В омут твоих глаз

Шантаж. Довольно просто понять, чем именно угрожал старый методист.

Только один вопрос не давал покоя: почему? Почему блондин не рассказал ему?

Осторожно выбравшись из постели, Савкин вышел в коридор и завернул на кухню.

Запах сигаретного дыма неприятно ударил в нос.

— Ты что тут делаешь? — он замер на пороге, заметив тёмный силуэт возле открытого окна.

— Холодный душ и сигареты. Знаешь, это лучшая отрезвляющая программа, — Антон даже не обернулся.

— Окно закрой, заболеешь же.

— Ну и что? Можно подумать, тебя это волнует.

— Артёма заразишь.

— Мне запрещено встречаться с ним.

— Я в курсе, что мои запреты тебя не останавливают.

Тимошин дёрнул плечом:

— Как ты узнал?

— Какая разница?

— Глеб, я должен сказать тебе кое-что. Я так больше не могу.

— Не трудись, я знаю о твоём деде.

— Откуда? — парень поперхнулся дымом и резко повернулся, выбросив окурок за окно. — Отец рассказал?

— Значит, он тоже знал... забавно, — Савкин подошёл к бывшему любовнику, ёжась от холода.

— Теперь ты понимаешь, почему я был такой сволочью? — Антон обнял шатена, облегчённо вздыхая. — Прости за те слова, я так никогда не думал.

— Мелкий, а о чём ты думал? Хочешь поведать мне о том, как тебе было плохо? — Глеб отстранился и закрыл окно. — Знаешь, что со мной творилось? Я спать по ночам не мог, мне будто жилы выдрали, я выть готов был от этого поганого одиночества! Я слишком привязался к тебе и пытался понять, где ошибся и прокололся, оттолкнув тебя. А в итоге? Что сделал ты? Решил всё за нас двоих, не дав мне даже шанса разобраться в ситуации! Ты пошёл к моему отцу, а не ко мне. Кто твоя семья, Тош? Без доверия не может быть никаких отношений.

— Это не так!

— А как? Мать твою, это касалось нашей семьи, но ты вычеркнул меня из неё, как постороннего человека!

— Я не мог иначе! — Антон вцепился пальцами в край подоконника.

— Мог. Просто не захотел, потому что не доверяешь мне, — Савкин покачал головой. — Спасибо тебе за беспокойство о моём сыне, но я бы не позволил отобрать его у меня. Ты можешь приходить к нему, когда захочешь.

— Приходить? — Тимошин расширил глаза. — То есть...

— Что?

— Мы не будем вместе, как раньше?

— А мы и не были вместе, мелкий, мы просто жили под одной крышей. Когда люди вместе, они верят друг в друга.

— Нет! — Блондин обнял Глеба за шею.

— Тош, я не верю в такую семью.

— Не хочу, чтобы всё так заканчивалось.

— Всё закончилось гораздо раньше, не успев начаться.

— Савкин, я тебя ненавижу.

— Так проще.

Антон отошёл от шатена, порылся в шкафу и вернулся обратно, сунув в руки парня какую-то бутылку:

— Последний раз... пожалуйста.

— Ты совсем рехнулся? — еле разглядев в темноте, что держит подсолнечное масло, Глеб без труда догадался, чего хочет его бывший.

— Видимо, — Тимошин прижался к Савкину, ухмыляясь. — Ты ещё способен на что-то, старичок?

— Зачем тебе это?

— Твою мать, у тебя яйца есть? — первокурсник зашипел, сжимая через ткань трусов член шатена. — Просто заткнись и не вздумай врать, что не хочешь меня!

Поставив бутылку на подоконник, Савушка прошёлся ладонями по спине блондина и, скользнув на задницу, стиснул ягодицы.

Слишком тяжёлый день, принесший много информации и вытрепавший кучу нервов. И самым лучшим завершением мог быть только секс. Секс с тем, кого хочешь до одури, так, что зубы сводит.

— Хочу, — выдохнув парню в ухо, он прикусил мочку и спустился поцелуями вдоль шеи к ключицам.

Слишком желанно, чтобы отступить, слишком дурманяще, чтобы не сдаться.

