл, с вооруженными седоками мог внушить обитателям домов слабую надежду на восстановление порядка. Конкретной цели у них с Владимиром не было — хотелось осмотреться. Сейчас они находились не очень далеко от центра, но на улочках, где хватало старых домов с обширными дворами, попасть в которые можно было только через своеобразные тоннели арочных ворот, над которыми располагались еще два-три этажа. Вдоль вымощенной гранитным булыжником мостовой, тянулись узкие асфальтированные ленты тротуаров, вплотную примыкающие к цоколям стен домов.

Время приближалось к полудню. В отличие от хмурого вчерашнего дня, сего-дня, хотя и сквозь плотную облачность изредка пробивались яркие лучики солнца, отблескивая от стекол зашторенных окон. Но не было даже малейшего намека на хотя бы легкий ветерок.

Внезапно над городом начала сгущаться тьма: сначала туманная, затем резкими всполохами, похожими на струйки выпускаемых в стакан с чистой водой черных чернил — чернота расплывающимися пятнами, причудливых очертаний, проносилась по небосводу, заполняя его плотной тьмой. Очень скоро сквозь эту тьму не мог пробиться ни единый луч солнца. Быстро потемнело. К пасмурной погоде все уже привыкли, но сегодня, когда впервые проглянуло солнце, эта тьма была столь резким изменением окружающей обстановки, что невольно заполняла грудь непередаваемой от неизвестной причины появления этой густой черноты, тревогой. Именно тревогой, ибо ужасаться они с Владимиром устали, хотя и продолжали ощущать тяжелое психическое давление, преодолевать которое было все так же трудно. И все же — еще одна загадка к вороху других — и все.

Владимир молча включил фару мотоцикла: уже минут через пятнадцать, а то и меньше, после начала процесса почернения небосвода, стало так темно, что нельзя было различить что-либо уже на расстоянии вытянутой руки. Тусклый свет фары вырывал метрах в пяти впереди брусчатку мостовой и гранитный бордюр тротуара. Чуть далее уже ничего видно не было. Николаю вспомнилась песня в исполнении битлов GOOD DAY, SUNSHINE, но на эту мелодию в голове сложились слова по смыслу, совершенно противоположные названию:

Стал день как ночь! Стал день как ночь! Стал день как ночь!

И солнца нет, и город весь во тьме!

Не светят даже фонари!..

Надежды нет и ни в одном окне,

Не видно отблесков зари!

Стал день как ночь! Стал день как ночь! Стал день как ночь!

Ужель погас, в душе надежды свет,

Оставив все под властью тьмы?

И лишь в себе самом ищи,

На сей вопрос ответ:

Отдать ли мир свой без борьбы?

В условиях такой видимости, никакого проку от разведки ожидать не приходилось. Нужно было что-то решать, и тогда они в поисках хотя бы какого-нибудь временного убежища, завернули в ближайшие тоннель-ворота. И разом оказались в каменном мешке маленького двора. Владимир заглушил двигатель, оставив фару включенной — иначе было бы невозможно увидеть даже друг друга: ни одно окно в окружающих зданиях не светилось.

— Нужны приборы ночного видения, — сказал Владимир, — или хотя бы парочка фонарей. А для этого придется вновь посетить расположение воинской части и порыться на складах. Может быть, разживемся и вооружением помощнее наших "калашей"...

Его тираду нарушил пока еще далекий свистяще шипящий звук, донесшийся с покинутой ими улицы. Не зная почему, но Николай вдруг всем своим существом ощутил смертельную опасность, бросился к мотоциклу и выключил фару, словно от этого зависела их жизнь. И как потом показали события, инстинкт его не подвел...

Держась за руки, Николай с Владимиром на ощупь подобрались к выходу из-под арки и из-за угла подворотни осторожно выглянули на улицу. Здесь также стояла непроницаемая тьма — хоть глаза выколи. Но вот из поперечной улицы на перекресток со свистяще шипящим звуком, выполз приземистый механизм, издалека напоминающий океанскую черепаху с мигающими светло-голубыми огнями по периметру основания. Выполз, если так можно было назвать этот способ передвижения, ибо он двигался, плывя где-то в полуметре над поверхностью земли. В мигающем свете этих прямоугольных "фонарей", они разглядели сферическую поверхность полупрозрачного корпуса незнакомого агрегата, внутри которого что-то циклически проблескивало спиралевидными туманно-голубоватыми всполохами. Сооружение повернуло и направилось вдоль улицы, на которой находились друзья. С его приближением свистяще шипящий звук нарастал.

Не совсем понятно, что именно, но видимо все тот же, животный инстинкт, сидящий в каждом человеке, всем своим существом, чувствующий приближающую неизвестную опасность, заставил Николая схватить друга за руку и потащить в глубь подворотни. Через минуту они были в проходном дворе и на ощупь ввалились в обшарпанную дверь какого-то подъезда. В этот момент странная машина, судя по звуку, приблизилась к их подворотне и, в тот же миг со стороны ворот во двор полыхнуло какое-то белое беззвучное пламя, затем свистящий звук поднялся на тон выше, словно выросли обороты двигателя, и затем, затухая, стал отдаляться. По всей видимости, аппарат двинулся дальше по улице. Если судить по интенсивности окраски пламени — температура его должна была достигать более миллиона градусов по Цельсию. От такой вспышки все здания вокруг должны были мгновенно испариться. Но этого не произошло. Оба друга даже не потеряли зрения, инстинктивно зажмурив глаза, хотя даже сквозь веки, ощутив яркость вспышки. Пламя было холодным!

В наступившей после вспышки темноте они не могли различить что-либо и в сантиметре от глаз. Сначала Николай даже испугался — не ослеп ли он. Но вот на лестничной площадке над ними приоткрылась дверь, показалась желтая полоска света из прихожей и, послышались легкие шаги. Видимо у некоторых жильцов лю-бопытство было сильнее страха перед неизвестностью. Ориентируясь на этот свет, показавшийся очень тусклым после увиденной ими вспышки белого пламени, Николай с Владимиром гуськом друг за другом поднялись на площадку второго этажа. Но, заслышав звук их шагов, хозяин квартиры захлопнул дверь, и они вновь оказались в полной темноте. Николай совсем не удивился, что любопытных не очень много: в людских муравейниках городов самоизоляция достигла наивысших пределов — не всегда даже на одной лестничной площадке соседи знали друг друга по имени. Может быть, кто-то и пытался подглядывать в дверной глазок, но делал это так осторожно, что нельзя было услышать даже дыхания.

Тем не менее, Николай уже определился с расположением дверей на пло-щадке, и уверенно шагнув в сторону нужной квартиры, уперся в закрытую дверь. Ощупав ее, нашел кнопку звонка и нажал на нее. Открывать явно не хотели: явственно слышно было взволнованное дыхание за дверью. Он снова нажал на кнопку звонка, но без видимого успеха, наверняка звонок не работал по причине отсутствия электричества. Сорвав с лица маску противогаза, он громко сказал: "Откройте, пожалуйста? Мы из милиции!"

— Не бойтесь, откройте! — Снова повторил он.

Видимо после некоторых раздумий хозяин квартиры щелкнул замком, и дверь приотворилась, затем открылась шире и на пороге показалась симпатичная девушка, лет девятнадцати, в домашнем халате и с распущенными волосами. Ее большие выразительные глаза с длинными красивыми ресницами смотрели на них настороженно. На какое-то мгновение оба друга замерли, но потом Владимир, промолвил своим решительным милицейским голосом:

— Извините, пожалуйста, но нам нужен фонарь! Сами видите, что твориться на улице...

— Вот именно, хотелось бы узнать, что твориться на улице? Тем более от мили-ции... — В свою очередь ехидно сказала она.

— Что-то вроде солнечного затмения!.. — Сказал Николай, приходя Владимиру на выручку, ибо тот совсем не был готов к

ответу: правды они не знали, а пичкать своими домыслами первую, попав-шуюся им девчонку... вообще смысла не было.

— То эпидемия, то затмение! Вы что-нибудь конкретно-то объяснить можете? Я хочу знать, чего ожидать? Я хочу...

— Извините! — Прервал ее Николай. — У вас имеется электрический фонарь?

Она осеклась на полуфразе, но ответила: "Имеется!"

— Не могли бы вы одолжить его нам на некоторое время? — Попросил он.

— Подождите минутку! — Она прошла вглубь квартиры, а Николай с Владимиром остались в прихожей, освещенной тусклым светом огарка свечи, стоявшего в декоративном подсвечнике на полочке перед зеркалом, отчего его свет как бы удваивался, довольно сносно борясь с темнотой. Пламя свечи отражалось также от полуоткрытой застекленной двери кухни справа по коридору. Прихожая была обставлена простенько, но со вкусом: уже упомянутое зеркало на стене, дверцы встроенного в стену гардероба напротив и не совсем новая, но довольно чистая ковровая дорожка на полу.

Негромко шаркая домашними тапочками по этой дорожке, девушка вер-нулась, с натугой держа в руках большой аккумуляторный фонарь со съемной фарой средних размеров.

— Если не ошибаюсь, именно такой фонарь вам и нужен! — Сказала она, впервые улыбнувшись. — Я сама забыла, что имею такой фонарь. Спасибо вам — напомнили. А я тут свечки жгу...

— Спасибо большое! На такой фонарь мы даже и не рассчитывали! Мы его обязательно вернем. — Сказал Николай.

— Во всяком случае, постараемся! — Поправил его Владимир. — Мы пойдем, вы не открывайте форточек и не выходите из квартиры, а еще лучше постарайтесь сидеть так тихо — будто в квартире никого нет. — Подумав, добавил он. — Хорошо?

— Хорошо! — Слегка оторопело ответила она, помаргивая своими длинными ресницами. — Вы еще придете?

— Постараемся! — Еще раз сказал Владимир. — До свидания!

— До свидания! Только вы обязательно приходите?.. — Попросила она.

Они, в молчании кивнув на прощание, натянули на лица противогазы, и вышли из квартиры. Фонарь оказался мощным и ярко освещал лестничную клетку. На улице тьма стояла такая же густая, что и прежде. Уличное освещение не включилось — город, как они поняли, был обесточен — в квартире девушки электричества тоже не было. Осторожно они направились к своему мотоциклу, освещая перед собой путь. Интуитивно, Николаю совсем не хотелось вступать в зону, где не так давно властвовало белое пламя. Но входить туда им и не пришлось. Свет фонаря отразился от зеркальной поверхности какого-то незна-комого сооружения и, на мгновение их пронзил разряд дикого ужаса. Это мгновение в сознании растянулось — они представили, что еще миг — и их тела начнут расплываться в ту мерзкую слизь, на которую они сегодня насмотрелись уже достаточно, быть может, это сооружение для того и поставлено. Лишь спустя некоторое время они начали узнавать в очертаниях сооружения... — свой мотоцикл! С трудом узнаваемый, состоящий из множества блестящих, словно хромированных, включая и лобовое стекло, деталей, спаянных между собой, мото-цикл превратился в причудливый неподвижный монумент. Страх нехотя стал покидать застывшие, словно в столбняке, тела. И постепенно им становилось совершенно ясно, что теперь этот слиток не может быть средством передвижения.

Перед ними становилась еще одна задача — найти исправный транспорт. Пешком в такой ситуации долго не походишь. Вспомнились попадавшиеся на глаза автомашины по обочинам, но в них — эта слизистая субстанция, в которую превратились люди. Обоим совсем не хотелось притрагиваться к ней. Да и покидать двор через ворота, в которые сюда въехали, они не рискнули, чтобы не нарваться на светящуюся "черепаху".

Двор относился, так сказать, к одному из старых, построенных чуть ли не в довоенный период, кварталов: здесь, хотя и в редких случаях, попадались даже постройки дореволюционной поры. Такие кварталы нередко представляют собой довольно сложные лабиринты дворов, окруженных по периметру новыми и реконструированными старыми зданиями. Таким образом — фасады кварталов обычно выглядели весьма прилично, скрывая за собой неприглядную архитектуру давно не ремонтированных жилых домов, десятками лет числившихся в коммунальных хозяйствах "под снос".

Случайный прохожий, попавший в такой район даже днем, мог проплутать в нем весьма приличное время. Достоинством же таких дворов являлись скрытые выходы на другие улицы и переулки. Можно было войти сюда с одной стороны квартала и, пройдя по извилистым проходным закоулкам выйти совсем на другой улице. Досконально эти лабиринты, были известны, только обитающим в них жильцам. Николай же с Владимиром знали их лишь отчасти.

Пятно света фонаря, фарой которого манипулировал Владимир, металось по серым обшарпанным стенам и плотно зашторенным окнам, находя необходимые проходы и повороты. После получасового блуждания они оказались у каменной арки, почти близнеца той, в которую сюда въезжали, и выходящей на параллельную улицу. В противогазах хлюпало, кожу лица щипал едкий пот. Ноздри раздражал резкий запах резины, да и все тело казалось липким от выступившего пота, а какого либо транспорта им пока не встретилось.

Наконец, когда они уже почти отчаялись что-нибудь отыскать, им повезло. Осторожно выглянув из-под арки, они заметили припаркованный прямо на тротуаре "жигуленок" первой модели, блеснувший в свете фонаря своим ветровым стеклом. Владимир выключил фонарь — безрассудством было бы вываливаться со двора с таким ярким светом. Наступила тьма, еще более глубокая, чем раньше. Долгое время они стояли, стараясь привыкнуть к ней. Но тьма оставалась почти абсолютной. Ощущение было сходным с тем, как если бы они нахватались "зайчиков" при производстве электросварочных работ. Даже в безлунную ночь, без каких либо источников света, глаза со временем адаптировались и, можно было различать хотя бы кое-какие контуры и очертания окружающего. Сейчас же этого не получалось.

Оба молча стояли — было лишь слышно собственное дыхание и хлюпанье клапанов противогазов. Но стоять так можно было до "второго пришествия", и они, словно начав мыслить одинаково, на ощупь, взявшись за руки, тихонько двинулись в направлении того места, где память рисовала находящийся автомобиль.

Если бы они попытались проделать это поодиночке, то без сомнения, заблуди-лись бы и прошли мимо. Каких либо ориентиров просто не было. Но вдвоем, образовав подобие цепочки-шеренги-невода, добились успеха. Уже через несколько минут, которые им показались бесконечностью, левой коленкой Николай наткнулся на бампер "жигуленка". Теперь предстояло еще одно сложное дело — в кромешной тьме открыть замок дверцы. В светлое время для Владимира, в прошлом квалифицированного слесаря, открыть замок автомобиля при наличии простейшей женской заколки, было бы минутным делом. Но сейчас, в темноте, на ощупь, в резиновых перчатках и при помощи только штык-ножа, он возился, по субъективному мнению Николая, целую вечность, и он уже начал думать, что ничего не получится и, придется бить боковое стекло. И в этот момент раздался характерный щелчок открываемой двери.

— Карета подана! — Глухим голосом пошутил Владимир, усаживаясь, как Нико-лай понял по звукам, на сиденье водителя. Лапая руками капот, в свою очередь, медленно, боясь оступиться и потерять единственный ориентир — машину, Мордовцев двинулся к противоположной дверце, которую, судя по звукам, Владимир открывал уже изнутри салона. Мордовцеву вспомнились люди, лишенные зрения, и живущих в таких условиях всю свою жизнь — не видящих дневного света, ни буйства цветов окружающей природы, не видящих никогда и ничего. С ними всегда везде тьма. Только тьма. И только теперь он смог представить себя на их месте, и понять, как несправедливо они обделены природой. Спина покрылась холодными мурашками — неужто это навсегда?

Обливаясь нервным потом, Николай, наконец, преодолел какие-то метры, показавшиеся километрами и, с облегчением уселся рядом с Владимиром и захлопнул дверцу. В закрытом салоне автомобиля, словно в собственном мирке, на мгновение возникло легкое чувство безопасности.

— Ты как хочешь, а я уже больше не могу! — Сказал Николай, сдирая с лица противогаз и вытряхивая из него влагу на пол салона. — Еще чуть-чуть, и задохнусь! — Откинув капюшон костюма и, достав платок, он с наслаждением вытер лицо и шею от обильного пота.

— Думаю, в машине, можно немного побыть и без противогазов, — ответил Вла-димир, тоже снимая противогаз, — минут пять-десять можно передохнуть. И свет все равно включать придется для того, чтобы я мог завести двигатель — ключа зажигания нет, а замыкать кое-какие провода в противогазе и перчатках... не такой я супермен! Зажмурься! — Он включил лампочку освещения салона и ее обычно тусклый свет после черноты показался ослепительным.

Теперь пришлось привыкать уже к освещению. Наклонившись, Владимир "поколдовал" с проводами замка зажигания и звук стартера в окружающей тишине хлестнул по нервам, оглушающим ревом дикого зверя. Двигатель оглушительно заработал. Владимир сбавил обороты и со вздохом опять натянул противогаз и перчатки. Щелкнул выключателем, и свет в салоне погас. Двигатель заурчал тише. В этот момент послышался шум распахивающегося окна на втором этаже, и друзья услышали злой голос:

"Козлы! Выметайтесь из моей машины! Поубиваю!"

Приоткрыв дверцу, Николай высунулся и рявкнул:

"Заткнись, мужик! Будем живы — получишь назад свой тарантас!.."

Владимир включил передачу, и автомобиль тронулся, освещая путь ближним светом фар. Уже в движении, Мордовцев захлопнул дверцу и стал надевать надоевший противогаз, уже не слушая, что там еще кричал в ответ владелец автомобиля. Владимир вырулил на проезжую часть улицы и увеличил скорость, глухо буркнув через переговорное устройство противогаза:

"А на фига ему сейчас автомобиль!?" — И надолго замолчал, следя за дорогой.

Мотор уютно рокотал. Ближний свет фар казался очень ярким в этой черноте, которую ночью и то нельзя было назвать. Управлять автомобилем в их экипировке было сложновато, и потому, чтобы свести риск к минимуму, они ехали с небольшой скоростью, стараясь быть готовыми ко всяким неожиданностям.

Несмотря на опасения, до обезлюдевшего расположения воинской части Вла-димир с Николаем добрались без приключений и въехали в распахнутые ворота. Отсутствие освещения избавило их от ужасной картины запустения и смерти, хотя временами свет фар вырывал из тьмы лежащие останки того, что когда-то было людьми в смятой военной форме, и оставленные в беспорядке то здесь, то там транспортных средств. Осторожно лавируя между всем этим, на черепашьей скорости, Владимир подкатил к складскому комплексу, окруженному изгородью из колючей проволоки, покосившимися воротами из оплетенных колючей проволокой деревянных рам. К удивлению друзей кое-где над дверями тускло светили лампочки сигнализации, дававшими в непроглядном мраке достаточно света, что бы можно было разглядеть сами двери и запоры на них. По-видимому, где-то имелся автономный источник электроэнергии.

Владимир подогнал "жигуленок" к главным воротам центрального склада, в которых ясно просматривалась калитка с большим висячим замком, и заглушил двигатель. Какое-то время с долей апатии они в молчании сидели, поглядывая на пустующую будку часового, видимую в слабом свете лампочки над входом. Затем Владимир пошарил рукой под сиденьем и с довольным хмыканьем извлек из-под него монтировку — видимо хозяин автомашины временами занимался промыслом таксиста — только они держат монтировку в кабине, а не в багажнике.

При освещении фарами, Владимир довольно быстро сорвал контрольные замки, но с большим навесным и самой калиткой пришлось изрядно повозиться, прежде чем им удалось проникнуть в помещение склада, да и то повезло, что дверь была всего лишь из толстых сосновых досок. Как только дверь приоткрылась, лампочка сигнализации замигала, но оба взломщика не придали этому особого значения. По всей видимости, реагировать на срабатывание сигнализации, кроме них самих было некому. Посветив фонарем, Владимир отыскал выключатель на стене и под высоким потолком, помигивая, вспыхнули люминесцентные лампы аварийного освещения, озарив высокие металлические стеллажи, на которых были аккуратно расставлены ящики и коробки. В проходе стоял маленький электропогрузчик.

— Трудновато будет разобраться с этим изобилием!.. — Буркнул Владимир и снял противогаз. Николай последовал его примеру — в помещении они почувствовали себя в относительной безопасности.

— Нужно найти картотеку! — Сказал Николай. — Если мы в ней разберемся, найти все, что нам нужно труда не составит. А картотека, наверное, здесь! — Он указал на застекленный павильон, размерами метра четыре на пять, с компьютерным терминалом на столе, где вдоль стены стояли высокие металлические шкафы с ячейками картотеки.

— Ты снабженец! Тебе и карты в руки! — Буркнул Владимир, приближаясь к стеклянной двери павильона. Но не успел он взяться за дверную ручку, как с шумом распахнулась калитка склада, которую они перед этим прикрыли, и раздался звонкий голос, слегка приглушенный противогазом:

"Стоять на месте! Бросить оружие! Руки вверх!"

От неожиданности взломщики прямо подпрыгнули и повернулись на голос. В дверях склада стояла невысокая худощавая фигура в костюме Л-1 с автоматом в руках. "Получается, что охрана здесь все же имеется! — Мелькнула мысль. — Так могут и свои пристрелить ненароком!" Но Владимир не растерялся:

— Не горячись парень! Я лейтенант милиции, а не грабитель! Если сомневаешься, отведи нас к начальству! Очень хотелось бы увидеть хотя бы кого-нибудь из них!

Парень молчал. О чем он раздумывал, друзьям было неизвестно. Автоматы они положили на пол и стояли с поднятыми руками.

— Ну что же? Веди! Или нам так и стоять здесь с поднятыми руками до скончания века? — Опять сказал Владимир.

— Что вам здесь нужно? — Спросил, наконец, человек с автоматом.

— Вот об этом и поговорим с вашим начальством! — Ответил Владимир.

— Самое большее начальство здесь — это я! Можете опустить руки и отвечайте на вопрос!

Николай с Владимиром опустили руки, но автоматы они оставили лежать на полу.

— С кем имеем честь, общаться? — Усмехнулся Владимир.

Человек опустил автомат, откинул капюшон костюма и стянул с головы противогаз. Взору открылось миловидное лицо с тонкими чертами и красиво очерченным ртом с губами, сжатым сейчас в твердую волевую складку. Лицо обрамлял прическа со слишком длинными для парня военнослужащего и слишком короткими для обыкновенной девчонки, золотистыми волосами.

— Прапорщик Марина Виноградова!

На мгновение друзья потеряли дар речи. Автоматчик оказался симпатичной девушкой лет на пять моложе их самих.

— Приятно познакомиться! Лейтенант милиции Владимир Фаунковский! — Владимир чуть склонил голову, затем кивнул в сторону Николая: — Николай Мордовцев — лейтенант вооруженных сил в отставке! Нам необходимо кое-какое снаряжение для задач, которые в данной обстановке, мы сами себе и поставили ввиду тех же причин, из-за которых и вы в данный момент являетесь высшим представителем вооруженных сил в данном регионе. Конкретного списка мы не имеем, но надеемся по ходу ознакомления с картотекой, его составить. По первой прикидке нам нужны приборы ночного видения, мощные электрические фонари, дозиметры, комплекты препаратов для осуществления химической разведки и так далее, посмотрим по ходу дела. Также неплохо было бы обзавестись и вооружением — помощнее того, что уже имеем! — Владимир указал на лежащие, на бетонном полу, автоматы. Николай с некоторым удивлением смотрел на Владимира — тот выдал речь, пересыпанную протокольным стилем с элементами дружеской беседы, которой Николай от него никак не ожидал.

— Сначала подробнее расскажите об этой самой обстановке и о причинах, да вообще, объясните, что происходит? А чтобы вам не повторять того, что мне уже известно, Слушайте! — Девушка забросила автомат за спину, сняла защитные перчатки и достала сигарету. — Я на дежурстве с позавчерашнего вечера, и не высовывала носа из охранного бункера. Когда поняла, что смена так и не явится, выбралась наверх, облачившись в костюм индивидуальной защиты, так как ранее была объявлена химико-биологическая тревога, и увидела весь этот кошмар в помещениях штаба и казармах, да и за пределами зданий. До наступления темноты все вокруг отчетливо просматривалось. Потом, убедившись, что я здесь одна живая, опять нырнула в бункер. Там находиться мне показалось более надежным, чем на улице, да и с дежурства меня никто не снимал. Так что, видела я только последствия, а что послужило причиной, совершенно не представляю. И выскочила из бункера только по сигналу тревоги из этого склада. — Она глубоко вздохнула, переводя дух, прикурила и жадно затянулась сигаретой. — О себе я все рассказала! Теперь ваша очередь! Говорите, что же все-таки происходит? — Держалась она с завидным самообладанием, и друзья сразу даже и не поняли, и только спустя некоторое время, по чуть малейшим признакам: легкой дрожи в голосе, на первый взгляд, незаметному подрагиванию пальцев, догадались, что прапорщик Марина Виноградова, испугана до крайности, и держится из последних сил, за счет твердости духа. Такой твердости можно было только позавидовать. Николай не мог с уверенностью сказать, как бы он сам чувствовал себя на ее месте и как бы среагировал. Возможно, гораздо непригляднее. Он как-то сразу зауважал доблестного прапорщика Марину, причем доблестного, в его понимании, без какой-либо доли иронии. Он закурил тоже.

— Что происходит? — Переспросил Николай, и тотчас начал отвечать. — Просто похоже на то, что мы "удостоились" визита космических "братьев по разуму". И, как нам кажется, настроенных к нам, совсем не по братски, а совсем даже наоборот! В городе везде твориться приблизительно то же, что и здесь! Ну, а мы с Владимиром решили попробовать разузнать об этих "братишках" немного побольше!

Марина молчала. Потом вымученно усмехнулась: "Кто бы мог подумать, что мы доживем до такого сумасшествия! И что, кроме вас двоих во всем городе, против "пришельцев" больше и воевать некому?"

Николай пожал плечами, а Владимир сказал: "Допускаем, что где-нибудь и кто-нибудь тоже пытается противостоять "гостям", но пока вы, прапорщик — первый представитель организованных вооруженных сил, который встретился с нами в добром здравии.

— И что же собираетесь делать? — Спросила она.

— А черт его знает! — Буркнул Николай. — Посмотрим по обстоятельствам. Чего-либо "живого" нам пока не встретилось, и мы не знаем, с чем "его едят". Но если встретим, хотелось бы быть во всеоружии. Думаю, самое главное узнать: какая мощь, и какая природа этой мощи нам противостоят. Без знания врага, сопро-тивление может быть бесполезным. А побарахтаться хочется! И если уж подыхать, как говорят, так лучше с музыкой!

Прапорщик Виноградова молча курила, не выказывая какого-либо волнения. Николай вновь позавидовал ее выдержке, а может быть и способности к быстрой адаптации к нестандартным экстремальным ситуациям. Возможно, этому ее и учили. Николай и Владимир тоже молчали, ожидая ее реакции. Владимир, наверное, чтобы переключить ее мысли несколько в другом направлении, спросил:

— В бункере с вами больше никого не было?

— Бункер — одно название — просто пункт связи и охранной сигнализации, ос-нащен, правда, санитарным блоком и комнатой отдыха на трех человек. Но в связи "эпидемией" не хватало людей в других местах, поэтому дежурила я одна.

— А ведь можно сделать отрадный вывод! — Вдруг вмешался Николай в разговор. Ему не терпелось высказать мелькнувшую в голове идею. — Несмотря на интенсивное точечное воздействие инопланетного оружия на воинскую часть, оно не достигло убежища и сохранило для общения с нами прелестного прапорщика Марину.

— Верно! Либо воздействие оказалось недостаточным, либо "они" не рассчитали его глубину и интенсивность. Получается, что и "братишки" могут ошибаться, или же не обладают необходимой информацией о возможностях наших фортификационных сооружений! — Владимир задумался. — Кстати, на какой глубине расположен бункер?

— Не знаю точно, но, по-моему, где-то метров в восемь-десять.

— Довольно таки глубоко! — Владимир замолчал. Затем продолжил: "Оставим на время эту тему. Вы говорили о пункте связи. Как я понимаю, это связь со столи-цей?"

— Да, военный прямой кабель, не зависящий от городской и междугородной телефонной связи, с автономным источником питания.

— Тогда, возможно, у нас есть связь с внешним миром?

— А вот этого, как раз и нет! И совсем не по вине пришельцев из космоса. Обычная перестраховка. Связь через код и кодовый ключ, который знал и имел только командир части. Так, что связи нет!

— Ну, что же! На такое счастье мы не рассчитывали! Поэтому и расстраивать-ся не будем! — Сказал Владимир и замолчал.

— Вы нам поможете разобраться со всем этим хозяйством? — Спросил Николай, обводя руками помещение склада.

Марина молча докурила сигарету, растоптала окурок ногой и переступила порог остекленного павильона. Положив автомат на край стола, бросила туда же перчатки от защитного костюма, и уверенно уселась за стол, придвинув к нему стул на колесиках. Послышался щелчок выключателя, и дисплей компьютера осветился. Николай пристроился у нее за спиной. На экране замелькали таблицы, подвластные длинным гибким пальцам прапорщика, уверенно стучавшим по клавиатуре.

— Так! "Ноктовизоры" — стеллаж 7, ярус 3, ячейка 12. — Сказала она, и Владимир начал записывать данные в планшетку. — Дозиметры — стеллаж 3, ярус 5, ячейки 3 и 4. Да, не записывайте вы! — Усмехнулась Марина. — Я после подборки сделаю распечатку! Это будет намного удобнее. Лучше просматривайте вместе со мной список снаряжения, может быть, попадется что-то, о чем вы сразу не подумали!

Владимир с досадой почесал затылок — была у него такая привычка — и отложи планшет в сторону.

В течение получаса курносая прапорщик с Владимиром колдовали над компьютером, просматривая списки и намечая то, что казалось, потребуется в будущем. Николай практически не вмешивался. Во всем, что касалось военных действий, он более полагался на Владимира. Лишь только однажды обратил внимание на промелькнувшие в списках изолирующие противогазы — с автономным кислородным питанием — в них даже можно погружаться в воду на какое-то время и это, возможно, может понадобиться, если учесть, что город делили на три района две речки.

Еще около часа потребовалось собрать все выбранное имущество на площадке перед выходом из склада, причем за гранатами и прочим вооружением пришлось проникать в другие отсеки складского комплекса, за металлическими дверями с кодовыми замками, спецкод которых прапорщик выудила в недрах компьютера. Николай с удивлением понял, что если бы им не встретилась симпатичная прапорщик Виноградова, то они с Владимиром копались бы в этом складе до конца света, да и вряд ли что-нибудь нашли вообще.

— Слушайте, прапорщик! Не возражаете, если мы будем называть вас по имени? — Спросил Николай. — Как-то непривычно называть симпатичную молодую девчонку по фамилии или воинскому званию!

— Не возражаю! — Улыбка лишь слегка тронула уголки ее средней полноты губ.

Николай окинул взглядом довольно внушительную груду снаряжения. В "жигули", похоже, все это вряд ли поместится. "Нужно поискать транспорт повнушительнее!" — Подумал он, и как будто читая его мысли, Марина изрекла: "И как вы намерены пользоваться всем этим "добром"? Боюсь, на себе вы все это не унесете!"

Владимир в задумчивости почесал затылок.

— Послушай, Мариночка! Гулять, так гулять! Скажи, пожалуйста, имеется ли в этой "дивизии" что-нибудь, вроде хорошенького, небольшого бронетранспортера? Желательно дизельного?

— Имеется! Всего один БРДМ-2, командно-разведочный вариант. Вооружение: станковый пулемет КПВТ, спаренный пулемет ПКТ и ПТУРы 9М17П — "Флейта", че-тыре штуки, с компьютерным модулем управления огнем.

— Действительно, "гулять, так гулять..., стрелять, так стрелять!.." Но, для нашего рейда такой бронетранспортер весьма, я сказал бы, предпочтительнее. ПТУРы — не автоматы Калашникова. Я в армии с такими машинками сталкивался. На тех я немало поколесил во время прохождения действительной воинской службы в Витебской десантной дивизии. И где он стоит?— Спросил Владимир.

— Третий ангар, пятый бокс! — Марина вывела на дисплей планировку расположения ангаров с боевой техникой.

Натянув по дороге противогаз, Владимир, освещая путь фонарем, скрылся за дверями склада. Николай же склонился над грудой снаряжения и принялся за ее сортировку. Марина молча наблюдала за его действиями. Приблизительно через полчаса, Владимир, шелестя шинами, с глухим рокотом дизельного двигателя, лихо подогнал бронеавтомобиль к дверям склада. Войдя в дверь и сняв с себя противогаз, он шумно чертыхался, рассказывая, как ему одному пришлось помаяться, подвешивая ракеты к направляющим.

Около получаса у них ушло на погрузку и размещение снаряжения в недрах бронетранспортера. Когда все было распределено и закреплено на стенках кабины, они, как полагается перед рейдом, расположились за столом руководителя складом, отдохнуть и выкурить по сигарете. "Закурим, друзья, перед дальней дорогой, пусть легким окажется путь..." — напел чуть повеселевший Владимир. Со своим неунывающим характером, даже в данной ситуации возможно и наигранным, он пытался приободрить всех.

— А мест, в БРДМе, кстати, четыре! — Вдруг сказала Марина. Николай и Владимир удивленно посмотрели на нее.

— На что вы этим намекаете, "мадемуазель"? — Спросил Владимир, выпуская дым.

— Кто из вас поведет БРДМ? — Усмехнулась прапорщик.

— Я, конечно! — Ответил Владимир.

— А кто будет управлять модулем ПТУРов? — Опять с усмешкой спросила она.

— Тоже, я! — Снова ответил Владимир.

— А вы знакомы с этой системой наведения? — Марина стряхнула пепел с сигареты в пепельницу. — Я думаю, что в то время, когда вы служили в армии — этой системы еще не существовало! В те времена была только рукоятка радиоуправления, а здесь компьютерный терминал!

— Верно, черт возьми! — Владимир задумался на некоторое время. — Ничего, "не боги горшки обжигают"! Как-нибудь разберусь!

Николай следил за их разговором и, постепенно начал понимать, что у Марины на уме. Мест, в БТР четыре, и она явно напрашивалась на участие в рейде. Когда он это понял, то неожиданно для самого себя рассмеялся. Марина и Владимир с недоумением посмотрели на него.

— Колян, у тебя что, "крыша поехала"? — Спокойно спросил Владимир.

— Пока еще не совсем! — Сквозь смех ответил он. — Ты еще не понял, что девчонка хочет ехать с нами?

— С нами? Зачем? — С ошарашенным видом спросил он. — По-моему, ей лучше отсидеться в бункере!

— Ну-ну! Попробуй заставить! — Николай, наконец, прекратил смех, который, он даже сам подумал, все же, носил некий оттенок истерии. — Сумеешь?

Теперь уже негромко рассмеялась Марина. Владимир с удивленным видом переводил взгляд то на Николая, то на нее.

— Вы, оба, не сдвинулись, часом? — Выдохнул он.

— Да, нет! Он все правильно понял! — Сказала Марина, кивнув в сторону Николая. — Я действительно поеду с вами, как бы вы не возражали. С системой наведения могу управиться только я!..

Теперь уже оба друга уставились на нее, не в силах вымолвить и слова. В этот момент Николаю вспомнилась жена Татьяна, которая была так далеко, что теперь он и не знал, увидит ли он, ее, когда-нибудь. И тут его осенило — ведь он знает адрес, где она проживала раньше. И если в этом, параллельном его, мире, существует он сам, и существует Володька, да и многие другие, которых он видел на фотографиях, то должна же существовать и Татьяна. Даже если они с ней в этом мире и не знакомы. "Это необходимо проверить!" — Решил Николай. В голове промелькнуло несколько вариантов выхода их ситуации.

— Вот что, вояки! — Сказал он. — Вы тут маленько посидите в БРДМе, поучите, друг друга обращению с этими компьютерами-принтерами, я-то в них вообще не разбираюсь. А я тем временем прокачусь по одному адресу. С ноктовизором мне свет включать не придется, так что поездка должна быть относительно безопасной и много времени не займет. Вернусь, обсудим ситуацию. Уже без эмоций. Идет?

— Как? Куда? По какому адресу? — Недоуменно спросил Владимир. Потом он, по-видимому, сообразил. — Понял! Хочешь все-таки проверить? Может быть, лучше вместе? Зачем тебе ехать в эту глухомань в одиночестве?

— Мое предположение? Поэтому я один и поеду. А ты давай "грызи гранит науки"! — Сказал Николай. — Заодно постараюсь узнать, можно ли вообще выбраться из города. На настоящий момент все вооруженные силы прекратили свое существование, и теперь город может быть открытым. И открыт ли он даже в этом случае. Мне почему-то кажется, что эта неестественная темень покрывает не всю планету, а носит локальный характер.

— Возможно, ты и прав! — Ответил Владимир в раздумье. — Ну, что же, поез-жай! Не все ли равно, где нам пока колесить.

— Тогда сделаем так! — Николай развернул план города, который отыскался в одном из комплектов карт. Сначала план его очень заинтересовал на предмет отличий с "его" городом, но при беглом осмотре он этих различий не заметил. — Я поеду так... — Карандашом красного цвета он обозначил свой маршрут, — а вы, если я не вернусь через два часа, поезжайте по следующему маршруту... — Он прочертил, синим карандашом другую ломаную линию по изображению улиц. — И, надеюсь, в этой точке мы встретимся. Там и обменяемся впечатлениями. Порознь, мы возможно, быстрее сможем изучить обстановку! Идет?

— Ну, Командующий! — Вздохнул Владимир. — На чем поедешь, чертяка? "Жигуленок" без ключа зажигания не заведешь, а если заглохнет?

— Сдался мне этот "жигуль"! Видишь, у того здания "уазик" торчит? На нем и поеду! Кстати, радиостанция на нем имеется? — Спросил Николай Марину. — Ты у нас эксперт в этих делах, как единственный представитель местного командования!

— Это командирский "уазик". На нем установлен радиотелефон. Волна должна совпадать с радиотелефоном БТРа. Можно проверить, если нет, поднастроим и можно будет переговариваться! — Ответила она.

— А вот в этом я как раз и не уверен! — Сказал Николай, потому что, именно в эту минуту ему в голову пришла мысль, что пришельцы могут глушить радиосвязь. Уж если смогли "погасить" день, превратив его в ночь, то уж такая мелочь, как радиоволны.... Да и запеленговать их местоположение, думается, для тех труда не составит. Об этом он и сообщил Владимиру с Мариной. — Но попытаться можем! Во всяком случае, если злоупотреблять связью не будем, то в экстренном случае сможем передать друг другу пару слов, прежде чем "братья по разуму" нас не приглушат!

— Или не "придушат"! Стратег! — С некой долей юмора и гордости сказал Владимир. — Поэтому, чертяка, я и приехал именно к тебе. Ты начитался столько фантастики, что теперь будешь как рыба в воде, особенно если жуть в душе уляжется. Согласен! Только точку "рандеву" назначим вот здесь, на правом берегу Ястребовки, под мостом, недалеко от этой бывшей церкви! — Владимир красным карандашом поставил на плане точку.

— Договорились! — Николай натянул на голову противогаз, прикрепил уже сверху прибор ночного видения, повесил на плечо автомат и, прихватив с собой футляр с дозиметром и войсковым прибором химической разведки, направился к командирскому "уазику".

6

Люди, действующие под влиянием страха, более предусмотрительны.

Ф. Де Комин.

С прибором ночного видения на глазах, в просторечии — "кошачьим глазом", в стороне от основных городских магистралей, то есть не там, где было больше веро-ятностей повстречаться с опасной свистящей, мигающей "машиной-черепахой", плюющейся белым пламенем, даже Николай, не имеющий особых навыков управления автомобилями, смог увеличить скорость и вести "уазик" более уверенно. В этой части города Промышленный район плавно переходил в Пригородный и, особенностью его была сеть нешироких улиц, как принято говорить: рабочих окраин с множеством двухэтажных зданий-бараков, окруженных палисадниками с цветочными клумбами и зарослями сирени. Попадались и строения, так сказать, "частного сектора" — разнокалиберные домики за высокими дощатыми и реже — каменными заборами.

Николаю вспомнилось, как он провожал по этим темным улицам Татьяну, когда они еще не были женаты. Но тогда темнота не была такой глубокой, как сейчас — тогда светила луна, да и звезды в черном с синевой небе. Тогда темнота им даже нравилась, а сейчас....

До известного Николаю дома оставалось не более двухсот метров, когда он пе-рестал что-либо видеть впереди. Выругавшись про себя не совсем приличным сло-вом, Николай резко затормозил. В окулярах "кошачьего глаза" мерцал ровный зеле-ный фон. Дороги впереди видно не было.

"Испортился, что ли?" — Подумал Николай о ноктовизоре но, повернув голову, увидел очертания зданий по левой стороне улицы. — "Получается, прибор исправен! Значит дело в чем-то другом?"

Тогда он рискнул включить фары сразу на дальний свет, не забыв при этом убрать с глаз ноктовизор. Щелкнул переключатель и яркий свет залил путь впереди: изгородь из штакетника палисадника ближайшего дома, побитый грузовиками серый асфальт и..., обрывался метрах в десяти. Именно обрывался, не отражаясь ни от чего, и не освещая ничего далее. Такого Николаю видеть никогда не приходилось — и он даже не мог представить, что такое может быть. Не представлял, как такое может выглядеть — и вот теперь видел, даже не представляя механизма явления.

"Кажется, приехали!" — С сарказмом подумалось ему. Захватив автомат и дозиметр, Николай выбрался из машины. "Посмотрим поближе, что это за "ерундо-вина", — Думал он, медленно продвигаясь вперед. Николай не мог признаться даже самому себе, что ему спокойно дался этот десяток метров. С каждым шагом тело покрывалось потом, и он не думал, что это объяснялось только закрывающим доступ воздуха комбинезоном. Скорее это было реакцией на неизвестность.

И вот он, наконец, у самой границы света. Да, свет здесь упирался во что-то. Упирался, не отражаясь. Взглянул на шкалу дозиметра — показания оставались в пределах нормы. Николай подобрал камешек и бросил его в это "что-то". Со звонким, сходным с ударом о толстое стекло, звуком, камешек отскочил. Показания дозиметра не изменились. Руками трогать эту "стеклянную" стену он благоразумно не решился. Да и к чему? Было ясно, что пути дальше нет.

Его смутные догадки подтверждались. Это была граница, запертая граница зоны, не известных пока размеров и конфигурации: круг, квадрат, эллипс? Можно было только предположить, что сферы, черным куполом закрывающей город. "Получается — мы внутри сферы? — Думал Николай. — Почему у меня именно такое предположение? Интуиция? Возможно! Сфера — самая рациональная объемная геометрическая фигура, позволяющая экономно прикрыть любой участок поверхности. Словно волдырь! — Пришла на ум ассоциация. — Нарыв на теле нашей планеты! Или прыщ! — Вот как можно это назвать. Нарыв неземного происхождения". В этом-то он уже не сомневался. Ни одно государство на Земле не могло обладать технологиями, способными упрятать под купол целый город. И не одно государство не смогло бы после этого истреблять население совсем неизвестными способами: сначала "эпидемия", потом "слизь"!.. На ум пришла догадка, выпрыгнувшая формулировкой: "мгновенное нарушение межклеточных связей" — вот что это могло быть. Но в биологии он был профаном, и решил дальше это предположение не развивать — все равно ни до чего конкретного додуматься был не в состоянии. Даже пришедшая на ум фраза и та могла быть полнейшей бессмыслицей.

Николай вернулся к автомобилю и выключил фары. Все, что можно было узнать на данный момент, он уже узнал, а освещение могло только повредить, привлечь внимание врага. Уместившись на водительском сиденье, он решил привести свои мысли в порядок.

Несмотря на необычность ситуации, пока что предварительный результат предпринятой разведки его даже слегка успокоил. Он представил, что если Татьяна и существует в этом мире, то она осталась за пределами всего этого кошмара и ей ничего не грозит. И это, пусть даже мифическое предположение немного подняло его настроение.

До намеченного времени встречи оставалось около сорока минут, Николай развернул машину и, не спеша, направился к назначенному месту.

Город словно вымер. Страх загнал жителей по местам обитания, и никто не отваживался даже выглянуть, реагируя на шум двигателя проезжающей машины. Осуждать никого Николай не собирался — видимо такого насмотрелись, что риско-вать никто не решался. Все выжидали. Вопрос — чего? А, с другой стороны, может быть, и он сейчас сидел бы в своей квартире и тоже неизвестно чего ожидал..., если бы Владимир его из нее не "выдернул". "Быть может, мы с ним ненормальные? Но как-то не верилось, что от выжидания ситуация изменится в лучшую сторону. Можно ожидать, когда имеется тот, на кого можно надеяться... Каламбур получился.... А на кого надеяться?" — Как он ни размышлял, получалось, что только на Владимира, да на самого себя.

"На бога надейся, а сам не плошай!" — Припомнилась поговорка. И вот в этот момент Николая посетила идея. Он остановил машину и заглушил двигатель. Захотелось проверить эту идею немедленно, что на ходу было сделать невозможно.

Он вытащил из планшетки карту города и расстелил ее на втором сиденье автомобиля. Вспомнилось предположение о "волдыре" над городом. Теперь появилась мысль выяснить его расположение и размеры. На карте он отметил точку, где ему встретился "барьер-стена". Если предположить, что "купол-сферу" генерирует "летающая тарелка" зависшая над площадью, где ее видел Владимир, то можно и предположить, там же находится и эпицентр этого самого купола. Нашарив в планшете циркуль, Николай провел на плане окружность с центром на площади с радиусом, ориентированным на отмеченную им точку. Окружность пролегла через все три района города, почти полностью включая их в себя, но и довольно приличная территория города оказалась за пределами обозначенного круга. Причем, территорию железнодорожной станции окружность захватывала лишь отчасти, а именно сам вокзал с привокзальной площадью и часть пролегающих через него железнодорожных путей. Можно было сделать вывод, что сначала барьер был проницаемым для проходящих через станцию составов, и только потом, уже после закрытия города властями для локализации "эпидемии" — был полностью закрыт уже "гостями". Николай же сейчас находился почти в противоположной от вокзала части города.

Несмотря на существующую опасность нарваться на "черепаху" пришельцев, Николай решил сразу же проверить свое предположение. Для этого проложил на карте маршрут, слегка удлиняющий намеченный прежний, но дающий возможность в двух-трех местах проверить наличие "стены-барьера" в местах пересечения им проезжей части улиц. И если эти точки на окружности совпадут с его наличием... — предположение превратится в реальный факт. А это даст им представление о площади "поражения".

Николая захватил азарт исследователя, настал момент, когда к опасностям начинаешь относиться, как к неизбежному злу, видимо психика, начинает и реагировать на него соответственно. А пределов способности психики человека к адаптации к экстремальным условиям, даже наука до конца не изучила. Наверное, поэтому он уже не испытывал того страха и ужаса, который почти парализовал его в ночь приезда на вокзале. Он не мог сказать, что стал бесстрашным, но постоянное давление на психику заметно снизилось, а уверенности прибавилось.

Николай вновь завел автомашину и двинулся по вновь намеченному маршруту, и уже минут через десять подобрался к первой предполагаемой точке — и испытал тот же эффект, что и ранее: зеленоватый фон в ноктовизоре и четкая граница видимости при свете фар. Он даже испытал что-то, вроде некоторого удовлетворения, удовлетворения исследователя, получившего положительный результат при проведении опыта — предположения стали подкрепляться фактами. Линия барьера почти точно совпадала с линией начертанной им на карте, во всяком случае, именно в этом месте.

До назначенного времени встречи с Владимиром оставалась возможность проверить еще одну точку. Николай развернул "уазик" и продолжил путь. Улицы оставались пустынными, но ощущение безысходности пропало, видимо пошли на пользу полученные знания, он увеличил скорость и за оставшееся до встречи время ухитрился проверить обе намеченные точки. Предположение стало фактом.

К месту "рандеву" Николай опоздал на семь минут. БРДМ стоял на берегу реки Ястребовки, под пролетом автомобильного моста и виден был только в прибор ночного видения — Владимир грамотно назначил место встречи. Как Николай догадался, обитатели БРДМа услышали шум подъехавшего "уазика", ибо лишь стоило ему подойти к броневику, как люк над водительским местом сдвинулся, показалась голова в капюшоне, и раздался приглушенный противогазом голос Владимира: "Опаздываешь, чертяка! Заставил нас поволноваться! Заскакивай через один из башенных люков! Марина, подвинься немного". — И он задвинул люк. И почти одновременно открылся люк на пулеметной башенке. Николай втиснулся в бронеавтомобиль, и с трудом угнездился на одном сиденье с прапорщиком Мариной, даже сквозь химкомбинезон ощутив ее тугое бедро.

Так как кабина БРДМа была достаточно герметична, он с облегчением содрал с себя противогаз, с удовольствием вдыхая слегка прокуренный воздух, который после резины противогаза показался нектаром. Липкая влажная резина противогаза уже начинала действовать на нервы. Обтирая лицо носовым платком, Николай ощупал рукой небритый почти сутки подбородок, из-за которого стало немного совестно перед, единственной в их обществе, дамой.

— Нашел? — Спросил Владимир.

— Да нет, не добрался! Сейчас все расскажу, дайте только покурить. Вам здесь хорошо, без противогазов! — Прикурив сигарету, Николай вкратце рассказал о своем вояже.

— Да ты молодец, чертяка! — К Владимиру опять вернулась его любимая полу-шутливая поговорка, которую в создавшейся обстановке он не очень-то часто и применял. — Ты совершил настоящий разведывательный рейд и в ходе его узнал больше, чем мы за все время наших совместных мытарств! А вот нам с Мариной ничего существенного не встретилось: пустынные улицы и не одного отсвета в окнах. Видимо, все до того напуганы, что и город выглядит опустевшим.

— У меня создалось точно такое же впечатление! — Ответил Николай. — Для бо-лее подробного рассказа здесь слишком тесно. И вообще, я уже чувствую себя вонючим скунсом: уже больше полусуток в этой резине. Предлагаю вернуться в воинскую часть, и так как там имеется хотя бы и единственный известный нам, душевой агрегат на автономном обеспечении, то я "нижайше" прошу "хозяйку", — Николай обратился к Марине, — быть великодушной и разрешить нам воспользоваться оным приспособлением личной гигиены? — Настроение его после разведки было с небольшим креном в сторону плюса, и из него полезла словесная бравада. — А после будем мозговать, что будем делать дальше!

— А мысль не так уж и плоха! — С серьезной миной проговорил Владимир, а потом, улыбаясь, добавил, обращаясь к Марине. — Я присоединяюсь к просьбе этого "говоруна".

Спустя несколько минут, колонной, состоящей из двух транспортных средств: впереди Николай на "уазике" — за ним Владимир с Мариной на БРДМе, выполняющего роль боевого охранения — они направились в расположение воинской части.

7

Единомыслие рождает дружбу

Демокрит

Примерно к 12-00 начали поступать доклады, что разведгруппы одна за дру-гой, напоролись на "стену". При этом две автомашины получили повреждения. Но все произошло оттого, что стена была невидимой и водители не усмотрев перед со-бой препятствий на полном ходу врубились в нее. Хорошо еще, что обошлось без человеческих жертв. В остальных группах, не так лихо стремившихся к цели, обошлось без аварий.

Полковник Букограй отмечал на карте города точки, где разведгруппы обнаружили прозрачную стену, сквозь которую можно было видеть брошенные на проезжей части автомобили и распростертые неподвижные тела людей и животных, кое-где начавшие расплываться непонятной и неприятной на вид слизью. Это можно было считать косвенным признаком эпидемии, но вот подобраться к ним и выяснить что-либо конкретное, возможности не было. "Стена" не пускала. Один из ухарей, посчитавший себя самым умным в группе, самовольно выпустил в стену очередь из автомата и чуть было сам не погиб от рикошетов. На "стеклянной стене" же каких-либо повреждений или следов от пуль, совершенно не осталось.

Уже спустя два часа после рассвета полковник Букограй, на основании исследований разведгрупп, в полном смысле слова облазавших всю местность, в районе "стены", совместно с начальником штаба летного полка, майором Воиновым, наносил последние метки на карте города. Вырисовывался аккуратный круг, в пределах которого за прозрачным барьером, по-прежнему недоступным снаружи находился весь центр города Ястребовска. Во многих местах барьер проходил сквозь здания, разделяя их на две зоны. Многие семьи оказались по разные стороны барьера. Они могли видеть друг друга, но разговаривать нет — звуков стена также не пропускала. Находящие за "стеной" в своих квартирах люди, по визуальному наблюдению, какими либо болезнями не страдали. Напуганы они были почти смертельно, но это и все. Тела пораженных предполагаемой эпидемией людей, находились только на улицах.

— Да!.. Здесь скорее больше необходимы физики, чем эпидемиологи! — Сделал для себя вывод полковник Букограй и срочно доложил свои соображения выше-стоящему руководству. После изучения обстановки, Букограй с понятным облегче-нием испытал относительное чувство удовлетворения оттого, что обнаружил: квар-тира, на которой все еще оставалась жена, находится за пределами "стеклянной зоны". И поэтому имелась надежда, что с ней все в порядке. Связаться с нею он пока не мог — телефонная связь не работала, и специально заниматься этим вопросом считал для себя это излишней роскошью и проявлением крайнего эгоизма. Он успокаивал сам себя: "Главное она здесь, и значит жива!"

К удивлению разведчиков, многие жители, несмотря на непонятную перегородку, разделившую город на "здесь" и "там", квартир своих не покинули, справедливо полагая, что лучше им в других местах не будет, и если они сами о себе не позаботятся, то не позаботится никто. "Здесь", за пределами круга жизнь продолжалась почти своим чередом, после появления военных из столицы, пусть даже и упакованных в уродливые комбинезоны и противогазы. Населению это даже принесло некоторое облегчение, а так как наступил понедельник, открылись и магазины и даже заработали некоторые мелкие предприятия. Люди справедливо рассудили, что при необходимости их все равно эвакуируют. А если нет, то, как сказал толстый кот в каком-то мультфильме: "Нас и здесь неплохо кормят!" И так думало большинство.

Перед полковником Букограем появилась проблема — начать ли эвакуацию этого населения или же пока не трогать. Замеры химразведчиков не показывали ни повышенного фона радиации, ни следов каких-либо отравляющих веществ. В конце концов, даже в условиях отсутствия электричества, и не работающего водопровода, людям здесь все равно было комфортнее, чем в палаточном городке, который только и мог обеспечить для них полковник Букограй. И он вновь взял на себя принятие непростого решения. Он оставил людей в покое, только распорядился обеспечить доставку в эти районы чистой питьевой воды.

После очередного доклада, полковник стал ждать решения высшего руково-дства страны, про себя подумав, что с такими странностями, как "стена", еще никто не сталкивался. Ему поневоле пришла на ум недавно прочитанная фантастическая повесть братьев Стругацких, "Пикник на обочине", наводя его мысли на нехорошие аналогии. "Вот она, почти такая же зона "по-стругацки", перед нами. Если еще и происхождение ее внеземное то...." — Полковник ни в коем случае не собирался высказывать кому-либо пришедшие ему на ум догадки-фантазии. — "Вот тогда меня точно вместо повышения по службе запрут в тихий и уютный психодиспансер, без права выхода и переписки!" — Усмехнулся он про себя, но задумка в голове осталась. Просто ничем другим для себя полковник Букограй обнаруженный феномен объяснить не мог.— "Для этого существуют специалисты, которые вскоре понаедут сюда в неимоверном количестве. Боюсь, даже дома отдыха на всех не хватит! Ну, ничего, поживут в клубе!" — вздохнул Букограй, подходя к окну. Лицезрение спокойного пейзажа за ним становилось для полковника чем-то вроде психотерапии, снимая стресс не хуже аквариума с рыбками.

От раздумий полковника оторвал стук в дверь. Принесли данные высотной авиаразведки, которые после обнаружения "стены" казались теперь очень важными. Снимки со спутников поступали сначала в более высокие инстанции и уже после, с существенной задержкой должны были появиться у Букограя, и их доставки он ожидал не ранее, чем сюда, к нему нагрянет новый, дополнительный контингент комиссии вместе с новым руководителем — генералом из Генерального штаба Вооруженных Сил. С одной стороны для Букограя это было облегчением: с него автоматически снималась часть ответственности за принимаемые решения, но с другой стороны, пока этот генерал полностью войдет в курс дел..., полковнику все равно придется какое-то время выкладываться изо всех сил. Но на то оно и высокое командование, чтобы командовать.

Букограй с интересом начал рассматривать фотоснимки. Пачка фотографий была объемистой, изображение на них как всегда были черно-белые. И, тем не ме-нее, летчики потрудились хорошо — почти весь внутренний городской анклав, ока-завшийся за "стеной", был довольно подробно представлен на снимках. Пейзаж не радовал. Улицы были пустынны, людей на них, за исключением уже, как ни печально, привычных мертвых тел бесформенными пятнами лежащих вперемежку, вместе в беспорядке застывшими транспортными средствами, видно не было. Картины были более чем неприглядными. И так было практически на всех фото.

Но одна их фотографий заинтересовала Букограя особенно. Это было изобра-жение центральной площади города. Площадь, достаточных для такого города раз-меров, в окружении Областного комитета партии, главпочтамта, двух гостиниц и драматического театра, казалась на снимке маленьким прямоугольником. И над этим прямоугольником, перекрывая его узкую часть, располагалось темно-серое на фотографии пятно, овальное и очень сложной конфигурации. Это пятно, при всей старательности полковника найти в нем хотя бы что-нибудь знакомое и привычное, выглядело среди окружающего пейзажа инородным и совершенно не вписывающимся в это самое "привычное".

Полковник ощутил легкое волнение, как предчувствие чего-то жутковато-неизведанного.

— Вот это! Крупный план! Срочно! — Выдал он команду своему помощнику, мо-лодому лейтенанту, принесшему фотографии и ожидавшему в сторонке от стола. Тот как будто знал, что сразу же понадобится, и чуть краснея, ответил:

— Уже делают, товарищ полковник! С минуты на минуту доставят!

— И кто же распорядился? — Спросил полковник.

— Я осмелился предположить, что вас это заинтересует, товарищ полковник! — Еще сильнее покраснев, ответил лейтенант.

— Ну, что же! Молодец! Краснеть из-за этого не стоит! Нужная инициатива должна поощряться! — Полковник с интересом посмотрел на офицера. Этот лейте-нант ранее не был его подчиненным, хотя и носил погоны той же конторы, в которой служил сам полковник.

В этот момент из приемной сообщили о поступлении новых фотоматериалов. Лейтенант вышел и тут же вернулся, держа в руках пакет с фотодокументами.

— Останься! — Приказал полковник, раскладывая новые снимки на столе под ярким светом настольной лампы. На этих снимках, с различных ракурсов, насколько позволила высотность съемки, объект, хотя и выглядел слегка в размытом виде, просматривался гораздо лучше. То, что объект неизвестен, не имел аналогов чему-либо виденному полковником ранее, подтверждали непонятные выступы на его поверхности, в то же время гармонично вписывающиеся в общий его облик. Просмотрев несколько фото, Букограй поднял глаза на лейтенанта.

— Сам-то ты, что об этом думаешь? — Спросил он его.

Лейтенант с минуту разглядывал фотографии, краска смущения уже ушла с его лица. Потом сказал: "Этот объект висит над площадью! Вот на этой фотографии видна отбрасываемая им тень. Висит где-то метрах в восьми-девяти, потому он и закрывает от нас памятник Ленину — тот высотой около пяти-шести метров вместе с постаментом".

— Это я сам заметил! Твои соображения? — Напомнил полковник.

— Вы будете надо мною смеяться, но это какой-то аппарат чуждой технологии, у меня при взгляде на него, мороз по коже пробегает!

— Яснее! — Приказал Букограй. — Не тяни кота за хвост!

— Это, мне думается, инопланетный аппарат, товарищ полковник! — Собравшись с духом, наконец, вымолвил лейтенант. — НЛО — неопознанный летающий объект, причем крупных размеров.

— Вот, вот! Не знаю, назовут ли нас с тобой сбрендившими, но у меня такое же мнение! — Тяжело вздохнул полковник. — Похоже, удостоились "дружеского" визита.

8

Мы не для того живем, чтобы есть,

а едим для того, чтобы жить.

Сократ.

Пока над электрокалорифером сушилась постиранная одежда, Николай с Владимиром, укутанные простынями, словно патриции в термах Древнего Рима, пировали за небольшим столом в бункере у Марины, с аппетитом поглощая реквизированный на складах, сухой паек. При этом, только сейчас ощутив, что у них съестного во рту не было уже около суток. Поначалу они испытывали некоторое стеснение перед Мариной из-за своего вида, учитывая, что сама она была одета в свой сменный комплект военной формы, отчего они перед ней чувствовали себя практически голыми. Однако постепенно друзья освоились, и когда закончили свой "ранний-поздний" "завтрак-обед-ужин", Николай уже по-хозяйски расстелил на столе карту города. При ярком освещении в бункере, начерченный круг был виден более четко и, можно было внимательнее изучить его содержимое, включавшее по части каждого из трех районов города. Если принять за отсчет точку на окружности, где Николай впервые наткнулся на "барьер", по часовой стрелке, то линия окружности сначала рассекала улицу Антонова, затем прихватывала часть полей пригородного совхоза, пересекала речку Ястребовку и переходила на территорию Братского района. Далее прихватывала Праздничный хутор, пересекала Пригорское шоссе и углублялась в земли другого пригородного совхоза, перерезало Быховское шоссе, реку Сокол и оказывалась уже на территории Линейного района, захватывало на ней консервную фабрику, подходила к железнодорожной ветке, прихватывая отрезок магистрали с железнодорожным вокзалом. Потом линия вновь пересекала участок уже Южной магистрали, заключая в круг почти весь Линейный район, до самой реки Сокол. Миновав реку, линия оказывалась в Промышленном районе, снова пересекала железнодорожную магистраль, а также южную и юго-западную шоссейные дороги и, наконец, круг замыкался. Получалось, что основная территория всех районов города и даже часть Пригородного района, оказывались в пределах круга. Прикинув масштаб карты, и измерив, радиус окружности, Николай и Владимир быстро высчитали, что "волдырь" накрыл собой почти весь город общей площадью где-то в сто восемьдесят-сто девяносто квадратных километров. За пределами круга остались лишь пять-шесть городских кварталов.

— Итак, теперь мы почти точно представляем, какую площадь контролируют "пришельцы"! — Сказал Николай. — И, по-моему, управление вторжением сконцен-трировано в том самом аппарате, что висит над центральной площадью. И если мы хотим прекратить все это безобразие, заниматься надо именно этим аппаратом. С бухты-барахты лезть туда нельзя, но разведать к нему подступы и изучить возможность проникновения в него, просто необходимо.

— С этим я полностью согласен! — Сказал Владимир. — Интересно только, кого мы там можем встретить? "Зеленых человечков"? Как-то в научно-популярной литературе я вычитал, что по утверждению ученых, непосредственный контакт с инопланетной цивилизацией полностью исключается из-за космических расстояний, преодолеть которое живое существо, даже со скоростью света, не в состоянии. Не хватит никаких жизней, даже если применять, так называемый, анабиоз. Не поможет даже биологическое бессмертие, которого достигнуть, боюсь, невозможно. И даже если возможно — нельзя же путешествовать в космосе веками. Не захочешь, а рассудком повредишься. Это, на мой взгляд, бесспорно.

— Возможно, ты и прав! Но хочу обратить ваше внимание на некоторые фактики, над которыми я долго думал, привлекая себе на помощь, как ты, Влади-мир, говоришь, некоторые познания, почерпнутые из научной фантастики. Других знаний у нас нет, а опираться на другую, пусть даже возможно, не совсем истинную базу знаний, нам просто необходимо! Даже если это все покажется вам бредом, я считаю необходимым ознакомить вас с теми выводами, что пришли мне в голову. — Сказал Николай, продолжая обдумывать, как лучше всего изложить весь объем, возможно, фантастических домыслов, которые варились в котле, под названием — его голова. — Рассмотрим события в городе, которые можно квалифицировать как инопланетное вторжение, начавшееся позапрошлым вечером, и попробуем разбить их на своеобразные этапы:

Первый этап, так сказать, начало — "Эпидемия" — поражению подверглось все население города, которое где-то с 20-00 часов 11 августа 1984 года находилось на улицах, то есть вне помещений. Со стороны землян — так сказать пассивное противодействие — люди скрылись в своих квартирах и оказались вне воздействия непонятных сил.

Второй этап — где-то после 22-00, власти начали предпринимать определен-ные шаги к упорядочению событий: осуществляли доставку населения, по каким-либо причинам оставшихся вне дома, по местам проживания и другим укрытиям. Была налажена уборка с улиц тел погибших людей, должны были приступить к обеспечению населения продуктами питания. В этот период по улицам курсировали машины скорой помощи, милиции, военных, часть грузового и пассажирского транспорта. Ключевые точки, такие, например, как железнодорожная станция и автовокзал, были взяты под контроль военными, экипированными в средства индивидуальной защиты. В кабинах автомобилей, автобусов и другого транспорта, люди находились в относительно герметичных местах, и также не пострадали. В этот же период армия и милиция в средствах индивидуальной защиты преспокойно могли передвигаться по городу и без какого-либо транспорта, то есть, находились вне укрытий и оставались в добром здравии.

Этап третий — его начало около 23-00 12 августа — я могу только предположить, функционирование какого-то прибора, основанного на неизвестных нам принципах, генерирующего какое-то излучение. Под воздействием этого излучения, опять таки, предположительно, у людей, находящихся вне помещений, но облаченных в индивидуальную защиту, в организмах начали нарушаться межклеточные связи и после мгновенной смерти их тела обращались в ту ужасную слизь, примеры которой мы могли наблюдать все. Но наряду с этим, сильным точечным воздействиям поражению подверглись места скопления армии, милиции и другие объекты, где могли быть сосредоточены какие-либо силы сопротивления. Причем при этом точечном воздействии, не помогли спастись даже здания. Результат мы можем наблюдать и здесь, стоит лишь пройтись по казармам.... От этого воздействия в таких местах можно было уцелеть лишь в таких бункерах, в каком мы сейчас находимся. И даже в этом я не уверен.

— А у меня вопрос? — Владимир, как в школе поднял правую руку, — Почему мы с тобой, долгое время шлялись по городу только в химкомбинезонах и противогазах, и до сих пор дышим, да и не расплываемся в слизь, слава богу, конечно!

— Мы с тобою, даже сначала ты один, и лишь потом мы вместе, высунулись на улицу уже после того, как это воздействие закончилось, и мы оказались вне внимания наших "милых гостей", то есть наступил четвертый этап — формирование купола в том жестком виде, который мы имеем сейчас. Кстати, допускаю, что сейчас на улицах можно находиться даже и без химзащиты. Лично я также думаю, что купол существовал с самого начала, но на ранних этапах он был полупроницаем и прозрачен, и лишь после того, как улицы опустели полностью — его сделали полностью непроницаемым, ни для солнечного света, ни, возможно, для находящейся за куполом, внешней атмосферы. Да, да! Возможно, нам скоро будет нечем дышать! В совокупности с отсутствием энергоснабжения, водоснабжения и прочих видов обеспечения, считаю, что город обречен на вымирание, даже в том случае, если более никаких других действий не последует. Достаточно курсирующих по улицам "черепах", чтобы никто не высовывался на улицу и тихонько погибал без воды, пищи, а потом и воздуха. Но дальнейшие действия последуют, не знаю только какие.

— Но зачем им нужна темнота? — Спросила Марина.

— Возможно, она для них или естественна, или просто не мешает осуществлять все, что им потребуется, в то время как нам, землянам, без освещения жить весьма затруднительно, причем при наличии именно такой, глубокой тьмы. И, наконец, подходим к сути всех явлений — это, безусловно, вторжение. Но вторжение своеобразное. Во-первых — события развивались стремительно, хотя еще и не закончились — всего двое-трое суток; во-вторых — все действия пришельцев носят методичный, постепенно углубляющийся по своей силе, характер — как только замечается, что предыдущий шаг не принес полного успеха, следует следующий шаг — основная цель — уничтожение людей. В то же время, особенной изобретательности, если хорошенько подумать, не наблюдается. Похоже на дежурный набор мер и методов.

И в третьих — опять же, по моему глубокому убеждению, именно эта методич-ность, лишенная фантазии, меры воздействия, применяющиеся, я бы сказал, с некоторой задержкой в реагировании, говорит о том, что вторжение осуществляют не разумные существа, а киберы, компьютеры, машины, если их так можно на-звать! — Закончил Николай свою, довольно долгую для обычного времени, речь, рожденную после долгих раздумий. — Уф! Кажется, все сказал! Теперь прошу подумать о том, что я упустил. А высказываться будете потом, когда я высплюсь! — С шутливым поклоном он обратился к Марине. — Не позволите ли мне занять одну из трех коек в соседнем помещении, хотя бы часика на три? — После горячего душа, плотной закуски и, особенно, длинной речи, подобных которой Николай никогда не произносил, он чувствовал такую слабость, что казалось, не приложи сейчас же голову к подушке, то отключится даже стоя. — А уж потом будем думать, что же нам конкретно делать!

Сон сморил Николая в то же мгновение, лишь только он накрылся одеялом. Сон без сновидений. Сколько длился этот здоровый сон, Николай определить не мог, но вот плавный переход его в сновидение, он ощутил явственно. Он был весьма реалистичным, хотя Николай прекрасно понимал, что это именно сон. Он шел по улице, и ноги его не чувствовали земли, не слышно было и звука шагов. Глаза с трудом различали в серой непроглядной мгле, заполнявшей улицу, очертания зданий по обеим сторонам улицы. Эта туманная мгла не была такой плотной, как уже ставшей привычной чернота. Сквозь нее хоть что-то можно было увидеть. Постепенно Николай начал узнавать местность. Он медленно продвигался по улице имени одного из пролетарских писателей, пересекавшей площадь имени пролетарского вождя. Николай направлялся именно в сторону площади. Чувство опасности заставляло его продвигаться осторожно, держась правой стороны и почти прижимаясь к стенам зданий. Ноги, как часто бывает во сне, заплетались, и он с трудом поднимал их, чтобы перешагивать низкие чугунные изгороди, обрамляющие чахлые цветники с редким невысоким кустарником. На нем был уже порядком, надоевший комбинезон и противогаз, но неприятных ощущений, как если бы это было на самом деле, Николай не испытывал. На плече ощущался невесомый автомат с подствольным гранатометом.

Мучительно медленно Николай приближался к площади. В голове приглушенно слышался мерный звук метронома, как бы указывая на то, что времени у него нет — счет идет на секунды. Оставались секунды... до чего? Во сне он никак не мог этого понять. Мысли текли медленно и тягуче. Звук метронома плыл, воспринимаясь растянуто, словно замедленное эхо. Психика ощущала гнетущее давление. Николай чувствовал, что должен сделать что-то очень важное, но что именно никак не мог вспомнить. Прижимаясь к стене здания, в котором он узнал аптеку, с большими, темными сейчас витринными окнами, Николай с мучительными усилиями поднимал ноги, к которым словно были привешены свинцовые гири. Остерегаясь неизвестной опасности, он, наконец, выглянул на площадь. Здесь было немного светлее. Голубовато-белый, приглушенный свет исходил от непонятной сложной конструкции, очертаниями больше всего похожей, упрощенно, на две сложенные верхними кромками, тарелки, сферических очертаний, отливающей серебристо-синим металлом. Конструкция висела в метрах восьми-десяти над поверхностью. Только теперь в сонную голову Николая проникла догадка-узнавание. Летательный аппарат пришельцев — вот, что он видит. Наяву Николаю его видеть не пришлось, он представлял его только по рассказам Владимира. Но сейчас он видел его так, словно бы и не во сне. От-четливо различались сложные сферические обводы корпуса, местами, сияющими неярким, словно отраженным, только неизвестно от чего, светом.

Прямо под аппаратом, непосредственно над асфальтом площади сияли желтоватым светом и вибрировали два вертикально расположенных веретенообразных сгустка, по всей видимости, вращающихся вокруг своей оси. Вокруг "тарелки", располагаясь концентрическими кругами, на земле стояли десятка два уже знакомых Николаю, "черепах". Сейчас огни на них были погашены, и, несмотря на необычность дизайна, зловещими не выглядели. В непосредственной близости от веретенообразных сгустков стоял еще один аппарат, похожий на одну из "черепах", но размером раза в три больше. Прозрачный сейчас сферический купол ее был открыт, откинут, словно забрало шлема, и внутри виднелись сидения, вполне человеческих очертаний. Расположены были они странным порядком — спинками к центру, а "лицом" наружу, словно обеспечивая круговой обзор для экипажа из трех "человек", су-ществ, или как еще их можно было назвать. Судя по форме кресел, обликом они слишком от людей не должны бы отличаться.

Звук метронома в голове становился все оглушительнее, ноги, словно сами, понесли Николая вперед, почти не касаясь земли. Полет во сне, как это иногда бывало в детстве. Тело Николая, без какого-либо его участия устремилось к одному из веретенообразных сгустков, и со всего размаху окунулось в него. Последовала ослепительная вспышка, перед глазами засверкали "зайчики" и Николай оказался в какой-то кольцевой трубе, из неизвестного на первый взгляд материала. Под ногами матово светился янтарным светом рифленый трап, устилающий пол, тропинкой поворачивающий за ближайший "угол", если только можно назвать углом изогнутость трубообразного коридора. Тело Николая остановилось. Он попытался сделать шаг вперед — ноги не послушались. Одновременно ему почему-то не стало хватать воздуха, попытки вдохнуть ни к чему не приводили, словно на Николая напал приступ астмы, болезни, которой он никогда не страдал. От сильных спазмов дыхания он повалился на пол, задыхаясь.... И вдруг все исчезло. С диким криком Николай встрепенулся и обнаружил, что он находится на узкой кровати в бункере. Он был весь покрыт холодным потом — реакцией организма на приснившийся ему сон ужасов. В приоткрывшуюся дверь на Николая смотрели Владимир и Марина.

— Ты чего орешь, чертяка? С тобой все в порядке? — С тревогой в голосе спросил Владимир.

— Все, все!.. Уже все нормально! Похоже, я уже выспался. Одежда, я смотрю, уже высохла? — Спросил Николай, увидев Володьку, одетого в привычную для него милицейскую форму, а не закутанного простыней.

— Да, конечно! — Ответил он. — Что тебя так напугало?

— Потом расскажу! Ты сам-то поспал хоть немного?

— Конечно! Это ты у нас соня! Мне двух часов хватило, а ты уже третий давишь!

— Ладно, Вовик, не гуди! Сейчас поднимусь. Маринке хотя бы догадался дать возможность отдохнуть?

— Мне пока не требуется! — Ответила за него Марина. У меня возможностей выспаться было больше. Так, что за меня не беспокойтесь. Вставайте, завтракать будем.

Они ушли, закрыв за собой дверь.

Облачившись в уже высохшую одежду, Николай вышел из комнаты отдыха. Владимир с Мариной сидели за столом и, рассматривая карту города, тихо перего-варивались. У Николая, все еще находящегося под впечатлением сна мелькнула интересная, несколько бредовая мысль о непосредственной связи сна с существующей реальностью, и эту мысль ему захотелось тут же проверить. Присаживаясь к столу, Николай достал из планшетки чистый лист бумаги и протянул его Владимиру.

— Вовик! Ты ведь когда-то неплохо рисовал! Ты единственный из нас был поблизости от площади и видел летающую тарелку своими глазами. Не мог бы ты, хотя бы схематично изобразить ее на бумаге?

— Давненько я не брал в руки карандашик! — Усмехаясь краешками губ, сказал Владимир и, почесывая временами свой затылок тем же карандашом, около пяти минут что-то усердно вырисовывал на листе бумаги. Затем, закончив свои труды, положил свой рисунок на центр стола и с некоторой гордостью произнес:

"Полюбуйтесь!"

Николаю хватило одного взгляда, чтобы понять — изображенная на бумаге, надо сказать весьма талантливо, "летающая тарелка" — ничем не отличалась от виденной им во сне. "Вот и еще одна загадка! — Подумал Николай. — Откуда этот "вещий" сон?"

Кратко, стараясь не вдаваться в излишние подробности, Николай рассказал Владимиру и Марине содержание своего сна, одновременно подрисовывая "коконы" под "тарелкой", "черепахи", "большую черепаху" и окружающий всю композицию пейзаж. И в заключение рассказа, указав на рисунок, добавил: "Именно так все это выглядело во сне. А своей формой, "тарелочки" очень похожи. Кто-нибудь из вас, может мне сказать, почему во сне я увидел именно такую "тарелочку"? До тех пор, пока ее не нарисовал Владимир, я никак не мог ее видеть! Привлечь фантазию и придумать мог, но чтобы именно такую?.."

За столом установилась тишина. Владимир черенком карандаша снова начал чесать затылок, и шелест карандаша о волосы был единственным звуком в этой тишине. Потом он тяжело вздохнул и разразился тирадой:

— Ну вот, опять какая-то чертовщина, и происходит она именно с тобой! То... — начал, было, Владимир, и Николай, догадавшись, что тот сейчас выскажется о том, как он, появился здесь из параллельной реальности, так красноречиво посмотрел на него, слегка кивнув в сторону Марины, которой, по его мнению, до поры до времени не следовало знать таких подробностей. Владимир, видимо, понял опасения Николая, и запнулся на секунду. Продолжил он уже о другом: "То..., на "барьер" первым натолкнешься, то эту "заумь" с реальной "тарелкой" во сне увидишь! Подкидываешь одну неясность за другой".

— Вот именно! Я вам тут все загадки загадываю и догадки подкидываю! Хочется послушать, что вы помимо меня надумали! Варюсь в собственном соку, может какую идейку, подбросите?..

— Ну, это мы сейчас, мигом! — Заулыбался Владимир. — Все, что ты нам изложил, мы осмыслили, согласились, так сказать, принять за основу программы к действию, чтобы в дальнейшем неукоснительно ее исполнять!..

— Вова! Не юродствуй, пожалуйста, ты не на партсобрании! Не призывай как партийный секретарь, выполнять решения партии и правительства. Говори толко-вым, человеческим языком!

— Я и говорю толком! Все ты правильно надумал. И выводы правильные сделал. Нам просто ничего нового в голову не приходит. Весь корень зла в "тарелочке". Все беды от нее, а все остальное следствие. Вот ее и надо уничтожать. Остается только один вопрос: как и чем? Боюсь, даже ПТУРы ее не возьмут. Да и будь у нас что-нибудь посерьезнее, вроде ракет "земля-воздух", это нам тоже не слишком помогло бы. Она ведь и в космосе летала. Должна иметь защиту от метеоритов, метеоров и прочего. Я где-то читал, что, по сути, метеориты — те же, считай, ракеты кумулятивные, если сложить встречные скорости их движения со скоростью "тарелки" — взрывоопасный ударчик получится при столкновении. А "тарелочка" сюда добралась! Вот и делай вывод: броня у нее, дай боже!

Да еще и эти "черепахи". Не успеешь подобраться, как заплюют "белым пламенем", останется только растечься слизью по мостовой!.. На них еще отвлекаться придется. И у них еще неизвестно, какая броня. Можем завязнуть и ничего не сделать. Нам бы в помощь хотя бы парочку взводов с гранатометами.... Пока они занимались бы с "черепахами" отвлекая их на себя, мы бы могли поближе подобраться к "тарелочке" и заняться ею!.. Только вот этих самых взводов у нас как раз и нет!.. Да и "тарелочку" я пока не представляю даже, как брать! Если только сдохнуть, так сказать, с "музыкой".... "Иль погибнем мы со славой, иль покажем чудеса!.." — Я правильно цитирую?

— Слышал что-то подобное, только не помню, чье это высказывание. Что это тебя на стихи потянуло?

— А бог его знает! Все время какое-то чувство нереальности происходящего. Все вижу, почти все понимаю! Инопланетное вторжение — вроде и факт, а все равно как-то не верится. Все думается, как будто бы во сне, вроде как у тебя!..

Николай вздохнул.

— То же чувство было и у меня, когда обнаружил те несоответствия, о которых мы с тобой говорили тем утром! — Сказал он, в то же самое время опасливо поглядывая на Марину, отчего Владимир сразу догадался, что Николай говорит о своем перемещении из параллельного мира. — Теперь и ты представляешь, каковы были мои ощущения в тот момент!?

— Да уж! — Вздохнул Владимир.

— Мне думается, что это чувство ирреальности проистекает из-за косности на-шего мышления, своеобразной заторможенности, заложенной в нас бескомпромиссным материалистическим воспитанием. Мы с тобой еще можем допустить, что нереальность является реальностью, (тавтология получается), если видим, что факты говорят в пользу наличия этой самой, новой реальности.

А представь себе психологию высших, да и средних руководителей, основы-вающуюся на голом прагматизме. Редко кто из них способен на безудержный полет фантазии. Они ведь, я уверен, даже не успели понять, с чем столкнулись, когда началась эта самая "эпидемия". Начали проводить комплекс мероприятий, так сказать, "по накатанной дороге" — изоляция, карантин и прочее... Я не говорю о том, что действовали они не совсем правильно. Просто я совсем не уверен, что они смогли бы понять, нет, не понять а, даже понимая, принять эту новую, непривычную для них реальность. Я могу, конечно, ошибаться, но...

— Да не ошибаешься ты! У меня, как ни странно, такое же мнение! Я тут порассуждал на досуге, и представил себе такую ситуацию, и ты представь, что поехали мы с тобой куда-нибудь за город в лесочек шашлычков поджарить, давно ведь собирались, да никак не выберемся. Так вот, поехали мы на шашлыки, расположились на живописной поляне и тут наблюдаем спуск с небосвода "летающей посуды". Такого вот, типа! — Владимир ткнул пальцем в рисунок. — Ну, мы с тобой не "контактеры" так всякие, и чтобы, так сказать, не усугублять, потихонечку, пока нас не заметили эти "братья по разуму", оттуда смываемся. Прибегаем и пытаемся предупредить наших руководителей, причем любого уровня — от управдома до областного "Первого человека".... Как ты думаешь, они нам поверили бы? Да даже если бы притащили с собой какую-нибудь "фиговину", выпавшую из этого НЛО? Да никогда в жизни! Буквально, максимум через пару часов после этого, мы бы с тобой оказались в известном медицинском учреждении, где у пациентов смирительные рубашки выполняют функцию униформы.

— Поэтому нам теперь и приходится воевать хотя и в полном взаимодействии с вооруженными силами, — Николай шутливо кивнул в сторону Марины, — но почти в одиночку!

Марина усмехнулась и выразилась емкой цитатой из Ильфа и Петрова, лексикой Эллочки "Людоедки":

— Хамите, парниша?

— Совсем чуть-чуть! — Улыбнулся Николай. — Вы же знаете, что без тебя мы бы до сих пор копались в складском комплексе, причем без какого либо реального результата. И мы тебе за это очень благодарны. Нам просто необыкновенно повезло встретить именно тебя. Твое руководство, думаю, упрятало бы нас в какую-нибудь крепенькую каморку — "до выяснения", даже если "летающая тарелка" висела бы над самым штабом и была видна из окна кабинета!

— А ведь ты прав, Колюха! — Вновь вступил в разговор Владимир. — Вам, Мариночка, еще придется опасаться дисциплинарной, а то и уголовной ответственности за "разбазаривание военного имущества и помощь двум авантюристам", нам, то есть, и "за допуск оных авантюристов в секретный бункер". — Выдал он полушутливую тираду. — Если, конечно, вся эта ситуация, я имею "вторжение", рассосется, и сюда понаедут всякие "инспекторы", "эксперты" и прочие следователи!..

— Именно, если рассосется! — Вздохнула Марина. — "Будет день и будет пища!" Альтернатива все равно хуже...

— Марина права, — сказал Николай. — "Утро вечера мудренее!" То, что будет потом, потом будем и обдумывать, а сейчас будем делать то, что сможем. Давайте, лучше подумаем, где нам взять пару взводов гранатометчиков, о которых ты мечтаешь, Володя!

— Если их нет, то нужно их создать! — Сказала Марина. — Нужно найти способ привлечь резервистов, хотя бы добровольцев. Для этого необходимо добраться до городской радиосети. Экипировать и вооружить мы их сумеем. Потребуется всего человек пятьдесят-шестьдесят! Только нужно без утайки объяснить ситуацию. Тогда придут только те, на кого можно будет положиться. Остальные если желают, пусть сидят по квартирам и "ждут у моря погоды".

— Хорошее предложение! — Сказал задумчиво Владимир. — Имеется только два осложнения:

первое — как добровольцы доберутся до места сбора, противогазов-то у них по домам не имеется;

и второе — "пришельцы" тоже могут услышать призыв и могут пресечь, или попросту уничтожить всех на этом самом месте сбора. Думаю, они прекрасно понимают наш язык, в отличие от нас. Мы даже не знаем, как они выглядят, ведь кроме "черепах" мы ничего не видели. Иначе они и раньше не смогли бы уничтожить вооруженные, милицейские и другие силовые структуры!

— На то у нас и имеется изворотливый человеческий ум, чтобы мы могли нахо-дить выход из безнадежных ситуаций! Как говорил один мой знакомый: "из каждого безвыходного положения есть два выхода, и третий — запасной!" — Сказал Николай.

— Я, кажется, догадываюсь, какая национальность была у этого знакомого! — Буркнул Владимир.

— Да, у него тоже, как и у тебя, фамилия оканчивалась на "ский"! Какая бы у него не была национальность, а выражение весьма актуальное. Думаю, мы эти осложнения можем решить. Мне кажется, что в настоящее время на улицах можно уже находиться без противогазов. "Эпидемия" была только начальным этапом вторжения, и после кардинального воздействия, необходимость в ней отпала, а рационализм "кибера" не позволит траты энергии на применение уже ненужного вида оружия. Но даже если это и не так, другого выбора нет, придется пойти на риск. Можно лишь немного его снизить — попросим резервистов прибыть на место сбора на личных автомобилях, всех, кто сможет. Заодно появится возможность обзавестить автотехникой. Каждый автомобиль — это мобильная группа из пяти человек, а всего нужно десять-двеннадцать автомобилей. Так неужели во всем городе не найдется пять-шесть десятков смелых мужиков с десятком автомобилей!? Молодец, Марина! Идея отличная! Володя! Ты сможешь разобраться с аппаратурой на городском радиоузле? Даже если нет электричества, там должны быть аварийные генераторы. Нужно обеспечить питание в радиосети хотя бы минут на десять. А сам призыв должна объявить, думаю, Марина! Не только из-за того, что она единственный легитимный военный, но еще и потому, что она женщина. Какой нормальный мужчина откажется прийти на зов женщины, готовой воевать, по сути, в одиночку! Этот психологический аспект, думаю, стоит учесть. Воззвание мы сейчас напишем совместно. При всем при этом, необходимо обратить внимание на следующие моменты:

Во-первых, будем исходить из того, что "им" известно местонахождение радиоузла и "они" понимают наш язык. Поэтому передача должна быть произведена в относительно короткий промежуток времени, во избежание захвата вас на месте передачи. Было бы совсем неплохо, чтобы в тамошней аппаратуре были устройства, посредством которых было бы возможным продублировать передачу в автоматическом режиме. Если такая аппаратура имеется, можно даже и первичную передачу произвести посредством таймера, тогда угроза вашего захвата на радиоузле вообще приблизится практически к нулю.

Во-вторых, думаю, что если "пришельцы" даже и смогли разобраться в наиме-нованиях улиц города, хотя это и маловероятно, то места памятников местных, именно местных писателей, они знать не могут.

Поэтому место сбора надо назначить именно у одного из таких памятников. Это также снизит возможность нападения "братьев по разуму" в точке рандеву, даже если они все поймут при прослушивании радиосети. Организацию боевых групп, постановку задачи, а также раздачу вооружения на месте сбора необходимо произвести в минимальные сроки. "Они" могут обнаружить место встречи и другими способами, например, при применении каких нибудь приборов с датчиками обнаружения живых организмов с биоизлучения мозга. Это я уже фантазирую, но возможность учитывать надо.

В третьих, думаю, руководство группами должен осуществлять ты, Владимир! У тебя больше всего командирского опыта. Я же займусь дальнейшей разведкой. Подъеду на "уазике" на максимально возможное расстояние к центральной площади, и произведу, так сказать, рекогносцировку. Заодно перед этим заскочу к той девчонке, верну фонарь, у нас теперь этого добра хватает, а ей может пригодиться. Да еще доставлю ей небольшой запас еды и воды. Водопровод-то до сих пор не работает. Всех мы даже если и захотим обеспечить не сможем, а она заслужила. Не каждая смогла бы "расстаться" с фонарем в таких условиях. А в тот момент фонарь для нас был равноценен "лампе Алладина"!

После разведки я по радиостанции дам сигнал о месте встречи — то же возле какого-нибудь памятника, только другого писателя, благо "губерния" так ими богата, есть из чего выбрать. — Николай замолчал, в горле пересохло от произнесения длинной речи. Владимир с Мариной во время его изложения планов помалкивали. Слушать они явно умели.

— Колян, ты закончил? — Спросил Владимир.

— Нет еще! Передохну немного! — Николай налил себе стакан минеральной воды и залпом опорожнил его, заливая пересохшее горло. Сразу стало немного легче.

— Ну, передохни! Мы пока посоветуемся! Слушай, Марина, как тебе его план?

— Для начала неплохо! Для подготовительного этапа...

— Окончания мы пока не слышали. Я думаю, что план, как говориться "что надо!" Слушай, Колян! Почему ты не Генеральный секретарь и не Председатель Президиума? — С иронией сказал Владимир. — Быть может, уже при Коммунизме жили бы! Да я смеюсь, не обижайся! План действительно мне нравится. И я бы лучше не придумал! Давай продолжение! До этого и я имел похожие наметки, а вот дальше... извини, дальше меня не хватает!.. В голове туман!

— А вот дальнейшее будет зависеть от результатов разведки! — Николай немного помолчал. Владимир и Марина тоже тишины не нарушали.

— Хотите ребята, смейтесь, хотите, нет! Но мне кажется, что на площади именно такая обстановка, как и здесь! — Николай показал на их совместный с Владимиром рисунок. — Что-то мне подсказывает, что сон мой, так сказать, "был в руку". Не могу только понять, по какой причине. Даже маломальского объяснения не находится!

— Да мы и не думаем смеяться! — Сказала Марина. — Сейчас и объяснений-то никаких искать не надо. Нужно использовать в наших целях все возможности, какие только предоставляются! Объяснения искать будем потом! Если уцелеем!..

Владимир же все-таки прыснул от смеха, только уже после речи Марины. Но тут же объяснил: "Да я не над тобой смеюсь, Никола! Я над тем, что в генералах ходят "деревья", и жаль, что в министрах обороны у нас не женщина. И, конкретно, не Марина! Я думаю, по своему здравомыслию, она любому старому, извините, пердуну, сто очков вперед даст! Не смотря, на то, что мы с тобой осуждаем излишний прагматизм!"

Марина удивленно заморгала бабочками-ресницами и залилась румянцем. Не то от смущения, не то от обиды.

— Зря смеешься, Володя! Мы осуждаем не прагматизм, а проистекающую от него косность! — Сказал Николай серьезно. — А в нашей ситуации она министр обороны и есть!

Но тут рассмеялась Марина: "Ну и хохмачи вы, ребята! С вами и помирать не скучно!"

— "На том стоит, и стоять будет земля русская!" — Процитировал Владимир, по-смеиваясь. Теперь уже и Николай не удержался от смеха — Еще один Александр Невский нашелся, только под фамилией Фаунковский и совсем не Александр.

— Ну, повеселились, и хватит! — Сказал Николай, выпивая еще стакан ми-нералки. — Вернемся к "нашим баранам". Если на площади все обстоит именно так, — он снова ткнул карандашом в рисунок, — вот эти "коконы", по всей видимости, являются входом-выходом "тарелки".

— Как это "вход-выход"? — С недоумением спросил Владимир.

— Как? Обыкновенный "телепорт". Нуль-транспортировка на минимальное расстояние. Очень практичная вещь. Ни трапов, ни люков, ничего этого не надо. Во сне, я именно в этот "кокон" залетел! — Николай показал на рисунке его изображение. — Оказался внутри этой "летающей посуды", потом начал задыхаться. Потому и заорал. Может быть там атмосфера другая, отличная от нашей, и для нас не пригодная. Об этом мы и без сна должны били бы догадаться. Или предположить!

— Ну, и что ты предлагаешь? — Спросил Владимир.

— Две возможности:

Первая — "зафитилить" в этот "кокон" пару-тройку ПТУРов — если они пролетят сквозь него внутрь кораблика и там рванут, то могут вызвать хотя бы какие-нибудь повреждения. Не должна же "тарелка" и внутри быть бронированной!?

— А вторая возможность?

— Войти туда самим! Обвешаться взрывчаткой, гранатами и вперед. Вариант "камикадзе" — "божественный ветер" в переводе с японского. Тогда уже нужно про-браться поближе к ее центру. Там, по идее, должно располагаться "сердце", или как его еще назвать. И взорвать всю ее внутренность или минами с установкой таймера, чтобы выскочить, если удастся, или вместе с собою. Тут уж как получится!

— Но если там другой воздух?.. — Начал Владимир.

— У нас имеются изолирующие противогазы. На какое-то время они могут сыграть роль скафандров. Во всяком случае, чтобы добраться до центра, и произвести диверсию, кислорода в них хватит. Опять-таки, если удастся! У нас много "если", но и достоверной информации у нас нет. И времени, по-моему, тоже не так уж много и осталось. Вот и весь расклад!

Николай замолчал. Володька хмыкнул: "Фантазер ты, Колька! Но фантазируешь логично! — Он помолчал. Потом выразился цитатой из "Бородино" Лермонтова, он сегодня что-то так и сыпал цитатами:

"Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою,

За родину свою!"

— Именно так! — Буркнул Мордовцев.

Марина молчала, нервно затягиваясь сигаретой. На время замолчали все. Даже щелчок зажигалки, когда Николай прикурил очередную сигарету, показался оглушительным.

Марина докурила сигарету и, раздавив окурок в пустой банке из-под консер-вов, служившей у них пепельницей, встала из-за стола и сказала:

— Ну, что расселись? Давайте работать! Вы, Николай, пишите обращение для резервистов, потом подходите к складу. Мы там с Владимиром грузовичок вооружением загружать начнем, поможете! Будем считать, что военная операция по утвержденному "триумвиратом" плану началась! — После этих слов она скрылась за дверью своей "пультовой". Николай с Владимиром красноречиво переглянулись.

— Какая женщина! — Воскликнул Владимир. — Нет, я на ней точно женюсь! Если не сдохну!

— Ты же закоренелый холостяк! — Усмехнулся Николай.

— Да, какой, к черту, холостяк! С такой-то женщиной?.. Да, я похожую и встретить-то не мечтал!

— Это ты! А она? — Опять хмыкнул Мордовцев.

— Добьюсь взаимности! — Уверенно заявил Владимир.

— Ну, ну! Мечтать не вредно! Иди, "Ромео", работай!

9

Один час сегодня стоит двух часов завтра

Т.Фуллер

На МИ-24-"крокодиле" Букограй вылетел из штаба полка ВДВ, развернувше-гося вблизи военного аэродрома в получасе подлета к Ястребовску. Вертолет К-50 "черная акула", по натовской терминологии (классификации) — "вервольф-оборотень" и еще два "крокодила" с полувзводом разведки под командованием капитана Ростовцева сопровождали его в качестве охраны. В голове проносился не совсем удачный план Ростовцева по проведению воздушной разведки городского анклава, находящегося за "стенкой". До появления результатов высотной авиасъемки, на которой явственно просматривался неопознанный летающий объект, вариант этот осуществлять не решились, слишком уж он был рискованным — спуститься с вертолетов на тросах в районе центральной площади города. И хотя предусматривалась экипировка разведотряда в лучшие средства химзащиты, вирусная обстановка в городе до сих пор ясна не была, эту идею в корне практически забраковал адъютант Букограя, молодой, но смышленый лейтенант Платонов. Он заявил, что этот вариант не пройдет по той простой причине, что за "стенку" попасть невозможно из-за того, что это, по сути, не "стенка", а полусфера, куполом накрывающая город еще и сверху, причем не-известно на какой высоте она могла заканчиваться. Все уже не сомневались, что непосредственным виновником обрушившегося на город катаклизма является НЛО, расположившийся именно на центральной площади. Букограй, поразмыслив, решил этот план отклонить. Он как раз выслушивал возражения инициатора — капитана Ростовцева, когда поступили сообщения, подтвердившие правоту решения полковника. Одно из них было из столицы, запрещающее Букограю предпринимать какие-либо действия в отношении "стены" до прибытия дополнительных членов комиссии, вылетевших к нему час назад. Другие сообщения были от наблюдателей, расположенных в непосредственной близости от "стены". Эти сообщения полностью подтвердили правоту лейтенанта Платонова — "стена" оказалась куполом, который в течение каких-то нескольких минут невообразимым способом приобрел тяжелый черный цвет и был теперь виден невооруженным глазом за несколько километров. Высотой около двух километров в вершине, на равнинной территории, он выглядел весьма впечатляющим. И хотя в масштабах планеты он представлялся совсем маленьким вздутием, но здесь в непосредственной близости он казался зловещим "черным волдырем".

Принимая во внимание новые реалии, полковник Букограй решил создать еще одну зону отчуждения, на расстоянии километра непосредственно от купола. Теперь уже эвакуации подлежали даже те, кто до этого противился отъезду. У многих за прозрачной стеной оставались родные и близкие и раньше они могли переговариваться хотя бы знаками или письменно, теперь же они этого лишились. Некоторые были, по сути, замурованы, не имея возможности выбраться через двери и окна, были обречены находиться в тех отрезках квартир, где их изолировала сначала прозрачная, а теперь черная "стена".

Ближайшие подступы к "черной зоне" перегородили как раз, кстати, подвезенной новомодной колючей проволокой, получившей на военном жаргоне название "бритва", из-за блестящих лепестков лезвий, похожих на половинки безопасных бритв. Новый периметр получился "острым".

Проблем с населением на вновь отчуждаемой территории оказалось меньше, чем предполагалось. "Черный купол" в этом сыграл не последнюю роль. Да и какому здравомыслящему человеку понравится оставаться жить рядом с неизвестной опасностью, когда имеется возможность переждать эту опасность во вполне комфортабельных условиях под защитой армии. Эвакуация проводилась хотя и не так быстро, как хотелось бы, но вполне организованно. Палаточные городки в карантинном секторе росли как грибы.

В ходе эвакуации, совершенно случайно Букограю посчастливилось встретить свою жену. О судьбе ее он не знал, а только мог предполагать, что она вместе с их квартирой оказалась за пределами купола. Жизнь полковника сложилась так, в свои сорок пять с хвостиком лет семьей он обзавелся всего-то семь лет назад. Жену то он заимел, а вот детей у них не было. Правда в "приданное" с супругой досталась ему и ее двенадцатилетняя племянница, родители которой трагически погибли в автомобильной аварии, когда Веронике было всего лет восемь. Букограй весь свой отцовский пыл направил на приемную дочь. Сейчас ей уже было девятнадцать лет, и хотя она уже два года проживала в квартире своих родителей, связи со своими "родичами" она не теряла. Ко времени настоящих событий Вероника должна была находиться в столице, где заканчивала сдавать экзаменационную сессию в Столичном государственном университете, или "хвосты" от нее, Букограй в такие подробности не вникал и очень-то о ее судьбе не беспокоился, оттого, что характер у "дочурки" был волевой и самостоятельный, так сказать "нордический-твердый". Поэтому для полковника было совсем неожиданным известием, когда жена ему сообщила, что Вероника успешно сдав экзамены, вернулась в Ястребовск буквально за день до "эпидемии". То, что с ней все в порядке, и она не бродила по улицам, когда там начался повальный мор, она сообщила тете еще когда функционировала телефонная связь, Букограя не обнадежило. И все дело было в том, что квартира, в которой проживала Вероника, находилась близко к центру города и теперь естественно оказалась "под куполом". Несмотря на то, что полковнику было известно, что население, находящееся в своих квартирах вроде бы, как и не пострадало, и осталось невредимым, если не считать перебоев в водоснабжении и прочем жизненно необходимым, новость эта удовольствия ему совсем не доставила. За жену он теперь был совершенно спокоен, а вот о "дочери" беспокоился несказанно. Внешне он этого ничем не выказывал, но супруга, уже достаточно изучившая его характер за время совместной жизни, это понимала. Видя его загруженность служебной деятельностью, она не стала настаивать на том, чтобы остаться с ним, тем более что Букограй дневал и ночевал при штабе, потому она, как говорится, "на общих основаниях", поселилась в одной из карантинных палаток, чем облегчила полковнику заботы о ее проживании.

Тем временем, несмотря на опасения полковника, его предположения об ино-планетном происхождении феномена, бредом сумасшедшего "вверху" не посчитали и теперь к городу, по распоряжению из столицы, подтягивалось все большее количество войск. Маршем к Ястребовску двигался даже танковый полк. Неизвестно, что можно было ожидать от неизвестного объекта в городе, пушки танков в определенной мере могли оказаться неким стабилизирующим фактором. В боевую готовность также были приведены ракетные войска. Операция по блокированию города перерастала во все большие масштабы и теперь командующий ею вновь назначенный генерал-лейтенант из Генштаба, должен был прибыть к Букограю с часа на час с целой когортой представителей науки, всевозможных направлений. Центральной усадьбе совхоза "Путь к коммунизму", похоже, грозило превратиться в Академгородок.

В организационной суматохе, связанной с размещением эвакуируемого населения, Букограй чуть не прозевал прибытия своего нового руководителя. Но прибывший генерал Игнатьев, оказался человеком дела. С ходу ознакомившись с мерами предпринятыми полковником, он только их одобрил. Игнатьев привез с собой спутниковые снимки города, сделанные еще до "почернения" купола. Генерал, как выяснилось, оказался руководителем подразделения внешней разведки, занимающийся аномальными явлениями уже в течение многих лет. С одной стороны, в связи с этим, и было вызвано именно его назначение на этот пост, как только было обнаружено неизвестное летающее тело. Для Букограя назначение такого начальства не оказалось таким уж слишком великим откровением, у него у самого в управлении имелся один капитан, оперативно ему почти не подчиненный, который курировал подобные вопросы. Но до происшедших событий, Букограй и сам относился к этим, с его точки зрения, "странностям", как к своеобразной "блажи" руководства. И только теперь он узнал, что такой "блажью" всерьез занимались и другие серьезные службы, да причем и люди, рангом повыше. И теперь оказалось, что занимались не совсем напрасно.

— США засекли наш "феномен" с орбиты и настойчиво просили допустить сюда своих научных специалистов, — сказал Игнатьев, — мотивируя тем, что, что де "феномен" может нести угрозу не только нашей стране, но и всей планете!

— А они нас в свое время в Розуэлл пригласили? — Хмыкнул Букограй. — У них там тоже "феномен" наблюдался, правда, они потом все опровергали.

— Вот по этой причине они и получили мотивированный отказ. На что им здесь смотреть? Сами пока еще ничего не знаем! — Генерал нашел в пачке одно фото. — Посмотрите, похоже, что и под куполом кое-кто из наших еще шевелится! — Он показал на фотографии милицейский мотоцикл с двумя седоками, облаченных в комбинезоны химической защиты. — Снимок сделан, если судить по времени, буквально перед самым "почернением". Мне вручили эти снимки уже во время посадки в самолет.

— Это единственный движущийся по улицам транспорт, но мы считаем, что в зданиях люди остались живыми. — Задумчиво высказался Букограй.

— Будем надеяться, что вы правы в своих предположениях. — Проговорил генерал, прохаживаясь по кабинету.— Кстати, по последним данным радарной разведки установлено, что некий неизвестный летающий объект не пересекал границ державы. Он просто "возник", или можно сказать, "проявился" над Уральским хребтом в 17-00 11августа 1984 года, затем с немыслимой скоростью достиг Ястребовска и снова исчез с радаров. Командование ПВО сначала посчитало это необъяснимым атмосферным явлением, потому и не докладывало "наверх" сразу. Понять его можно, объект не казался угрозой. Не из-за границы этот объект появился, значит свой, "доморощенный". Так что, пока совсем нет данных, что происхождение нашего "феномена" имеет отношение к космосу.

— Но ведь никто не сможет отрицать, что формы объекта слишком уж чужды нашему глазу? — Высказал свое мнение старший лейтенант Потапов. — Уже это одно дает основания считать, что прибыл к нам издалека.

— Вот это то и настораживает! Появился неизвестно откуда, пролетел половину территории государства, почему-то именно к этому городу. Таких городов на его пути была целая уйма, неужто ему не подвернулось больше ничего более подходящего?— Вздохнул генерал.

— Да! Странно! — Задумчиво проговорил Букограй. — И теперь уже этот "черный купол". А ведь мы почти до последнего момента были уверены, что от города нас отделяет только стена! Впрочем, лейтенант Платонов еще раньше предполагал, что над городом именно купол, еще до почернения, только слушать его никто не желал. Это нам урок, иногда и молодых слушать надо. — Чуть усмехнулся полковник.

— Хорошая смена растет! — Генерал тоже улыбнулся. — Пусть этот лейтенант держит контакт с нашими "научниками", вникает, чтобы мог хотя бы иногда рабо-тать "переводчиком".— Игнатьев вновь усмехнулся. — А то ведь наши специалисты как начнут потчевать научными терминами, что до сути вопроса даже имея три высших образования, не доберешься.

10

Лучше страшный конец, чем бесконечный страх.

И.-Ф. Шиллер

"Уазик" Мордовцев оставил во дворе, за воротами-тоннелем, неподалеку от ко-торых они с Владимиром не так давно по времени, но психологически вечность, так сказать "реквизировали", неплохо послуживший им "жигуленок". По показаниям ручного хронометра, это произошло всего чуть больше полусуток назад. Без смены дня, а только в условиях глубокой бесконечной ночи, ориентироваться во времени казалось невозможным. Не сойти с ума помогал лишь "ноктовизор", на экранчике которого зеленоватым маревом смутно различались обшелушившиеся стены домов и утоптанный грунт под ногами.

Нагруженный, помимо снаряжения и оружия, которое само по себе тянуло килограммов на двенадцать-пятнадцать, объемистым вещмешком с запасами продуктов и десятилитровым полиэтиленовым жбаном питьевой воды, Николай проделал в обратном порядке путь, уже пройденный им с Владимиром по запутанному лабиринту дворов, и оказался у дверей знакомого подъезда. При помощи прибора ночного видения путь этот дался ему легче, чем "утром" при свете фонаря. Даже, несмотря на то, что Николай тащил на себе почти такую же ношу, что и легионеры в Римской Империи. При повороте, на глаза попался отсвечивающий от зеркальной поверхности зеленоватыми бликами силуэт оплавленного мотоцикла, служивший напоминанием о нечеловеческом враге. Заставивший лишний раз вспомнить, что кошмар вторжения еще продолжается, и конец его зависит от Мордовцева не в последнюю очередь.

И вот Николай перед дверью, обитой дермантином и латунной струной. За этой дверью живет девушка, в трудную минуту не побоявшаяся оказать пускай мелкую, по сути, помощь — но что такое какой-то фонарь?.. Но, в то время этот фонарь оказался для Николая и Владимира первейшим средством спасения. Тогда они были так выбиты из колеи всем происходящим, что даже не удосужились спросить у нее имени, да и сами не представились.

Электричества не было, дверной звонок не работал и, рукой в перчатке при-шлось стучать в мягкую от утеплителя дверь. Оттого стук получался глухим, но в царившей тишине, словно вымершего подъезда, даже этот звук казался достаточно громким для того, чтобы быть слышным в квартире. Но долгое время никакой реакции на него не следовало. Наконец, после третьей попытки, Николай прислушался и, не столько услышал, сколько почувствовал каким-то, дремавшим, до сей поры шестым чувством, шелест легких крадущихся шагов и тихое дыхание, скорее угадываемое, чем слышимое.

Стянув с головы противогаз, который ему уже до смерти надоел, Николай оку-нулся в глубокую тьму, оттого, что пришлось снять и прибор ночного видения. Для избавления от темноты и чтобы девушка в дверной глазок могла рассмотреть его, он включил фонарик и осветил им свое лицо. Не дожидаясь вопросов, он сказал: "Откройте! Это я, ваш знакомый!" — Называться милицией в отсутствие настоящего милиционера Владимира, Николай посчитал себя не в праве.

— Какой знакомый? — Послышался вопрос. По-видимому, свет от фонаря, не достаточно полно освещая лицо, больше искажал его черты и делал Николая неузнаваемым.

— Я задолжал вам фонарь! — Сказал Николай, хватаясь за этот факт как за соломинку. Иначе дверь так и осталась бы закрытой.

Но больше вопросов не последовало, щелкнул дверной замок, звякнула цепочка и дверь отворилась. За нею, держа в руке огарок свечи, стояла уже знакомая девчонка.

— Входите! — Мелодичным, в отличие от уже ставшего привычным, с легкой хрипотцой, голоса Марины, промолвила девушка. Посмотрев за его спину, она добавила: "Так вы один? А где же ваш товарищ?"

— Он сейчас в другом месте! — Ответил Николай, ступив через порог и тщательно вытирая ноги о половик. Первейшим делом он избавился от поклажи, поставив флягу с водой на пол и стаскивая с плеча вещевой мешок, указал на принесенное и со вздохом облегчения добавил. — Это вам на первое время. Немного продуктов и воды.

— Спасибо большое! Проходите в комнату! Побудьте со мной и расскажите, что все-таки происходит? Прошлый раз вы промолчали, так хоть сейчас расскажите?.. — Затараторила она, как видно очень соскучившись по общению.

— Извините! Но мне и сейчас надо идти! Но перед уходом хочу представиться — Николай Мордовцев! Видимся уже второй раз, а все еще не знакомы!..

— Мое имя Вероника! Может быть, все же скажете, хотя бы в двух словах?..

— Рассказ долгий! А сейчас у меня нет времени, поверьте! — Но, посмотрев в ее умоляющие глаза, Николай представил, как ей здесь тоскливо в одиночестве, не имеющей даже малейшего представления о событиях, в страхе от неизвестности. — Ну, хорошо! В двух словах.... Похоже, нас "осчастливили" своим появлением "зеленые человечки". Встреча с инопланетным разумом, о которой так сильно мечтали фантасты всех стран и народов, состоялась.... Это пока все, что я могу вам сказать! Потерпите еще немного!

Если у нас что-нибудь получится, клянусь, вы все узнаете из первых рук, от меня, то есть!.. А пока в ближайший час постарайтесь послушать радио, так как раз сейчас Володька должен будет передавать сообщение.... Почерпнете кое-какую информацию.... Если услышите шум на улице... стрельбу там, и прочее, сильно не пугайтесь! Мы решили с этими "зелеными человечками" повоевать немного....

А еще лучше от греха, оденьтесь потеплее и постарайтесь отсидеться где-нибудь в подвале. Насколько я знаю, в вашем доме имеются для этого приличные катакомбы. И опять, если, все будет нормально, мы еще увидимся!.. — Николай по-смотрел на часы. — Думаю, эдак, часов через десять-двенадцать. Извините, еще раз спасибо за фонарь. До встречи! — И не дожидаясь дополнительных вопросов, он как мог поспешнее покинул квартиру. Николаю действительно надо было торопиться. Володька с Мариной как раз сейчас должны были быть на радиоузле, а он свою разведывательную миссию еще не выполнил.

Когда Николай вышел из подъезда, на глаза ему опять попался злополучный мотоцикл, превратившийся в "памятник". Не полностью осознав своих побуждений, он подобрал с земли осколок кирпича и с силой запустил его в этот "обелиск", ожидая гулкого звука удара. Но того, что за этим последовало, Мордовцев никак не ожидал. Камешек словно в вату вошел в бывший мотоцикл и в следующее мгновение тот, вспучившись аморфной массой зеленовато-серого цвета, осел, превратившись в пыль, пепел, прах....

В некотором изумлении Николай застыл на месте. В голове хаотическим хоро-водом крутились мысли, пытающиеся объяснить необъяснимое. Результатом лихорадочной работы мысли в мозгу прозвучало — разрушение межмолекулярных связей — да так, словно и мысль была не его, хотя и родилась в глубинах памяти при обдумывании увиденного феномена. Перед мысленным взором предстала вспышка "белого пламени", обрушивающегося не на мотоцикл, а на него с Владимиром, момент, когда они находились в кабине "жигулей". Что бы произошло с ними в таком случае? Были бы они запаяны в хрупкой оболочке автомобиля, которую можно было бы разрушить почти без особых усилий? Какова глубина проникновения действия "пламени"? Мотоцикл рассыпался весь без остатка. Но если допустить, что действие "пламени" на живую и неживую материю различно? Тогда есть ли шансы уцелеть, или же нет никаких: сверху — "прах", внутри — "слизь"? Проверять скользнувшие в голове предположения как-то совсем не хотелось. И все же мизерная надежда остаться в живых имеется. Надо учесть это при инструктаже ополченцев.

Мордовцеву опять везло. "Уазик" он припарковал в двух кварталах от площади, замаскировав его среди стоявших вдоль обочин автомашин, потерпевших аварию еще до наступления темноты. Приткнув его между двумя разбитыми автомашинами: тентованным ГАЗ-66 и почти завалившимся на бок, после наезда на клумбу милицейским 452 "уазом", так, чтобы при необходимости можно было быстро выехать из этого скопления изуродованной техники. По какому-то наитию, возможно вспомнился "вещий сон", Николай прихватив с собой изолирующий противогаз и килограммов десять пластида, пробирался теперь в пешем порядке. За два дома до площади, он припрятал и противогаз, и взрывчатку среди чахлых кустиков одного из палисадников. В этом же месте положил и связку запалов. Николаю думалось, что сейчас ему все это не понадобиться, но приготовил он все это на всякий случай, если впоследствии не будет возможности быстро доставить все это сюда на транспорте. А с такими проблемами нужно было считаться.

Создав, таким образом, небольшой склад-захоронку, Николай двинулся дальше. Все повторялось почти как во сне. Только вместо серого фона, небо оставалось черным, пейзаж просматривался в приборе ночного видения с зеленоватым оттенком. Не слышен был и звук метронома в голове. Да и ноги легко несли его к площади, в этом действительность выгодно отличалась ото сна. И все же впечатление "де жа вю" сохранялось. Пейзаж полностью совпадал с виденным в сновидении.

Притаившись за телефонной будкой с давно не мытыми и оттого почти непрозрачными стеклами, Николай осторожно выглянул на площадь, одной рукой инстинктивно вцепившись за металлический переплет будки. Николая преследовало ощущение, что его, как и во сне может затянуть в космический аппарат пришельцев. Да и площадь выглядела именно так, как в сновидении. Разрешительная способность "ноктовизора" позволяла определить даже полустертую разметку на ее асфальтовом покрытии. И "тарелка", хотя она общей формой и не совсем походила на тарелку, но так уж ее привыкли называть, также находилась в подвешенном состоянии над площадью. Она была исполинских размеров — диаметром где-то метров в двести и метров в десять в высоту. Она нависала над всей площадью и ее острые кромки простирались даже за ее пределы, одной стороной почти упираясь во фронтон здания областного комитета партии, прямо под гордой неоновой, сейчас погасшей надписью: "СЛАВА КПСС". Имелись в наличии и "телепорты", как друзья их для себя определили, в виде веретенообразных сгустков, дрожащих и светящиеся мягким зеленоватым светом. Только "черепах" на площади было раза в два больше, чем Николай видел во сне. Они стояли с погашенными полупрозрачными колпаками и различались лишь в экране "кошачьего глаза". Увеличилось и количество "черепах-вездеходов", как Николай их про себя обозвал, полукругом расположившихся неподалеку от "телепортов". Истинной расцветки всей этой "техники" в приборе ночного видения определить было нельзя, и Николай отважился снять с головы "ноктовизор". Невооруженными глазами окружающаяся местность терялась полностью, но сам "диск" со своими расположенными по периметру световыми приборами необычных очертаний, сносно освещал голубоватым светом и "черепахи" и "вездеходы" с прозрачными полуоткрытыми сферическими колпаками. Весьма яркий свет давали и вибрирующие сиреневым маревом "телепорты". Но с расстояния, на котором он находился от инопланетян, освещение казалось скудноватым, и глаза с трудом привыкали к этой скудости, с трудом различая очертания слегка поблескивающих корпусов "черепах".

Бинокля у Мордовцева с собой не было, и так нести на себе пришлось приличный вес, который он таскать не привык, и для того, чтобы увидеть все это скопление поближе, Николай навел на него автомат. Еще на базе, Владимир навешал на него столько оборудования, что теперь этот автомат своим внешним видом напоминал скорее какой-нибудь инопланетный "лазер-мазер-бластер" из фантастического боевика. Кроме бесшумного подствольного гранатомета БС-1, глушителя на стволе, к нему был приспособлен оптический прицел с прибором ночного видения НПСУ. Через этот прицел Николай теперь и пытался "приблизить" место дислокации инопланетников.

Поведя стволом автомата справа налево и обратно, он старался обозреть всю площадку, где они расположились. Через прицел видно было прекрасно, можно было даже различить мелкие детали чуждых очертаний на "технике" инопланетян, но обзор носил локальный характер и потому Николай не сразу заметил, как из левого, по отношению к нему "телепорта" начали по одному появляться "существа". Именно "существа", ибо людьми их, несмотря на разительное подобие людям, Николаю называть не хотелось, язык не поворачивался. Они были облачены в громоздкие, но совсем не неуклюжие скафандры, со сферическими, похожими на колпаки "черепах" шлемами, основаниями, закрывающими даже плечи "существ". Шлемы были полупрозрачными и под ними угадывались очертания голов. Передвигались они легкими движениями, такими одинаковыми у всех "существ", что со стороны они казались заводными игрушками, выпущенными с одного конвейера. Мордовцеву даже подумалось, что они представляют собой человекообразных роботов. Но тогда непонятно было для чего им нужны скафандры с автономной атмосферой. Но забивать себе голову этой загадкой он не стал, решив присмотреться к ним получше. Вынырнув из "телепорта" они по трое размещались в "вездеходах". Как Николаю хотелось влепить в этих "космопроходцев" гранату из подствольника, пока они еще находились на от-крытом месте. Он с трудом сдержал эмоции, понимая, что в разведке он этого себе позволить не может. Повоевать еще с ними успеется, а вот захватить хотя бы одного из них было бы совсем не плохо. Тогда бы Николай с Вовиком отвели бы на нем душу.... Но, как говорится, "мечтать не вредно". А возможности такой у них пока не существовало.

