Пантеон

Прикинув, что это может сработать, Эгида поступил так, как рекомендовала Технарь. Подхватив Сталкер на руки он подошел к двери и приложил руку девушки к металлу. Прошел разряд, а сам Карлос, поморщившись от неприятных ощущений, перевел взгляд на Хесс.

Ее черные волосы встали почти что дыбом, но она начала дышать чаще и задергалась, но пока не проснулась.

— Даю еще разряд.

Снова неприятные ощущения, но чуть слабее, чем в прошлый раз.

София еще раз дернулась, почти что вскрикнула... и проснулась.

У него, Эгиды, на руках. В ее, Сталкер, камере. С открытой дверью.

На его счастье, его бывшая сокомандница не очень хорошо соображала после пробуждения, что позволило ему избежать очень... неудобных вопросов, поспешно возвратив ее на кровать.

Она приходила в себя еще около пяти минут, прежде чем окончательно сфокусироваться на Эгиде, который смирно ожидал, стоя около выхода. Да и не то чтобы он мог выйти отсюда. Карантин внутри тюремного блока еще никто не отменил. Наконец заметив визитера, София заторможенно и, что было для нее абсолютно нетипично, практически меланхолично махнула рукой, приветствуя его.

— На кой-тебя сюда принесло, Эгида? — но говорила она все так же.

— Хотел прийти проведать тебя.

— Ну и как, проведал? — как-то мрачно и невесело усмехнулась София.

— Пришлось спасти тебе жизнь. Как видишь — не зря пришел, — пожал он плечами.

— Да уж, про спасение это ты верно сказал, — голос Хесс звучал горько, будто бы она сожалела о чем-то. — Надеюсь, хоть не поцелуем будил?

Пришла очередь Эгиды смеяться.

— После всего, что ты сделала с Эберт? Электрошоком.

Услышав имя своей жертвы, София на секунду вздрогнула.

— Да, и из-за нее я чуть только что не подохла, как в гребаном "Кошмаре на Улице Вязов".

Наушник в его ухе снова ожил.

— Эгида, я транслирую ваш разговор Александрии. Попытайтесь узнать у Призрачного Сталкера что с ней произошло.

Не подав виду, но внутренне чуть ли не вздрогнув от внимания героя Триумвирата, он спросил:

— Что ты имеешь ввиду?

Сталкер приподнялась с кровати, поморщилась, по видимому от боли, и села, опираясь спиной на стену камеры.

— Послала бы тебя, Карлос, да только ты один хрен симпатичнее остальных ублюдков. Да и жизнь я тебе вроде должна. Я не знаю, конкретно каким боком тут Эберт, но эти твари.... Проекции, которые она призывает — они реально разумные. И охерительно опасные, если я правильно поняла. Ко мне пришла одна такая. На глаза не показывалась, но звучит как маленькая девочка, а по характеру — расистская сучка с аристократическими замашками. Несла какую-то чушь про героев и подвиги, заслала меня куда-то хрен знает куда и заставила голыми руками драться против гребаного дракона, при этом отключив силы. Дракон мною полы вытер, спросил "кто я такая", думая, что я какая-то Алиса, а когда я открестилась — чуть не сожрал меня, но ты вовремя разбудил. Но перед тем, как я проснулась, эта сучка просила передать что-то вроде того, что она будет устраивать это каждую ночь, пока Эберт не узнает, что нас наказали достаточно. Ну и поугрожала расправой в реальности. Конец истории.

— "Нас"? — почти удивленно спросил Карлос. Рассказ Сталкер был довольно исчерпывающ, несмотря на ее... невыразительный лексикон. Он не мог точно понять, что произошло, но какие-то идеи на краю сознания у него блуждали, однако до конца не оформились.

Сталкер кинула на него усталый взгляд.

— Боже, не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть на самом деле, Эгида. Нас — это я, Клементс и Барнс. Ты не можешь о них не знать. Если Протекторат взял за задницу меня — то их прижали стопроцентно. Да, это мы издевались над ней в школе. Но триггер в наши планы как-то не входил, — Сталкер говорила ровно, но обреченно и устало.

