Пантеон

Пролог: Контракт

Время никогда не ждет

И приводит абсолютно всё

К одному концу.

Я согласна со всем вышеперечисленным

И по собственной воле выбираю

Творить свою судьбу.

Подпись ______

* * *

12 февраля 2011. Хоспис святого Брутуса.

Скорость и Штурм медленно пробирались по вымершим коридорам больницы. Строго говоря, называть это место больницей было нельзя. Хоспис, не более того. Впрочем, как мог существовать хоспис в условиях Броктон Бей, где активно практиковала Панацея, герои как-то не задумывались. Не до того им было.

Это место было... вымершим. И это было лучшее определение тому состоянию тихого ужаса, что испытывали сейчас герои. Пациенты, медперсонал хосписа — все эти люди были мертвы. Не было масок ужаса на лице, не было изломанных тел, указывающих на насильственную смерть. Ничего. Они словно умерли мгновенно, просто упав на землю и более не проснувшись. И одно это уже было страшно.

Мисс Ополчение и Оружейник сейчас находились в противоположном крыле здания, что позволяло охватить больший радиус и сузить круг поиска причин... Этого. Остальные герои сейчас стояли в оцеплении, не позволяя кому бы то ни было войти в здание и, что важнее... Выйти из него. Также в трех минутах пути находились силы "Новой Волны" в полном составе — на случай непредвиденных обстоятельств. Что бы здесь ни произошло — "Протекторат" не мог позволить этому выйти за пределы здания. Иначе жертв могло бы стать гораздо... Гораздо больше.

Внезапно внимание героев привлек странный звук. Это было нечто среднее между скрипом, криком, рычанием и ещё десятком звуков, которые они бы при всем желании не смогли бы распознать. Но этот звук был неправильным. Противоестественным. Нечеловеческим. Взглянув на напарника, Скорость понял, что ему не послышалось. Быстрый обмен взглядами, и оба героя устремились в сторону источника звука.

Им оказалась маленькая палата в отделении для безнадёжных больных. Не то чтобы вся эта больница не была предназначена для таких, но в этой палате содержали тех, кто полностью зависел от аппаратов жизнеобеспечения. По мере приближения звук становился всё громче и всё противоестественней. Казалось, что он не отражался от стен, а наоборот — пронзал их насквозь. Скорость почувствовал, как у него медленно начала ныть голова. Про себя он вздохнул, будучи совершенно уверен, что опять придется проходить нудную проверку по протоколу "Властелин/Скрытник". И не дай бог выяснится, что этот крик, что бы ни было его источником, имеет хоть что-то общее с таковым у Симург...

Наконец они достигли двери.

Скорость оглянулся на Штурма. Тот кивнул ему на дверь и приготовился к бою. Скорость как можно тише и незаметнее приоткрыл дверь и заглянул внутрь палаты. На своей сверхскорости, естественно. Чтобы спустя мгновение замереть на месте, выпадая из своего ускоренного состояния.

Он многое успел повидать на своем веку. Несколько лет борьбы против всевозможных угроз, от суперзлодеев до Губителей — монстров, способных уничтожать нации. Он видел, что стало с Эллисбургом после безумия Нилбога. Но даже этого жизненного опыта не хватало на то, чтобы остаться спокойным и равнодушным при той картине, что он увидел.

Эта палата была маленькой. Даже меньше тех комнаток, в которые они заглядывали раньше. Почти всё свободное пространство палаты заставлено многочисленным медицинским оборудованием для поддержания жизни. Аппараты для поддержки дыхания, искусственного диализа, внутривенное питание от капельниц. Десятки проводов и трубок отделялись от белоснежно-белых аппаратов и сходились в центре комнаты. Но центральным элементом комнаты было... Нечто.

Это... Это было существо гуманоидной формы, одетое в подобие армейской шинели из какой-то сероватой ткани с красной каймой и металлическими пуговицами. На руках у этого существа были безукоризненно-белые перчатки. В комбинации с такими же безукоризненно-белыми ботфортами и огромным палашом, притороченным к поясу с огромной золотой бляхой, всё это создавало бы образ военного офицера... Если бы не треугольная костяная маска с огромными зубами, и не восемь гробов, что парили под потолком, создавая своеобразный ореол.

Существо не обратило никакого внимания на Скорость. Всё внимание провалов глаз этого создания было сосредоточено на больничной кровати, стоявшей посреди палаты. Руки в белоснежных перчатках раскачивали кровать взад-вперёд, словно качая люльку с младенцем. Кровать жалобно скрипела, противясь противоестественности этих движений, но существо явно обладало сверхчеловеческой силой.

Потребовались немалые усилия, чтобы унять дрожь и найти в себе силы перевести взгляд на больничную кровать. Укрытая тонким одеялом, на ней лежала молодая девушка... То, что должно было быть молодой девушкой. Но при всей своей тактичности Скорость не мог сказать, что она выглядела хорошо. Бледное лицо с огромными синяками под глазами. Белая повязка-пластырь на месте одного из глаз. Множество страшных уродливых шрамов по всей поверхности рук, как будто кто-то выдирал куски мяса из ее тела. Западающая грудная клетка, общая дистрофия. Скорость не знал, что точно здесь произошло, но при виде монстра, что укачивал находящуюся, как минимум, без сознания девушку, у него определенно возникали некоторые мысли по поводу того, что могло послужить причиной всему этому.

Скорость нервно сглотнул. Было вполне очевидно, что причиной всего произошедшего здесь стало именно это... Существо. По видимому, какая-то проекция. И если его предположения верны, то без участия со стороны девочки эту проекцию им не убрать.

Справившись с эмоциями, Скорость покинул помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь, и обернулся к смотрящему на него Штурму. Их обмен взглядами продолжался несколько секунд, после чего оба одновременно потянулись к рациям:

— Штурм — Консоли, мы нашли вероятную причину происшествия. Парачеловек, совсем ещё девчонка, возможно — триггер, находится в коме, в метре над ней висит проекция, издающая нечеловеческие звуки. Возможно, потребуется помощь Панацеи.

— Вас поняла, Штурм. Оставайтесь на месте и ждите прибытия Оружейника и Мисс Ополчение. Нужно убедиться, что проекция безопасна, прежде чем "Новая Волна" позволит Панацее приступить к лечению.

— Принято, Консоль.

* * *

За три часа до этого.

Её мир был похож на кучу битого стекла. Некогда цельное полотно ее разума теперь было словно бы раздроблено на десятки и тысячи мелких осколков, каждый из которых имел свои острые и тупые углы. И собрать этот паззл воедино было решительно невозможно.

Сознание возвращалось к ней с мучительной болью. Боль была везде. В голове, в ногах, на коже. Каждая клеточка ее тела болела и стенала в агонии.

"Кто она? Как она здесь оказалась? Что произошло?" — все эти вопросы всплыли в ее исполненном болью разуме. Ее память сейчас была похожа на пазл на тысячу деталек, который любопытный трехлетний ребенок раскидал по огромной комнате.

Думать было мучительно. Мысли текли со скоростью вязкого киселя и никак не хотели проясняться.

Тейлор. Она вспомнила. Её звали Тейлор Эберт. Ей было... Пятнадцать? У неё... Родители. Да, у неё были родители.

Но потом...

Потом...

Кто-то умер. Но кто?

Голову пронзило болью. Большей, чем была до того.

Аннет!

Того, кто умер, звали Аннет?

Тогда её мать умерла? Ведь так?

Вопрос, обращенный к собственной памяти, остался без ответа.

Она попыталась открыть глаза. Мышцы... Мышцы не слушались её, словно заржавевшие от долгого неиспользования механизмы. Веки были как будто сделаны из самого тяжелого свинца, который она когда-либо видела.

Но она продолжала пытаться. Продолжала, и ее попытки были вознаграждены успехом. Свет, которого она, казалось, не видела уже целую вечность, ударил ей по глазам. Точнее — по глазу. Непонятно почему, но второй глаз её видел лишь тьму.

Глаза тут же страшно заслезились, пытаясь приспособиться к резкой смене обстановки, и её взор замылился. Она почувствовала, как к ней начали возвращаться и остальные чувства.

Первым вернулся слух. Мерное гудение каких-то аппаратов сопровождалось безостановочным писком других приборов, назначение которых она наверняка знала, но почему-то не могла вспомнить.

Следующим вернулось обоняние, тут же уловив какие-то странные и немного резковатые запахи, что окружали ее. И снова она не могла вспомнить — где она, и на что похоже это место. Словно ассоциативная цепочка обрывалась, не дойдя до конца. Деталька пазла не хотела становиться на место.

Все, что она могла видеть — лишь серый потолок, детали которого она не могла разглядеть из-за слабого зрения. Тело отказывалось слушаться её, и она не могла ничем пошевелить. Язык словно прирос к нёбу и отказывался двигаться.

Тем временем, её пробуждение явно не осталось незамеченным. Во всяком случае, её свежевернувшийся слух уловил звук открывающейся двери и чьи-то быстрые шаги, приблизившиеся к ней. Спустя несколько секунд она почувствовала, как верхняя половина её тела начинает подниматься, будто какой-то механизм поднимает кровать.

Её взгляд сфокусировался на человеке, который стоял перед ней. Это был мужчина лет сорока на вид, с небольшой бородкой и карими глазами в тонких очках. На плечах у него был накинут белый халат.

Мужчина уловил её взгляд и истолковал его правильно:

— Мисс Эберт? Если вы понимаете меня — моргните два раза.

Тейлор выполнила просьбу, всё ещё не совсем осознавая, что происходит. Мужчина удовлетворённо кивнул.

— Отлично. Прежде всего — вы в безопасности. Наше отделение создано специально для таких пациентов, как... — мужчина продолжал что-то говорить, но Тейлор уже не слышала его.

Он сказал "пациентов"?

Значит, она в больнице? Как она здесь оказалась?

Где отец?

Что произошло?

Тейлор попыталась отыскать в памяти своё самое последнее воспоминание. Это было девятое января? Обычный день. Пятница. Урок с мистером Глэдли. Она снова увидела Эмму, Софию и Мэдисон...

Эмма?

София?

Мэдисон?

Если раньше её голова просто болела, то теперь казалось, будто кто-то единомоментно вогнал в её мозг тысячу раскаленных гвоздей и пропустил по ним электрический ток в пару десятков тысяч вольт. В глазу потемнело.

Δολοφόνοι *1

Что это? Странные слова. Странный язык. Откуда? Нет, что происходит? Почему стоило ей подумать о Трио, как она...

Οι εκτελεστές αθώων *2

Снова. Этот голос. Откуда он? Почему он кажется знакомым? Почему она не может вспомнить, что произошло? Где отец?

Доктор, похоже, понял, что что-то не так, поскольку его голос резко стал беспокойным:

— Мисс Эберт, что случилось? Пожалуйста, успокойтесь, вам ничего не грозит!

Ничего не грозит?

А ей что-то грозило?

Да? Нет?

Почему она не может вспомнить?

Πέθανε *3

Этот голос. Он словно отвечает ей? Говорит что-то важное, но она не может понять. Она сошла с ума? Но тогда почему она не понимает даже голос в своей голове? Вопросы. В её голове слишком много вопросов и слишком мало ответов. Почему она не может вспомнить?

Η ψυχή σου φώναξε *4

Он действительно отвечает ей. Незнакомый голос. Такой... Нечеловеческий. Такой... Потусторонний. Но... Она знает его. Определенно знает. Но откуда?

Она должна вспомнить. Должна.

Боль снова начала усиливаться, что, по-видимому, отразилось на приборах.

— Мисс Эберт, успокойтесь! Сестра, успокоительное в триста четырнадцатую, быстро! — чуть ли не прокричал доктор в небольшую рацию, прикрепленную к халату.

Η Θάλασσα των Ψυχών σας άκουσε *5

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".

Четыре слова. Ассоциативный ряд. Пустота. Обрыв цепочки воспоминаний.

Тейлор снова перестала что-либо видеть, темнота вновь застилала глаза, и с каждым ударом сердца головная боль всё больше усиливалась.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". #! ♫eK√╓→/.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". #! ♫eK√╓→/.

Υπογράψατε τη [σύμβαση] *6

"Уинслоу". Все упирается в школу. Она знала это.

Что произошло?

С ней что-то произошло. Что-то достаточно плохое, чтобы она оказалась здесь.

Трио.

Это наверняка были они. Они что-то сделали.

Сделали с ней.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". Т! ♫eK√╓→/.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". Тр♫eK√╓→/.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". ТриeK√╓→/.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". ТригK√╓→/.

Триггер

В её голове словно щелкнул барабан револьвера, сменяя пустое гнездо на заряженное.

Ανακαλύψατε [Προορισμός] *7

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". Триггер

Пазл встал на место, целостность была восстановлена, картина собралась из осколков. Головная боль, что терзала её сознание, вмиг отступила, оставляя её разум в кристальной ясности тонкого хрусталя.

Она открыла единственный глаз, чтобы взглянуть в глаза доктору, который сейчас стоял, склонившись над ней. Но, поймав её взгляд, тот словно отпрянул, немного побледнев.

Отец. Она не видела его. Доктор ничего про него не сказал. Ей это не нравилось.

Это было предчувствие?

Нет. Знание.

Что-то пошло не так.

Она попыталась сказать, но язык словно приклеился к нёбу, а трубки в горле мешали ей говорить.

Но она сказала. Она не знала как, но она сказала:

— Что с моим отцом?

Со стороны её голос казался шёпотом мертвеца, лишенным эмоций и полным какой-то невероятной безжизненности.

— Мисс Эберт, ваш отец, он... — и тут доктор сделал роковую ошибку, которая запустила цепь весьма неприятных для многих людей событий.

Доктор Стивенсон замялся.

Πείτε το όνομά μας *8

— Что случилось с моим отцом? — она повторила свой вопрос, не особо задумываясь о том, как она может говорить. Это было неважно. Второстепенно.

Дэнни был важнее.

— Послушайте, мисс Эберт. Я не хочу вам лгать, но вам нужно успокоиться. Сейчас придет медсестра и сделает вам укол...

— Я должна знать.

— Мисс Эберт...

— Скажите мне!!!

Врач вздохнул.

— Хорошо. Ваш отец, он... умер. Почти три недели назад.

Tηλεφωνήστε μας *9

— Как это случилось?

— Сердечный приступ. Мне очень жа... — доктор Джонсон не успел закончить своих слов. Последних слов в его жизни. Потому что в этот самый момент Тейлор Эберт закричала.

[Ένα άτομο] *10

* * *

Шесть часов спустя. Вышка Протектората. Зал для брифингов.

Эмили Пиггот устало потерла переносицу. Сегодняшний день вряд ли мог стать ещё хуже.

— Итак, что мы имеем на сегодняшний момент? — она посмотрела в сторону одного из офицеров, державшего в руках планшет. Тот поднялся и, нажав на несколько сенсоров, вывел информацию на большой экран.

— Установлена личность парачеловека, обнаруженного Штурмом и Скоростью, — на экране появилась фотография молодой девушки с чёрными вьющимися волосами и в простых очках в чёрной оправе. — Тейлор Эберт, пятнадцать лет. Ученица старшей школы "Уинслоу".

— Той самой, в которую ходит Призрачный Сталкер, — утвердила очевидный факт Пиггот.

Офицер кивнул, подтверждая сказанное директором. После чего продолжил:

— Родители: Аннет Роуз Эберт и Дэнни Майкл Эберт. Оба мертвы. Аннет умерла в августе две тысячи восьмого в автокатастрофе, Дэнни — две с половиной недели назад, от сердечного приступа.

— Эберт... Где-то я слышала это имя... — пробормотала себе под нос Джессика Ямада. Ненадолго задумавшись, она щелкнула пальцами. — Это не он, случаем, был пресс-секретарем Союза Докеров?

— Да, он, — ответил голос Оружейника через системы связи. Все герои Протектората сейчас были подключены к внутренней связи в зале, а несколько экранов на дальней стене транслировали изображение с камер на их костюмах. — Я встречался с ним во время обсуждения проблемы очистки броктонского залива.

— Достаточно, — прекратила ненужные разговоры директор, возвращая всех к основной теме. — Что с ней произошло?

Офицер кивнул, продолжая доклад:

— Мы не имеем достоверных данных о том, что конкретно произошло, но исходя из результатов анализа доктора Ямады, — офицер показал на психолога, которая благодарно кивнула, — смогли установить, что с высокой долей вероятности мисс Эберт систематически подвергалась издевательствам на протяжении весьма продолжительного промежутка времени.

— Мисс Ямада, на основании чего вы сделали ваши выводы? — Пиггот переключилась на штатного психолога. Означенная поспешила ответить:

— Я сталкивалась с подобным ранее. Оценки девочки, до того стабильно высокие, вдруг начали скакать, особенно домашние задания, за которые та получала F по причине того, что те не сдавались, притом работы, выполняемые в классе и не требующие взаимодействия с другими учениками, она выполняла на том же стабильно высоком уровне. Этого мало, но это самый вероятный вариант развития событий.

Пиггот снова потерла переносицу. От этих подростков вечно были одни проблемы, одна программа "Стражи" чего стоит, а теперь еще и эта Эберт...

— Спасибо, Ямада. Итак, предположим, предположим, что над девчонкой издевались. Но что довело её до комы? Она попыталась устроить конфликт со своими обидчиками?

— Это нам неизвестно, мэм. Четыре недели назад мисс Эберт отпросилась со второго урока и более не вернулась в класс. Спустя шесть часов, уже после окончания занятий, уборщик обнаружил мисс Эберт в подсобном помещении, где хранился хозинвентарь. Она была полураздета, и на ее теле имелись явные следы насильственных действий. Также мисс Эберт находилась под грудой биологических отходов. Судя по данным криминальной экспертизы — использованные тампоны, различный мусор и прочее. На момент обнаружения пульс у девушки прослеживался как нитевидный. Вызванная бригада реаниматологов смогла стабилизировать состояние мисс Эберт и доставить ее в Центральную Броктонскую Больницу. Уже там было проведено освидетельствование. В результате выяснилось, что у мисс Эберт множественные разрывы половых органов, тяжелое сотрясение мозга, повреждение левого глазного яблока, переломы трёх ребер, а также множественные инфекционные заболевания, вследствие чего та впала в коматозное состояние, из которого не выходила до сегодняшнего дня.

— Почему она не попала на прием к Панацее, и какого черта она делает в хосписе? — послышался из интеркома голос Мисс Ополчение.

Офицер кивнул:

— На самом деле интересный вопрос. Как я понял, после инцидента Денни Эберт поднял все свои связи и вычистил счета полностью для того, чтобы оплатить лечение дочери, и одновременно подал в суд на "Уинслоу". Но дело не задалось. Выяснить удалось мало, но, судя по всему, дело активно пытались замять. Но кто — нам неизвестно. Адвокатом со стороны школы выступил мистер Алан Барнс.

— Не тот ли, случаем, Барнс, который выбил для Сталкера испытательный срок с полгода назад? — уточнила Пиггот. В её воображении все происходящее приобретало какой-то очень и очень дурно пахнущий оборот.

— Да. Он самый. Работает в юридической фирме, что возглавляет Брандиш, — кивнул офицер и, дождавшись разрешающего взгляда директора, продолжил: — Мистер Эберт не нашел достаточно средств на адвоката, поскольку львиная доля уходила на содержание дочери, а потому был вынужден защищать свою честь сам. Но, поскольку дело явно было не в пользу "Уинслоу", процесс он выиграл, и школу обязали оплатить лечение мисс Эберт. И все было бы хорошо, не подай мистер Эберт иск во второй раз, уже против мистера Барнса, обвиняя того в том, что он позволил своей дочери издеваться над мисс Эберт.

— Не самый умный шаг... — прокомментировал кто-то из присутствующих работников Протектората, оставшись, однако, неузнанным.

— Вынужден согласиться. Это дело мистер Эберт проиграл, а затем получил встречный иск за клевету, который мистер Барнс тут же выиграл, отсудив себе неплохую компенсацию. Как вы уже поняли, финансовое состояние Эбертов в тот момент было далеко от идеального...

— И в результате всего этого случился сердечный приступ на нервной почве... — мрачно закончила Пиггот.

— Да, мэм. Поскольку завещания мистер Эберт не оставил, а живых родственников у Эбертов не было — началась чехарда с ювенальной ответственностью и опекой, усугубляемая бумажной волокитой, за время которой мисс Эберт, как не подающую признаков выздоровления, решено было перевести в хоспис святого Брутуса на поддержание жизнеобеспечения. Где она и пробыла до сегодняшнего дня...

— Где и очнулась. Без семьи, с воспоминаниями о триггере, об обстоятельствах которого я даже думать не желаю, и без особых надежд на выздоровление, я всё правильно понимаю? — дождавшись кивка, Пиггот продолжила: — Господа, я понимаю всю ситуацию. Но во всём этом меня интересуют две вещи. Почему о событии месячной давности, которое напрямую связано с учебным заведением, где обучается член "Стражей", я узнаю только сейчас? И при чём тут Алан Барнс?

— Вообще-то... — проговорил офицер.

— Да? Симмонс, у вас есть что сказать? — вновь повернулась к докладчику Пиггот.

— Мэм... Наши ребята побывали в доме Эбертов. И они нашли кое-что...

— Не томите, офицер.

Симмонс кивнул и извлек из портфеля герметичный пакет для вещественных доказательств, внутри которого лежала толстая общая тетрадь. Он аккуратно передал его директору.

— Это проходило по делу Эберта против Барнса, как доказательство издевательств.

Та вскрыла упаковку и извлекла тетрадь на свет. Открыв тетрадь на произвольном месте, директор вчиталась в записи.

Спустя десять секунд чтения она замерла. Затем снова перечитала тот же фрагмент.

Всё это время её лицо бледнело, приобретая болезненно-белый оттенок.

Наконец она подрагивающими руками положила тетрадь на стол и обвела присутствующих глазами.

— Всех "стражей" — под протокол "Мастер/Скрытник". Изолировать друг от друга как минимум на несколько часов. Призрачного Сталкера и Оружейника — в мой кабинет. И вызовите кто-нибудь Панацею для Эберт.

Уже выходя из зала для брифинга, Пиггот поймала себя на мысли:

"Девочка, пожалуйста, давай ты всё же станешь героем?"

____________________

*1 — Убийцы.

*2 — Палачи невинных.

*3 — Он мертв.

*4 — Твоя душа кричала.

*5 — Море Душ услышало тебя.

*6 — Ты подписала [контракт].

*7 — Задала [направление].

*8 — Скажи наше имя.

*9 — Позови нас.

*10 — [Персона].

Ragnarokkr 1.01

Эми Даллон/Панацея

Несмотря на свой достаточно скромный возраст, Панацея успела навидаться таких вещей, о которых даже седые ветераны рассказывают с дрожью в голосе. Она видела всех трех Губителей в бою и осталась жива после этого. Потому ее с легкостью можно было назвать ветераном.

Эми лечила людей уже почти полтора года, и за это время она повидала достаточно, чтобы считать себя бывалым врачом.

Но в этот раз все было иначе.

Совершенно обычный субботний день, который Эми хотела провести со своей сестрой, не задался с самого начала.

Из кровати ее подняла взволнованная Виктория, которую, в свою очередь, разбудила Брандиш. А уже спустя двадцать минут "Новая Волна" в полном составе стояла на крыше одного из офисных зданий, откуда открывался отличный вид на хоспис Святого Брутуса.

Когда они прибыли, здание уже было оцеплено командами быстрого реагирования Протектората, а по периметру бродили "стражи" в полном составе.

Как рассказала Брандиш во время полета до точки рандеву, тревогу подняли после того, как персонал больницы резко перестал выходить на связь. Многократные попытки вызвонить хоть кого-то не увенчались успехом, и люди забили тревогу. Какой-то обеспокоенный гражданский примчался проведать родственника и обнаружил в приемном холле одни лишь трупы. После чего сразу же вызвал полицию, а уж те — СКП, от греха подальше. В результате полный состав "Стражей" и большая часть взрослых героев сейчас собрались здесь.

Живое воображение Панацеи легко нарисовало картину произошедшего, отчего той стало совсем неуютно. Уж больно прочно юная героиня ассоциировала себя с больницами.

Ожидание затянулось. Первые полчаса прошли в томительно-напряженном ожидании докладов от героев, находившихся внутри. Еще большего страха нагоняли громкие нечеловеческие звуки, которые улавливали микрофоны даже снаружи здания.

Затем Скорости и Штурму удалось обнаружить причину произошедшего. Эми осталась в стороне от содержания переговоров, поскольку у нее не было прямого доступа к частотам Протектората, подобным в "Новой Волне" могли похвастаться только совершеннолетние члены, им же доступ открывали только в случаях совместных операций.

Как стало понятно из резких реплик Брандиш, героям Протектората требовалась помощь Панацеи для того, чтобы как-то разрешить проблему с парачеловеком, устроившим все это. Но ее мать категорически отказывалась пускать ту внутрь, пока не будет полных гарантий ее, Панацеи, безопасности.

Эми пришлось пробыть на улице еще почти два часа, прежде чем гарантии были получены и заверены личной просьбой от директора Пиггот. Тогда Брандиш, скрипя зубами, согласилась.

Панацея шла по пустым коридорам больницы в сопровождении оперативника СКП, а внутри нее все медленно покрывалось инеем от липкого ощущения полнейшей безжизненности, которым было наполнено это место. Тишина. В этом месте стояла совершенно жуткая и невозможная тишина, которую словно ножом разрезали редкие голоса находящихся внутри здания оперативников. Растения. Это было то, что первым бросилось ей в глаза. Многочисленные горшки, в которых должно было что-то расти, представляли из себя просто посудины с землей, внутри которых лежали засохшие, рассыпающиеся в труху растения. И тела. Закутанные в черный целлофан тела — они лежали в главном холле ровными рядами. Сорок восемь мешков. Сорок восемь человек. Сорок восемь новых могил.

И они хотят, чтобы она вылечила того, кто сделал это?

Она попыталась взять себя в руки, вспомнить клятву Гиппократа и ту клятву, что она дала самой себе. Панацея не была святой, она лишь следовала правилам. Но ведь в любых правилах бывают исключения?

Наконец они достигли палаты. Ничем не примечательной, кроме того, что она была в крыле для пациентов, находящихся на жизнеобеспечении. Подойдя к палате, Панацея еле заметно кивнула стоящим на страже Скорости и Штурму, которые также мрачно кивнули ей в ответ, пропуская девушку внутрь.

...И все слова и мысли, что роились в голове у Панацеи, вмиг исчезли, растворившись внутри куда более сильного чувства, заполонившего сознание. Все ее естество оказалось заполнено им в единый миг.

Ужас.

Существо, парившее под потолком, было воплощением чего-то неправильного. Противоестественного. Чего-то, что одним своим существованием отрицало Жизнь.

Ее сила, та самая, которая могла с легкостью рассказать ей о том, сколько клеток распадается в человеческом теле в эту самую секунду, словно бы замерла, прежде чем зациклиться в бесконечном воспроизведении слов "Не жизнь".

Она застыла как вкопанная, и так бы и стояла в этом ступоре, если бы ей на плечо не легла рука Мисс Ополчение, которая тоже находилась внутри палаты.

— Поверь, у нас с Оружейником тоже была такая реакция. Эта проекция... чем бы она ни была — довольно устрашающая штука, — сказала ей опытная героиня.

— Н-но вы? Как вы не боитесь? — дрожащим голосом спросила Панацея, глядя на серьезную и собранную, но не подающую и намека на страх женщину.

Мисс Ополчение подняла голову и встретилась глазами с Панацеей. И той стало страшнее оттого, что глаза героини были безжизненны.

— Поверь, страх смерти — это та вещь, с которой мне пришлось научиться жить.

Панацея отшатнулась от женщины, после чего сжала руки в кулаки и решительно встряхнула головой, прогоняя наваждение. Ужас никуда не делся — так же, как никуда не делось то существо, что сейчас парило под потолком, протянув свои нечеловечески длинные руки в сторону кровати, на которой покоилась ее, по-видимому, пациентка. Обе руки оно протянуло к голове неизвестной ей девушки, касаясь ее едва лишь кончиками своих обряженных в белые перчатки пальцев.

Сделав три шага, Эми оказалась около кровати пациентки и, глубоко вздохнув, коснулась ее руки. Секунда — и знание о состоянии организма перед ней заполнило ее.

— Она все еще жива... — потрясенно выдохнула героиня, расширенными глазами глядя на медицинское чудо, которое сейчас лежало перед нею.

— Что ты имеешь в виду? — донесся до нее голос Мисс Ополчение.

— Множественные инфекционные заболевания, гепатиты всех трех групп, нефункционирующие легкое, печень, которая теоретически уже должна быть мертвой, нефункционирующие почки, многочисленные тромбы, отсутствующее глазное яблоко, повреждения спинного мозга. Это только часть весьма длинного списка причин, почему пациент должен быть мертв. А она всего лишь в коме.

— Тогда почему она все еще жива?

— Мне кажется... это, — целительница свободной рукой показала на плавающую в воздухе проекцию, — как-то поддерживает в ней жизнь. Её сердце бьется, кровь бежит по артериям, а клетки делятся, при этом оставляя теломеры в целости и сохранности. И это, с точки зрения биологии — невозможно.

— Силы — это та еще лотерея, — задумчиво сказала Ополчение, разглядывая парящую в воздухе проекцию, и спустя несколько секунд продолжила: — Ты сможешь ей помочь?

Панацея ненадолго задумалась, прежде чем спросить:

— Что с ней произошло?

Мисс Ополчение замялась на секунду, прежде чем ответить:

— По идее, это конфиденциальная информация, так что обойдусь общими сведениями. Это был триггер. И очень неприятный.

Эми кивнула.

— Думаю, я поняла. По поводу помощи... Моя сила не работает из ничего, во всяком случае — в обычном состоянии. Так что находись она в стандартных условиях — даже я здесь была бы бессильна. Слишком большой процент поражения, слишком много травм. Но пока это, — девушка снова показала на проекцию, — поддерживает в ней жизнь, думаю, я смогу, как минимум, стабилизировать ее, убрав большинство смертельных факторов. Это потребует времени, но я должна справиться. Но на полное выздоровление? Не меньше месяца. И это лучший прогноз, что я сейчас могу дать.

— Понятно. Приступай — кивнула Ополчение, подкидывая в воздухе созданный ее силой "ка-бар"*.

— Это займет время, — снова предупредила Эми, прежде чем присесть на стул, находящийся рядом с кроватью, и начать лечение.

Ей предстояло вылечить четырнадцать** различных диагнозов, обычно приводящих к летальному исходу...

* * *

София Хесс. Это же время.

То, что что-то пошло не так, Сталкер поняла еще в тот самый момент, когда их всех подняли по тревоге в восемь утра субботы и повезли в сторону Святого Брутуса. Не то чтобы это место было как-то примечательно для нее — все же оно располагалось в зоне ответственности "Новой Волны", и преступников, а тем более — членов крупных банд тут практически не водилось, поэтому в качестве охотничьих угодий это место было ей неинтересно.

Но, как всякий порядочный хищник, Хесс обладала звериным чутьем на опасность. И это самое чутье заставляло ее кровь стынуть в жилах, предупреждая о больших неприятностях. А доверять своему чутью София умела.

Но она никак не могла понять, откуда и какая опасность могла ей грозить. Хесс была Охотницей и умела заметать следы. И, на ее скромный взгляд, делала она это умело. И тем более странным было для нее ощущение того, что она знает, от кого будет исходить опасность. Но мысль, словно верткий кролик, все время ускользала из ее головы, стоило ей попытаться ухватить ее за хвост.

Патрулирование госпиталя было крайне скучным занятием. "Стражи" бродили по периметру здания, не заглядывая внутрь, стараясь не допустить возможных проникновений. Остальные герои обследовали здание изнутри.

Обычно "стражи" служили хоть каким-то развлечением для нее. Ей представлялось крайне забавным третировать этих ягнят в волчьих шкурах, провоцируя их на реакции и действия, которые веселили саму Софию. Но сегодня те были даже скучнее обычных себя. Виста даже не пыталась реагировать на ее язвительные комментарии о том, как та компенсирует свой рост манипуляциями с пространством, а Кид Вин не реагировал на ее слова по поводу бесполезности его специализации. Хесс любила играть на грани фола, но, видимо, происходящее внутри здания действо совсем убило искру веселья внутри этих детишек.

Хесс поправила арбалеты на поясе. Она все еще никак не могла привыкнуть к СКП-шным поделкам, которые столь сильно отличались от ее предыдущих игрушек. Впрочем, отличались они в лучшую сторону, однако Хесс не была настолько глупа, чтобы не догадываться о количестве "сюрпризов", предназначенных в первую очередь для нее самой, которые находились внутри этих штук.

Три с половиной часа, проведенные на ногах, заставили Хесс зачесть себе утреннюю тренировку по бегу вне очереди. Как бы ее ни бесила необходимость состоять в "клубе" для того, чтобы скрывать свою геройскую деятельность во время учебы в "Уинслоу", халявить с тренировками Хесс не любила.

"Уинслоу". В этот момент София улыбнулась под маской. Эта школа была одним из самых удачных решений в ее жизни. Место, в котором она действительно могла быть такой, какой она заслуживала быть. Опасной хищницей, королевой каменных джунглей, если добавить немного драматизма.

Школа слишком дорожила преференциями, которые давал город заведениям, где обучались действующие члены "Стражей", чтобы не подчиняться тем правилам, что она установила. Нет-нет, никакого запугивания или чего-то в этом роде. Она просто делала, что хотела, оставаясь в рамках приличий... в большинстве случаев, а школа... делала вид, что все идет так, как должно. Ни больше, ни меньше.

Впрочем, иногда София не могла сдержаться и позволяла себе чуть больше, чем обычно. Как тогда с Эберт.

О да, Эберт.

Если в ее личном мире существовала идеальная хищница, в лице нее самой, то Эберт была идеальной жертвой. Кроткой, молчаливой, эмоциональной, слабой. Словно бы специально созданной для того, чтобы другие могли брать над нею верх.

У нее было абсолютно все, чтобы превращать жизнь Эберт в ад, тем самым услаждая свою жажду игры с добычей. Она знала о бедняжке Тейлор все, спасибо ее верной змее Эмме. Хесс действительно любила наблюдать, как Барнс с хирургической точностью бьет Эберт по самым больным точкам, вонзая ей в спину кинжал за кинжалом.

Красота предательства. Это то, что восхищало Сталкера в Барнс. Она не могла перестать удивляться той бесконечной злобе и злорадству, что Эмма могла генерировать по отношению к Эберт.

Была еще Мэдисон... Но она была лишь второстепенным элементом, который, будучи необходим, одновременно с тем казался ей... заменяемым. Но да, Клементс была... интересна. И если Барнс была змеей, прекрасной в своей предательской смертельности, то Мэдисон была хамелеоном. Меняя окраску, сливаясь с окружением, эта девчонка умела подбираться и бить в момент максимальной слабости, зачастую попадая по критической точке.

Хесс. Барнс. Клементс.

Эберт звала их "Трио". Когда думала, что никто ее не слышит. Одно из немногих утверждений, в котором София была согласна с этой девчонкой.

Они загоняли Эберт в угол, в сладком ожидании того момента, когда та начнет отбиваться, чтобы сломить ее окончательно. Как звери, кружащие над умирающей ондатрой.

И, тем не менее, когда ондатра начала отбиваться — они оказались не готовы. Впрочем, тогда все вообще пошло не по плану.

Строго говоря, автором идеи выступила Клементс, в очередной раз поражая извращенной изобретательностью. Запихнуть Эберт в ее собственный шкафчик — это было не ново, подобную идею придумали еще годах в пятидесятых. Но вот заполнить ее шкафчик кропотливо отбираемыми отходами и после запереть ее там... Вот это действительно было чем-то новым.

Чем-то... Если бы София могла описать идею на вкус — это было что-то сладкое, с легким привкусом горчинки.

Но планы так и остались планами. Реальность... Реальность оказалась намного более горячащей кровь.

Для лучшего эффекта они решили, что стоит ненадолго притихнуть, затаиться, чтобы ударить по Эберт в тот момент, когда та совсем расслабится. Все они согласились с этим планом.

Но жертва была слишком манящей.

Эмма не удержалась и решила вновь откусить кусочек от той израненной плоти, что представляла собой стойкость Эберт. Она где-то откопала старые фотографии матери Эберт, где та была изображена одетой в цвета последователей Люстрации, когда та все еще пребывала на свободе.

Удар получился неожиданно сильным. У Эберт случилась натуральная истерика, и в ней она совершила непростительную ошибку — жертва напала на охотника. Барнс никогда не была особо спортивной, а потому нападения Эберт выдержать не смогла. Ничего серьезного сделать Эмме та не сумела — на то она и жертва, но синяки и ссадины, а также общий испорченный вид задели Барнс достаточно сильно для того, чтобы та предложила проучить Эберт раз и навсегда. Увидев те ярко горящие глаза, которыми на нее смотрела Барнс, София просто не смогла удержаться.

Мэдисон попросила одну из своих многочисленных подруг залить место Эберт липким испортившимся соком. Когда та зашла в туалет, они начали действовать.

Первоначальный план был в том, чтобы оглушить да хорошенько помять Эберт, прежде чем кинуть ее в чулан на пару часов, но, в процессе исполнения, идея так захватила их, что они с Мэдисон воспользовались хозинвентарем не по назначению. А может и по назначению, в глазах Софии Эберт была не сильно лучше мусора. Да, Эберт уже была без сознания, когда они добрались до самого вкусного, но...

