Метро 2036: Изумрудный Город

— Провалами в памяти вроде пока не страдаю.

— Не в том дело, — поморщился визави. — Много чего про Лабораторию болтают, правду от вымысла не отличишь. Есть и такое — якобы умеют там людей перепрограммировать.

— Как это?? Мы ж не роботы!

— А так: скажут на ушко пару слов, и выяснится, что никакой ты не Арсений и никогда на ВДНХ не жил. Окажешься, к примеру, Петей Ивановым с Электрозаводской. Или Васей Кузнецовым с Беговой, без разницы. Зачем такое, спросишь? Очень удобно для диверсионной работы — никакие допросы и пытки не выявят твою истинную личность. Кроме кодовой фразы.

Забавно, ничего не скажешь. Живёшь себе спокойно, жена, дети кругом бегают, с приятелями по вечерам (поздней ночью, с утречка пораньше, как дежурства выпадут) в козла режешься, а тут подходит неизвестно откуда взявшийся тип, шепчет какую-то гадость, и ты уже не мирный обыватель, а террорист экстра-класса, готовый выполнить заложенное глубоко внутри задание. Замочить начальника станции, например. Или вывести из строя генераторы электроэнергии. Или сыпануть отравы в котлы с пищей.

— Сам я с подобным не сталкивался, — честно признался Иван Тимофеевич. — Но поверить могу. Будь то рядовое научное подразделение, никто б не стал окружать его тремя линиями защиты. Думаешь небось, откуда всё это знаю? Приходилось работать на Таганской-кольцевой, правда, ещё в начале двадцатых. Но вряд ли там серьёзно что-либо изменилось...

— Люди на станции живут?

— Разумеется. А как же иначе?

Значит, и это приснилось...

— Был у меня тогда паренёк из Лаборатории знакомый, — ударился в воспоминания рассказчик. — С первым уровнем допуска. Проще говоря, на входе-выходе стоял. Немало интересного, как рассказывал, проходило мимо — ящики с загадочной маркировкой и надписями на иностранном, контейнера, вскрывать которые запрещалось, подозрительные люди, прибывавшие как поодиночке, так и целыми группами; многие из них, войдя, больше не выходили. Боец тот по природе дюже любопытным оказался, принялся активно выяснять, чего там да как. И, видно, сунул свой нос куда не следовало. Нашли его как-то в туннеле неподалёку от Курской — тело отдельно, а голова к стене штырями прибита. На сектантов списали, хотя никаких капищ и алтарей поблизости не обнаружилось. На всякий случай имей в виду, если повезло сбежать оттуда. А пока давай собирайся, в дорогу пора. Товарищ Костюхин ждать не любит.

— Он пойдёт с нами?

— Ага. Не поленился встать с утра пораньше. Значит, подвох чует.

Ох, не сорвалось бы в последний момент. Да ещё сон этот странный... Неужели предупреждение? Неизвестно ведь, чем занимаются яйцеголовые там, куда ему предстоит доставить сообщение...

— Или личный интерес имеет. Не знаю, о чём вы вчера договорились, да оно мне и не нужно. Главное, с телохранителем его, Серёгой, поосторожнее будь.

— Почему?

— Задницы начальственные вылизывать любит. Где чего услышит, сразу тащит на доклад в "компетентные органы". В своей интерпретации, разумеется.

— Спасибо за предупреждение!

Видения последнего отрезка пути пронеслись с калейдоскопической быстротой. Встряхнув головой, Артём с трудом сфокусировался на лице сидевшего рядом Герхарда.

— Странное состояние... Неужели задремал случайно?

— Скорей уж размечтался, — усмехнулся тот. — Ничего страшного, такое здесь случается. Правда, ненароком упомянул про срочное сообщение. Кому именно оно адресовано?

— Плужникову... Вячеславу Михайловичу, если память не изменяет.

— Так тебе нужен Декан Проспекта Вернадского? Мог бы сразу сказать. Как будем на Университете, свяжусь с ним. Что именно передать?

— Я должен лично. Это очень важно.

— А торговый контракт?

