Действующая часть

Роджер клялся, что ему не назвали никаких имен. Мы ему поверили. Судя по выражению его лица, он также страдал, как и все мы. Все что он знал, это то, что были потери и некоторые из них, как предполагалось, были серьезными.

Так что теперь Полк потерял еще один патруль. Мы пытались оставить все это позади, когда уезжали той ночью, но это прилипло к нам, как собачье дерьмо. В ту ночь, когда фортуна улыбнулась нашему патрулю, она также решила нагадить на наш сестринский конвой, причем с большой высоты. Наш восторг давно испарился, как пары горючего на ветру. Я не мог объяснить почему, но в каком-то смысле, я чувствовал себя виноватым и судя по опустошенным лицам людей вокруг меня, я понял, что был не единственным.

В ту ночь мы достигли петлевого участка дороги к югу от МВС, который мы хотел осмотреть перед тем, как углубится в страну. Он был с твердым покрытием, что позволяло ему поддерживать большой объем движения. но было так тихо, что мы поняли, что можем ждать неделями и ничего не увидеть. Мы решили, что здесь так тихо, потому что дорога вела только в Саудовскую Аравию. Настоящее движение шло с востока на запад дальше к северу. Так что мы двинулись вперед, под покровом особенно темной ночи, пока не добрались до второй дороги. Здесь мы видели несколько автомобилей, но там тоже нам показалось необычно пусто, учитывая, что война шла уже три недели. Нас самом деле, там было так тихо, что мы решили проехать несколько километров вверх и вниз, что бы посмотреть, не видно ли чего.

Теперь была моя очередь садиться за руль. Джефф был на мотоцикле, ведя разведку впереди нас и на флангах, в поисках признаков неприятностей. У нас было четыре мотоцикла, и пока местность была хорошей, мы использовали их как можно дольше. Те несколько раз, когда мы этого не делали, были из-за того, что почва была слишком коварной. На коварных, присыпанных камнях, которые могли материализоваться в виде полей валунов, которые, казалось, будут тянуться вечно. Когда мы сталкивались с одним из них, мотоциклы крепились на "Унимог" и их наездники возвращались к своим машинам. С четырьмя туловищами на машине было тесновато, но терпимо. Нику, например, было бы трудно управляться с Mk 19, когда Джефф был за спиной, но если бы было нужно, он бы это сделал.

Сегодня местность была хорошей и было приятно знать, что у нас есть четыре лишних пары глаз. Было решено, что "штабные" не будут ездить на мотоциклах, так как это выведет нас из цикла принятия решений, если возникнет чрезвычайная ситуация. Это может быть изолирующий опыт, сидеть там в седле, в течении нескольких часов подряд. Есть определенный навык езды на мотоцикле в пустыне ночью. В отличии от водителей машин, мотоциклисты, как правило, не носили ПНВ. Это было потому, то если бы что-то произошло, и эти тяжелые штуки были сбиты с лица, особенно во время контакта, наездник оставался практически слепым, пока к нему не возвращалось ночное зрение. Вместо этого большинство прибегало к использованию небольших ручных моноклей, которые мы носили с собой. Техника состояла в том, что бы остановить мотоцикл, разведать землю впереди на предмет препятствий или других проблемных мест, затем убрать прибор, подъехать к границе визуального обзора и снова пройти всю процедуру.

После почти двух недель в пустыне было странно ездить снова вперед и назад по дороге. Поскольку от луны исходило еще достаточно рассеяного света, я решил ехать без ПНВ. Ник и Том использовали свои монокуляры, что бы следить за дорогой, сообщая каждый раз, когда мы приближались к изгибу дороги или скверной выбоине. В такую ночь ночные монокуляры, вероятно, давали им видимость на дистанции до 300 метров.

В конце-концов, мы свернули с дороги и двинулись на север в пустыню. Дорога была ничем не примечательна, за исключением одной вещи. Мы заметили несколько больших приподнятых над землей люков, расположенных немного в стороне от края твердого покрытия и расположенных на одной и той же дистанции в пару километров друг от друга.

— Странное место для канализационного тоннеля — сказал Том, оглядываясь на один из этих объектов, когда дорога исчезла из виду позади нас.

Я пожал плечами.

— Должно быть из Багдада течет куча дерьма.

Том кивнул, явно удовлетворенный какой-то скрытой мудростью, лежащей в основе всей этой чепухи. Но он был прав. Здесь, в глуши, это было странное место для чего угодно.

На востоке небо озарялось прерывистыми вспышками. Еще один налет авиации обрушился, скорее всего, на Республиканскую гвардию, которая, как мы знали, пряталась в этом районе. Это зрелище вызывало смешанные чувства. С одной стороны, мы были рады, что противник это словил, так как это могло только помочь ускорить конец войны — если вам случиться попасть на земле под эскадрилью-другую B-52, как правило ум сосредотачивается на важных вопросах, таких как жизнь. С другой стороны, налеты несомненно разворошили бы осиное гнездо, последствия чего мы вполне могли бы словить. В этом деле всегда лучше не будить спящих собак.