Воспоминания полубезжизненных, безразличных к реальности глаз Эберт будут греть ей душу еще долгое время. Это было сродни оргазму. Чужая кровь, вновь оказавшаяся на ее руках, адреналин от осознания того, что все это она проделывает под носом у СКП, ощущение причастности... Все это не на шутку будоражило ее кровь.

Уже позже, когда выяснилось, что Эберт впала в кому, Хесс запоздало ощутила страх за то, что СКП может начать расследование, но быстро успокоилась и принялась действовать. Подбить отца Барнс быть адвокатом, защищающим школу в суде, оказалось легче легкого, а когда Эберт-старший подал иск на Эмму, Сталкер вообще не могла поверить своей удаче. Все сложилось, Эберт исчезла, побежденная и разгромленная, а ее дело... Оно сгинуло, оставляя настоящих хищников пировать на костях.

Этот приятный поток воспоминаний, которому Сталкер предавалась последние несколько десятков минут, был прерван голосом Оружейника в наушнике:

— Всем "стражам" — возвращаться на базу. Крик этого существа может иметь нечто общее с таковым у Симург. Поэтому по возвращении — всем прибыть в отсеки для протоколов "Мастер/Скрытник".

София недовольно выдохнула. Протоколы были той еще болью в заднице. Теперь еще полдня придется просидеть в тесной комнате под надзором, доказывая всем, что никакой кейп на тебя не повлиял. По-настоящему геморройно.

Наушник в ухе Сталкера ожил еще раз, предварительно пиликнув перед этим, показывая, что передача только для нее.

— Хесс, по возвращении вместе идем по прямой к директору Пиггот.

Озноб прошелся по спине Сталкера. Ощущение опасности усилилось многократно.

— Можно узнать причину, сэр?

Оружейник немного помедлил, прежде чем ответить:

— Это связано с делом мисс Эберт. Она училась с тобой в одной школе.

Мир вокруг Хесс замер.

Она буквально наяву видела, как, казалось бы, разрозненные события встают в одну линию, формируя настоящее.

Эберт была в коме.

Святой Брутус — это хоспис.

Эберт могла быть здесь.

Эберт была здесь.

Эберт могла получить триггер.

Эберт получила триггер.

Какую бы силу она ни получила — именно она устроила сегодняшнее происшествие.

СКП узнала ее личность и биографию. Нашла дело. Подняла архивы. Узнала о Барнсе.

Почти оборванная нить обернулась стальной леской, что вытягивает на поверхность всю правду. И если она действительно всплывет...

Ей нельзя возвращаться.

Она поняла это отчетливо. Кристально четко. Не было ни плана, ни стратегии, лишь инстинкт. Инстинкт, который есть даже у самого сильного из хищников.

Бежать.

* * *

Спустя час после побега Сталкера.

Сознание вернулось к ней так же резко, как и пропало. Боль, до того медленно убивавшая ее, спала.

Стоило ей открыть глаза, как она столкнулась взглядом с треугольным оскаленным черепом, что словно бы заходился в немом крике.

Она должна была испугаться.

Но страха не было.

Лишь... узнавание?

Тепло.

Принятие.

[Персона.]

Он отнял руки, до того касавшиеся ее висков, и, покачав оскаленным черепом, издал странный звук, похожий на клокотание. Но отчего-то она знала, что он радуется, что она пришла в себя.

— Мисс Эберт, раз уж вы пришли в себя, не могли бы вы убрать свою... проекцию?

_____________________

* "Ка-Бар" — модель американских режиков для спецназа.

** Количество смертельных диагнозов урезано Автором.

Ragnarokkr 1.02

— Мисс Эберт, раз уж вы пришли в себя, не могли бы вы убрать свою... проекцию? — голос, раздавшийся откуда-то из-за границ ее обзора, заставил Тейлор дернуться.

Тело прострелило болью, а конечности едва шевельнулись. Но почти сразу же спинка ее кровати начала приподниматься, давая девушке рассмотреть комнату. Одновременно с этим она ощутила отсутствие в горле трубок, мешавших ей говорить.

Кроме [Персоны] в комнате находились еще двое. Первой была женщина, одетая в некое подобие военной формы цвета хаки — высокие армейские ботинки, штаны и куртка в стиле "милитари". Вокруг пояса был обмотан американский флаг, и той же расцветки была балаклава*, закрывающая нижнюю половину лица женщины.

Тейлор потребовалось примерно полсекунды для того, чтобы опознать Мисс Ополчение, кейпа Протектората Броктон Бей.

Герои были здесь?

Они были в ее палате?

Но тогда... они знали о ее личности! Они видели ее! Смотрели на нее!

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". Триггер.

Все внутри Тейлор словно бы застыло. Мысль, которую она хотела продолжить, вдруг замерла, словно скованная льдом.

Она чувствовала защищенность.

Они хотели убрать его?

Заставить уйти?

Оставить ее в одиночестве. Без защиты?

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу". Три...

— Нет! — еле-еле смогла прохрипеть она, поражаясь слабости своего голоса.

Ей хотелось, чтобы ее голос был таким же громким, как был... в последний момент, когда она видела доктора. И он... чем бы он ни был, отреагировал, раскрыв свои страшные крылья еще шире и издав крик, который показался ей колыбельной песней.

Хотелось... чувствовать себя... защищенной.

Но реакция на ее голос была незамедлительной. В руках у Мисс Ополчение появилось нечто похожее на тазер. Что-то подобное Тейлор видела в магазинах на Бульваре, когда все еще пыталась найти способы защиты от...

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".

Они хотят...

— Успокойся... пожалуйста, — раздалось справа от нее.

Преодолевая адскую боль в мышцах, Тейлор удалось повернуть голову достаточно, чтобы рассмотреть сидящую в ее слепой зоне вторую посетительницу. Ее тело скрывал просторный белый балахон с красными медицинскими крестами и схематичными символами парамедиков. На шее был повязан красный шарф, закрывающий нижнюю часть лица, а верхняя была скрыта глубоким капюшоном. Сидя рядом с кушеткой, она касалась ее руки.

Тейлор почувствовала, как какая-то пружина внутри нее словно бы на мгновение расслабляется, а приступ паники отступает, оставляя щемящее чувство иррационального страха...

Но глядя на Мисс Ополчение, глядя на оружие в ее руках, Тейлор поняла, что ей необходимо действовать.

— Я... х-хорошо. Н-но зачем? Он... Мне хорошо с ним.

Установилась мрачная тишина, перебиваемая редким стуком левитирующих в воздухе гробов о потолок. Ополчение приподняла одну бровь, демонстрируя некоторую степень удивления от ее слов. После чего мрачно заметила:

— Может и так, но вот остальным... немного некомфортно. К тому же, для того, чтобы продолжить лечение, нам потребуется переместить тебя в другую больницу. А вместе с... твоей проекцией, это будет... несколько проблематично.

Это... казалось логичным? Тейлор слышала слова Мисс Ополчение и одновременно с этим не желала слышать их. Какая-то часть ее, какая-то важная часть напрочь отрицала мысль остаться без [Персоны], защищающей её.

Будь спокойна, дитя Его. Позволь Танатосу уйти. В момент опасности... он явится вновь.

Снова внутри нее все замерло. Но в этот раз это было по-другому. Голос в ее голове. Не тот, что был ранее, не тот голос, который она не понимала, не тот голос, что был словно соткан из завывания ледяного ветра и стенания тысяч душ.

Нет. Этот голос... Он был чарующ. Идеален. Каждое слово, которое она слышала, было словно прекраснейшая музыка, которую ты слышишь где-то вдалеке и пытаешься запомнить, но мелодия ускользает от тебя, оставляя желание услышать ее вновь.

Таким был этот голос.

Лесть — не худший из грехов, но ты лишь утвердила очевидное, дитя Его.

"Что... Кто ты?!" — практически прокричала она мысленно, прежде чем столь же мысленно добавить: — "А может, я действительно сошла с ума".

Не более чем весь остальной мир, дитя Его. Не более того. Что же до того, кем я являюсь — всему свое время. Пока же — позволь Танатосу покинуть тебя, не стоит нервировать осколки более необходимого, дитя Его.

Она... она чувствовала правду в этих словах. Да, герои смотрели на нее, ожидая чего-то. Он... Голос, он говорил правду. Но... Почему так страшно? Почему ей кажется, что стоит ей позволить Тан... Ведь так его зовут? Танатос?

Она вгляделась в оскаленный череп маски, под которой не было лица. И ей показалось, что он кивнул ей.

...что стоит ей позволить Танатосу уйти, как снова произойдет что...

Мэдисон. Соф...

Не стоит страха, дитя Его. Если эти... осколки предадут столь скоро, что же, в момент тот Я Явлюсь Зари Звездою.

Что-то... что-то было в словах. Что-то... Что-то. Словно бы сквозь замочную скважину просочился кусочек чего-то невообразимо древнего.

— Я... Х-хорошо, — она прохрипела эти слова, прежде чем сосредоточиться на... механизме ворот. Точнее, это было лучшее описание того, что она чувствовала. Словно... Словно она — это ворота. Шлюз, за границами которого есть что-то. Или кто-то. И сейчас, сосредоточившись, она смогла нащупать пульт управления. Если это можно было так назвать.

Издав последний полустон-полукрик, Танатос исчез в тусклой синей вспышке, словно распавшись на осколки, а Тейлор почувствовала, будто какая-то часть её вновь вернулась на место. И одновременно с этим головная боль, что терзала ее череп изнутри, практически исчезла, оставляя лишь усталость.

Вместе с исчезновением Персоны герои ощутимо расслабились, а оружие снова исчезло из рук Мисс Ополчение.

Но стоило только Тейлор сделать это — и она почувствовала, как ее веки вновь наливаются свинцом, а сознание уплывает вдаль, уступая место объятиям Морфея.

Последнее, что она услышала, был негромкий, но взволнованный голос мисс Ополчение:

— Панацея, что ты... — но окончания фразы Тейлор уже не разобрала, погрузившись в спасительный сон.

Спи, дитя Его. Моего присутствия вполне хватит, чтобы некоторые долги не остались без оплаты...

* * *

Мисс Ополчение/Ханна.

Наблюдая, как причина массовых смертей и главная головная боль дня немедленно засыпает после отзыва своей проекции, Ханна явно не чувствовала удовлетворения.

— Зачем ты усыпила ее? — недовольно произнесла она, глядя на сидящую рядом с Эберт Панацею.

— Вы видели как она испугалась, когда ее попросили убрать проекцию? — спросила Даллон.

Мисс Ополчение кивнула.

— Она явно находится под воздействием сил проекции, какими бы они ни были, но да, видела.

Панацея развернулась к ней лицом, отпуская руку пациентки.

— Я не умею лечить разум и читать мысли, но вот эмоциональное состояние предсказывать вполне умею, гормональные состояния для меня — все равно что чуть размокшая газета. Могу ошибиться в буквах, но суть уловлю всегда, — в голосе Панацеи проскользнула частичка гордости. — Так вот — после просьбы отозвать проекцию она запаниковала. Не знаю, кого или чего она испугалась, но мне пришлось синтезировать огромную дозу успокоительного прямиком в ее крови, чтобы она успокоилась и не приказала... этому, чем бы оно ни было, атаковать. Поэтому я и решила усыпить ее, в состоянии бодрствования она... небезопасна, на мой взгляд.

Ханна кивнула, соглашаясь с резонными выводами и опасениями Панацеи. Пускай, по её мнению, Эберт нужно было мягко опросить на предмет всего произошедшего, но действия Даллон полностью вписывались в рамки протоколов СКП.

— Ясно. Спасибо за помощь, Панацея. Можешь быть свободна. Думаю, в ближайшие несколько дней СКП пришлет Брандиш запрос на твое присутствие при лечении Эберт.

Когда Панацея попрощалась и вышла, Ханна коснулась рукой уха, активируя рацию.

— Ополчение — СКП. Угроза проекции нивелирована, Гробовщик стабилизирована Панацеей и готова к транспортировке.

Спустя мгновение радио ожило ответом:

— СКП — Ополчению. Вас поняли, высылаем транспорт.

* * *

Вышка Протектората. Кабинет директора.

Эмили уже успела трижды пожалеть о своих словах про день, который не может стать еще хуже. В первый раз — когда узнала об обнаружении источника смертей в "Святом Брутусе", во второй раз — когда узнала обстоятельства потенциального триггера Тейлор Эберт. И в третий раз — когда узнала о том, что одной из персон, вызвавших этот триггер, стал представитель "Стражей".

И сейчас она жалела о своих словах в четвертый раз.

— Итак, Оружейник. Я правильно понимаю, что после того, как ты объявил протокол М-С — ты сообщил Хесс о том, что я требую ее к себе, после чего назвал ей причину встречи, попутно с этим разгласив информацию о гражданской личности кейпа?

Оружейник не двинулся. Благодаря визору различить выражение его лица Пиггот не могла. Впрочем, этого и не требовалось. Своего подчиненного она знала весьма хорошо.

— Мэм, я не...

Но Пигготт прервала его:

— Молчи уже. Колин, я не первый год работаю в СКП, и с тобой — в частности. Да, это моя вина, что я не сказала о том, что Хесс может быть причиной триггера Эберт. Но я что, обязана была это говорить, когда весь отдел Протектората был на связи? Ты не смог связать эти два факта вместе? Черт, Уоллис, ты не мог подождать до базы?

Оружейник молчал. Впрочем, она сама сказала ему делать это. Пиггот не могла не признавать, что несмотря на то, что Оружейник оставался одним из лучших Технарей на службе Протектората — иногда ему остро не хватало здравого смысла.

Глубоко вздохнув, Пиггот продолжила:

— И что мы имеем теперь? Потенциальную PR-бомбу в виде Эберт и обстоятельств ее триггера. И самое подлое, что засадить в "Клетку" мы ее без суда не имеем права — нас сожрут вместе с потрохами сначала защитники прав детей, а затем журналисты. Она же не Канарейка, все еще несовершеннолетняя, но с таким триггером... А теперь еще и сбежавшая Хесс. Как мы объясним то, что один из наших "стражей" ушел в самоволку? Что будет, если она из бродяг станет злодеем? — Пиггот продолжала говорить, уже по большей части не обращая внимания на стоящего перед ней Оружейника, который больше казался элементом мебели. Навалившееся на нее за день требовало выхода.

Но в один момент слова кончились, и Эмили наконец смогла собрать мозги в кучу. Поглядев на Оружейника, Эмили, внутренне обматерив один кусок бревна, из которого по ошибке сделали человека, начала заниматься решением актуальных проблем.

— Так. Ты заварил кашу, тебе и расхлебывать. Сам поедешь к Барнсам и проведешь обыск. Все ордеры будут через полчаса. Мне нужны ВСЕ доказательства, что сможешь найти. Дальше. Сталкер, конечно, заляжет на дно, но я сомневаюсь, что она настолько профессиональна, чтобы скрыться отовсюду. Проанализируй, куда и к кому она могла отправиться, данные на нее у тебя есть, подключи Дракон, чтобы она мониторила камеры по всему Броктон Бей. Главное — найди Сталкера. Мы должны взять ее быстрее, чем кто-то пронюхает, что здесь происходит. Мне и так отчитываться перед директором Коста-Браун за все сегодняшние происшествия. Ты меня понял?

— Так точно, мэм, — угрюмо ответил Оружейник.

— Можешь быть свободен, — отпустила подчиненного Пиггот.

Как только он покинул кабинет, директор взяла в руки телефон и, найдя нужный номер, нажала на кнопку звонка.

После серии коротких гудков на другом конце ответили.

— Мистер Чэмберс?.. И я рада вас слышать. У меня и к вашему отделу есть просьба, которую надо решить... Нет, неофициально... Хорошо, я пришлю вам детали в письме. До связи.

_______________________

*Балаклава — головной убор (вязаная шапка, шлем), закрывающий голову, лоб и лицо, оставляя небольшую прорезь для глаз, рта или для овала лица. Ну, а вдруг кто не знает.

Ragnarokkr 1.03

Оружейник/Колин Уоллис.

Невозможно быть хорошим во всем. Всегда приходится жертвовать эффективностью. Эту простую истину Колин уяснил уже очень и очень давно. Для кого-то это правило было менее справедливо, для кого-то — более. И в его случае это правило относилось к нему со всей своей эффективной жестокостью.

Оружейник вполне отдавал себе отчет в том, что он был хорошим Технарем. Один из немногих учеников Героя, член первого состава "Стражей", один из ключевых членов Протектората... Люди могли многое сказать про него как кейпа, но почти никто не мог сказать о нем что-то как о человеке. И Колин не мог винить их в этом.

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько узок круг его социальных взаимодействий, и насколько он слаб в том, что люди зовут "эмпатией". Он пытался компенсировать эти недостатки, используя свои способности — так появился его визор со встроенным детектором лжи и анализатором социальных связей. Но даже так он был весьма далек даже от простого звания "нормального" человека. И он был вполне согласен пожертвовать эффективностью своего "я" ради своего геройского амплуа. Но далеко не всегда эта самая эффективность выходила ему на руку, и он не мог этого не признавать. Так случилось и сейчас.

Его софт для предсказания социального поведения снова показал свое несовершенство, не позволив ему сделать необходимые выводы. Директор не упомянула, что было написано в дневнике Эберт, а Колин сделал неверные выводы. Все было просто. Ошибка в расчетах, ведущая к снижению эффективности до критических отметок.

И теперь ему необходимо как можно быстрее нейтрализовать причину этих возмущений, пока вся система не покатилась под откос, полностью теряя всю эффективность.

Сторонний человек, узнай он в какой-либо форме, какими категориями мыслит герой Протектората, был бы в шоке, но для самого Технаря это был всего лишь простой ментальный трюк, позволяющий ему взаимодействовать с реальностью и обществом на приемлемом уровне — он всего лишь воспринимал реальность как тинкертех.

Внезапно из динамиков его шлема раздался легкий перезвон, оповещающий о запросе входящего соединения. Выведя на дисплей шлема идентификатор абонента, Оружейник тут же принял вызов.

— Дракон, я ведь давал прямой доступ к системам связи? Почему ты не пользуешься этим?

— Отец всегда учил меня стучаться, прежде чем входить. Всего лишь хорошие манеры. Привет, Колин.

— Здравствуй... Дракон, — канадский Умник, таинственная девушка с агорафобией, была, наверное, единственным человеком, который в понимании Колина приблизился к значению слова "друг".

Их общение было... продуктивным. Дракон весьма сильно помогала Колину в его технарстве, также они вместе разрабатывали некоторые проекты, которые могли помочь не только "Гильдии" и Протекторату, но и вообще всему миру. Потому в ее присутствии, если можно было назвать "присутствием" аудиовизуальные двусторонние каналы связи, он позволял себе быть немного более... неэффективным, в том случае если они не были заняты какой-либо работой. Что, впрочем, случалось редко.

— Я... Я слышала, что произошло. Мне так жаль этих людей... Колин, ты не виноват. Пиггот сама это признала.

Колин помотал головой.

— Я ошибся.

— Все мы ошибаемся, Колин. Все мы. Но мы должны учиться на своих ошибках?

Установилась недолгая тишина, пока Оружейник направлялся в сторону своей мастерской. Прежде чем зайти внутрь, он вздохнул, чтобы ответить своей партнерше... и другу.

— Это эффективно. Ты поможешь обнаружить Призрачного Сталкера?

— Конечно, Колин. Получаю доступ к камерам слежения по всему городу. Если она мелькнет хотя бы на одной — я узнаю.

— Спасибо, Дракон.

* * *

Пирс Полкисс был самым обычным человеком. Насколько обычным человеком может быть простой держатель магазина на территории "Империи 88". Он хвалил богов за то, что Кайзер и его подручные не стали раскапывать его историю дальше его родителей, и потому он спокойно мог быть носителем четвертой части еврейской крови, при этом держа свой маленький, но вполне доходный бизнес на одной из территорий банд. Безусловно, часть дохода ему приходилось отдавать в руки "Империи", но это было меньшее зло из двух возможных.

На своей территории банда старалась поддерживать порядок и законность, Полкисс даже был свидетелем нескольких стычек залетных бандитов и ночных патрулей "Империи". Заканчивались которые отнюдь не в пользу гастролеров. Это, однако, не останавливало мелкую преступность вроде воровства, впрочем, истребление подобного было равносильно полному избавлению от тараканов — на время избавиться можно, но они рано или поздно вернутся.

Но в данный момент времени он был бы рад, если бы имперцы разобрались с уличным шпаньем, которое, гордясь своей "связью с "Империей", что в простонародье означало "потенциальное пушечное мясо", вело себя абсолютно неподобающе.

Правила они, безусловно, знали и ничего серьезного, кроме угроз и воровства, ни разу не делали, но это все равно выбешивало Полкисса до глубины души.

И сегодня эти полудурки приперлись вновь. Группа бритоголовых молодых людей с татуировками разной степени националистичности завалилась к нему в магазин с видом королей, осматривающих плебс. И все бы ничего, если бы сии господа внаглую, прямиком у него из-под носа не утянули практически ящик пива.

Сделать им он ничего не мог. Полиция весьма инертно реагировала на вызовы из "бандитских" районов, плюсом ко всему никаких особенных доказательств мистер Полкисс предоставить не мог, потому как маленький магазинчик не был оборудован камерами слежения.

Сейчас, прокручивая в голове события дня и мрачно мотая ленту магазина электроники, мистер Полкисс почувствовал внезапный прилив решительности. В конце концов, полиция и "Империя" не смогут не реагировать, если он сможет предоставить факт кражи?

С этими мыслями мистер Полкисс нажал на кнопку "добавить в корзину", и новенькая камера слежения с хорошей цветокоррекцией и ночным фильтром начала путь со склада к своему новому владельцу...

* * *

Томас Кальверт/Выверт.

Читая отчет, полученный по его официальным каналам связи с СКП, Выверт сравнивал его с таким же отчетом, но предоставленным купленными им людьми внутри той же организации. Не сказать, что информация сильно отличалась, но выводы можно было сделать весьма и весьма интересные.

Триггер нового парачеловека не был таким уж из ряда вон выходящим явлением, особенно здесь, в Броктон Бей, где популяция кейпов в пропорции на общее число жителей превосходила многие другие города Америки. Но вот триггер, жертвой которого становится сразу такое количество гражданских — это было нечто экстраординарное. Даже Нилбог, при всей своей чудовищной способности, во время триггерного ивента не выдавал ничего подобного. И Выверт был в определенной степени благодарен кому бы то ни было за то, что проекция Гробовщика остановилась на одной только больнице. У Кальверта было достаточно неприятных воспоминаний о городах-призраках, чтобы он не хотел повторения этой ситуации в месте, которое по праву считал объектом своих интересов.

И быть бы в "Клетке" новому кейпу, если бы не обстоятельства триггера, которые потенциально перевешивали опасность, представляемую кейпом, ввиду крайне щекотливых для СКП моментов вроде "стража", который потенциально был если не замешан, то как минимум знал о потенциальном триггере и не доложил об этом, что было, как минимум, подозрительно. И если информация от его агентов верна, то "Стражей" скоро станет на одного меньше.

В данный момент Выверт пытался оценить потенциальную выгоду тех или иных своих ходов. С одной стороны, он мог попытаться завербовать Призрачного Сталкера в "Неформалы", однако он сомневался в целесообразности подобного хода. Сталкер и "Неформалы" уже ранее сталкивались на поле боя, и встречи эти были памятны для обеих сторон.

С другой стороны, можно было перевести Сталкера в разряд... более специфичных активов. С ее психологическим портретом и мировоззрением эдакой "хищницы" из Сталкера вполне мог получится весьма неплохой и, главное, не задающий вопросов убийца, при правильной обработке, естественно.

С третьей стороны, оба варианта рекрутинга были весьма нерентабельны по той простой причине, что Сталкер была известна как кейп — раз, у СКП была ее гражданская личность — два. И стоило Хесс попасться в руки СКП — все его старания в тот же момент обнулились бы.

Существовал и второй вариант, вполне логично проистекающий из первого. Завербовать Гробовщика. Новый, явно мощный кейп, с высоким рейтингом Мастера и такой же высокоуровневой, проекцией стал бы отличным дополнением для "Неформалов", учитывая некоторую схожесть семейных обстоятельств у других членов команды. Но на этом пути даже без своей способности он видел достаточное количество препятствий. Начиная с того, что СКП опять же прекрасно знала личность Гробовщика, и заканчивая тем, что физическое состояние девушки было далеко от любой нормы, и если в ситуации с Ноэль ее физическое состояние было ему на руку, то в случае с Гробовщиком картина была обратной.

Безусловно, существовал и четвёртый вариант — ничего не предпринимать, пуская всю ситуацию на самотек. Но потенциал упущенной выгоды, которая виделась ему во всем происходящем, заставлял его упорно отрицать собственные праздные порывы.

Но прежде, чем начать действовать, он должен удостовериться в том, что вложенные усилия не пройдут даром. Просчитать все исходы он не в силах, но сделать из двух выборов наиболее правильный — о, это он умел.

Удобно разместившись в кресле, Кальверт задал оба направления развития реальностей и приготовился наблюдать за исходами.

Разделить.

О! ?Ш%: И)♣Б0♠КiА

Это было что-то новое. Выверт знал ограничения своей силы, которая не работала, будучи направленной на Губителей и некоторых... личностей, о которых он предпочел бы и не думать более необходимого. Но все эти персонажи выпадали за его определение "нормальных кейпов", с которыми его сила сбоев не давала. До этого момента.

Выверт решил, что, возможно, ему, показалось, поэтому попробовал снова.

Разделить.

О! ?Ш%: И)♣Б0♠КiА

После второго раза голова Кальверта немного заболела, что сказало ему о том, что срабатывание его сил происходит, но сама сила почему-то не работает. Для закрепления результата он решил повторить попытку в третий раз, в этот раз задавая целью разделения маршруты до его апартаментов.

Разделить.

О! ?Ш%: И)♣Б0♠КiА

Таким образом факт был цементирован. Сила Выверта, его сила, внезапно перестала работать. И что-то, или, что более вероятно, кто-то блокировал эту силу полностью. И сказать, что этот исход нравился Томасу Кальверту — это нагло соврать.

Теперь ему придется разбираться еще и с этим. И если он правильно понял причину... возмущения, то, возможно, ему придется воспользоваться прошлым... некоторых членов его личной команды суперзлодеев, чтобы эффективно и тихо устранить угрозу.

Но для начала ему нужно сделать несколько важных звонков.

* * *

Местонахождение неизвестно.

Экстренное собрание было созвано. За небольшим столом в просторной комнате с приглушенным освещением расположились несколько человек. Без масок, поскольку каждый присутствующий здесь знал остальных слишком хорошо.

Окажись здесь сейчас сторонний наблюдатель — он был бы поражен личностями некоторых находящихся здесь людей, слишком хорошо известных даже простому обывателю. Однако появление постороннего человека здесь было определенно невозможно.

И тому были причины. Но о них не было известно никому. Как никому не было известно об этом месте.

— Что произошло? — спросила одна из присутствующих за столом женщин.

Вряд ли бы нашелся человек, который смог бы назвать эту женщину непривлекательной. Но взгляд ее глаз, холодный и уставший, мог столь же легко отпугнуть простых людей, сколь легко привлекала их ее внешность.

— Мне бы тоже было интересно, с чего такая срочность? — спросила вторая женщина, также находящаяся за столом.

Обычная женщина, которой можно было дать не меньше сорока и не больше пятидесяти. Но, несмотря на обычную одежду с накинутым на плечи медицинским халатом и полное отсутствие связи с некоторыми сущностями, эта женщина имела полное право находиться за этим столом.

— Путь изменился. Стал короче, — таков был простой ответ третьей женщины, сидящей за столом. Но эти слова взбудоражили всех остальных. Они не ожидали услышать что-то подобное.

— Что конкретно произошло? Где?

— Переменная. Существовал фактор случайности. Маловероятный вариант. Она изменилась — изменился Путь.

— Где была эта переменная?

— Неизвестно. Путь перестал видеть ее несколько часов назад.

Установилась напряженная тишина. Новости, принесенные женщиной в костюме, были ошеломляющими. Впервые за долгие годы существования некой организации случайный непредвиденный фактор вмешался в основную линию, изменяя ее.

— Тогда чего мы ждем? Мы должны найти эту "переменную" и понять, что это такое и как с этим работать, — с энтузиазмом произнес мужчина в зеленом костюме.

— Не время, — был короткий, но быстрый ответ женщины в костюме. — Путь не видит переменной сейчас, но до того момента первый шаг был однозначен.

— И в чем он заключался? — поинтересовалась женщина в медицинском халате.

— Выжидать.

Ragnarokkr 1.04

Эмма Барнс, 13 февраля 2011 года.

Эмма всегда гордилась своей интуицией. Тянущее чувство где-то чуть ниже затылка не раз выручало ее в сложных жизненных ситуациях. Например, когда она забывала переписать "одолженную" у Эберт домашку, а впереди ее ждала обязательная проверка заданий от Гледли. Что-то подобное произошло, когда Эберт попыталась записать их... развлечения на диктофон. Тогда ей удалось придержать Софию и Мэдисон, прежде чем они могли бы испортить всю интересную игру.

Да. "Игру". Именно это слово было самым близким по значению к тому, что она ощущала, из всех, что Эмма могла подобрать, чтобы описать все происходившее в "Уинслоу".

Игра. Простая и эффективная. Правила Эмма уяснила еще тогда, летом перед старшей школой, когда отморозки из АПП окружили ее в неприметном переулке неподалеку от дома. Тогда, глядя в их затуманенные от плохо скрываемой похоти глаза, Эмма внезапно осознала весь простой смысл этого безумного сложного мира.

Не существует людей и животных. Нет никакого разделения между разумными и неразумными. Всегда есть хищники и жертвы. Те, кто пируют — и те, на чьих костях пируют. И она чертовски не хотела быть съеденной. Она поняла это тогда, и, видимо, в вознаграждение за открытие этой истины ей был дан шанс на перерождение. И она приняла этот шанс, с готовностью взяв протянутую Софией руку.

Но для того, чтобы переродиться окончательно — требовалась жертва. Мост, связывающий ее с прошлым, который нужно было сжечь, чтобы перейти этот Рубикон. И такой мост у нее был. Тейлор Эберт была дорога Эмме. Ее первая и самая давняя подруга. И тем более ценной жертвой она была.

Поначалу Эмме было страшно. Она сомневалась — стоило ли это того. Она не знала, насколько прочны были те узы дружбы, что связывали ее и Эберт. Она не любила боль. Она боялась боли. Но ее не было. Издевательства над Тейлор не принесли ей боли. Лишь... удовлетворение. Глядя на ее слезы, Эмма осознавала, что она — не жертва. Что она сильнее и опаснее.

И это чувство ее будоражило. Давало силы и энергию, наполняло ее жизнь контрастом, словом, делало ее той, кем она была последние полтора года.

Так было до прошлого месяца. Так было до происшествия. Она осознавала, что они... переборщили. До того они с Софией и Мэдисон никогда не переходили черту, отделяющую их... жертву от того состояния берсерка, в которое впадают жертвы, загнанные в угол. Эмма всегда ощущала близость этой границы, возможно — благодаря тому, что когда-то сама побывала на ней. Но в тот раз она ошиблась... И ошибка стоила им жертвы.

Эберт сорвалась. Тема матери была слишком глубокой раной для Тейлор. Глубже, чем Эмма думала. И потому боль от разбитой губы и нескольких синяков стала для нее слишком резкой сменой привычного тона жизни.

Все, что произошло после... было подернуто для нее пеленой. Нет, она, при желании, могла вспомнить каждую секунду и каждую деталь всего произошедшего, но общая картина, ощущения от всего произошедшего... Все это не складывалось вместе, будто бы кусочки пазла, намокшие после дождя, не хотели вставать в пазы.

В себя она пришла только через неделю. Если это можно было так назвать. В один момент она просто осознала себя стоящей около шкафчика Эберт и глядящей сквозь него, словно бы в ожидании того, что Тейлор сейчас появится из-за поворота и позволит Эмме продолжить столь затянувшуюся игру.

Однако она не вернулась. Ни через неделю. И даже ни через две. И тогда Эмма забеспокоилась. Что-то внутри нее, какая-то хрупкая пластина, которая удерживала целым ее благодушное состояние, медленно начала давать трещину.

Ее день, прежде полный ярких красок и новых образов, энергии, хлещущей через край, внезапно стал серым и полутемным. Мир вокруг нее, поющий и щебечущий, словно бы сжался до размеров огромного полутемного тоннеля со светом в другом его конце, что маячит недостижимой точкой. Словно бы кто-то вытащил из ее жизни батарейку, что питала ее существование.

И в этой веренице бесконечно тянущихся друг за другом серых дней к Эмме капля за каплей приходило понимание того, что или кто было тому виной.

От отца она знала, что произошло с Эбертами. В конце концов, ее новенький смартфон и наряд, что она скрупулезно выбирала столько времени, были частью всего этого. Но она не вдавалась в детали, удовлетворившись основными фактами.

Но в изменившихся условиях изменились и ее желания. Она захотела узнать все. Она хотела увидеть, что стало с Эберт, своими глазами взглянуть на то, что от нее осталось. И она намеревалась исполнить задуманное.

Но так было раньше.

Реальность же оказалась совершенно иной. С самого вчерашнего утра ее интуиция твердила ей о том, что опасность близко, но Эмма никак не могла понять — что же было не так.

Пока не догадалась включить телевизор.

Широкоугольный экран показывал корреспондента, стоявшего перед зданием, огороженным желтой лентой. Прибавив звук, Барнс замерла.

..."Неизвестно, что послужило причиной трагедии, однако представители Службы Контроля Параугроз склоняются к версии о новом кейпе. Как вы видите, место происшествия оцеплено и патрулируется "стражами", однако, как нам стало известно, поисковые работы внутри здания все еще продолжаются. На текущий момент известно о сорока восьми жертвах, как среди персонала, так и среди пациентов больницы. По-прежнему остаются неизвестными судьбы еще минимум четырех человек. Мы продолжим вести прямой репортаж с места событий и рассказывать о новых фактах..."

Телевизор продолжал говорить, но Эмма уже не различала слов. Все ее сознание в тот момент сконцентрировалось на одном единственном слове.

Эберт.

Эберт была там, она знала это точно. Отец упоминал о сложностях с опекунством и медицинскими счетами, которые привели к тому, что она оказалась в "Брутусе". И теперь — это. Что-то было не так. Она не знала что, но она была уверена, что Тейлор была как-то связана со всем этим.

Сосущее чувство все нарастающего беспокойства, вкупе с и так полумеланхоличным настроением, вылились в череду ярких кошмаров, в которых Эберт восставала из мертвых, разрушая все, что дорого Эмме, у нее на глазах. Барнс сбилась со счету, сколько раз за ту ночь она проснулась в холодном поту с ощущением того, что все происходящее — реально.

И тем чудовищнее стало происходящее, когда десять минут назад ее новенький смартфон зазвонил, определяя незнакомый телефонной книге номер. Она сомневалась несколько секунд, прежде чем ответить.

— СКП знает. Они раскопали, кто виноват в истории с Эберт, — голос, раздавшийся из динамиков, не мог принадлежать никому, кроме Хесс.

— СКП? Что про... — почти прокричала Эмма, но София перебила ее:

— Нет времени. Избавься от всего. Ничего не оставляй. Если они спросят — ты ничего не знаешь! Ты поняла меня? — голос Софии звучал как никогда угрожающе.

— Д-да. Но как ты...

— Если понадобится, я найду тебя, — после этих слов звонок резко прервался, оставляя Эмму в полнейшем смятении.

Но девушка смогла перебороть себя. Она прекрасно осознавала всю опасность ситуации, к тому же императив Софии... был для нее абсолютен. Та редко говорила с ней в таком тоне. И если говорила, то Эмма предпочитала слушаться.

Получив указания, Барнс придала себе для ускорения ментального пинка и понеслась наверх, в свою комнату, где находилось все то, что могло указывать на ее причастность к истории с Эберт.

Для начала она нашла старый телефон, на карте памяти которого хранились фотографии и видео их некоторых выходок. Эмма находила забавным пересматривать некоторые избранные моменты, наслаждаясь собственным участием в этом шоу. Также из-под кровати был извлечен дневник с некоторыми заметками, которые Барнс делала, чтобы не забыть отдельные важные моменты, связанные с Эберт. Ведь все новое — это хорошо забытое старое. Оба этих предмета следовало уничтожить, но Барнс не смогла быстро придумать — каким именно способом. Потому она включила компьютер и, бодро оттарабанив на клавиатуре пароль от системы, полезла открывать электронную почту, содержавшую их с Софией и Мэдисон личную переписку, как простейшую для уничтожения улику.

Выбрав по списку все самые компрометирующие письма, Эмма потянулась курсором к кнопке удаления, но звук открывшейся двери заставил ее инстинктивно замереть и повернуться ко входу.

В дверном проеме стояли двое. Её отец, сейчас выглядящий крайне и крайне озабоченным чем-то, и мужчина в форме офицера СКП, лет тридцати на вид, с густой, но короткой бородой.