Между тем "существа" разместились во всех больших "черепахах-вездеходах", колпаки-обтекатели опустились, изолируя их от внешней атмосферы, и Николай увидел, как они один за другим, а в одной из машин и все одновременно, откинули за спину свои шлемы. Это убедило его, что это не роботы, во всяком случае, атмосфера Земли была для них чужда. Формы голов у них почти не отличались от человеческих, заметно было только, что они почти без волос, с коротким пушком-ежиком. Черт лиц Мордовцеву рассмотреть не удавалось. Но Николай не расстроился, он и так увидел больше, чем вообще мог надеяться.

Со свистящим звуком "вездеходы" приподнялись над грунтом где-то на полметра и, словно тараканы стали расползаться в разных направлениях от "тарелки". Всего Николай насчитал их пять. Каждый "вездеход" сопровождали по пять меньших "черепах", окружая его концентрическим кольцом, больше похожим на стилизованную пентаграмму. Похоже, "зеленые человечки" отправились на патрулирование сами. И эту новость надо было сообщить ребятам срочно. Такого варианта они не предусматривали. Да и сомневался Николай, что сможет увидеть здесь еще что-либо новое. Мордовцев, не забывая об осторожности, поспешил к своему автомобилю. Нужно было как можно быстрее добраться до места сбора резервистов. Радиостанцией при вновь открывшихся осложнениях, он воспользоваться не решился. Учитывая новые обстоятельства, надо было принимать меры противодействия. Николай пока еще не знал, получилось ли у Владимира с Мариной воспользоваться городской радиосетью, но встретить их он теперь мог только на намеченном месте сбора у памятника земляку-авиатору. Встретить хотя бы их, даже если резервистов не окажется ни одного.

Водить автомобиль по пустынным улицам было бы удовольствием, если бы не темень, плотно заливающая все вокруг, с которой даже прибор ночного видения справлялся с большим трудом. Да и пустынность улиц была относительной. Если на второстепенных улочках и переулках брошенного автотранспорта было не так уж много, то на основных магистралях машин было предостаточно. Правда, в основном громоздились они ближе к обочинам благодаря работе городских служб, подготовивших центральную проезжую часть для свободного проезда машин скорой помощи и прочих аварийных служб. И все же на этот раз Николай так разогнался, что при подъезде к памятнику, где была назначена встреча, пришлось с силой жать на тормоза. Уазик немного занесло, пришлось резко крутануть руль налево, и с визгом стирающихся покрышек, машина остановилась в полуметре от тентованного ГАЗ-66. Из-за тента высунулась голова Владимира, на удивление Николая без противогаза и он услышал его раздраженный голос:

— А вот как раз лихачить и не надо!

Николай выскочил из автомобиля и, на ходу срывая с головы противогаз — он уже давно и сам подозревал, что в последнее время необходимости в нем не было, и рявкнул в ответ:

— Вовик, похоже, у нас совсем не осталось времени! "Зеленые человечки" вышли на охоту! Причем самолично! И, похоже, что я опередил их на какие-то минуты. И все только оттого, что они в поиске, а я точно знал, где вас искать.

— Где эти обезьяны? — Из-за грузовика появился светловолосый мужчина в штормовке и аккуратной шкиперской бородкой на лице, держа в руках по паре разовых гранатометов. — Простите, забыл представиться, капитан-лейтенант Дымогарев, командир сводного отряда морской пехоты в отставке! Я им сейчас устрою отражение танковой атаки при боевых действиях в городских условиях!

— Да мы уже почти готовы! — Подтвердил Владимир. — Народ проинструктиро-ван. Прибыло тридцать два человека. Причем все отказались надевать противогазы и прочую амуницию! Только ноктовизоры пользуются повышенным спросом, что и понятно. Командование над ними я возложил на капитан-лейтенанта. Он в воинских вопросах поопытнее нас будет!

— Тогда не будем тянуть время! — Николай развернул карту города на капоте "уазика" и, подсвечивая фонариком, показал, в каких направлениях от центра разъехались вражеские "патрули". — Если сопоставить наши и их силы — у них явное преимущество — в общей сложности у "зеленых человечков" получается, по одному механизму на одного нашего бойца, и неизвестно еще, будет ли наше оружие эффективным против инопланетной техники.

— Но, как я понял, наша задача не то, что бы уничтожать, а оттянуть на себя их силы от площади с летающей тарелкой! Взглянуть бы на нее хоть одним глазом!.. — Сказал капитан-лейтенант. — Но уж если получится и грохнуть "братьев по разуму" в нескольких экземплярах, то плакать мы не будем!

— От центральной площади в различных направлениях разъехалось пять патрулей. — Продолжил Николай. — В каждом патруле один "вездеход" с тремя гуманоидами в сопровождении пятерых вспомогательных "черепах". Стрелкового оружия на них я не заметил, а вот энергетического, причем основанного на неизвестных нам физических законах, может быть, хоть отбавляй. И мы, еще не знаем, сможем ли мы что-нибудь сделать против них с нашими гранатометами и автоматами?!..

— Ничего! Бог не выдаст, свинья не съест! — Сказал Дымогарев. От него слегка попахивало спиртным, но был он серьезен и казался человеком, внушающим доверие. Не совсем было понятно, почему он в его годы — около тридцати лет — не выслужив положенных двадцати пяти лет, оказался на "гражданке", но его вопросы в ходе обсуждения предстоящей "операции", были взвешенными, дельными и логически обоснованными. И не смотря на свой боевой опыт, он даже и не пытался занять доминирующее положение в командовании, понимая, что Владимир с Николаем обладают большим объемом информации в данной ситуации, а нехватка времени не давала возможности обсудить все вопросы во всей их полноте. И уже совсем не оставалось никакой возможности на пересмотр намеченных планов. — Наша задача отвлечь их патрули, удержать в напряжении хотя бы на часок, причем останемся ли мы в живых — вопрос уже второй! И я это понимаю! Но вы уж постарайтесь в свою очередь, чтобы наши смерти не оказались напрасными!..

— Альтернативы все одно нет! Если у нас ничего не получится, все мы окажемся на том свете просто чуть позже, уже вместе со всем населением, или чуть раньше, кто знает! — С печальным вздохом закончил Николай.

— Понято, командир! — Сказал капитан-лейтенант.— Вам, я думаю, уже пора отправляться, а мы попытаемся напороться на один патрулей, один из них, кстати, если судить по диспозиции, сам скоро появится именно здесь! — Непонятно, почему он назвал Николая командиром. И хотя это не совсем соответствовало действительности, тот осознал, что на него, по сути, в глазах капитан-лейтенанта ложится вся ответственность в проведении всей военной компании против пришельцев. И Николай понял, что как бы там ни было, он не имеет права не оправдать этого доверия. И еще он подумал, что если такие офицеры, как капитан-лейтенант Дымогарев, не нужны армии, то тогда кто там вообще должен служить?.. Ибо более отважных, за исключением Марины, тоже всего прапорщика, военных, он не встречал за все годы своего общения с армией. И вообще, Мордовцева очень удивило, что на призыв Марины принять участие в боях с инопланетным агрессором, откликнулось так мало отставных офицеров. Вместе с Дымогаревым, их оказалось всего трое и все они, за исключением самого капитан-лейтенанта, были молоды — один, лейтенант, находившийся в отпуске после окончания военного училища, и второй, старший лейтенант ВДВ, совсем недавно вышедший в отставку после серьезного ранения. Николаю показалось удивительным, что старших по званию и возрасту офицеров, не оказалось почти в полумиллионном городе, если учесть, что до их инициативы о сборе резервистов, никакой мобилизации не проводилось.

Подбираться к цели они решили с разных сторон. В "уазик" к Николаю посадили двоих гранатометчиков с запасом в два десятка РПГ-18. ГАЗ-66 с оставшимся боезапасом остался в распоряжении многочисленной команды капитан-лейтенанта Дымогарева, а БРДМ дополнился еще двумя бойцами, один из которых сразу же разместился в башенке — поближе к пулемету. Время, как они считали, их уже поджимало и, включив радиостанции на прием, они разъехались. Только Дымогарев остался на месте встречи, отдавая последние распоряжения, расставляя бойцов на позиции, в ожидании появления первого патруля пришельцев.

11

Самый мудрый человек тот, кого больше

всего раздражает потеря времени.

А.Данте

Опасаясь ранней встречи с "зелеными человечками", Николай повел "уазик" не по центральной магистрали, а нырнул в лабиринт параллельных ей улочек, стремясь подобраться к площади незамеченным. Благополучно миновав основной мост, через реку Сокол, они свернули направо к неприметному пешеходному мостику через Ястребовку, ширина которого, однако, вполне позволяла проехать по нему легковому автомобилю.

Уже когда они малым ходом катили по мосту, стараясь вписаться между металлическими перилами, с той стороны, где они совсем недавно беседовали над картой города с капитан-лейтенантом, донесся первый выстрел из гранатомета, с последовавшим за ним взрывом. Потом послышался сразу сдвоенный залп, а уже дальше невозможно было различить последовательности в какофонии боя. Команда Дымогарева вступила в сражение — он начал выполнять свою задачу. Теперь счет пошел на минуты, ибо неясно было, какое время ему для этого потребуется, смогут ли они долго противостоять "непрошенным гостям".

Оставив мост за собой, они свернули налево и покатили вдоль Ястребовки, по неширокой улочке, с которой впоследствии можно было переулками незаметно по-добраться к площади. Вряд ли "черепахи" могли оказаться в мелких улочках. Уровень дороги здесь под въездом в тоннели акведука старого моста, довольно чувствительно понижался, обочины были облицованы парапетом из старых гранитных блоков, сама проезжая часть сужалась, оставляя возможность проезда лишь для одной автомашины. "Уазик" въехал в тоннель, и в нем гулко слышался отзвук работающего двигателя. В совокупности со звуками канонады, в которой стали различаться частые выстрелы станкового гранатомета АГС-17 "Пламя", который капитан-лейтенант Дымогарев установил на крыше своей старенькой "тойоты", с потолочным люком (неужели "гуманоиды" покинули свои вездеходы?), они не сразу услышали знакомый Николаю свист приближающейся "черепахи". Поэтому они чуть не прозевали ее появления, выныривая из тоннеля. Спиралевидные всполохи голубого огня, в прозрачном корпусе "черепахи", слепили ребятам глаза через прибор ночного видения, и она уже была на расстоянии метров пятидесяти впереди — плыла над покрытием дороги им навстречу.

Николай резко ударил по тормозам, хорошо, что скорость у них была неболь-шая. И все равно с визгом колес "уазик" слегка занесло налево, но в то же мгно-вение он застыл, как вкопанный. В этот момент Николая весьма порадовала реакция его команды. У обоих сказался опыт боев в Афганистане — когда от быстроты реакции зачастую зависела жизнь. Мордовцев еще не успел до конца осознать, и сообразить, что делать дальше, а сержант-пограничник Сергей, до этого флегматично сидевший на заднем сиденье автомобиля, стремительно острым ножом располосовал в тенте у себя над головой крестообразное отверстие и, став ногами на сиденье, высунулся по пояс в разошедшиеся лепестки ткани наружу, прихватив с собой сразу три гранатомета РПГ-18. И уже в следующее мгновение он уже разрядил один из своих одноразовых гранатометов в приближающуюся "черепаху". Сидевший рядом с Николаем бывший старшина-десантник Борис лишь на мгновение отстал от Сергея и, распахнув правую дверцу ловко пристроившись с колена, разрядил свой гранатомет тоже. Его выстрел почти слился со вторым выстрелом Сергея, который кричал: "Бей по ос-нованию!.. По фарам, по фарам!..", — хватая при этом в руки третий гранатомет. Николай даже не успел опомниться, как свист "черепахи" перешел в судорожный стремительно затухающий вой. Второй выстрел Сергея, по-видимому, уже оказался лишним, но в таких ситуациях, как говорится, "каши маслом не испортишь". Путь впереди заволокло вспышками взрывов и едким дымом, видным неясным туманом даже в приборах ночного видения. Но вот дым рассеялся, и стало возможным полюбоваться на результаты общего залпа. Хотя Николай лично в этой перестрелке даже не успел принять участия. Взрывы перевернули "черепаху" и она слегка покачивалась на своем прочном прозрачном обтекателе, свечение под которым исчезло. Других видимых повреждений с такого расстояния они рассмотреть не могли, но если судить по отсутствию зловещего свиста, вполне можно было предположить, что с ней покончено.

Мордовцев медленно двинул машину вперед. На этом участке после тоннеля улица немного расширялась. Но все равно, такой возможности, чтобы миновать подбитую "черепаху, и не приблизиться к ней, не было. Да и неистребимое любопытство всей команды, хотя самого Николая и в меньшей степени, рассмотреть с близкого расстояния творение чужого разума, давало о себе знать. И в этом вопросе Николай очень хорошо понимал своих новых соратников. Они отважились воевать с неведомым врагом, в любую минуту могли погибнуть, даже не представляя себе, как следует — кто или что, им противостоит. Да и с прагматической точки зрения было необходимо узнать, достаточно ли эффективными оказались противотанковые гранатометы против инопланетной техники.

— На осмотр пораженной цели три минуты и отправляемся дальше! Мне на площади надо быть не позднее, чем через полчаса. И хотя езды туда минут десять, на пути могут и еще встретиться "подружки" этой... — Николай кивнул на повер-женную "черепаху" головой.

— Ничего! "Волков бояться — в лес не ходить!" — Улыбнулся вставными металлическими зубами Сергей.

И только сейчас они обратили внимание, что канонада вдали прекратилась. Что это могло означать: то ли Дымогарев "вкрутую разобрался" с нападавшими, то ли его самого... "круто разобрали" на составляющие!.. В последнем случае у них совсем не оставалось времени для выполнения намеченной задачи.

Они уже почти вплотную приблизились к повергнутому инопланетному изде-лию, когда сверху по улице послышался уже знакомый им свист, на этот раз сдвоенный — как видно приближались сразу две "черепахи". Так что, посмотреть на результат своей гранатной атаки вблизи, им, как видно, было не суждено. Теперь они заранее выскочили из "уазика", прихватив с собой по два-три РПГ-18. Сергей занял позицию за перевернутой "черепахой", Борис перебежал на противоположную сторону проезжей части и залег за огромным пеньком, когда-то произраставшего здесь вяза. Николай же укрылся за капотом, брошенного кем-то, а может и не брошенного, а оставленного из-за гибели водителя, по тем же причинам, что и в других районах города, старенького "москвича". Воспользоваться для этой цели своим "уазиком" он не рискнул — двигатель его был теплым, и перед глазами еще живо стояла картина милицейского мотоцикла после воздействия на него "белого пламени".

В месте выбранной ими засады улица делала причудливый поворот и в сово-купности с пологим подъемом, подныривала под массивные цилиндрические опоры еще одного автомобильного моста, за которым начинался уже прямой, но весьма крутой подъем.

Сейчас сверху, наряду с уже знакомым зловещим посвистом, появилось вначале неяркое, потом все более интенсивное мигающее сияние. В другой обстановке оно отдаленно напоминало бы сигнализацию в виде проблескового маячка спецмашин скорой помощи и милиции, только более яркого и в тоже время мягкого окраса. Мордовцеву подумалось, что, возможно, это сияние играет для пришельцев отнюдь не роль освещения. Другой вопрос: какова его истинная суть на самом деле? На разгадывание этой очередной загадки не оставалось уже ни желания, ни времени.

Свечение приблизилось, и где-то на расстоянии ста двадцати — ста пятидесяти метров, появилась возможность увидеть четкие очертания двух "черепах", спускающихся по улице в парном строю, занимая обе дорожные полосы. Частота интенсивности спиралевидных сполохов под их колпаками резко увеличилась. "Не иначе, почуяли "жареное"!..— невольно подумалось Николаю. И в этот момент сдвоенным залпом, словно договорившись, ударили гранатометы Сергея и Бориса. Мордовцев же, стрелок совсем не важный из этого вида оружия, во времена службы в армии ему из него не пришлось стрелять ни разу, и на этот раз воздержался. Не палить же, в самом деле, "в белый свет, как в копеечку". Боезапас мог еще пригодиться, и применять его должны были те, кто умел это делать. Другой вопрос, если не останется уже совсем никакого выбора, вот тогда....

Оба выстрела нашли свои цели — кумулятивные заряды впились в нижний обрез обтекателей и высокотемпературная газовая струя, способная прожечь почти любую танковую броню, совершила свою работу. Как это действует на "черепах", ребята так еще и не успели выяснить, так как единственную подбитую так и не успели осмотреть. Но на сей раз, они даже не и не ожидали того, что произошло. Они ожидали увидеть что угодно, но только не то, что увидели на самом деле. После глухих взрывов, сопровождавшимися яркими вспышками, вдруг один за другим послышались два оглушительных хлопка, и все невольно распластались на асфальте, прикрывая головы руками. Над ними с умопомрачительной скоростью засвистали сверкающие осколки колпаков: "черепахи" взорвались, словно кинескопы телевизоров. "Значит, вы не так уж и не неуязвимы! — Подумал Николай. — Или не успели окутаться силовым полем нужной напряженности? И, похоже, что внутри них, как и в кинескопах — вакуум!? Или, напротив повышенное давление по сравнению с внешней средой?"

И все же одна из "черепах" успела совершить свое поганое дело. За доли секунд до взрыва, от нее в сторону пня, за которым укрылся Борис, протянулась длинная струя "белого пламени". И на их глазах, громадный пень... растаял как снег, потек отвратительной на вид слизью. Но Бориса и на этот раз спасла тренированная реакция и опыт боевых действий. Он стремительно откатился почти на середину проезжей части, и успел выйти из зоны поражения смертельного луча. Едва прекратился свист осколков, он неторопливо поднялся. А Сергей, прыжком выскакивая из-за первой подбитой "черепахи", отбросил в сторону отработанную трубу гранатомета и восторженно заорал: "Что получили, ублюдки!? Нас без масла не слопаешь!" Борис же, более старший по возрасту и более сдержанный, на это эмоциональное восклицание, только криво усмехнулся и буркнул: "Главное, мы теперь знаем, что мы можем их бить! А сейчас поехали, пока сюда еще куча "тазиков" не пожаловала!"

— А посмотреть на остатки не хочется? — спросил Сергей, все еще радостно улыбаясь.

— Посмотрим по дороге! Надо поторапливаться! — включился Николай. — Если у нас все получится, успеем еще насмотреться не только на обломки!...— Он направился к автомобилю, и только сейчас поймал себя на мысли, что в течение обоих, так сказать, огневых контактов с "черепахами", он не испытал чувства страха, а тем более того ужаса, который охватывал его еще сутки назад. Страх, конечно, присутствовал, но не тот парализующий тело и волю, страх перед неведомым, а обычный, присущий каждому нормальному человеку. "Да, человек, наверное, такое животное, психика которого, весьма гибкая, и оттого привыкает почти ко всему!" — Вспомнилось где-то прочитанное, а для себя еще додумал, что русский человек выдерживал испытания несказанно большие, чем так ему думалось, любой другой народ планеты.

Мордовцев, усаживаясь за руль "уазика", переключил мысли на другое, и попытался уяснить для себя: "Почему нам удалось с такой сравнительной легкостью поразить такой вид инопланетных наступательных средств, как "черепаха"? При первом же "знакомстве" с нею, она показалась такой неуязвимой, хотя и полупрозрачной, но окутанная дымкой силового поля. Николай никак не мог понять, почему это силовое поле не смогло защитить "черепаху" от их гранатометов. Но чуть позже на ум пришла догадка, слабо, но логично объясняющая это. Силовое поле — продукт магнитоэлектрической природы и является в первую очередь защитой от лучевого, или энергетического оружия. Возможно там, в заоблачных высях, воюют всевозможными лучеметами, бластерами, плазменными пушками и прочим высокотехнологичным оружием, о котором приходилось читать в фантастических произведениях, являющихся, по сути, экстраполяцией реально существующей и развивающейся технической мысли. И уж если он сам, стал участником поистине фантастической ситуации, в реальность которой в обычное время никто из "серьезных" людей был поверить не в состоянии, то имел полное право сделать для себя такое допущение. А если уж принять догадку за основу, то получается, что их примитивное для инопланетян оружие, основанное на высокой скорости истечения газов — в первую очередь гранатометы, не говоря уже об артиллерии, которой у них в наличии не было, и даже автоматы могут оказаться более эффективными, чем только можно было предположить. Представлялась мультипликационная картинка. Франт-аристократ с тоненькой, инкрустированной драгоценностями, изготовленной из лучших сортов стали, шпажонкой помахивает ею, пританцовывая при этом и, вдруг попадает под удар неандертальца с сучковатой дубиной. В такой ситуации было даже что-то комичное. Но благополучное завершение всей истории вторжения оставалось пока весьма проблематичным и, отогнав игривые мысли, со сдержанным вздохом Николай примостился за рулем "уазика".

12

Не тратьте попусту жизнь на сомнения и страхи.

Р.Эмерсон

После того как, Николай со своей командой из двух добровольцев уехал на "уазике" в одну сторону. А Владимир с Мариной и двумя другими бойцами, укатили в противоположном направлении, для того чтобы, объехав район наиболее вероятной встречи с противником, подобраться к центральной площади с двух сторон, капитан-лейтенант Дымогарев, проводив их задумчивым взглядом, разбил свое немногочисленное войско на три примерно равных отряда. Один возглавил молоденький лейтенант Виктор Нелидов, и ему Дымогарев поручил охрану ГАЗ-66 с вооружением, который они предусмотрительно отогнали во двор за кинотеатром с символическим названием "Отчизна". Командование вторым, чуть более многочисленным, состоящим из отборных гранатометчиков, принял на себя отставной старший лейтенант, назвавшийся Александром Струевым. Третий, по количеству бойцов самым малый, капитан-лейтенант оставил в своем распоряжении.

Инструктируя команды, капитан-лейтенант настойчиво повторял:

— Ребята, постарайтесь не подставляться! Выстрел из гранатомета и тут же смена позиции! Даже не пробуйте рассмотреть результат своего удара. Противник будет представлен, как мне сообщили, только достаточно крупногабаритными целями, размерами где-то с обычный автомобиль. Так, что каждому для начала по три-четыре "Мухи" на руки, будет достаточно. Сомневаюсь, что будет возможность произвести более трех выстрелов каждому из вас! Удастся — прекрасно! Тогда можно будет воспользоваться и остальным запасом. В ГАЗ-66 их еще сотни полторы осталось. В то же время, не забывайте, что главная наша задача — занять делом патрули, взять их на себя, чтобы ребята смогли без излишних "помех" "разобраться" с их "штабом".

Команды быстро рассредоточились между зданиями, находя для себя удобные позиции. Дымогарев приятно удивился, увидев, что казалось собранные с бору по сосенке вояки, действовали довольно слажено. Чувствовались, что какую-никакую боевую подготовку, ребята имели. Капитан-лейтенант подумал, что особенно этому можно и не удивляться — собрались здесь, можно смело считать, лучшие. Лучшие из того огромного числа населения, которым не безразлично, что будет с их городом, что будет со страной, что будет с планетой Земля. Именно такие простые слесари, токари, плотники, в обычное для них время, в этой экстремальной ситуации собрались сюда, чтобы если понадобится пожертвовать собой ради других, ради всего человечества. Большинство из них побывало в локальных войнах в Афганистане, на Ближнем востоке, других странах арабского мира, с которыми у СССР были дружба и "взаимопомощь". "Мы на зависть всем буржуям, мировой пожар раздуем!" — Вспомнилось Дымогареву из произведения Александра Блока "Двенадцать". Ребята готовы были сложить головы там, а теперь от их успеха здесь, зависела судьба и, возможно, сохранение всей человеческой расы в целом.

Возможно, подобные десанты пришельцев высадились во всех городах Земли. И хорошо, если везде, нашлись такие вот парни, отважившиеся противостоять вторжению. Вот тогда можно было бы надеяться на выживание человека, "HOMO SAPIENS — человек разумный, по латыни!" — Вспомнилось Дымогареву.

Послышавшееся со стороны моста легкое посвистывание приближающихся "черепах", смешанное с басовитым гулом "вездехода", оторвали Дымогарева от его размышлений. Вслед за шумами появился и сам "вездеход" в окружении "черепах", двигающихся строем, похожим на звезду, с "вездеходом" в центре. Слова Николая подтверждались. В дело вступал патруль пришельцев. Если бы те заранее не устроили городу смертельную катавасию, капитан-лейтенанту было бы сейчас очень интересно посмотреть и на "черепахи", и на "вездеход", и на гуманоидов, сидящих в нем. Но в данный момент перед ним был враг, и Дымогарев приглядывался сейчас к конструкциям инопланетной техники не с познавательным интересом, а с позиций поиска наиболее уязвимых мест ее эффективного поражения.

Когда последняя пара "черепах" миновала мост через реку Сокол, по этим последним "целям", словно договорившись с обеих сторон улицы, рявкнул сдвоенный выстрел гранатометов. С громким хлопающим звуком, на месте точных попаданий вспухли вспышки пламени, почти совпавшие с гулким эхом и звоном лопающегося оконного стекла, в пятиэтажках, образующих ущелье улицы.

Дымогарев даже не надеялся на такую удачу. Замыкавшие строй "черепахи" оказались уничтожены в первые же секунды боя, и противник по сути, лишился трети своих сил. Но в следующий миг остальные "черепахи" окутались беловато-холодным, но тем не менее нестерпимо ярким для глаз, пламенем. На мгновение Дымогарев попросту ослеп, и пытаясь бороться с этим ослеплением, сдвинул очки-ноктовизор на лоб. К несчастью в таком положении оказался весь отряд, видимо бойцы в должной мере не смогли принять к сведению изложенные им на инст-руктаже знания и воспользоваться ими. Да что бойцы, для самого капитан-лейтенанта, предполагавшего нечто подобное, это действо "черепах" оказались достаточно неожиданными.

В следующую секунду от "черепах", расположенных по бокам строя, пользуясь некоторым замешательством отряда, ударили бесшумные тонкие струи мер-цающего в воздухе, бело-голубого искрящегося пламени. Эти струи нашли свои жертвы: первых стрелков-победителей, не успевших адаптироваться после ослепления. И хотя те, в последний момент, практически рефлекторно разрядили по второму комплекту гранатометов, теперь уже вразнобой, выстрелы их ушли мимо целей. Только один заряд, по касательной задел центральный "вездеход", прежде чем вонзиться в стену дома, прожигая в его цокольной части дыру и расплескавшись по ней ярким оранжевым пламенем. Но остальные ребята опомнившись, дружно вдарили по оставшемуся в строю контингенту патруля. Зарядов не жалели от злости за погибших товарищей, которые были потеряны в первые минуты боя.

Еще три громких хлопка, привычный оранжево-желтый огонь, казавшийся родным в этом мире тьмы, залил все пространство проезжей части от тротуара до тротуара. Занялись веселыми огоньками и несколько автомашин у обочин — и это уже грозило пожаром. Дымогарев понял, что половины выстрелов можно было и не делать, в каждую "черепаху" вонзилось по три-четыре заряда. "Вездеходу" доста-лось два попадания, а один выстрел прошел мимо. Это объяснялось просто — от "черепах" опасались белых струй, и потому большинство бойцов целило в них, в то время как "вездеход" еще никак себя не проявил и если даже обладал более страшным вооружением, бойцы инстинктивно опасались его меньше, словно штабную машину в сравнении с танком.

Но работу нужно было заканчивать и еще три попадания остановили "везде-ход". И даже после этого он казался целеньким и невредимым, когда колпак обтекателя его взвился как подброшенный катапультой и, достигнув в падении дорожного полотна, покатился по нему почти беззвучно. Из "вездехода" как тараканы выскочили три фигуры гуманоидов, поливая все вокруг бледными "шнурками" белесых лучей из своих коротких палочек-дубинок, совсем не похожих на оружие. Но видимо дальность этих излучателей была рассчитана на ближний бой и, ни до одного из людей-стрелков они не доставали.

Вот теперь капитан-лейтенант понял, что наступил его черед вступить в бой. Поймав в прицел мечущихся, словно заводные игрушки, гуманоидов, Дымогарев угостил их серией гранат из своего АГС. Осколочные гранаты рванули под ногами у двоих, а третьему одна из гранат попала куда-то в область груди и гуманоид, словно взорвался с нею вместе. Его буквально разнесло на куски. По зловещей иронии боя в тот же момент полыхнул "вездеход", уже самостоятельно, без дополнительных выстрелов, видно, наконец, подошло время кончины от ранее попавших зарядов. Шарообразный, наполненный ярким оранжевым светом, взрыв "вездехода" окутал своим плотоядным пламенем останки корчившихся до этого рядом с ним остальных двух гуманоидов. В это же время взорвалась и одна из занявшихся до того огнем, автомашин. От такой какофонии во всех близстоящих зданиях, по-видимому, уже не осталось в окнах ни одного стекла. Стало так светло, что на некоторое время надобность в приборах ночного видения отпала.

После этого наступила тишина, слышно было только негромкое потрески-вание пламени на горящих автомобилях. Все произошло очень быстро, так что в горячке боя ребята сразу и не поняли, что остались без противника. И тогда ликующий рык из двух с половиной десятков глоток взлетел над улицей: "Ура-а-а!"

Капитан-лейтенант Дымогарев, в целях пресечения несвоевременной эйфории, гаркнул тоже совсем не тихо: "Не расслабляться! Пока выдалась пауза, пополнить боекомплект и по местам! "Ура" будем кричать позже, когда все закончится!"

Несколько темных человеческих силуэтов мелькнули в сторону ГАЗ-66 и вот они уже возвращаются нагруженные трубками гранатометов. Еще мгновение и они растворились между зданиями. По обочинам в беспорядке стояли автомашины различных марок и грузоподъемности. Две из них сейчас мирно догорали, чадя темным дымом, при царящей черноте казавшимся даже светлым. Кое-где среди этого скопления техники несколько гранатометчиков оборудовали для себя места для засады.

Улица на некоторое время опустела. Виднелись только потрескивая тлели ос-татки автомашин и инопланетной техники пришельцев на закопченном дорожном полотне. Зловеще зияли проемы окон без стекол, в зданиях, из которых никто из жителей не высовывался. Наверное, бывает так, что страх оказывается сильнее любопытства.

Пауза оказалась недолгой. С противоположной стороны реки послышался уже ставший знакомым посвист "черепах". По нестройной разноголосице Дымогарев прислушавшись, пришел к предположению, что "черепах" этих там что-то уж больно много. Вспомнив состав первого патруля и сопоставив с услышанными звуками, капитан-лейтенант пришел к выводу, что на этот раз на них надвигалось не менее десятка этих проклятых инопланетных механизмов и, что справиться с ними будет совсем не просто, а быть может, и невозможно.

13

Отвага — меч и щит, и разум храбреца.

В. Альфьери

Взяв крутой подъем автомобиль, наконец, вкатился в сравнительно обитаемый квартал города. По пути Николай думал, что им, по сути, посчастливилось уполовинить один из патрулей пришельцев. Если отрядам Дымогарева удалось повоевать хотя бы на таком же уровне, то по городу сейчас должно было болтаться где-то всего двенадцать-пятнадцать "черепах" и "вездеходов", и это радовало. Появились реальные шансы на то, что общие задумки сработают так, как надо.

Пока что им пришлось принимать бой в местах, где жилых домов поблизости не было — только строения инфраструктуры промышленного и коммунального назначения, в настоящий момент пустующими. Теперь же команда достигла мест, где между небольшими промышленными предприятиями, хотя и полукустарного типа, по вполне понятным причинам простаивающим, и сейчас не производящими малейшего шума, оазисами стояли островки жилых массивов, состоящих из двух-трех зданий окруженных едиными заборами — когда фигурно-решетчатыми, когда просто дощатыми. Постройки все были сороковых-пятидесятых годов и отличались низкой этажностью — по три-четыре, редко пятиэтажные. Именно в этом местечке стоял двухэтажный дом с огороженным двором, в котором когда-то прошло детство Николая. Уже почти совсем забывалось, что детство его прошло не здесь, а в другом мире, хотя и весьма похожем на этот. И когда он временами вспоминал об этом, сердце сдавливало кратким приступом тоски. Тоски по Татьяне, дому, по привычному окружению. Но всегда, в такие моменты, Николаю удавалось тут же, взять себя в руки. Он понимал: если ему не удастся выжить в этом мире — то и надежды добраться до своего, у него, уже тем более не останется никакой. И тут же появлялась предательская мысль: "А имеются ли эти шансы вообще? Даже если у нас все получится: отобьемся мы от пришельцев, не придется ли мне доживать свой век в этой реальности? Реальности, в которой пока не обнаружилось даже признаков моей жены, где наиболее близко я, так сказать, наново сошелся только с одним из своих друзей — Владимиром. И в то же время на семейных фотографиях, наряду с другими знакомыми, были люди, которые мне, оказавшемуся здесь, были совсем незнакомы! Как быть с этими "друзьями"? Знакомиться заново? Не буду же я рассказывать всем, как поведал Владимиру, кто я такой на самом деле, откуда я появился или, как мне думалось, обменялся разумом со своим двойником!"

"Одно было ясно — прежней жизни уже не вернешь, придется вживаться в свою новую реальность! Или в роль? А играть кого? Самого себя? Придется досконально выяснять свою здешнюю биографию, или хотя бы, какие в ней были отличия от истинно моей! Задача совсем не из простого ряда! Но все это будет в будущем, если будет?.. А сейчас будем решать проблемы настоящего!"

Николай поискал глазами свой "бывший" дом. Когда-то своим парадным он выходил на улицу, по которой они сейчас поднимались, и хотя двери эти всегда были забиты изнутри и вдобавок заложены всяческим хламом, который в свою очередь жалко было выбрасывать окончательно, эти парадные двери снаружи придавали зданию довольно респектабельный вид. В те времена первый этаж здания занимала военная строительная организация, в которой работали родители Николая, а несколько ведомственных квартир, в том числе и их, находились на втором этаже. Но когда Николаю исполнилось лет пятнадцать, организация расширилась, квартиры перестроили в кабинеты, парадный вход ликвидировали, пристроили еще один корпус, а всех жильцов переселили в другой район города. Теперь этот дом перестал быть жилым, да и располагались в нем уже другие организации, хотя отдаленно и имеющие отношение к вооруженным силам. За прошедшие годы здесь очень многое изменилось, но, тем не менее, этот квартал Николай знал весьма прилично. Не то, чтобы он мог передвигаться по нему с закрытыми глазами, но уж с прибором ночного видения, особых трудностей для него это не составило бы.

Именно здесь он собирался покинуть автомашину и продолжить свой путь пешком, отправив Сергея с Борисом в "автономное плавание". Самое интересное, что по незаметным улочкам, отсюда совсем недалеко, так сказать, "подать рукой", оставалось до самой площади — цели всего рейда.

Николай прижался к бордюру и заглушил двигатель, собираясь уступить место водителя Борису. Как только двигатель умолк, до них донеслись звуки возобновившейся канонады, причем чуть переместившейся от предыдущего места вправо — ребята Дымогарева снова вели бой — было, похоже, что они отвлекли на себя почти все патрули инопланетян. Из динамика радиостанции доносились эмоциональные выкрики с носимых радиостанций самого капитан-лейтенанта и обоих его офицеров-помощников, отнюдь не всегда благозвучные. Соблюдение радиомолчания для них уже совсем потеряло смысл, и опасаться пеленгации им тоже не приходилось, а вот группе Николая, да и Владимира, поступала хотя бы косвенная информация о ходе битвы. Специального комментатора никто, конечно, не предусмотрел, да и отвлекаться на ведение монологов им было совсем не с руки. Если судить по этим звукам, бой протекал с переменным успехом — но свою жизнь ребята продавали дорого.

Николай выбрался из автомобиля наружу, повесил на плечо "чудо-автомат"— продукт дизайна Владимира и, пожелав ребятам удачи, стараясь держаться близ заборов, двинулся в сторону площади. Двигатель "уазика" взревел, и чуть вывернув влево, машина лихо тронулась по прямой, продолжая движение по той же улице, по которой они катили и раньше. Она быстро удалялась — Борис, в отличие от Мордовцева, был куда более опытным водителем.

Николай находился возле ворот своего бывшего дома, когда слуха достиг уже изрядно надоевший свист "черепах". Один из них доносился с той стороны, откуда они только что приехали, а еще два, причем один из них более басовитый, слева, с боковой улочки, по пути движения автомобиля. Николай предположил, что это ос-татки того патруля, с которым им уже пришлось иметь дело. Тогда в его составе осталось две "черепахи" и один "вездеход" с гуманоидами.

— Обложили, сволочи!— Выругался он и мысленно пожелал ребятам удачи. Им теперь было важно оторваться от пришельцев, как можно дальше. Даже не вступая в бой, они отвлекали агрессоров от нужного района города. Они сейчас отвлекали их даже от Николая, уводя в другую сторону.

Николай уже не мог видеть уехавшего автомобиля, а свист "черепахи" усилился, и, сияя всеми своими огнями, она на довольно большой скорости пронеслась через перекресток и устремилась вослед за его бывшим "уазиком". В этот момент, свистящий звук резко оборвался, но по тому, как у Николая сразу заложило уши — перепонки ощутили легкое давление, он понял, что звук скачком перерос в ультразвук. Это говорило о многом: или скорость "черепахи" возросла или..., и в следующий миг Николай понял, что означает это "или" — яркая и мощная вспышка белым заревом полыхнула в том направлении, куда она умчалась. Каково действие этого пламени, видеть Мордовцев не мог, но можно было предположить, что действие его было поистине непостижимым. Времени на догадки не оставалось — с улочки перпендикулярной основной, на перекресток выплыла еще одна "черепаха, и, совершив одновременно крутой, и в то же время плавный левый поворот, устремилась вслед за первой.

И вот с басовитым полусвистом-полугулом, на перекрестке появился "вездеход" с "зелеными человечками". Но он не спешил следовать за своими двумя "помощницами" а замер, зависнув как раз над центром перекрестка. Его боевых возможностей Николай не знал совсем, все оставшиеся неиспользованными гранатометы остались в "уазике". Да и если бы у него был хотя бы один гранатомет, все равно обращаться с ними Николай практически не умел. Опасливо оглядываясь, он скользнул в подворотню, но любопытство заставило еще раз посмотреть на "вездеход". Освещения под прозрачным обтекателем не было, и даже в прибор ночного видения он не смог рассмотреть самих гуманоидов. Николай питал слабую надежду на то, что и они не могут видеть его на таком расстоянии. Но чем больше он об этом думал, тем эта надежда казалась ему все более иллюзорной. Если принять во внимание, что стоящая вокруг чернота была наведена именно пришельцами, то она им по крайне мере, не должна была мешать, а возможно как-то и помогала.

Поэтому Мордовцеву показалось самым разумным, как только можно тихонько, скрыться подальше от "братьев по разуму". А если он уже сейчас у них как "на ладони"? Тогда оставалось только как в том анекдоте: "Чего думать? Трясти надо!" То, есть, другими словами "делать ноги", благо в лабиринте этого микрорайончика, Николай ориентировался не в пример лучше "заоблачных пришельцев".

Бегом он пересек двор, нашел в заборе пролом — две доски были вынуты, и сколько бы забор не ремонтировался — брешь эта появлялась вновь и во все времена. Так было в годы его детства, так было и сейчас. Эта дыра в заборе была чем-то вечным и неизменным, можно сказать символом постоянства уже нескольких поколений жильцов этого двора. Миновав этот "символ", Николай оказался в небольшом фруктовом садике, сейчас диком и заросшем бурьяном. Когда-то здесь располагалась территория детского сада, который со временем то ли куда-то перевели подальше от близрасположенного завода, то ли совсем ликвидировали, а до освободившейся территории у городских властей не "доходили руки".

Путаясь ногами в высокой траве, Николай наискосок пронизал этот заповед-ник, огибая фруктовые деревья, благо с ноктовизором видимость была приличная. С ходу перескочил невысокий облупленный кирпичный забор — в детстве казавшийся высокой крепостной стеной старинного замка. За этим забором находился литературный музей области. В небольшом дворике был разбит миниатюрный парк, с цветочными клумбами под сенью старинных вязов. Клумбы были ухоженными и у Николая даже не "поднялась нога" топтать результат кропотливого труда неизвестного садовода, и, перепрыгивая через эти клумбы, чтобы сократить путь среди извилистых аллей, он постарался пересечь этот двор поскорее.

Входная калитка к его счастью оказалась без замка, только через замковые ушки была замотана, хотя и толстой, но мягкой проволокой, с которой все же, при-шлось какое-то время повозиться. Но другого выхода не было: забор здесь был на-много выше. Выскочив наружу и петляя по известным ему закоулкам, Николай надеялся как можно дальше уйти незамеченным от "вездехода" пришельцев. Но когда он пересек неширокую улицу и перебирался через забор из фигурно витых металлических прутьев, для того, чтобы нырнуть в очередной неприметный двор, то услышал басовитый посвист "вездехода", доносившегося с того перекрестка, где Николай находился совсем недавно. И если судить по силе гула, она неумолимо приближалась именно в его направлении. Было ли это случайностью? На всякий, так сказать "пожарный случай", Николай решил воспользоваться уже испытанным способом: вбежал в подъезд жилого четырехэтажного дома, во дворе которого оказался. Помнится, в прошлый раз это помогло, но тогда они с Владимиром скрывались от "черепахи", являющейся, как теперь убедились, киберавтоматическим устройством. Теперь же Николая преследовала, хорошо, если он ошибался, мобильная команда гуманоидов.

Первый этаж здания занимал продуктовый магазин. Магазин этот Мордовцеву помнился с детства. В шестидесятых годах он с друзьями, бегал сюда за вновь появившемся деликатесом — воздушной кукурузой. Она вдруг обильно появилась во всех магазинах, но на следующий год, впрочем, она так же стремительно исчезла из продажи.

Тяжело дыша, Николай взлетел сразу на площадку второго этажа, и остановился перевести дыхание. Хорошо, что он по примеру Бориса с Сергеем не стал надевать противогаз, необходимости в котором, как теперь можно было убедиться, больше не было. Иначе, Николай, как ему думалось, уже задохнулся бы. Далекие армейские забеги в противогазах остались в прошлом, сноровка была уже не та. Стараясь усмирить прыгающее в груди сердце, он напряг слух, пытаясь уловить гул "вездехода". И, конечно же, дослушался. Свистящий басовитый звук приближался и приближался. Прижавшись к стене между дверями квартир, Николай замер в оцепенении, пытаясь на слух определить местонахождение "адской машины" пришельцев. Гул, достигший наивысшей точки звучания, внезапно оборвался. Наступила тишина. Для себя Николай сделал вывод, что "вездеход" остановился. И, похоже, остановился почти у самых дверей подъезда.

"Как же они смогли меня засечь? — В смятении думал Николай.— И если смогли, то, каким образом? Если только, по тепловому излучению тела?! В постепенно охлаждающейся без воздействия солнечных лучей атмосфере, под "черным куполом города", не нужно было иметь какой-либо совсем уж хитрой аппаратуры, для фиксирования инфракрасного излучения. Вопрос стоит несколько иначе — насколько такие приборы "зеленых человечков" превосходят земные аналоги. Смогут ли они "рассмотреть" мою фигуру сквозь стены жилого дома?"

От раздумий Николая отвлекли шаги. Вернее, именно как шаги он идентифицировал для себя услышанные звуки. Этот "стуко-шорох" никак не напоминал человеческую поступь, в привычном для людей смысле. И в тот же момент, вопреки совсем недавним размышлениям о своей отваге, животный первобытный страх охватил Николая с такой силой, что тело его на какой-то миг оцепенело. Возникло ощущение, что имей он шерсть на коже, то эта шерсть в данную минуту встала бы дыбом, как у ощетинившееся собаки или кошки. Мордовцев ничего не мог с собой поделать и ничего не соображал. Ужас думал за него. Ужас сорвал Николая с места и заставил бежать вверх по лестнице, причем ноги инстинктивно ступали, почти не производя лишнего шума.

Между тем странные звуки, похожие на стук множества металлических лапок, раздавались уже на ступеньках подъезда. На короткий миг страх отпустил Николая, уступив место жгучему любопытству. Он остановился и сквозь перила лестницы взглянул вниз на входную дверь. Расположение лестничной клетки в этом старом доме было таким, что в центре оставался своеобразный ствол-шахта между пролетами, позволявший даже с верхнего этажа видеть, что происходит на входной площадке первого этажа. С визгливым пискосвистом, входная дверь вспыхнула призрачным кратковременным пламенем и, в следующий миг ее не стало. Она словно моментально растаяла. В пустой проем заскочило что-то серебристо поблескивающее, очертаниями напоминающее не то гигантского паука, не то морского краба, размерами с крупного пса ньюфаундленда.

Вопреки ожиданиям, что его уже больше ничего испугать не может, после только что отпустившего ступора ужаса, Николай вновь испытал сильнейший шок. Леденящий душу шок, основанный на невероятной чужеродности увиденного. Если "краб" — это механизм, то чуждость технологии, отличие от всего, что Николаю известно на Земле, вызвала сильнейшую ксенофобию. Даже "черепахи" с "вездеходом" гуманоидов по сравнению с "крабом" казались почти родными.

Механизм? Или все же существо? "Краб", быстро перебирая суставчатыми конечностями, количество которых было трудно определить в движении, стреми-тельно вскарабкалось на площадку второго этажа и на мгновение замерло почти на том же месте, где Николай недавно находился. Потом раздался взвизг, и ближайшая квартирная дверь растаяла. Процесс сопровождался вспышкой того же туманного синего света, что Николай наблюдал с дверью подъезда. И следующий миг серебристая бестия, перебирая множеством металлизированных лапок, метнулась в образовавшийся проход и скрылась в недрах квартиры. Послышались истошные крики ее обитателей, резко оборвавшиеся после пискливого взвизга, и отблески белого, уже видимого Николаем раньше при "знакомстве" с "черепахой", пламени, отразились на противоположной стене, высветив дверной проем. Получалось, что для уничтожения живой и неживой материи использовались разные виды излучений?..

Хотя, не видя результатов, судить об этом было преждевременно.

"Краб" выскочил из уничтоженной квартиры и устремился к следующей двери. И все повторилось. Похоже "краб" каким-то образом определял, что там находятся люди. Если пришельцы каким-то образом следили за Николаем, то "краб" по-видимому, искал его, и, не имея способности различить индивидуальности, уничтожал теперь все живое, попадавшее в поле его "зрения". Когда Мордовцев это осознал, то почувствовал себя убийцей. По сути, он "навел" инопланетных монстров на жилой дом, на ничего не знающих, ни сном, ни духом, не подозревающих об опасности и совсем не заслуживающих такой жуткой смерти, людей.

"Краб", "обработав" уже две квартиры, устремился к третьей, когда Николай справился, наконец, со своим оцепенением. Рванув с пояса гранату Ф-1, ощущая сквозь перчатку ее ребристую поверхность, он не думая, поможет ли это, сдернул с нее предохранительную чеку и швырнул ее вниз, целя в "краба", чуть приостано-вившегося перед дверью третьей квартиры. Падая ничком на лестничный марш последнего этажа, Николай подумал, что взрыв гранаты даже в непосредственной близости от квартиры все равно причинит меньше вреда, чем деятельность инопланетного механизма. В следующее мгновение сильный взрыв раздался внизу и потряс весь объем лестничного пространства. Замкнутый характер взрыва вызвал потрясающий оглушающий эффект. Уши заложило словно ватой, несмотря на то, что, падая, Николай постарался зажать их руками. Засвистали и защелками по стенам осколки, чувствительно тряхнуло взрывной волной, а лестничный марш под ним, качнуло, как при землетрясении в два-три балла по шкале Рихтера.

Странно, но взрыв "родной" гранаты окончательно вымыл из сознания ощущение страха, и Николай, как только прекратился шорох осколков, быстро вскочил на ноги и с напряжением посмотрел вниз, стремясь разглядеть результаты этого взрыва. Одна из квартирных дверей была сильно иссечена осколками, а оказавшаяся ближе к эпицентру, вернее ее развороченные остатки еще как-то держались на искореженных петлях. И среди обломков дверей и кусков штукатурки, присыпанный густой пылью, Николай увидел опрокинутый корпус "краба", уже без сияния, судорожно подрагивающего конечностями. Теперь с трудом можно было вообразить, что это создание совсем недавно могло внушать ужас. "Внушать в прямом смысле! — Мелькнула мысль в голове Николая. — Если "краб" наряду со своим "визгом" мог генерировать какие-либо волны инфразвукового диапазона, то страх, который я испытывал какие-то минуты назад, был наведенным и становился вполне объяснимым".

Хотя Мордовцев и сомневался в действенности простой гранаты, но взрыв ее оказался, тем не менее, достаточно эффективным. "Еще покувыркаемся! — Подумал Николай. — Вот так, запросто, вам нас не уничтожить! — Мысленно обращаясь к пришельцам. — И всякая светящаяся и визжащая нечисть вам не поможет!"

Теперь оставаться в подъезде ему уже смысла не оставалось, да и находиться здесь как в мышеловке, тоже не хотелось. Но выход блокировал вражеский "везде-ход", и выбираться из этой ловушки можно было только через верх, то есть через чердак. Хорошо, что здание было старым — в новомодных постройках, Николай не смог бы ни гранату швырнуть, ни увидеть что-либо тоже. Да и выбраться на крышу, да еще спуститься с нее вниз, было бы проблематично. Здесь же имелся объемистый чердак, а по торцу здания ему помнилась пожарная лестница.

Когда Николай при помощи штык-ножа пытался справиться с небольшим, но оказавшимся довольно крепким замком чердачного люка, в подъезд заскочили уже два "краба" и с тупой методичностью, что подтверждало их механическую сущность, принялись за оставшиеся квартиры, снова начав со второго этажа. Но теперь Николай уже ничем не мог помочь жильцам, граната у него оставалась только одна, а путь к площади мог оказаться весьма тернистым. Под взвизги "крабов" дужка замка, наконец, отломилась и, приподняв дощатый люк, Николай вскарабкался в чердачное помещение. Понимая, что люк является такой защитой от эффективного оружия "крабов", которую даже символической назвать было нельзя, он все же прикрыл его за собой и стал осматриваться в поисках чердачного окна выходящего на крышу. К его удивлению, с "кошачьим глазом" видимость здесь была даже лучше, чем на улице. В который раз Николай подумал, что без прибора ночного видения он сейчас был бы как слепой котенок, да и скорее всего в этих условиях не добрался бы даже сюда.

Слуховое окно обнаружилось на противоположном торце крыши, к везению Мордовцева, прямо напротив верхнего окончания закругленных поручней пожар-ной лестницы. Высоты, особенно большой, Николай боялся всегда, и не стыдился в этом признаться, в свое время из-за этого ему не удалось попасть на службу в воздушно-десантные войска в отличие от своего друга Владимира. И будь сейчас белый день, не известно, каких бы трудов ему стоило бы спуститься по этой пожарной лестнице. Но сейчас стояла ночь, которую Николай мог с полным основанием осмелиться назвать абсолютной, и хотя прибор ночного видения делал эту ночь прозрачной, но все же, он как-то чуть затушевывал расстояние. Благодаря этому обстоятельству Николай почти не испытывал страха, и спустя какие-то несколько минут оказался на твердой земле. Сначала он ощущал прямо-таки непреодолимое желание бежать. Бежать как можно дальше и от этого дома, и от "вездехода", стоявшего перед ним.

И все же интуиция заставляла стоять на месте, не позволяя оставлять в тылу вражеский патруль. Наоборот, приняв все меры, чтобы оказаться незамеченным, Николай выглянул из-за угла. "Вездеход" стоял на земле, неподалеку от зияющего без двери второго от него, подъезда. К удивлению Мордовцева, прозрачный колпак обтекателя был откинут. Один из гуманоидов находился внутри механизма и "колдовал" над аппаратурой. Из подъезда доносились взвизги "крабов", добравшихся, наверное, уже до четвертого этажа. Остальные двое в своих массивных скафандрах, стояли рядом с "вездеходом", негромко переговариваясь, как он подумал, по внешней связи, голосами низкого тембра. Николай, будучи когда-то участником художественной самодеятельности, определил бы эти голоса чем-то средним между басом и баритоном. Хотя это и могло быть причудами динамиков на их скафандрах. В руках, именно в руках, ибо клешнями их передние конечности назвать было явно нельзя, они держали что-то напоминающее короткие жезлы древнеримских центурионов. "Ручное оружие?" — Подумал Николай, а у самого, если можно так выразиться, "зачесались руки". Вспомнилась почти аналогичная ситуация, когда он наблюдал за выездом патрулей пришельцев с площади. Вспомнилось и тогдашнее жгучее желание уго-стить незваных гостей из подствольного гранатомета. Но тогда вокруг было скопление чужой техники, и совсем рядом висел космический корабль пришельцев, обладающий неизвестными человечеству боевыми мощнейшими свойствами, а теперь Николай с ними был почти "на равных". И он дал волю своему желанию. Тщательно прицелившись во внутренности "вездехода", стараясь найти место, где граната могла наделать как можно больше вреда, да и оператора не пощадить, Николай, мысленно сплюнув трижды через левое плечо, плавно нажал на спуск. И сразу закрыл глаза, отпрянув за угол, чтобы не ослепнуть от вспышки взрыва и уберечься от осколков.

А рука уже сжимала ребристую поверхность ручной гранаты: перезаряжать подствольник времени уже не оставалось. Чуть приоткрыв глаза, чтобы зафиксировать цель, Николай метнул Ф-1 в том же направлении, вновь укрывшись за спасительным углом здания. Едва дождавшись окончания града осколков, он выскочил из-за угла и, перепрыгивая через невысокий штакетник палисадника, за которым произрастал аккуратно подстриженный декоративный кустарник можжевельника, сейчас безжалостно посеченный осколками, он занял положение "с колена". После чего открыл огонь из автомата, целясь в клубы еще не развеявшегося дыма, отцвеченного в приборе ночного видения в зеленоватый оттенок. Наугад выискивая в этом дыме силуэты лежащих на земле тел пришельцев, он, стреляя по ним короткими очередями, опустошил один магазин из связки и, перевернув ее, вставил второй.

Передернув затвор автомата и, изготовившись к стрельбе, Николай короткими прыжками, петляя вправо-влево, как когда-то учили в армии, начал сближение с "противником". Его лихорадило, не терпелось увидеть результаты своего первого в жизни настоящего боя, боя в котором он принимал непосредственное активное участие и стрелял в реального врага. Возможно, он поступил безрассудно, но это был не только его первый бой, но и первый бой с самими "зелеными человечками", где Николай не был сторонним наблюдателем. Оттого, что, наконец, добрался до пришельцев, причем не до механизмов, а непосредственно до них самих, он испытывал удовольствие, сходное с той эйфорией, что охватывает после первого поцелуя с первой и любимой девушкой.

Дым медленно рассеивался и, стало видно, что "вездеход" внешне почти не пострадал, чего нельзя было сказать о его "внутренностях". Пару кресел снесло с креплений, и изломанное тело пришельца лежало среди крошева приборов. Весь двор был усеян осколками стекол, взрывной волной выбитых из окон здания. Ос-тальные двое гуманоидов лежали чуть поодаль от аппарата. Один из них внешне выглядел целым и лежал навзничь. Целым казался и прозрачный шлем на нем. Второму повезло меньше. Его оторванная рука, все еще сжимавшая "жезл", лежала шагах в трех от изуродованного взрывом гранаты тела, с разбитым шлемом, все еще как-то держащимся на шейных креплениях скафандра. Все вокруг было залито и забрызгано липкой жидкостью, такая же жидкость еще сочилась из остатков тела — кровь, как понимал Николай. Вот только цвет ее в существующем освещении, вернее отсутствии освещения, ибо прибор ночного видения не мог передавать цветовую гамму, рассмотреть возможности не было. На области запястья оторванную руку охватывал светящийся изумрудным светом, очень ярким в приборе ночного видения, массивный браслет причудливых очертаний. Возможно, он был совсем другого цвета, но узнать это сейчас, Николаю было не дано.

Сознание отметило, что не слышно истерических посвистов "крабов" внутри здания. Видимо они управлялись из "вездехода" и теперь, после уничтожения аппаратуры в нем, они оказались без источников сигналов дистанционного управления, прекратив свою деятельность, что еще не говорило о том, что они перестали представлять опасность. "Крабы" теперь, по всей видимости, стояли где-то в недрах жилого дома без движения. Проверять это предположения было сейчас просто некогда. Перед Николаем лежало тело еще одного гуманоида, выглядевшего практически не поврежденным. Осторожно, держа его на прицеле автомата, Мордовцев приблизился к этому телу. Очень хотелось поближе взглянуть на существо — продукт инопланетной эволюции. Человеком его Николаем по-прежнему называть не хотелось. Инопланетный индивидуум обтягивал скафандр-комбинезон, из чуть поблескивающей, как зеркало, или выразиться почти научным слогом, с высоким коэффициентом отражения, ткани. Полупрозрачный шлем все также закрывал его голову. "Жезл" он выронил, и тот находился метрах в полутора от хозяина. Оба запястья его также охватывали браслеты. Николай не сразу смог заставить себя взглянуть на голову пришельца, его лицо. Если судить по тому, что они проделали с городом, то по теории Ломброзо, они должны были бы выглядеть по истине чудовищными монстрами, пострашнее "крабов".

Но к его, не сказать, чтобы такому уж сильному удивлению, ибо издали Нико-лай уже видел их ранее, физиономия "монстра" оказалась вполне, на его взгляд, обыкновенной, причем своими чертами чем-то неуловимо напоминающей сканди-навский или прибалтийский, типы расы. По характерному, крупному подбородку, Николай определил бы его пол, как мужской, но было ли так на самом деле? Кто его знает!? Голова со светлыми, с металлическим оттенком, коротко остриженными или не совсем отросшими жесткими волосами, словно частым ежиком, покрывающими череп.

Более подробно рассматривать пришельца времени уже не оставалось, и Николай уже хотел повернуться и покинуть место сражения, когда краем глаза уловил медленное движение его левой руки, по направлению к правой. Рука тянулась к правому браслету. Не зная, что может за этим последовать, тем более пришелец, как оказалось, еще дышал, и не зная, что за мыслительные процессы происходят в его неземной голове, и какую очередную гадость она может выдумать, Мордовцев почти на уровне инстинкта, короткой очередью из автомата, продырявил ему лоб, чем прекратил всякие поползновения к шевелению конечностей. Короткая очередь из двух патронов проделала в прозрачном шлеме два маленьких отверстия, от которых стекловидная поверхность шлема моментально покрылась паутинами трещин, скрыв "лицо". Но отверстия в его голове, образовавшиеся от попадания пуль Николай заметить успел. Это убедило, что теперь-то уж его противник наконец-то мертв.

Но своими предсмертными потугами, он вызвал у Николая дополнительный интерес к браслетам. Ведь для чего-то они должны были служить? И если судить, что пришелец тянулся к браслетам на последнем издыхании, то они должны выполнять наверняка какую-то важную функцию. Какую функцию, почему и как можно было разобраться и после, но для этого Николай решил захватить браслеты с собой. Никогда не имел мародерских наклонностей, но цели были, можно сказать, научные. Вот только перед ним образовалась проблема, как эти браслеты снять, ибо никаких замков или защелок на них видно не было.

Рукой в перчатке Мордовцев потрогал браслет. На ощупь он был твердым и казался цельнометаллическим и неотделимым от ткани скафандра. И тут Николай снова поступил как в анекдоте про ограниченного в умственном развитии советского офицера: "Чего думать, трясти надо!" Николай потянул на себя браслет, пытаясь стянуть его с руки. К его удивлению эти действия принесли свои плоды — браслет довольно легко снялся, будто был резиновым, не помешала даже кисть руки. Причем при этом он не изменил своей формы. Только сейчас Николай заметил, на что раньше в горячке боя не обратил внимания, что кисть гуманоида ничем от человеческой руки почти не отличалась — те же пять пальцев, с отставленным одним из них, как у людей, большим. Только длина их была немного большей, а суставы под перчатками скафандра не различались. Сходными были пути эволюции? И называя пришельцев "обезьянами", Дымогарев, возможно, оказался совсем недалек от истины.

С левой руки "братика по разуму" браслет снялся с той же легкостью, и вот теперь Николай, уже наедине с другой трудностью — куда положить эти браслеты, чтобы их не перепутать — на вид они казались идентичными, а карманов на костюме Л-1 не предусмотрено. Единственным местом, куда можно было положить что-либо, была сумка противогаза, но там они неизбежно перепутаются. Может быть, они и взаимозаменяемы но, не зная фактически никаких свойств этих браслетов, не хотелось уже в самом начале знакомства с ними, начинать с неизвестных проблем. Выход для себя он нашел почти на "автопилоте": правый браслет положил в противогазную сумку, а левый, расстегнув портупею, продел через него ремень, тем самым, повесив браслет почти у самого пояса. Теперь он находился на Николае, и находился вне контакта со своим собратом. Найдя, таким образом, выход из положения, Мордовцев больше не стал задерживаться на месте побоища — не хватало еще, что бы его прихватил другой патруль гуманоидов, с которым он уже точно не был в состоянии справиться. За то, что он еще жив, и вокруг пока больше не шныряют "черепахи" врага, Николай без сомнения должен был быть благодарен команде Дымогарева, оттянувшим на себя большую часть сил противника. И теперь Николай в таком быстром, с каким только мог, темпе, продолжил свое движение.

Для того, чтобы достигнуть площади, оставалось осилить еще два квартала, а чтобы добраться до тайника, пересечь еще одну улицу. Стараясь ни на что не отвлекаться, Мордовцев при своем продвижении только сейчас начал обращать внимание на то, что начинает почему-то испытывать холод. На ходу он поежился и постарался ускорить движение. Вообще-то после того, как город оказался под черным куполом, этого можно было ожидать, только, ему казалось, не так быстро. Солнечные лучи уже не прогревали землю. Уже вторые сутки тепло могло сохраняться только в зданиях, но и земля не могла так уж быстро остыть. На какое-то время должен был создаться и парниковый эффект. Даже без доступа солнечных лучей, тепло, накопленное почвой и зданиями, отдавая его в окружающее пространство, по его мнению, должно было бы сначала, наоборот, повысить температуру воздуха. Только после это должно было наступить похолодание. Если только Николай пропустил этот момент, занятый в то время другими проблемами?

Стараясь сосредоточиться на выполнении своей основной задачи, он до поры, до времени, отодвинул эти размышления на второй план, и настороженно оглядываясь по сторонам, продолжал двигаться к цели. При этом Николай держался поближе к стенам зданий. Они пока еще излучали хоть какое-то тепло, что по его предположению могло помочь остаться незамеченным для тепловых сенсоров пришельцев. Думалось, что именно по теплу тела они, совсем недавно смогли выследить Николая.

Прошло совсем немного времени и, добравшись до заветного кустика, Николай склонился над десятикилограммовым запасом пластита. Вещмешок со смертоносным грузом и запалами в карманчиках рюкзака, он примерил на спину. Затягивая крепежный ремешок на груди, он обратил внимание, что дует пока легкий ветерок, что его несказанно удивило. Ветру под "куполом" просто неоткуда было взяться. По пропотевшему под комбинезоном телу пробежала ощутимая волна холода. Ветерок же, к удивлению Николая, все усиливался, и вместе с ним все сильнее возрастало чувство холода — он даже начал ощущать покалывание в мочках ушей, как от мороза, а в носу, как обычно бывало при холодной погоде, начала скапливаться жидкость.

Николай взглянул на часы — великолепный командирский экземпляр — такими часами они с Владимиром отоварились на военном складе, в них, наряду с цифровым дисплеем показания времени, был вмонтирован крохотный электронный термометр. К удивлению Мордовцева, термометр показывал всего +5 градусов по Цельсию, а цифры, указывающие сотые доли градуса медленно, но неуклонно менялись в сторону уменьшения. За какие-то полминуты температура окружающего воздуха снизилась на ноль целых и три десятых градуса. Прикинув в уме несложную арифметику, Николай определил, что если похолодание будет продолжаться и дальше такими темпами, то уже через час температура упадет до -31 градуса, а через два — до -67 градусов Цельсия..., а может быть и ниже. При таком морозе погибнут все растения, да и люди даже в домах долго не продержаться. Это что, искусственно наведенная "ядерная зима" в отдельно взятом городе? В том, что к такому быстрому понижению температуры окружающей среды причастен инопланетный агрегат над площадью, Николай уже не сомневался. Об этом свидетельствовал все усиливающийся ветер. Словно какой-то гигантский компрессор гонял воздух через охлаждающую камеру, стараясь превратить все пространство под куполом в огромный своеобразный рефрижератор. "Хорошо еще, что пришельцы не додумались высосать воздух совсем..., тогда уже через час-другой, нам стало бы нечем дышать!.." — подумал Николай. — "Хорошо, что посоветовал Веронике одеться в теплые вещи. Прямо как предвидел холода...."

Эта мысль заставила его обратить внимание на изолирующий противогаз, без которого Николай до этого надеялся обойтись. А ведь при планировании проникновения в "тарелку", собирался надеть его, помня о возможности наличия в ней чуждой атмосферы. С той же целью он пока не расстался с костюмом Л-1, хотя влага уже чуть не хлюпала даже в ногах. Сказалась "дурная" привычка последние пару часов обходиться совсем без противогаза. А это уже говорило об усталости, и не столько физической, сколько моральной.

Вновь снимая с себя рюкзачок, чтобы вначале приспособить на себе изолирующий противогаз с ранцем для выработки кислорода, довольно громоздкий и тяжелый, рукой Николай зацепился за браслет, висящий на портупее. Мелькнула мысль, что со стороны могу показаться дикарем, обвешанным амулетами из трофеев. Браслет этот Николай тоже отстегнул и положил на землю. Вытряхнул из противогазной сумки свой, ставший привычным противогаз ШМС-2. Нужно, как только можно облегчить свою поклажу и с этим противогазом приходилось расстаться. Выпал и второй браслет. Посмотрев на все лежащее перед ним хозяйство, Николай только сейчас понял, что заранее не предусмотрел, как все это на себе разместить, и не уподобиться мулу, неспособному к быстрому передвижению. Выучка Николая совсем не дотягивала до тренированного простого римского легионера, способного переносить на себе более тридцати килограммов груза на значительные расстояния, да еще с при-личной скоростью.

"Так, первым делом кислородный противогаз. Маску пока надевать не будем. Так, вроде приладил за плечами, маска с правого бока. Теперь пластид — в освобо-дившуюся противогазовую сумку несколько брикетов — где-то половину всего запаса. Сумку на левое бедро — лямку через правое плечо. Вторую половину взрывчатки, в немного облегчившемся рюкзаке на распущенных лямках за спину, чуть пониже ранца — садиться все равно не придется. Еще потяжелело, но двигаться могу, только не очень быстро. Остался автомат — по привычке на правое плечо. Теперь браслеты, сиротливо лежавшие на траве. Самое естественное решение — надеть на руки, хотя этого очень и не хотелось. — Но, мгновение поколебавшись, Николай надел на руку сначала левый браслет, потом правый. Никаких новых ощущений. Показалось только, что изумрудное свечение стало более насыщенным. На левой руке это свечение даже никак не повлияло на встроенный в часы термометр, и за те восемь минут, потребовавшихся на его экипировку, температура упала еще на 4,8 градуса и приблизилась к нулевому показателю. — Еще десяток минут, и она опустится до отрицательного значения". Это в какой-то мере подстегнуло решимость Николая. Раньше он думал дождаться появления БРДМа с Владимиром и Мариной. Теперь же на ходу приходилось менять планы. В космокорабль пришельцев надо проникнуть до наступления сильного мороза. Николай не был уверен до конца, пропустит ли "телепорт" его внутрь, как это произошло во сне, но ничего другого уже делать не оставалось.

В голове вновь, только теперь от самовнушения, словно заработал метроном, и Николай сначала медленно, потом все быстрее и быстрее зашагал к площади, благо идти оставалось совсем недалеко.

Появившийся ветер несколько снизил слышимость и теперь Николай не мог различить звуков перестрелки с той отчетливостью, как раньше, но ему показалось, что месторасположение возобновившегося боя переместилось левее и, в то же время, стало как-то ближе. Но канонада, если так можно было так назвать эти звуки, походила теперь на одиночную снайперскую дуэль, и это снижение интенсивности перестрелки подсказывало, что запасов времени у Николая совсем не осталось

Идти было трудно. Не каждый день приходится таскать на себе пару пудов веса. Теперь он старался не обращать внимания ни на что, сосредоточившись только на цели — правом "телепорте". Даже если бы сейчас вокруг "тарелки" появились бы "черепахи", или еще какая инопланетная техника, он все равно бы с упрямством осла продолжил бы свой путь. Но Дымогарев славно выполнял свою задачу: ни "черепах", ни "вездеходов" на площади не было. Огромный монстр — достижение инопланетной технической мысли, в одиночестве висел над пустынной площадью, все также, сияя своими призрачными огнями.

Лицу стало еще холоднее, и Николай на ходу натянул на голову резиновую маску противогаза, приоткрыл кислородный вентиль и только мельком взглянул на часы: термометр показывал уже -8 градусов. Идти становилось все тяжелее, казалось, с каждым шагом вес на плечах все увеличивался. Сейчас Николай был бы совсем не против, если как во сне смог преодолеть оставшееся расстояние до цели по воздуху.

И тут это произошло. Тело наполнилось непривычной легкостью. Ногами он уже не касался земли, но движение вперед продолжалось, скорость даже заметно увеличилась. Если бы Николай не был охвачен одним единственным желанием — как можно скорее пробраться в корабль, то он был бы сейчас изумлен до крайности, но в мозгу сработал какой-то своеобразный предохранительный клапан, снизивший уровень удивления от очевидной необычности происходящего. Клубящееся марево "телепорта" уже стремительно приближалось, и Николай с ходу, не успев, ни как следует удивиться, ни тем более испугаться, нырнул в него. Всего миг зрительного затмения и снова, как во сне, он стоит в уже знакомом по тому же сну, коридоре. Здесь стояла тишина, мертвая тишина, после наружного все усиливающего ветра, еще более оглушающая. Создавалось впечатление, будто уши заложены ватой и только в самой голове был слышен пульсирующий ток крови, который обычно не различишь за постоянными внешними шумами. Здесь также не чувствовалось какого-либо движения воздуха. Стены испускали достаточное даже для невооруженного глаза освещение. За ненадобностью, Николай переместил окуляры "кошачьего глаза" на лоб. Изолирующий противогаз исправно подавал в его легкие чуть горячий воздух, вырабатываемый регенеративным патроном, отсекая Николая от чужой атмосферы. У него получилось! Николай оказался внутри!

14

Чтобы дойти до цели, надо прежде всего идти.

О.де Бальзак

Пока БРДМ резво набирал скорость по одной из центральных городских маги-стралей, Владимир искоса поглядывал на Марину, удобно расположившуюся за пультом управления огнем. В отбрасываемом монитором свете, лицо ее казалось строгим и сосредоточенным. Владимир уже в который раз с восхищением удивлялся ее выдержке и стойкости. Вспомнил ее голос, читающий их совместное воззвание к населению города. Легкая хрипотца в нем почти не замечалась, скрадываемая из-за накладывающегося на нее естественного шума помех в радиосети. Само воззвание, в основном написанное Николаем, получилось очень проникновенным, что в комплексе с некоторой трагичностью голоса Марины читающей этот текст, способно было поднять даже мертвого из могилы, для того чтобы он встал и исполнил свой долг по защите Отечества от коварных пришельцев.

Но волонтеров оказалось не так уж и много. "Быть может многие просто не ус-пели добраться к точке сбора до назначенного времени? Не у всех же имеется лич-ный транспорт. Если прибудут позже, капитан-лейтенант найдет им работу". — Думал Владимир. В то, что под черным куполом почти не осталось жителей он не верил. Страх, животный страх, да и кто не испугается от таких новостей, удержал многих в тех "норах", в которые они забились. Наверное, меньший страх вызвало бы даже начало всеобщей войны. Многие же просто не смогли услышать призыв по техническим причинам, не во всех же подвалах имеется радио, да и кто его особенно слушал это радио, когда оно до этого почти сутки молчало.

"Будь доволен, Вова, что стольких-то удалось собрать! И похоже, самых лучших! — Сказал он самому себе, переключая мысли на свою миссию. Только теперь Владимир понял, что выбрал для подъезда к центральной площади не совсем оптимальный маршрут. Самая близкая переправа через реку Сокол находилась довольно далеко, и несмотря на возможность БРДМа передвигаться с весьма приличной скоростью, у Владимира были опасения, что он может опоздать к месту встречи. У Николая в этом отношении маршрут был намного короче. Да и знал Николай тот район не в пример лучше Владимира. Да и мосточек, по которому Николай собирался пересечь речку Ястребовку, впадающую совсем недалеко от него в реку Сокол, был слишком узким и хлипким для БРДМа. Оттого и пришлось Владимиру выбрать более длинный маршрут.

Подумав об этом, Владимир недовольно хмыкнул, утапливая педаль газа, стремясь увеличить скорость. Заметив его недовольство, Марина как бы, между прочим, спросила:

— Вы чем-то расстроены, товарищ лейтенант?

— Конечно, расстроен! Пилить до переправы еще о-го-го сколько, да потом до площади еще больше! И не называй ты меня на "вы"! Договорились же!

— Хорошо! Ты что забыл, что наш броневичок может плавать, и с неплохой скоростью, можем втрое, если не более, сократить путь! — Хмыкнула Марина.

— Маринка, боевая ты подруга, да ты просто гений! Найти бы только место, где можно съехать в воду, ибо, насколько я знаю берега реки в этом направлении весьма крутые! И с этим районом города я почти не знаком! — Владимир сначала воодушевился, потом степень его радости несколько понизилась.

— Через квартал слева будет переулок. Сворачивай в него и вперед! Он как раз выходит к реке. В том месте во время дождей вода потоком стекает в реку, образуя естественный сток, поэтому съезд в реку должен быть приемлемым! — Слегка усмехнувшись, промолвила Марина.

— Я еще раз утверждаю, ты гений! — Вновь воскликнул Владимир.

Из башенки донесся сдержанный смешок, Так его экипаж среагировал на эмоциональное заявление Владимира. Ребятам, Олегу и Александру, самим нравилась Марина, и они были довольны, что оказались с нею в одном экипаже. И на внимание Владимира к Марине они реагировали с легкой ревностью, но без насмешливости.

Верхний люк был открыт, что способствовало приличной вентиляции, ис-правно уносящий табачный дым из кабины. Это же обстоятельство позволило услышать взрывы и другие звуки разгоревшейся сзади битвы. Капитан-лейтенант Дымогарев вступил в бой с инопланетянами. Владимир мысленно пожелал ему удачи, никто из них вслух ничего по этому поводу не высказал, но про себя каждый подумал так же.

— Левый поворот! — Подсказала Марина, и Владимир послушно повернул руль. Броневик перескочил через невысокий бордюр, ибо к переулку вел неширокий извилистый проезд, петляющий между деревьями и Владимир, полагаясь на повышенную проходимость боевой машины, направился напрямую, срезая путь, так сказать, по пересеченной местности.

Когда броневик достиг самого переулка, Владимир уже не стал укорять себя за то, что ему это место знакомо не было. Казалось, что время здесь остановилось, причем не в 1941 году, а еще где-то в конце одна тысяча девятьсот восемнадцатого. Неприглядное грунтовое покрытие улочки, по левую сторону которой тянулся давно не ремонтированный и даже не окрашенный бетонный забор — признак цивилизации, а по правую ветхие покосившиеся одноэтажные домишки, которые, как подумал Владимир, были необитаемы и предназначены на снос, как бы разделяло эти два мира, принадлежащих разным столетиям. Но как раз в отношении необитаемости Владимир глубоко ошибался. И хотя оконные ставни домиков были плотно затворены, по неуловимым на первый взгляд признакам, ощущалось, что в домиках этих живут вполне активные люди. Еще одним признаком цивилизации являлись глубокие колеи, оставшиеся, по-видимому, не меньше чем от тяжело нагруженного трактора типа "Кировец", уродовавшего и так почти непроезжую "транспортную магистраль". По этой изрытой улочке, по которой, казалось, даже не каждый трактор проберется, Владимир вел свой бронированный вездеход вдвое большее количество времени, чем на которое он мог рассчитывать. Застрять он не опасался, а вот потерянное время.... Но и другого, более близкого пути к намеченной цели, тоже не было. И хотя в силу своего деятельного характера, эта задержка раздражала его все сильнее, Владимир при вождении ни разу не ошибся и, наконец, БРДМ выскочил на берег реки Сокол.

Спуск в воду был, конечно, не идеален, но для вездехода годился. Владимир, которому пришлось изрядно попотеть на предыдущем участке пути, почти облегченно вздохнул, когда БРДМ плюхнулся в воду и погрузился почти на две трети корпуса, так что, казалось, над водой оставалась, лишь одна башенка. А когда заработали водометы и их "амфибия", словно торпедный катер устремилась вдоль реки к центру города, он почувствовал себя почти счастливым.

Пользуясь водоплавающими способностями своего боевого транспортного средства, Владимир планировал достигнуть такого места на противоположном берегу, где можно было без особенных затруднений выбраться на сушу. Таким идеальным местом казался внутригородской песчаный пляж, расположенный почти в непосредственной близости от центральной площади, являвшейся целью всей миссии. Единственным осложнением на этом водном отрезке пути мог оказаться автомобильный мост, в районе которого как раз сейчас капитан-лейтенант Дымогарев вел бой с мобильной группой противника. В то же время ему хотелось, воспользовавшись этим обстоятельством, незаметно проскользнуть под мостом, как только можно незаметнее.

15

Жизнь любит иногда подшутить

и посмеяться даже над смертью.

А.Аверченко

Борис резко рванул с места так, что завизжала резина на колесах, уже спустя пару секунд перешел на третью передачу, стремительно наращивая скорость. Его подгонял слышимый сзади, чуть приглушенный рокотом двигателя "УАЗика", раз-бойничий посвист "черепахи". Сергей, высунувшись в свой "боевой люк" в брезентовой крыше машины, попытался на ходу прицелиться в преследующую их "черепаху". Но при движении автомобиля ему это никак не удавалось, а для остановки времени не оставалось вовсе. Тогда Сергей, полагаясь больше на удачу, чем на правильный прицел, нажал на спусковую скобу. РПГ-18 коротко рявкнул и дымный, чуть светящийся в темноте след обозначил путь выстрела. На этот раз Сергей видел, что удар пришелся левее "черепахи", лишь чуть чиркнув по ее обтекателю, не причинив ей никакого вреда, и вонзился в асфальтовое покрытие дороги, сильной вспышкой возвестив о промахе. Выругавшись, Сергей отбросил в сторону использованный корпус гранатомета, потянул снизу второй РПГ.

— Держись! Поворот! — Крикнул Борис, закладывая крутой вираж направо, да так, что УАЗик чуть не начало переворачивать. Борису даже показалось, что на какой-то миг, у машины потеряв сцепление с дорогой, приподнялись оба правых колеса. В этот момент Борис пожалел, что они едут не на "Волге", имеющей более низкую посадку и практически идентичный двигатель, способной развивать боль-шую, чем у УАЗа скорость. Да, на "Волге" они бы гарантированно ушли от "черепа-хи", хотя... соперничать с парящим над поверхностью земли агрегатом пришельцев, даже она, наверное, не смогла бы.

Борис думал что, закрывшись от преследователя высоким углом заводского корпуса, под прикрытие которого он завернул, они выиграют хотя бы несколько секунд. Так оно и получилось, но выигрыш этот ничего им не дал. Преследующая боевых товарищей "черепаха" вдруг взвизгнула, неимоверно повысив тон звука, да так, что у обоих одновременно заложило уши. Взвизг превысил звуковой барьер воспринимаемый человеческим ухом, и перейдя в ультразвук на какое-то время оставил их без слуха. И уже в следующий миг сзади на месте заводского здания вспух гигантский белый шар, в одно мгновение, испарив его, хотя и не полностью. В здании появилось огромная, размерами в трехэтажный дом ниша, в точности повторяющая форму шара. Но не только в этом выразилась разрушительная сила нового оружия пришельцев. Краем своей сферы, скорее, отголоском высвободившейся энергии у "уазика" снесло верх. Даже не снесло, а испарило, как и здание. Если бы в этот момент Сергей, как и прежде, стоял коленями на заднем сиденье, от него бы теперь ничего не осталось, за исключением, возможно, части нижних конечностей. На его счастье во время совершения Борисом поворота он нырнул на пол, и теперь отделался можно сказать, не совсем легким испугом.

Да, прихватило их крепко, Борис сам не мог понять, какой инстинкт в момент вспышки, заставила его бросить руль и завалиться вправо на свободное сиденье. Теперь понятно было, что от следующего "выброса" "черепахи" их уже ничего не спасет.

— Покинуть машину! — Выкрикнул Борис, пытаясь притормозить как можно плавно. Слава богу, слух у них уже восстановился. Они почти на ходу вывалились из УАЗа, по инерции продолжавшего двигаться вперед со скоростью где-то километров десять в час, тела привычно сгруппировались, оберегаясь от травм и переломов. Как утопающий хватается за соломинку, так и они в падении прихватили с собой по гранатомету и уже лежа на асфальте дороги, с дистанции меньше, чем в пятьдесят метров, один за другим разрядили их в "черепаху", почти в упор. Только это ее и остановило. Громкий хлопок, последовавший за взрывами зарядов, возвестил о кончине очередной инопланетной машины. Боевым товарищам тоже досталось крепко — уж слишком близко они находились во время выстрелов. Непроизведи, они свои выстрелы из положения "лежа", от них бы сейчас гарантированно ничего не осталось бы, за исключением обгорелого мясного фарша. А так им несказанно повезло, и они были лишь нещадно посечены мелкими осколками. Тела их обильно кровоточили из многочисленных мелких ран, но они были еще живы. Но теперь и Борис, и Сергей остались безоружными. Улица, вернее проезд между голыми бетонными заборами промышленных предприятий, как назло не имел хотя бы одного здания все равно жилого или административного, в котором они могли хотя бы временно укрыться. С другой стороны, судя по последней демонстрации своей мощи, "черепахе" не понадобится очень много времени, чтобы испарить такое здание, вместе с укрывшимися в нем боевыми товарищами.

И не из такого уж дальнего-далека, доносилось посвистывание еще одной приближающейся "черепахи". И придумал же им Николай название — "черепаха". По своей скорости в животном мире с ними мог соперничать, возможно, только австралийский страус, да и то вопрос спорный. Борис сейчас чувствовал беззащитность перед этой приближающейся свистящей смертью. Борис испытывал тот ужас, накатывающий на человека, оказавшегося перед танком, с беспощадной мощью неумолимо ползущего на него и пытающегося раздавить без единого выстрела. Чувство незащищенности от неумолимости смерти, сбежать от которой не позволяет гордость, а спрятаться нет никакой возможности. И если танк, имеется хоть маленькая возможность обмануть, нырнуть между гусениц, если его клиренс позволит, и затеряться от смотровых щелей экипажа танка, то от "черепахи", вроде даже менее интеллектуальной машины смерти, не увильнешь. Сейчас Борис немного понимал солдат Великой Отечественной войны, которые, использовали последнюю гранату, как отчаянный шанс погибнуть с радостью, забирая врагов с собой в преисподнюю. Но, увы, такой возможности, ни у Бориса, ни у Сергея, не оставалось. Последней гранаты у них не было. А "белого огня" у "черепахи" имелось в избытке.

Казалось, вот и все, пришел последний миг, достаточно интересно прожитой жизни.

— Ну, похоже, Боря, мы оттоптались! — Послышался сипловатый голос Сергея, лежащего в четырех метрах от Бориса. Борис повернул голову в его сторону, чтобы что-нибудь ответить и в поле зрения его, передающего всего одним окуляром прибора ночного видения — второй был разбит осколками, попалась крышка канализационного люка. Всего в полуметре от его левой руки.

Показалось, что инстинкт самосохранения за Бориса все сделал сам. С криком: "Серый! Сюда! Здесь колодец!" — И не смотря на то, что иссеченное осколками тело слушалось с трудом, Борис перекатился прямо по ребристой поверхности чугунного люка, вынимая при этом движении штык-нож из висящих на поясе ножен. Судорожно орудуя крепким лезвием, он попытался приподнять тяжелую крышку люка. Это ему удалось не сразу, да и то при помощи подоспевшего Сергея, подкатившегося вплотную к нему. Полностью снимать люк не стали, а лишь сдвинули его в сторону — Сергей сразу сообразил, что надо будет поставить его на место. "Будем, как в танке!" — Рявкнул он сипло. Быть может, его задело осколками полегче, или по своей природе Сергей был несколько пошустрее более обстоятельного, но в то же время и несколько медлительного Бориса, но он, видя плачевное состояние последнего, в целях экономии времени попросту столкнул его в колодец — не до сантиментов, секунды сейчас решали все. Уже после этого опираясь на вмурованные в кирпичную цилиндрическую стену скобы, Сергей в одиночку потянул за собой тяжелую чугунную крышку люка.

Борис постанывал на дне, не очень-то и глубокого колодца и пытался подняться из не совсем удобного положения, в котором оказался после падения. Сергей, вытянув вверх руки, прикрывал крышку, стараясь вставить ее на место. Именно в это время "черепаха" выплюнула струю белого пламени в оставшийся без пассажиров, постепенно замедляющий свое движение "уазик". Поток "пламени" прокатился вдоль проезжей части и накрыл автомашину, по пути прихватив неплотно прикрытый люк и правую руку Сергея, левой он успел ухватиться за скобу, а голову нагнуть вниз, чтобы осмотреться — прибор ночного видения работал и здесь. Причем это получилось у него неосознанно, он не мог видеть наступавшую волну "пламени". Уничтожив автомобиль, "черепаха", видимо, посчитав свою миссию выполненной, с привычным посвистом устремилась дальше по улице. Но боевые товарищи этого видеть не могли, находясь под землей, в канализационном колодце с прикрытым люком. Обоим воителям просто несказанно повезло, пламя, направленное на автомобиль задело люк совсем чуть-чуть. Крышку люка словно покрыли слоем хрома, и Сергей успел увидеть его поверхность, блестевшую в "ноктовизоре" зеленоватым оттенком.

В следующий миг ему стало не до наблюдений. Дикая пронзительная боль ох-ватила кисть его правой руки, попавшей под "белый огонь". Словно миллионы игл вонзились в нее. Подобные ощущения, по представлению Сергея, могли быть сход-ными с теми, как если бы руку опустить в жидкий азот. От нестерпимой боли Сергей потерял равновесие и мешком свалился вниз, чудом не оседлав потихоньку приходящего в себя Бориса. Он стиснув зубы, чувствовал, как боль, вроде прекратившаяся в самой кисти, кольцеобразно, не очень быстро, но и не очень медленно, поднимается вверх по руке. При помощи "ноктовизора" он смог увидеть, как кисть его руки размягчилась и беспомощно "выглядывала" из рукава, превращаясь в противную слизь. На дно колодца капала мутная слизистая влага.

Едва сдерживаясь, чтобы не закричать от боли и ужаса, Сергей хриплым голосом почти прокричал, левой рукой тряся Бориса за плечо, стараясь поскорее привести его в сознание: "Боря! Скорее режь мне руку! Видишь, еще немного и от меня ничего не останется! Боря!.."

Борис с трудом приоткрыл глаза. В свой единственный уцелевший окуляр "кошачьего глаза" он не сразу заметил, выглядевшую натуральным кошмаром, руку Сергея, а когда все же рассмотрел, то очнулся уже моментально. Он сразу сообразил, что именно хочет от него Сергей, в его памяти еще стояли картины пустынных улиц с бесформенными пятнами одежды на тротуарах, пятнами в которые превратились живые люди. Борис понял, что медлить действительно нельзя, руку резать надо, и как можно быстрее, возможно тогда "зараза" поразившая ее, дальше не пойдет. Лучше жить без руки, чем не жить совсем.

Свой штык-нож Борис обронил в процессе падения в колодец, и тот, по всей видимости, остался снаружи. Но Сергей лихорадочно потягивал ему свой, намного острее заточенный нож нестандартного вида, которым еще совсем недавно по времени, но очень давно по ощущениям, на глазах Бориса, в доли секунды располосовал брезентовый тент автомобиля. Необходимость выполнения срочного безотлагательного дела заставила волю Бориса собрать в себе все остатки сил. Быстрым движением он выдернул ремень из брюк, и перетянул им руку Сергея, чуть выше локтя, стараясь не касаться медленно, но верно ползущей вверх по руке, отвратительной слизи. Затем, чувствуя себя скорее мясником, чем хирургом, Борис почти на ощупь — прибор ночного видения был мало приспособлен для проведения хирургических операций, собравшись с духом, решительным секущим ударом вонзил нож в область локтевого сустава. Он стремился как можно скорее отделить кость, с мягкими тканями с помощью такого острого ножа можно справиться быстрее.

Сергей взревел смертельно-раненым зверем, кровь, не смотря на ременный жгут обильно брызнула на Бориса. Хорошо, что перед самым рейдом они, так ска-зать для храбрости, немного "вмазали" грамм по семьдесят водочки, и теперь это давало Борису надежду, что Сергей не "загнется" от болевого шока. Отбросив в сторону отрезанную до локтя руку Сергея, Борис лихорадочно сбросил с себя куртку и стянув рубашку, быстро оторвал от нее рукава и, как можно скорее, умело начал бинтовать обрубок. Слава богу, грамотно делать перевязку они были научены не только в классах, а большая практика в свое время, сейчас сыграла положительную роль. Туго замотав культю, Борис наконец добился остановки кровотечения и постарался привязать ее к груди, потерявшего сознание, Сергея, расположив как только можно горизонтально. Лицо, руки и одежда были перепачканы смешавшейся кровью обоих.

— Теперь мы с тобой в буквальном смысле братья по крови, Серега! — Пробормотал Борис, усаживая Сергея, прислонив его к кирпичной стенке цилиндрического колодца. Обильный пот на его лице смешался с кровью — не каждый день приходится резать руки живым людям.

— Раздобыть бы сейчас хотя бы промедолу! — Вновь пробормотал Борис, думая об антисанитарных условиях, в которых пришлось делать "операцию". — И выбираться отсюда надо, если только нас здесь не "запаяли"! — Подумал он посмотрев на тускло поблескивающую крышку люка. — Хотя вряд ли! — Он вспомнил рассказ Николая о мотоцикле, рассыпавшемся в прах от мелкого камешка. — Надеюсь, и с люком этим будет тоже! — Борис, набросив куртку на голое тело, присел рядом с Сергеем, стараясь не дотронуться до превратившегося уже полностью в сгусток слизи того, что совсем недавно было рукой Сергея. Он тяжело вздохнул и сам на время отключился.

16

Хоть и немногие из людей Цезари, каждый все же стоит один раз в жизни у своего Ру-бикона.

Р.-Б.Шеридан

Кроме шума водометов, внешние звуки в кабину БРДМа не проникали, но чтобы иметь хотя бы слабое представление об окружающей обстановке, наверх был послан Александр, который, высунув голову из башенного люка, по мере своих способностей приглядывался к расстилающейся вокруг местности и прислушивался к доносящимся до них звукам боя. Он как раз и сообщил, что перестрелка вроде бы как прекратилась. Какими оказались результаты сражения, они знать не могли, но из радиостанции, включенной на прием, хотя и неразборчиво, но был слышен почти спокойный голос Дымогарева, отдававшего какие-то распоряжения. Это могло говорить о том, что от первого натиска ребята отбились.

Мост находился еще далековато, но Марина на своем мониторе отслеживая радиолокационную обстановку вдруг доложила:

— Вижу множественные цели! Движение по мосту в направлении группировки капитан-лейтенанта! Как раз чертова дюжина! Из них две последние несколько крупнее. Боюсь, со всеми сразу капитану не справиться! — Высказала она свое мнение.

— Вот ведь, твою дивизию! — Выразился Владимир своим самым грубым руга-тельством. — Если сейчас Дымогарева сомнут, мы без приключений вовремя до "тарелки" не доберемся. "Братья по разуму", разделавшись с Дымогаревым, могут успеть вернуться к своему "кораблику".

— Что будем делать? — Спросила Марина.

— Пока плывем! Плывем дальше! А ты на всякий случай запрограммируй две ракеты на эти, как их, более крупные цели. Наверное, это "вездеходы" с "зелеными человечками". А там дальше посмотрим по обстановке!

— Тогда на "тарелку" у нас останется всего две ракеты!

— Если доберемся, то и двух хватит, а если — нет, то и десяток окажутся без надобности. — Буркнул Владимир. — Во всяком случае, остается еще вариант "божественный ветер"!

— Романтичное название! — Хмыкнула Марина. Пальцы ее с неимоверной быстротой бегали по клавиатуре баллистического модуля управления ПТУРами. — Задание выполнено, первая и четвертая ракеты нацелены на "вездеходы".

— Хорошо, прапорщик! Приготовьтесь произвести запуск! — Владимир внима-тельно всматривался в стационарный экран прибора ночного видения, на котором высвечивалось русло реки и проплывающие мимо крутые берега. — Саша, что там наверху слышно? — Спросил он башенного стрелка.

— Одиночные выстрелы из "Пламени". Удаляются! Похоже, наш моряк отступает! — Ответил сверху Александр. — а вот и РПГэшки врезали! Бой опять разгорелся! Ого! Белым так и сверкает! Прямо зарево.

— Еще бы! — Пробормотал Владимир с досадой. — На них же сейчас сразу больше десятка единиц боевой техники насело! Боюсь не отобьются! Эх, ребят жалко!

— Мы у моста! Через две минуты намеченные цели уйдут из зоны поражения! — Доложила Марина.— Если и производить запуск ракет, то прямо сейчас!

— Огонь! — Решительно выдохнул Владимир.

Ракеты были из серии "выстрелил — забыл". Цель назначена, ракеты ее найдут, отследят и поразят. С характерным воем ракеты вырвались из направляющих и оставляя за собой инверсионный след унеслись к целям. В момент запуска БРДМ слегка качнуло, за кормой от выхлопа вскипела и громко плеснула о борта вода, выделившись из уже ставшего привычным мерного журчания водометов.

— Есть попадание! Степень поражения целей определить возможности не имеется! — Доложила Марина.

— Продолжаем движение! Будем надеяться, что наши ракеты ребятам, хоть в чем-то помогли. Проверять нет времени! — Вздохнул Владимир.

Пофыркивая водометами БРДМ в режиме "амфибии" стремительно проскочив под мостом, продолжил свой путь. По реке плыть было одно удовольствие, не то, что по улице, где приходилось постоянно уворачиваться от попадающихся на пути брошенных автомобилей. На реке же в этом не было никакой необходимости, так как брошенных моторных и прочих лодок здесь просто не было.

Справа по фарватеру показалась песчаная отмель пляжа, на которой смутно виднелись несколько деревянных, предназначенных для защиты от солнца, грибков.

— Право руля! — Сам себе скомандовал Владимир. Нос броневика слегка поднялся над водой, колеса уже вошли в зацепление с донным грунтом и уже начали движение по пологому песчаному подъему. Несколько минут и боевое транспортное средство, опять превратившись в свою наземную разновидность, оказалось на берегу. До центральной площади оставалось не более полукилометра, но, учитывая все повороты извилистой дороги, чем-то напоминающей горный серпантин, это расстояние увеличивалось где-то вдвое. Но это уже были пустяки. БРДМ, взрыкивая хриплым дизелем, под управлением Владимира, словно застоявшийся конь вознесся по асфальтовому покрытию серпантина, разбрасывая вокруг себя брызги воды, стряхивая остатки речной влаги вкупе с мелкой тиной из водорослей, обильно налипшей на корпусе. Скорость подъема показалась весьма высокой из-за свиста ветра за бортом, который экипажем сначала как бы и не воспринимался, приписываемый быстроте движения.

Лишь когда бронеавтомобиль выскочил наверх, стали видны вихри пыли, причем пыль эта неслась не навстречу автомобилю, а, наоборот — от него, словно при своем движении БРДМ гнал перед собой мощную волну плотного воздуха.

— Похоже, начался какой-то природный катаклизм под отдельно взятым купо-лом! — Пошутил Владимир. — Или может "тарелочка" решила нас покинуть и ее взлет сопровождается данным явлением! — Закончил он свою мысль в лучшем протокольном стиле милицейских рапортов.

— Нет, думаю это что-то другое! — высказалась Марина. — "ОНИ" владеют секретом антигравитации, при взлете не потревожили бы и травинки. А атмосферные возмущения такой силы?.. Нет, это не взлет!..

— Возможно, ты и права! Но гадать не будем! Чем бы это ни было, у нас все равно нет времени на распутывание головоломок. Задача остается прежней — произвести атаку "тарелочки"! — Задумчиво проговорил Владимир. Несмотря на неясность ситуации в нем поднималась волна какой-то боевой лихорадки, являющейся, по-видимому следствием нарастающего в крови адреналина. — Ракет вот только маловато!

— А кто тебе мешал погрузить ящичек про запас? В нем как раз запасной ком-плект! — Мрачно хмыкнув, проговорила Марина.

— В то время я, честно говоря, даже не предполагал, что нам и эти-то понадо-бятся. Не особенно надеялся, что удастся их применить. Да и не Геракл я в одиночку такие ящики ворочать!.. Все не предусмотришь, я ведь только человек, а не бог! А человекам свойственно и ошибаться, и не до конца учитывать все нюансы! — Ернически проговорил Владимир.

— Не принимай близко к сердцу, мне самой кажется, что наши ракетные снаряды для инопланетного транспортного средства: как камень из пращи по бронтозавру!

За разговором они выкатили на площадь со стороны, противоположной той, с которой Николай в свое время наблюдал за пришельцами. Ураган усилился и "тарелка" находилась в его эпицентре. Казалось, воздух со всех сторон, стелясь над поверхностью дорожного покрытия, устремлялся к центру площади неся в себе пыль и мусор, затем осуществив сложную конфигурацию движений вздымался ввысь под черный купол и уже затем стремительно стекал по внутренним поверхностям этой гигантской колбы, сопровождаемый крупными хлопьями снега, вихрями оседающего на землю. В воздухе творилось несусветная круговерть, и если бы они не были защищены броней своего автомобиля неизвестно, могли бы они устоять на ногах. Телевизионное изображение на экране не могло в полной мере передать всю грандиозность открывшейся панорамы. Даже в вихрях снежного бурана инопланетный корабль и в таком виде поражал всяческое воображение.

— И с такой махиной мы собираемся воевать какими-то карандашиками ПТУ-Ров? — Убито проговорила Марина.

— Не забывай, что мы будем пулять эти "карандашики" не по внешней броне, а в полуоткрытую "дверь". Нацеливай их на "телепорт"! — Буркнул Владимир.

— На какой из них? Там два этих хитрых "веретена"! — Спросила Марина. И добавила по вечной привычке всех женщин оставлять последнее слово за собой: "Мне кажется, что и внутри наши ракетки ничего повредить не смогут!"

Владимир, сделав вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей вслух начал рассуждать: "Если с той стороны для Николая входом было правое "веретено", и это принять за истину, то с нашей стороны, соответственно входом будет "веретено" левое! На него и давай целеуказание! — И уже почти про себя добавил: "А Николкиного уазика что-то не видать! Неужто ему не удалось сюда прорваться?

— Может он просто запаздывает? — С надеждой в голосе проговорила Марина.

— Даже если и запаздывает, ждать мы его не можем! Нас, даже если еще и не засекли за этим ураганом, могут обнаружить в любую секунду. Так что, как когда-то в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, вперед на "винные склады"! — Владимир прибавил газу направляя БРДМ под висящую над площадью громаду космического корабля пришельцев. — Ребята, задраить люки, все оружие к бою! Стрелять только по моей команде! Марина, прицел есть?

— Есть прицел!

— Ракетный залп!

С шипением, слышным даже сквозь броню и свист урагана, ракеты ушли и бесшумно впились в левый веретенообразный сгусток энергии, который Николай определил как нуль-транспортный переход. Ракеты без видимого эффекта поглотились чуть дрожащей субстанцией, но "веретено" даже не поморщилось. Броневик подкатил к нему почти вплотную, когда Владимир нажал на тормоза.

— Все, видимого успеха я не наблюдаю! Я пошел! Марина, давайте-ка с ребятами тикайте отсюда куда-нибудь подальше! — Владимир отстегнул страховочные ремни и начал выбираться из кресла. Еще перед рейсом он надел на себя жилет с множеством карманов, в которые до того напихал взрывчатки и потому теперь практически был готов к варианту "камикадзе".

— И на каком-таком основании ты нас гонишь? — Возмутилась Марина, которая приготовила для тех же целей увесистый вещмешок. — Я иду тоже!

— Не женское это дело! — Рявкнул Владимир.

— То в министры обороны меня прочил, а теперь говоришь "не женское дело"? — Передразнила она Владимира, и, схватив в руки изолирующий противогаз, сноровисто опередила Владимира и выбралась из люка. Ругающийся непередаваемыми гибридами слов и выражений, которыми так богата ненормативная лексика советского народа, Владимир выбрался следом и застал Марину уже в противогазе, с вещмешком на плече и с автоматом наизготовку. Он понял, что остановить ее можно только пристрелив на месте, и потому только рявкнул, надевая на себя изолирующий противогаз: "Держись за моей спиной и прикрывай сзади!"

В ответ Марина только кивнула, ибо маски этих противогазов разговорам не способствовали. Хотя ей хотелось сострить, что этот приказ будет точно по Корану, в котором женщина всегда должна идти вслед за мужчиной. На удивление, под самым дном "тарелки" вьюга не ощущалась, зато холод стоял неимоверный, но на это обращать внимание, Владимиру уже было некогда. Он махнул рукой, и они кинулись к мерцающему "веретену" телепорта, приступив тем самым к решающей фазе атаки под поэтическим названием, придуманным когда-то японцами, "божественный ветер".

17

Жизнь движет нас бессменно вверх и вниз,

А смелый — тот, кто не утратил веры.

Средь самых тяжких бедствий только трус

Теряет бодрость, выхода не видя...

Еврипид

"Похоже, пришел наш последний час!" — Подумал капитан-лейтенант. — Заводи двигатель! — Сказал он парню, лет двадцати, который оставался с ним в "тойоте" за водителя. — Едем ближе к мосту! Если появятся эти "обезьяны" на своих "катафалках", постараемся отвлечь их на себя и увести за собой в лабиринт улиц! Тогда ребятам будет чуть легче!.. Едем!

Двигатель старенькой "тойоты" негромко заурчал. Парнишка резко развернул автомашину и на приличной скорости за какие-то минуты подкатил почти до самого моста и не доезжая до него метров пятьдесят вновь развернул автомашину превращенную в импровизированную "тачанку" с АГС-17, установленным стволом в сторону багажника. Теперь при желании можно было, уезжая, на ходу вести огонь по преследующим автомобиль целям.

На самом мосту в сиянии своих голубых огней и туманных сполохов под полупрозрачным корпусом, показалось множество "черепах". Именно множество, потому что вот так прямо, навскидку, Дымогарев не смог сосчитать их.

— Так! Стоим! — Спокойным голосом, в котором явственно слышались льдистые нотки стали, проговорил капитан-лейтенант. Как всегда, в боевой обстановке, им овладевала холодная расчетливая ярость, всегда помогавшая ему в секунды находить максимально правильные решения. — По моей команде, сразу, как только я произведу два выстрела, вперед, в отрыв! Затем за перекрестком опять приостановишься, сцепление выжато, передача включена, нога на газе. По команде снова вперед! Задача ясна?

— Так точно, командир! — Почти по-военному ответил водитель.

Строй "черепах" тем временем приближался, их зловещий посвист из разного-лосицы постепенно изменялся, превращаясь в слитный вой тоном чуть выше обычного. На выезде с моста, первая линия "черепах" из пяти экземпляров развернулась полумесяцем выгнутой стороной к "тачанке" Дымогарева. Держась за рукоятки АГС-17, капитан сквозь стиснутые зубы почти неслышно пропел про себя: "строчит пулеметчик...", быстро произвел два выстрела и крикнул: "Пошел!"

Завизжав шинами "тойота" резко рванула с места и устремилась вдоль улицы. Выстрелы из гранатомета "Пламя" какого либо вреда "черепахам", не принесли. За "черепахами" чуть сзади, рядом друг с другом почти вплотную, двигались два "вездехода". Экипаж "вездеходов" на этот "слабый укус" вроде как, и не среагировал. Тем не менее, взвизгнув на тон выше три "черепахи" из переднего "полумесяца" ускорили ход, пытаясь настигнуть "наглого аборигена". Вслед за первой тройкой, заняв не такую уж широкую полосу дорожного полотна, устремились все остальные "черепахи", беспорядочно плюясь белым пламенем в след наглой "тачанке", в попытках ее поразить. Но, по-видимому, дистанция, которую сохранял автомобиль Дымогарева, была предельной для зоны поражения инопланетного энергетического оружия. "Белый огонь", хотя и был нацелен на единственно видимую цель, тем не менее, из-за большого радиуса рассеивания, кое-где затронуло скопление автомобилей, где в засаде сидело несколько гранатометчиков старшего лейтенанта Александра. Его отряд, еще не вступив в бой, уже начал нести потери.

Со злости кто-то пальнул из гранатомета, но не результативно, и в ту же, минуту был за это наказан — белое искрящееся пламя, слитно выпущенное сразу двумя "черепахами", накрыло место, из которого прозвучал этот выстрел. Несмотря на то, что "черепахи", за счет своих антигравитационных двигателей обладая преимуществом в движении, по какой-то своей причине не могли подняться над автомобильным кладбищем на обочинах, в противном случае они сейчас оказались бы в весьма удобной позиции.

"Тойота" Дымогарева тем временем на предельной скорости, допустимой в данных условиях, миновала весь квартал и, проскочив перекресток, затормозила. И здесь капитан-лейтенант выпустил в воздух ярко-красную сигнальную ракету. И хотя заранее сигнал этот на инструктаже не оговаривался, бойцы поняли его однозначно. Из засад, в брошенных автомобилях, с двух сторон, рискуя, в случае промахов, угодить друг в друга, ударил почти одновременный двойной залп, чем-то напомнивший Дымогареву залпы корабельных кулеврин из эпизодов морских сражений XVII — XVIII веков.

Такого "черепахи", а может и их хозяева в "вездеходах" почему-то не ожидали и, четыре из них тут же вспыхнули уже не белым, а оранжевым пламенем, сопровождавшемся громкими хлопками. Две другие словно запнулись на месте. Одна из них вдруг резко клюнула и врезалась в дорогу своей нижней острой кромкой. От этого ее несколько раз перевернуло, и она нашла успокоение, застряв между двумя автомобилями на тротуаре, почти у самого перекрестка. Свечение "черепахи" вместе с огнями по ее нижнему ободу погасло. Другая "черепаха" перевернувшись, словно юла заскользила на своем погасшем куполе, ее вынесло почти на самый центр уличного перекрестка, где она несколько раз провернувшись вокруг своей вертикальной оси, замерла, не подавая признаков деятельности.

В это время, пока никак не проявлявшие себя "вездеходы", оттянулись назад метров на десять и застыли. Оставшиеся целыми "черепахи" выстроились перед ними в одну линию. Басовитый гул "вездеходов", до того теряющийся и неслышный в истеричном посвисте "черепах", понизился еще до нескольких октав, да так, что почти перестал быть слышным совсем уже сам по себе. И это почему-то вселяло какую-то неясную пока тревогу. А вот свист "черепах" напротив, возрос до ультразвука, да так, что Дымогарев, да и остальные бойцы вдруг почувствовали, что лишились слуха.

Капитан-лейтенант подумал, что впервые инопланетяне решились применить в своей тактике что-то новенькое, когда его вдруг скрутила мощнейшая волна ужаса, показавшаяся иррациональной, непонятно откуда взявшейся, но в то же время действенной. До этого в горячке боя он подобного страха даже и не испытывал. А этот, вновь появившийся страх вдруг сковал все тело.

В глубине сознания Дымогарев понимал, что, то же самое сейчас происходит и со всеми остальными. Мобилизуя всю свою волю, он также понимал, что страх этот неестественен, он не видел причин для него. Капитан-лейтенант пытался сейчас хотя бы отчасти восстановить двигательные функции своего организма. Попутно он увидел, как от "вездеходов" к уцелевшим "черепахам" протянулись светящиеся искрящимся изумрудным цветом, напоминающие энергетические волновые дуги, толстые шнуры. Возможно вследствие этого, над "черепахами" начали формироваться шарообразные сгустки знакомого белого пламени, переливающиеся на гладкой, чуть дрожащей от напряжения поверхности серебристо-голубыми отблесками с пробегающими по ним неуловимо быстрыми молниями всех цветов радуги, интенсивно увеличивающиеся в размерах.

Дымогарев никак не мог заставить свое тело хотя бы пошевелится, что подняло зародившееся в нем и все нарастающее чувство боевого бешенства, словно у скандинавских берсерков древности, бешенства от невозможности управлять своим телом. Он мог наблюдать за всей окружающей его обстановкой, но пошевелиться был не в состоянии. Видел, как из-под зависших над дорогой "вездеходов" выпало несколько небольших по сравнению с "черепахами" блестящих зеркальной поверхностью мягких шаров, напоминающих большие ртутные капли, которые раскатившись в стороны, начали вдруг раскладываться-выворачиваться, формируясь во что-то уж совсем непонятное....

В этот миг энергетические шары достигли где-то четырех-пяти метров в диа-метре и вдруг одновременно, словно гигантские мячи, плавно сорвавшись со своих привычных мест над "черепахами", не касаясь дорожного полотна и, в то же время в каких-то долях сантиметров над ним, покатились вперед, "подминая" под себя все скопление автомобилей на дороге и по ее обочинам. После продвижения позади них не оставалось буквально ничего, кроме практически чистой асфальтовой поверхности уличного покрытия. Почти буквально по выражению: "словно корова языком слизнула".

По мере своего "прокатывания" шары понемногу уменьшались в размерах и, не докатившись до перекрестка каких-то пятидесяти метров с ярко-белой вспышкой-хлопком, растаяли. Улица теперь была идеально чистой — ни нагромождения техники, ни людей. Дымогарев уже с естественным ужасом осознал, что от десятка бойцов, занимавших свои позиции в этом исчезнувшем автомобильном кладбище, тоже не осталось ничего. Злость, досада и сострадание к погибшим создали в душе капитан-лейтенанта такую взрывоопасную смесь эмоций, всколыхнуло всю его сущность, что он вдруг ощутил, как руки и ноги его хотя и медленно, но начинают снова служить ему. Видимо, как раз этого всплеска эмоций и не хватало его воле, чтобы освободиться от наведенного на него пришельцами, и в этом он ни минуты не сомневался, паралича.

Тем временем, выпавшие из "вездехода" "ртутные капли" закончили свою трансформацию и превратились в отвратительное "нечто", отдаленно напоминающее паука, размером с кавказскую овчарку. В представлении капитан-лейтенанта эти "нечто" скорее походили наподобие гибрида паука и морского краба, которых он в свое время видел предостаточно. Эти "крабопауки" рассыпались в две цепи по обеим сторонам улицы и с приличной скоростью устремились к подворотням и дверям на фасадах зданий, где на первых этажах располагались всевозможные магазинчики. Оба "вездехода" и четыре "черепахи" перед ними с вполне обычным свистом, медленно двинулись вдоль улицы вперед, стараясь далеко не отрываться от своих новых боевых машин. "Крабопауки", поравнявшись с дверями магазинов, выпускали вспышки бледного пламени, от чего двери эти просто исчезали почти моментально. Вслед за этим "паук" нырял в образовавшийся проем. Их действия напомнили Дымогареву тактику спецподразделений при штурме населенного пункта, вот только в роли штурмовиков сейчас выступали "крабопауки". Сейчас Дымогарев мысленно "пе-рекрестился", что не стал размещать в этих магазинчиках гранатометчиков, иначе они оказались бы в закрытых помещениях как в мышеловке. Но вот если "крабопауки" сунутся в подворотни...— ребятам отбиваться будет нечем. "Были бы у них хотя бы автоматы с подствольными гранатометами..., да и то неизвестно, смогли бы они противостоять этим железякам?" — Подумалось Дымогареву. Да и вдобавок они сейчас наверняка находятся в таком же ступоре, от которого он сам только начал потихоньку отходить. Но это он, находящийся сейчас на порядочном расстоянии от "вездеходов", которые по его убеждению и наводили этот столбняк. "А ребята превратились вообще в беспомощные мишени. Приходи и бери, можно сказать, "голыми руками". Или холодными механическими щупальцами!" — Подумал капитан-лейтенант, пытаясь повернуть и нацелить ствол "Пламени" на одного из "крабопауков". Руки, застывшие на рукоятках АГСа почти не слушались. Но в них уже чувствовалось покалывание, словно от иголок, ощущение напоминало то состояние, как после долгой неподвижности в затекших членах восстанавливается кровообращение. Медленно, намного медленнее, чем ему хотелось бы, Дымогарев направил ствол на металлического монстра. С неимоверным усилием он нажал на спусковое устройство и две гранаты, одна за другой устремились к цели.

Одна из них разорвалась под нижними конечностями "крабопаука", вторая же попала точнее. Капитан успел увидеть, как в облаке взрывов мелькнул подброшенный этими взрывами корпус инопланетного "штурмовика", и после этого силы вновь оставили его.

"Вот теперь, похоже, наступает "последний парад!" — Подумал капитан-лейтенант, вспомнив строки из песни "Варяг", ибо остальные "крабопауки" прекра-тив прочесывание, скопом устремились к его "тачанке". Дымогарев понял, что воз-действие, парализующее волю, увеличилось, и он снова не мог пошевелить даже пальцем. Чувство беспомощности вызывало жгучую досаду, такую досаду, что из одного его глаза даже выкатилась злая скупая слеза. От обиды, что, даже находясь, по сути, с оружием, хотя и в непослушных сейчас самому себе руках, он не сможет по своей воле умереть, унося с собой хотя кого-нибудь из врагов. Тем более что врага представляли механизмы, и это было еще более невыносимо.

Мысленно Дымогарев уже приготовился к встрече со смертью, в каком бы об-лике она не пришла, и в этот миг краем зрения увидел неясные, прочертившие черный небосвод, бледные инверсионные следы ракет. Откуда они могли появиться, он заметить не успел, но цели, которым они были предназначены, определил сразу, когда на месте обоих "вездеходов" вспухли высокотемпературные взрывы, но только после этого осознал, что в очередной раз выкарабкался из лап "костлявой". Как ни удивительно, способность управлять своим телом, вновь вернулась к нему, причем на этот раз скачкообразно, без переходного периода, вроде покалывания во всех членах. И он почти в автоматическом режиме, ощущая себя более механизмом, чем человеком, скорее своеобразной компьютизированной приставкой к своему гранатомету АГС-17, словно во сне наводил ствол на одного за другим из "крабопауков", выпуская экономные очереди по две-три гранаты. И только когда цели неожиданно кончились, понял, что после уничтожения ракетами "вездеходов", "крабопауки" застыли на тех местах, где находились в момент их гибели. И только теперь его осенила догадка, что до этого момента управление "крабопауками" осуществлялось живыми существами, нашедшими свою гибель в недрах уничтоженных "вездеходов. И, по сути, он расстреливал уже совсем неподвижные мишени. Но раскаяния Дымогарев от своих действий не ощутил. На это просто не было времени, потому что, "черепахи" все еще оставались в строю и, по-прежнему представляли собой опасность. Ими теперь в полной мере занялись пришедшие в себя бойцы, до этого прятавшиеся в подворотнях домов. Их не в меньшей мере, чем капитан-лейтенанта переполняла буря чувств, вызванная вынужденной неподвижностью, а гибель, почти бесполезная гибель товарищей придала этой буре еще больший напор. В ночи засверкали выстрелы гранатометов и две "черепахи были уничтожены в какие-то секунды. Однако, две оставшиеся "черепахи", беспорядочно отплевываясь неприцельными струями смертоносного пламени, стремительно, с каким-то диким, и в то же время показавшимся людям жалобным визгом, унеслись на мост. Там они задержались и со злобным шипением прокрутились на месте, превратившись каждая, на какое-то время в подобие детской юлы, после чего скрылись на противоположном берегу.

Поле битвы опустело. Сразу же наступила непривычная тишина. Тишина не-привычная, несмотря на то, что к бойцам вместе с подвижностью вернулся и слух. Словно не веря, что бой закончился, бойцы стали осторожно по двое-трое, бесшумно выбираться непосредственно на дорогу. Обрел способность двигаться и водитель Дымогарева.

— К ним! — Только и смог промолвить капитан-лейтенант, и парнишка выполняя его приказание завел двигатель, шум которого в наступившей тишине показался оглушающим. Путь занял какие-то секунды, автомобиль остановился возле немногочисленной группы волонтеров. Их оставалось всего девять, не считая самого Дымогарева и его водителя. Они победили в очередной раз, но цена этой победы оказалась очень велика. На этот раз кричать "Ура" никому не хотелось. Погиб и старший лейтенант Александр Струев. Капитан-лейтенант выбрался из своей машины и, прикуривая сигарету слегка дрожащими пальцами, молча присоединился к своему отряду. Все молчали.

