Лейтенант Брютц оглядел свое воинство, еще раз убедился, что ему досталась совершенно никчемная команда ослов и бездельников, и задумался. На трезвую голову думалось плохо и он никак не мог вспомнить, зачем явился сюда и зачем он вообще связался с этим сбродом.
Он посмотрел вслед выехавшему из города экипажу, затем на вереницу приближающихся телег. И тут опять вмешался внутренний голос, который, конечно, тоже увидел подъезжающие телеги.
"А кто будет ворота закрывать?" — спросил внутренний голос и ехидно хихикнул.
Тут лейтенанта и осенило. Он вспомнил, зачем пришел сюда и заорал:
— Ворота! Закрыть ворота! И охранять! Чтобы ни один идиот не вышел из города! Чтобы ни один осел, ни одна мышь... — В голове лейтенанта что-то по-прежнему заплеталось, и он махнул рукой... — Поняли?! Утроить посты и чтобы никто! — лейтенант ткнул пальцем в сторону ворот. — Ни туда... — подумал и добавил: — Ни обратно! Никогда! Сержант Нообст, выполнять приказ!
Строй рассыпался. Сержант Нообст собственноручно захлопнул створки ворот, задвинул три массивных железных засова и выстроил вдоль ворот цепочку стражников, в два ряда, перекрыв возможность не только открыть ворота, но даже и приблизиться к ним.
Из караульного помещения тут же вышли четыре маляра. Они несли с собой ведерки с краской и кисти, и сразу принялись мазать ворота. Посланные Ленкорионом эльфы сумели где-то достать дешевую красную краску. Но пока эту краску несли от лавки купца до ворот, предприимчивые эльфы ухитрились половину краски отлить, а вторую половину разбавить водой и еще чем-то. Сейчас она была не красной и даже не розовой, а бледно-серой с грязным оттенком.
Караван, следовавший за отрядом Каланта, наконец, добрался до ворот. Ехавшая первой телега, остановилась, рыжебородые братья с удивлением уставились на закрытые ворота, и на стражников, перекрывающих доступ к ним. Обычно ворота вольного города Геликса закрывались с заходом солнца, с рассветом, они снова открывались. А такое, чтобы ворота закрыли утром, они видели в первый раз. Потом к рыжебородым подошли и другие, из тех, что желали немедленно покинуть город. Таких набралось не менее пяти десятков. Вначале все молчали. Молчали желавшие выехать из города, молчали стражники, молчал лейтенант, молчали стоявшие в стороне монахи. Даже все еще сидевшие на завалинке эльфы перестали болтать. Монахи, эльфы и стражники смотрели на толпу. Толпа с надеждой уставилась на рыжебородых. Это были далеко не простые рыжебородые горожане. Братья Пекисы считались одной из самых богатых семеек Геликса. Им принадлежали мастерские по выделке сукна. А заправлял семейкой и всеми делами старший Пекис по имени Пелей и по прозвищу Деляга. Младшего Пекиса все так и звали: Младший.
— Скажи им, Деляга, — попросил кто-то.
В толпе зашелестело:
— Некогда нам здесь стоять!
— Пусть пропустят!
— Рыцарь нас ждать не станет.
— Чего это они?
И уж совсем несправедливое и даже оскорбительное в отношении Брютца:
— Лейтенант пива насосался и ничего не соображает.
Пелей на толпу не очень-то внимание обратил. Пустяшный народ собрался, не ему ровня. Но что-то надо было делать, и он вышел вперед.
— Нам ехать пора, — сообщил он Черному Лейтенанту. — Пусть откроют ворота.
Черный Лейтенант был начальником стражи. Но монеты, которыми владел Пелей, имели власти побольше чем какой-то лейтенант. И Деляга не сомневался, что ворота сейчас же откроются.
Но случилось непонятное.
— Ворота открыть нельзя, — объявил Брютц. Ответ этот он предусмотрительно заготовил заранее, и думать ему не пришлось.
— Как это нельзя? — удивился Пелей. Ему давно никто такое не говорил.
Лейтенант Брютц задумался. Он и сам толком не понимал, почему нельзя открыть ворота. Потом вроде бы сообразил:
— Ворота закрыты для окраски их в красный цвет. Нашему свободному городу следует иметь красивые красные ворота.