— Боюсь, что вам, мисс, придется прерваться, чем бы вы сейчас ни занимались. У нас есть ордер на обыск в вашей комнате, — на этих словах в комнату зашли еще трое оперативников СКП. — А вам самой, вместе с вашим отцом, придется проехать с нами для дачи показаний....

В этот самый момент внутри Эммы что-то рухнуло.

* * *

Что есть пространство?

Многомерная система координат с заданными законами, механикой и взаимодействиями?

Неограниченная область соприкосновения определенных бесконечностей, формирующих конечный набор аксиом, детерминирующих реальность?

Момент реальности энергии-времени, замерший на вечной линии терминатора прошлого и будущего?

Ничто из этого. И одновременно все. Парадокс наблюдателя, теория критических масс.

Бытие никогда не определяло сознания. Лишь сознание определяло бытие. Для нее время и пространство сейчас были словно две величины, застывшие на разных полюсах магнита.

Не было ни координат, ни привычной метрики четырех измерений. Она была всем и одновременно — точкой сингулярности, стремящейся к исчезновению в ничто.

Время для нее словно бы застыло, шло обратно, летело вперед, катилось вбок и перемещалось прыжками одновременно, никак не влияя на происходящее.

Она была здесь.

Но что есть "здесь"? Где "здесь"? Когда "здесь"?

— И сказал Он: Да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. [И стало так.]

Голос. Голос, возникший из ниоткуда и всегда бывший здесь. Голос, полный силы и затаенной мощи. Голос, что, казалось, провозглашает истину каждым звуком, впечатывая ее в бытие, записывая в реальность.

— И сказано было: Отныне Глас Мой вознесешь, мечом придавши веса Слову.

Это не было просто репликой. Слова, возвещающие истину прошлого, оглашающие настоящее и утверждающие будущее.

Она была в смятении. Голоса. Все новые и новые. Она слышала их, ощущала их. Они были бесконечной какофонией, столь громкой, что она слышала лишь тишину. Нелогичные, неправильные, разные — они все были здесь.

Здесь.

Она не могла дать ответа, что значило "здесь", что вкладывалось в это понятие.

— Подписавший [Контракт] вне Ведения Его. Воля Его. Ярость Его. Милосердие Его. Суд Его. Врата Его. Страж Его. Ключ Его. Клеть Его.

Она не понимала. Не могла понять. Желала понять. Но знание было слишком многомерным и объемным, не желало сжиматься до простых измерений.

— Аз Глас Его, Аз Глас Познанья Причастью Воздам.

Что-то коснулось ее. И знание заполнило ее. Без слов и образов. Лишь знание. Если бы она могла описать познанное — она бы лишь сказала, что познание было очевидным. Как если бы было сказано, что прямая — это прямая, а солнце — светит.

Очевидное знание.

Но и оно было слишком переполняющим. Мир, окружение вокруг нее. Это место, "здесь", оно словно содрогнулось. Бесконечность, ставшая отрезком, и луч, свернувшийся в кольцо. Метрика изменилась, перешла в другую форму, коллапсируя, отвергая ее.

— Ступай, Исчадие Его, то Вешний Мир Явленья Твоего Желает. Взови, Аще Суда Его и Глас Его Люду ты пожелаешь.

Мгновенье — и ощущение присутствия исчезает, оставляя ее в блаженном забытье. Сон разума — эффективное лекарство.

Ragnarokkr 1.05

* * *

Сознание вернулось неожиданно. В один момент в ее разуме как будто бы включили свет. После долгой сенсорной депривации мгновенно вернувшиеся пять чувств переполнили ее мозг за какие-то жалкие миллисекунды.

Она испуганно открыла глаза, на секунду оказавшись ослепленной тем приглушенным искусственным светом, которым была освещена ее палата. Во всяком случае это место было похоже на палату.

Такой же белый незнакомый потолок... как там.

Там... ТАМ!

Воспоминания... Она не могла сказать, как много времени прошло с того момента, как она в последний раз проснулась, потому произошедшее наполнило ее голову тревожными картинами.

Герои... Герои из Протектората были в ее палате, когда она проснулась. Но почему? Почему они пришли именно к ней?

Она вспомнила фигуру, фигуру, что парила над нею. Фигура, которая казалась ей родной в своей противоестественности. Она вспомнила голос в голове. Фигура, голос... Она стала кейпом?

Но тогда... Тогда...

Эмма. София. Триггер. Отец.

Ужас объял ее. Он был каким-то совершенно иррациональным и одновременно с тем таким реальным. Стены палаты, казалось, сжимались над нею, грозясь задавить своей массой.

Кейп.

Она была кейпом. И герои знали об этом. Почему-то именно это пугало ее больше всего. Она... Она помнила, что когда-то она хотела стать героем. Мечтала летать в небе, как Александрия, или технарить, как Оружейник, или, чем черт не шутит, быть такой же сильной и универсальной, как Эйдолон, но сейчас... Сейчас она боялась. Герои... Герои, они ведь могут быть как... Эмма.

"Нет! Они же герои! Протекторат создавали для того, чтобы помогать людям сражаться со злодеями!" — она попыталась выстроить какую-то защиту от этого страха, отгородившись от него стеной из своих убеждений. И она была готова поклясться на чем угодно, что стоило ей произнести это, как на самом краю ее сознания летним ветром пронесся чей-то чарующий и легкий смех.

Тело... Тело слушалось ее. Она совершенно внезапно осознала это, избавляя себя от панического наваждения. Она аккуратно попыталась напрячь мышцы — и те отозвались болью, но она почувствовала, как ее рука сдвинулась вверх. Повторив операцию с ногами, Тейлор вполне убедилась в том, что, несмотря на то, что до "приемлемого" состояния ей еще как пешком до Луны, но чувствует она себя намного, намного лучше, чем в прошлый раз. К тому же... Глаз. Она чувствовала свой глаз. Тот все еще был закрыт повязкой, но она ощущала его. Но тогда... Ее вылечили? Панацея ее вылечила?

Почему? Потому что она — кейп?

Она не знала ответ. И не очень хотела знать. Но она продолжала обдумывать эту мысль снова и снова. Было у Тейлор такое чувство, что остановись она хоть на секунду, прерви она цепочку мыслей, как с ней что-то произойдет. Произойдет что-то... нехорошее.

Но планы Тейлор были нарушены шипением открывающейся двери. Собственно, звук шипения и привлек внимание Эберт. С некоторым усилием повернув голову ко входу, она заметила приличных размеров стальную плиту, что сейчас весьма споро поднималась, открывая силуэт в белом балахоне. Все еще расфокусированное зрение не позволяло ей сконцентрироваться на вошедшей, но красные пятна на балахоне позволяли сделать предположения о вошедшей в палату гостье

Панацея.

Героиня. Член "Новой Волны". Одна из самых известных кейпов на планете, лучший кейп-медик. "Чудо Броктон Бей". Почетный гражданин и многое-многое другое. Страницы описания из "Паравики", в которой Тейлор могла зависать часами, изучая всю доступную информацию о кейпах.

И сейчас эта девушка была перед ней. Героиня, знаменитость, надежда всего земного шара, она воплощала все то, чего Тейлор была лишена. Признание, семья, друзья, возможность находиться в обществе других людей...

Мэдисон.

Тейлор почувствовала, как по ее телу пробежала волна судороги.

Мэдисон. Мэдисон. Мэдисон.

Она словно наяву видела, как Панацея сбрасывает свой капюшон, под которым оказывается лицо Клементс. Это... было так реально, что... Что она почти поверила.

"Нет! Бред, вздор! Панацея — не Эмма! Она герой!" — голос ее разума пытался утихомирить бунтующее сердце и эмоции, что сейчас властвовали над нею. Но этот голос был слишком тихим для этой бурлящей смеси страха и воспоминаний и потому оставался неуслышанным.

Меж тем кейп-медик, заметив, что пациентка пришла в себя, аккуратно, не совершая резких движений, подошла к Тейлор со стороны зрячего глаза и наклонилась, чтобы получше оглядеть Эберт.

Тейлор же в этот момент находилась на грани между потерей сознания и состоянием кататонического ужаса, который, казалось, парализовал каждую клеточку ее бренного тела. Белый цвет и красные кресты... Символы мира и помощи — они не казались ей таковыми. Для нее это были знаки опасности. Опасности и страха. Так она воспринимала это, так она ощущала это, пускай голос разума твердил, что опасаться чего-либо глупо.

— Мисс Эберт, вы слышите меня? — спросила наконец Панацея, заканчивая поверхностный анализ.

Она не могла добиться многого без прямого контакта с кожей пациента, но ее личный моральный кодекс не позволял ей исцелять незнакомцев без соответствующего на то разрешения. Впрочем, о чем-то подобном ей твердил мистер Чамберс, когда она впервые встретилась с ним и обсуждала ее геройскую карьеру. В любом случае, она была достаточно наблюдательна, чтобы в большинстве случаев подмечать состояние пациентов "на глазок". Так же было и с Эберт. Та снова находилась в каком-то предшоковом состоянии, так что Панацея была несколько не уверена в том, что та ее полностью понимает.

— Д-да... — смогла хрипло выдавить из себя Тейлор, потратив на эту реплику гораздо больше сил, чем могло бы показаться со стороны. Здесь была и невероятная сухость в горле, и состояние паники, которое ей на мгновение удалось задавить титаническим усилием воли, чтобы оно вернулось в утроенном виде в следующий момент.

Панацея позволила себе слабую, незаметную под шарфом улыбку. Для нее все стало чуть проще. Она не могла, не хотела работать с мозгом, а потому тем более нервировала ее неизвестность в плане восприятия реальности ее пациенткой.

— Могу я исцелить вас? — протянула она руку, готовясь коснуться руки Эберт. Безусловно, она уже провела два сеанса с ней, первый — еще в "Святом Брутусе", а второй — уже по приезду в Центральную Броктонскую, но оба раза ситуация требовала ее вмешательства ради того, чтобы сохранить пациентке жизнь. Сейчас же... требовалось соблюсти формальность.

Исцеление.

Исцеление

Исцеление.

Эти слова словно бы врезались в ее череп, оказались выжжены на самих костях ее черепной коробки. Панацея предлагала ей исцеление. Здоровье, нормальную жизнь. Возможности. Но...

— Я...

...Но внутри нее кто-то словно дернул стоп-кран. Она словно бы натолкнулась на невидимую стену, обойти которую не было возможности. Слова, которые она хотела произнести, согласие, которое она должна была дать, все это... замерло, остановленное силой, которой Тейлор прежде в себе не ощущала.

Это... Она не могла описать это ощущение. Это не был барьер или граница. Но... Это словно бы... Словно бы... Ассоциация внутри нее обрывалась пустым концом.

— Нет... Простите... — прошептала Тейлор, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, а всю ее трясет от страха.

Рука Панацеи замерла буквально в нескольких миллиметрах от ее кожи.

— Что? — немного растерянно спросила Панацея, до которой не до конца дошел смысл сказанного.

— Н-нет... Не трогайте меня... Прошу вас... — прохрипела девушка, срываясь на сиплый шепот.

— Н-но как же... лечение? — попробовала изменить мнение пациентки Панацея.

— Я... Я справлюсь. П-пожалуйста, н-не касайтесь меня!

Панацея еще раз взглянула на Эберт. И поразилась. В глазах девушки она видела чистые и незамутненные ужас и отчаяние. И этот страх был направлен на нее. Точнее, не на нее, а на то, что она могла сделать. Того, что она могла коснуться ее, помочь ей. Она видела многое, но с подобным сталкивалась впервые.

— Х-хорошо. Я не стану ничего делать, — голос Панацеи предательски сбился, но она сумела с собой совладать. Она медленно, так чтобы Эберт могла следить за движениями ее рук, отвела их от нее и отошла на несколько шагов. — Я предупрежу докторов, чтобы они подготовили курс леч... — Панацея не успела закончить фразу, прежде чем была перебита полухрипом-полувскриком Эберт.

— Нет! — это все что смогла выдавить из себя Тейлор, устрашенная возможностью встречи с... людьми.

Панацея... Она боялась ее. Она могла признаться себе. Но она могла контролировать свой страх. Недолго, но достаточно, чтобы создавать хоть какую-то видимость... нормальной беседы. Но стоило ей услышать про то, что ей придется встретиться с большим количеством людей, как внутри нее что-то запротестовало. Что-то, что она не желала трогать и тревожить. Что-то болезненное.

— Но в таком случае тебе не выздороветь... — решила попробовать привнести здравого смысла в дискуссию Панацея.

Выздороветь.

Исцелиться.

Исцеление.

Ей нужно исцелиться.

И море всколыхнулось...

Дитя, что желает Исцеления?

Голос. Она вновь услышала голос. Но в этот раз голос, услышанный ею, не был похож на другие. Он принадлежал женщине. Этот Голос... Он словно обволакивал её разум теплом, одним только своим звучанием, словно материнские объятия, что сомкнулись на ее разуме. Сомкнулись, чтобы разомкнуться в тот момент, когда голос перестал звучать.

Тейлор захотелось кричать. Этот краткий миг, эти слова — они словно на секунду вернули ей что-то... давно забытое и потерянное. Что-то, что она хотела бы ощутить вновь.

Но голос разума заставлял ее думать о словах сказанных Голосом.

Она не знала, сошла ли она с ума, или это ей мерещится. Но Голос был вполне очевиден. А еще она ощущала... Присутствие.

Словно кто-то, кто стоит за дверью, легонько постучал по ней, обозначив желание войти.

Не желание — возможность, предложение?

Она желала Исцеления. Она хотела избавиться от боли, заставить ту исчезнуть, испариться, возвращая ей хотя бы часть ее самой, ту часть, которая не была потеряна в... тот день.

Да. Она желала Исцеления.

И потому она [Открыла] дверь. И в этот самый момент ее губы практически беззвучно, сипло прошептали:

— Персона.

И комнату затопил яркий свет.

Дщерь Первая я Геба. Мать Солнца и Небес.

Панацея, ослепленная вспышкой света, вздрогнула от первых звуков этого голоса. Но не одна она ощутила мощь, исходящую от этих слов. Даже операторы за камерами слежения, установленными в палате, оказались ослеплены. Золотой свет стал чуть менее ярким и начал формироваться в фигуру посередине комнаты.

Слеза моя — разливы Нила.

Все еще нельзя было различить формы и черты лица, но посреди комнаты стоял... стояла некто. Высотой под два метра.

Панацея нашла в себе силы зажать тревожную кнопку, вызывая отряд быстрого реагирования, расположенный в соседней комнате.

Я птица Хат, веденье* мира.

Отряд не заставил себя ждать. Не успели дозвучать слова Персоны, как дверь палаты вновь начала отворяться, даря драгоценные секунды, прежде чем в палату должен был ворваться отряд оперативников с распылителями пены и станнерами.

И имя мне...

Дверь открылась полностью, но Тейлор, находящаяся в состоянии между шоком и ступором, без какого-либо участия разума смотрела на то, как солдаты, что должны были ворваться внутрь, замерли, будто зачарованные, глядя на женщину, что стояла посреди комнаты. Свободные белые одежды с замысловатым узором на окантовке ниспадали на пол, обрамляя величественную фигуру, словно бы сделанную из ожившего мрамора — столь идеально гладка была ее кожа. За спиной ее была величественно расправлена пара соколиных крыльев, а на антрацитово-черных волосах возлежал головной убор в виде бычьих рогов, меж которых был зажат солнечный диск, что по-настоящему излучал солнечный свет.

Изида.

Свечение погасло, но все присутствующие люди остались на своих местах, словно зачарованные. Лишь Изида с полуулыбкой на устах смотрела на Тейлор, которая также смотрела на... Богиню.

Иначе никак она не могла назвать ту, что сейчас стояла перед нею. Идеальная. Это было единственное описание, которое Тейлор могла подобрать для нее, и то — так можно было назвать лишь бледнейшую из теней, что могла отбросить красота этой небожительницы.

Богиня сдвинулась с места, не обращая никакого внимания на окружающих людей, кроме как на саму Тейлор. Даже двигалась она величественно, словно каждым шагом своим утверждая свое право носить свои титулы.

— Ты звала меня, бедное дитя. И я откликнулась. Ты искала исцеления, дитя...

Подойдя к кровати Тейлор, Изида изящно наклонилась и, прошептав что-то, поцеловала девушку в лоб.

В тот самый момент, когда губы богини коснулись ее лба, Тейлор ощутила, как по ее телу прокатывается волна энергии, мгновенно смывающая боль и усталость, наполняя мышцы энергией и силой. Боль... просто исчезла.

Но самое главное — вместе с поцелуем все... все те страхи, что сейчас были в ее голове, пожирали ее изнутри — все они мгновенно исчезли, оставляя ее разум кристально чистым и ясным. Она знала, что это не навсегда, что они вернутся, но она совершенно не хотела сейчас думать об этом.

Ей было просто хор...

В этот самый момент ее голову прострелило болью. Неприятной, пульсирующей, с которой можно было жить. Но это было неприятно. И в этот раз она понимала, осознавала, что и кто было тому причиной.

Тейлор посмотрела на Изиду. Та мягко улыбнулась ей, прежде чем распрямиться и повернуться в сторону все еще, казалось, парализованных оперативников СКП.

Нет нужды обнажать клинки, защитники Маат. Ни я, ни это дитя, не желали вам зла.

После этого она вновь обернулась к Тейлор и Панацее, которая все еще стояла около кровати, боясь пошевелится.

Я должна идти. Боюсь, что Дитя все еще недостаточно окрепло, чтобы звать меня в моей полной власти. Но прежде...

Изида засияла вновь. Но в этот раз ее свет не был ослепляющ или ярок. Он словно бы ласкал, придавая сил и отметая усталость, заставляя старые шрамы зарастать, а сердце — биться с новыми силами.

И так себя почувствовала не только Тейлор. Панацея, отряд СКП, все западное крыло Центральной Больницы Броктон Бей и даже несколько случайных прохожих — все они ощутили силу этого света.

Такова была сила исцеления, дарованного Изидой.

А в следующий момент богиня-мать улыбнулась, прежде чем исчезнуть. Без звука и дополнительных эффектов. Просто исчезнуть. Но Тейлор почувствовала, что кто-то прошел сквозь Врата и вернулся обратно... Что бы там ни было. Но прежде Тейлор услышала тихую, но сказанную весьма серьезным тоном фразу:

Берегись Первого из Падших. Дела его всегда ведут к его выгодам.

И так она исчезла, оставив Тейлор Эберт наедине с отрядом реагирования СКП и ошеломленной Панацеей. Так ей, во всяком случае, показалось буквально на секунду, прежде чем головная боль, лавинообразно усилившись за жалкие мгновения, увлекла ее разум в объятия Морфея.

Вновь.

* * *

Рассматривая свою руку, где еще минуту назад был застарелый шрам от зубов соседской собаки, лейтенант Дженкинс с тоской произнес ожидаемую, но противную ему в данный момент фразу:

— Нужно доложить в Центр...

Нестройный гул голосов был ему ответом.

Их всех ждала увлекательная эпопея с тремя сутками карантина под протоколами "МС"...

________________________

*Не ошибка. От слова "ведать"

Ragnarokkr 1.06

* * *

Эмили Пиггот.

Директор Пиггот прекрасно отдавала себе отчет в том, что её отношение к паралюдям было излишне предвзятым в результате произошедшего в Эллисбурге. Но, с другой стороны, такие случаи, как сейчас, лишний раз доказывали, что её опасения были небезосновательными.

Однако осознание собственной правоты ни в коей мере не умаляло её головной боли и понимания того пиар-коллапса, который мог ожидать СКП в ближайшее время, если она не придумает, как разобраться со всем произошедшим.

Сейчас она сидела во главе круглого стола, за которым, кроме неё, находились кейпы СКП в полном составе, а также все причастные специалисты.

Пиггот отпила воды из стакана и осторожно поставила его на стол, словно бы сомневаясь в своих движениях. После чего медленно начала:

— Итак, давайте проясним ситуацию. После всего произошедшего в "Святом Брутусе" мы переместили Гробовщика прямиком в Центральную больницу Броктон-Бей?

— Да, мэм.

Пиггот потёрла виски. Она прекрасно помнила, что сама отдала такой приказ, но, чёрт возьми, есть тут у кого-нибудь яйца для того, чтобы сказать ей, что это была плохая идея?

— Окей. Тогда скажите мне на милость, кому пришла в голову столь гениальная идея положить её в палату в основном здании? Не в бункер под больницей, где, если я правильно помню, есть всё необходимое, не в защищенное здание специально для кейпов, а в простую палату, пускай и с повышенной защитой?

В этот раз слово взяла Мисс Ополчение:

— Гробовщик — несовершеннолетняя, мэм. "Молодёжная Гвардия" сожрет нас с потрохами, узнай она о том, что мы положили несовершеннолетнего кейпа после триггера в палату, которую готовили для кого-то вроде Крюковолка или Лунга. К тому же палата, в которую поместили Гробовщика, должна была сдержать ее. Мы не знаем точно, как работают её силы, а потому применили стандартные меры по удержанию Властелинов с проекциями. Оперативники были укомплектованы дротиками с мощными седативами, в палате также была автоматическая турель на случай, если ее способности Властелина окажутся сильнее, чем мы думали...

— Тогда почему ничего из этого не сработало? Почему девчонке удалось призвать проекцию? — спросила директор с выражением крайнего недовольства на лице.

— Мы не знаем точно, почему не отработала автоматика, но по докладам оперативников — они испытали нечто схожее с той аурой, которую излучает Слава. Они просто не смогли заставить себя поднять оружие против неё.

— Блеск. Не хватало нам самого факта триггера Гробовщика, так теперь ещё и множественные проекции. Что мы, кстати, по ним имеем?

С места поднялся Оружейник, парой нажатий сенсоров выводя на общий экран изображения проекций Гробовщика.

— На данный момент нам известно о двух проекциях. Первая — кодовое имя "Гробовщик", по нашим предположениям является причиной инцидента в "Святом Брутусе". Рост — два и семь десятых метра, непропорциональное худое тело с длинными руками. Одет в какое-то подобие военной формы, оригинал происхождения которой установить не удалось. За спиной находятся восемь независимых структур в виде гробов из неизвестного металла с барельефами, похожими на те, которые изображали на гробах средневековых рыцарей. Мы оцениваем его как Движка-три из-за способности к полету...

— Предлагаю поднять минимум до пяти, судя по тому, сколько он провел в таком состоянии — время полета не ограничено, — прокомментировала Мисс Ополчение, тем самым врываясь в монолог Оружейника. Пиггот кивнула, соглашаясь с резонным суждением подчиненной. Оружейник внес поправки, после чего продолжил:

— А также Эпицентр-шесть, как минимум. Нам неизвестна механика и природа воздействия, но мы предполагаем, что проекция всё время находилась около призывателя и воздействовала дистанционно. А также Властелин-два за способность создавать ощущение противоестественности в некотором радиусе от себя.

— Я бы еще добавила рейтинги Контакта, Стрелка и Бугая. Не меньше трёх каждый. Контакт за то, что проекция каким-то образом поддерживала жизнедеятельность Эберт на протяжении нескольких часов минимум. Стрелка за... крики, которые проекция издает время от времени. Не знаю, насколько они сильны и действенны, но они явно усиливают то ощущение, за которое мы даем Гробовщику Властелина. Бугая — на всякий случай. Мы не вступали в боевой контакт с проекцией, это правда, но этот парень не выглядел тем, кого сильно заботят пули, — сделала предположение Мисс Ополчение по результатам собственного взаимодействия с Гробовщиком.

— Принимается, — кивнула Пиггот. Паранойя и перестраховка — это были те вещи, благодаря которой СКП выживала уже с десяток лет. Она бы даже сказала, что рейтинги были занижены, но даже в паранойе стоило знать меру. — Что по второй проекции?

— Тут всё интереснее. Проекция появилась примерно в четырнадцать двадцать семь сегодня, после того, как мисс Эберт отказалась от лечения, предложенного Панацеей.

— Как можно бояться такой милашки, как Панацея, не понимаю... — прокомментировал Штурм.

— Возможно, эмоциональные травмы мисс Эберт куда глубже, чем мы предполагали с самого начала... — задумчиво заключила Ямада, что-то записывая в своем блокноте.

Оружейник меж тем продолжал:

— После этого на двадцать семь секунд камеры в палате оказались ослеплены вспышкой света, источником которого служила проекция. После этого проекция материализовалась полностью, — на этом моменте Оружейник развернул на большом экране изображение Изиды. — После чего она произнесла несколько фраз, затем подошла к мисс Эберт и излечила ее при телесном контакте. Затем, прежде чем исчезнуть, она использовала какой-то вид воздействия, судя по всему — массовое исцеление, — закончил быстрый доклад Оружейник.

— Удалось записать голос проекции?

— Да, нам удалось записать вот это, — Оружейник нажал еще несколько клавиш и из динамиков зала раздался голос проекции:

— Дщерь Первая я Геба. Мать Солнца и Небес. Слеза моя — разливы Нила. Я птица Хат, веденье мира. И Имя Мне — Изида.

Даже записанный на не самый лучший микрофон голос пробирал до костей, заставив каждого находящегося в зале ощутить табун мурашек, пробегающих по коже. Эмили же почувствовала, как что-то внутри нее ухнуло вниз, заставив всё её нутро похолодеть.

— Что с этой записью, Оружейник?

— Неизвестно, мэм. Дракон просканировала запись, не найдя никаких чужеродных элементов или присутствия инфра— или ультразвука. Вне зависимости от количества итераций по редактированию и копированию этой звуковой дорожки — она все равно остается такой же...

— Дьявол... Это что, у нас теперь даже диктофонные записи могут получить рейтинг Властелина? — ошарашенно выдохнула Батарея.

— Похоже на то... — ответил сидящий рядом с ней Штурм.

— Так. Позже с этим разберемся, — пресекла ненужные спекуляции Пиггот. — Я правильно поняла, что мы с некоторой вероятностью имеем дело с разумной проекцией?

Оружейник кивнул:

— Да. Проекция, "Изида", как она себя назвала, проявила разумность, несвойственную проекциям Властелинов. Связная речь, независимое поведение, навыки коммуникации, мелкая субмоторика, нехарактерная для неразумных проекций.

— Это точно не могла быть Эберт? — решила уточнить Мисс Ополчение.

— Исключено. Система распознавания лица показывает, что Эберт была удивлена не меньше нашего.

— То есть это разумная проекция, действующая независимо от кейпа-Властелина. Просто блеск, — мрачно заключил Скорость.

— Что по классификации? — спросила Пиггот, внутренне пытаясь выдумать как можно более мягкие и обтекаемые формулировки для доклада директору Коста-Браун.

— Властелин, рейтингом не меньше, чем у Славы. Контакт-шесть, возможно выше, исцелила раны Эберт полностью, вернув её в состояние, в котором та, по-видимому, пребывала до событий в "Уинслоу". Эпицентр-шесть, возможно выше, исцелила людей в радиусе шестидесяти метров. Вероятно — Движок, за счет крыльев.

Установилась тишина, нарушаемая лишь шелестом системы кондиционирования. Сотрудники СКП обдумывали ситуацию.

— Я правильно понял, что мы имеем дело практически со второй Панацеей, только эта ещё умеет и массово исцелять? — задал вопрос потрясенный Штурм.

— Верно, — кивнул Оружейник. — Однако, если верить Панацее, Изида — не биокинетик.

— В каком смысле? — на этот раз уже удивилась Мисс Ополчение.

— Панацея осмотрела пациентов после лечения Изиды. По ее словам, после лечения Изиды длина теломеров* пациентов не изменилась, так же как и количество жировой ткани или любых других возможных строительных материалов организма.

— Ты хочешь сказать, что она вылечила людей, фактически создав массу из ничего?

— Если верить Панацее, то всё было именно так. И это ещё не всё, — мрачно добавил Оружейник.

— Говори, — резко приказала Пиггот.

— У её лечения нет ограничения эффекта Мантона, — вбросил информационную бомбу Оружейник.

— В каком смысле — нет? — ошарашенно и практически шёпотом спросил Скорость. Кейпы без ограничения Мантона встречались редко, и большинство из них были либо членами Протектората и союзных ему лояльных геройских организаций, либо имели на себе ордер на убийство. Второе не нужно было никому.

— Ограничение Мантона говорит о том, что сила кейпов в большинстве своём работает только на определенные объекты. Панацея может лечить тело, но не может работать с мозгом. Но анализ Дракона и показания Панацеи говорят о комплексном воздействии на органику в большом радиусе с практически той же эффективностью, что и при касании. Посмотрите на это, — Оружейник нажал на несколько сенсоров и изображение с камер увеличилось, демонстрируя небольшой горшок с завядшей геранью, стоящий на подоконнике. Затем Оружейник зажал кнопку перемотки, и все присутствующие могли пронаблюдать в ускоренной съемке, как погибшее было растение расцветает за какие-то несколько секунд. — Как видите, сила проекции не ограничивается только людьми, а скорее направлена на всё живое.

— Это... Блин, я всегда знал, что силы — это та ещё лотерея, но чтоб такое... — протянул Скорость.

— Нам бы одну такую проекцию в бой с Губителем и дело бы пошло куда как веселее, — добавил Штурм.

— Боюсь, что вы все упускаете одну важную деталь, — задумчиво и немного сдавленно сказала Мисс Ополчение. Дождавшись, пока все внимание придется на нее она продолжила: — Я посмотрела запись полностью, и перед тем, как проекция запустила своё лечение, как бы оно ни работало, я услышала это:

— Я должна идти. Боюсь, что Дитя всё ещё недостаточно окрепло, чтобы звать меня в моей полной власти. Но прежде...

Голос Изиды вновь пробрал всех до мурашек, на этот раз дважды. В первый раз — от звучания самого голоса, а второй — от осознания ее слов.

Батарея грязно выругалась, но никто даже не подумал её одергивать. В мыслях каждый был полностью согласен с её определением ситуации в целом. Даже Пиггот.

Директор в данный момент ощущала, что недавняя головная боль кажется ей ничтожной по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. Хотя, возможно, это было от осознания того, в насколько глубокой заднице СКП может оказаться, если хотя бы одна продажная журналистская душа узнает хотя бы часть всего происходящего.

— Итак, давайте подведём итог. Наша потенциальная тикающая пиар-бомба по имени Тейлор Эберт способна к множественному призыву проекций, как минимум одна из которых обладает самосознанием и способностями к исцелению, по факту превосходящими таковые у Панацеи как минимум на порядок, и уже продемонстрировала эти способности простому люду. Мы имеем дело с кейпом, проекции которого игнорируют эффект Мантона и еще бог знает на что способны, мы лишь знаем, что они способны стать сильнее. И при всём этом великолепии мы имеем сбежавшую Призрачного Сталкера, которая наверняка может попытаться что-то сделать с Эберт. Я правильно все поняла? — глядя на неуверенные кивки присутствующих, Эмили продолжила: — А теперь давайте представим, что всё вышеперечисленное я расскажу директору Коста-Браун, которая выразила личную заинтересованность в происшествии со "Святым Брутусом". Как вы думаете, как скоро все присутствующие здесь вылетят с работы с чёрной меткой в личном деле?

Глядя на побледневшие и проникшиеся лица подчиненных (даже кейпы заметно вздрогнули), Эмили чуть расслабилась. Когда голова болит не только у тебя, но и у твоих подчиненных — это дает хоть какое-то чувство удовлетворения.

— Как я понимаю, никому из нас подобные проблемы не нужны. А потому у вас, господа, есть... — Эмили кинула взгляд на часы, — двадцать восемь часов на то, чтобы решить проблему с Призрачным Сталкером. Делайте что хотите, но чтобы ни один журналист не пронюхал. Вам понятно? — дождавшись сдержанного кивка от Оружейника, который и до того был загружен этой проблемой, Пиггот кивнула ему в ответ прежде, чем обратиться к штатному психологу СКП.

— Ямада, на тебе Эберт. Не знаю как, но ты должна сделать так, чтобы Эберт была готова хотя бы сотрудничать с Протекторатом. Меньше всего на свете нам нужна своя Панацея среди злодеев. Особенно когда у того же кейпа есть кто-то вроде Гробовщика. В общем, у тебя полный карт-бланш. Через десять часов сюда прилетит Гленн Чемберс, он должен помочь и тебе и вообще нам всем выбраться из всего того, во что мы все вляпались.

— Сделаю, мэм, — кивнула Джессика, что-то усиленно строча в блокноте.

— Тогда на сегодня всё, все свободны. Но, господа, надеюсь, вы все понимаете, насколько тонок лед над морем из дерьма, на котором мы сейчас стоим?

Молчание было ей лучшим ответом.

Тяжело поднявшись, Эмили двинулась в сторону своего кабинета. На часах была уже почти полночь, но её ждала работа. Много работы.

_________________

* Клетки имеют предел числа делений. Он зависит от длины теломер — участков ДНК на концах хромосом. При естественной регенерации имеют свойство сокращаться, что обуславливает старение и износ клеток.

Ragnarokkr 1.07

Территория "Империи 88".

Ю Чень никогда не задумывался о смысле жизни. И не потому, что не хотел.

Возможно, повернись события по другому, ему было бы суждено стать писателем или философом. Но судьба попросту не оставила ему выбора. Сын беженцев с затопленного Кюсю, что решили остаться жить в Броктон-Бей, он был обречен на одну судьбу. Возможно, у него был бы шанс выбраться из порочного круга, в который он попал по праву рождения, но он не нашел в себе достаточно силы воли и прилежности, чтобы поступить в университет, откуда открывалась хоть какая-то перспектива. Так он и оказался среди "Азиатских Плохих Парней".

Работа, если это можно было назвать работой, была однообразной и могла быть охарактеризована одной фразой: "делай, что сказали и не рыпайся". И Чень делал. Не потому, что хотел, больно многое из того, чем его заставляли заниматься, было ему не по душе, а из-за банального страха. А бояться ему было чего.

Кейпы. Люди, которые по каким-то причинам обрели суперсилы и решили использовать их согласно своим убеждениям. Во благо... Или во зло. Ю не хотел размышлять о реалиях закулисного мира кейпов, справедливо полагая, что чем дальше он будет держаться от них, тем меньше проблем в жизни у него будет. Тех, что он имел сейчас, ему вполне хватало. Лунг и Они Ли были главарями и, одновременно, главным пугалом для всей банды, ведь никому не хотелось показываться на глаза Лунгу, когда тот был в плохом состоянии духа. Ходили слухи о том, что нескольким особо неудачливым членам банды сожгло половину кожи, когда Лунг очень уж рассердился из-за чего-то. Про Они Ли же... Про него вообще старались не говорить. А если и говорили, то только шепотом и за закрытыми дверьми. Психованный маньяк-террорист с явной тягой к пиромании и способностью к телепортации, который слушался только Лунга, был героем самых мрачных историй и баек, ходивших по всей банде.

Ю ни за что по доброй воле не зашел бы на территорию "Империи", особенно среди бела дня, но выбора у него особо не было. Они Ли потребовалось что-то для отвлечения внимания от какой-то там его операции, и было решено послать отряд АПП на территорию "Империи", который сыграет роль приманки и пушечного мяса одновременно.

Для того чтобы бандиты не были совсем уж беззащитными, из штатного арсенала банды каждому выдали по пистолету с полным магазином патронов. Не то чтобы Ю когда-то до этого момента учился стрелять, но теория была вроде как простой. Разве что про предохранитель не нужно было забывать.

Но, так или иначе, сегодня удача была явно не на стороне Ченя. Они двигались по территории "Империи" уже двадцать минут, и у командира их маленького отряда уже начали сдавать нервы. Ли Вень уже которую минуту держал руку в кармане мешковатой кофты, в которой, как знал Ю, лежала "беретта" со спиленными мушкой и инвентарными номерами, и щелкал предохранителем.

И потому, когда на исходе сороковой минуты их вынужденного похода на вражескую территорию они услышали чей-то разъяренный рык, нервы сдали одновременно у всех. Банда ощетинилась стволами в сторону голоса, чтобы в следующий момент мгновенно побледнеть, опознавая вставшего у них на пути.

Светловолосый мужчина в одних только джинсах, с нацистскими татуировками на руках и металлической маской в виде головы волка на лице.

Крюковолк.

В этот самый момент Чень решил, что пора перестать быть атеистом.

* * *

"Темнее всего под пламенем свечи"

Эту нехитрую истину Призрачный Сталкер выучила через пот и кровь. Пусть она пробыла бродягой всего-ничего, но того опыта, что у нее был, ей хватило на то, чтобы уяснить несколько простых истин вроде этой.

СКП искала ее. София не была дурой, чтобы не понимать последствия всего того дерьма, которое всплыло на поверхность из-за этой... Эберт. Честно говоря, у Софии просто не хватало злости и фантазии, чтобы придумать оскорбление, которое бы подошло Тейлор больше, чем то, кем она сама являлась.

И потому в качестве укрытия Хесс выбрала самое неочевидное место, которое смогла придумать. А именно — квартал, подконтрольный "Империи 88". Нацисты были теми еще ублюдками, но они были ублюдками с принципами. И потому нахождение кого-то, чей цвет кожи кардинально отличался от белого, здесь было из разряда нонсенсов. Из-за этого это место было идеальным укрытием для нее.

Дни она проводила на чердаке одного из типовых домов, где удалось отыскать более-менее приличную кровать с минимальным количеством клопов. Ночью же она выбиралась на охоту и за припасами. Еду приходилось воровать в одном из мелких магазинчиков, где не было камер. Ничего серьезного — в основном снеки и тому подобная мелочь.