Неожиданно почувствовалось легкое дуновение ветерка. За прошедшие двое суток впервые проявилось какое-то перемещение воздушных масс. Ветерок посте-пенно усиливался. Но это обстоятельство не вызвало особенного оживления среди бойцов. Дымогарев стоял среди них и думал о том, что своей задачи, вытянуть на себя все силы пришельцев, несмотря на несомненные боевые успехи, он еще не выполнил. По городу где-то бродили еще как минимум десяток "черепах" и два "вездехода", не считая ретировавшихся от них остатков объединенного патруля пришельцев, и если хотя бы один из этих патрулей попадется на пути Николая или Владимира, вся миссия окажется проваленной. Контрольное время, назначенное ранее совместно с ними, еще не вышло, и значит нужно вновь двигаться на сближение с противником. Но, как теперь об этом сказать ребятам. Ему было заметно, как они удручены громадными потерями в отряде. Сам капитан-лейтенант всегда обладал ревнивым чувством долга. Он считал, что если взялся за выполнение какой либо задачи, то обязан идти до конца, чего бы то это ему не стоило. Тем более в сложившихся обстоятельствах, когда от успеха или неуспеха могла зависеть судьба всей цивилизации на Земле.

Ветерок постепенно усиливался и уже грозил перерасти в ураган, и это начинало его беспокоить. Уж больно неестественным было такое природное явление под закрытым куполом, о наличии которого ему сообщил Владимир при встрече. И тем более работу нужно было заканчивать. Он все также в мочании докурил сигарету и по привычке растоптал окурок. Слегка осевшим голосом проговорил, обращаясь к остаткам отряда:

— Я, конечно, не имею морального права вам приказывать! По сути, вы сделали все, что только могли! Но дело еще не закончено! Я считаю необходимым выдвинуться к той "супнице", что парит над площадью имени вождя мирового пролетариата. С собой зову только добровольцев! До окончания оговоренного времени остается двадцать две минуты. Если у наших "диверсантов" ничего не получится, хочу перед концом, хотя бы посмотреть на космический инопланетный корабль!

Бойцы, которые в это время почти поголовно тоже молчаливо курили, неуловимо переглянулись, поглядывая на молодого лейтенанта Виктора Нелидова, который единственный их них был облачен в военную форму. Взгляды эти, как бы, не столько сомневались в его мужестве, оттого, что он был самым молодым по возрасту в отряде, сколько в его решимости продолжить схватку. Но тот, чуть усмехнувшись расценил эти взгляды не совсем в том понимании, но, тем не менее, ответил за всех, как бы, принимая на себя командование и всю ответственность, связанную с данным решением. Улыбка у него тем не менее получилась совсем не мальчишеской:

— О чем речь, капитан! Мы готовы! Кто не желает — может оставаться! Но я не думаю, что среди нас такие имеются!

Остальные, все также молча, но утвердительно кивнули головами. Один рыжеусый, одетый в такую же, как и у Дымогарева брезентовую ветровку, волонтер, доставая из-за пазухи плоскую самодельную фляжку из нержавеющей стали, взболтнул ее, и услышав гулкий плеск, произнес:

— Давайте помянем ребят! По глотку хватит всем! И вперед! — Хрипловатый голос прозвучал угрюмо, но веско.

Фляжка пошла по кругу. На фоне все усиливающегося ветра этот ритуал все совершали быстро.

— Ну, теперь все! Время! — Сказал лейтенант.— Уже ураган поднимается! Да и холодновато что-то становится!

Дымогарев посадил в свою "тойоту" троих. Остальные во главе с лейтенантом направились, было к ГАЗ-66, когда все тот же рыжеусый, оглянувшись в сторону моста, изумленно воскликнул:

— Ой-ой-ей-е! Это еще что за хреновина?

На его восклицание все словно по команде обернулись, обратив свои взоры на мост. Зрелище перед ними предстало действительно неординарное. По мосту пробегали молнии холодного белого пламени, своим видом они отдаленно напоминали высоковольтные электрические разряды, беспорядочно струящиеся по всей поверхности и другим элементам сооружения. Источниками их были два пятака блестяще-серебристого оттенка, диаметром где-то в полтора метра. Если Дымогарев все помнил верно, именно на этих местах совершали свой сумасшедший танец-круговорот отступившие за мост "черепахи". Тем временем интенсивность проблесков все нарастала, пока частая сетка молний не слилась в сплошной поток, заливший всю поверхность дороги и других конструкций моста. Теперь весь мост был объят чуть дрожащим свечением, в которое переросли молнии, о которых в данное время уже ничего не напоминало. И вдруг это ажурное свечение, повторяющее все изгибы и конфигурации элементов моста, стало просто таять, а усиливающийся ветер создавал иллюзию того, что именно под воздействием потоков воздуха ткань моста истончается. Потребовалось всего несколько минут для того, чтобы мост попросту исчез, словно его здесь никогда и не было.

— Выходит не просто так "черепахи" там егозили!.. — Задумчиво проговорил рыжеусый. — И как же мы теперь переберемся?

— Этот мост пока что не единственный в городе! — Пытаясь справиться с изумлением и волнением от необычности увиденного явления, сказал капитан-лейтенант. — Поторопимся! Пока другие мосты целы! — А сам подумал: "В любой момент то же самое может произойти с каждым из нас!

18

Как страшен может быть разум, если он не служит человеку.

Софокл

Николай передвигался по кольцевому коридору, слегка забирающему справа налево. Другими словами он шел, огибая центральные помещения против движения часовой стрелки. Ноги ступали по решетчатому трапу, ступали совершенно бесшумно, словно в вакууме. Ни справа, ни слева не встречалось каких либо дверей, ниш или ответвлений. В матовом белесом свете, испускаемом самими стенами, обстановка нереальности происходящего только усиливалась, давая повод думать, что все происходит во сне. Но редкое хлюпанье выпускных клапанов противогаза подсказывало, что все достаточно реально. Коридор казался бесконечным, не имеющим ни начала, ни конца. Он был даже намного длиннее, чем Николай только мог предполагать, исходя из внешних размеров "тарелки". Николай подозревал, что, так называемые, "двери", ведущие во внутренние помещения корабля все же должны были иметься где-то по левую руку от него, вот только найти ему их, по всей видимости, не суждено. Безысходное отчаяние сдавило Мордовцеву грудь.

"Напрасно погублены ребята-грантометчики, напрасно гибли жители того дома, где я отбивался от "крабов", напрасно... все напрасно! — Проносилось в его голове. — Мы поставили все на этот малейший шанс проникновения внутрь цитадели пришельцев, и... проиграли!"

Теперь Николай даже жаждал, чтобы ракетные снаряды, которые должен был Владимир запустить сюда, в этот коридор, нашли в нем самую реальную для себя цель — его, то есть Николая Мордовцева, двадцатисемилетнего неудачника, хотя и лейтенанта вооруженных сил в запасе. И в то же время Николай тут же засомневался в своих мыслях: "А сам ли я так думаю? Никогда не имел склонности к суициду, и вдруг такие мысли? Ну, уж нет, так просто я не сдамся!"

Коридор еле заметно в своей постоянности все также поворачивал влево, и эта постоянность начинала бесить. Держа правую руку на пистолетной рукоятке автомата, кулаком левой руки Николай со злостью начал постукивать по поверхности проплывающей с каждым новым шагом, стены. Но стука, как такового, не получалось — рука встречалась с твердой, слегка изогнутой поверхностью, но каких-либо звуков его действия не вызывали. Стучал словно по очень твердой и без следа поглощающей всяческие шумы, вате. Какие-либо пустоты просто не ощущались.

Но вот один раз, кулак чуть соскользнул на краткий миг, и браслет, охваты-вающий запястье его левой руки, коснулся стены. И в то же мгновение в стене образовалось пульсирующее ярко-фиолетовым флером, подобное эллипсу, непрозрачное, размерами: высотой метра в два, и шириной — где-то в полтора метра — отверстие, дверь, окно?

"За неимением гербовой, пишем на простой!" — Вспомнил Николай цитату, считая по аналогии, что терять ему совершенно уже нечего и решительно шагнул в этот проход затянутый подозрительным маревом. В последний момент, уже скрываясь внутри, он повернул голову назад и увидел, как вдоль коридора беззвучно пронесся поток оранжевого пламени. Что это было, он мог только догадываться. "Возможно — долгожданный ракетный залп Владимира? Если это так, атака не принесет абсолютно никаких результатов. Этим видом оружия мы ничего не добьемся. Взрывы ПТУРов не смогут повредить даже кольцевой коридор", — Промелькнула в голове мысль.

Именно об этом Николай успел подумать в те доли секунды, когда флер сомк-нулся за его спиной, отрезав Николая от кольцевого коридора. Он оказался в ради-альном, прямом коридоре, диаметром намного меньшим основного обода. И этот коридор не был материален. Не видно было ни стен, ни пола, в той сущности, что под этим подразумевается. Сверкающий туннель напоминал скорее большую трубу, сотканную из переплетенных в замысловатую сеть, жгутов оранжевого света. Это зрелище будило в Николае описания воспоминаний людей, побывавших в объятиях клинической смерти и чудом вернувшихся к жизни. Только они рассказывали о темных коридорах, ведущих к светлой жизни после смерти. Здесь же, в отличие от описанных в воспоминаниях коридоров, света хватало в избытке, а вот конец коридора зиял глубокой чернотой. И было совсем непонятно — куда все же ведет этот коридор? Какого-либо жара в этом тоннеле, Николай не чувствовал. Даже, наоборот, здесь, посредством легкого ветерка, веяло приятной прохладой, которую он ощутил открытой шеей, не защищенной откинутым капюшоном костюма Л-1.

Мордовцеву только оставалось гадать — куда его забросило? То, что попал сюда через дверь-телепорт, которая в свою очередь открылась оттого, что он случайно коснулся стены браслетом, Николай уже не сомневался. Получалось, что браслет является своеобразным ключом в этом корабле. И Николаю несказанно повезло, повезло, что он догадался прихватить с собой эти странные браслеты. Браслеты, которые по-прежнему продолжали извергать из себя свечение изумрудного оттенка. Цвет их, несмотря на то, что Николай уже не использовал "кошачьего глаза", к великому его изумлению, оставался неизменным. На что еще способны браслеты, кроме уже проявленной ими антигравитационной составляющей, при помощи которой они весьма стремительно смогли доставить Николая в космический корабль? "Не оказались ли они, по сути, пропуском в этот инопланетный агрегат? Управляет ли ими кто-то, или они действуют автоматически? И если имеется неведомый оператор, то почему он допустил мое проникновение в корабль? Или мои желания полностью совпадали с желаниями этого оператора?" — Проносилось в голове.

Эти мысли только на время отвлекли Николая от другого неизбежного во-проса: "Что ему делать дальше? Двигаться по тоннелю? Тоннелю, который казался бесконечным? Или с помощью браслета поискать другие "двери"?" Только Николай не представлял, как можно касаться браслетом этих нематериальных, по всей видимости, а энергетических стен. Хотя энергия — это, по сути, тоже материя. А как можно потрогать энергию? Другой энергией! Какая энергия находится в его распоряжении? Чуток электричества в аккумуляторах "ноктовизора" и командирских часов, и все? А можно ли считать силу мыслей энергией? Если это и энергия, то весьма тонкая и очень слабой напряженности..."

Мысли сумбурным противоречивым потоком изливались в голове мутным водоворотом, вычленить из которого что-то конкретно нужное казалось проблематичным. "Стоп! Мне нужно к центру "тарелки" и если этот тоннель из энергетических струй перпендикулярен кольцевому коридору, то он неизбежно должен привести меня к центру. Но сколько времени придется пробираться по этому коридору?.." — Появилась здравая мысль.

Время. Сейчас все решает время. И хотя в данную минуту в голове не был слышен своеобразный метроном, но все действия Николая и его телодвижения были словно подчинены неумолимому ритму. "На улице с каждой минутой падает температура воздуха. И чем дольше я здесь пробуду, если не смогу выполнить свою задачу, то город обречен. Время, время, время!.." — Лихорадочная работа мысли накаляла мозг Николая. Бог знает, что бы Николай мог отдать, чтобы оказаться сейчас там, в центре тарелки, где, как он думал, находится центральный командный пункт. Чем Николай может пожертвовать? Жизнью он уже, по сути, жертвует!

И вот в какой-то неуловимый миг Николай ощутил, что в его подсознании произошел мизерный, но вполне ощутимый перелом. Ранее, благодаря защитным функциям психики он, можно сказать, неосознанно воспринимал все происходящее с ним, как разновидность какого-то фантастического, весьма похожего на реальность сновидения, чему способствовал памятный "вещий сон". Теперь же вдруг резко, словно какая-то невидимая пелена спала с его сознания, и Николай неимоверно отчетливо понял, что действительно находится, хотя и в невероятной, и даже более чем фантастической, но суровой реальности.

К удивлению Николая, он даже ощутил нечто вроде облегчения. Мир стал ярок, и в мутном водовороте информации с неимоверной скоростью заструились четкие мысли, поначалу некое подобие понимания, а уже затем появилась какая-то бесшабашная уверенность в том, что у него все получится. Николай вновь подумал о "браслетах" как о ключах в этом вместилище порождения чужой техники, и тут же увидел, как на протяженности всего коридора засияли овалы, обозначив имеющиеся в нем проходы. "Час от часу не легче! — Подумал Мордовцев. — И как же мне выбрать из этого множества проходов нужный мне путь, единственный?" И одновременно в нем поднялось желание такой силы, требование к себе, к окружающему его миру, требование достижения цели. Эта целеустремленность охватила все его существо и, хотя он совсем не представлял, что может ожидать его в конце пути. Представлял только, что на этом окончании у него вновь сформируется уже другая цель, но какие силы и способности ему для этого понадобятся, он совершенно не представлял. Но какое-то наитие вело Николая вперед — неизвестно к победе или гибели.

В тот же миг, едва ли не раньше последней промелькнувшей мысли, кратко мигнув, переходы в субстанции коридора растворились, оставив мерцать всего лишь один, буквально где-то в тех шагах от Николая. Не слишком задумываясь о причине таких трансформаций сущности энергетических выкрутасов коридора, хотя в то же время манипуляции эти память отложила на задний план, связав такой результат с влиянием трофейных браслетов, Николай, приведя автомат в боевое положение, решительно шагнул в овальное марево перехода.

Помещение было наполнено слабым сумеречным светом, и оттого Николай с некоторым трудом рассмотрел плоский, овалом изогнутый пульт в виде чуть наклонного, словно ученическая парта, столика, расположенный перед обширным экраном. На пульте не было привычных для человеческого глаза лампочек, рычажков и циферблатов. Были только парные, на троих углубления для пятипалых рук перед тремя креслами-ложементами перед ним. В креслах находились существа, которых Николай в другое время назвал бы людьми, но сейчас после всех виденных в городе ужасов, он не стал к ним присматриваться, как не стал приглядываться к изображению на экране. Просто он не собирался с ними церемониться, не считая этих "зеленых человечков", хотя они на самом деле и не были зелеными, достойными для контактов какого либо рода, кроме одного единственного — скоротечного огневого.

Пришельцы, по-видимому, не успели даже осознать, а может быть и увидеть его появления. Короткими очередями, как учили в армии, наверное, в целях экономии патронов, но учили все-таки неплохо, ибо Николай заученными скупыми движениями, почти бездумно, на одних рефлексах, и почти не целясь в какие-то секунды, поразил всех троих. И пульт, и экран забрызгало содержимым их голов. Треск автоматных очередей показался оглушительным в тишине помещения, и тела обмякли в креслах. Николай с некоторым облегчением вздохнул — первый этап завершен успешно.

На втором этапе он планировал снарядить пульт пластидом и, поставив детонатор с таймером, постараться по возможности смыться из "тарелки" так быстро, как только сможет. "Ведь если я не успею выбраться из бронированного космического корабля пришельцев вовремя, то взрыв моей мины уничтожит функции управления всеми системами. Перестанут работать нуль-переходы, ибо других выходов в нашем понимании, как-то дверей, окон, то бишь, иллюминаторов, в этом транспортном средстве инопланетян было просто не предусмотрено. И тогда я окажусь запаянным в этой огромной консервной банке без возможности выбраться наружу, и жить мне останется ровно столько, сколько будет кислорода в моем изолирующем противогазе. А небольшой набор регенеративных патронов к нему только продлит агонию". — Мозг Николая почти бессознательно анализировал ситуацию и искал приемлемое решение.

Мордовцев снял с плеча сумку из-под противогаза, набитую пластитом. Потя-нулся за рюкзаком со второй порцией взрывчатки, и в этот-то момент его и скрутило!..

Голову сжало словно тисками, лишь краем глаза он успел увидеть светло голубое сияние, окутавшее его тело своеобразным коконом, затем свет померк, и Николай как будто лишился зрения. Перед глазами была чернота, только одна чернота, ничего, кроме черноты.

В области, чуть ниже затылка, возник сначала небольшой, размером с минда-лину, очажок пульсирующей жгучей боли, потом разросшийся до размеров среднего грецкого ореха. Эта боль поступательно увеличивалась, казалось, раскаленный уголек внутри мозга самопроизвольно все накалялся и накалялся, грозя расплавить все содержимое его черепной коробки. Одновременно тяжесть сдавила уже не только на виски, в полной мере давящую боль приняли на себя и глазные яблоки, продолжающие воспринимать только мрак. И все же боль в глазах была несколько слабее, но по мере возрастания боли в затылке, увеличивались и эти болевые ощущения, неумолимо нарастая. Зубы стиснуло непрекращающейся судорогой, и даже непроизвольный крик, рвавшийся из горла, не мог преодолеть образовавшийся заслон. Только слабый стон смогли услышать его уши. Но и слух вскоре отказал тоже. Очень скоро боль полыхала по всему объему мозга, циклично пульсируя, распространяя пузыри боли, лишая всякой возможности мыслить и осознавать свое состояние. Болевой шарик, уже превратившийся в шар волнами во все стороны испускал из себя пульсирующие шаровые оболочки, словно радиоисточник, только оболочки эти не затухали с расстоянием, а сохраняли постоянную величину своей силы. Казалось, мозг плавится, находясь, словно в центре ядерного реактора, в период интенсивного распада. Волны боли изнутри встречались с давящим силовым полем наружного давления.

Тем не менее, Николай оставался на своих ногах, но был практически парализован, не имея малейшей возможности двинуть конечностями хотя бы на миллиметр. Тем временем мозг словно закипал, как манная каша в герметичной скороварке, причем скороварке, в которой не предусмотрен клапан для сброса избыточного давления — вот-вот эта скороварка взорвется от неимоверного внутреннего напора.

Наступил момент, когда даже мысли устали пробегать по нейронам мозга. Боль достигла того порога, когда уже перестала восприниматься как боль. Но сознание все еще не покидало его парализованные тело и мозг. "Если я не чувствую боли — то жив ли я? И если еще могу что-то осознавать — то и не умер же?.." — Мозг все еще пытался объяснить необъяснимое.

И в этот миг в кипящий котел его мозга стремительным потоком вторглось "что-то". Николай воспринял "это" как тягучий, несмотря на свою стремительность, информационный сгусток, бесконечный по объему и насыщенности. Никакой обычный мозг не мог обладать способностью, усвоить и переварить такой объем информации, не лопнув от напряжения. Его мозг "это" воспринял. В общем информационном потоке, воспринимаемом Николаем материальной сущностью, пульсирующими болевыми уколами пошли ключи и коды, открывающие информацию для прочтения.

Николай вдруг осознал, что все мучения его бедной головы были произведены именно с той целью, чтобы подготовить мозг к возможности приема этой, хлынув-шей в него информации. Кем подготовлен мозг? Откуда информация? Для чего?.. Теперь Николай это знал.... Боль начала стихать. Но на этом ничего еще не закончилось.

19

Как человека можно распознать по обществу, в котором он вращается,

так о нем можно судить и по языку, которым он выражается.

Д.Свифт

"Нет, это поразительно! Просто поразительно!" — Услышал Букограй, входя в кабинет генерал-лейтенанта Игнатьева. Генерал оказался, по мнению самого Букограя, даже слишком демократичным, чем следовало. По видимому сказывалось многолетнее общение с научной и околонаучной братией, с которой тому по роду своей деятельности, наверняка приходилось общаться довольно часто. В кабинет к Игнатьеву, когда он работал, как сейчас, в "полевых", так сказать условиях, можно было заходить без стука. Но этим обстоятельством, к счастью, пользовались: лишь сам Букограй, как заместитель генерала, да крупные научные работники, прибывшие с комиссией. Вот и сейчас, расхаживая по паласу перед столом генерала Игнатьева, изливал свои восторги один из "научни-ков" — моложавый, несмотря на возраст и густую седину остатков волос на сильно облысевшей голове, по специальности не-то физик, не-то химик, профессор Вельяминов. Именно его тираду услышал Букограй в первую очередь, лишь только открыл дверь кабинета.

— Вы представляете, этот "барьер"..., — дальше следовала каша научной терминологии, которую несведущий, к коим себя относил Букограй, да и генерал наверняка тоже, понять был не силах, — вода, изливающаяся сквозь него, дистиллируется. — И снова смесь непонятного текста, словно профессор говорил на иностранном языке, неизвестном окружающим. Генерал-лейтенант Игнатьев вежливо слушал, стоя за своим столом, но Букограй не сомневался, что тот не понимает абсолютно ничего, кроме того, что воды рек, протекающих через Ястребовск, спокойно просачиваются сквозь "барьер", и на выходе вытекают уже очищенные, словно прошедшие дистиллятор.

Полковнику вспомнилось, как совсем недавно Игнатьев опасался именно такого изложения научных достижений научной командой. Словно созвучно мыслям Букограя, в кабинете находился и лейтенант Платонов. Он стоял у окна и, похоже, вылавливая из речи профессора некий смысл, резво черкал что-то в своем блокноте, возможно переводя объяснения Вельяминова на общечеловеческий язык. Но Платонову-то было несколько проще — он побывал с рядовыми членами научной команды непосредственно у самого "барьера", и, возможно, смог там понять в упрощенном виде ту истину, которую сейчас пытался объяснить профессор.

Казалось, профессор собрался говорить еще очень и очень долго, но ничего конкретного Букограй от него услышать уже не ожидал. По всей видимости, генерал Игнатьев это тоже понял. Он очень умело воспользовался короткой паузой, когда Вельяминов снял свои крупные очки, собираясь протереть в них стекла белоснежным платком и, при этом на мгновение замолчал.

— Скажите, профессор, в двух словах, пожалуйста, что же собой представляет этот самый "купол"? — Вежливо спросил генерал.

— Так я именно об этом вам и говорю!..

— Простите, профессор, поймите нас правильно. Нас не столько интересуют физические и химические явления, связанные с этим феноменом. Нам более необходимо знать, сможем ли мы ликвидировать в ближайшее время этот купол или хотя бы проникнуть внутрь и худо-бедно организовать эвакуацию всех оставшихся под ним жителей города?

Профессор сначала недоуменно моргнул своими близорукими без очков, глазами, потом обрел чувство реальности и, виновато улыбнувшись, сказал: "Простите, увлекся!.." — И далее уже продолжил, довольно четко формулируя свою гипотезу. — Природа купола вызвана явлением, несомненно, энергетического порядка. Это явление инициировано какой-то очень мощной установкой под самим куполом и, замкнуто на самое себя. Купол — это силовое энергетическое поле, по своим качествам, доведенное до твердости, в несколько раз превышающую твердость стали, конкретную величину которой мы измерить не в состоянии, ввиду отсутствия на нашей планете таких приборов.

Отсюда до упомянутой энергоустановки мы подобраться не сможем. Думаю, не сможем и организовать и какой-либо проход!.. Думаю это еще сложнее!

— Получается, что мы совсем бессильны перед этим..., явлением? — Спросил Букограй. — И наши люди там обречены?

— Ну, я бы не был столь категоричным. Любому агрегату требуется энергия, а если учесть и судить по мощности силового поля, в нашем случае этой энергии требуется неимоверное количество. Я даже затрудняюсь предположить конкретные цифры — это что-то вроде долговременного ядерного взрыва — что-то около пяти-шести Хиросим. Долгое время "такое" существовать не сможет без соответствующей подпитки.... Потому нам нужно чуть выждать, пока энергия истощится и тогда купол просто исчезнет.

— Надейся и жди? — Буркнул про себя Букограй, правда, недостаточно тихо и его услышали все. — И сколько времени нам придется ждать? — Уже громче спросил он. — Там же люди, и неизвестно, что с ними происходит под этой стеклянной "банкой".

— Этого я тоже пока сказать не могу! — Вздохнув, сказал Вельяминов. — День, два, три, а может и неделю..., нет! Затрудняюсь ответить!

— А если у "них" там, под куполом имеется источник какого-нибудь альтерна-тивного вида энергии? — Вполголоса проговорил лейтенант Платонов.

— Признаюсь, молодой человек, действительно это предположение вполне резонно. И в таком случае мы уже совсем ничего пока контролировать не сможем. Изучать будем! А главное — думать!

— Тогда будем ждать и примем меры, чтобы в случае спонтанного открытия купола, из-под него что-нибудь неизвестное не полезло. Скажите, профессор, может там что-нибудь вызреть за то время, я имею в виду что-нибудь неизвестное и живое? Простите, если я обращаюсь не совсем по адресу, но в вашей группе имеются биологи. — Генерал-лейтенант вышел из-за стола и задумчиво продолжил. — Я имею в виду что-то такое, с чем мы можем не справиться?

— Хотя я, как вы, верно подметили, не биолог, но такой возможности не исключаю. Не без причины же город закрыт так плотно, имеются же у этого инопланетного корабля какие-то цели. Вполне возможно, что ОНИ используют город как инкубатор.— Профессор, наконец, водрузил на место свои очки и этим жестом по сути завершил свою речь. — Простите, теперь я вас оставлю. — С этими словами он покинул кабинет.

После его ухода в кабинете на некоторое время установилась долгая пауза. Молчание нарушил генерал Игнатьев. Он обратился к лейтенанту Платонову с вопросом: "Что-нибудь добавить к сказанному профессором сможете? Меня в первую очередь интересует можно ли проникнуть в город, под купол, по руслам рек, под водой, уж если для нее особых препон не существует?

— Нет, товарищ генерал, это невозможно! Ребята в аквалангах пытались, но ведь сквозь капиллярное сито фильтров как вода не просочишься. Там та же сте-на, что и сверху, на поверхности.

Тогда у нас пока единственная задача — организовать круговой "капкан" всеми имеющимися у нас силами, так чтобы наружу мышь не проскочила. Будем ждать! Надеюсь, не самого худшего!

В этот момент телефонный звонок чуть скомкал завершение беседы. Игнатьев внимательно выслушал, сказал: "Сейчас буду!" Опустив трубку на рычаги, обратился уже к Букограю: "Я на радиоузел! Срочная шифрограмма из столицы! Генеральским кодом! Дождитесь меня, полковник, обсудим меры на самый, что ни на есть нежелательный вариант!" С этими словами он поспешно вышел за дверь кабинет. Платонов вопросительно взглянул на Букограя.

— Мне опять к людям науки?

— Да! Тебе сейчас находиться с ними — самое полезное для нас дело! — Букограй задумался. Срочная секретная шифрограмма, да еще кодом, доступ к которому имеет даже не каждый генерал, настораживала в не зависимости оттого, что содержала.

20

Разум человека сильнее его кулаков

Ф.Рабле

На какой-то момент Николай перестал быть самим собою. В мозг вторглось чужое сознание. Произошло слияние сознания Николая и сознания "машины". Да мыслящий механизм, вторгшийся в его мозг, имел свое сознание. Причем не чисто механическое сознание — в нем явственно присутствовали оттенки эмоций, свойственных любому мыслящему существу, не совсем, и не всегда понятных ему эмоций, если конечно можно назвать эмоциями эти суррогатные эманации. Но основной их настрой Николаем, вернее, его сознанием, существовавшим сейчас, как бы помимо него, улавливался. Сама его сущность стояла как бы чуть в стороне, и одновременно являлась составляющей нового, можно сказать гибридного объединенного сознания. Это гибридное сознание, получившееся в результате вторжения мыслящего механизма в его мозг, обогатило Николая массой информации, которую он пока, так вот, сходу не в силах был переварить. И в то же время, процесс познавания понесся бурным потоком. Как-то помимо его воли, как бы со стороны и в то же время, прямо в его голове, казавшейся сейчас вместилищем гигантского живого шара, состоящего из мозговой ткани, нейронов и прочего, в стремительном темпе, который невозможно пересказать за аналогичный период времени, состоялся странный диалог. Диалог внутри его головы, который можно передать только в весьма упрощенном, даже примитивном виде. Кого и с кем? Диалог между полушариями мозга? Или же все-таки разговор между сознанием Николая и сознанием мыслящей машины? Разговор двух сознаний происходящий на немыслимой скорости, на скорости мысли. Николай уже прекрасно осознавал, что по внешнему времени он не занял и долей секунды. И все же голос мыслящей машины воспринимался как наполненный гаммой отчетливо металлического тембра — то стали, то звоном серебра, то чуть глуховатым уханьем молота по чугунной наковальне. Сначала этот разговор нельзя было назвать диалогом — скорее это был монолог вторгшегося непрошенного гостя.

"— Первый разумный представитель планеты, сумевший проникнуть в центр управления нашего разведывательно-торпедного катера! — Он не произнес словосочетания "торпедный катер", но именно оно смогло заменить название, наиболее функционально близкое к аналогам земного морского флота. Хотя на самом деле космический аппарат пришельцев по своим функциональным возможностям отличался от торпедного катера военного флота любой земной державы, как автоматизированная ткацкая фабрика от примитивной прялки начала человеческой цивилизации. — На всем пути по Вселенной нигде и никогда, ни на одной из планет, а нами покорены сто двадцать две звездные системы со ста семьюдесятью восьмью кислородными планетами, нам не встретилось такого упорного сопротивления. Как правило, выполнение миссии завоевания аналогичного по размерам города заканчивалось в течение десяти, двенадцати часов. Здесь же вы почти победили.... Твоя воля, изобретательность, интуиция позволили преломить ход вторжения. Но мы не должны быть врагами! Ты чужой в этом пространстве-времени. Также как и мы! Основные наши силы вторжения остались в твоем родном пространственно-временном континууме. Здесь в отличие от нас присутствует только твоя психоматрица, принадлежащая нашей общей реальности. В результате досадного столкновения с туземным космическим аппаратом, мы оказались в этом мире, параллельном действительному, и как отголосок этой катастрофы твоя мыслеформа оказалась здесь".

И Николаю было показано...

Вселенная бесконечна и необозримы ее просторы. Множество метагалактик, галактик, туманностей и других звездных скоплений. Не поддается счету то количество планет, обращающихся вокруг звезд. И великое множество этих миров, планетных систем или хотя бы одной единственной планеты в одной из солнечных систем имеют условия для зарождения жизни на основе кислорода, или другого благоприятного для этого газа. В процессе эволюции множество жизненных форм имеют шансы на развитие разума. Разум же в своем, в том числе и техническом развитии проходит различные стадии общественных отношений и устремлений.

Какие-то цивилизации, довольствуясь своей солнечной системой, закукливаются в ней, укрывшись сферой, не выпускающей малой толики энергии своего центрального светила. Такие цивилизации функционируют в такой системе до последнего, купаясь в энергии и уже не помышляя и не мечтая даже о возможности выхода за ее пределы. И так до тех пор, пока не заканчивают свое существование.

Другие же цивилизации, идут все дальше и дальше в стремлении экспансии своего образа жизни. И для этого требуется все большее количество ресурсов. Но в таких случаях уже в скором времени ресурсы своей солнечной системы истощаются, начинается покорение сначала ближайших звездных систем, а потом все далее и далее..., уже не обращая внимания на то, что где-то им может встретиться другая цивилизация, имеющая больше прав для развития на своих планетах. И тогда начинаются звездные войны.... Армады боевых звездолетов наполняют межзвездное пространство, пытаясь отстаивать свои и только свои, понятные только для самих себя, интересы. Развертываются титанические сражения, в беззвучных вспышках гибнут звездолеты и мыслящие существа. Обломки звездных кораблей заполняют целые области космического пространства. Флоты в ходе сражений рассеиваются, иногда теряются в звездных далях.

Отставший от своей эскадры огромный, пострадавший в межзвездной битве, очень похожий на малую планету, космический корабль, вторгся в зону космического пространства системы желтого солнца. Этот корабль-матка, несущий в своей утробе множество всевозможных по размерам планетолетов различного военного назначения, имел вид гигантского сферического диска и предназначался для завоевания и покорения, а в последствии для перестройки планетных систем. Он плавал среди множества больших и малых спутников шестой планеты желтого солнца, которые обращались вокруг нее, образуя плоское кольцо. Облюбовав один из спутников, имеющий в свою очередь два своих сателлита, сфероид произвел сближение и опустился, скрывшись в глубине огромного кратера. Несмотря на гигантский размер кратера, сфероид совсем не потерялся в нем, заняв две трети его объема. Нельзя даже предположить реакцию астронома Джованни Доменико Кассини, открывшего этот спутник еще в 1684 году по летоисчислению аборигенов третьей планеты от солнца, и присвоивший спутнику название — Тефия, узри он этот сфероид и, прикинув на глаз его размеры. Ибо кратер, обнаруженный на спутнике и получивший имя Одиссей, был шириной около четырех сотен километров. А сейчас он послужил свое-образным, не совсем просторным ангаром для пришельца из звездных далей. От межзвездного скитальца отделились девять космических аппаратов в виде приплюснутых круглых фишек, и направились каждый к одной из всех девяти планет солнечной системы.

Один из дисковидных космических кораблей, окутанный плазменной оболоч-кой, стремительно приблизился к третьей планете желтого солнца. Уравнял свою скорость со скоростью обращения планеты вокруг центрального светила и, заняв орбиту между планетой и ее единственным естественным спутником-планетоидом, он завис в пространстве и превратился в еще один из множества искусственных спутников, обращающихся вокруг нее. Обилие искусственных спутников указывало на наличие разумной жизни, владеющей относительно высокими технологиями. Дисколет совершил около полусотни оборотов вокруг планеты, принимая сигналы спутников, накапливая информацию в свои базы данных. Затем, набрав запланированный объем сведений, дисколет, недоступный для визуального наблюдения, резко снизился, приведя в недоумение радарные станции дальнего обнаружения и, приблизился к поверхности обреченной планеты. Спускался он в режиме невидимости, чтобы преодолеть слои атмосферы, и в этот момент невидимость сыграла с ним коварную шутку. С планеты в это же время стартовал космический челнок, выводя на орбиту очередной спутник-ретранслятор с дополнительными функциями компьютерного слежения за поверхностью планеты. И так как маневрировать в атмосфере он не мог, как и не мог обнаружить сближающегося с ним в коконе перестроенного времени космического гостя, а тот в свою очередь по причине своей экранировки, не сумел заметить поднимающийся агрегат, то они банальным образом столкнулись. И хотя поднимающийся челнок вместе с ракетоносителем в результате разлетелся на мелкие обломки, то на бронированном пришельце, только чуть дрогнувшем от столкновения, и показавшемся заурядным пустячком, это происшествие отразилось намного более катастрофично, чем могло бы. Одновременно пропали все виды связи: и с главным сфероидом на Тефии, и с остальными восемью "собратьями", отправившимися к другим планетам этой солнечной системы. И тогда аналитические механизмы принялись за поиск "пропавших", на всех возможных диапазонах. И совсем мизерное время потребовалось для аналитических мощностей "пришельца", чтобы выяснить неприятную картину действительности. "Пришелец", как оказалось, выпал из своего пространственно-временного континуума, и оказался на боковой, параллельной ветви, где в этом секторе Вселенной он оказался в одиночестве. И тогда он стал всеми возможными, имеющимися у него способами искать выход в "свое время", но... нащупал лишь маленький отголосок мыслеформы, принадлежащей родной Вселенной. Источник находился на планете, но не в том районе, который планировался для посадки первоначально. И тогда "пришелец" направился в ту точку планеты, где удалось запеленговать "часть своего мира". Дисковидный бронированный космический аппарат завис над городом, который оказался в этой точке, запустил свои сканирующие устройства, выискивая нужную ему мыслеформу, и одновременно включилась стандартная программа — программа жесткой разведки, как первого элемента вторжения. Над городом стоял ясный летний вечер.

И опять Николай "услышал" продолжение повествования:

"У твоей сущности больше целесообразности находиться в нашем лагере, чем в том, на позициях которого ты находишься сейчас! Впереди еще бесчисленное множество обитаемых миров, которые неизбежно будут засеяны спорами нашей жизни, нашей культуры!.."

В голове замелькали ландшафты различных планет, одновременно вроде как бы знакомых и в то же время также и незнакомых. Прекрасные, в своей оригинальности, кислородные планеты со светилами спектров всевозможных оттенков. Николай словно бы увидел аметистовое небо, приятного для глаз зеленоватого свечения центрального светила, сероватого и глубоко зеленого цветов растительность, реки и ручьи сверкающие, словно состоящие из струй шлифованных изумрудных камней, в своем движении отблескивающих яркими лучами от своих граней!.. Увидел он и ярко-оранжевый мир, с пурпурной, апельсиновых и лимонных оттенков, растительностью, красновато-коричневые пески отмелей на берегах, на которые накатывались волны кристально прозрачного оранжада, вызывающие непреодолимое желание войти в эти волны и жадно пить этот напиток. Но напиток ли?.. И вновь смена видений — череда миров фиолетового, ярко-голубого солнца.... Наконец: голубое, привычное для него небо, ярко-желтое светило, размерами чуть больше Солнца, необъятные равнины и холмы в буйной зелени трав. Белоснежные коробочки и башенки городов, видимых, словно с высоты птичьего полета, среди густых лесов, возделанных полей — ландшафты планеты, почти близняшки родной Земли. И видение накрывающей все это великолепие, черной беспросветной мглы!.. Правда, мгла эта представлялась Николаю скорее в умозрительном аллегорическом контексте, нежели материальной, но тем не менее, так он воспринимал суть происходящих явлений.

И с первых мгновений, на этом фоне, в мозг сначала ненавязчиво, затем все интенсивнее, с все большим нажимом накачивалось внушение, сходное с гипнозом. А, учитывая то обстоятельство, что сознание Николая в данный момент находилось в чудовищном симбиозе с инопланетной машиной, ощущалось, что это внушение можно назвать почти самовнушением, самогипнозом, справиться с которым стоило неимоверных усилий воли, которая только и осталась в его распоряжении. Непонятно, что именно хотел добиться от Николая корабельный кибермозг, проецируя в его сознание эти видения, возможно чтобы поскорее заинтересовать, показать мощь своей цивилизации..., но эти действия напротив только помогли Николаю мобилизовать все свои духовные силы на сопротивление давящим на его психику эманаций зла. Именно зла. Только очень иррациональный или наоборот слишком рациональный до безумия ум мог желать уничтожения жизни на увиденных Николаем планетах, и испытывать от такого действа радость и удовлетворение, да для чего? Для того чтобы заселить эти миры своими подобиями с извращенной психикой?

"— Ты станешь бессмертным, бессмертным повелителем всех этих миров и сол-нечных систем, которые мы покорим в будущем. Мы заселим их своим человечест-вом, вернее ты заселишь их своими биологическими копиями, выращенными из твоей ДНК, с заложенными в их мозг теми знаниями, объем которых будешь определять только ты. Внеся необходимые коррективы в их пол и психотип, с учетом приспособляемости к условиям покоренных планет. Миллионы и миллиарды подданных.... Решайся, человек!.."— Продолжал "сверхмозг" свою "агитацию", только подтверждая для Николая порочность вторгшейся на Землю цивилизации. Цивилизации, порочной по своей сути, почти на первобытном уровне. Высокие технические достижения, уже продемонстрированные всем ходом вторжения, только подчеркивали несуразность пути развития пришельцев, наводя на мысли, что вся техника, коей они пользуются для своих примитивных целей, не была продуктом вторгшейся расы.

В голове, сначала на первый взгляд бессмысленным круговоротом, началось скоростное перемещение образов, почерпнутым мыслительным аппаратом Николая из хранилищ вновь обретенной информации, выстраивая ее в логическую цепь. Сразу же обнаружились несоответствия в увещеваниях и действительным положением дел. На фоне агитационных речей, Николай увидел начало вторжения на свою планету, словно в цветном фильме с эффектом присутствия. В режиме невидимости космический разведчик-торпедоносец завис над центральной площадью города. И в ту же секунду накрыл город невидимым и неосязаемым энергетическим куполом, внутри которого нагнеталось модули-рованное излучение, поначалу слабой интенсивности, способное поразить часть населения, находящегося на улицах. Волны излучения разрушающего живые клетки наводнили улицы города. Излучение подействовало даже на неразумную живность. На улицах в то время можно было увидеть множество трупиков птиц, в основном воробьев, грачей, а так же кошек и собак. Время было вечернее, на улицах в летний вечер было много людей, и количество первых жертв излучения пришельцев оказалось неожиданно большим даже с точки зрения местных властей. На массовую гибель животных в первое время не очень-то и обратили внимание. А когда этот феномен был замечен, то только подтвердил версию о "эпидемии" какой-то неизвестной, но смертельно опасной, болезни, которая возникла при обнаружении первых погибших. Это заставило, обычно инертные, по отношению к людям власти принять первые жесткие решения о закрытии города и мобилизации силовых структур.

Стены домов, как ни странно, оказались достаточно хорошими изоляторами, от этой, пока слабой интенсивности, не заметной визуально, волны излучения. В то же время, не смотря на свою слабость и незаметность, эта волна особенностью которой был процесс постепенного нагнетания силы воздействия, продолжала неумолимо делать свое подлое дело. На какое-то время показалось, что ситуация под контролем: люди на улицах больше не умирали. Но это всего лишь закончилось действие генератора излучения. Но потом последовал второй удар: точечные дистанционные заряды-мины в виде энергетических сгустков рванули, истекая холодным белым пламенем в местах дислокации и скопления регулярных сил землян. Здания даже на подвальных этажах не смогли обеспечить должной защиты от смертоносного излучения оружия пришельцев. Все живое в зоне действия излучения распадалось мерзкой слизью. И одновременно с этим распадом чувствительные датчики дистанционно считывали генетический код населяющих планету аборигенов.

Акция вторжения разведывательного "катера" шла по накатанной программе. Когда, в конце концов, неожиданно появилась своеобразная активность аборигенов: прошло какое-то сообщение по ранее отключенной радиосети, и последовавшая за этим некоторая концентрация их в определенных местах, на своей примитивной технике, компьютер не нашел ничего лучшего, как направить на их перехват патрули из "черепах". Только в последний момент им были приданы в качестве руководителей едва вылупившиеся клоны гуманоидов, снабженных лишь элементарными навыками по управлению "вездеходами" и приданным к ним техническим средствам. Николай видел, что в автоклавах инкубаторов, расположенных во внешнем кольце летающей тарелки сейчас вызревал отряд "оккупационных" войск в полторы сотни бойцов. Эти гуманоиды на основе человеческого генетического кода уже были полностью приспособлены к земным условиям. По-существу, все же они, являлись "пушечным мясом", наделенным лишь частичным интеллектом. Интеллектом, рассчитанным на примитивное боевое столкновение. К тому же, они не были предназначены для размножения — у них напрочь отсутствовали какие-либо половые органы.

Все эти знания, возможно и невольно внедренные в мозг Николая, лишь под-твердили лживость предложения пришельцев о сотрудничестве. Да и сама мысль заселения целых планет своими клонами-близнецами, попахивала такой паранойей, что поневоле показывало, что вторгшиеся пришельцы по своим морально-этическим канонам так невообразимо отличаются от землян и, конечно же, даже по земным меркам не блистали интеллектом, и совсем уже представали перед людьми отнюдь не в выгодном свете. Бесполый однобокий и ущербный мир. Даже от представления о нем бросало в неприятную, брезгливую дрожь. Как только им удавалось покорять другие миры? Только массированным применением передовых военных технологий, которые в то же время, возможно и не были продуктом их цивилизации. Как любил поговаривать один из одноклассников Николая: "Техника в руках дикарей!" Но о происхождении высоких технологий можно было только догадываться, ибо более подробной информации по этой теме в памяти корабельного компьютера, не было. Теперь Николай знал, что "разведывательный катер" оказался на планете одиноким, оторванным от своего корабля-матки, и без помощи которой, вторжение захлебнулось.

В свете этой информации, предложение к сотрудничеству показалось Ни-колаю соломинкой сил вторжения, надеждой переломить уже по-сути, проигранную ситуацию. Одновременно, можно сказать параллельно в мозге происходила аналитическая работа, постигающая поступившую информацию и знания и, получающая выводы о сути всего происходящего. Мозг дал ответ: "Даже сверхразум, заключенный в механическую оболочку не может иметь малейших тенденций к развитию. Только в живом теле он сможет обладать потенцией к самосовершенствованию, познанию мира. Только в живом теле разум может творить. Только в живом теле, эмоциональный фактор, зачастую почти всегда помогает разуму найти правильное, хотя и основанное на интуиции решения тех или иных проблем и задач, встречающихся ему на пути. И только такой разум можно назвать человеческим. Интуиция — определенный талант, и как говорится, "искра божья" способна родиться только в живом, человеческом мозге".

Какой бы сложности не была механическая мыслящая машина — она никогда не сможет стать личностью. Вычислительная машина осуществит решение наисложнейших задач, но только на основе, помещенной в нее базы данных, она сможет механически перебрать великое множество вариантов и выбрать наиболее рациональный из всех возможных. Но этот вариант всегда будет выбран из ограниченного количества решений и из-за недоступности понимания эмоционально-эстетических понятий человечности, будет ущербным. И только на основе имеющегося объема информации, в котором нет главной составляющей — таланта. Только человек даже при недостатке данных очень часто, как правило, находит единственно необходимый выход из ситуации, причем в оригинальности ему никогда не откажешь. И никакая вычислительная техника на это неспособна.

И именно в этом имелся вполне закономерный пробел в стратегии вторжения, осуществляемого машиной, пусть даже и вписанной в нее некого подобия личности запрограммировавшего ее хозяина. И все же не это было решающим объективным фактором неудачи вторжения. В этом пространственно-временном отрезке мироздания, человечеству повезло еще и в том, что управляемый искусственным мозгом разведывательный корабль оказался один, неподкрепленный мощью всей остальной эскадры, в руководстве которой, как Николай уже знал, находились и живые гуманоиды, отнюдь не обделенные опытом, а главное фантазией, своеобразным талантом завоевателей. Иначе смогли бы они покорить ранее сто двадцать две планетные системы? Наконец, сыграл свою роль и субъективный фактор — люди оказались не барашками, покорно идущими на заклание, а оказали сопротивление, на какое только оказались способны. В результате Николай находился в центре управления кораблем, а по внешнему коридору, как он узнал из мозгов "симбионта", двигалось еще двое вооруженных людей. Теперь, благодаря "слиянию", он знал, что может уничтожить управляющий компьютер — взрыва пластида навешенного на него хватило бы с избытком.

С первых мгновений мысленного контакта, почти без его участия, и в то же время именно сама сущность Николая, которую он воспринимал как бы со стороны, анализировала все с ним происходившее и, происходящее в настоящее время, облекая в понятные образы и слова, вступила в диалог, по сути, осуществляющийся параллельными встречными потоками: от мозга Николая в кибернетический мозг его временного симбионта, и обратно.

Сначала сознание Николая искренне отвечало на вопросы, затем стало высказывать свое, вернее его суждение по всем вопросам: "Наше человечество за всю историю своего существования больше времени вело разрушительные войны, чем находилось в состоянии мира. Уверен, что это отложило определенный отпечаток на развитие психики людей, их сущности. На любое агрессивное действие мы способны найти противодействие. Вопрос только в том, тотчас же последует такая реакция или будет чуть растянута во времени. Если мы не будем поголовно уничтожены, рано или поздно мы способны будем справиться с любым захватчиком. "Не мытьем, так катаньем!"— Вспомнилась народная пословица. А, учитывая, что ВАМ не удалось покорить нас до настоящего времени, то теперь уже сделать этого вам не удастся вообще".

Прекратившееся до этого давление на мозг возобновилось вдруг с ужасающей силой. Николай увидел себя как бы со стороны, возможно со зрительных сенсоров корабельного компьютера, с которым он все еще находился в мысленном контакте: его фигура в костюме Л-1 с нанизанным на нее снаряжением и амуницией казалась нелепым произведением какого-нибудь из постановщиков фильмов ужасов. Одновременно с психическим давлением тело окутало призрачное свечение голубовато-синей оболочки энергетического поля. Теперь Николай уже знал, что инопланетная машина пытается его уничтожить потоком смертельной энергии, от которой в свое время не смогли уберечься земные вооруженные силы, также понадеявшиеся на противохимические комбинезоны. Но теперь он так же знал, что энергетический кокон вокруг него генерируют трофейные браслеты, являющиеся ко всему прочему своеобразными ангелами-хранителями своего носителя. Причем отключить их, или же другими словами нейтрализовать на живом, мыслящем организме, машина дистанционно не имела возможности. А, учитывая, что, имея при себе сразу два браслета, которые замкнули энергетические потоки вкруговую, заставляя смертоносную субстанцию не уничтожать, а защищать своего носителя. Николай не сомневался, что в физическом смысле и с теми видами оружия, имеющимися на корабле при-шельцев, уничтожить его ей не удастся. Все ответы на вопросы, возникающие по мере попыток его уничтожения, как бы сами собою возникали в пылающей от боли голове Николая. Чужой компьютер просчитался, в процессе симбиоза передав в его мозг всю информацию, которой обладал сам. И хотя Николай совсем не помнил, что "записано" в его голове, при необходимости нужная информация всплывала из бездонных глубин памяти. Он знал теперь, как покорить атакующий его мозг, машинный интеллект. И хотя это было непросто, сделать это было вполне возможно. Но для этого Николаю необходимы были все психические резервы, вся сила воли, на которую он мог бы рассчитывать. Казалось, сил в нем никаких не осталось, но постепенно, вопреки давлению "симбионта", по мере нарастания уверенности в победе, нарастала и его сила. Психическая сила, которую он, казалось, черпал из окружающего пространства, трансформировалась в какой-то иной вид энергии, которая в свою очередь, словно конденсируясь, накапливалась в голове, как в каком-то аккумуляторе. По мере накопления этой энергии посредством своеобразных нейронных нитей, протянувшихся и связывающих его мозг и кибермозг пришельцев, Николай попытался нащупать и дотянуться до центров, отвечающих за его жизнеобеспечение и бесперебойное функционирование. Он знал, что если сможет собрать всю накопленную энергию, то ему наверняка удастся коротким, но сильным импульсом поразить эти центры и тем самым вывести из строя этого кибернетического монстра. Так, во всяком случае, представлялась Николаю эта энергия, которой на самом деле могло и не быть. А была лишь сила воли, позволяющая противостоять чужому воздействию. Да, он знал, куда именно нанести этот мысленный удар. И нанести его было можно только в процессе "слияния". Но поскольку процесс накопления силы, достаточной для гарантированного успеха, еще продолжался, в голову, вернее в небольшой участок мозга, в данный момент не участвующий в процессе симбиоза пришла здравая мысль: "Если я уничтожу компьютер целиком, то покинуть "летающий диск" я уже не смогу. Вся корабельная система жизнеобеспечения будет нарушена и мне, запертому в этой гигантской консервной банке, придется умирать в одиночестве. Это намного хуже, чем просто, без выкрутасов, взорваться вместе с кораблем как "камикадзе — божественный ветер". Имелась, конечно, возможность потом вульгарно застрелиться. Но вот на это его самообладания, думалось Николаю, не хватит. Одно дело погибнуть почти героически и совсем другое — стать обычным самоубийцей. И если в первом случае имелась необходимость, то во втором... ну просто нелепость и все! В то, что "тарелку" вскроют снаружи, Николай уверен не был. Ибо теперь он уже знал, что с известными ему земными технологиями проникнуть в это межзвездное чудище не-возможно. Вдобавок, выход этот показался ему теперь примитивным, и не хоте-лось терять с такими мучениями полученные новые и весьма важные, если не сказать больше, знания. Нельзя было сбрасывать со счетов и уже понесенные городом человеческие потери. Да и жить хотелось очень, и ему совсем не стыдно было в этом признаться.

Поэтому на пике накопления энергии, у Николая возникла идея — унич-тожить только блок, управляющий агрессией, превратив искусственный интеллект в нормальную вычислительную машину, пусть и во многом самостоятельную, но уже без внушенного параноиком-хозяином стремления к завоеванию. Вот тогда с этим интеллектом будет возможность побеседовать конструктивно и можно сказать, "на равных". На равных, потому, что информацией Николай теперь обладал практически в том же объеме, что и этот супермозг, вот только не имел при себе "рычагов" управления этим космическим аппаратом, за исключением почти блокированных наручных "браслетов". Но теперь у него появился шанс.

Почти физически ощущалось, как голову, словно ядерным топливом наполняло что-то тяжелое, распирая стенки черепа, как котел паровой машины. Николай понял, что пора. Узким, стремительным лучом накопленная энергия рванулась по найденному им волноводу в недрах кибернетического мозга, достигла комплекса блоков "агрессии", как Николай их про себя назвал. На мгновение в голове стало как будто бы пусто, затем он ощутил что-то вроде отдачи от взрывной волны, хотя и намного ослабленной, но все равно даже с остаточной мощностью, показалось, что он ударил самого себя. По-видимому, сыграло роль то, что до последнего момента его мозг находился в своеобразной связке со сверхмозгом. Но тяжесть тут же куда-то улетучилась, и Николай стал вновь ощущать себя настоящим человеком. Теперь он мог двигаться, и оказалось, что это непередаваемо-приятное ощущение. Теперь он мог представить себя на месте человека, долгое время находившегося в коме без движения, и получившего, по сути, новый шанс на жизнь.

Результатов своего удара Николай еще не знал, во всяком случае, кибермозг должен был на какое-то время выйти из строя, как человек, которому на голову свалился кирпич. Поэтому он решил воспользоваться этой паузой, и разместил все захваченные пакеты взрывчатки по стенам рубки и под пультом управления. Установил на них радиоуправляемые взрыватели и, держа в руках коробочку пульта с красной кнопочкой, стал ожидать продолжения событий. После поединка с машиной все его тело покрывал холодный пот, чувствовалась неимоверная слабость, Николай чувствовал себя лимоном, выжатым насухо. Но как он уже знал, его трофейные браслеты как своеобразные "ангелы-хранители" уже начали свою работу: от рук по всему телу начало расходиться приятное тепло, снимающее усталость и как бы накачивая организм жизненной силой.

Невольно сосредоточившись на новых ощущениях, Николай, задумавшись на время, отвлекся от действительности. Из этих раздумий его вывел голос, который прозвучал со стороны пульта рубки.

— Командор, двое людей следуют по кольцевому коридору! — Слова были произнесены по-русски, да и голос был странно знаком. — Для более оперативного общения прошу разрешения на ментальный контакт?

Николай в некотором ошеломлении посмотрел на пульт. Один из больших экранов осветился и, с него на Николая смотрело очень знакомое лицо на фоне мерцающего синими оттенками, света. Он не сразу понял, что это лицо он почти ежедневно видел в зеркале во время бритья. Это лицо разговаривало с Николаем и голос этот он тоже начал, хотя и не сразу, узнавать.

Известно, что человек без технических средств не может услышать свой голос. И однажды Николаю это удалось. Как-то Володька на вечеринке записал дружеский треп всей мужской компании во время перекура на кухне. И потом предложил всей компании попытаться различить свой голос на получившейся магнитофонной записи при воспроизведении. Треп, как всегда, касался политики. Да и в какой мужской компании, принявшей, так сказать, "на грудь" энное количество спиртного, не ведется разговор о политике. Так уж повелось, что в рабочее время на перекурах беседы всегда ведутся исключительно о женщинах, а вот на кухне ... всегда о работе и о политике.

Вот и в тот раз, ребята, слегка расслабившись, без особых эмоций прошлись с критикой по личности бровастого генерального секретаря, находящегося, по словам многих секретарей парткомов и замполитов, в "самом расцвете жизненных сил". Ибо как они утверждали, по последним научным данным, при нормальном режиме питания и отсутствии особых стрессов, человек может прожить около ста пятидесяти-ста шестидесяти лет. Так что и возраст в семьдесят с лишним лет действительно можно считать "расцветом сил". Володя, всегда отличающийся оригинальным чувством юмора, выкинул финт, поместив микрофон под кухонным столом.

И когда он включил воспроизведение, Юзик Мартинович, хоть и не являвщийся курильщиком, но находившийся "за компанию" со всеми остальными "дымарями", чуть не "засветил" ему в лоб пепельницей. Заработал бы Вова громадную шишку, а может быть, что и похуже, если бы руку Юзика не удержал Борис, шкафоподобный штангист, не смотря на свою вроде бы склонную к медлительности комплекцию, обладающий отменной реакцией. Уже потом, шутливо пройдясь, как в известном анекдоте "товарищу майору понравилась ваша шутка", они все же прослушивали ленту и, Николай определил свой голос только по тем выражениям, которыми оперировал в разговоре. Голоса остальных он прекрасно различил и только свой собственный голос показался ему незнакомым. Тот же вывод для себя сделали и остальные. И после этого в наказание для Владимира они произвели "ритуальное" сожжение магнитофонной пленки вместе с пластмассовой кассетой. Николай сейчас с сожалением вспомнил, что ни Юзика, ни Бориса, фотографий которых в "своем" альбоме не видел, отчего сделал вывод, что в этой реальности в этом городе они не су-ществуют.

И вот теперь Николай опять слышал этот вроде чужой, а на самом деле свой голос со стороны. И как только он это понял, до него сразу дошло, что разговаривает с ним корабельный компьютер. Николай также понял, что в результате "слияния" новыми знаниями теперь обладал не только он, но и его недавний симбионт, который после уничтожения вписанной в него инопланетной индивидуальности, впитал в себя частицу "Я" Николая, став обладателем той же этической системы, хотя и лишенной эмоций, но стоящей на его моральных позициях. В то же время машинный интеллект не смог стать "человеком" по смыслу, из-за своей механической природы. Он стал помощником, почти "вторым я" Николая, оставаясь все тем же вместилищем информации, хотя и усовершенствованным мыслительным аппаратом. И, тем не менее, компьютер впитал в себя какую-то частицу личности Николая, скалькировав ее. Но без эмоционального мира этот разум не мог быть полноценной личностью. Даже собаку, кошку или другое живое существо в эмоциональном плане можно, по мне-нию Никола, считать большим человеком, чем искусственный мыслительный аппарат. Поэтому, когда Николай это понял, то совершенно не сомневался и не ощущал в себе каких-то комплексов диктатора по поводу того, что инопланетный компьютер, скалькировавший его личностную характеристику, остался лишь подчиненным механизмом, хотя и обладал его голосом и показывал на экране его внешность. Равным себе Николай его с чистой совестью не считал. А вот его взаимопонимание с компьютером должно было наладиться не в пример лучше, чем с кем-либо еще.

— В данном случае ментальная связь нецелесообразна! При необходимости я подключусь самостоятельно! — Ответил Николай. Проанализировав ранее полученную информацию, он знал, что в недра космического корабля вслед за ним проникли неугомонные Владимир и Марина. — Посетителей направить сюда, Навигатор! — Таким именем Николай решил назвать корабельный компьютер, чтобы поставить и самого себя и своего нового подчиненного в нужные рамки. Он не собирался отождествлять механизм, пусть даже и наделенный теперь почти полным его сознанием, с самим собой. Таким образом, он расставлял, больше для самого себя, чем для мыслящей машины, "все точки над i". И имя Навигатор — скорее отражало функциональную роль нового помощника в наиболее приемлемом ракурсе, чем личностную характеристику. — Но первым делом прекратить охлаждение забортной окружающей среды, прекратить всяческие боевые действия и отозвать все "черепахи" и другие технические ресурсы с последующей погрузкой в корабль! Николай знал, что время, затраченное им на поединок с "предшественником" Навигатора, несмотря на кажущуюся длительность по его субъективному представлению, на самом деле заняло в реальном времени всего несколько минут. Но и за эти минуты по его прикидкам, температура воздуха снаружи к настоящему моменту достигла чудовищной цифры — где-то минуса тридцати градусов по Цельсию. Но и без прикидки он уже знал эту цифру посред-ством Навигатора, ментальный контакт с которым, как оказалось, полностью у него и не терялся. Технике пришельцев он предпочел оставить те названия, которые у него выработались ранее, и Навигатор его воспринимал вполне адекватно. Это вселяло в Николая уверенность, что с городом теперь все будет в порядке. Гонка, подстегивающая Николая внутренним метрономом, на время прекратилась и появилась возможность разобраться в сложившейся ситуации более спокойно. В свете полученных новых знаний, Николай теперь прекрасно понимал, что ничего еще по-настоящему не закончилось. Еще нужно было думать, что делать с троицей гуманоидов, которые остались в одном уцелевшем "вездеходе", как поступить с теми, почти "вылупившимися" клонами в количестве ста пятидесяти особей.

21

А здесь вождя одно веленье

Свершило храбрых россов рвенье,

Великий дух был вместо крыл.

Г.Р.Державин

Мерцающая вуаль на дверном проеме (если его так можно было назвать) про-рвалась и впустила в рубку два человеческих силуэта, затянутых в надоевшие химкомбинезоны и в изолирующие противогазы. Первой вплыла, увешанная пакетами взрывчатки, худощавая фигура Владимира, с АКСу наизготовку. Следом за Владимиром, грамотно прикрывая его со спины, протиснулась изящная даже в таком облачении, прапорщик Марина.

Николай, оттого, что во всех трех имеющихся в рубке креслах все еще располагались хладные трупы "чужих", полусидел на краешке изогнутого пульта. Повернувшись вполоборота к "двери" и экранам пульта одновременно, он нервно покачивал ногой. К моменту появления друзей он уже сбросил с себя противогаз. Теперь он уже знал, что ранние их опасения в непригодности внутренней атмосферы "летающей тарелки" не подтвердились. И хотя состав воздуха хоть и в мизерных пределах отличался от воздуха родной Земли, он тем не менее, был вполне пригоден для дыхания. А вот для "чужих", обладающих к прочим своим талантам еще и ночным зрением, такая разница была опасна, оттого они и облачались в скафандры, выходя наружу. Гримасы эволюции — одни преимущества компенсируются другими недостатками. И Николаю это нравилось — хотя бы этим люди Земли превосходили агрессоров. Да и постоянная резина на лице осточертела неимоверно, он теперь был несказанно рад избавиться от лишнего, да еще довольно увесистого снаряжения.

— Добро пожаловать в АД! — Ернически поприветствовал Николай вновь при-бывших, вспомнив произнесенную фразу из какой-то книжки.

— И где же черти? — В тон ему задал вопрос Владимир, стягивая с головы маску противогаза, и в то же время опасливо озираясь по сторонам. Заметив окровавленные тела гуманоидов, он с некоторым облегчением, но в том же ключе, добавил — Понял! С ними ты уже разобрался, и они горят в геенне огненной! — В следующий момент он увидел экран с изображением лица Николая и спросил: "А это еще что за хренотень? Где-то видеокамера спрятана? Тогда почему я не вижу себя?"— Он поначалу не обратил внимания на то, что лицо Николая изображено на экране, словно в подвешенном состоянии — без шеи и плеч — одно только лицо на мерцающем серебристо-синем фоне.

— Это не "хренотень", товарищ лейтенант, а Навигатор! Прошу любить и, так сказать, жаловать! — Ответил Николай.

— Какой еще такой, на фиг, Навигатор? Что я, твою рожу, не узнаю что ли? — Возмутился Владимир.

Марина тем временем спокойно освободила голову от маски противогаза, по-пробовав встряхнуть своими недлинными волосами — женщины всегда остаются женщинами, в любой обстановке стараются выглядеть привлекательно — и благоразумно промолчала, с интересом присматриваясь к обстановке кабины инопланетного корабля. Даже увиденные окровавленные останки бывших обитателей рубки, на первый взгляд, не произвели на нее шокирующего впечатления. Николай, впрочем, этому не удивился. Девчонка была воином, и как он смог уже убедиться не худшим, да и к виду трупов им всем уже было не привыкать. Ему вспомнилось где-то прочитанная сентенция: "отвага — сестра жестокости". Самое главное, думал по этому поводу Николай, не переступить эту призрачную грань, не допустить, чтобы человек не взял себе кумиром эту самую сестру — жестокость, отрекшись, таким образом, от более благородной сестры — отваги. В мягком освещении, по приказу Николая включенном в рубке, кровь оказалась того же привычного, то есть красного, цвета. "Братья по разуму", на первый взгляд как будто бы и не отличались от аборигенов, если только в мелочах. Только вот рассматривать эти мелочи, по природной брезгливости, да еще на мертвых телах ни Николаю, да и всем остальным, совершенно не хотелось.

— Володя, уймись! — Попробовал Николай успокоить Владимира. — Ответь на вопрос: "Ты веришь в телепатию?" — Этим вроде бы странным, не соответствующим обстановке вопросом, Николай несколько огорошил Владимира, вызвав на лице того недоумевающую гримасу. Владимир даже запнулся на вздохе.

— Я верю! — Ответила за него Марина, и запустила руку в подсумок, выискивая в нем сигарету. — Здесь как, курить-то можно? Не взорвемся? Не задохнемся?

Тут уже из замешательства вышел Владимир и заявил:

"Нет, так дело не пойдет! Мы что, только вопросы одни друг дружке задавать будем? А ответы, ответы где?" — Он вновь, только уже внимательнее посмотрел сна-чала на экранное изображение, потом перевел взгляд уже на самого Николая. — Говорить то будешь?

Тем временем Марина, не ожидая ответов на свои вопросы и, видимо посчи-тав молчание как знак согласия, извлекла сигарету, щелкнула зажигалкой, прикуривая ее. — Ребята, давайте по порядку! — Выпустив струю дыма, сказала она. — Причем здесь телепатия? — Она вопросительно посмотрела на Николая.

Николаю, глядя на нее, самому захотелось курить до умопомрачения. Засунув руку в широкую горловину своего Л-1, он нащупал пачку сигарет в нагрудном кар-мане и потянул ее наружу.

— Тут вот какое дело, ребята! Навигатор, так сказать, немного телепат. И чтобы я часа два не рассказывал вам свои приключения, предлагаю вам обоим вступить с ним в ментальный контакт. По истечении нескольких секунд вы все будете знать. Неплохая экономия времени, не правда ли?

— Колян, какой еще Навигатор! Я вижу здесь только две знакомые рожи: одну твою — наглую, и вторую — тоже твою, только на экране. И больше никого, кроме Маринки я здесь не наблюдаю! Опять вспылил Владимир.

— Навигатор — это корабельный компьютер, он принял мой образ на экране, оттого, что теперь является ну..., как бы продолжением меня! Понимаешь? — Терпеливо начал отвечать Николай. — Потому я и говорю, при ментальном контакте с ним ты за секунды сможешь узнать все, что на данный момент знаю я! На наши пререкания уже ушло раз в двести больше времени, чем тебе потребуется на этот ментальный или, другими словами, телепатический контакт. Очень просто, как если бы мы с тобой обменялись мыслями! Понимаешь?

— Ну, ни фига себе! А мои мысли он тоже узнает? Или их узнаешь ты? — Задал закономерный вопрос Владимир.

— Только если ты не будешь возражать! — Ответил ему Николай. — Это у меня не было выбора. Тебе теперь будет легче! — Вздохнул Николай.

— Другими словами, он скачает прямо мне в мозг всю информацию напрямую? — Вмешалась Марина, соображающая в компьютерах намного больше Владимира и Николая, вместе взятых. В свое время она в заочном режиме закончила факультет программирования электронно-вычислительных машин столичного института железнодорожного транспорта, где обучались специалисты для только-только начавшегося внедрения персональных компьютеров по управлению безопасным движением на железных дорогах страны. Правда, это утверждение было справедливым не больше часа назад. Теперь-то Николай в закромах своей памяти держал такую информацию, которая, как говорится, "не снилась нашим мудрецам".

— Именно так, Марина! Ты поняла все правильно и сразу! — Облегченно сказал Николай.

— А вот я спешить не буду! — Заявил Владимир. — Да и тебе, Марина не советую! Какие имеются гарантии, что эта груда электроники не превратит меня в "зомби". И вообще, что-то подозрительно ты себя ведешь, Никола! — Раньше трепался, что сам приблудился из параллельного мира, сюда как змея проскочил.... Может быть, ты сам и есть пришелец, или зомбированный пришельцами? — Подозрительно прищурившись, он посмотрел на Николая.

— Да пошел ты, мент поганый! У тебя у самого крыша поехала, подозрительный стал, как Берия! Скажи спасибо, что здесь Марина находится! Послал бы я тебя так, что ты дорогу замучился бы искать! Да и тебе самому при Берии бы поработать, тогда и народу в расстрельных списках было бы в десяток раз больше! — Обиделся Николай.

— Вот теперь, чертяка, я знаю, что ты есть ты! А то заладил: понимаешь, понимаешь?.. — Лицо Владимира осветила хитрая улыбка. — Ладно, не обижайся!

— Что с ментяры возьмешь? Да еще с такой фамилией!.. — Усмехнулся Николай.

— Ты мою фамилию не трогай! Мои предки из Речи Посполитой, а не из Иудеи!.. — Привычно заартачился Владимир.

— Может быть, хватит трепаться, мужики! — Прервала их перебранку Марина. — Что надо сделать, чтобы войти в контакт с этим НАВИГАТОРОМ? Спросила она. — Только вот ни в одно из этих кресел я не сяду! — Заявила она, впервые показав свое брезгливое отношение к испачканным кровью креслам.

— А никуда присаживаться и не надо! — Сказал Николай.— Только твое согласие и... все! — Он не успел закончить предложения, как увидел, что Марина непроизвольно чуть вздрогнула и, в глазах у нее появилось новое выражение. С автоматизмом военного человека, она бросила взгляд на часы, зафиксировав продолжительность ментального контакта.

— Всего-то какой-то миг, не больше секунды! Но впечатление такое, что я лет на пять постарела! — Теперь она посмотрела на Николая с каким-то легким уважением, одновременно впервые пытаясь скрыть свое истинное отношение к нему. Николай прекрасно понимал причину такого ее взгляда. Уговаривая своих соратников на телепатическую связь с Навигатором, он заранее, чтобы не было между ними недомолвок, поручил тому посвятить и Владимира и Марину во всю информацию, скопированную из его, Николая, воспоминаний. Теперь Марина знала о нем все. Даже о том, что в этой реальности находится лишь психоматрица Николая, хотя и почти в своем по духу, но по сущности в чужом для него, теле двойника. И этот ее мимолетный взгляд, брошенный на него, был наполнен не жалостью, нет, а искренним участием. В нем Николай ощутил волну доброты, призывающей смягчить, успокоить его глубинную тоску от разлуки с близкими ему людьми. На мгновение Николаю даже показалось, что он слышит какие-то ее мысли, слышит на ментальном уровне, хотя и не различая слов, но общий эмоциональный фон, импульс, которые Марина, возможно, неосознанно пыталась ему послать, он уловил. Он знал, что Марина, так же как и он, теперь владела почти тем же объемом необходимых знаний, знала, что в недрах Навигатора обитает слепок с личности Николая.

Только что испытанное ощущение навело Николая на мысль о возможности телепатической связи между людьми. Может быть, эта способность появляется только после контакта с Навигатором, но уже без его непосредственного участия. Об этой проблеме можно было теперь подумать и потом, когда на мысленный контакт с Навигатором, наконец, отважится Владимир, пропустивший вперед Марину. Прямо как по анекдоту: "Когда Коран писался, дороги не минировали! Вперед, Фатима!"

— Что, никак все? — Изумился Владимир, посмотрев на Марину. — Тогда пора и мне. Поехали!

— Еще один Гагарин выискался! — Успел буркнуть Николай и, в то же мгновение лицо Владимира неуловимо окаменело. Впрочем, в следующий миг оно уже расслабилось. Владимира слегка повело в сторону. По всей видимости, каким бы мимолетным для стороннего глаза не был ментальный контакт, он отнял у Владимира изрядное количество его психических сил.

— Да, не слабое ощущение! — Тут же проговорил он и сразу же направился к трупам пришельцев. Сноровисто он снял с одного из них браслеты, надел эти браслеты себе на руки. — А ты, чертяка, снайпер! И догадался же им головешки прострелить! Как будто знал, что иначе они уже сейчас снова шевелиться бы начали. Эти браслетики — сильнейшая вещь. Знал бы ты раньше, что только по одному твоему осознанному желанию, они прямо с улицы, могли бы путем телепортации доставить тебя прямо сюда, в рубку, минуя весь длинный путь по внутренним лабиринтам! — Обзаведясь своей парой браслетов, он избавил от второй пары браслетов другого гуманоида и протянул их Марине. — Надевай, Мариночка! Иначе, я смотрю, сама ты к этим останкам приблизиться не отважишься! Даром, что вояка — то, есть профессиональный убивец! Не бойся, руки у них чистые. Николашенька наш, их очень аккуратно шлепнул, рук не замарал! — Усмехнулся Владимир своему каламбуру.

Марина молча, оставив его сарказм без ответа, ловко надела браслеты себе на руки.

— Ну, теперь, когда необходимость в лишних рассказах отпала, пройдемте, по-говорим о нашем будущем! — Сказал Николай. — Тут по соседству имеется что-то, вроде кают-компании! А Навигатор тем временем наведет здесь порядок!

Расхаживая по мягкому ворсистому полу кают-компании, Николай вслух вы-сказывал свои мысли Владимиру и Марине, сидящим перед ним, на низких удобных диванчиках.

— Представьте себе наших, до последнего вздоха держащихся за "кресла", руководителей, не имеющих в голове ничего кроме старческого маразма. И вдруг, какое счастье: неожиданно появляется возможность не только вылечить все их старческие болезни, но и получить почти что бессмертие. Да что говорить — почти? Именно бессмертие. Даже один только медицинский отсек этого "дисколета" — Николай впервые назвал "летающую тарелку" именем, которым она обозначалась самими пришельцами. — Что тогда будет со страной, ибо на маразматических наклонностях это их полное оздоровление, боюсь, положительным образом не скажется! А если представить живого бога, клонированного из останков Владимира Ильича, в которого без трудов закачают Полное Собрание Сочинений В.И.Ленина, Карла Маркса и прочих идеологов? Будет по праздникам стоять на трибуне собственного мавзолея и, приветствуя демонстрантов выкрикивать: "Геволюция свегшилась!" Так как к реальной власти его, конечно же, не допустят, что и естественно. А для других любителей вылепят тем же способом другую куклу — Иосифа Виссарионовича, с его любимым выражениями, типа: "Товарищь Жюков, вас еще нэ расстрэляли?" И будут на трибуне стоять оба классика революции рядышком, как хороша картиночка?

— Да уж! — Выдохнул реплику вместе с сигаретным дымом Владимир. — Ну, и что ты предлагаешь? Вроде в антикоммунизме я тебя никогда не подозревал. Ты ведь даже одно время был секретарем небольшой партийной "первички", так сказать, активистом.

— А я и сейчас не отрицаю прогрессивности и привлекательности идей комму-низма. Но именно побывав секретарем и получив чуть большую информацию о со-ставе партийных функционеров и их мировоззрении, чем рядовые члены партии, только лишний раз убедился, что "прогнило все в Датском королевстве". Прикрываясь прогрессивной идеологией, находящиеся у власти творят все только для сохранения этой самой личной власти. Одна "правда" для масс и совсем другая — для себя лично. Такое положение дел только дискредитирует саму идею коммунизма, делает ее практически утопической мечтой, и все большее количество думающих, именно думающих людей это понимает. Понимает, но сделать что-нибудь для изменения такого положения, не может. И при таком положении дел коммунизм так навсегда и останется недостижимой утопией. И что со всем этим делать я не знаю. Знаю только, что на Тефии находится слегка подраненный корабль-матка, способная положить конец нашей цивилизации. Или массовым вторжением, или тотальным уничтожением. Во втором случае, агрессорам придется только чуток подождать, чтобы заселить новый кислородный мир вызревшими в автоклавах своими подобиями. Вы не хуже меня теперь знаете, что, пусть уже на нашем, не очень великом по размерам, дисколете, имеется установка телепортации, ориентированной на связь с внешним пере-датчиком. Достаточной для того, чтобы внешний оператор смог нагнетать через этот телепорт какое угодно количество войск и техники. А если таких дисколетов на поверхности Земли будет хотя бы с дюжину?

— Пятнадцать! — Выговорил Владимир.

— Что пятнадцать? — Не сразу сообразил Николай.

— Пятнадцать штук! У них, ты уже мог и сам заметить культ чисел — три, пять, пятнадцать. И выходит, что самое оптимальное количество для нашей планеты — пятнадцать. Но есть маленькое уточнение: корабль-матка находится не здесь, а в другом пространстве-времени, в твоем, то есть!

— Сейчас не это самое главное! — Подавив в себе приступ отчаяния, сказал Николай. — Я только имею в виду, что "тарелочку" нашу нельзя отдавать в руки руководителям любой, какой бы ни было страны или государства Земли. Для должного использования имеющихся на этом, всего лишь "разведкатере-торпедоносце", технических средств и технологий, ни одно государство в мире, не доросло по своим морально-этическим воззрениям. В худшем случае мы получим войну, похуже ядерной, а в лучшем — появление еще одной политической диктатуры с кланом бессмертных маразматиков у власти. И, вдобавок, получим еще массу рабов в планетарном масштабе, склонированную для ублажения этой верхушки. По моему мнению, дисколет надо возвращать назад, в свою реальность!..

— В чем-то ты, конечно, прав, Никола! С твоими выводами я в целом готов со-гласиться! "Тарелку" надо отправлять, а в случае невозможности, прятать, где-нибудь на обратной стороне Луны, например!..— Сказал Владимир, и вдруг хитро прищурившись, заявил: "А ведь получается, Колян, что в появлении "зеленых человечков" виноват именно ты! "Тарелочка" искала именно тебя, вернее твой "бесплотный дух", соизволивший залететь в наш город. Она тебя и потом приманивала: то сновидения тебе пришлет, то — "браслетики" подсунет. Так что во вторжении ты виноват! — Напоследок Владимир еще раз гнусно усмехнулся.

— Нет, Владимир, ты не прав! Виноваты американцы! — Твердым голосом, в котором самый придирчивый наблюдатель не смог бы распознать даже намека на иронию, сказала Марина, опровергая утверждение Владимира. — Если бы они не запускали свои "колумбии-шатлы", пусть даже и не в нашем пространстве-времени, то и вторжения бы не было! Так что отстань от Николая! Ему и так не сладко! Мы-то с тобой дома, а он?..

— Может быть, конечно, вам сейчас и смешно! — Сказал Николай, с некоторой обидой в голосе. — Здесь мы от пришельцев-агрессоров вроде как бы и избавились. Но в "моем времени", как ты правильно заметил, Владимир, осталась вся остальная эскадра с мобильной базой, на Тефии. Там пропал всего лишь один "разведкатер". И он на корабле-матке отнюдь не последний. Что им стоит направить на Землю другой, а может быть и всю эскадру. В "моем времени" они уже вполне могли оккупировать всю Землю. А ведь там мои близкие! Ты это-то понять можешь?

— Извини, Николай! Ты опять во всем прав! Прости, я неудачно пошутил! Меня действительно занесло, так сказать, не в ту степь!.. В таком ракурсе я действительно не раздумывал! Давай будем надеяться, что и там наши с тобой "двойники" не сплохуют! Я только сейчас представил себя на твоем месте!.. И действительно, какой я идиот!.. Прости!?

— Ладно, проехали! Там им все равно тяжелее! Здесь один катер, а там... вся эскадра с кучей кораблей, которые могут перемолоть в пыль не только одну такую планету, но всю звездную систему в целом. Потому я и думаю о том, как вернуть дисколет назад. С ним вместе, хотя бы чуть продержаться удастся!..

— Хорошо! Ты знаешь, как это сделать? — Спросил Владимир.

— НАВИГАТОР выясняет! Теперь, когда мое сознание вместе с ним, возможно, найдется какой-то выход! — Пойду, покурю на свежем воздухе, а вы пока подумайте, что нам делать с целой ротой "новорожденных", да и с тремя последними гуманоидами из "вездехода", тоже. Сейчас они сюда подъедут вместе с некоторым количеством "черепах". Оружие на них заблокировано, но, тем не менее.... А через пару часов начнем убирать "купол". Черноту уже НАВИГАТОР снимает.... И еще нужно подумать, как незаметно смыться от остального народа. Как я предполагаю, к Ястребовску сейчас нагнали кучу войск, и думают: то ли сразу хрястнуть на нас атомную бомбу, то ли немного подождать! — С этими словами Николай скрылся за вуалью выхода.

Владимир с Мариной озадачено переглянулись — о таком повороте событий они тоже подумать не успели.

22

Вскипает время, брызжет, бродит

В потоках света или тьмы,

И кажется оно проходит

Нет, это в нем проходим мы.

Э.Севрус

Только что состоявшийся в кают-компании разговор разбудил в Николае бурю чувств. Его потянуло "домой". Домой, в буквальном смысле этого слова, домой в ис-тинную, именно его родную реальность. Домой, к семье, которой в этой реально-сти у него не было. Одновременно в нем проснулась ревность, которая до этого момента за всеми заботами практически не давала о себе знать. Он подумал о том, что сейчас там, в его родной реальности может вытворять его "собственный" двойник с его женой. Ведь хотя тот находится в его настоящем теле, но из-за чужого сознания это уже совсем чужой человек, хотя и почти идентичный ему, настоящему Николаю. И пусть даже мышление их практически одинаково, и одинаков жизненный опыт, для него, Николая тот все равно будет "чужим".

Здесь в этой реальности, Николай оказался холост, и ему пришлось сразу же решать проблемы почти космических масштабов. У него не было возможности слишком долго размышлять о перипетиях своей судьбы. Но теперь, когда в накале схватки с инопланетным врагом наступила непродолжительная пауза, Николаю вполне живо представилось, как его аналог — "холостой Николай" в его времени, возвратившись из командировки "своим" ключом открывает дверь его, настоящего Николая, квартиры и застает там незнакомую женщину с ребенком. Как тот Николай поведет себя в таких обстоятельствах? Воспользуется ли он ситуацией, когда поймет, что перед ним, так сказать, его "жена"? Да и как бы он сам, настоящий Николай поступил бы в такой ситуации? За себя-то он был спокоен, имея некоторые понятия о чести и нравственности. Другой вопрос, если бы подмена такая оказалась необратимой.... Но и в таком случае, он принял бы на себя обязательства "своего двойника", причем, стараясь ни чем не выдать создавшегося положения. Здесь, в этом мире, Николаю все же чем-то повезло, оказавшись в роли "холостяка" таких моральных проблем перед ним пока не встало. А если бы здесь тоже в роли жены была Татьяна-двойник, скоро ли он сам заметил, что попал не к "себе" домой? Если бы его встретила такая же Татьяна, как и дома, да еще и сын? Скорее всего, он даже и не заподозрил бы подмены. Лишь в последствии, когда время от времени в глаза стали бы бросаться мелкие несоответствия: сначала в обстановке квартиры, потом различия в круге общих знакомых, среди которых вполне могли оказаться личности, с которыми он никогда не был знаком. Когда бы еще проявились несоответствия биографий? Ко-гда в понедельник отправился на работу, и вдруг оказалось бы, что это совсем не то предприятие, где его знают? Вот только тогда появились бы сначала неясные сомнения, для которых он пытался бы найти разумные объяснения, списывая все в первую очередь на свою забывчивость или игру памяти. И только тогда пришлось бы затаиться, чтобы не оказаться в сумасшедшем доме, и постепенно разобраться в ситуации и понять, что же происходит на самом деле. "Но ведь тот-то Николай — холост! — Сверлила мысль в голове. — Для того несоответствия бросятся в глаза сразу, как только он откроет дверь!.."

"Как бы я сам поступил на его месте? — Вновь подумал Николай. — Сначала, конечно испытал шок не меньший, чем здесь, обнаружив себя холостым. Поначалу решил бы, что участвует в розыгрыше, устроенном друзьями, ибо на такой хитроумный розыгрыш был вполне способен тот же Вова Фаунковский. Потом, когда бы понял, что розыгрышем тут и не пахнет, некоторое время в силу своей природной порядочности, старался бы не вступать в близкие отношения с "собственной" женой, находя для этого разные причины. И опять-таки постарался бы в первую очередь разобраться в создавшейся ситуации. И уж если бы процесс оказался необратимым..., тогда, возможно решился бы нести на себе тот крест, который на него наложила судьба. А для этого пришлось бы продолжать жизнь, скрывая, что ты здесь на самом деле — "чужой", придумывая мнимые потери памяти, и применяя прочие уловки, чтобы выходить из неловких ситуаций, которые обязательно бы возникали из-за несоответствия его с "двойником" биографий. Хорошо, что здесь я избавлен хотя бы от "чужой" жены! — Подумал Николай, заканчивая свои размышления. — Главное, надо как можно быстрее вернуться "домой", тогда возможно все останется на своих местах. — И снова его посетили почти панические мысли. — А если я не смогу вернуться? Если придется доживать свой век здесь, в этой реальности? Жениться на другой, "здешней" Татьяне, если возможно будет ее найти, ведь Володька говорил, что никогда не знал никакой Татьяны, о которой я его спрашивал". — Голова у Николая шла кругом. Раньше в пылу отражения инопланетной агрессии, он себе таких весьма личных размышлений не допускал, стараясь загнать их поглубже, и вот теперь они, выползая наружу неудержимой массой, навалились на него всем своим немалым грузом, заставляя страдать душу и мучительно осмысливать и искать выход, по сути, из безвыходного положения. Или опять понадеяться на сентенцию "о трех запасных выходах", скорее относящихся к категории юмористического жанра, то бишь, анекдота?

Таким образом, дальнейшие размышления на эту трепещущую тему Николай снова до поры, до времени, решил загнать снова внутрь, подальше и в так уже пе-реполненную память, в самый глубинный отсек мозга. С минуты на минуту, к "дисколету" должны были вернуться "вездеход" с тремя гуманоидами, и семь уце-левших "черепах". И хотя оружие на них с помощью НАВИГАТОРА было деактивировано, Николай пока не знал, как поведут себя сами гуманоиды. Даже без оружия они могли оказаться опасными, раз уж в них заложены психоматрицы извращенного агрессора, которые, развиваясь в живых телах, став сознанием, почти полноправными личностями, могли уже вылупиться во все, что угодно и тем более — что неугодно. Причем, если в самом начале в одинаковых клонах, эти первоначально одинаковые личности, теперь развивались уже в индивидуальном порядке, создав три разные, хотя и в мелочах индивидуальности. И что из каждого из них могло получиться, не было никакой возможности предположить.

Оказавшись на улице, ступив на земной асфальт площади и находясь в непо-средственной близости с космическим кораблем-пришельцем, Николай только сейчас осознал, как же тот огромен. Диск прикрывал собою почти всю площадь, и даже выходил своими обводами за ее пределы в ее узкой части, нависая над памятником В.И.Ленину где-то метрах в семи. Голубовато-синие огоньки по кромке диска мрачно перемигивались, вырывая из тьмы фрагменты окружающей местности: то отблески бликов от полированных оконных стекол здания обкома КПСС, то лобастый череп памятника на мраморном пьедестале, то произрастающие вокруг него высокие серебристые ели, то покрытую густым инеем траву газонов.

Несмотря на то, что принудительное охлаждение атмосферы уже прекратилось, было еще ощутимо холодно. Совсем недавно достигнув пика в минус 29 градусов С, воздух согрелся еще весьма незначительно. Термометр на часах Николая показывал — 23 градуса, и это летом...

После вполне нормального температурного режима в недрах "дисколета", незакрытым маской противогаза лицом, Николай сразу же ощутил явственный холод, который заставил его поежится. Неподалеку стоял БРДМ, и двигатель его работал, выбрасывая чад отработанного дизтоплива, который обозначал себя в черноте только по волнам исходящего от него тепла. Работающая печка нагнетала в кабину тепло и там, наверное, было уже достаточно жарко, так как из башенного люка торчала голова одного из бойцов, которую тот не удосужился укрыть хотя бы шлемом.

— Стой, кто идет! — Послышался молодой звонкий голос и Николай заметил, как ствол крупнокалиберного пулемета чуть крутнулся в его сторону, хотя даже при имеющемся скудном освещении можно было рассмотреть, что к броневику приближается совсем не "пришелец". Бдительности ребята не теряли и, это Николаю понравилось.

— Человек идет! Значит свой! Как служба, ребята? — Улыбнувшись улыбкой, которую никто, впрочем, не мог заметить, спросил Николай, может быть и невпопад, но обозначить свою личность ему было нужно хотя бы голосом.

— Глухо, как в танке, командир! — Насмешливо ответствовал все тот же звон-кий голос. — Вы лучше скажите, как дела у вас там, внутри? Получилось что-нибудь из нашего рейда отчаяния? — Прозвучал встречный вопрос. Из люка выбралась худощавая фигура, и на его месте сразу же появилась голова второго вояки. Оба покидать машину бойцы не решились, сказывалась выучка поведения в "горячих точках" планеты. Николай это оценил, отметив, что второй остался за пулеметом.

— Получилось ребята! Этот агрегат теперь наш. Но расслабляться еще рано. С минуты на минуту сюда прибудут остатки патрулей во главе с тремя гуманоидами в "вездеходе". И хотя их вооружение отключено центральным компьютером корабля, нам еще надо этих гуманоидов обезвредить.

— Да мы из них решето сделаем! Пусть только попробуют рыпаться! — Послы-шался басовитый голос второго бойца.

— Ну, решето из них делать не стоит, поговорить с ними надо бы попробовать, правда, ничего нового из того, что мы уже знаем, они вряд ли в состоянии сообщить.

— Это точно! — Рядом с Николаем, словно из-под земли, возникла фигура Владимира. — Я к раздаче не опоздал?

— К какой еще раздаче? — Недоуменно спросил Николай.

— Такой раздаче! Ты уже шестерых "гомиков" уложил, — так Владимир начал обзывать клонированных гуманоидов, узнав, что они бесполые, — целый секстет, если выражаться по-музыкальному, а я их в живом виде еще не видел. Жадный ты, Николаша, все сам, да сам!.. — Ернически завернул свою тираду Владимир.

Николай неопределенно хмыкнув удивленно спросил:

— Ты что, стрелять их собрался, что ли?

— Зачем сразу стрелять, посмотреть на них живых для начала хочется! А можно и прикончить! Тебе что их жалко? — Ехидно проговорил Владимир.

— Ну, в горячке боя, конечно, нет, а вот так безоружных..., не то что бы жалко, но как-то это не по-людски! Чем мы тогда от них отличаемся? Мы же не расстрельная команда!..

— Да пошутил я, пошутил! — Хихикнул Владимир, взмахом руки приветствуя экипаж БРДМа и те, узнав своего непосредственного командира, начали спраши-вать уже его самого. Басовитый голос задал вопрос, кивая головой на днище дисколета:

— Так эта "бандура", теперь действительно наша?

— Наша, Олег, наша! — Утвердительно ответил Владимир. — Вернее, вот его,— кивая на Николая головой, добавил он — потому что подчиняется она только ему.

— Где Марина? — Спросил Николай, прерывая словесный поток Владимира.

— А Маринка там, в пультовой, со своею экранной копией по душам беседует! Прямо как ты со своим НАВИГАТОРОМ. Она ее ПОДРУГОЙ назвала. У той даже голос тот же. — Вздохнул Владимир.

— А ты что вздыхаешь? — Усмехнулся Николай.

— Будто не догадываешься? Я к ней и эдак и так, а она ко мне и никак и ни сяк! — Прокомментировал Владимир свои усилия по обольщению понравившейся ему Марины. — Она больше на тебя глаз положила. Ты же у нас одновременно и герой и в то же время несчастный бессемейный, если и не позабытый до конца, но позаброшенный это уж точно. Как раз нужная смесь, чтобы пробудить в женщине интерес, замешанный как на гордости, так и частично на неистребимом материнском инстинкте. — И уходя от не очень приятной ему темы, Владимир вернулся к своей "экранной копии". — А вот мне своя рожа на экране совсем не понравилась! Непривычно как-то с самим собой разговаривать! Паранойей попахивает!

— Так скажи своему ПЯТНИЦЕ, он тебе, какую угодно физиономию изобразит, также как и голос, а при желании можешь и вовсе без изображения обойтись!..

— А ведь это мысль, чертяка! — Уже чуть довольно выговорил Владимир. — Не слишком ли ты умным стал? Даже страшно становится!

— Не бойся, до конца не съем! — Хмыкнул Николай.

Их шутливую перепалку прервал чуть слышный, еще далекий свистящий звук приближающихся со стороны улочек дальнего конца площади, "черепах". Они шли вереницей: впереди более крупный "вездеход", за ним — семь остальных агрегатов. На этот раз посвистывание их зловещим не казалось, а казалось скорее унылым, будто они словно люди переживали свое поражение.

— Интересно, почему они передвигаются обязательно с такими дикими звуками, вместо того, чтобы подкрадываться бесшумно. Или может быть так и рассчитано, чтобы звуки психологически подавляли аборигенов? — Задумчиво проговорил Владимир.

Первым приблизился "вездеход". Он остановился метрах в десяти от БРДМа, возле которого стояли оба друга и Александр с РПГ наизготовку. Второй боец — Олег, направил в сторону "вездехода" крупнокалиберный пулемет, взяв его на прицел. "Молодцы ребята, расслабляться и не думают!" — Подумал Николай, наблюдая за пилотируемым механизмом пришельцев, держа на всякий случай руки на своем "навороченном" автомате. "Вездеход" сначала чуть завис, а затем опустился, коснувшись дном на заиндевевшей асфальтовой поверхности площади. "Черепахи" же все той же вереницей устремились к центру на днище "тарелки" и одна за другой словно таяли в воздухе, телепортируясь в ангары своего носителя.

— Ух, ты! — Удивленно воскликнул Александр. До этого момента акт телепорта-ции он видел лишь мельком, когда в корабль проникали Владимир с Мариной. Но там они просто вошли в светящийся кокон, словно в приоткрытый дверной проем, теперь же "черепахи" достигая центра под днищем, просто-напросто мгновенно исчезали, как будто их и не было. Для Николая с Владимиром это было еще более удивительным, им-то и раньше со стороны ничего в таких масштабах наблюдать не приходилось, но после мысленного контакта с компьютером, их просто уже такая "мелочь" не удивляла.

Их в данный момент больше занимал безмолвный "вездеход". Друзья направили на него свои автоматы, которые хотя и казались несерьезными перед неведомой техникой пришельцев, но твердость своих намерений этим жестом они обозначили недвусмысленно даже для гуманоидов.

— Оставьте личное оружие в покое! Браслеты снять и оставить в кабине! Выходить по одному с поднятыми руками! — Скомандовал Николай. Владимир подобрался почти вплотную к "вездеходу". Сквозь полупрозрачный купол обтекателя в нем были видны три замершие фигуры гуманоидов, пока с открытыми шлемами. Затем колпаки шлемов закрыли головы экипажа и обтекатель "вездехода" откинулся. Медленно, словно нехотя, один за другим, поднимая на ходу руки, гуманоиды покинули свое транспортное средство. Владимир перевесил свой автомат за спину и, в его руках как по волшебству оказались наручники.

— Вот вам другие браслетики! — Ехидно произнес он, защелкивая наручники на запястьях одного из инопланетян, заведя его руки за спину. — Эти браслетики просто так не снимаются! — Ту же операцию он проделал и с двумя другими. Николая нисколько не удивило наличие у Владимира нужного количества наручников, он только с иронией подумал: "Мент, он и есть мент!" — Он не сразу обратил внимание на то, что Александр со своим РПГ, да и второй боец, по имени Олег, с удивлением поглядывают не столько на гуманоидов, сколько на него самого, да и на Владимира тоже. Николай не сразу догадался о причине такого внимания, пока Владимир не ткнул стволом автомата одного из гуманоидов и не произнес: "Двигайте-ка на новую квартиру!" Оказалось, что произнес он эти слова совсем не на привычном русском языке, а на какой-то тарабарщине, которую Николай, впрочем, прекрасно понимал. Но только теперь он догадался о причине столь пристального внимания к себе и Владимиру бойцов и их теперь вполне понятного удивления — и он сам и Владимир разговаривали с гуманоидами на их языке. Знание этого языка как теперь стало понятно, были почерпнуты при контакте с компьютером, и способность к разговору включилась при непосредственной встрече с пришельцами. Для бойцов этот язык был естественно непонятен, и они с изумлением смотрели на своих командиров, которые свободно разговаривают с врагом на каком-то чужом наречии. Так можно и пулю от своих схлопотать". — Подумалось Николаю и, он поспешил разрядить ситуацию.

— Все в порядке, ребята! — Сказал он уже по-русски, поняв их замешательство. — Похоже, побывав в "тарелке", мы незаметно для себя овладели их языком! — И он кивнул в сторону гуманоидов, которых Владимир конвоировал через телепорт внутрь корабля. Этим заявлением он постарался разрешить сомнения бойцов, выдав им упрощенный вариант истины. Не рассказывать же им все в подробностях. Для этого никакого времени не хватит. — Вот теперь, по-моему, главное мы проделали, И теперь можно отдыхать!

— А нас внутрь посмотреть пустят? — Спросил Александр, улыбаясь, с лицом в скудном освещении выражающим скромную наглость.

— Я думаю, чуть позже мы сможем себе это позволить! — Ответил Николай, доставая очередную сигарету. Сейчас ему, несмотря на холод, хотелось побыть на улице, а не в металлической коробке, несмотря на то, что коробка эта была огромных размеров.

Из БРДМа Николай по радиостанции связался с Дымогаревым: "Капитан-лейтенант! Всеобщий отбой! — Некоторое облегчение по завершении очередного этапа схватки с инопланетянами привели его в чуть приподнятое настроение, которое возможно и не отвечало сущности момента, но Николаю захотелось чуть сыронизировать и, он добавил старинный условный позывной "франкистов", более чем пятидесятилетней давности: "Над всей Испанией безоблачное небо!"

— Значит удалось? — Послышался ликующий голос из динамика передатчика. Дымогарев, похоже, отлично понял настроение Николая.

— Даже более чем рассчитывали! Двигайся сюда, на площадь! Подробности при личной встрече. — Ответил Николай.

— Мы уже в пути! Будем минут через пятнадцать! — Проговорил Дымогарев и отключился.

Николай впервые за долгое время взглянул на небо, которое из-за кромки нависающего черного диска корабля показалось ему сейчас чуть светлее, оно потеряло свою черную, беспросветную глубину. Намечались первые признаки "рассвета". Процесс, обратный почернению протекал не столь лавинообразно. Николай еще помнил, как быстро нормальное небо исчезло в сполохах черноты. Но все же в черно-сером окрасе начали проступать темно-синие тона. Окрас купола-небосвода претерпевал трансформацию. Зрелище было уникальное и, Николай во все глаза наблюдал это совсем не природное явление. Наступали сумерки, но сумерки утренние — предвестники света, как про себя назвал это явление Николай.

На улице стояла тишина, не чувствовалось даже малейшего дуновения ветерка. Николай про себя объяснял это явление наличием силового купола над городом. Но теперь уже наступал рассвет. Настал момент, когда остатки чужеродной черноты растаяли окончательно. Показались даже лучи утреннего солнца. С трудом пронизывающие уже естественную облачность, озаряя заиндевевшие стены зданий и тронутое тонкой ледяной коркой асфальтовое покрытие площади. Получилось, что снятие "черного занавеса" почти совпало с наступлением утра.

Инопланетный дисколет, в этом просыпающемся земном мире, оставался все таким же черным, мрачным элементом пейзажа. Даже в черноте, которая слегка скрадывала истинные размеры дисколета, выдавая его очертания только посредством рассеянного света бортовых огней, дисколет выглядел огромным, теперь же в естественном освещении он казался еще громаднее. Его поверхность оставалась матовой, не отбрасывающей света. Невидимые светильники и тот голубоватый ореол, опутывающий его во время ночи, погасли, отключенные НАВИГАТОРОМ. Несмотря на то, что этот аппарат иной цивилизации принадлежал теперь людям Земли, он, тем не менее, все еще внушал иррациональное, гнетущее психику чувство обреченности. Возможно даже, что такой элемент воздействия был специально заложен конструкторами чужого боевого космического монстра.

Николай с грустью осматривался, по-новому воспринимая возрождение знакомого города. Теперь, когда гигантская холодильная установка прекратила работу, внутренний резерв тепла зданий постепенно выпускался в окружающую атмосферу. Но температура окружающей среды поднялась пока совсем незначительно. Николай уже собирался переждать холод в дисколете, когда уголком зрения уловил движение в конце прилегающей к площади улочки. Приглядевшись внимательнее, Николай разглядел медленно переступающую фигуру человека с грузом на спине. Человек, пошатываясь, двигался вдоль длинного, занимающего весь квартал, здания почтового ведомства, постепенно приближаясь. Смутная догадка мелькнула в голове Николая и, он внимательнее присмотрелся в пешехода и, уже почти не сомневаясь, предположил, что узнал Бориса, который нес на плечах неподвижное тело Сергея.

Николай вскочил на броню БРДМа и, заглянув в люк, выкрикнул: "Ребята, кто-нибудь из вас может управлять этой бандурой? Там наши ребята раненые! Нужно подобрать!"

— О чем разговор, командир! Не пройдет и минуты! — Ответил Олег, находив-шийся на водительском сидении. Двигатель взревел, выпустив клуб чада дизеля, и покатился навстречу Борису. Николай с трудом удержался на обледенелом корпусе броневика, ухватившись за скобу. Но уже через какие-то минуты машина затормозила рядом с пешеходом и его грузом. За ними тянулся прерывистый кровяной след. Кровь тонкой струйкой сочилась из-под грубой, хотя и умелой повязки, которой была замотана культя локтевого сустава правой руки Сергея. Сам он был без сознания, и его носильщик Борис был бледен, как мел еле-еле стоял на ногах — только неимоверное упорство заставляло его еще двигаться вперед.

Совместными усилиями Николая, Александра и Бориса, Сергей был бережно уложен возле башенки БРДМа, где была более или менее прямая площадка на обледенелой поверхности брони.

— К дисколету! — Скомандовал Николай. — Он уже решил доставить ребят в ме-дицинский отсек, зная, что там автоматика космолета сможет не только их выле-чить, но регенерировать отсутствующую руку Сергея. Броневик остановился почти у самого телепорта. Борис мутным, не совсем понимающим взглядом смотрел на Николая и Александра, и с еще большим недоумением на нависавший над головами корпус корабля пришельцев. До этого он действовал почти на одних рефлексах, и только теперь, лишенный необходимости нести на себе груз, начал приходить в себя.

— Куда это мы? — Коротко, заплетающимся от слабости языком спросил он.

— В медотсек "летающей тарелки"! Сейчас только там мы сможем оказать по-мощь вам обоим. — Ответил Николай и для того, чтобы снять последующие вопросы, как можно доходчивее добавил: "Теперь этот аппарат со всеми его прибамбасами слушается нас!"

Борис только озадаченно покачал головой и молча последовал за Александром и Олегом. Они несли на себе Сергея, к пульсирующему "веретену" входного портала.

— Направить напрямую в медицинский отсек и оказать срочную помощь! — Мысленно приказал Николай НАВИГАТОРУ и, услышав в голове отклик: "Будет сделано, Командор!" — Николай проследил взглядом, как группу бойцов поглотил "вход". Он не переставал удивляться, что так называемые "коридоры" в дисколете могли быть как запутанным лабиринтом, в какой он попал вначале, так и могут являться всего лишь своеобразным тамбуром перед дверью, а то и вообще без наличия такового. Теперь при желании, вступив в портал телепорта, он мог сразу оказаться прямо в ходовой рубке дисколета. И все равно Николая пока еще смущало впечатление того, что внутренним объемом космический корабль казался большим, чем снаружи. Это, как он теперь знал, было на самом деле, но в механизме данного явления Николай пока разобраться не успел.

Напряжение сил начало потихоньку отпускать и Николай вновь ощутил пока-лывание морозца, который за заботами он престал ощущать, успев одновременно удивиться, как по бойцам особенно не было заметно, что они мерзнут, и такой морозец, возможно, помог Сергею потерять не так много крови, как могло показаться вначале. Сам же Николай сейчас почувствовал некое неудобство от мороза, и в этот момент сработали "браслеты-хранители" и его окутала тепловая оболочка, в которой поддерживалась комфортная температура, и теперь он этого морозца просто не замечал.

"Вот так понемногу и будем осваивать инопланетную технику! — Усмехнулся про себя Николай,— Сколько еще сюрпризов она в себе несет? И все ли они нам во благо?"— И хотя информация в его голове по всему этому имелась в достаточном объеме, осваивать ее еще придется долго и долго. Тем более в необходимом количестве, для непосредственного им понимания, да еще в нужное время! И это было ой-ой-ой как непросто!

Впервые за последнее время Николай оказался на короткое время предос-тавлен сам себе. Николай посмотрел на свои часы и только сейчас обратил внима-ние, что с того момента, когда неведомая в то время сила внесла его в недра "ле-тающей тарелки", по сути, с момента начала его поединка с инопланетным искусственным супермозгом и до настоящего времени прошло всего лишь чуть менее часа. Да и то, большее время заняли разговоры с соратниками, пленение оставшихся в живых антропоморфов, как по-научному можно было назвать живых пришельцев, и транспортировка раненых бойцов в медицинский отсек. И хотя время поединка показалось вечностью, моральная и физическая усталость соответствовали этой вечности, словно пришлось отработать сутки на разгрузке вагонов с цементом, и вымотан Николай был до предела, а психика по сути зашкаливала за красную черту, время на самом деле, оказывается, почти стояло на месте.

Николай вздохнул и вновь обратил внимание на окружающую его действительность. Сам силовой "купол" еще снят не был, микроклимат под ним, после выключения ветродувных агрегатов "космического пришельца", способствовал только естественному перемещению воздуха от нагревания солнцем и охлаждению его в тени зданий, то есть без притока воздушных масс снаружи купола. Поэтому, видимо, сейчас не чувствовалось малейшего дуновения ветерка, что даже при солнечном свете, но при полной пустынности улиц вновь навевало чувство необычной жуткости происходящего. И это несмотря на уже испытанные ужасы. Николаю, даже при утреннем солнышке, заливающем площадь и улицы, город казался вымершим, а солнце только подчеркивало это впечатление.

В этой тишине явственно ощущалась напряженность происходящего, но как Николай надеялся, все вскоре встанет на свои места. Город вновь оживет, улицы его наполнят спешащие по своим делам жители, и кошмар этих, почти трех суток со временем забудется.

А вот сейчас благодаря этой тишине, Николай смог услышать еще далекие звуки приближающихся к площади автомашин. Всего лишь несколько минут Николай смог побыть в одиночестве. Первой, дребезжа при движении по брусчатой мостовой всеми расхлябанными элементами металлического кузова, появилась легковушка Дымогарева. Из-за своей общей древности, отсутствию дверец с громыхающей незакрепленной крышкой багажного отделения, и со все еще пристроенным на крыше гранатометом АГС, и похоже с полным боекомплектом, автомобиль этот казался монстром из ранних научно-фантастических повестей Жюля Верна, изобретением какого-нибудь сумасшедшего профессора. Если бы Николай, не видел ранее этот автомобиль, до всех его перестроек, и не знал, что он был подержанной тойотой, то сейчас ни за какие коврижки на первый взгляд не смог бы определить марку этого агрегата. Следом, натужно урча и завывая двигателем, катился многострадальный ГАЗ-66, теперь уже с опущенным тентом.

Они подкатили к Николаю почти вплотную, оказавшись под сенью острых кромок монокрыла дисколета и, заскрипев тормозами, остановились. С водительского сиденья через проем отсутствующей дверцы выбрался взлохмаченный Дымогарев, в продранной и закопченной одежде. Из кузова "газона" посыпались все остальные уцелевшие в боях вояки, числом восемь, причем четверо из них сняли импровизированные носилки, на которых лежал еще один.

— Навигатор, готовь еще одну ванну! — Мысленно распорядился Николай и спросил Дымогарева: "Что с ним?"

— Посекло осколками "вездехода", мы его даже не сразу обнаружили. Множест-венные проникающие ранения, в том числе в брюшную полость. Похоже, не жилец, но оставлять умирающего на поле боя не в моих правилах! — Убито произнес Дымогарев.

— Не будем хоронить соратника раньше времени! Несите его сюда! — Николай показал на входной телепорт. — Это своеобразная дверь! — Пояснил он. В здешней медицинской службе нашего бойца поставят на ноги! Вперед!

Бойцы с некоторой опаской с раненым на руках шагнули в струящийся туман входного "веретена". Почти одновременно выходной телепорт исторг из себя Олега и Александра, возвращающихся из недр космического корабля. Они о чем-то оживленно переговаривались, возможно, делились впечатлениями по поводу того малого, что им удалось увидеть.

— Я смотрю, ты эту "супницу" захватил что ли? — Несколько удивленно спросил Дымогарев. — И пользоваться научился?

Ответить Николай не успел. Поступил мысленный вызов от Навигатора, кото-рый напрямую связал его с Мариной, а может ее ПОДРУГОЙ?..

— Командор! Это Марина! Интересные дела получаются!

— О чем вы, Марина? — "Все-таки сама!" — Подумал Николай.

— Я тут медициной немного занимаюсь, аппаратурой медицинской, если точнее. Решила проследить процесс лечения наших ребят.... Так вот, получила доступ в директорию, завязанную на аппаратуру жизнеобеспечения. Интересные дела! Оказывается, "белое пламя" пришельцев перед уничтожением живой биомассы сканировало генетический код своих жертв с индивидуальной матрицей личности. И эти сведения сохранены в базах данных нашего нового компьютерного друга!

— И что из этого следует? — Спросил Николай.

— Неужели сам не догадался? Тогда это моя идея!.. У нас полторы сотни почти вылупившихся зародышей... и мы можем их перепрограммировать, изменить на завершающем этапе!.. И сможем получить идентичные копии наших погибших соотечественников.... Хотя бы сто пятьдесят! А так как оригиналов уже не восстановить, то эти копии и станут оригиналами!

— Марина! Это небывало и грандиозно! Но к грандиозности за последние дни мы уже попривыкли.... Ты гений! Жди, мы сейчас будем у тебя! — Последние слова Николай сказал вслух и увидел взгляд ничего непонимающего Дымогарева. — Идем со мной, о прочем поговорим позже! Похоже, мы сможем вернуть к жизни некоторых наших соратников!

Мерцающее "веретено" телепорта равнодушно поглотило еще две человеческие фигуры.

23

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества

В.Альфьери

Ангар, в котором раньше располагалась какая-то часть мобильной техники инопланетян, сейчас использовался как актовый зал, какого-нибудь дворца культуры. Николай стоял почти у самых дверей, забравшись на деактивированную "черепаху" используя ее в качестве трибуны.

— Вот что, ребята! Мне не хочется вас обманывать, и наводить тень на плетень! Попытаюсь говорить правду! Все вы недавно погибли!.. Да, погибли!

В зале поднялся шум, и Николай на время замолчал, выжидая, когда шум чуть стихнет, и продолжил уже чуть громче:

— Не буду вдаваться в доскональные подробности способов вашего воскреше-ния, но теперь вы снова живы. У вас появился шанс продолжить свое существование. Или начать снова, как кому нравится. Только от души советую не рассказывать никому о тайне вашего появления, особенно компетентным органам, тем более что многие из вас в них служили, и возможно будете продолжать службу. Поэтому вы не хуже меня понимаете, что, проговорившись, вы обречете себя на жизнь подопытных кроликов, причем до конца дней своих. Пусть я повторюсь, но думаю, вы понимаете, что это будет за жизнь.

После этих слов в зале воцарилась тишина. Унылое молчание давило, Николай понимал, какие мысли сейчас проносятся в головах у этих, снова живых людей, которые, возможно даже помнили, как погибали. Да, именно людей. Хотя они и были клонами, но они были людьми. Николай понимал, в какой стрессовой ситуации они все сейчас находятся. Но он и знал, что до психических срывов дело не дойдет, потому что в процессе воскрешения НАВИГАТОР впрыскивал всем небольшую дозу антидепрессанта, чтобы очнувшиеся после смерти могли спокойно и объективно осознать свое воскрешение и в то же время не сойти с ума. Чтобы прервать затянувшуюся паузу и чтобы разрядить обстановку, Николай продолжил:

— Могу сообщить то, что многим из вас и так почти известно, что наш город подвергся вторжению инопланетного агрессора. Нам удалось захватить их космическое транспортное средство. Мы все сейчас находимся внутри него. Некоторые технологии пришельцев позволяют воспроизвести погибших от их оружия людей, так как при уничтожении с них автоматически считывался генетический код, с индивидуальными параметрами личности, то есть индивидуальный разум каждого. Выяснилось также, что все эти данные передавались, вводились в базу данных на этом космическом корабле. Мы нашли способ вернуть вас к жизни не в своих родных телах, а во вновь созданных по вашему прежнему образу и подобию. В подробности я вдаваться не буду, ибо сам до конца не понимаю, как это делалось. Не знаю я, как этот процесс проистекает, знаю только, что вы полностью идентичны "вам-прежним". Только в медицинском смысле вы стали чуть здоровее. Если кто из вас страдал какими-либо болезнями или недомоганиями, то теперь вы от них избавлены! Сейчас вы все сможете покинуть этот аппарат и отправиться хоть на все четыре стороны, но я осмелюсь дать вам совет:

У вас ни у кого нет документов удостоверяющих личность, все они остались в одежде на ваших прежних телах, которых впрочем, уже нет. Можете подобрать их на местах, где вас настигла смерть, или придумайте уж что-нибудь правдо-подобное, каким образом вы их утеряли, как уцелели сами, где спрятались, одним словом придумайте, как будете легализоваться. Хочу подчеркнуть, что в первую очередь оживлению подверглись военные и милиция, во время нападения инопланетян, находившиеся на железнодорожном вокзале. Больше мы пока ничего сделать не смогли. Хочу добавить, что ни мне, ни пришельцам, которых теперь уже нет, вы ничем не обязаны. На улицах много брошенного автотранспорта. Думаю, среди вас найдется несколько водителей, чтобы доставить всех к местам предыдущей дислокации. Вот и все, что я могу вам сказать. Если у кого имеются вопросы, то прошу обращаться в индивидуальном порядке ко мне или к другим членам нашей команды. Но это лучше сделать как-нибудь потом, потому как в нашем распоряжении где-то около двух часов, прежде чем в город войдут войска. Войска, конечно, наши и бояться их не следует, но, ни в таком же виде, их встречать, — Николай обратил внимание на одинаковые комбинезоны из мягкой синтетической ткани, в которые были облачены все "новорожденные". — Эта одежда через два часа распадется на молекулы, так что постарайтесь за это время подыскать что-нибудь получше, свое, земное...

Собрание проходило в громадном ангаре, который сейчас пустовал, видимо в нем раньше располагались "черепахи" и "вездеходы", которые на улицах города превратились в обломки благодаря стараниям Николая, Дымогарева и их боевиков. Тягостное молчание, царившее на всем протяжении речи Николая, закончилось. Большинство "оживших" в "прежней жизни" были достаточно знакомы друг с другом, среди них обнаружились даже несколько офицеров, которые принялись собирать вокруг себя людей своих подразделений. Поднялась суматоха, хотя и довольно дисциплинированная. Никаких буйств и чрезмерных как восторгов, так и излишних вопросов пока не последовало, наверняка все еще действовал антидепрессант, введенный народу в процессе оживления. Здесь же находился и старший лейтенант, с которым Николай встретился на железнодорожном вокзале, сразу же по прибытии в город. Тот его узнал и обратился к Николаю первым.

— А ведь я вас помню! — Сказал старший лейтенант, который впрочем, одеждой естественно совсем не отличался сейчас от любого рядового. — Ведь это вы были пассажиром последнего поезда?

— Я этого не отрицаю. — Ответил Николай. Во всей своей речи он догадался не называть своего как имени, так и статуса, оставив открытым полет фантазии со-бравшихся здесь людей. Они могли только предположить, что он относится к каким-либо правительственным структурам, и хотя это было совершенно не так, разубеждать в этом кого-либо он на данном этапе совсем не собирался. Даже положа руку на сердце, он пока сам не представлял, о чем беседовать с этим старшим лейтенантом, да и время вновь поджимало. Была еще куча проблем, уже не такого глобального свойства, как ранее, но предполагала достаточно сложные решения. Выручил его Мишка Яковлев, милицейский старлей, вновь живой и здоровый. Оказывается, и он тоже находился в ту злополучную ночь на вокзале, и только по случайности Николаю не встретился.

— Ну, что, Николай, ты теперь никак в мессию превратился? — С некоторым присущим ему юмором, обратился он к Николаю. — Ты теперь для нас бог-создатель...

— Ты, Мишель, как всегда в своем репертуаре! Езжай-ка пока домой, отдохни, потом при случае поговорим подробнее, я сейчас просто не в состоянии вести долгие беседы, поверь, совсем нет времени!

В это время капитан увидел Марину и радостно обратился к ней:

— Марина, И ты здесь! Тебя тоже "оживили"?

— Ну, уж нет! Здесь я в своей привычной ипостаси! Уж скорее я ваша мама, старший лейтенант Мезенцев! — Усмехаясь, ответила она.

— И все, о чем говорил нам этот парень, правда?

— Да, Сергей Михайлович, правда! — Подтвердила Марина.

— А подробнее ты мне расскажешь? — Вновь спросил капитан.

— Расскажу, только позже, позже! Я вместе с вами поеду в расположение части. Там и поговорим! Ребят надо приодеть в форму, а потом тебе еще и на вокзал успеть надо. Вещевой склад уже вскрыт. А пока собирай людей и выводи на улицу, я покажу, как. Иначе через некоторое время рискуешь оказаться голым. — Потом она посмотрела на Николая странным взглядом. Что-то в нем было затаенное, что ему пока что было недоступно для понимания.

— Пока, Николай, до встречи! Мне пора возвращаться к своим служебным обязанностям в расположении части. Приятно было познакомиться! Не пропадай надолго!.. — Она повернулась, и уже почти не слушая, что ей отвечает Сергей Михайлович, направилась к выходу. Николай посмотрел ей в след, чувствуя в душе какую-то неосознанную грусть. И природа этой грусти ему самому была непонятна.