— Прикрытие...

Чего-то ты разоткровенничался с едва знакомым человеком, мысленно одёрнул себя Артём. Само собой сложившееся в процессе общения душевное доверие к собеседнику ещё не повод раскрывать все карты.

— Значит, дело и вправду серьёзное. Ладно, сейчас вернётся напарник, и больше засиживаться не будем.

Илья Алексеевич объявился буквально через минуту.

— Ну как, не заскучали тут?

— Напротив, очень содержательно побеседовали, — задумчиво отозвался Герхард.

"Изумрудники" обменялись взглядами.

— Тогда в путь.

Дрезина ждала их за дверью. Приведённая в действие нажатием чёрной кнопки на панели управления, она тихо покатила в нужную им сторону. Странно, что не слышно шума работающего двигателя, озадачился Артём. Установлены глушители? Или использован иной источник энергии? Уточнять он не стал, сетуя лишь на малую, ненамного превышающую пешеходную, скорость. Но почти сразу понял, почему проводники не желают прибавить ходу.

Все стены туннеля были расписаны люминесцентной краской — не нужно даже фонари включать. Человечки в ярких разноцветных одеждах. Пёстро раскрашенные автомобили, деревца и лужайки. Забавные карикатуры и дружеские шаржи. Явные абстракции, смысл которых, наверно, мог пояснить только их автор. Надписи остроугольными буквами, чаще всего латинскими. Короткие тексты сообщений на самую разнообразную тематику: автобиографические — "Таня и Вова побывали здесь 28.09.29", агитационные — "Бирюкова — в Ректоры!", юморные — "Сдал зачёт — убей мутанта!", философские, заставлявшие призадуматься — "Dum Spiro, Spero" или "Доброта спасёт мир", признания в любви — "I love You, Nadya!", под которой некий шутник добавил "Надежда умирает последней". Да ещё формулы из высших научных сфер типа Е=mc2 или С2Н5ОН. Артём едва успевал рассматривать "наскальную живопись", двигайся они быстрее — всё сливалось бы в единое радужное пятно.

Но больше всего поразило громадное, от пола до потолка, изображение, центром которого являлось увенчанное шпилем и башенками здание. Темно-зелёные, в сгущающихся сумерках, кроны деревьев и цветочная россыпь аллей окаймляли ведущие к нему дороги, а из окон призывно струился мягкий желтоватый свет. И отблеск его в лазурной синеве неба складывался в словосочетание "University Forever!".

— Главное Здание Московского Университета, — охотно пояснил Герхард замершему от восхищения Артёму. — Именно так оно выглядело до Катаклизма. Приходилось где-либо видеть его раньше?

— На монете... кажется, рубль ещё советских времён...

— Памятная серия "Олимпиада-80", — уточнил Илья Алексеевич, до того всю дорогу молчавший. — Впрочем, оно и сейчас выглядит не самым худшим образом, особенно в сравнении с многоэтажками нового времени.

— Найдётся желание, покажем обязательно! Посетить Изумрудный Город и не увидеть Главное здание — всё равно что побывать в Париже и ни разу даже не бросить взгляд в сторону Эйфелевой башни.

— Если она ещё стоит, — мрачно подытожил напарник, положив конец дискуссии.

А затевать новую уже не имело смысла — они подъезжали к перрону.

Артём предполагал, конечно, какое-то количество встречающих, но никак не ожидал, что их окажется больше двух десятков. Трое убелённых сединами мэтра, несколько мужчин и женщин среднего возраста, остальные — разношерстная молодёжь, судя по всему, оказавшаяся здесь из чистого любопытства.

— От лица всех жителей Изумрудного Города приветствую представителя "Содружества ВДНХ"! — торжественно провозгласил облачённый в парадный костюм мэтр, протягивая ладонь для рукопожатия. — Я Декан станции "Университет", а это мои коллеги, спешащие, так сказать, засвидетельствовать своё почтение. Будем крайне признательны, если вы посетите сегодняшнее заседание нашего Учёного Совета. Где заодно и обсудим вопросы сотрудничества. Челноки иногда привозят сюда ваш знаменитый чай. У нас, правда, свои технологии его изготовления, но разнообразие сортов ещё никому не вредило. На вкус и цвет, как известно, товарищей нет, кому-то по душе местное творчество, а другие импорт предпочитают. Но это уже детали, главное — сотрудничество! Да, что-то я не туда... Первым делом надо вас разместить. Игорь Валентинович, займитесь, пожалуйста, этим. Если понадобится помощник...