Однако уже на второй день София поняла, что долго так продолжаться не может. Она ощущала острое чувство несправедливости. Какого черта Эберт приходит в себя в больнице, когда она, Призрачный Сталкер, вынуждена шухериться в каком-то клоповнике?

Но какими бы ни были ее чувства, инстинкты хищника твердили о том, что приближаться к Эберт сейчас опасно. И Хесс склонна была доверять своим ощущениям. Но также она понимала, что ей как-то нужно направить свою жизнь в правильное русло, вернув хотя бы часть вещей на свои прежние места.

И в ее голове созрел план. Она была на территории "Империи". Одна. Никто даже не догадывался о ее присутствии здесь, и она с трудом могла представить, что кто-то мог даже подумать о том, что "страж" окажется в месте подобном этому. И это давало одну чудесную, на ее взгляд возможность:

Она могла выследить "Империю". Узнать кто, где и как работает, выяснить места сбора, хранилища оружия и наркотиков, планы кейпов и все в таком духе. Ведь она была Призрачным Сталкером, а для призраков, как известно, не бывает закрытых помещений.

И потому, стоило ей сквозь утреннюю полудрему услышать пальбу, как ее сегодняшний маршрут был решен. Войдя в свое состояние Излома, Сталкер проскользнула сквозь стену, выбираясь на крышу примыкающего к ее временному прибежищу здания, после чего поспешила в сторону звуков пальбы и скрежещущего металла.

Возможно сегодня удача наконец-то улыбнется ей.

* * *

Это был первый раз, когда Тейлор пришла в себя, а рядом вокруг нее никого не оказалось. Ни парящего под потолком монстра-гробовщика... Танатоса (теперь она знала это имя, пускай она и не знала, откуда она это узнала), ни врачей, ни даже кейпов. Никого.

Её палата была только для нее одной. И Тейлор не могла сказать, что не была довольна таким исходом.

Это было первое пробуждение, когда она не испытывала боли во всем теле и видела обоими глазами. Осмотревшись в палате и удостоверившись в своем одиночестве, Тейлор смогла приблизиться к тому состоянию, которое можно было бы назвать расслабленностью.

Но до расслабленного состояния ей было очень и очень далеко. Мысли в ее голове, более не подверженные цензуре необходимости обдумывать конкретную ситуацию, роились стаей разъяренных пчел, жаля ее сознание осколками фактов, которые выстраивались для нее в хрупкую, с десятками отсутствующих фрагментов, но очень неприглядную картину.

Она выжила. Каким-то невероятным и абсолютно непонятным для нее способом она выжила после... после того, что Трио сделало с ней. Она прожила в состоянии овоща около месяца, за который вся ее жизнь пошла прахом. А потом... потом она триггернула.

Даже сейчас, заглядывая в саму себя, Тейлор ощущала дверь, за которой что-то было. Или кто-то. Возможно, ее странные сны, в которых она общалась со странными голосами, были вовсе не снами. В любом случае она понимала, что ей еще предстоит понять, кем она стала. Персоны были чем-то совершенно не похожим на все то, что она встречала до этого и знала о кейпах. Но одновременно откуда-то из глубины ее сознания приходило понимание того, что чем бы ни были Персоны — эта сила была могущественна.

В любом случае ее триггер не прошел незамеченным. Тейлор не имела ни малейшего понятия, что произошло в той больнице, но могла предположить, что произошло что-то... достаточно плохое, чтобы привлечь в ее палату сразу нескольких кейпов.

А потом... Потом была Панацея.

Стоило образу известного кейпа возникнуть в ее голове, как девушка ощутила, как по спине пробежало стадо мурашек, а на лбу выступил холодный липкий пот.

Тейлор боялась. Боялась и не понимала почему.

Умом она понимала, что Панацея ни за что не причинила бы ей вреда, но ум — это одно, а вот все остальное в ее голове имело совершенно другое мнение по этому поводу. Она не позволила Панацее коснуться себя, но Изида вылечила ее, а потом сделала... еще что-то, после чего Тейлор отключилась.

Она понимала, что она здорова. Она ощущала это. В любой момент она могла встать с кровати и попытаться выйти из палаты. Но...

Осознание ударило по Тейлор не хуже молота.

Ей было некуда идти.

Не было отца. Не было дома. Не было друзей. Не было союзников.

Тейлор оглядела свою больничную пижаму. Даже нормальной одежды — и той не было.

И выбора. Выбора тоже не было.

Сбежать?

Тейлор поглядела на даже на вид толстую металлическую дверь, которая отделяла ее палату от коридора, и усмехнулась. Даже если она сможет выбраться наружу, то ей все равно некуда идти.

Нет, конечно можно стать бродягой или злодеем, но для первого Тейлор нужны хоть какие-то ресурсы, которые опять же нужно откуда-то взять... А для второго...

Тейлор грустно улыбнулась.

Стать злодеем... Почему-то это казалось ей легким. Слишком легким. Ведь, по сути, ее ничего больше не держало, ничего не останавливало, и она могла сама решать, что и как ей делать. Больше не надо волноваться за папу и школу.

Она не понимала, но чувствовала, что стоит ей только захотеть — и Персоны распахнут для нее все двери и замки, какими бы они ни были. Любые цепи и ограничения — все это будет сорвано, стоит ей отбросить пределы, которые она установила для себя...

Она приподнялась с кровати и осмотрела свою руку. Гладкая и здоровая кожа, на которой не осталось и следа произошедшего за последний месяц.

Повинуясь какому-то наитию она повернула ладонь к потолку и словно бы нажала внутри себя какой-то спусковой крючок. Что-то горячее на мгновение словно протекло по ее венам, и спустя секунду в ее руках загорелось... нечто.

Это... Тейлор могла бы назвать это "фаерболом". Если бы не ощущение тотальной неправильности этого названия. Этот... шар из энергии был способен на куда, куда большее, чем просто оставлять ожоги. Энергия, созданная чтобы уничтожать, расщеплять на атомы и дезинтегрировать материю. Воплощенный Хаос, собранный в плотную сферу, готовый сорваться с ее руки в единое мгновение, превратив идиллию в пылающий ад...

И имя ему...

— Мегидо, — ее губы сами прошептали это имя. Она словно бы знала его. Знала, но забыла, и теперь воспоминания медленно всплывали в ее голове.

Она зачарованно смотрела на мерно пульсирующую в такт биению ее сердца энергию.

И одновременно с этим она ощущала себя балансирующей на канате посреди пропасти.

Одно желание. Один посыл. Одно решение.

Что решит все.

... Никто не знает, как повернулось бы колесо истории, и к каким последствиям это бы привело, если бы Джессика Ямада вошла в эту палату на десяток секунд позже.

* * *

Эмили Пиггот

Эмили задним числом оформляла для Оружейника и Дракон ордера на обыск в домах участниц инцидента в "Уинслоу". Полиция не особо горела желанием содействовать СКП, не желая заново открывать уже закрытое дело. Но Эмили удалось надавить на шефа полиции, пообщавшись с мэром Роем. Но даже так детективы не особо горели желанием помогать, а потому Пиггот пришлось идти на рисковые, с точки зрения закона, меры.

Обыски Оружейник провел еще вчера до брифинга, но у нее совершенно не было времени для того, чтобы нормально подписать ордера, так что приходилось тратить на это время сейчас, потому как иначе ее ждут неминуемые проблемы. Впрочем, проблемы ее ждут в любом случае, и от ее действий и действий ее подчиненных сейчас зависит, насколько большими будут последствия, когда вся эта история выплывет наружу.

Поставив последнюю подпись, Эмили отложила в сторону стопку бумаги, поднимая взгляд на экран компьютера. Два часа дня. Немногим больше двенадцати часов до того, как придется отправлять ежемесячный отчет по делам в СКП. Конференция директоров состоится в восемь утра. А после этого...

Что же, Пиггот была в Эллисбурге. Что бы ни произошло — вряд ли это будет сильно страшнее произошедшего там. Хотя твари Нилбога были ничем по сравнению с отдельными канцелярскими крысами, с которыми ей приходилось встречаться.

— Черт бы побрал эту дуру Хесс, — прошипела себе под нос Эмили, внутренне костеря себя за неосмотрительность в выборе куратора. Эта сопливая девчонка Грин, которую приставили к Хесс, оказалась достаточно наивной и простой, чтобы поверить подопечной и отпискам из "Уинслоу" о ее поведении, не проверив всю информацию, особенно после инцидента с Эберт. Сделанного, конечно, не воротишь, но Эванну Грин пришлось уволить по "несоответствию занимаемой должности". Больно дурно пахла вся эта история. И тем дурнее она будет пахнуть, если не удастся решить все в ближайшее время.

Внезапно интерком Пиггот ожил голосом ее секретаря:

— Мэм, звонок из лос-анджелесского отдела.

— Я же сказала, что меня нет. Ответь сама.

— Мэм, они говорят что это только в вашей компетенции.

— Что там такое?

— Говорят — что-то связанное с изобретениями Оружейника.

Эмили вздохнула. Колин частенько выполнял заказы коллег по Протекторату, однако по регламенту каждая из таких штуковин должна была пройти лично через нее.

— Ладно. Соединяй.

Эмили взяла трубку и приготовилась к очередному формальному разговору о вещах, в которых она понимала весьма мало. И тем более шокирующим для нее стал голос Ребекки Коста-Браун, прозвучавший с другого конца провода.

— Здравствуй, Эмили. Может, потрудишься объяснить, почему для связи с тобой мне приходится использовать подобные ухищрения. И что, черт возьми, происходит у тебя в Броктон-Бей?

В этот момент Эмили Пиггот увидела, как вся ее успешная карьера пролетела у нее перед глазами. Но было уже поздно.

Она не успела.

— Мэм... ситуация сложная.

* * *

Крюковолк с удовлетворением рассмотрел кучку избитых до бессознательного состояния членов АПП, которые какого-то черта забыли на территории "Империи". Он не убивал их, но преподал хороший урок, а потому крови было достаточно.

Честно говоря, он вообще не понимал, на что эти ребята надеялись, забредая сюда. АПП-шники должны были знать, что пистолеты против него попросту не работают, особенно когда он в состоянии трансформы. Хотя, возможно, он просто переоценивал узкоглазых, и ему попались реальные придурки.

Так или иначе, выстрелы не причинили ему абсолютно никакого вреда. Чего, впрочем, не скажешь о трансформаторе на стене в паре десятков метров от него. То ли шальная пуля, то ли рикошет, кейпа это особо не интересовало. Теперь эта штука дымилась и самую малость искрила.

Именно в этот момент Крюковолка и застал звонок от Кайзера. Оказалось, что Они Ли и еще пара десятков простых членов банды напали на склад с оружием, которое "Империя" собиралась выгодно продать где-то на следующей неделе. И теперь там требовалось его, Крюковолка, присутствие.

Еще раз оглядев место бойни, Крюковолк, грязно выругавшись, поспешил в сторону складских районов. Он не хотел заставлять босса ждать.

* * *

Шипение открывающейся двери стало для Тейлор слишком большой неожиданностью. Испуганная внезапным звуком, она подскочила на кровати, а мегидо сам собой погас, исчезнув без следа.

Спустя еще несколько секунд в комнату вошла молодая черноволосая женщина с азиатскими чертами лица, лет тридцати на вид. Поймав взгляд Тейлор, женщина слегка улыбнулась и спросила:

— Могу я войти?

"Уинслоу".

Тейлор не знала, что ответить. Ее спокойное, если это можно было назвать таковым, состояние ушло в небытие. Сердце застучало так, будто грозилось выпрыгнуть из груди, а тело словно закоченело.

Иррациональный страх людей. Она боялась этой женщины. Сама не зная почему.

— Д-думаю, что вы уже вошли... — Тейлор попыталась сохранить как можно более спокойный тон голоса, но, судя по всему, вышло у нее не очень.

Женщина явно услышала надрывные нотки в ее голосе и потому подняла руки и попыталась успокоить ее.

— Нет нужды волноваться, мисс Эберт. Я не причиню вам вреда. Я даже не кейп. Просто психолог.

— П-психолог? — Тейлор понимала, что с ней все далеко не в порядке, но все равно для нее оставались непонятны мотивы СКП присылать к ней психолога...

Женщина кивнула.

— Да. Меня зовут Джессика. Джессика Ямада. И я здесь, чтобы помочь тебе.

Когда же грех стал добродетелью, а умыслы — замыслами?

Этот голос... этот голос Тейлор уже слышала. Тогда, в больнице, перед тем как уснуть, она слышала этот голос. Невероятно красивый и словно бы манящий...

Только на этот раз он раздавался не в ее голове.

Теперь в комнате находились трое. Кроме Ямады и самой Тейлор, незамеченный никем, а может быть появившийся миллисекундой ранее, стоял мужчина.

Но только взглянув на него, Тейлор захотелось взять свои слова обратно. Лицо этого человека... Оно было слишком невинно, слишком прекрасно и слишком обворожительно для того, чтобы принадлежать кому бы то ни было из рода людского. Словно младенец, только пришедший в этот мир, не зная всех его горечей, но сразу же обретший взрослое тело — столь невинным и прекрасным выглядел этот небожитель.

И тело было ему под стать. Тейлор никогда не интересовалась парнями, будучи более сконцентрированной на выживании в таком адском месте, как "Уинслоу", но даже она признавала красоту, которой может обладать мужское тело. И сейчас ей довелось воочию увидеть недостижимый идеал, к которому муж рода людского мог стремиться. То было тело, не поддающееся описанию и воображению, но, одновременно с тем, однажды увиденное, оно навсегда застывало в сознании на пьедестале недостижимого.

Но более всего удивительны были его глаза. Невинный и прекрасный, взгляд голубых глаз небожителя был полон бесконечной мудрости, ясного ума и какого-то совершенно нечеловеческого чувства сожаления, с которым он смотрел на мир.

Таков был он.

Но лишь секунду, прежде чем едва заметным движением глаз он окинул взглядом слушателей, после чего... словно погас.

Тейлор не могла дать описание тому, что он сделал. Но ощущение было таким, что словно бы из солнца выдернули рубильник, и оно погасло.

Небожитель глянул на Тейлор, прежде чем вновь сказать:

Дитя Его, мой лик тебя отягощал.

Тейлор смогла только кивнуть в ответ. Почему-то она почувствовала себя немного увереннее, когда он появился здесь.

— Кто вы такой? — Джессике стоило огромных усилий сохранить самообладание при внезапном появлении этого незнакомца. Но его воздействие на нее... Эти несколько секунд Джессика будет помнить еще долго.

Лишая Веры, Крови, Крова, вы вновь воззвали к судьбам Вавилона. Дитя Его взывало — и я пришел.

— И все же вы не ответили на мой вопрос, — Ямаде пришлось приложить определенные силы для того, чтобы найти в себе силы говорить с этой проекцией.

Небожитель выглядел почти удивленным.

Я тот, кого зовут Зарёю. Но право дело, вы здесь не за мною.

"Черт. Он прав. Девчушка же все еще здесь," — выругалась про себя Джессика. Она вновь обернулась к Тейлор.

— Итак, мы отвлеклись. Как я уже сказала, я здесь чтобы помочь тебе. Нам удалось выяснить обстоятельства твоего... — Джессика на секунду замолчала, пытаясь оценить реакцию Тейлор. Девушка напряглась, но Джессика посчитала это не выходящим за пределы нормы, поскольку даже у самых адекватных кейпов упоминание их триггера вызывало далеко не самые лучшие ощущения, — ...триггера.

— И... что? — в голосе Тейлор зазвучали нотки надежды. Ей на секунду показалось, что посреди этого бесконечного пространства из ужаса и мрака забрезжил свет в конце тоннеля. Неужели наступит день, и этот ад когда-нибудь кончится?

Ямада не подала виду, но внутри облегченно выдохнула. Контакт был установлен. Это была та основа, на которой она могла бы уже строить дальнейший разговор и возможную помощь.

— Расследование еще не закончено, но в уже в ближайшее время все виновные будут выявлены.

Как прекрасно кружево слов, исплетающих Правдою Ложь. Воистину, Дети Его освоили мой урок.

В голосе нефилима звучала какая-то тонкая насмешка, которую никто из присутствующих пока был не в силах понять. Ямада уже собиралась было продолжить, однако он вновь заговорил:

Дитя Его, спроси же Дщерь Адама о том, что гложет дух твой.

Тейлор не знала о том, как он это делает, но она прекрасно поняла, о чем говорила Персона. И от одной лишь мысли о них, по ее позвоночнику протек лед.

— Трио... — ее голос был хриплым, но она не обратила на это внимания. — Вы же арестовали их?

Для Джессики разговор немедленно принял неприятный оборот. Это был очень, очень тонкий лед. Чемберс очень не советовал открывать перед Гробовщиком личность Призрачного Сталкера.

— Ты имеешь ввиду Мэдисон Клементс, Эмму Барнс и Софию Хесс? — риторически уточнила у своей пациентки Ямада. Дождавшись мрачного кивка, она выдохнула, чтобы собраться с мыслями и сделать формулировку как можно более мягкой: — Мисс Клементс находится под стражей. Мисс Барнс... Ее отец достаточно хороший адвокат, чтобы выбить для нее домашний арест...

Джессика замолчала, раздумывая над тем, чтобы ответить. Но Эберт почуяла неладное.

— Что с Софией? — из ее голоса почти исчезли дрожь и сомнение.

Джессика умела неплохо читать людские эмоции, и, судя по всему, Эберт находилась в состоянии, предшествующем гневу. И одно это уже было опасно.

— Боюсь что мисс Хесс находится в бегах... — это была наиболее размытая и, одновременно, правдивая формулировка, которую Джессика могла бы дать, не рискуя раскрыть личность Хесс, как кейпа.

Воистину, Правда — это лучшее из моих творений. Однако, знай же, Дщерь Адама, солгать нельзя Отцу Ее.

— Что? Но я не лгу! — возмутилась Ямада, чтобы быть прерванной усмешкой появившейся на лице проекции.

Истинно так, Адамова Дщерь. Лишь только разница меж Правдой и Истиной различает тяжесть греха, что воздаяет покаяния.

— О чем ты говоришь, Хелель? — это имя всплыло в голове у Тейлор неоспоримым знанием, впечатанным в ее суть. Ей требовалось назвать Персону — и знание было ей доступно. Хелель, Люцифер, Звезда Зари. Все это были наименования для одного и того же. Только сейчас она начинала понимать его речи, его обращения. Но у нее не было времени на это. Она желала правды.

Дитя Его, жаждешь ли ты Истины, что сокрыта от тебя Правдой?

— Жажду.

Аминь*

___________________________________________

*Одно из значений слова "Аминь" — это "Да будет Так".

Ragnarokkr 1.08

* * *

София не понимала, как такое могло произойти. Как могло все так глупо закончиться. Вот она, окрыленная открывающимися перспективами, спешит по крышам в ту сторону, откуда слышится скрежет металла и крики людей. Полотно крыш стелется под ее ногами, прокладывая дорогу к намеченному месту. В мыслях она уже видит Крюковолка и иных масок "Империи", связанных и валяющихся у нее под ногами. Это, конечно, недостижимые мечты, но доля реализма в них есть. Если не сможет захватить — то разузнать так точно. Неписанные правила, конечно, здесь весьма мешаются, но в данном случае София не видела другого выхода. Всегда приходится чем-то жертвовать и София была готова принести эту.

К тому моменту, когда она достигла места происшествия, все уже кончилось. Выглянув с крыши, Хесс оценила обстановку в переулке под нею. На сером выщербленном асфальте в разных позах были разбросаны десяток азиатов с разными степенями колото-резаных ранений. Ничего смертельного, если вовремя вызвать медиков. Но это не заботило саму Софию. Она в любом случае не стала бы вызывать врачей — ей было жизненно необходимо сохранять режим радиомолчания. Так что пусть гребаные азиаты заботятся о себе сами. Ей было необходимо начать преследование своей настоящей цели.

Крюковолк должен был быть где-то здесь. Он не мог далеко уйти, во всяком случае его форму Оборотня было очень легко заметить, потому она предполагала, что тот все еще передвигается на своих двоих.

На ее беду, местоположение на крыше не давало ей нужного обзора. Вернее, обзор был более чем хороший, но для того, чтобы проследовать за Крюковолком, ей было бы необходимо забраться на семиметровую кирпичную стену без единой лестницы, что являлось весьма проблематичным даже для ее способностей.

Потому София решила, что лучшим решением для нее будет воспользоваться своей туманной формой и спуститься вниз, оставаясь незамеченной. Обернувшись тягучим дымным туманом Сталкер начала медленно стекать вниз, игнорируя законы физики.

И в этот самый момент звезды сошлись в самую неудачную из возможных конфигураций. Тинкертех-визор Сталкера, который должен был обнаруживать линии электропроводки, оказался разряжен из-за активного использования на протяжении нескольких дней. Лишь в тот момент, когда падение ее туманной формы уже невозможно было остановить, Сталкер заметила, как подозрительно искрит пробитый шальной пулей электрический щиток.

Следующим, что она ощутила, была боль. Электрический разряд сверкнул белой молнией и ударил по тому туману, которым была София, мгновенно выбрасывая ту из состояния Излома на высоте нескольких метров над землей. Удар тока был достаточным, чтобы София, даже находясь в костюме, защищающим ее от электричества, на миг оцепенела и не смогла сгруппироваться в воздухе, чтобы хоть как-то смягчить падение.

В результате она с глухим стуком со всего размаху ударилась головой о пологую алюминиевую крышку мусорного бака, прежде чем окончательно достигнуть асфальта.

Раздался противный хруст. София, едва удерживаясь в сознании, успела уловить картинку своей собственной ноги, выгнутой под явно неправильным углом, прежде чем запоздалая вспышка боли окончательно отправила её в беспамятство.

Однако ей было невдомек, что ее падение не осталось незамеченным. На другой стороне улицы, прямо напротив того переулка, где происходила бойня, новенькая камера слежения мистера Полкисса исправно вела запись, одновременно транслируя ее на удаленный сервер.

И своими действиями София буквально разбудила спящего Дракона. Если процесс самообслуживания собственных серверов и выправление логических ошибок в периферийных устройствах можно назвать сном.

Всего этого София не знала. И так и не узнает. Однако следующее, что она увидела, как пришла в себя — это закованную в броню фигуру Оружейника и собственные руки, стянутые электрическими наручниками.

Сквозь адскую боль во всем теле в ее сознание пробилась ровно одна единственная мысль.

Она проиграла.

* * *

У нее не было слов. Нет, не так. У нее не было ничего. Ни слов, ни мыслей, ни идей. Зияющая пустота в ее голове заполненная тягучим мраком страха и тревог. Страха и тревог, что нашли себе подтверждение.

Заря... Люцифер, он показал все. По мановению его руки перед ними словно бы появился экран, показывающий все происходящее и происходившее с Призрачным Стал,.. Нет, все происходящее с Хесс. Каждый шаг, каждое движение, каждую гримасу. Неведомый оператор запечатлел каждое действие и каждое движение Сталкера с, казалось, любовной точностью.

Она... она чувствовала себя почти приятно в тот момент когда услышала хруст ее костей. Она чувствовала... удовлетворение? Она видела, как быстро прибыл Оружейник, чтобы схватить ее и увезти на базу Протектората...

Хесс.

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу".

Хесс.

Хесс.

София Хесс.

Призрачный Сталкер.

Она видела ее лицо, София снимала маску, когда думала, что никто не видит. Она узнала ее. Она поняла — кем она была. Она поняла — к какой группе она принадлежала.

София Хесс была героем.

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Это не был шок. Нет. Она определенно была не в состоянии испытывать какие-либо эмоции. Нет. Это было что-то другое. Она буквально чувствовала, как последние осколки того, что связывало ее с временами до "Уинслоу", были методично размолоты в стеклянную пыль.

Они забрали у нее друзей — она молчала.

Они забрали у нее дом — она молчала.

Они забрали у нее здоровье — она молчала.

Они забрали у нее отца — она кричала.

Они забрали у нее жизнь — она кричала.

Они забрали у нее саму себя — она кричала.

Но теперь они забрали у нее мечту.

И теперь ей действительно нечего терять.

Что-то внутри нее изменилось. Необратимо и навсегда. Страх смешался с болью от потерь, осколки рухнувшего воздушного замка ее мечт и идеалов, пустота, порожденная ненавистью... Все это смешалось.

И из этой смеси родился гнев.

Словно горячий яд он растекся по ее венам, бросая тело в жар, заставляя сердце биться быстрее, насыщая кровь кислородом, буквально заставляя ее жить.

Они забрали все и хотят большего.

И они получат.

Она медленно повернула голову в сторону Ямады. Женщина, что сейчас сидела перед нею была бледна. Даже хваленый самоконтроль не смог сдержать ее волнения. Её страха.

— Все это время... вы знали. Знали кто она... Какой она человек... — слова... казались неживыми. Сухими. Не в состоянии передать и сотой, нет, даже тысячной доли той ненависти, которую она испытывала к Хесс.

— Мы не знали о...

Она не хотела слушать. Она знала, что они скажут. Каждую ложь, каждую правду, каждую истину. Заря показал больше, чем можно было увидеть взглядом. Больше, чем ей хотелось бы. Она не хотела слышать, и силы внутри нее повиновались ее желанию. В комнате как будто-бы выключили звук. Ямада по инерции продолжила говорить, не слыша звука собственного голоса...

— Вы знали достаточно. Достаточно, чтобы не допустить всего этого! — она почти кричала в этой тишине. — Вы знали... и допустили все это. Отец... Он погиб из-за вашей ошибки!

Она не заметила, как встала с кровати. Кафельный пол неприятно холодил босые ноги. Но сейчас ее это не волновало. Она подошла к окну, чтобы выглянуть оттуда.

Хмурое зимнее небо не радовало глаз. Все вокруг казалось ей серым и бесцветным. Машины, здания, дома, люди. Все это было для нее неважно. Ей хотелось уйти, остаться одной, чтобы никто не тронул ее, дав ей хоть немного покоя.

Она оглянулась.

Люцифера уже не было. Она не заметила того момента, когда тот исчез, вернувшись обратно, откуда он пришел. Ямада же... Женщина внимательно наблюдала за ней. Она все еще была напугана, она все еще не слышала звуков собственного голоса. Но она смотрела на нее, прямо в глаза. И это еще больше пугало ее.

— Он погиб из-за вас. Из-за вашего желания оставить эту суку на "Светлой Стороне". Но...

Она сбилась на полуслове. Папа... Он не хотел бы, чтобы она мстила. Он всегда был противником силового решения проблемы. Никогда не поднимал руку, никогда не находил в себе силы поступить жестоко...

— Память... память о нем вы не сумели забрать у меня. Потому... я уйду. Вы уже отняли у меня слишком многое, чтобы я могла позволить потерять еще частичку себя...

Она не знала, как у нее получилось сказать что-то настолько длинное. Она... она была в ярости. И одновременно с этим... она боялась. Еще больше чем раньше.

Потому... потому она хотела не уйти. Она хотела сбежать. Ведь так просто ее не выпустят.

Она прислушалась...

Ее страх, ее гнев, ее ярость... Они чувствовали их. И откликались. На периферии разума, на самой границе осознанного и неосознанного они говорили. Голоса, похожие на ярость извергающегося вулкана, на жужжание несчетных облаков гнуса, на звон кровавого золота и боевой клич тысяч армий. Они говорили, шептали, кричали. Огонь и разрушение, увядание и гниение, раздор и агония... Все это было в ее власти, клокотало под ее кожей, отравляло душу, дарило могущество, звало в бездну.

И этому... этому было так легко поддаться. Слишком легко, чтобы она смогла сдержать себя.

[Персона]

Запах озона, тихое потрескивание статических разрядов, пробегающих по бело-черной шкуре. Он с фырком вдыхает незнакомый для себя воздух, двигая вибриссами. Он не дома, определенно не дома. Минуло его время, время богов и демонов, сгинула в небытие та Великая Империя, стражем которой он был. Лишь бледные отголоски теней той эпохи тешат разум смертных

Его лапы с легкостью прочерчивают борозды в кафеле, ведь что может простой материал смертных против когтей, что рвали любую броню и плоть на протяжении тысячелетий?

Он чует страх той женщины, что находится в этом помещении. Он чует воинов, что замерли в странном боевом порядке за стенами. Он не позволит. Страж Запада никогда не пропускал врагов без боя.

Бай Ху вновь вступил на стражу.

Его шерсть была на удивление мягкой и едва заметно искрила. Четырехметровый тигр, достающий в холке до самого потолка, с большим трудом поместился в комнате, сразу же заняв все доступное пространство. Он склонил голову перед нею, как бы признавая ее главенство, а она почесала его за ухом.

Она виновато посмотрела на Ямаду. Ей было... наверное, жаль ее. Не она была виновата в том, что произошло. Но "Протекторат" был.

— Простите... но мне пора идти, — и с этими словами она забралась на загривок к огромному хищнику. Внутри нее бурлил уже не гнев... Она не знала, как описать это. Наверное, это была усталость... Настолько сильная, что она перебивала все остальные эмоции и страхи. Ей просто хотелось уйти.

Мысленное усилие — и могучая лапа раздирает металлическую бронестворку, словно раскаленный нож — масло. Но проход все еще маленький, потому зверь бьет наотмашь, просто выбивая остатки створки куда-то в коридор. Слышится хруст чьих-то костей.

Они выходят, оставляя неспособную сдвинуться с места Ямаду позади. В коридоре их встречает блеск вороненой стали многочисленных винтовок и распылителей пены.

— Ни с мес... — пытается кричать старший сотрудник, но зверь не дает ему закончить. В один момент маленькие искорки, танцевавшие на шерсти, собираются воедино и ослепительной молнией бьют по СКП-шнику. Тот падает на пол, корчась от боли в многочисленных ожогах. Расплавленная винтовка обжигает ему руки.

Это служит сигналом к атаке.

Она закрывает глаза. Слишком ярко. Слишком страшно. Крики и выстрелы, звуки ударов и разряды молний. Прижавшись к холке всем телом она лишь надеется, что с нею все будет в порядке. Она чувствует, как перекатываются могучие мышцы под кожей этого существа.

Это продолжается всего десяток секунд прежде чем грохот смолкает. Еще пару секунд спустя девушка находит в себе силы, чтобы открыть глаза.

Алый.

Это первое что она видит. Стены больницы, ранее белоснежно-белые, теперь окрашены алым багрянцем.

И тела... тела повсюду. Больше двух десятков человек. Людей, которые просто не желали дать ей уйти. Она не хотела этого вреда, не желала его. Но она готова его причинить, если это того стоит. И сейчас... сейчас она считает это приемлемой ценой.

Каким-то шестым чувством она понимает, что Страж Запада был милосерден, и никто из охранников еще не погиб. Раны, страшные и кровавые, прижжены молнией или приморожены льдом, что должно спасти их. Видимо, таково милосердие Защитника к тем, кто следует тому же долгу, что и он.

Они начинают движение. Мощное тело движется практически неслышно, со всей возможной грацией хищника. Она не знает, куда идти, а потому лишь полагается на инстинкты зверя. Спустя некоторое время они находят лестницу, ведущую вниз. Зверь тихо рычит, предупреждая ее об опасности. Она снова припадает к его шкуре, надеясь уберечь себя от ненужных ран.

На первом этаже их встречают. Без слов — лишь пулями и пеной.

Получив в лицо струю пены, зверь фыркает, после чего одним движением дезинтегрируя и ее и пули, не давая тем достичь той, кого он защищает. От его рыка лампы лопаются, погружая все окружение в полумрак.

Снова вспышки и потрескивание молний. Пахнет озоном. Крики людей. Ей на щеку попадает что-то жидкое, мгновенно стекая по ней, прямиком в приоткрытый рот. Знакомый солоноватый привкус.

Кровь... чужая кровь. Кровь, что будет на ее руках.

Что бы сказал Денни?

Бой закончен, и вот они уже движутся к выходу, за которым таится большой мир.

Она касается рукой окровавленной щеки.

Кровь... Почему... Почему ей...

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Она помнит. Слишком хорошо. Слишком отчетливо. Кровь. Ее кровь, вытекающая из нее, чувство жизни, что покидает её с каждой секундой. Тогда, в чулане, еще в тот редкий момент, когда сознание не совсем покинуло ее, она в приступе полубезумия пыталась слизать собственную кровь, разлитую лужами на полу. Влить в себя обратно драгоценную жидкость. Словно зверь, потерявший человечность.

Она вновь пробует кровь на вкус.

Соленый. Как и тогда. В "Уинслоу".

Они уже на улице.

Холодный февральский воздух неприятно холодит кожу. Она понимает, что так быстро замерзнет. Ей нужно найти укрытие. Быстрее.

Бай Ху срывается на бег, чтобы спустя несколько секунд остановиться, зарычав от боли. Она чувствует, что зверь получил рану прямиком в глаз. Но откуда?

Вторая пуля растворяется во вспышке молнии около ее глаз, заставляя ее ослепнуть на несколько секунд. Эта пуля предназначалась только ей.

Ей больно.

"Протекторат".

Она чувствует, что ворота, которые сдерживают неведомую ей силу, приоткрываются еще немного. Сила захлестывает ее, переполняет, и она пускает ее в единственный из доступных источников.

Зверь победно рычит.

Земля... С каких пор она может взглянуть в окно третьего этажа, не поднимая головы? И искры... Это больше не искры, что безобидно гуляют по шерсти зверя. Нет. Теперь это настоящие молнии, что извиваются подобно змеям и словно бы ласкают ее, силясь что-то прошипеть своим треском.

Зверь рычит. Он хочет знать.

И она колеблется. Кто она? Тейлор Эберт или кто-то новый? Кто-то, кто родился из пепла, оставшегося после всего произошедшего с Тейлор?

Кто она?

Что бы сказал Денни?

Что бы сказала Аннет?

Она снова смотрит на кровь на своей руке. Она чувствует людей, что замерли на пороге жизни и смерти там, внутри здания. Она чувствует, как они приближаются к точке невозврата. Готова ли она?

Готова ли она... убивать?

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Чем она будет лучше их? Если она уйдет — то поступит точно так же, как и они. Если она нападет — она будет хуже, чем они. Если она сдастся в самом начале — она будет никем.

Ситуация без выхода. Дорога без возврата.

Но она бросила этот жребий. И кто знает, может быть с судьбы станется поставить монету на ребро?

У нее нет времени решать. Каждый вздох, каждое биение чужих сердец приближает ее к черте, за которой не будет выбора между сторонами. И она сделает свою ставку, даже если потом об этом пожалеет.

Уже знакомое чувство. Знакомое присутствие. Тейлор зовет ее. И Персона откликается.

[Персона]

Теперь крылья Изиды раскинуты в стороны, а знак солнца на ее голове сияет. Она смотрит на нее с улыбкой, не замечая как бессильно бьются о невидимый щит бессмысленные пули.

Дитя, я рада нашей встрече.

Она говорит не размыкая губ, и слова ее слышны везде. Краем глаза Тейлор видит, как из переулков выруливают автомобили СКП, формируя оцепление настолько быстро, насколько это возможно. Она видит как невдалеке, на крыше одного из зданий, собираются люди в разноцветных плащах. Она чувствует, как бурлит сила внутри нее, готовясь вырваться наружу. Но она направляет силу только в одну Персону.

Солнце на ее голове сияет все ярче, уже готовясь сравняться в светимости со своим оригиналом. Но ее улыбка... Из грустной и понимающей она превращается в улыбку чистой и искренней радости, с нотками гордости. Так она это ощущает.

Нашла в себе ты силы остаться человечной.

Тейлор не нужны слова. Она знает, что Изида чувствует всех тех, кто сейчас стоит на пороге царства Анубиса. Она лишь добавляет силы, надеясь, что этого хватит.

Исполню я свое призванье, даруя смертным жизнь обратно.

Солнце на ее голове, символ ее единения с Ра, начинает пульсировать, отделяя от себя частицу света, которая медленно начинает подниматься в небо, провожаемая десятками, а то и сотнями взглядов. Пули проходят насквозь, не причиняя сгустку никакого вреда.

Наконец, на высоте сотни метров сгусток на секунду зависает, прежде чем взорваться золотым дождем. Золотые капли, игнорируя физику и препятствия, проникают сквозь крыши и бетон, летя по одним им только ведомым траекториям в сторону тех, кто нуждается в лечении больше всего.

Даже самые страшные раны, гарантированно смертельные, могут затянуться без следа, стоит лишь частичке целебного света коснуться раны. Да, мертвые не восстанут, все же Медиарану приходится жертвовать эффективностью за счет массовости, но вытянуть тех, кто одной ногой в могиле, они могут.

В ее голове звучит голос Изиды:

Ступай дитя. Пускай же Страж изыщет кров, пока пыл я охлажу твоих негаданных врагов.

Тейлор кивает. Она не хочет больше крови... Не сегодня. Не сейчас. Не так скоро. Потому она отдает приказ, а в следующий момент Бай Ху вместе с ней исчезает в ослепляющей вспышке, оставляя Изиду парить в гордом одиночестве посреди неожиданного поля боя.

Внемлите мне, Защитники Маат. Я Птица Хат, и имя мне — Изида. Не причиню вам зла, посланник с миром я.