— Почему? Почему ты это сделала? Чего тебе не хватало? Ты же была героем! — это был единственный вопрос, который мог задать он после этой отповеди.

Она снова рассмеялась, глядя куда-то в потолок.

— Боже, ты и вправду такой придурок. Герои, злодеи, вигиланты — разницы между ними не существует. И те и другие — это просто охотники, гоняющиеся за своими жертвами. Отличаются друг от друга только количеством ресурсов и видом жертв. Банальная пищевая цепочка. Слышал про такую? — естественно, что это был риторический вопрос. — Мне с самого начала было плевать, Карлос. Я могла валить подонков, спуская их на нижний уровень этой гребаной пирамиды, и я это делала, пока была соло. Но когда меня взяли в первый раз, только потому что какой-то мудила откинул копыта — я этого всего лишилась. Вас, "Стражей", холят и лелеют, пылинки, блин, с вас сдувают. Никаких серьезных опасностей, ваш предел — это всякие придурки типа "Неформалов", ну, максимум, кто-то из подручных Кайзера, и то вас выпускают на них тупо всей толпой. Никакого интереса. Мне было этого мало, и я нашла себе цель по вкусу. Только и всего. Но теперь это не имеет никакого смысла, — устало закончила свой монолог София. И, если честно, это был самый длинный связный текст, который он слышал из ее уст на своей памяти за все непродолжительное время их знакомства.

— Что ты имеешь ввиду?

— А что здесь иметь ввиду? Моя история закончилась, Карли-бой. Я попалась по полной. Эта дура Эберт триггернула в такое хтоническое нечто, что Протекторат будет в штаны ссать и голым бегать, лишь бы она с ними сотрудничала. Козырь-одиннадцать, как мне сказали. Отсюда, — она обвела рукой камеру, — мне три дороги. В психушку или "Клетку", в могилу и на Аляску. Но если эта долбаная проекция не врет, а я ей почему-то верю, — на этих словах София потерла грудную клетку, — то два варианта рано или поздно приведут меня к третьему. Очень уж я сомневаюсь, что Эберт очень хочет прощать свою главную мучительницу. Так что ты разговариваешь с будущим трупом, Карли-бой.

Эгида вздрогнул. То, как легко Хесс говорила о смерти, его натурально пугало. Да и вообще, собственно София не звучала как София. Скорее, как тень былой ее. Сдавшаяся и... надломленная? Он не знал как подобрать слова.

— А если извиниться? Поговорить с ней? Протекторат все равно будет пытаться выйти с ней на контакт. Это может быть твой шанс!

— Я? Извиниться? Ты меня с кем-то путаешь, Эгида. Да, я проиграла. Но чувствую ли я себя виноватой? Да ни в жизнь! Черт, да пусть меня сам Фредди Крюгер живьем освежует, но я посмеюсь ему в лицо, зная, что хрена с два на этой планете найдется еще один человек, который смог бы так поломать ее, — она рассмеялась. Так, что от этого смеха у Карлоса мурашки поползли по коже.

— Ты больная на голову, Хесс.

Она зло ухмыльнулась.

— Думай что хочешь, Карлос. Из нас двоих только я тут смертница. Но если хочешь совет — дай себе в табло и разбей нахрен свои розовые очки. Иначе это сделают за тебя. И даже не пытайтесь лезть к Эберт. Из таких, как она, из таких поехавших и двинутых, какой она стала, получаются самые охерительные злодеи.

— Или самые лучшие герои. Не все люди живут по тем же стандартам, что и ты, Хесс.

Он действительно так считал.

Сталкер посмотрела на него долгим и немигающим взглядом, от которого ему стало некомфортно.