Прокладывая языком мокрую дорожку вниз, Глеб опустился на колени, стянул с Антона боксеры и вдохнул терпкий запах мужского тела, зарывшись носом в короткие жёсткие волоски на лобке.

Он прикоснулся пальцами к вялому члену, захватывая его в кольцо и сжимая. Поддрачивая орган уверенными движениями, он вылизывал бархатистую мошонку и втягивал в себя тонкую кожицу.

— Да! — Тимошин положил руки на затылок партнёра и надавил немного: — Возьми.

Усмехнувшись, Савкин облизал обнажившуюся головку твердеющего члена и вобрал её, плотно сжав губами.

Расслабив глотку, он позволил себе взять ствол глубже, двинув головой вперёд и стиснув пальцы на чужих бёдрах.

Блондин качнул тазом, стремясь вторгнуться ещё дальше. Его тело изголодалось по ласкам за эти месяцы, тем более по ласкам человека, который был ему дороже, чем кто-либо другой.

Сорвавшись, он стал настойчиво толкаться в рот шатена, глухо постанывая и кусая губы. Глеб не сопротивлялся и не останавливал его, лишь напряжённо втягивал носом воздух и старался расслабиться, чтобы не подавиться.

— Не могу, — Антон заскулил, крепко стягивая волосы Савушки. — Сейчас уже! — он задвигался быстрее, откровенно трахая парня в рот.

Длительное воздержание и зашкалившее возбуждение не могли остаться незамеченными и дали о себе знать уже через пару минут, когда, протяжно застонав, Тимошин спустил, выстреливая спермой в горло бывшего.

Отстранившись, Савкин сплюнул и поднялся на ноги, прижимая к себе обмякшего парня:

— Тише, тише.

— Не останавливайся, — прохрипев, блондин развернулся и упёрся руками в подоконник, расставляя ноги и отклячивая задницу.

Наклонившись, Глеб заскользил языком по позвоночнику, раздвигая и сминая пальцами крепкие ягодицы.

— Стой, не надо! Я не готов сегодня, — Антон дёрнулся, когда почувствовал кончик юркого языка на копчике.

Выпрямившись, Савкин потёрся пахом о задницу и тихо зарычал.

— Резинки в ящике стола есть, — Тимошин нетерпеливо качнул бёдрами. — Быстрее!

— Не доверяешь? — ухмыльнувшись, шатен подошёл к столу и, выдвинув ящик, порылся рукой, вытаскивая один небольшой квадратик из кучи презервативов.

— Просто хочу отсосать после, — первокурсник открутил крышку на бутылке и вылил на ладонь масла, самостоятельно смазывая себя.

— Мне всегда нравилась твоя откровенность в подобных вопросах.

— Твоими стараниями, давно не целка, чтобы ломаться, — засунув в себя два пальца, сложенные винтом, блондин зафыркал, двигая рукой.

— Я буду аккуратен, — раскатывая латекс по члену, прошептал Глеб, наблюдая за тем, как Антон растягивает самого себя.

— Нежничать с кем-нибудь другим будешь, а меня, будь добр, трахни, — оставив задницу в покое, Тимошин крепче упёрся в подоконник двумя руками.

— Выдержишь?

— Блядь, пока ты треплешь языком, я, может, посплю?

— Мелкий, какой же ты... — Савкин пристроился сзади и, разведя упругие ягодицы в стороны, провёл головкой по промежности, нажимая на мокрый от масла анус. Он толкнулся на резком выдохе, протискиваясь в сжатые мышцы, сопротивляющиеся проникновению.

— Мать твою, что ты жрёшь, скотина? — заскулил блондин, скребя короткими ногтями по подоконнику. — Он стал ещё больше!

— Ты просто отвык, — Глеб замер, не войдя и до середины. — Потерпи.

— Пошёл в жопу!

— Я уже там!

— Ауч, сука-а-а!

— Тш, разбудишь всех, — шатен двинул бёдрами, входя до конца, и успокаивающе погладил парня по спине.

— Блядь, сделай уже что-нибудь!

Савкин медленно отстранился и снова качнулся вперёд, постепенно привыкая к узости и растягивая кольцо мышц. Он старался не быть резким и найти нужный угол, пока, наконец, Антон не выгнулся в пояснице и не свёл лопатки, застонав.