Повинуясь сиянию ее тиары небо над Броктон Бей расчищается от туч, и выглядывает солнце, освещая город своим неожиданно теплым светом.

Дитя то крови не желает, лишь уединения прося. Меня вам в помощь оставляя, прощения за кровь уже пролитую прося.

С этими словами богиня спустилась на землю, чтобы замереть, внутренне наслаждаясь произведенным эффектом. Люди за прошедшие тысячелетия стали действительно забавными.

* * *

Ребекка Коста Браун.

Сила Умника, которая не позволяет забыть абсолютно ничего, была для Ребекки и даром и проклятием. Держать в голове такие вещи, от которых у многих закаленных в боях ветеранов кровь начнет стынуть в жилах, было... непросто. Она помнила Бегемота, Левиафана, Симург. Она помнила Бойню, она помнила смерть Героя. Она помнила Эллисбург.

Каждое действие всегда рождает противодействие. Каждый конфликт рождает ответную силу, которая бьет во сто крат сильнее. Броктон Бей был таким местом. Тлеющий уголек слишком долго оставался без внимания Ребекки, слишком много времени там ничего не происходило. Слишком долго там длился статус кво.

И потому сейчас Александрия в прямом эфире, благодаря дронам Дракон, могла наблюдать за теми последствиями, которые вызвала эта стагнация.

Огромный белый тигр, окутанный молниями, который за несколько мгновений вырос в холке с четырех до пятнадцати метров в высоту, напоминал ей о Лунге, который также находился в том отстойнике под названием Броктон Бей. Вот только это не был кейп.

Что угодно, но не кейп. Проекция. Чертова проекция, способная ударом молнии испарять летящие пули и регенерировать.

И если бы это было все... Если бы... Изида. Ребекка знала египетскую мифологию. Даже слишком хорошо на ее вкус. И потому... Если эта проекция хоть на каплю, на одну сотую похожа на своего мифологического прототипа...

И эта Эберт оставила ее только для того, чтобы ей дали хоть немного уединения. Если это не все проекции, которые она может призвать.

Слишком много если. Слишком много неизвестных переменных. Александрия не любила неизвестность. Вся эта ситуация... Все это требовало ее личного участия.

Войдя в систему, Ребекка быстро нашла нужный шаблон рассылки для броктонбейского отделения.

"От: Ребекка Коста-Браун

Кому: Протекторату Броктон Бей

Тема: Тейлор Эберт

Дело Тейлор Эберт, а так же обстоятельства, связанные с ее триггером, переходят под личный контроль Главного Отделения. На место будет выслана Александрия вместе с командой компетентных специалистов, которые смогут оценить угрозу новой маски. До выяснения обстоятельств контакт с Тейлор Эберт ЗАПРЕЩЕН. На время проведения расследования присвоить Тейлор Эберт статус Вигиланта"

Александрия пожевала губами. Гробовщик.... Такое прозвище дали этой девчонке... Нет. Оно не подходило ей. Не та тематика. Требовался новый идентификатор.

Но какой?

Странное существо с гробами парящими за спиной. Изида, с её нечеловеческой красотой.

А теперь еще и огромный электрический тигр...

Мифологии. Боги. Демоны. Монстры. Кто знает, на что способна девчонка? Может она и взаправду сможет призвать тот же египетский пантеон?

Коста Браун не смогла удержаться от усмешки. Неплохое прозвище.

"Сменить идентификатор Тейлор Эберт на "Пантеон""

Ragnarokkr 2.01

Эми Даллон/Панацея

Эми смертельно устала. Для нее сегодняшний день оказался слишком выматывающим, слишком ярким на события и нервным.

Ничто не предвещало беды. Так бы она хотела сказать, но это было бы ложью. Утро понедельника не задалось с самого начала. Сказались убитые на миссию "Протектората" выходные и кошмары, что преследовали ее с того самого дня, когда она встретилась с проекцией... теперь уже Пантеон. Это существо... чем бы оно ни было, олицетворяло собой антипод той силы, которой заведовала Панацея, и его появление.... проникло ей в душу куда сильнее, чем Эми могла предположить.

Не говоря уже о встрече с Изидой. Эми не была невеждой, и потому ей не составило труда вспомнить это имя. Как же, богиня-мать египетского пантеона. Покровительница женщин и повелительница жизни. И она действительно была таковой.

Панацея до сих пор отказывалась верить в то, как проекции Пантеон отрицали обыкновенную реальность, все то, к чему она привыкла. Мгновенная регенерация тканей без уменьшения длины теломеров и использования свободной массы организма. Панацея могла быть лекарем, но Изида действительно могла исцелять.

И оттого, жуя немного недожаренный тост и чуть не клюя носом в тарелку, Эми не могла избавиться от мысли о том, что в Броктонской больнице лежит некто столь неординарный.

Эми... не любила понедельники. Да и вообще она не могла вспомнить ни одного человека, который бы любил их. Тем более если твои выходные выходными не были, а на уроках тебя ждала контрольная по нелюбимой физике.

Несмотря на суперсилы, Губителей и всю ту вакханалию безумия, что творилась в этом мире, Эми все так же оставалась простой школьницей, со своими школьными проблемами. Но мысль о неожиданной пациентке не выходила из ее головы даже во время контрольной, которую, впрочем, ей удалось написать на честное "B".

Но нормально поесть ланч Эми так и не удалось. Поскольку стоило ей вместе с Викторией и Дином присесть за стол, как она услышала звонок телефона. Особого телефона. И подобный звонок раздался не только у нее, но еще у Дина, Виктории и других Стражей, посещавших школу и раскиданных сейчас по столовой. А спустя несколько секунд прозвучала общешкольная сирена эвакуации.

Есть сразу же перехотелось. Это было нечастым явлением, чтобы с уроков срывали одновременно весь состав "Стражей", "Новую Волну" и объявляли эвакуацию. И обычно, когда такое происходило... должно было случиться что-то очень нехорошее.

То, что происходило в следующие полчаса, Панацея не могла описать иначе как словом "хаос". Инструктажа как такового практически и не было, объявлено было, что теперь-уже-Пантеон вырвалась на свободу, призвав одну из своих проекций. Это не было бы поводом для такой паники, если бы не размер.

Когда они прибыли на место действия, Эми была шокирована. Потому как вид огромного, пятнадцати метров в высоту, тигра, окутанного самыми настоящими молниями, явно выбивался из той картины мира, к которой Панацея привыкла.

Звучали выстрелы, директор Пиггот санкционировала огонь на поражение по проекции и огонь нелетальными патронами по Пантеон. Но реальный урон они причинить были не в силах из-за чего-то вроде щита из молний, который буквально дезинтегрировал любые снаряды еще на подлете. СКП боялись переходить в атаку из-за размеров проекции и близости больницы, эвакуация из стен которой все еще находилась в процессе.

Панацея с тревогой наблюдала, как постепенно к месту происшествия стягиваются все наличные маски городского отделения "Протектората" и их союзников.

Однако бойне не суждено было случиться. В один момент рядом с проекцией-тигром появилась уже виденная ранее Изида, которая в тот же момент вступила в диалог с Пантеон.

Они были слишком далеко и ничего не могли услышать, однако эффект был незамедлительный. Крылатая проекция засияла, и от ее головного убора в виде солнца отделился эфемерный сгусток света, поднявшийся в воздух и взорвавшийся золотым дождем. Эми даже показалась, что она услышала пошлую шутку от Стояка на эту тему, но она не была уверена. Одна из капель коснулась ее тела, и Эми ощутила, как вся её усталость растворилась без следа, даря ей бодрость. Это было... удивительное ощущение. И одновременно с этим она поняла, что эта лишь микронная кроха того, что эта сила могла сделать.

В тот же момент молнии, бегающие по огромному телу проекции в виде тигра, вспыхнули, создавая слепящую вспышку, которая умудрилась пробиться даже сквозь автозатемняющиеся фильтры.

Когда вспышка потухла, проекция вместе с Пантеон исчезли с поля боя, оставив после себя разрушения и отпечатки огромных лап на асфальте. Однако Изида не исчезла, оставшись висеть в воздухе над полем боя.

А потом.... Потом она заговорила. Что было после этого, Панацея плохо помнила, в основном потому, что следующие пять часов она провела в бесконечных метаниях по больнице, обследуя каждого задетого Изидой пациента, а затем общаясь с докторами из "Протектората".

В себя ее привела рука Виктории, которую Эми внезапно обнаружила на своем плече, оторвавшись от очередного пациента, подтверждая его полное выздоровление. Она не понимала, зачем это было необходимо. Но, по-видимому, СКП требовалась максимальная уверенность в том, что исцеление Изиды не было шуткой или какой-нибудь биотехнарской бомбой замедленного действия.

— Хэй, Эмс, ты как? Выглядишь замотанной, — заботливо произнесла Виктория, оглядывая лицо сестры.

— Угу. Все, что я сейчас хочу — это добраться до дома и утонуть в горячей ванне, — прошептала она сестре, выходя из палаты.

— Я тоже... Много у тебя еще?

— Это вроде бы последние. Во всяком случае я уже обошла все палаты, которые меня просили проверить. Если никто ничего не говорил, то мы вроде как и закончили... — она сбилась на полуслове, запнувшись об угол медицинской тележки, и чуть было не упала, но в последний момент ее подхватила сильная рука Виктории.

— Так. Все, с тебя хватит. Совсем загоняли. Ты же сейчас сознание потеряешь! Ты как хочешь, но я сейчас позвоню маме, и мы улетим отсюда домой!

— Но пациенты... — вяло попыталась возразить Эми, внутренне соглашаясь с действиями сестры.

— Больным же будет хуже, если единственная и неповторимая Панацея упадет без сознания и расквасит себе нос! Свои раны ты исцелять не умеешь! — Виктория уперла руки в бока, нависая над Панацеей. Той оставалось лишь пристыженно молчать — её сестра была в своем праве. После чего Виктория извлекла из кармана костюма телефон и набрала номер. Прошло полминуты прежде, чем на том конце провода кто-то ответил.

— Алло, мам, привет. Слушай, Эми уже совсем никакая, мы можем уже двинуть домой? — быстро протараторила девушка в трубку. В этом была вся она, энергичная, светлая, мощная... Слава.

Эми невольно загляделась на нее. Даже уставшая после всей это вакханалии Вики выглядела лучше, чем Эми когда-нибудь сможет, казалось, просто излучая позитив и внушая уверенность в своих силах. Может это был эффект от ее ауры, может просто ее врожденная харизма, Панацея не знала. Ей... просто нравилось наблюдать за ней. Как можно дольше. Как можно ближе. Но о некоторых вещах думать противопоказано. И она это знала. Меж тем, Славе ответили.

— Ага, спасибо, мам. Хорошо, разогреем. Сделаем, ляжем. Ага, все, пока, — завершив звонок, улыбающаяся Виктория повернулась к сестре.

— Мама говорит, что на сегодня достаточно. Ну что, готова прокатиться с ветерком?

— Угу — кивнула Панацея, пряча пылающие щеки в капюшоне.

Её сестра с волнением посмотрела на нее.

— Эй, эй, с тобой все в порядке? Ты вся красная! Может приля...

— Нет, просто в предпоследней палате было несколько душно. Да и стресс... Я в порядке, честно, — отговорилась Эми, надеясь, что это успокоит "режим наседки", который время от времени срабатывал у ее сестры.

— Угу. Вижу я, как это "в порядке". У тебя лицо как у зомбака не первой свежести. Ну попадись мне эта Пантеон... В бараний рог скручу!

Панацея вскинулась.

— Вики, не надо! Даже не думай с ней встречаться! И тем более драться! Ты что, не читала письмо от директора Коста-Браун!

От такого напора Слава отошла на пару шагов в сторону. Посмотрев на взволнованное лицо сестры, потерла лоб рукой и подняла руки в примирительном жесте.

— Хэй, спокойней, сестрица. На рожон лезть не собираюсь, но попадись она мне... — Слава показательно ударила об ладонь кулак.

— Вики... — тихо начала Панацея.

— Что такое, Эмс? — ее сестра нечасто говорила таким забитым и полным мольбы голосом.

— Пообещай мне.

— Пообещать тебе что? — не поняла Слава.

— Пообещай, что будешь осторожна, если встретишь её. То... то что ты видела сегодня — это не все. Я знаю... Там больше. Этих проекций больше. Я видела как минимум еще одну... Ту, которая убила людей, там, в "Брутусе". И... — с каждым словом ее голос становился все более и более дрожащим. Да, она была медиком и видела самые страшные раны. Но она еще не успела выгореть, нет. Она все еще чувствовала, ощущала и переживала за пациентов. И у нее все еще были свежи воспоминания о той Проекции, о том, как буквально кричала ее сила, реагируя на свой антипод. Но разрыдаться ей было не суждено. Сильные, но нежные женские руки обняли ее, заключая в кольцо.

— Не плачь... Не знаю, почему та штука тебя так задела, но я не дура, Эмс. Эта Пантеон, что бы с ней не случилось — крайне опасна. Мама говорит, что потенциально она даже опасней Лунга и "Империи" вместе взятых. Если мы встретимся... Я буду осторожна. Обещаю.

— Хорошо... — выдохнула Эми, утыкаясь в грудь Славы. Так они простояли еще полминуты, прежде, чем напряжение сошло на нет, и они обе, уже немного спустившие пар, направились в сторону выхода из больницы.

* * *

Было холодно. Больничная одежда явно не была рассчитана на хоть сколько-нибудь долгое нахождение в помещениях без отопления, не говоря уже о февральских улицах. Первое же дуновение промозглого зимнего ветра заставило Тейлор осознать это со всей полнотой.

Она была не слишком разборчива, задавая Бай-Ху координаты для перемещения, потому она и обнаружила себя вместе с Персоной прямиком на одной из улиц давно уже обезлюдевшей части Доков.

В стороне от конфликта Защитник принял свою обычную форму, позволяя без особых проблем перемещаться по кварталу не опасаясь быть замеченными из-за огромного размера Персоны.

Выломав амбарный замок на одной из дверей, ей удалось пробраться внутрь наиболее приличного на вид складского помещения. Внутри царил полумрак, прерываемый редкими лучами света, которые падали из немногочисленных окон, освещая небольшие участки пространства. Надеяться на наличие электричества в этой части города было по меньшей мере глупо.

Но даже столь желанные одиночество и крыша над головой не решали всех проблем. Точнее... они не решали ничего. И сейчас она отчетливо понимала это. Да, она была здорова. Физически. Но у нее не было даже банальной одежды, не говоря уже о деньгах. Черт, да даже нижнего белья — и того не было! И хуже всего было то, что Тейлор не могла вспомнить, когда последний раз всерьез ела. С больничной едой все было несколько сложно, поскольку кормили ее от силы раза три и то — чем-то вроде жидкой каши, питательности от которой практически не было.

Достать деньги и еду в этой части города было весьма проблематичным занятием. Впрочем, как и в любой другой. Тейлор сомневалась, что кто-либо в здравом уме захочет продать что-либо или одолжить одежду босоногой девушке в одном только больничном халате на голое тело. Встречаться с полицией или же с СКП... Тейлор не имела никакого желания.

Прижавшись поближе к теплой шкуре Бай-Ху, она попыталась хоть как-то согреться и обдумать все произошедшее на трезвую голову.... Насколько это возможно в ее случае.

София...

Эмма. Мэдисон. Соф...

"Не сейчас"! — внутренне закричала на себя она, громадным усилием воли отгоняя воспоминания того дня от себя прочь.

София Хесс была Призрачным Сталкером. Это объясняло все. Поведение. Безнаказанность. Частые "тренировки". Для "Уинслоу" Сталкер была не просто ребенком, а золотым ребенком, вместе с которым приходили субсидии со стороны "Протектората" для школ "Стражей".

Это было больно. Действительно больно узнавать про то, как те, кого ты считаешь героями, ломали твою жизнь. И тем приятнее было видеть, как изломанную фигуру Хесс, затянутую в костюм, увозит на своем мотоцикле Оружейник.

Она не дослушала Ямаду, но услышала достаточно. Мэдисон арестована, Эмма под домашним арестом, Сталкер у СКП. Это... обнадеживало. Насколько это было возможно. Возможно, они наконец-то получат по заслугам. Это ничего не вернёт и не решит, но Тейлор была вполне рада той мысли, что они сами узнают, что такое ад. Так, во всяком случае, она представляла колонии для несовершеннолетних. Может, если ей повезет, то Хесс вообще отправится в "Клетку". Самое подходящее место для такой как она, если верить слухам и немногочисленным официальным сведениям.

Но такими темпами Тейлор вряд ли доживет до следующей недели. Если воду она еще сможет найти, это не так сложно в городской черте, то вот с едой все гораздо сложнее, не говоря уж об одежде. Возможно, можно было бы заглянуть к Курту и Лейси, однако... При одной только мысли о встрече с хоть как-то связанными с ее... теперь уже прошлым, людьми по коже Тейлор пробежали мурашки. Определенно не сейчас.

Ей захотелось зарыдать. Вырвавшись из одной клетки, она попала в другую, побольше. И выхода она не видела.

Мало кто находит выход, некоторые не видят его, даже если найдут, а многие даже не ищут.

Тейлор становилось страшно от той мысли, насколько быстро она привыкла к голосам в голове. Возможно, потому, что где-то на подсознательном уровне она понимала, что они попросту не смогут причинить ей вреда. Потому, услышав новый голос, она лишь слегка дернулась, больше удивившись, чем испугавшись.

Новый голос звучал... молодо. Как у девушки примерно ее возраста. Но было что-то в этом голосе. Словно бы милый детский голосок был способен сорваться в безжалостный крик баньши

— О чем ты? — обратилась она к ней.

Ах, верно! Лучший способ объяснить — это сделать самому!

В тот самый момент, когда прозвучали эти слова, Тейлор почувствовала движение ткани по всей поверхности своего тела.

Переведя взгляд она обнаружила, что теперь помимо больничного халата на ее теле присутствовала и другая одежда. Старинного покроя серовато-голубое платье с белым передником, который завязывался на спине большим белым бантом. На своих плечах она обнаружила широкий и теплый меховой плащ с воротником из шерсти какого-то животного.

— Это... одежда? — удивленно спросила Тейлор.

Все, что сказано три раза, становится истиной. Одежда. Одежда. Одежда!

Её голос звучал весело. Непосредственно. И это... освежало. Это не был... непонятный ей Танатос, не был будоражащий все ее естество Люцифер, не была это и Изида, которая казалось Тейлор слишком... взрослой. Нет, она... она звучала близко.

Слова были сказаны сами собой:

[Персона]

Она просто появилась. Словно бы вышла из-за невидимой двери, что отделяла их друг от друга. Она была одета в почти идентичное платье голубого цвета с передником. Только ее платье казалось более насыщенного цвета чем у Тейлор.

Но... не это было удивительно. Тейлор на секунду показалось, будто бы она смотрит на саму себя, отраженную в кривом зеркале. Слишком они были похожи. Тот же рост, те же пропорции тела, те же черты лица. Они отличались лишь цветом глаз и волос. Волосы цвета самого яркого золота ниспадали волной по ее плечам. Вкупе с глазами, что были столь пронзительно-голубого цвета, что, казалось, светились в темноте, это делало ее столь невинной и прекрасной, что Тейлор невольно подивилась, может ли она сама казаться такой же.

Её отраженная копия улыбнулась. Ее улыбка действительно сияла в полумраке.

— Никогда не считай себя не такой, какой тебя не считают другие, и тогда другие не сочтут тебя не такой, какой ты хотела бы им казаться.

Что-то в голове Тейлор щелкнуло, расставляя мысли по местам.

Лежащий на полу Бай-Ху фыркнул, прежде чем воззриться на Тейлор желтым глазом. Ощутив немой вопрос, Тейлор криво улыбнулась ему и кивнула.

— Спасибо, Защитник. Можешь идти.

Рыкнув напоследок тигр рассыпался голубыми искрами. Тейлор же повернулась к Персоне.

— Добро пожаловать в Страну Чудес, Алиса... Лидделл, — проговорила она, вставая с пола. Тейлор очень любила сказку Кэрролла в детстве, и Аннет никогда не упускала возможности поговорить с дочерью на любимую тему. От того она и знала настоящее имя девочки-прототипа персонажа. Но персонажа ли?

— Ах, давно никто меня так не называл... — просто отвечала Алиса, продолжая тепло улыбаться.

— Наверное, я должна поблагодарить тебя за одежду?

— Полноте, Контрактор. Это лишь мельчайший гран той силы, что мы готовы обрушить на мир по твоему велению. Это не стоит благодарности.

— И все равно спасибо. Я.... не в лучшем состоянии, если честно, — это было довольно странно — говорить о психологическом состоянии с существом, которое еще минуту назад было лишь голосом в твоей голове.

— Ах как знакомы мне эти слова... Но бояться не надо. Мы не причиним вреда Контрактору. А теперь... не хочешь чаю? — с этими словами жестом фокусника она извлекла из-за пазухи фарфоровый чайник.

Словно бы в ответ на этот вопрос живот Тейлор почти комично заурчал.

— Я бы... не отказалась от чего-то поплотнее, — смущенно произнесла она, отвернув голову. Боже, ей было стыдно перед собственными Персонами. Но голод одолевал ее все сильнее.

Глаза Алисы округлились, прежде чем вспыхнуть еще ярче. Она приложила руку ко рту, почти карикатурно изображая шок. Хотя Тейлор в определенной степени сомневалась в том, что это было специально. Скорее жестикуляция была частью ее... легенды?

— Ох, бедный Контрактор. Конечно же ты голодна! Ах, как могла забыть Алиса о столь простой вещи, как могла... — Алиса словно заведенная принялась повторять слова о собственной забывчивости, изрядно нервируя Тейлор внезапным всплеском эмоций.

— В-все в порядке, — попыталась успокоить этот сеанс словесного самобичевания Тейлор.

Алиса прервалась на полуслове, чтобы вновь взглянуть на Тейлор.

— Контрактор не в обиде? Ах, Алиса рада этому, так рада. А теперь... Трапеза! Трапеза! Трапеза! — она трижды хлопнула в ладоши, и по третьему хлопку в пыльном полумраке заброшенного склада из ниоткуда появился стол.

Тейлор захотелось протереть глаза. Она понимала, что ее способности работают... весьма странным образом, но до сих пор она не слышала ни о чем подобном. Нет, по идее она могла предположить, что Эйдолон способен на нечто подобное, но чтобы она?

Стол, что возник из ниоткуда, ломился от яств, половины названий которых Тейлор даже не знала. Здесь была утка по пекински, что-то похожее на фондю, венские шницели и еще пара десятков блюд, которые выглядели настолько вкусно, насколько это было возможно. И все это великолепие, что открывалось сейчас перед Тейлор, издавало настолько до одури соблазнительные запахи, что ей казалось, будто бы еще секунду, и ее желудок вырвется из ее живота, дабы наполнить себя этими по-настоящему роскошными яствами.

— Э-это немного много для нас двоих... — неуверенно проговорила Тейлор, медленно двигаясь в сторону стола. Посреди многочисленных блюд стояли несколько ярких канделябров, дающих достаточное освещение для того, чтобы можно было без проблем разглядеть весь стол. В одном конце стола с двух сторон стояли два резных деревянных стула с высокими спинками, подле которых размещались чистые тарелки с набором столовых приборов.

— Ах, боюсь что нет нужды беспокоиться обо мне, Контрактор. Я здесь лишь по твоей воле, и эта пища — лишь для тебя! — показала на стол Алиса, улыбаясь.

— Но к чему тогда второй комплект приборов?

— Негоже Леди есть в одиночестве. Я составлю тебе компанию! — Алиса обошла стол по кругу и уселась на свободное место, после чего аккуратно придвинула себя к столу. Также поступила и Тейлор.

— Т-так много... — проговорила Тейлор, не зная что выбрать.

— Не стоит отдавать предпочтение чему-то одному, когда можно попробовать все сразу, — с энтузиазмом поведала Алиса, быстрыми движениями накладывая себе в тарелку куски аппетитного мяса, сдобренные каким-то пахнущим едва ощутимыми пряностями соусом.

Тейлор в полной мере последовала этому совету, накладывая себе на тарелку всего понемногу. Она не акцентировала внимание на том, что она ела, целиком сосредоточившись на процессе наполнения желудка.

Все это... все происходящее, все это казалось ей таким сюром, нереальным и невоплотимым алогичным сюжетом какой-то постмодернистской истории без морали. Но одновременно с этим, с каждым прокатывающимся в горло куском пищи она все больше принимала происходящее как объективную реальность.

Но все равно ее пугала та скорость, с которой ее реальность менялась. Скажи ей кто-нибудь еще месяц назад, что она будет так попросту обедать вместе с настоящей книжной Алисой, она бы как минимум покрутила пальцем у виска.... Однако все изменилось. И она, честно говоря, не имела ни малейшего понятия, что ей делать дальше. Но... она могла отодвинуть планирование своих будущих шагов на более позднее время.

Утолив голод и поглощая пищу больше для удовольствия, чем по необходимости, Тейлор откинулась на стуле и посмотрела на Алису. Персона уже расправилась с той порцией, которую сочла необходимой для себя, и медленно пила чай из взявшегося будто бы из ниоткуда чайника. Ощутив на себе взгляд Тейлор, она вновь тепло улыбнулась.

Тейлор вздохнула и посмотрев на зажатый в руке бокал с вкусным яблочным соком.

— Скажи... Я знаю, что это немного глупый вопрос, но все же... — она замолчала на секунду, собираясь с духом. — Вы... вы настоящие?

Персона задумалась. Впервые за все время их недолгого общения, Тейлор не услышала мгновенного ответа на свои слова.

Спустя полминуты Алиса аккуратно поставила полупустую чашку на блюдце, прежде чем начать:

— Смотря что считать реальностью, Контрактор. Я здесь, по твоей воле. Проткни меня ножом — и пойдет кровь. Убей меня — и я вернусь в Море Душ, чтобы вновь быть призванной по твоей воле. Потому я не могу ответить ни да, ни нет, Контрактор.

Тейлор замотала головой.

— Нет, нет. Я не про это. Реальны ли вы? Истории, легенды, мифы, книги, все это... Это правда?

На это Алиса лишь рассмеялась.

— Ах, Контрактор. Безусловно нет. И Безусловно да, — она отхлебнула чай, смотря прямиком на Тейлор.

— Я не понимаю, — Тейлор действительно не понимала, ведь Алиса противоречила самой себе.

Персона ухмыльнулась.

— Ах, милая Леди Контрактор. Подумай, каким был бы свет, броди по нему мы. Ангелы и Демоны, Боги и Монстры. Сразись на самом деле Михаил и его воинство с десятирогим драконом во имя Жены, Облаченной в Солнце. Борозди на самом деле Левиафан мрачные просторы океанов. Тем и хороши истории Богов и Монстров, что сказ о них остается сказом. Впрочем... я думаю, что ты понимаешь идею.

Тейлор понимала. Она жила в такое время, когда у людей появились новые Герои и новые Монстры. Жертвой этой системы она стала сама. Но Алиса продолжила:

— Но, меж тем, мы существуем. За гранями реальности и объективного — мы есть. Каждый из нас, будь то Герой или Монстр, Ангел или Демон, Святой или Еретик. Мы помним свои жизни и свои смерти, коль таковые бывали. Для нас наша история — это реальность. Такова суть.

— То есть... Для вас это взаправду было? Придуманная людьми история... создала вас? — немного неуверенно спросила Тейлор.

Алиса кивнула.

— Да. Людская вера вдохнула в нас жизнь и дала силу. Но это было лишь началом. Созданные людской верой, мы продолжали существовать вне собственных историй и одновременно внутри них. Это сложно объяснить, но мы уже давно нечто большее, чем просто ожившие истории.

— Вы [Персоны]... Аспекты двадцати одной [Арканы] Таро, призванные силой подписанного [Контракта]... — эти слова возникли в ее голове сами по себе, неизвестным ранее знанием.

— Все так, Леди, — кивнула Алиса, вновь отпивая из чашки.

— Алиса... Чем ты отличаешься от них? — задала Тейлор пришедший внезапно в голову вопрос. Ведь на самом деле Алиса действительно была отлична от остальных Персон, что она призывала до сих пор. Открытая, дружелюбная, желающая помочь. Не то чтобы другие Персоны не делали этого... Алиса была... более простой? Тейлор не могла дать однозначного ответа и потому решила спросить.

— О чем ты, Леди? — Алиса выглядела почти удивленной.

— Ты... отличаешься от тех, кого я призывала до этого. Я не знаю. Не могу сказать почему отличаешься. Танатос... Он спас мне жизнь. Изида исцелила, Люцифер показал истину, Бай-Ху помог сбежать, но... Ты почему-то действуешь по другому. Словно бы ты хочешь помочь не потому что я Контрактор. Знаю, звучит глупо, но...

— Ты права, Контрактор, — перебила Тейлор Персона, — я хочу помочь не потому что ты Контрактор, но из-за тебя самой. Я помню... город. Похожий на этот. На далеких от этого места островах. Меня вернули к жизни, дали игрушки... и оставили одну. Во всем городе. Лишь мои игрушки, марионетки, с которыми быстро надоедает играть... И потому мы чем-то похожи, Контрактор. Чем-то невероятно малым и бесконечно большим, но похожи. И потому... позволь рассказать еще одну вещь.

— К-конечно, — голос предательски сбился, столь серьезной и мудрой выглядела девушка напротив нее, которой сложно было дать лет больше, чем было самой Тейлор, если не знать, что это Персона.

— Море Душ не едино, Контрактор. Герои и злодеи, боги и монстры... Те же комбинации. Истории, что сводили их вместе, уже давно смешались и столкнулись. И от того не будет конца их распрям. Твоим словам подчинится Легион и склонит голову Архангел. Но каждый из них будет видеть свой путь. Они не желают вреда, нет. Но идеи, ведущие их — ведут к разным исходам. И лишь тебе выбирать, куда тебе идти, — проговорила Персона, сжимая пустую чашку.

Тейлор молчала. Миллионы мыслей роились в ее голове, неспособные связаться в единую цепь. Все было просто и логично, но одновременно не укладывалось в ее голове. Наконец она спросила:

— А с кем ты, Алиса Лидделл?

Персона улыбнулась.

— Ах, Контрактор, никогда не любила это "съешь" и "выпей". Выход всегда где-то посередине. Есть и те, кто ставит чужой интерес выше своего. Но полноте серьезных разговоров, Контрактор. Не желаешь ли чаю?

В ее руке появился полный чайник.

— Желаю, — с благодарностью приняла напиток Тейлор. Внутри нее на какую-то секунду дрогнули и ослабли внутренние пружины, что были так напряжены последние дни. Возможно, она наконец-то нашла союзника.

Ragnarokkr 2.02

Ребекка Коста-Браун/Александрия

Александрия была собрана и сосредоточена, словно взведенная пружина. Об этом говорило все — поза, выражение видимой под маской части лица, выверенные, четкие движения рук, отстукивающих на сенсорной клавиатуре одной лишь ей ведомые указания. Так казалось со стороны. И так оно было на самом деле.

Частный летательный аппарат на базе винтокрыла, творчески доработанный Драконом, вез ее вместе с группой экспертов прямиком к месту основной головной боли всего "Протектората" на сегодняшний момент. Впрочем, это она преувеличивала, согласование плана бюджета "Протектората" вызывало у Ребекки куда больше неприятных ощущений, но ситуация с Пантеон... требовала скорейшего решения.

Броктон Бей всегда был... интересным городом. Не самый крупный, не самый богатый, не самый опасный. Медленно умирающий после того, как Левиафан прошел рядом во время атаки на Ньюфаундленд. Задыхающийся от преступности и неэффективности Системы. Но именно в Броктон Бей вышли на свет Всеотец, Маркиз, Кайзер, Панацея, Зубы. Именно в Броктон Бей решили остепениться такие личности как Лунг, Выверт, Оружейник, Лабиринт и еще пара особ не меньшей важности. Броктон Бей был котлом, в котором все эти кейпы варились в собственном соку практически без вмешательства извне. Когда-то Александрия порывалась что-то сделать, но практически сразу же ее действия были скорректированы и перенаправлены вмешательством Контессы. Так было до недавнего момента.

После знаменательного собрания руководителей Котла Ребекка очень внимательно наблюдала за всеми потенциально возможными переменными. Нечто или некто, способное изменить настолько глобальный расклад сил как Путь к Победе, не могло пройти мимо ее радаров. И ситуация с хосписом сразу же насторожила Ребекку. Но Путь говорил выжидать, и Александрия выжидала. Однако вчера на её личный коммуникатор пришло сообщение из двух слов.

"Время пришло"

И Ребекка поспешила действовать. Разговор с Пиггот вышел... информативным. Всей картины она, естественно, не получила, Пиггот была весьма скупа на подробности, но даже такой выжимки хватило для того, чтобы Ребекка смогла осознать масштаб ситуации.

Триггер не зря называют "худшим днем в жизни", только так можно привлечь Агента. И для Тейлор Эберт этот день продлился целый месяц. Это был эффект домино. Множество казалось бы никак не связанных происшествий, не совсем обыденных, но довольно малозначимых с глобальной точки зрения, спровоцировали череду событий, повлекших за собой один из самых мощных триггеров, что Александрия когда-либо встречала. И теперь, благодаря весьма неуклюжим действиям своих подчиненных, ей придется разбираться со всем этим самой.

Из иллюминатора можно было заметить постепенно приближающуюся береговую линию Восточного Побережья. А это означало, что почти пятичасовой перелет близился к концу. Не то чтобы она не могла проделать этот путь самостоятельно, но статус и группа экспертов на борту не позволяли ей этого. Да и кто сказал, что ничто человеческое ей не было чуждо?

Закончив с отчетом, Александрия повернулась к сидящему напротив подчиненному. Дуэйт Макриди был одним из основных специалистов по психологии паралюдей, и именно ему чаще всего доверяли работу с особо сложными кейпами, чьи способности были слишком полезны/опасны, но объявлять кейпа злодеем было невыгодно по тем или иным причинам.

— Доктор Макриди, как вы считаете, каковы наши шансы успешно завербовать Пантеон?

Оживившийся доктор посмотрел на героиню, прежде чем задумчиво пожевав губами ответить:

— Не могу сказать что я полностью понимаю всю происходящую ситуацию, но, исходя из известных фактов, я бы сказал, что крайне низкие. Трагедия в семье, травля, кома, неудачно выбранные слова. Пантеон, прежде всего, девушка-подросток. А те, как известно, весьма склонны к накоплению негатива и отсутствию пиетета перед Системой, которую и представляют Стражи. А действия Призрачного Сталкера пунктов нам, простите за прямоту, не добавляют.

— То есть вариант с вербовкой вы считаете нереальным? — прищурилась под маской Ребекка.

— Я бы сказал — маловероятным. Не знаю, как может повлиять на ее действия ваша с ней личная встреча. Однако я сомневаюсь, что это что-то сильно изменит.

— Ясно. Спасибо, Дуэйт, — героиня благодарно кивнула пожилому мужчине.

— Для этого я здесь, Александрия, — доктор ответил вежливым кивком.

Недолгий диалог утих, и кабина погрузилась в молчание, которое, впрочем, длилось весьма недолго, поскольку уже через двадцать минут их транспорт зашел на посадку на спецплощадке на крыше Вышки Протектората.

Встречать Александрию вышла сама Пиггот. Эта полная женщина лет сорока была одним из самых наглядных примеров эпохи пост-Золотого Века. Когда-то подающий надежду глава отряда оперативного реагирования СКП, она была искалечена во время событий в Эллисбурге, ее отряд погиб у нее на глазах, а кейпы поддержки покинули поле боя, спасая свои жизни. Этот инцидент если не в корне, то весьма сильно изменил мнение женщины о кейпах в худшую сторону и весьма сильно сказался на ее дальнейшей карьере. И Ребекка, зная о кейпах больше, чем кто-либо другой, не могла винить Пиггот в ее предвзятости по отношению к ним.

— Рада встрече, директор Пиггот, — поздоровалась Александрия с женщиной едва покинув транспортник.

— Добрый день, Александрия. Как прошел полет? — они обе понимали и принимали правила этой игры в вежливость, которая длилась ровно до того момента, пока один из игроков не решит ее окончить. И Ребекка решила взять быка за рога.

— Весьма комфортно. Но, директор, давайте к делу. Директор Коста-Браун снабдила меня всей необходимой информацией, но я бы хотела услышать все от вас лично.

Пиггот посмурнела. Мешки под ее глазами как будто-бы увеличились в размерах.

— Думаю... нам стоит обсудить все это в моем кабинете. Рассказ будет не из коротких.

После этой фразы она резко развернулась на каблуках и двинулась в сторону входа во внутренние помещения базы.

Ничего не сказав, героиня в маске двинулась за ней.

* * *

Александрия была мрачна. Это было все, что могла сказать Пиггот, глядя на тот небольшой участок лица, что маска оставляла незакрытой. Но скривившиеся губы и изменившаяся атмосфера в комнате почему-то не оставляли у директора сомнений в том, что озвученная информация не понравилась члену "Триумвирата". Впрочем, если подумать, это был весьма очевидный исход событий.

Героиня сидела перед Пиггот, сложив руки у подбородка, полностью лишив себя какого-либо движения. Это было настолько противоестественно, что даже привыкшая к бзикам паралюдей Эмили чувствовала себя неуютно.