— Тогда считай это спором, Карлос. Моя ставка — Эберт никогда не станет героем. Да, Протекторат будет жилы рвать и вытягивать ее, но в конце концов они все поймут, кто она такая. И если я выиграю — ты придешь на мою могилу и скажешь, что ты дебил, а я была права. Если доживешь конечно, — она оскалилась. — Ну как, хватит у тебя яиц поспорить со смертницей?

И Эгида не промедлил:

— Хватит. Я принимаю твою ставку. Вот только, когда она станет героем, я найду то место, куда тебя засадят, вытащу тебя оттуда, найду Пантеон и заставлю тебя просить у нее прощения. Ты принимаешь?

— Идет.

* * *

В который раз глядя на то, как за Эгидой захлопывается дверь, Александрия потерла подбородок. Сегодняшний день для нее уже накрепко вошел в ее личный топ-сто самых дерьмовых дней в ее абсолютной памяти. И это учитывая то, что там наличествовали такие вещи, как правда о Зионе, смерть Героя от рук "Бойни", появление Губителей — минимум по семь дней на каждого, Пепельный Зверь, Нилбог, Спящий и еще десятка четыре крайне отвратных моментов ее жизни.

Рассказанное Сталкером, если отбросить обсценную лексику и псевдофилософские бредни про героев и злодеев, звучало как "очень много проблем". И не только конкретно с этой смертницей, хотя, положа руку на сердце, Александрия не могла не согласиться с доводами девчонки, та весьма хорошо понимала, как все устроено. Сложись все иначе и услышь она подобную отповедь — у "Котла" мог бы вполне появиться новый незаметный и хорошо тренированный убийца.

Больше ее беспокоило иное. Проекции Пантеон действительно обладали собственной волей и определенной степенью автономности от своей призывательницы. Новой проекции, на которую, естественно, был заведен отдельный файл, дали имя "Алиса". Высокие уровни Скрытника, Мастера, Движка, Излома и Эпицентра — это и по отдельности крайне неприятные в бою категории, а уж их смесь и вовсе грозилась выразиться во что-то ужасающее. Противник, которого нельзя услышать, увидеть и обнаружить, и который атакует тебя во сне — с такой опасностью Протекторат еще не сталкивался.

И не должен сталкиваться. Александрия понимала, что еще немного и даже ей станет трудно удерживать ситуацию под полноценным контролем. Слишком непредсказуемы и неконтролируемы ее проекции.

Скорее всего, если исходить из слов Фортуны, с которой она уже проконсультировалась, Пантеон банально не знает о том, чем занимаются ее проекции. Уж больно странно выглядят в таком случае все эти атаки. Явно инициатива исполнителя, нежели Мастера.

Ей необходимо было встретиться с ней. На как можно более дружелюбных и нейтральных условиях. Показать и рассказать некоторые критически важные вещи и предложить взамен на сотрудничество... в сущности все, что она попросит. Все же, "Котел" обладал достаточно обширными ресурсами для удовлетворения желаний одной девчушки. Даже ее отца, в принципе, можно было попробовать найти где-то на параллельной Земле.

Но сейчас было не время. Эберт нужно было остыть самой и немного помариноваться в одиночестве, чтобы она охотнее шла на контакт. Если верить ее психологическому профилю, то в ближайшую неделю она вряд ли покажет нос из дому.

От размышлений ее отвлек звук коммуникатора.

Она посмотрела на время. Шел пятый час утра. Она не так сильно нуждалась во сне, поэтому продолжала работать. Но чтобы кто-то беспокоил ее в такое время...

Неужели этот день может стать еще хуже?

На другом конце провода оказалась Дракон. Снова.

— Мэм, вы просили докладывать, если я засеку Пантеон.

— Где она? Что делает?

— Эмм... Ну, она пьет в баре.

— Ей пятнадцать. Как ее туда пустили?

— Мэм, она в шлеме, а рядом с ней огромный мужчина, одетый в какую-то броню с молотом на поясе, который говорит на древнегерманском. Я определяю его как бога грома Тора.

Александрия почувствовала, как у нее немного дернулся глаз. Кажется, ее психологам придется объясняться с нею на тему "почему ваши психопрофили рассказывают о ком угодно, но не о нужном человеке".