— Хорошо, пока поверю тебе на слово! — Капитан сказал эту фразу не столько Марине, сколько для самого себя и, повернувшись к остальным, скомандовал: "Рота! В колонну по одному, за мной шагом марш!" — С этими словами он повел своих солдат вслед за Мариной, выступившей сейчас проводником по лабиринтам "летающей тарелки".

Выжившие из отряда Дымогарева собрались в одном из углов, если так можно было назвать закругленную нишу, обнаружившуюся в одной из стен, лишь слегка обозначающую прямоугольность помещения. К ним как раз направлялся сам капитан-лейтенант, который, не смотря на сверхъестественность происходящего, видевший, как погибали его люди, был теперь несказанно рад видеть их вновь живыми.

После ухода из зала всех остальных вояк, в зале остались лишь двадцать пять "волонтеров" во главе с Дымогаревым. Николай в сопровождении Владимира подошел к этой группе и остановился, не зная, что сказать. Потом, собравшись с духом, произнес: "У не нахожу слов для того, чтобы выразить свое восхищение вами, ребята! Я не хочу говорить банальных слов благодарности, потому, что эти слова ничто! Ничто, по сравнению с тем, что сделали вы для спасения людей! Для всех людей, которые еще остались в этом городе, и в первую очередь для нас....

— Кончай, командир! Нам не нужны слова! Лучше скажи, найдется в этой "супнице" что-нибудь выпить? Надо чуток спрыснуть победу! — Усмехнулся Дымогарев, явно выражающий мнение всех остальных и поддержанный их довольным гоготом.

Николай поразился быстрой адаптации "оживших", а потом подумал: "Быть может, во мне слишком сильны рефлексии плаксивого интеллигента? А ребятам, понявшим, что они живут дальше, совершенно наплевать, каким образом или способом они "выздоровели"! Главное — жизнь продолжается, да и все тут!"

— Да какой я вам теперь командир? — Ответил он Дымогареву и, повернувшись к Владимиру, спросил его:

— Володя, ты из спиртного здесь ничего не обнаружил?

— Командирами-победителями не всегда бывают маршалы, и даже офицеры! — В ответ на реплику Николая продолжал капитан-лейтенант.— План твой удался, и даже если он был не совсем удачным, то теперь он все равно правильный! Потому ты и есть командир! А за победу следует выпить! Есть у нас выпить или нет?

— Может быть, и есть, но где тут что-либо искать? — Расхохотался Владимир. — Проще послать кого-нибудь в ближайший магазин! Думаю, мы имеем право на не-большую кражу со взломом!

— Вот таких милиционеров я готов уважать! — Сказал Дымогарев, разглядев милицейскую форму Владимира, который сбросил с себя верхнюю половину противохимического облачения — костюма Л-1. — Тогда мы лучше сейчас сами за всем этим сходим! Ребята пока остаются с нами. Они так решили! По-моему они имеют на это право! А чтобы они не оказались через какое-то время голыми, заодно мы заглянем в ближайший магазин готовой одежды! Думаю, город может пожертвовать немного для своих спасителей, и это не будет ограблением?

— Ну, ты и жук, капитан-лейтенант! — Озадаченно хмыкнул Владимир, — Могу только признать, что такая реквизиция вызвана крайней необходимостью! Только не очень наглейте там!

— Не беспокойся, лейтенант! Ты почти при исполнении своих служебных обя-занностей, и я это понимаю. Все будет в порядке, не беспокойся! Через полчаса ждите обратно! — Сказал Дымогарев. — Кстати, теперь можно и без званий. Ваши имена я уже знаю, а меня зовут Василий! — И окруженный веселой толпой "оживших" волонтеров он направился к выходу. НАВИГАТОР сформировал для них самый короткий путь, и лишь переступив порог-комингс того, что здесь казалось дверью, вся группа оказалась прямо на улице.

— Завидую их оптимизму! — С грустной ноткой в голосе проговорил Владимир, посмотрев им в след.

— Я тут сам минуту назад размышлял, не слишком ли сложно мы с тобой вос-принимаем жизнь? Ребята рады, что вновь живут! Ты, что на их месте сам не радовался бы? — Спросил Николай, доставая сигарету.

— А вот я об этом не думал! — Владимир тоже взялся за сигареты. — Кто его знает? Наверное, все же обрадовался! Ты опять прав, чертяка! Пойдем-ка тоже на улицу! — Сказал Владимир и, подойдя к мерцающей завесе выхода, проговорил уже громче: "ПЯТНИЦА! — Так он назвал свою компьютерную реинкарнацию. — Я хочу на свежий воздух! — С этими словами он скрылся за вуалью. Николай, прикуривая на ходу и в душе слегка посмеиваясь, последовал за ним.

24

Вообще говоря, власть не портит людей,

зато дураки, когда они у власти, портят власть.

Б.Шоу

На улице взамен совсем недавно яркого солнца небо затягивали дождевые тучи. Заметно потеплело. Мороза уже не было, но и до обычной августовской температуры было еще далеко. Бойцы Дымогарева и уцелевшие и вновь "родившиеся" вместе направились вниз по улице в поисках ближайших необходимых им магазинов. Сам Дымогарев остался на месте. В своем броневике остались и Александр с Олегом. Дымогарев, лишь только Николай появился из телепорта, сразу же направился к нему. Владимир, видно о чем-то вспомнив, вновь нырнул в недра космолета. Капитан-лейтенант, подходя ближе, сразу же спросил: "Так все же трофеем этим, — он кивнул головой вверх на нависающий над ними корпус дисколета, — ты чуток управлять научился?"

— Не совсем полностью, но можно сказать и так. Эта "штуковина" довольно сложное устройство, но сейчас она уже под нашим контролем. Мы не обо всем еще успели поговорить. Отвлеклись на более благородное дело. Странно, что оживление погибших прошло быстрее, чем лечение наших раненых. Для полного выздоровления еще полтора часа. Вернее, один час двадцать одна минута.

— Откуда такая точность? — Сквозь броню, что ли видишь?

— Нет! Просто у меня прямая телепатическая связь с кибермозгом управляю-щим этим летающим монстром. Живую силу противника мы уничтожили, трое пленных сидят под замком. Ты можешь представить, что воевавшие с нами гума-ноиды — клоны, причем с одного индивидуума? Клоны выродка, даже в ареале своей цивилизации. Мания величия доведенная до абсурда.

— Фью-ить! Тогда из них должны получиться весьма слаженные команды — по сути своей один человек, только во множественном числе....

— Не успели они как следует сладиться. Повезло нам. Мы их раньше к ногтю прижать успели.

— И откуда же явился этот самый прототип?

— Отсюда весьма далече.... Похоже, из другой галактики.

— Так что, ему своей галактики маловато?

— Скучно ему, наверное, стало. Вокруг одни прихлебатели, да еще бесполые.... Сам себя до абсурда довел. Любой диктатор, как правило, начинает свою деятель-ность с группой единомышленников, и только потом и всегда окружает себя группой приспешников. Этот же пошел еще дальше. Создал себе единомышленников искусственно, наплодив себе своих собственных копий, соратников, в верности которых он может быть уверен почти абсолютно, тем более что при клонировании в организмы введены некоторые изменения, обеспечивающие эту самую верность хотя бы только тем, что без подчинения своему "папе" они попросту нежизнеспособны. Таким образом, обеспечивается полнейшая лояльность — никакой борьбы за власть, вокруг только одни бессловесные помощники, ибо контакт с ними может осуществляться даже на ментальном уровне — мозг то считай — копия "отца". Это ли не мечта любого властолюбца?

— Народ, который не только не бунтует, но еще и смотрит на тебя с обожанием, и естественно не требует абсолютно никаких свобод, причем любая убыль может восполняться почти до бесконечности?..

— Именно! А чтобы не стало совсем скучно — вперед — экспансия к другим звездам, чем не развлечение, если технические возможности позволяют.

— Паранойя в чистом виде! — Проговорил Дымогарев почти с задумчивым ви-дом.

— А диктаторы, как правило, в какой-то мере все параноики. Как и в нашей истории: что Калигула, что Гитлер, что Сталин, да и многие другие — таких индивидуумов и на нашей планете хватает. А теперь представь, что такая мощь? — Николай кивнул в сторону "тарелки", — Попадет к ним в руки? Мечты правителей, какими бы они ни были — что в капиталистическом, что в коммунистическом варианте — все осуществимы. Да и сам коммунизм, который сам по себе представляет извращенный вариант первобытнообщинного строя, недаром же у нас так популярен "вождизм". Вожди трудового народа, военные вожди, вожаки пионеров и прочая и прочая.... Такая мечта в нашем варианте еще и пострашнее получиться может....

— Вот теперь и думай, вроде все в порядке, а что делать с этим хорошим агрегатом дальше, мы не представляем!.. — Николай вздохнул.

— Уничтожать его жалко? А можно ли уничтожить?

— Наверное, можно, а вот нужно ли? — Николай вздохнул.

— Кибермозг, говоришь? А первоначальную программу он вновь заиграть не может? — Спросил Дымогарев, прикуривая очередную сигарету.

— Теперь уже, наверное, не продолжит! — Николай чуть улыбнулся. — Он разумен! И вдобавок, он теперь как бы мое второе Я!

Дымогарев задумчиво почесал затылок.

— Вот даже как?! — Скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил он. — И что же ты собираешься теперь отдавать свое второе "Я" в рабство властям предержащим? — Хитровато усмехнувшись, спросил он. Ты представь их радость. Одного медицинского отсека хватит, чтобы нами начала править почти бессмертная номенклатурная каста. Они сейчас-то на последнем издыхании, хоть и помирают потихоньку, а тех, кто помоложе, к власти все же не пускают.... А теперь они каждый лет по двести как минимум тянуть будет, если не больше. Они о таком даже мечтать не могли! Или вырастят живые клоны Ленина, Сталина, Берии, да и генеральный секретарь знает, кого еще.... Тогда "амбец" будет полный! Сейчас хоть есть надежда, что потихоньку они все отправятся, как и положено старичкам потихонечку туда, куда все люди в конце жизни уходят, и глядишь придут молодые, да и не такие упертые в догмы, причем даже не коммунистические, а скорее свои номенклатурные..., и жизнь, возможно, изменится чуть в лучшую сторону. А если отдать им этот агрегат!?.. Повторяю, "амбец" будет, причем всем нам в первую очередь. Разве нам простят, что не они, а мы, простые парнишки первыми добрались до сокровищ инопланетян! Уж я-то их порядки знаю! Пришлось чуть побывать в жерновах.... — Задумчиво проговорил Дымогарев. — Слушай, а не зафитилить ли нам его обратно в пространство, подальше куда-нибудь? Такое возможно?

— Возможно! — Со вздохом сказал Николай. — Но, похоже, это не выход из поло-жения. Возможно этот аппарат, так сказать, "первая ласточка", и не сегодня-завтра посыплются они из синего неба нам на головы, и тогда нам будет уже точный конец! Причем для всего человечества!.. Эта тарелка — напоминание, что мы не одни во вселенной и должны быть готовы к отпору агрессии, если она последует. И готова, должна быть вся Земля. Так что поэтому я и не знаю, что же дальше-то делать!

— Не знаешь, что делать говоришь? Надо объединять народы всей Земли? Верно! Но объединять можно на разных принципах. Я вот, например, уверен, что никакая гнилая демократия не сможет обеспечить мобилизации таких производственных сил, научного потенциала для космической милитаризации не только в масштабах Солнечной системы, но и даже планетарного. Если к нам пожалует такой враг, — Дымогарев кивнул головой вверх, — одной планетой не оборонишься. Нужна СИСТЕМА ОБОРОНЫ и Военный космический флот для этого. Потянет такое грандиозное мероприятие демократия? На одни согласования, кто кому и сколько должен заплатить и что каждый за это должен будет сделать, сколько по карманам денег разложить — полвека уйдет. Нужна ИМПЕРИЯ! Так я думал раньше, так я думаю и сейчас! Надо объединять народ в Империю! И конкретно в Великую Российскую Империю, в масштабах всей Солнечной системы, раз уж кораблик с сюрпризами нам достался!

— И где мы возьмем для нее императора? Романовых еще в начале века под корень вывели, а дальние родственнички их уже давно совсем не русские. — С иронией проговорил Николай, чуть не рассмеявшись.

— А зачем нам Романовы? Новую династию организуем! Один вполне подходя-щий кандидат в императоры уже стоит передо мной!

Тут уже Николай не сдержался и рассмеялся в полный голос.

— Ты меня в виду имеешь? Я хоть и Николай, но в императоры совсем не собираюсь!

— Вот потому ты и достоин стать императором. Из тех, кто в императоры рвет-ся, хороших монархов, как правило, не получается. Не дрейфь! Поможем!.. Задачка конечно не на один год..., но постараемся справиться побыстрее!..

— Ну и фантазер ты, Василий! — Только и смог ответить Николай, все еще сме-ясь. — Чем мы тогда от сумасшедшего диктатора, что к нам в "гости" приперся, отличаться будем.

— А ты не смеись! Мы на своей планете и цель у нас другая — защита человечества! Не быть мне никогда майором, если я не прав! Как только представители власти малость оклемаются они за тебя, да и за нас всех возьмутся так, что света белого не увидишь даже в прямом смысле, а не в переносном. Ты сам это понимаешь, потому и инструктировал ребят, чтобы они ненароком не проговорились, каким способом им выжить удалось. А если я окажусь прав — с тебя бутылка коньяку, хорошего, армянского, "ахтамар" называется! Пробовал как-то! Вещь исключительная! — Усмехаясь, говорил Дымогарев. — Да вот, кстати, и косвенное подтверждение моих слов! Гляди, командор, в здании обкома кто-то зашевелился! — Он дымящейся сигаретой указал на чуть приоткрывшееся полотно высокой двухстворчатой двери. — Сейчас убедишься! Наши власти всегда найдут способ выжить! Население половины города растеклось в слизь, а они выглядывают, интересуются: не пора ли выбираться из подземелья, приступать к своим властным функциям! Плевать им на судьбу города, страны, не то, что всего человечества. Лишь бы они сами уцелели!.. Причем все равно, каким способом!.. Любуйся и наслаждайся действом, Командор Николай!

Тем временем по обеим сторонам входа в здание обкома в окнах мелькнули серые фигурки милиционеров с автоматами. И Дымогарев не смог удержаться от саркастического замечания с неприятной ухмылкой: "Где же они обитали, сердешные? Их там не меньше полувзвода. И не нашлось ни одного догадливого с инициативой, который смог бы хоть попытаться проникнуть в дисколет. Неужто не следили за происходящим и не могли определить, где здесь вход и выход?" — Он кивнул на чуть побледневшие в дневном свете веретена телепортов.

— У них другие задачи! — С горьким юмором ответил Николай, сознавал, что капитан-лейтенант Василий Дымогарев в чем-то прав. — Охранять первого руководителя до последнего вздоха! Только вот где они обитали раньше? Володька еще в первый день все здание излазил и никого не встретил!..

— Наверняка в каком-то "глыбком" секретнейшем бункере!.. Наверняка там такой имеется! — Пробормотал Дымогарев. — А вот и "явление Христа народу"! — Добавил он кивая на выскользнувшего из дверей человека в аккуратном костюме с какой-то повязкой на рукаве.

Человек направился прямо в их сторону, не совсем твердой походкой, тем не менее, пытаясь придать ей уверенный вид.

— "Посланец"! — С сарказмом поцедил Дымогарев. — И не сказать, чтобы "под градусом"! А ведь я его знаю! Майор КГБ Словин Саша! Тогда на его повязке слово "распорядитель" — мода у них такая, как в гражданку переоденутся, где-нибудь на общественном мероприятии, такую повязку надевают, чтобы их как начальство распознавали. А этого Сашу я еще с молодости помню. Но тогда у него фамилия звучала несколько иначе — Словоблудов. Но так как он пробился в комсомольские вожаки, то с такой фамилией "толкать идеологические речи" с трибуны совсем неавторитетно, хотя и довольно весело. И тогда ему разрешили эту фамилию малость облагородить, укоротив немного, превратив в идейно-обоснованную. Словин — это совсем не Словоблудов. Он еще в молодости тренировал "взгляд Ленина на буржуазию", кстати, получалось вполне натурально, а уболтать мог почти любого. Талант на этом поприще... Последний раз мы с ним беседовали, когда меня из армии выперли..., тогда он уже смотрел, как "Берия на врага народа", еще более натурально получалось, только пенсне не хватало... — усмехнулся Дымогарев.

— Интересно, почему тебя из армии уволили? Если тебе неприятно об этом говорить, можешь не отвечать!

— Да чего там, неприятно! Книжечку я достал, со стихами Владимира Высоцкого, "Нерв" называлась. А она Нью-йоркского издания оказалась, да еще с предисловием тамошним. Вот по этому поводу мы с замполитом схлестнулись! Я, мол, идейно ненадежный, читаю упаднических и запрещенных поэтов, битлов слушаю, доставая пластинки на "черном рынке", и вообще... почти, что американский шпион!.. Мне бы промолчать, или сказать: "Виноват, исправлюсь!" Но мне словно "шлея под хвост попала" — и понес я нашего замполита "по пням и кочкам", в переносном смысле, конечно! Наговорил три короба, что меня и сгубило!.. Замполит особиста подключил, обиделся, наверное! Так что раскрутили меня по полной программе, хорошо хоть не посадили! Вот он посадить и пытался! Уже здесь после увольнения из вооруженных сил! — Дымогарев кивнул в сторону приближающегося майора Словина. — Хорошо, начальник управления у него мужик порядочный, полковник Букограй, ограничились постановкой на учет как неблагонадежного!.. Теперь вот интересно, каким взглядом на меня этот Словин смотреть будет?..

— Может быть, еще на "пузырь" коньяку поспорить?

— Запросто! Сейчас подойдет и начнет качать права, стыдить за самодеятель-ность, агитировать и убеждать, что все наши полезные поступки могли быть ини-циированы только благодаря руководящей и направляющей роли партии и его самого, как проводника ее идей. Одним словом — навязывать общее руководство!.. Уж это он умеет делать виртуозно — минут через пять ты в этом будешь сам уверен, словно он с тобой рядом находился, чуть не с рождения, и всем хорошим руководил!.. — С мрачным юмором выговорился капитан-лейтенант. — Он всегда умел держать нос по ветру, инстинкт у него, я даже передать не могу, какой силы. Если бы он не был уверен, что военные действия закончились, мы бы его вообще не увидели.

Тем временем фигура майора приближалась. За ним, отставая шагов на десять, двигались пяток милиционеров с автоматами АКСу наизготовку. По всей видимости, тот вначале издалека принял их за группу регулярных войск, но когда подошел ближе, смог увидеть, что большинство одето в цивильные одежды, хотя и с чуть заметным военным уклоном. Шаги его чуть замедлились, но надменность выправки лишь только усилилась. Тем не менее, к Николаю и Дымогареву он подошел с лицом, на котором наряду с властностью явно читалось недоумение. И это недоумение Дымогарев не преминул усугубить, с ехидной улыбкой проговорив вместо приветствия:

— Ну, что, майор? Пришел с предложением своей капитуляции или арестовывать нас за несанкционированные контакты с иностранцами? — Хмыкнул Дымогарев, кивая головой в сторону "летающей тарелки".

Безоружные соратники Дымогарева, уже вернувшиеся из магазинов и запас-шиеся выпивкой и закуской стояли от них метрах в пятнадцати и с интересом по-сматривали на разворачивающееся перед ними почти театральное действо.

— Без вас, Дымогарев, не одно мерзкое дело не происходит! — С досадой прого-ворил майор. — Вы как будто нарочно притягиваете к себе неприятности!

— Ну, уж так и неприятности? — Усмехаясь, ответил капитан-лейтенант. — Об этом судить мне!

Словин, вроде бы пропустив мимо ушей, последние реплики Дымогарева, и стараясь его игнорировать, обратился к Николаю, не упуская из виду и остальных присутствующих, принялся, как выражался капитан-лейтенант, "толкать речь". Его пространные рассуждения, если передать их коротко и в утрированном виде, сводились к требованию, прямо сейчас же сдать оружие, передать все захваченные трофеи законной власти в его лице. Разъясняя это свое право тем, что как народ должен потреблять все блага цивилизации посредством своих "выборных" властных представителей, так и все достижения народа в первую очередь — являются достижениями этих самых властных представителей. О тяготах этого народа ничего сказано не было, видимо, подразумевалось, что тяготы властителей сами по себе тяжелее любых других тягот. Словин далее потребовал, чтобы все присутствующие, подняв руки безмолвно, как и полагается законопослушным гражданам, проследовать до первой ближайшей зарешеченной комнатушки, в просторечии называемой камерой предварительного заключения. Его вкрадчиво-убедительная речь, могла наверное, произвести гипнотический эффект на кого угодно, именно о таких способностях майора говорил чуть раньше Дымогарев, но на Николая, совсем недавно выдержавшего куда больший ментальный натиск инопланетного кибермозга, такие простые изыски с привычной идеологической подоплекой уже подействовать не могли. Речь Словина была логически выдержана в идейно-политическом стиле и настойчиво повествовала о том, что заслуги в победе с неизвестным врагом не могут быть полными без руководящей роли местного партийного начальства и его, Словина, как представителя доблестных сил государственной безопастности, в частности.

Такие изощренные хитросплетения могли родиться только в голове номенкла-турной особи, взращенной партийно-кастовым воспитанием, уходящим своими корнями к лучшим образцам извращенной сталинско-бериевской идеологии и их талантливых последователей.

"В цирке бы ему выступать! — С тоской подумалось Николаю. — Вольф Мессинг мог бы отдыхать!.." — Он думал, что совсем недавно мог бы, наверное, принять всю эту чушь за чистую монету, удивляясь тому, что никогда, особенно, не задумывался о таких философских материях. И только теперь, после хорошей встряски, безразличие к политике улетучилось. Теперь слушая Словина, Николай неуклонно лишался всех своих последних сомнений, которые у него еще оставались, в отношении того — стоит ли отдавать "тарелку" властям или самым компромиссным вариантом будет все же: запустить этот "феномен" куда-нибудь подальше от планеты..., чтобы никому не достался! А чем дольше слушал, и чем большая злость к этой ахинее в нем нарастала, тем больше убеждался, что самым лучшим вариантом будет, вняв доводам друзей — оставить дисколет себе.

Он уже подумывал, подбирая выражения помягче, чтобы как можно культурнее послать майора куда-нибудь подальше и без возвращения, когда Дымогарев, не выдержав сентенций кагэбиста с требованием сдачи оружия и со всей своей непосредственностью прервал его словесный поток довольно резко по тону, в котором шутливости уже не чувствовалось:

— Майор! Ты нам это оружие вручал? Или быть может, ты наставлял нас перед боем и даже руководил военными действиями с врагом, который вместе со своей "тарелкой" все время находился у тебя под носом, а ты спокойненько наблюдал за нею из своего подвала.... Что же ты ее штурмовать не отважился, идейный руководитель и боец? Людей, я смотрю, у тебя было вполне достаточно..., хотя бы для того, чтобы погибнуть с честью!.. И теперь ты еще смеешь качать права, желаешь приписать победу себе, да еще и истинных воинов посадить в кутузку? Я бы не был возмущен, если бы ты искренне верил в ту ахинею, которую ты тут несешь! Тогда ты был бы просто дураком, и я бы оставил это без внимания! Но ты совсем не дурак, и поэтому это меня возмущает еще больше, ибо ты нас принимаешь за идиотов. — Видно было, что Дымогарев разъярен не на шутку. Его тирада по сути все расставила по своим местам, обнажив в упрощенном виде все предложения майора. Разговор слышали и стоявшие неподалеку волонтеры, и находящиеся в двух шагах в броневике Александр с Олегом. Действовал ли на них гипноз речи Словина или нет, но после тирады капитан-лейтенанта, гипноз этот, если он и был, мгновенно улетучился, и как результат команда соратников Дымогарева угрожающе придвинулась, а башенка броневика чуть повернулась, направив спаренные пулеметы на сопровождающих майора Словина милиционеров. Дымогарев, уловив эти движения, усмехнулся весьма гнусной улыбкой, способной напугать кого угодно и, ернически закончил свою речь:

— Попробуй взять то, что сам не положил!

Николай хотя и был полностью согласен со словами капитан-лейтенанта, и не считал себя особенно выдержанным в выражениях, но теперь, после поединка с инопланетным компьютером научился контролировать свои чувства. Именно ярость, но рассудочная ярость, не затмевающая четкость мысли помогла ему победить, и теперь не желая доводить дело до конфликта, после которого могли заговорить пулеметы, он сам поспешил вступить в беседу.

— По поводу сдачи трофеев и оружия, мы будем разговаривать не с вами, майор! Этот вопрос весьма щепетилен, не так прост, как вам кажется и явно лежит вне области вашей компетенции! Вам же я советую, во избежание эксцессов, удалиться в то место, где вы сможете чувствовать себя как можно лучше! — Николай, произнося эти пожелания, сам был уверен, что слова его не несут двусмысленности, он всего лишь имел в виду милый сердцу майора бункер под зданием обкома, в котором тот до настоящего времени отсиживался, но все окружающие восприняли его слова совсем в другом контексте. И Дымогарев и все остальные посчитали, что Николай весьма витиевато и в то же время культурно послал майора совсем в другие "райские кущи". И не преминули весело расхохотаться, что в какой-то мере разрядило накалившуюся обстановку. Улыбки появились даже на лицах некоторых сопровождающих Словина милиционеров.

— Вы об этом пожалеете! — Выпалил Словин.

— Возможно! — Ответил Николай. — Но право выбора остается за нами! И советую вам хорошо спрятаться! Через небольшой промежуток времени, данный летающий объект стартует, и этот процесс может совсем неблагоприятно отразиться на вашем здоровье!..

Словин на какое-то мгновение застыл на месте, затем ни слова не говоря, по-вернулся и ускоренным шагом направился в обратный путь. Милиционеры с видимым облегчением устремились следом.

В это время высоко в небе над площадью прошло звено боевых вертолетов.

— Все, ребята! — Сказал Николай, обращаясь к своим соратникам. — Грузимся в чрево дисколета. Броневик берем с собой! — Обратился он к Олегу, высунувшемуся из люка. — Возможно, он нам еще пригодится!

— Я свою "ласточку" тоже здесь не оставлю! — Воскликнул Дымогарев, и задум-чиво поглядев вверх, пробормотал: "Зашевелились!"

— Они нас пока не видят! — Пояснил его сомнения Николай. — Купол пока поляризован: для нас прозрачен, а вот для внешнего наблюдателя — нет! Пора нам отсюда убираться! Зависнем где-нибудь ближе к окраинам. Оттуда будет незаметнее разбегаться по домам. А силовой купол мы сейчас снимем! Ну, как говорил Буденный, по коням!

25

Умейте так хлопнуть дверью, чтобы никто не слышал.

К.Елисеев

Осветление городского купола застало всех почти врасплох. Ранним утром, когда окружающее его небо играло солнечными лучами, отблескивающими от оконных стекол зданий расположенных за внешним периметром, черная громада купола вроде и не очень заметно для невооруженного глаза, но достаточно быстро по временным рамкам, начала ощутимо бледнеть. Насыщенный черный цвет постепенно сменился темно-стальным, затем глубоко серым с оттенками синего, который в последующем выбился на первое место и продержался довольно долго. Затем синий цвет, постепенно бледнея, сменился ровным голубым, и вся метаморфоза закончилась туманным белесым маревом, словно плотной облачностью клубящейся и извивающейся как бы под прозрачной колбой купола. На этом изменения прекратились. Что именно происходит под самим куполом, все также увидеть было невозможно.

Что все это означало, понять никто, даже специалисты "физики-химики", как их называл генерал Игнатьев, были не в состоянии. Только десантник капитан Ростовцев хмуро пошутил, что под куполом плотной массой витают души убиенных городских жителей. Наблюдения с помощью всевозможных приборов и установок основанных на излучениях различных диапазонов, цветосветовых волн с применением различных фильтров, только в очередной раз доказало визуальную непроницаемость даже и посветлевшего купола. Но что-то за всеми этими метаморфозами должно было последовать, и Игнатьев с Букограем не долго раздумывая, просто-напросто привели все подчиненные им вооруженные силы в состояние повышенной боевой готовности. Все население, ранее обитавшее в пределах города, к настоящему моменту было уже переправлено в карантинную зону и за него теперь можно было не опасаться. Количество войск, приданных Игнатьеву для проведения не имеющей аналогов в истории человечества операции, вполне соответствовало ее масштабам. И поэтому теперь пустые дома, и пустынные улицы во избежание случаев мародерства патрулировались усиленными нарядами военнослужащих. Сил для этого вполне хватало. На крупных перекрестках расположились бронемашины в ожидании чего-то такого, что невозможно было даже предположить. Экипажи, находясь в предбоевой лихорадке готовились встретить что-то, с чем, возможно, придется воевать. Над самим куполом парами барражировали вертолеты Ми-24, неподалеку вился даже К-50 "черная акула", совсем недавно поступивший в войска и имевшийся в вооруженных силах почти в единичном экземпляре.

Психологическая же обстановка была напряжена до предела. Ожидание неизвестного давило почти физически, давило на всех и особенно на те подразделения контингента, которые находились в непосредственной близости от аномалии.

Но самое неожиданное произошло спустя два часа напряженного ожидания. Купол все еще белесый вдруг в какое-то мгновение просто исчез. Исчез, как будто его никогда и не было. Исчез словно мираж, в одно мгновение: вот только что он был, глаз моргнул — и купола не стало. Воздушная разведка доложила, что не стало и ранее зафиксированного над площадью неизвестного летающего аппарата.

Тогда после получения приказа Ми-24 при помощи тросов начали высадку разведгрупп на улицах, прилегающих к центральной площади. Во избежание неожиданностей разведчики были облачены в полный противохимический комплект. Одновременно с окраин, сосредоточенные, у основных магистралей воинские подразделения, начали медленное выступление к центру города, по мере движения веером рассеиваясь по второстепенным улицам. На границе, где ранее существовал нижний обрез купола, сохранились наносы пыли, вялой листвы деревьев, сучков, мелких осколков стекла и прочего мусора, непонятно откуда скопившегося за те три дня, что город находился в изоляции. Да и вся поверхность мостовых и тротуаров была покрыта мусором, словно здесь бушевал ураган или прошлось несколько столбов торнадо, и после этого город не убирался специальными службами, по крайней мере, месяца два. Казалось, на всем лежала печать запустения с не меньшим, а то и большим временным отрезком. Опережая основные силы, со всеми предосторожностями следовали специалисты химико-биологической разведки. Пока никаких следов химического, радиационного и биологического заражения разведка не обнаружила. И тогда войска с большим, почти лихорадочным усердием занялись прочесыванием прилегающих к основным магистралям улиц и переулков. Как назло из сгустившихся облаков на посеревшем небе начал накрапывать противный мелкий дождик. Он все нарастал, и пыльные улицы быстро становились еще более грязными.

Установленные на БМП громкоговорители призывали жителей города, тех, которые ухитрились уцелеть, потерпеть и по-прежнему не пытаться покинуть места своего проживания, до особого распоряжения. На пути следования повсеместно попадались покрытые густым слоем пыли бугорки смятой одежды, застегнутой на все пуговицы. Глядя на эти останки, нервная дрожь пробивала почти любого, ибо создавалось впечатление, что находившиеся в этой одежде люди просто испарились из нее. Да и предположение такое было, похоже, наиболее близким к истине. Специальные команды поначалу очерчивали, было, такие места мелом, и ставили знак опасности, чтобы движущаяся следом техника случайно не уничтожила эти жуткие следы катаклизма. Но когда начал моросить дождь меловые круги уже не помогали, да останков таких попадалось все больше и больше, спецзнаков не хватало, и очень скоро выработалась привычка эти неприятные пятна не замечать, для изучения было достаточно уже тех, попавшихся первыми. Продвижение войсковой колонны, вступившей в город с северного направления, несколько застопорилось на половине пути к центру. Передовая группа наткнулась на участок улиц, носившие следы, явно указывающие на признаки произошедшего здесь боя. Кое-где, среди искореженных и обгоревших автомобильных обломков и россыпи битого стекла, в беспорядке лежали отработанные корпуса одноразовых гранатометов "муха". В окнах всех расположенных поблизости зданий не осталось ни одного целого стекла. Тем не менее, оконные проемы изнутри уже были закрыты, где плотными шторами, где забиты фанерными листами, что, говорило том, что в домах все еще оставались живые жители. Обнаруженную зону обнесли временным ограждением из предупреждающих знаков. Основную колонну войск пришлось разделить на более мелкие потоки, направив их в объезд по параллельным главной магистрали улицам. Несколько БТРов, сунувшихся было к обозначенному на картах мосту, ведущему в соседний район города, обнаружили явное его отсутствие. Моста просто не было. На центре реки сохранились бетонные быки, когда-то державшие на себе настил моста. У берегов мост был обрезан словно бритвой, сохранивший на обрезах гладкую, словно зеркальную поверхность, причем не только на металлических конструкциях. БТРы были вынуждены остановиться и дожидаться команды "сверху".

В целом город был заполнен войсками уже где-то к полудню, причем какого-либо сопротивления обнаружено не было. Больше пришлось "воевать" с жителями, которые, увидев родную армию, пытались выйти из домов, и пришлось, выполняя приказ руководства, загонять их обратно. Особенных разрушений в городе, за ис-ключением некоторых зданий, частично исчезнувших и носивших на себе следы аналогичные обнаруженным на оставшихся конструкциях пропавшего моста, не оказалось. Было также еще несколько "странных" мест, носивших следы боестолкновений, но уже в меньших масштабах, чем обнаруженное вначале. Но кто и с кем там воевал, оставалось неизвестным. Этими местами сразу же занялись несколько групп "научников", как их про себя называл Букограй, которые довольно быстро нашли множество обломков и осколков неизвестных материалов, в целом виде, по-видимому, представлявших собой когда-то некие неизвестные механизмы.

Сам полковник Букограй, тряхнув стариной, высадился с вертолета на прилегающую к зданию обкома с заднего фасада небольших размеров, площадь. Центральную же площадь, на которой ранее был зафиксирован инородный объект, хотя в настоящий момент и пустующую, из соображений сохранения следов, пока решили не занимать.

Обогнув здание, Букограй в сопровождении отделения десантников направился к центральному входу. Возле дверей его встретил его бывший подчиненный майор Словин, в состоянии духа, как про себя отметил полковник, весьма не адекватном. Такие словечки, казалось, почти сами стали выскакивать у него, после плотного общения с профессором Вельяминовым. Тем не менее, Словин довольно сносно доложил, что неизвестный объект, трое суток находившийся над площадью, похищен группой злоумышленников, очень подозрительных людей, среди которых в роли заводилы находился некий Дымогарев, уже и ранее известный по делу, проходившему через его отдел, как неблагонадежный. Незадолго до своего исчезновения, а это было именно исчезновение, ибо "тарелка" в какой-то миг просто пропала из глаз, из этого неизвестного аппарата было выпущено около двух сотен "гуманоидов", ничем впрочем, не отличающихся от людей, одетых в синие комбинезоны. Эти "люди" ча-стью на транспорте, а частью пешим порядком площадь быстро покинули. Дымогарев же с группой лиц, количеством около трех десятков погрузившись в "тарелку", исчезли вместе с нею. Других сведений майор Словин сообщить не мог, не помогло ему и его обычное красноречие. Но и этого было вполне достаточно для долгих размышлений.

Адъютант Платонов, присутствовавший при докладе только и смог сказать впоследствии: "Вот это я называю умением уйти, тихо хлопнув дверью!"

26

Человек вырастает по мере того, как растут его цели.

Ф.Шиллер

Владимир расхаживал по комнате в квартире Николая, безжалостно топча постеленный в ней палас. Уже в течение получаса он тренировался в ораторском искусстве, убеждая Николая принять мир, в котором тот оказался, своим. Иного выхода для Николая он просто не видел. Временами Николай пытался опротестовать некоторые доводы, но натыкался на такую силу убеждения Владимира, что невольно замолкал. Наконец он дождался, когда Владимир вроде как устал, и тогда Николай, наконец, постарался выговориться сам.

— Мне надо спасать семью! И получается, что заодно придется спасать всю свою реальность, иначе, как нам там дальше жить? Под игом пришельцев из космоса? Если только они оставят кого-нибудь в живых, что весьма сомнительно. При уничтожении они записывают все данные убиенных, но тем-то от этого не легче!

— Туда, в твою реальность тебе еще нужно суметь вернуться! — Безжалостно на этот раз сказал Владимир. — Возможно, даже доживать свой век тебе придется именно у нас, здесь, "человек двух миров"! — Мрачно усмехнулся он. — Поэтому придется привыкать. Женишься, например, на Маринке, наплодишь новых сыновей!..

Николай с изумлением посмотрел на Владимира.

— С какого боку здесь Марина? — Удивленно проговорил он. — Ты уже не в пер-вый раз говоришь мне об этом. Насколько я понял из твоих прежних разговоров, именно ты положил на нее глаз!..

— Я-то положил, да она не принимает, и в свою очередь положила глаз на тебя! Неужели не заметил, какими глазами она на тебя смотрела? А вот я заметил и понял, что у меня шансов нет никаких. Как в поговорке: "насильно мил не будешь!" И у тебя здесь все равно другой женской кандидатуры не имеется! Правда, у "здешнего тебя", так сказать "сердечная подруга" была, Светой ее звали, но с ней ваши пути разошлись уже больше трех месяцев. Ты же по ней еще со школьных лет вздыхал! Она уехала на Украину, выскочив замуж за молоденького лейтенанта — он лет эдак на четыре-пять помоложе, потому как ты, как всегда, не нашел в себе силы воли даже с ней познакомиться, как следует! Вернее не ты, а твой аналог! Ты бы, наверное, поступил по другому, как мне теперь кажется! И ведь мне сказали, что она твои "преследования" заметила, и была совсем не против того, чтобы познакомиться с тобой поближе. А ты по ней еще со школьных лет вздыхал. Тьфу, ты! Опять забываю! Не ты, а твой двойник! Ладно! Этот раз-говор беспредметный! Твоя цель сейчас — Маринка!

— Но как ты сам говоришь, "насильно мил не будешь"! Марина очень хорошая девушка, но ведь у меня уже есть семья!

— Да, какая у тебя здесь семья! Нет у тебя здесь семьи, как бы, не было тебе неприятно это слышать! Очнись! Нет никакой Татьяны, не будешь ведь ты искать ее по всей огромной стране? Пусть даже и найдешь что-то подобное, даже ее, но — это ведь будет совсем не она! Не та, которую ты любишь. Тем более в свои годы она, если уж оказалась вдали от тебя, давно уже замужем за кем-нибудь другим!.. Так что искренне советую смириться и строить свою жизнь заново. Поверь, это неизбежно! Мне что-то подсказывает, что если тебе и удастся вернуться или хотя бы заглянуть туда — назад, то это будет совсем-совсем нескоро! Воспроизвести случайный межвременной и пространственный пробой?.. Сам-то ты понимаешь, что это один шанс из страшно подумать какого числового порядка. Это ты должен осознать и не зацикливаться только на прошлом и только на будущем, а жить здесь и сейчас и своими трудами приближать это возможное будущее...

— Володя! Сейчас я здесь и у нас теперь вроде все нормально — с вторжением мы справились, а там..., там, возможно, именно в эти минуты целые армады инопланетных кораблей утюжат поверхность нашей планеты!...

— Может быть и так, а может и не так! — Владимир задумался. — Сейчас это беспредметный разговор, ибо пока ты никак влиять на события там не сможешь! А вот здесь, возможно, еще не все закончено! Какие у нас гарантии, что где-нибудь за орбитой Плутона не болтаются звездные корабли двойников этой агрессивной расы, только уже в нашей реальности. И если это так, да если и не так, нам нужно готовить Землю к обороне!.. И делать это придется тебе. Так уж получилось, что единственный "сгусток" военно-космических технологий имеется только у тебя в голове, а сам образец этих технологий — "тарелка" — в твоих руках. Ведь НАВИГАТОР твой никого слушать не будет и сотрудничать ни с кем, кроме тебя — тоже. Я сам попытался выведать что-нибудь у своего ПЯТНИЦЫ, и представляешь, какой ответ получил?

— Ну?

— На все важные сведения, что скрыты в этом "суперпупермозге" необходима твоя личная санкция. Так-то вот! — Владимир замолчал на мгновение. — Возможно это твое предназначение, раз уж ты здесь у нас оказался. Как сказал какой-то мудрец: "Делай что должно — случится, что суждено!" Спаситель Солнечной системы! — Хмыкнул он мрачно.

— Это ты меня так называешь? — Устало спросил Николай, уже догадываясь об ответе.

— А ты будешь дальше придуриваться, что не понимаешь очевидного?

— Вы что, с Дымогаревым сговорились? Тот считает, что надо создавать Вели-кую Российскую Империю в масштабах Солнечной системы, со мной в роли императора! — Хмуро усмехнулся Николай. — Только он-то не знает, что я здесь практически чужой, так сказать "проезжий".

— Я считаю, что нам нужна диктатура, даже скорее тирания, но не обязательно тирания в виде царя. Но в остальном, у меня расхождений с Дымогаревым не просматривается! — Сказал Владимир.

— Ну-ну! Тирания выскочки! Чем мы тогда будем отличаться от того же "заоб-лачного повелителя клонов"? — С сарказмом проговорил Николай. — Да и империя..., ты ведь прекрасно знаешь, что у императоров друзей не бывает.... На что вы меня толкаете?..

— Друзей не бывает! Зато бывают близкие соратники, которые в нерабочее время могут быть друзьями! — С явственно пробивающимися в его речи нотками юмора не сдавался Владимир.

— Мне кажется, что у венценосной особы нерабочего времени, как правило, не бывает вовсе!.. — Решил спровоцировать Владимира его же смешливостью.

— Да ладно тебе, о формах правления мы еще можем подумать и позже, вроде конституционной монархии и демократической империи, в том числе! Главное — цель у нас благая...

— Вот-вот! Девизы ордена иезуитов: "Цель оправдывает средства! К вящей славе божией!" Знаешь такие?

— Гм! А мне его идея все равно нравится! И в чем-то он прав. На Русь в древности позвали править варяга Рюрика, и ты, получается даже по твоим словам — "не местный" — сам ведь на этом настаиваешь! Так что будешь новым "Рюриком" или просто "Варягом", только не крейсером. Никаких обид от местных, то есть обитателей планеты Земля в нашей реальности. И в то же время свой, ибо происходишь с той же планеты Земля. То есть и "свой" и "варяг" в одном лице.— С некоторой иронией выговорился Владимир. — Так что, вперед! Иначе я в тебе разочаруюсь. Я понимаю, ты ошарашен всем этим, но отвертеться не удастся. Конечно, придется пораскинуть мозгами, как все это осуществить, но ничего другого не остается. Потому я и говорю, что в целях скорейшей адаптации тебе надо будет жить полной жизнью, ибо это просто-напросто твой долг! Вот в этом вопросе первоочередную и самую нужную роль может сыграть только женщина! Ты спроси сам себя, так ли уж тебе безразлична наша Маринка? Если уж совсем... тогда и будешь думать о другом варианте..., но я в этом сильно сомневаюсь! Маринка — особа решительная и все равно своего добьется. Если уж девчонке что в голову втемяшится, ничего оттуда уже не извлечешь, как там говорится — "по всем законам логики, по всем законам психики, а скорее всем законам вопреки"...— Мрачноватая улыбка опять тронула его губы. — Я бы на твоем месте вообще бы не сопротивлялся. Лучшего варианта уж точно не отыщешь! А до твоего возвращения к себе... времени, боюсь, пройдет немало! И расстраивать тебя не хочется, и в тоже время неизвестно, что тебя там будет ждать?... Подумай и об этом тоже! Тело то твое хотя и там, а разум? Личность? Может быть, к тому вре-мени и личность твоя и там уже нужна не будет? Как впрочем, и личность твоего аналога здесь!.. Я хотя вас и не смешиваю, отношение у меня к вам обоим одинаковое, но... с тобой теперешним мы уже дел наворотили намного больше, чем с тем, который был здесь раньше! Так что ты мне стал как-то ближе!.. Еще одна моральная проблема, согласен?

— Да уж! Так можно и сказать:

"Свой среди чужих, чужой среди своих!"

— Это слишком категоричное заявление! Я тебя чужим не считаю! Вот только если ты нас считаешь чужими!?..

— В том-то и дело, что не считаю! Скорее, мое прошлое понемногу отдаляется! — Вздохнул Николай.

— Вот и чудненько! Я сейчас пойду домой, а ты "думай, думай, думай, думай, дума-а-й", — как пелось в одной песенке. И советую больше ничему не удивляться, Ваше Императорское Величество!

— Да пошел ты вместе с величеством! — Только и сумел сказать Николай, не находя другого ответа. Он молча проводил Владимира к двери. Вернувшись в комнату, присел на диван и задумался. Логика в словах Владимира присутствовала и в голове словно при мысленном контакте пронеслось видение, не то выхваченное им самим из потока информации: Марина моется под душем, сквозь прозрачные струи воды видно ее прекрасно сложенное загорелое тело. А возможно и переданное НАВИГАТОРОМ, а возможно и ПОДРУГОЙ Марины, которые, будучи слепками только разума, почти без эмоциональных составляющих своих прототипов-хозяев, могли в недрах своих электронных цепей завязать между собой союз, основанный на чистом разуме, без физиологического влечения полов. Такой союз мог бы быть даже крепче. И теперь уже совместными усилиями решили помочь своим новым хозяевам. Вспомнилась грустная улыбка Марины при расставании. Вспомнилось и его собственное, внезапно возникшее, чувство грусти, когда она уходила. "Как мне быть? — Подумал Николай.— Может быть, Володька прав и мне придется продолжать свою жизнь здесь? Или, скорее, начинать новую жизнь? Какова будет эта жизнь? И каким эхом отзовется в ней произошедшее вторжение?"

Петр Моршанцев

г. Орел 1984; 2004 г.

КНИГА ВТОРАЯ

ЭХО ВТОРЖЕНИЯ

1

Когда вам достался один из талантов,

И с ним вы заметнее лучше других,

В любом и возможных судьбы вариантов

У вас обязательно будут враги.

Э.Севрус

Вернувшись, домой, Николай почувствовал ужасную усталость, не столько физическую, сколько моральную. Такой усталости "чудо-браслеты" помочь были явно не в состоянии. Похоже, что психологический шок от мысленного поединка с кибернетическим сверхмозгом иной цивилизации, так полностью еще и не прошел. Казалось, голова увеличилась в объеме на порядок и с трудом удерживалась на плечах без помощи, казавшейся по сравнению с нею, неимоверно тонкой шеи. Несмотря на уникальные медицинские способности "изумрудных браслетов", мозгу требовался отдых, и лучшим таким отдыхом сейчас вызывал предпочтение хотя бы трех-четырехчасовой сон, и желательно без сновидений.

После ухода Владимира свой "навороченный" автомат Николай запрятал в шкаф прихожей, расположив его у задней стенки, за массой висевшей так одежды. От противохимического снаряжения он избавился еще в летающей тарелке и знал, что оно, подвергшись утилизации, пошло на пополнение энергоресурсов космического корабля, фактическим владельцем которого Николай стал так неожиданно для самого себя. Про себя он подумал, что пора бы уже придумать для нового приобретения какой-либо один термин, но ничего путного пока в голову не приходило.

А сейчас Николай собирался сменить пропотевшую одежду и принять ванну, если водоснабжение восстановилось. В противном случае хотя бы умыться запасенной еще неделю назад, перед командировкой водой из тазика в ванной комнате. Эта полезная привычка, выработавшаяся из-за частых перебоев с подачей воды, оказалась присущей в равной мере, и самому Николаю и его двойнику, чье место в этом мире он теперь занимал.

Воды в трубах не оказалось, а вот газоснабжение было — газовая конфорка хоть еле-еле, но все же тлела. Почти машинально Николай наполнил чайник водой из тазика и поставил его на огонь. Есть почему-то не хотелось, возможно, сказывалось благотворное влияние "браслетов" — судя по строению тел попавших в плен клонов противника — те совсем не были предназначены для приема пищи и выведения отходов жизнедеятельности из организма. Этот процесс у них, если так можно выразиться, представлял собою замкнутый цикл, внутренний кругооборот организма — самодостаточный самовосстанавливающийся закапсулированный мирок на одного индивидуума. Процесс этот регулировался и поддерживался браслетами, осуществлявшими энергетическую и биохимическую подпитку своего носителя. Получалось, что без браслетов клоны были попросту нежизнеспособны.

Это открытие уже доставило и Николаю и Владимиру неприятные минуты, когда оказалось, что лишенные своих браслетов трое пленников спустя час после захвата просто-напросто умерли в изоляторе, куда их поместил Владимир. С одной стороны для друзей снялась одна из проблем, а именно, что же делать и как с ними поступить в дальнейшем, если бы они оставались в живых. С другой стороны, вопреки логике, друзьям их было жаль — на пленных у них руки не поднимались. Можно было считать, что неясная ситуации разрешилась сама собой, хотя и не совсем без участия Николая и Владимира и, тем не менее, это происшествие оставило на душе неприятный осадок.

В ожидании, пока вода в чайнике подогреется, Николаю впервые за последнее время выдалось свободное время, когда можно было в спокойной обстановке поразмыслить о возможностях и функциях "чудо-браслетов", оказавшихся в его распоряжении. Сведения о них по мере возникновения интереса полились потоком из своей собственной полной, пока в достаточной мере неосознанными знаниями, головы. Контакт обогатил Николая дополнительной памятью, разбудил какие-то мозговые центры, ранее не задействованные, наделившие его способностью и ускорившие процесс мышления в экстремальных ситуациях в десятки раз по сравнению с обычным человеком. Николай заплатил за это слепком своей личности, создав тем самым машинную копию самого себя. Но до конца понять равноценным ли был этот обмен, он еще осознать был не в состоянии. Он получил хорошего помощника, но едино-мышленник этот, носивший теперь имя НАВИГАТОР, отдельной личностью стать не мог, но, тем не менее, полученный своеобразный эрзац личности, обогатил сам компьютерный мозг несказанно большим богатством, изменив саму логику его мышления. Логика рассуждений, которая оставалась теперь в глубоких кладовых памяти, оставшаяся от того полусумасшедшего инопланетного диктатора по мере требования Николая могла быть использована для разработки планов противодействия против обосновавшихся на Тефии агрессивных непрошенных "гостей". Сама личность диктатора, до определенного момента главенствующая в недрах супермозга хотя и не обладала инициативой в силу природы машинного интеллекта, была во время ментальной схватки Николаем отторгнута и затем стерта из электронных, или еще каких-то там других аналогов внутренностей машины. И все же мимолетный симбиоз придал биологической составляющей человека дополнительную остроту и четкость мышления. Сверхчеловеком от этого Николай не стал благодаря своему не такому уж низкому, как он сам считал, моральному облику, если уж и не "строителя коммунизма", но вполне порядочному с общечеловеческой точки зрения. И это вселяло в него определенные надежды. Но Николай до сих пор не мог до конца понять самого процесса выуживания информации, и не до конца понимал, благо это для него или вред. Или крест, который он теперь был обязан носить в себе, как намекнул ему Владимир. Того с Мариной кибермозг одарил существенно меньшим пакетом знаний, только той информацией, которая была необходима на тот период времени. Так же нерешенной оставалась дилемма, касающаяся "браслетов" — благо они несут или зло? Наряду с поддержанием оптимального физического состояния организма носителя, они являлись средством, позволяющим левитировать на небольших высотах, телепортировать в недра космического дисколета или на расстояние в зону действия обладателя другого комплекта браслетов. Вот только этот процесс можно было осуществить только с согласия принимающей стороны, так как браслеты являлись также и средством коммуникации, давая возможность своеобразной, похожей на телевизионную, связь между носителями. Экстренная телепортация в медицинский отсек корабля осуществлялась в автоматическом режиме, если носитель был подвержен смертельному ранению, где за его восстановление принималась уже стационарная аппаратура корабля. Почерпнув эти знания из своей "памяти", Николай понял, как повезло ему, да и всей его команде в поединке с клонами. Те в процессе боев уничтожались так качественно, что и реанимационному блоку медицинского отсека уже, по сути, было нечего восстанавливать — главному разрушению подвергался в первую очередь мозг пришельцев, иначе при проникновении в "тарелку" Николаю так просто не удалось бы справиться с ее живыми обитателями. Теперь Николай осмысленно понимал, что интуитивно принятое им решение вернуть все браслеты, оказавшиеся вне борта корабля в хранилище, было правильным. Совсем ни к чему было, чтобы хотя бы один такой браслетик попал в руки непосвященных в ситуацию соотечественников Николая, особенно в руки власть предержащих и их многочисленных специальных служб.

Перед тем как покинуть дисколет, Николай поручил НАВИГАТОРу просчитать оптимальный вариант функционирования "браслетов" на телах и организмах землян и ввести соответствующие коррективы в их настройку. Николаю, да и любому другому совсем не улыбалось, чтобы его организм работал в том же режиме, что и у бесполых клонов, которые без этих изумрудного цвета побрякушек были попросту нежизнеспособны.

Пока по одному браслету получила команда Дымогарева, перед тем как разойтись по домам, но без пары браслет мог служить в основном только средством связи, да и чуть поддерживать здоровый тонус организма, но вот прочих "чудес" он уже совершать не мог. А вот что связываться и с ними, и с Дымогаревым придется, Николай не сомневался. В свете ситуации, которую они обговорили с Владимиром, это становилось необходимым. Сам Дымогарев стал обладателем полного комплекта, ибо он подвергался опасности даже большей, чем остальные — уж его-то майор Словин прекрасно запомнил и, без сомнений уже объявил в розыск, как "опасного врага народа". Эта стихийно сложившаяся команда оставалась его единственным боевым костяком, на который можно было опереться на первых порах в реализации задумок в подготовке планеты к обороне, планов, которые еще предстояло придумать и разработать.

Чайник тоненько засвистел, и из носика потянулась струйка пара. Чаю Николаю по-прежнему не хотелось, но теплая вода пригодилась обмыться обтереться хотя бы до пояса. После умывания Николай ощутил себя чуть бодрее, но спать все равно хотелось. Прежде чем, почти не раздевшись, плюхнуться в постель, он подошел к окну, взглянуть, как над городом сгущаются сумерки, на сей раз естественные. Силовой купол был убран несколько часов назад, а сам дисколет в режиме невидимости под управлением НАВИГАТОРА был перемещен в рощу на одной из окраин города, где и завис, невидимый и неслышный никакими приборами обнаружения земного происхождения. НАВИГАТОР же ожидал команд своего Командора, который сейчас собирался выспаться в своей постели.

2

Женщинам гораздо легче дать понять о своих желаниях,

чем высказать свои чувства, хотя бы и самые пылкие.

Н. Ланкло

Веронике Сенявиной вновь приснился сон, оставивший тягостное впечатление. Что послужило его причиной, она так и не разобралась. Все в последнее время вроде складывалось более или менее нормально. Только вот в столичный университет она в этом году пока не попадала. И причиной была блокада города. В этом даже отец, руководитель городской безопасности не мог ей помочь. Он, также как и все остальные обитатели города не мог его покинуть, даже, по сути, став сейчас вторым человеком во властных военных структурах. Единственно, что он смог для нее сделать, это выхлопотать ночной пропуск, чтобы она не очень уж чувствовала себя заключенной в собственной квартире. Так что она теперь временами могла позволить себе в ночное время пройтись по городу, если у нее для этого появится желание. Приближение осени хотя и чувствовалось, но погода пока еще была скорее характерной для позднего лета, чем для ранней осени, и ночи стояли довольно теплые.

Но воспользовалась она этой привилегией только один раз, и эта прогулка оставила у нее на душе неприятный осадок. Вначале она вполне спокойно шествовала по тротуару, никуда не торопясь. Но время уже приближалось к полуночи, когда начинался уже комендантский час второго уровня. До полуночи автовладельцам еще разрешалось на своих автомобилях разъезжать по городу по своим нуждам. А вот после двенадцати ночи город замирал до утра. И теперь Вероника получила возможность наблюдать, как эти автолюбители спешили уложиться в разрешенное время и на предельно дозволенной скорости мелькали по проезжей части.

Но вот, когда до полуночи остался какой-то десяток минут, навстречу Веронике, по осевой линии с легким, но в то же время зловещим гулом, на приличной скорости показалась коробочка бронетранспортера на колесном ходу. При движении башенка с крупнокалиберным пулеметом слегка поворачивалась из стороны в сторону, по-хозяйски нацеливаясь на темные окна домов.

Веронике при появлении бронетехники на ум пришли ассоциации с военным переворотом в Чили, почерпнутые из многих телепередач и фильмов, отражавших те события. Теперь Вероника вживую испытала те тревожные чувства, которым были подвержены участники тех событий. Появлением бронетранспортеров нагне-талась и так психически тяжелая обстановка, от которой население города еще в полной мере не отошло. Вероника теперь смогла лучше понять, что в схожей остановке должны были чувствовать Николай и его друзья при недавней оккупации города "братьями по разуму". Тем более что ночь тогда была абсолютной, и уличное освещение не работало. А сейчас еще утешало то, что войска в городе свои, а не чужие, но для самой Вероники и это было слабым утешением. Ей и сейчас все увиденное казалось зловещим. Гулять в ночное время ей сразу же расхотелось, и она поспешила вернуться домой, к мягкому дивану и к уютному свету настольной лампы.

Возможно, именно эта несостоявшаяся прогулка инициировала этот ее кош-марный сон, который, что удивительно, приснился ей лишь спустя три дня после неудачного ночного променада.

Лишь только закрыв глаза, и еще не совсем осознав, что засыпает, она оказа-лась в узком коридоре с бетонными стенами. На невысоком потолке светили редкие, забранные защитной сеткой плафоны потолочных ламп. Ее что-то тревожило, она откуда-то знала, что находится в подземном бункере. Знала, что наверху произошла какая-то катастрофа, еще более худшая, чем недавнее инопланетное вторжение. Ибо вторжение уже закончилось, а то, что было на поверхности, продлится еще долгие годы. Так как радиоактивная пустыня не исчезает в одночасье. Как и почему все это произошло, и как она оказалась в этом бункере, Веронике было неизвестно. Изредка справа и слева попадались на глаза массивные металлические двери-сейфы, со штурвальными запорами. Но то ли у Вероники не получалось открыть их из-за незнания действия этих запоров, то ли у нее не хватало для этого сил — все ее попытки повернуть колеса запоров оказались тщетными.

Сначала она не осознавала, что все действо происходит во сне, и она была очень напугана. Никого из людей, кроме нее, в коридоре не было. Из-за толстых дверей не доносилось ни звука, она медленно, словно привидение продвигалась по коридору, и тот никак не кончался. Ей очень хотелось добраться хоть куда-нибудь, где есть люди, одиночество ее угнетало.

Потом, когда на пути стали попадаться перекрестки, под черепом появился шелестящий жутковатый шепот, подсказывающий ей дорогу: "Направо!", "Прямо!" или "Налево!". Шепот не носил полового признака говорившего, отчего казался еще более страшным, и в то же время, Вероника не имела сил противостоять этим приказам.

Наконец, следуя странным указаниям голоса, войдя в одну приоткрытую тол-стую, сантиметров в сорок, металлическую дверь, она оказалась в круглом помещении со столами, на которых размещалось несколько компьютеров с выключенными экранами дисплеев. В центре комнаты из потолка свисало странное устройство, которое Вероника идентифицировала, как перископ. Отважившись заглянуть в окуляры, она увидела мрачную картину разрушения. Обвалившиеся остовы домов и груды обломков. На стального оттенка небосводе, темнели свинцовые тучи, сквозь которые не пробивалось ни одного, даже самого слабого луча солнца.

Оказавшись в этом, так сказать, наблюдательном пункте, Вероника не сразу ощутила, что "голос", который привел ее сюда, исчез. Но когда она это осознала, то испытала понятное облегчение и в то же время опасение, оттого, что ей дальше делать и как быть в такой ситуации.

И в этот момент она услышала шаги. Шаги доносились из коридора. Шаги тя-желые, размеренные и в то же время уверенные. В первый миг Вероника обрадовалась, что она здесь не одна, но потом, прислушавшись внимательнее к этим шагам, засомневалась, мужчине ли эти шаги принадлежат, как она вначале подумала? Кто это? Обладатель того "голоса", который возникал в ее голове?

Завизжала плохо смазанными петлями дверь, которую она не догадалась за собой запереть и в комнату вступила металлическая, напоминающая человеческую, статуя серебристо-зеркального окраса, окруженная ореолом голубовато-призрачного свечения, ярко выделяя фигуру в черноте дверного проема. Металлизированное привидение, словно пушкинская статуя Командора с гулким шагом переступила порог. Сочленения колен и локтей гибко гнулись, создавая иллюзию неестественного живого тела из-за впечатления отсутствия суставов.

Чудовище повернуло голову в сторону Вероники и ярко-голубое мерцание раз-реза глаз без зрачков зловеще сверкнуло в ее направлении.

Вероника, охваченная диким ужасом, пронзительно закричала и..., услышала спокойный голос:

— Чего ты орешь? — В дверях ее комнаты в собственной квартире стояла внушительная фигура отца. И только теперь до сознания Вероники стало доходить, что ей все привиделось в кошмарном, тяжелом сне и она, наконец, поняла, что проснулась.

— Сон плохой приснился? — Участливо спросил Букограй. — Не удивительно! Частью населения города психиатры уже занимаются. Некоторые совсем с "катушек съехали"! Ты давай-ка, бери себя в руки! Может, пока у нас с Еленой поживешь? А то все одна, да одна! — И он перевел разговор на другую тему. — Я пока чайник поставлю, а ты вставай и одевайся. Разговор серьезный имеется! — С этими словами он удалился на кухню.

"И, правда! — Подумала Вероника. — Второй кошмарный сон уже! Причем без видимых причин! — Она припомнила другой кошмар, приснившийся ей прямо перед началом "эпидемии". — Прямо, мания преследования какая-то!" — Она быстренько выскользнула из-под одеяла. Когда температура воздуха позволяла, Вероника всегда спала обнаженной. Это в основном было летом, и только дома, зимой отопление квартиры не всегда этому способствовало. Она накинула халат и направилась в ванную. Хотя она могла одеваться "по-военному", но пока греется чайник, можно успеть и умыться и зубы почистить.

Часы-будильник, стоявшие на полке в ванной, показывали десять часов утра. "Ну и разоспалась я! Не удивительно, что черт знает что, сниться начинает!"— Подумала она. И в проснувшемся мозгу заструились мысли по поводу сна: "Неужто опять, какой катаклизм надвигается, как в прошлый раз?"

Пока Вероника чистила зубы и смывала с себя остатки сна, она попыталась догадаться, с каким серьезным разговором заявился отец. После "освобождения" города он был у нее всего один раз — на третий день после этого события, и визит тот был коротким. Букограй тогда убедился, что с ней все в порядке, даже продуктами она на первое время обеспечена, и убежал по своим неотложным делам. В тот день он мимоходом попытался выяснить, что за личности заходили к ней во времена "черной ночи" и обеспечили ее продуктами. Но Вероника, почему-то неосознанно даже для самой себя, ничего ему не сказала, сославшись на то, что имен ей они своих не называли, а если и называли, то она их забыла.

Спустя неделю, когда жителям разрешили передвигаться в переделах города, Веронику посетила "тетя-мама" Елена и доставила ей злополучный ночной пропуск. Они провели вместе весь день, вдвоем вычистили и вымыли всю квартиру до зеркального блеска, разговаривая о происшедших событиях, но мама Лена личностями ночных гостей не поинтересовалась, хотя и знала об их визите. Она еще тогда предложила пожить пока у них с Букограем, мотивируя тем, что вместе все же спокойнее. Но Вероника отказалась. Она уже привыкла к независимости, да и была у нее слабая надежда, что Николай к ней еще придет. А как она сможет его встретить, если ее здесь не будет?

Развлекательные учреждения в городе еще не работали, и мама Лена приходила к ней почти ежедневно, за разговорами они "убивали" время. Выстирали все белье, какое только нашли, благо с водой теперь перебоев не было, наверное, потому, что многие промышленные предприятия — основные потребители воды, сейчас простаивали.

В квартиру Букограя Вероника для тех же самых целей не пошла, отказываясь и при этом приводя различные надуманные причины. Потому, наверное, мама Лена и начала что-то подозревать, и, наконец, спросила: "Да ты, наверное, ждешь кого-то? Случаем не влюбилась? Не в того ли парнишку, который тебя едой обеспечил?"

Вероника тогда густо покраснела, но ничего вразумительного вымолвить в от-вет не смогла. Да и что она могла ответить? Она и сама еще не разобралась ни в своих чувствах, ни в мотивах своего поведения.

И не сказать, что причиной этого была так вовремя в свое время появившаяся в ее распоряжении банальная в других условиях еда. Она так никому и не призналась, что была на грани голодной смерти, продлись "дни черной ночи" еще с недельку. Ибо получилось так, что когда она накануне "эпидемии" возвратилась из столицы, в доме практически не было никаких продуктов, кроме забытой в холодильнике банки килек в томате и четверти бу-ханки ржаного хлеба, достигшей за время ее отсутствия каменной твердости. Вероники не было дома больше месяца, откуда в таком случае взяться запасам еды. И оказавшись неожиданно взаперти в квартире, она из природной гордости и упрямства не обратилась даже к соседям, которые могли находиться в таком же положении, и предпочла тянуть свою кильку и зачерствевший хлеб до последнего. Даже достаточного запаса воды у нее не было. Когда-то по настоянию отца она прошла месячный ускоренный курс выживания при одном из учебных заведений службы безопасности, и теперь обретенные знания ей в какой-то мере помогли. Условно питьевую воду она обнаружила в смывном бачке унитаза до того, как использовала этот последний запас по его прямому назначению.

Отсутствие воды, да еще для женщины, в то время было самым неприятным. Не умыться, ни в туалет сходить по-человечески. Правда из-за скудного питания это ее мучило даже меньше, чем она предполагала, но крышку унитаза пришлось держать постоянно закрытой. Отсутствие нормальных санитарных условий больше всего выводило Веронику из равновесия. Ей казалось, что она покрылась потом и грязью и от нее может распространяться такое благоухание, как от скаковой лошади после призового заезда. Теперь она в большей мере могла понять блокадников Ленинграда, понять, что такое голод на самом деле.

Так что, Николай даже сам не представлял, какое богатство он притащил в ее квартиру на третий день "эпидемии", считая, что оказывает мелкую услугу. И это было для Вероники безо всяких преувеличений спасением, хотя и поголодать ей пришлось всего два полных дня. Тем не менее, Вероника обладала завидной вы-держкой, которая позволила ей, несмотря на сильный голод, и еще большую жажду, не наброситься на продукты, как только она их увидела. Увидела, как парень в прорезиненном комбинезоне сгружает с себя ее спасение. Тогда она нашла в себе силы даже задержать его, чтобы выспросить новости.

Спешивший по своим делам Николай, наверное, совсем не заметил ее состоя-ния. И только когда за ним закрылась входная дверь, Вероника первым делом доб-ралась до воды, которая к тому же оказалась минеральной. Как недоучившийся биолог-генетик, она знала, что после долгого голодания пищу нужно принимать с осторожностью, и потому для начала она ограничилась водой. И сразу же почувствовала прилив сил.

За эти темные дни квартира превратилась в трехкомнатную тюрьму, наподо-бие знаменитого замка Иф, только чуть более комфортабельную. От сумасшествия спасало только созерцание пламени свечи — единственного источника света. Тера-певтическое действие такого созерцания подтвердило где-то ранее прочитанное о таком способе медитации в целях достижения самоуспокоения.

Она не рассказывала обо всем этом ни папе Михаилу, ни маме Лене. Все из-за той же природной гордости, а может быть в большей степени упрямства, с какой стороны на это посмотреть. А в отношении того, влюбилась ли она на самом деле? Она даже не задавала себе этот вопрос, и возник он лишь у мамы Лены. Тогда она лишь смогла ответить:

— Я не знаю, мама! — Сказала она только для того, чтобы не промолчать, и в то же время постараться уйти от откровенного ответа. Да и что она могла сказать, когда сама не понимала своего состояния.

Сама же она, не могла даже как следует вспомнить облик своего "визитера". Помнился только военный комбинезон, потное в потеках грязи от противогаза худощавое лицо в тусклом свете свечи, автомат какими-то финтифклюшками, на ремне через плечо. Вот и все что она могла припомнить. Она даже не могла сказать даже себе, красив ли был ее нежданный гость.

Вообще-то идеалом мужчины для нее был ее отчим, которого она считала все— таки в большей мере отцом — высокий и могучий, от которого даже на расстоянии веяло силой и надежностью. Потому она была очень разборчивой в своих знакомствах. По сравнению с Букограем все они выглядели бледно. Особенно столичные хлыщи, сынки высокопоставленных чиновников, пролезающих в университет как тараканы, только для того, чтобы не служить в армии. У Вероники же, возможно оттого, что Букограй был военным, с малых лет сложилось мнение, что ее будущий супруг если и не будет военным, то срочную службу в армии он отслужить обязан. И потому она считала увиливающих от службы молодых людей неполноценными и относилась к ним с глубоким презрением. А так как в "универе" таких было большинство, то она до сих пор не обзавелась "сердечным" другом и оставалась одинокой, то есть у нее не было парня, которого она считала бы достойным ее дружбы.

Сейчас она сама не могла понять, почему с таким нетерпением ожидает встречи с человеком, ни статью, ни обликом, не напоминающим отца. А чем на-поминает? Может быть только мужеством, готовностью к подвигу, отвагой в самых безнадежных обстоятельствах?

Его имя и фамилию Вероника запомнила отлично, но сообщать ее папе Буко-граю в прошлый раз не стала. А когда узнала, что ее "благодетеля" разыскивают все спецслужбы города, причем, совсем не для того, чтобы наградить, она сделала для себя вывод, что поступила правильно.

Не по этому ли вопросу явился к ней отец?..

3

Город уши заткнул, и уснуть захотел,

И все граждане спрятались в норы...

В.Высоцкий

Начало сентября в этом году выдалось жарким. Солнце, казалось, не хотело сдавать позиции лета, временами, однако, позволяя выпасть кратковременному, но обильному дождю, чтобы охладить раскаленный асфальт тротуаров. Зелени, впрочем, эти даже обильные дожди уже помочь никак не могли. Только часть деревьев и неистребимая трава уцелели после недавнего катаклизма, вызванного вторжением "летающей тарелки".

Впрочем, саму "летающую тарелку", из всего населения города видели совсем немногие, да и те которые что-то видели, как раз обо всем помалкивали. И, тем не менее, события августовской трехдневной "эпидемии", или как еще назвали этот феномен "дни вечной ночи", "дни черной ночи", до сих пор обсуждались среди широких слоев населения. Оттого, что достоверной информации в активе рассказчиков не имелось, догадки, домыслы и фантазия составляли основное содержание новостей. И новости эти большинству казались правдой, тем более что эти события повлекли за собою совсем уж неприятные последствия. Город с близлежащими окрестностями оказался в плотной блокаде крупного контингента различных родов войск своего собственного, родного государства.

Первую неделю после вступления войск в город населению вообще не рекомендовалось покидать своих квартир. Некоторые кварталы, где были обнаружены малейшие следы боевых столкновений пришельцев с так пока и неизвестными воителями, были целиком блокированы кольцами оцепления, обозначенные барьерами из колючей проволоки. Жителям, имевших несчастье проживать в этих кварталах, было просто приказано оставаться в своих квартирах. Благо, что предметы первой необходимости и продукты питания для населения в этих "локальных зонах" подвозились войсковыми тыловыми службами прямо к подъездам зданий. Но оттого, что было категорически запрещено выходить на улицу в течение двух недель, лучше от этого жители себя не чувствовали.

В этих "зонах" был налажен скрупулезный сбор обломков и прочих артефактов, при обследовании которых представители научного мира озабоченно "чесали затылки" пытаясь хотя бы приблизительно понять, что же они, в самом деле, насобирали.

Тем временем военизированные патрули город в покое не оставляли. Почти на каждом перекрестке размещались танки и бронетранспортеры, образуя постоянно действующие посты, словно в чужом оккупированном городе. Впрочем, войска так же, как и местные жители, вступив в город после исчезновения "черного купола" оказались в нем своеобразными заложниками. По постановлению партии и правительства выезд из города был запрещен "до особого распоряжения".

Власти всерьез опасались, что исчезнувшая прямо с центральной площади города "летающая тарелка", по слухам прихватившая с собой броневик местной воинской части и еще парочку других автомобилей, а также группу "диссидентов-предателей" в обмен наводнила город своими агентами-инсургентами. И теперь все специальные службы, начиная от милиции с комитетом государственной безо-пасности и заканчивая представителями главного разведывательного управления и, другими контрразведывательными органами, планомерно выясняли численность оставшегося населения, пропуская его словно через сито, сверяя, соответствует ли отдельно взятый житель себе самому. Пытались определить, не оставили ли "пришельцы" зародышей каких либо монстров неизвестного рода и вида. Город превратился в подобие "зоны" по братьям Стругацким в их произведении "Пикник на обочине". Только в настоящем "пикник" происходил в центре четырехсоттысячного города.

В этих условиях отважно разгуливать по городу можно было только днем, а с наступлением комендантского часа, после двадцати двух часов выходить на улицу было рискованно, если только в поисках приключений. Возможно, кому-то не хватило полноты и так не слабых ощущений недавнего вторжения, и если уж очень хотелось провести ночь не в своей постели, а в каком-нибудь зарешеченном загоне, где и накапливались нарушители комендантского часа. Поутру мытарства таких "любителей" не заканчивались. Хорошо, если к полудню "задержанный" имел возможность после скрупулезной проверки оказаться на свободе.

Поэтому Николай, пока еще не облагодетельствованный повесткой, предпочи-тал прогуливаться в дневное время суток. На черноту полной ночи он уже в свое время насмотрелся в избытке. Нарваться на случайный патруль Николай не опасался. Документы у него были в порядке, времени было достаточно, так как работать на неизвестном ему предприятии не пришлось — в связи с чрезвычайным положением промышленные предприятия, не связанные с производством жизненно необходимой городу продукции "временно" не функционировали. Производство всего, что раньше изготавливалось для вывоза в другие регионы страны, было приостановлено.

Запрет на выезд касался абсолютно всего, вплоть до ржавого гвоздя. Город превратился в обширный, достаточно комфортабельный концентрационный лагерь-гетто. Благодаря этой долгой паузе в работе предприятий, Николаю еще не скоро было суждено встретиться со своими "сослуживцами", что в настоящих условиях было нежелательно. Со встречавшимися ему "знакомыми", он вежливо раскланивался, но в длинные разговоры ни с кем не вступал, опасаясь выдать себя незнанием реалий этого мира. Особенно это касалось неизвестных ему сослуживцев и знакомых, к которым можно было относить всех, кто его на улицах приветствовал. В этой реальности он даже не знал своих служебных обязанностей на предприятии, на котором он якобы работал. Не знал даже по какому вопросу ездил в командировку. Поэтому ему было весьма выгодно, что предприятия простаивали. При режиме тотальной слежки и систематических проверок, Николаю совсем не хотелось раньше времени попадать в поле зрения спецслужб. Конечно, благодаря своим "браслетам", которые он научился делать невидимыми для окружающих, он имел возможность мгновенно исчезнуть, телепортировавшись в дисколет, но ему пока не хотелось покидать город так экстремально, до того, пока он как хотя бы в общих чертах не разработал плана такого, по возможности безболезненного отхода.

Прогулки помогали ему. В такт неторопливым шагам он приводил свои мысли в порядок. Ему не хотелось принимать решение дальнейших действий спонтанно, хотелось напротив, сделать осознанный выбор. Прогуливаясь, он вспоминал и переосмысливал свои, доставшиеся ему объемы памяти, шаг за шагом перед ним проносились воспоминания своей жизни.

Применительно к настоящему он вновь осмысливал и свое мировоззрение. Еще в молодые годы он искренне и с юношеским пылом вступил в ряды компартии, считая, что делает правильно. Ему хотелось стать таким же, как отец, бывший скромным бухгалтером, по мнению Николая, мог осмысленно и верно решать более сложные задачи в построении настоящего коммунистического общества. Хотя, как теперь Николай понимал — такое общество, или точнее такой строй был недостижимой утопией. Но, в то время, не обладая всей информацией, правдивой историей коммунистического движения он был искренен в своих порывах, в правильности выбранного пути. Уже много позже, будучи партийным секретарем небольшого коллектива, он столкнулся с нежеланием вышестоящих партийных функционеров, не то что решать, но даже и разрешать малейших изменений в сложившемся порядке вещей, какими бы положительными эти изменения не казались. Тогда он понял, что вся громоздкая система просто не желает каких-либо позитивных перемен. Партийную верхушку весьма устраивало положение властителей, не желающих нести какой-либо ответственности перед народом, а сам народ воспринимался ими как муравейник рабов — винтиков, обеспечивающих функционирование государственного механизма, по сути, мало, чем отличающегося от первобытнообщинного строя, не зря ведь, наверное, высших руководителей принято было называть вождями, или в лучшем случае — рабовладельческого. Разница заключалась только в том, что рабовладельцы вроде бы как выбивались из тех же рабов, да и то, только на первом этапе. Причем по своей сути от рабской психологии эти выдвиженцы освободиться в себе силы не находили. Они по тому же образу и подобию создали новую номенклатурную касту рабовладельцев, в дальнейшем, проникнуть в которую могли лишь родственники и блюдолизы. Выдвигая лозунг "Раньше думай о Родине, а потом о себе!" и, декларируя его для всего населения, сами в то же время поступают прямо на-оборот.

С глубокой досадой Николаю вспомнилось крылатое выражение офицера-таможенника Верещагина из кинофильма "Белое солнце пустыни" — "За державу обидно!" И еще с больше досадой вспомнилось, что после октябрьского переворота 1917 года, который потом назвали Великой Октябрьской Социалистической Революцией и все с большой буквы, такие вот офицеры, по существу цвет нации, душой болеющие за действительно Великую Российскую державу, были почти поголовно истреблены. Да и вся страна была брошена в печь, как солома для растопки пожара под названием Мировая Революция.

Этот экскурс в историю подвел Николая к пониманию настоящего. С ужасом он представил, как армады дисковидных бронированных космолетов пришельцев, а не один только разведывательный аппарат, с которым они чудом справились, атакуют Землю. И какое сопротивление встретят они сейчас? Вывод напрашивался печальный. Пройдет не больше суток и Земля будет покорена. Что можно сделать, чтобы это не случилось? Только объединенная мощь всех государств, высокие технологии, работающие на развитие всей цивилизации и обеспечение обороноспособности. Причем, цивилизации освоившей всю Солнечную систему и превратившую ее в свой родной гармоничный дом. Оставалась только одна мелочь — под каким "соусом" объединять государства Земли? Демократии, тирании, Империи, как считает Дымогарев, да и не слишком от него отстает Владимир.

Пару раз Владимир заезжал к Николаю в новенькой форме старшего лейтенанта милиции. Он, как и все уцелевшие представители силовых структур, занимался сейчас своей непосредственной работой. Николай раньше думал, что из всего состава районного отдела внутренних дел, в котором Владимир работал, тот уцелел в единственном числе, и мог теперь на этих основаниях стать чуть ли руководителем данной структуры. Но, по словам Владимира, понаехало столько откуда-то выползших майоров и подполковников, что самый наивысший пост, который ему достался — руководитель службы участковых инспекторов, большинство которых в момент катаклизма находилось на своих участках за пределами города и под "купол" не попали. Да и пост этот достался ему только потому, что никто из уцелевших офицеров не захотел покидать своих участков, где они, как правило, и проживали, для того, чтобы каждый день мотаться в город на место службы. И все же Владимиру пришлось немало попотеть, чтобы сформировать практически новую действенную структуру в свете, так сказать, требований текущего момента.

К немалому удовлетворению Владимира, никто не стал выяснять, каким образом ему удалось остаться в живых, наверное, оттого, что весь остальной уцелевший начальствующий состав не хотел заострять внимания на этих обстоятельствах, потому что аналогичные вопросы могли возникнуть и в отношении их самих. И ответы могли оказаться далеко неприглядные. Так что, за Владимира можно было не опасаться. Николай в большей мере переживал за Дымогарева, который сам взял на себя ответственность за свою сплоченную команду, и за Марину, остававшуюся с остальными "выжившими".

Раньше Владимиру не приходилось бывать на командных должностях, но, тем не менее, он вполне справлялся. Он достаточно сносно реорганизовал, подчи-ненную ему службу, так как больший объем работы пришелся на территории, ранее прикрытые "куполом". За его пределами учет населения еще раньше обеспечили войска, осуществлявшие эвакуацию.

Переучет и проверка населения шли своей чередой. "Инсургентов" пока не находилось", — как, ухмыльнувшись, пояснил Владимир. Перепись выявила страшную картину — около тридцати процентов населения город потерял. Причем эпицентр потерь пришелся на центр города. Немного утешало только то, что среди детского населения жертв было совсем немного. Наверное, сказалось то, что начало "эпидемии" пришлось на вечерние часы, когда дети в большинстве своем находились дома.

Поиск "пятой колонны", о наличии которой докладывал Словин, результатов пока не давал. Было много убыли населения, но вот лишней прибыли обнаружено не было. Конечно, имелась часть населения, в суматохе утратившая документы, подтверждающие личность, но количество таких не превышало сотни человек. Вырисовывалась странная картина — по словам кагэбэшного майора "летающую тарелку" покинуло около двух сотен особей неизвестного происхождения, но ничего подобного в городе обнаружено не было. Они словно растворились среди населения. Так может быть, их и не было, а майор просто галлюцинировал от переживаний? Но если Словину они не привиделись, то выводы можно было делать неутешительные. Не могло же появиться столько "бомжей", да и тех оставшихся прочесали сквозь частую гребенку, так основная их часть погибла еще в первый вечер нападения. "Может быть "неизвестные особи" подменили собой реальных людей? Но каким образом?" — Такие идеи, пытавшиеся объяснить необъяснимое, возникали у руководителей силовых структур.

Об этом Николаю и сообщил Владимир. Они-то оба знали, что никакой "пятой колонны" не существует, но пока сообщать об истинном положении дел было нельзя. Так что пока оставалось только теоретизировать и строить планы на будущее. Этим в основном занимался Николай, в силу того, что ему не надо было даже ходить куда-либо, так как работы у него сейчас не было и, оттого он располагал почти неограниченным временем. Тем более, что особенно прогуливаться было некуда, так как в течение первой недели в городе действовал не только ночной комендантский час, но, так сказать, и дневной. Сначала Николай, обложился литературой, частью которой он располагал сам, и еще большей частью привезенной Владимиром из центральной библиотеки. Потом путем мучительного "вспоминания" из собственной памяти того, что заложил в него НАВИГАТОР из той части знаний, которую тот накопил, еще обретаясь на орбите Земли, пытался из всего этого потока информации выделить рациональное зерно. Получаемые данные ошеломляли. Но в то же время укрепляли решимость Николая в том, что в таком виде, какой существует в настоящее время, планету оставлять нельзя. В течение прошедших двух недель, Николай пару раз вос-пользовался "браслетами" чтобы посетить дисколет. Как бы не модифицировался его мозг, но без помощи НАВИГАТОРА разработать глобальный и в то же время, доскональный план преобразования планеты он был не в состоянии. С некоторым трудом, с помощью того же НАВИГАТОРА, Николаю удавалось возвращаться в квартиру никем не замеченным. Уже потом в своих собственных тайниках памяти он обнаружил информацию, что на дисколете имеются портативные установки нуль-транспортировки, и один такой мини-портал он установил в подвале своего дома, в своей индивидуальной кладовке. Теперь он мог, не прибегая к помощи "браслетов", основным свойством которых все же было поддержание его организма в оптимально-здоровом состоянии, а не так сказать, "транспортные услуги", в любой момент посетить дисколет. Эти две недели он почти не спал — сон браслеты компенсировали, но привычка брала свое, и от простого естественного отдыха Николай отказываться не собирался.

Как-то находясь в центральной рубке дисколета, Николай с любопытством, к которому была приправлена солидная доля страха, ожидал выводов вычислительной машины. Целую неделю до этого он скармливал ей информацию — все, что только можно было найти в библиотеках и книжных магазинах. К его удивлению книжные магазины работали, потому что спрос на литературу при вынужденном "затворничестве" населения сильно возрос. Статистический материал, редкие первоисточники по истории, отражающие исторический период развития России с начала и заканчивая четырнадцатым годом двадцатого века — все пошло на "корм" НАВИГАТОРУ. Николаю было интересно, как бы пошло развитие страны, если бы перед Первой Мировой войной российский император Николай II после памятной встречи со своим кузеном Вильгельмом, германским кайзером, руководствуясь хитрым английским принципом "Есть только интересы Англии". Применил его по "отношению" к России — "интересы России превыше всего", наплевав на договора с Антантой, которая в свое время все же предала Россию с потрохами, не вступил в войну, а, выждав всего два года, которых бы вполне хватило на перевооружение армии, выступил на стороне Германии. Или просто вступил в войну позже, преследуя только интересы России, когда армии Антанты и Германии были бы уже вымотаны в обоюдных боях, а не защищая Францию своим экспедиционным корпусом, который сражался лучше, чем вся французская армия.

И теперь он ждал результатов такого прогноза, чем бы сейчас была Российская Империя в конце двадцатого века, и осталась бы она вообще, а если бы осталась, то какое место занимала бы в Мире.

Он ждал, предполагая, что родная страна на исходе двадцатого века не будет выглядеть столь плачевно, как в настоящее время. Но, когда результаты исследований были выведены услужливым НАВИГАТОРОМ на экран, Николая в первые мгновения взяла оторопь. На импровизированной карте в виде двух полушарии изображающих глобус, он сначала не смог обнаружить свою страну, и лишь когда внимательнее пригляделся, то понял, что искал не там, вернее не мог предположить, что все северное полушарие занимала именно Российская Империя. Изумрудное поле политической карты Мира заливало весь Евразийский материк, за исключением территорий, где Николай привык видеть Иран, Ирак, Саудовскую Аравию и прочие арабские страны. На американском континенте в Российскую Империю были включены и Аляска, и Канада в полном составе.

С чувством, которое ошеломлением можно было назвать с весьма большой на-тяжкой, Николай вернулся в свою квартиру, так до конца не досмотрев полного развернутого прогноза. Это он оставил на потом, оттого что не мог в полной мере переварить то, что уже увидел. Тут ему аналитические способности НАВИГАТОРА помочь не могли. Думать надо было самому. На ум пока только приходила мысль: "А стоило ли вообще "городить огород" устраивая революцию, которую обозвали пролетарской, кому были нужны десятки миллионов жертв истинно русской нации? Для благоденствия шароголового адвоката Ленина, и его усатого последователя маньяка Сталина, и дальнейших проводников их дел и идеалов. Нужна ли была такая революция самому пролетариату, а тем более крестьянству? В получившемся варианте Столыпин оставался здравствовать и это самое крестьянство, во всяком случае самая инициативная трудовая его часть к мятежу не присоединилась. Попытка переворота в получившемся варианте произошла в 1918 году, а не 1917, как в существующей реальности, и была в течение суток ликвидирована Преображенским и Семеновским полками, почти как в 1905 году, даже еще и быстрее. Убитого заговорщиками императора Николая II, на престоле заменил его брат Михаил, ставший регентом, при юном и больном наследнике Алексее. Михаил пользовался авторитетом и широкой поддержкой в армии, особенно в Дикой дивизии, которой он до того командовал. В 1920 году, после окончания Мировой войны, в России, с подачи того же Михаила форма правления была изменена на Конституционную монархию. В последующем к империи в статусе провинций, кое-где и расширенной автономией присоеди-нились многие страны Западной Европы уже на добровольной основе. Демократия в империи процветала более действенная, чем у поборников народовластия. Если народ живет достаточно зажиточно, ему революции и другие потрясения основ, просто-напросто не нужны. А что касается полусумасшедших, оторванных от действительности ортодоксов, то на них в империи функционировала вполне эффективная жандармерия, в зародыше ликвидируя поползновения на так называемые "Великие потрясения", опять таки ни одному здравомыслящему человеку абсолютно не нужные.

Все еще находясь в своеобразном трансе под впечатлением всего узнанного, Николай сидел на диване и пытался прийти в себя. Сомнений в выбранном пути у него уже почти не оставалось. Тем не менее, Николай выбрал эволюционный метод преобразования существующей действительности. В составлении и этого плана не последнюю роль сыграл НАВИГАТОР. Вся черновая работа легла на его металлические плечи и интегральные микросхемы, как привычным словом Николая называл его начинку неземного происхождения.

Николай сидел на диване, не включая света, в уже чуть сгущающихся сумер-ках. Кончалась уже вторая неделя "вынужденного" заточения в пределах Ястребов-ска. Пора уже было предпринимать что-то действенное. И в этот момент в квартире раздался телефонный звонок, и Николай этому обстоятельству удивился. Хотя телефонная связь была восстановлена уже на третий день после "освобождения", ни Владимир, ни Марина, ни Василий Дымогарев этим видом связи не пользовались, предпочитая в целях конспирации, связь посредством "браслетов" и эффект присутствия сохранялся и "прослушки" посторонними можно было не опасаться. Так что удивление Николая было оправданным, по телефону ему звонить просто было некому..., если только это не было случайным подключением. Но еще большее удивление его ждало, когда он снял трубку телефона: "Николай? Это Вероника! Вы меня помните?"

4

Нужно иметь авторитет, чтобы им не пользоваться.

Л. Кумор

Букограй впервые после длительного отсутствия вошел в свой кабинет, встре-тившие его слоем пыли и духом застоявшегося табачного дыма. Сам он не курил, но на совещания разрешал обычно курильщикам отводить душу. Оттого, что Букограй в силу своей привычки, перед отъездом в столицу еще "в прошлой жизни", закрыл форточки, воздух в кабинете был еще более застоялым. С тех пор прошло уже больше недели. Окна кабинета выходили во внутренний двор комплекса зданий комитета. Во дворе стояло несколько автомашин, не тронутых никем со времен инопланетного вторжения. Там сейчас суетилось несколько человек из научной комиссии, исследуя территорию со своими приборами, от которых в данном конкретном случае не было особенного толка. Но проверка все же была необходима. В период его отсутствия, кабинетом, видимо, никто не пользовался. Заместитель Букограя, остававшийся исполнять его обязанности, предпочитал свой, привычный для него, кабинет, где его, да и всех, кто находился в здании, застала страшная смерть. Не уцелел никто. Даже наряд в подвальном этаже растекся жидкостью, промаслив слизью униформу и амуницию. Прошла уже неделя с тех пор, как войска вступили в город. Первое время Букограй работал в одном из чистых кабинетов здания областного исполкома и только теперь решился обосноваться на привычном месте.

Букограй распахнул все форточки, впуская в кабинет свежий воздух. Смахнув со стола и кресла скопившуюся за неделю пыль, он уселся на свое рабочее место и задумался. Массивное старинное кожаное кресло в отличие от новомодных, на колесиках, всегда каким-то странным образом, помогало ему. Оно досталось ему от деда, и было изготовлено еще где-то в конце девятнадцатого века и, это кресло было единственным предметом его служебного обихода, которое он всегда возил за собой из кабинета в кабинет, куда бы его ни забросил служебный долг. Кресло помогало ему плодотворно осмысливать ситуации, с которыми ему приходилось сталкиваться в своей работе. Вот и сейчас он ненадолго погрузился в свои воспоминания.

За жену Букограй был сейчас уже спокоен. Он вернул ее в свою городскую квартиру. Она была первой из тех, кого вернули с периферийного палаточного го-родка. Планы возвращать всех были, но окончательное решение буксовало где-то "наверху". С "дочкой" тоже оказалось все нормально, хотя он смог посетить ее только на второй день после вступления воинского контингента в город. С удивление для себя он обнаружил, что Веронику кто-то снабдил необходимыми продуктами и даже запасом минеральной воды.

Из ее сбивчивого рассказа он только понял, что во времена "черной ночи" ее посетили два милиционера, выпросили электрический фонарь, а потом один их них, возвращая фонарь, принес и этот запас консервов. Продукты были явно с воинских складов. И Букограй теперь ясно понимал, что по прихоти судьбы Веронику посетили именно те загадочные люди, которые, оставаясь здесь в городе "под куполом", устроили войну с пришельцами. И, похоже, войну эту выиграли. Но после этого бесследно исчезли, прихватив с собою и "летающую тарелку", тоже. К сожалению, Вероника не могла назвать полных имен этих загадочных милиционеров. Она хорошо помнила лицо того, который вернул ей фонарь и принес продукты. Именно он кратко просветил ее о создавшейся ситуации и даже посоветовал некоторое время отсидеться в подвале. Звали его, кажется, Николаем, но фамилия, хоть он ее и называл, выпала из ее памяти. А может, Вероника уже сама не захотела ее называть, просто из-за природной порядочности, когда услышала, что этим ребятам может не поздоровиться.

А вот Букограя сейчас как раз и занимали вопросы, кто был этот таинственный Николай, почему после снятия "купола" он скрылся, умудрившись просочиться сквозь плотный бредень вступавших в город войск с авиационной поддержкой, и что же его заставило это сделать? Куда исчезла "тарелка" пришельцев? По словам майора Словина, когда тот достаточно пришел в себя и смог связно докладывать, на площади рядом с кораблем пришельцев было довольно много вооруженного народа. С двумя их представителями он даже разговаривал.

И, тем не менее, Букограй, по сути, оставался один из всей бывшей ранее в городе службы безопасности. Словина он пока за полноценную единицу не считал. И полагаться мог только на лейтенанта Платонова, теперь старшего лейтенанта, ибо указом Президиума Верховного Совета всему контингенту войск, участвовавших в операции, досрочно присвоили очередные воинские звания. Теперь в городе почти не оставалось рядовых, все солдаты щеголяли новыми галунами на погонах — город патрулировали только сержанты и ефрейторы. Даже сам Букограй получил чин генерал-майора, но менять погоны на соответствующие новому званию, не спешил.

По представлению Букограя, Словин "до выяснения" тоже оставался майором. Не совсем была понятна его роль в исчезновении НЛО, особенно, после того, как были опрошены сопровождавшие его при переговорах, милиционеры. Один из них, старшина Кобзев, даже высказал свое мнение о том, что если бы майор, не собрался почему-то арестовать этих самых, как он назвал "повстанцев", то "летающая тарелка", и до сих пор оставалась бы на своем месте, то есть над площадью.

Поэтому Букограй пока отстранил Словина от занимаемой должности и отправил под домашний арест. Амбиции этих комсомольско-партийных выдвиженцев в экстремальных ситуациях претили и уже не раз портили ему настроение, хотя в большинстве случаев он ничего с этим поделать не мог, не прослыв противником генеральной линии партии и правительства. Конечно, таких карьеристов в аппарате управления было немного, большинство все же больше профессионально заботились о безопасности государства, но "дутые" дела фабриковали именно такие "выдвиженцы". Возможно, на заре становления государства в службу безопасности действительно направляли лучших. Но уже и тогда лучшие быстро попали в "жернова" машины репрессий, так что карьерные соображения у таких "специалистов" были все же, на первом месте. Похоже, ради карьерного роста, Словин наворотил таких дел, что теперь приходилось чуть ли не учреждать облавы для розыска "тарелки" и людей, практически патриотов, которые теперь скрывались от своих же. Букограй собирался разобраться, самостоятельно ли Словину пришла в голову эта бредовая идея — приписать себе победу, не участвуя в боевых действиях. Уж больно во всей этой истории проглядывало влияние первого руководителя области, отсидевшегося со всем своим аппаратом в подземном бункере. Связи у того в столице были немалые, и потому раскрутить эту историю так, как следовало бы, Букограй до конца не надеялся.

В настоящее время Букограй мог рассчитывать только на старшего лейтенанта Платонова, с которым за эти хлопотные дни у него сложились почти дружеские отношения, которые только могут возникнуть между людьми с такой разницей в возрасте и воинских званиях. По приказу генерал-лейтенанта Игнатьев, ставшего военным руководителем города, в распоряжение Букограю были переданы работники особых отделов всех воинских подразделений, как вступивших в город, так и остававшихся в его оцеплении. Ему пришлось наново формировать личный состав всего управления комитета государственной безопасности области, взамен уничтоженного во время инопланетного вторжения.

С некоторой грустью Букограй вспомнил того самого капитана Воронина, специалиста по аномальным явлениям, который, как выяснилось из его рабочих записей, оставшихся на рабочем столе, можно сказать, один нашел объяснение возникшей "эпидемии", характеризовав ее именно как следствие вторжения инопланетян. И это еще тогда, когда не имелось доступных данных. От самого капитана в кресле остался только застегнутый на все пуговицы мундир, испачканный уже подсохшей слизью, в которую тот превратился. "Надо представить его к награде! — Взял себе на заметку Букограй. — Хотя бы посмертно!" Сейчас ему катастрофически не хватало людей, способности которых он бы знал, которым мог бы доверять. Собранные "с бору по сосенке" работники, почти незнакомые друг с другом, восполняли прежний состав управления едва ли на четверть. Хорошо, что Букограй догадался мобилизовать не так давно вышедших в отставку и на пенсию работников, разместив их на ранее занимаемых должностях. Теперь хотя бы архивы, секретарские вакансии были заполнены людьми, знающими эти обязанности, что, несомненно, обеспечивало большую скорость прохождения документации, количество которой возросло в несколько раз по сравнению прежними временами.

Руководство изысканиями "научников", как их продолжал называть генерал-лейтенант Игнатьев, тот предал также под эгиду Букограя, и он не нашел ничего более правильного, как поручить это хозяйство тому же старшему лейтенанту Платонову, который с ними занимался с самого начала. По мере проведения исследований, понемногу набиралось достаточное количество материальных доказательств того, что город действительно подвергся нападению именно инопланетных агрессоров. В городе были обнаружены несколько мест, где по оставшимся следам можно было предположить боевые схватки. В подъезде одного из домов, несущего на себе следы взрыва гранаты Ф-1 были обнаружены обломки непонятных механизмов, имевших явно чуждое земным технологиям происхождение. Перед тем же подъездом нашлись даже останки мертвых гуманоидов, явно не являющихся людьми. Было собрано неимоверное количество обломков и осколков, оставшихся от уничтоженной техники пришельцев.

В свете всего этого назрела необходимость найти этого самого Николая и по-хорошему выяснить, что же здесь, "под куполом" происходило? Поэтому, вновь по-мянув не совсем цензурными словами идиотскую, более мягкого названия для нее Букограй отыскать не смог, инициативу майора Словина, новоиспеченный генерал-майор отправился к дочери. Поисками загадочного Николая он решил заняться сам, потому и решил начистоту поговорить с Вероникой. Он почему-то не верил, что она так уж совсем и не помнит фамилию таинственного гостя. Приглашать ее в архив управления для опознания по фотографиям личных дел он не стал, тем более это могло занять очень долгое время и, во-вторых, он почему-то не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что Вероника в дни вторжения встречалась с разыскиваемыми теперь людьми. Он не понаслышке знал судьбу людей, даже случайно замешанных в такие дела, когда те просто находились не в том месте, и не в то время, и в дальнейшем судьба радужных перспектив для них уже не имела.

Вероника оказалась вдруг до чрезвычайности неуступчивой. Она, хоть и доверяла "отцу", но на ситуацию имела свои взгляды и потому упорно отказывалась назвать фамилию Николая, чем только убедила Букограя в том, что она ее прекрасно помнит.

— Пойми, Вероника! Этого человека я ищу сам и один! Возможно он теперь, после разговора с одним из моих бывших подчиненных не доверяет никому. И в то же время он завладел этим НЛО, а ведь тот является трофеем всего народа!.. — убеждал ее Букограй.

— А что этот "народ" будет с ним делать? — Ехидно спросил Вероника. — "Народ" в настоящее время — это ЦК партии! И для чего Центральному Комитету нужен НЛО? Устроить еще одну мировую революцию?

— А ты не боишься, что этот твой Николай сам такую революцию не устроит?

— Он совсем не мой! Да и не думаю, что бы он так хотел власти, чтобы зани-маться такой ерундой. На такое только твои больные на голову руководители спо-собны!

— Хорошо! Вероника, я даю тебе честное слово, что только поговорю с ним. Выясню, что ему известно об этих пришельцах, что обо всем этом думает. Даже о том, что мне предпринимать дальше я посоветуюсь именно с ним. Похоже он совсем незаурядная личность, во всяком случае, совсем неординарная! — Продолжал ее убеждать Букограй.

Вероника на некоторое время замолчала и, прохаживаясь по комнате, вдруг спросила:

— Пап! Можно я закурю?

Букограй несколько опешил. Влечения к сигаретам он у дочери раньше не за-мечал. Предваряя его вопросы, она сказала:

— Да не курю я, не курю! Просто я чуток распсиховалась, а курение, говорят, успокаивает!

— Глупости говорят! — Сердито буркнул Букограй. — Ты лучше водички мине-ральной попей, которую тебе твой "протеже" оставил...

— Какой еще "протеже"? Я его пока не кому не рекомендую! Это ты сам у меня про него выспрашиваешь! — Чуть раздраженно ответила она. — Хорошо! Только я пойду с тобой! У меня, кстати, и повод имеется! Он мне обещал по окончании схватки рассказать обо всем. Битва произошла? Произошла! Так что у меня имеется моральное право с ним поговорить!

— Так ты знаешь, где он? — Удивился Букограй.

— Нет ничего проще! — Чуть рисуясь, Вероника взяла в руки телефонный справочник. — Только не подглядывай! — Быстренько пролистала, мельком просмотрела одну из страниц, захлопнула справочник и решительно подошла к телефону. Телефонная связь начала функционировать уже на третий день после "освобождения" города. Вероника, загораживая от отца телефонный аппарат, быстро выстучала на кнопочном номеронабирателе нужный номер. Долгое время трубку на другом конце провода никто не брал, затем раздался щелчок, и Вероника услышала:

— Слушаю?

— Николай? Это Вероника! Вы меня помните?

— Как же могу вас забыть! — Послышался голос явно улыбнувшегося человека.

— Вы обещали после всего встретиться со мной! И что же? Вы меня обманули?

— Ну, что вы, Вероника! Просто у меня пока не было такой возможности!

— Вы имеете в виду то, что Вас разыскивает КГБ?

— А он меня разыскивает? — Вопрос Николая вроде и был задан удивленным голосом, но Веронику не обманул. Она прекрасно поняла, что для ее собеседника это совсем не новость.

— Ищет! И вы догадываетесь почему! Украли инопланетный космический ко-рабль и думаете, что вас оставят в покое?

— Ну, прямо так и украл? — Опять с некоторой иронией произнес голос. — У кого украл?

— Да вот мой отец говорит, что у всего советского народа! — Тоже с иронией ответила Вероника.

— А этот аппарат разве принадлежал всему советскому народу? И кто у нас отец? — Спросил Николай, чуть перефразируя вопрос министра-администратора из кинофильма "Обыкновенное чудо", которого талантливо сыграл артист Андрей Миронов.

— Мой отец — начальник КГБ! — В тон ему ответила Вероника.

— О! Товарищ полковник Букограй? Если не ошибаюсь? — Эта новость если не-сколько и поразила собеседника на конце провода, то, по-видимому, уж совсем его не обескуражила.

— Так вы о нем знаете? Только он у нас теперь генерал-майор! — Не преминула пояснить Вероника.

— Я его искренне поздравляю с очередным званием! И как я понимаю, он тоже жаждет со мной встретиться?

— Да, прямо горит желанием! — Опять ехидно, не столько для Николая, сколько для своего отца проговорила Вероника.

— Ну, что же! Уж если вы смогли найти меня по телефону, то наверняка знаете теперь, как найти меня по месту жительства! Я вас жду через полчаса. Этого времени вам вполне хватит даже чтобы добраться до меня пешком! Хочу только предупредить, что ни в какую "каталажку", в которую нас пытался поместить подчиненный вашего батюшки майор Словин, меня поместить не удастся!

— Вот даже как? А меня о таком развитии событий в известность не поставили! И все же отец гарантирует, что никаких, так сказать, эксцессов, не будет.

— Я наслышан о его порядочности, потому и согласился на встречу! Постарай-тесь меня не разочаровать! Жду! — И он положил трубку.

— Ну, что отец! Ты мной доволен? — спросила Вероника. — И что это за история с майором Словиным? Ты этим поставил меня в неловкое положение! Как я понимаю, именно с его подачи все спецслужбы ищут героев, избавивших город от инопланетной агрессии. И не спорь! Именно героев! Почему получается так, что герои, спасшие город находятся в розыске, как какие-нибудь шпионы. По-человечески, их награждать надо высшими наградами государства, а их преследуют как зверей! Ты для этого пришел ко мне? — В голосе Вероники слышались гневные и в то же время стальные нотки. Букограй даже восхитился своей дочерью. В настоящий момент она была очень красива.

— Извини, Вероника! Не хочется лишний раз признаваться в том, что и в наших рядах дураков хватает! И порой после их поступков, не всегда сразу удается переломить ситуацию. Бывает, что первая не совсем непроверенная информация идет в разработку, и даже в последствии, когда она оказывается полнейшей чушью, не всегда получается понять истину до конца! Потому я и пришел к тебе. Один! И один, без поддержки службы пойду к этому Николаю!

— Ну, тогда идем! Это совсем недалеко!

— Если ты знаешь, где он живет, почему ты раньше с ним не связалась? — На всякий случай спросил Букограй.

— Первую неделю все равно выходить из дома запрещалось, да и я надеялась, что он сам ко мне заявится! Тем более, когда узнала, что он со своей компанией победил! А в то, что он погиб, мне почему-то не верилось! — Ответила Вероника, одновременно обуваясь в прихожей. Букограй уже был одет, причем в гражданскую одежду, сменив ею свой военный мундир.

5

Все изнашивается, даже горе.

Г. Флобер

Воинский контингент под командованием старшего лейтенанта Мезенцева, в который входили все "оставшиеся в живых", базировавшийся на железнодорожном вокзале, вернули в расположение части, заменив свежими, только вступившими в город войсками. В казармах пришлось поработать, как следует с водой и тряпками после того, как перед ними спецхимотряды собрали останки их погибших товарищей и обработали все едкими химикатами.

Как ни мало времени было у подчиненных старшего лейтенанта Мезенцева, они, следуя советом, так называемого, Командора, по прибытии на вокзал, постарались избавиться каждый от "своего" комплекта обмундирования, в котором принял мученическую смерть оригинал, двойником которого каждый из них являлся. Потом на импровизированном собрании они договорились отвечать на расспросы, которые вскоре последуют обязательно, что какое-то время их всех сморил непонятный и неудержимый сон. Да и как еще можно разумно объяснить, что в то время, когда все гражданское население, которое все еще оставалось на вокзале в момент "атаки" пришельцев, растворилось в мерзкую слизь, а весь воинский контингент, остался жить, да еще и стал здоровее, чем до начала событий? С документами разобраться оказалось проще, чем ожидалось. В виду того, что операция по охране железнодорожного вокзала происходила непосредственно в городской черте, то есть без выезда за его пределы, то все военные билеты оставались в канцелярии воинской части. В этом отношении чуть подсуетиться пришлось только офицерам, которые свои офицерские книжки всегда носили с собой, и из-за этого им пришлось извлекать документы из уцелевшей одежды обильно испачканной темными маслянистыми пятнами от уже высохшей слизи, оставшейся от тел своих бывших оригиналов. Процедура эта была отвратительной как физически, так и психологически. Хорошо еще, что от самих "тел" уже ничего не оставалось и, абстрагируясь можно было представить себе, что одежда эта принадлежала совсем другому человеку, а это несколько снижало накал эмоций. Но в "грязном белье", что своем, что чужом, копаться было совсем не приятным делом.

Действие антидепрессанта постепенно проходило и перед всеми "уце-левшими" во всей красе открывалась реальность. Реальность того, что они совсем недавно были мертвы, а теперь снова стали живыми. В этой неординарной ситуа-ции, чтобы не сойти с ума, каждый сам себе находил приемлемое объяснение произошедшей метаморфозе. Кто посчитал все произошедшее дурным сном, о котором, в прочем, напоминало новенькое обмундирование, кто-то просто постарался отбросить нехорошие мысли — жив и ладно, а кто-то тягостно раздумывая над ситуацией, тем не менее, расставаться с жизнью не хотел, как говорится, "дурных" не оказалось. Никто о своем "спасении" трезвонить также не собирался. Некоторые только вспоминали, что человек в "летающей тарелке", облаченный в химический защитный комплект, и которого называли Командором, вскользь упомянул, что со временем попытается "вернуть к жизни" и всех остальных погибших, как только это позволят обстоятельства.

Расспросы-допросы, вопреки ожидаемому, начались не сразу, а спустя неделю, и все "уцелевшие" мысленно поблагодарили этого странного Командора за вовремя данные советы, определяющие теперь их поведение. В головах бродили мысли, пытающиеся разгадать, кем же на самом деле был этот загадочный Командор-благодетель, если посоветовал помалкивать перед официальными органами дознания. Относился ли он к засекреченным государственным структурам, как большинство подумало вначале? И если да, то почему их так легко отпустили, да еще не приказали, а всего лишь посоветовали молчать. Но потом они решили не забивать себе головы на данный момент неразрешимыми проблемами, и отбросили сомнения, рассудив про себя: "Да кто бы он ни был, он вернул нам жизнь, а это самое важное!"

И все же большинство солдат после свершившихся событий рассчитывали на законные отпуска, а некоторые даже на досрочную демобилизацию. Но взамен ра-дужных ожиданий они оказались вместе с остальными войсками, заключенными в закрытом городе, что почти не отличалось от тех нерадостных перспектив, о которых их предупреждал все тот же Командор.

Поэтому самые отважные пытались как-то прояснить ситуацию у прапорщика Виноградовой, которая, по всей видимости, в момент освобождения от инопланетной напасти, была в одной команде с Командором. Но прапорщика Виноградову саму терзали допросами некоторые вновь прибывшие умники, вменяя ей преступную халатность при охране объектов воинской части, словно она в полном одиночестве могла противостоять "расхитителям военного имущества", как бы совсем забывая, что ситуация в то время была весьма далека от стандартной. Совсем забывая также, что так никому неизвестные "расхи-тители" при помощи "похищенного" вооружения отстояли город от совсем уж нестандартного агрессора.

Марина Виноградова сразу же по прибытии из дисколета, первым делом навела в "своем" бункере порядок, постаравшись скрыть следы пребывания в нем своих недавних соратников — Николая и Владимира. И это ей в какой-то мере удалось.

К "беседам" с вновь прибывшими особистами, Марина вначале старалась относиться философски. Каждый занимается своим делом. Но потом ей стало все происходящее надоедать. Вспомнились былые беседы с Владимиром и Николаем. Еще тогда Владимир предполагал именно такое развитие событий после освобождения. Так и казалось, что "верхнему" командованию, после того как "летающая тарелка" была упущена, теперь очень хотелось в оправдание этой неудачи срочно найти "козлов отпущения". И "по накатанной колее" в полную силу заработала машина поисков "врагов". Впереди, как наиболее безболезненный выход из положения для Марины, начала явственно маячить прямая дорожка в "психушку", и это ее по понятным причинам абсолютно не устраивало. Временами она рукой поглаживала инопланетные браслеты, которые все еще находились на ее руках, причем по ее желанию они стали невидимыми не только для окружающих, но и для нее самой. Она уже знала о некоторых свойствах доставшегося ей устройства и всерьез намеревалась в самом крайнем случае просто-напросто телепортироваться в дисколет, который после бессмысленных, по ее мнению, расспросов начал казаться более родным домом, чем привычная казарма. От следователей-дознавателей она-то могла ускользнуть в любой момент.

Останавливало ее только то, что именно по ее инициативе было произведено "оживление" полутора сотен человек, большая часть которых находилось сейчас именно в расположении части. И Марина, как и всякий военный человек, обладающий чувством долга, считала себя ответственной за их будущее, словно "новая мама", как ее еще раньше в шутку обозвал Владимир. И хотя об этом шутливом прозвище она вспоминала с легкой усмешкой, некий материнский инстинкт в ее поступках все же присутствовал. Еще Марина опасалась, что ее внезапное исчезновение могло сказаться на судьбе остальных самым печальным образом. За них бы тогда взялись с удвоенной силой, и не известно, выдержали бы все интенсивные опросы, возможно, кто-нибудь и проговорился бы, кто они, откуда и каким образом до сих пор здравствуют.

И так на всех них — "уцелевших", несколько подозрительно посматривали не только столичные дознаватели, но и многие простые вояки из расположившегося на территории части нового контингента, вступившего в город после снятия "купола". Хорошо еще, что ее никто не мог видеть на площади в непосредственной близости от НЛО. Вот тогда бы от нее так просто не отстали бы. Положительную роль на данный момент сыграло и то, что своих "особистов" в части не "уцелело", как в прямом, так и переносном смысле, а вновь прибывших с другими частями перевели в управление комитета госбезопасности, состав которого во время катаклизма погиб полностью. На вокзале из них никого не было, потому и "воскрешению" ни один из них не подвергся. Тогда выкручиваться было бы потяжелее, уж те-то знали всех и могли заметить какие-нибудь отклонения, хотя бы такое, что лейтенант Дьяченко, командир первого взвода и заместитель Мезенцева, еще два дня назад хромал, повредив коленную чашечку во время физической подготовки, а теперь скачет как на новенькой. Что и отражало невероятную действительность, пока что никому незаметную.

Солдатское радио донесло до них весть, что постановлением правительства всему составу войск, участвовавших в "освобождении" города и дислоцировавшегося сейчас в Ястребовске, присвоили очередные воинские звания. И теперь, расположившиеся в соседних казармах военнослужащие пехотного полка уже второй день, выбрав все запасы местного военторга в галунах, щеголяли ефрейторскими нашивками на погонах. А вот "коренных" это постановление не коснулось. О них словно забыли, тем более что в последние пять дней их не беспокоили даже следователи, и этот признак можно было расценивать как зловеще-предупредительный.

Марина Виноградова начала понимать, что выдуманная история "уцелевших при пристальном изучении может, так сказать, не "прокатить". И чем дальше откладывалось окончательное расследование, тем больше появлялось шансов, что сами "уцелевшие" не смогут удержаться в нормальных психологических рамках принятой на вооружение легенды.

Ничего хорошего от расследования Марина для себя не ожидала. Уже не раз ей вспоминались рассуждения Владимира о ситуации "после победы". Уже тогда Владимир справедливо предполагал, что Марину вышестоящее командование в покое не оставит. Именно в ее дежурство были "разграблены" склады и никому не будет дела до того, что она оставалась в воинской части единственной боевой единицей. Так почти и оказалось. Ей только было интересно, какую же окончательную формулировку обвинения ей зачитают.

Беспокойство владело не только ею. Старший лейтенант Мезенцев уже не-сколько раз приставал к ней с вопросами, напоминая, что она обещала рассказать о вторжении инопланетян все от начала до конца. Но Марина пока отмалчивалась, только намекнув ему, что "меньше знаешь — лучше спишь!"

Она и сама пребывала в неизвестности и однажды не выдержала и посредст-вом "браслетов" попыталась связаться с Николаем. Это было их первое свидание "наедине" и оба были слегка скованы, каждый из них помимо общего дела думал еще о том, как могут сложиться и их личные отношения друг с другом. По общим проблемам Николай постарался ее чуть успокоить. В крайнем случае, он обещал подвесить дисколет прямо над территорией части и под его прикрытием эвакуировать всех, но вот как поступать потом, он пока тоже не знал. Время "визуального контакта" было ограниченным и, больше ни о чем они поговорить не успели, а возможно и не решились, и не сумели...

Марина сама пока не могла понять, какие чувства она испытывает к Николаю. Здесь была гордость за него оттого, что он, оказавшись один в другом мире, морально не сломался. То, что этот мир оказался почти идентичен его родному миру, роли по ее мнению, не играло. Были и жалость к нему именно оттого, что он оказался один. Она достаточно хорошо понимала его состояние, ведь она и сама, когда два года назад в Афганистане погиб ее муж, осталась совсем одна. Родителей у нее не было уже давно, а детей они с Олегом завести не успели. Она и сейчас помнила то ощущение тоски и безысходности, охватившие ее с момента получения известия о смерти мужа, и продолжавшееся с переменной тяжестью очень долго. Прошло более года, прежде чем последствия трагедии постепенно прекратили с прежней силой давить на ее мозг.

И вот теперь, почувствовав в Николае, в какой-то степени, "родственную ду-шу", ее собственная душа потянулась к нему. Но пока и это влечение доставляло ей только беспокойство. Оттого, что Он пока не мог ее понять. Слишком мало времени прошло после его разлуки с собственной, теперь вряд ли достижимой для него, семьей. Он еще не во всей полноте осознал свою потерю. Еще не свыкся с мыслью, что он здесь навсегда. Он пока не принимает и хочет принять этого.

Ну, что же, к страданиям ей не привыкать! Она подождет! Подождет еще не-много! Уже давно никто не трогал ее душу. Были у нее конечно единичные свидания с мужчинами, в основном для удовлетворения физиологических потребностей, но свидания эти Марина старалась забыть как можно быстрее. Пока никто не смог "затронуть ее сердца". Только сейчас оно чуть растаяло, да и то для того, чтобы страдать. Но это страдание не приносило той тяжелой боли, как раньше. Боль была, но боль ожидания, надежды, надежды любви. И боль эта была не то чтобы сладкой, но созидающей, без сомнения. Сейчас Марина почти верила тем строкам, которые прочла где-то еще в ранней юности, она не помнила их автора, но помнила сами строки: "Может энергия безответной любви иная, чем энергия разделенной? Может она даже на несколько порядков выше ее? И в зависимости от того, какой будет определен выход энергии неразделенной любви, сила ее будет созидающей!"