Наконец Александрия заговорила:

— Директор, то, что я сейчас услышала — это один из самых худших примеров некомпетентности сотрудников СКП, про который я только знаю. Это чудо, что об этом фиаско не узнали журналисты, — голос Александрии был спокоен и холоден как арктический лед. И, тем не менее, только глухой не услышал бы в нем нотки раздражения и недовольства

— Мы были стеснены в средствах, мэм, — Пиггот не привыкла искать оправданий, но это был особый случай.

— В каких ещё средствах, Эмили? О чем вы думали, когда разрешили этой дуре Сталкеру учиться в "Уинслоу"? "Аркадия" потому и выбрана как учебное заведение для стражей, что подобные ситуации там пресекаются на корню, — это были железобетонные аргументы, которые фактически припирали директора к стенке. Именно ее подпись стояла под резолюцией разрешившей Сталкеру посещение "Уинслоу" в порядке исключения.

— Ее адвокат на этом настаивал... — у Пиггот кончались аргументы, но она не хотела признавать поражения.

— Директор, почему мне приходится напоминать вам о том, что вы представитель "Протектората"? Что вы храните закон и порядок на улицах, защищая их от банд, злодеев и подобных Сталкеру? Правила на подобные случаи пишутся кровью, и ваше счастье, что Пантеон была достаточно вменяема, призвав исцеляющую проекцию, чтобы спасти жизни ваших людей, которые оказались в опасности по вашей же вине!

— Она невменяема! — в сердцах воскликнула директор, раздраженная упоминанием случая с побегом Пантеон из больницы.

— Вы парапсихолог? Насколько я знаю, мисс Ямада до сих пор не вышла из шокового состояния, — сарказму в голосе Александрии можно было завидовать. — Директор, давайте будем честны — вы все заварили эту кашу. Сталкер, Барнс, Ямада, вы, Оружейник, словом — все виноваты. И кашу такую, что мне даже не хочется представлять последствия, если все пойдет по наихудшему сценарию.

— Наихудшему сценарию?

— Не надо притворяться, директор. Вы знаете, что такое наихудший сценарий. Присутствовали при одном. Губители. "Девятка". Испепеляющий Зверь. Спящий. Нилбог. Список можно продолжать, но не думаю, что это необходимо.

Эмили явственно побледнела. Картины того дня, десять лет назад, все еще были слишком живы в ее памяти. И прицельно сказанные слова Александрии будили этих призраков прошлого. Женщина сжала кулаки, успокаивая бешено бьющееся сердце. А героиня, удовлетворившись реакцией директора, меж тем продолжила:

— Ладно. Довольно словесных кружев. Вот мое предложение, Пиггот. У меня есть полномочия и есть задания. И нет времени на игры. Сами знаете, что на носу. И пока я здесь — я говорю — вы делаете. Дело закончено — мы расходимся. Думаю, директор Коста-Браун будет удовлетворена результатом. Это приемлемо?

— Да, — сквозь зубы выдохнула Пиггот, представляя, что может произойти в обратном случае. Но ее до крайности бесила вся эта ситуация. И тем более ее нервировала необходимость работать под началом у парачеловека, пускай даже и такого как Александрия. Особенно — такого как Александрия.

— Отлично, — кивнула героиня, знавшая заранее ответ на свой вопрос. Тут не нужен был Путь к Победе, всего лишь немного шантажа и давления авторитетом. — В таком случае, у вас есть данные по местонахождению Пантеон?

— Последний раз камеры засекли ее в районе доков. Во всяком случае, именно там в последний раз мы засекли следы ее проекции. Разумно предположить, что она все еще там. — резкая смена темы помогла, Эмили нашла в себе силы немного успокоиться, чтобы оперативно ответить на высказанный вопрос.

— Резонное предположение. Она не могла далеко уйти в больничном халате на босу ногу. Хотя не думаю, что это ее остановит. Высокоуровневых козырей вообще мало что останавливает.

— Вы оценили ее как Козыря? — приподняла бровь директор.

— Да. Причем потенциально — как одного из сильнейших. Каждый раз ее проекции появлялись в связи с вполне определенными запросами. Хотела спастись от смерти — призвала Гробовщика. Захотела вылечиться — призвала Изиду. Хотела защититься... и призвала Бай Ху.

— Бай Ху? — директор не слышала этого названия. Или имени. Это определенно было что-то азиатское.

— Мы предполагаем, что основа силы Пантеон — создание самостоятельных проекций, базирующихся на мифологии. Зверь, которого она призвала — весьма сильно походит на описания Белого Тигра — Стража Запада и одного из четырех священных животных Китая. Директор Коста-Браун включила в группу специалиста по мифологии, для того, чтобы мы могли составить вероятный список сил ее проекций.

— Вот как.... Что вам требуется от меня, Александрия? — спросила женщина после недолгого молчания, потраченного на обдумывание полученной информации.

— Совсем немногое. Покажите мне, где находится камера Сталкера и организуйте пресс-конференцию.

— Вы же не собираетесь...

— Вы уже дали свое согласие, директор. Не заставляйте меня жалеть.

— Вас поняла, Александрия.

* * *

Когда к ней в камеру вошла Александрия, София внезапно поняла, что дела у нее дрянь. Не то чтобы эта мысль не приходила к ней в голову на протяжении последних семидесяти двух часов, но с появлением члена Триумвирата положение приняло действительно скверный оборот.

София не была дурой и прекрасно понимала, что против Александрии у нее нет ни малейшего шанса, не говоря уже о том, что она все еще находилась в камере повышенной защищенности с электричеством, пущенным по стенам.

— София Хесс, я полагаю, — голос Александрии был сух и не выражал абсолютно никаких эмоций. И это пугало.

— Д-да, мэм.

— Я знаю твою гражданскую личность. Думаю, стоит ответить взаимностью на взаимность, — с этими словами Александрия потянула за края шлема. Послышалось негромкое шипение, прежде чем шлем был снят с головы героини.

Перед ней стояла на вид молодая привлекательная женщина с черными как смоль волосами и едва заметным шрамом, пересекающим правый глаз.

— Мое имя — Ребекка Коста-Браун. Глава СКП и один из членов "Триумвирата", — продолжила героиня, совершенно не изменившись в лице.

София находилась в одном шаге от обморока. Она знала личность Александрии. Александрии! Это... это было настолько дико, что голова Софии грозила взорваться только лишь от осознания этого.

Но Александрия продолжала:

— Не волнуйся, камеры отключены. Я попросила Дракон о небольшом одолжении. Об этом разговоре никто не узнает. Итак, София, теперь, когда мы немного знаем друг о друге, позволь прояснить ситуацию. Ты знаешь гражданскую личность члена "Триумвирата". Это автоматически делает тебя угрозой А-класса. Соответствующая пометка уже есть в твоем деле. Ты знаешь, что происходит с кейпами, обладающими подобным классом опасности, если они отбиваются от рук?

София сглотнула тугой комок, внезапно появившийся в горле. Приказ на убийство. Либо самые глубокие камеры в "Клетке".

Героиня внимательно посмотрела на нее. На ее лице все еще не отражалось ни единой эмоции. И это пугало.

— Вижу, что знаешь, умная девочка. Позволь, я немного разъясню для тебя ситуацию. Ты со своими подругами довела девчонку до триггера. С кем не бывает, не ты первая, не ты последняя. Поверь, вас таких на Аляске целый отстойник уже набрался. Однако есть одна маленькая незадача, Сталкер. То, что вы сотворили, вышло за рамки одного человека. Вызванный вами триггер убил сорок девять человек. Сорок восемь в больнице и одного незадолго до этого. Сорок девять трупов, Сталкер. Не многовато ли для сопливой девчонки? Впрочем, это неважно. Твои проблемы. Дело в том, София, что люди, живые люди, начали задавать вопросы, ответов на которые мы не можем дать. А знаешь почему?

София знала. Даже слишком хорошо знала. Казалось бы идеальная схема в одно мгновение повернулась против нее самой.

— Люди задают вопросы, а мы не можем дать ответы. И на секунду задумайся, что произойдет, если все то дерьмо, что ты заварила, всплывет. Какие последствия будут для всей организации, для "Протектората"? Впрочем не надо, тебе думать вредно. А значит это одно. Проблемы.

Лицо Александрии впервые выразило эмоцию. Это была улыбка.

Но Сталкер задумалась о том, что лучше бы ей вообще не рождаться, чем смотреть на улыбку, с которой можно убивать младенцев и сжигать города со всеми жителями.

— И знаешь, я не люблю проблемы. И потому, Хесс, у тебя есть выбор.

Через три-четыре дня я обязана буду провести здесь пресс-конференцию по расследованию произошедшего с Пантеон. Но я всегда могу убить двух зайцев сразу и сказать, что у кого-то из Стражей есть важное объявление для прессы. И угадай кто будет этим Стражем? — Александрия выразительно приподняла бровь, задавая риторический вопрос. — В общем и целом, Хесс у тебя есть три варианта. Ты выходишь на сцену, берешь в руки микрофон и говоришь всем о том, что ты нарушила правила своего испытательного периода. Бандита там пристрелила или еще чего. Причину мы тебе организуем. Я понимающе киваю головой и со спокойной душой отправляю тебя в Анкоридж охранять город от нападения полярных медведей. С точки зрения пиара это будет той еще головной болью, но не ты первая, не ты последняя. Второй вариант — ты берешь в руки микрофон и во всеуслышание говоришь о том, что уходишь из Стражей по какой-либо причине. Все, что надо мы опять же организуем. Все чинно, мирно, мы понимающе киваем головой и отпускаем тебя с чистой душой на волю, где тебя ждут полицейские, которые отправляют тебя в Исправительный Центр. По бумагам ты, конечно, будешь находиться в колонии для несовершеннолетних, но право слово, разница небольшая. Или ты думала, что такой откровенный криминал тебе сойдет с рук? Просидишь там пару лет на легких уровнях, выйдешь и даже снова можешь попытаться стать героем. И, наконец, ты можешь попытаться сбежать. Не волнуйся, я прослежу, чтобы с тебя даже наручники сняли. Я даже дам тебе фору в пару дней. Вот только... пока ты валялась без сознания, Оружейник вживил тебе под кожу технарский маячок, по которому тебя можно отследить с точностью до пары метров. А потом я подарю твоей старой знакомой Пантеон трекер, настроенный на сигнал этого самого маячка. Думаю, это немного разнообразит твою жизнь "хищницы", — Александрия показала пальцами кавычки, прежде чем взять в руки положенный было на край кровати шлем и водрузить его на голову. Раздался щелчок и маска зафиксировалась.

— Решай, Хесс. И, чтобы ты понимала — Эберт в любом случае узнает обо всем. Потенциальный Козырь-11 во врагах добавит остроты твоей жизни, не правда ли?

* * *

В дверь постучали. Достаточно громко, чтобы она услышала и проснулась. Она замерла, стараясь не шевелиться, страх снова сковал ее естество.

Стук повторился, но на сей раз, спустя пару секунд после повторного стука в едва заметную щель под дверью кто-то протолкнул пачку банкнот.

Не веря своим глазам, она как можно тише подошла к двери и подняла неожиданную посылку.

На первой банкноте размашистым почерком было написано:

"Я не причиню вреда и не связана с "Протекторатом". Я всего лишь хочу тебе помочь. Впусти меня, пожалуйста."

Она сомневалась. Боялась. Не верила. Но, оглянувшись и увидев ободряющую улыбку Персоны, она распахнула дверь навстречу незнакомке.

Ragnarokkr 2.03

Она сомневалась. Боялась. Не верила. Но, оглянувшись и увидев ободряющую улыбку Персоны, она распахнула дверь навстречу незнакомке.

Перед нею стояла женщина. Довольно высокая, примерно метр семьдесят, она была одета в какое-то подобие строгого офисного костюма с белой рубашкой и черным галстуком, повязанным вокруг шеи. На голове у нее покоилась такая же черная шляпа-федора с довольно широкими полями, как у мафиози из старых фильмов.

Увидев Тейлор, женщина едва заметно улыбнулась и подняла руки, затянутые в тонкие черные перчатки, показывая то, что она безоружна.

— К-кто вы? — это был, наверное, самый очевидный вопрос для того, чтобы начать этот странный разговор.

— Боюсь, что мое имя, или даже прозвище, тебе ничего не скажет. Но можешь звать меня Фортуной.

Тейлор попыталась вглядеться в ее лицо, найти хотя бы частичку фальши, что-то, что помогло бы ей определиться. Но ничего. Эта женщина... Она не выражала ничего. Ничего, что Тейлор могла бы увидеть или почувствовать.

— Как богиню удачи? — наверное, это был глупый вопрос. Но сейчас он звучал как никогда правильно.

— Да, у моих родителей было определенное чувство юмора, — Фортуна не предпринимала никаких попыток к движению, просто стоя на месте.

— К-как вы меня нашли? — отдача запоздалым испугом начала захлестывать ее.

Но женщина в костюме поспешила успокоить ее:

— Не стоит волнения, найти тебя тем способом, которым нашла тебя я, не сможет никто.

— Вы уверены?

— Поверь, если кто-то еще сможет воспользоваться этим способом — мир окажется в большой опасности, — в голосе женщины проскользнула нотка чего-то такого, что Тейлор не могла определить.

— З-зачем вы здесь? Вам ведь что-то нужно от меня? — Тейлор оглянулась, чтобы увидеть Алису, которая верной слугой застыла за ее плечом, готовая в случае чего защитить своего Контрактора. Ей даже на секунду показалась, что в руке Алисы блеснуло что-то острое.

Женщина, между тем, все так же спокойно продолжала стоять на пороге, словно бы собираясь с мыслями.

— Представь себе, что увидела человека, застрявшего в трясине. Ты куда-то очень сильно спешишь, дело, которое тебя ждет, очень важно. Обычно ты бы прошла мимо, оставила бы человека в этой самой трясине, вверив его воле судьбы, — Фортуна сделала паузу, прежде чем продолжить: — А теперь представь, что в один единственный момент ты понимаешь, что если ты сейчас остановишься, потеряешь время, но поможешь этому человеку, то спустя какое-то время, независимо от твоих шагов, ты достигнешь своей цели, очень важной цели, быстрее, чем это бы произошло, поспеши ты сейчас.

— И я — тот человек в трясине?

Она была важна? Она может быть важна? Но как? И откуда Фортуна об этом знает?

Нет, Тейлор не была дурой и понимала, что ее сила, чем бы она ни была, была мощной. Это было сложно не осознать. Но... Все это было слишком быстро для нее. Слишком резко и непривычно.

Назвавшаяся Фортуной кивнула.

— Именно так. Я могу помочь тебе, потому что ты поможешь мне, нет, всем нам на дальней дистанции.

— То есть я могу отказаться? Попросить вас уйти?

— Конечно. Путь достигнет своей цели в любом случае. Я всего лишь стремлюсь к максимальной эффективности.

— И вы никому не расскажете о том, что я здесь? — было наивно с ее стороны предполагать такое, но весь этот разговор был слишком странным явлением, чтобы она хоть что-то понимала.

— В этом не будет нужды. Вне зависимости от того, скажу ли я что-нибудь кому-нибудь, Путь останется тем же.

Тейлор повернулась к Алисе с немым вопросом. Она не знала, может ли эта персона отличить правду ото лжи, но что-то подсказывало ей, что весьма сложно обмануть воплощение всего безумия Страны Чудес.

Алиса неотрывно глядела на Фортуну. Ее широкие голубые глаза выглядели столь пустыми и безжизненными, что казались кукольными.

— Мертвый Осколок-Пророк именующий себя "Удачей". Ты не лжешь. Но и от истины ты далека.

Фортуна не замедлила ответить.

— А кто к ней близок, Алиса? Истина субъективна, как и реальность. Что истина для одних — красивая ложь для других. Где-то Алиса — это маленькая девочка, запертая в мертвом городе с тысячами кукол-мертвецов. Где-то пациентка психбольницы с сюрреалистичными кошмарами. А где-то — храбрая воительница, что сразилась с Бармаглотом в Бравный День. Все это — истина. Я не желаю твоему контрактору вреда, я не хочу использовать ее. Я могу ей помочь. И она поможет мне достигнуть моих целей.

— Благи ли цели те? — Тейлор в странном полутрансе наблюдала за разговором двух... существ. Фортуна и Алиса из Страны Чудес. Что за странное сочетание. Пророк и девочка из полубезумной сказки. Но в этом что-то было. Какой-то своеобразный, извращенный смысл.

И она ощущала, что не она одна глядит на все происходящее. Там, за Вратами, они наблюдают. Изида, Люцифер, Бай Ху. Знакомые и незнакомые, Злые и Добрые. Все они следят за чем-то важным.

— Нет различия между благим и неблагим. Есть лишь цель и способы ее достижения.

— И в чем же она состоит?

— Остановить существо, что стремится уничтожить этот мир.

— И имя ему?

Фортуна замолчала. Она была мрачна. Ее лицо, казалось бы безмятежное, словно было подернуто тенью тяжкого бремени, что лежит на ее плечах. Она посмотрела на Тейлор. И во взгляде ее читалось сожаление.

— Это имя легко произнести. Вопрос лишь в том, готова ли ты, Тейлор. На твою долю выпало слишком многое за слишком короткий промежуток времени. И этот финальный шаг может сломать тебя.

— Я...

Слова, что она хотела произнести, замерли в ее горле, не способные вырваться на свободу. Фортуна была права. Слишком много всего, слишком страшно, слишком больно. Никто, совершенно одна, за ней идет охота, и только собственная новообретенная сила спасает ее. И сейчас ей предлагают нырнуть в самую глубину кроличьей норы, узнать нечто запретное.

Она может сделать этот выбор. Но... вправе ли она?

Исчадие Его, токмо ты в обыкновении Избрать свой Путь.

Дитя Его, Дорогу выбирает идущий, негоже мне указывать путь.

Эти голоса звучали в ее голове. И каждый из них не давал ей того ответа что она искала. В отчаянье она посмотрела на Алису. Но та всего лишь молвила:

"— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

— А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.

— Мне все равно... — сказала Алиса.

— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот."

"Все равно куда и идти". Ей действительно было все равно. Все дороги были закрыты и открыты одновременно, она лишь стоит на перекрестке не в силах выбрать сторону в которую идти.

Но... если время может подождать, то почему бы не постоять на этом перекрестке, в ожидании попутки?

— Я... Вы правы. Я не готова. Не сейчас. Но скажите... Если я соглашусь на вашу помощь, и если мы с вами еще встретимся... Вы назовете это имя?

Фортуна улыбнулась. Ярко и чисто. И эта улыбка выглядела... чужеродно на этом безмятежном лице.

— Сколько бы мы не встречались, мисс Эберт. Я буду ждать вашего вопроса.

— Тогда... наверное, я должна спросить, как вы можете мне помочь?

Фортуна удовлетворенно кивнула.

— Думаю что, пожалуй, стоит для начала рассказать о некоторых полезных для каждого кейпа вещах, а затем... я представлю тебя своему старому знакомому.

Ragnarokkr 2.04

Тейлор не заметила, как они трое плавно переместились за стол, который по мановению руки Алисы был избавлен от объедков и чрезмерного нагромождения блюд и столовых приборов, сменившихся на изысканный сервиз на три персоны и элегантный чайник, наполненный вкуснейшим чаем, который незаметно отдавал чем-то до боли знакомым. Тем самым вкусом, который каждый из нас помнит, но не в силах отыскать вновь. Возможно, это было частью легенды о Чаепитии у Шляпника, Тейлор не особо вдавалась в подробности.

Все ее внимание было захвачено Фортуной. Кейп — а иначе и быть не могло, говорила. Говорила о вещах, которые знает каждый сверхчеловек, но сокрытых от общественности. Нет, о многих вещах она подозревала, о чем-то ходили упорные слухи на том бесконечном множестве форумов, посвященных кейпам, и куда не могли добраться всевидящие модераторы ПХО.

Тейлор невольно усмехнулась, услышав про неприкосновенность гражданской личности кейпов, если те сами не предают ту огласке. У нее такого выбора попросту не было. Пантеон... Так они ее назвали.

Теперь они были неразрывно связаны. Девушка Тейлор и беглый вигилант Пантеон. И обе — напоказ. Никакой возможности скрыться и залечь на дно, никакой надежды бросить это все.

Жребий бросили за нее, перешли Рубикон и сожгли за собой мосты.

Она нервно рассмеялась, услышав про запрет на сексуальное насилие. Видимо, София придавала очень мало значения таким вещам.

Запрет на классический огнестрел, правило трех страйков, Перемирие Губителей. Множество вещей.

Все это было важно, и все это требовало объяснения. И Фортуна говорила. В какой-то момент Тейлор начала понимать, что многое из того, о чем она рассказывала, касается внутренней кухни и схем работы СКП и Протектората. Каких кейпов сразу берут на контроль, а за кем следят не столь рьяно. Биотехнари, Умники высоких рангов, Козыри, опасные Контакты и Эпицентры, кейпы, не ограниченные эффектом Мантона — за всеми этими категориями следили очень пристально.

Она прекрасно понимала, что умудрилась угодить если не во все, то как минимум в половину категорий разом. И ее это откровенно не радовало. Как объяснила Фортуна — сейчас Протекторат находится в полной растерянности по поводу того, что делать со всей ситуацией, связанной с ней, и потому некоторое время официальные герои трогать и, тем более, специально искать ее не станут. Но когда все уляжется...

Фортуна предположила, что рано или поздно кто-то из обладающих реальным влиянием в Протекторате тем или иным способом выйдет с ней на связь и предложит встретиться, чтобы попытаться уладить ситуацию. Женщина предложила взять ситуацию под свой контроль и воспользоваться ее, Фортуны, контактом.

Мысль о чем-то подобном вызвала у Тейлор иррациональный страх и мурашки по спине. Больно свежи были ее воспоминания о Софии и ее связи с Протекторатом. Однако Фортуна тут же заверила ее, что она может поручиться за свой контакт и его благонадежность. Это отнюдь не прибавило Тейлор какой-либо уверенности во всей этой авантюре, но выбора у нее как раз и не было. Сейчас она могла лишь сделать те или иные вещи, в надежде, что это не выльется во что-то еще более неприятное. Поэтому она согласилась.

Когда с азами было покончено, Фортуна достала из внутреннего кармана пиджака телефон. Ничего сверхординарного, простая раскладушка популярного бренда. Спустя несколько минут нажимания различных кнопок она приложила трубку к уху.

— Здравствуй, Счетовод. — в этот момент Тейлор могла поклясться, что Фортуна не без усилия заставила себя выговорить имя кейпа, явно будучи более привычной к реальному имени.

Выслушав короткий ответ своего собеседника, который сама Тейлор не расслышала, она продолжила разговор.

— Дело касается Пантеон. Думаю, ты слышал. Нужно убежище. В Броктон Бей. Что-то комфортабельное, тихое... — Фортуна оглядела Тейлор, — и с полным гардеробом и холодильником. Пока что на две недели.

В этот раз ожидание затянулось. Фортуна молчала, ожидая ответа Счетовода, глядя куда-то вдаль. Но наконец голос на другом конце провода что-то произнес.

— Да, она со мной.

После чего передала Тейлор трубку.

— Мисс Пантеон, я полагаю? — прозвучал приятный мужской баритон на другом конце провода.

— Д-да.

— Слушайте меня внимательно. Даунтаун. Перекресток Двенадцатой и Четвертой. Семиэтажное здание с кирпичным фасадом. Заходите внутрь и говорите консьержу "22.11.63, Даллас". Вам дадут ключ. Квартира ваша на две недели. Продукты доставят под дверь и дважды позвонят. Запомнили? — голос Счетовода был спокоен и словно бы механически точен.

— Двенадцатая и Четвертая, кирпичный фасад, "22.11.63, Даллас". Д-думаю что запомнила.

— Прекрасно. Прошу, передайте трубку Фортуне.

Тейлор незамедлительно последовала этой просьбе, передавая телефон обратно его владелице. Та, совершенно спокойно приняла и, выслушав Счетовода, ответила:

— Да, как обычно. Номер счета ты знаешь. И, пожалуйста, сохрани этот номер.

Завершая звонок женщина закрыла крышку телефона, после чего вновь протянула его Тейлор.

— Возьми. Эту линию не станут слушать, и твоя анонимность в полной сохранности.

Тейлор замерла при виде протянутого телефона. Папа... Денни не любил сотовые. С того самого момента, как Аннет разбилась в автокатастрофе, ей не приходилось держать в руках хотя бы завалящего сотового.

И взять его сейчас... Взять телефон из рук этой неизвестной женщины... Она хотела взять его. Хотела, чтобы ей помогли. Но она не хотела забывать. Не хотела...

— Я не думаю, что твой отец был бы против.

Тейлор вздрогнула, поднимая глаза на Фортуну. Откуда она узнала?

— О-откуда вы знаете?

Фортуна улыбнулась, глядя прямо на нее. Но не ответила. Впрочем, ответа и не требовалось.

Девушка снова перевела взгляд на зажатый в руках у Фортуны телефон.

Да. Она... она была права. Денни хотел для нее только лучшего.

Она потянулась и приняла телефон из рук, несмело улыбаясь Фортуне в ответ.

— И... что дальше?

— Думаю, что я составлю тебе компанию в пути до твоих новых апартаментов. Мне не трудно, да и вероятность нарваться на неприятности куда меньше. Ты же не против?

Тейлор только и оставалось, что неуверенно улыбнуться, сжимая в руках новоприобретенный телефон.

* * *

Штаб-квартира Стражей Броктон-Бей

Стражи были подавлены. Эгиде даже не надо было смотреть на своих сокомандников, чтобы понять это. Сама атмосфера, царившая в зале для брифингов, говорила об этом красноречивей слов. Даже Стояк был мрачен. И дело было далеко не в новом кейпе, с этим стражи уже сталкивались и уже не раз. И даже не в масштабе жертв и разрушений, пускай это и был их первый подобный опыт. Нет. Вовсе нет.

Стражей душило осознание причастности ко всему происходящему.

Призрачный Сталкер, София Хесс, разницы в данном случае не было, была Стражем. Членом их команды. Человеком, который ходил с ними в патрули, тренировался, отдыхал и прикрывал спину в бою.

И одновременно с этим она была маниакальной психованной сукой, которая в компании еще двух таких же как она планомерно травила и доводила до триггера ни в чем не повинную девушку.

Чем добились закономерного результата. И сейчас всем — и Стражам, и Протекторату, и жителям города приходится расхлебывать последствия этой неоправданной жестокости.

Побег Пантеон произошел только вчера, а дела уже принимали самый что ни на есть нешуточный оборот. Мэр Кристнер под давлением общественности был вынужден потребовать от Протектората ответов по поводу случившегося. Бойня на территории больницы — это было несколько за рамками даже самых отпетых членов банд в городе. И Пантеон это правило нарушила.

Да, по факту выяснилось что никто не пострадал, да и пришествие проекции-Изиды успели снять на телекамеры, но сам факт прецедента оставался. В качестве временной меры Протекторату пришлось разослать несколько дежурных групп к ключевым зданиям в городе, создавая ощущение безопасности.

Но это была только меньшая из всех проблем. Удар, нанесенный самим фактом появления Пантеон на доске сил Броктон Бей, вконец поломал державшееся на соплях равновесие сил в городе.

Пока Протекторат был занят улаживанием ситуации в больнице, члены "Империи-88" во главе с Крюковолком разнесли склад, принадлежавший АПП. С охранявшими не церемонились, полиция нашла несколько сильно избитых членов азиатской группировки без сознания уже после того как члены "Империи" удалились.

И теперь Лунг обязан был ответить "Империи" взаимностью.

И у Протектората не будет иного выбора, кроме как вмешаться. Потенциальная война банд была никому не нужна.

Оставалось одно "но". Пантеон. Ходячая тикающая бомба с потенциалом сил на уровне Триумвирата. И, судя по последним событиям, о дружественном отношении к Протекторату говорить не приходилось.

И если Кайзеру удастся рекрутировать так удачно настроенную против Протектората девушку...

Никто не хотел думать о таком исходе. Но он был вполне реален.

И во всем этом варилось осознание того, что все это можно было предотвратить, что первопричина всего происходящего, самая маленькая костяшка домино, что начала эту лавину, была в их команде все это время. Что они проглядели садистские наклонности Софии, ее... увлечения.

Да, они не могли проследить за ней в школе, но...

Это был бессмысленный цикл обвинений, направленный на него самого. Чувство стыда жгло Эгиду изнутри. Не прошло и полугода после того, как Триумф перешел в Протекторат, оставив командование Эгиде — и тут такое.

От мрачных мыслей Эгиду отвлекла Мисс Ополчение, продолжавшая обрисовывать общую ситуацию для "стражей".

— Для разрешения всего произошедшего директор Коста Браун отправила к нам группу специалистов во главе с Александрией.

Имя одного из членов Триумвирата было равносильно удару гонга для стражей. Один из сильнейших членов Протектората здесь, в Броктон Бей?

— А-александрия? — шокировано спросила Виста, выглядевшая сейчас, словно бы из нее выбили весь воздух.

Мисс Ополчение кивнула.

— Именно. Несмотря на то, что официально она прибыла ради расследования происшествия со Сталкером и решения ситуации с Пантеон, неофициально Александрия согласилась напомнить бандам о том, почему ссориться с Протекторатом — плохая идея.

— А почему бы сразу не прихлопнуть всех разом? АПП, "Империя", "Барыги", да даже Выверта можно прищучить, если у нас тут Александрия? — Эгида еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лицу. Стояк, как всегда, был в своем репертуаре.

Мисс Ополчение также вздохнула.

— Потому что никто в здравом уме не станет так рисковать. Даже мы. С помощью Александрии мы, может быть, схватим несколько кейпов, но остальные уйдут. Уйдут и затаятся, чтобы ударить снова. К тому же, Стояк, ты представляешь — сколько разрушений может причинить разошедшийся Лунг? А разошедшийся Лунг, дерущийся против Александрии?

Эгида увидел, как Стояк нервно сглотнул. Впрочем и сам Карлос отсутствием воображения не страдал. Сражения против самого мощного Оборотня из известных на сегодняшний день, не говоря уже про то, что этот монстр стал известен благодаря собственной битве против Левиафана фактически на равных? И проверять, на что способен этот человек, желания у него не было.

— В любом случае, — продолжала Ополчение, — расписание патрулей на ближайшую неделю, так же как и маршрут, изменятся. Еще не знаю как, директор и Александрия все еще не договорились по этому поводу. И главное. Если вы увидите Пантеон, — за спиной женщины на экране появилось лицо молодой девушки, — не предпринимайте ничего. Сообщите о ее местонахождении, но ни в коем случае не пытайтесь подойти ближе или же вступить в контакт. Всем все понятно?

Вопросов у Стражей не возникло.

* * *

— Я, конечно, подозревал, что София далеко не подарок, но чтобы настолько... — в никуда проговорил Кид Вин, разлегшись на диване в зоне отдыха и глядя в потолок.

— Угу, и теперь по городу бродит потенциально съехавшая с катушек Козырь-11, способная призывать разную мифологическую фауну, — Эгида с задумчивым видом рассматривал стакан с налитой в него водой.

— Интересно, что теперь с ней будет... С Пантеон, в смысле, — Виста сидела обнимая мягкую игрушку в виде огромного медведя, положив подбородок ему на голову.

— Обычно одиночки долго не живут, но в случае с ней... Зависит от того, насколько она адекватна, и насколько сильно ее задела вся эта история. Может, Александрия сможет ее уговорить присоединиться к Стражам.

— Она боялась... — раздался голос Рыцаря, сидевшего на углу дивана и, судя по яростному печатанию, переписывавшегося со Славой.

— О чем ты?

— Вчера... в больнице. Она была на пределе моей чувствительности, но я смог ощутить ее эмоции. То, что она ощущала... Гнев, растерянность, да это понятно... Но еще больше там было страха.

— Ну... Наверное, ее можно понять. Не каждый день тебе рассказывают о том, что член Стражей довел тебя до триггера и фактически стал причиной смерти твоего единственного родителя, — Кид Вин поморщился от собственных слов.

Его слова были встречены тяжким молчанием. Да, никому даже и в голову бы не пришло обвинять их во всем произошедшем. Но, иногда, люди — самые лучшие палачи для самих себя.

Так они сидели несколько долгих минут, прежде чем Эгида решился.

Встав с дивана Карлос двинулся в сторону лифта.

— Куда ты собрался? — поспешила полюбопытствовать Мисси.

— Я к директору. Хочу попросить разрешения навестить Сталкер.

Стояк вскинулся:

— На кой-черт тебе это, Карлос? После всей каши, что она заварила... — Деннис, не договорив, прервался на полуслове, наткнувшись на взгляд Эгиды.

— Потому что это не дружеский визит, Ден. Я хочу посмотреть ей в глаза, понимаешь? Посмотреть в глаза герою, которая за один присест смогла заткнуть за пояс половину наших злодеев. Я... хочу понять почему. Зачем было это все. Почему она делала это? Почему она не могла просто...

— Быть героем? — Карлоса прервал голос раздавшийся из лифта, на полпути к которому и находился Эгида.

— Проблема в том, Карлос, что между вами всеми и Сталкер есть огромная разница. Разница в выборе. Вы выбрали членство в Стражах, а Сталкер — приписали сюда под угрозой Исправительного Центра. Не то чтобы она не отправится туда... или куда похуже в ближайшее время, но суть неизменна. Сталкер не могла быть героем просто потому, что не хотела. У нее другие цели и идеи. Другая философия, если так выразиться.

— Да. Мы помним. "Охотники" и "жертвы". — едко прокомментировал Кид Вин.

Триумф подтверждающе взмахнул рукой, как бы указывая на слова Денниса.

— Так что встречаться со Сталкер не имеет абсолютно никакого смысла, Карлос. Ты только глубже увязнешь в этом. А здесь именно такой случай, когда лучше найти в себе силы двигаться дальше. Это не ваша вина и не ваша ошибка.

Карлос неуверенно посмотрел на Триумфа.

— Наверное ты прав. Но что будет с ней?

Триумф пожал плечами:

— Сомневаюсь, что даже директор хоть что-нибудь знает. Сегодня Александрия приходила к ней в камеру и о чем-то общалась с Хесс с десяток минут. Но я думаю, что в следующую среду мы все узнаем наверняка — Александрия попросила директора устроить пресс-конференцию. Думаю, что тогда всем и объявят. Хотя бы официальную версию.

— А Пантеон?

— Вот чего не знаю — того не знаю. Но... я думаю, что у Александрии есть план для всего. Не зря же директор Коста-Браун отправила члена Триумвирата сюда. Думаю, что на нее найдется управа.

— Звучишь как самый настоящий фанат, — на лицо Стояка выползла вечная ухмылка.

Триумф победно улыбнулся, после чего извлек из кармана формы блокнот с каким-то росчерком.

— Горжусь этим! Между прочим, взял у нее пару автографов. На всех вас.

Триумф не успел заметить, как почти сразу был погребен под телами бывших сокомандников, борющихся за право вырвать листок с автографом самым первым.

Ragnarokkr 2.05

Сил не было совершенно.

Стоило ей только перешагнуть через порог своего нового жилища, как она почувствовала невероятную усталость, которая таилась где-то на задворках ее сознания все это время. Для нее все произошедшее слилось в один бесконечно длинный и страшный день, который никак не хотел заканчиваться. Ей даже казалось, что все происходящее — всего лишь безумный сон, порожденный ее воспаленным после избиения от Трио мозгом, но оно было одновременно слишком реально и слишком невероятно, чтобы это было лишь простым сном.

Потому, зайдя внутрь своего временного пристанища, даже не осмотревшись, Тейлор завалилась на застеленную кровать и издала протяжный стон. Незнакомый потолок над ее головой был чист, словно девственно белый лист бумаги. Как, в принципе, и ее планы на дальнейшую жизнь.

Она никогда не была фанатом импровизации, предпочитая планирование и усердный труд сносу по течению, однако в связи со всем произошедшим... Любые планы пасовали перед таким стечением обстоятельств. Она была одна, ее средства к существованию были ограничены пятью сотнями долларов, что столь любезно предоставила ей Фортуна... Наверное, в этом была какая-то ирония, но она была слишком усталой, чтобы оценивать ее. Хорошей новостью были крыша над головой и обеспечение продуктами на ближайшие две недели, а дальше...

— А что дальше? — она вторила своим мыслям в пустоту окружающей ее тишины.

Кем бы ни был таинственный контакт Фортуны в Протекторате — очень и очень многое в её жизни сейчас зависело от него. Она все еще знала крайне мало о пределе тех сил, что были в ее власти, однако даже так она сомневалась, что этих сил хватило бы для того, чтобы противостоять Системе в целом.

Да, она могла разорвать замкнутый круг. Прорваться из Броктон-Бей, переодеться благодаря Алисе во что-то более-менее приличное, поймать попутку и добраться до того же Бостона, но что дальше? Она могла призвать Бай-Ху, Танатоса, Люцифера... Могла пройтись мельничным жерновом по тому рассаднику порока, что представлял из себя Броктон Бей, но что дальше? Наверное, она могла призвать кого-то, кто смог бы решить проблему с остовами кораблей на дне залива, что убивали город последнее десятилетие, но что дальше?

Она... Она могла пойти, куда захочет, и делать практически все, что угодно. Но она лежала здесь, на какой-то тайной квартире, которую ей оплатила таинственная женщина, работающая на таинственную организацию, не в силах даже пошевелиться. Ведь между возможностью и действием стоит желание.