— То я совсем не против! — выскочил вперёд рыжеволосый веснушчатый парень.

— Ну, пусть так. Как подыщете соответствующее дипломатическому рангу местечко, позаботьтесь человека накормить, напоить (с красивой девушкой спать уложить, тут же продолжили ассоциативный ряд в рядах молодёжи), тогда уж и на Совет. Если заседание на двенадцать назначить, успеем? Как считаете, коллеги?

Возражений не последовало.

— Ну и чудненько. Так и сделаем. Постарайтесь не опоздать, Арсений Витальевич! Всех остальных благодарю за присутствие, и попрошу вокруг гостя табунами не ходить! Дайте ему прийти в себя с дороги! Тем более скоро начало занятий!

Артём попытался заявить, что особой усталости не чувствует, но его никто не слушал. Игорь Валентинович, полноватый, начинающий лысеть мужчина под сорок пять, и рыжий паренёк, назвавшийся Ромой, буквально под руки вытащили его из толпы.

— Не обращайте внимания, посетители у нас бывают нечасто, оттого столь бурная реакция на появление новых лиц. С внешним миром у нас фактически контактируют только пограничники, поэтому многие рвутся в дежурство на мосту. А потом по десятку раз пересказывают услышанные от торговцев новости.

— Ага, мне тоже как-то повезло с ними пообщаться! — похвалился Роман. — Весь день покою не давали — расскажи да покажи. Приятно, не спорю, быть в центре внимания, но под конец немного утомило.

Вагон, в котором предполагалось поселить Артёма, находился на тех же путях, причём неподалёку от места встречи. На подступах их, однако, атаковала стайка девчонок.

— Эй, Ромик, как насчёт познакомить нас с молодым человеком?

— Потом, — лениво отмахнулся тот. — Дайте ему немного передохнуть. Вечером заходите!

— Смотри, от важности не лопни, — съязвила самая бойкая, упёрши в бока руки. — Мы вообще-то такое же право на общение имеем. Самым главным тут заделался?

— Вот что, девчата, — вмешался Игорь Валентинович, — будет у вас ещё время. После занятий. Если Арсений Витальевич соизволит уделить вам своё внимание, наобщаетесь вволю.

Артём, не найдя как правильно отреагировать на ситуацию, лишь застенчиво улыбнулся. Юным леди этого, впрочем, оказалось достаточно.

— Ладно, заглянем попозже, — и, тихо посмеиваясь, разошлись, бросая в сторону "гостя с ВДНХ" заинтересованные взгляды.

— Ну, брат, ты попал! — с усмешкой прокомментировал Роман. — Они теперь с тебя живьём не слезут. В смысле, пока им всё про своё житьё-бытьё не выложишь, не отстанут.

И хоть зарекался Артём ещё в начале путешествия ничему в Изумрудном Городе не удивляться, хватило его ненадолго. Незначительная в общем-то деталь поразила до глубины души. Вместо привычных железных створок вход в вагон прикрывала дверь из лакированного дерева. Покопавшись в кармане, Игорь Валентинович извлёк ключ и отпер им встроенный замок.

Внутри помещение и вовсе не напоминало поезд. Стойки, сиденья вместе со спинками срезаны под корень, на пол настелен линолеум, стены обклеены обоями, закрывавшими всё лишнее, а сверху — навесной потолок. Добротная старомодная кровать, круглый стол и пара стульев вокруг, книжный шкаф и даже занавески на окнах. Так чарующе уютно, словно...

...словно сделал шаг в прошлое, ещё не познавшее ужаса атомных бомбардировок и безрадостного существования под землёй.