Вот только что будет созидать именно она, Марина еще не представляла. И пока она направилась к старшему лейтенанту Мезенцеву, исполняющему обязанности командира части как старшему по званию и должности из "выживших". Ранее усиленный батальон превратился в одну неполную роту. И в то же время за исключением троих человек, на которых к моменту "воскрешения" не хватило "готовых" тел, рота Мезенцева была в полном составе. Но проблем от этого все равно меньше не оставалось. Вот и сейчас надо было подготовить личный состав к возможной экстренной эвакуации.

6

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.

Ж.-Ж. Руссо

Николай услышал звонок в дверь, и хотя знал, чьего визита он удостоился, все же почувствовал чувство некоторого волнения. Не каждый день на дому тебя посещают генерал-майоры, да еще в то же время работники комитета государственной безопасности. Но страха Николай не испытывал. После всего случившегося нужно было что-то посущественнее, более неординарное, чем лицезрение кагэбиста, пусть даже и высокого ранга.

Но открыл он дверь уже вполне в спокойном состоянии духа. Первой в квартиру впорхнула Вероника и к удивлению Николая, совершенно не заботясь о реакции присутствующих мужчин, вдруг со всей своей непосредственностью повисла на шее Николая и чмокнула его в щеку.

— Поздравляю с победой! Наверное, кроме меня, вас еще никто и не поздравлял?

— Ну почему же! Мы друг друга не только поздравили, но даже это дело чуть "спрыснули" шампанским! А остальные, действительно.... Поздравить не догадались. Зато один человек захотел даже посадить нас в тюрьму! — Ответил Николай и искоса поглядел на Букограя.

— Кхе-кхе! — Кашлянул тот, входя в квартиру. Ему пришлось склонить голову, что бы не задеть притолоку двери. Это у него уже вошло в привычку, на уровне безусловного рефлекса. Но не выпускались отечественной промышленностью квартирные двери, которые были бы под стать Михаилу Ефремовичу. "Экий громила! — Подумал Николай, разглядывая плотную широкоплечую фигуру гостя. — Настоящий богатырь!"

— Извините за вторжение и позвольте представиться! Михаил Ефремович Букограй!

— Не буду лукавить, что мне очень приятно! Я бы предпочел, чтобы знакомство наше произошло несколько в другой ситуации! Но все равно, прошу, проходите! Нам необходимо как-то распутать клубок недоразумений, которые как слышно по городу, вырос размером уже с Собор Парижской Богоматери. — Николай сам удивлялся себе, той лихостью, с какой он начал разговор. Еще совсем недавно он не совсем знал бы, как вести себя с представителем самой страшной службы государства. Наверное, потому, что, несмотря, ни на что, Букограй ему понравился.

— Вот поэтому-то я и здесь! — Вздохнул Букограй. — Хотелось бы знать правду, а не воевать с тенью!

— А вы уверены, что вам нужна вся правда? Мне еще и самому не все ясно из того, что я уже знаю! — Теперь уже вздохнул Николай.

— Вот давайте и попробуем вместе разобраться! Хорошо? — Чуть хитровато улыбнувшись, сказал Букограй.

— Ну, что же! Давайте попробуем! Что будем пить! Чай? Кофе?

— Это несущественно! Давайте то, что у вас имеется! За столом, действительно, как-то удобнее беседовать. — И сообразив, что фраза получилась двусмысленной, добавил: "Не подумайте, что это в смысле допроса, просто у меня имеется дурная привычка мрачновато шутить!"

— Я понял, как у товарища Сталина! — Усмехнулся Николай.

Букограй, понимающе усмехнулся и еще раз окинул взглядом худощавую фигуру Николая и его внимательный ясный взгляд. Про себя он отметил, что в глазах проблескивало что-то неординарное. — Вероника, не поможешь хозяину?

— Конечно отец! У него тут прямо каждая вещь говорит, что к ней бог знает, с каких пор не притрагивалась женская рука! — Высказалась Вероника, привставая с дивана. — Николай! Покажите, где у вас кухня!

Время, затраченное на приготовление кофе, послужило своеобразной паузой в серьезном разговоре, и в психологическом смысле сыграло свою положительную роль, сняв первоначальное невольное напряжение. Когда они втроем расселись за журнальным столиком, который Вероника вполне изысканно оформила, хотя на нем находились только кофейник, три чашки и ваза с печеньем, у присутствующих уже создалось впечатление, что познакомились они не только что, а, по крайней мере, днем раньше. А с Вероникой тем более, Николай встречался уже в третий раз, в отношении ее все было гораздо проще. Уж она-то казалась теперь совсем старой знакомой.

— Позвольте для начала, Николай, поинтересоваться, на самом ли деле "летаю-щая тарелка" наводнила город своими, так сказать, "агентами"? — Спросил Букограй, отпив глоток кофе.

— На этот вопрос я могу ответить достаточно категорично! Никаких враже-ских инопланетных инсургентов в городе не существует! Их нет, и никогда не было! Не могу понять, в какой больной голове могла родиться такая идея! — Ответил Николай, а сам подумал, что сканировали же пришельцы генетические данные и психоматрицы своих жертв, для какой-то цели это делалось? Возможно идея не такая уж и бредовая? Просто их намерения, какими бы они ни были, нам удалось пресечь раньше, чем они смогли развернуться во всей своей красе? Вместе с этим никаких данных о таком проникновении в общество людей осуществлено не было. Возможно — это было бы следующим этапом? Но НАВИГАТОР об этом ему тоже пока не сообщал, или, может, и сообщал, да только эти сведения до сих пор в "бездонных глубинах позаимствованной памяти", но попыток таких не было, и в данном случае, отвечая Букограю, Николай нисколько не лгал.

— В таком случае, кого же на площади видел майор Словин? — Уточнил Буко-грай.

— Позвольте, я отвечу на этот вопрос несколько позже? То есть, я расскажу вам все по порядку и мы, в свое время дойдем и до этого! — Поставив, пустую чашку на столик, сказал Николай.

— Еще налить? — Хитровато улыбнувшись, спросила Вероника.

— Нет, спасибо! Не стоит! — Улыбнулся в ответ Николай. — Ну, приготовьтесь слушать!

Я вернулся из командировки на поезде в ночь начала "эпидемии". Где-то к утру добрался домой. Проспал буквально весь день и следующую ночь. А утром ко мне приехал мой знакомый милиционер и рассказал о "летающем блюдце", которое он заметил над центральной площадью. На его служебном мотоцикле мы немного покатались по городу, чтобы хотя бы что-нибудь понять!

— Так, значит это вас засек спутник! — Скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Букограй.

— Возможно! Никого другого мы на улицах не видели! — Подтвердил Николай. — Потом вдруг, именно вдруг, наступила та самая "черная ночь". Именно сразу после этого мы заглянули к вашей дочери! — Николай чуть кивнул в сторону внимательно слушающей Вероники. — Перед этим, правда, нас чуть не "растопил" какой-то инопланетный агрегат, который мы условно обозвали "черепахой" из-за формы его очертаний, ибо скоростенка у него совсем не черепашья.

Чуть позже, мы угнали чьи-то "жигули", "ограбили" воинский склад, так как решили немного повоевать с "гостями незваными" — пришельцами. А в том, что в городе инопланетные пришельцы, мы после "тарелки" и "черепахи" уже не сомневались! Или, если уж придется помирать, так хоть по-человечески, с оружием в руках. Тем более, когда выяснилось, что находимся мы под непреодолимым "колпаком". Шансов освободиться у нас практически не было. Оставалась дилемма: победить или погибнуть! Если честно, выжить мы почти не надеялись! Были планы "тарелочку" уничтожить ПТУРами, но планы эти были очень хилые, как мы потом убедились, безнадежные. На самый крайний случай собирались пробраться внутрь инопланетного корабля и взорвать его управляющие центры, возможно даже и с собой..., вроде как японские летчики-смертники!

— "Камикадзе"! — Подтвердил свою эрудицию Букограй, серьезно качнув голо-вой.

— Именно! Но вдвоем, в этой ситуации, все равно, как и один. А "один в поле не воин"! Поэтому, через городской радиоузел мы попробовали позвать на помощь добровольцев. Оружия для этого вполне хватало. Пришло только около тридцати человек. Этот отряд, возглавил небезызвестный вам Дымогарев, который прибыл первым, словно на зов боевой трубы. Именно благодаря Дымогареву, в то время как он с этими добровольцами устроил настоящую битву с пришельцами, выползших в некотором количестве на улицы на каких-то круглых "вездеходах", мы смогли проникнуть внутрь "блюдца". Скажу только, что нам несказанно повезло. Мы не только не погибли, мы перехватили управление кораблем посредством инопланетного компьютера, который по-сути и руководил вторжением. При этом уничтожили нескольких находившихся при нем живых гуманоидов, а потом выдержали ментальную атаку самого мозга, который к тому же оказался почти разумным.... Таким образом, как говорится, власть переменилась. Мы остановили вторжение! Не скажу, что это досталось так уж легко! Пришлось изрядно попотеть! Ну а потом все уже пошло, можно сказать, по накатанной дороге, правда, признаюсь, действовали по интуиции, так сказать, на голом вдохновении.

Вот, пожалуй, и вся история. Хочу только отметить, что капитан-лейтенант Дымогарев со своими добровольцами, сыграли практически решающую роль в пресечении вторжения, так что ваш майор зря на него вызверился. То, что сделали они безо всяких натяжек можно назвать подвигом, и по-хорошему они заслуживают самых высоких правительственных наград. — Николай, чуть вздохнув, сам налил себе уже успевший остыть кофе, в горле от долгого рассказа пересохло.

Букограй чуть иронично улыбнулся и сказал:

— Возможно, все это так и было! Следов от боев по городу обнаружено достаточно, особенно возле странно исчезнувшего моста через реку Сокол. У меня осталось только три вопроса. Первый — что за женщина произносила речь, призывающую добровольцев на битву с агрессором, хотя, я немного догадываюсь сам, кто это был? Второй — где находится это, как вы его называете "блюдце"? И третий — куда подевались захваченные вами гуманоиды? И последнее — кто были те люди, покинувшие инопланетный аппарат, и почему вы не дождались нас? То есть правительственных войск? — перечислил свои вопросы Букограй.

— Вопросов, конечно, более трех, но я отвечу. Правда, несколько в другом по-рядке, чем они были вами заданы. По поводу женщины давайте считать, что ее просто не было! Не хочется, чтобы у нее были неприятности, которые, судя по всему, обязательно последуют, если принять во внимание, как развиваются события! — Сказал Николай.

— Вот как раз этого я обещать не могу. На радиоузле сохранилась магнитофон-ная лента с ее голосом, вычислить владельца по которой — вопрос техники и времени. Я и так уже догадываюсь, что это была прапорщик Виноградова, которая единственная оставалась в воинской части и по этой причине вы "уговорили" ее поделиться снаряжением!.. Я ее нисколько за этот поступок не осуждаю, но от моего мнения зависит далеко не все! Обещаю только, что приложу максимум усилий, чтобы она не пострадала!

— Хм!.. — Издал Николай недоверчивый возглас. — В любом случае учтите, что я вам ее в обиду не дам! — Он проигнорировал удивленный взгляд Букограя и не менее удивленный взгляд Вероники, в котором промелькнули искорки своеобразной ревности и, не вдаваясь в подробности, продолжил:

— Мы обнаружили, что индивидуальные разумы погибших людей перед самой гибелью, а возможно непосредственно в процессе, сканировались и теперь в латентном состоянии находятся в блоках памяти инопланетного компьютера. В чреве блюдца находились также клонированные тела существ идентичных человеку. Именно тела, или точнее — заготовки тел! Без разумов! И мы осмелились это использовать. Техника пришельцев позволяет вложить в эти тела любой разум, перед этим перестроив само тело под конкретного индивидуума. Эти "человеческие заготовки" мы оживили, вложив в них личности погибших ранее людей! То есть, восполнили убыль населения города хотя бы на то мизерное количество, которое было возможно. Таким образом, можно "воскресить" и остальных, было бы нужное количество "заготовок". В результате получились люди, а не мифические "инсургенты"!

Букограй, на лице, которого, обычно было трудно прочесть признаки эмоций, так как он всегда умел держать себя в руках, на этот раз было написано почти не скрываемое откровенное изумление. Еще большее изумление, но уже с примесью восторга отражало лицо Вероники. Ей — будущему генетику, все сказанное Николаем, казалось, чуть ли не божественным откровением.

— Да как же вы на это решились?! — Со смесью изумления и негодования вос-кликнул Букограй. — Вы хотя бы чуть подумали, что творите? Подумали о последст-виях?

— Чуть подумали! — Со спокойным видом ответил Николай.— Альтернативой было бы устроить бойню в автоклавах биологического отсека! Мы не мясники и не палачи, и когда появляется возможность, стараемся жизнь сохранить, а не уничтожить! И так совесть гложет оттого, что все трое захваченных гуманоидов умерли в камере, куда мы их заключили, как у вас принято выражаться, "до выяснения"! Мы, по-незнанию, лишили их кое-какого оборудования, которое могло послужить оружием, и тем самым лишили их жизни! Оказалось, что без этого оборудования они нежизнеспособны!

Теперь ответ на последний вопрос. За то, что мы не дождались прихода правительственных войск, можете от всей души поблагодарить своего подчиненного майора Словина! От также поставил нас перед альтернативой — пойти по его предложению в камеру, или застрелить его вместе с сопровождавшими его милиционерами, что также окончится камерой, или просто сбежать! Так что, мы решили обойтись без кровопролития! И таким образом, "до выяснения", — Николай усмехнулся, приведя излюбленное выражение компетентных органов, — оставить "летающее блюдце", более правильное название которого — дисколет, в своем распоряжении! Вот теперь, пожалуй, действительно все!

— Да, как же вы решились? — Вновь повторил свой вопрос Букограй. — Этого нельзя было делать! Человеческий плод, как в последнее время утверждают медики, уже в утробе матери обретает сознание. Таким же образом ваши клоны могут быть запрограммированы на глубокое внедрение. Нельзя было выпускать инопланетян наружу! — Он встал и нервно заходил по комнате. — Откуда вы можете быть уверены, что это люди, а не чуждые нам гуманоиды? А если в них уже заранее заложена своя программа, а ваши вновь введенные личности послужат только масками для тайной агентуры! Ну, оживили, но зачем выпускать?

— У меня имеется возможность точно знать, что это не так! Да, человеческий ребенок уже в животе матери становится личностью, в зачаточном, так сказать состоянии. И только потому, что он полностью связан с матерью — питается ее кровью. Кальцием из скелета и прочим, возможно даже, что они неосознанно связаны и эмпатически. То есть, ребенок, если можно так выразиться программируется с ранних стадий жизни. С клонами в данном случае все совершенно по-иному. Они выращиваются в автоклавах в питательной жидкости, выращиваются словно растения, почти до взрослого состояния. И только в последний момент, перед извлечением из ванны, с одновременной коррекцией организма по индивидуальным генетическим особенностям, в мозг их вкладывается сознание. Так что — это люди! Такие же люди, что были прежде, причем избавленные от своих старых болезней! Держать людей без причины взаперти не входит в мои привычки! — Спокойно и твердым голосом ответил Николай.

— Да, какое право вы имели сделать это? — Вновь возмутился Букограй. Но в этот момент, перебив своего отца, в разговор вступила Вероника.

— Отец! Они поступили единственно верно! Почему вы со своими "вождями-жрецами" решаете: кто имеет право жить, а кто его не имеет? Решаете, кто прав, а кто не прав! Почему присвоили себе право высшей инстанции. На основании формальных выборов? Да, если бы Николай с друзьями не решились организовать сопротивление, почти безнадежное сопротивление нашествию, где бы мы все сейчас были? В компьютерных блоках инопланетной машины? Что было бы с городом, да и что было бы с вами самими, даже если вы находились за пределами "купола"? И теперь вы еще имеете наглость, да, именно наглость преследовать тех, кто обеспечил победу над чужими, вторгшимися к нам, гуманоидами? Они, а не ваша куча войск за периметром решили все дело! Да я бы твоему майору Словину, попадись он мне на глаза, сама бы глаза выцарапала! Пуп Земли нашелся! Еще один "вождь-шаман"!

Меня, вообще больше процесс "воскрешения" интересует, чем ваши государственные проблемы, кто право имеет, а кто нет! Больше интересует, можно ли вернуть жизнь остальным людям, погибшим в ходе вторжения? Именно это!

Букограй явно не ожидал от нее такой отповеди. И хотя мастерски владел со-бой, он даже в изумлении остановился.

— Вероника! Подумай, о чем ты говоришь!

— Не забывай, что я хоть и недоучившийся, но генетик, и я потрясена возможностями развития этой науки, которая в данном конкретном случае имеет ярчайшую иллюстрацию своих возможностей! — "Отбрила" она его и обратилась уже к Николаю:

— Николай, а мне можно будет осмотреть этот биологический отсек? Дисколет ведь ваш?! Вы меня в него пустите?

— Дисколет принадлежит народу! — Перебил ее Букограй.

— С какой стати? — Ехидно переспросила его Вероника. — Если интересы народа выражают или вернее приписывают себе это выражение, а точнее присваивают себе все права ваши престарелые "патриархи", то пусть бы они сами и повоевали бы за это дисколет! Тем более, что они-то как раз и не подумают возвращать жизнь невинным людям, которых не смогли защитить. По принципу "кабы чего не вышло?!" Уж если ты, вполне здравомыслящий человек испугался, то, что говорить о них?

— Николай! Где находится дисколет? — Букограй словно проигнорировал слова Вероники.

— Так он и разбежался тебе его отдавать! — Опять рассмеялась Вероника. Николай улыбнулся, но ответил спокойным голосом:

— Совсем недалеко! Но Вероника права, отдавать его в руки престарелой клике правителей мы не собираемся! И это не мое только решение! На это также имеются объективные причины, о которых я прямо сейчас сказать не могу! Да и не хочу! А вот небольшую экскурсию устроить могу! Не желаете? А после экскурсии сможем продолжить разговор. Она вам поможет кое-что понять из того, о чем я вам внушить сейчас не в состоянии! Просто не воспримите вы моих доводов!

— Я иду! — Вскочив с дивана, воскликнула Вероника. — Когда идем?

Слегка насупившись, Букограй какое-то мгновение раздумывал, затем видать, приняв решение, произнес:

— Ну, что же! Едем!

— А вот как раз ехать никуда не надо! — Усмехнувшись, сказал Николай.

— Так, где же этот дисколет? — Изумленно спросил Букограй.

— У меня в подвале! — Пошутил Николай. — Не удивляйтесь, чтобы проникнуть в дисколет, нам придется спуститься в подвал под домом. Я вам сразу не сказал, что вход в дисколет осуществляется посредством нуль-транспортировки, и другого пути просто нет! Одну из таких "дверей", я из соображений удобства и конспирации разместил у себя в подвальной кладовке. В квартире я как-то на это не решился. Ну, так идем?

Букограй был не плохим физиономистом и внимательно присмотревшись к Николаю, не нашел в его облике какого-либо подвоха. Не похож он был на ублюдка, который собирался прятать трупы в подвале. Тем более, по сравнению с ним самим Николай выглядел почти карликом. И даже если в этом самом подвале их ждет засада, Букограй с ней справится! Силой, ловкостью и боевой подготовкой он обделен не был. Да и нравился ему чем-то этот странный Николай. "Надо же! Оживить людей! — Подумал опять Букограй, причем слово "оживить" он воспринимал уже в прямом его значении, и мысленно усмехнулся. Причем усмехнулся именно над собой. — А вот я сам в аналогичных обстоятельствах решился бы на такой поступок?" — Задал он сам себе вопрос и..., не нашел ответа.

— Идемте! — Наконец решился Букограй. А про себя подумал: "А, может быть и надо потихоньку передавать, так сказать, бразды правления таким вот молодым, не связанных путами установлений и инструкций, в большинстве своем неумных, а иногда и прямо глупых, но неукоснительно соблюдать которые требует высшее руководство. Молодым, способным решать быстро и эффективно, а главное правильно, насущные проблемы. Первое время под присмотром, конечно!.."

7

Свободным я считаю того, кто ни на что не надеется и ничего не боится.

Демокрит

Если Николая майор Словин в лицо не знал, то уж личность Дымогарева "срисовал" на все сто процентов, и каких-либо компромиссов от него Василий Дымогарев дожидаться был не вправе. И возможность найти бедного Василия для компетентных органов, да еще в закупоренном войсками городе, были ограничены лишь временем. И поэтому Дымогареву, как говорят подводники, пришлось плотно "лечь на грунт". Для этой цели он обосновался не дома, а у одной знакомой молодайки, к которой до этого изредка захаживал. Женщина она была приветливая и любвеобильная и, наверное, в силу этих причин для семейной жизни совершенно не пригодна, но Дымогарева такое положение дел, в какой-то мере, вполне устраивало, хотя он у нее был и не единственным "ухажером". Но и шлюхой, в полном значении этого слова, ее назвать тоже было нельзя. Ну не могла она долго любить одного мужчину, да и остальных допускала до своего тела с большим разбором. И все же за неделю "заточения" Василию одного из таких "ухажеров" пришлось спустить с лестницы, популярно объяснив, что "пирс для швартовки занят".

По мрачной иронии судьбы, Василий Дымогарев, в прошлом блестящий офицер военного флота, в свои тридцать два года оказался по старинному русскому присловью "один, как перст". Когда-то, после окончания военно-морского училища, будучи молоденьким лейтенантом, он ослепил блеском своих золотых погон девушку Элеонору, золотоволосую красавицу с ясными голубыми глазами. Она в то время училась на последнем курсе своего медицинского техникума. И так как специальность ее вполне годилась для военной службы, (в любом гарнизоне или морской базе для нее всегда бы нашлась работа), Василий, не откладывая на потом то, что можно сделать сегодня, в срочном порядке сделал ей предложение руки с сердца. Он знал, что любой молодой офицер, сразу же не обзаведясь супругой, в силу специфики трудной офицерской службы рисковал остаться бобылем на всю оставшуюся жизнь. Потому он и спешил, а специальность будущей супруги, как бы, являлась залогом стабильности их дальнейшей жизни, омрачить которую вроде бы было и нечему. Наверное, Элеонора придерживалась того же мнения и ответила согласием.

Назначение лейтенант получил в Севастополь и отправился туда для дальнейшего прохождения службы. Поначалу у них все вроде было в порядке. Оба молодые, красивые, испытывающие друг к другу живейшее влечение, они почти безоблачно прожили целых четыре года. Но вот любви, такой, о которой повествуется в романах о "декабристах" в особенности, у них не было. Не получалось что-то, то ли в результате скоропалительного знакомства, диктуемого необходимостью обретения семейных уз, то ли еще по какой другой причине, обоюдной любви у них не зародилось. Но Василий, сам поначалу влюбившийся без памяти, даже не мог предположить, что Элеонора может и не испытывать к нему взаимности. Потому он и не заметил за нею некоторые странности, которые проявились, конечно, не сразу. А проявились они тогда, когда по причине независимости характера Дымогарева, ему на два года задержали очередное звание, отчего его карьерный рост сразу же замедлился. Вот тогда он впервые ощутил охлаждение к нему со стороны, вроде бы верной, супруги. "Неужто она мечтала, что я выбьюсь в адмиралы?" — С иронией думал он, ибо, как раз карьеристом никогда не был.

Но ирония иронией, а в дальнейшем его догадка, вроде как он считал и несерьезная, подтвердилась в полной мере. Прибыв однажды из очередного учебно-боевого похода, в квартире он Элеонору не застал. Она от него сбежала по-английски, без предупреждения. Только месяц спустя он получил письменный запрос на расторжение брака из Ленинграда, Питера, как его между собой называли мореманы. Запрос был написан официальным протокольным языком, не несущим в себе малейшего проявления чувств. Дымогарев противиться не стал и, благо детьми они обзавестись как-то не успели, развод осуществился быстро и без волокиты.

И только после этого он узнал, что красавица Элеонора, уже года три "наставляла ему рога", стараясь находить себе любовников среди тех, кто носил на плечах погоны с двумя "просветами". Рога у него оказались ветвистее, чем у марала и грозили по своей ветвистости перейти в северного оленя. Но на его счастье какому-то кавторангу Элеонора до того пришлась по сердцу, а может и еще по какому другому "таланту", в котором она неплохо знала толк. Но как бы там, ни было, кавторанг увез ее с собой к новому месту своей службы.

Дымогарев, совсем не ожидавший такого вот конца своей семейной жизни, потому как понял, что по-своему он все же любил свою Элеонору, хотя до конца и не хотел в этом сам себе признаваться. И потому он в первое время после развода, стал частенько "принимать в трюмы балласт", как выражался один боцман на их десантном транспорте, да так, что его при движении временами здорово "шторми-ло". Это обстоятельство не прошло незамеченным соответствующими службами, ведающими надзором за моральным состоянием личного состава. И, в силу этих обстоятельств, быстрый карьерный рост ему в дальнейшем не грозил. И это, с одной стороны, было странным, ибо, как раз на службе "закладывать себе за воротник" он не позволял, тем более в походах и боевых рейдах. По подготовке и инициативе в боевой обстановке его батальону, в пределах дислоцированных на базе подразделений морской пехоты, вообще равных не было. И замполит ему попался старший лейтенант Хомич, хотя и украинец по национальности, но вполне нормальный парнишка, с которым он, не смотря на идейные заморочки, нашел вполне приемлемый общий язык. Но это на его батальонном уровне, а вот на более высоком уровне ситуация была иная. Дымогарев и раньше замечал, что среди замполитов и особистов почему-то много именно украинцев. Вообще-то Василий народ этот уважал и за гостеприимство и за открытый, родственный безо всяких сомнений, русским, характер, потому что считал, что сволочей в любом народе хватает, и их, естественно, мизерное количество. Другой вопрос, что этот самый маленький процент почему-то поголовно попадал именно в эти специфические структуры и там получал не останавливаемое никем развитие. Так что, раз уж он "замочил" свою репутацию в глазах начальства, а именно замполитов и партийных секретарей, "высушить" ее можно было и не пытаться. Да и кто позволит, чтобы во главе самого боевого подразделения стоял не совсем идеологически "подкованный" командир. Потому его безнадежно ждал вполне закономерный конец. "В нашем государстве, если тебя хотя бы раз, обгадят, даже, как правило, не совсем заслуженно, то уже на всю катушку. И выбраться после из этой кучи фекалий наверх уже весьма проблематично!" — Это Дымогарев усвоил еще на ранних этапах своей службы, и не раз об этом думал.

А вот со стороны женского пола он неожиданно оказался весьма привлекательным объектом. Потерпев предательство от златовласой красавицы, он теперь отдавал предпочтение черненьким, восточного типа девицам с раскосыми глазами. Но, как говориться "обжегшись на молоке — дуют на воду", то семейными узами он обременять себя не собирался.

Так что, когда после вынужденной отставки капитан-лейтенант Дымогарев вернулся в родной город, у него, как и в молодости, не было "ни кола, ни двора", если не считать маленькой однокомнатной квартиры, в которой он некоторое время проживал с совсем уже старенькой матерью, отчаявшейся ждать от него внуков. А год назад бог прибрал и ее. Так что в настоящее время Дымогарев оставался совершенно один, работа у него была "не бей лежачего" — преподавателем по военной подготовке в школе. А так как занятия в силу происшедших событий, там так и не начались, Василий мог отдыхать столько, сколько захочет, пока ребята в фуражках с васильковыми околышами не нанесут ему свой визит

Но вот гулять ему сейчас как раз и не хотелось. Тем более он вдруг обнаружил: сколько бы он не выпил своей любимой "Столичной" водочки, опьянения не наступает совершенно. Он справедливо связал этот эффект с "браслетами" которые ему выдал Николай перед расставанием, только в двух словах сообщив об их предназначении. Поэтому он и решил воспользоваться этими возможностями, чтобы с этим Николаем связаться совсем нетривиальным способом, и когда в открывшемся мерцающем экране увидел лицо, то сразу же его "атаковал":

— Слушай, Командор! Зачем ты дал мне эти, я даже железяками их назвать не могу, ибо они явно не железяки! — Он поднял обе руки, обращая внимание Николая на свой комплект "браслетов". — Я с ними теперь даже "нажраться" не могу. Пью водочку, словно родниковую водичку, даже вкуса не чувствую — и "ни в одном глазу"! А это, как там по научному называется — "левитация"? Ну, попробовал я повисеть под потолком. Так Катька, подруга моя, как только в комнату вошла, так сразу в обморок и брякнулась. Потом я ее откачал, и она мне сказала, будто подумала, что я повесился. Парил то я в вертикальном положении, прямо уподобился Беляевскому "Ариэлю". Одна отрада — могу вот с тобой временами поговорить. Не то от скуки свихнуться можно! Ребята уже тоже уже чуть с ума не сходят от безделья. Им, правда, немного легче — хоть родственники скучать не дают. Знают же многие, что они в "ночь" воевать уходили. А теперь о том, что видели, помалкивают, а родственничкам все равно интересно. Хорошо еще, что пока среди них "стукачей" — Павликов Морозовых не нашлось. А то бы Словоблудов порадовался. Так, когда делом то заниматься будем, Командор!

— Пока нужно выждать! — Улыбнувшись, ответил Николай на длинный монолог Дымогарева. — С ребятами часто видишься?

— Пару дней назад забегал старлей Алекс, он теперь здоров, как бык. Хочет продолжать службу. Но какая медкомиссия поверит, что ранее вырезанные у него половина желудка и половина легкого так вот сами выросли заново? Его же раньше уже комиссовали "вчистую". А я его отлично понимаю! Ну ладно, как говорится, "до связи"! — Дымогарев отключил связь и задумался. Он совсем не кривил душой, когда говорил, что понимает старшего лейтенанта Александра Струева, десантника, "возродившегося" в недрах дисколета. Он и сам после боя с пришельцами в очередной раз понял, что его призвание — бой, война, армия, настоящая армия. Понял, что он теперь отвечает за всех тридцать двух человек, которые в него поверили. С "вылечившимся" старлеем Александром он сошелся ближе всего и, не смотря на "комендантскую неделю" виделся с ним почти регулярно. Именно старший лейтенант стал связующим звеном с остальной его командой. Но пока они ждали. Ждали, что же, в конце концов, придумает Командор. А что потом жизнь пойдет интересная, Дымогарев не сомневался.

8

Скрыть правду там, где это нужно, —

и благоразумно и непредосудительно,

тогда как солгать в любом случае — и

низко и глупо.

Ф. Честерфильд

Подвал под домом, в котором проживал Николай, был захламлен мусором, и как всегда, большинство электрических лампочек не светило — или перегорели, или кому-то понадобилось в другом месте и их выкрутили. Потому там было несколько темновато. Не желая выказывать свои преимущества, Николай не стал брать с собой ноктовизор, но к его удивлению не ощутил темноты и без него. Сразу же из "глубин памяти" поступило разъяснение — все те же "браслеты" включили в его слегка модифицированном мозгу центры ночного зрения.

По земляному полу, стараясь не споткнуться на мусоре и обломках мебели, ко-торые сюда сваливали жильцы дома как видно подверженные синдрому Плюшкина — персонажа гоголевских "Мертвых душ", хорошо известному любому школьнику произведения. Вещь вроде, как и не нужна, а выбросить совсем — жалко! В результате такой вот "бережливости" подвал потихоньку превращался в филиал помойки, хорошо еще никто не догадывался бросать здесь пищевые "запасы", хотя и за этим, наверное, скоро дело не станет. Никто не удосуживался прибрать мусор даже возле дверей собственных кладовок. Чистым пол оставался только у кладовки Николая, который один из немногих периодически наводил здесь порядок.

В кладовку Николая вела старая дощатая дверь, из когда-то добротно остру-ганных досок, перехваченных металлическими поперечинами, сейчас полусгнив-шая снизу. Навесной замок выглядел хлипким, но не поддался как-то забравшимся в подвал бомжам — похитителям домашних консервов. Николай вспомнил. Как лихо справился с более крепким замком на воинском складе Владимир. "Ему бы во взломщики пойти, да кто ж его научит?.." — С улыбкой перефразировал про себя детские стихи, Николай.

В подвале было тихо, поэтому за спиной Николай отчетливо слышал чуть хрипловатое дыхание Букограя и чуть слышное, мелодичное — Вероники. Старым испытанным ключом он отомкнул замок, и дверь кладовки отворилась.

Букограй, до последнего мгновения находившийся в боевом напряжении — сказывалась привычка, даже вопреки намерениям быть начеку, изумленно вздохнул. Вероника выразила свое удивление более эмоционально — она вскрикнула. За дверью кладовой струилось дымчато-фиолетовое марево.

— Прошу следовать за мной! — Чуть сипловато проговорил Николай. Хотя он уже неоднократно пользовался телепортом, но, тем не менее, и его каждый раз охватывало непонятное волнение — пользоваться чудесами он еще в полной мере не привык. Эту привычку еще нужно в себе воспитывать.

Подавая пример, Николай шагнул первым, тем самым, показав во всей красе способ необычного "входа-выхода" — фиолетовая мгла поглотила его без остатка. Вероника при виде такой метаморфозы испуганно вскрикнула.

— Втравил я тебя, черт знает, во что! — Больше пробормотал, чем сказал, Буко-грай Веронике, и взял ее за руку. — Ничего, дочь! Я с тобой рядом! — Держа Ве-ронику за своей спиной, он сделал свой решительный шаг.

Они оказались в полукруглом помещении, изогнутая стена которого явно изо-бражала панорамное окно. За окном на фоне ясного голубого неба зеленела роща из деревьев, отдаленно напоминающих кокосовые пальмы с густой резной, словно у папоротника, листвой. Вдоль прямой стены располагался низкий диванчик, перед которым стоял невысокий полированный столик из материала, явно имитирующего древесину. Улыбающийся Николай стоял в пяти шагах перед ними.

— Добро пожаловать в иной мир! — Сказал он. — Что желаете осмотреть в первую очередь?

— Оружие!

— Генетическую лабораторию!

Букограй чуть опередил свою дочь оттого, наверное, что его слово оказалось короче.

— Хорошо! Обойти весь дисколет не хватит, наверное, и суток. Тут какая-то пляска метрики. Хотя снаружи вы его не видели, я вас уверяю, что внутри он несколько объемнее, чем может показаться.

Глаза Вероники возбужденно блестели. Если бы ему в свое время не пришлось пробиваться сюда как во вражескую крепость, а придти бы сюда как экскурсанту, он бы тоже, наверное, воспринимал бы все по иному, в настроении весьма похожем на то, что владело сейчас Вероникой.

Экскурсия заняла время меньшее, чем ожидалось. В биологическом секторе в автоклавах "произрастало" уже около тысячи новых организмов. Картина для непривычного глаза была совсем не аппетитная. Но Веронику это привело в восторг: еще тысяча жертв вторжения в скором времени смогут вернуться домой. Букограй лишь скрипнул зубами, решив оставить полемику на "потом".

Николай же лишь еще раз подумал про себя, что, кто бы ему ни пытался помешать, он "возродит" всех тех, кто погиб от "оружия" пришельцев, во время вторжения. Его никто не упрекал, но он сам как бы чувствовал за собой что-то вроде вины — ведь именно за его "мыслеформой" в город последовал космический кораблю пришельцев, и все люди погибли как бы из-за него. И особенно он чувствовал вину за тех людей, которых на его глазах уничтожали "крабо-пауки" в том подъезде, когда искали именно его. И какими бы потом ни были последствия, эти люди будут жить! В этот он дал себе слово. Что бы там ни думал Букограй, Николай знал, что хотя бы и выращенные в пробирках и автоклавах люди, именно люди, с пришельцами их роднит только, так сказать, способ изготовления. В будущем Николай производством клонов увлекаться не собирался. Изготовление копий живых людей — безусловно, безнравственно, а возрождение невинно погибших — раз уж появилась такая возможность, это его долг и благо.

В ангаре с боевой техникой пришельцев задумался уже Букограй. Так как в распоряжение "научников" более ими менее крупных обломков от "вездеходов" не досталось. Один, почти уцелевший "вездеход", экипаж которого уничтожил в свое время сам Николай, позднее по дистанционному сигналу с дисколета был самоликвидирован. В деактивированном состоянии и "вездеходы" и "черепахи" в большой мере казались весьма безобидными, и Букограй отнесся к ним слегка скептически. Тогда Николай предложил ему посмотреть своеобразный фильм, изображающий эти боевые машины в действии. Оказывается, что в памятных блоках НАВИГАТОРА имелась хроника ранних вторжений и такая демонстрация была возможна. Букограй на это также неопределенно хмыкнул, но возражений не высказал.

По пути в уже знакомую комнату с панорамным окном, на ментальную связь с Николаем вышел НАВИГАТОР. Оказалось, что личностные составляющие НАВИГАТОРА — ПОДРУГА Марины и ПЯТНИЦА Владимира изъявили желание транслировать ход экскурсии и переговоров с "гостями", своим хозяевам.

— Прекрасно! Если такая возможность имеется, действуйте! И попробуйте найти и подключить Дымогарева. — Вспомнил он о Василии — тот ведь в НАВИГАТОРЕ своей "копии" не имел.— Пусть он тоже посмотрит! — Мысленно приказал он НАВИГАТОРУ, а про себя отметил, что НАВИГАТОР, по сути, становится коллективным разумом и это позволит избежать в дальнейшем многих субъективных ошибок. О таких возможностях НАВИГАТОРА Николай раньше не задумывался. Но теперь это можно было учесть в разработке будущих планов. Это вырисовывало дополнительные определенно положительные перспективы. Если представить такой мозг, наполненный множеством разумов — не это ли демократия в прямом смысле? Для накопления информации, выработки единого мнения, такая "машина-разум", можно сказать, необходима. Но, в то же время, окончательное решение должен принимать именно человек! Живой человек, а не его виртуальная копия.

И вот, по окончании экскурсии они снова в знакомой комнате, только теперь панорамное окно преобразовалось в громадный широкоформатный экран, но рабо-тающий явно по другим принципам, чем привычный телевизор. Экран был глубок по восприятию и создавал эффект даже не присутствия, а сопричастности к тому, что на нем изображалось.

В последний момент перед демонстрацией, Николай в подтверждение своего рассказа решил продемонстрировать завершающие этапы схватки отряда Дымогарева с объединенным патрулем пришельцев. Оказалось, что и этот бой, да так, наверное, было заведено пришельцами, транслировался и записывался корабельным мозгом. Получается, что "небесные гости" документировали хроники своих вторжений. Теперь Николай не сомневался, что в бездонных недрах НАВИГАТОРА он сможет отыскать и запись поединка своего маленького отряда. Но эти картины он пока показывать Букограю не собирался. Всему свое время.

Сейчас он и сам с интересом смотрел картину разворачивающегося на экране боя. Подробностей той битвы он не знал и теперь был потрясен и восхищен мужеством добровольцев.

Видно было, что даже на внешне невозмутимого Букограя, "фильм" произвел неизгладимое впечатление. Вероника тем более была потрясена до глубины души. Она обратилась к Букограю, с наполненной ярко выраженной эмоциональностью, речью:

— И вы еще слушаете своего Словина? Да его задушить не жалко! Этот Словин — ярчайшая квинтэссенция и иллюстрация всего вашего религиозного дурмана, называемого коммунистической идеологией! Теперь ты сам видишь, как погибали эти ребята! А где в это время был твой Словин? Где он прятался? Они гибли за всех нас, а теперь их решили смешать с грязью и отказать в праве "воскреснуть", даже если имеется такая возможность!?

Букограй молча, но в то же время со спокойным выражением лица слушал Веронику, не перебивая ее. Николай же был удивлен такой ее реакцией на увиденное. Но он был удивлен скорее созвучию ее реакции со своим видением положения дел. "Можно сказать, что мы заполучили в свой лагерь еще одного единомышленника, вернее единомышленницу!" — Подумал Николай. Он знал, что на данном "форуме", если его так можно назвать, сейчас присутствуют Марина, Владимир и Дымогарев. Только Марина с Владимиром посредством своих ПОДРУГИ и ПЯТНИЦЫ присутствовали почти вживую, а вот Дымогарев видел все только при помощи экрана своего коммуникатора на браслете. Их реакции Николай ожидал чуть позже, перед окончанием переговоров с главным кагэбистом.

Так сказать, "под занавес" он решил преподнести Букограю еще один фильм. Николай хотя и знал о существовании этого "фильма", но в таком вот формате, не мысленно, а воочию, тоже должен был увидеть его впервые.

В черном "небе" космического пространства появилось изображение громадного сфероида "корабля-матки" пришельцев, из недр которого в свое время стартовал дисколет. Он медленно плыл в вакууме чуть выше плоскости эклиптики Солнечной системы в районе Сатурна, который ясно идентифицировался своими гигантскими кольцами. Затем "матка" зависла над планетоидом, определенным Николаем по ранее полученной информации, как Тефия и, скрылась в кратере Одиссея. Почти сразу сфероид выпустил девять дисколетов — братьев-близнецов того, на котором сейчас находились Николай и Букограй с Вероникой. Дисколеты на фоне главного корабля показались комарами по сравнению с головой человека. Они на приличной скорости, беззвучно разлетелись в разные стороны. Николай знал теперь, что у каждого была своя цель — одна из планет Солнечной системы.

На этом фильм закончился, экран погас и, на его месте вновь образовалось панорамное окно-сад. Царила тишина. Молчали все. Николай сам видевший картину впервые был потрясен не меньше своих гостей. Знать одно, а видеть — совсем другое.

Первым молчание нарушил Букограй.

— Что это было? В самом конце? — Севшим от волнения голосом спросил он, хо-тя, как видно догадывался, что именно ему ответят.

— Это "корабль-матка" пришельцев! По самой хилой аналогии, по отношению к нашей технике, конечно, можно сравнить с нашими морскими авианосными крейсерами. Способен к терраформированию захваченных планет. Как вы могли догадаться, базируется на Тефии, в районе Сатурна. А наш дисколет — всего лишь разведывательный скутер, опять же по сравнению с нашими аналогами! — Спокойнее, чем собирался, ответил Николай. Но Букограя его спокойствие не обмануло.

— И как скоро он будет здесь? — Хрипло спросил он.

— Насколько я знаю, не скоро! Он побывал в межзвездной битве и теперь, так сказать, "зализывает раны". Полномасштабное вторжение на планеты он сможет, по нашим прикидкам, осуществить лет через пятьдесят. Рейд дисколета был разведывательным. В планы пришельцев такое агрессивное вторжение на данном этапе не входило, и его можно считать своеобразным сбоем в программе. Не тот вариант включился. Я забыл вам сказать, что дисколет управляется кибернетическим мозгом, и только по потребности выращиваются бесполые клоны-солдаты, своего рода "пушечное мясо", для ведения боевых наземных столкновений с аборигенами!

— Да!.. — Задумчиво проговорил Букограй. — И зная это, вы решили присвоить дисколет, являющийся сгустком инопланетных технологий? Пятьдесят лет! Это же почти минуты в масштабах развития планеты! Мы же не успеем подготовиться к отпору!

— Особенно с нашими старичками у власти! — Ехидно вставила Вероника.

— Я рад, что вы это понимаете! — Сказал Николай, обращаясь, все-таки в боль-шей степени к Букограю. А тот за все время беседы впервые посмотрел на Веронику с явным гневом во взгляде.

— Вот по этой самой причине, о которой справедливо упомянула ваша дочь, мы и решили оставить дисколет в своем распоряжении! — Пояснил Николай твердым тоном. — У нас имеется свой план отпора! И, надеюсь, он будет эффективнее всего того, что могут придумать наполовину ногами стоящие в могиле правители. И это не только мое личное мнение!

— Мы можем это подтвердить! — По верхним углам панорамного окна прояви-лись экраны, на которых в левом углу появилась Марина, во всей своей красе. "Не могла хотя бы изменить себе внешность! — С досадой подумал Николай. — Теперь ее точно придется эвакуировать!" Ее ошибку повторил и, с некоторой задержкой поя-вившийся в правом нижнем углу Дымогарев, со свой шкиперской бородкой. В правом верхнем углу, на фоне пальм, сияла белозубой улыбкой физиономия полунегра-полуиндейца, с перьями в курчавых волосах и с золотым кольцом в носу, держащего в руке отполированную человеческую берцовую кость. Это так пошутил Владимир, как всегда, оказавшийся на высоте, у него хватило "соображалки", чтобы не показываться в своем истинном облике.

— Какой еще план!? — Букограю было явно не до шуток. — Вроде серьезные люди, а устраиваете балаган! — Возмутился он.

— Да мы почти не шутим, масса генерал! — Не упустил возможности съехидни-чать Владимир. — У нашего Николки планы хоть и на одном вдохновении, но обычно вполне срабатывают! А конкретно мы этот план потом обсудим вместе! Приглашаем вас на заседание! Вы только эту шпиономанию-истерию в городе прекратите! Ей богу уже надоело ерундой заниматься. Осень скоро, а у вас полгорода в палатках живет. Пора уже народ по квартирам вернуть! Дело нужно делать, а у нас, как всегда мышиной возней занимаются! Лишь бы показать, что делом занимаются, чтобы вроде какое-то движение стоящего на рельсах вагона обозначить!

Вероника не удержалась и прыснула. Несмотря на то, что она видела на экране отнюдь не шутливую угрозу Земле инопланетян, этот "балаган", как его обозвал папа Букограй, только вселял в нее надежду и уверенность в том, что эти странные ребята знают, что со всем этим делать. И, похоже, она совсем не разделяла озабоченность отца.

— Господин Ленин со своими сподвижниками ухитрились разрушить великую империю за какие-то пятнадцать лет, так что же мы за полвека свои планы реализовать не сможем? — Ехидно улыбаясь толстыми негритянскими губами, продолжил Владимир.

— Они разрушали, что намного проще, чем строить и объединять, как это при-дется делать нам, да еще и не отдельную страну, а всю планету! — Решив немного осадить слишком бойкий энтузиазм Владимира, выговорил Николай.

— Ничего! Возьмем встречные обязательства и выполним пятидесятилетку досрочно! — По обыкновению, хмыкнув тем самым, обозначая свое смешливое отношение ко всему высказываемому, закончил Владимир.

— Хорошо! Поговорим серьезно! — Обратился Николай к Букограю. — Этот дисколет при желании может уничтожить любой город Земли в считанные секунды. Ракетное и ядерное оружие против него бесполезно, энергия взрывов пойдет лишь, так сказать, на подзарядку его аккумуляторных батарей, как произошло с ПТУРами, запущенными нами в его кольцевой коридор. Они были проглочены специальными поглотителями. Снаружи активная непробиваемая космическая броня, также работающая как поглотитель энергии. Вся эта "летающая тарелка" внутри — по сути, перестроенная энергия. Даже этот чуть ворсистый пол под ногами — поглотитель пыли, грязи и других видов ненужных компонентов, энергий в рассеянном виде, в том числе. Этот дисколет — страшное оружие. Но против "корабля-матки" — он, что комар для лягушки. Тот его проглотит в мгновение ока — как лягушка, глотнула, моргнула — и нет комарика!

Для того, что бы победить силы вторжения, нужен сильный космический флот. При настоящем положении дел на планете такого флота мы выставить не сможем. Вывод — планету надо объединять, развивать ее промышленность и технологии в режиме военного времени. На это, по нашим подсчетам при оптимальном прогнозе развития событий потребуется лет двадцать-двадцать пять. Но и тогда еще не останется стопроцентной уверенности, что отобьемся. А ведь здесь всего одна "матка", отбившаяся от своей эскадры. А если сюда за ней последует весь остальной флот? Этого нам дожидаться нельзя!

Но и поторапливаться нужно, не спеша. Для этого надо изменить форму правления во всех странах, и особенно в нашей, которую весь остальной мир боится, но безосновательно — и это самое плохое. Какая самая эффективная форма правления в период войны? Диктатура, тирания! Но не кучки маразматиков, а эффективного коллективного разума, прообразом которого становиться наш корабельный мозг.

Теперь мы подошли к самому главному. Корабельный кибернетический мозг, я назвал его НАВИГАТОРОМ, имеет сознание. Вернее пока несколько сознаний, живущих в своеобразном симбиозе. Сейчас в нем находится мое сознание, оно несколько доминирует над остальными, сознание Марины, — Николай кивнул в левый угол экрана, где весь очаровательно и в то же время иронично улыбалась Марина, — и этого папуаса! — Николай показал на модифицированное изображение Владимира. — Как его по-другому называть в таком облике, я просто не знаю!..

Но этот коллективный разум является лишь прообразом того, который нам ну-жен для управления планетой. Объема оперативной и прочей памяти этого кора-бельного варианта для всей планеты недостаточно! Нужно строить другой. Технологии у нас имеются. Нужна только операционная база, научные специалисты различных профилей. Нужно готовить эволюционный, я подчеркиваю эволюционный переход власти над планетой и всей ее производственной базы новому "комитету разумов", если можно так его назвать. Но ответственные, окончательные решения должен принимать живой человек! Диктатор, тиран...,

— Император! — Улыбнувшись, подсказал из правого нижнего угла Дымогарев.

— Параллельно постройке "мозга" нужно создавать новую армию — космиче-ских десантников, способных брать вражеские "посудины" изнутри, для этого у нас имеется такая возможность, ибо снаружи уничтожить их мы не сможем еще очень и очень долго. Для внутреннего захвата средства — ворота нуль-транспортировки — у нас имеются, только пропускная способность этих "ворот" незначительная, нужно строить более крупные аналоги. Вот пока кратко и все! — Николай переел дыхание. Речь такого значения он произносил второй раз в жизни. Но тогда в бункере у Марины они были втроем, здесь же аудитория была несколько в расширенном составе. Ему очень захотелось пить, как тогда, то там, в бункере, была бутылка минеральной воды, а здесь..., снимать желание "браслетами" Николаю не хотелось. И тогда словно по мановению мага, на столе появилась прозрачная емкость, весьма походившая на стакан, с прозрачной жидкостью — это НАВИГАТОР, уловив желание Николая, выполнил его доступным для него способом. С наслаждением Николай выцедил жидкость, которая и вкусом напоминала минеральную воду.

— Воды хотите? — Вспомнил он о своих собеседниках, и на столе в тот же момент появилось еще два "стакана".

— Нет! Ну, я же говорил! Слышь, Марина! А Николка опять поставил всех в позу! Ну, ты даешь, Командор!.. — Раздался восхищенный голос Владимира. — Причем, в отношении стратегии у меня вообще замечаний не имеется. А вот тактику отработаем все вместе и позже!

Букограй слушал и пытался взять себя в руки. Он не совсем понимал, что сейчас происходит. Эти люди откровенно рассказывают ему о своих планах, собираются в будущем советоваться с ним по конкретным вопросам, совершенно не думая о последствиях. Они или наивны или настолько уверены в себе, что им совсем наплевать на то, что им противостоит вся мощь государства. Или это своеобразный способ вербовки? Его вербовки. Даже, похоже, не вербовки, а просто они вот так, походя, уже считают его, чуть ли не своим? Букограй был в растерянности, причем впервые в жизни. Но он, наконец, понял, что да, эти ребята совершенно серьезно рассчитывают на него! Но почему? Никакого повода для этого он им не давал.

Но все происходящее заставляло задуматься и взглянуть на ситуацию несколько с других позиций. И хотя все, что он видел и слышал за последние несколько часов, очень четко вписывалось в привычные рамки и трактовалось безо всяких смягчающих обстоятельств, как измена существующему государственному строю, Букограй не мог в данном случае даже для себя найти внятного ответа. И как теперь ему нужно поступать? По привычным для службы безопасности канонам? Или как-то по другому? И многолетняя деятельность по защите государства давала о себе знать. Несмотря на трезвый взгляд на вещи, не мог он вот так сразу отбросить дело, которое он всю жизнь считал своим долгом, пусть даже в этом деле имелись определенные издержки. Издержки, еще на заре "пролетарского" государства получили образное народное название "лес рубят — щепки летят".

И хотя в душе Букограй это осуждал, но никогда не собирался идти против существующих, не им заведенных порядков. Но вот нашлись люди, которые на это готовы. Причем, как он видел, даже его дочь, и ранее критично относившаяся к существующему строю, теперь и вовсе находится на одних позициях с этими людьми.

Как же ему поступить? С одной стороны Николай не уклонился от контакта с ним, посвятил почти во все, что знал сам, не скрывая своей озабоченности гряду-щим вторжением пришельцев. Но позиция этой группы людей по воле судьбы ставшими обладателями невиданной военной мощи, пока не находила в его душе того отклика, на который, по соображениям Николая, они рассчитывали. Да и как он сможет нейтрализовать эту группу? У него нет ни сил, ни средств, чтобы не то что победить, но и хотя бы приостановить уже начавшиеся процессы. И тогда придется поставить под удар и Веронику, которую он безо всяких скидок считал своей дочерью. Да и в распоряжении "заговорщиков" были такие силы и средства, которым на всей планете для противодействия нет ничего подобного.

Эти мысли, наравне с досадой заставили его вспомнить о Словине, проведя своеобразную параллель между его демаршем и своими мыслями. И это его в ка-кой-то мере пристыдило. Хотя и параллель проводить было проводить несколько неправомерно. Словин пытался изолировать этих ребят так, на всякий случай, только для того, чтобы приписать себе их победу, а Букограй теперь точно знал, что они и в самом деле являются врагами для существующего строя. И в то же время, являются ли они врагами для своей страны? В это Букограю верить почему-то не хотелось. Не верилось ему в негативные намерения людей, не пожалевших своих жизней при отражении вражеского нападения.

И что с того, что жизни им отдавать не пришлось? Они и победили и остались в живых, хотя и не очень рассчитывали на такую удачную концовку задуманного предприятия. Многие ли способны на такое? Особенно среди людей облеченных властью? Те, по своему обыкновению, предпочитают посылать на смерть других. Раньше такие сомнения в голову Букограя не закрадывались. "Что это со мной? Старею? Или генеральские звезды обязывают принимать более взвешенные решения? Решения, направленные в большей степени на благо страны, а не для карьерного благополучия? И если это так, то многие ли генералы поступают по велению совести? Наверное, немногие, иначе под столицей не росли бы как грибы дорогостоящие дачи, постройкой которых занимаются целые подразделения солдат срочной службы в ущерб боевой подготовке!"

"О том ли он думает? — Проносилось в голове. — О чем он, генерал-майор Буко-грай думает? Он, отдавший службе в органах государственной безопасности почти тридцать лет? Не все так просто и не все сразу решается!"

Вопросы, вставшие перед ним, требовали тщательного осмысления. Особенно "Домоклов меч" в виде притаившегося на Тефии инопланетного, а вернее иногалактического "корабля-матки". Букограй представил, что через пятьдесят лет, когда эта "матка" устремится к Земле — его самого к тому времени уже похоронят. Но ведь останется Вероника! Останутся ее дети! И он не вправе забывать об этом! Он попробовал представить, что случится, если удастся отобрать этот сгусток технологий, который собой представляет дисколет, у этих ребят? Будет ли это благом для страны, да и для всего мира? Ответ спорный! Скорее всего "находка" эта будет засекречена. И как ее решит использовать Политбюро? Уж их-то через пятьдесят лет никого не останется на бренной земле. Нужно ли им перекраивать свои планы, устоявшийся режим жизни? И если даже они получат возможность или шанс вернуть себе молодость, что тогда ожидать? Вот тогда неминуемо будет война! Война за мировое господство, опять страна будет брошена в топку, как запал — ведь никто из них решать другим способом проблемы не научился. А учиться с таким "аргументом", как дисколет, вряд ли кто захочет!

Так что же тогда лучше? Война за мировое господство или ненавязчивые перемены с той же целью? Голова у Букограя шла кругом. В конце концов, он решил сиюминутного решения не принимать. Требуется время, чтобы все основательно обдумать, подробнее ознакомиться с планами этого "странного триумвирата", состоящего из Николая и двоих его соратников, одна из которых женщина, да с Дымогаревым в придачу, да еще и эти еще более странные машинные интеллекты! Странная и в то же время интересная смесь получается. Платонова бы сюда, он в таких научно-фантастических делах наверняка больше соображает. Жаль, что его в это все пока посвящать нельзя. Преждевременно! Думать нужно самому и только самому!

И словно угадав его мысли, Николай сказал:

Мы не требуем от вас решения сейчас, товарищ генерал! Вы можете подумать! Можете рассказать обо всем, что видели, своему руководству. Только предупреждаем, на жесткие решения мы тоже начнем отвечать жестко. Хотя нам совершенно не хочется воевать со своим народом. Сейчас я вас выведу отсюда, а позже, например, завтра, я позвоню Веронике, и вы сообщите мне свое решение. Если этого времени вам мало, можете подумать еще пару дней, но не больше. Время, сами знаете, не резиновое, а каждый день промедления может привести нас к заведомому поражению. Связь будем поддерживать через Веронику. О моей квартире пока прошу временно забыть. "Телепортом" в подвале вы без меня воспользоваться тоже не сможете. Вы его просто не увидите. На сегодня все! До встречи!

9

Всякий раз, когда ум может сформулировать

истину, он празднует маленькую победу.

Д. Сантаяна

На плоской белой простыне экрана, изображение сильно проигрывало тому, что Букограй видел в дисколете, здесь не было тех масштабов, глубины, объема, создававших в полной мере эффект присутствия. Но и в таком варианте, фильм выигрывал перед любым даже самым гениальным произведением земного происхождения с разгромным счетом. Николай выдал ему, как понял Букограй, практически полный вариант хроники вторжения. Похоже, записывающие устройства находились на каждом транспортно-боевом механизме пришельцев. Все события фиксировались с различных ракурсов, и потом, по мере убыли передних механизмов к основной хронике подключались изображения с дальних машин. После, по-видимому, фильм был скомпонован так, чтобы отразить все, не упустив в происходящем даже мелочей, и оттого фильм получился зрелищным. И такой фильм мог оставить равнодушным только откровенного тупицу.

На предварительном просмотре кроме самого Букограя присутствовал генерал-лейтенант Игнатьев, который, войдя в кабинет, спросил:

— Откуда это у вас?

— Прислали наши "ухари", угнавшие "тарелку"! В виде отчета, наверное! Из ут-ренней выемки писем. Вы же знаете специальный почтовый ящик на фасаде. Полным он обычно не бывает, только тривиальные анонимные доносы на недоброжелателей или друг на друга. А тут два крупных пакета, причем пронумерованные цифрами 1 и 2. В конвертах "линзы" и инструкция по их применению. Кто конкретно принес эти письма, аппаратура слежения не зафиксировала.

— Конспираторы, мать их! — В сердцах выругался Игнатьев. — Какого беса они от нас прячутся? Боятся, что спросим за "тарелку"?

— Наверное, и это тоже! Но, скорее всего нам нужно благодарить за это "пар-шивца" Словина! — Проворчал Букограй.

— Паршивца, говоришь? — Саркастически усмехнулся Игнатьев. — Ну, да! Ты же еще с последней почтой с "большой земли" не ознакомился! Этот, как ты говоришь, паршивец, по постановлению Партии и Правительства произведен сразу в полковники, минуя очередное звание и назначен на твою бывшую должность — начальником управления комитета! Похоже, что его местный "покровитель" нажал на все соответствующие кнопочки! Так, что готовь дела к сдаче, а сам перебирайся опять ко мне в заместители, только теперь уже по общим вопросам. На повышение, так сказать! Отчеты о своей деятельности Словину приказано отправлять прямым ходом в столицу, а нам так, небольшой экстракт, для общего развития! Так-то, генерал! Лояльность представителя ЦК, выразившаяся лишь в том, что он не стал вникать в военные вопросы, а занялся людьми в палаточном городке, как видно тем, кто "наверху" не по нутру, если они еще одного "надсмотрщика" ставят.

— Они что, там, совсем сбрендили? — Чуть слышно проговорил Букограй севшим от волнения голосом. — Да он же здесь "тридцать седьмой год" устроит!

— Ты же знаешь, генерал, решения принимаем не мы с тобой! Видать "там", — Игнатьев показал пальцем вверх, — считают, что в данной ситуации "таланты" пол-ковника Словина более необходимы, чем наши! Так что нам остаются хозяйственные вопросы. Хорошо еще, что я утром успел твоего Платонова с его "академиками" опять переподчинить себе. — Так Игнатьев называл научную экспедицию. Нам теперь предстоит проводить реэвакуацию. Блокаду пока снимать, как я понимаю, не собираются. Наверное, пока НЛО не найдем!

— Может быть, этого НЛО уже и на планете нет! Упорхнула туда, откуда появилась! — Попробовал солгать Букограй. Уж больно ему не понравились последние распоряжения из столицы.

— А вот это вряд ли! — Игнатьев устало посмотрел на Букограя. — Сам-то ты в это веришь? Вижу, что нет! Соображения имеются, где эта "тарелка" может быть?

— Думаю, где угодно! И, может быть, она никуда и не девалась! Висит себе там же, где и была! Над площадью! Мы же с этой стороны даже вертолеты не сажали, Берегли, так сказать, следы пребывания. Вот только увидеть мы ее не сможем! Она, как выразился бы наш Платонов, в коконе перестроенного пространства! Висит себе под нашим носом и над нами посмеивается! — выдал тираду Букограй. Он был почти уверен, что говорит правду. Возникла у него такая догадка. — И войти в нее мы не сможем! Если ее новые обитатели не позволят!

— Ты серьезно? Чего же они добиваются, наши герои, с которых полковник Словин теперь с живых не слезет? — Мрачно пробормотал Игнатьев.

— Может на этих "линзах" и найдем ответ?

— Давайте тогда начинать сеанс! Словина ждать не будем? Ах, да! Ты же его не приглашал! Нужно будет, потом посмотрит! Поехали!

Игнатьева сопровождал профессор Вельяминов. Старший лейтенант Платонов, обеспечивал работу потребовавшейся для просмотра техники. А потребовался для этого обычный кинопроектор. При этом конструкция информационного кристалла была совершенно непонятна. Все устройство представляло собой тонкую линзу-насадку на объектив кинопроектора. Причем в самом кинопроекторе никакой пленки не заряжалось, по-видимому, нужен был только сильный источник света. Каким образом с этой линзы считывалась информация было "темным лесом" как для Букограй "со товарищи", так и для профессора Вельяминова, который при виде "линз" прямо загорелся, и теперь с нетерпением ожидал конца просмотра, чтобы заполучить "линзу" в свое распоряжение и подвергнуть ее систематическому изучению. Ведь пока, кроме обломков различной степени повреждения и размеров, ничего существенного в руки научной группы не попалось. Но Букограй пока не желая расстраивать профессора раньше времени, не сказал ему, что отдавать "линзу" он не собирается, справедливо полагая, что после методов "изучении", которым подвергнут ее ученые специалисты, от нее, как от объекта средства информации мало что останется.

Но ожидания и Букограя и Вельяминова, к досаде обоих, разрешились совсем неожиданным образом. По окончании фильма, "линза" просто испарилась, словно ее и не было. Видимо, в ее конструкцию было заложено условие самоликвидации после разового просмотра.

Хорошо еще, что Букограй оказался предусмотрительным и с помощью Плато-нова установил кинокамеру, производящую съемку прямо с экрана, на котором проецировалось изображение. Иначе, информация, предоставленная для просмотра, была бы утеряна. А так был потерян только ее носитель.

— Да! — Только угрюмо прокомментировал произошедшее Игнатьев. — Ребятиш-ки-то явные перестраховщики! Ничего от новейших технологий в посторонние руки! Да, это же просто заговор!

Букограй был несколько смущен. Такой "подлянки" он от Николая не ожидал. Хотя с другой стороны, а знал ли сам Николай об истинном устройстве этой "хитрой штуки"? Но пока они просмотрели только первую половину фильма, повествующую о том, как расправлялись с пришельцами, и как при этом погибали. Фильм никого равнодушным не оставил, но и комментариев по его содержанию тоже не последовало. Только после просмотра понадобился небольшой перерыв, на перекур, так сказать. В помещении, где производился просмотр, курить никто не осмелился, и даже профессор вышел в коридор со своей изогнутой трубкой. Букограй не курил, да и Игнатьев такой вредной привычке подвержен не был. Платонов же перед тем как скрыться из кабинета поменял на кинокамере кассету с пленкой, поставив чистую. Как понимал Букограй, в скором времени эти фильмы могут стать мировой сенсацией, если, конечно, кто-нибудь осмелится представить их широкой публике.

А вот в этом Букограй сильно сомневался. Как догадывался Букограй, на вто-рой "линзе" должна быть информация о "корабле-матке". И, по мнению генерала, могла вызвать эффект разорвавшейся бомбы. Такие кадры могли вызвать такую панику в мире, что и последствий ее нельзя предположить. Даже его, лицезрение инопланетного сфероида, пусть и на какое-то время, привело в состояние психи-ческого шока. Но это его, по своему роду деятельности призванного не бояться никого и ничего. А вот как простой человек, как на западе говорят, обыватель, воспримет такую новость? То ли загорится огнем патриотизма, то ли по рецепту еврейского радио — "возьмет белую простынь и поползет на кладбище". То ли вообще "съедет с катушек" и в ожидании "конца света" начнет громить все, что под руку попадется.

Когда Букограй остался с Игнатьевым наедине он сказал:

— Товарищ генерал-лейтенант, возможно, я слишком драматизирую, но первую кассету Словину показывать не следует. По изображению он потом идентифицирует бедных волонтеров и устроит "охоту на ведьм". А ребята могли принимать в похищении "тарелки" совсем косвенное участие. Зачем портить им жизнь. После разберемся с ними, в спокойной обстановке. Когда определимся с общей стратегии, вернее, когда определятся там, "наверху"! Вы меня понимаете?

Игнатьев внимательно посмотрел на Букограя и чуть заметно кивнул.

— Хорошо! Кассету пока придержим. Давай-ка, посмотрим вторую "линзу"!

— Интуиция мне подсказывает, что на второй "линзе" информация еще более важная. Предлагаю посмотреть ее вдвоем! Профессор, может быть, и обидится, но пусть немного подождет! Вы потом сами решите: стоит ли показывать ему и этот фильм или нет!

— Да? Думаешь, что и первую "линзу" нужно было смотреть вдвоем? Но кто же думал, что там будет такой убойный материал! — Согласился Игнатьев. — Закрывай двери!

"Знал бы ты, какого рода "убойный" материал на втором носителе!" — Подумал Букограй, вспомнив свои весьма страшненькие ощущения при лицезрении "корабля-матки".

Промелькнули последние кадры скального ландшафта Тефии на фоне черного неба, и экран погас. За все время просмотра второго фильма Игнатьев сидел в кресле неподвижно, не шелохнувшись ни разу. Прошло не менее минуты, прежде чем он заставил себя двигаться. Он знал, что "линза-кристалл" уже прекратила свое существование, поэтому спросил:

— Ты это зафиксировал?

— Естественно! — Буркнул Букограй. Хотя он уже второй раз просмотрел только что показанный фильм, но впечатление от увиденного феномена не ослабло. И он вполне понимал сейчас состояние Игнатьева, совсем недавно побывав в "его шкуре".

— Это не может быть фальшивкой?

— После всех уже случившихся событий? Сомневаюсь!

— Тогда это бомба! Понимаете, Михаил Ефремович? Я даже не представляю, что нам дальше делать! Думаю, Земля к таким войнам не готова! С этой кассетой я немедленно лечу в столицу! Пусть там решают!

— А как же карантин?

— Да, какой, к черту, карантин! Уже и так ясно, что "пустышку тянем"! Если захотят наши "похитители тарелок" и на самом деле угнать это "блюдце", то они это сделают вопреки всем нашим усилиям! — Возмутился Игнатьев. — И что с этими "угонщиками" делать в голове не укладывается! Мы их ни найти никак не можем, и не знаем, как повлиять на события! Тупик! И выход из этого тупика уже не в нашей компетенции, особенно в свете "этого".— Игнатьев потряс еще слегка теплой кассетой.— Для этого и имеется верховная власть! Пусть теперь она думает! А мы свои полномочия в этом вопросе, по-моему, уже исчерпали! Вот так! Я улетаю, а вы, генерал, ищите выходы на этих "героев". Я думаю, нужно с ними как-то договариваться. Силовыми методами мы, похоже, ничего не добьемся, нужно искать компромиссное решение! Хотя бы до того момента, как "наверху" выработают свое "оригинальное" решение!

— А, по моему, "они" уже такое решение приняли, назначив Словина руководителем службы безопасности. — Мрачно вздохнув, сказал Букограй.

— Надеюсь, это решение не окончательное, да и принималось оно наверняка не на "самом верху"! — Возразил Игнатьев. — Тем более, вот "этого материала" они еще не видели! — Добавил он, показывая зажатые в руке видеокассеты. Возможно, они это решение пересмотрят, ознакомившись с видеозаписями! Во всяком случае, я на это очень надеюсь!

— Ну, что же! Подождем еще пару дней! — Меланхолично проговорил Букограй, а сам подумал о том, что "Верховный жрец", как его называет Вероника, находится не в том здравии, которое обеспечивало бы объективное рассмотрение проблемы, да и ближайшее окружение не намного от него отстает, как по здоровью, так и по прочим причинам. И это заставляло Букограя, уже несколько с других позиций взглянуть на "фантазии" Николая и его друзей. И фантазии эти уже не казались ему полнейшим бредом, как он расценил вначале. Букограя не столько пугало, сколько вызывало досаду то, что при опрометчивом решении, то есть при ставке на силовые методы, компания, которую одолел "диссидентский зуд", хотя и во многом справедливый, заставит их скрыться вместе с артефактом в неизвестном направлении. Страна ведь большая, да и что страна, вся планета в их распоряжении. Они могут найти для себя и для своей базы, как они ее называют "операционной", такое место, где их нельзя будет отыскать и до скончания века, А до конца века этого осталось всего-то пятнадцать лет.

Голова шла кругом, и Букограй не знал, что ему делать, Силой справиться с Николаем и его подельниками, к которым готова примкнуть собственная дочь, как он теперь понимал, не удастся. Так же, как и уговорить их на выполнение требований, которые предложит Президиум центрального комитета. Тупик, как правильно выразился Игнатьев. И какой же остается выбор? Присоединиться к "мятежникам" хотя бы номинально, чтобы ребята "дров не наломали". Но и для этого рычагов давления у него не будет, кроме веского слова опытного аппаратчика. Скорее на него будет иметь давления та же Вероника, похоже искренне ставшая на их позиции. А вот как раз Веронику Букограй не предаст никогда. Пусть это и эгоизм в последней стадии, и предательство интересов государства! А с другой стороны, предательство ли это? Осознают ли сами руководители государства в полной мере и понимают ли объективно эти самые интересы? Вот и подождем пару деньков и посмотрим, осознают ли?

В глубине души Букограй все же сомневался, что Верховное руководство смирится с тем, что какая-то группка, не подконтрольных ему людей останется обладать ценнейшим трофеем инопланетной цивилизации, даже скрипя зубами от досады. "Что из всего этого выйдет?"— Думал Букограй. Но еще до конца не осознавая, он уже знал ответ. Букограй попал на службу в "органы" в шестидесятые годы, в период, так называемой "оттепели", и именно с мыслями о таком будущем, в котором никаких массовых репрессий не должно было происходить, думая, что период поисков "врагов народа" закончился. Но он ошиб-ся. "Врагов народа" заменили "диссиденты", только что до расстрелов и концлагерей дело не доходило. Но, тем не менее, Букограй за прошедшие годы ухитрился своих внутренних идеалов не растерять, и именно они помогали ему сохранить свою порядочность, как бы трудно это и не было.

Букограй так и не смог принять окончательного решения даже к тому времени, когда провожал Игнатьева, который на "крокодиле" отправился на авиабазу, чтобы оттуда на скоростном истребителе вылететь в столицу. "Подождем! — Подумал Михаил Ефремович. — Подождем возвращения генерал-лейтенанта! Именно тогда мне, возможно, придется принять такое решение, которое можно делать только один единственный раз, ибо тогда уже назад пути не будет!"

10

Месть есть наслаждение души мелкой и низкой.

Ювенал

Через два дня после отлета генерал-лейтенанта Игнатьева в столицу вызвали и Букограя, как тот понял, на приватную беседу. Оставив на "хозяйстве" командира десантного полка он, как и Игнатьев воспользовался истребителем и уже через полтора часа был в столице. Новых командиров столица не присылала, видно желающих оказаться в закрытом городе среди номенклатуры не находилось, или так еще никак не решались назначить в город определенную кандидатуру. Перед отбытием, Букограй посоветовал Веронике быть осторожнее, ибо интуиция подсказывала ему, что ничего особенно хорошего от неожиданного вызова ожидать не следует.

Тем временем, по своим "хитрым" каналам новоиспеченный полковник Словин, получил сведения, что, возможно, ни генерал-лейтенант Игнатьев, ни генерал-майор Букограй, из столицы не вернутся и взамен им прибудет кто-то другой, имеющий более тесные связи с аппаратом центрального комитета партии. И Словин решил воспользоваться ситуацией, чтобы поднять свой, так сказать, рейтинг во властных структурах уже не Ястребовска, где он и так считался своим, а и повыше.

Чутье у Словина было почти звериным, эти бы его таланты направить бы в нужное русло, и он, пользуясь, что десантный полковник, оставшийся на "хозяйстве" не вмешивался в правоохранительную деятельность, связанную с розыском "инсургентов", решил провести в этом направлении сокрушительную, как он думал, операцию, которая все бы расставила по своим местам.

Несмотря на свои амбиции, "дураком" он не был и, заступив на должность на-чальника управления безопасности, он сразу же обратил внимание на странные совпадения, такие как — наличие вооружения в руках команды Дымогарева, происхождением из местной воинской части. А также наличие в этой части единственной "уцелевшей" женщины-прапорщика, сопоставив с нею и призыв по радио женским голосом, который после проведенный экспертизы показал идентичность этого голоса с голосом прапорщика Виноградовой. Получалось, что кроме уже известного ему Дымогарева, поиски которого, пока ни к чему не привели, в разыскиваемой группировке явно вырисовывалась ее фигура. Словин понял, что Виноградова принимала в происшедших событиях явно достаточное участие. Потому он решил воспользоваться Мариной Виноградовой, как ниточкой, которая приведет его к остальным "похитителям" НЛО.

Так как, в закрытом и наполненном войсками городе служба безопасности иг-рала определяющую роль, Словин, одетый в новенькую форму с полковничьими погонами с васильковыми просветами, прикатил поутру в воинскую часть, в сопровождении всего троих солдат госбезопасности. Получив адрес проживания прапорщика Виноградовой Марины в общежитии гостиничного типа, как их привыкли называть, с целью произвести ее арест. Он очень рассчитывал на фактор неожиданности, при котором лишал возможности Марину связаться с кем-нибудь из сообщников или, так сказать, "уйти в подполье" и, даже не поставил в известность дежурного по части о цели своего визита. Тем более что церемониться не собирался.

Поначалу ему показалось, что своей цели он добился. Марину он застал в своей комнате, хотя уже и полностью одетой в свою повседневную форму, но без кителя висевшего здесь же, на спинке стула. Она рутинно занималась приготовлением нехитрого завтрака. Выражение ее лица, вначале выражавшее легкое недоумение — еще бы, кто бы на ее месте не удивился, когда в неожиданно сорванную хлипкую входную дверь к нему вваливается полный кагэбэшный полковник в сопровождении троих вооруженных бойцов того же ведомства. Но ее последующая реакция Словина не только удивила, а совершенно выбила из колеи. Он никак не ожидал, что девчонка вдруг рассмеется от всей души, продолжая помешивать заваривающийся на плите кофе.

— Чем обязана столь неожиданному и весьма буйному визиту? — Отсмеявшись, спросила она. — Вы, что, надеялись застать здесь свою жену, товарищ полковник? У меня пока что нормальная ориентация! А дверку вам чинить придется самому! — Именно такими словами она привела Словина в состояние оторопи.

Но Словин быстро взял себя в руки и приказал:

— Собирайтесь! Вы арестованы!

— И, за какое-такое преступление, позвольте спросить? — Ехидно спросила она, не отрываясь от своего занятия. — Неужели, за расхищение военного имущества?

— И за это тоже! Собирайтесь!

— Вы хотя бы представились даме! Как я могу знать, не бандиты ли вы, переодетые в форму госбезопасности? И если вы в своем праве, тогда уж позвольте, хотя бы позавтракать! В тюрьме мне завтрак уж точно не предложат! Не успеют, так сказать, поставить на довольствие! Могли бы и просто пригласить, я бы пришла! А то сразу врываться, как бараны, а если бы я была голой? Или вам этого только и надо было? — Она, даже не особенно стараясь, продолжала издеваться над полковником, в тоже время, соображая про себя, прямо сейчас "эвакуироваться", или еще немного подождать, ведь этот ее неожиданный арест может остаться неизвестным Мезенцеву. И в то же время, зная, что в любой момент сможет "уйти", она не могла отказать себе в удовольствии, хотя бы чуточку поставить "на место" зарвавшегося полковника. На ее лице сейчас никто бы не смог прочесть того, что она была разозлена на бесцеремонность, с какой было обставлено появление полковника. В других условиях Марина бы, возможно, и разговаривала бы совсем по-другому, но сейчас... Она представила, что действительно могла находиться в постели, когда в комнату ворвался этот полковник, да еще с солдатами, и ей совсем "не улыбалось" бы одеваться при наглых взглядах почти полудюжины мужчин.

— Вы что! Надо мной издеваетесь? — Рявкнул Словин, обычно достаточно урав-новешенный, сейчас он просто вышел из себя.

— А как вы смогли догадаться? Пока я кофе не выпью, я даже и с места не сойду! Вам даже и не предлагаю! Так по-хамски к женщине не входят, какая бы необходимость в этом не возникла! — Продолжала Марина, наливая кофе себе в чашку. Солдаты смотрели на нее во все глаза, и в них читалось восхищение — сейчас, в своем даже наигранном гневе Марина выглядела очень красивой. Особенно ей придавала величественность презрительная улыбка чуть нервных губ, озаряющая ее лицо каким-то торжественным светом.

Словин, которого поразила наглость Марины, стоял, находясь в состоянии своеобразного ступора. И словно в полусне наблюдал, как она, со спокойным видом смакуя, выпила кофе, вымыла чашку под струей волы из крана и поставила ее на полку. Обворожительно улыбнувшись, Марина сказала:

— Ну, а в туалет я имею право сходить? Или прикажете терпеть до параши в камере?

— Идите! — Раздраженно процедил Словин. — Только быстро!

— Я не так богата, чтобы терять свое, не такое уж ценное имущество! Вы бы пока организовали ремонт двери! Или молотка в жизни в руках не держали? — Презрительно сказала она. — Тогда ставьте постового! Пусть охраняет мою квартирку, пока я не вернусь! Я тогда сама отремонтирую! — Усмехнулась она и скрылась за дверью ванной комнаты, где располагался совмещенный санитарный узел.

Закрыв дверь на задвижку, она вызвала Николая. Возникшее в воздухе изо-бражение его лица в голубоватом ореоле внимательно взглянуло на нее с некоторым удивлением. Вызов был на ментальном уровне, а это было непривычно. Увидев окружающую Марину обстановку, Николай понял, что у нее непрошенные гости. Понял, что Марина опасается подслушивания. Раньше путем передачи мыслей с помощью "браслетов" они не "разговаривали", и теперь пришлось учиться на ходу.

— Они за тобой пришли? — "Передал" вопрос Николай. Его голос "прозвучал" прямо в голове Марины с тем же тембром, что и вживую — именно так она это представила.

— Да! И Мезенцев с ребятами об этом пока не знают! — Мысленно ответила она.

— Не волнуйся! О них я позабочусь! Ты пока поезжай с "гостями" и постарайся выяснить, что им от тебя нужно! В крайнем случае "уходи" на дисколет! Я сейчас сам переберусь туда и "подвешу" его над строевым плацем части. В случае осложнений заберу ребят на борт! — Прозвучала ответная мысль Николая. — Кто за тобой явился?

— Похоже, что сам Словин! Он ведь теперь полковник! — Утвердительно ответила Марина.

— Да! Этого следовало ожидать! Похоже, он играет свою пьесу, пока Букограй в столице! Но ничего! Держись! Потерпи чуть-чуть! Как только переберусь в дисколет, я подключусь к тебе и проконтролирую ситуацию! — Даже в мысленном "говоре" Марина ощутила теплые нотки, или волны, исходящие от Николая, а в глазах его прочитала тревогу за нее. И это более всего придало ей новые силы. Она улыбнулась и "сказала":

— До встречи!

— Я тебя жду! Очень! — Улыбнулся в ответ Николай.

Дернув ручку унитаза, обозначив тем самым, что справила свою нужду и, ополоснув руки пол краном, Марина с улыбкой, призванной показать облегчение, независимым шагом вышла из ванной комнаты. Сноровисто накинула на плечи китель, натянула на голову форменный берет, постаравшись, чтобы кокарда находилось точно над правым глазом — она где-то читала, что в такой манере носили этот головной убор американские "зеленые береты".

— Ну, я готова! — Обворожительно улыбнувшись, сказала она. — Или, быть может, вы еще и обыск проводить будете? Тогда советую внимательнее посмотреть белье, приготовленное в стирку. Мне как-то некогда было им заняться. Это самые важные улики!

Один из солдат непроизвольно прыснул, но тут же, постарался сдержать смех, натянув на лицо маску равнодушного дебила. А Словин только сейчас понял, что его провели. Провела эта девчонка, одетая в военную форму. Весь его расчет вытрясти из Виноградовой какие-либо сведения о "подельниках", основывался на неожиданности, этом самом раннем визите, кагэбешными погонами, которые должны были нагнать на девчонку страху. Он понял, что просчитался. Девчонке нужна была пауза, чтобы прийти в себя и сосредоточиться, и она эту паузу получила. Причем так виртуозно, что он не сумел вовремя среагировать. И теперь только оставалось везти ее в управление и уже там заниматься с нею по "полной программе".

Оставив в квартирке с взломанной дверью одного солдата, Словин приказал отконвоировать задержанную вниз. Охрану он оставил только для того, чтобы дей-ствительно прислать сюда группу для производства обыска. Хотя он и сомневался, что группа сможет найти здесь что-либо открывающее глаза на связи девчонки с ее "соратниками", но шанс обнаружить что-нибудь, чем можно будет шантажировать Марину, оставался. У любого человека можно найти в доме что-то такое, что можно использовать как улику, говорящую о неблагонадежности своего хозяина: например, журналы, фривольного содержания, пластинки импортного производства, с музыкой, указывающей на "упадничество" своего владельца. И много-много прочего, вплоть до импортных трусиков, которые нельзя купить в отечественных магазинах, а только на черном рынке. Именно на таких способах ведения следствия Словин "собаку съел".

Но выехать из расположения части им не удалось. Они проезжали мимо плаца, на котором под руководством сержантов рота Мезенцева, сверкая обнаженными торсами, занималась утренней зарядкой. Черную "волгу" и мелькнувший в ней профиль Марины в окружении гэбэшных солдат и с полковником КГБ на переднем сиденье, зорким взглядом уроженца гор, заметил заместитель командира первого взвода старший сержант Данилян. Он сразу сообразил, чем может грозить им всем арест Марины Виноградовой. И он скомандовал:

— Рота! Налево! Перекрыть выезд для "волги"! Бегом марш!

Солдаты не сразу поняли цели команды, но привычка выполнять, а потом ду-мать сделала свое дело. И пока "волга" с полковником Словиным и Мариной на заднем сиденье объезжала периметр плаца, для того, чтобы выехать на главную "магистраль" воинской части, колонна из ста пятидесяти солдат, покинув этот самый плац, появилась как раз на пути волги. Колонна коробочкой по пять человек в шеренге, запрудила проезд и мерно бухая сапогами, осуществляла бег на месте. "Волга" остановилась. Разъяренный полковник Словин выскочил из автомашины и заорал:

— Освободить дорогу!

Лучше бы он этого не делал. Потому что, теперь Марину в машине увидели уже почти все солдаты. Несколько посыльных сразу побежали в расположение роты, чтобы сообщить о происшествии Мезенцеву, а остальные, поломав строй, вопреки приказанию полковника окружили машину — они все прекрасно сознавали, что спокойная жизнь закончилась.

И в этот миг над плацем "материализовался" гигантский силуэт дисколета. Несмотря на то, что это транспортное средство было инопланетного происхождения, сейчас оно показалось солдатам роднее остановившейся перед ними "волги".

Марина звонко засмеялась, как "шамаханская царица" из мультфильма "Золо-той петушок", всплеснула ладонями — так показалось бы постороннему наблюдате-лю, и подобно той же царице, "растаяла" в воздухе. У обоих ее конвоиров от изумления отвисли челюсти и вытаращились глаза, и их лица стали походить на рачьи морды во время варки.

Из возникшего под дисколетом веретена-портала на плац выскочила фигура Дымогарева с ручным оружием пришельцев наперевес.

— Стоять! Бояться! — Грозно выкрикнул он, в то же время довольно улыбаясь. — Словин! Когда же ты от нас отвяжешься! Я не кровожадный человек, но если ты еще раз попадешься на моем пути, я тебя просто пристрелю! Но и сейчас я тебя просто так не отпущу! Ну-ка, давай двигай сюда! Ты все еще очень хочешь узнать кто мы все такие? Сейчас узнаешь!

Солдаты с погонами василькового цвета на какое-то время забыли, что в руках у них оружие, и хотя они, как и все в городе, знали о существовании "летающей тарелки", но одно дело слышать, а другое увидеть, как эта здоровая "дура" висит над твоей головой. Да еще и этот странный человек с какой-то штукой в руках, смахивающей на жезл центуриона древнеримского легиона. В головах живо появились ассоциации с "расплывающимися" в мерзкую слизь людьми. Не от такого ли "жезла", случаем? Потому солдаты решили, что если они будут вести себя "правильно", то опасаться мало чего придется — ведь оружие было все же в руках человека, а вот если "неправильно" то..., так что лучше подождать совсем чуть-чуть. Тем более что и полковник Словин молчал, не давая им никаких команд к применению оружия — тот, наверное, тоже пришел к такому же выводу.

Не успел Василий Дымогарев закончить свою речь, как следом за ним из телепорта появилась Марина, к которой из казармы бежал Мезенцев. Ее исчезновение из машины, и последующее появления уже из "летающей тарелки" лишило Словина последних сил к сопротивлению. Он просто ничего не понимал и покорно, словно жертвенный барашек направился под, нависший над плацем, дисколет.

Плац по сравнению с гигантским инопланетным кораблем казался маленьким пятачком. Включенное силовое поле, накрывшее куполом и сам плац, и прилегающую к нему местность, перекрыл доступ под купол всех остальных обитателей воинской части, которые со всех сторон сбегались полюбоваться невиданным явлением.

Гэбэшные солдаты, не получив от своего старшего каких-либо команд, безро-потно отдали свои автоматы и теперь стояли рядом с "волгой", и с не меньшим изумлением, чем и наблюдатели за пределами "купола", смотрели на происходящие вокруг события. По команде Мезенцева, перед этим о чем-то коротко переговорившим с Мариной, рота через десяток минут выстроилась на плацу уже одетой по форме и в полной боевой экипировке. Затем первым в мареве "веретена" скрылся полковник Словин, конвоируемый Дымогаревым, а затем в колонну по одному за ними потянулись солдаты роты. Мезенцев и Виноградова вошли в дисколет последними. И почти сразу из выходного "веретена" выскочила фигурка, одетая в синий комбинезон и, что было сил, побежала по направлению к "волге". В этой фигуре изумленные солдаты с еще большим удивлением узнали своего командира полковника Словина. Они не сразу поняли смысла переодевания полковника, сообразив только потом, что сам полковник теперь оказался в положении, когда ему придется доказывать, что он ничего общего с "похитителями летающей тарелки" не имеет, а это может оказаться совсем непростой задачей. Так что месть Дымогарева оказалась весьма изощренной.

Дисколет, перед тем как покинуть зону воинской части, снял силовое поле и, окутавшись коконом перестроенного пространства, "растворился" в воздухе. НАВИГАТОР в безопасном режиме отвел дисколет к заранее присмотренной поляне, километрах в десяти от центра, в одном из окружающих город лесопарков.

В "гостиной" с панорамным видом на лесные заросли, собрались все главные лица произошедшей трагикомедии. Марина, сбросив форменный берет на столик, сидела на низком диванчике, сверкая затянутыми в капрон, кленками. Рядом с нею примостился Дымогарев. Напротив, на другом диване разместился Николай Мордовцев. В это время старший лейтенант Мезенцев, под Присмотром НАВИГАТОРА и с его помощью размещал своих солдат в импровизированной казарме, устроенной в одном из многочисленных ангаров дисколета.

— Не слишком ли мы сурово со Словиным поступили? — Скорее для очистки со-вести, чем вопреки своим убеждениям спросил Николай.

— В самый раз! — Хмыкнув, высказался Дымогарев. — Пусть теперь на своей "шкуре" испытает и убедится, каково быть подозреваемым в шпионаже, да еще в пользу инопланетных пришельцев!

— Все сделано правильно! — Поддержала его Марина. — Нужно приучать власти к тому, что скоро таких "синих комбинезонов" станет много. Да и нам отсюда все равно убираться придется, так что нужно форсировать "оживление" пострадавшего населения! Город все равно закрыт, так что пусть разбираются со вновь появляющимися жителями, и чем их будет больше, тем лучше. На большое количество тюрем не напасутся. Избавим власти от соблазна упрятать всех по "кутузкам".

— Очень правильное предложение! — Теперь Марину поддержал Василий.

— Вот только такими темпами, что у нас сейчас запланированы, "оживление" всех займет более двух с половиной лет по времени!..— Мрачновато сказал Николай. — Считаю необходимым на этот участок работы поставить постоянного исполнителя. Компьютер хорошо, а живой человек, есть человек. Количества инкубаторов у нас, как я знаю, вполне достаточно на гораздо большее количество особей. Но за этим процессом нужен постоянный пригляд.

— Для этого действительно нужен специалист! — Задумчиво высказался Дымогарев. — Жаль, что среди нас нет никого с медицинским образованием!

— Здесь нужно не столько медицинское образование, сколько знание биохимии и умения грамотно формулировать задание компьютеру, хотя и в мысленной форме. — Марина по привычке вертела в пальцах незажженную сигарету, курить она уже бросила, так же, как и Дымогарев прекратил употреблять спиртные напитки, но он хотя бы пытался не бросить "это дело" окончательно, а вот Марину табак уже не привлекал. И все благодаря "чудо-браслетам". Курить она теперь не курила, но привычка разминать сигареты у нее осталась. — А эта молоденькая девочка, как мне сообщила ПОДРУГА, дочь начальника КГБ, она вроде как генетик, хоть и не доучившийся?..

— Да! И что из этого? — Спросил Николай. Не совсем понимая Марину.

— По-моему, она достаточно сильно в тебя втюрилась, да и наши взгляды на ситуацию разделяет вполне искренне, оттого мы можем ей доверять. Так что на нее в вопросе "оживления", в особенности, можно вполне положиться. Пропустим ее через супермозг, и она потянет этот участок работы не только по биохимии, но и медицине тоже. Потом подыщем ей помощников. Как тебе такое предложение?

— Предложение принимается! — Усмехнулся Николай, воспринявший слова Марины о влюбленности Вероники, как шутку. — Только сейчас Вероника является связующим звеном между нами и Букограем. А тот пока находится в столице, и до его приезда мы не можем забрать ее сюда.

— Ничего, на начальном этапе поработаю я, а она потом продолжит! У нее это должно получиться получше! — Не сдавалась Марина.

— Хорошо! Принято! Как только Букограй вернется, затребуем ее сюда! Но и при полной загрузке инкубаторов, нам понадобится более восьми месяцев, а столько времени мы находиться здесь не можем! Нужно искать место под операционную базу и строить ее! В этой "летающей тарелке" мы долго не протянем, от безделья свихнемся!

— Предлагаю производить выборочное "оживление"! — Сказал Дымогарев.

— Как это выборочное? — Спросила Марина.— А остальных? Какое мы имеем право, делить людей на "живых" и "мертвых"?!

— Ты меня не поняла! Где-то в течение месяца мы "оживим" в первую очередь старшее поколение, возрастную категорию от пятидесяти лет и выше. Они останутся в городе. А остальных будем оживлять уже на базе. Кто-то из них пойдет с нами на сотрудничество и останется с нами, а всех остальных будем отправлять, так сказать, "до дома, до хаты". Дорогу к нам они показать все равно не смогут. Тем более что у меня имеется интересная идейка, по поводу месторасположения будущей базы. Это такое место, даже зная про которое, не сразу отыщешь! Ну, так что, согласны?

— Разумно! — Только и сказал Николай. На этом совещание триумвирата закончилось.

11

Вчера ушло от нас,

А завтра не настало.

Есть лишь идущий час!

И этого немало!

А. Джами.

К концу сентября, одну из почти опустевших деревень, в свое время признанной бесперспективной и находящейся всего в тридцати километрах от Ястребовска, начало наполнять неизвестно откуда взявшееся новое население. Большинство из них было одиночками, но попадались и семейные пары, некоторые даже с детьми. Одеты они были в однообразные голубовато-серые комбинезоны и приходили в деревню со стороны, заросшей кустарником пологой балки, по краям покрытой редколесьем.

Странными они казались не только своей бросающейся в глаза одеждой. Более странными они были оттого, что совершенно не помнили, как оказались вблизи деревни. Получалось, что из их сознания выпало почти полтора месяца жизни. Они помнили только, что в один из августовских вечеров, а именно 12 августа 1984 года во время прогулки по городу, они вдруг почувствовали недомогание и потеряли сознание. И вот очнулись только сейчас и не могли понять, почему все это с ними случилось. По их словам, все они были жителями Ястребовска, и проснулись лежа на траве, среди кустов в той самой балке. Очнувшись среди дикой природы, на деревню они набрели в поисках цивилизации. Документов, подтверждающих их личность, ни у кого не было.

Укутавшись одеялами из незнакомой, но очень теплой ткани, они появились на окраине деревни и чуть не довели до сумасшествия немногочисленных жителей преклонного возраста. Но, услышав привычную русскую речь, бабули и дедули, бывшие единственными обитателями бесперспективного и почти ненаселенного пункта, сразу же, успокоились и, так как дело шло к вечеру, предложили вновь прибывшим переночевать в пустующих домах, которые еще были вполне пригодны для проживания. Если бы у каждого вновь прибывшего не было по небольшому пакету, в котором оказался запас трехдневный запас, хотя и незнакомой на вид, пищи, то могла встать продовольственная проблема, ибо такое количество народа деревня прокормить не могла.

Баба Матрена, проживающая в центре села и оттого имеющая определенный авторитет среди односельчан, даже пошутила, что если бы "такая прорва народа" до сих пор работала в колхозе, то деревня процветала бы и поныне.

Но вновь прибывшие, числом более тысячи человек, навсегда в деревне оста-ваться не собирались. А некоторые даже после того как узнали, что до города более тридцати километров, а телефонной связи с городом здесь отродясь не было и дожидаться помощи извне вообще проблематично, решили поутру идти домой пешком.

Когда-то в сельсовете телефон был, но казалось, это было в прошлом веке. От телефонной линии теперь остались только полусгнившие столбы без проводов, ориентируясь по которым можно было добраться до центральной усадьбы колхоза. Но имелся ненамного ближний путь к цивилизации — заросший травой проселок, только слегка обозначенный колеями когда-то проезжавших здесь телег. Проселок выходил на межобластную трассу. По ней в "мирное время" можно было на попутном автобусе доехать или до районного центра, который находился ближе, или до самого Ястребовска, до которого было чуть дальше, но все равно эта дорога была короче, чем от центральной усадьбы.

Среди "проснувшихся" оказался капитан комитета госбезопасности Воронин, который начал что-то вспоминать о том, что с ним было до того, как он уснул в своем кабинете. "Эпидемия"..., его подозрения о том, что на город обрушился инопланетный агрессор!.. Капитан уже несколько лет занималась проявлениями паранормальных случаев, и в этом событии разглядел именно такое объяснение. Он помнил, что как раз записывал свои соображения в рабочий журнал, когда краем зрения уловил за окном отблеск белого света и его в то же мгновение сморил сон. А сон ли? В то же время, каким образом он оказался, в такой дали от кабинета, да еще в этой странной одежде и спустя полтора месяца? Единственный ответ на эти вопросы, который вырисовывался и объяснял все странности, был тот, что "пришельцы" усыпили его, провели над ним какие-то опыты, а потом, как и остальных этих людей выпустили за ненадобностью. Такие случаи встречались в его практике, но были они единичными и не всегда подтверждались вескими фактами. Но чтобы такое могло произойти в таких масштабах? Только что-то уж гуманные оказались пришельцы. Сначала полгорода завалили трупами, а их вот всех отпустили. Почему? В пользу этого предположения говорили смутные воспоминания. Вот он лежит в продолговатой, словно гроб в каком-нибудь склепе, прозрачной, закрытой сверху колпаком, ванне. Ванна заполнена маслянистой на ощупь желтовато-красной жидкостью. Тело его полностью погружено в нее. Он словно в утробе матери плавает в этой жидкости. Никаких трубок к нему не подведено, но к его удивлению он может дышать. За-труднения дыхания он не чувствует. Он и дышит этой жидкостью? Тело невесомо, никаких болевых ощущений. Потом снова беспамятство и вот он уже очнулся здесь, в каком-то овраге на тонком, но теплом одеяле, под головой небольшой пакет в виде подушки, да еще как выяснилось потом, с продуктами. Продукты достаточно странного вида, но отвращения не вызывают. Брикеты, скорее довольно аппетитного вида. Больше удивляла одежда, вроде даже и не сшитая, а просто налитая на тело. Только клапаны на причинных местах чтобы имелась возможность справлять естественные надобности.

Некоторое время капитан Воронин чувствовал себя слегка заторможенным, словно был напичкан каким-то наркотиком, но подавленного состояния, как это бывает в таких случаях, он не ощущал. Капитана изумило количество "проснувшихся" рядом с ним. Оба пологих склона балки были покрыты импровизированными ложами со спящими людьми. Рядом с ним сидела, протирая глаза, симпатичная черноволосая девушка, недоуменно оглядываясь вокруг. Девушка носила имя Лена. Остальные еще не совсем проснулись, он предложил ей какое-то время исполнять при нем роль секретаря, так как в последующем предстояло много бумажной работы.

Капитан вспомнил о своем служебном долге, который в данный момент заключался в том, чтобы организовать этих людей для доставки в хотя бы какой населенный пункт. Именно он, обследуя окрестности, увидел совсем недалеко деревеньку. Именно он довел всех до нее. Именно он запланировал на следующий день провести перепись людей, оказавшихся с ним. А потом он обязан довести их до города или до районного центра. В этом сейчас видел свой долг офицер службы безопасности и просто представитель властных структур.

Он знал, что как только "эпидемия" обрушилась на город, на выездах из него были выставлены заградительные посты, чтобы избежать утечки "вируса" за его пределы. Эти временные заслоны располагались в основном на дорогах и в связи с этим, в сам Ястребовск им не пробраться. Да и одежда странная, отсутствие документов — все требовало организованного разбирательства. Поэтому в город им пока следовать нельзя. Там сейчас и без тысячной толпы дополнительных проблем, которой являлся каждый из "проснувшихся". Хотя, как оказывается теперь, прошло уже полтора месяца с начала тех событий, и что там, в городе происходит сейчас, было неизвестно. Немногочисленные бабушки с дедушками, населявшие деревню, ни радио, ни газет не имели, и абсолютно не знали даже о начале "странной эпидемии" в городе, не то что, чем она закончилась. Значит, людей надо вести к райцентру. Там его и без документов знают в местном отделении милиции. Оттуда можно будет связаться с "конторой", одним словом завтра все можно будет выяснить, что произошло в течение этих полутора месяцев, чем закончилась "эпидемия", да и само вторжение.

Завтра надо организовать эту толпу, придать ей относительный порядок, раз-бить на группы, хотя бы человек по сто, назначить старших, чтобы в дальнейшем не допустить хаоса. Сегодня люди находятся в неосознанном ступоре, а вот к завтрашнему дню наверняка начнут приходить в себя, у них появится масса вопросов, на которые не имеется ответов и, тогда могут возникнуть панические настроения. А этого допускать нельзя ни в коем случае. Он-то уже начал осознавать серьезность положения, только возможно чуть раньше остальных.

Ему вспомнились данные о пропажах и появлениях "контактеров" с НЛО. Но таких людей было единицы и, в их рассказы никто по-настоящему не верил, а теперь он сам оказался в такой роли, да еще в компании с такими же "контактерами" числом более тысячи. Интересно, а ему самому поверят? Да и как не поверить — на всех одинаковая неизвестная одежда — на всех, кто оказался в странной ситуации.

В своей должности капитан Воронин состоял уже лет восемь. Многие коллеги по управлению ему завидовали оттого, что по своей работе он стоял как бы "на отшибе" от остальной деятельности управления и местному начальству подчинялся только номинально. Свои месячные отчеты он высылал прямиком в столицу, имел небольшой, но отдельный кабинет. Ему приходилось расследовать, если можно было так назвать такую деятельность, вроде как уж совсем бредовые случаи, которые в основном на поверку и оказывались полнейшим бредом, но, тем не менее, деятельность его никто не отменял. Хватало и простого формализма и многих его коллег, занимающихся такими же вопросами в других областях страны, такая работа вполне устраивала и считалась "не бей лежачего". Один раз в год их собирали на своеобразный семинар-совещание в столице, на котором сообщали об очень уж одиозных случаях, выкристаллизовывая их из огромного количества информации, в которой были и случаи "похищений" людей НЛО, ведьмовства и прочей мистики. Временами такая информация выплескивалась на страницы местной, и даже центральной прессы. Но неизменно научное обоснование старалось перекрыть дальнейшую дорогу таким публикациям. И все же в столице имелся аналитический центр, где эта вся, вроде бы бредовая информация обрабатывалась и хранилась. Как она в дальнейшем использовалась, не знал никто.

Но капитана Воронина это особенно и не интересовало. На своем месте он делал то, что ему предписывалось, и работа эта ему даже чем-то нравилась. В молодости он читал достаточное количество фантастической литературы, и теперь его работа, можно сказать, с такой фантастикой перекликалась. Сам Воронин пытался дать объективную оценку своим расследованиям, отчеты у него получались интересные, возможно по этой причине его так долго и держали на этом самом участке работы.

Его многие коллеги, занимающиеся аналогичными вопросами в других областях страны, страдали большим формализмом и, изредка на годовых слетах он встречал новые, незнакомые лица, которые таких формалистов неизменно заменяли.

Он знал, что история их подразделения уходила корнями к отделу ВЧК, руководимого Глебом Бокием, но потом, когда того репрессировали, вся деятельность в этом направлении была свернута и возродилась уже после Великой Отечественной войны, когда в Соединенных Штатах Америки занялись изучением феноменов НЛО в небезызвестном теперь Розуэлле. Он знал, что на высшем уровне имеются даже какие-то договоренности по совместным пусть не изучениям, но обмену информации по паранормальным случаям, носящие в то же, время спорадический характер. Все же это были контакты с предполагаемым противником. Правда, были слухи, что янкесы, вернее их ВВС свой проект "Синяя книга", который как раз и занимался НЛО, свернули в 1969 году, но, ни Воронин, ни, похоже, его руководство, в это не верили. Кроме ВВС, в США было еще множество служб, в недрах которых засекреченные структуры продолжали начатое дело.

Сорганизовать тысячную толпу, наутро оказалось не таким уж, сложным делом, как накануне предполагал капитан Воронин. Среди "очнувшегося" народа оказалось много людей, знакомых друг с другом, являясь, кто соседями по дому, кто коллегами по работе, а кто и просто знакомыми или знакомыми знакомых. Поэтому Воронину, с помощью имевшихся в этом смешении людей военных, милиционеров и неизменной его "секретарши" Лены, осталось только навести относительную дисциплину среди стихийно сложившихся групп, объединив их в более крупные. И уже к четырнадцати часам следующего дня длинная колонна выступила к асфальтированной трассе, чтобы до вечера постараться преодолеть десяток километров до районного центра. Хорошо, что "пришельцы" позаботились о запасе еды и, оттого продовольственных проблем перед Ворониным не стояло. Аппетитные на вид брикеты оказались еще и весьма калорийными, так что, такого брикета при некоторой экономии, могло хватить дня на два, а в распоряжении каждого "проснувшегося" их было, по пять экземпляров. Воронин подумал, что такая еда вполне пригодилась бы космонавтам, взамен тех тюбиков с пастой, из которых те питались на орбите. И это предположение только подтверждало его догадку, что земляне имеют дело с инопланетной цивилизацией, имеющей непосредственное знакомство с космическими пе-релетами.

До межобластной трассы, покрытой асфальтом, хотя кое-где и выбитым боль-шегрузными автомобилями они добрались где-то за час, и, она оказалась более приспособленной для пешего перехода, чем та грунтовка, заросшая густой травой, по которой они совершали свой марш-бросок. Воронин надеялся, что им встретится хоть какая-нибудь техника, но за последующие три часа марша по трассе не промелькнуло, ни одного автомобиля, как по направлению к Ястребовску, так и из него. Капитан Воронин решил, что оцепление еще задействовано, что говорило о том, что проблемы за время его отсутствия не разрешились. С другой стороны это успокаивало — потому, что порядок соблюдался. И это подтвердилось еще через полчаса. Над трассой, на бреющем полете прошло звено "крокодилов", которые, заметив движущуюся колонну людей, немного над ней покружили, вернувшись, и один из них пролетев чуть вперед, совершил посадку на дорожное полотно.

Капитан Воронин, остановив колонну, направился к вертолету один. Он при-близился к винтокрылой машине к тому моменту, как из летательного аппарата выскочили несколько военных в голубых беретах воздушно-десантных войск на головах. Двигатель работал в режиме ожидания, и лопасти его все еще продолжали вращаться, когда от группы десантников отделился военный с новенькими майорскими погонами на плечах. Десантники заняли позицию, прикрывая своего командира, не оттого, что опасались враждебных действий, а по укоренившейся привычке действовать по боевому расписанию. Два оставшихся вертолета продолжали барражировать над колонной.

— Капитан комитета государственной безопасности Воронин! — Первым пред-ставился Воронин, чтобы в первую же минуту снять ненужную настороженность, если она возникнет. — Правда, никаких документов предъявить не смогу, ввиду их отсутствия!

— Майор Ростовцев! — В свою очередь отрекомендовался десантник, слегка ух-мыльнувшись. — История знакомая! Ваша группа уже девятая за последний месяц! Только остальные появлялись чуть поближе к Ястребовску. Вы то, куда наладились?

— К райцентру! Мы же ничего не знаем, что происходит! — Доложил Воронин.

— Тоже знакомо! Я уже связался с руководством! В течение часа подгонят транспорт! И, к городу! А то вы ухитрились появиться за пределами зоны отчужде-ния! — Сказал майор, опять чуть заметно усмехнувшись.

— Какой зоны отчуждения? — Недоуменно спросил Воронин.

— Ну, конечно, вы же ничего не знаете! Когда вы "потеряли сознание"?

— Тринадцатого августа, где-то в 20-00!— Ответил капитан.

— Тогда понятно! Ничего, чуть позже все узнаете! Кстати, нами командует ваш бывший руководитель! — Сказал Ростовцев.

— Полковник Букограй?

— Теперь генерал-майор Букограй! — Снова усмехнувшись, подтвердил Ростов-цев.

— Но почему зона отчуждения?

— Стругацких читал? "Пикник на обочине"?

— Конечно! Неужто, так все мрачно? — Спросил Воронин.

— Да нет! Это так, ассоциации некоторые возникают! Вот теперь ваш, а теперь и наш Ястребовск такая зона и есть, только люди в ней живые! Даже войска пока наружу не выпускают. Сами себя охраняем! Мы, вот если бы, не патрулировали окрестности, тоже бы дальше последнего кордона выйти не смогли. Запрещено! До особого распоряжения, как говорить принято. А, пока я тебе только чуть-чуть разъясню. Творится что-то такое, о чем раньше только в фантастическом романе прочесть можно было. Мы уже полтора месяца не перестаем удивляться!

— Ну, об этом и я уже догадываться начал! — Капитан немного оживился. Еще бы, теперь его предположения за бред сумасшедшего уже не посчитают. — Товарищ майор, у вас закурить не найдется? У меня впечатление, что уже год не курил!

— Давай-ка, капитан без товарищей, и на "ты"! — Сказал майор, протягивая Воронину пачку "аэрофлота". — Я майора совсем недавно получил, еще и привыкнуть не успел! Успокой пока своих людей, автобусы уже вышли! Только придется вам какое-то время в палаточном городке поселиться! "До выяснения"! Основных-то эвакуированных уже назад в город переправили, и теперь там только таких, как вы вылавливаем и размещаем! Первые-то пять партий состояли из одних мужчин, преимущественно старшего возраста. И сначала они "обнаруживались" то в городских парках, скверах, потом в лесопарках в городской черте, хотя и в пределах внешней зоны оцепления. Две последние партии за пределами внутреннего оцепления, а ваша группа так вообще снаружи!..

— Понимаю! Для проверки! — Сказал Воронин.

— Вот-вот! Первое время, таких, как вы, инопланетными шпионами считали, с подачи другого твоего коллеги, полковника Словина, знаешь такого? — Ростовцев с некоторой брезгливостью, как показалось Воронину, произнес слово "полковник".

— Он уже полковник? — Удивился Воронин. — Он же совсем недавно только майором был!

— Ласковое теляти двух маток сосет, или ту, у которой вымя побольше! — С сарказмом произнес Ростовцев, как бы объясняя странные метаморфозы. — Кстати! Похоже, он и "ухарей" вспугнул, отчего они и "тарелочку" "прихватизировали". Теперь он начальник УКГБ. Столица назначила. А мы уж думали, что его совсем "задвинут"!

— Какую "тарелочку", какие "ухари"? — Недоуменно проговорил Воронин.

— Все забываю, что ты только что "вылупился"! Позже все узнаешь! Ладно, сейчас все попроще, вопреки стараниям этого Словина. — Ростовцев уже с той же неприязнью произнес фамилию, как раньше и звание означенного лица. — Теперь уже никто всерьез не думает, что такое количество шпионов "звездные гости" наклепали! Обстановка немного изменилась. Оказывается, это группа "ухарей" развлекается. Они "тарелочку", что ваш город накрыла, захватили, еще, когда город под "куполом" был. И теперь, выпускают такие вот группы, как ваша! Если так дальше пойдет, еще месяцев несколько — и все население города восстановится! — Опять весело хмыкнул майор. — Только городские власти не очень довольны. Квартирный вопрос им опять решать придется! А то ведь они уже "губы раскатали" на освободившуюся жилплощадь!

— Какого "купола", почему восстановят? — Еще больше удивился Воронин.

— Так ты в свое время и про "купол" ничего узнать не успел? Накрыли пришельцы город своеобразным "черным куполом" и начали измываться над населением! Пока их эти "ухари" не укоротили. А теперь никто не знает, что с этими "героями" делать. Хотя я, героями их безо всяких кавычек считаю!

— А как это "восстанавливают"? — Спросил Воронин, хотя так до конца и не понял, про каких "ухарей" рассказывает Ростовцев, он мог только догадаться, что какая-то группа людей победила пришельцев и при этом присвоила их транспортное средство.

— А вот по этому вопросу, я тебе ничего конкретного сообщить не могу! Нас са-мих пока что не "просветили"! Что-то так весьма хитрое, одни только догадки! А конкретно тебе все Букограй скажет! Он с каждым их "ваших кагэбистов" лично разбирается! Ты лучше скажи, знаешь точно, сколько народа ведешь?

— Конечно! У нас даже списки составлены!

— Молодцы! А то с первыми семью партиями разбираться тяжелее пришлось! Там таких "инициаторов", вроде тебя, не оказалось! Похоже, это потом "ухари" решили в группы офицеров "внедрять", чтобы те могли их организовывать! В тех первых группах одни гражданские были, хотя и из начальства кое-кто. Только толку от них!.. Впрочем, я с тобой заболтался! Продолжай командовать! А мне пора на патрулирование! Оставайся старшим по команде, организуй погрузку людей. В сопровождении, не подумай, что для конвоя, там пяток солдатиков из внутренних войск будет, дорогу покажут! Ну, до встречи, надеюсь скорой! — Майор отдал честь и направился к своему вертолету, который взревел двигателями, и его лопасти закружились быстрее. Сопровождение майора вслед за ним попрыгало в "крокодил" и тот почти без паузы поднялся в воздух.

12

Ставь себе лишь достижимые цели.

Гораций.

Внутренние помещения и коридоры дисколета, представляющие собой сеть энерговодов, словно кровеносная система живого существа, наполнились его новыми обитателями. Биологический отсек-лабораторию прочно оккупировала Вероника, загоревшаяся идеей "оживить" все погибшее в ходе вторжения население города. Кратковременным ментальным контактом НАВИГАТОР "влил" ей определенный объем специальных знаний, который она благодаря полученным в университете азам генетики вполне осознанно усвоила. Она теперь была, наверное, единственным специалистом такого класса на всей планете Земля, и теперь успешно, так сказать, воплощала полученные знания в жизнь.

То, до чего биологическая и генетическая науки Земли постигали многими го-дами и даже более того, веками, теперь прочно отложилось в ее хорошенькой головке. "Приобщившись" к НАВИГАТОРУ, правда, не в той мере, как ее новые соратники — Николай и его команда, Вероника развернула широкомасштабную деятельность в биологической лаборатории. Изучив отсек, она обнаружила, что мощности "инкубатора" задействованы в настоящее время меньше, чем на десятую часть. И теперь, благодаря тому, что биологические компоненты для воссоздания тел "высасывались" прямо из окружающей дисколет, среды, она увеличила число "восстанавливаемых" до максимального уровня.

Под эгидой Вероники оказался и медицинский отсек дисколета, оборудование которого и его возможности она осваивала с присущей ей скрупулезностью, свойственной ее характеру. Возможности медицинского оборудования казались безграничными. Расшифровывая индивидуальный генетический код и особенности организма, появлялась возможность вылечить, а скорее восстановить тело раненого с любой степенью поражения. Необходимым единственным условием было сохранение головного мозга, который, хотя бы и на подсознательном уровне, должен был стремиться к выживанию. То есть можно было выжить только при условии наличия чувства самосохранения, хотя бы в малой степени.

Сведения о таких возможностях имелись и в памяти Николая, но самого механизма явления в силу недостаточности образования в медицине, биологии и прочих прикладных знаний по этой тематике, он постичь не мог. Для этого и нужны были специалисты для своеобразной "расшифровки" научного "наследия" инопланетных пришельцев. Таким специалистом в области медицины и генетики и стала Вероника, заполнив тем самым понятный пробел в команде. Именно она наладила "оживление" погибших женщин, ибо такого процесса в автоматизированной программе НАВИГАТОРА, рассчитанной на бесполый вариант производства клонов, в полной мере не было.

Марину, не смотря на то, что первую партию раненых "лечила" именно она, также как и осуществляла "оживление" первой партии потерпевших, такое положение дел вполне устраивало. Ее больше интересовала деятельность самого компьютера, его возможности, а также система управления дисколетом. Правда, летчицей она никогда стать не мечтала, но любой автомобиль умела водить виртуозно. С такой же виртуозностью Марина захотела научиться управляться с дисколетом и теперь долгими часами "общалась" со своей ПОДРУГОЙ, овладевая всеми необходимыми для этого премудростями.

Нашлось дело и для "взвода" Дымогарева, который как-то сам по себе становился зачатком-костяком новой, можно сказать, преторианской гвардии. В дисколете оказались в наличии несколько десятков тренажеров-имитаторов, на которых имелась возможность обучаться управлению боевой техникой пришельцев. В основном это были уже всем знакомые "вездеходы", с которых осуществлялась управление тремя "черепахами", когда те не находились в автономном режиме. А вот управление "крабо-пауками" было чуть сложнее, ибо самостоятельность их действий была несколько относительной. Были в дисколете и несколько разведывательных воздушных "скутеров", имеющих облегченный вариант вооружения "черепахи". Оттого, что город при вторжении был накрыт силовым куполом, они в памятных боевых действиях не участвовали.

Обучение при кажущейся на первый взгляд сложности, оказалось не таким уж трудным. Вся техника основывалась на использовании силы мысли. Скафандры пришельцев, вернее, шлемы этих скафандров оказались усилителями мыслей, а углубления в виде отпечатков ладоней на пультах управления техникой, являлись в понимании землян чем-то вроде разъемов, посредством которых и осуществлялось непосредственное управление, путем мысленных команд. Потому при обучении не столько требовалась сила или ловкость, сколько тренированный мозг. Именно этим теперь и занимались "преторианцы". Поначалу они мучались, стараясь помогать себе телодвижениями, но постепенно дело налаживалось.

Тренажеры были оснащены виртуальными имитаторами, в памяти которых имелись игровые ситуации, основанные на предыдущих вторжениях в иные миры. Автоматически их память дополнилась и записями боя, в котором сами ученики участвовали вживую. И теперь они получили возможность переиграть бой уже с другой стороны. Этой возможностью они воспользовались все и вскоре убедились, что, имея в руках эту технику, на месте пришельцев они справились бы с самими собой уже одним патрулем. Шансов у защитников города просто не существовало. И они теперь молили бога за то, что он помог им выиграть безнадежную битву. Все-таки какой-то сбой в программе вторжения произошел, или "выращенные" и не вовремя "разбуженные" клоны экипажей, не успели в полном объеме впитать в себя необходимые для этого знания и не успели развить в себе индивидуальные качества, необходимые для творческого ведения боя. Или, скорее всего, им не хватило для этого времени обучения.

Теперь Николай знал, что проигранный пришельцами вариант жесткого вторжения, с самого начала не планировался. И включился лишь из-за мелкого сбоя, произошедшего в результате столкновения дисколета с космическим "шатлом" янкесов, еще в той, родной ему реальности.

Преторианцами свою команду обозвал сам Дымогарев, с детства уважающий историю Римской Империи. Многое из существовавших там порядков ему нрави-лось. Нравилась дисциплина, слаженность легионов и бесспорная мощь армии, для того времени, естественно. Но многое из традиций ушедшей эпохи он считал нелишним возродить и использовать и в настоящее время. Конечно, рабство, присущее тем временам, и являющееся их экономической основой, он восстанавливать не собирался.