Движения стали размашистее и точнее, выжимая из обоих хриплые звуки, похожие на рычание.

Вытянувшись над Тимошиным, Глеб кусал его плечи и шейные позвонки, одной рукой упираясь в подоконник, а другой — придерживая партнёра за бедро.

Блондин потянулся к своему члену, усиленно оживляя его дрочкой. Он уже и сам подмахивал, насаживаясь на твёрдый скользкий ствол, который входил с большей лёгкостью, чем было в начале.

— Мелкий, ты... — шатен захлебнулся сдавленным стоном, когда первокурсник сжался. — Чёрт!

— Быстрее!

Савкин ускорился, ритмично вколачиваясь в раскрытый для него анус, с силой сжимая чужое бедро и оставляя следы от пальцев на коже.

— Не смогу долго! — он рыкнул во влажную от пота спину, прикусив загривок.

— Ч... ша..! — Антон шустро орудовал рукой внизу живота, подгоняя себя к разрядке.

Мощные толчки сзади, заполняющие его, выгибали и выдирали едва сдерживаемые стоны.

— Тош! — Глеб с силой вжался в крепкое тело под ним и, рыкнув, дёрнулся, накрываемый волной эйфории.

— М... ха! — ощутив пульсацию в себе, Тимошин крепче сжал пальцы у самой головки и несколько раз сдвинул кожу, выплёскиваясь на живот и подоконник.

Он еле удерживал на себе расслабившегося шатена, но не спешил отстраняться, пытаясь хоть немного продлить момент их единения.

— Мелкий, — Савкин первым очнулся и вышел из партнёра, стягивая презерватив и завязывая его, — извини, не сдержался.

— Плевать, — блондин повернулся на ватных ногах и сполз на пол. — В другой раз...

— Этот был последним, — выбросив использованную резинку в мусорное ведро под раковиной, Глеб подтянул трусы.

— Даже теперь ты не изменишь решения?

— Это ничего не значило, — процитировав слова самого Антона, сказанные когда-то в университетском туалете, Глеб подошёл к двери. — Мелкий, просто забудь.

Глава 25

— Ой, где я? — Маша с трудом оторвала гудящую голову от подушки и огляделась.

— Доброе утро, — Макс в упор смотрел на неё, стоя у стены и скрестив руки на груди.

— Привет, — Кленова поморщилась от острого чувства жажды.

— Выспалась?

— Да. Где мы?

— У меня дома, — Валеев кивнул на стакан с водой и маленькую белую таблетку на тумбочке возле кровати: — Выпей, полегчает.

— Спасибо, — школьница проглотила горьковатый кругляшок и с блаженным видом осушила стакан. — Почему я здесь?

— Потому что в таком виде я просто не мог позволить тебе показаться перед твоими родителями. Зато мои оценили, неизгладимое впечатление ты на них произвела.

— Ой, как стыдно! — Маша рухнула обратно на подушку. — Что было?

— Страстные объятья с унитазом, жаркий спор с моим отцом о законах физики, попытка объяснить моей матери, что она не должна столько сахара добавлять в тесто для кексов, и упрямое желание соблазнить меня.

— Мамочка! — Кленова закрыла лицо руками. — Это не я!

— Не ты, это коньяк, который вы с Ярославом со стола стянули и в два рыла выдули.

— Прости, Максим!

— За что? За объяснения с родителями, за то, что отбивался от твоих домогательств, чтобы ты на утро не проклинала меня, или за то, что ты всё с тем же Яриком лизалась с Тимошиным и висла на нём?

— Не может быть!

— Какой из пунктов тебя смутил?

— Третий.

— О, милая моя, ваше трио смотрелось поистине страстно.

— Прости.

— Родители на работе, поэтому можешь спокойно сходить в душ, не опасаясь того, что придётся стыдиться, — Макс подошёл к большому шкафу и достал полотенце. — Думаю, завтрак в тебя не влезет, а вот кофе очень к месту.

— Ты злишься?

— Нет, бля, я в восторге! — Валеев бросил полотенце на кровать. — Иди в душ.

— Прости.

___

Маша вертела в руках чашку с горячим кофе:

— Ты злишься?