Тейлор хотела жить как человек, пускай она и боялась каждой тени. Она хотела нормальную жизнь, друзей, семью. Ходить в школу, не опасаясь издевательств со стороны сверстников, зарабатывать уважение своим умом и достижениями... Все, что определяло "нормальность" человека. Всего этого она хотела.

И всего этого она лишилась в одночасье, приобретя взамен нечто, о чем мечтают миллиарды "нормальных" людей. И только потеряв нечто обыденное взамен неординарного она наконец осознала всю ценность привычного. И поняла, насколько сложно будет вернуть хотя бы часть потерянного.

Мысленно прокручивая в голове все возможные варианты Тейлор все больше приходила к пониманию того, что ее дальнейшая судьба целиком и полностью зависит от того, как пройдет разговор с тем самым контактом Фортуны. Имея в наличии знания о Неписанных Правилах и некоторую инсайдерскую информацию о том, как действует Протекторат в тех или иных ситуациях, Тейлор вполне понимала, что СКП ни за что не оставит ее в покое до тех пор, пока не договорится с нею или же не посадит в "Клетку".

Итого у нее было четыре варианта действий. Вариант первый, он же самый простой — стать злодеем. Учитывая ее набор сил и... предыдущие заслуги, делать ей ничего фактически не надо. Все само сложится. Из плюсов... Все та же свобода — действуй как хочешь, делай что хочешь. А еще абсолютный минимум контактов с Протекторатом. Или же максимум — смотря с какой стороны смотреть. Минусы... В общем — их много. Да и...

Тейлор очень слабо могла представить себя злодейкой. Что-то внутри нее, какая-то шестеренка внутри ее головы просто отказывалась проворачиваться при мысли об этом. Это не была она, это не было ее. Стать злодейкой — это значит... предать память мамы и папы. А память — это, к сожалению, все, что у нее осталось.

Второй вариант — оказаться в "Клетке". В принципе — проистекает из первого варианта. Делать тоже особо много не нужно. Можно... выпустить Танатоса. Или Бай Ху. Первого — за пределами города. Пара десятков квадратных километров местности где умерли даже бактерии... наверное, этого было бы достаточно для того, чтобы оказаться в одном милом заведении под управлением Дракон. Плюсы... Только отсутствие Протектората. Ну и крыша над головой. Минусы... те же что и в пункте один, только надо еще добавить сокамерников и необходимость провести остаток дней в четырех стенах. Такой себе вариант.

Третий вариант... умереть. Вытекает из первых двух. Делать тоже особо ничего не нужно — можно просто вспомнить о Софии... и открыть Врата. Плюсы... София, Эмма и Мэдисон с большой долей вероятности получат по заслугам. Протекторату... тоже придется несладко. Минусы... Пострадает много невинных. Собственная смерть за минус... как-то не считалась.

Думать о собственной смерти было... обыденно? Тейлор не ощутила ничего, ни страха, ни желания предотвратить собственную кончину. Это было... плохо? Она не могла сказать. С ней явно было что-то не так, она отдавала себе отчет в этом, однако сказать, что ее это заботило, девушка тоже не могла. Это было сродни ощущению которое мог бы испытывать робот, глядя на оборванные провода в собственном теле.

Четвертый же вариант... Договориться с Протекторатом. Наверняка они что-то предложат в качестве извинений, Фортуна практически прямо сказала об этом, но оставить ее в покое — они не оставят. Протекторат не может позволить себе оставить ее в покое. А это значит... что им придется как-то договариваться. Возможно, ей удастся выпросить что-то вроде эмансипации, может быть даже вернуть дом, но цена за это... Сейчас она попросту не знает, насколько она важна для Протектората, поэтому она не может знать, что они спросят с нее. Браслет-трекер? Совместные патрули? Она даже и предположить-то толком ничего не может. Вступление в "Стражи"... Пока она не узнает, что стало с Софией, пока не поймет, что ее наказание достаточно, она даже близко к ним не подойдет.

И этот вариант, несмотря на все его минусы, был фактически единственным, на который она была согласна. Точнее, на который был согласен ее моральный компас. Нет, существовали еще десятки вариантов, которые она могла бы придумать и, наверное, реализовать, но прямо сейчас, в этот самый момент она видела лишь этот.

Наверное ее поток мыслей продолжил бы свое плавное движение в сторону глубинного самоанализа, если бы в дверь не позвонили. Дважды. От пронзительной трели звонка Тейлор буквально подскочила, испуганно и непонимающе уставившись на входную дверь. Однако спустя несколько секунд до нее дошло. Должно быть это действительно была та самая доставка продуктов, о которой говорил Счетовод.

Её кровать и входную дверь разделяло меньше десятка метров. Всего несколько шагов до заветного пакета с продуктами, возможно — одеждой. Не то чтобы она в ней нуждалась — она окинула взглядом свое старомодное платье и вспомнила многочисленные взгляды прохожих, которые провожали ее удивленными взглядами в тот момент, когда они вместе с Фортуной проходили по оживленным улицам Броктон Бей. Впрочем... Тейлор понимала их удивление. Не каждый день в феврале можно увидеть идущую по городу девушку, одетую в старинное платье викторианского покроя в полушубке с песцовым воротником. Алиса выбирала одежду под стать своим вкусам.

Но она была не в силах заставить себя подняться с кровати. Говорила ли в ней о том усталость, или же свойственная почти каждому высокоразумному существу лень, но факт оставался фактом — добраться до двери Тейлор не могла.

Но ей и не нужно было. На границе ее сознания что-то зашевелилось и Тейлор, ощутив знакомое присутствие, со спокойной душой позволила сущности воплотиться. Алиса возникла в неяркой вспышке и с понимающей улыбкой на губах. Однако, в отличие от предыдущего появления, в этот раз на ней было надето нечто вроде униформы горничной, если Тейлор правильно определила эту одежду.

— Милая Леди изволит лениться? Ах, Алиса понимает. Позвольте вашей скромной слуге помочь вам — склонилась в неглубоком поклоне Персона.

Тейлор никогда не была хороша в сарказме и не считала себя обладательницей хорошего чувства юмора. Но в случае с Персонами... Будучи их проводником из Моря Душ, она ощущала их, и потому она ощутила и ту долю юмора, что подразумевала Алиса. Но отвечать ей она не спешила.

Впрочем Алисе было не до разговоров. Быстро проследовав в сторону входной двери, призванная открыла дверь и занесла в квартиру несколько тяжелых даже на вид вещмешков, забитых до отвала. Тейлор удивилась. Когда она говорила со Счетоводом, под продуктами и одеждой она понимала одну-две сетки с едой из "Воллмарта" неподалеку и какой-нибудь простенький прикид за пятьдесят баксов. Но она слабо себе представляла, что такого можно накупить в "Воллмарте" на четыре армейских вещмешка.

Еще больше она удивилась, когда Алиса начала извлекать содержимое. Если всякие простые вещи вроде молока, риса, хлеба, сосисок и прочих простые продукты ее не сильно удивили, но вот в момент когда из мешка были извлечена пачка пельменей, несколько видов швейцарских сыров, кровяная колбаса и замороженный ростбиф, она несколько опешила. Впрочем, даже несколько заботливо упакованных трюфелей и бутылка какого-то вина не шли ни в какое сравнение с остальными двумя мешками, которые оказались набиты одеждой.

Глядя на то, как Алиса невозмутимо достает из мешка уже третье вечернее платье со все еще болтающейся биркой известного бренда, Тейлор как-то внезапно поняла, что, судя по всему, Счетовод воспринял слова "полный гардероб и холодильник" весьма буквально. Во всяком случае, иначе она никак не могла объяснить то, что у нее в наличии теперь имелась одежда буквально на любой случай жизни, не говоря уже о таких банальностях, как маленькое черное платье. И все это богатство сопровождалось соответствующей обувью. От сапог до туфель.

Отдельным бонусом шел набор всего, что чисто теоретически может пригодиться девушке для выхода в свет. Если зубную щетку, пасту и шампунь Тейлор восприняла как данность, то вот увидев дорогущий косметический набор на пару с духами, на которые даже Мэдисон не хватило бы денег, она почувствовала, как у нее нервно задергалась бровь. Она боялась даже предположить — сколько в общем стоит весь этот "набор выживания".

Впрочем, не одна она была удивлена подобной щедростью. Даже Алиса, разглядывая что-то вроде бордового ципао с каймой, обрамленной вышивкой в виде языков пламени, приложила руки к щекам.

— Ах, милый Контрактор. Щедрость сих людей довольно велика.

Тейлор, все еще пребывая в легком состоянии шока, только и смогла, что обреченно выдохнуть.

— И что мне теперь с этим всем делать?

Взгляд бездонно-голубых глаз уперся на нее.

— Сущая простота, Госпожа Контрактор. Одежда создана для того, чтобы ее носили, а не для того, чтобы с ней боролись. Еда же — для того, чтобы её ели.

— Однако бесплатный сыр бывает только в мышеловке... — обреченно прокомментировала Тейлор, разглядывая строгую плиссированную юбку, которая лежала сейчас на полу.

— Верно, Госпожа. Однако смею заметить, что мышеловки призваны ловить именно что мышей и весьма слабо предназначены для людей.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Алиса кивнула.

— Знаю. И все же, милая госпожа, если эти вещи — это мышеловка, то вы — человек, который просто хочет сыра.

— С чего ты это взяла? — Тейлор удивленно посмотрела на Персону.

— Ах, Госпожа, не умаляйте собственную проницательность. Все это — она обвела руками комнату, — вы могли получить и сами. Также как нельзя солгать Отцу Лжи, столь же сложно и не поверить ему. Быть может мне и не знакомы все изыски кулинарии, однако, лишь взглянув однажды, я смогу приготовить увиденное яство. То же и с гардеробом. Быть может я и старомодна, но лишь оттого, что веяния моды весьма далеки от Моря Душ. Вы знаете это, однако не желаете использовать нас сверх некой меры. Оттого и не может сработать такая мышеловка.

Слушая монолог Персоны, Тейлор понимала, что та права. Она действительно могла получить все необходимые блага, стоило ей этого захотеть. Она осознавала это. Но она действительно все еще не свыклась с мыслью о том, что где-то в ее голове живут десятки и сотни, если не тысячи, личностей со способностями, о пределе и вариативности которых ей еще только предстоит узнать.

— Скажи, Алиса... а как я могу... поговорить с вами?

Алиса непонимающе склонила голову набок.

— Мы ведь уже говорим с вами, Госпожа.

Тейлор замотала головой. Это не то что она имела ввиду.

— Нет, не это. Как я могу поговорить... со всеми, но без необходимости вызывать вас?

Глаза Алисы радостно сверкнули.

— Ах, милая Госпожа желает познакомиться с нами, не открывая Врат?

— Д-да, что-то вроде того. — Тейлор неуверенно кивнула.

— Нет ничего проще, Госпожа. Ложитесь спать, Милая Госпожа, я проведу вас.

Следуя некому наитию, Тейлор даже не пыталась сопротивляться чувству сонливости, что объяло ее сознание в тот же момент. Сладкое забытье, не обрамленное кошмарами недавнего прошлого — это было для нее словно манна небесная.

Персона же, было замершая на мгновение посреди комнаты с тонкой шерстяной блузкой в руках, вновь ожила. Аккуратно положив блузку в один ящиков платяного шкафа, она, убедившись, что Тейлор уснула, взмахнула рукой — и вся неразложенная одежда и оставленные на кухонном столе продукты сами собой взмыли в воздух, двигаясь по направлению к платяному шкафу и холодильнику соответственно.

— Ах до чего же чудесатее и чудесатее становится этот мир... — задумчиво проговорила Персона, извлекая из кармана платья карманные часы на длинной серебряной цепочке. Будь сейчас в комнате сторонний наблюдатель, он бы с удивлением отметил, как стрелки на часах закрутились с бешеной скоростью. Но это отнюдь не было самым примечательным действием, происходящим здесь. Платье Персоны будто выцвело, теряя краски и словно застирываясь. Передник истрепался и на нем проступили подозрительные бурые пятна. Уложенные в сложную прическу волосы теперь были рассыпаны по плечам и взлохмачены. Глаза же ее... канули в небытие притягательные голубые озера. Сейчас куда-то вдаль, где находились те, кто посмел навредить Милой Госпоже, смотрели мертвенно голубые озера чистейшего льда.

— По какому пути ты бы не пошла, он всегда должен вести в правильном направлении.

И она, навеки запертая в Безумном мире Чудес и Чудесном мире Безумия, проследит, чтобы так и произошло.

* * *

Мэдисон не спалось. Впрочем, это было довольно объяснимо. Сложно ощущать себя в своей тарелке и не страдать бессонницей, если до этого тебя всю ночь продержали в следственном изоляторе, а потом, нацепив на ногу следящий браслет, отправили под домашний арест. Кожа под браслетом жутко чесалась, и, несмотря на то, что эта штука была довольно свободной, полностью унять зуд ей никак не удавалось.

Эберт... Не то чтобы Мэдисон когда-то особо хотела отравлять жизнь этой рохле, все же, по большей части, ей была неинтересна жизнь какой-то там заучки. Но... Для нее Тейлор была не целью, для нее она была средством. Показательным примером того, что будет, если кто-то станет оспаривать главенство в иерархии.

Да, именно главенство было ее целью. Быть может, у нее не были самые лучшие оценки, но это отнюдь не значило, что она глупа. Нет, наоборот, Мэдисон прекрасно разбиралась во всем, что касалось обычной жизни. Она была практически никем. Простой девушкой, пускай и из обеспеченной семьи, но все равно недостаточно для того, чтобы отдать свою дочь на обучение в Аркадию.

Для таких как она "Уинслоу" обычно была сродни приговору. Они или ломались, или прогибались под тяжестью атмосферы и царивших здесь порядков. Нацисты, азиаты, наркоманы — "Уинслоу" представляла собой прекрасный срез того общества, которым жила большая часть жителей Броктон Бей. И тем более ей было известно что происходило со всеми мало-мальски симпатичными девушками, не имевшими "крыши" или же парня из какой-то из трех вышеперечисленных банд. И ее до чертиков пугала идея оказаться в бессознательном состоянии в чулане для спортинвентаря в окружении использованных презервативов.

Она искала возможность. Хоть что-то, что позволит ей выйти за рамки этой системы, либо же взойти на достаточно высокий ее уровень, чтобы её побоялись трогать. И она увидела такую возможность в Софии. То что Хесс была кейпом, Мэдисон подозревала задолго до того, как темнокожая девушка открылась им. Тренировки по легкой атлетике каждый день? Здесь, в "Уинслоу"? К тому же, Мэдисон лично знала пару девчонок из команды, и те по секрету рассказали ей, что Софии даже на половине тренировок не бывает. Ну и, конечно, таинственные "болезни" Софии каждый раз, когда Сталкер сталкивалась с кем-то в бою. Нет, безусловно свои догадки Медисон держала при себе, но действовать это ей не мешало ни капли. И потому, когда появилась возможность приблизиться к Софии, пускай и через Эберт — Мэдисон посчитала это приемлемой жертвой.

Но... Как обычно и бывает — ни к чему хорошему это не привело. Интоксикация свободой от этой давящей иерархии Уинслоу, вседозволенность и безнаказанность — все это слишком сильно вскружило им голову, настолько, что они, все втроем, забыли об осторожности, пускаясь во все тяжкие. За что и поплатились.

Чувствовала ли она вину за то, что произошло с Тейлор? Она не знала. Она считала это все игрой. Жестокой, но все же игрой. Но когда все вышло за рамки привычного... Она испугалась. Когда полицейские вошли в ее дом в первый раз — она едва не испортила все, еле удержавшись от того, чтобы рассказать офицерам правду. Но тогда все ограничилось одним визитом. Эберт-старший проиграл дело отцу Эммы и помер, а о самой Тейлор вообще ничего не было слышно.

Она думала, что этот кошмар закончился тогда, месяц назад. Ее жизнь снова вошла в привычное русло, но уже без Эберт, но... она рано расслабилась.

Её забрали в участок прямиком из-за обеденного стола. У офицеров были все ордера и подписи, ее отец даже слова не успел сказать, пока ей зачитывали "Миранду"*, выводя из дома под присмотром трех офицеров. Она не успела ничего сообразить, как уже сидела в допросной вместе с окружным адвокатом, психологом и двумя очень злыми копами. Она ничего не понимала, и у нее совершенно не было времени. чтобы собраться.

А потом... Потом они показали все. Все, что нашли. Переписки, записки, записи в дневниках, распечатки СМСок, дневник самой Эберт. Это был разгром. Ей сказали, что Эмма уже дала свои показания, и она могла лишь облегчить свою вину. Она не была уверена — блеф ли это был или нет, и поэтому, несмотря на все увещевания психолога и адвоката, она рассказала обо всем.

Это были долгие часы. Она читала все эти распечатки и воскрешала в голове каждый день, каждое событие, каждое слово. И с каждым эпизодом ей становилось все страшнее. Страшнее не за себя, страшнее от того, сколь многое они проделали, сколь планомерно превращали школьную жизнь Тейлор в ад. Но наибольшим шоком стали сухие строчки медицинского заключения, приговора, что был вынесен Эберт в результате их действий. Она разрыдалась.

Она отказалась возвращаться домой в тот день. Она не могла смотреть родителям в глаза. И даже когда на следующее утро после надевания браслета ее отец подошел к ней и сказал, что, несмотря на все то, что она совершила, она все равно остается их дочерью, она по прежнему пребывала в состоянии шока.

И сейчас...

Мэдисон замерла. Потерявшись в своих мыслях, она не заметила, как пейзаж вокруг нее изменился. Она больше не была в своей комнате. Нет, отнюдь. Ее... кровать стояла в каком-то широком помещении, что утопало в полумраке, и она не в силах была разглядеть стен.

Вдруг ей по ушам ударил звон будильника. Громкий, мерзкий, он буквально вколачивался в ее голову с каждым перезвоном неприятной аритмичной мелодии. Но она не просыпалась.

А будильник звучал. Медисон зажала уши руками, но звук лишь стал громче, словно бы этот будильник звучал в ее голове.

Внезапно картина перед нею вновь сменилась. Она стояла перед огромным циферблатом, огромные проржавевшие стрелки которого бешено крутились, явно не следуя естественному ходу времени.

Звук будильника неуловимо изменился. Мелодия звона словно бы раздробилась на тысячи осколков звука, которые все еще держались вместе, но монозвучания уже не было. И с каждой секундой звучание дробилось все сильнее и сильнее, а стрелки часов перед нею словно бы ускорялись, превращаясь в размытые силуэты.

Какофония нарастала, смешиваясь с гипнотичностью циферблата, который словно бы начал течь, как на картине Дали. И наконец мелодия будильника раздробилась настолько, что можно было расслышать слова.

Хор. Хор тонких и высоких голосов пел:

Пять часов, пять часов,

Дверь закрой ты на засов.

Трижды влево, дважды вдоль,

Чай для Шляпника готов

Это была какая-то бессмыслица. Это могло бы быть какой-то колыбельной, но Мэдисон ни разу в жизни такую не слышала. Да и кто станет в здравом уме петь такое?

Она не понимала, что происходит, но это не зависело от нее. Циферблат исчез, как и кровать под ней. Теперь она сидела за богато накрытым столом, сервированным, как ей казалось, на десяток человек. В её левой руке был зажат большой мясницкий нож.

А хор все продолжал свой единственный мотив. Только в этот раз ей казалось, что голосов в хоре словно бы стало меньше.

Пять часов, пять часов,

Дверь закрой ты на засов.

Трижды влево, дважды вдоль,

Чай для Шляпника готов

В правой руке она держала кружку, по видимому — с чаем. И снова она ощутила нестерпимое желание попробовать этого напитка. И вновь она даже не попыталась бороться.

Стоило жидкости коснуться ее языка, как тот словно обожгло огнем. Жидкость не была горячей, отнюдь, она была мертвенно холодной, несмотря на пар, поднимавшийся над кружкой. Она было попыталась отнять кружку ото рта, но ее тело не слушалось ее, вливая в себя этот напиток. Однако... Однако она узнала этот вкус. Наверное, каждый человек на Земле рано или поздно узнает на вкус собственную кровь.

Она пила из этой чашки, все пила и пила, а она никак не заканчивалась. К ее горлу начала подступать тошнота, но рвота не могла вырваться наружу, заливаемая кровью.

Хор все не утихал. Но это все меньше становилось похожим на хор. Скорее — на десяток одинаковых голосов пытающихся петь в унисон.

Пять часов, пять часов,

Дверь закрой ты на засов.

Трижды влево, дважды вдоль,

Чай для Шляпника готов

Когда ей показалось, что еще немного — и бурая жидкость начнет хлестать изо рта, казавшаяся бездонной чашка опустела. В страхе она откинула ее в сторону, не услышав звона бьющегося фарфора.

Ее взгляд упал на стол. Однако... убранство куда-то исчезло. Сервиз более не блестел, будучи покрыт грязью и пылью, фарфор было не разглядеть за сотнями слоев жира, вилки погнуты, ножи обломаны, кружки разбиты, а еда сгнила.

И нож.... Нож в ее руке, она почему-то обратила свой взгляд на него. Он был заляпан кровью. Давней-давней кровью. И она... Кровь... Почему кровь казалась ей знакомой?

Внезапно на другом конце стола словно бы зажегся прожектор, освещая его. Она была не одна. За другим концом сидела фигура с широко расставленными руками. И она говорила.

Хора больше не было. Остался один лишь голос. Голос той, что сидела на противоположном конце стола. И она говорила. Медленно, через силу... Словно бы это были ее последние слова.

— Пять...часов...пять... часов. Дверь...закрой.... Ты...на...засов... — не закончив четверостишие голова фигуры безвольно упала на грудь. А в зале словно бы прибавили света.

Мэдисон разглядела ее. Узнала голос. В этом не было необходимости, ведь она уже все поняла. Это была она. Ее отражение пело это песню, ее отражение сидело за столом, с распоротым животом и вскрытыми венами. Ее глаза были пусты.

И тем страшнее было, когда она услышала саму себя вновь. И в этот раз говорила она сама.

— Трижды влево, дважды вдоль. Чай для Шляпника готов.

И она исполняла сказанное. Чай для Шляпника должен был быть готов. Она пела эту песню, чтобы затихнуть и вновь прийти в себя в постели под звон будильника из сонма тысячи ее голосов, сливающихся в безумный звон.

Это повторялось. Снова и Снова. Снова и Снова. Безумное, смертельное чаепитие.

Неизвестно сколько раз. Неизвестно сколько времени. Сводя с ума и возвращая его снова и снова.

Ей казалось прошла вечность. Или две. Или может бесконечность вечностей, прежде чем все вдруг оборвалось. Она пришла в себя и не услышала бесконечный звон. Она была в своей комнате у себя дома.

Но нож был в ее руке. Ее палец саднил свежим порезом. А на потолке над нею были выведены новые строки.

Нельзя сбежать от глаз зеркал

Страна Чудес — Безумный Бал.

И коли хочешь ты уйти —

Ты знаешь цену — заплати.

Она закричала.

— — — — — — —

*"Миранда"(жарг.) — "Правило Миранды", то самое "вы можете хранить молчание...", что копы обязаны зачитывать при аресте.

Если кому интересно: https:/ru.wikipedia.org/wiki/Правило_Миранды

Ragnarokkr 2.06

Место, в котором она оказалась, было... знакомым. Тейлор не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах она бывала в этом месте, но безумное, сводящее с ума чувство дежавю не покидало ее ни на секунду, когда она рассматривала то место, в котором оказалась.

Она обнаружила себя в просторной зале, с высоким, уходящим куда-то в темноту потолком и стенами, драпированными фиолетовой тканью. Длинным рядом около стен стояли многочисленные шкафы, занавешенные все той же фиолетовой материей. Под ногами у нее обнаружился однотонный с гаммой стен фиолетовый палас.

Она появилась в этом месте сидящей в удобном и просторном кресле с пурпурной обивкой за пустым столом, опять же покрытым схожей по цвету с остальным в этой комнате скатертью.

Но отнюдь не это было удивительно в этом причудливом месте. Стена перед нею была вовсе не стеной. Она стояла перед огромной металлической решеткой, за которой клубилась светящаяся тьма.

Звучит как оксюморон, но тем не менее в данный момент пространства-времени для нее это утверждение было верным. Вороненый металл решетки вился причудливым узором, который был все так же смутно ей знаком.

Это место... Оно выглядело странно. Ощущалось странно, и это даже если отбросить в сторону то чувство дежавю, что она испытывала. Словно бы... оно было покинутым. Нет, здесь не было даже намека на пыль, и масляные настенные светильники, дающие свет этому месту, светили неровно-ярко, однако... это чувствовалось.

— Госпожа желала найти место, где мы сможем говорить... — голос Алисы, раздавшийся из-за спины Тейлор, заставил ее вздрогнуть и обернуться, чтобы увидеть Персону, одетую в свой обыкновенный голубой наряд. И та вновь тепло улыбалась, глядя на нее.

— Где мы? — это был единственно закономерный вопрос, который Тейлор могла задать. Она знала это место. И одновременно не помнила его.

— Милая Госпожа, довольно спрашивать о местонахождении чего-то, что нереально и реально одновременно. Это место зовется Бархатной Комнатой. Здесь, за этой чертой, — она показала на клеть за которой клубилась тьма, — проходит граница сознательного и бессознательного. Вашего, Милая Госпожа, мира и нашего.

— Значит вы... живете там? — Тейлор кивнула в сторону решетки.

— Ах, Госпожа Контрактор, назвать жизнью то, что происходит за этой гранью — значит солгать и сказать истину одновременно. Правильнее будет сказать — существуем. Мы — лишь порождение веры человечества в нас, у нас нет единства тела и постоянства памяти. Мы существуем, пока известны, и умираем забытыми, — голос Алисы ни на секунду не дрогнул и не изменился. Хотя Тейлор даже и представить себе не могла, каково это — прекратить существование от того, что самый последний человек на Земле забыл о твоем существовании. Хотя... Умри она сейчас — о ней тоже мало кто будет долго помнить.

— Ты... зовешь меня Контрактором. Но я даже не знаю, в чем он заключался... — задумчиво проговорила Тейлор невидящим взглядом глядя сквозь решетку.

— Никто не знает, Милая Госпожа. Он тоже не знал. Но когда время придет... Вы поймете, Милая Госпожа. Не сможете пройти мимо в Темный Час.

— Он? Значит... Значит есть и другие Контракторы? — Тейлор ухватилась за тонкую нить оговорки Персоны.

Персона молчала. От неожиданности Тейлор обернулась, чтобы найти причину. Выражение лица Алисы... Самое близкое определение, что Тейлор могла подобрать выражению ее лица, было — грусть вперемешку со скорбью. Однако спустя секунду Алиса вздрогнула, словно бы провожая наваждение.

— Были, Милая Госпожа. Помню я славные истории дней давно минувших. Но время прошло, и место опустело, и не было других, кто пришел бы им на смену. До недавних пор, — и Алиса вновь наградила Тейлор теплой улыбкой. Под ее взглядом девушка неудобно заерзала на стуле, чувствуя некоторое смущение.

— Скажи... Алиса. Почему вы подчиняетесь... мне? Каждый из вас... Намного могущественнее, чем я когда-либо смогу стать. Я ведь... обычная.

Для нее это было действительно важно. Знать причину, по которой сам Дьявол был готов склонить голову пред нею. Может, она осознавала лишь ничтожную долю той мощи, которой ей даровал Контракт, но она прекрасно понимала, насколько велика ее зависимость от Персон. И без них... Без них она была действительно обычной девушкой.

Алиса, сделав несколько шагов, уселась на краешек стола прямо перед Тейлор. Её привычно невинное и беззаботное лицо сейчас было как никогда близко к понятию "серьезное".

— Милая Госпожа, вы говорите странные вещи. Контракт сам выбирает тех, кто достоин его подписать. И нет места обычным людям в местах меж осознанным и неосознанным. Что же до того, почему Персоны подчиняются... Милая Госпожа, люди гораздо более могущественные существа, чем кажутся на первый взгляд. Кто-то однажды сказал про вас — "Сон разума рождает чудовищ"*. И он был прав, Милая Госпожа. Однако представьте, что рождается, когда разум бодрствует, но продолжает верить в созданное им чудовище? И с этой верой он живет, каждый час, каждый день, всю жизнь и целыми поколениями. Вера в идею, за которую человек умирает с улыбкой на губах? Мы — лишь результат этой идеи. Всего лишь отголосок тех бесчисленных мгновений веры, что рождалась и умирала на протяжении тысячелетий, — на этих словах Алиса словно бы постарела. Исчезла безмятежность, серьезность, невинность, все исчезло. Осталась только горечь и сожаление. — Но... Истинная правда в том, что без Контрактора не существует возможности, не существует выхода за пределы неосознанного. Госпожа... Вы лучше многих знаете каково это — чувствовать собственное бессилие. Но вы не представляете, что это значит для нас. Я — это миллионы маленьких девочек, обреченных на смерть от испанки, слышащих сказку про Страну Чудес, что ждет их за дверями хосписа. Я — это обгоревшие страницы детских книг, зажатых хладеющими руками и треплемых неспокойным ветром войны. Я — это каждое детское счастье, навсегда разбитое обстоятельствами. Я была там. Каждый раз, каждую секунду. И я не могла изменить ничего. Никто из нас не мог. И потому — мы блюдем Контракт. Каждый из нас.

Персона умолкла, глядя не на Тейлор, но куда-то вдаль.

— Ведь это единственная возможность изменить хоть что-то, доказать, что вера не была напрасной... — закончила недосказанную фразу Тейлор.

Услышанное ей сейчас... Это не было новостью, но было откровением. Она не могла осознать в полной мере то, о чем говорила Персона, что чувствует существо, чье имя рефреном повторяется в умах людей на протяжении столетий. Но она понимала их мотив.

Услышав Тейлор Алиса вновь улыбнулась. Но эта улыбка... Она была еще теплее, чем предыдущие. На Тейлор смотрели... Не как на близкого друга, но как на сестру?

— Истинно так, Милая Госпожа. И, прошу вас, больше не зовите себя "обычной". Вы Контрактор, Госпожа, и даже Смерть не в силах это изменить.

Глядя ей в глаза Тейлор несмело улыбнулась.

— Обещаю, Алиса.

— Спасибо, Госпожа, — с этими словами Алиса соскочила со стола, вмиг оказываясь у Тейлор за спиной. — Однако мы пришли сюда не для праздных разговоров. Милая Госпожа хотела познакомиться, верно?

— В-верно — неуверенно пробормотала Тейлор, все еще не отошедшая от резкой смены темы.

— Отлично-отлично, Госпожа. Тогда я думаю, что вашей верной Алисе стоит удалиться, чтобы не утомлять ваш разум сверх меры.

... И исчезла в голубой вспышке оставляя растерянную Тейлор в гордом одиночестве.

На самом деле Тейлор не то чтобы уж прямо сильно горела желанием знакомиться с Персонами, потому как до этого момента ей этого и не требовалось особенно — необходимые сущности сами приходили к ней на помощь, но... Предчувствие говорило ей, что так будет далеко не всегда, или же желающих будет слишком много, а выбирать наугад наверняка было довольно скверной затеей.

К тому же... Тейлор просто не знала как отсюда выйти!

В Фиолетовой Комнате не наблюдалось хоть каких-нибудь видимых проходов, кроме самих Врат в Море Душ. И Тейлор все еще слишком слабо разбиралась во всей этой.... Магии, или чем таким она владела, чтобы гарантировать свой выход отсюда.

— Так, хорошо, Тейлор. Тебе нужно познакомиться с какой-нибудь Персоной, которая подскажет тебе выход из Фиолетовой Комнаты, — пробормотала она себе под нос, пытаясь нащупать в голове что-нибудь, что могло хоть как-то походить на "поисковик" для Персон. Не самая лучшая аналогия, но это всяко лучше чем представлять поиск Персон в виде анкеты "Матчкома"**.

Но ничего такого она найти не могла. Кажется, в один момент она даже услышала стандартный звук ошибки "Виндоус". Она попыталась представить себе какой-нибудь круг призыва, или что-то в этом роде. И снова ничего.

— Может, просто крикнуть? — снова пробормотала она, набирая в грудь побольше воздуха. Если никто не придет, то об этом попросту никто не узнает. А если придет, то... Ну, в общем, это будет рабочий метод. Для верности закрыв глаза руками, она принялась считать про себя.

Раз, два, три.

— КТО-НИБУДЬ, ПРИДИ!

...

Она осторожно сдвинула пальцы, смотря сквозь щелку. Никто не появился.

...

Это было так неловко. Как хорошо, что ее никто не слы...

— Дочь Мидгарда, голос твой подобен грому моего молота! — голос, раздавшийся из-за ее спины, заставил Тейлор подпрыгнуть на месте, буквально в полете разворачиваясь в сторону говорившего.

Видимо заметив ее испуг, говоривший быстро извинился.

— Ох, Дочь Мидгарда, я не желал пугать тебя. Прощения прошу.

Тейлор, немного придя в себя после неожиданного появления Персоны, первым делом... почувствовала, как ее щеки краснеют от стыда. Позвать Персону и так... опростоволоситься! Но она должна была взять себя в руки!

...И понять кто это вообще такой.

Перед нею стоял огромный светловолосый мужчина, одетый в какое-то подобие кольчужно-кожаной брони, подпоясанный массивным металлическим поясом. На спину была накинута шкура какого-то животного, которого девушка не могла опознать, а на руках сидели толстые латные рукавицы. Он был так высок и огромен, что Тейлор могла поклясться, что его кулак был размером с ее голову.

Тейлор не слишком хорошо разбиралась в мифологии, чтобы вот так сходу определять, какую Персону она умудрилась призвать, но на поясе у этого... бога висел один довольно сигнатурный предмет.

Это был молот.

— Тор, верно? — стараясь придать своему голосу как можно более серьезный тон, осведомилась она, втайне скрещивая пальцы на то, чтобы ее догадка оказалась верной.

Гигант счастливо рассмеялся.

— ВЕРНО! — его радостный голос разнесся словно раскат грома по залу, заставляя Тейлор инстинктивно прижать руки к ушам. — Ну же, Дочь Мидгарда, призови Локи!

— Зачем? — впервые столкнувшись с требованием "призови мне еще кого-то", Тейлор была немного удивлена.

Гигант перед нею недоуменно посмотрел на нее.

— Мы будем пировать! Локи проиграл спор, люди помнят Бога Грома!

Тейлор мысленно вздохнула. Наверное богу грома не стоит знать о том, что она по счастливой случайности видела трейлер фильма с Земли Алеф, который должен выйти где-то в апреле.

— Прости Тор, я не знаю как позвать твоего брата... — Тейлор состроила виноватое выражение лица.

Лицо бога грома приняло озадаченный вид.

— Но ведь ты же дозвалась меня, Дочь Мидгарда?

— Заметка себе. Когда кричишь "кто-нибудь, приди" — кто-то действительно приходит. Что-то вроде генератора случайных Персон, — вновь пробурчала себе под нос девушка.

— Я... еще не очень хороша в призыве, Тор. Я просто хотела познакомиться... с кем-то новым — и ты пришел. Я... пока не знаю, как позвать кого-то конкретного.

Бог грома почесал нос. Стальной рукавицей. Больше походило на то, что он дал себе по лицу, однако самого удара он, видимо, не заметил

— Знакомство... Знакомство... Братание! Я понял тебя, Дочь Мидгарда! Я буду рад испить мёду со столь славной воительницей! — Тор схватился за молот и взмахнул им. Тотчас же стол едва ли не прогнулся под огромными деревянными кружками, в которых плескалось что-то тягуче-золотистое.

Если Тейлор и знала что-то о мёде, так это то, что скорее всего Тор имел ввиду алкогольную версию этого напитка. У бога, видимо, были некоторые проблемы с современными аналогиями, но исходя из того ограниченного понимания механики существования Персон, которое она получила благодаря разговору с Алисой, она не могла его винить.

— Ну... Вообще-то я не совершеннолетняя... — она попыталась отказаться от врученной ей богом тяжеленной кружки.

— Совершеннолетняя? Прости мое незнание, сестра по битве, но я не знаю такого слова.

— Ну... Я еще недостаточно взрослая, чтобы пить алкоголь?

Бог вдруг посмурнел. На секунду Тейлор почувствовала запах озона.

— Дитя? Сколько тебе весен, Дитя Мидгарда?

— Пятнадцать.

Столь же быстро, бог снова вернулся к своему обычному жизнерадостному настроению.

— Пятнадцать весен — это самый подходящий возраст для Валькирии! Ах, время было, в залы Асгарда вошла прекрасная Сигрунн... Напоминаешь ты мне ее. Выпьем же, сестра по битве!

Тейлор с сомнением посмотрела на жизнерадостного бога и огромную кружку с медом. Вздохнула и, приложив некоторые усилия, стукнула своей кружкой о его.

"Надеюсь, здесь нельзя по настоящему напиться" — было ее последней мыслью, прежде чем пряная тягучая жидкость обожгла ее горло.

* * *

Ребекка Коста-Браун/Александрия

Александрия с хмурым видом выслушивала отчеты оперативников СКП, только что вернувшихся с вызова из дома одной из трех девушек, связанных с делом Пантеон. И то, что она слышала — ей совсем не нравилось.