Еще Дымогарев уважал самураев, но не слепо. Ему нравились многие постулаты кодекса Хакакурэ-Бусидо, основанные на чести, верности и презрения к смерти. Именно этих качеств, по мнению Дымогарева, не хватало офицерам, да и не только офицерам современной армии.

Одним из развлечений Василия теперь, когда "браслеты", злополучные или благополучные, как на это посмотреть с субъективной точки зрения, не позволяли ему тратить свое время на как-то теперь и ненужные спиртосодержащие возлияния, были наброски устава новой армии, императорской армии, такой, какой он мечтал ее видеть. Здесь был и кодекс чести офицера и солдата, методы воспитания патриотизма и многое, многое другое, относящееся к данной тематике. Пока это было для него своеобразной интеллектуальной игрой, которой он отдавался с ранее не присущим ему пылом.

А вот для роты Мезенцева, по-существу пехотинцев, внутри дисколета занятий было маловато. Под импровизированную казарму использовали один из оказавшихся пустынным, ангаров. И так как, первейшее правило для солдата было то, чтобы он был постоянно занят и лучше всего боевой подготовкой, условий для такого препровождения времени здесь было маловато, перед Мезенцевым стала проблема, как обеспечить такую занятость. Тем более, что даже на хозяйственные работы здесь можно было не отвлекаться. Даже полы "драить" не было никакой необходимости. Автоматика дисколета осуществляла это не в пример лучше, причем незаметно для глаза и чистота наводилась практически стерильная. Определенные виды энергосиловых полей, генерируемых кибернетическими микроскопическими уборщиками, путем трансмутации перерабатывали любую грязь на всех покрытиях помещений, особенно на полу. При этом выделяемая энергия пополняла энергетические запасы дисколета и прочие, необходимые для его функционирования, нужды.

Однажды Дымогарев был вне себя от расстройства, когда в гостиной — так назвали комнату с панорамным окном-экраном, он оставил на полу под столиком почти полный "пузырь" водки "Столичная", и когда потом не обнаружил на месте, подумал, что кто-то его у него стащил, видимо "плохо лежала". Но Николай ему объяснил, что оставшиеся на полу посторонние предметы, для "уборщиков" автоматически переходят в разряд мусора и перерабатываются на составные элементы. Он даже продемонстрировал Василию, как таким же образом оставленная бутылка, пустая правда, на глазах исчезла, поглощенная ворсистым покрытием пола.

— Так эта зараза и меня сожрет, если я пьяненький до кровати не доползу? — Возмутился Василий.

— Нет! На человека эта автоматика так не реагирует, вот разве ты будешь трупом!? — Ухмыльнулся Николай. — Или "скушает" на тебе часть одежды, где-нибудь пониже спины, например!

— Вот еще! Ходить потом с голой задницей? Да, тут надо держать ушки на ма-кушке, а глаза на затылке! А если я буду мертвецки пьяным? Эта техника меня тоже "переварит"? — Не уставал возмущаться Дымогарев, но уже больше по инерции и не на полном серьезе.

— Можешь не волноваться! Жив будешь! — Рассмеялся Николай. Он подробно объяснил Василию механизм действия данного феномена, "вспомнив" это объяснение, в очередной раз почерпнутое из "бездонных" кладовых своей памяти, как только в этом появилась необходимость.

Занятие "орлам" Мезенцева придумал также Дымогарев. Николай не переставал удивляться и восхищаться разносторонностью знаний и умений Василия и благодарил случай, по-своему, даже и трагический, который их познакомил и свел в одну команду. Раньше рота Мезенцева относилась к внутренним войскам, которые в отличие от строевых частей, комплектовались молодежью, не совсем физически здоровой. Теперь же, после "возрождения", таких ограничений, препятствующим полной боевой нагрузке у солдат не было, и Дымогарев взялся обучать их основам "русского боя". Был когда-то такой стиль борьбы, в котором в совершенстве владели отряды, так называемых, "пластунов", в армии Российской Империи. Никакие "каратэ" и "дзюдо" рядом с ними "не лежали", а если и лежали, то хладными трупами. Жаль, что техника этой борьбы была почти утеряна вместе с истребленным за годы революций офицерским составом. Дымогарев знал ее только отчасти, самого его научил старшина сверхсрочник, в морском училище.

В то время, еще курсант, Василий Дымогарев, однажды в свободное от занятий время, увидел этого старшину, в одиночестве тренирующегося в спортивном зале. Телодвижения его показались Василию довольно странными и в то же время в чем-то узнаваемыми, такие он видел и в "самбо" и в "каратэ" и еще где-то. Это он после узнал, что "пластуны" почти не напрягаясь, могли противостоять в 1905 году элитным подразделениям японской армии с их излюбленным "каратэ".

Старшина, видя заинтересованность Василия, согласился обучать и его. От старшины Дымогарев набрался боевой премудрости, которая его впоследствии не раз выручала и помогала в службе, хотя и была бледным подобием того, что когда-то было в русской армии. Самого старшину обучил его дед, а того отец, когда-то служивший в батальоне "пластунов", и случайно уцелевший от энкавэдэшных "чисток", но не сумевший в полной мере передать свое искусство потомкам. Но и того, что дошло до настоящих времен вполне хватало, чтобы умеющий боец мог так построить поединок, что его противник был не в состоянии предугадать, каким приемом тот может воспользоваться в следующий момент.

Вот этому Дымогарев и взялся обучать солдат Мезенцева, пытаясь выковать из них роту войск специального назначения. Тем более, добавляя долю иронии в свои размышления, посмеиваясь про себя, думал Василий, приступая к этой задаче: "Новая российская армия", — зародышем которой он сейчас занимался — "должна быть лучшей и самой сильной в мире и тем более в Солнечной системе и за ее пределами!"

13

Времени нужно много

Чтоб до конца пройти

Дарованную дорогу

И не сбиться с пути

И. Тальков

В высокогорной долине северо-восточных отрогов Гиндукуша, на одной из пустынных территорий Афганистана, с применением странноватой для обычного наблюдателя строительной техники, представляющей собой мелких черепахообразных киберов, ползающих, словно тараканы по строительным площадкам, невероятно быстро, по сравнению с привычной строительной техникой земного происхождения, развернулось грандиозное строительство. Киберы, выравнивая скальный грунт, врезались в каменистые склоны, не оставляли за собой даже мелких обломков, пожирая их словно сахар. В их ненасытных утробах любая материя расщеплялась на составные элементы, из которых часть шла на подзарядку энергоаккумуляторов самих машин, а из излишков по заданию управляющего центра методом трансмутации "выпекались" брикеты чистых металлов, оставляемых "черепашками" по пути их следования. Брикеты подбирались другим видом машин, внешним видом напоминающие примитивные металлические параллелепипеды, размером метр на два по основ-ным граням. Этот второй эшелон инопланетной техники проворно складировал брикеты чистых металлов в нескольких подземных ангарах, связанных просторными туннелями с конверторным цехом, находящимся в еще более глубоких горных толщах. Металлоплавильный цех являлся лишь малой долей гигантского производственного комбината, универсального назначения.

"Черепашки" словно кроты или мыши в головке сыра, прокладывая тоннели подземного города. Особым видом излучения, перестраивающим поверхностную структуру горных пород, укреплялись стены тоннелей, превращая их покрытие в практически неуничтожимую техническими военными достижениями земного человечества, броню. Строящемуся подземному городу промышленного назначения могли позавидовать все подземные военные заводы третьего рейха фашистской Германии, вместе взятые.

Город не нуждался в энергии благодаря построенному в долине гигантскому комплексу аэропорта, взлетное поле которого своей поверхностью аккумулировало как солнечную энергию, так и черпало энергию от естественных температурных перепадов в течение дня и ночи. В такой дополнительной накопительной системе, можно сказать, необходимости не было, так как несколько энерговодов прони-зывали земную кору и питали энергетический центр подземного анклава, преобразующий тепло раскаленной магмы в другие виды энергии, но старинная русская привычка, усугубленная дефицитами советской эпохи, сказалась и здесь. Сработал принцип "запас карман не тянет". Хватило бы и "шунтов" от магмы да строительные "киберы-черепашки" по мере накопления энергии в процессе своей работы, также "сливали" излишки таких запасов в тот же единый энергоцентр. Работы проводились по земным меркам с немыслимой скоростью. Уже через два месяца после начала горные массивы в долине были изрыты как головка сыра мышами, но трубчатые стены тоннелей только укрепляли горы своим силовым каркасом. К концу третьего месяца выстроенная структура уже могла полностью функционировать.

Жилые кварталы подземного города с его площадями и проспектами простым взглядом нельзя было отличить от улиц обычного города — в небе сияла имитация солнца и голубого неба, по которому даже изредка пробегали облака. В ночные часы небо покрывалось россыпью звезд, а иногда всходила луна. Здесь не было высотных многоквартирных домов. Одно-двухэтажные домики, иногда с мансардами ровными рядами тянулись вдоль проспектов, посверкивая черепичными крышами. Аккуратно постриженные газоны обрамляли проезжую часть улиц и пешеходные дорожки. Вначале домики были стандартными, но в последствии могли быть перестроены под индивидуальные вкусы своих владельцев.

На центральной площади возвышался комплекс зданий с имитацией под средневековые дворцы, окруженный крепостной стеной, отображающей мотивы замковых оборонительных строений. Здесь располагался управляющий узел всего технологического комплекса, но имел также жилые помещения, в которых на первое время поселились инициаторы этого грандиозного проекта.

Николай Мордовцев находился в своем кабинете стилизованном внутренним убранством под библиотеку средневекового замка позднего периода феодализма. Массивный дубовый стол, мягкие кресла, отделанные полированным деревом стены с гобеленами, тяжелые шторы на высоких стрельчатых окнах создавали своеобразный уют. За окнами зеленел дворцовый парк с обилием молодых елей и каменистых ровных дорожек, с пока не функционирующими фонтанами. Более чем современная оргтехника, основанная на инопланетных технологиях, ненавязчиво вписывалась в созданный интерьер. Над камином, который сам по себе являлся произведением искусства, на стене, прикрывая два скрещенных двуручных меча, висел металлический щит с геральдическим гербом, изображающим двуглавого российского орла. Несмотря, что вся компания находилась здесь уже третий месяц, Николай пока никак не мог привыкнуть к своей новой роли Командора. Когда они три месяца назад наметили это место, находящееся на стыке границ четырех государств, под операционную базу, даже сам Николай не ожидал, что они смогут так капитально и с таким размахом здесь устроиться.

Самым интересным даже сейчас Николаю казалось то, что строительство по-добного города под скрытую от людских глаз базу, было заложено в суперкомпьютере дисколета. Размещение такой базы планировалось в северных отрогах Анд в Южной Америке. Инициаторам "Оазиса" можно было бы устроить базу и там, но не хотелось далеко отрываться от своей Родины. Одно дело обосноваться рядом с границей своей страны, и другое — на другой стороне земного шара. Как тогда претворять в жизнь план возрождения Империи, все равно, что с Луны. Можно было бы начать и в том месте, но тогда пришлось бы восстанавливать не Российскую империю, а другую — Туантинсуйу — империю инков, и делать ее отправной точкой. Но там не было ни необходимого промышленного потенциала, как в своей стране, так и национально образующего народа. Первичный план пришельцев предусматривал именно ползучее проникновение в земную человеческую цивилизацию. А досадное столкновение с "Колумбией" при входе в атмосферу планеты, переключило программу на один из запасных вариантов, и в результате прямое точечное вторжение, которое по та-кому сценарию обычно выполнялось не менее чем пятью сотнями дисколетов, стало осуществляться одним единственным. А на место вторжения повлиял поиск мыслеформы Николая, к которой дисколет стремился, как к кусочку своей вселенной. А обычно при поддержке трех крейсеров с орбиты, которые в свою очередь точечными ударами уничтожали наземные объекты военного назначения, планета, на которую осуществлялось вторжение, была практически обречена. Так что, все случившееся с Ястребовском можно было считать неимоверной удачей.

Николай вспомнил как, прибыв сюда, "тарелка" зависла в центре облюбованной зоны и прикрыла ее энергетическим куполом, играющим роль камуфляжа. Внешний наблюдатель, даже из космоса с помощью спутников не смог бы заметить каких-либо изменений пейзажа. Затем по периметру установили охраняемые дублирующие станции, увеличив тем самым контролируемую и скрытую ото всех площадь круга в семьдесят квадратных километров. Затем первым делом был сооружен подземный ангар, в который завели дисколет, и началось строительство. Дымогарев, весьма серьезно относившийся в безопасности, сразу же занялся оборудованием по всему периметру тщательно замаскированных постов, представляющих собою крытые бункеры не отличимые от горных пейзажей, которые с помощью своего технического обеспечения осуществляли контроль подходов к охраняемой зоне. На вершине ближайшей горы установили блок радио и телевизионной связи, способный использовать для своих целей, витающие на орбите спутники вне зависимости от их государственной принадлежности.

Техническим персоналом операционная база, получившая название "Оазис", начала наполняться в начале 1985 года собранными со всех концов необъятной страны, нестандартно-мыслящими, имеющими способность оригинальных подходов к решению технических и научных задач молодыми специалистами, которые с энтузиазмом приступили к работе. В комплектовании персонала оказал помощь Букограй. Так как, собирал специалистов именно он, используя каналы государственной безопасности, все приехавшие искренне считали, что трудятся на секретном производстве под эгидой военно-промышленного комплекса страны.

Внешне выглядело все очень просто: несколько сотен специалистов по линии безопасности отправились в секретные командировки в неизвестном направлении в сопровождении своих семей, а так как страна велика, никто не удосужился проверить, куда именно они были отправлены и где появились, все оказалось покрыто тайной и прошло незамеченным для окружающих.

Сами специалисты не переставали удивляться открывшимися перед ними возможностями осуществления своих идей. Но им было невдомек, что в первую же ночь по прибытии на объект, с помощью НАВИГАТОРа их подвергли частичному приобщению к знаниям, пришедшим из другой галактики. Каждый их специалистов воспринял массу информации, которую он в отличие от Николая, мог вполне осмыслить, причем многое из вновь полученного объема знаний, перекликалось с их собственными представлениями и идеями. Они временами даже удивлялись, почему многие нестандартные технические решения не родились в их головах раньше.

Производственный комплекс обладал высочайшей степенью автоматизации с компьютерным управлением. Для изготовления какого-либо изделия достаточно было спроектировать его на компьютере, система управления которого была подобно тренажерам основана на ментальном контакте. Оттого можно было материализовать почти любую фантазию, лишь бы она была технически продумана. Конечно, копию дисколета при таких мощностях и имеющегося оборудования изготовить было невозможно. Да и никто из изобретателей пока что дисколет не видел и даже не подозревал о его существовании. Тем более, что пока в космос выходить было рановато. Но наземную и авиационную технику по своим проектам уже производить было можно.

Таким образом, коллектив из пяти инженеров-конструкторов в сжатые сроки создал проект ударного автожира, получившего название "Ястреб". Пока без воору-жения, которым занималась другая группа, но и без вооружения автожир — гибрид самолета и вертолета, ничем не напоминал земные аналоги, отчего получился даже на вид хищным. В нем, конечно, проскальзывали привычные элементы обводов корпуса, коротких крыльев или колпаков обтекателя. Но шасси у него не имелось совсем, если не считать наполненную воздухом подушку-основание, в виде не очень толстой лепешки.

Всего месяц потребовалось для полной доработки и на выходной площадке "сборочного" цеха появился первый опытный образец, выполненный уже в материалах, как когда-то говорилось, в "металле", хотя как раз металлических деталей, в том понимании, как все привыкли, в новом летательном аппарате не было.

Чуть приплюснутый продолговатый дисковидный корпус с хвостовыми турби-нами горизонтального полета, короткие крылья с турбинами вертикальной тяги, имеющие возможность изменять наклон по отношению к своей вертикальной оси и использующиеся для торможения и как стабилизаторы полета. Для вертикальной тяги в вертолетном режиме использовался выдвижной широколопастной винт, способный складываться как женский раскладной зонтик. И главное — антигравитационный модуль аварийной посадки, делал "ястреб" практически безаварийным летательным аппаратом, способным развивать скорость большую, чем привычные вертолеты, заменить которые он и предназначался. Более быстрой авиацией "Оазис" не обзавелся. Копировать советские СУ и МИГи время не пристало, не хотелось из-за них идентифицировать свою принадлежность к этой державе. Но улучшенные про-екты этих боевых самолетов в конструкторском бюро имелись, причем модифицированные с добавлением антигравитационной составляющей они могли вполне взлетать и опускаться почти в любом месте. А аэропорт для их базирования уже имелся.

Посмотреть на новое чудо авиационной техники собралась почти вся команда преторианцев во главе с самим Дымогаревым, вернее все, кто не был задействован по службе. Присутствовали также Николай Мордовцев, Владимир Фаунковский и Марина Виноградова, устроившиеся чуть в сторонке, вместе с группой главных "виновников торжества" — конструкторов аппарата. Тех, хотя они и видели "Ястреб" на экранах компьютеров в процессе разработки, сейчас наяву он поражал своим великолепием, и плавностью очертаний. На бортах еще не было эмблем, но Дымогарев уже представил золотистого державного двуглавого ора на фоне развевающегося трехцветного бело-сине-красного флага — знамени Российской Империи.

В соседнем доке заканчивалась сборка другого воздушного транспортного средства, предназначенного для перевозки грузов и десантных групп, численностью до взвода. Внешне он походил на "ястреб", но имел большие габариты и название "филин", и оснастить его планировалось более тяжелым вооружением. Скоростные качества его должны были быть скромнее, но не намного. Обе машины пока не имели вооружения, ни брони, хотя на летные качества это в будущем повлиять было не должно. Летные испытания "ястреба" сейчас могли проходить в таком вот первозданном виде. Командой квалифицированных летчиков "Оазис" пока не располагал, но испытать "Ястреба" готовы были несколько добровольцев из преторианцев Дымогарева, уже вволю обкатавших тренажеры летательных аппаратов пришельцев. Трое из них уже пару раз вылетали на патрулирование прилегающей местности на скоростных "летающих челноках" пришельцев, а система управления "Ястреба" была ана-логичной. И теперь все трое с тихими смешками тянули жребий на первенство, возможность устроиться в пилотском кресле за пультом управления первого отечественного аппарата, построенного с применением технологий пришельцев.

Выиграл рыжеусый Данила Дубов, в прошлом любитель фляжки из нержавеющей стали, наполненной чистым спиртом, а теперь, как и остальные обитатели "Оазиса", посредством "браслетов" от такой привычки отучившийся. За это у товарищей он получил прозвище "трезвенник", а сокращенно ДДТ — Данила Дубов Трезвенник. А еще в более употребляемом варианте — "Дуст".

"Дуст" довольно потер руки, нахлобучил на голову "шлем-усилитель", юркнул в кабину пилота, и лепестки диафрагмы входа на блистере обтекателя бесшумно сомкнулись за ним.

В воздух "Ястреб" поднялся на антигравитационной тяге, "подушка-шасси" втянулась в днище аппарата, а вверху напротив выскочил и развернулся лопастями несущий винт. Лопасти завертелись с тихим шелестом, антигравитатор был уже выключен и автожир в вертолетном режиме описал вокруг посадочной площадки несколько кругов, затем после набора высоты заработали стабилизирующие турбины, несущий винт сложился и скрылся под обтекателем аппарата. Заработали турбины горизонтального полета и "Ястреб" быстро набрав скорость уже в режиме самолета быстро набрав скорость, превратился в едва заметную точку в небе. Совершив воздушную петлю, конфигурацией напоминающую траекторию бумеранга австралийских аборигенов, "Ястреб" вернулся, и проделав трансформацию в обратном порядке, выпустил надувное шасси и мягко опустился на посадочную площадку. Испытание было завершено.

Довольный "Дуст" выбрался наружу, держа в одной руке шлем, а другой пока-зал поднятый вверх большой палец руки. Этот жест, по-видимому, пришел к нам из Древнего Рима, и означал в первоисточнике жизнь для гладиатора, а теперь символизировал восторг от безупречной работы нового летательного средства.

14

Кто врага лелеет своего,

Безумцем в мире назовут того.

Фирдоуси

Это произошло месяца через полтора после первого испытания "ястреба". Дымогарев в компании с Дустом и еще троими из своей гвардии, вылетел на разведку, решив осмотреть прилегающие к "Оазису" долины. И хотя при первона-чальном размещении выбрали пустынное место, горы есть горы, сегодня сканер обнаружения никого не обнаруживает, а завтра по неприметным ущельям прямо под бок к базе может просочиться какой-нибудь мелкий караван "душманов", и уничтожать их вблизи базы было уже как-то не солидно. Известно было также, что где-то в горах процветали плантации опиумного мака, а с наркотиками, тем более являющимися финансовой основой местных банд, никто мириться не собирался.

Теперь на вооружении "Оазиса" уже было три "ястреба", причем покрытых слоем активной брони, опять же по инопланетной технологии полученной путем облучения какими-то хитрыми энергетическими полями, после которых обычный металл по поверхности приобретал такие прочностные характеристики, что бывалые воины только чесали в затылках. Причем свойство брони было не таким уж простым. При прямом попадании пули, и даже снаряда, энергия удара не просто гасилась, а еще и распределялась по поверхности, подпитывала внутренние энергоаккумуляторы, да еще и наращивала броню на какие-то мили-микро-микроны. Но все это происходило до определенного предела, чтобы не утяжелять летательный аппарат. По достижении оптимальной толщины, энергия шла только на подпитку.

Из вооружения "ястребы" теперь имели по два спаренных "пулемета", как их по-простому условно обозвали летуны, хотя с пулеметом эти агрегаты, являющиеся гибридом инопланетной технологии и человеческой мысли, имели такое же соответствие, как скорострельная корабельная пушка с детским "поджигным". Импульсный магнитный индуктор, "стреляющий" тысячами сравнимых с дробью, шариков, миллиметрового диаметра из металла идентичного по составу с броней дисколета, извергались из него чуть ли не космической скоростью. Шарики из привычных металлов и сплавов при испытаниях испарялись, не долетев до цели.

При столкновении с целью животного происхождения, такая цель превраща-лась в туманную взвесь, которую даже фрагментами тел назвать уже было нельзя ни под каким соусом. "Работая" практически бесшумно он мог посеять у случайно уцелевших, или тех, кому "посчастливилось" наблюдать со стороны, неописуемый ужас, подавляющий всякую способность к сопротивлению. Бесшумная "газонокосилка" не оставляла надежды уцелеть. Сторонний наблюдатель мог видеть, как слегка голубоватые волны протягивались к цели, и на ее месте возникал красноватый туман, и это было все, что от нее оставалось. Предполагалось, что такая "газонокосилка" могла "задать жару" и активной броне, но пока испытывать это не хотели, слишком мало было готовой техники. Планировалось позже "увести" где-нибудь танк и, переоборудовав его соответственно необходимым требованиям, произвести испытание.

Второй комплект вооружения на "Ястребе" — тридцать восемь маленьких ракет, размером не более патрона от старинного противотанкового ружья времен второй мировой войны — ПТР. Это оружие было уже почти полностью человеческого происхождения. Молодые умы оснастили их боеголовками объемного взрыва в районе цели, основанного на вакуумном эффекте. По сравнению с ними противотанковые гранатометы казались теперь детскими рогатками.

С таким материальным обеспечением Дымогареву можно было не очень-то опасаться встречи с какой-либо бандой. "Газонокосилки" смели бы всю не спрятавшуюся, (что было весьма проблематично) живую силу противника. А до спрятавшихся "духов" добрались бы вакуумные ракеты, вытащив их из любой скальной щели. А если учесть, что автожир имел антирадарное покрытие, и генератор "невидимости", сходный с тем, что имелся на дисколете, то и внезапного обнаружения вероятным противником можно было не опасаться.

— А вот и таракашки! — Сказал "Дуст", рассмотрев как на экране сканера дальнего обнаружения, медленно ползущий по неприметным тропам показался караван, состоящий из десятка осликов, груженных объемными тюками. С дальнего расстояния караван казался обманчиво мирным. Но увеличение, доступное бортовой аппаратуре "Ястреба" приблизило изображение и стало возможным увидеть, что поводыри осликов все поголовно вооружены автоматами Калашникова. У троих даже за плечами болтались "стингеры" — искренняя помощь самой демократичной страны мира борцам за свободу против угнетения империей зла, а в центре на одном из ослов был приторочен пулемет "эрликон".

— Подпоручик Дубов, включить режим невидимости! — Скомандовал Дымогарев.

— Уже сделано! — Откликнулся "Дуст".

— "Внизу ползет обоз французский!" — Улыбаясь, прокомментировал Александр Лисицин, башенный стрелок БРДМа в памятную боями с пришельцами ночь в Ястребовске, вспомнив популярный фильм "Гусарская баллада".

— "Вперед, друзья! Их угостим по-русски!" — В тон ему добавил его напарник Олег Елкин. С той ночи они сдружились и всегда держались вместе.

— Что будем делать, господин капитан третьего ранга! — Спросил "Дуст". Управление боевой техникой "Ястреба" было сосредоточено в его кабине.

— Займемся ими на обратном пути! Нам сейчас важнее найти, откуда они идут! Похоже в тюках груз опиумного мака или еще какой-нибудь наркотической гадости. А значит и плантации недалеко! А этих плантаций в радиусе в полутысячу километров вокруг "Оазиса" быть не должно! Наш первый опыт — пора приучать местных "дехкан", или как они тут называются, бояться не душманов, а нас, приучать выращивать не наркоту, а нормальную, например, пшеницу. И это они должны считать для себя более выгодным.

— Как же мы этого добьемся? — Спросил любознательный Александр.

— Задача сложная, трудоемкая, но решаемая. И решать ее нужно быстро и кардинально! Для начала уничтожим заросли этой заразы, обработав поля хитрой химией, которую выдумали наши умные парнишки из научного центра. Одновременно остатками моментально сгнившей растительности удобряется почва, с разложением алкалоидов и посеянная на этом месте пшеница растет удвоенными темпами, причем, не неся в себе ни единого компонента галлюциногена. Таким образом, поле используется под другую культуру, которая растет как на дрожжах — так, во всяком случае, нам обещали. Для начала за пшеницу будем платить золотом. Наши "фальшивомонетчики" сейчас штампуют золотые монеты по образцам ближайших стран: Ирана, Пакистана. Даже если их посчитают фальшивкой, то золото — оно и есть золото. И никуда от этого не деться. Платежеспособность его остается реальной.

А тот, кого такой обмен не устроит, пусть пеняет на себя, аллах их накажет. Для этого Командор планирует в одну из темных ночей выстроить несколько мечетей Нового Аллаха. В мечетях разместятся новые муллы и будут нести в народ "доброе, мудрое, вечное". А для защиты мечетей от фанатиков-ортодоксов будут и воины аллаха, так сказать его нукеры, способные наказать "неверных", то есть поклонников наркоты.

— За одну ночь? Хотя, после того, что за полтора месяца строительные "чере-пашки" сделали с внутренностями нашей горы, я уже такому не удивлюсь. А вот на аборигенов это может произвести эффект сродни чудесам в стиле сказок "1001 ночи". Где вот только взять столько новых священнослужителей?

— Ребята учатся! — Усмехнулся Василий. Он знал, что десять добровольцев, вы-ходцев из республик Средней Азии, сейчас изучают Коран и Новый Коран, знал, что им в учебе помогает НАВИГАТОР. В эти подробности он был посвящен не так давно, всего с месяц назад, когда "головка заговорщиков" предложила ему пойти на ментальный контакт с супермозгом. Это обогатило систему еще одной личностью, личностью Василия Дымогарева, причем личностью неординарной и что самое главное — безусловно, обладающей офицерской честью, что в нашем мире уже становилось уникальным. Своего компьютерного двойника Василий обозвал БОЦМАНОМ.

— И много времени уйдет на такую вот "промывку мозгов"? — Поинтересовался Александр.

— Достаточно долго! — Вздохнул Дымогарев. — Но это позволит почти безболез-ненно установить свое влияние в этом регионе, где-то трех провинциях — велаятах, то есть в одной десятой части Афганистана. Военной силы у нас пока не достаточно. Почти никакой. Рота Мезенцева и все. Да и она еще в стадии обучения, тем более, что не все из ее состава хотят связывать свою дальнейшую жизнь с военной службой. А служить должны хотя и все, но на постоянной основе только энтузиасты и добровольцы. Хорошо еще, что среди вновь "оживляемых" такие энтузиасты есть, хотя и не так много как хотелось бы!

— А когда у нас появятся силы, мы пойдем громить "духов"? — Спросил уже Олег. — Нашим войскам помогать будем?

— Не так что бы уж откровенно напрямую, но будем!

— Вот тогда жизнь пойдет маленько повеселее! Не сидеть же нам в этих горах всю жизнь! Правда, домишко здесь в моем распоряжении не в пример лучше, чем жилищные условия прежде! В таком комфорте я никогда даже и не надеялся по-жить! И жена довольна, хотя до сих пор не понимает, в каком из уголков нашей необъятной страны мы находимся. И я пока на эту тему помалкиваю, как учили. Работа у нее есть, она у меня воспитатель в детском саду, с продуктами проблем нет, даже мясо ежедневно. О чем еще мечтать?.. Так ведь нет! Скучновато становится. И мысли дикие, как там на родине? Неужели же нельзя и там жизнь наладить хотя бы приблизительно так, как и здесь? Что мешало? Плохо работали? Вроде нет! Планы все не только выполняли, но перевыполняли! Почему не получилось? — Со вздохом закончил Олег.

— На твои вопросы так сразу однозначные ответы не найдешь! — Тоже вздохнул Василий. — Я только могу выразиться некоторыми аналогиями. Как сказал профессор Преображенцев из интересного, но запрещенного произведения Михаила Булгакова "Собачье сердце" по поводу "разрухи". Так вот он сказал, что "разруха в голове" у руководителей наших, что на родине остались. Уцепились в недра земельные, благо страна нефтью и газом богата и давай качать их в Европу, вместо того, чтобы развивать высокотехнологичную промышленность. Прямо как в ХIХ веке, право, все проблемы решаются. То есть массой, как в Китае со всеми проблемами разбираться привыкли. Мне один летчик-полковник в отставке рассказывал, он как раз в Китае служил. Полеты были назначены на утро, а как раз под это утро снег выпал толщиной в полметра. А поддержание летного поля в должном порядке было обязанностью китайской стороны. Так вот, за пятнадцать минут до полетов, на поле, словно тараканы, надвинулась толпа китайцев численностью тысячи в три, если не больше. В своих соломенных характерных "сомбреро" и с большими корзинами за спиной. Прошла эта толпа, словно саранча, и через пятнадцать минут поле было от снега очищено. Так то вот!

Так и у нас, вот только народа не такое количество. Не успевают в сельском хозяйстве сено заготовить, свеклу там, или еще какую культуру убрать вовремя — ну никак такого большого урожая не ожидали — и со всех фабрик и заводов в добровольно-принудительном порядке все на аврал-прорыв — борьба за урожай. И солдатиков вместо боевой подготовки на поля и веси морковку и свеклу из-под снега выковыривать. Борьба за сено-солому, борьба с погодными условиями — ну никак не ожидали, что в ноябре зима начнется! Так и во всем! Разруха!

В Африке, или какой еще Палестине, какая-нибудь обезьяна с пальмы соскочит, хвост вокруг пояса обернет, чтобы за человека приняли, и начинает вдруг говорить, что хочет строить социализм. Так ему сразу же и заводы строить начинают наши благодетели, технику военную поставляют, чтобы он от других обезьян отбился, да еще и все безвозмездно! Вот туда твое перевыполнение плана и уходило, вместе с планом. Так же и здесь в Афгане. Только тут местные обезьяны со своими врагами сами справиться не сумели, да еще и "социализм" строить сразу несколько собрались, а потом друг друга душить начали. А нашим ребятишкам в форме все расхлебывать приходится, воевать за великую идею, которая местному народу, так сказать, до печной дверцы! Ты спрашиваешь, будем нашим помогать? Будем обязательно! Только не всем генералам, а солдатам, которым помочь сможем! — Дымогарев перевел дыхание.

— Слева по курсу зеленая долина! — Прервал, а вернее вклинился в паузу "Дуст". — И домиков некоторое количество! Похоже, здесь плантации и располагаются! Какие будут приказания?

— Разведка! Какие еще приказания! Одним "ястребом" нам здесь делать нечего. Наведаемся сюда с "филином" и тремя автожирами, вот тогда и почистим эти поля от заразы. Завяжем и наладим "интересные" знакомства с местным населением. А для этого нужна подготовка. Наскоком такие дела не делаются. Сейчас осмотримся и на обратный курс. Вот с "ослиным" караваном мы разобраться в силах! Да и то сначала мирно попробуем. Если удастся!

— А вот это вряд ли, командир!— Высказался Александр. — Они же все, и как всегда, обкуренные! Нормальных слов ни на фарси, ни на пушту, понять не в состоянии! Под "наркотой" они вообще не люди. Я где-то читал, что алкоголики и наркоманы нарушают закон разума и людьми уже считаться не могут. Я тоже придерживаюсь такого мнения! Кстати у них и "стингеры" имеются! Они наш автожир не "снимут"?

— "Кишка тонка" им наш "ястреб" завалить! Я твое мнение разделяю, но все равно сначала попробуем мирно! Уж больно мне осликов жалко. Они-то уж вовсе не виноваты! — От этих слов Дымогарева не выдержали и остальные десантники, и кабина наполнилась веселым смехом.

Караван сегодня двигался со вполне приличной скоростью, но до конечной точки встречи с покупателями товара оставалось еще два дневных перехода. Все было спокойно. В этой горной местности, достаточно далеко от Кабула, как правило, не летали железные стрекозы ненавистных "шурави", но все же, однажды обостренными наркотиком нервами, караванбаши Исламуддин ощутил какое-то неприятное чувство. Казалось, сверху на него кто-то смотрел, и хотя в небе не было видно никого и ничего, Исламуддину стало неприятно. Только потом вспомнились проповеди имамов о том, что Аллах все видит и все слышит. И хотя, слава Аллаху, в основном все имамы поддерживают освободительную деятельность воинов ислама, но некоторые из них говорили, что задурманивание головы опиумом не нравится Аллаху. И если он все видит, то не быть тогла Исламуддину в садах джанны, и не будет у него там большеглазых чернооких гурий. Так вот сейчас Исламуддину показалось, что именно Аллах посмотрел на него сверху из своего небесного дворца и увидел, как Исламуддин ведет очередной караван с опиумом. Но ведь Аллах должен понимать, что его воинам необходимо оружие, а получить его можно только в обмен на опиум. Гяуры в своей Европе очень любят опиум. Они перерабатывают его на своих иблисовых фабриках и получают еще более сильный наркотик, и травятся им сами и травят своих детей. И это хорошо, потому, что от этого численность неверных только сокращается, а это идет на пользу Аллаху. А то, что Исламуддин сам употребляет немного опиума, так это только для того, чтобы тягости пути стали чуть легче.

Но беспокойство, несмотря на самоуспокоительные мысли, не проходило. На-дежда теперь была только на ночной привал. На одном из ослов между тюками с товаром был привязан мешок с прекрасной Айгуль, дочерью одного из дехкан, задолжавшего Исламуддину большие деньги за семена опиумного мака. Исламуддин давно поглядывал на девчонку и, наконец, отобрал ее в уплату долга. Долг был, конечно, намного меньше калыма, если бы Исламуддин вдруг вздумал взять ее в жены, но это его не волновало. Верный автомат, очень хороший автомат, хоть и сделанный в стране "шурави", всего лишь направленный на заартачившегося было отца, сразу расставил все по своим местам. Никто не имеет права отказывать Исламуддину и его автомату. И теперь ночью Исламуддин первым сорвет нежный цветок и вот тогда душа его успокоится. А после можно будет продать Айгуль тем же "щурави", которые расплачиваются оружием. Исламуддин уже не раз проделывал такое. Погруженный в приятные мысли он чуть повеселел и будущий гнев Аллаха чуть отодвинулся в сторону и отошел вдаль.

Но когда караван выбрался, наконец, на прикрытую нависающей скалой, площадку, обычно используемую для ночного отдыха, Исламуддин увидел, что площадка занята. У кромки обрыва стоял ни на что не похожий аппарат, безусловно, умеющий летать, но таких не было ни у "шурави", ни у их заокеанских противников, которые хоть и были неверными, но помогали воинам ислама. Аппарат как-то странно мерцал, то, пропадая из глаз, то, вновь вырисовываясь четкими линиями. Перед аппаратом, на котором была изображена золотистая сказочная птица с двумя головами, стояли двое в облегающих тело черных одеждах. Головы их скрывали непрозрачные шлемы, а в руках они держали странное, но оружие, несомненно, с толстыми короткими стволами. Чуть впереди стоял еще один человек. Он был без шлема, и можно было видеть его лицо с окладистой бородой, что, наверное, указывало на его отношение к исламу. Во всяком случае, так подумал Исламуддин.

Все трое молча стояли, выжидая, когда весь караван выберется на площадку. Ослики сами шли на сои привычные места, несмотря на то, сто Исламуддин застыл в изумлении на месте и совершенно забыл, что он караванбаши и от него на привале могут ждать команд. Но в такие же неподвижные столбы превращались и его соратники, как только достигали площадки, и им в глаза бросалась необычная компания. Они совсем забыли, что у них в руках оружие, автоматы, являющиеся очень весомыми аргументами в любом споре. Но у стоявших на площадке незнакомцев в руках тоже было оружие и от них веяло какой-то непонятной силой.

И все же принятый Исламуддином опиум не дал ему испугаться, но душу, тем не менее, что-то глодало. Опять вспомнился взгляд с небес, взгляд Аллаха, теперь Исламуддин в этом не сомневался, и проникся еще большей уверенностью в этом, когда бородатый заявил на фарси:

— Почему вы занимаетесь противным Аллаху промыслом?

— Но это для войны во славу Аллаха! — Чуть заплетающимся языком ответил Исламуддин. Он почему-то был уверен, что этот бородач имеет право его спрашивать, а значит, Исламуддин обязан отвечать.

— А в какой суре Корана ты вычитал, что Аллах благословляет войны? Какой аллахоотступник вбил в ваши дурные головы, что Аллаху потребно убийство, тем более в его честь? Убийство даже тех людей, которые поклоняются ему, лишь следуя другим ритуалам? Аллах един и только лживые пророки из-за своих непомерных и незаслуженных амбиций разделили всех людей на враждующие друг с другом группы! — Дымогарев попытался на деле разыграть сюжет из плана по объединению религий в одну, который буквально вчера обсуждался у Командора на Малом совете. — Аллах против любых войн! И сегодня он вас простит, если вы бросите орудия убийства и зелье Иблиса, которое везете на бедных животных! Но потом пощады не будет! Вы поняли, что сказал посланец Аллаха? — Грозно спросил Дымогарев. Он импровизировал на ходу, отлично понимая, что не будь эти бандиты-моджахеды под действием наркотиков, его увещевания не вызвали ли у них такой покорности, как сейчас.

Ему не хотелось проливать лишнюю кровь. Даже находясь в меньшинстве, Дымогарев сейчас не ощущал себя беспомощным. Олег и Александр держали в ручные аналоги "газонокосилок", да и "Дуст" держал под прицелом всю банду, так опрометчиво собравшуюся тесной толпой на скалистой площадке — видать любопытство и привычка к безнаказанности сыграли с ними роковую шутку. Стоит бандитам только попытаться применить оружие и ото всех пятнадцати давно не мытых тел в воздухе на короткое время повиснет красноватый туман. Да и не совсем лукавил Василий, когда говорил, что ему больше жалко осликов, которые сейчас тоже ютились на не такой уж и обширной площадке, чем этих "душманов".

Один их "духов" или не в достаточной мере знавший фарси, или более осталь-ных обкурившийся опиума, потянул со спины "стингер" с явственным намерением использовать его против "посланцев" Аллаха, и с движением далеким от дву-смысленного толкования направил его на автожир. Но "Дуст" был на чеку, не сплоховал и Олег, находящийся чуть ближе к толпе бандитов, чем Александр. Белесые жгуты достали "ослушника", прихватив по пути еще двоих. "Газонокосилка" была все же не снайперской винтовкой, а оружием массового воздействия.

Когда на месте только что живых и здоровых бородачей вдруг вспухла крова-вая взвесь, быстро осевшая на каменистую почву площадки и по пути покрыв гус-тым слоем крови еще троих, все остальные бандиты скопом рухнули на колени. "Гнев Аллаха!" — Послышались сдавленные возгласы, и бросаемое оружие звонко застучало по камням. Банда разоружалась. Вскоре оружие лежало небольшой пологой кучкой. Дымогарев достал из автожира "жезл" — ручное оружие пришельцев, воспроизводство аналога которого, у башковитых конструкторов пока не получалось, и облучил им эту кучу металла, окутав ее белым пламенем. Банда ахнула в один голос от изумления, когда увидела, что их оружие покрылось зеркальным блеском. Еще большее изумление они испытали, когда Дымогарев небрежно пнул кучу ботинком и, та рассыпалась в мелкую пыль, что вызвало еще один вздох. "Вот так и рождаются легенды! — Весело подумал Василий. — Этих ребяток теперь надо отпустить с миром. Их языки сделают для нас большее дело, чем я только мог предположить вначале! И какой только потрясающий эффект может вызвать всего лишь небольшая демонстрация необычной мощи на неприхотливый взгляд непосвященного в детали! И даже если потом никто не станет им верить, посчитав рассказы за наркотический бред, польза все равно будет. Тем более, если повторить подобное еще раз несколько и в других местах".

— Теперь сгружайте тюки! — Приказал Дымогарев и "духи", ставшие еще боль-шими приверженцами Аллаха с резвостью и наперегонки бросились исполнять приказание. Вскоре огромная пирамида тюков с опиумом разделила судьбу оружия. Таким образом, караван лишился своей поклажи и оружия. Теперь Исламуддин с остальными караванщиками опасался оставаться в этом месте с грозным посланником Аллаха, сразу же засобирались в обратный путь. В лихорадке сборов при неимоверной спешке он даже забыл, а может быть, решил задобрить посланников необычным подарком, но он оставил на стоянке мешок, в котором до сих пор была спрятана Айгуль.

После панического отхода "облегченного" каравана мешок обнаружил Олег по-средством сканера своего боевого шлема, показавшего на краю тропинки живое существо. Сначала Олег не мог даже предположить, что в мешке может находиться человек — не таких уж больших размеров был этот мешок. Он, даже весело хмыкнув, сказал: "Никак "жертвенного барашка" забыли!" — Но потом услышал доносившиеся из мешка сдавленные рыдания, совсем не походившие на блеяние. Он вскрыл мешок, и на свет явилось заплаканное чумазое существо со всклоченными на голове волосами.

— Командир! Да здесь девчонка! — Воскликнул он и, приглядевшись внимательнее, добавил: "И весьма симпатичненькая, особенно если ее отмыть!"

Увидев перед собой человека с головой без лица, девчонка сразу же прекратила плакать и истошно заверещала от ужаса, да так, что громкое эхо прокатилось по горному ущелью. Вопль достиг уже на порядочное расстояние удавившихся бандитов и они, переполненные страхов, зажали руками свои уши. Им даже пришло в голову, что посланцы Аллаха, быть может, подвергли Айгуль мучительной смерти, тогда они могут быть посланцами Иблиса? И их это еще больше напугало, заставив ускорить шаг и подгонять легко бредущих ослов.

— В чем дело, девочка! Что тебя так напугало! — Участливо спросил приблизив-шийся Василий. Его голова была без шлема и девчонка сразу успокоилась. Так в жизни Дымогарева появилась Айгуль.

15

Тот, кто боится нажить врагов,

никогда не заведет искренних друзей.

У. Гэзлитт

Шелестящие автоматные очереди гулко отдавались горным эхом, чуть басови-тее работал пулемет, но их "говор" в какофонии боя могло различить лишь опытное ухо профессионального воина. Но прислушиваться было некогда. Группу зажали в развилке ущелья, причем сзади ущелье заканчивалось глухим аппендиксом с неглубокой пещеркой-гротом, и путей отхода не существовало. Не могла помочь и альпийская подготовка десантников — карабкаться по отвесным стенам под ураганным, да еще прицельным огнем было просто безумием. И так казалось, что каждый камень стрелял длинными неэкономными очередями, да так, что нельзя было поднять головы. Вокруг свистали рикошетом пули, осколки и пыль от разбиваемых ими камней представляли не меньшую опасность для жизни. Лица были иссечены такими осколками. Единственная цель, которую теперь преследовала блокированная группа — это подороже продать свои жизни и протянуть время в надежде, что вылетевшие из Кабула вертолеты успеют вовремя.

В пещерке находились пятеро тяжело раненых, в том числе двое чудом уцелевших пилотов догоравшего на склоне "Крокодила". Из сбитого транспортника, прибывшего за группой, не уцелел никто. Остатки группы — шестеро десантников яростно огрызались короткими экономными очередями, стараясь поразить ползущих отовсюду, словно тараканы, моджахедов.

Майор Ростовцев, отстреливаясь словно робот, думал о выполненном задании — уничтожен очередной караван с "наркотой" которую "духи" меняли на оружие у наших же кретинов. И не только у зажравшихся хозяйственников-прапорщиков. Если считать, что транзитный канал поставки до Западной Европы работал без сбоев, можно было только догадываться, какого ранга чины были задействованы в такой коммерции. На это задание командиром он пошел сам, чтобы гарантированно обеспечить выполнение задачи, и теперь не то что недоумевал, откуда на пути отхода взялась эта многочисленная банда, а прикидывал, кто именно мог "слить" информацию моджахедам, о маршруте следования группы. И надеялся, что если выживет, то обязательно доберется до этой мрази.

"Духи", при желании, могли, пользуясь своим численным превосходством, навалиться одновременно на немногочисленную горстку израненных "шурави", но то ли они ждали подмоги, хотя их и так было достаточно, то ли дожидались того момента, когда у обороняющихся закончатся боеприпасы, что было более вероятным.

Еще пять месяцев назад его полк стоял в Ястребовске, где произошла какая-то невероятная история с визитом инопланетных пришельцев, "летающую тарелку" которых все скопление войск и пыталось "выловить". Но когда город наполнили неизвестно откуда появившиеся жители, которые не-то пропали, не-то погибли во время того вторжения, город по неизвестным Ростовцеву причинам освободили от нагнанных в него в свое время войск, оставив только усиленное внешнее оцепление. Все освободившиеся части перебазировали сюда, в Афган, для "оказания интернациональной помощи братскому народу, ступившему на путь независимости от мирового капитала и строящего светлое социалистическое будущее". Наверное, еще и для того, чтобы личный состав этих частей не смог болтать о том, что увидел в том Ястребовске.

Какое, на фиг, светлое будущее они здесь строят? Если только в затуманенных наркотой мозгах! Из двадцати одного миллиона населения страны, трудоспособного только около пяти миллионов и почти половина из них занята в сфере выращивания, торговли и охраны этой отрасли "народного хозяйства". Бегают по горам, стреляя друг в друга и в нас, "ненавистных шурави". Кто-то жиреет от продажи наркотиков, а "ограниченный воинский контингент" ежедневно несет потери в живой силе, да и в технике тоже. Вот как раз на склоне догорают транспортный вертолет, прибывший за его группой и "крокодил" огневой поддержки. Потому что другая, уже "духам братская страна" поставляет им свои знаменитые "стингеры", только вряд ли "безвозмездно", опять же за ту же наркоту, скорее всего.

Обо всем этом думал сейчас Ростовцев, почти на "автопилоте", засекая то тюрбан, то идиотскую шапочку-блин моджахеда за тем или иным обломком камня, и точно выпуская по цели экономные по два патрона, как учили, очереди из автомата. И как он был уверен, процентах в семидесяти из ста, его пули цель находили. То есть стрелял он достаточно результативно. Сейчас Ростовцев воевал почти на одних рефлексах, и голова у него была в достаточной мере свободной для того, чтобы думать о чем-нибудь другом, кроме боя. Боя, который вскоре может закончиться или рукопашной схваткой, или просто взрывом последней связки тройки гранат Ф-1, которую они сами себе приготовили в гроте, чтобы "уйти" в последний путь не в полном одиночестве, а прихватив с собой некоторое количество врагов. Надежды выжить почти не оставалось, несмотря на то, что радист перед тем, как рацию разнесло пулеметной очередью, успел связаться с базой, и теперь уверял, что им на помощь должны были выйти три Ми-24 прямо из Кабула. Но эти шансы были почти нулевые. От Кабула — сюда даже по прямой — три часа лета, а боеприпасов оставалось, дай бог, на полчаса. Так что, теперь верующим можно было начинать читать отходную молитву, а атеистам гордиться героической смертью за "всемирную коммунистическую идею".

Боек сухо щелкнул. "Ну, вот и все!" — Подумал Ростовцев, отсоединил пустой рожок и перевернул его, чтобы увериться, что второй действительно опустел еще раньше. Были под рукой еще три эргэдешки, да "макаров" с двумя полными обой-мами. Но расстояние до врага, чтобы прицельно из того "пулять" было пока вели-ковато. Ростовцев осмотрелся. Оставалось шестеро десантников, способных вести бой, но двое уже без преувеличений истекали кровью, не находя возможности перевязать свои раны различной степени тяжести. Надо отдать должное ребятам. Никто из них сдаваться не собирался. Но это была уже агония. Ростовцев с некоторой тоской, думая, что делает это в последний раз, посмотрел на вечернее небо с заревом заката за черными силуэтами гор.

В этот самый миг он, то ли действительно увидел что-то необычное, то ли ему показалось, но на фоне заката промелькнул какой-то серебристый силуэт дисковидного аппарата, но Ростовцев приписал это видение предсмертному озарению. Одновременно их памяти выплыли ассоциации с "летающей тарелкой" в Ястребовске. Но та "штука" была размерами во много раз больше, как он мог сопоставить по памятным фотографиям. Когда та "громада" зависла над воинской частью, в толпе любопытных оказался фотолюбитель, и он не сплоховал. И изображение "небесного гостя" оказалось в распоряжении руководства.

Но видение не исчезло. Уменьшенный аналог на невероятной скорости описал над ущельем петлю и с заметно меньшей скоростью "проплыл" над позициями моджахедов, поливая их бесшумным белым с розоватым оттенком, пламенем. Оттуда донеслись душераздирающие вопли. Кто-то попытался стрелять по непонятному аппарату, но к какому-либо видимому результату это не привело, не помог даже "стингер". Только интенсивность истечения окутавшего диск пламени усилилась. С диким визгом "духи" начали покидать свои позиции, пытаясь не попасть в зону поражения белого тумана.

Что этот туман с ними делал, Ростовцев со своего места видеть не мог, но действие это, наверное, было ужасным в достаточной степени, иначе моджахеды не рискнули бы подставляться под пули десантников майора. А ребята, словно на стрельбище, зачастую перейдя на огонь одиночными, чтобы наиболее эффективно использовать оставшиеся патроны, точными выстрелами "снимая" фигурки в ненавистных халатах-балахонах. За эти несколько минут группа "положила", наверное, большее количество врагов, чем за все предыдущее время боя.

И вдруг оказалось, что цели закончились. Часть неподвижно лежало среди нагромождения валунов, а часть с неимоверной прытью, объяснимой только неминуемой смертью, рассредоточилось и попыталось скрыться по горным тропам и в обе стороны от развилки ущелья. Некоторым это удалось, но большее количество все равно накрыл белый огонь диска, в котором, кажущиеся на таком расстоянии нереальными фигурки врагов, просто исчезали. Закончив "обработку" одного направления, в котором душманы решили ретироваться, диск перестал источать пламя и метнулся в плавный изгиб-развилку ущелья, за второй по численности группой.

Отряд Ростовцева прекратил стрельбу, но продолжал лежать на месте, в каком-то непонятном парализующем волю оцепенении. Никто и них не надеялся, что этим все закончится. Всем не верилось, не верилось в свое нереальное спасение, казалось, что все происходит во сне, и в то же время они отчетливо осознавали, что они не спят. И только несколько минут спустя, показавшихся вечностью, до Ростовцева дошло, что именно таким "пламенем" в городе Ястребовске уничтожались его жители, рискнувшие показаться на улицах во время оккупации его космическими пришельцами.

"Они и сюда добрались! — Подумалось майору. — Выходит, что не одно "летающее блюдце" посетило нашу милую планету". Но даже за то, что "местные" пришельцы, безусловно, "выручили" его отряд, особой благодарности к ним Ростовцев не испытывал. Он отчего-то опасался, что летающий диск сейчас "закончив дела" вернется и примется уже на них. И действительно, диск вернулся. Но "плеваться" белым пламенем не стал, а опустился метра в пятидесяти от позиций отряда и безмолвно застыл.

Ростовцев нащупал рукой, отброшенный ранее, как теперь ему уже казалось, вечность назад за ненадобностью, бинокль и теперь перед употреблением, ему пришлось сдуть с него толстый слой пыли. Пристроив окуляры к глазам, он "приблизил" изображение диска настолько, насколько это было возможно. "Вблизи" диск уже не казался серебристым. Он был матово-черным, а на борту золотился двуглавый российский орел на фоне развевающегося бело-сине-красного знамени. "Что за чертовщина! — В изумлении пробормотал он. — Царский герб на фоне царского флага! Откуда такое чудо?"

В следующий миг верхняя половина диска стала вдруг полупрозрачной, она раскололась надвое и из аппарата ловко выскользнула человеческая фигура в чер-ном одеянии, с непрозрачным шлемом на голове. Ростовцеву почему-то пока-залось, что фигура эта женская, наверное, из-за плавных ее изгибов и грациозности шага, которым она направилась в сторону позиций отряда майора. На ходу незнакомка освобождала голову от шлема.

— Не стрелять! — Только и успел скомандовать Ростовцев до того момента, как из-под шлема показалась голова с недлинным волосом цвета двуглавого орла на диске, а лицо..., лицо действительно оказалось женским. Яркие голубые глаза, под длинными ресницами, чуть курносый нос и достаточно пухлые нервные губы. Все это он увидел с помощью бинокля. Но скоро бинокль ему уже не понадобился — гибко прыгая по камням, девушка, а женщина была явно молода, не старше двадцати пяти лет, бесстрашно приближалась к последней, как они ранее думали, позиции десантников.

Увидев тяжело поднявшегося ей навстречу Ростовцева, она улыбнулась и сказала на чистейшем русском языке:

— "Карета скорой помощи" на подлете! Вас много?

Тогда поднялись и остальные. Только один из десантников не смог встать на ноги, а лишь привел свое тело в сидячее положение. Но, тем не менее, не оторвал взгляда от появившейся "нимфы в черном", или как бы сказали местные жители на своем персидском диалекте — "пери". Теперь, вблизи, на рукаве незнакомки можно было различить белый круглый шеврон с изображением черной пантеры в прыжке и выполненную в виде ломаного угла нашивку, соответствующую тому же трехцветному флагу.

— Кто вы, милая девушка? И что это было? — Спросил Ростовцев, с трудом вы-давливая слова из пересохшего рта. Но ответа не услышал — из-за поворота ущелья с легким шелестящим гулом показался обычный транспортный вертолет, обломки такого же догорали на склоне, выкрашенный буро-серо-зелеными разводами камуфляжа, с уже знакомой эмблемой золотого орла на фюзеляже и большим красным крестом на днище и на носу летательного аппарата, обозначающего его принадлежность к медицине.

— Подпоручик ВКС Российской империи, Виноградова! — Иронично улыбаясь, представилась незнакомка. — Атака на превосходящие силы противника в условиях пересеченной горной местности! Вот что это было! — Еще ироничнее улыбнувшись, добавила она. Похоже она прекрасно сознавала шокирующий эффект своих слов упоминающих Российскую империю, да еще в сочетании с давно забытым чином русской армии, и тем более принадлежностью его к военно-космическому флоту.

— Что еще за империя? — С недоумением нашел в себе силы спросить Ростовцев.

— Все вопросы потом! — Прекратив улыбаться, сказала девушка. В это время санитарный транспорт совершил посадку и, из его раскрытого люка выпрыгнули несколько человек в камуфляже, напоминающем окрас вертолета, и потянули за собой носилки. — У вас есть тяжелые раненые? Грузимся быстро, и в госпиталь!

— Ну, что же! Грузимся ребята! Собрать оружие! Васильев, растяжку в пещере сними, не хватало еще напоследок самим подорваться! — Ростовцев пока сам не понимал, почему так спокойно принял нелепые, на первый взгляд, объяснения златокудрой девчонки. Возможно, это была апатия после боя, возможно просто усталость. Постбоевая релаксация погасила и любопытство, и он даже не собрался посмотреть, что же именно случилось с моджахедами от действия "белого пламени". Но он и так предположил, что они, как и в Ястребовске просто "растеклись". Это деяние подсказывало, что диск подпоручика Виноградовой — механизм из арсенала "летающей тарелки". Да и фамилия — Виноградова — будила в памяти почти забытые ассоциации с тем же Ястребовском. Но притупившаяся после психической и физической нагрузки от боевой схватки, память ленилась выдавать воспоминания того периода его жизни, хотя и времени с тех пор прошло не так уж и много. Логически, хотя и медленно рассуждая, он потихоньку приходил к выводу, что и Виноградова, и боевой диск имели связь именно с той "летающей тарелкой", которую угнали в Ястребовске таинственные "ухари". Потом он опять на одних рефлексах, почти в полусне, командовал погрузкой, забрался в вертолет последним из своей команды, как и положено командиру. Оглянулся на девчонку, вновь нырнувшую в свой странный летательный аппарат, вспомнив, что она обещала "прикрывать" их вертолет во время пути.

Пристроившись в грузовом отсеке на полу, опираясь спиной на внутреннюю обшивку, он, все еще находясь в пограничном состоянии яви и сна, поймал свою чуть более осознанную мысль: "Кто бы ни были эти вояки, эмигранты, или те "ястребовские ухари", но сегодня они вытащили группу из могилы, почти уже засыпанной и утрамбованной сверху. Только памятник установить оставалось! И сделала это одна девчонка!— В такой вот эмоционально-образной форме охарактеризовал он их спасение. — И какие чувства я теперь должен испытывать к этим ребятам? Они скрылись тогда из зоны оцепления в неизвестном направлении, несмотря на постоянный радарный контроль и вопреки авиационной блокаде. Так вот где они обосновались!" — Мысленно хмыкнул Ростовцев и сразу же после этой мысли отключился от яви, полностью перейдя в состояние усталого сна. К осознанному ответу на свой же вопрос он так прийти не успел.

16

Каждому хочется малость погреться —

Будь ты хоть гомо, хоть тля, —

В космосе шастали как-то пришельцы —

Вдруг впереди Земля...

В.Высоцкий

В небольшой по размерам комнате в "замке" администрации "Оазиса", перед камином, смакуя безалкогольные напитки, в удобных креслах сидели Николай Мордовцев и Владимир Фаунковский. Из высокого, не до конца зашторенного окна, украшенного вимпергом — декоративным остроконечным фронтоном с ажурной резьбой, завершающим оконный проем выстроенного в готических мотивах здания, лился свет заходящего солнца — весьма искусной имитацией настоящего, даже выполняющего многие его живительные функции. Из-за постоянной занятости они впервые за долгое выбрали время побыть наедине. Но и эта встреча носила отнюдь не просто отвлеченный от текущих дел, характер.

— Володя! Я некоторое время отдал размышлениям, пытаясь при помощи своей логики понять выбор размещения инопланетной базы именно в Андах, причем не так уж далеко от озера Титикака, стараясь не "запрашивать" готовый ответ из базы данных, "переданной" мне НАВИГАТОРОМ. И пришел к выводу, что основным критерием было относительное безлюдье, обычное для высокогорья — все же почти четыре тысячи метров над уровнем моря. И в то же время местность довольно густонаселенная. Где легче спрятать сухой лист? По народной мудрости — в лесу! Так и здесь. Параллельно со строительством базы сканирующие устройства изучают планету, намеченную для вторжения, уровень технического развития цивилизации, и ее возможные способности к противоборству.

Не исключена также и возможность ползучего проникновения в наш мир. Для этого имелось полторы сотни готовых к активации клонов. Теперь мы знаем, что пришельцы обладают техническими возможностями сканировать личность человека и внедрять ее в клоны поверх базовой личности, личности "диктатора". Таким путем замещаются человеческие особи с уничтожением оригинала. Технология сложная, но истоки ее нам неизвестны даже из того объема знаний, имеющихся в базах данных НАВИГАТОРА. Тем не менее, эта схема должна работать. При ней "новый-старый" член общества превращается уже в идеального разведчика. Никто не подозревает о его присутствии. Неплохо? Букограй тоже высказывал подобные предположения.

— И он прав! — Фаунковский с некоторым опасением посмотрел на Николая, подозрительность милицейского воспитания и здесь давала о себе знать. — Ты сам-то не можешь оказаться таким "конем троянским"? Подменой нашего Коляна?

— Мог бы! Но ты же имел возможность покопаться в моих мозгах, в отличие от меня. Мне в твоих погулять не пришлось! На тех же основаниях я могу подозревать и тебя! Ты явился ко мне утром, после того, как вторжение уже началось, а все организованные воинские силы уже были уничтожены. Даже твои коллеги по районному отделу внутренних дел!

— Да! — Мрачно ухмыльнулся Владимир. — Тут ты меня поймал на удочку! Один— один! Будем считать это моей очередной неудачной шуткой!?

— Будем считать! Потому что я, в отличие от тебя прекрасно знаю, что наяву такой операции проведено не было. Не успел "диктатор" из-за сбоя программы заняться такой деятельностью. Сказалось то, что "сознание диктатора" в компьютере все же не обладает интуицией и необходимой инициативой живого человека.

Но мы отвлеклись от основной темы. Так вот, таким ползучим способом начи-нается колонизация нового мира и даже с помощью всего одного дисколета через некоторое количество лет, конечно время для этого потребуется долгое, но вполне сопоставимое с космическими планами "диктатора", вполне возможна "замена" всего человечества подобиями "космического гостя". Затем выход в космос и еще несколько эскадр имеют возможность воевать на стороне "диктатора" с его врагами, которых ему не удалось покорить сразу. Как тебе картинка?

— Жутковатая! Но ты сверил свои предположения с теми знаниями, что получил от НАВИГАТОРА?

— Да!

— И каков результат?

— Сошелся! Почти полностью! Такой вариант возможен! Но в этой реальности этого произойти не может, оттого что аналогов пришельцев в действительности здесь не существует!

— А если существуют?

— Тогда экспансия уже идет! Причем если с применением нескольких дисколетов — то находится в самом разгаре!

— И что же нам тогда делать? — У Владимира от изумления даже перехватило дыхание.

— Думаю, что этого все же пока не происходит! Слишком мала вероятность, что они и здесь добрались до нашей звездной системы! Но для страховки Анды нужно обследовать и, возможно основать там еще одну свою базу! Там, почти на экваторе имеется давно потухший вулкан Чимборасо, высотой шесть с лишним километров над уровнем моря. Где-то с четырех с половиной начинаются вечные снега и ледники. Там вас никто не найдет. Тем более, если сверху прикрыться таким же энергетическим куполом, что и здесь. А на будущее где-нибудь поблизости от него придется строить космопорт — идеальное высокогорное местечко, даже для ракетной техники взлет более облегчен, чем с любой другой точки в северном или южном полушарии планеты.

— И решение этой почетной задачи ты решил доверить мне? — Усмехнулся Владимир.

— Кому же еще я могу это доверить? Если только самому направиться! — В тон ему ответил Николай. — Маринка пусть с тобой отправляется. Она дисколетом научилась управлять почти на уровне компьютерного пилота. А на малых скутерах носится каждый день, улетая на сотни километров от "Оазиса", по пути расправляясь с попавшимися в поле зрения бандами моджахедов. За погибшего в этой стране мужа мстит.

— Не слишком ли она увлеклась? В кровожадную маньячку не превратится? — Несколько озабочено спросил Владимир.

— Не похоже! А ты бы на ее месте поступал бы иначе? Тем не менее, ей надо сменить обстановку, а то скоро могут появиться слухи об НЛО, хотя на ее диске и имеется режим невидимости. А прочих следов от ее рейдов остается крайне мало. Оттого, что необходимости "считывать" генетический код нет, излучение, которым она обрабатывает врагов, слегка модифицировали. Так что даже маслянистой одежды не остается, только "хромированное" оружие, которое рассыпается в пыль, стоит только его коснуться. Недавно разведывательную группу наших десантников отбила. Причем ребята оказались из того полка, что в свое время "штурмовал" наш с тобою Ястребовск. Похоже, все войско оттуда сюда загнали. Опасаясь утечки нежелательных сведений, не иначе. Только вот эмблемы наши, изображающие двуглавого орла, похоже, привели их в состояние некоторого удивления. Мы ведь пока далеко не империя! Может, мы рановато навесили на нашу технику имперский герб? Мы пока представляем собой тайную организацию типа ордена розенкрейцеров!

— Масоны там разные? Роза и крест? Мистически-рыцарские сообщества? Ну и что? Мне даже нравится! "Орден возрождения Российской Империи"! Звучит неплохо! Как тебе? — Рассмеялся Владимир.

— Вот-вот! Мистически-религиозный рыцарский орден. Только кто нас в рыцари посвятил? Только сами! — С некоторым сомнением проговорил Николай.

— Да! Сами! Отучайся-ка ты от интеллигентских рефлексов. Взялись за дело, возможно даже неподъемное, так нечего теперь оглядываться. — Немного раздра-женно проговорил Владимир. — Тем более что нам еще и религию реформировать придется!

— Вот-вот, скоро весь горный массив Гиндукуш объявят горами дьявола или, как его тут называют — иблиса или шайтана. Правда, Дымогарев не так давно запустил слух противоположный — о посланцах Аллаха, но как это еще все обернется для нашей пользы, или напротив, создаст ли дополнительные трудности, неизвестно!?

— Да, нет! Это нам скорее на руку. Все равно пора потихоньку нос высовывать. Пусть уж он будет лучше таким, туманно-могущественным, чем излишне миротворческим!

— Опять отвлекаемся! Продолжим о Южной Америке. Для начала возьмешь с собой с полсотни добровольцев, построите скрытую базу и начнете объединять тамошний народ в новую империю Тауантинсуйу — империю инков. Станешь новым Пачакути — перевертывающим Вселенную, или в другой транскрипции — Пачакутеком. Или империи ацтеков Кецалькоатлем — Сыном Солнца — белым богом! — Чуть иронично произнес Николай. — Правда, это уже чуть повыше в Мексике, там раньше ацтеки обитали. Мне у ацтеков не нравится только то, что у них процветали человеческие жертвоприношения. Поэтому инки для меня предпочтительнее. Но идеи возрождения такой империи инков там бродят уже давно и упорно. Вождя только нормального никак не находилось, да и кокаин мешает. Когда расправишься с "кокаиновыми баронами" дело пойдет быстрее.

Опираться сможешь на русских, в тех краях их достаточно много после граж-данской войны осело. Да и у местного населения менталитет мало, чем от нашего, российского, отличается. Кровь современной цивилизации, вернее, ее опосредованные потоки — это деньги и в таких условиях получается, что у кого в руках финансовые инструменты — тот и правит миром. Откроешь сеть банков и прочих финансовых компаний. Золотишка для этого подкинем, у нас, его уже на складе порядочное количество набралось. Если нужно наделаем копии каких-нибудь статуэток доколумбового периода. Думаю, не скоро кто-нибудь догадается атомарный анализ золотых изделий делать на предмет старинного происхождения. Таким образом, сможем это золото легализовать. В Перу еще в древности имелись золотые рудники, во всяком случае, в XV веке точно. Возможно, конкистадоры их полностью выбрали. Но даже если сейчас они пусты, надо купить все эти земли. Там мы "найдем" золотоносные жилы и это будет нашим основным способом легализации "золотого запаса". То есть, объяснением наших, по-сути, неистощимых финансовых ресурсов. Но в любом случае золото, оно и в Африке золото. Нужно только следить, чтобы его одновременно в мире много не стало, а иначе можем обрушить экономику. Как инженер Гарин в "Гиперболоиде инженера Гарина". С другой стороны власть — это большие деньги, а этими деньгами мы обладать сможем. Начнем потихоньку развивать экономику стран Южной Америки. Давно известно, что в, так называемых, "демократических", странах — "короля играет свита", потому нашей задачей является формирование и внедрение такой "свиты" в страны с республиканским правлением. То есть, на руководящие должности двигать своих людей, потом таким способом заменим все правящие верхушки. Также обеспечим выдвижение нужных нам людей на посты в международных организациях региона, такие, как латиноамериканская ассоциация интеграции (ЛАИ), латиноамериканская ассоциация финансовых институтов (ALIDE), ассоциации судовладельцев (ALAMAR) и кучи других организаций подобного типа. А так же ОАГ — организация американских государств, где понятное дело "первую скрипку играют" Соединенные штаты, и именно в военной ее составляющей. И именно там нам в первую очередь придется "перетягивать одеяло на себя". Особо необходимо будет обратить внимание на транспортные ассоциации ALAF — ассоциации железнодорожного транспорта и ALATAC — ассоциации автодорожного транспорта. Почему? объясню чуть позже. Тогда от объединения Перу, Эквадора, Боливии, Колумбии, Аргентины и Чили в Единую Империю, останется сделать только один шаг. Параллельно можно прихватить и Венесуэлу с Гайаной и Суринамом, а также Парагвай с Уругваем. Бразилию, с ее португальским языком, сделаем союзницей Империи Тауантинсуйу и Южная Америка станет единой. Или в других комбинациях создать две-три союзные империи, способных противостоять влиянию международного жандарма — США. А мешаться Соединенные штаты начнут, им же неподвластные территории как кость в горле. Вот тогда их немного охладим. Но это будет не так скоро, и мы пока эту тему опустим.

Одним из способов объединения может стать проект постройки сквозной юж-ноамериканской магистрали, связывающей все на данный момент существующие страны Южной Америки. Именно потому я обратил твое внимание на ALATAC и ALAF. Наши головастые ребята разработали проект такой транспортной магистрали от Столицы и "всех ее окраин". — Несколько шутливым тоном высказался Николай, — С дальнейшей перспективой постройки моста над Беринговым проливом. Магистраль многоуровневая в виде вытянутого цилиндра эллиптического сечения, другими словами громадный прозрачный трубопровод с несколькими этажами. По нижнему этажу грузовой контейнерный магнитодинамический провод, выше автомобильные трассы для грузовиков и еще выше для легкового транспорта. Магистраль высотой где-то метров двести-триста, а то и на уровне до километра над поверхностью земли, в зависимости от горного рельефа, так как скоростная магистраль должна быть максимально ровной по всему ее протяжению. На ажурных опорах, с дорожными развязками в виде сложных серпантинов в местах примыкания к промежуточным станциям. Минимальное воздействие на экологию, так как отработанные газы от ав-тотранспорта будут закачиваться в газосборники для дальнейшей переработки. Предусмотрены автосервисные станции, гостиницы и прочая инфраструктура. По-сути это должен быть вытянутый в длинную "сосиску" единый мегаполис, обслуживающий магистраль.

— Это уже не только мегаполис получается, а своеобразное минигосударство из-за своей инфраструктуры, включающей в себя системы жизнеобеспечения, пожарных, медицинских и спасательных служб, а также тщательно-подготовленной военизированной охраны! — Вставил свое мнение Владимир.

— Именно! И эта охрана становится прообразом вооруженных сил этого нового, скажем прямо, государственного образования. Вот этот проект и подработаем для Южной Америки. Магистраль должна пронизать весь континент от Севера до Юга. Для строительства можно организовать мощную межгосударственную корпорацию, которая и будет ступенькой к объединению материка в единую империю. Вот такая корпорация и станет зародышем или ядром новой империи Тауантинсуйу. Можно не гнушаться и финансовым участием в этом проекте и Соединенных Штатов, этим мы на время усыпим их бдительность — они не сразу поймут, что происходит на самом деле. Тем более контроль над нею они все равно не получат. Уж в этом мы можем быть уверены.

— Проект неплохой и, надеюсь, осуществимый! Только кажется уж больно фантастичным и очень дорогостоящим. Клюнут ли на такое нереальное для многих тамошних государств финансовое кровопускание?

— Ну, выгоды от этого проекта будут для них намного ощутимее, причем, чем дальше, тем больше! А мы с самого начала скроем истинную стоимость проекта, утаим и много технических деталей. Так, что львиная доля финансирования пойдет через наши подставные фирмы, а еще вернее бесплатно, ибо основной объем строительства будет осуществляться при помощи нашей "инопланетной" строительной техники. Придется даже как-то тормозить это строительство. Такой громадный проект не должен осуществиться еще и в фантастически короткие сроки. И надо будет тщательнейшее продумать детали такого технологического вмешательства, чтобы "особо фантастические" технические моменты остались за кадром.

Этот материк по своему богатству полезными ископаемыми и природным ре-сурсам вполне самодостаточный и занимать одно из ведущих мест в мире в своем экономическом развитии ему мешает только эта мелкая раздробленность на маленькие государства. Народонаселения, в том числе трудоспособного там имеется во вполне достаточном количестве. Необходимо только наладить обучение этого народа нужным профессиям. Сейчас у них для этого не хватает средств. Мы же, при организации бесплатного обучения, самым способным ученикам будем выплачивать что-то в виде стипендии, причем в таком размере, чтобы было возможно содержать их семьи. Таким образом, со временем мы приобретем не только преданных работников, но и единомышленников, подданных будущей империи, то есть, так называемый средний класс общества, и в достаточной степени лояльный новой единой власти.

Года три-четыре понадобится нам на создание фирм и финансовых институтов влияния на экономику и промышленность, с параллельным внедрением наших людей в структуры управления всех этих "банановых республик". Тогда уже лет через пять-шесть, с началом строительства магистрали, можно будет потихоньку начинать объединение этого региона "де-факто", а уже потом, за "де-юре" дело не станет. И вот тогда может возникнуть открытое противостояние с Соединенными Штатами, хотя оно подспудно будет и раньше, так сказать, в неявной форме. Они привыкли считать весь тот регион своей вотчиной, а тут влияние начнет уплывать из их рук. Поэтому нашей контрразведке надо начинать свою деятельность активно и с первых шагов, чтобы не только парировать все их хитромудрые попытки вмешательства в процесс, но иногда и с опережением пресекать особо опасные операции противника. В том, что "штатовцы" без вмешательства не обойдутся, я уверен на сто процентов, уж больно они любят совать свой наглый нос везде, где только намечается снижение их политического влияния, особенно тогда, когда их об этом не просят.

— А "дома" мы такую магистраль, когда строить будем? — Спросил Владимир.

— Только не сейчас! При существующей плановой экономике, такой проект можно осуществить только с самого "верха". А туда, при настоящем порядке вещей можно выбиться только через партийные органы, по "костям" людей, причем, в ос-новном, порядочных. Но и на такой путь потребуется слишком много времени, лет десять как, минимум. А такой роскоши мы себе позволить не можем. Придется пока прилагать усилия в других регионах мира, а когда наша Родина созреет для перемен, мы ее быстренько подтянем до необходимого уровня. Так что, будем пока тренироваться в Южной Америке, здесь, в Азии и прочих африках.

— "Тренироваться на кошечках"? — Рассмеялся Владимир, вспомнив крылатое выражение из комедийного кинофильма "Операция Ы".— Понятно! Опутаем своими базами весь земной шар, как сетью! На это нам много времени не понадобится. Особенно если удастся увеличить популяцию строительных роботов. И подобным сценарием с мелкими отличиями с учетом менталитета народов, где нам придется обретаться, будем проворачивать подобный план в других регионах планеты. Браво! Брависсимо! — Рассмеялся Владимир. — Задержка только за людьми!

Букограй обещал помочь связями с местной агентурой, и с кубинцами. На Кубу обрати особое внимание. Фидель Кастро Рус хоть и хитрый "революционер", но союзнические обязательства всегда соблюдал без дураков. Можно маленько "подлечить" его, чтобы он подольше держал бразды правления в своих руках, оставался живым и здоровым. Если бы все наши "сердечные друзья" были так верны, заокеанский "вероятный противник" головку свою не поднимал бы так, да и "гавкать" не осмеливался бы. Даже тут, в Афгане, если бы "янкесы" сторону моджахедов не приняли, возможно, и войны вообще не было бы. Народу местному совершенно безразлично, кто там именно у власти в Кабуле сидит, лишь бы жить можно было более-менее нормально. Тем более что запросы у местного населения не в пример скромнее, чем в разных там, Европах.

Когда построишь базу, а на это у тебя уйдет где-то с месяц, установишь там "врата" нуль-перехода. Тогда наш первичный "Оазис" станет несколько обширнее, и тогда мы опять сможем быть все вместе. Дисколет на место в ангар. Так что, расстаемся мы не надолго.

— Где же мне столько верных людей взять, для такой глобальной задачи и народу нужна уйма. — Засомневался Владимир.

— Ничего, народ наберем! Штабс-капитан Мезенцев сейчас по нашей стране мотается, собирает ребят — ветеранов Афганской и прочих мелких войн, причем в первую очередь инвалидов. На гражданке они себе дела найти не могут, у нас ведь как всегда: как воевать — так вперед, а как расплачиваться — извините, у нас нет средств, и вообще: "Где ты себе ногу отрезал, я не знаю!" — Так во многих военкоматах ребятам и говорят. Войны ведь, как таковой не числится. Всех инвалидов Вероника пропустит через медицинский отсек дисколета, и они снова станут нормальными здоровыми ребятами. А потом с ними проведем индивидуальную работу, и думаю, большинство будет с нами. Мы обеспечим и их самих, и их семьи работой в "Оазисе", и у тебя на базе. И таких баз еще нужно будет создавать несколько: в горных массивах Северной Америки, в Альпах, Татрах, Балканах, в Пиренеях и нужно будет посмотреть, где еще потребуется. Народу, действительно нужно будут много.

— А, может быть, клонов наделаем? — Хитро усмехнувшись, проворковал Владимир провокационную идею.

— И кого ты клонировать собрался? Самого себя? Нового "диктатора", только доморощенного размножать будем? Окстись, Володя!

— Да я пошутил! — Ехидно ответил Фаунковский.— А вот у меня еще одна идейка имеется, не можем мы при "лечении" лояльность к себе закладывать, "диктатор" это вроде как умел?

— Ну и шуточки у тебя, я скажу! У нас на земле порядочных людей достаточно, только вот почему-то к власти их не подпускают. А мы это дело будем поправлять! Имеется другая возможность: посредством НАВИГАТОРА можно слегка эту лояльность проверить, не вникая в мыслительные процессы человека и приблизительно определить, на каком поприще деятельности его лучше всего использовать. Вот это, я считаю, на порядок более этично. А "диктатор" "вливал" бездумное подчинение в свои клоны, уродуя тем самым и свой мозг. Мы на это никогда не пойдем, как я уже сказал, исходя из наших моральных принципов. Да еще мне кажется, что привнесенная в организм лояльность мало что стоит — если ее нет изначально, то потом она может возникнуть только на сознательном уровне, и многое зависит от того, как человек воспримет нашу идею. Если идея найдет в душе отклик — хорошо, а насильно запихивать ее в мозг и зомбировать человека — во-первых, мерзко по сути, а во-вторых, родная сущность со временем ее все равно "выпихнет". Так что такой путь для нас отпадает даже в принципе.

— Ну, что же! Применение нашего "супермозга" даже в качестве своеобразного "индикатора" даст нам очень многое. А послал бы ты со мной Дымогарева. Уж очень он "янкесов" терпеть не может! Как раз нормальное приложение его сил и интересов! — Предложил Владимир.

— А я с кем тут останусь? С Вероникой? У нее своих дел полно в ее хитрой лаборатории. Тем более что на месяц, пока вы дисколет будете задействовать в Андах, я ее пошлю домой, к Букограю. Она начнет потихоньку заниматься подрастающим поколением. Детских домов у нас в стране громадное количество. Будем подбирать кадры воспитателей для ее программы. Не читал? Предложила программу патриотического обучения и воспитания с охватом детских домов и интернатов. Как известно, в них очень много детей, больных от рождения. Детишек вылечим, с нашими возможностями, мы это сумеем. А Букограй обещал помочь для начала тройку детдомов подставить, вроде как, под эгиду службы безопасности. Организуем там группы смешанных по возрасту и полу человечков, численностью по шесть-семь ребятишек, во главе с наставниками — желательно семейными парами из наших людей, которые военную службу нести не собираются. Получится что-то вроде суррогата семьи, но надеюсь, в лучшем качестве. В группах будет воспитываться взаимовыручка, забота старших за младшими, — одним словом ячейка, с детства привыкающая быть вместе и действовать сплоченной командой. Фонд российской государственности — это подрастающее поколение. То есть дети, которые через пятнадцать-двадцать лет будут определять политику государства. Поэтому необходимо привлечь этот могучий пласт общества в сферу наших идей и интересов.

А Василий мне нужен здесь. На днях он начнет строить Храмы Единого Бога по окрестностям. Это еще один глобальный вопрос — религия. Одним из выдающихся деяний "твоего предшественника Верховного Инки Пачакути" как раз и является объединение различных культов в единый культ Кон-Тикси-Виракочи-Пачакамака-Инти, олицетворяющий Солнце, другим словом, создание единого бога. Такое объединение религий, как у него, по-моему, не имело аналогов в истории человечества. А в настоящее время такое объединение является еще более актуальным. Ты знаешь, я всегда относился к религии спокойно, нас ведь атеистами воспитывали. Но, ознакомившись по энциклопедиям с различными направлениями богоискательства, я неожиданно даже для себя пришел к странному выводу. Все религии признают одного бога, только вот священники разделились и выдумали для себя разных пророков и неимоверную кучу святых. И вражда на религиозной основе идет между этими направлениями. Тот же Аллах, Яхве, и даже Иисус-Христос, по сути один единственный бог, только трактовка его всякими пророками разнится. Множество течений в исламе основные: шииты и сунниты, и куча сект, в христианстве — католики, православные, кальвинисты, секты и прочее. Сколько людей — столько и мнений, доводящих до кровавой вражды. У всех существует рай и ад, причем в мало отличающихся друг от друга описаниях. И самое страшное в том, что вера основывается именно на каких-то там пророках, а не на самом боге. А источник то единый. Вот за это мы уцепимся. Кажется, что стоит объединиться, если уж не можем обойтись без религии, создать единую религию, Единого бога. Или, на крайний случай единый пантеон божественной семьи, семьи дружной, в которой нет места вражде, тем более кро-вавой, где каждому есть приложение сил, в первую очередь духовных. Чтобы направить эти силы и устремления на созидание, а не мелкие свары амбициозных людишек, возомнивших себя Пророками, и приводящими к кровопролитию. Ведь тогда все человечество получит возможность жить именно по первейшим заповедям, вроде не убий, не обмани, не сотвори себе кумира и прочим. Бог Един, пророков отменим, заменим прямыми посланцами, одним из таких недавно и выступил Дымогарев. А авторитет Посланцев мы поддержать сумеем.

— Ну, что же, если человеку для того, чтобы отрешиться животно-звериного со-стояния и выработать в себе качеств разумности, морально-этического норм, спо-собствующих воспитанию в нем именно человека, требуется бог, то пусть он его получит. Только одного бога, Единого, а не сомна астральных существ и кучи их пророков, посредством которых нечистые как помыслами, так и делами другие существа, только из плоти и крови. "Существа" незаконно присвоившие себе названия людей, которые пытаются стравить народы между собой во имя религиозных догм, основанных на разночтениях в и интерпретации духовных ценностей, вызванных этими самыми пророками, но по сути своей имеющих одну и ту же суть?

Такая задача, труднейшая, или архитруднейшая, как любил выражаться "вождь мирового пролетариата", стоит перед нами. А уж всяких упертых ортодоксов, всяких там сектантов, типа талибов, ваххабитов, и прочих загоним в пески Марса, пусть они там друг с другом бьются за чистоту текстов в их многочисленных писаниях, почерпнутых из разных источников и различных толкований об одном и том же. Причем отправим без женщин, чтобы они не могли размножаться, не плодили бы фанатиков и не несли свой упертый маразм в массы.

— А этой одной планеты им хватит? — Хмыкнул Владимир.

— Вначале под землей поживут, а потом, когда атмосферные генераторы нала-дим и, те заработают в полную силу, выпустим на поверхность, если они к тому времени друг друга не передушат. А потом четырех-пяти тюремных транспорта в челночном режиме хватит, чтобы пополнять "колонию" такими же упертыми. — Мрачно проговорил Николай.

Владимир расхохотался.

— А что! Мне идея нравиться! — С улыбкой, но почти серьезно продолжил Владимир. — Я даже названия этим "корытам" придумал: "Лаврентий Берия", "Генрих Гиммлер", "Пол Пот", "Иосиф Сталин", "Адольф Гитлер".

— Подходяще! — Непроизвольно рассмеявшись, сказал Николай.

— А этими идеями ты ни с кем, кроме меня еще не делился? — Спросил Влади-мир.

— Вот с тобой и делюсь! Должен же я на ком-то испытать Новое Учение. — Усмехнулся Николай.

— Я-то, конечно, за! Но лучше создать консилиум из более грамотных в этом вопросе людей. "Обкатать" с ними такую реформу во всех подробностях, и если идея эта прокатит, они облекут ее в удобоваримую форму и изложат на бумаге в постулатах новой веры. И даже наметят меры по ее внедрению. Но, мне думается, при любых условиях, кровищи поначалу прольется море! Правда, думаю, намного меньше, чем при религиозных междоусобицах, которая льется уже века. А после, если новых расколов в Единой вере не будет, действительно может наступить единоверие. Но любую заразу до конца выкорчевать не удастся!

— С локальными эксцессами можно справиться уже менее болезненно!

— А ты, похоже, довольно основательно обдумал все эти операции! И с Южной Америкой, и с Религией! Когда только успел? — Фаунковский встал из кресла и прошелся по мягкому ковру.

— Это все НАВИГАТОР. Процесс мышления в симбиозе с ним ускоряется на многие порядки. Больше времени уходит на формирование базы данных по каждому интересующему вопросу. Считывание информации с наших бумажных носителей, то есть, с книг, занимает порядочное время. Правда, ребята из научной группы что-то там придумывают, как этот процесс ускорить. Изобретают какой-то там автоматический "перелистыватель книг" перед сканером НАВИГАТОРА.

— А почему у меня, с моим ПЯТНИЦЕЙ, так не получается?

— Все дело в том, что у тебя контакт со сверхмозгом был не таким глобальным, как у меня! Но и у тебя еще не все потеряно! Практика "погружений" в симбиоз поначалу может быть болезненной в психологическом плане, но потом привыкаешь! Мозг словно получает дополнительный мыслящий аппарат с почти неограниченной оперативной памятью. Жаль, я не технический гений! Непременно создал бы что-нибудь вроде грандиозного межзвездного лайнера, "плюющего" на теорию относительности Эйнштейна, чтобы можно было полететь к звездам.

— Ну, как я думаю, это от нас в будущем не уйдет! — Улыбнувшись, сказал Владимир. — Эта мечта более осуществима, чем возврат тебя в твою реальность!

— Не затрагивал бы ты пока этой темы, Володя! — Грустно вздохнув, сказал Николай.

— Извини! Увлекся немного! Но и ты кончай-ка хандрить! Уже более полугода с тех событий прошло! Пора бы уже хотя бы чуток привыкнуть! — Не сдался до конца Владимир.— У тебя здесь жизнь не в пример содержательнее, чем была там! И, я не боюсь этого слова, намного интереснее! По сути, вершишь судьбу всей планеты, и в то же время вздыхаешь о сереньком, неприметном прошлом, пусть даже и скрашенном любимой женой!

— Не только женой, Володя! У меня там остался сын, который теперь, возможно, называет папой другого человека! — Опять вздохнул Николай.

— Все равно тебя, ведь физически-то он действительно его отец! А какие мыс-лишки были в момент зачатия потомства, сам плод, по-моему, совершенно не интересует! Если только не считать, что при зачатии отец передает будущему плоду еще и часть своей души. Но тогда мы погрузимся в такие философско-теологические дебри о сущности вещей, о которых даже, и думать страшно. Свихнуться станет весьма возможным делом. Так что, не спеши ревновать! — С некоторым сарказмом, возможно, подпущенным специально для выведения друга из меланхоличного настроя, выдал Владимир. — В этом смысле "диктатору" было проще — "воткнул" в новое тело кальку своей личности и все философские рассуждения об этичности и сущности совершаемого деяния "по боку". А в нашем случае остаются лишь одни эмоции без знания сущности процессов мироздания и философские копания в самом себе — синдром интеллигента, который сидит в нас и иногда мешает принимать нужные решения. Над этими проблемами церковь бьется веками, пытаясь разобраться в истоках образования души и ни до чего конкретного за эти века не додумалась, кроме домыслов череды "мудрецов". Так что и ты отбрось на время решение этой проблемы на будущее. Что мы можем об этом знать? Ничего! Будем надеяться, что "головастые" ребята со временем со всем разберутся и что более существенно, отыщут путь в твою реальность. Вот тогда ты и приблизишься к разъяснению своей моральной проблемы.

А пока что перед тобой, да и перед нами всеми стоит более глобальная и существенная задача, а именно — спасать Землю. Даже если в этой нашей реальности, не спорь, пожалуйста, эта реальность теперь тоже твоя, нет и в помине таких же пришельцев со звезд, от которых нам пришлось отбиваться в нашем родном городе, то выход в космос нам все равно необходим. Почитай прогнозы различных астрономов и геофизиков. В любой момент в наш земной шарик может вдолбится просто какая-нибудь каменюка из космоса, достаточно большого размера. И тогда всему человечеству придет каюк. Хорошо, если где-нибудь в горах останутся несколько особей человеческого рода, чтобы начать возрождение "хомо-сапиенсов", если только условия для жизни на планете сохранятся. А если нет? Все! Были такие "сапиенсы" и сгинули!

Вот чтобы такого не произошло в действительности и надо выходить за пределы нашего уютного, до поры до времени, мира и осваивать Солнечную систему! Обустраивать другие планеты, которые имеются в нашем распоряжении. Вот такое размножение заслуживает серьезных размышлений, и их не сравнить с метущимися рефлексиями интеллигентов, которыми мы с тобой, по сути, являемся! Иногда надо быть решительными в достижении цели! Да, что я тебе рассусоливаю, ты и сам все прекрасно понимаешь, и даже уже принимал подобные решения и выполнял поставленную ими задачу! Соберись! И постарайся, чтобы хотя бы несколько лет, или до того момента, когда мы сможем совершить рывок в "твою реальность", мы на эти душещипательные темы больше не разговаривали! Не мучай сам себя! Я тебе уже об этом говорил и не раз! Живи здесь, и живи не ожиданием мифического возвращения, а жизнью полной! Иначе эту самую жизнь просто-напросто проспишь, и род твой прервется. Имей в виду, что и перед "здешним Николаем", раз уж так получилось, ты имеешь определенные обязательства. И если ему там, у себя, приходится заботиться о твоем потомстве, будем считать, что потомство там именно твое, то и ты просто должен заботиться о продолжении его родословной здесь. Так что, отбрось сомнения и плоди ребятишек на радость предкам и на благо нашей великой Родины — планеты Земля.

Да и о наследниках уже задумываться не грех, а даже сама пора! В чьи руки империю передавать будешь?

— Опять ты об императорстве! — С раздражением произнес Николай. — До объединения планеты еще не скоро, да и с формой правления мы все равно еще не определились!

— Хорошо! Опустим пока императорство, но, так сказать, "плодиться и размножаться" ты обязан! И заставлять я тебя больше не буду! Девиц на твоем пути предостаточно! Даже дочка Букограя на тебя, как на бога смотрит, а ты насупился как сыч, и на эту сторону жизни совсем не обращаешь внимания. Так гляди, тебя каким-нибудь извращенцем народ посчитает. И вообще, мы находимся на территории пока что мусульманской страны, и ты на этом основании можешь иметь аж до четырех законных жен, не считая наложниц. Как какому-нибудь султану! — Посмеиваясь, высказался Владимир, не то в шутку, не то, пытаясь разрядить несколько тяжеловатую тему разговора. — Ты на Дымогарева посмотри. Тот приволок из рейда местную черноокую красотку, так той еще согласно их канонам подруги потребовались. Говорит, что она со всеми супружескими обязанностями в одиночку не справится! Просит, чтобы он хотя бы еще одну жену себе взял! А тот теперь и не знает, как ему из такого положения выпутаться. Он вроде и на этой-то жениться не собирался! Просто спас от бандитов, и все! Но ведь ей эти его объяснения, как у нас говорят — "до лампочки", если не сказать более образно, на что Дымогарев весьма способен по своему красноречию! — Уже смеясь, закончил свою речь Владимир.

— Так ты и меня в такой же омут затянуть желаешь? Так подай пример! Сэнсэй! — Уже со смехом проговорил и Николай. — Или пока воздержишься? Тогда помалкивай на эту тему! Вернемся лучше к делам! — Николай встал и подошел к столу. — Давай-ка, примерим наши планы на карте!

17

"Человеческие амбиции так сильны, что

как бы высоко мы не поднимались,

нам всегда будет мало".

Николо Маккиавелли

Идея применить для умиротворения региона религию возникла в аналитиче-ском отделе жандармского ведомства Владимира Фаунковского еще до того, как на эту проблему обратил внимание Командор. Все население родной страны с пеленок воспитывалось в духе воинствующего атеизма и, как правило, небезуспешно. Но в данном регионе религия занимала первое место в системе духовных ценностей аборигенов. И когда к Владимиру явился один из его теперешних подчиненных, бывший когда-то в командной "обойме" Букограя, он вначале всерьез эту идею не воспринял. Потом вспомнил, как его самого в период ранней молодости пытались вовлечь в свою секту баптисты, снабжая магнитофонными кассетами молитвенных песнопений, от которых, он сам кроме острой тоски ничего не почувствовал. Но на кого-то другого эти заунывные пения ведь действовали, и Владимир подумал, что в предложении вновь аттестованного подпоручика Вольного имеется рациональное зерно. И не ограничивая его фантазии, он дал полную волю молодому офицеру в разработке плана воздействия на умы местного населения. Таким образом, и родился план постройки множества храмов-мечетей Единого бога, в которых проповедовались слегка измененные религиозные догмы ислама, подкрепленные реальными чудесами исцеления от неизлечимых болезней.

Вначале, небольшие по размерам храмы, возникли в нескольких глухих селениях, как и было задумано. Это было сделано для "обкатки" плана, так сказать, в "полевых" в условиях. Только потом, не ранее весны, когда природа просыпается от зимней спячки, такими храмами-мечетями, только намного укрупненными, предполагалось обеспечить всю остальную территорию Афганистана и прилегающие к нему районы Пакистана. В теории это должно было продемонстрировать, что Единый бог, в данном конкретном случае — Аллах, все видит и, избавляя народ от страданий, чудесным появлением мечетей дает знак, что война, даже в его честь не нужна.

Первые семь храмов, внешним видом ничем не отличающихся от традицион-ных мечетей, были построены в отрогах Гиндукуша, и именно в тех районах, где буйным цветом произрастали плантации опиумного мака. Районы эти были, густо нашпигованы бандформированиями моджахедов, занимающимися наркоторговлей, и кабульская власть влияния здесь не имела никакого. По иронии судьбы эти плантации оказались довольно близко от расположения "Оазиса". Когда Николай с Владимиром решились основать здесь операционную базу, они руководствовались скорее тем, что не так далеко находился Тибет, признанный центр древней мистической культуры, что в свою очередь могло несколько объяснить для остального мира странные для всех явления, вроде полетов НЛО и всего прочего, что сопутствовало бы их деятельности. И оттого первейшим делом, которым им пришлось заниматься — это "чистить" горы от ядовитого зелья, чем с энтузиазмом и занимался Дымогарев со своей командой. А эта его деятельность подвигла друзей на ускорение введения в этом регионе новой религии, так как Василия приняли за "посланника Аллаха".

По архитектурным изыскам храмы-мечети никакого сравнения с Тадж-Махалом не выдерживали. Они были выполнены в строгом стиле, призванном лишь обеспечить их функциональность. Только вот в минаретах располагались скрытные ракетные установки, а блистающий золотым светом полумесяц, венчающий купол, выполнял функции станции наведения, для этих ракет.

Мечети, словно чудо появились одновременно, для чего потребовалась всего лишь одна ночь. Одним своим появлением они вызвали религиозный экстаз, а когда первые посетители, имеющие в себе букеты болезней, получили в мечетях исцеление, причем не кажущееся, а вполне кардинальное, то народ валом повалил к новым имамам.

Никто не подозревал, что в подземных помещениях мечетей имеются ла-боратории — упрощенное издание медицинского отсека дисколета. В подземных этажах находились телепортационные камеры, благодаря которым имелась прямая мгновенная связь с "Оазисом". Посредством этих порталов имелась возможность быстрой доставки необходимого количества различных медикаментов, а также войсковых охранных подразделений, если уж появится такая необходимость. Но благо, что такая необходимость в первое время не возникала. В этом не последнюю роль сыграл генератор модулированного гиперполя, настроенный на эмоциональную составляющую приближающихся к мечети людей. Наполненных агрессивными помыслами индивидуумов, это защитное поле к мечети не подпускало. Они наталкивались на мягкую, но в то же время непреодолимую преграду. И, напротив, люди, излучающие доверие и объятые добрыми мыслями, входили беспрепятственно. И это казалось им еще одним проявлением чуда, подтверждающим божественное происхождение нового, вернее, очищенного от шелухи личностных привнесений, властных амбиций и человеконенавистничества, культа. Даже, а то и в первую очередь, прежние муллы не могли приблизиться к новому храму, на расстояние сотни шагов. В дополнение у широких двустворчатых, окованных червленым металлом ворот, сложив руки на груди, стояла немногочисленная охрана, в традиционных белых одеждах и тюрбанах на голове. Видимого оружия, тем более привычного вида у нее не наблюдалось.

И, тем не менее, у охранников вооружение имелось. Запястья их рук обхваты-вали неширокие, простенькие кольца-браслеты, да и те были скрыты в широких рукавах. В случае необходимости, браслеты работали, как мощные парализаторы. В первые дни появления храмов-мечетей, такой необходимости не возникало, вполне достаточно было генерируемого силового поля. Все новые охранные приборы и оружие разрабатывались в "Оазисе" уже земными изобретателями, фантазия которых оказалась отнюдь не бедной. Не зря на базе собрали наиболее талантливых молодых ученых, у которых ментальный контакт с НАВИГАТОРОМ всего лишь разбудил и дал мощный толчок к развитию природных способностей.

Нечто подобное в земной истории уже происходило в фашистской Германии в тридцатых-сороковых годах. Там существовало оккультное эзотерическое общество "Туле". И при нем исследовательский институт "Анненэрбе", где медиумов вводили в психический транс при помощи наркотиков и заклинаний, почерпнутых на Тибете, отправляя их разум в, так называемый, "астрал" для поиска распыленной в нем информации. А группы инженеров сидели рядом и записывали все, что такой медиум высказывал, находясь в бессознательном состоянии в процессе своих мысленных блужданий. На основе таких экспериментов гитлеровцы даже попытались построить летательный аппарат в виде летающего блюдца. По позднейшим исследованиям этого секретного технического "наследия" ученые заключили, что некоторые технические решения, созревшие в недрах "Анненэрбе" опередили земную науку на целый век. Вот только воспользоваться этими новшествами германцам не пришлось. В "Оазисе" роль "астрала" сыграл НАВИГАТОР, только мистики в этом не было ни на йоту. Было лишь "наследие" инопланетных технологий.

Так что и теперь все приспособления, которые использовались в храмах, не менее чем, на полвека опередили появление подобных аналогов, как было бы при естественном ходе развития науки и техники. И теперь создаваемый ими эффект даже для привычных к прогрессу современников казался чудом.

Этих немногочисленных эффектов вполне хватало для того, чтобы простые мусульмане с новой силой уверовали в Аллаха, но уже не в его пророков. А распространившиеся слухи о появления посланцев Аллаха, появившиеся из-за стычки Дымогарева с шайкой наркоторговцев, проповедующих мир с другими религиями, поползли с новой силой, получив дополнительное подтверждение. Причем новые имамы не проповедовали ничего нового, все те же десять заповедей Аллаха, только посещавшие мечети прихожане избавлялись от многих, ранее мучивших их болезней, и оттого проникались человеколюбивыми помыслами. На данный момент, в своем умственном развитии, даже в век прогресса, прихожане никак не могли догадаться, что проходят курс лечения при помощи новых технических средств. И даже если бы им об этом прямо сказали, то они бы в это все равно не поверили, ибо слишком велика была в них жажда чуда. А чудо они ощущали непосредственно на себе.

Поэтому, когда разнеслась весть о том, что в мечеть могут войти только те, кто исполняет заветы Аллаха, и не только традиционно, а со всем пылом души, это обстоятельство заставило многих задуматься о своей судьбе. Заставило действительно работать над своим духовным миром, приводя его к стандартам добра. В силу создавшегося положения люди как бы разделились на два лагеря: истинно верующих, и — использующих веру в своих целях. И вторым вскоре пришлось столкнуться с трудностями по вербовке отрядов фанатиков, помешанных на абсолютно не нужном простым людям джихаде — войны с неверными. Ведь как оказалось, таких воителей Аллах даже не пускает в свои новые мечети, ясно показывая, что он не заинтересован в религиозных войнах в особенности, да и в войнах вообще, а что же тогда будет после смерти? Придется отправляться в Шеол-джаханнам — мусульманский ад?

Еще одним нововведением, которое грозило нарушить сложившийся веками порядок религиозной обрядности, был допуск в новые храмы женщин, которых раньше ислам в мечети не допускал. Тем не менее, для избавления от болезней, женщинам было необходимо посещать храм, ибо исцеление происходило только в его пределах. Перед прихожанами стал вопрос: или иметь здоровых женщин, или нарушить заветы пророка. Заветы были необычайно сильны в головах верующих, но сами чудеса, демонстрируемые новыми священнослужителями, как бы показывали всем, что Аллах в своей новой ипостаси, бывших пророков игнорирует.

В светскую жизнь провинций новые мечети не вмешивались, не давая повода для конфронтации но, тем не менее, врагами обзавелись почти сразу. В первую очередь среди духовных функционеров остальных мечетей и некоторых представителей властей, сразу ощутивших потерю контроля над своим народом.

И вот тогда начались первые эксцессы. На новые мечети, словно бабочки на огонь стали слетаться все, кому их появление стало поперек лелеемых планов. В первую очередь разведслужбы всех прилегающих и не прилегающих к региону государств.

Самыми любопытными, как всегда, оказались заокеанские блюстители демо-кратии, которые поняли чрезвычайную необычность происходящего и стремились выяснить, кто же "осмелился мешаться у них под ногами". Но хитровану Фаунков-скому только этого было и надо. Он получил блестящую возможность отслеживать всех потенциальных противников и кому надо без каких-либо душевных переживаний внедрял им сканеры-шпионы, тем самым, раскидывая густую, хотя и пассивную, разведывательную сеть. Идея изготовления биолого-механических микрошпионов принадлежала Букограю. Тот предполагал, что пришельцы собирались выпускать своих клонов с двойной программой — снаружи личность уничтоженного землянина, а в глубине уже самого пришельца. И эта догадка привела его к воплощению суррогата таких сложных манипуляций в виде всего лишь мизерного разведывательного сканера. Эта идея возникла у него в то время, когда он при помощи своей дочки Вероники немного ознакомился с возможностями биологической лаборатории дисколета. На прямые военно-полицейские акции против мечетей никто не отваживался. Храмы на первых порах вполне смогли обеспечивать свою безопасность. Было лишь несколько случаев, когда подстрекаемые прежними имамами боевики ринулись "восстанавливать справедливость", но после нахождения в часовом ступоре от действия парализаторов, многие из боевиков почти раскаялись, начав задумываться, а так ли правы бывшие имамы? А Исламуддин, когда-то повстречавшийся в горах с "самим Посланцем" вообще стал, чуть ли не фанатиком новой веры. В результате бандитские формирования начали потихоньку уменьшаться в численности, так как их члены стали понимать, что, наверное, деятельность их и в самом деле Аллаху не нравится.

18

Для торжества зла необходимо только одно условие — чтобы хорошие люди сидели, сложа руки.

Э. Берк

В малом каминном зале подземного дворца-замка находилась немного-численная компания. В таком расширенном составе она собралась впервые, даже предыдущий праздник — Новый, 1985 год Николай, Владимир и Марина отметили на скорую руку, так сказать на нейтральной территории — в недрах дисколета.

Сегодня Владимир прибыл через новый портал из Южной Америки, основав там два новых пункта "Оазиса", а вернее как продолжение основного — один на горе Чимборасо и второй — на территории Аргентины в недрах пика Аконкагуа — самой высокой горы в этом регион мира. Марина вернулась оттуда неделей раньше, пригнав дисколет в его привычный ангар.

В отличие от того, мягко сказать, новогоднего "празднования", теперешний день — двадцать шестого апреля 1985 года — день рождения Марины Виноградовой впервые должен был стать полноценным почти парадным праздником.

Круглый стол, выполненный из мореного дуба под старину, на манер рыцарского из мифов о короле Артуре и его рыцарях, был заставлен различной снедью, уже соответствующей скорее традициям Древней Руси, но в другой, современной на вид, посуде. Из спиртного — несколько бутылок "шампанского" и других легких вин живописно вписывались в настольный натюрморт. Из крепких напитков была только одна бутылка водки "столичной" — специально для Дымогарева, как его самый любимый напиток. Сам Василий Дымогарев присутствовал здесь, облаченный в элегантный мундир белого цвета с погонами капитана третьего ранга с неизменным трехцветным шевроном на левом рукаве и золотистым изображением парусного корвета — на правом. Узел бабочки украшал шейный георгиевский крест, вполне дополняющий элегантность всего облика, а уж живописный кортик на парадном ремне только подчеркивал впечатление.

Командор Николай Мордовцев посчитал себя вправе присвоить ему и ряду других участников событий в Ястребовске очередные воинские звания. Уж если всего лишь вступившие, уже после всего "самого интересного" в город войска, одновременно шагнули в своих званиях на следующую ступень, то уж непосредственные участники событий заслуживали это в полной мере.

Дымогарев находился здесь не один. После одного из первых рейдов, в котором Василий, невольно для себя, выступил "посланником Аллаха", он привез отбитую у бандитов Айгуль. И та, привязавшись к нему как к повелителю, никак не желала отходить от него даже на шаг.

Таким образом, изо всей первоначальной компании, основавшей "Оазис", если не считать нескольких вояк из его преторианцев, Дымогарев первым, можно сказать, женился. Он поселил аборигенку в своем доме, который находился на одном из уровней-проспектов подземного города. Дом был выстроен в стиле культуры Древнего Рима в период его расцвета, и состоял из пяти жилых комнат и небольшим, всего в три сотки, "зимнего сада", и уж конечно с неизменным для римского дворика, бассейном. Этот бассейн в особенности полюбился юной наложнице, к которой Василий, впрочем, не притронулся и пальцем, считая ее для себя слишком юной.

Тем не менее, девушка, которую Василий вначале в шутку называл Гюльчатай, в память о фильме "Белое солнце пустыни", игнорируя ее настоящее имя, к его удивлению, достаточно быстро освоилась со сложной для аборигенки кухонной техникой, не имевшей аналогов на всей Земле, за исключением "Оазиса". Только потом Дымогарев узнал, что к обучению нового члена компании приложила руку Марина Виноградова, пропустив Айгуль через ментальный контакт со своей ПОДРУГОЙ, но не в полном объеме, а только в определенных пределах, чтобы ее хотя бы чуть осовременить, тем самым, опередив Василия, не сразу догадавшегося сделать то же самое. Уже после тот организовал для нее курсы гипнообучения, стараясь, чтобы она постигла хотя бы грамоту. От полученных знаний, как вначале Василий опасался, характер Айгуль-Гульчатай не изменился.

В быт нового дома, в котором она вдруг оказалась, Айгуль вписалась в корот-кий срок и весьма гармонично. Дымогарева вначале мучила совесть, ведь девчонка была вдвое моложе его. А позже, в первом храме-мечети Единого бога, построенном неподалеку от ее родного селения, он женился на ней по всем правилам, заплатив ее родственникам положенный традициями в таких случаях, "калым".

Получившая мусульманское воспитание Айгуль-Гюльчатай только продолжала удивляться, что ее не такой уж и юный муж и повелитель имеет только одну жену — ее, да и то еще не приглашал на свое ложе. Похоже, было, что Дымогарев оказался в положении явно противоположном тому, в котором он сам пребывал во время своей первой женитьбы. Теперь любили его, а он не был готов ответить вза-имным чувством. Но это явление, как он в душе понимал, было временным. По ис-течении месяца целомудренного совместного проживания он все же отважился и позволил себе провести брачную ночь. Наутро он уже не сомневался, что свою юную жену он действительно любит.

И теперь здесь, на торжестве присутствовала и она, и придуманным именем Гюльчатай он ее больше не обзывал даже в шутку, имя Айгуль стало для него не в пример более значимым. Она была в одеянии, своими мотивами сильно напоми-нающем одеяния принцесс из сказок "тысячи и одной ночи". Она впервые оказалась в таком высшем, по ее разумению, обществе и сильно смущалась.

Владимир Фаунковский, возглавивший корпус жандармов и, придумавший для него свою, отличную от других родов войск, форму василькового цвета, щеголял с погонами ротмистра. Больший чин он себе присваивать не то, чтобы постеснялся, но пока думал, что не имеет на него права. Правый рукав его кителя украшала эмблема службы безопасности в виде человеческого черепа — в русской транскрипции — адамовой головы на скрещенных мечах. Когда в свое время Николай спросил его, не боится ли он ассоциаций такой эмблемы с гестапо, но тот, усмехнувшись, ответил: "Служба безопасности и должна внушать некоторый страх, а череп с мечами взяли своей эмблемой еще корниловцы во время гражданской войны, и этот древнехристианский символ означает у русских всего лишь готовность умереть за свою Родину, а пресловутый Генрих Гиммлер только "слизал" идею!"

В отличие от Дымогарева, щеголявшего в брюках на выпуск, Фаунковский был в галифе и высоких сапогах, начищенных до блеска. Его соседкой по столу сегодня была Вероника Сенявина в поблескивающем серебром длинном вечернем платье, цвета морской волны. С высокой прической она выглядела несколько старше, чем на самом деле. Ее наряд по тону вполне подходил к мундиру жандарма, и они выглядели вполне подходящей парой, хотя между ними ничего кроме хороших товарищеских отношений не наблюдалось. Так что и здесь возможностей второй свадьбы пока не просматривалось.

"Хозяин" замка — Николай Мордовцев был в обычном костюме темного цвета, он подчеркнуто игнорировал какую-либо униформу, особенно на этот праздник. Хотелось даже как-то на время отвлечься от проблем и их решений, и просто по возможности приятно провести вечер.

Но украшением их маленького общества безусловно все же была виновница торжества — Марина Виноградова, облаченная в черное, облегающее тело длинное вечернее платье, отливающее золотом — свет многочисленных свечей в причудли-вых канделябрах, создавал романтическую обстановку в зале. Присутствующие впервые имели возможность видеть ее не в облике неустрашимой воительницы, и оттого она всем казалась поистине светской львицей. Привыкший считать Марину лишь боевым товарищем, Дымогарев, в силу своего отрицательного отношения к золотоволосым красавицам, поглядывал на нее даже с некоторой опаской. Оттого, наверное, он несколько чаще, чем обычно опрокидывал в себя водочку рюмку за рюмкой. Да и какое веселье, по русскому обычаю могло обойтись без горячительных напитков. Но закуска была вполне приличной и компания, хотя и немного навеселе, но и в то же время, была, как говорится, "не в одном глазу". И это несмотря на то, что все присутствующие на время избавились от своих "браслетов-хранителей", иначе бы действие спиртного было бы нейтрализовано в первые же мгновения. Такое их действие уже испытал на себе Дымогарев во время затворничества в Ястребовске, когда тот, решив скрасить скуку "подполья" водочкой и это ему никак не удавалось.

Марина, пригубливая шампанское из высокого хрустального бокала, с приветливой улыбкой принимала поздравления от друзей. Больше всех балагурил Владимир, играющий, на сей раз роль "тамады" их немногочисленной компании. Василий Дымогарев вторил ему в шутливой перепалке, и праздничный вечер можно было считать удавшимся.

Только Николай Мордовцев не выявлял бурного веселья, но, тем не менее, из общего фона веселья не выпадал. Причиной была именно Марина, которой он с нескрываемым удивлением любовался, открывая ее по-новому, находя в ней что-то такое новое, что будило в нем непривычный душевный подъем. Или что ранее он в ней по какой-то причине не замечал? Возможно, повинны в этом были "браслеты", стимулирующие иммунную систему организма, увеличивая тем самым период активной жизни человека, продолжая его молодость на долгий срок, но в то же время, по-видимому, притормаживал инстинкт размножения. Такое объяснение напрашивалось оттого, что Николай, уже в течение более чем восьми месяцев не имевший близких отношений с женщиной, какого либо дискомфорта от этого не ощущал. Занятый заботами о будущем человечества, он об этой стороне своей жизни не задумывался, тем самым, пытаясь забыть то, что он потерял в своей реальности, стараясь хотя бы временно, забыть оставшуюся там семью. По слабой аналогии этот эффект можно было сравнить с немедленным отвыканием от тяги к алкоголю у остальных носителей "чудо-браслетов".

А, возможно, дело было совсем в другом. Свою немалую роль сыграл эффект контраста. Обычно Марина сновала по "городу" в привычной всем военной форме. Но теперь, так сказать, в банальном женском платье, естественном для любой женщины одеянии, в ее облике произошла такая разительная перемена, что она стала необычайно красива. Красива какой-то особенной красотой, которую только подчеркивала грация пантеры. Сейчас она выглядела просто обворожительно. "Что делает с женщиной обыкновенное платье! — Подумал Николай, когда до него дошла открывшаяся истина.— Если в военной форме ее воспринимаешь, в основном, как боевого товарища, то в обычном гражданском одеянии она уже совсем другая, влекущая к себе таинственная незнакомка! А понимает ли сама Марина, какое впечатление она сейчас производит на мужчин, причем на мужчин, уже давно с нею знакомых!?" Но он так до конца и не понял, что не только в платье дело. Просто, занятый своими мыслями о прошлом он не хотел замечать, что красивой Марина была всегда, и только красота эта по его же вине, словно проходила мимо его сознания.

Почему-то именно сегодня, возможно, благодаря этому незнакомому впечатлению восприятия, Николай впервые почувствовал что-то вроде к Марине, не плотского влечения, а окутанного невидимой дымкой восхищения. Раньше она нравилась ему скорее в эстетическом смысле и, несмотря на настойчивое "сватовство" Владимира, близких отношений с Мариной Николай завязывать даже не пытался. Быть может, он интуитивно побаивался разрушить это эстетическое восприятие. Да и по-прежнему мешали воспоминания об оставленной за пределами этой реальности, семье. С момента той фатальной разлуки прошло уже почти девять месяцев, но Николай никак не мог с этим смириться. И вот только теперь он, пока еще робко, позволил себе взглянуть на Марину не как на боевого товарища, а именно как на женщину, и женщину желанную.

— Ну, ты прямо Коатликуэ — владычица в змеином платье, по-ацтекски — мать богов! — Восхищенным голосом сделал ей комплимент Владимир.

От лирических мыслей Николая, да и всю остальную компанию отвлек громкий вызов дежурного по гарнизону. На свободном от гобеленов пространстве стены высветился большой экран внутренней связи, на котором возникла фигура поручика Нелидова — ветерана Ястребовского конфликта — сейчас он дежурил по "городу":

— Командор! Простите за беспокойство, но получен вызов неизвестной радио-станции открытым текстом на русском языке: "Говорит Бадабера! Бадабера восстала! Просим помощи!"

— Переключай сюда! — Негромко распорядился Николай.

Теперь они все услышали все сами.

"Говорит Бадабера! — Фоном голосу служили чуть приглушенные выстрелы из автоматического стрелкового оружия, из которого выделялись басовитые очереди крупнокалиберного зенитного пулемета. Потом в разговор вторгся другой голос, бо-лее нетерпеливый в своей эмоциональности: Борта давай! Давай борта!..— И опять: "Тюрьма Бадабера восстала! Просим помощи!"

В передачу вдруг вклинился привыкший командовать голос: "Что за провока-ция! Приказываю немедленно оставить волну!"

— Это из Кабульского войскового контингента! — Пояснил поручик.

Тот же командный голос: "На провокации не поддаваться! Всем перейти на резервный канал!" — После чего голос из эфира исчез, остался только шум атмосферных помех, перемежающийся автоматными очередями и усталый прежний голос: "Ведем бой! Просим помощи!"

Вмиг протрезвевший Дымогарев надевал на руки свои "браслеты". У сидевшей рядом с ним Вероники из глаз текли слезы.

— Где эта Бадабера? — Спросил Николай у Владимира, как у специалиста по разведке.

— Провинция в Пакистане. Но речь идет наверняка об учебном центре моджа-хедов с полным набором американских инструкторов. Около тысячи курсантов. Это где-то в пятнадцати километрах от Пешавара в сторону Кабула. Вот только откуда там взялась тюрьма? Об этом мы не знали!

— Может быть действительно провокация? — Спросил Дымогарев.

— Может! Но не думаю! Далеко это от нас? — Вздохнул Николай.

— Часа полтора-два лету "Ястребам". Транспортно-боевому "Филину" раза в два подольше! — Ответил поручик Нелидов. — От Кабула до места боевого столкновения раза в три ближе, чем от нас!

— Поднимаем дежурную тройку "Ястребов" и подготовить двух "Филинов" с де-сантом! Вот и боевое крещение! Василий, ты готов? — Наступил один из тех момен-тов, когда Николай становился решительным и до предела собранным.