— Что они делали до этого? Ты получила записи с камер?

— Я пытаюсь восстановить их маршрут до этого, но они пришли со стороны Доков, а там нет единой системы видеонаблюдения, однако, если верить записям телефонных звонков в службу спасения, несколько лиц, ранее судимых за грабеж и изнасилование, получили несколько переломов и многочисленные электрические ожоги. Однако они утверждают, что полезли воровать трансформатор. Могу предположить, что они солгали.

Да уж... воровать трансформатор, вот уж точно. Ребекке очень хотелось что-нибудь сломать в данный момент. Однако она была не уверена, что город выдержит масштаб подобных разрушений.

— Хорошо, следи за ними и докладывай мне. Перенаправь героев так, чтобы они не контактировали с Пантеон, но были достаточно близко, просто на всякий случай.

— Принято, мэм.

* * *

7:42 утра. Посадочная площадка на крыше вышки Протектората.

Александрия смотрела, как ударивший с неба молниевый столп радиусом метров триста, каким-то совершенно противоестественным для всех ее знаний физики образом за мгновение испарил десятки тысяч тонн воды в заливе, чтобы затем пройтись огромным ластиком по обнажившемуся остову танкера, лежавшего на дне этого самого залива. Ей пришлось даже прикрыть глаза рукой, потому что свет, излучаемый этой атакой, был ярче полуденного солнца.

Она была спокойна. Настолько предельно спокойна, что могло показаться, будто она достигла трансцендентности.

Выйдя на связь, она просто спросила:

— Оцениваемая мощность?

Голос на другом конце ответил:

— Примерно полмегатонны в тротиловом эквиваленте.

Александрия просто кивнула и поднялась в воздух.

— Мне нужно отлучиться по делам. Вернусь через пару часов.

После чего покинула черту города за рекордные сроки.

А на другом конце города на территории заброшенного склада Убер завороженно смотрел на запись, которую он получил чисто случайно. Откинувшись в компьютерном кресле, он пробурчал.

— Я тоже хочу орбитальную пушку.

Ragnarokkr 2.09

Тейлор не помнила, чтобы голова когда-то на ее памяти болела так сильно — и это включая момент ее пробуждения в хосписе. Во всяком случае сейчас, в отсутствие сторонних болезненных факторов, тупая, сверлящая ее затылок головная боль была для нее страшнейшим из возможных приговоров.

Дэнни как-то раз предупреждал ее о последствиях подросткового алкоголизма. Но только разговором дело и обошлось — учитывая все происходившее в "Уинслоу" и отчаянные попытки Тейлор хоть как-то держаться на плаву, не скатываясь в пучину отчаяния, ей было как-то совершенно не до познания запретных для всякого подростка удовольствий вроде алкоголя или сигарет, не говоря уже о наркоте, к которой Тейлор испытывала стойкое отвращение благодаря некоторому контингенту прямых клиентов (или подручных, Тейлор особо их не различала, будучи занятой совершенно иными делами) "Барыг", который обитал в школьных коридорах "Уинслоу". Да, в школе существовал строгий запрет на наркотики, и с пойманными регулярно беседовали школьный психолог и полицейские, однако из личного опыта Тейлор знала, насколько незначительна была школьная власть над подростками.

Так или иначе, последствия употребления алкоголя для нее были совершенно в новинку. Она все же была пятнадцатилетней школьницей с довольно быстрым метаболизмом, поэтому, как оказалось, пьянела она мгновенно. И потому события вчерашнего дня для нее выглядели как обрывки непроявленных фотографий, разбросанных по полутемной комнате.

Сконцентрировавшись (и заполучив в ответ новую порцию головной боли) Тейлор попыталась воскресить в памяти примерный ход событий вчерашней (возможно) ночи, поскольку она была совершенно не уверена, сколько времени прошло с того момента, как она вернулась домой. Точнее — как ее вернули домой, ведь к концу путешествия ноги ее не держали.