— Это красный цвет!? — ржанул Пелей. Он еще не знал, с каким упорством встретился. Пелею Деляге и в голову не могло придти, что перед ним не откроют ворота.
Такого неожиданного и каверзного вопроса лейтенант не ожидал. Он посмотрел на ворота, на маляров неторопливо водивших кистями по почерневшим от времени доскам. Створки ворот их стараниями становились какими-то буро-серыми. А бургомистр сказал, что ворота будут красными. Лейтенант знал, что бургомистр Слейг идиот и жирное ничтожество, но у цвета в который красили ворота не было названия: "А ведь придется считать, что они красные", — сообразил Брютц. Он отвернулся, прищурился, потом снова посмотрел на ворота.
— Краска высохнет, они станут красными, — сообщил лейтенант Пелею.
— Нам некогда ждать, пока она высохнет, — не стал спорить рыжебородый, которого цвет ворот совершенно не интересовал.
Лейтенант отнесся к этому сообщению равнодушно.
В это время к ним подошел высокий жилистый гоблин. Лицо его украшали небольшие усики, и аккуратная бородка, а большие серые глаза под густыми бровями были веселыми, прямо-таки лучились. На нем красиво сидел просторный синий халат с широченными рукавами. Края халаты были обшиты дорогими серебряными позументами. Толпа притихла. Это был сам Хитрый Гвоздь, один из наиболее значительных атаманов несуществующей в Геликсе гильдии разбойников, правая рука Бритого Мамонта. Его боялись все, хотя никто не мог сказать, что видел его злым или хоть бы сердитым.
Толпа ждала. Деляга Пекис и Хитрый Гвоздь... Против такого, начальник стражи устоять не сможет. Все были уверены, что теперь ворота откроют.
— Сам лейтенант Брютц охраняет ворота, — обрадовался Хитрый Гвоздь, одаряя начальника стражи веселой улыбкой. — Как это приятно. Прикажи открыть ворота, — посоветовал он.
— Нам надо ехать, — добавил Пелей.
Лейтенант Брютц понимал, что когда об этом просит Деляга Пекис, то ворота следует открыть. А когда это советует сделать Хитрый Гвоздь, то ворота надо открыть как можно быстрей. Но он знал, что если его отправят куковать на каланчу, то ни Деляга, ни Хитрый Гвоздь не вспомнят, о нем. И им обоим наплевать на то, что со вчерашнего вечера он не сделал ни одного глотка пива. Это показалось ему особенно несправедливым.
"Чего они ко мне пристали!? — возмутился лейтенант. — Ну Деляга, ну Гвоздь, и что из этого!? Закон для всех один: и для пьяного гнома и для Деляги и для Гвоздя, даже если он Хитрый. А я стою на страже закона. Ехать им надо! Всем надо ехать, так что же, я всех и должен пропускать? — пустился Брютц в размышления. — Зачем тогда стража? Стража не для того, чтобы пускать. Чтобы пускать никакая стража не нужна. стража как раз для того, чтобы не пускать. Мне, может быть, надо пойти в таверну, но я же не иду, — ему стало обидно, что они все могут сейчас пойти в таверну, а он не может. — Ехать им надо. Вот и пусть подождут, пока краска на воротах высохнет. Тогда пусть едут, куда кому нужно.
— Нельзя, — не вдаваясь в подробности, отказал лейтенант. — Он посмотрел на недовольное лицо Деляги, на поскучневшую физиономию Гвоздя и подумал, что они тоже не сделали в это утро ни глотка пива. Лейтенант пожалел их. — Можете пойти в таверну, — дал он добрый совет. — Лучше всего к Гонзару Кабану. У него самое хорошее пиво.
Они почему-то не последовали его доброму совету.
— Ворота днем должны быть открыты, — настаивал рыжебородый. — Мы будем жаловаться бургомистру.
— Бургомистр Слейг приказал закрыть ворота и держать их закрытыми до захода солнца, пока краска не высохнет, — объяснил свое упорство лейтенант.