— Это у нас вопрос дня сегодня? — Валеев недовольно скривился, стоя у окна и глядя на свою девушку, завёрнутую в пушистое полотенце.

— Злишься, — Кленова вздохнула. — Я никогда раньше не пила.

— Я это уже понял.

— Скажи... я... — школьница смутилась, — очень, ну... приставала?

— Весьма активно.

— Что тебя остановило?

— Не очень хочется трахать почти безжизненное тело, некрофилией не страдаю.

— Грубо.

— Зато честно.

— Сомневаюсь.

— Чёрт возьми! — Макс разозлился. — Что ты хочешь услышать? Что я не хотел, чтобы твой первый раз был перепихом по пьяни? Да, блядь, да! Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, и что я не смогу поступить так!

— Антон смог бы.

— Какое мне дело до Тимошина? Или тебя он взволновал после вчерашнего? Вернулись прежние чувства?

— Какие чувства? Я просто сравнила, — старшеклассница уткнулась носом в чашку.

— А не надо сравнивать меня с кем-то! Я это я!

— Прости.

— Твою мать, — рыжик подошёл к девушке и опустился перед ней на корточки, — неужели ты не понимаешь, что меня злит вовсе не то, что ты выпила или устроила концерт перед моими предками? Да плевать мне на их одобрение, тем более они всегда были людьми понимающими. Меня бесит, что к тебе прикасался кто-то, кроме меня! А ты напоминаешь об этом, хотя я предпочёл бы вычеркнуть этот эпизод из памяти, чтобы не наделать глупостей!

— Каких глупостей? — Кленова замерла.

— Принцесса, доиграешься! Я ведь предупреждал.

— О чём ты?

Вместо ответа, парень приподнялся и, обхватив лицо школьницы ладонями, впился в её губы, напористо, с нажимом, сминая.

— Думаешь, так просто было не поддаться искушению? — оторвавшись, Максим провёл пальцами по приоткрытым губам девушки. — Принцесса, с каждым днём мне всё сложнее контролировать себя, не играй с огнём.

— Может, мне стоит обратиться к кому-то более решительному? — Маша хитро сощурилась, глядя в зелёные глаза.

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — Валеев выпрямился, подхватывая старшеклассницу на руки. — Доигралась, принцесса.

Рыжик внёс Кленову в спальню, аккуратно развернувшись в проёме, чтобы не ударить её о косяк, и опустил на кровать, нависая сверху на вытянутых руках.

Он молча разглядывал её по-детски беззаботное, но уже по-девичьи интересное лицо, скользя подушечками пальцев по розоватым щекам.

Девушка сама потянулась навстречу, затаив дыхание и закрывая глаза.

— Маленькая моя, — Макс накрыл её губы мягким поцелуем, скользнув одной рукой вдоль её тела и осторожно стягивая полотенце. Ладонь коснулась тёплой кожи, покрытой мурашками, и замерла на округлой груди, немного сжимая.

Оторвавшись от Маши, Валеев приподнялся и стащил с себя футболку, бросив в сторону. Наклонившись, он втянул в рот аккуратный розовый сосок, теребя пальцами второй.

Школьница тихо застонала, но даже не шевельнулась, и лишь её голова метнулась на подушке, рассыпая мокрые после душа волосы.

Что-то новое для неё, пугающее, но приятное, сладкое, желанное.

— Не бойся, — шепча, рыжик провёл языком влажную дорожку к пупку, пробираясь во впадинку и опускаясь ниже, попутно распахивая полотенце полностью и открывая абсолютный доступ к телу.

Кленова занервничала, чувствуя собственную незащищённость, и рефлекторно попыталась сдвинуть ноги, но парень, устроившийся между ними, не позволял.

Он улыбнулся, коснувшись шелковистой кожи гладко выбритого лобка, заставив старшеклассницу дрожать и нетерпеливо комкать в руках простынь.

Щемящее чувство стыда сменялось вожделением, и Маша согнула ноги в коленях, ещё больше открываясь перед любимым человеком.

Макс скользнул языком ниже, едва касаясь и разжигая томящее желание, напоминающее о себе выделяемой влагой.

Дразня, он постепенно стал напористее, сменяя язык губами, добавляя мягкие массирующие движения пальцами, но не проникая внутрь, а кружа на поверхности.