— Обижаешь, Командор! — Несколько с наигранной обидой ответил Дымогарев.

— А если все же провокация? — Высказался осторожный Владимир.

— А нехай и провокация! — Почти рявкнул Дымогарев. — Мы им такую провокацию устроим, что потом провоцировать уже не захочется!

— Ты там не увлекайся слишком! Если будет трудновато, поддержи наших огнем и дождись нас! Мы пойдем на форсаже, так что разрыв по времени постараемся сократить до минимума! — Напутствовал его Николай.

— А вот ты, Командор, оставался бы здесь! Не "царское дело" в перестрелках участвовать! — Со своим неизменным юмором, в котором порой наряду с тонкими изысками, проскальзывали нравы казармы, попытался посоветовать Дымогарев.

— Мне что же теперь, как крысе сидеть здесь и носа не показывать? — Мрачно усмехнулся Николай, и добавил: — Поручик, включите на той же волне передачу прямо из этого помещения!

— Сделано, Командор!

— Ребята! Пару часов продержитесь? — Обратился он к неизвестному радисту.

— Постараемся! Чего-чего, а боеприпасов у нас хватает! — Ответил сразу чуть повеселевший голос, в котором зазвучала слабая надежда.

— Держитесь! Помощь пошла! — Сказал Николай и кивнул Дымогареву. Тот, не дожидаясь конца радиообмена, шагнул к гардинам, едва прикрывающим матово светящийся проем телепорта — он не желал тратить время на переезды по внутригородским лабиринтам, и сразу же оказался в ангаре, где, уже получив приказ, суетились команды трех боевых автожиров. Из своего "тревожного" шкафчика Василий захватил в автожир комплект боевого снаряжения. "Переоденусь в пути!" — Подумал он, и хотя парадного мундира было немного жалко, но терять время на его сохранность в его глазах было просто кощунственно. Закрывая дверцу десантного отсека автожира, Василий выкрикнул:

— Дубов! Готов? Курс известен?

— Так точно! — Ответил "Дуст" — неизменный пилот этого "Ястреба".

— Тогда звену взлет! Пойдем на форсаже!

Оставшимся в каминном зале было уже не до веселья. С экрана вновь донесся вновь "прорезавшийся" командирский голос: "Кто осмелился нарушить приказ? Немедленно назовитесь!"

— Приказывать будешь дома жене! — Тут уже не выдержал Владимир. — Нам твои приказы, "как до колокольни"! Дежурный, отключите этого идиота! — Сказал он, не желая называть Нелидова по званию. — Вот ведь козлы! Сами сидят, носа не высовывая, и другим мешать пытаются! На-фига тогда вообще сюда войска вводили? Увижусь же я когда-нибудь с этим "командиром"!

— Хватит! Не петушись, Володя! Пошли со вторым эшелоном! Марина, остаешься за командующего! Всем охранным подразделения по "Оазису" боевая готовность. На всякий непредвиденный случай нужно быть начеку! Не думал, что придется так рано высовываться! Вероника, готовь госпиталь! Похоже, раненых будет немало! Айгуль, поможешь Веронике! — Раздав все распоряжения, Николай подошел к Марине и, галантно поцеловав ей руку, произнес уже тише: "Извините за испорченный вечер, леди!" — Сказал он чуть шутливо и грустно улыбнулся.

— Чего уж там! Возвращайтесь скорее! Буду ждать! — Пристально глядя в его глаза, ответила Марина, и Николай на миг почувствовал, что ее слова несут в себе, куда большее смысловое значение, чем могло показаться на первый взгляд. И впервые он почти понял, что же от него, в конце концов, ждут. Кивнув всем остающимся, успев поймать несколько ревнивый взгляд Вероники, он в сопровождении Владимира посредством того же портала, которым воспользовался ранее Дымогарев, покинул каминный зал.

"Если государство отказывается от своих солдат, которые являются лучшей частью народа страны, то руководители такого государства не имеют морального права управлять государством". — Такая мысль уже не в первый раз приходила на ум Николаю, да и не одному Николаю, после более явственного ознакомления с подробностями этой, длящейся уже несколько лет афганской войны.

Выяснилось, что горнило Афганской войны существенно размыло идеологиче-ские постулаты в головах ее участников. Странная и непонятная война с неясными для страны целями. Сумбурные противоречивые решения вышестоящего военного и политического руководства, по меньшей мере, приводило в недоумение умы и мысли обыкновенного солдата и среднего офицерского состава войск. Непонятная война, непонятные цели, непонятные решения. Нужна ли была эта война правителям того же Афганистана, хотя без войск великого соседа у себя они явно не смогли бы удержаться у власти.

По понятиям Николая, это означало, что в дальнейшем надо решать проблему этой войны в целом, и как можно быстрее, иначе с излишней осторожностью времени на выполнение основной задачи — отражению инопланетной агрессии, к которой необходимо было готовиться, и полувека не хватит.

19

Лишь только вознамеримся мы сделать

какое-либо доброе дело, как сразу же

обзаводимся врагами.

Ж.-Ж Руссо

По пути к цели Дымогарев слушал по радио перепалку Владимира с неизвест-ным "командирским голосом". Ему хотелось добавить этому "командиру", что он с ним сделает, когда тот попадет в его руки. Что он заставит скандировать лозунг — "под знаменем марксизма-ленинизма, вперед к победе коммунизма" — после каждого удара розги. Оттого, что только такой же упертый на однобокое понимание тех же коммунистических идеалов, как и надоевший в свое время Словин, мог бросить своих солдат на расправу моджахедам. Бросить, руководствуясь мнением — "Россия большая и бабы новых солдат нарожают!.."

Но вмешиваться в разговор он не стал и лишь только раззадорился перед предстоящим делом. Когда до цели оставалось совсем немного, выстрелы, служившие фоном радиопередачи, стали реже, а голос радиста не доносился давно — видимо для него нашлась более требующаяся в настоящий момент работа, Василий забеспокоился и, включив передачу, постарался связаться с защитниками взбунтовавшейся тюрьмы.

— Бадабера! Ответьте!? Как вы там, держитесь? Мы на подлете! Ответьте, Бадабера!

Ответом была только вновь участившая какофония боя, сквозь которую едва слышались многоэтажные словесные построения из ненормативной лексики, но именно они убедили Дымогарева, что восставшие еще держатся!

— Дуст! Прибавьте ходу! — Приказал он пилотам автожиров. — Иначе, можем опоздать!

— Не опоздаем, господин кэп! Уже прибыли!

И действительно, на экранах дальнего обнаружения появилась цель во всей своей красе. Среди гор с порослью чахлой, но довольно густой зелени расположилась древняя крепость, с некоторыми сооружениями, которые были вырублены прямо в скалах. Эту слегка обветшалую крепость окружали высокие дувалы с глиняными башнями по углам. За этой изгородью внутри были видны несколько одноэтажных кирпичных домов и ряды армейских палаток натовского образца. Башни крепости огрызались экономным, но в то же время яростным автоматным огнем. С одной из дальних башен грамотно "работала" зенитная крупнокалиберная спарка.

— Да, на провокацию это явно не похоже! — Негромко и задумчиво проговорил "Дуст", но его услышали и в десантном отсеке, куда был выведен дублирующий эк-ран внешнего обзора, на котором, несмотря на ночь, можно было всю проплываю-щую внизу местность. — Ребятки уже не меньше трех сотен "духов" положили! Видать решили напоследок "отвести душу"!

И действительно, местность перед воротами была усеяна телами моджахедов. Некоторое их количество в беспорядке располагалось и на территории крепости-лагеря. Укрытый в тени одного из домиков, по волне наступающих с упорством фанатиков, молодых воинов ислама, похожих сверху на стаю тараканов, мерно и достаточно метко "ухал" семидесятимиллиметровый миномет. Видимо корректировщик у него был отличный.

Чуть вдалеке, по-видимому, сразу с марша со стороны Пешавара разворачивалось артиллерийское подразделение из нескольких установок "град", под прикрытием трех вертолетов производства США с опознавательными знаками ВВС Пакистана. Моджахеды сами явно справиться не надеялись, если запросили помощи у своих "покровителей".

— Похоже, мы как раз вовремя! Против артиллерии эта крепостишка долго не устоит! — Выдохнул Дымогарев и скомандовал:

— Второй! Воздушные цели! Третий! Займитесь артиллерией! Она не должна успеть открыть огонь по крепости!

Сейчас, в условиях глубокой ночи "ястребы" Дымогарева, оборудованные аппаратурой ночного видения, усовершенствованные в такой степени, что при ее помощи можно было отслеживать обстановку словно днем, да еще в цвете, имели неоспоримое преимущество. Сами же "ястребы" с включенным в автоматическом режиме "полем-хамелеон", сливались с чернотой ночи, были невидимы противником, и должны были преподнести ему, безусловно, пренеприятнейший сюрприз.

Свой также невидимый "ястреб", перешедший в вертолетный режим Василий приказал навесить прямо над воротами. Его спаренные импульсные "газонокосил-ки", с компьютерным наведением на групповые цели, бесшумными лиловатыми лучами, которые только слегка и демаскировали летательный аппарат, заработали, вполне оправдывая свое шутливое прозвище.

"Пули погуще по оробелым, в гущу бегущим грянь, "парабеллум"!" — В азарте продекламировал Василий, запомнившиеся из когда-то прочитанного фантастиче-ского романа И. Ефремова — "Час быка" стихотворные строки. Он совсем не предполагал, что после его слов к "импульсным пулеметам" приклеится новое полуофициальное название "парабеллум" и не столько по аналогии с известным пистолетом, сколько по переводу этого слова с латинского языка — "готовься к войне", только подтверждающего их мощь.

Второй "ястреб" живо выпустил сразу две пары универсальных ракет "воздух-воздух", "воздух-земля" с вакуумным эффектом взрыва, чтобы гарантированно на-крыть пакистанские "апачи" и результат не преминул сказаться. В ночи внезапно вспухли два ярких самосхлопывающихся маленьких солнца, пожирающих вертолеты и лишь немногочисленные обгорелые обломки мелким хламом сыпались на поверхность земли. Третий "апач" заметивший судьбу своих собратьев заложил крутой вираж, намереваясь покинуть зону боестолкновения с неизвестным противником, но обе ракеты одна за другой настигли его на излете и, еще одно яркое мини-солнце на мгновение осветило окрестности.

Третий автожир из звена Дымогарева тем временем такими же ракетами "утюжил" позицию батареи "градов", подкрепляя ракетные залпы убийственный "огнем" импульсных "парабеллумов"

И неожиданно воцарилась тишина. Стрельбу прекратили даже защитники крепости. Возможно от неожиданности и оттого, что противник перед ними внезапно, непостижимым образом, прекратил свое существование, ибо на его месте еще витало разряженное, медленно оседающее на землю облако красноватого цвета, но и это облако защитники крепости в условиях темноты видеть не могли. Чуть слышны были только редкие жалобные стенания чудом уцелевших немногочисленных моджахедов, пронзительно, в безумии безысходности стонущих свои молитвы. Ужас нагнетало еще и то, что за исключением пусков ракет и последующих за ними взрывов, другими звуками автожиры себя по-прежнему не обнаруживали. И для оборонявшихся в крепости солдат все произошедшее могло показаться настоящим чудом.

Освободившиеся от своей убийственной работы второй и третий автожиры разлетелись в стороны, барражируя на границах полукруга, радиусом около двух километров, центром которого теперь оказалась крепость, в направлении Пешавара, чтобы исключить неожиданное появление каких-либо еще воинских подразделений. Немногочисленных разбегающихся уцелевших воинов ислама они решили оставить на попечение десантной роты, которая вот-вот должна была появиться на двух транспортно-боевых автожирах "филинах", поставивших сегодня рекорды скорости для летательных аппаратов этого класса. Тем более темнота ночи для десантников также помехой не должна была стать. Их боевые шлемы были оборудованы почти аналогами тех "ноктовизоров", встроенных в шлемы скафандров пришельцев с незначительными усовершенствованиями, на которые оказались способны их земные разработчики.

Дымогарев теперь распорядился включить прожектора своего "ястреба" и посадить его на площадке перед воротами крепости, более-менее свободную от трупов "душманов". Со стороны крепости никто не стрелял, но никто и не спешил выходить, видимо выжидая и, пытаясь разобраться, кто же, все-таки прибыл к ним на помощь, и можно ли доверять избавителям, обладающим такой невероятной боевой мощью.

Василий выпрыгнул из люка, не дожидаясь полной посадки "ястреба", отсеченным яркими лучами прожекторов и оттого сливающегося с чернотой ночи. Свет прожекторов и был предназначен для того, чтобы скрыть не обычные обводы корпуса, совсем не напоминающего вертолет, да еще и с изображениями золотистых двуглавых орлов на бортах, что могло вызвать преждевременное недоумение защитников крепости. Оттого Дымогарев и поспешил в зону перед воротами, освещенную широкими лучами прожекторов, одновременно отстегивая шлем, обнажая русые волосы своей головы.

Перед самыми воротами Василий, наконец, справился со шлемом и, сняв его, выкрикнул по-русски:

— Ребята, вы живы? Теперь можно выходить! Сейчас подойдут транспорты, и домой!

Одновременно "Дуст" пытался сказать нечто подобное и по рации, но ранее выдававшая помехи радиостанция теперь молчала. Тем не мене выкрики Дымогарева свое действие возымели. Со скрипом приоткрылось то, что оставалось от полотен ворот и, из них выступил высокий человек, когда-то плотного телосложения, с явными славянскими чертами лица, с автоматом Калашникова в правой руке. Его слегка пошатывало, хотя на первый взгляд, раненым он не был. Запавшие в глазницах глаза мрачно и в то же время лихорадочно поблескивали на осунувшемся лице. Он молча смотрел на камуфлированный комбинезон Дымогарева, играющий расцветкой, по мере изменения освещенности. И только тогда Василий догадался выключить эту его функцию.

— Нормально придумано! — Наконец выговорил защитник сипловатым, с нату-гой, голосом. — Нам бы такие костюмчики в свое время! Фиг бы меня "духи" обнаружили!

— Неужели вы один остались? — Спросил Дымогарев.

— Нет, конечно! Я всего лишь в разведку! Решу, стоит ли нам выходить! Рация разбита. И теперь фиг известно, те ли вы, что обещали прийти на помощь! Это вы пару часов продержаться просили? Прибыли-то пораньше, вроде! — Он говорил с трудом, но, казалось, никак не мог наговориться с новым человеком. — Вы, с какого подразделения?

— С нового! Его название вам ни о чем не скажет!— Уклонился от прямого ответа Дымогарев, ибо еще не настало время открывать карты даже для спасенных.

Из-за его спины в этот момент выдвинулся Сергей Волков, когда-то с Николаем Мордовцевым повоевавший в Ястребовске и даже лишившийся руки. Благодаря медицине космических странников и не в последнюю очередь Марине Виноградовой, разобравшейся с этой техникой пришельцев, он теперь обладал новой рукой. Он вполголоса обратился к Дымогареву: "Разрешите мне, господин капитан третьего ранга! По-моему я его знаю!" — Спросил он разрешения для участия в переговорах. Дисциплина в "Оазисе" была на уровне.

— Действуйте, унтер-офицер! — Так же вполголоса ответил Дымогарев.

Волков выступил вперед, одновременно снимая шлем, чтобы открыть свое лицо и обратился к человеку с автоматом:

— Дудкин, Коля? — Спросил у него Сергей, с некоторым трудом узнавая своего бывшего сослуживца, уж больно тот выглядел изможденным. — Это ты?

Бывший пленник внимательно вгляделся в нового переговорщика.

— Сергей? Волков? — Наконец вспомнил он. — Ты же давно дембельнулся! А я вот не успел! — Устало выговорил он и, повернувшись к воротам, попытался крикнуть:

— Ребята! Это свои! Можно выходить! — И хотя вместо выкрика прозвучал лишь сиплый, негромкий стон, его услышали. То, что осталось от воротных полотен раскрылось шире и, из открывшегося проема потянулись изможденные люди. Двое в обрывках того, что когда-то было военной формой, принадлежность страны к которой она относилась, невозможно было определить, сами, едва передвигая ноги, вели, почти несли третьего. За ними вышли еще двое, а затем сразу пятеро, уже с азиатскими чертами лиц в изорванной форме афганской республиканской армии.

— У нас один тяжелый! И еще несколько в разной степени тяжести! Посчитать еще не успели! А было — пятьдесят пять! — Пояснил Дудкин. — Двенадцать наших, остальные афганцы! Хорошие ребята! Жаль, не все дождались!.. — Его вдруг повело в сторону, он упал бы, если бы подскочивший к нему Сергей не придержал его, обхватив сильными руками.

— Все, Коля! Осталось совсем немного подождать! Потерпите чуть-чуть! Мы вас всех на ноги поставим!

Издали послышался приглушенный шум приближающихся транспортных автожиров, несущих в своих утробах по полуроте десантников. Операция "Гнев Командора", как ее на свой страх и риск окрестил Дымогарев, вступала в завершающую стадию.

Из еще одного "ястреба", прибывшего вместе с "филинами", выбрались Николай Мордовцев и Владимир Фаунковский.

— Как дела, кэп-три? — Спросил Фаунковский, подходя ближе. — Я смотрю, вы здесь неплохо повоевали! Пленные есть?

— После "газонокосилки-то"? Смеетесь, господин ротмистр? Если только после прочесывания кто-нибудь отыщется! Стон некоторых был слышен! — Буркнул Дымогарев. — Ребят надо в госпиталь отправлять! Мы им пока стабилизаторов вкололи! В транспортах места хватит?

— Сейчас десантную партию выбросят и оба "Филина" в нашем распоряжении! Сколько наших уцелело?

— Одиннадцать здесь и внутри крепости еще несколько! Ребята сейчас подбирают. Их было — пятьдесят пять!

— И все? — Владимир сокрушенно качнул головой. — А "этих" сколько положи-ли? — Он кивнул в сторону разбросанных вокруг трупов.

— По данным бортовых компьютеров — одна тысяча сто сорок две единицы живой силы противника! — Ответил Дымогарев.

— И такая орава в течение пяти часов не могла справиться с нашими ребятами? — Удивился подошедший Николай, осматривающийся вокруг.

— Позиции они выбрали удачные, очень профессионально. Плохо только, что афганцы полегли почти все. Жаль, что мы пораньше попасть сюда не смогли! — Сокрушался Дымогарев. Впервые он пожалел, что "Оазис" еще не обзавелся скоростной истребительно-штурмовой авиацией. — Видимо пока до радиостанции добрались, бой уже часа полтора продолжался! Если бы из Кабула помощь пошла, то была бы здесь уже минут через сорок, а мы хотя и спешили, но успели, как успели!

— Из Кабула не пошли оттого, что посчитали все это провокацией. Бадабера-то на территории Пакистана. И здесь союзному контингенту делать нечего! — Сказал Николай.

— Ну-ну! А вот моджахедам здесь есть дело до всего! — Буркнул Дымогарев.

— Пленные есть? — Уходя от неприятной темы, спросил Николай.

— Если только десантники кого выловят! Здесь после "газонокосилки" и трупов-то почти не осталось! — Ответил Дымогарев.

— Да-а! Такое оружие явно подпадает под запрещение Женевской конвенцией! — Задумчиво проговорил Николай.— Не поспешили ли мы взять его на вооружение?

— О чем ты переживаешь, Никола! Да любое государство для своих спецслужб захотело бы иметь его непременно! — Вставил Владимир. — А опережать все и всех мы просто обязаны, иначе от наших планов один пшик останется!

— Пора вывозить отсюда пострадавших! — Вроде как самому себе сказал Нико-лай.

— Все готово, Командор! Ждали только транспорты. В наших "ястребах" такое количество разместить невозможно! — Доложил Дымогарев.

— Послушай, Василий! Как, по-твоему, кого-нибудь из наших еще "восстановить" удастся?

— Не могу точно сказать! На подлете я "просканировал" крепость, но кто там в это время был жив, а кто уже нет, и кого можно "возродить", определим уже только на базе!

— Командор! — Обратился подошедший от командирского "ястреба" Борис Торопыгин, еще со времен Ястребовска состоявший при Николае вроде как телохранителем и адъютантом. — Оцепление сообщило, что задержали девять пленных! Один, похоже, американец! Советник! Остальные моджахеды, причем "шишки", со своей охраной. Но разоружили их мигом! Сейчас доставят сюда!

— Хорошо! Владимир, готовь "жучки"!

— Хочешь вживить в них "биосканеры"? — Усмехнувшись, спросил Владимир. — Гуманист ты наш! — Но в тоне, с которым он это произнес, осуждения не было.

— Это ведь гуманнее, чем просто убивать!? — В ответ усмехнулся Николай.— На их здоровье это никак не повлияет, но зато мы будем знать, где, с кем, и когда они будут общаться! А информация из стана врага всегда необходима!

— Каких "живцов" готовить? Нейтральных? Или "комбинированных", с ликвидационной начинкой? И об одних, и в особенности о вторых может только мечтать разведка любого государства!

— Ты еще больший "гуманист", если предлагаешь вживить "комбинированные" сканеры! — Подчеркнув слово "гуманист" именно в кавычках, с сарказмом парировал Николай. — А как же заповедь — "не убий"?

— Ну, это сложная философская проблема, о которой мне сейчас совсем гово-рить не хочется! Особенно, когда я увидел ребят, которые находились в плену! Такие интеллигентские сентенции, замешанные на религиозных постулатах, меня сейчас едва ли тронут! Я бы, ни секунды не колеблясь, впихнул бы им "бомбы"! — "Бомбами" Владимир называл комбинированные биологические сканеры, состоящие всего лишь из микроскопического шарика с электронным чипом. Но в то же время, в нем содержался еще и сгусток обычного воздуха. В состоянии плотности нескольких десятков атмосфер, окутанного биологической тканью, маскирующей это устройство от обнаружения его металлоискателями, и подключающееся к органам чувств носителя, в котором его помещают. Таким образом, внешний наблюдатель может дистанционно видеть, и слышать все, что видят глаза и слышат уши биологического объекта, в котором "биосканер" помещен. По специальному сигналу извне, молекулярные связи "шарика" могли ослабляться, и тогда устройство вместе с носителем уничтожалось. Причем, если это происходило в замкнутом помещении, то в комнате или другом ее аналоге, никто уже уцелеть не мог, оставались лишь окрашенные кровью стены. Несколько меньший эффект достигался на открытой местности. Но и там живности, находящейся рядом с объектом, не смогла бы помочь никакая реанимация, а объект-носитель уничтожался со стопроцентной гарантией. Такую поистине адскую штуку разработали в лабораториях "Оазиса" — идеальное оружие для терро-ристов-смертников, которые сами не осознавали, что стали смертниками.

Но при всей своей полезности в некоторых ситуациях, Николаю эти устройства более чем, не нравились, он с меньшими судорогами души принимал биосканеры-шпионы без такого жуткого элемента самоликвидации. Эта идея по "усовершенствованию" была уже, безусловно, детищем Фаунковского.

— Смеешься, что ли? — Вместо ответа сказал Николай. — Давай-ка "нейтральные"!

— Может быть, когда-нибудь решимся создать идеального шпиона по методу пришельцев? — Задал провокационный вопрос Владимир, в то же время с хитринкой в глазах.

— В нашем случае такое деяние не пройдет! Уничтожать для такой операции мы никого не будем, чтобы не создавать антигуманный прецедент, иначе сами духовно переродимся в монстров. А просто матрица добровольца, даже если такой доброволец найдется, все равно не сможет главенствовать в чужом теле. В данном случае в телах пленных. Нет полнейшей уверенности, какой из разумов, в конце концов, будет превалировать. Боюсь, что "родное" тело будет помогать скорее и "родному" разуму. Не по этой ли причине пришельцы уничтожали "оригиналы" и взамен "клепали" клонов!? Так что, обойдемся только наблюдением. Одно это дает нам такие преимущества, о которых, как ты справедливо отметил, даже не мечтает ни одна разведка мира. И хотя мы еще достаточно слабы для того, чтобы противостоять всему миру, не стоит перебарщивать и иметь совесть, иначе обленимся без дополнительных трудностей! Слушай, Вовик, а тебя твоя жандармская работа портить не начинает?

— Работа, как работа! В одном ты прав, приходится стараться не перейти нравственную грань! Границу, за которой уже не работа, а сплошная безнравственность! И в то же время стараться, чтобы нравственность не погубила все дело! Так что, мне на моем поприще, маленько потруднее приходится!

— Вот и старайся! Иначе мы от палачей отличаться не будем!

— Вот-вот! Белое движение, атрибуты которого мы на себя примеряем, оттого и потерпело поражение, что нравственность соблюдало в отличие от противника! — Буркнул Владимир.

— И все же постараемся обойтись без излишних эксцессов! У нас для этого имеется более мощное техническое превосходство. Постараемся этим обойтись! Тем более что эта наша боевая операция, если не считать затей с мечетями — первая! Рановато нам пришлось вмешаться в существующий порядок вещей!

— Но и отступать как-то унизительно! — С брезгливой гримасой на лице, прого-ворил Владимир. — Не могли же мы оставить наших российских ребят на неминуе-мую гибель. Их уже один раз бросила держава, за которую они проливали свою кровь. Если у нас имеется малейшая возможность это предотвратить, нас ничто не должно останавливать! Мы даже и сейчас можем вполне отбиться от любого военного воздействия. А высунуться, мы уже высунулись, начав строительство "мечетей Единого Бога". Пусть мы не способны сейчас на военную экспансию, но на всей Земле против нашего дисколета противодействия не имеется! Тем более по имеющимся у меня сведениям, местонахождения нашей базы пока тоже никто знать не может! И возможность ее обнаружения на сегодня, тоже равна практически нулю!

— Это я и сам понимаю! Но сплошной войной объединить все народы планеты не удастся! Посеем к себе только ненависть, и все на этом закончится! А нужен не только страх, но и уважение!— С некоторой долей здорового скептицизма в голосе, проговорил Николай.

— Хм! Уважение! Не смеши меня! — С мрачным видом проговорил Владимир.— Вспомни-ка, как наши генсеки у всех любви добивались! Стоит только какой обезьяне слезть с пальмы и, обернув хвост вокруг талии, чтобы в глаза не бросался, заявить, что она в своей Мамба-Юмбии начинает строить социализм, как в эту Мамбу-Юмбию потоком начинала течь валюта, военная техника, начиналось строительство фабрик, заводов, газет, пароходов. И в ответ начинали ждать беззаветной любви, любовных признаний, не требуя назад вложенных денежек, отобранных у своего собственного народа, между прочим! Не будем же мы повторять эту ошибку?!

— Что-то подобное, я уже от Дымогарева слышал, даже почти в тех же выражениях! Ты, случаем, не от него нахватался? — Посмеиваясь, спросил Николай.

— Ну, разговаривали мы с ним на эту тему, причем я и до него до тех же выводов додумался! Просто у Василия объяснения в более доходчивых и образных выражениях получаются — глас народа! Почти как у Никиты Сергеевича Хрущева: "Вы нас одним прутиком, а мы вас целым веником!"

— Ну, Никита Сергеевич, еще тот оратор был!

— Ты "кузькину мать" вспомнил? Так ведь справедливо! Сейчас никто туфлей по трибуне не стучит, вот "янкесы" и обнаглели! Здесь фанатиков подкармливают, да и не только здесь! А это потом может потом аукнуться весьма неприятно! Поторапливаться нам надо! Ох, поторапливаться! А ты еще говоришь — рано! Как бы поздно не было! Мы уже сейчас должны обозначить свои интересы, а уж на почве тайной войны, тем более! Останавливаться мы теперь права не имеем! А уважение? Уважение не в последнюю очередь рождается посредством силы! Главное, в применении силы палку не перегнуть! А "советников" жалеть нечего! Он разве не знал, зачем сюда едет? Сидел бы у себя дома за океаном и не рыпался! А раз уж попал, как "кур в ощип", пусть теперь сидит ровно и помалкивает!

— Ха-ха! — Рассмеялся Николай. — Ты умеешь излагать свои мысли не менее образно, чем Василий Дымогарев. Так что переговоры с пленными будешь вести сам, как раз по твоему жандармскому ведомству. Только разговаривай по-английски, или на фарси, раз уж мы на территории Пакистана! Мы свою национальную принадлежность пока уж слишком обозначать не должны!

Как раз в этот момент к соратникам подвели почти такого же рыжеволосого, как и сам Владимир, американца в камуфляже натовского образца. Сами они были в шлемах, скрывающих лица, да и "странная мимикрирующая ткань комбинезонов" скрывали сейчас для "натовца" их государственную принадлежность. Но ситуация показалась Николаю несколько комичной — не будь на Владимире глухого шлема — словно два брата встретились. И хотя ироническая улыбка не могла быть никем замечена, Николай отвернулся, но послушать допрос все же остался.

— Badabera — today, USA — tomorrow! — Слегка ернически, но в то же время и явственно ощущающимся злорадством в голосе начал разговор Владимир. — Бадабера — сегодня, США — завтра! Ты понимаешь меня, "советник"? Сегодня мы тебя отпустим только для того, чтобы ты передал своему руководству, какое оно у тебя там, ЦРУ или Госдеп, мне безразлично! Всех пленных российских солдат и их афганских союзников мы ждем через месяц! Вот здесь! — Владимир показал на карте точку, на границе Афганистана и Пакистана. — И если этого не произойдет, ваше ЦРУ и прочая шваль в "Белом доме" об этом пожалеют! Это требование можешь передать дословно! Советуем также отозвать из региона всех своих "советников" в целях сохранения их жизни и здоровья! Это первое! Второе — прекратить финансовую и военную помощь моджахедом, в том числе поставку вооружений. Срок — еще месяц! Это пока все! Пусть потом не обижаются, когда в США поплывут гробы, а может быть и нечего будет в эти гробы укладывать! Как здесь! — Владимир повел рукой вокруг себя, обращая внимание на результаты "работы" "газонокосилок". — Нам известны все места дислокации ваших "доблестных" защитников "демократии" на прилегающих территориях! Выводы можете сделать сами на примере Бадаберы! Все понятно!

— Кто вы! Вы советские? — Слегка заикаясь, спросил пленник. Он выдел перед собой только слегка размытые контуры двух человекообразных фигур. Он до сих пор никак не мог понять, кто атаковал базу? Слишком все стремительно и страшно произошло. И если вертолеты были уничтожены предположительно какими-то модифицированными ракетами, то испаряющиеся на глазах люди... — такого просто не может быть. Кто это? Он собрал в себе последние силы духа и все же отважился спросить:

— Или инопланетяне? От имени кого мне передавать ультиматум? — Он сделал паузу, как бы ожидая ответа, потом продолжил:

— Возможно, с вами захотят связаться, обсудить, договориться!

— Вот ведь торгашеская натура у этих "янкесов"! "Договориться, обсудить!" — Передразнил Владимир. — Нет, мы не советские! Скорее — второе. И если у нас появиться желание или необходимость что-то обговорить, мы сами найдем, как обозначить свои намерения. Место и время следующей встречи я вам назначил! Этого достаточно! А теперь гуляй и быстро! Время пошло! — С этими словами Владимир закончил свою речь и кивнул охране, на лицах которой было написано полное одобрение его произнесенной тираде. Те, подхватив американца под руки отвели его в сторону от начальства, по пути специальным инъектором впрыскивая ему биосканер. С пленными моджахедами такую операцию уже проделали, и допрашивать их Владимир не стал. Он вполне резонно предположил, что на свободе у них языки будут развязаны не в пример лучше, чем на допросе, а биосканер все прекрасно зафиксирует и передаст информацию в центр.

— Ну, как! Я не сильно превысил свои полномочия? — Обратился Фаунковский к Николаю.

— Нисколько! Таким образным языком я бы выразиться не сумел. А для этого "советника" только такой язык и требуется! От наших ранее обсуждаемых планов ты не отклонился! Даже чуть поскромничал! Но это не беда! Подождем месяц! Сколько по твоим данным у них наших пленных?

— Только из Союза около тысячи, и раза в три больше афганцев! Но тех не все-гда поймешь! Сегодня они воюют за республику, а завтра — против! С ними сложнее!

— А может быть по этой же причине и проще! — Задумчиво сказал Николай.— При соответствующем обращении и внушении они скорее будут на стороне того, кто больше платит или заботится о благополучии их семей. Без, так сказать, "туземной армии" мы здесь не обойдемся! Думаю, что и некоторые из тех, которых мы сейчас отпустили на все четыре стороны, могут вполне в скором времени оказаться в боевых подразделениях, подконтрольных нашему влиянию. Не совать же во все дырки наших ребят. Тем более что их пока совсем немного!

— Какое-то количество мы черпаем в "ограниченном контингенте", но это в ос-новном только те, которых посылают в почти безнадежные рейды, почти на убой! Некоторое количество идет от нашего "штабс-капитана" Мезенцева с Родины, вот это пополнение самое неплохое. Ветераны-инвалиды после обработки у Вероники в медотсеке дисколета, почти как один готовы воевать за "благодетеля"! — Со смехом сказал Владимир. — А остальных уставших от войны задействуем на педагогической работе в детских домах и школах на Родине. Там пока приходится по этим вопросам работать в "глубинке", подальше от неусыпного ока спецслужб и прочих органов социального и народного образования.

— И кто же такой "благодетель"? — Нахмурившись, спросил Николай.

— Да ты, конечно! Но это я так образно выражаюсь! — Со смешком ответил Владимир. — Шучу! Все проходит нормально, никакого принуждения или обожествления, только нормальные разговоры по душам, информация о том, что нас ждет в не таком уж далеком будущем, если не привести настоящее к оптимальному уровню. Так что, все работают вполне осознано. — Добавил Владимир. — У меня этими вопросами неплохо занимается ротмистр Воронин, один из "возрожденных" кагэбистов, его нам Букограй прислал с целой командой бывших своих сотрудников. Я хоть и был последний месяц в Южной Америке, но руку на пульсе держал, как мне, жандарму такому-этакому и положено! — Напоследок улыбнулся Владимир. — Ну, похоже, здесь мы работу закончили. Пора возвращаться и продолжить сорванную вечеринку!

— Да какая уж вечеринка! Светает уже! — Ответил немного оттаявший, Ни-колай. — Отдохнем немного и пора приниматься за дела. Я еще твоего доклада по Южной Америке не слышал во всех подробностях.

— А там подробно особенно еще и докладывать не о чем! Так, только начальная стадия. Перекупили несколько существующих фирмочек, чтобы новые не организовывать, и как говорится, "процесс пошел"! Меня в последнее время только одна проблема начала интересовать, я на нее как-то раньше близко к сердцу не принимал. — Вздохнув, сказал Владимир.

— И что за проблема? — Спросил Николай.

— Не боишься, что революционное внедрение новых технологий вызовет в мире новую разрушительную войну, как это случилось в начале двадцатого века? Ученые спорят, что в этом "виновен" информационный взрыв, вроде как привнесенный Тунгусским метеоритом. Тогда в первую очередь новые технологии нашли самое скорое воплощение именно в военных целях! Мы ведь тоже в первую очередь "ястребов" и "филинов" понастроили.

— Ты не совсем прав! Мы в первую очередь "оживили" невинно погибших людей! А военные цели? Надеюсь, что широкого распространения не произойдет! Пока мы крепко держим монополию на такие технологии. И даже внедряя их, мы даже сами не представляем их глубинных элементов. Думаю, что даже и "диктатор" этого не знал! Где-то скопировали устройство синтезаторов материи, а именно так можно называть те производственные мощности, которыми мы сейчас пользуемся, не очень-то задумываясь о сущности процессов. Умные ребята, конечно, пытаются докопаться до сути, но пока не очень успешно. Перенять технологии изготовления, так сказать, "с чистого листа", не удается. Об этом говорил и Букограй. Еще тогда, в Ястребовске, его "научники" насобирали кучу обломков и фрагментов инопланетной техники, даже останки "клонов-пришельцев", смогли даже в некоторых моментах определить молекулярный состав обломков. Но каким способом воспроизвести такие же материалы, до сих пор никто даже представить не может. Такие же дела обстоят и с энергоизлучениями, результат которых им известен, а каким образом их продублировать, с помощью какого оборудования, никто также не представляет. Примером можно считать черный купол над Ястребовском.

Я допускаю, что на пытливые умы наша планета не оскудела, и кто-то когда-нибудь докопается до сути, но это произойдет далеко не сразу! А уж о свободном и широком внедрении пока и говорить не следует. Будем внедрять только тогда, когда возможности крупномасштабных военных конфликтов будет исключена, что и произойдет только после объединения Земли в союзный конгломерат крупных империй. Создавать одну единственную я считаю нецелесообразным. Нужно, чтобы была стабильность, необходимая для развития экономики. Такую стабильность в большей степени обеспечивает твоя мечта — тоталитарный режим, чем в условиях нестабильной демократии, и в то же время смена режимов, то есть выборных разных личностей, может сильно подгадить такой стабильности. Потому, я согласен с Дымогаревым, нужна монархия, но конституционная, с элементами достаточной демократичности, с одной стороны, и с другой стороны — гарантия несменяемости династии как раз и обеспечивает необходимую стабильность.

Несколько же крупных государственных образований, которые в нашем вари-анте будут неявно являться нашими, можно сказать, вассалами, добавят в развитие экономики некоторый элемент соревнования, а не конкуренции, когда оппонента давят всевозможными способами, чтобы и самому не очень-то о развитии задумываться. Такое соревнование должно, в идеале, обеспечить поступательное развитие по все возрастающей спирали. Что нам и нужно. А армии останутся для обеспечения должного порядка и исключения возможности смены династий, а также для того, чтобы держать в узде всевозможных экстремистов, которые рождаются во все времена, и полностью от которых, даже при помощи марсианских и лунных колоний, избавиться не удастся. Что нужно для того, чтобы государство было сильным и, так сказать, незыблемым? Первое — знамя, то есть символ, в нашей задумке — это монарх; второе — сильная армия, способная противостоять любому агрессор; третье — еще более сильная экономика, обеспечивающая все необходимые потребности государства и его граждан. При сильной экономике, дающей возможность вновь вступающим "под руку" империи членам, жить лучше, а наличие непременно сильной армии, мысль о которой гасит на корню даже предположения о том, что можно попользовавшись плодами нахождения в империи, а потом плюнуть на нее и назвать свое добровольное в нее вхождение — оккупацией "нехороших" тиранов. Так уже было в нашей истории — вспомни Финляндию, которая без Российской Империи не была даже зачатком государства. А в Российской империи получила автономию и развилась в промышленном отношении за счет других регионов, а потом начала "причитать", что ей теперь нужна независимость, и что "нехорошая тетя", вскормившая ее, теперь ее угнетает. Государство будет процветать, и играть ведущую роль в ми-ровой политике, только имея мощную армию, способную не только защитить свою страну, но и наказать агрессора на его территории. При наличии мощной армии и сильной экономики расширение империи может происходить вполне мирными пу-тями!

— Такое было, и боюсь, что еще и будет! В Союзе, благодаря идеям "шароголового" о праве наций на самоопределение, такое же может начаться! — Мрачно буркнул Владимир, запрыгивая в люк "ястреба". — Но, надеюсь, мы этого не допустим! — Добавил он уже чуть веселее.

20

Доверие — первое условие дружбы.

Ж. де Лабрюйер

Майор Ростовцев осваивал новую специализацию по своей военной профессии. Во главе манипулы он учился сам и учил своих ратников — так в этой армии называли солдат, военным действиям в условиях подземелий. Его специализированный отряд получил название "спелеоегерей", и обучался в первую очередь ориентированию в пещерных лабиринтах, на подземном полигоне, выстроенном по инициативе Дымогарева. Это произошло после того, как служба разведки под эгидой ротмистра Фаунковского получила сведения, что почти по соседству с "Оазисом" только на юго-западе Гиндукуша, у самого экстремистского крыла моджахедов, под названием талибы, имеется секретная подземная база, состоящая из естественных многоуровневых коридоров, подправленных человеческой рукой лишь отчасти. Достоверной планировки всех этих лабиринтов не знал никто, даже сами талибы. И вот теперь, специальное подразделение новоявленных спелеологов, под руководством настоящего опытного исследователя, добытого Фаунковским при помощи Букограя где-то в Одессе, знаменитом своими катакомбами, обучалось не только безошибочно ориентироваться в замкнутом пространстве в условиях нулевой видимости, но и вести бой, и не просто бой, а бой наступательный, и по возможности обходиться без потерь личного состава. По данным разведки в подземной базе находились основные арсеналы оружия, так называемых, "воинов ислама". Там же находились и секретные бункеры вождей движения "талибан", инициированного ЦРУ США. Там же было и логово пресловутого Бен-Ладана, штатного резидента того же ведомства заокеанской державы, мечтающей не лучше германских нацистов, о господстве над всем миром. Только под лживыми лозунгами всемирной демократии, которую выражающийся без обиняков Дымогарев, называл несколько иначе, в то же время высказывая, по его мнению, самую суть несомого заокеанской державой порядка — дерьмократией. Как когда-то социал-демократы в начале двадцатого века бредили о мировой социалистической революции, так и теперь новые идеологи интерпретировали другую составляющую основателей бунтов, отбросив слово "социал", оставив только "демократию". И хотя само слово "демократия" подразумевает власть народа, ловко манипулируя на зависть когда-то самым хитрым и беспринципным иезуитам, современные политтехнологи путем подкупа, и грамотно подобранной лжи с вкраплениями правды, приводили к власти ставленников тех же богатеев, предки которых стали богатеями путем грабежа и убийств, в период, так называемого, "периода первоначального накопления капитала". В те времена на вновь открытый континент со всех концов Европы ссылалось всяческое отребье, которое, возомнив себя новой нацией, истребило коренное население нового материка, получившего название Новый Свет. Но в Новый Свет отнюдь не лучшие представители человечества принесли самую мерзкую человеческую грязь, которая только и могла найтись в Старом Свете. Выражаясь образным языком Дымогарева, Старый Свет спустил в Новый Свет, ставший своеобразным канализационным отстойником все свои человеческие сточные и фекальные испражнения. И этот отстойник стал впоследствии Соединенными штатами Америки, страной "прогрессирующей дерьмократии", стремящийся теперь превратить весь остальной мир в свое ухудшенное подобие. Дымогарев даже придумал коротенький стишок, не претендующий на произведение высокой поэзии, тем не менее, отражающий его взгляд и его понимание заокеанской реальности и необходимости ее существования:

Что такое США?

— Территория дерьма!

Очистим от поганцев мир,

Как чистим собственный сортир!

И добавил: "Неприятно, но необходимо!"

Как бы грубо он не выразился, но большинство обитателей "Оазиса", а возможно и за его пределами, такое мнение Василия Дымогарева о заокеанской державе разделяло. "Соединенные Штаты, отсидевшиеся у себя за океаном от всевозможных общественных катаклизмов, войн и революций, не испытавшие на своей шкуре последствий таких катаклизмов, кроме игрушечной гражданской войны между Севером и Югом, ухитрявшиеся даже заработать звонкую валюту на европейских войнах, считают себя самой передовой демократией мира. Но и считали бы себя передовиками там у себя, за океаном, так нет же, они присваивают себе право учить все остальные народы тому, как тем следует жить, да не только словами, а и военной силой! — Возмущался Дымогарев. — Разозлят они меня когда-нибудь, выпрошу у Командора дисколет и нанесу им "дружественный визит" и поучу жизни. Спою песенку: "Посмотри, как весело кипит земля, там, где был когда-то Пентагон!" — Напел Василий, не столько шутливо, сколько полусерьезно две недели назад во время инструктажа Ростовцева. Это было его, так сказать, "лирическое отступление", с другой стороны вполне вписывающееся в суть беседы. Очистить пещеры Гиндукуша от близко расплодившихся "фекалий-талибов" Дымогарев считал на данный момент одной из первоочередных задач, тем более что там должны были собраться и другие руководители моджахедов.

Когда Ростовцев поинтересовался, откуда появились такие точные сведения о подземной базе моджахедов, присутствовавший на инструктаже жандармский ротмистр Фаунковский лукаво улыбаясь и поводя своими рыжими, словно жвалами у жука усами, многозначительно сказал: "Имеющий глаза — да увидит, имеющий уши — да услышит, и ничто не укроется от ока Единого бога!"

Высказывание было шутливым, но несло в себе и некоторую истину. Рос-товцев не знал, что начали приносить плоды "посеянные" в захваченных и позже отпущенных на волю в Бадабере пленников биосканеры. Это "новшество" шпионской технологии позволило даже в общих чертах получить схемы основных коридоров вражеского логова, хотя расположение большей части лабиринтов так и осталось неизвестным. Но для того и тренировались теперь "пещерные медведи" Ростовцева, чтобы шестым, а может быть и седьмым чувством определять, где и в каком, попавшемся на пути ответвлении находить притаившегося врага. После двухнедельных безвылазных подземных тренировок сами бойцы стали чувствовать себя в лабиринтах почти как рыбы в воде, и хотя придумали для себя другое шутливое название — "пещерные люди", но менять нарукавную эмблему в виде оскаленной морды пещерного медведя, никто не собирался.

"Глазом дракона", в память о мифических драконах, охраняющих в своих подземельях неимоверные сокровища, назывался новый прибор, заменяющий "ноктовизоры" в пещерных условиях. По-сути прибор кардинально менял зрение спелеоратников, им пользовавшихся, делая это зрение лучше, чем у природных ночных хищников — кошек.

С запланированной операцией особенно тянуть было нельзя, ибо через неделю истекал срок ультиматума, переданного посредством одного из одного из американских "советников" командованию и представителям ЦРУ в Пакистане, о возврате русских и афганских пленных. Учебные лагеря моджахедов, вроде уже уничтоженного в Бадабере, с их американскими хозяевами, на территории Пакистана, Николай пока решил не трогать, а ограничиться пещерной базой в Гиндукуше. От таких беспокойных соседей все равно надо было избавляться и скорее раньше, чем позже.

Но если после этой операции пленных не вернут, Дымогарев, как командующий "военно-космическими и военно-морскими силами" "Оазиса" придумал нечто достаточно оригинальное. Правда, морских сил, как таковых еще не было вовсе, имелись только оригинальные проекты нескольких судов, да и то пока лишь в базах данных компьютеров конструкторского отдела. А вот опытный образец орбитально-атмосферного бронекатера уже был на выходе со стапелей промышленного комплекса. И именно ему Василий отводил решающую роль в операции "Возмездие Аллаха" — такое название для нее он придумал. Идея в основе плана лежала совсем не новая. Придумка была именно "штатовская" — а именно "Звездные войны". Дымогарев, с присущим ему юмором только собирался воплотить ее в жизнь, подвесив бронекатер на геостационарной орбите над Пакистаном и произвести несколько лазерно-плазменных ударов по нескольким авиационным и вертолетным базам Соединенных Штатов, находящихся в этой стране.

Нападающих, как с земли, так и с орбиты при помощи спутников-шпионов увидеть в таком случае возможности не будет, тем более определить их принадлежность. А так как такими технологиями на Земле не обладал никто, то удары заставят заокеанских воителей хорошенько призадуматься, стоит ли игнорировать "просьбы" неизвестных лиц, высказавших свои "пожелания" одному из уцелевших "советников" в Бадабере, где от учебного лагеря после первого "визита незнакомцев" не осталось вообще никаких строений. Более того, Дымогарев проявил там определенную инициативу, обработав территорию бывшего лагеря хитрой химией в купе с мутагенными семенами растений, предназначенными для скоростного разрыхления скального грунта в глубину на метр и превращение его в слой плодородной почвы. После такого "посева" окрестностей было не узнать. Там сейчас произрастала густая, до метра высотой, трава, которая где-то дней через пять должна была также превратиться в удобрение и подготовить поле для даже самого капризного сорта пшеницы. А вот опиумный мак при посеве также перерабатывался на удобрения. Такие операции Дымогарев выполнял ранее над обнаруженными в горах плантациями наркоты, что приводило к неизменному успеху.

Ростовцев был посвящен в планы Дымогарева им самим по той причине, что сначала планировалось использовать отряд Ростовцева в десантной операции на американские базы, зная, какую "любовь" питают все военные к представителям "вероятного противника", особенно когда те лезут без мыла туда, куда их совсем не просят. Но от десантной операции, в конце концов, пока решили отказаться, от-ложив ее на более позднее время, когда такая операция станет действительно необходимой.

Это произошло при их недавней личной встрече. Чем-то сходные чертами ха-рактера и даже возрастом, они оба как-то сразу пришлись друг другу по душе, как прошедшие сходные школы воинской службы. Симпатию к Дымогареву Ростовцев испытал уже во время первой встречи. Именно к нему, после доставки в "Оазис" его отвел ротмистр Воронин для первичной беседы. Тем более, когда узнал, что разгромом инопланетян у "исчезнувшего моста", как стали называть то место битвы в Ястребовске, командовал именно Дымогарев. Вместе с ним он просматривал и запись того боя, причем с живыми комментариями самого Дымогарева, которые "расцветили" и так необычайно яркую хронику.

После просмотренного фильма, Ростовцев зауважал не только Дымогарева, но и его соратников, тех самых "ухарей", которых по всему Ястребовску искали все разведслужбы стоявшего там воинского контингента, во главе с КГБ, и, как уже известно, так и не нашли. После этого Вячеслав Ростовцев уже с меньшим скептицизмом воспринял идею объединения Земли в своеобразную империю, для того, чтобы противостоять космической угрозе. Исчезла, правда, не до конца и настороженность в отношении реставрации старых званий царских времен в вооруженных силах "Оазиса", или еще вернее Ордена Возрождения Империи. Но его уже совсем не удивило, что в этой пока немногочисленной армии служили только те, кто решил до конца связать свою судьбу с этим Орденом. Из солдат-срочников, бывшего гарнизона Ястребовска, которых оживили уже здесь, в "Оазисе", в рядах новой армии осталось более восьмидесяти процентов, но уже на договорной основе, а из офицерского состава более девяносто процентов. Они решили посвятить себя профессиональной воинской службе. Тем более что ратникам при зачислении в ряды армии выдавались "чудо-браслеты", которые почти на сто процентов исключали окончательную гибель в боевых действиях, давая шанс "возродиться", не говоря уже о том, что те поддерживали организм в оптимально здоровом состоянии, и несколько продляли продолжительность активной жизни человека. Таким образом, годы службы в армии не только не вычеркивали их из жизни, а напротив — увеличивали ее продолжительность. Предположения эти, правда, пока были лишь теоретическими, хотя и подтвержда-лись сведениями из банка данных НАВИГАТОРА. Поклонник армии Древней Рим-ской империи, Дымогарев сформировал из них три подразделения, обозвав их не привычными батальонами, а когортами, с соответствующими структурами, моди-фицированные к современным условиям, объединив их в один легион, численно-стью, правда, по существующим канонам до легиона пока не дотягивающий. Бывший командир части, воспитанный в духе идеологической верности к коммунистическому режиму, служить поначалу отказался. Но потом, когда ознакомился с существующим положением дел, тоже согласился продолжить службу, но только на штабных должностях. Для остальных же нашлась работа на многочисленных производствах подземного мегаполиса. Несмотря на то, что промышленность была автоматизирована до предела, но, тем не менее, работы хватало.

Довольно многочисленна была и внутренняя полиция, находившаяся в опера-тивном подчинении ротмистра Фаунковского — руководителя всей службы безопас-ности, которая здесь именовалась жандармским корпусом, и одного из руководителей Ордена. Жандармский корпус имел отличную от армии структуру, о которой, впрочем, никто ничего конкретного не знал, ибо его руководитель Владимир Фаунковский был еще тот хитрован. Изо всей верхушки Ордена Ростовцев пока не был знаком только с самим таинственным Командором, тем человеком, только которому в полной мере одному и подчинялся инопланетный агрегат. Зато Ростовцеву посчастливилось лицезреть супругу этого Командора. Оказалось, что подпоручик Виноградова, отбившая его группу от моджахедов, была именно ею. Правда, с той поры Вячеслав ее больше не видел, о чем немного жалел. Ему казалось, что было бы очень интересно с нею побеседовать. Тем более, когда он узнал, что подпоручик Виноградова тренирует свои элитный женский отряд под многообещающим названием "Багира", состоящий из совсем недавно, можно сказать, выкупленных восточных красавиц. Таким экзотическим способом лидеры Ордена выбирали излишек нетрудоспособного населения этой совсем небогатой страны, и создавали одновременно настоящий питомник верных ордену, а в последующей перспективе, подданных империи. В этом отряде не было девчонок моложе шестнадцати лет, но не было и старше восемнадцати.

Видеть "фурий ислама", как их в шутку называли солдаты, пока еще возможности не представилось, но многие догадывались, что готовили их по методикам боевых искусств не только востока, но и многих других. На "выходе" из них должны были получиться "фурии", вот только одного ли ислама?

Несколько в стороне стояли и другие спецподразделения, вроде "горных бар-сов", "морских выдр", хотя моря пока что никто из них не видел, да и его экзотиче-ский отряд "пещерных медведей", доверенный командованию его, майора Ростовцева. Звание майора ему оставили прежним, не адаптируя к старинному табелю о рангах, тем более что здесь был разработан свой табель, в котором старый только лишь послужил некоторой основой.

В свой отряд Ростовцев отобрал в первую очередь своих ребят, которые даже с некоторым энтузиазмом восприняли изменение в своей судьбе, хотя их и опускали с "небес" и прямо "под землю". Они прекрасно понимали, что возврат к привычной жизни для них практически исключен. Они давно поняли, с какой "теплотой" относятся "дома" к таким как они, вдруг вернувшимся из рейда позже, чем было положено по срокам. В таких особенно ситуациях, когда группа считалась уже погибшей. Это они поняли еще по Ястребовску, когда на улицах города, откуда ни возьмись, стали появляться "выжившие" жители, числившиеся уже в посмертных списках. Оттого и город тот оставался закрытым, превратившись в подобие комфортабельного концентрационного лагеря. Зачислил к себе он и большую часть вернувшихся на службу "вылеченных" ветеранов, прибывших из Союза, получивших новый шанс устроить свою жизнь.

Здесь, в "Оазисе", у людей появилась совсем неплохая перспектива, как слу-жебного роста, так и материального обеспечения. Уж квартиры, вернее даже дома, предоставленные им в полное пользование, намного превышали по комфорту даже их самые смелые мечты о "своем угле" на родине. Тем более тем, кто имел семьи, была предоставлена возможность, вызвать их сюда.

Большим спросом пользовался Университет "Оазиса", позволявший в ускорен-ном порядке приобретать необходимые знания по различным специальностям, где для всех желающих обучение происходило полугипнотическим способом. Выпускников Университета даже не хватало для всех видов деятельности, осуществляемой Орденом. Множество специалистов требовалось для Южной Америки, где началось ползучее внедрение в промышленность, экономику и политические структуры тамошних стран, начавших входить в зону интересов Ордена и его филиалов основанных там. То же самое в Австралии и Южной Африке, где планировалось проложить глубоководный транспортный тоннель между этими материками. Не меньше специалистов требовалось для постройки подводной морской базы для имевшегося пока в чертежах военного флота Ордена, первые модули которой собирались в Парагвае, где выходцы из российской империи контролировали львиную долю морских перевозок, и где Орден нашел благоприятную почву для сотрудничества.

Множество людей требовалось и для охранных мероприятий в этих странах. Как говаривал добровольцам Дымогарев, несколько шутливо цитируя журнал наемников "Солдат Удачи":

— У вас имеется возможность посетить многие экзотические страны, увидеть множество новых людей и... убить их! — Последние слова он произносил, смеясь, одновременно давая понять, что они не соответствуют истинным намерениям устроителей проекта, а если и соответствуют, то не в полной мере.

Многим представилась возможность впервые побывать за границами, одно-временно не пересекая их. Сущности такого явления никто не знал, списывая все на инопланетную технику. Рабочих мест за пределами Родины было даже больше, чем в своей собственной стране, где многим "ожившим" до поры, до времени, появляться было нельзя.

Ростовцева одновременно удивляла и воодушевляла широта взглядов на решение поставленных для себя же задач, этой троицы, а скорее, если считать и Дымогарева, четверки инициаторов глобального переустройства целой планеты, а где-то даже и восхищала дерзость, с какой они приступили к воплощению этого, на первый взгляд казавшегося безумным, плана.

И что самое главное, несмотря на внедрение, несколько архаичных традиций, "Оазис" воспринимался как анклав своей страны, в голову не приходили мысли о том, что все они дезертировали или совершили измену. Дезертирами, в случае возвращения, напротив стали бы считать их именно дома. Здесь же, пусть и почти на невидимом фронте своей деятельности, они в какой-то мере помогали своей стране, причем, практически пока не неся потерь. В этом они уже убедились на себе. Многие "вылеченные" от смертельных ран и избавившиеся от казавшихся раньше фатальными, увечий, получали шанс прожить полноценную жизнь, а не прозябание в инвалидных колясках. И такие изменения судьбе больше напоминали разрекламированный коммунизм, чем тот, что они имели в своей стране. И такое положение дел заставляло задумываться, а действительно ли так привлекательна идея коммунистического будущего? Да, львиная доля технических и медицинских достижений была почерпнута из инопланетного космического корабля, но все эти достижения здесь, в "Оазисе", в первую очередь служили всему, все более и более увеличивающемуся ко-личественно обществу. А так ли это было бы, достанься эти достижения только в руки своего "родного" правительства? А вот на этот вопрос у людей были серьезные сомнения.

Ростовцев вспомнил, как впервые после прибытия в "Оазис" он встретился со своей командой, чудом уцелевшей с помощью подпоручика Виноградовой.

В тот день майор Ростовцев проснулся хорошо отдохнувшим, но в незнакомом помещении, чистота которого ощущалась почти физически. Размерами комната была небольшой, но вполне светлой. Рассеянное освещение включилось по истечении нескольких секунд после того, как Ростовцев открыл глаза.

Лежал он на чистых простынях достаточно мягкого ложа без кроватных спи-нок, скорее даже на мягком постаменте, будившем неприятные ассоциации о склепе. Но чувствовал он себя не в пример более живым, нежели раньше. Давно ему не предоставлялось возможности так хорошо выспаться. Если только дома у родителей под Вологдой, во время отпуска, когда не надо было спешить на службу, не то, что в военно-полевых условиях.

Он был абсолютно голым, но одежды поблизости не наблюдалось. Каких либо устройств личной гигиены он тоже не увидел. Но как только мысль об этом пришла в его голову, так в одной из стен приоткрылась ниша, в которой обнаружился, даже на вид, стерильный санитарный узел с унитазом и умывальником, укомплектованные всем, начиная от мыла с безопасной бритвой и полотенцами, вплоть до туалетной бумаги, о существовании которой он раньше имел представление лишь теоретически.

Спросонья мысли текли вяло, но воспоминания о предшествующих перед пробуждением событиях пришли в голову почти без задержки, заставив задуматься, где же он сейчас находится: "В госпитале, куда их всех забрал медицинский вертолет странных имперцев? "Имперцев!" Потом выясним, что это за империя. Белоэммигранты что ли здесь что-то основали? — Неопределенно и скептически фыркнул про себя Ростовцев, тем не менее, решив воспользоваться гостеприимно предложенным набором гигиены.

После бритья и душа, если выполняющее его роль приспособление можно было назвать душем, напоминающим скорее пылевидную водяную смесь в обнаруженной в узле кабинке, Ростовцев в бодром состоянии духа вернулся в комнатушку. Теперь его первая мысль была об одежде и снова, как бы потворствуя его желаниям, в стене открылся шкафчик, где висела его собственная одежда, только неимоверно чистая и выглаженная. Здесь же на полочке лежал его пистолет "Макарова", причем с полной обоймой, планшетка с картой и компасом и другие немногочисленный документы, которые находились при нем в момент погрузки в санитарный вертолет. Даже автомат стоял в уголке, правда, без боеза-паса, но так и должно было быть, к концу боя у него тогда уже не оставалось ни единого патрона.

Поставив себе установку принимать все странности с максимальным стоицизмом, Вячеслав Ростовцев решил, что он все же в плену не находится, иначе оружия, тем более с боезапасом ему бы не оставили. Тем более что его несколько подлечили, хотя бы и продолжительным сном. Если еще и к остальным ребятам было такое же отношение, то будь неизвестные благодетели хоть трижды белоэмигрантами и имперцами, Ростовцев с ними пока, да и в обозримом будущем, воевать не собирался.

Причесав короткие волосы, он почувствовал, что готов к выходу, вот только дверей наружу он пока не обнаружил. Автомат, тем более без патронов, он решил не брать, а вот пистолет поместил на привычное место в кобуру.

Ростовцев еще раз осмотрелся. Другой мебели, кроме экзотического спального места, в комнате не было, но Ростовцев и так прекрасно отдохнул и теперь жаждал деятельности. Как раз в этот момент в одной из стен распахнулся проем, словно открылись, до того незаметные раздвижные двери, и на пороге появился человек в незнакомой, но, несомненно, военной форме василькового цвета. С уже знакомым трехцветным шевроном на левом рукаве, а на правом с изображением черепа на скрещенных мечах и капитанскими погонами без звездочек.

— Извините, что без стука! Мне известно, что вы уже встали! — Начал не-званый гость, и Ростовцев с некоторым удивлением узнал в нем того капитана кагэбэшника, которого когда-то встретил в окрестностях Ястребовска, когда тот вел колонну "проснувшихся". — Кажется, несколько месяцев назад мы уже встречались! — Добавил кагэбист.

— Только тогда на вас не было этакой формы! Не могли бы вы теперь предста-виться настоящим именем? Интересно, вы уже и тогда были с НИМИ? — Спросил Ростовцев.

Его собеседник искренне рассмеялся.

— Понимаю ваше замешательство! И отвечу по порядку! Разрешите еще раз представиться, Воронин, теперь ротмистр! Так что, настоящее имя у меня то же, каким я назвался при первой встрече. Теперь мне придется разъяснять вам некоторые реалии, почти как вы мне, во время нашей прошлой встречи. Нет, с "ухарями" как вы их тогда назвали, я в то время знаком не был. Тогда я действительно был "проснувшимся", хотя этот термин не вполне отражает настоящее положение вещей. Но об этом вы узнаете позже. Просто мне, как и всем "проснувшимся", имеющим более или менее высокий военный и управленческий статус, при самом благоприятном развитии событий грозила изоляция в пределах известного вам города Ястребовска! А уж о какой-либо дальнейшей карьере следовало забыть навсегда. Генерал Букограй это прекрасно сознавал, и он организовал мой перевод сюда. Так что здесь я оказался по рекомендации генерала Букограя. Спросите, откуда он так хорошо знает "ухарей"? Его дочь, вольно или невольно оказалась вовлечена во всю ту "подкупольную" историю, познакомившись с обоими лидерами-инициаторами сопротивления ино-планетянам еще на стадии ее начала. И хотя в боях участия не принимала, оказалась связующим звеном этих ребят со своим отцом. А генерал, в отличие от его вышестоящих руководителей, достаточно мудр, для того, чтобы не заниматься поиском несуществующих "ведьм", а наладить сотрудничество с нормальными, я бы сказал, ребятами!

Теперь я помощник командующего жандармским корпусом, в чине ротмистра. Звание почти то же, что и было, но нового я еще и не заслужил. Что до атрибутики, то в какой-то мере она в романтическом смысле как-то мобилизует.

Я понимаю, что вы в некоторой растерянности, но думаю, что скоро придете в себя и, мы с вами поладим. Таких личностей, как я, также как и вы, здесь немало. Моя задача ознакомить вас с обстановкой, а потом с вами встретится мой непосредственный руководитель, один из тех "ухарей", как вы их, майор, называли! Он один из триумвирата, который организовал здесь эту империю в миниатюре.

— Вы это серьезно? Х-м-м! Империя! К феодализму возвращаемся? — Скептически произнес Ростовцев. — А как же присяга?

— Как вам сказать, чтобы не затронуть идеологических принципов! Мне самому это вначале показалось некой игрой! Присягать новому суверену, а такового у нас пока и нет, нас никто не требовал. Имеется один человек, его Командором прозвали еще в Ястребовске, именно он и захватил ту инопланетную "тарелочку"! Но в императоры он не рвется, а присягу давали в свое время все и своей стране. Так вот, против своей страны пока что никто воевать не собирается. Скорее, наоборот, за нее! Имеется ряд обстоятельств, заставляющих считать всю эту затею с империей вполне серьезным делом.

Во-первых, ты ведь помнишь "проснувшихся"? Я не стал тебе говорить сразу, сам не так давно узнал суть этого феномена. Так вот, никто этих "проснувшихся" не похищал! Все они были уничтожены пришельцами! Да, и я в том числе! Но эти инопланетные технологии..., в общем, при уничтожении личностные характеристики сохранялись в суперкомпьютере "тарелки", а с помощью медицинского отсека нас вновь синтезировали! То есть возродили! Так-то вот! Возродили всех! Кого еще в Ястребовске, кого после! Как ты думаешь, стало бы это возможным, если бы решение об этом принималось на самом "верху"?

— Да, нет, конечно! У нас в таких вопросах принципы как у Беликова в чехов-ском "Человеке в футляре" — "Кабы чего не вышло!" — С некоторой оторопью ответил Ростовцев.

— Вот именно! Поэтому Ястребовск до сих пор город-концлагерь!

Во-вторых, Командор теперь собирает по всему Союзу ветеранов-инвалидов и лечит их до полного, именно полного, выздоровления. Вот эти орлы, похоже, глотку разорвут кому угодно, кто против Командора выступить пожелает, даже генераль-ному секретарю. И я считаю, справедливо! Я сам первое время был в некотором недоумении, пока меня не ознакомили с третьим аргументом, а по значимости — с первым!

Как думаешь, "тарелочка" самостоятельно к нам пожаловала? Как выяснилось, для межзвездных перелетов она не предназначена! Так вот, где-то на орбите Сатурна болтается корабль-матка, с которой она сюда и стартовала! Матка, как стало известно сильно подранена, только поэтому наша планета пока не оккупирована полностью, а население пребывает во здравии. Но и это не все. Где-то совсем недалече находится и остальная эскадра, от которой космический монстр отбился. Такая вот диспозиция. Стоит вопрос — быть земной цивилизации или — исчезнуть!

— Но ведь тогда надо сообщить об этом правительству, правительствам всех стран и совместно готовиться к отражению агрессии! — Эмоционально воскликнул Ростовцев. Он почему-то сразу поверил во все, что ему рассказывал ротмистр.

— Пробовали поставить в известность свое правительство! Букограй с Игнатьевым! Они даже видеопленки с изображением космического монстра в Столицу возили. Ты заметил какое-либо движение со стороны руководителей? Молчишь? Вот и они молчат! Посчитали фальшивкой, а может быть еще из-за каких-то своих, именно своих личных интересов, эту информацию засекретили! Старички в основном, да те, кто помоложе, "стоящие у трона" но той же закваски, считают, наверное, что после них — хоть потоп! Политика страуса! А монстр этот отремонтируется где-то годков эдак, через сорок-пятьдесят. Вот тогда — держись планета!

Вот Командор и сотоварищи приступили к выполнению собственных планов по объединению планеты! Но у них одних это не получится. Нам надо помогать. Потому и вызрела идея империи, причем не у Командора, а у людей, хотя и близко к нему оказавшихся, но из среднего звена его соратников, принявших бой с пришельцами, еще в Ястребовске. Сам же Командор, похоже, не очень-то и стремится к самодержавию, но авторитет его от этого еще выше!

Вот, пожалуй, вкратце и все, о чем я тебе пока уполномочен сообщить!

— Хорошо! Подумаем об этом! Как там мои ребята? — Задал, наконец, Ростовцев вопрос, который вертелся у него на языке почти с самого начала разговора, но удалось это только теперь.

— А как ты думаешь, в свете того, что узнал? — Задал встречный вопрос Воронин и в качестве ответа продолжил: "Пойдем к ним, они сейчас в столовой! Сам увидишь! После инопланетной терапии твои, даже "тяжелые" уже как новенькие. Кстати, и ты, и твоя группа в "Контингенте" уже числитесь, если еще не до конца погибшими, но пропавшими без вести, это точно!" — Сообщил еще одну "приятную" новость ротмистр Воронин. — И вообще, нужно теперь запомнить, что Русский солдат — лучший солдат в мире, даже по признанию врагов. А солдат будущей Российской империи будет лучшим солдатом Солнечной системы. Воинское братство, замешанное на жизни и смерти, совместных испытаниях, сплотило ту часть вооруженных сил "Оазиса", состоявшую из бывших "афганцев". На родине им, обладающим обостренным чувством справедливости, способным на экстремальные действия, не нашлось места в считающемся нормальным, обществе.

21

Где правда проступает сквозь туман,

Там терпит поражение обман...

А. Фирдоуси

"Оазис" посетил редчайший гость — генерал Букограй. Он прибыл сюда посредством "телепорта", по предварительному согласованию с Николаем Мордовцевым. Этот визит был первым за все время его в какой-то мере пассивного "сотрудничества" с Николаем. До этого Вероника, пользуясь единственным установленным в Ястребовске мини-порталом, находящемся под пятиэтажкой, в которой когда-то проживал Николай Мордовцев, посещала отца всего три раза. Все эти визиты были кратковременными, хотя и носили по большей части деловой характер, в то же время не омрачали радость ее свидания с родными людьми.

Комендантский час в городе давно был отменен, но попадаться на глаза все еще существующим бдительным патрулям, Веронике не рекомендовалось. И хотя лично ей это ничем не грозило, но такое событие могло бросить тень на самого Букограя, который в свое время был вынужден заявить, что его дочь была похищена "деятелями с летающей тарелки", но лишь для того, чтобы объяснить ее исчезновение из закрытого войсками города. Во время ее посещений, город уже не был наводнен войсками. Теперь внешний периметр новой зоны, был оборудован комплексом инженерно-технических средств защиты, которому мог позавидовать любой отдельно взятый участок государственной границы, только контролировался он внутренними войсками.

Полная изоляция города теперь была частично снята, но за его пределы могли быть выпущены, да и то, временно, далеко не случайные люди, а только те, кто был десятки раз, досконально проверен органами безопасности. А вот "проснувшимся", которых в городе было достаточно большое количество, покидать пределы города запрещалось категорически. Причем запрет действовал на всех, не смотря на то, что среди них было множество военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел и государственной безопасности, а также работников пожарных и медицинских служб. Медиков и пожарных к работе допустили, хотя и с запретом покидать город, а вот все остальные оказались в положении "между небом и землей". Ни обвинить их было не в чем, но и доверять им также никто не отваживался. И установка на такое к ним отношение поступила из Столицы, где все никак не могли определиться, что же им, в конце концов, делать в сложившейся после "эпидемии" в городе, обстановке. И в то же время, каких либо внятных распоряжений даже в отношении офицеров госбезопасности, оказавшихся в контингенте "проснувшихся", не поступало. В Столице просто не представляли, что с ними делать и, потому они были всего лишь банально поголовно уволены. И более полутысячи профессионалов своего дела, оказались "на улице". Букограй, хотя и знал, что эти люди, в то же время в полной мере, не являвшиеся людьми, виноваты в этом не были, но поначалу ничего кардинального для них он сделать не мог.

Но после долгих раздумий он решился на то, о чем буквально месяц назад даже не посмел бы подумать. Нет, конечно, подумать бы он смог, но только без какого либо практического воплощения возникших идей. Он не зря долгие годы руководил управлением и в основном знал тех сотрудников-профессионалов, можно сказать фанатиков своей работы, которым вполне мог доверять.

Он собрал "уволенных" в актовом зале управления безопасности, поставив у дверей караул из десантников, никоим образом не связанных с секретными играми спецслужб.

Позаботился также, чтобы предстоящий разговор не мог никем фиксироваться и выступил перед бывшими сотрудниками с речью. Оратором, зажигающим толпу, таким, как тот же Словин, он не был, но и была перед ним не толпа. Своей деловой серьезной речью он обрисовал перед ними "полуправдивую" ситуацию о, уже состоявшемся, хотя и неудачном вторжении инопланетян и о грядущем их массовом нашествии. Коснулся он слегка и теперешнего "происхождения" собравшихся в зале людей, не особенно побаиваясь того, что могут возникнуть случаи истерики — присутствующий народ был в основном тертый, а от возможного "балласта" в его задумке надо было отказываться сразу. И лишь затем Букограй отважился уже на полную неправду, но вполне вписывающуюся в создавшуюся ситуацию. Он рассказал, что принято сверхсекретное решение партии и правительства о создании тайного свое-образного академического городка, в котором на базе форсированных научных разработок, способных поднять технологический уровень промышленности, достаточный для изготовления новых видов вооружений, способствующих в будущем противостоять инопланетной агрессии. В этом аспекте он, сам не зная, совсем не лгал, ложь заключалась лишь в том, что именно правительство имело отношение к организации такого городка. В заключение он предложил всем работу на этой скрытой базе. Про себя он подумал, что как бы ни была компания Мордовцева рассудительной, но одних их, во избежание "поломки дров", оставлять нельзя. Тем более что там, вместе с ними находилась его дочь. Потому и помощь профессионалов им совсем не повредит. Профессиональный цинизм работников внешней разведки, которым зачастую идеологическая подоплека и пропаганда только мешали работе, должен был облегчить адаптацию в новых условиях. И теперь эта особенность подавала определенные надежды на их лояльность даже при смене власти, которую по-сути, задумала "компания с дисколетом", ибо работники спецслужб в первую очередь служат своей стране, а не только ее властителям. Так, что Букограй не слишком опасался, что "оживленные" Командором его бывшие подчиненные отважатся того предать.

А потом по договоренности с Николаем отправил всех к нему.

Сейчас же Букограй впервые прибыв в "Оазис" лично, находился совсем не в радужном настроении. Он был даже в какой-то мере сердит. Оттого он, лишь только войдя в кабинет Николая, не сразу даже обратил внимание на атрибутику бывшей Российской империи и белого движения времен гражданской войны, которая в той или иной мере встречалась в отделке интерьера помещения. Не сразу он обратил внимание и на эмблемы в виде черепа на рукавах присутствующего здесь Фаунковского.

— Не слишком ли вы расшалились, ребятки! — Сердито начал он. — Политбюро на ушах стоит! Американцев вы конечно в Афганистане распугали — это хорошо, но дошли сведения, что Ахмад-Шах, по прозвищу Масуд, то есть — счастливый, скоро оставит Паншерское ущелье и пойдет на Кабул. И, похоже, этот рейд должен оказаться удачным! Не вы ли собрались ему в этом помочь?

— Мы не собираемся ему помогать! — Сказал Николай. — Напротив это он помогает нам! Можем вас успокоить, Михаил Ефремович! "Паншерский тигр" на Кабул не пойдет! Его пригласят занять пост руководителя Афганистана! Согласитесь, что сильный лидер, осознанно являющийся нашим союзником намного надежнее, чем слабая марионетка.

— А куда же теперешнего девать?

— А того нужно будет "эвакуировать" в Союз! И это будет прелюдией вывода войск из страны! — Добавил Фаунковский. — Это на данный момент, да и на после-дующую перспективу более всего отвечает интересам нашей единой Родины! Тем более, НАШЕ влияние в том регионе при Ахмад-Шахе будет более весомым, чем сейчас у Союза! Уже сейчас благодаря реформе местной религии это влияние неизмеримо выше.

— Так значит эта катавасия с чудесами исцеления и новыми мечетями тоже ваша затея? — Чуть не задохнулся от изумления Букограй.

— Да, конечно! После уничтожения нами опиумных плантаций, по которым до этого американцы наносили ракетно-бомбовые удары, попадая почему-то по близ-расположенным к ним горным отрогам, индустрия наркоторговли в этих местах как-то в одночасье захирела. Это обстоятельство, конечно же, совсем не пришлось по вкусу дельцам, до этого момента жирно наживающихся от торговли наркотиками более чем сытно. И новые мечети уже недвусмысленно показали всем, что для того, чтобы избавиться от безысходного существования не нужно принимать наркотики, и что без них можно заниматься другими вполне доходными видами трудовой деятельности. А "летучие отряды посланцев Аллаха" быстренько ставили все на свои места. И попытки заинтересованных в наркотиках кругов вернуть ситуацию в обратную сторону, благодаря решительности Фаунковского и средств, находящихся в его распоряжении неизменно терпели крах. Но не будем пока отвлекаться! Войска нужно выводить! Особенно после того, как американцы, вереща, что они выполнили свой демократический долг, убрались из региона, а их базы на территории Пакистана частично уничтожены, частично эвакуированы. Сейчас решение о выводе войск будет самым правильным. Другое будет, как говорится, "от лукавого"! Достаточно припомнить Вьетнам, как там в свое время увязли "янкесы", и с каким позором им пришлось оттуда убираться! С не меньшим позором они убрались теперь и из интересующего нас региона.

Для нашего же контингента предусмотрен более приличный вариант. Уйдут парадным шагом с почестями и с цветами, якобы обеспечив законные интересы народа Афганистана. В окружении Ахмад-Шаха Масуда уже достаточно наших людей и он будет проводить ту политику, которая нам надобна, причем, вполне сознательно, ибо она также отвечает и его интересам. Ахмад-Шаха не устраивает коммунистическая идеология, но его отношение к нашему вероятному заокеанскому противнику совсем не лучше. Тем более что "янкесы" больше помогают Пакистану. А Афганистану нужен выход к морю, и включение в его состав Пакистана как раз оптимально отвечает этому условию!

— Так это еще одна война! — Воскликнул Букограй.

— Не совсем! — Вновь включился Николай. — Боевые столкновения, конечно, будут, но нашим войскам там делать нечего! Местные армии сами разберутся! А НАШЕ дело заключается в другой деятельности, в основном по линии жандармского корпуса. В Пакистане еще осталось достаточно много разных там талибов и прочих воителей, но их идеолога Бен-Ладена вместе со ставленником США Раббани и прочими командирами, мы угробили в пещерах Гиндукуша. Но это хотя и переломило ситуацию, но для достижения наших целей Володеньке пришлось здорово попотеть, чтобы проредить пакистанскую контрразведку. Тем не менее, если все пройдет так, как мы планируем, то где-то, через год, на этих территориях появится новое государственное образование, с таким, например, наименованием — "Афганопакистан", которое в обозримом будущем станет вернейшим протекторатом новой Российской империи.

— Нет, ребята! Похоже, вы действительно заигрались! Прогрессоры, встраиваете новую полуподпольную цивилизацию в существующую реальность? — Спросил Букограй. И продолжил еще более распаляясь.— Вершители судеб мира, твою мать! — Выругался, обычно не злоупотребляющий матерщиной, Букограй. — Новое государство?! Ну, допустим, вы американцев из региона практически выгнали, раздолбав с орбиты парочку их военных баз, так что, после этого возомнили себя богами? По нашим войскам тоже лазерами палить будете? Ведь политбюро согласие на вывод войск не даст!

— А придется соглашаться! — Твердо сказал Николай. — Атак с орбиты, конечно, не будет. Войска, и без приказа из Столицы, под благодарные рукоплескания местного населения, выйдут из Кабула торжественным маршем. Это мы вполне можем организовать мирным путем. И каждый шаг этого марша будет транслироваться по мировому телевидению. Не хочется только толкать на нарушения приказов командование контингента. Не желаем мы ставить его в такое положение, когда надо либо соглашаться на вывод, и тем самым идти на нарушение присяги, либо пускать себе пулю в лоб. Правда, у нас от такого давно отучились. Так что, постарайтесь там, на Родине подсуетиться, чтобы решение о выводе состоялось, и как можно быстрее. Тем более что Андропов готовил вывод войск еще в 1983 году. Ничего особенно кардинального с тех пор не изменилось, мы лишь способствуем выполнению этих планов. Особенно теперь, когда мы полностью, я не боюсь этого слова, контролируем ситуацию, войска Великой Родины здесь сейчас уже без надобности. И скажу более, через какое-то время они начнут мешать осуществлению программы урегулирования обстановки в регионе. Не секрет, что войска сюда вводили в основном из-за того, что тогдашнее марионеточное правительство, по ошибочному мнению аналитиков специальных служб, стало поглядывать в сторону заокеанского "вершителя судеб". Так вот, присутствие "янкесов" здесь теперь не наблюдается, если только какая мелочь пока от нашего Володи где-нибудь скрывается. Но и это ненадолго.

Для широкой общественности оставление военных баз в Пакистане "штатовцы" объявили выполненным долгом по распространению демократических ценностей. О том, что они были "выдавлены" из региона неизвестными силами, возможно неземного происхождения, ими тщательно умалчивалось. Все события и особенно их причины были засекречены так же, как и подобные в прошлом проекты по изучению неопознанных летающих объектов, с романтическими названиями: "Созвездие Водолей", "Лунная пыль", "Голубая книга", вроде как закрытая еще в 1969 году. А также проекты "Знак" и "Злоба", которые содержат в себе гораздо меньшие сведения о масштабах воздействия инопланетной мощи на жизнь Земли. Причем на сей раз отважившейся на прямой контакт, не останавливающийся перед применением силы. Какое там еще одно романтическое название они придумали, Володя?

— "Армагеддон"! — Усмехнувшись, сказал Владимир Фаунковский.

— Ну, до Армагеддона пока еще далеко и в какой-то мере они предвосхищают события, но по сути своей верно. Лучшее в данной ситуации, да и самое выгодное для Родины сейчас, последовать примеру изворотливости заокеанских "демократов" вывести войска и продемонстрировать всем в мире, что Союз захватчиком не является. И тем самым вновь получить лояльного политического соседа. Это выгодно даже Политбюро. И если они там этого не понимают, то тогда для чего они находятся у власти? Обстановка в Афганистане почти что нормализовалась, заокеанские "подстрекатели" хотя и убрались оттуда, но как их не вылавливай, все равно где-нибудь временами просачиваться будут. Теперь пора войскам из Союза отправляться домой. Я, конечно, понимаю, политбюро хочется теперь "загрести жар чужими руками", но пора и честь знать.

— Вы действительно думаете, что стали вершителями мира? — Немного удрученно проговорил Букограй. — Да вы параноики!

— Да, мы действительно желаем изменить мир! И мы его изменим! — Нисколько не смутившись, подтвердил Фаунковский. — А вот во второй части вашего утверждения вы как раз и не правы! Ваша задача, Михаил Ефремович убедить Политбюро в правильном решении, а что бы к нему подвигнуть, мы можем организовать небольшой демонстрационный удар с орбиты по какому-нибудь не нужному объекту в расположении ограниченного контингента. Хирургическую точность гарантируем! — Улыбаясь, выговорил Владимир. — И это обстоятельство лишний раз убедит США, что, наши действия направлены не только против них. Тем самым мы снимем всяческие подозрения в том, что во всех происходящих в этом регионе событиях замешан Союз.

Николай, не желая, чтобы конструктивная беседа переросла в разговор на высоких тонах, решил сделать паузу и предложил:

— Прежде чем продолжать наш не совсем лицеприятный разговор, предлагаю нам с вами, Михаил Ефремович, совершить непродолжительную экскурсию. Можно, конечно, и более долговременную, но я пока не знаю, каким свободным временем вы располагаете!

Такая постановка вопроса Букограя несколько удивила, но, тем не менее, он ответил: "Около двадцати шести часов!"

— Володя! Нам хватит этого времени на все "точки"? — Обратился Николай к Фаунковскому.

— Если не вникать во все подробности, то вполне! Тем более благодаря "браслетам" не придется делать перерывы на обеды и сон! Иначе даже на экскурсию по нашему городу этого времени не хватит!

— Тогда разработай маршрут с минимумом традиционных транспортных средств, и с максимальным использованием "порталов"!

— Будет исполнено, Магистр! Через десять минут! — Владимир наложил руки на приемную панель находящегося в кабинете Николая компьютерного терминала и, выражение его лица на какое-то время приняло задумчивый вид — он вошел в мысленный контакт с вычислителем.

— Не желаете повидаться с Вероникой? — Заполнил паузу Николай, обращаясь к Букограю. — Мы имеем возможность, попросить ее поучаствовать в нашем круизе!

— Ну-ну! Как встарь? — Впервые за все время этого разговора Букограй слегка улыбнулся.

— Надеюсь, что эта экскурсия окажется не менее интересной! — Улыбаясь, подтвердил Николай, уловивший своеобразную волну иронии в словах Букограя, напомнившего о первой совместной прогулке по недрам дисколета. — Почти в том же составе, только теперь нас будет сопровождать наш "черепоносец"! — Кивнул Николай в сторону Фаунковского. — Без него у нас на этот круиз уйдет гораздо больше времени.

На вершине Аконкагуа было прохладно, но защитный купол оборудованной смотровой площадки отсекал ее от злых ветров и позволял в комфортных условиях любоваться заснеженными склонами, залитых ярким солнцем. Излучинами ущелий и скальными разломами, заснеженными вершинами простирающихся ниже пика, подернутых серо-голубой дымкой, которая даже добавляла прелести эстетическому любованию горной страны. Телевизионная аппаратура позволяла несколько приблизить далекую перспективу клубящихся зеленью произрастающих в долинах лесов гигантских араукарий.

— Мы находимся в самой высокой точке Южной Америки, Михаил Ефремович! Не каждый альпинист может похвалиться тем, что он любовался природными красотами с этой точки! Здесь, в горных недрах располагается одна из наших операционных баз. С нее мы пытаемся осуществлять влияние на политическую и экономическую ситуацию в этом регионе. Об особенных успехах пока говорить не приходится, но определенные сдвиги имеются. Мы только недавно приступили к выполнению наших планов в этой части материка! — Говорил Николай.

Вся компания находилась на этой базе всего полчаса, поднявшись на смотро-вую площадку посредством скоростного лифта, из кабины которого в процессе подъема сквозь прозрачные стены имелась возможность бегло осмотреть внутреннее многоярусное устройство базы, с многочисленными помещениями, в которых кипела, не до конца понятная Букограю деятельность. Расположение инфраструктуры здешнего оплота Ордена в отличие от обширного мегаполиса в недрах Гиндукуша, скорее напоминало гигантский небоскреб, вот только располагался он в недрах пика. Если "Оазис" имел всего семь ярусов, каждый из которых освещался минисветилом, ничем не отличающимся по своим свойствам от солнца, создавая тем самым видимость того, что город находится на поверхности земли, то в здешнем мегаполисе можно было наблюдать само Солнце посредством "окон" помещений, соединенным сложной системой видеокамер, выведенных на склоны Аконкагуа. Посторонний наблюдатель, находящийся во внутренних помещениях города, выглянув в любое окно, не смог бы определить, что он находится в недрах под горными толщами.

Все это произвело на Букограя определенное впечатление, и он смог в полной мере осознать грандиозность сооружения. Осознал он и масштабы численности во-влеченных в проект людей, когда при шествии их группы по внутренним коридо-рам-улицам он услышал разговоры встречающегося на пути персонала, занятого своими делами. Здесь можно было услышать и русскую речь, и испанскую, также как и смесь местных диалектов. Временами слышались фразы, произносимые на английском языке — состав базы был многонациональным. Не укрылась от Букограя и еще одна особенность — здесь можно было видеть униформу аргентинской и чилийской полиции, а также вооруженных сил Парагвая, Уругвая, Боливии и других государств, находящихся поблизости, от унтер-офицерских чинов, до полковников. Они мирно беседовали, прохаживаясь по коридору, причем разговоры каждый вел на своем языке, и все друг друга понимали без переводчиков, словно были полиглотами. Букограй пока не мог догадываться, что это и было на самом деле — ментальные компьютерные обучающие программы НАВИГАТОРА были способны внедрять знания иностранных языков в весьма короткие сроки. Когда-нибудь это должно было привести к выработке единого языка всей Земли, без искусственных изысков вроде "изобретения" так называемого "эсперанто". Неизбежно было в отдаленном будущем и смешение рас, хотелось бы только, чтобы новый человек Земли был трудолюбив, как китаец, педантичен, как немец, прижимист, как еврей и обладал душевной славянской широтой. Но ни коем случае пуританским практицизмом, способным жертвовать человечеством ради "золотого тельца".

Затем они посетили базу в недрах Чимборасо, а затем Владимир предложил все же устроить "обеденный перерыв", так сказать, на "природе", для чего переправил всю компанию в один из тренировочных лагерей в сельве. Когда они выбрались из телепорта, и прошли по сумрачному коридору, отделанного древним камнем, применявшимся местными индейцами для строительства своих грандиозных памятников культуры, то, выйдя наружу, неожиданно оказались на вершине пирамиды. Пирамида была копией храма Гигантского Ягуара, находящегося в Тикале, и даже древние майя могли бы гордиться такой постройкой. В недрах пирамиды располагались многочисленные службы тренировочного лагеря, начиная от казарм и ангаров с военной техникой, до кабинета, выполненного на манер храмового зала, из которого осуществлялось командование. С вершины пирамиды, возвышающейся чуть выше растительности, можно было разглядеть несколько подразделений в униформе ин-тенсивно тренирующихся на полосе препятствий.

— Через год у нас будут легионы специально обученных солдат способных за-хватить власть в любой стране мира, но нам нужна единая планета, а не стреляю-щая в спину объятая чередой междоусобных войн. — Сказал Николай, кивнув в сторону тренирующихся солдат. — Простите за цинизм, но эти многонациональные легионы можно использовать на чужих территориях, чтобы оградить их совесть от борьбы со своим народом — вполне просто. Африканские легионы пустить куда-нибудь в Европу или Америку, а латиноамериканские в Африку, Азию, да и в те же США, и в любых других комбинациях.

"Обед" их ждал внизу. Двое молоденьких латиноамериканцев, в камуфлированных комбинезонах, под руководством старшины Даниляна — еще одного ветерана из Ястребовска, суетились возле мангала. Они готовили щедро приправленный местными специями кавказский шашлык, для которого использовали мясо пекари. На походном столике уже стояли миски с красными помидорами, выращенными на своей исторической родине, хлеб и местные слабоалкогольные напитки. В воздухе витал аромат уже почти готового мяса, который достигал даже до вершины пирамиды, способный вызвать аппетит даже у совсем не голодного человека.

Они спускались по крутым ступеням пирамиды к ее основанию, причем неплохо тренированному для своих лет, Букограю пришлось довольно тяжко, он представил, каково не спускаться, а подниматься наверх, предполагая, что в таком случае с любого человека сойдет семь потов. Он пока не подозревал, что такую процедуру местные курсанты проделывают не менее трех раз на дню. До выложенной желтоватым камнем площади перед пирамидой оставалось не больше десятка ступеней, когда Букограй скорее интуитивно, чем визуально, определил, что в воздухе что-то происходит. Такому впечатлению способствовал также легкий шум, чем-то напоминающий работу винтокрылых летающих машин типа вертолета. И оттого появление "проявившегося" над площадью летательного аппарата, незнакомого для него вида, хотя и оказалось неожиданностью, но не такой потрясающей, если бы, не его, и ранее выручавшее чутье.

Но в данном случае это было не нападение. Букограю посчастливилось наблюдать прибытие "ястреба" в момент снятия тем маскировочного поля. На автожире прибыла супруга Николая — Марина. Она была наместником базы на Чимборасо, контролируя процессы внедрения ставленников Ордена в этом регионе и тренируя элитное воинское подразделение под названием "Мирикины" — ночные обезьяны, укомплектованное, как и в "Оазисе-1" — "Багира" только местными представительницами "слабого пола". Временами она появлялась в тренировочных лагерях на юге Мексики, где ее прозвали Истаксиуатль — в переводе с ацтекского языка — белая женщина, тем самым, присвоив ей, название знаменитого в тех местах потухшего вулкана, который как всегда можно было ожидать, мог совсем не ко времени проснуться.

Сначала из десантного отсека "ястреба" выскользнули неясные, словно привидения, фигуры, шустро рассредоточившиеся и исчезнувшие из вида. Неподготовленный к такому появлению охраны человек никогда не смог бы их заметить. Букограй их и не увидел. Их появление "угадал" Фаунковский, разразившийся речью на испанском языке, с включенными в него местными жаргонизмами:

— Чикиты! Ну-ка быстренько отключите поля невидимости!

Следом появилась Марина, находясь на пятом месяце беременности, она не выпрыгнула как обычно, а в сопровождении Вероники осторожно выбралась из "ястреба" по трапу. Телепортом, который "финишировал" на вершине в своем положении она воспользоваться не отважилась, а Вероника составила ей компанию. В другое время "пробежка" по сотне с лишним крутых ступеней, с ее тренировкой трудностей для нее не составило бы.

— Ты моими девочками не командуй! — Высказалась Марина и только после ее жеста рукой вокруг места пикника "проявились" четыре фигуры в камуфляже и глухих непрозрачных шлемах, вооруженные странноватыми на вид агрегатами, всего лишь отдаленно напоминавшими автоматы.

В следующее мгновение шлемы раскрылись, сложившись у затылка в жесткий высокий воротник, и явили взору сияющие белозубыми улыбками лица черноволосых, чуть смуглых красоток, несомненно, белых, но с явной примесью индейской крови различной степени концентрации. Это была личная охрана Марины из "мирикинов". Своим веселым нравом они сейчас как бы приветствовали Владимира. Несмотря на свою зловещую должность, на этом материке, на котором не проходило года, где бы в каком-нибудь из мелких городков не происходило бы местный путч и заварушки со стрельбой, он пользовался большой популярностью. Тем более, обладая веселым нравом, он вполне вписывался в систему местного менталитета. Среди определенных кругов Владимир был достаточно известен. А вот Николая в лицо знало крайне малое количество людей. Оттого при его вояжах, необходимости даже в не-многочисленной охране не возникало. Да и сейчас, постороннему наблюдателю, имейся таковой поблизости, главным лицом компании показался бы скорее Буко-грай, из-за свой внушительной фигуры, чем кто-либо другой. Обычно следуя подсознательным стереотипам более значимой фигурой всегда выделяется самая крупная из видимых.

Но Николай сейчас не приглядывался к охране, он невольно обратил внимание на свою жену. Беременность сделала ее движения плавными, лицо чуть пополнело, казалось, вся ее фигура излучает какой-то невидимый свет. Николай и раньше замечал, что беременность придает женщине, даже несимпатичной дурнушке какую-то неуловимую, но бесспорную красоту. Это же он сейчас наблюдал и в облике Марины.

— Ну, вот! Теперь вся компания в сборе! — Сказал Владимир, потирая руки. — Можно приступать к трапезе! Он был откровенно рад — не каждый раз компания устраивала подобный пикник.

22

Всякий выбор плох, если человек сидит, сложа руки, но всякий выбор может стать удачным, стоит только захотеть.

Ален.

Вернулся Букограй ранним утром, и прямо в Столицу. Как раз приблизительно к тому времени, когда туда должен был прибыть поезд из Ястребовска. Таким образом, время его отсутствия для посторонних, должно было списаться на выходные дни. Конечно же, при скрупулезной проверке, такая легенда расползалась бы по всем швам, но Букограй надеялся, что до такой проверки дело не дойдет. А времена, когда за ним присылали персональный самолет, уже прошли. Железнодорожные коммуникации в Ястребовской зоне использовались теперь только внутри зоны, а для транзитного транспорта была сооружена обводная ветка, с невеликим по размеру остановочным пунктом. С него-то только и можно было попасть в проходящие поезда. В сам город поезда по-прежнему не допускались. Так что, затраты времени можно было вполне отнести на дорожные неувязки.

Вынырнув из телепорта, он обнаружил, что прибыл в неприметный бункерок, оборудованный всеми удобствами для длительного в нем нахождения. Бункер скрывался в недрах метрополитена и курировал этот транспортный пункт обыкновенный сержант милиции, который в другое время служил здесь же, на ближайшей станции метро. Подобные убежища в центрах городов с компьютерным терминалом и запасом еды, спаленкой и небольшим "порталом" — являлись резидентурами для агентов влияния и были оборудованы по всей стране.

Чтобы дать себе возможность хотя бы немного подумать и переварить впечат-ления своей последней "поездки", Букограй прокатился пару кругов по кольцевой линии метро. Вспоминая, как в процессе поедания шашлыка, который оказался невероятно вкусным, по старой российской привычке разговоры пошли именно на темы политические, они вновь вернулись к обсуждению афганской проблемы, которая в свете полученных новых сведений уже не казалась ему такой уж огромной проблемой. Какая-то, пока незначительная часть ландшафта Афганистана неузнаваемо изменилась. Благодаря усилиям специалистов "Оазиса" по частичному терраформированию, на прежде голых скалах произрастала трава. В горах на смену чахлой зелени бушевала густая растительность. Горные склоны и долины засеяны злаками и, как выразился Фаунковский: "другими прочими фруктами с овощами". Урожайность выросла вдвое, и предстоящей зимой голодающих в данных местностях не ожидалось. Да и за пределами контролируемых напрямую областей их должно было стать меньше. Также благодаря буйной растительности в этом регионе увеличилось выделение кислорода, что в какой-то мере должно было как-то восполнить ущерб, наносимый атмосфере от строительства трансамазонской магистрали. Штатовцы со своими подпевалами все же принялись за ее строительство, хотя ученые с мировыми именами предупреждали, что сельва дает планете более шестидесяти процентов кислорода, и такое строительство противоречит интересам всего человечества. Таким образом, деятельность Ордена была разрушительной только в отношении некоторых держав, возомнивших себя жандармами планеты, в других же сферах она была уже сейчас скорее созидающей.

Букограй понял, что изменения привнесенные троицей "заговорщиков" уже затронули не только этот регион, а в разной степени воздействия повлияли и на весь мир. Но сам он тогда все же немного попенял молодежь:

— Маскировка у вас не очень хорошо получается! — Высказал он свое мнение. — Если судить по возросшей активности НЛО, замеченных в некоторый районах мира, можно, хотя бы приблизительно определить местонахождение ваших баз! Мой весьма способный адъютант, старший лейтенант Платонов, предположил, что основная база находится где-то в Гиндукуше, а появление в этом районе новых мечетей, воздушных неопознанных объектов, мелкие и крупные боевые столкновения банд моджахедов и специальных подразделений соединенных штатов с неизвестным противником, прямо указывают на это. А тем более тот сокрушительный разгром американских баз в Пакистане, бесследное исчезновение всей верхушки моджахедов только подтверждает, что вы где-то рядом. То же самое и в Южной Америке — пик полетов НЛО, вот только военных действий не ведется, если не считать уничтожение нескольких поместий крупных наркобаронов в Колумбии.

— Ну, это наша Марина чуть пошалила, натаскивая своих "мирикин" в ночных операциях. Нужно же девочкам приобретать боевой опыт! — Посмеиваясь, пояснил Владимир.

— По этим признакам Платонов предположил, что угнанная из Ястребовска "тарелка" или в Гиндукуше, или в Южной Америке! — Продолжил Букограй. — И действовали вы не совсем аккуратно. США и Пакистан обращались к нам с претензиями! Вначале они считали, что это Союз проводил в том районе свои специальные операции. Разуверились в этом они только после того, как получили удары по базам с орбиты, и тогда только пришли к выводу, что Союз к этим мероприятиям отношения не имеет. И только потому, что еще никто на всем земном шаре, не научился "подвешивать" космические аппараты на низкой, прямо на границе внешней атмосферы, орбите. А вот сама идея почерпнута как раз из штатовского арсенала, да еще она и осуществилась. Именно они выдумали орбитальное лазерное оружие с ядерной накачкой. Программа у них так и называлась "Звездные войны". Да вы не хуже меня об этом знаете. Но они как раз и не смогли обеспечить эту самую ядерную накачку лазеров. Для этого пока что еще подходящих источников энергии не придумали!

— Вот они и получили "своим салом по сусалам"! — Усмехнулся Фаунковский. — Допускаю, что вначале могли предположить, что нити ведут в Союз, мы ведь потребовали от них возвращения пленных, но в то же время, свою национальную принадлежность, мы никак не обозначили. А о том, что появилась некая тайная сила, которую они никак не могут ни понять, ни найти, ни противостоять ей своими модными "ракетными ударами", они теперь осознали. И скажу вам, это обстоятельство их очень нервирует, если не сказать больше! Рано или поздно нам все равно пришлось бы, так сказать, приоткрыть завесу, а если все время прятаться, то дела не сделаешь! Но вот отыскать конкретное местонахождение наших баз они вряд ли сумеют. Даже ваш вездесущий Платонов! Это у вас, Михаил Ефремович, есть слабая возможность свести все данные воедино. А вот в США, по моим "агентурным" данным, нас всерьез считают инопланетянами. И это в какой-то степени является истиной!

Букограй только удрученно покачал головой. Вероника же понимающе улыбнулась. Уж она-то знала намного больше своего отца.

Разговор перешел на общие темы. Коснулся в частности таких лозунгов, как "свобода — равенство — братство", декларируемых: что коммунистами, что "развитыми" и "продвинутыми" демократиями мира. Приняты эти лозунги были еще на заре общественно-политических движений практически за аксиому, и никто никогда особенно о сути значения этих слов не задумывался. И вот Фаунковский решился высказаться по этой проблему, обсудить и осудить, и, по его мнению, показать их действительную сущность.

— Что такое по своей сути, так называемая "свобода"? — Начал Владимир. — Свобода, как ее понимает большинство "простого" населения планеты скорее соответствует такому понятию, как анархия. А для сохранения хотя бы относительного порядка свобода не может быть безграничной. Ей требуются ограничители, рамки, за которыми лишь нигилистический беспредел, который никогда ни к чему конструктивному привести не может. И эти ограничители должны быть в самом человеке. Для этого человека нужно воспитывать, что бы он, не культивировал в себе чувства вседозволенности. Необходима самодисциплина, которую в какой-то мере дает правильная, не человеконенавистническая религия, но религия, в своих канонах проповедующая терпимое отношение ко всем живущим. Дисциплина не отрицает понятия самой свободы, она лишь оптимизирует ее в состояние порядка, без которого ни одно государство существовать не сможет. Дисциплина, как общая, так и самодисциплина каждого индивидуума должна воспитываться на основе изучения культурного наследия народа, на основе патриотизма и любви к Родине. Каким мне видится еще один немаловажный фактор воспитания, я скажу в заключении, так как этот фактор по существу влияет и на оставшиеся лозунги, которые я в силу своего понимания человека со средним образованием пытаюсь понять и объяснить.

— Поговорим о равенстве! В утробе матери, безусловно, все равны, не смотря на то, что зачаты, могут быть и гениями, и последними алкоголиками с наркоманами. И хотя у нас привыкли называть генетику "продажной девкой империализма", даже на этом этапе абсолютного равенства не существует. Напротив, именно генетическая составляющая человека играет исключительную и основополагающую роль в существовании человечества как вида. Так что равенство всех людей между собой можно считать только условным. По мере своего развития каждый человек имеет как различные условия доступа к знаниям, так и генетической предрасположенностью способностями к познанию и овладению какой-либо профессии. Имеет различные условия возможности реализации своего разумного потенциала на пользу самому себе и всему обществу в целом. Нереально и само понятие огульного равенства во всем, ибо у всех людей изначально разнятся сами способности, которые также имеют потенциальный предел.

Поэтому абстрактного равенства между людьми уже по этим причинам быть не может в принципе. В силу своих индивидуальных способностей, ни один человек, никак не может быть абсолютно равным другому. Не может быть обеспечен одинаковыми благами из-за того, что в материальном плане дворник никогда не сможет создать космический корабль, и соответственно не должен быть обеспечен жизненными благами наравне с создателем звездолета. Кто-то может познать и чуть ли не интуитивно законы вселенной, а кто-то не может усвоить таблицу умножения.

Но именно последние, считают себя обойденными судьбой и, питаемые ничем не обоснованной банальной завистью, являются источниками общественных потрясений. Абсолютное равенство достижимо лишь в концентрационном лагере между заключенными, но и там оно не достижимо, ибо администрация и охрана, обеспечивая порядок, будет назначать старших групп, отрядов и прочих подразделений, что сводит на нет какое-либо равенство. Равенства не было даже при первобытнообщинном строе, даже там шло расслоение по силе, способностям и прочим критериям, которые обеспечивали бы выживание племени.

Равенство может быть только в ответственности перед установленными для всего человечества законами, основанными на морально-этических нормах и правилах, соблюдать которые обязаны как все люди, так и каждый индивидуум в отдельности. Именно на этом и заканчивается равенство. Так что можно сделать вывод, что абсолютное равенство ведет к анархии, и сводит, на нет выживаемость человечества, как вида. — Владимир сделал небольшую паузу для принятия пары глотков вина, и этой паузой воспользовался Букограй:

— Получается ли, что вы отрицаете равенство между людьми! — Хитровато улыбнувшись, спросил он.

— В широком смысле — нет! — Ответил ему Николай, принимая несколько провокационный вопрос. — В конечном счете, все люди, как раньше говорили, равны перед богом. Но в прикладном смысле это совсем не так. Все люди разные. Кто-то по своим способностям предназначен к высшей умственной деятельности, кто-то прирожденный администратор, а кто-то напротив не может перепрыгнуть через возможности ума данные ему природой. Оттого имеется множество людей, которые могут управлять лишь лопатами и вилами, выполняя лишь простейшие работы, да и то в пределах определенных барьеров, перейти за которые они не смогут всего лишь из-за ограниченных возможностей, полученных при рождении. Потому-то как раз кухарка-то и не может руководить государством, вопреки утверждению известного классика марксизма-ленинизма. У такой кухарки вся страна превращается в обширную кухню, на плите которой и молоко убегает и мясо, если оно по невероятному чуду появляется на такой кухне, пережаривается. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?

Букограй промолчал, а Владимир продолжил:

— Теперь пройдемся по декларируемому братству! Многим известно, что согласно крылатому выражению умных римлян — "хомо хомини люпус эст", что в переводе на русский язык означает — "человек человеку волк"! Печально! Печально, что и сейчас на границе с двадцать первым веком это выражение остается весьма актуальным. Даже, несмотря на позднейшие его интерпретации вроде "человек человеку друг, товарищ и брат", а шутливое воплощение данной интерпретации "человек человеку друг товарищ и... волк", тоже вполне отвечает сложившимся между людьми отношениям, с какими бы крылатыми идеологиями, вроде коммунистической или демократической, с какими бы высокими идеями они не выступали, и какие бы лозунги они не провозглашали. Все эти идеологии не имеют своего законченного вида, да и не могут иметь, так как заметили еще древние мыслители: "все течет — все изменяется". Стоило бы строить приемлемое общество, в котором всем и каждому находилось бы свое место, обеспечивающее нормальный жизненный уровень, в котором каждый мог бы реализовать данный природой и образованием потенциал. Но, ни одна утопия, такая как коммунизм, или абстрактная демократия, никогда не смогут обеспечить необходимых условий.

В силу своего природного происхождения, человек, как его не облагоражи-вать, все равно остается хищником, причем в худшем его воплощении, хотя давно и не ест сырого мяса. Ибо хищник никогда не поедает себе подобных, хотя и может загрызть в пылу схватки, а вот человек... делает это с превеликим удовольствием и не только в переносном, но и в прямом смысле. Да и смог бы, к примеру, кролик, будь он разумным, и величиной с мамонта, выиграть гонку на выживание? Мне думается, нет! Тот же травоядный мамонт с громадными бивнями никак не смог справиться с такой мелкотой, как первобытные люди-хищники, и был благополучно съеден. То же самое было бы и с кроликом. В природе может выжить только хищник. Так для чего пытаться прививать человеку-хищнику характер кролика. Это лишь приведет к его вымиранию. А вот воспитать человека, чтобы он относился к другому человеку не как к пищевой цепочке, вот для этого и существует разум, и это потруднее.

Поэтому человечеству для объединения в подобие всемирного братства необходимы: либо внешний враг, способный заставить людей отбросить в сторону свои мелкие по своей сути дрязги и встать плечом к плечу для его отражения, либо великая цель, вроде освоения вселенной. Последняя цель хотя и несколько утопическая, но даже более реальна, чем абстрактные категории: коммунизм и демократия. Ибо для достижения такой цели человечеству требуется монолитная сплоченность, действительное, а не мнимое братство.

Такое братство на нижнем уровне может обеспечить весьма банальная с одной стороны, но с другой стороны подтвержденная многовековой историей истина — военная служба. Именно в монолитном строю, в котором каждый воин совместно с другими обязан выполнять поставленную перед ним задачу, имеет при этом право на взаимопомощь со стороны своих товарищей. Это в первую очередь помогает осознать чувство общности, ощутить силу единения и сплоченности для блага всего общества. Именно такое товарищество можно считать зародышем братства. Именно такие армии, в которых сильно воинское братство способны побеждать. И именно такой институт воспитания братства может явиться залогом сплоченного гражданского общества.

И потому, как я считаю, гражданином своей страны может и должен стать только тот, кто отдал Родине свой воинский долг, распространяя его в дальнейшем и на всю оставшуюся после воинской службы жизнедеятельность. Исходя из этого гражданство, со всеми правами и обязанностями, вытекающими из этого, должен иметь только тот человек, который прошел школу воинской службы. Лишь тогда гражданин имеет право участвовать в выборах власти, в том числе занимать какие-либо должности в управлении государства, вплоть до уровня местных организаций. И напротив, люди, не прошедшие воинской службы не имеют никаких прав управлять кем-либо, даже на уровне жилищных контор. Этим будет достигаться сплоченность гражданского общества, объединенном заботами о процветании своего государства в целом, в котором люди не винтики системы, а его целостный организм.

Но чтобы армия была настоящей школой государственной жизни, необходимо соответствующее воспитание в первую очередь ее командного состава. В высшие военно-командные училища для обучения могут направляться только граждане, то есть прошедшие армейскую школу. В процессе обучения наряду с воинскими специальностями в будущем офицеру прививаются необходимые качества, такие как офицерская честь, с применением некоторых положений самурайского кодекса Буси-до, а также непременно верность стране, всему обществу. Выпуск из военных училищ должен производиться в званиях не выше прапорщика и только в процессе дальнейшей службы, в зависимости от воинского таланта и умения осуществлять командные функции, выпускники могут становиться офицерами, с присвоением очередных воинских званий. В дальнейшем офицер может выйти в отставку до истечения стандартного двадцатипятилетнего периода, но перед этим он должен подготовить своего преемника. Офицер должен быть физически развит, выглядеть подтянутым и служить образцом военной выправки. Поэтому, пренебрегающие физической подготовкой офицеры, стремящиеся походить на тушу бегемота, немедленно изгоняются из вооруженных сил. Исключением могут быть только талантливые аналитики, обладающие передовым тактическим и стратегическим мышлением, да и только те, которые предрасположены к полноте из-за строения своего организма, обусловленного генетическими особенностями. Но таким личностям военную форму носить запрещено, чтобы не позорить армию государства. Остальное население обязано пройти военную подготовку вне зависимости от пола.

Всё оставшееся население, игнорирующее воинскую службу, гражданства не получают, но могут проживать на территории государства, не имея возможностей каким-либо образом влиять на политику страны. Степень отношения правительства к своему народу определяется не идеологическими "комму", "социо" или "демо" и прочими "измами", а обеспечением условий для благосостояния этого народа. И такая система, основанная на действительное воле народа, вполне может такое благополучие обеспечить.

Букограй на этот раз не стал перебивать словоизлияний Владимира, стараясь выслушать его до конца. Николай в это время, сидя на раскладном парусиновом стуле, неторопливо поглощал шашлык, закусывая его свежими помидорами и временами делая глоток-другой красного вина. Временами он в знак согласия со словами Владимира, чуть кивал головой, выказывая этим свою солидарность с мнением Владимира. Выражение его лица при этом оставалось вполне спокойным. Обычно труд убеждения Букограя и выкладывание стратегических концепций лежал на нем самом, и сейчас он пользовался случаем отдохнуть от такого утомительного занятия. Похоже, было, что тема уже была обсуждена Николаем и Владимиром всесторонне, видимых разногласий не наблюдалось и, оттого Николай отдавал предпочтение мясу пекари.

И хотя все излагаемое Владимиром было прописными истинами, над которыми никто в обычное время не задумывался, и уж конечно же, не находя необходимости не только над ними задумываться, а тем более следовать. А если кто и пытался, то выбирал для себя только то, что ему данный момент казалось выгодным. Не все в словах Владимира казалось бесспорным, многое было слишком безапелляционно, слишком экстремально. И слишком... романтично. Да и что было ожидать от молодых, жаждущих кипучей деятельности людей. Букограй мог бы сейчас поспорить, опровергнуть некоторые постулаты, но решил пока этого не делать, надеясь, что время у него для этого будет и позднее. Он оценил откровенность своих молодых товарищей и, хотя находился в том возрасте, когда романтический иллюзий, под гнетом различных обстоятельств и прожитых лет в жестоком реальном мире, у него уже не оставалось, он вполне понял их устремления. Стремление сделать мир более справедливым, лучшим и безопасным для людей. Он многое узнал в течение этого визита. Узнал о подавляющем технологическом потенциале, находящемся в распоряжении молодежи. И это заставило Букограя взглянуть на истины, которые ему втолковывал Владимир, более внимательно. Обычно эти прописные истины не работают, ибо, сколько людей, столько и мнений, но, используя возможности инопланетной техники, посредством неё определяя лояльность и способности каждого индивидуума, прогнозируя его возможность работать в команде, появляется действенная воз-можность по оптимальному подбору кадров практически на любом поприще дея-тельности. Это очень наглядно просматривается на примеры работы всех "Оазисов", основанных новыми криптократами — тайными правителями планеты, как про себя назвал Букограй Николая и Владимира.

И Букограй дал себе слово обдумать все услышанное, и уже тогда решать, как поступить в конкретной обстановке, основной выбор он для себя уже сделал уже более года назад, еще тогда, в Ястребовске.

И именно теперь, в вагоне метро он этим сейчас занимался. Он уже давно понял, что остановить молодежь у него возможностей нет никаких, да и что греха таить, нет и желания. Вспомнив масштабы вовлеченных в их проекты людей, денежных и технологических ресурсов, Букограй пришел к выводу, что у ребят все может получиться. Это произойдет не сразу, не через год-два, а через десятилетия, и за это время они наберутся опыта и уже не станут такими уж молодыми. А вот сейчас они могут смять любое противодействие, и тогда может пролиться много крови. Даже религию они смогли поставить себе на службу. Букограй вспомнил разговор, который он затеял на темы религии, который после пикника оставшись втроем с Николаем и Владимиром.

— В Южной Америке вы еще не пытались проделать такой же финт с храмами Единого Бога, как в Афганистане? — Спросил Букограй.

— Здесь ситуация несколько иная! Католическая религия пустила слишком глубокие корни и занимает господствующее положение. Сказывается и централизация Ватикана. На все крупные посты священнослужителей назначает Папа Римский Иоанн Павел II. С мусульманами такой проблемы не было, у них нет такого единого центра управления. Мекка, хотя и является центром, но центром, скорее духовным, чем административным. Так что для того, чтобы распространить религию Единого бога в католическом мире, надо иметь поддержку их центра. Для этого надо внедряться в Ватикан, в непосредственное окружение Римского Папы, или же просто "заменить" его. Здесь я склонен согласиться с Владимиром и заменить существующего папу нашим клоном.

— Не вижу проблем в исполнении такого решения! — Заявил Букограй. — Будь у меня такие возможности, я бы так и сделал!

— Вот слышишь, Никола, мнение профессионала, не замутненное рефлексиями морального порядка и не погрязшего в излишнем морализаторстве? Представь, что старенький держатель святого престола, едва дышащий на ладан, произносит речь о новом явлении Единого Бога и на глазах верующих, благодаря специальной настройке "браслетов", начинает достаточно быстро, почти стремительно молодеть? После такого "чуда" останется только технические вопросы по оздоровлению остальной паствы и где-то через годик на всей Земле не останется другой религии, за исключением некоторых культов где-нибудь в дебрях Африки, которые уже точно погоды не испортят. А старого Папу после этого даже можно будет вернуть на престол, под присмотром, конечно! И хотя благодарность категория переменчивая, он просто будет обязан отрабатывать свое омоложение, проводя религиозную политику в наших интересах. И не будет никаких иных религиозных конфессий и раскольников-отделенцев. Не будет религиозных дрязг и прочего и все оттого, что некому ничего противопоставить настоящему Чуду. И, тогда наша задача неимоверно облегчится! Или омоложенного настоящего папу определим куда-нибудь на уединенную комфортабельную виллу, где-нибудь под одним из наших подземных "городов-куполов", откуда он никогда не сможет не только выбраться, но как-то сообщить о своем существовании. Право слово заслужил он отдых. А то ведь никто из высших иерархов церкви на пенсию уходить не собирается, все норовят до последнего вздоха оставаться на "посту". Прямо как наши генсеки. А если учесть, что папа-Войтыла человек неглупый, а вполне даже, наоборот, с ним можно провести определенную разъяснительную работу, попытавшись, если не обратить его в свою веру, то хотя бы сделать из него союзника. Получив новую молодость, он, наверное, сможет пересмотреть старые, давившие на него догматы.

Так что и здесь у них все должно было получиться. А, для того, чтобы процесс проистекал более или менее безболезненно, им и нужно помогать, по возможности устраняя препоны, вроде на первый взгляд и мелкие, но способные привести к крупным негативным последствиям. Такой препоною как раз и могло стать мелочное упрямство членов политбюро по афганскому вопросу.

И Букограй принял решение частично открыться перед генералом Игнатьевым, чтобы совместно решить возникающую проблему. Тем более что после памятного пикника Владимир со всей учтивостью, на которую только был способен, попросил у Букограя руки его дочери — Вероники, лицо которой при этом покрылось легким румянцем. Так что теперь Букограя с этой компанией связывали не только деловые, но родственные узы.

Петр Моршанцев

г. Орел 2005 год

ЭПИЛОГО-ПРОЛОГ

1

Home is the, home from sea!

And the hunter from the hill.

Домой вернулся моряк,

Домой вернулся он с моря!

И охотник вернулся с холмов.

Р. Стивенсон "Реквием"

Объединенный союзный флот сообщества Земных империй вынырнул из про-странственно-временного "кармана" где-то между орбитами Марса и Поясом асте-роидов, где в предыдущей реальности весь флот и базировался. Десятиминутная перекличка выявила, что ни один корабль не затерялся во временных и пространственных потоках.