По толпе, собравшихся выехать из города, прошел гул. Кто-то ругался, кто-то обещал налить лейтенанту в кувшин с пивом большую кружку ослиной мочи, кто-то кричал, что надо разогнать стражников и самим открыть ворота.
Тощий гном в красной рубашке, внимательно выслушал все, что говорил лейтенант, затем встал на телеге. Это был хорошо известный всем в городе Хартибур Крагозей, неустрашимый и неутомимый вождь народа, и борец с бургомистром за свободу и всеобщее равенство. Два других гнома, тоже в красных рубашках, встали внизу, возле телеги. Тот, что постарше, лысый и длиннобородый — Умняга Тугодум, мыслитель и личный советник Крагозея по вопросам теории. Молодой — бесстрашный Бодигар Камнелом. Он представлял при вожде интересы свободолюбивой молодежи, а также являлся личным телохранителем вождя.
Крагозей осмотрелся, убедился, что сопровождающие на месте, поднял правую руку вверх и закричал:
— До каких пор бургомистр и его прихвостни будут издеваться над нами?! Мы, народ свободного города Геликса, требуем, немедленно открыть ворота! Так я говорю, друзья мои!?
Вряд ли все, собравшиеся здесь, числились в его друзьях, но поддержали гнома дружно.
— Так!.. — закричали одни. — Всыпь им, Крагозей!
— Правильно, пусть открывают! — шумели другие.
— Не имеют никакого права закрывать и издеваться над народом! — возмущались третьи.
Какой-то дурак даже заорал:
— Да здравствует вечная, нерушимая дружба гномов и гоблинов!
И все-таки нашлись такие, что поддержали и болвана.
— Городские власти установили свою кровавую диктатуру. Режим, при котором простому человеку невозможно дышать. Узурпаторы, тираны и сатрапы лишают нас последних свобод! — надрывался гном. — Наши отцы и деды выстрадали и завоевали эти свободы, а их украли у нас. Нам, народу, не открывают ворота! Но мы с презрением отбросим их жирные руки, хватающие нас за горло. Мы обрушим на них всю силу нашего справедливого гнева. Долой бургомистра Слейга! Долой его кровавых псов — стражников! Долой погрязших во взятках чиновников-эльфов! Да здравствуют открытые ворота, как символ нашей свободы! — для большей убедительности своей любви к свободе, Крагозей так рванул красную рубашку, что пуговицы брызнули во все стороны, а материя затрещала и лопнула.
Толпа бурлила: кричали и звякали чем-то железным гномы, пронзительным свистом выражали недовольство гоблины, ругали стражников нехорошими словами люди. Подавшись общему настроению, с негодованием ржали лошади. А какой-то нетерпеливый осел затянул свое бесконечное "Иа-иа-иа-иа..." И его тут же поддержал другой нервный осел. Все хотели, как можно скорей выехать за ворота и догнать отряд рыцаря Каланта. Но лейтенант Брютц был непреклонен. Он не хотел куковать на пожарной вышке.
— Не могу разрешить! — объявил он. — Ворота должны высохнуть, приезжайте завтра утром.
Вид у лейтенанта был решительный. Стражники при начальстве тоже выглядели сурово и непреклонно.
— Все понял, — кивнул Хитрый Гвоздь. — Дело есть дело. Сейчас и разберемся. Отойдем, — позвал он Делягу Пекиса. — Нужна стрелка. И этого возьмем, — кивнул Гвоздь в сторону оратора. — Гномов здесь полно, а они его слушаются. — Пойдем с нами, — окликнул он Крагозея, продолжавшего обличать кровавую диктатуру бургомистра.
Оратор не услышал гоблина. Он в это время вообще ничего не слышал, кроме собственной речи.
— Мы, народ, — Крагозей ударил себя кулаком в тощую грудь, — не станем мириться с произволом! Мы требуем ликвидации слейговского режима! Мы требуем бесплатного входа на площадь Трех Монахов Мучеников во время казни преступников! Мы требуем, бесплатной раздачи пива беднейшим слоям населения! Мы требуем, чтобы ворота нашего славного города были всегда открыты!
— Хватит болтать, пойдем, — Хитрый Гвоздь подошел к телеге, с которой вещал Крагозей.