Через несколько минут после того, как мы свернули с дороги, колонна начала замедлять ход. Мы только что сделали обычную остановку, поэтому сразу поняли, что что-то не так.

— Вот дерьмо — сказал Ник, — только не еще одна чертова вражеская позиция.

Я мягко нажал на тормоз и поднялся с сиденья, что бы немного быть повыше. Несколько минут мы втроем молча глядели на землю перед собой. После того, как мы прошлой ночью прошли через крупное иракское подразделение, моей первой мыслью, как и у Ника, было то, что мы снова среди противника. Однако, постепенно, когда мои глаза привыкли к искусственной картинке в моем монокуляре, я различил кое-что, что мог опознать на расстоянии. Как первые звезды, которые появляются ночью, перед моими глазами начали формироваться булавочные уколы света.

— Нет, — ответил я, полуобернувшись к БФГ, — это совсем другое.

Перед нами была огромный коммуникационный узел, освещенный, как и многие другие объекты, которые мы видели в Ираке, как вошедшая в поговорку рождественская елка. Я мог сказать, что это был коммуникационный узел, потому что, когда мы подошли поближе, все это место было заполнено от забора до забора мачтами, тарелками и антеннами. Самое страшное было то, что на наших картах не было ни малейшего признака его присутствия — еще одно перо в шапку нашего разведывательного сообщества на родине. Мы услышали от одного из мотоциклистов, что ведущая машина поднялась на вершину холма и почти въехала прямо в периметр. Это был еще один почти залет, но так как наша жизнь в течении последних двух недель, была ничем иным как почти залетом, мы отмахнулись от этого на некоторое время. Позже, на нашем следующем ПДБ, мы напоминали друг другу о необходимости оставаться все время бдительными.

Мы решили подойти на машинах повыше, для лучшего обзора. Мы просидели там минут пятнадцать, наблюдая и делая заметки. Это будет очень важный пункт в отчете в нашем следующем докладе об обстановке. Всегда был шанс, что штаб полка ответит и попросит захватить его, хотя гораздо более вероятно то, что работу поручат самолетам. В любом случае, им будет нужен точный набор координат. Мы обсуждали, стоит ли использовать наши лазерные дальномеры, так как всегда есть вероятность что всплеск энергии будет обнаружен датчиками, размещенными вокруг объекта или каким-нибудь Абдулом в не том месте, поймавшим красную точку на своем мундире. Это был короткий спор.

— Черт возьми — сказал Роджер, — давайте просто сделаем это и уберемся отсюда. Лично я почти готов к бобам на проклятом тосте.

Итак, мы подсветили лазером место для бабаха посередине и ввели координаты в наши GPS-системы. Роджер был прав. Если вы что-то делаете, делайте это правильно. Если вы этого не сделаете, какой-нибудь умник в палатке в Саудовской Аравии упрется рогом и прикажет вам сделать все это снова.

Рассвет застал Эйч деловито радирующим обо всем, что мы видели ночью. Мы сообщили штабу полка, что два маршрута, которые мы пересекли, были неактивны и ничем не примечательны, если только они не заинтересованы в том, что бы поставить нас на четвереньки и отправить вниз на работу сделай-или-умри в канализационный туннель в центр Багдада. Мы также сообщили им о узле связи. Скорее в надежде, чем в предвкушении, мы спросили, не хотят ли они использовать нас как передовых авианаводчиков для этой цели. Проблема заключалась в том, что для работы в качестве ПАН — наведении бомбардировщиков по рации на цель — мы должны будем использовать незащищенные ТАКАМ и это в свою очередь, рассматривалось как строго запрещенное действие.

Мы были правы. Спустя несколько часов, штаб ответил и велел нам забыть об узле связи. Летчики справятся с этим без какой либо помощи с нашей стороны. Точные координаты, которые мы передали — благодаря GPS, с точностью до метра — пригодятся, когда они начнут настраивать свое умное оружие, так что мы не должны чувствовать себя полностью бесполезными.

Передача закончилась неожиданной директивой. Приподнятые люки, которые мы видели рядом с дорогой не имели — сюрприз-сюрприз — ни малейшего отношения к системе канализации Багдада, но были доступом к тоннелю сложной волоконной-оптической военной сети связи, которая, насколько мог судить штаб полка, связывала несколько стартовых площадок "Скад" по всей стране с командой структурой в столице. Мы должны были вернуться к тому участку дороги, где видели их, войти в виадук, идущий под ними и разорвать линию; взорвать эту чертову штуку с максимальным ущербом. Более того, если мы когда-нибудь снова наткнемся на люки, мы должны будем сделать то же самое — испарить их.

— Черт побери — сказал Алек на совещании "штабных", — кто-то где-то должен действительно ненавидеть эти штуки.

— Оптические кабели? — Роджер фыркнул, когда ему сообщили эту новость, — они должно быть слишком долго были на солнышке в чертовых Саудовских эмиратах. Держу пари, что мы заберемся в этот виадук и окажемся по колено в местном дерьме.

Но никого из нас это не беспокоило. Это было что-то, что надо было пойти и проверить. Если окажется, что люки ведут в какую-нибудь сточную трубу или канализацию, это будет прекрасная возможность уязвить Зеленые Сопли. С другой стороны, если выяснится что они были правы, значит нам предстояло устроить серьезный взрыв.