— Неплохая квартирка, а? — подмигнув, осведомился Рома у озиравшегося с приоткрытым ртом Артёма. — Для особо почётных гостей.

— Меня вполне устроило бы и жильё попроще.

— Зачем? Располагайся, чувствуй себя как дома. Завтракать сразу пойдёшь, или чуть попозже?

— Буду признателен, если вначале покажете мне станцию.

— Да с удовольствием!

— А как же твои занятия? — с напускной строгостью поинтересовался Игорь Валентинович.

— Ерунда, — отмахнулся рыжий. — Сегодня интегральное исчисление, я эту тему ещё зимой по учебникам освоил. А визитёры с Большого Метро не каждый день сюда забредают!

Артём не пожалел о сделанном выборе — созерцание чудес очень быстро заглушило ещё не успевшее сформироваться чувство голода. Прежде всего картины — их здесь намного больше, чем на Спортивной и прочих виденных им станциях, вместе взятых. Не только на пилонах — даже вагоны украшены ими. Зарисовки мира, оставшегося лишь в воспоминаниях — величественные горы, вековечные дубравы, бескрайние степи, безбрежная морская гладь. Полотна прославленных мастеров, такие как "Утро в сосновом лесу", "Мокрый луг", "Ранний снег", "Девятый вал" соседствуют с творениями неизвестных, но немногим менее талантливых художников — нет лишь места примитивизму и откровенной бездарности.

— Здесь у нас в основном пейзажи, — пояснил Игорь Валентинович. — На Проспекте Вернадского портретная галерея. Юго-Западная предпочитает авангард и сюрреализм. Точно так же, хотя все три станции абсолютно равноправны, у каждой своё лицо. Университет населяют преимущественно естествоиспытатели — физики, химики, биологи...

— И примкнувшие к ним математики! — вклинился Рома. — А также переквалифицировавшиеся в разведчики и сталкеры геологи и географы.

— ...так уж сложилось исторически — неподалёку от нашей станции, а точнее, в трёх автобусных остановках от неё, находились корпуса ФДС, то бишь Филиала Дома Студента, где проживали будущие знатоки точных наук. А рядом с Проспектом Вернадского располагалась цитадель гуманитариев — ДСВ, за характерное строение прозванная в народе "Крестами". Потому и станция та стала домом для историков, философов, знатоков языка и литературы. Юго-Западную, в свою очередь, можно сравнить с хозчастью — там плантации и фермы, база сталкеров, мастерские, склады.

— И народ, к науке имеющий весьма отдалённое отношение, — вновь встрял рыжий.

— Не будь которого, вместо постижения высоких материй ты бы сейчас ловил по туннелям крыс. И за деликатес почитал бы варёного "осьминога".

— Но ведь я исправно хожу на дежурства!

— В качестве кого? Младшего помощника? Любое ремесло требует к себе уважительного отношения и многих лет, ему посвящённых, прежде чем сможешь называться профессионалом. Впрочем, когда мне было столько, сколько тебе сейчас, и мир ещё не успел ощутить на себе огненное дыхание надвигающегося Катаклизма, я тоже не отличался серьёзностью — думал, поступлю на экономический, выучусь на менеджера и стану бабло зашибать. Лучше бы ремесло толковое изучил, куда больше пользы для жизни в Подземке. А так многое пришлось осваивать, шишки набивая.

Обладатель веснушек спорить с "дядей Игорем" не стал, но стоило тому отвернуться, как сразу же шепнул на ухо:

— Любит у нас старичьё поворчать.

— Как и везде, — согласился Артём. И, направляя разговор в иное русло, громко поинтересовался, — "осьминоги" что за звери такие?

— В ваших краях не водятся? Сросшиеся вместе дождевые черви, мутировавшие до толщины поливального шланга. Падальщики. Особой опасности не представляют, вид противный, да и только. Вкусовые качества тоже оставляют желать лучшего, но в первое время после Катаклизма не до жиру было. Счастье ещё, народ подобрался культурный. Слышал я, в Большом Метро тогда на иных станциях каннибализм процветал. Но сейчас, вроде, такого нет.