Оратора заслонили оба сопровождавших его гнома.
— Не трогай его, — грозно прикрикнул Камнелом и пригрозил Гвоздю дубинкой, которую он раньше прятал за спиной.
— Вы кто такие? — искренне удивился Хитрый Гвоздь.
— Мы идейные соратники Крагозея, — с достоинством объяснил Умняга. — Борцы за всеобщую свободу и равенство.
— Ну и мотайте отсюда, не мешайте, — дал идейным соратникам Крагозея добрый совет Гвоздь.
Но гномы не стали мотать. Они не знали Гвоздя. Они не знали, кто он, этот высокий добродушный гоблин в красивом синем халате.
— Его нельзя сейчас отвлекать, — сообщил Умняга. — Своими пламенными призывами Крагозей зажигает революционный огонь в сердцах народа.
А Камнелом стал помахивать дубинкой, явно угрожая пустить ее в дело.
Хитрый Гвоздь посмотрел в толпу. Оттуда, расталкивая всех, вышел приземистый гоблин, хорошо известный всем в Геликсе по кличке Носорог. Голова у него была небольшая, а глазки маленькие даже для такой головы. На узкой полоске лба торчала большая черная шишка. Но кличку ему прилепили не только за торчащую как рог шишку, но и за бешеный нрав. У Носорога были широкие плечи, грудная клетка напоминала бочку, а руки длинные с толстыми сильными пальцами. Он везде следовал за Хитрым Гвоздем и понимал того по единому взгляду.
Носорог подошел к телеге. Мыслитель и теоретик Умняга мгновенно сообразил, что собирается сделать гоблин и, с несвойственной его возрасту ловкостью, юркнул под телегу. А молодой борец за свободу Камнелом Бодигар грудью встал на защиту Крагозея. Он даже успел замахнуться дубинкой. Носорог не стал его бить. Просто ткнул ладонью в лицо. Камнелом выронил дубинку и упал.
— Придушить? — спросил Носорог, без всякого интереса разглядывая зажимающего рукой окровавленные губы гнома.
— Пусть живет, — добродушно пощадил Камнелома Гвоздь. — Он не ведает что творит, а святой Фестоний завещал нам прощать блаженных духом.
— ... Нам нужна справедливость! Нам нужно равноправие и нам не нужны окрашенные на народные монеты ворота, при помощи которых душат нашу свободу. Народу не нужны никакие ворота! Закрытые ворота — есть символ несвободы. Мы требуем отменить в нашем городе все ворота и принять законы, передающие власть народу! — вещал Крагозей. — Мы, народ, требуем...
— Чего еще требует народ, никто так и не узнал, потому что Хитрый Гвоздь совершенно бесцеремонно стащил оратора с телеги.
— Я протестую! — взвопил тот.
— Да брось ты кочевряжиться, — гоблин потащил гнома за собой. — Все что надо, ты уже сказал, пора заняться делом.
— Подчиняюсь насилию, — громко, чтобы все слышали, заявил Крагозей и послушно последовал за гоблином.
Хитрый Гвоздь отвел рыжебородого и гнома в сторонку. Несколько любопытных хотели последовать за ними, но гоблин с удивлением глянул на них, и те моментально увяли. Больше никто не пробовал подойти близко. Но издали прислушивались, ждали, что могущественная троица решат. Собравшиеся понимали, что от этих троих зависит все.
— Мы хоть и не знакомы, но знаем, друг друга, — сказал гоблин.
Пелей Деляга кивнул.
— Слышал о тебе, — отозвался гном. — Ты Хитрый Гвоздь. Один из руководителей подпольной криминальной империи. — И тут же смело подчеркнул свою независимость. — Мы с вами не союзники. И с вами, олигархами, тоже, — бросил он Пелею.
— За ворота тебе надо? — спросил Гвоздь.
— За ворота надо, — согласился Крагозей. Он сразу сообразил, что Хитрый Гвоздь может добиться, чтобы ворота открыли. — Но учти, наши идейные платформы совершенно разные. Ближайшая наша цель — открыть ворота, совпадает. И я допускаю наш временный союз. Только временный. На самом деле мы с вами не более чем попутчики. У нас разные цели и разные пути их достижения.