— Если Роджер прав, и это просто дерьмо — сказал Ник, возвращаясь к машине, по крайней мере, мы не сможем вонять хуже, чем сейчас.

По правде говоря, я этого не замечал, но он был прав. Вода, кроме питья, шла только на то, что бы почистить зубы. Некоторые парни прихватили с собой бритвы, и это было приемлимо. Но никто из нас не мылся. Через некоторое время вы перестаете ощущать свой собственный запах, что тоже хорошо. Учитывая, что мы жили в опасной близости друг от друга, чудо было то, что мы не замечали друг друга. Одна из теорий гласила, что мы все воняем так же плохо, как и любой другой человек, так что запах просто исчез. Другая, что слой песка, которым был покрыт каждый из нас с ног до головы, все это запечатывал.

Удивительно, как вы можете привыкнуть к собственной вони. После одной поездки в джунгли, я вернулся в Херефорд с комплектом снаряжения, которое было на мне в течении шести недель. Когда я открыл сумку, в которой оно лежало, я чуть не умер от запаха. Всепоглощающий запах аммиака мог бы разбудить и мертвеца. Но в то время я ничего не замечал и никто ничего не говорил. Еще один пример, я полагаю, для Мира Странного Дерьма Артура Ч. Кларка.

Позже, в тот же день, я отправился к Джорджу, специалисту по взрывчатке, которому мы были обязаны превращением "ГАЗа" в волшебную пыль. Части подрывного снаряжения валялись повсюду. Еще более тревожным, было то, что я видел, что он держит наготове свое взрывное безумие. Вы можете определить это, задав Джорджу обычный вопрос и проверяя его глаза на предмет получаемого обратно расфокусированного взгляда. То что я получил, было настоящим бешеным собачьим дерьмом.

В этом случае, общее впечатление что вы попали в опасную для здоровья зону, усугублялось присутствием Базза. Они вдвоем горячо спорили, как лучше всего добраться до люков и взорвать идущий под ними виадук. Это было все равно что наблюдать за доктором Франкенштейном и его сумасшедшим ассистентом, готовящимся к операции на мозге.

Джордж хотел использовать зажигательные заряды, которые, если их установить правильно, могли не только разрушить кабели и обрушить кучу дерьма в процессе, но также расплавят их настолько, что починить их будет невозможно. Он всерьез наслаждался собой, напевая и посвистывая на ходу. Приятно было это видеть. С тех пор, как появился Роджер, Джордж действительно ушел в себя. У бедняги не было хорошей войны. Сначала он был водителем у Грэхема, а сейчас у Роджера. Этого было достаточно, что бы любого свести с ума.

Чем больше Джордж возился со своими маленькими вещичками, тем больше раздражался Базз. В конце-концов, парень, у которого следующим любимым занятием было сдирать шкуру с животных, не выдержал.

— Ну же, Джордж, давай просто сделаем здесь эти чертовы бомбы, Бога ради.

— Мой дорогой Базз — сказал Джордж, изображая насмешничающего Шерлока Холмса, — что по-твоему мы здесь делаем?

— Мы тут возимся, черт возьми, вот что. У нас достаточно взрывчатки что бы Третью мировую начать. Давай просто забьем ее в виадук и взорвем его.

— Ах, но так дело не пойдет — ответил Джордж, все еще в манере Великого Сыщика. — Ты никогда не знаешь, когда она снова может тебе понадобиться. Это очень ценный товар. Ты должен проявлять больше уважения, Базз.

Базз поднял глаза и увидел, что я стою рядом.

— Гребаный сапер — сказал он, оглядываясь через плечо на нашего главного эксперта по взрывчатке.

Но это было сказано без злобы. Все любили Джорджа, который пришел в Полк из 9-го эскадрона Королевских саперов, специального подразделения, прикрепленного к десантникам для специальных операций. Не было никого лучше, кто мог бы заставить вещи быстро исчезнуть.

Я был искренне заинтригован, узнав, как Джордж собирается это сделать. Виадук был, вероятно, на пять-десять футов ниже уровня дороги. На такой глубине гарантировать инициацию и затем получить доказательство, что заряд сработал, было не так просто, как казалось.

Я спросил у Джорджа, как он собирается решить проблему инициации.

— Командная детонация — сухо ответил он. — Технически, можно использовать временную или местную, но командная, я думаю, будет лучше.

Я молча кивнул. О таймере не могло быть и речи, потому как только мы покинем место, у нас не будет никаких доказательств того, что взрывное устройство сработало. А штаб полка потребует большого объема доказательств для этой миссии. Детонация по месту также была несколько бардачной, так как для безупречной работы на пути к самому взрывному устройству потребуется три элемента — ручная машинка, запальный шнур и детонатор. Командная детонация, с другой стороны, использующая пару передачик-приемник для запуска детонатора, имела ряд преимуществ: она позволяла провести нам проверку после взрыва и мы могли бы быстро перенастроить приемник/передатчик, что бы снова повторить попытку, если все это не сработает как надо.