Николая охватило необычное волнение. Он вернулся! Вернулся в свою реаль-ность! А в свою ли? Это еще предстояло проверить. Предстояло проверить также, какие изменения произошли здесь за те двадцать шесть лет, которые понадобились для того, чтобы найти сюда путь. Здесь ведь время тоже не стояло на месте, и неизвестно было, что за это время наворотили пришельцы? Возможно, и от человеческого рода на Земле ничего не осталось. "Тогда придется просто отомстить!" — Виновным себя в этом Николай не ощущал. Не сам же он в свое время "дезертировал" из этой реальности. Но и возвратился он теперь сюда не бестелесным духом, а во вполне материальном виде, и уже не один, а вооруженный мощным космическим флотом Земли -2, а может Земли-1, как на это еще посмотреть. Которая из планет ему самому теперь роднее? Вопрос из разряда философских. Львиную половину своей сознательной жизни он провел в той реальности, в которую поначалу попал непрошенным гостем, который на данный банкет не напрашивался, то есть вопреки своему желанию. Но эти прожитые годы сформировали его не только как личность, но и сделали теневым руководителем планеты, даже планетной системы, но это в той реальности, откуда они прибыли, а что их ожидает здесь?

В командной рубке флагмана линкоре "Ретвизан", Николай в обществе коман-дира линкора вице-адмирала Сергея Лунева и своего неизменного советника полного генерала жандармерии Владимира Фаунковского уточняли давно разработанный план этой грандиозной военно-космической экспедиции. Еще на Земле при разработке военной кампании с помощью старого верного НАВИГАТОРА и используя хранящуюся в его памяти логику "Диктатора", одна из почти полноценных копий которого, в живом виде сейчас командовала сфероидом, была учтена максимально-приближенная к оригиналу модель поведения предполагаемого противника. Исходя из разумной логики, следовало с первую очередь захватить сам "корабль-матку", и тогда с колониями, которые неизбежно должны были возникнуть на ближайших космических телах, справиться будет намного проще. Как бы ни была огромна мощь сфероида, как монитора по переустройству планет, но он, получивший в давних межзвездных битвах даже для него страшные повреждения, к данному моменту пока что восстановиться не мог по определению. Так что кардинальных изменений в Солнечной системе за это прошедшее время он осуществить возможности не имел. Оттого и можно было сделать вполне обоснованный вывод, что пришельцы, обладая сходным с землянами метаболизмом, для своих "временных колоний" могли выбрать планеты, лишь более-менее пригодные для жизни, хотя бы в самом минимальном объеме. И хотя в разведку с корабля-матки были направлены девять дисколетов, то по получению разведданных, для создания баз подходило совсем небольшое количество небесных тел. Нептун, Юпитер, Сатурн, Уран, Меркурий можно было исключить сразу. Для их терраформирования на данном этапе возможностей не существовало. Плутон также пока можно было оставить за скобками, если только там не устроили пограничный автономно функционирующий маяк. Пригодными оставались только Земля, Марс, в какой-то мере Венера, что маловероятно по тем же причинам, и еще некоторое количество лун самого Сатурна в непосредственной близости от базы на Тефии. Такие как, Телесто и Калипсо, но и те могли служить больше как охранными маяками самой Тефии. Самым ближайшим сырьевым придатком для сфероида могла служить четырнадцатая луна Сатурна — Титан, имеющая каменистое ядро и ледяную мантию, а также обладала мощной атмосферой, что делало ее наиболее пригодной для устройства на ней своеобразного ремонтного завода по изготовлению необ-ходимых запасных частей и модулей.

Земля в свое время "проглотила" разведывательный дисколет, связь с ним была потеряна, и его посчитали уничтоженным аборигенами. Будь сфероид в исправном состоянии, пришельцев это не остановило бы. Но..., для его восстановления пришлось затаиться. По этой причине Земля выпадала из списка пригодных на данный момент объектов высадки. Ближайшим к Земле оставался Марс. Он более всего подходил для постройки подземного промышленного комплекса. А доставка продукции до Тефии можно было вполне осуществлять с помощью установок нуль-транспортировки. Но и на промышленном комплексе кто-то должен был бы работать, так же, как и иметь на нем охрану.

Все эти предположения не могли быть бесспорными. Скорее всего, и на Марсе была только станция наблюдения за Землей. Так что промышленность удобнее всего было размещать в непосредственной близости от Тефии, то есть на том же Титане. Но учитывать все возможности было необходимо.

На Марсе каких-либо признаков разумной жизнедеятельности определить не удалось и флот медленно, в космических масштабах, в ноль целых, одна десятая скорости света продвигался в направлении Сатурна. Именно там должна была произойти "битва титанов". Впереди веером шли разведывательные скутеры — более чем в двадцать раз уменьшенные копии дисколета. Пилотировались они молодыми пилотами-гвардейцами из космического корпуса имени адмирала Колчака — русского полярного исследователя. Они обследовали простирающееся впереди пространство, сканируя его с целью поиска космических аппаратов и другой техники пришельцев, которые могли вполне находиться на пути следования земного флота. По скоростным качествам скутеры превосходили свой старший аналог где-то в два раза, были напичканы электроникой, системой жизнеобеспечения и с автоматическим эвакуатором в случае серьезных повреждений в ангары своего носителя — "авианосца" "Паллада". Вооружением скутеров были модифицированные импульсные электромагнитные метатели, усовершенствованный и усиленный вариант тех, что стояли на атмосферных "ястребах" в период первичного освоения новой техники, превосходя своих прародителей в несколько раз. По расчетным данным их групповая огневая мощь могла прорвать даже активную броню дисколета. Это оружие было своеобразным симбиозом энергетического и пулевого принципов действия — продуктом совме-стных технологий скорее уже земного типа, с малой долей почерпнутых у инопланетян знаний — изобретательность землян не имела границ. Ей был необходим лишь только определенный толчок, и тогда уж неуемная фантазия конструкторов рождала такие шедевры, до которых не могли додуматься не только поколения фантастов, но и сами инопланетяне.

Орудиями такого типа были вооружены все корабли флота. Но не только на такое оружие делали ставку конструкторы дредноутов. Имели место и ракеты различных типов с системой самонаведения. Были даже усовершенствованные аналоги обычных морских орудий прошлых веков, способных посылать снаряды со смертоносной различного содержания начинкой при скорости близкой к третьей космической. Опытов не проводилось, но по расчетам их создателей, такой снаряд, особенно кумулятивного действия, несмотря на активную броню дисколета, мог прошить его насквозь, а если и не выходил с обратной стороны, то, взрываясь в его недрах, превращал бы его корпус в мелкие фрагменты, пригодные, лишь на переработку в плавильных печах. Такая эффективность подтверждала старинную пословицу, что "новое — это хорошо забытое старое".

И все же основная ставка делалась не на артиллерию, в эффективности которой никто из участников экспедиции не сомневался. Считая, что не всегда битву выигрывает огневая мощь, как всегда ведущая роль отводилась "матушке пехоте". "Корабль-матку" пришельцев и другие космические летательные аппараты хотелось и планировалось захватить невредимыми, и уже только при полной невозможности такого исхода, уничтожить всеми имеющимися у флота средствами. Корабли были также снабжены и своеобразным кодом "свой-чужой", также выуженным НАВИГАТОРОМ из недр своей памяти. Эта уловка должна была позволить на первых порах встречи-боя ввести противника в заблуждение, уверив его, что в систему вошла дружественная, потерянная когда-то в глубинах космоса, эскадра, о прибытии которой пришельцы мечтали уже давно.

Для выполнения основной задачи в залах с "телепортами" в боевой готовности сидели десантники в боевых скафандрах, готовые к заброске во вражеские корабли. Параметры заброски, выверенные НАВИГАТОРОМ, были внесены в его уменьшенные аналоги на всех судах земных военно-космических сил. Ставка делалась на десант, который должен был, ворвавшись во внутренности сфероида, захватить его ключевые объекты и отсеки, уничтожая живую силу противника. При помощи имевшегося у каждого десантника своеобразного "чипа-вируса", при подключении которого к любому прибору на корабле противника имелась возможность нейтрализовать компьютерное сознание "диктатора" и установить тем самым контроль над самим компьютером. То есть, сделать то же, что в свое время удалось Николаю, но только уже с применением технических средств.

В целом виде по прогнозу НАВИГАТОРА, еще на Земле, план по удачливости оценивался на семьдесят три и две десятых процента, в то время как безусловное уничтожение сфероида корабельным оружием — на девяносто девять целых, девятьсот девяносто девять десяти тысячных процента. Но неунывающие Фаунковский с Дымогаревым, при полном согласии друг с другом, проголосовали за десантную операцию. Причем с большим энтузиазмом. А Владимир даже буркнул: "У нас на заре борьбы с "гомиками" шансы были вообще ноль целых, фиг десятых! Так что, не дрейфь, Командор! Прорвемся! У нас одни "пещерные люди" в корабельных лабиринтах скорее компьютера разберутся, там хотя бы освещение имеется! А уж воевать врукопашную, при необходимости, наши наверняка приучены не в пример лучше "гомиков".

В земных кораблях при наличии внутренних телепортов, от привычных броневых дверей и коридоров решили не отказываться, сказалась извечная мысль о перестраховке. Николай, несмотря на прошедшие долгие годы, еще все так же живо вспоминал свои ощущения, когда представил себя замурованным внутри дисколета.

Постукивая каблуками форменных ботинок, в дверь командного салона вошла Марина, которую не удалось отговорить от участия в десанте. Она никак не хотела отпускать в одиночестве своих элитных "багир", "черных пантер", "мирикин" и "африканских львиц", которые славились скрупулезным выполнением порученным им заданий. Она была в облегающем ее гибкое тело боевом скафандре. Кто бы мог воспринимать ее сейчас как пятидесятилетнюю мать троих детей. Инопланетные медицинские технологии помогали ей сохранять все тот же двадцатипятилетний облик и красоту. Николай невольно испытал чувство восхищения своей неожиданной супругой. Николай с улыбкой вспомнил трагикомичную коллизию, случившуюся на ранних этапах жизни в "Оазисе". Марина с Вероникой первое время испытывали друг к другу некоторую неприязнь, причем со стороны Марины эта неприязнь носила больше показной характер, чем на самом деле. Неприязнь эта, как потом Николай узнал, возникла из-за него. Вероника со всем пылом юности влюбилась в Николая, хотя повода для возникновения такого чувства он никакого, по его мнению, не давал. Тем не менее, Вероника очень ревновала его к Марине, которая отнеслась к этому скорее с юмором, предполагая, что они обе имеют не так уж много шансов на взаимность, и все из-за своеобразного бзика Николая по поводу его безнадежных надежд на возвращение в свою реальность. Но Вероника об этой особенности пси-хики Николая не подозревала, и относилась ко всему серьезнее.

Сам же Николай, как-то в "прошлой жизни" не привык пользоваться таким, как он думал, чрезмерным вниманием девушек, и совершенно не мог определиться в своих решениях. Тем более что он еще до конца не проникся реальностью именно своей жизненной ситуации. И на эту сторону своей жизни оставлял слишком мало внимания, несмотря на активную позицию в этом вопросе своего друга Владимира.

Выбор за него, хотя и не без его бесспорного согласия сделала Марина. После не совсем удавшегося празднования ее дня рождения, когда пришлось отвлечься на Бадаберскую операцию, она пришла к нему и предложила себя в наложницы, намекнув при этом, что готова и на пополнение его гарема и одновременно дать согласие на кандидатуру Вероники, в таком же качестве. Сколько в этом предложении было юмора, сколько правды, для Николая так и осталось неизвестным. И хотя он принял ее предложение за своеобразный загиб юмора, он так до конца и не понял, что в словах Марины не все было шуткой. Но, как оказалось, она, после той первой, проведенной вместе ночи, имела откровенный разговор с Вероникой. Та была поражена еще больше Николая, ее добропорядочное воспитание не позволило ей сделать такой решительный шаг, да и влюбленность ее постепенно сошла, на нет, когда поняла, что, скорее всего, романа с Николаем у нее не получится. Но предложение Марины она оценила, поняв, каких душевных сил для той это предложение стоило. И с тех пор они стали добрыми подругами, связанными своеобразной, почти интимной тайной.

Николай, в то время ответивший шутливым отказом на это странноватое, хотя и не совсем неприятное предложение Марины, сам не догадывался, какой психологический груз снял с ее души. Об истинном положении дел он узнал от Марины лишь спустя три года, когда Вероника ответила на неустанные ухаживания Владимира и вышла за того замуж. Тому этот союз принес еще более добрые отношения с Букограем. Владимиру, руководителю контрразведки и жандармерии "Оазиса", да и всего Ордена, отличные отношения с одним из руководителей спецслужб родной страны были еще и полезны.

Николай тогда испытал странное и сильное чувство стыда, стыда, что такая девушка, с сильной духом натурой, как Марина, из-за его душевных шатаний могла пойти на такой не совсем, на первый взгляд, нормальный шаг. Его удивило то, что может сделать настоящая любовь с умной, выдержанной и трезвомыслящей женщиной. Какова же должна была быть сила такой любви, способствующая сделать человека неадекватно мыслящим. Но этот случай, можно сказать, психического помешательства, был в жизни Марины единственным, и осуждать ее за это, Николаю даже не пришло в голову. Напротив, в этом случае он винил только себя, свою черствость и чрезмерную погруженность в неразрешимую по тем времменам проблему возвращения в собственную реальность. С тех пор Николай стал относиться к Марине еще бережнее, поняв, наконец, какой замечательной и самоотверженной подругой наградила его судьба. И только тогда Николай до конца осознал, как был прав всегда вроде как смешливый Владимир, советовавший ему поскорее адаптироваться здесь, на месте. Как тот смог прочувствовать его состояние и предложить самый радикальный и лучший рецепт "выздоровления"? Другой вопрос, что Владимир не был ни психологом, ни тем более психиатром и, несмотря на это смог изложить решение проблемы в доступных в его понимании выражениях. И хотя эта его терапия сказалась не сразу, Николай теперь был ему благодарен. А "инструмент" терапии — Марину, Николай неожиданно для себя полюбил, но даже самому себе боялся в этом признаться. Потому и сложились у них такие нежно-трогательные отношения, как у молодых влюбленных, до конца не верящих своему счастью.

В течение всех двадцати шести лет они, не сговариваясь, наверное, опасаясь повредить хрупкость их несколько странных отношений, зародившихся еще тогда, ставшие уже давними, времена, ни разу даже не поссорились. И возможно, благодаря этим самым обстоятельствам, они взлелеяли в себе то чувство новизны, которое всегда испытывали при не таких уж и многочисленных встречах, словно все начиная сначала. И возможно, от этого их брак оказался очень прочным, хотя до настоящего времени считался неофициальным. Причем на этом настояла сама Марина. "Если ты не собираешься иметь гарем, то тогда и двоеженцем тебе быть не положено! — Как-то, не то в шутку, не то всерьез, сказала она. — Ты со своей Татьяной не разведен? Нет! Пусть даже и не здесь! Вот когда урегулируешь с нею эту сторону отношений, тогда и поговорим об узаконивании твоих отношений со мной!"

Эта неопределенность не помешала им обзавестись троими детьми. Старший сын Александр уже командовал эсминцем "Александр III", а две дочери Алиса и Ве-роника, которой это имя дала Марина в честь своей подруги Вероники Сенявиной, стали фанатичными приверженками генетики и теперь под руководством Вероники старшей с успехами углублялись в эту науку. Все они участвовали в экспедиции на госпитальном судне "Нострадамус", причем Алиса уже носила звание поручика медицинской службы, а Вероника отставала от нее всего на одну ступень, и была подпоручиком. Вероника Сенявина же была уже в чине полковника и являлась главным врачом оснащенного по последнему слову техники "Нострадамуса".

Вслед за Вероникой в салон ввалился Дымогарев в такой же экипировке, как и Марина, только еще дополнительно увешанный оружием, среди которого выделялся самурайский меч, притороченный на спине. Василий, хотя и имел отношение к военному флоту, чтил его вековые традиции и испытывал к нему безграничное уважение, и даже являлся товарищем военного министра по флоту, оставался незаменимым специалистом по тайным войсковым операциям. Воспитание в морской пехоте навсегда оставило след в его жизни. Потому он и теперь, как его не отговаривали, вызвался лично командовать десантной операцией такого рода. Да как же еще можно было назвать захват инопланетного монстра, соразмерного огромным земным мегаполисам. В свои пятьдесят восемь лет, он благодаря "браслетам" выглядел на те же тридцать два года, когда только Николай с ним познакомился, и даже моложе, так как полностью отказался от употребления спиртных напитков. И в такой молодости он был не одинок. Все обитатели "Оазиса" выглядели также, увеличивала или само долголетие такая особенность носителей "браслетов", пока выяснено не было, но такой их особенностью пользовались все.

Сейчас Дымогарев был вполне доволен жизнью. Он создал самую боеспособную на Земле армию, имел уже двоих сыновей от своей любимой Айгуль. Сейчас оба его сына, уже взрослые, редкие специалисты рукопашного боя, сопровождали его, как телохранители и остались за порогом рубки. Василий мог бы иметь и больше детей, но после второй беременности, Айгуль заявила, наверное, в некоторой степени сказалась европейская эмансипация и образование, что если Василий желает иметь еще детей, то пусть берет в дом вторую жену, и та будет продолжать семейное воспроизводство. Айгуль даже, несмотря на приобретенную эмансипацию, никак не могла не то что понять, а скорее принять то, что ее любимый Василь, имея роскошный дом на территории мусульманской страны, не завел хотя бы еще пару жен, как-то разрешает Коран. Но Василий, по своей натуре был однолюбом и со смешками всегда уходил от этой щекотливой темы.

— Не надоело вам заседать! — Хмыкнул товарищ военного министра Дымогарев. — Планы утверждены и, нового уже придумывать нечего! Нам бы до них добраться, а там бой покажет! Командор, ты лучше попробуй в последний раз уговорить свою жену, чтобы она "поперед батьки в пекло" не норовила!.. По Корану ее мусульманки должны идти по следам мужчин! — Дымогарев, в свое время, "обжегшись" на златокудрой красавице, с тех пор "на дух" не переносил блондинок. Первое время он и на Марину посматривал теми же глазами, но потом оценил ее как настоящего солдата и уже как особь противоположного пола почти не воспринимал. Но, тем не менее, прикрываться ее в бою никогда бы даже и не подумал.

Николай с сомнением посмотрел на Дымогарева. Николай, не смотря на статус Командора, полковника гвардии Марину, и как бы ее не любил, он никогда не смог бы отговорить ее от того деяния, что она решила совершить. Мог бы приказать, но так ли уж отвечал бы такой приказ необходимости, кроме как отвечал бы лишь только его, даже пусть и неэгоистичному желанию. А Марина решила не много, ни мало идти в бой во главе своих "пантер-амазонок". Для них она являлась почти что богиней. Состав подразделения "фурий ислама" сменился за эти годы уже восемь раз, а руководила им все такая же молоденькая "пери Марина", только постепенно из подпоручика ставшая полковником, в то время как ее подчиненные, достигая определенного возраста, выходили замуж и покидали его ряды, пополняя тем самым другие ряды — воинов запаса. При необходимости мобилизационные возможности армии могли возрасти более чем десятикратно. "Под ружье" в любой момент могло стать все население, за исключением младенцев, так как дряхлых стариков благодаря новым медицинским технологиям просто-напросто не было. Подразделение было, несомненно, элитным, и для того, чтобы заполучить из него кого-нибудь в жены, организовывался своеобразный конкурс, в котором окончательное решение принадлежало самой кандидатке. И хотя кандидаты боролись за обладание девушкой, та сама выбирала, кто будет таким обладателем. Таким образом, браки оказывались крепкими и в то же время вполне равноправными, хотя и далеко не соответствовали мусульманским традициям, хотя более отвечали религии нового Единого бога.

2

Ille Caelum Fremitus! — И небеса взревут!

(латинское выражение)

Запрос со "сфероида-матки" поступил на "Ретвизан" уже совсем недалеко от Тефии. Задумка с идентификационными кодами с пометкой "свой-чужой" сработала, что позволила флоту, по своему количественному составу, несколько превышавшему эскадру, от которой в свое время "корабль-матка-монитор" отбился, и теперь его капитан, наверное, вознамерился путем прямой связи выяснить, кто же, в конце концов, пожаловал на его давний призыв о помощи. В это время в командной рубке находился только командир "Ретвизана" и Николай Мордовцев. Не то, чтобы они предполагали такой вариант событий, но скафандры, положенные по боевой тревоге для экипажа линкора, своим обликом

были почти напрямую "срисованы" с тех, в которых в свое время, прохажива-лись пришельцы по Ястребовску. И это обстоятельство позволило Николаю принять вызов без излишних опасений несвоевременного разоблачения обмана — флот уже вышел на запланированные для атаки позиции. Оттого врасплох этот вызов землян не застал, и когда на видеоэкране возникла почти знакомая рожа "диктатора", облик которого имели все его подданные, Николай с Луневым находились под колпаками шлемов, чем несколько скрывали свои истинные лица. Но долго такое везение продолжаться не могло. Николай подозревал, что немного замутненные для человеческого взгляда колпаки шлемов из-за устройства глаз пришельцев могли оказаться вполне прозрачными. И когда "дубль-диктатор" заговорил с ним на уже знакомом языке, спрашивая, кто же, наконец, прибыл к нему на помощь, Николай, прокаркав ответное приветствие, стараясь воспроизвести манеру разговора, почерпнутую у НАВИГАТОРА и соответствующего старому прототипу, одновременно включил сигнал начала атаки. Он не очень рассчитывал на более или менее достаточный выигрыш во времени, и на долгое время отвлечь командующего сфероидом от неожиданных насущных проблем, которые должны были за этим последовать, не надеялся.

И лавина десантников, уже и так в ожидании сидящих перед пока не активированными порталами, рванула в них почти с началом их работы. Несколько минут Николай все же выиграл, пока в сфероиде не поняли, что происходит что-то совсем не то, что они ожидали. Первую волну десантников, появившуюся из порталов они почти проворонили, приняв вначале за своих соратников, возжелавших встретиться со своими собратьями. Только необычность снаряжения и незнакомое оружие в руках "гостей" привело их радужные ожидания сначала в недоумение, затем привело их в понятное удивление и уже потом в неописуемую ярость, которой могло наполниться любое гуманоидное существо, когда его собираются уничтожить, да еще и попутно обмануть в своих истинных намерениях.

Десантники, не сговариваясь и даже не пытаясь вести каких либо душеспасительных бесед в первые же мгновения начали растекаться по коридорам сфероида, уничтожая на своем пути все живое и неживое, пытавшееся оказать малейшее сопротивление. Несколько "жучков-вирусов" были тотчас же внедрены в ближайшие приборы, тем самым, парализовав автоматизированную функцию компьютерной системы. Захваченный в первые секунды боя телепорт исторгал из своего дымчатого кокона, весьма приличных размеров, толпы десантников, устремившихся сюда с дюжины космических транспортов. Но успех оказался не таким убедительным, как могло показаться вначале. Землянам противостоял сейчас не компьютер, а живой противник, живой руководитель, очень быстро сообразивший, что одними лишь дежурными мерами ему с массой захватчиков не справиться. Уже где-то на третьей "палубе" сопротивление резко возросло и волна нападающих, неся огромные потери, почти остановилась.

На приемных ячейках "Нострадамуса" замигало сразу более сотни огоньков, и это число неумолимо увеличивалось, сигнализируя, что обладатели "браслетов", штурмующих сфероид превращаются в прах. Хорошо еще, что срабатывало по-следнее усовершенствование в настройке этих самых "браслетов", в аварийном ав-томатическом режиме отправляющие импульсы в накопительную систему генетического банка, передавая последнюю информацию о своих носителях. Это могло дать возможность, если какое-либо постороннее излучение не внесет в передачу непредвиденных искажений, позволить в последствии произвести "возрождение оригиналов".

Вероника Сенявина-Фаунковская в ужасе всплеснула руками. Менее экспансивная Айгуль Дымогарева лишь тяжело вздохнула. К таким потерям флот себя не то, чтобы не готовил, но по прогнозам общие потери должны были составить гораздо меньшую цифру. Не до конца еще было известно, будет ли возможность их в последствии восполнить.

Наступление на какое-то время остановилось, грозя обернуться гибельными последствиями, темпа терять было нельзя. И здесь сказалась выучка "пещерных людей", идущих вторым эшелоном. Генерал Ростовцев, за эти годы натренировавший несколько легионов "медведей", не растерялся и пустил их вперед, проводниками для остальной десантуры. Привыкшие ориентироваться в еще худших условиях чем, хотя и ставшие темными лабиринты сфероида, "пещерные медведи" в неприятном положении оказались даже более привычными, чем в пещерных катакомбах. И их атака оказалась весьма эффективной и решительно переломила паузу в бое.

Дымогарев раздавал команды по коммуникатору, пересыпая их бранью, соче-тающей все виды гуманоидов — "гомиков" и прочей живности в чудовищные гибриды, замешанные на насекомых, земноводных и глубоководной фауне. Что с одной стороны, как ни странно, подбадривало бойцов, и одновременно могло привести в недоумение, возможно включившихся в радиообмен, защитников сфероида, которые имели несчастье принять такую словесную какофонию за специально-кодированную речь, невозможную для расшифровки. Одновременно он со своими "преторианцами" перекрыл дорогу Марине и ее "амазонкам-пантерам", возможно и напрасно, проорав: "Бабы должны рожать воинов, а не гибнуть попусту! Вот когда надо будет ночной порой захватить какой-нибудь замок, вот тогда я вас позову!" И это оказалось оправданным, потому что в коридорах вдруг объявились какие-то монстры в виде приземистых бронированных "медуз-кракенов", скорее всего каких-то еще неизвестных боевых механизмов пришельцев, заливающих нападающих потоками радужного "пламени", слизывающих людей словно языком. Это было пострашнее привычных "черепах". Марине, попытавшейся возразить криком: "Я тебе этого не прощу!" Дымогарев в ответ гаркнул: "А меня не простит Командор, если вместо тебя ему придется довольствоваться твоей копией!" Хотя никаких различий между оригиналом и его дублем не существовало, в психологическом смысле такое опасение могло сыграть неприятную роль в мелких нюансах и так не простых, хотя и возвышенных, отношениях между Николаем и Мариной, и это несколько охладило ее боевой пыл. И такие опасения могли иметь место не только у Командора, а и у любого человека. До сих пор пока таких проблем не возникало, но, Дымогарев довольно хитро сыграл на слабой единственной струне, которая только и могла найтись у "железной пери".

Но энергетика энергетикой, а модифицированные "парабеллумы", когда их люди запустили на полную мощность, перестав деликатничать, применяя до этого лишь земное стрелковое оружие, хотя и большими потерями уже во второй раз переломили ситуацию. Теперь, прежде чем влиться в очередной коридор корабельного лабиринта, его вначале обрабатывали импульсами "газонокосилок".

Дымогарев же рвался в главную рубку, справедливо полагая, что "корень зла", то бишь, сопротивления находится именно там. "Дубль-диктатор" оказался на высоте, показывая умение и напористость, тем самым, утверждая, что ранее завоеванные миры завоеваны "диктатором" вполне по праву. Он заблокировал внутреннюю систему телепортов, и теперь, хотя и в какой-то мере лишил себя возможности маневренно управлять своими "гомиками", "черепахами", "крабопауками" и "медузами-кракенами", количество которых неумолимо уменьшалось, но в большей степени лишил маневра именно наступающие силы землян. Каждую "палубу" приходилось брать, словно штурмовать линию "Маннергейма".

И тогда Дымогарев пустил в коридоры малые пехотные танки с дистанцион-ным управлением, подкрепив их своими "черепахами", ширина коридоров это по-зволяла, жаль, что в самом начале не было возможности задействовать эту страте-гию, оттого, что в первую очередь надо было поставить под контроль входные пор-талы. Живую силу он отвел чуть назад. Тем временем количество внедряемых в систему жизнеобеспечения корабля "жучков" наконец-то начало переходить в качество и подошло к тому порогу, когда "дубль-диктатор" в рубке наконец-то потерял возможность даже вручную как-то воздействовать на ситуацию. И только тогда наступил перелом.

Танки с "черепахами" проутюжили коридоры, по пути вдребезги разнося встречающиеся, хотя уже и не все активированные боевые механизмы защитников сфероида. Это уже попахивало расточительностью, ибо всю эту технику можно было, потом использовать в своих целях, но Дымогарев сейчас не хотел рисковать и остановил свои "бронетанковые части" только тогда, когда волна десантников вплотную подступила к закапсулированной рубке звездолета. Теперь в схватку вступила интеллектуальная мощь НАВИГАТОРА, который дистанционно ломал коды последних запоров. Минут пятнадцать ему на это понадобилось и около двух центурий перемешавшихся на конечном этапе "пещерных медведей", "амазонок-пантер", "волков" и "преторианцев" ворвались в шарообразную рубку, где за пультом стоял лишь один гуманоид, широко разведя руки в стороны. Вроде как с радостью раскрыл объятия что, наверное, означало у пришельцев тот же жест, что и поднятые вверх руки у землян.

Командовала этим смешанным подразделением Марина, так как Дымогарев почти в последние минуты боя неосторожно "словил" струю одного из "крабо-пауков", потерял левую ногу и, был благополучно эвакуирован при помощи "браслетов" на "Нострадамус" прямо в "объятия" своей супруги Айгуль. И так как сознания из-за своего упрямства не потерял, то его колоритная брань оживила и без того суетливую обстановку в реанимационном отсеке, где как раз и распоряжалась его черноокая красавица.

В космосе дела обстояли несколько лучше. Скутеры, вышедшие в зону прямой видимости сфероида подверглись обстрелу вынырнувших из ангаров дисколетов, в результате боя им пришлось уничтожить два дисколета из восьми, пока десантные команды вторглись в шестерку оставшихся. Но скутеры были уничтожены все, хотя пилоты благополучно "катапультировались" на свой "авианосец" и были готовы вновь вылететь на новых машинах. Десантными командами, состоящими полностью из "ягуаров" империи Тауантинсуйу, направленными в дисколеты, с Дисколета-1 командовала дочь Николая Алиса, хотя первоначально планировалось усадить в кресло повелителя НАВИГАТОРА, Александра, но в последний момент, решили оставить его на мостике Александра III, во главе эскадры эсминцев. Эта замена обуславливалась лишь тем, что НАВИГАТОР, принявший в свое время "руку" Николая, полностью и особенно в бою подчинялся только ему или его потомкам по крови. Им пришлось намного легче легионов, штурмовавших сфероид, здесь из живой силы противника были только операторы в центральных рубках, да и те были уничтожены почти мгно-венно, а компьютерные мозги были тут же взяты под дистанционный контроль НАВИГАТОРА, в этот самый момент, находящегося в состоянии полного ментального слияния с Алисой.

И все же Николай постарался хотя бы немного ее подстраховать, ибо такой бой уже был знаком ему с давних времен, и он взял на себя эту миссию, избежав тем самым тех издержек, которые мог бы допустить кто-то другой, помимо него. Но перед своим "пленением" дисколеты смогли уничтожить и один из крейсеров эскадры, случайно выплывший под их прямой удар. Это был крейсер "Навахо" под командованием адмирала Снейка, по прозвищу Мишкоатль, что в переводе с ацтекского означало — змея облаков, из североамериканского анклава Ацтекской империи. Крейсер почти мгновенно испарился в пустоте космоса, и полторы тысячи его экипажа во главе со своим командиром, почти одновременно засветились яркими мигающими огоньками на приемных ячейках "Нострадамуса". И только лишь несколько спасательных капсул с "оригиналами" успели покинуть недра "Навахо" и были подобраны оказавшимся ближе всех эсминцем "Александр III".

После захвата "сфероида-матки" военные действия практически прекратились. Оставшиеся в живых пришельцы, бывшие почти полуроботами, являющиеся обслуживающим персоналом промышленных комплексов на Титане, оказались не приспособленными к боевым действиям, в силу заложенной в них "программы" лояльности к высшим руководителям, и напрочь лишенные агрессивности, сдались без боя. И теперь, назначенный губернатором новых колоний генерал Ростовцев ломал голову, как без ущерба для земной цивилизации включить их в состав населения, или же поступить проще, как в свое время сделали Николай с Владимиром, отобрав у пленников "живительные браслеты", поддерживающие в них жизнь? Но Николай с Владимиром в то время не знали, что это приведет к смерти пленных. Теперь же, зная последствия, Ростовцев на такое не отважился. Слишком это попахивало геноцидом. И пока их оставили в покое, на рабочих местах, только под присмотром военно-космической полиции. Корабль матку нужно было восстанавливать до конца. Только сейчас выяснилось, что рейд земного флота был оправдан. Вопреки первоначальным прогнозам, сфероид был бы уже окончательно отремонтирован не через пятьдесят лет. До полного восстановления на данный момент оставалось чуть больше года, а возможно и менее.

Страшно было представить, чтобы произошло в этой реальности с Землей, ко-гда бы "сфероид-матка" поднялся бы с Тефии и подобрался бы к родной планете. Как и предполагалось, на Плутоне и на Марсе имелись автоматические станции наблюдения, накапливающие информации, причем на Марсе строительные роботы строили подземный мегаполис, предназначенный для "выращивания" и размещения армии вторжения на планету Земля. И где-то не позднее, чем через три года ожидалось прибытие основной эскадры пришельцев, на которую сфероиду не так давно удалось послать сигнал бедствия. И теперь победив одного межзвездного монстра, нужно было готовиться к сражению с целой эскадрой, исход которого теперь казался весьма проблематичным. И хотя стапели в Поясе астероидов в параллельной реальности работали на полную мощность, добиться перевеса над приближающимся флотом "чужих" было затруднительно. Теперь уже не хватало обученных экипажей, и людей для этих экипажей следовало набирать на планете уже в этой реальности. Земля-2 должна была внести свою лепту в защите своего мира от "чужих".

3

Бойся гнева терпеливого человека.

Д. Дрейден.

Эхо от вторжения инопланетян в родную реальность Николая отозвалось в другой реальности и теперь рикошетом обернулось нашествием в его первоначальную реальность. И это вторжение осуществлял теперь он сам. Здесь у него не было времени на длительное эволюционное изменение существующего, отнюдь не идеального порядка на планете, как это удалось ему в той, приютившей его реальности. Предстояла огромная работа по умиротворению целой планеты. Его родной планеты.

И теперь его огромный космический флот, способный при желании поставить на колени почти любую звездную систему навис над одной обитаемой планетой в Солнечной системе — планетой Земля, на которой протекал 2011 год, спустя 26 лет после того, как Николай был, выдернут из этой реальности. Он был на 26 лет старше, именно столько понадобилось, чтобы претворить в жизнь план, который родился в умах Владимира, Дымогарева и его самого, чтобы объединить планету в Единое человечество перед лицом опасности из космоса. Но старше он был только душой. Медицинские технологии пришельцев, усовершенствованные земными местными талантами, позволили модифицировать генную структуру человечества, и теперь Николай в свои пятьдесят с лишним лет внешне выглядел не более чем лет на тридцать. И теперь перед ним стояла дилемма — он вернулся туда, куда и стремился, но как ему поступить сейчас, когда почти половина жизни прошла в другой реальности, к которой он был привязан не только новой семьей, но и обязательствами перед планетой, став теневым правителем всех Земных Империй, обзаведясь наследником "престола". Как теперь его самого "примет" Татьяна, что здесь "наворотил" его двойник за эти годы, которому теперь, по-сути, возвращаться некуда, так же, как и самому Николаю. Теперь он в глубине души понимал, что уже не принадлежит этому миру. И невольно откладывал встречу со своей "бывшей" женой. Но и по-прежнему тянуть время возможности не оставалось. Надо было внедряться в старый-новый мир, и для этого нужна была разведка, а кто лучше "самого себя" может рассказать о существующих реалиях этого мира, причем так, как Николай мог бы увидеть своими глазами. А для этого необходимо было найти своего двойника, обитающего на Земле-2, или все же Земле-1?

Орбирально-атмосферный катер сравнительно медленно, черепашьим шагом, по сравнению со своими возможностями, крался на высоте всего полукилометра над поверхностью, используя только антигравитационную составляющую своих движителей. Поле невидимости прикрывало днище катера, чтобы скрыть его от возможных наблюдателей, находящихся на поверхности земли. От противовоздушной обороны их предохраняло поле подавления, ибо катер находился в режиме разведки. Бортовая электроника по-прежнему упрямо указывала в сторону восточного направления. Искомая мыслеформа оказалась существенно дальше к востоку от своего предполагаемого местонахождения, и это в какой-то мере сбивало с толку сидящих в рубке людей. Позади уже осталось несколько городов и населенных пунктов, а на экране сканера все также светилась зеленая указующая стрелка.

— Далековато от основного места жительства забрался твой аналог! — Хмуро хмыкнул Владимир.

— Ну, я тоже сейчас нахожусь вдали от основного места жительства! — В тон ему ответил Николай. Настроение у него было отвратительным. И в этом он бы не одинок. Еще когда на подлете к Земле они не обнаружили привычной орбитальной станции "Мир", в их реальности разросшейся до крупного города, нехорошие пред-чувствия закрались в их души. Из космических объектов во множестве витающих вокруг планеты обитаемой оказалась только другая станция, хотя и слегка напоминающая обводами древнюю станцию "Мир" до ее реконструкции, но оказалась она международной, но почему-то укомплектованной только американским экипажем. Трогать ее, конечно, они не стали так же, как и вступать с нею в радиоконтакт. И включившись в режим накопления информации, выяснили, что в этой реальности уже давненько не существует такого государственного образования, как Союз Советский Социалистических Республик, а только набор раздробленных мини-государств, которые когда-то входили в него на правах республик. В той реальности, откуда они прибыли Советского Союза тоже не существовало, но на его месте простиралась Российская Демократическая Империя в границах более чем на треть, превышающая бывший Союз. Здесь же даже Россия оказалась урезанной более чем наполовину, и пока непонятно было, почему такое могло произойти. И вот теперь они при помощи мыслесканера искали аналога Николая, не собираясь до поры до времени вступать в контакт с кем-либо еще.

Внизу проплывали густые смешанные леса с преобладанием хвойных пород и немногочисленные вкрапления поселков и деревушек.

— У нас это территория Тверского воеводства! — Прокомментировал Владимир и, повторяясь, добавил: — Как же сюда занесло бедного Николку?

— Найдем, выясним!— Буркнул Николай. Он находился в состоянии какого-то дискомфорта. Он все более приближался к встрече с одной стороны с посторонним, а с другой стороны с совсем не посторонним человеком. По-сути, с самим собой! Но если подобную встречу, он переживал почти ежедневно, общаясь с НАВИГАТОРОМ, то есть со своей копией, то сейчас предстояла встреча с живым человеком, со своим вторым Я. Встреча с человеком, сущность которого была невероятно близкой, но развивавшейся в этом мире, совсем отличном от привычного, в течение двадцати шести лет. И теперь их личности не могли совпадать даже по определению. Нужно было также учесть, что сам Николай благодаря "браслетам" за эти годы внешне почти не изменился, в то время как его аналог здесь жил обычной жизнью обычного человека. И теперь Николаю предстояла встреча с собой, но постаревшим на те же двадцать шесть лет. Предстояла встреча с пятидесятичетырехлетним собой. И если Татьяна все еще с ним, а в этом Николай почти не сомневался, то и с нею, сильно постаревшей по сравнению с ним самим. Было о чем задуматься, и было также много причин, чтобы чувствовать себя "не в своей тарелке". Марина, находящаяся вместе с ними и взявшая на себя управление катером, молчала, она, по-видимому, в какой-то мере понимала, какие мысли бурлят в голове Николая, и в то же время ее мо-рально-психическое состояние ненамного отличалось от состояния Николая. И хотя, она мало сомневалась, что ее отношения с Николаем сильно изменятся после предстоящего свидания, но и ее грызло иррациональное чувство ревности. Ибо она еще помнила, что не Николай добивался ее, что, казалось, было бы естественным по сложившимся в мире стандартам отношений между мужчиной и женщиной, а именно она добивалась его и, наконец, добилась не с таким уж малым трудом. Так что предстоящая Николаю встреча все равно могла каким-то образом отразиться и на ней, она ведь помнила, как он очень долго не мог мыслить себя без оставшейся в дебрях пространства и времени "своей Татьяны".

С пульта донесся веселый писк — искомое, наконец, было найдено. Внизу рас-стилалась густая растительность, состоящая из пышных крон сосен и елей. Видне-лась только небольшая проплешина, поляна, покрытая сочной зеленой травой. На экране, приближающем местность почти на расстояние вытянутой руки, видны были даже следы коровьих копыт и лепешками отходов их жизнедеятельности. Это и указывало на близость обитаемого жилья. На инфракрасном экране "обнаружилось" и само жилье — небольшая избушка из отесанных бревен с углами "в лапу", и высокой остроконечной крышей, покрытой наборной щепой. Избушка была не на поляне, и даже не на опушке леса, а располагалась чуть в глубине лесного массива в окружении густых елей. Чувствовалось, что построена она была именно так, неспроста. Хозяин явно хотел спрятать свое жилище от посторонних глаз, и особенно сверху. Не будь у прибывшей троицы мыслесканера, и не будь сам хозяин дома своеобразным маячком для него, визуально, без применения каких-либо технических средств, обнаружить это жилище было весьма затруднительно.

Марина медленно и аккуратно вписала катер в рамки поляны, заняв им почти всю свободную площадь. Чуть слышный гул генераторов замолк и, в кабине наступила тишина. Казалось, что все присутствующие даже не дышали. Наступал ответственный момент, и воцарившееся молчание никто не решался. Наконец на это отважился Владимир:

— Ну, вот мы и на месте! Неуютно, Коля? Прекрасно тебя понимаю! Это, на мой взгляд, пострашнее, чем вести в бой космическую армаду! — И почти без паузы, словно опасаясь, что его прервут, продолжил: — Слушай, а давай-ка я первым пойду!?

— А если он в тебя из двустволки шмальнет? — Криво усмехнувшись, выдавил Николай.

— Для моего комбеза это — что слону дробина! Да и ребята в десантном отсеке готовы! Повяжут твоего аналога в один момент! — Отмахнулся Владимир. В десантном отсеке действительно ждали выхода пятеро "преторианцев" в полной боевой экипировке, даже со шлемами на головах. Владимир имел основания хвалиться своим боевым комбинезоном. За последние годы военная форма "оазисников" претерпела революционные изменения. Специальная камуфляжная ткань-хамелеон, из которой ее изготавливали, в какой-то мере приобрела те же функции, что и активная броня "ястребов", только прочностные характеристики ее были несказанно меньшими, но от огнестрельного оружия, не очень уж крупных калибров, она вполне защищала.

— Нет, Володя! Тогда уж идем вместе! Не боюсь я своего аналога, скорее себя боюсь! Необычно все это! Оттого и на душе муторно! — Опять вздохнул Николай.

— Идите ребята! А я вас отсюда прикрою! В случае чего стационарным парализатором достану! В вас и выстрелить не успеют! По приборам, в избушке двое: мужчина и женщина! — Сказала Марина нарочито ровным голосом. Ее душевное состояние тоже заставляло желать лучшего. Еще бы ее любимый, без иронии, мужчина отправлялся на встречу со своей женой, хотя и почти на три десятка лет постаревшей. А в том, что в лесной лачуге находится именно Татьяна, Марина не сомневалась.

Борт катера раскрылся, и одна из составляющих люка пандусом опустилась на траву, превратившись в импровизированный трап. Первыми наружу попрыгали десантники в боевых шлемах и мимикрирующей форме. Владимир, вопреки своему утверждению защитный режим своего мундира включать не стал, так же как решил обойтись и без шлема. А Николай и с самого начала не собирался этого делать.

С залихватским гоготом, потряхивая своей рыжей шевелюрой, Владимир бук-вально ссыпался с пандуса и прокричал в сторону замаскированной в лесу избушки:

— Никола! Ты никак лесником заделался! Раньше я за тобой таких склонностей не замечал! Не боись, я тебя в лесу все равно искать не буду! Иди-ка сюда лучше сам! Думаю, ты этой встречи уже больше двух десятков лет дожидаешься!

Николай же, в противоположность Фаунковскому, сошел по трапу вроде бы, как и неторопливым шагом, но это было не так. Просто ноги, от волнения, ставшие словно вареными, не могли принять другого темпа ходьбы.

Какие мысли проносились в голове здешнего Николая, какая мучительная работа ума послужила поводом к тому, что тот все же вышел из леса, держа в руках наперевес короткий карабин с патронной коробкой, напоминающий своим видом автомат Калашникова. С некоторым изумлением и в то же внимательно он посмотрел на черную коробку катера, золотистый двуглавый орел бортовой эмблемы, по-видимому, его несколько успокоивший. Друзья уже знали, что в этой реальности Россия имела такой же герб. И только потом аналог обратил свой взгляд на Николая и Владимира, стоящих плечом к плечу. Замаскировавшихся и неразличимых на фоне леса десантников, он конечно не заметил.

Николай, да и Владимир тоже сейчас вполне могли понять его недоумение, ибо находились почти в таком же состоянии, хотя себя они ощущали более защищенными. Николай с каким-то двойственным чувством грусти и в то же время некоторого облегчения узнал в немолодом человеке самого себя, постаревшего, с глубокими залысинами на голове, хотя и со светлыми усами и бородкой "а ля Педро Зурита" из кинофильма "Человек-амфибия".

Несомненно, Николаю-дублю было более тяжело увидеть самого себя в юном исполнении, да и молодцеватого Владимира тоже. Он их, безусловно, узнал, и глубокое смятение отчетливо отразилось на его лице. Узнал он в первую очередь Владимира, да и то сначала голос, а вот внешний облик явно поверг его в замешательство.

В камуфлированном мундире с чистыми золотыми погонами с зигзагообразными просветами василькового цвета, на вид тяжелыми высокими ботинками, портупеями, продетыми под погонами от широкого офицерского ремня с пряжкой, на которой гордо золотился двуглавый орел, с длинной кобурой на нем. Левый рукав Владимира украшал небольшой трехцветный бело-сине-красный шеврон, в виде латинской буквы V, острием вниз, но это, как и двуглавый орел над ним, сильно удивить дубль-Николая был не должен. Флаг и Орел были атрибутами России Земли-2, а вот другая эмблема на правом рукаве, в виде адамовой головы — черепа, на скрещенных узких мечах — символа контрразведки Российской Демократической империи, должна была его по-настоящему удивить и, несомненно, удивила. Николай был одет почти также, только на рукавах его были только эмблемы орлов, да и погон на плечах у него не было. Тем не менее, эти атрибуты, наряду с удивлением окончательно успокоили Николая-дубля, но только в том, что смертельная опасность ему сейчас не грозит но, в остальном он уверен, быть не мог.

Затянувшуюся паузу опять разрядил Владимир, обратившись в "своему" Николаю:

— Теперь я знаю, каким ты будешь через некоторое количество лет, если пере-станешь носить свои "браслеты"!

— Ну, тебя я тоже надеюсь увидеть в таком же облике! — Несколько нервно па-рировал Николай, но эта короткая шутливая перепалка несколько сняла напряжение и, он приготовился обратиться уже к своему двойнику, которого из-за разницы в возрастном облике назвать в полной мере двойником сейчас было не совсем корректно. Даже называть его "на ты" показалось Николаю несколько затруднительно.

— Николай Петрович! Мы, так сказать, извиняемся за свой неожиданный визит, но наконец-то у нас появилась возможность пробить канал между нашими реальностями! Мы не могли оставить все так, как получилось! Возможно, мы не правы, но случилось то, что случилось!

Владимир, в отличие от Николая, оттого, что перед ним явился "постаревший" Николай, да и видел он перед собой не самого себя, таким комплексом не страдал.

— Пригласил бы в свой "дворец", или нам тут на поляне так и беседовать? — Сказал он. — Или, может быть, тебе несколько неудобно знакомить нас со своей женой, о которой я уже наслышан от Николая?

— Погоди, Володя! Николай, ответьте, пожалуйста, она знает? — Перебил его Николай. — Знает, что мы, неосознанно, конечно, но обменялись лишь личностями?

Дубль забросил свое оружие за спину и внимательно и серьезно посмотрел на Николая. Затем чуть заметно кивнул и, впервые друзья услышали его голос, который лишь незначительными обертонами отличался от голоса самого Николая.

— Да! Знает! Я не посчитал себя в праве от нее это скрывать и рассказал все, где-то, через год пребывания в чужой личине! Сначала пришлось, так сказать, легализоваться в новых условиях. Уволиться с предприятия, где "все знали меня", и устроиться на то, где "меня не знали", но всех знал я. Старался как можно чаще, можно сказать, безвылазно, пропадать в командировках, чтобы как можно реже видеть "чужую жену", хотя я влюбился в нее сразу и бесповоротно. Но и пределы "порядочности" не могут быть безграничными, тем более, когда я понял, что останусь здесь, по всей видимости, навсегда. Так что, мне предстояло стать уже "настоящим мужем" и уже у "своей жены". И все же, прежде чем на это решиться, я рассказал Татьяне о создавшемся положении!

— То есть, переложил решение на ее плечи? — С сарказмом процедил Владимир. — Хорош бабуин!

Дубль этот выпад Владимира вроде как пропустил мимо свих ушей, только на лице непроизвольно промелькнула досадная гримаса.

— И какова же была ее реакция? — Насторожился Николай.

— Сначала она не поверила! — Ответил Дубль. — Только посмеялась, и сказала, что я перечитался фантастики! А я, частично сбросив со своих плеч моральный груз, не стал ее переубеждать. Только потом, спустя несколько лет, оттого, что мне снова пришлось знакомиться с людьми, которых "у себя" я не знал, видя, как я путаюсь в своем прошлом и настоящем, она начала понимать, что я не лгал!.. — Дубль на минуту замолчал. — А так как, обратного пути не было, привыкла и смирилась! И даже, надеюсь, ответила на мои чувства взаимностью! Так что теперь она знает! — Каким-то, вроде безразличным голосом проговорил Николай-дубль, а потом, чуть оживившись, добавил:

— И вот, что! Я хочу поблагодарить тебя за такую жену! И если зайдет речь о возвращении, я заранее отказываюсь! Да, и смею надеяться, что и она такого изменения не захочет! Не смотря на то, что ты такой же молодой, как и на тот мо-мент! — Закончил он, грустно усмехнувшись. — Хотя, возможно, нам ведь тогда и телами меняться придется! — Еще ехиднее улыбнулся он.

В этой мрачной шутке Николай ощутил всю трагедию происходящего. Узнав свой, давно прочувствованный ход мыслей, лишний раз, убедившись, что перед ним его собственный, даже в моральном отношении, двойник.

Они как раз все подошли к крыльцу дома и Владимир, как всегда, спасая не-ловкое положение, заявил:

— Вот как раз с телами-то никаких проблем не будет! Не до самых пределов, конечно! Это как выяснилось, без полного клонирования невозможно! Да и дух в какой-то мере управляет телом. Но по десятку годиков, благодаря улучшению здоровья, мы вам "скинем"! — Он вспомнил про исследования которые проводила Вероника в тот период, когда планировалась операция "Папа Войтыла". Так как генетический возраст человеку заложен природой продолжительностью около ста пятидесяти лет, напрашивался вывод, что получить полное бессмертие будет сложно. Увеличить генетический предел раза в два-три можно. Но при этом омоложения не наступает. Но оттого, что подправляется здоровье, то несколько улучшается и внешний вид, годков на десять-пятнадцать моложе. Но это предел. Подтверждением мог служить эксперимент с Папой Войтылой. Здоровья ему прибавили, а вот обликом он помолодел всего от силы на десяток лет. Чем организм, подвергаемый оздоровлению, старше, тем тяжелее приводить его в оптимальное состояние. А вот если поддерживать организм смолоду, вот тогда теоретически можно обойти наложенный генами предел в три четыре раза, только вот о бессмертии пока можно только мечтать. Каким образом "ДИКТАТОР" смог обойти эти запреты, можно было только гадать. Правда, Вероника предположила, что тот менял тела, перезаписывая в них свою сущность с каждым разом, одновременно избавляясь от "изношенных" тел. И такое предположение более всего походило на истину. — Эти мысли быстро пронеслись в голове Владимира, и он продолжил:

— Мы вас и здесь чуток омолодить сумеем! Вопрос совершенно в другом! Дело в том, извини, пожалуйста, — обратился он к "аборигену", — что "наш Николай" для нас давно стал своим, находится сейчас именно на том месте, которое сам себе и обеспечил! И обратный обмен будет чреват катастрофическими последствиями не только для вашей отдельно взятой ячейки общества, но и для всей планеты, я имею в виду не только нашу реальность в целом, и, несомненно, вашу реальность тоже!

— Ну, ты и загнул! — Чуть не поперхнувшись, выговорил Николай. — Ты сам-то хоть понял, что выпалил?

— Более чем! А ты, Николай Петрович, — обращаясь уже к "аборигену", продол-жил он, — можешь совершенно не опасаться, что тебя будут выдергивать из твоего любимого тела и разлучать с любимой, хотя и не твоей, по-сути, женой! Слишком много времени утекло с тех пор, когда такой обмен можно было совершить! Это моего Николку ностальгия замучила, да и интерес, как тут его или, если точнее сказать, ваш общий отпрыск поживает, да еще, не обидел ли ты за эти годы его номинальную супругу! У него теперь, "у нас", уже трое детишек разгуливают, и уже достаточно взрослых! Так что, придется вам дружить на расстоянии!

— Ну, ты совсем разошелся! — Возмутился Николай, но скорее по инерции. — Уже все за меня решил! — Хотя и понимал, что Владимир абсолютно прав и другого решения просто не существовало.

— Сама жизнь решила! Если ты еще этого сам не понял! Извини, если затрагиваю твои тонкие струны души, но, по-моему, ты уже и сам все давно понял, только до последних мгновений сам себя обмануть пытаешься! А обманываться тебе по твоему статусу, ох как, нельзя! Так что, сходи, повидайся со своей бывшей, — Владимир сделал ударение на слове "бывшей", — женой, а мы тут пока с Николаем Петровичем побеседуем! Уж очень мне интересно, почему в этой реальности от нашей великой державы, какие-то ошметки остались! Давай, топай! Это мой дружеский совет, хотя ты и император, у которого друзей по определению быть не может, я себя твоим другом все равно считаю! Не обессудь и не обижайся, но иногда надо прислушиваться не только к мнению суперкомпьютера, но и живых мыслящих особей, причем к тебе вполне лояльных!

Николай только мотнул головой, буркнув напоследок:

"Тебе бы надо было психиатром стать, а не руководителем жандармерии!"

— А в моей работе это необходимое первейшее качество! — Огрызнулся напоследок Владимир, уже в след Николаю, который не совсем уверенными шагами ступил на крыльцо избушки.

Николай на него не обиделся. Он прекрасно понимал всю правильность только что высказанного Владимиром видения сложившейся ситуации. Он и сам знал, Владимир прав на все сто процентов, но отказать себе в предстоящей встрече действительно не мог, как бы она его по-настоящему сильно не пугала. Он понимал, что именно на нем лежит сейчас своеобразный долг поставить, наконец, раз и навсегда точку в этой ненормальной, на взгляд постороннего человека, коллизии судьбы. Николай уже давно предполагал, что возврата к прежнему у него быть не может, знал и давно уже не желал этого возврата, слишком много событий произошло за эти двадцать шесть лет. Но его все равно интересовала, как правильно сказал Владимир, и судьба сына, и судьба Татьяны, бывшей, он теперь это окончательно осознал, что именно бывшей, жены.

4

20 век, как хан Мамай,

Пронесся над землею,

Но больше всех досталось нам

От этого разбоя.

И. Тальков

Как вскоре выяснилось, избушка здешнего аналога Николая только на внешний вид казалась заброшенным деревенским домиком. Внутри он был обустроен вполне современно. Имел этот очаг культуры и спутниковую антенну, которая по мере необходимости выдвигалась на решетчатой телескопической ферме из раскрывающейся, словно лепестки цветка крыши "сарая-овина", примыкавшего к торцу жилой избы. Да и другими средствами связи в виде мобильного телефона Николай Мордовцев второй (или первый?) также обладал. Оказалось, что к дому здешнего Николая, дорога все же подходила. С воздуха, сквозь густые кроны деревьев обнаружить ее было весьма затруднительно. Грунтовка, петляла между деревьями, практически полностью заросшая травянистым покровом, среди которого лишь слегка замечались чуть примятые колеи от колес легкого вездехода типа УАЗ-469. Во всяком случае, именно такой автомобиль прибыл к вечеру, доставив на "хутор" "местного" Фаунковского.

Прибывший "со звезд" Владимир чуть хорохорился, но и его встреча со своим "Альтер-эго" невозмутимым не оставила. Несмотря на свой полувековой возраст, здешний Фаунковский, вопреки вполне монументальному животику по-прежнему оставался весьма шустрым субъектом. Карьерных высот по сравнению со своим "молодым" двойником он здесь не достиг, но до милицейского полковника к моменту своей отставки все же, дослужился. Вполне мог бы без особых изысков вести скромную жизнь достаточно обеспеченного в материальном плане пенсионера, но моральные устои, воспитанные в годы ранней молодости, не могли оставить его равнодушным к тому, что его страной начали торговать оптом и в розницу, заставив ее съежиться, словно "шагреневую кожу". Такое непотребство могло оставить равнодушным только человека без роду, без племени. Видя, с каким олимпийским спокойствием тот решил встретиться с "гостями", Николай догадался, что местный Фаунковский или полностью "посвящен" местным же Николаем в суть происшедшего в свое время "переселения душ" или частично, а юный образ явившихся к ним "близнецов" мог рассудительно объяснить метаморфозами прохождения "гостей" сквозь выкрутасы коридоров времени. И хотя он в свое время фантастической литературой увлекался не слишком рьяно, но был вполне сообразителен и без такого самообразования. И это во многом облегчало проблемы общения.

Разговоры по существу происходящих в этой реальности событий и сложив-шейся в мире обстановки происходили в небольшом, но любовно и прилично обу-строенном кабинете-библиотеке Николая-дубля. Здесь даже имелся, хотя и примитивный, по меркам Земли-1 персональный компьютер, в котором, несмотря на это, оказалась вполне достаточная, для принятия первых решений, информация о состоянии дел на планете Земля-2.

У Николая-аборигена, как, оказалось, было достаточно свободного времени и ему удалось, внимательнее изучить энциклопедии, проследить судьбы многих вы-дающихся россиян, покинувших Родину после 1917 года, и сколько эти люди сделали для тех стран, которые их приютили. Нетрудно было представить, насколько эффективны были бы их усилия, и насколько бы поднялась к настоящему времени их Родина, ибо для нее они работали бы с удвоенным пылом. И где были те же Соединенные Штаты без русского Зворыкина, русского Сикорского, без военного заказа, который Николай II, в преддверии Мировой Войны разместил в САСШ, командировав на его территорию лучших российских специалистов с оружейных заводов, создав тем самым зародыш мощного Военно-промышленного комплекса Америки. Именно создание невыносимых условий для порядочных и талантливых специалистов в России в результате Октябрьского мятежа-переворота 1917 года, породило наглого заокеанского монстра, названного американским империализмом, теми же людьми, которые, по-сути, его и вооружили. И теперь это наглое примитивное общественное образование, под флагом ублюдочной "дерьмокаратии", по выражению Дымогарева, насаждает по всему миру свою низкопробную идеологию, под названием "общечеловеческие ценности". А кто определял эти ценности? Да еще и общечеловеческие? Эти дутые умники спросили у простого человека, что для него является ценностями? Конечно, если ориентироваться по стандартам натовских стран, то это — деньги, жратва и, как говорится, "потная баба" для среднего американца и его европейского аналога, и "потный мужик" для той же категории противоположного пола, не говоря уже о сонме поднятых на щит множества сексуальных меньшинств, которых хотят представить большинством. То, что в России ценят только дебилы-уголовники.

Именно "революционеры" на деньги американских банкиров, пропущенные в виде займа через Германию, отчего и появился термин — "германские деньги", раз-рушили Великую Российскую империю. Тем самым они породили новую, несказанно худшую, заокеанскую империю, угрожающую существованию всего мира. Создали не лучшую систему и у себя дома, номенклатурную систему, действующая по принципу "держать и не пущать", которая сама себя довела к тому же закономерному концу, что и последнего российского императора. Николай II, который, опасаясь поступиться своей властью, не нашедший в себе мужества в нужный момент прислушаться к более способным людям в своем окружении, и подавить разгорающийся бунт, подпитываемый при посредстве большевиков заокеанскими деньгами. Или на крайний случай, уступить место более способному для этого монарху, потерял не только власть, но и империю, ввергнув ее в разрушительную братоубийственную гражданскую войну.

Не последнюю роль в судьбе последнего императора России сыграла и его вполне понятная ненависть к евреям — ведь большинство участников покушений на царскую семью, было именно евреями. Потому он в открытую и поддерживал "Союз Михаила Архангела" — черносотенную организацию, вдохновительницу еврейских погромов. В революционное движение потоком хлынули функционеры еврейской национальности. И как по злой иронии судьбы именно представители этой национальности участвовали в физическом устранении — расстреле, а проще обыкновенном массовом убийстве последнего царя и всего его семейства. И все же скорее царя погубила его непоследовательность. С, так называемым, революционным движением, при наличии политической воли, всего лишь воли, ибо средствами царь располагал вполне достаточными, можно было справиться еще в то время, когда оно находилось в зародышевом состоянии. Слишком уж либерально относилась царская династия к представителям вольнодумства — ну, что это за наказание — ссылка в Сибирь? А приговоры, так называемым, "бомбистам" — их даже мягкими назвать, и то язык не поворачивается. Обладай царь хотя бы долей той беспощадности, присущей Ленину и Сталину, революции в России, особенно в том виде, как она произошла в 1917 году, не было бы еще, по крайней мере, века два, или три, а, может быть, Россию и минула бы чаша сия. Максимум, чем могла закончиться любая революция в России — так это установлением конституционной монархии, от чего страна только бы выиграла.

В нынешнее же время, вцепившаяся за власть верхушка партийной номенклатуры, опирающаяся на блюдолизов, представляющих собой посредственности, поглядывающих "наверх" преданными рабскими глазами, не смогла в нужный момент, хотя бы чуть-чуть, отпустить вожжи. И только поэтому, была сметена вновь понесшейся, подстегнутой опять же заокеанскими долларами, причем не выданными безвозмездно, а всего лишь в виде займа под грабительские проценты, упряжкой "мирной революции", потеряв теперь уже свою, советскую "империю". А вот заем пришлось отдавать уже всему народу, то есть еще и заплатить за разрушение своей страны своими же деньгами. И теперь Россия осталась на территории в границах, сравнимых по размерам с Древней Русью, если не меньше, да еще и под протекторатом Заокеанского монстра под названием Соединенные штаты Америки.

Иногда Николаю-дублю казалось, что о сохранности русской державы больше переживает простой человек, не имеющий даже толики власти, чем какой-нибудь субъект, облеченный властью и в обязанности которого как раз и входит — "раньше думай о Родине, а потом — о себе". И хотя эти субъекты, которых Николаю не хотелось даже называть людьми, декларируя эту истину, сами же на деле посту-пали прямо наоборот. И эти "последыши" тех "мировых революционеров" довели Державу до ручки. Так было и во времена советской империи, также с еще большим цинизмом стало продолжаться и после ее падения. Когда Союз затрещал по швам, номенклатурная "элита", не растерялась. В срочном порядке она "написала" новые законы и перераспределила, путем так называемой "прихватизации", самые доходные отрасли народного хозяйства. Номенклатура отдала их в руки своих последышей — приближенным к власти, "комсомольцам". Но это были уже не те комсомольцы тридцатых годов двадцатого века, которые совершенно искренне верили в чистую идею, верили, что своим самоотверженным трудом действительно строят новое справедливое общество. Это было уже совсем другое поколение, осознавшее, что для осуществления хотя бы элементарных условий для построения коммунизма потребуется труд многих поколений. Поколение же комсомольцев, для которого чистая коммунистическая идея была лишь ширмой в его деятельности, ибо хотелось иметь прямо все и прямо сейчас. И это поколение прагматиков, присвоив достижения всего народа, с хищническим инстинктом наживы, с каким-то лихорадочным и безрассудным азартом предало своих пращуров, стараясь превратить великую страну в сырьевой придаток враждебных держав, считая все остальное население быдлом, не достойным нормального существования.

В таких условиях России как раз и не помешал бы такой диктатор, как, например Пиночет, который выпадал из ряда одиозных правителей. Он пусть жестоко, но вовремя избавил свою страну от заразы "мировых революционеров", довольно в короткие сроки навел порядок, поднял экономику государства, и когда добился стабильности в стране, сложил с себя диктаторские полномочия, ушел в отставку, и назначил демократические выборы. А народ боготворил своего диктатора. И все оттого, что тот оказался в свое время на своем месте и проявил необходимую для этого решительность.

Такой момент в истории России был упущен, прежде всего, самим императором Николаем II еще в 1917 году. А чуть позже, Генералу Корнилову помешали навести порядок функционеры из Временного правительства, отравленные иллюзиями демократизма. Руки царя Николая II, прозванного Кровавым, по сравнению с последующими большевистскими правителями, покрыты не кровью, а разбавленным томатным соусом. За все время его правления, крови как таковой было пролито не более стакана, в отличие от Ленинско-Сталинской эпохи репрессий, характерной морями крови своего, в первую очередь, русского народа. Так что, прозвище "Кровавый" справедливо не столько к последнему царю а, сколько к "народному императору-вождю", Владимиру Ильичу Ульянову-Ленину. Не зря же он высказался, что он не русский, а большевик и что ему всё равно умрёт ли девять десятых русских, лишь бы оставшаяся десятая часть вошла в общество мировой победившей революции. ПолучалосЬ. Что он воспринимал русский народ как расходный материал для торжества представителей всех остальных наций?

По имеющейся информации можно было проследить, где произошло преломление хода истории, так сильно разведшие в стороны линии развития планеты. Естественно одной из точек было как раз появление инопланетного дисколета, в реальности Земли-2 не сыгравшего практически никакой роли, за исключением походя уничтоженного американского космического челнока. Здесь события развивались хотя и не своим естественным чередом, но возможно даже более закономерно, чем на Земле-1.

Выбитая из колеи ненужной афганской войной, бездарным руководством "живых мумий" приведшим страну к экономическому кризису, держава подошла к своей закономерной границе, развилке, когда руководству надо было принимать действительно эпохальные решения, а на основе устава компартии, таких решений руководство ни найти, ни осуществить не смогло.

И хотя после 1991 года в этой реальности, сначала появилась слабая надежда на Возрождение Великой России, но опять "непотопляемая по своей приспособляе-мости номенклатура" вновь оказалась "на плаву". Если раньше она кричала "Слава КПСС", то теперь стала называть себя истинными демократами, и казалось, приди к власти какой-нибудь новоявленный Гитлер или Муссолини, то они первыми, выбрасывая руки в партийном приветствии, вскричали бы: "Хайль!" Так на самом деле и произошло, только вместо доморощенного диктатора указания поступали из-за океана, и номенклатура заливисто кричала о торжестве демократии. Неизвестно, на что они надеялись, на армию или своих "новых" покровителей, или на то, что свой век они успеют прожить безбедно и припеваючи. Но своими действиями они лишь подтолкнули страну в той самой "революционной ситуации", о которой так красочно прославляли историки марксизма-ленинизма.

Неразбериха в верхах, инициировала территориальный развал Великого госу-дарства. Всякая мелкая народность, благодаря "вождю мирового пролетариата", в свою очередь решившего играть роль божественного гения, получив так называемое право на самоопределение, возомнила себя великой нацией, и захотела для себя иметь такую территорию, какую ей захотелось. И захотелось побольше. Вопрос за счет, каких других наций или народностей? Ну, конечно же, за счет "оккупанта" — России, которая в свое время даже не потрудилась завоевать эту народность, а только согласилась по её же настоятельной просьбе принять в свой состав под защиту от многочисленных врагов. Приняв их в свой состав, долгое время кормила как дите с ложечки, согревала и обучала необходимым наукам. Иначе, такая народность если бы и сохранилась в минимальном количестве, то до сих пор или бы носилась по степи на диких лошадях, или в звериных шкурах пряталась бы по лесным дебрям на своих хуторах, но, скорее всего их поглотили бы другие крупные государства как хищники кроликов. Теперь же отъевшись, и располнев за счет России, карлики возопили об "оккупации" и притеснении. Кинулись кусать руку кормящего, причем, стараясь укусить побольнее. Как образно выразился Дымогарев: "Долгие годы, сосавшие грудь "мачехи", "приблудные" карлики подросли, ничего не отдавая взамен, потом захотели самостоятельности, но такой, что бы их продолжали кормить, а они в ответ продолжали бы плевать в лицо. Отвернувшись от России-матери восхотели Америку, но не учли, а может быть и учли, что США — это дядя Сэм, то есть мужик, и сисек не имеет. Так что придется сосать совсем другой орган. Но эти прибалтийские и иже с ними другие извращенцы с радостью на это бросились, да еще и устроили очередь, руководимые вроде как национальными лидерами, хотя если задуматься, вытолкнуло их на руководящие места активное оголтелое меньшинство. И теперь они, расталкивая друг друга локтями, наперегонки и кто скорее стремились пробиться к Дяде Сэму. А извращенцам-маньякам на земле места нет! Поэтому не стоит испытывать каких либо мук совести, когда давишь таких клопов, и давить их надо безо всякой жалости!"

В подобной ситуации Россия оказывалась не впервые. Как писал в свое время великий русский поэт М.Ю Лермонтов:

1

Опять, народные витии,

За дело падшее Литвы

На славу гордую России

Опять, шумя, восстали вы.

.....

2

Что это: вызов ли надменный,

На битву ль бешеный призыв?

Иль голос зависти смущенной,

Бессилья злобного порыв?..

Да, хитрой зависти ехидна

Вас пожирает; вам обидна

Величья нашего заря;

Вам солнца божьего не видно

За солнцем русского царя.

Владимир по эму вопросу имел несколько отличное от Дымогарева, мнение. Он считал, что, так как в Сибири, да и на всей планете имеется еще много неосвоенных территорий, то желающим абсолютной независимости народностям, вроде тех же прибалтийских, а скорее их липовым лидерам со своими приспешниками, можно на неосвоенных территориях выделять равные, даже пусть несколько и завышенные по величине площади. На этих участках, в качестве проявления "жеста доброй воли", воспроизвести инфраструктуру, существовавшую на момент их выделения из Российской империи, в результате Октябрьского переворота 1917 года, и последовавшего за ним, распада империи. И уж если новоявленные лидеры считают, что Россия, оккупировав их территории, сосала из них соки и мешала развитию, то пусть теперь получат шанс на самостоятельное развитие без финансовой и технической поддержки "оккупантов", без помощи российского народа. Интересно будет посмотреть, как это у них получится на основе первобытной "хуторской" экономики. И если их любимая заокеанская держава, до сей поры с сохранившимися индейскими ре-зервациями считается самой передовой демократией мира, то пусть побудут в шкуре "свободных" индейцев, в составе новой Российской империи. Страна, разодранная бывшими партийными боссами на "удельные княжества", по старинному рецепту "разделяй и властвуй" была оккупирована "янкесами" и управлялась ими же с помощью марионеточного правительства состоявшего из доморощенных "капиталистов-демократов".

История повторялась. Как когда-то оплачиваемые германским генеральным штабом большевики развалили Великую Российскую империю, так и сейчас, гнилая "пятая колонна", рядящихся правозащитниками и проводниками демократических свобод совершило подобное же преступление. Как когда-то плодами большевистской агитации отрицания всех духовных устоев вылились всплески самых низменных инстинктов, какие только имелись в людях, так и теперь страну заливало морем бездуховной пропаганды, одной из составляющей которой являлась, так называема "попса", разжигающая в людях простейшие, как у амебы, желания. Результатом оказался распад и современной великой державы.

После 1917 года предатели своей страны гордились своим "подвигом" и увеко-вечивали память постаментами с шароголовым вождем, превратив центральную площадь страны в мемориальное кладбище с главной достопримечательностью: мавзолеем, являющегося, по мнению Православной церкви, сатанинским престолом. До сих пор удивительно, что инициатору большевистского мятежа, являющемуся по своей сути платным германским агентом, величайшему предателю своей страны установили такое количество памятников, которое не ставили никогда и никому за всю историю человечества. И слабо выражаясь, приходишь в недоумение, что так можно чтить изменника своего народа, ввергнувшего страну в пучину ненависти и смерти. На Земле-1 подобное кладби-ще было радикально и без следов ликвидировано в течение одних только суток. Здесь же, на Земле-2 мавзолей вождя даже после настоящего захоронения его останков, сохранился, превратившись в своеобразный кенотаф, но все также являл миру престол Сатаны.

Так и теперь, только уже при помощи современных телекоммуникаций, в головы населения страны нагнетались мнимые призраки демократических свобод, и расписывалось в самых восторженных тонах, якобы инициированное данными свободами, благоденствие.

Но как всегда в истории, народ, отказывался терпеть над собой предателей своей страны. "Нарыв" созрел и был готов к взрыву как раз к моменту появления космического флота из параллельного мира Земли-1. И этому взрыву теперь нужно было только придать вектор нужного направления и постараться удержать его в разумных границах.

Со слов местного Владимира, стало известно, что в глубине страны, в таежных малоосвоенных просторах, по иронии судьбы почти в тех же местах, где на Земле-1 находилась новая Столица, почти спонтанно сейчас формировались пока еще пассивные силы сопротивления сложившемуся порядку вещей. Словно крупинкой в теле устрицы, вокруг которой кристаллизируются необходимые элементы, призванные впоследствии превратить данную крупинку в ценную жемчужину. Ядром этих сил, той пресловутой крупинкой, являлся некий генерал Волхвов. И хотя такой процесс в данном случае не шел ни в какое сравнение с длительным процессом формирования жемчужины в раковине, он, тем не менее, был также мучителен и требовал для своего завершения определенного времени.

К Волхвову, обосновавшегося в предгорьях Алтая, среди вековой тайги, со всех уголков обширной страны стекались люди, которым еще не была равнодушна судьба некогда великой державы. Понятная в таких условиях конспирация несколько замедляла процесс формирования повстанческой армии, но, тем не менее, способствовала ее качественному составу.

Было еще множество не очень крупных политических организаций, как здесь считалось, националистическо-фашистского толка, разбросанных по городам и ве-сям, которые на взгляд полковника Владимира были зациклены на второстепенных проблемах — вроде чистоты своей расовой крови. Но эти проблемы им были явно "подброшены" из-за "бугра" или изнутри заинтересованными таким развитием событий силами близкими к марионеточной власти. Для того чтобы создать из них пугало для всей остальной общественности. Несколько вредила таким движениям и символика, среди которой встречалась даже свастика, дискредитированная Гитлером, использовавшим ее как государственный символ. Но где-то в двадцатых годах двадцатого века в правящих кругах "революционной России" также стоял вопрос о принятии свастики, как символа революции, но победило мнение о красной звезде, аналогу пентаграммы. А Восток и Юг свастику всегда почитал, как символ солнца и плодородия, коим она и являлась в тантризме. Если отвлечься от устоявшегося мнения, свастика является таким же символом, что крест в христианской религии, и оттого, что сатанисты используют тот же крест, только в перевернутом виде, никто не подумал отказываться от него, как от символа христианства. Тот же Гитлер, используя свастику как государственный символ, развернул ее в обратную сторону, чтобы обозначить движение колеса истории вспять. А это уже получалась не та первоначальная свастика, а нечто другое, подобное перевернутому кресту. Так что в классическом смысле свастики можно было бы и не пугаться. Она как была, так и осталась древнейшим символом плодородия. То же самое и с российским триколором, оттого, что такое знамя использовалось во время Второй мировой войны изменниками генерала Власова, воевавших против своего государства, не помешало после 1991 года вновь вернуть его в разряд государственного. Это обстоятельство несколько удивило Николая и Владимира, применившим этот флаг у себя на Земле-1 еще в 1985 году.

Но главное — народ в этих организациях собирался отнюдь не равнодушный к судьбе родной державы, и требовалось только умелое руководство, способное при-дать их деятельности нормальное направление. А пока они лишь дискредитировали саму национальную идею, особенно какие-то "скинхеды", которых местный полковник Владимир называл просто "скидухами", что вполне прозрачно указывало на смысловое значение данного словосочетания, ибо какая нормальная национальная организация использовала бы в своем названии иностранные словечки. Прибывший генерал Владимир с ним в этом вопросе был полностью согласен. Ибо уже давно во всем мире и всем было ясно, что национальности под названием русские — не существует. Русские — это объединительное название людей, проживающих на территории некогда бывшей Российской империи, и связанных единой идеей подъема своей страны на как можно более высокий уровень. В такой интерпретации русским мог стать и любой славянин, еврей, немец и чернокожий африканец. Дело было не в первоначальной национальности. На примере Земли-1 можно было видеть, как люди, объединенные в пять-шесть крупных государственных образований на основе всеобщего благоденствия, а не на основе национального признака, успешно развивались, как в техническом, так и духовном смысле. Конечно же, не все и там обстояло благолепно, но это уже были мелочи, с которыми вполне сносно справлялись соответствующие службы под негласной эгидой генерала Фаунковского.

Вообще, оба двойника, несмотря на весьма различающийся опыт в геополитике, во всем остальном понимали друг друга с полуслова — наверняка сказывался природный потенциал, заложенный, видать, еще на генетическом уровне. Но при разработке концепции объединения "националистических" организаций в одну, но действующую действительно в национальных интересах, главенствующую роль сыграл как раз богатый политический опыт генерала Владимира.

В этой реальности после недолгого совещания друзья все же решили основать хотя бы одну операционную базу. Для достижения целей в этом мире обширной базы здесь не требовалось. Нужно было только "застолбить" место, которое впоследствии могло бы стать перевалочным пунктом между двумя мирами. Такое место они на сей раз, определили в предгорьях Алтая, по географической карте примерно в том месте, где на Земле-1 находилась НОВАЯ ВИЗАНТИЯ — новая столица Российской империи. И это место по иронии судьбы оказалось совсем недалеко от мест дислокации армий генерала Волхвова. По уже утвердившимся канонам, базу выстроили в подземном варианте. Только на сей раз к ее "сердцу" вели обычные, хотя и просторные крепкие тоннели, по которым могла проследовать как наземная военная техника, так при желании их могли использовать военно-воздушные силы, состоящие из легких и средних автожиров всех классов, от модернизированных "ястребов", до транспортно-десантных "луней". В обширной пещере в течение трех дней соорудили приемопередающий терминал телепортала, предназначенный для сопряжения с подобными телепортами, оставшимися на Земле-1.

После некоторых усилий Марина настроила аппаратуру, и вскоре проход был открыт. Пробивать туннели во времени-пространстве она уже научилась а, учиты-вая, то, что характеристики силовых полей и координаты Земли-1 ей были известны — это оказалось не совсем сложным делом. Чтобы новые технологии до определенного времени не получили распространение в этом мире, наладкой аппаратуры занималась сама Марина. Все остальные техники и инженеры, задействованные в постройке телепорта, по окончании работ в полном составе вернулись на свои космические корабли, к которым были приписаны ранее.

5

Придут времена, и подует освежающий бриз,

и оценят наш сегодняшний риск

Наши друзья, наши друзья.

И. Тальков

Всего один крейсер длиной в три с лишним километра завис на высоте полукилометра над центром Столицы, бывшей когда-то столицей одного из самых крупных государств мира. На матово-черных бортах сияли золотом двуглавые имперские орлы на фоне симметрично развернутого крылами российского триколора. Десантные шлюзы выпустили несколько сотен бойцов Корниловской дивизии в скафандрах высшей защиты с антигравитационными ранцами. Вооружены они были лишь парализаторами. В "своей" стране излишнего кровопролития никто допускать не собирался и, оттого была дана команда всех обездвиживать, чтобы, как выразился Фаунковский, потом "отмести зерна от плевел". Благо, что в базах данных его ПЯТНИЦЫ и его "братьев" на других кораблях имелись данные психотипов на большее количество населения, по способности к адаптации к новым условиям на примере их двойников из той реальности. Николай питал большие надежды на них, думая, что это поможет провести процесс умиротворения и объединения человечества безболезненно. Хотя, как в любом деле, без эксцессов дело не обойдется, но эта сторона вопроса уже была обкатана в той реальности, и было почти досконально известно, что и от кого можно ожидать.

В то же самое время подобную операцию над Санкт-Петербургом производил эсминец "Александр-III". Весь остальной флот рассредоточился на геостационарных орбитах над ключевыми точками земного шара, аккуратными точечными ударами уничтожая наземную военную технику на натовских базах, стараясь по возможности щадить живую силу, ибо без технических средств натовские вояки серьезной угрозы не представляли. Отдельные отряды атмосферно-космических канонерок рыскали над океанами, выискивая корабли военно-морских сил заокеанского "демократизатора", и в данном случае никто церемониться не собирался, так как "отделить" экипажи от смертоносной техники, начиненной ядерным оружием, никакой возможности не представлялось. На водной поверхности одно за другим вспыхивали короткоживущие мини-солнца, превращая корабли и авианосцы в мельчайшие раскаленные фракции расплавленного металла, которые с восторгом принимала гостеприимная океанская пучина.

Ознакомление с обстановкой положением на планете выявило одно бесспорное обстоятельство. Самодовлеющей державой являлись США с некоторым противовесом в виде Китая и в какой-то степени Индией. Некоторый сумбур также вносили арабские страны со своими фанатично-агрессивными группировками, рассеянными по огромным территориям, в том числе и в странах "победившей демократии", и в то же время враждующими не только со всем миром, то есть "странами белого мира", но и между собой за право выражения единственно правильной цели. Объединить это скопище людей с разносторонними интересами, как это удалось на Земле-1 казалось безнадежным делом. Слишком велики были амбиции их лидеров претендующих на единственно доминирующий авторитет в мире. И как ни странно, самыми амбициозными в этой когорте были США. Будь у "гостей с Земли-1" несколько больше времени, они, наверное, смогли бы что-то "слепить" и в этой реальности, играя именно на разности интересов, по примеру своей реальности применить свой метод "Объединяй и властвуй!", противоположным расхожему выражению — "разъединяй и властвуй", который в свою очередь как раз и практиковался теми же США,. И казалось, внешняя угроза Земле, со стороны приближающейся из глубин Вселенной к Солнечной системе, эскадры инопланетных агрессоров, могла бы стать первым и решительным аргументом, если не к объединению человечества, то хотя бы к совместному сотрудничеству в целях отражения угрозы. Но и это давало совсем мизерный шанс, уж слишком разобщены были интересы всех существующих на планете сторон.

И все же Николай решил им воспользоваться. В первую очередь он попытался связаться с руководителями всех государств, даже с самыми мелкими, такими, как Свазиленд и Науру, используя закрытые телекоммуникации, изолированные от прослушивания посторонними лицами. Для такого шага у него были все возможности, так как космический флот был вооружен мощными компьютерами — братьями НАВИГАТОРА. По этим коммуникациям были направлены послания с предложением о созыве внеплановой расширенной сессии совета безопасности ООН. На эту встречу Николай планировал явиться лично, чтобы продемонстрировать всему миру, вначале в лицах его представителей, все видеоматериалы, имеющиеся у него в распоряжении, призванных обрисовать перед населением Земли катастрофическую будущность.

И хотя по зрелому размышлению от такого мероприятия не следовало ожидать немедленного и положительного отклика, но с чего-то нужно было начинать и в этой Реальности. Нельзя было здесь повторить проторенный путь с размещением и основанием операционных баз, времени не хватало катастрофически. В запасе было всего несколько лет, а возможно даже месяцев, а "воровать" людей для экипажей строящегося флота было слишком затратным по времени. И так на их обучение должно было уйти определенное время, которого и так не было. И вдобавок сзади должен был оставаться хотя бы относительно спокойный тыл.

Как и предполагалось, несмотря на то, что сообщения главы государств получили по своим секретным связям, данное происшествие с вопиющей несерьезностью отнесли к разряду мистификаций и дурных шуток хакеров.

Ситуация несколько прояснилась лишь тогда, когда Николай в сопровождении легиона ацтекских "воинов-орлов" в "мерцающем" камуфляже, прибыл на очередную сессию Организации Объединенных Наций. Визит этот оказался все же неожиданным для стран участников. Нейтрализовав охрану здания ООН парализаторами, и заменив ее своим контингентом, занявшим круговую оборону, Николай в сопровождении Владимира предстал пред очами многочисленных заседателей. Над зданием ООН барражировали с пяток звеньев "Сарычей",— геликоптеров облегченного типа — варианта "ястребов", обеспечивая миссию командора с воздуха. Для пущей убедительности Николай прибыл на дисколете, и выскользнул на внешней галерее здания, оставив дисколет зависшим над его куполом.

Николай, никогда не имевший стремления "толкать речи" перед массовым скоплением народа, на сей раз был вынужден выступать перед представителями человечества, собравшимися в зале заседания ООН. Николай здесь впервые решил применить методики, почерпнутые на Тибете у буддистских монахов, когда даже определенная тональность речи, а также плавные и резкие жесты руками должны были определенным образом воздействовать на слушателей, для того чтобы производить должный эффект, способствующий донести до них истины, которые Николай собирался до них довести. А если учесть то, что зависший над зданием дисколет, а вернее, находящийся в нем НАВИГАТОР должен был транслировать эту речь на все радио и телеприемники планеты, выступление его было весьма ответственным. Если в свое время Адольф Гитлер, пользуясь подобными методиками своими истерическими речами, мог зажигать толпы своих "подданных", то здесь собрался народ достаточно цивилизованный, в таких выкриках не нуждающийся.

В заключительной части своей речи Николай сделал всего два предложения, реализация которых в этой Реальности, смогла бы обеспечить помощь его флоту в отражении инопланетной агрессии. Первым было пожелание обеспечить набор добровольцев в смешанные с выходцами с Земли-1 экипажи космического флота. И это пожелание не являлось таким уж мероприятием, которое могло бы затронуть существующий порядок интересов на планете, хотя количество волонтеров приближалось к цифре в двадцать миллионов человек. При доброй воле всех государств, хватило бы наличного состава уже существующих армий, находящихся в их распоряжении. Но перспектива остаться без вооруженных сил, почти напрочь лишало решение проблемы таким путем. Тем более что второе предложение Николая уже напрямую затрагивало интересы "ядерных держав". Он попросил предоставить в распоряжение его флота именно все ядерное оружие, находящееся на планете, тем самым, избавив ее от этого "грязного оружия". В космосе его можно было применить против агрессора, вооружив им станции-крепости, которые предполагалось расположить на границах Солнечной системы.

Именно это предложение было встречено в штыки, не хотелось местным "хозяевам жизни" лишаться "ядерной дубины", да еще и армий в придачу. И это несмотря на то, что передачу видели все люди по всей планете, за исключением, может быть, некоторого количества, находящегося в ее глухих уголках. Мнения народа, несмотря на провозглашаемые принципы демократии, никто из "властителей судеб" спрашивать, как всегда, не собирался.

К такой реакции Николай с Владимиром были готовы, и даже можно сказать на нее рассчитывали. И когда после короткого, получасового согласования со своими правительствами, "представители человечества" об этом им заявили, Николай с Владимиром, не сказав ни слова, спокойно вышли из зала.

Уже в коридоре Владимир дал волю своим чувствам и ернически выразился:

— Ну, что же! Заполучи, фашист, гранату! — Он имел в виду в первую очередь США, которые первыми отвергли предложения по консолидации усилий всего мира под единым командованием "визитеров с Земли-1". Даже такое открытие, как открытие ставший сопряженным с существующей здесь реальностью параллельный мир, не мог прочистить их зашоренные долларовыми бумажками, мозги. США первыми объявили визит Николая в ООН террористической выходкой, а всю предъявленную им информацию о космической угрозе выдумкой, бредом и мистификацией умелых кинематографистов.

В какой-то мере это могло показаться и правдой — компьютерные технологии даже в этой реальности позволяли получить видеофильмы любого подобного содер-жания, а уж если это касалось бы Земли-1, то там можно было нафантазировать и воплотить в видеореальности и придать гораздо более убедительные доказательства сообщению Николая. Но грустная правда состояла в том, что придумывать ничего не пришлось, ибо действительность превзошла все возможные предположения. И история повторялась. Так же, как и правящая элита Союза, когда-то в прошлом на их планете, так и здесь разумных доводов никто воспринимать не собирался. Хотя вопреки всем заявлениям, чувствовалось, что в реальность опасности поверили. Уж слишком убедительной оказалась речь Николая, подкрепленная не только видеоматериалами, но и демонстрацией настоящей "летающей тарелки", грозно зависшей над комплексом зданий ООН. С существующими в этой реальности технологиями такой летающий аппарат просто было невозможно построить. Но можно было понять и американцев. Именно в их Голливуде — "фабрике грез" клепалось множество художественных фильмов-катастроф, похожих содержанием на истинное вторжение. Но там героями — спасителями мира были исключительно американцы. Так что в какой-то мере сказывались их же собственные доморощенные стереотипы и, им никак не хотелось терять "пальму первенства" в лидерстве. Даже в реальной ситуации США не желали оставить своих амбиций о своем теперь явно мнимом мировом лидерстве, понимая при этом, что для отражения данной угрозы у них нет ни опыта, ни способностей для того, чтобы обеспечить руководство такой из ряда вон выходящей миссии.

Оттого и требовалось преподать наглядный урок, как выразилась Марина: "Показать самоуверенным идиотам, кто в доме хозяин!" Но нужно было отметить, что подобную "штатовцам" позицию разделяло совсем небольшое количество стран мира. США, как ни странно, поддержала лишь, по словам Дымогарева — "мелочь пузатая", а именно марионетки из так называемых прибалтийских государств, в этой реальности отколовшихся от России, а также разные Польши с Грузиями и еще немногочисленный ряд мелких стран, по-прежнему считающих США "центром Вселенной". Более конструктивную позицию заняли даже верные всегдашние союзники США по НАТО и другим военно-политическим блокам, такие как Австралия, и большинство стран Южной Америки, которые отнеслись к проблеме достаточно серьезно. А Великобритания с Францией и Германией, и с некоторой частью других европейских стран просто выжидали.

И вот теперь "урок преподавали" во всей своей красе.

Непосредственно территорию Соединенных штатов Америки "обрабатывала" эскадра Ацтекской Империи, в первые минуты превратившая командные бункеры в Скалистых горах в расплавлено-спекшийся монолит из конгломерата горных пород с тем, что когда-то было высокотехнологичным достижением вычислительной техники и обслуживающего ее персонала. А в крупные города десантировались "воины-орлы" в полном боевом снаряжении, с парадными атрибутами, казавшемся заевшимся обывателям этой страны не то исчадиями ада, не то небесным воинствам Апокалипсиса. Адмирал Дымогарев мог теперь со спокойной совестью пропеть начальные строки любимой песни: "Прощайте скалистые горы!.."

Но взамен этой песни по всем телевизионным и радиоканалам, вторгшись в сети всемирного вещания, флагман флота нагнетал другую песню, подобранную тем же Дымогаревым в этом мире. Сильный проникновенный женский голос пел:

Русские идут и зажигаются огни!

Русские идут, напомнить русским, кто они!

Русские идут вперед с сердцами высших проб!

Русские плюют на власть Америк и Европ!

Песня разливалась по всему миру, приводя в панический ужас обитателей Соединенных штатов Америки и Западной Европы, где эта песня, адаптированная компьютерами флота, звучала на их родных языках. Эта песня, безусловно, патриотичная, в этой реальности отчего-то считалась, чуть ли не гимном русских ультранационалистов, которые в своей безаппеляционности и враждебности ко всем "инородцам" только бросали мрачную тень на саму идею русской гегемонии. Но за пределами территории России песня несла совсем другой смысл и была в достаточной мере уместна и созвучна происходящим событиям. С еще большим страхом воспринимали ее прибившиеся к "демократическим ценностям" "моськи", совсем недавно заливисто лаявшие на свою всегда кормившую их, обширную соседнюю страну — "слона", приводя их в состояние, граничащее с невменяемостью. И было от чего, яркие огни действительно зажигались на месте некоторых натовских баз, пытавшихся ока-зать какое-либо сопротивление, в полной мере иллюстрируя слова песни.

— Вы желали однополярного мира? Ну, что же, "Он есть у меня"! Получайте! — Со злорадной ухмылкой бормотал Дымогарев, наблюдая с орбиты, как, то здесь, то там, но нужно сказать, отнюдь не повсеместно, вспыхивают яркие точки в местах поражения космическим флотом. Ему вспомнилась песня периода становления социализма: "Мы мирные люди, но наш бронепоезд, стоит на запасном пути!" Естественно, никто не мог предположить, какой именно "бронепоезд" вынырнет из глубин времени-пространства. Космический флот Земли-1 применял вполне "гуманное оружие" Перед нанесением ударов по стратегическим объектам НАТО, имеющим в своем арсенале ядерное оружие, к ним стремительно пикировал челнок-накопитель, представляющий собой невеликих размеров диск, с гладкими обводами, которому скорее подходило название "овоид", дистанционно высасывающий все виды энергии, как из боеголовок, так и из ракетоносителей. Жесткие меры принимались лишь в том случае, если по накопителю, не без основания казавшимся жителям Земли неопознанным летающим объектом, открывался зенитный огонь. Тогда с орбиты по таким огневым точкам, а также по складам боеприпасов вонзались лазерные лучи, что самое смешное, получающие питание от таких же накопителей. Так что натовские войска терпели поражения, пусть и опосредованно, но от самих себя, точнее от той массы вооружений, способной уничтожить весь мир и которая, теперь обрушивалась на них самих. Причем флот умиротворения применял даже свое энергетическое оружие весьма избирательно, практически не нарушая экологическую чистоту планеты. Разгром происходил почти именно по излюбленным канонам и методикам ведения войн практикуемых Соединенными Штатами Америки — дистанционные удары высокотехнологичной военной техникой, и уже на беспомощного врага, вернее на народ, оставшийся без своих вооруженных сил натравливались вооруженные до зубов войска с бронетехникой. Но были и отличия — как раз с народом новый геге-мон планеты воевать не собирался. А США, наконец, получали "теми монетами", которые привыкли разбрасывать по всему миру.

"Однополярный мир? Пожалуйста! Только во главе полюса станет не циничное государство под названием Соединенные штаты Америки, а Российская Империя Земли!" — Продолжал мечтать Дымогарев, и его мечты, похоже, начинали сбываться.

6

Каждый человек должен преимущественно

браться за то, что для него возможно

и что для него пристойно.

Аристотель.

Александр Мордовцев, капитан-лейтенант Военно-космических сил Российской империи, командир противоракетного эсминца "Александр III" возвращался из своего очередного отпуска к месту постоянной службы на базу "Внешний барьер", расположенную в ареале Пояса астероидов. Невольное совпадение его собственного имени с названием находящегося под его командованием космического дредноута, служило источником безобидных шуток среди личного состава базы. Он даже получил несколько неформальных прозвищ — Александр IV, а также "царь". Из-за того, что какой-то шутник, подчеркивая справедливую строгость в наведении дисциплины вышколенного экипажа, действительно решился сопоставить его с бывшим императором Российской империи прошлого века, хотя ни телосложением, ни социальным статусом Александр даже близко не мог претендовать на причисление к царской фамилии, полностью уничтоженной большевиками в начале двадцатого века. Если только со временем младшая сестренка не выскочит замуж за будущего императора, происхождением из шведского королевского дома, который сейчас тоже обучался в Университете Оазиса. Тем не менее, прозвище к нему приклеилось надежно. В обиходе можно было услышать:

— "Где служишь?" — "На двух Александрах!", или: "У Александра IV!".

Но сейчас не это занимало мысли Александра. Он вроде как был в отпуске. Но эта версия была для всего остального личного состава. На самом деле отпуском во всем его виде это, конечно, назвать было нельзя. Он сопровождал в Оазис сво-его старшего новоявленного брата, да еще и носившего такое же имя, что и у него, а именно Александра. Самое смешное, что и фамилия даже буквой не различалась. Разница была только во времени и месте рождения. Капитан-лейтенант Александр Мордовцев, уроженец Земли-1 был одним из немногих, посвященных в тайну своего отца — странника или точнее путешественника по параллельным вселенным. И хотя единственным параллельным миром, в котором тот побывал, а вернее прожил почти всю свою сознательную жизнь, была именно Земля-1, а не эта реальность Земли-2, в которой они теперь находились, тот все же в нее вернулся. И теперь не блуждающим сознанием, а в самом натуральном телесном воплощении.

Отношение Александра к такому "родству" было для него совсем неоднознач-ным. Не мог Александр в полной мере относиться к здешнему Александру, как к брату, вот скорее товарищем, даже в какой-то мере, другом, он его соглашался считать. Для него, создавшееся положение с "семьями" своего отца до сих пор казалось несколько странным, возможно оттого, что у него самого в этом мире двойника не существовало, как у отца или того же "дяди Володи". И хотя их местные двойники, выглядевшие старше возрастом, причем намного но, тем не менее, двойниками они все же были, сам Александр казался ненамного моложе своих родителей, но он с детства привык, что они почти не становятся старше с каждым прожитым годом, а вот как такое положение дел могло восприниматься их здешними аналогами, ему даже не хотелось догадываться.

Не сказать, чтобы здешние Николай с Владимиром были большими друзьями, чем Николай и Владимир с Земли-1, но семейные узы у них были чуть крепче. Здешний черноволосый "брат" Александр был женат на дочери Владимира, тогда, как на Земле-1 такого не произошло. Капитан-лейтенант Мордовцев предпочел выбрать себе жену из числа "мирикин" своей матери, и его смуглолицая супруга, являющаяся потомством индейцев и конкистадоров одновременно, сейчас находилась в их южно-американском поместье-гасиенде в предместьях Барилоче с двумя малолетними детьми — Петром и Милагрес.

Он только замечал, что в силу и хотя только видимых возрастных различий, местные двойники и впрямь, хотя и не до конца, но все же, считали себя действительно старшими. Оттого, наверное, они и относились к своим "гостям-аналогам" слегка покровительственно. То же касалось и отношений местной Татьяны и мамы Марины. Но в этом случае, Марина и на самом деле на несколько лет моложе "первой жены" своего мужа. Но она в свою очередь "местного" Николая, как родственника почти не воспринимала. И Александр в этом вопросе полностью разделял мнение своей матери. А вот Татьяна в такой же мере, как видно, не хотела теперь воспринимать и Николая — "гостя". Возможно, если бы он явился к ней с обликом, соответствующим ее теперешнему возрасту, ее отношение, возможно, было бы другим, но теперь она воспринимала его почти так же, как и чуть знакомого, относящегося к кругу товарищей ее сына. Вторжение пришельцев эхом ударило по этой семье, и породило такое множество чувств и эмоций, ко-торого в обычной жизни произойти не могло никак.

И все же он считал своим долгом помочь своему "брату" адаптироваться в но-вых условиях сопряженных реальностей Земли-1 и Земли-2. Возможно, сопряжение это будет вечным, как хотелось бы предполагать отцу, а возможно и наоборот — все закончится очень быстро. Особенно если, космический флот Земли потерпит поражение в битве с приближающейся армадой инопланетных, вернее инозвездных пришельцев. И все же, скорее всего, после звездного сражения, каким бы результатом оно не закончилось, постоянные порталы, соединяющие обе реальности, будут отключены, и мир Земли-2 продолжит свое существование уже самостоятельно.

В таких условиях нужно было, чтобы даже такой, почти виртуальный новый "родственник" не "потерялся" в этом мире, которому УМИРОТВОРЕНИЕ дало новый толчок к развитию. "Старший брат" обликом совсем не походил на Александра, да и не удивительно — матери у них, да и по большому счету и отцы, — были разными. Некоторое мимолетное сходство в общих чертах лица у них все же имелось, и только поэтому светловолосый Александр, в конце концов, в душе соглашался, что определенная родственная связь между ними все же есть. А вот характером черноволосый Александр с Земли-2 от Александра с Земли-1 отличался разительно. Основательный и вдумчивый, он скорее годился в стратегические аналитики, чем в командиры космического корабля или каких-нибудь промышленных производств. Но для того, чтобы тот мог в полной мере суметь раскрыть свои способности, ему и был нужен ускоренный курс Орденского Университета Оазиса.

Так как внешне по возрасту Александр с отцом сейчас почти не отличался, это обстоятельство в какой-то мере помогало обоим строить свои отношения в стиле наставника и друга одновременно. И оттого и ему и отцу было комфортнее: Николаю передавать сыну свой опыт, а Александру принимать от отца его знания. Александр припомнил разговор отца с Владимиром, при котором ему пришлось присутствовать, и который заставил его задуматься не только о судьбах мира, но и о своем будущем. А разговор касался как раз будущего двойного мира из Земли-1 и Земли-2 как основы для звездной экспансии. Эхо от вторжения инопланетных агрессоров на одну из планет-близнецов Солнечной системы разнесется по всей Вселенной. Как говорится: "Не буди лихо, пока оно тихо!" Иначе потом уже станет поздно. Процесс пойдет по своей почти неуправляемой закономерности. А ведь теоретически существуют также и Земля-3, и 4 и 5, до которых, также можно добраться, изучить и принять меры к объединению с ними. И вот тогда, мы — земляне — станем непобедимой расой Вселенной. Все сто двадцать два мира, покоренных Диктатором, ждут своего освобождения. Имеются еще и противники этого уродливого конгломерата миров, управляемых этим Диктатором. С ними тоже, когда-нибудь, придется столкнуться. И дай бог, если это окажется мирная встреча. Не все же цивилизации уродливы по своей натуре. А если они будут враждебны. И к такому варианту также придется готовиться. Наступают интересные времена.

7

Предвидеть — значит управлять

Б.Паскаль

Веронике Сенявиной-Фаунковской приснился кошмарный сон. Этот кошмар был не обычным банальным ужастиком развлекательного толка, когда прекрасно понимаешь, что это сон и, в любой момент ты можешь легко из него вынырнуть и даже немного посмеяться над вывертами своего подсознания. Этот кошмар стоял в том же ряду сновидений, что беспокоили Веронику уже в третий по счету раз в течение ее жизни. Возможно, на этот раз он был своеобразным отзвуком недавней космической битвы, но что-то подсказывало Веронике, что дело не только в этом. В отличие от первых двух, несколько иносказательных сновидений, посетивших ее еще в юности и несших в себе не столько ужас, сколько неосознанное тревожное предсказание грядущих перемен в жизни, на этот раз она уже в состоянии сна могла осознанно анализировать поступающую информацию в нем содержащуюся.

Она "плавала-парила" в открытом космосе. В одном легком скафандре, вдали от уютной надежности звездолета. Не было рядом ее космического госпиталя, не было его и в обозримой близости. И хотя в самом скафандре пока что было достаточно тепло — система жизнеобеспечения функционировала на должном уровне, окружающая черная бездна космоса дышала холодом и давила ее сознание, словно ледяная глыба айсберга плющит в своих объятиях скорлупку рыболовного суденышка. Даже слабых точек звезд не наблюдалось. Зато Вероника отчего-то осознанно представляла, словно видела воочию армаду межзвездных монстров, всевозможных форм и конфигураций. Казалось, армада висела в пространстве, не подавая признаков жизнедеятельности. Не было заметно ни каких-либо световых эффектов, ни ракетных выхлопов двигателей, которые, впрочем, могли быть, да и были, совсем не ракетными. Армада находилась в состоянии неподвижности. Но это было обманчивым впечатлением. На самом деле это громадный флот, как она понимала, ожидаемая эскадра пришельцев, с максимальной скоростью неслась к Солнечной системе.

Веронику сковал космический холод уже скорее психологического свойства, но она внезапно осознав, что все увиденное, является все-таки сновидением, она с нелегким усилием сбросила его оковы. Удалось ей это не сразу и, вместо леденящего кровь крика ужаса, из ее омертвевших уст вырвался отчаянный сдавленный стон-хрип, который, тем не менее, своей необычностью разбудил до того момента спокойно спящего рядом мужа.

— Мать, да что с тобой?! — Она скорее угадала, чем услышала его обеспокоенный голос. С трудом она раскрыла глаза, приглушенный свет ночника после космической черноты показался нестерпимо ярким, но закрыть глаза она не только не могла, боясь вновь оказаться во власти навеянной сном космической пустоты, но и не захотела. Ее била сильная нервная дрожь, зубы лихорадочно стучали, грозя откусить непослушный язык, которым она еле ворочая, все же выдавила из себя только одну фразу: "Они уже близко!" После этого она, потеряв сознание, провалилась в беспамятство, которое должно было, по всем законам медицины перейти в освежающий сон. И на этот раз действительно ей уже ничего не снилось. Организм выполнял свою защитную функцию, погрузив ее лечебно-целительный сон без сновидений, и даже "браслеты" для этого не понадобились.

Владимир озадаченно и мрачно буркнул что-то неопределенное но, убедившись, что с женой все в порядке, поднялся с постели. Он вышел на крыльцо избушки, стоящей на окраине затерянного в лесной глуши селения, которую в этой, теперь уже сопряженной с его родной реальности, им предоставил во временное пользование его здешний дубль-двойник, и немного пожалел, что у него сейчас не имеется сигарет. Пожалел, что благодаря "браслетам" он уже давным-давно избавился от пагубной привычки курения. Сейчас сигарета, наверное, немного помогла бы снять возникшее вдруг в его сознании психическое напряжение. Так сильно подействовал на него этот необъяснимый припадок жены.

Он с некоторой тоской посмотрел на ночное звездное небо. Поселок стоял среди леса, и, конечно же, ничем не походил на те поселения Земли-1, призванных для освоения пространств Сибири и Дальнего Востока, в которых селились выходцы из Оазисов, отслужившие свои сроки службы, ветераны. Поселки, состоящие из вполне комфортабельных двухэтажных домиков, построенных, тем не менее, по индивидуальным проектам своих обитателей. Они имели необходимую инфраструктуру для функционирования и обслуживали промышленно-продовольственные фермы, подобные знаменитым японским "Кой-Вай", разрекламированных в свое время по телевидению из-за их продуманности и безотходности производств. Но именно этот архаичный, по сравнению с привычным, мирок своей близостью к природе сейчас вполне соответствовал потребностям душевного состояния Владимира.

Раньше он уже догадывался, что Вероника обладает зачатками каких-то экст-расенсорных способностей, выражающихся в необъяснимых смутных знаниях о будущем, кратких мгновениях предвидения. В свое время она рассказывала ему о своих непонятных и жутких снах, предшествующих коренным изменениям в ее судьбе. Несколько раз она словно по наитию выдавала ему некоторые советы, вроде как, и мелкие, но, следуя им, он неоднократно убеждался, что поступи он вопреки ее мнению, все планируемые им мероприятия, летели бы "ко всем чертям". Следовало учесть и то обстоятельство, что в сферу его деятельности Вероника никогда не вникала, и не могла знать даже приблизительных сведений по его работе. Просто время от времени, она задумчиво говорила: "То, что ты планируешь на сегодня, перенеси на завтра!", или — "Переработай свой план и осуществи его на следующей неделе!" К тому же после таких высказываний она смотрела на него удивленными глазами и не могла связно объяснить, почему она произнесла именно эти слова.

Пытаясь объяснить "необъяснимое" они "грешили" на систематическое общение с НАВИГАТОРОМ-ПЯТНИЦЕЙ-НОСТРАДАМУСОМ — под последним именем инопланетный компьютер общался с Вероникой, пробудившим в ее мозгу какие-то неведомые центры деятельности, "отвечающие" за дар предвиденья. Но с другой стороны — первые два "вещих" сновидения пришли к ней еще до "знакомства" с НОСТРАДАМУСОМ. Потом они бросили поиски истины, до которой так и не надеялись докопаться. Они просто пользовались этим феноменом в меру своего понимания. Был, правда, один случай, который немного что-то объяснял, но он относился к ряду еще более мистических, и с научной точки зрения, не имел никакой ценности.

В свое время, еще в 1987 году во время своего краткого "свадебного путеше-ствия" они посетили Тибет, славящийся во всем мире обителью эзотерических зна-ний и мистической колыбелью человечества, благо тот располагался не так уж далеко от "Оазиса". К каким-либо серьезным тайнам их, конечно же, не допустили, но почему-то именно к Веронике там отнеслись со всем вниманием. Либо почуяли в ней что-то, что не было в других людях, либо какой-то другой причине. А один из жрецов в конце визита назвал ее "шакти", что в тантризме является женским началом, и сказал, что будь Вероника их веры, то лучшей супруги для Будды они бы и не желали. На что Владимир ответил, что он в свою очередь также не желает себе лучшей супруги. Но высказывание жреца Владимир для себя "зарубил на носу" и к предсказаниям жены стал относиться еще более серьезно.

И вот теперь ЭТО! Владимир прекрасно понял, о ком ему сообщила Вероника, и непроизвольно поежился. Вот и настает тот час ИКС, к которому они готовились все эти годы, и даже можно сказать, всю сознательную жизнь. Ради того, чтобы встретить этот час во всеоружии, они даже покорили мир этой реальности, впрочем, не совершив этим ничего плохого, тем самым лишь удвоив и сосредоточив в своем распоряжении ресурсы двух сопряженных посредством телепортала реальностей. И теперь они надеялись, что готовы к той битве, которой никогда еще не было в истории человечества. В различных направлениях вокруг Солнечной системы космическое пространство было нашпиговано автономными миниатюрными станциями пассивного наблюдения. Они образовывали гигантскую сферу вокруг всей планетной системы, радиусом равным расстоянию от Солнца, до орбиты Плутона, и были предназначены только для одного — при обнаружении инопланетной эскадры, немедленно сообщить о ее появлении на Землю. И хотя совсем приблизительно было известно предполагаемое направление, с которого должен был появиться агрессор, не были оставлены без внимания и другие сектора межзвездного пространства. Сам земной флот, численностью по приблизительным прикидкам превышающей эскадру про-тивника втрое, висел над плоскостью эклиптики в ожидании. Николай как-то ска-зал, что если у эскадры пришельцев не получится обеспечить захвата Солнечной системы, она вполне может распылить ее на атомы. Как ему поведал НАВИГАТОР, такие прецеденты уже бывали. Так что у земного флота был шанс в том случае, если эскадру удастся встретить на подлете и желательно как можно дальше, от обитаемых миров. И хотя численность флота была большей, боевой мощью он навряд ли мог соперничать с высокотехнологичным противником. Потому тактику сражения решили оставить прежней — десантные команды внутрь кораблей противника, ориентированные не только на захват, но и в случае необходимости на подрыв звездолетов изнутри. "Пока они еще не поняли, как и каким оружием, мы их можем бить!" — сказал тогда Дымогарев, непосредственно занимавшийся составлением плана военной компании. Десантные модули земного флота пока пустовали, загрузить их боевыми подразделениями планировалось непосредственно перед выдвижением флота с помощью телепортов прямо с мест базирования войск на поверхности Земли. И все равно при достижении предполагаемой победы Земля рисковала остаться не только без флота, но и без вооруженных сил. Но другого выхода просто не было.

Владимир вспомнил последний разговор с Николаем относительно множества пророчеств о "конце света". Николай тогда вспомнил о календаре древних майя. Предполагалось, что благодаря эзотерическим знаниям, привнесенным то ли таинственными космическими пришельцами, то ли полученными в наследство от еще более древней доиндейской цивилизации, майя составили календарь, рассчитанный до окончания эпохи, и который заканчивался датой 26 декабря 2012 года. А сейчас как раз этот год и наступил. До указанной даты оставалось чуть больше трех месяцев. "И что последует за этой датой: то ли наступит конец света, то есть нынешней цивилизации, если пришельцы с нами расправятся, то ли пойдет отсчет новой эпохи? Мне бы очень хотелось, чтобы произошло второе! — Сказал тогда Николай с мрачным видом. — За два года в этой реальности поставили весь мир с ушей на ноги, и теперь было бы обидно, если какая-то эскадра, не такой уж и высшей в моральном аспекте цивилизации, походя, смела бы нашу Систему, оставив на месте планет безжизненные пояса астероидов и космической пыли!"

Вспомнился ему и другой разговор, касавшийся дальнейших планов.

— Во всей нашей истории у меня до сих пор не лежит душа, когда я вспоминаю, как население Земли-2 восприняло известие о вторжении пришельцев! Особенно на этой, твоей Земле! Там у нас мы давно делали все постепенно, что даже стрессов особенных не было, не говоря уже об каких-либо эксцессах. А здесь? Несмотря на вполне гуманное умиротворение — жертв то при такой масштабной операции планетарного масштаба — полтора-два десятка тысяч! В свое время в одном лишь Афганистане здесь СССР потеряло почти такое же количество. И все равно многие ортодоксы никак не успокоятся. Даже перед лицом вселенской катастрофы, продолжают тешить свои амбиции, и устраивают бессмысленные мятежи с целью захвата власти то на одном, то на другом клочке земной поверхности. Как будто они не видели, как моментально были сокрушены до того великие державы. Непонятно, на что они надеются? Я не могу понять, или они не верят, что времена междоусобиц прошли или думают о том, что приспособятся к любым катаклизмам, уцелев при любом владычестве, даже если владыками будут какие-нибудь осьминоги. Или они думают, как страусы, что опасности, на предотвращение которой мобилизованы людские и материальные ресурсы двух смежных реальностей, и даже их может не хватить, не существует?

— И что же ты с ними делаешь? — Участливо спросил Николай, видя мрачное выражение лица Владимира.

— Выжигаю йодом! — Зло, усмехнувшись, сострил Владимир. — А тем, кто ухитряется остаться целым, хватает работы на Титане!

— Ну и что тогда тебя гнетет?

— Не знаю! Возможно усталость! Несмотря на то, что обликом мы все еще молоды, но и работали эти годы мы почти без отпусков и, наверное, наступает душевная усталость! Нельзя работать на износ, даже если мы благодаря "чудо-браслетам" почти бессмертны, и они нам в этом плане не помогут!

— Вот если расправимся с агрессором!.. — Рассмеялся Николай, стараясь приглушить произнесенное самим же слово "если", взамен которого должно было бы стоять "когда", — Вот тогда "закатимся" куда-нибудь на природу, подальше от дел, от людей, как сделали в этой реальности наши дубли, и будем отдыхать! Пока не надоест!

— Наши дубли не отдыхали, а скрывались! — в свою очередь хмыкнул Владимир. От него не укрылась оговорка Николая. Он уже давно сам понимал, что шансы на победу у них минимальные, можно сказать, довольно призрачные! Одно дело захватить один-другой космический корабль, а вот одновременно взять на абордаж целую эскадру?! — Но, продолжая предложенную ему игру, он спросил:

— Ага! А чем мы будем заниматься потом?

— Мы свою миссию выполнили! Пусть теперь люди Земли сами разбираются!

— Ага! Мы кашу заварили, а кушать ее должны другие? — Опять ехидно улыба-ясь, произнес Владимир — Вспомни свои прогнозы, что еще придется искать Диктатора в его доме, или домах! А это на сегодняшний день кажется вообще утопией! Скорее всего, нам придется столкнуться с комплексом миров, соединенных сетью непространственных коммуникаций. Если мы догадались соединить два параллельных мира, то в одном пространственно-временном континууме нашим агрессорам это совершить (проделать) было гораздо проще! И при таком раскладе нам в будущем придется разбираться не с одним отдельным планетарным миром, а сразу со всеми, так как с них по таким непространственным магистралям противник сможет "подбрасывать" столько подкреплений, сколько ему понадобится для того, чтобы расправиться с нами. Такой пример, мы сами опробовали, связав все храмы Единого бога в единую сеть, и это нам гарантированно помогло отбиваться от любых единичных нападок на отдельные храмы! — Высказался Владимир.

— Как говорит один из наших молодых "яйцеголовых", когда мы ставили задачу: "Будем подумать!" — Усмехнулся Николай. — Дай Бог, если он существует, справиться с эскадрой! А рецепт пока что, все равно остается прежним: каким либо образом постараться нарушить эти непространственные коридоры, ведущие к конкретному миру, а уже потом, используя их же сети внедряться дальше! Как вирус! Но это дело не одного нашего поколения. А смена нам растет и готовится. И хотя задачи у них будут на порядки более глобальные, чем наши, и они с ними справятся, ибо подготовка у них уже сейчас лучше, чем у нас.

— Ну вот, одержали мы победу над эскадрой Диктатора! Чем дальше то зани-маться будем? Общество, построенное и перестроенное нами, в дальнейшем сможет развиваться само? — Спросил тогда Владимир.

— Сможет! Но о том, что Диктатор захватил сто двадцать две звездные системы, а может быть уже и больше, забывать не следует. Неужели ты думаешь, что он теперь оставит нашу Солнечную систему в покое? Мы пойдем дальше, вернее пойду я и все те, кто со мной согласится. Будем искать эти миры. Будем искать союзников, ибо в одиночку, даже с ресурсами двух параллельных сопряженных Солнечных систем, мы с ним покончить не сможем. Возможно, придется искать друзей и союзников не только в глубинах космического пространства, а и в прилегающих к нам во времени мирах, придется заняться изучением тех НЛО, которые появлялись еще до визита нашей "тарелочки". Ведь эти явления происходят еще с древнейших времен. И если судить, что активно они в жизнь Земли не вмешивались, имеется вероятность обрести в их лице союзников. Работы впереди "море разливанное", хватит не на одну человеческую жизнь. Скучать явно не придется. Дел хватит не на одно поколение и даже нашей, поддерживаемой и продляемой "браслетами" жизни, неизвестно, кстати, до каких пределов продляемой, хотя теоретически и до бесконечности. Так ска-зать, физического бессмертия, и все равно не хватит. Так что, Вова, от скуки нам умирать, точно не придется!

И вот теперь, хотя никаких данных от станций слежения за пространством еще не поступало, что должно было бы в какой-то степени успокаивать, Владимир не стал сбрасывать со счетов пророческих слов жены, произнесенные в некоем трансе. Тяжело вздохнув, Владимир активировал "браслеты" вызывая на ментальный контакт Николая, своего Командора и друга.

Еще немного, еще чуть-чуть! Последний бой — он трудный самый...

М. Ножкин.

Петр Моршанцев г. Орел 2005 г.