Ей приходилось раньше иметь дело со Скрытниками и Изломами, черт, да даже та же Сталкер — практически классический пример такого кейпа. Однако сейчас она столкнулась с чем-то еще более странным. Никаких следов взлома, никаких потревоженных жучков и следящих устройств, что оперативники СКП так тщательно расставляли по всему дому Клементс, вообще ничего. Только голый факт того, что девочка проснулась от какого-то психоделического кошмара с порезанной рукой и странным четверостишием, написанным ее собственной кровью на потолке.

Ну и нож. Который возник буквально из ниоткуда. Никаких отпечатков пальцев, кроме самой Клементс, никакой пыли — ничего. Да вот только циркониевый анализ показывал, что этому ножику всего-навсего больше шести десятков лет, и что он в идеальном состоянии, словно бы только с фабрики.

Заглянув в отчет психиатра, осматривавшего девочку, Александрия со вздохом потерла лоб. Девочка заработала нервный срыв и клинический случай боязни чаепития, механических часов и крови. Выписан продолжительный курс мощных седативов. В заключении предлагается в случае обвинения заменить общественные работы или колонию на принудительное заключение в психиатрической лечебнице, как минимум — до полного выздоровления.

Пантеон сделала свой ход. Но сделано это было очень чисто. СКП не мог доказать факт причастности Пантеон к делу, как и вообще сам факт участия кейпа в этом деле. Но даже так это было очень странно. Контесса сообщила о том, что установила успешный контакт с девушкой, и та была довольно адекватна, насколько это вообще возможно в ее случае. Ее поселили на одну из конспиративных квартир под руководством Счетовода, однако Контесса запретила использовать какой-либо вид слежки.

С чего же вдруг такая внезапная агрессия?

Это было загадкой. А Ребекка Коста-Браун не любила загадки. Особенно когда они касались потенциально сильнейших кейпов из всех когда-либо существовавших.

Не успел агент с докладом о деле Клементс удалиться, как интерком ожил линией срочной связи. Идентификатор принадлежал Дракон.

Александрия нажала на сенсор, принимая вызов и мысленно готовясь к худшему. И было отчего. Лицо Дракон выглядело взволнованно.

— Что случилось? — поинтересовалась она у Технаря-затворницы.

— Александрия, вы просили мониторить состояние Призрачного Сталкера. Восемнадцать секунд назад, в связи с делом мисс Клементс, я проанализировала мозговую активность Призрачного Сталкера... И, мэм... Я не знаю, что с ней сейчас происходит во сне, но если мы это сейчас не остановим, то она либо проснется овощем, либо не проснется вообще.

Александрия сориентировалась мгновенно.

— Поднимай общую тревогу. Тюремный блок — на карантин, включай протокол "М/С", ближайшую охрану — будить Сталкера. Если потребуется — электрошоком.

— Поняла, мэм.

Слушая, как медленно заводятся баззеры тревоги

* * *

, Александрия устало откинулась в кресле. Дело легче не становилось.

_____________________

*"Сон разума рождает чудовищ" — "Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений." Франциско Гойя, подпись к одной из его картин.

**"Match.com" — один из самых популярных сайтов знакомств в США. Создан в 1995-м. В оригинале была шутка про "Тиндер", но потом автор проверил, когда тот был запущен.

* * *

Баззер (англ. — buzzer) — синоним: сирена, гудок, звонок — в общем, устройство, издающее звуковой сигнал.

Ragnarokkr 2.07

Ей показалось, что она проснулась. Наверное. В этом месте — замкнутой камере с узкими стенами, где не видно солнечного света — время для нее словно бы остановилось. У нее не было часов, чтобы понять, сколько времени прошло, и не было ни одного ориентира для того, чтобы определить, сколько еще пройдет.

Все вокруг нее было до отвратительности монотонно. Однотонные стены одного цвета с потолком и полом, одеяло и подушка с одинаковой текстурой. Она уже успела возненавидеть это место куда больше, чем ту же Эберт, хотя та послужила основной причиной, по которой она оказалась здесь.

София ненавидела рутину. Все это — спокойствие, неизменность и стабильность — все это претило ей до глубины души. Она охотник, а не жертва, и азарт — это один из ее главных мотиваторов. И теперь она была здесь — запертая в четырех стенах в ожидании экзекуции.

О да, предстоящая пресс-конференция была именно что экзекуцией. Экзекуцией для Софии в качестве парачеловека. Хесс не была дурой и обладала достаточным количеством здравого смысла, чтобы понимать, что выбор, предоставленный ей Александрией — это лишь выбор способа казни, не вида наказания.

Аляска — София умела следить за происходящим в Протекторате и за слухами курсирующими там. Про Аляску ходило много домыслов и легенд, но большая их часть сводилась к тому, что там холодно, полярные медведи, периодические русские в шапках-ушанках и, что самое главное, если ты однажды туда попал — обратно тебя уже никто возвращать не станет. Такая вот альтернатива ссылке.

Психушка — это даже не смешно. Оказаться в одной богадельне с самыми что ни на есть реальными кейпами-психами — это еще более неприятный исход. "Стать героем после того как выйдешь" — у Александрии было чувство юмора. Весьма специфическое, но было. Только Софии совсем не хотелось смеяться.

Сбежать и оказаться в милости Эберт? Казалось бы — идеальный вариант. Эберт всегда была хорошей жертвой и отвратным хищником, и, даже с вживленным маячком, София не сомневалась, что она была бы в силах уйти от преследования. Однако тут в игру вступали совсем другие вещи. Опасна была не сама Эберт, нет, далеко не она. Опасны были те твари, которых она призывает. Она не знала всего, но даже сюда, в тесную камеру, дошли слухи о побоище в Броктонской Центральной с последующим "чудесным" исцелением.

Вот только София прекрасно понимала, что это попросту была демонстрация того, что будет, если спровоцировать тех тварей, что стерегут Эберт. И она очень и очень сомневалась в том, что даже если сама Эберт ее простит, что уже было довольно смешно, совершенно не факт, что ее проекции, которые показали себя на удивление разумными, оставят ее в покое.

— Ах, почему же верные мысли приходят в людские головы столь поздно... — раздался буквально из ниоткуда звонкий женский, почти детский голос.

София подскочила с кровати, озираясь по сторонам. Комната была все так же пуста. Что это? Происки Дракон? Но эта Технарь вроде не числится тем, кто любит подшутить. Может, Виста что-то опять намудрила со своими силами? Нет... Вроде голос у нее совершенно другой. Тогда кто? Убер и Элит? Но что они забыли в тюремном блоке? И получается, что кто-то только что прочитал ее мысли?

— Нет, нет, все не так, Милая София. Ты спишь крепким и здоровым сном, и в этом сне нет нужды читать твои мысли — они на самом виду, — голос все еще исходил из ниоткуда и был столь елейным, что Софии стало не по себе. Впрочем... Если она и вправду спит...

— Кто ты такая? Какая-то очередная уродская проекция этой сучки Эберт?

В этот момент София ощутила, как ее губы будто бы ошпарило кипятком.

— Ты не будешь так говорить о Милой Госпоже, София.

Хесс было хотела огрызнуться в ответ этому мерзкому голосу, но внезапно обнаружила, что не может этого сделать. Слова просто застревали в глотке, не желая выходить.

— Ну вот, видишь, из тебя получилась бы приличная молодая леди, будь у твоих хозяев такое желание. Но что поделать, Новый Свет всегда был страной, не чтящей традиций. Ах, какая жалость.*

София почувствовала, что закипает. Нет, не то чтобы она была какой-то активисткой или воином социальной справедливости, но то, с каким тоном это было произнесено, поднимало внутри нее горячую волну пьянящего гнева.

— Покажись, сучка! — прокричала она в пустоту комнаты. Даже во сне она не могла отсюда выбраться. И это пугало.

Однако стоило ей это произнести, как ее губы вновь обожгло кипятком. София почти взвыла от бессилия, снова не заметив, откуда пришелся удар.

— Я только понадеялась на твои манеры, София, а ты снова разочаровала меня. Не пойму, что такого нашли в тебе твои хозяева, что так не хотят отпускать тебя... — в бесплотном голосе слышались нотки сожаления.

— Потому что я герой! Я спасаю гребаных людей от таких тварей как ты! — прокричала София пустоте.

Пустота будто бы озадаченно замолчала на секунду, но лишь на секунду.

Чтобы в следующий момент рассмеяться. Смехом, столь же противоестественным и неживым, сколько звонким и детским.

— Ты зовешь себя героем, София. Что же, героям — подвиг. Соверши свой, София. Докажи, что не врешь. А если нет... Не бойся моего любимого кошмара. Он лишь убьет тебя.

И мир перед Софией Хесс изменился.

Место, где она оказалась... было странным. Это было... шахматное поле, что простиралось от горизонта до горизонта. Расчерченное белыми и черными квадратами — оно рябило в глазах. Бесчисленное число клеток, слишком большое, чтобы их можно было пересчитать. В небе зачинался пепельно-серый рассвет.

Но не это привлекло ее внимание, отнюдь не это.

Ее внимание было приковано к самому настоящему дракону, что высился перед нею, пожирая ее взглядом огромных оранжевых глаз.

И он уже заносил свою лапу над нею.

Инстинктивно София попыталась уйти в свою излом-форму, чтобы проскользнуть под лапами чудища и...

Огромная лапа закованная в черную чешую приблизилась слишком быстро и, вместо того чтобы проскользнуть сквозь бесплотность, отправила Софию в полет.

Софию как будто сбил грузовик, несущийся на полной скорости — настолько силен был удар. Полет продолжался несколько секунд, за которые София смогла хоть как-то восстановить выбитое из нее дыхание, чтобы сгруппироваться достаточно и обратить неминуемые при падении плашмя повреждения в практически безболезненный перекат.

Она сплюнула кровью. Этот удар совершенно точно сломал ей несколько ребер, если не чего похуже. Хесс поняла, что еще одного такого удара она не переживет.

Расстояние, разделяющее их с драконом, было примерно метров двадцать, и существо не спешило его сокращать. Это давало Софии краткое время на передышку. Первым вопросом было — какого черта она не смогла уйти в излом?

София еще раз попыталась вызвать в голове ощущение для перехода — но ничего не произошло. Вообще ничего. Даже те электрические браслеты-подавители, что СКП использовало на ней, просто били ее электрошоком в момент попытки активации способности, сама же способность работала исправно.

Но сейчас... Кем бы ни была та проекция, которая отправила ее сюда, но она лишила Софию возможности использовать способности Сталкера. И, оценивая свои шансы против десятиметровой твари, которая скалилась на нее неровными рядами огромных бритвенно-острых зубов, Хесс могла с уверенностью сказать, что это была слишком крутая дичь для нее в текущих условиях.

Но какой выбор у нее был?

София оглянулась. На многие километры вокруг она не видела ни одного здания, ни одной ямы, ни одной возможности укрыться.

Она не могла сбежать отсюда.

В отчаянии она закричала куда-то вверх.

— И это все? Ты просто притащила меня сюда, чтобы я сдохла?

Однако ответ последовал далеко не оттуда, откуда она могла предположить.

— Рр... Алиса... Отчего ты не сражаешься? Кого зовешь? Неужто Бравный День зря настал? — пророкотало чудище почти озадаченно.

— Я вообще не Алиса! — прокричала в ответ Хесс, свято убеждённая, что если это... что бы это не было, умеет разговаривать и, судя по всему, довольно разумно, то с ним наверняка можно договориться.

— Не р... Алиса? — в один момент существо прыгнуло, за доли секунды преодолевая расстояние, разделявшее их. Огромный желтый глаз оказался прямиком перед Софией, внимательно оглядывая ее. Огромные ноздри, что едва заметно чадили дымом, с шумом втягивали окружающий ее воздух. — Ррр... Верно, ты не Алиса, девчонка... Странный у тебя цвет кожи, но зачем же ты позвала меня на поле брани?

— Я вообще тут не причем! Какая-то странная невидимая тварь запихала меня сюда, отняв у меня все силы. Сказала, что я смею называть себя героем, и послала меня к тебе, чтобы совершить "подвиг", — София показала пальцами воздушные кавычки.

— Вот значит как. Дорогая Алиса снова изволит присылать сюда каких-то слабаков, вместо того, чтобы дать мне достойную битву. Иль может ты достойна срубить мою голову? Выйти победителем в Бравный день?

Оранжевый глаз глядел на нее внимательно, не мигая. И это пугало Софию. Она словно бы цепенела от одного взгляда этого чудовища.

— Я... не... достойна... — пробормотала София тихо.

— Ррр... Вы, люди, не умеете говорить так, чтобы вас слышали! Скажи громче.

Язык пламени, вырвавшийся из пасти во время его слов, чуть опалил Софии волосы.

— Я НЕ ДОСТОЙНА! — почти прокричала София, все еще не в силах сдвинуться с места. Наверное, впервые в жизни она чувствовала себя куском сочного мяса, попавшимся на глаза изголодавшемуся хищнику.

— Ррр... Жалко. Я надеялся, что в кои-то веки Дорогая Алиса вновь сразится и сразит меня в новом Бравном Дне. Что же, тогда приготовься умереть, недостойная. Нет славы в признании поражения, когда битва еще не началась.

София было попыталась что-то возразить, но ей пришлось пригнуться, потому как в том месте, где еще секунду назад была ее голова, сомкнулись гигантские челюсти.

Мысленно матеря на все лады эту чертову Алису, София пыталась что-то придумать. Грудь саднила, и она не могла нормально вдохнуть. Оружия у нее не было. Сил тоже. Они были в голом поле, где даже камней не виднелось.

И как она должна была драться против... этого?

Могучий удар лапы обрушился на нее со спины. У нее просто не было времени среагировать. Боль в уже сломанных ребрах пронзила все тело, практически выбивая из нее сознание. Впрочем, и удар лицом о каменное покрытие того места, в котором она находилась, доставил ей мало приятных ощущений. Она почувствовала, как по ее губам потекло что-то соленое. Видимо, нос ей тоже сломало.

Столь же легко, как и вмяв ее в землю, огромная лапа подняла ее в воздух, вновь поднеся так близко к глазам, что София могла рассмотреть собственное отражение в непомерно огромном хрусталике.

— Бравный день... Однажды он настанет вновь, и мы сразимся, как тогда. Так и передай Милой Алисе, когда умрешь.

Когда огромные челюсти уже должны были сомкнуться на ее голове, превращая ее в кашу, София почувствовала, что какая-то непреодолимая сила тянет ее куда-то ввысь. Все вокруг нее словно бы замерло, прежде чем начать таять в водовороте красок

— Ах, Милая София, ты просыпаешься. Как жаль, как жаль. Но коль ты осталась жива... Передай пожалуйста сообщение. "Я буду приходить к ним каждую ночь, до тех пор, пока Милая Госпожа не узнает, что наказание было достаточным. И кто знает, остановлюсь ли я только на снах..."

Это было последнее что услышала София, прежде чем с громогласным вздохом, словно бы выныривая из пучины, прийти в себя.

* * *

Она не совсем помнила как оказалась здесь. Кажется... Кажется она предложила Богу Грома прогуляться по Мидгарду, показать ему его чудеса.

Но она уже не помнила, когда у нее на голове появился этот крылатый шлем. Вроде как в какой-то момент Тор достал его откуда-то из-за пазухи, аргументируя это тем, что каждой Валькирии положено носить такой шлем. Или это было после совместной драки?

Затем... Затем они пришли в этот бар.

— Трактирщик! Еще одну! Мне и моей сестре по битве! — гаркнул зычным голосом Тор, потрясая пустой кружкой. Надо сказать, что Бог пришел сюда именно что со своей кружкой. Которая была больше похожа на маленькое ведро с ручкой, чем на кружку.

Бармен, по видимому здраво оценивая размеры посетителя, предпочел не комментировать возраст его одетой в шлем спутницы, безмолвно наполняя уже по шестому разу кружку лучшим элем, который был в этом баре.

Тейлор, вся краснющая от выпитого под шлемом, молча стукнулась с богом грома своей гораздо менее вместительной кружкой.

* * *

— Ваш счет, — бармен невозмутимо положил длиннющий чек на стойку.

Бог Грома недоуменно посмотрел на бумажку. После чего легонько толкнул кулаком свою спутницу, которая невидящим взором смотрела в пустоту. Замутненным взглядом проглядев счет, девушка повернулась к спутнику.

— Они просят деньги. Много.

Бог Грома рассмеялся. Засунув руку куда-то за полу своего мехового плаща он извлек пригоршню блестящих золотых монет.

— Когда-то сын Эрика** принес это золото мне в жертву, отбив его у кого-то из здешних мест. Этого достаточно?

Бармен, глядя на груду золотых монет, которые даже на вид стоили больше, чем весь его бар, яростно закивал головой.

* * *

Несколько часов спустя. Перед рассветом. Набережная.

— Т-тор? — спросила девушка в шлеме валькирии, опершаяся на парапет и странно глядящая куда-то вдаль, в сторону залива.

— Да, Сестра? — Скандинавский Бог буквально светился. Возможно тому виной были маленькие молнии, непрерывно бегающие по его телу.

— Л-легенды говорят, что твой молот способен разрушить что угодно. Э-это правда?

Бог на секунду задумался.

— Много чудес таят в себе девять миров... Но я сомневаюсь, что здесь, в Мидгарде найдется хоть что-то, изготовленное руками смертных, что я не в силах был бы разрушить.

Девушка медленно повернулась к Тору лицом.

— Т-тогда бы ты не мог исполнить мою просьбу? — пусть она и была под воздействием альфхеймского хмеля, что придавал храбрости в бою, но сейчас она смотрела на него почти со всей серьезностью.

Бог Грома улыбнулся.

— Ты заключила Контракт, Сестра, я уже повинуюсь твоим просьбам, но ты просишь как друг, потому я готов на что угодно.

Девушка улыбнулась ему. И повернулась в сторону моря.

— Когда-то этот город был хорошим портом. Но потом... Случилось всякое. Огромный торговый корабль... Из металла, понимаешь? Он утонул там, на выходе из залива. Мы не смогли убрать его. А без этого... Без этого в порт нельзя больше зайти. И с тех пор... С тех пор этот город умирает. Мой отец... Он был... Он работал с кораблями. И он всегда мечтал... Что настанет день, когда мы разберемся с этой проблемой. Уберем этот... Корабль... И тогда, тогда этот город сможет снова стать живым. И я подумала... Не мог бы ты... Не мог бы ты уничтожить корабль, лежащий на дне?

Бог Грома молча слушал ее повествование. Впрочем — не он один. Что знал один — знали все. И он слышал ее историю и ее просьбу. Он не мог отказать в любом случае, но подчинение и добровольное выполнение — это были две разные вещи...

Не говоря ни единого слова, он извлек из-за пояса свой молот. Воздев его к небесам, он воззвал к своим силам.

Он был Богом Войны. Богом грома и бурь. Богом-Защитником. Его уделом была вечная битва, но он умел ценить мир. И пусть его время минуло, пусть его почитатели давно сгинули под гнетом веков — сам мир хранит память о Громовержце.

И природа откликнулась. Тяжелые угольно-черные тучи мгновенно заволокли горизонт, сверкая мириадами разрядов. И их становилось все больше с каждой секундой.

Он посмотрел на завороженно глядящую в небо девушку. И улыбнулся.

— Это честь для меня, Сестра.

Впервые за тысячелетия ему выдался шанс спасти не одну, но тысячи жизней всего несколькими ударами молота. Это был более чем выгодный размен.

И мир затопило сияние молний...

_____________________________________

* Рабство в США отменили примерно в один момент с публикацией романа Кэррола.

**Тор имеет ввиду Лейфа Эриксона, викинга, который первым доплыл до Америки.

Ragnarokkr 2.08

Тревога застала Эгиду на подходе к тюремному блоку. Да, несмотря на слова Триумфа он все же решился навестить Хесс. Нет, умом он прекрасно понимал, что его товарищ был на сто процентов прав, и ему не стоило забивать голову выходками Хесс. Но что бы ни говорила голова — сердце твердило совершенно иное. Разочарование и обида говорили в нем, даже злости — и той не было. Просто хотелось понять как так вышло. Да и, все же, Сталкер некоторое время прикрывала ему спину. И он должен был попытаться дать ей этот последний шанс изменить его мнение о себе.

Но вот чего он совершенно не ожидал, так это того, что двери тюремного блока закроются, переходя в "карантинный режим" и надежно запирая его в тюремном блоке, лишь стоило ему зайти внутрь.

Еще больше он удивился в тот момент, когда его коммуникатор ожил голосом, который без сомнений принадлежал Дракон. Нет, Карлос знал, что канадский Технарь-затворник нет-нет, да поглядывает за Броктон-Бей, но это, в основном, касалось Оружейника и их совместных с Дракон проектов.

— Эгида, прошу вас срочно прибыть в камеру Призрачного Сталкера. Я уже открыла двери в ее камеру.

— Эмм... Хорошо мэм, но ведь Сталкер может сбе... — Карлос не успел договорить, будучи прерванным Технарем:

— Боюсь, что у нас нет времени на разговоры, Эгида. Если вы не поспешите — Сталкер может попросту не проснуться.

Одно из хороших качеств для лидера команды "Стражей", да и вообще любого героя — это умение читать ситуацию и соответственно реагировать на неё. И вот конкретно в этот момент он понял, что дела реально плохи.

Оттолкнувшись от пола для большего ускорения он взлетел, выжимая максимальную скорость из своих способностей Движка. Камера Сталкер находилась в дальнем конце тюремного блока, из-за своей специфики, требующей отдельной планировки. Все же нельзя вот так взять и просто построить камеру с клеткой Фарадея внутри стен.

Потребовалось около пяти секунд, чтобы преодолеть это расстояние и буквально влететь в уже распахнутую дверь.

Сталкер, или София, поскольку бывшая героиня была без маски и одета в какое-то подобие спортивного костюма. Видимо, Хесс переодели после того, как она попала в руки Панацее. Та вылечила сложный закрытый перелом, который Сталкер получила во время своего неудачного падения с крыши, после которого ее и схватили. Правда, сейчас это было далеко не самым важным делом.

Судя по всему, Сталкер спала беспокойным сном, во всяком случае об этом говорили смятая простынь и скинутое на пол одеяло. Сама же девушка лежала сейчас на спине, редко, будто бы с силой дыша и мелко трясясь, словно бы от озноба.

И глаза ее при этом были закрыты.

Прежде, чем Карлос успел что-то спросить, Дракон снова вышла на связь:

— Сталкер атакована неизвестным кейпом напрямую во сне. Нужно немедленно ее разбудить.

Не задавая лишних вопросов Эгида попытался воспользоваться самыми простыми методами. Он похлопал ее по щекам, но София даже не поморщилась, все так же продолжая прерывисто дышать.

Он попробовал приподнять ее и потрясти за плечи. Так, во всяком случае, он иногда будил свою двоюродную сестру, которая спала крепче всех в семье. Но это вновь не принесло должного результата. Он попробовал сильнее, но Хесс просто моталась в его руках, словно бы тряпичная кукла.

— Я рекомендую поторопиться. Мне неизвестна механика происходящего, но что бы ни происходило с мисс Хесс во сне — это влияет на ее реальное состояние здоровья.

Взглядом отыскав стоящий на прикроватной тумбочке пластиковый стакан, Эгида тут же метнулся в сторону умывальника, прикрепленного к стене. Набрав полный стакан воды, он незамедлительно плеснул в лицо Софии.

Но реакции не было. И это пугало. Он снова попытался потрясти девушку, но от этого все становилось только хуже. Дыхание Софии становилось все более тяжелым, а промежутки между вздохами — пугающе долгими.

— Ничего не срабатывает! — паникующе проговорил Карлос. Ему очень не хотелось, чтобы его пусть бывшая, но все же сокомандница умерла у него на руках по воле неизвестного злодея. Это довольно скверная запись в личном деле.

— Рекомендую попробовать более экстремальный метод. Я активировала клетку Фарадея. Поднесите мисс Хесс к двери и прикоснитесь ею к металлическому участку.

Прикинув, что это может сработать, Эгида поступил так, как рекомендовала Технарь. Подхватив Сталкер на руки он подошел к двери и приложил руку девушки к металлу. Прошел разряд, а сам Карлос, поморщившись от неприятных ощущений, перевел взгляд на Хесс.

Ее черные волосы встали почти что дыбом, но она начала дышать чаще и задергалась, но пока не проснулась.

— Даю еще разряд.

Снова неприятные ощущения, но чуть слабее, чем в прошлый раз.

София еще раз дернулась, почти что вскрикнула... и проснулась.

У него, Эгиды, на руках. В ее, Сталкер, камере. С открытой дверью.

На его счастье, его бывшая сокомандница не очень хорошо соображала после пробуждения, что позволило ему избежать очень... неудобных вопросов, поспешно возвратив ее на кровать.

Она приходила в себя еще около пяти минут, прежде чем окончательно сфокусироваться на Эгиде, который смирно ожидал, стоя около выхода. Да и не то чтобы он мог выйти отсюда. Карантин внутри тюремного блока еще никто не отменил. Наконец заметив визитера, София заторможенно и, что было для нее абсолютно нетипично, практически меланхолично махнула рукой, приветствуя его.

— На кой-тебя сюда принесло, Эгида? — но говорила она все так же.

— Хотел прийти проведать тебя.

— Ну и как, проведал? — как-то мрачно и невесело усмехнулась София.

— Пришлось спасти тебе жизнь. Как видишь — не зря пришел, — пожал он плечами.

— Да уж, про спасение это ты верно сказал, — голос Хесс звучал горько, будто бы она сожалела о чем-то. — Надеюсь, хоть не поцелуем будил?

Пришла очередь Эгиды смеяться.

— После всего, что ты сделала с Эберт? Электрошоком.

Услышав имя своей жертвы, София на секунду вздрогнула.

— Да, и из-за нее я чуть только что не подохла, как в гребаном "Кошмаре на Улице Вязов".

Наушник в его ухе снова ожил.

— Эгида, я транслирую ваш разговор Александрии. Попытайтесь узнать у Призрачного Сталкера что с ней произошло.

Не подав виду, но внутренне чуть ли не вздрогнув от внимания героя Триумвирата, он спросил:

— Что ты имеешь ввиду?

Сталкер приподнялась с кровати, поморщилась, по видимому от боли, и села, опираясь спиной на стену камеры.

— Послала бы тебя, Карлос, да только ты один хрен симпатичнее остальных ублюдков. Да и жизнь я тебе вроде должна. Я не знаю, конкретно каким боком тут Эберт, но эти твари.... Проекции, которые она призывает — они реально разумные. И охерительно опасные, если я правильно поняла. Ко мне пришла одна такая. На глаза не показывалась, но звучит как маленькая девочка, а по характеру — расистская сучка с аристократическими замашками. Несла какую-то чушь про героев и подвиги, заслала меня куда-то хрен знает куда и заставила голыми руками драться против гребаного дракона, при этом отключив силы. Дракон мною полы вытер, спросил "кто я такая", думая, что я какая-то Алиса, а когда я открестилась — чуть не сожрал меня, но ты вовремя разбудил. Но перед тем, как я проснулась, эта сучка просила передать что-то вроде того, что она будет устраивать это каждую ночь, пока Эберт не узнает, что нас наказали достаточно. Ну и поугрожала расправой в реальности. Конец истории.

— "Нас"? — почти удивленно спросил Карлос. Рассказ Сталкер был довольно исчерпывающ, несмотря на ее... невыразительный лексикон. Он не мог точно понять, что произошло, но какие-то идеи на краю сознания у него блуждали, однако до конца не оформились.

Сталкер кинула на него усталый взгляд.

— Боже, не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть на самом деле, Эгида. Нас — это я, Клементс и Барнс. Ты не можешь о них не знать. Если Протекторат взял за задницу меня — то их прижали стопроцентно. Да, это мы издевались над ней в школе. Но триггер в наши планы как-то не входил, — Сталкер говорила ровно, но обреченно и устало.

— Почему? Почему ты это сделала? Чего тебе не хватало? Ты же была героем! — это был единственный вопрос, который мог задать он после этой отповеди.

Она снова рассмеялась, глядя куда-то в потолок.

— Боже, ты и вправду такой придурок. Герои, злодеи, вигиланты — разницы между ними не существует. И те и другие — это просто охотники, гоняющиеся за своими жертвами. Отличаются друг от друга только количеством ресурсов и видом жертв. Банальная пищевая цепочка. Слышал про такую? — естественно, что это был риторический вопрос. — Мне с самого начала было плевать, Карлос. Я могла валить подонков, спуская их на нижний уровень этой гребаной пирамиды, и я это делала, пока была соло. Но когда меня взяли в первый раз, только потому что какой-то мудила откинул копыта — я этого всего лишилась. Вас, "Стражей", холят и лелеют, пылинки, блин, с вас сдувают. Никаких серьезных опасностей, ваш предел — это всякие придурки типа "Неформалов", ну, максимум, кто-то из подручных Кайзера, и то вас выпускают на них тупо всей толпой. Никакого интереса. Мне было этого мало, и я нашла себе цель по вкусу. Только и всего. Но теперь это не имеет никакого смысла, — устало закончила свой монолог София. И, если честно, это был самый длинный связный текст, который он слышал из ее уст на своей памяти за все непродолжительное время их знакомства.

— Что ты имеешь ввиду?

— А что здесь иметь ввиду? Моя история закончилась, Карли-бой. Я попалась по полной. Эта дура Эберт триггернула в такое хтоническое нечто, что Протекторат будет в штаны ссать и голым бегать, лишь бы она с ними сотрудничала. Козырь-одиннадцать, как мне сказали. Отсюда, — она обвела рукой камеру, — мне три дороги. В психушку или "Клетку", в могилу и на Аляску. Но если эта долбаная проекция не врет, а я ей почему-то верю, — на этих словах София потерла грудную клетку, — то два варианта рано или поздно приведут меня к третьему. Очень уж я сомневаюсь, что Эберт очень хочет прощать свою главную мучительницу. Так что ты разговариваешь с будущим трупом, Карли-бой.

Эгида вздрогнул. То, как легко Хесс говорила о смерти, его натурально пугало. Да и вообще, собственно София не звучала как София. Скорее, как тень былой ее. Сдавшаяся и... надломленная? Он не знал как подобрать слова.

— А если извиниться? Поговорить с ней? Протекторат все равно будет пытаться выйти с ней на контакт. Это может быть твой шанс!

— Я? Извиниться? Ты меня с кем-то путаешь, Эгида. Да, я проиграла. Но чувствую ли я себя виноватой? Да ни в жизнь! Черт, да пусть меня сам Фредди Крюгер живьем освежует, но я посмеюсь ему в лицо, зная, что хрена с два на этой планете найдется еще один человек, который смог бы так поломать ее, — она рассмеялась. Так, что от этого смеха у Карлоса мурашки поползли по коже.

— Ты больная на голову, Хесс.

Она зло ухмыльнулась.

— Думай что хочешь, Карлос. Из нас двоих только я тут смертница. Но если хочешь совет — дай себе в табло и разбей нахрен свои розовые очки. Иначе это сделают за тебя. И даже не пытайтесь лезть к Эберт. Из таких, как она, из таких поехавших и двинутых, какой она стала, получаются самые охерительные злодеи.

— Или самые лучшие герои. Не все люди живут по тем же стандартам, что и ты, Хесс.

Он действительно так считал.

Сталкер посмотрела на него долгим и немигающим взглядом, от которого ему стало некомфортно.

— Тогда считай это спором, Карлос. Моя ставка — Эберт никогда не станет героем. Да, Протекторат будет жилы рвать и вытягивать ее, но в конце концов они все поймут, кто она такая. И если я выиграю — ты придешь на мою могилу и скажешь, что ты дебил, а я была права. Если доживешь конечно, — она оскалилась. — Ну как, хватит у тебя яиц поспорить со смертницей?

И Эгида не промедлил:

— Хватит. Я принимаю твою ставку. Вот только, когда она станет героем, я найду то место, куда тебя засадят, вытащу тебя оттуда, найду Пантеон и заставлю тебя просить у нее прощения. Ты принимаешь?

— Идет.

* * *

В который раз глядя на то, как за Эгидой захлопывается дверь, Александрия потерла подбородок. Сегодняшний день для нее уже накрепко вошел в ее личный топ-сто самых дерьмовых дней в ее абсолютной памяти. И это учитывая то, что там наличествовали такие вещи, как правда о Зионе, смерть Героя от рук "Бойни", появление Губителей — минимум по семь дней на каждого, Пепельный Зверь, Нилбог, Спящий и еще десятка четыре крайне отвратных моментов ее жизни.

Рассказанное Сталкером, если отбросить обсценную лексику и псевдофилософские бредни про героев и злодеев, звучало как "очень много проблем". И не только конкретно с этой смертницей, хотя, положа руку на сердце, Александрия не могла не согласиться с доводами девчонки, та весьма хорошо понимала, как все устроено. Сложись все иначе и услышь она подобную отповедь — у "Котла" мог бы вполне появиться новый незаметный и хорошо тренированный убийца.

Больше ее беспокоило иное. Проекции Пантеон действительно обладали собственной волей и определенной степенью автономности от своей призывательницы. Новой проекции, на которую, естественно, был заведен отдельный файл, дали имя "Алиса". Высокие уровни Скрытника, Мастера, Движка, Излома и Эпицентра — это и по отдельности крайне неприятные в бою категории, а уж их смесь и вовсе грозилась выразиться во что-то ужасающее. Противник, которого нельзя услышать, увидеть и обнаружить, и который атакует тебя во сне — с такой опасностью Протекторат еще не сталкивался.

И не должен сталкиваться. Александрия понимала, что еще немного и даже ей станет трудно удерживать ситуацию под полноценным контролем. Слишком непредсказуемы и неконтролируемы ее проекции.

Скорее всего, если исходить из слов Фортуны, с которой она уже проконсультировалась, Пантеон банально не знает о том, чем занимаются ее проекции. Уж больно странно выглядят в таком случае все эти атаки. Явно инициатива исполнителя, нежели Мастера.

Ей необходимо было встретиться с ней. На как можно более дружелюбных и нейтральных условиях. Показать и рассказать некоторые критически важные вещи и предложить взамен на сотрудничество... в сущности все, что она попросит. Все же, "Котел" обладал достаточно обширными ресурсами для удовлетворения желаний одной девчушки. Даже ее отца, в принципе, можно было попробовать найти где-то на параллельной Земле.

Но сейчас было не время. Эберт нужно было остыть самой и немного помариноваться в одиночестве, чтобы она охотнее шла на контакт. Если верить ее психологическому профилю, то в ближайшую неделю она вряд ли покажет нос из дому.

От размышлений ее отвлек звук коммуникатора.

Она посмотрела на время. Шел пятый час утра. Она не так сильно нуждалась во сне, поэтому продолжала работать. Но чтобы кто-то беспокоил ее в такое время...

Неужели этот день может стать еще хуже?

На другом конце провода оказалась Дракон. Снова.

— Мэм, вы просили докладывать, если я засеку Пантеон.

— Где она? Что делает?

— Эмм... Ну, она пьет в баре.

— Ей пятнадцать. Как ее туда пустили?

— Мэм, она в шлеме, а рядом с ней огромный мужчина, одетый в какую-то броню с молотом на поясе, который говорит на древнегерманском. Я определяю его как бога грома Тора.

Александрия почувствовала, как у нее немного дернулся глаз. Кажется, ее психологам придется объясняться с нею на тему "почему ваши психопрофили рассказывают о ком угодно, но не о нужном человеке".

— Что они делали до этого? Ты получила записи с камер?

— Я пытаюсь восстановить их маршрут до этого, но они пришли со стороны Доков, а там нет единой системы видеонаблюдения, однако, если верить записям телефонных звонков в службу спасения, несколько лиц, ранее судимых за грабеж и изнасилование, получили несколько переломов и многочисленные электрические ожоги. Однако они утверждают, что полезли воровать трансформатор. Могу предположить, что они солгали.

Да уж... воровать трансформатор, вот уж точно. Ребекке очень хотелось что-нибудь сломать в данный момент. Однако она была не уверена, что город выдержит масштаб подобных разрушений.

— Хорошо, следи за ними и докладывай мне. Перенаправь героев так, чтобы они не контактировали с Пантеон, но были достаточно близко, просто на всякий случай.

— Принято, мэм.

* * *

7:42 утра. Посадочная площадка на крыше вышки Протектората.

Александрия смотрела, как ударивший с неба молниевый столп радиусом метров триста, каким-то совершенно противоестественным для всех ее знаний физики образом за мгновение испарил десятки тысяч тонн воды в заливе, чтобы затем пройтись огромным ластиком по обнажившемуся остову танкера, лежавшего на дне этого самого залива. Ей пришлось даже прикрыть глаза рукой, потому что свет, излучаемый этой атакой, был ярче полуденного солнца.

Она была спокойна. Настолько предельно спокойна, что могло показаться, будто она достигла трансцендентности.

Выйдя на связь, она просто спросила:

— Оцениваемая мощность?

Голос на другом конце ответил:

— Примерно полмегатонны в тротиловом эквиваленте.

Александрия просто кивнула и поднялась в воздух.

— Мне нужно отлучиться по делам. Вернусь через пару часов.

После чего покинула черту города за рекордные сроки.

А на другом конце города на территории заброшенного склада Убер завороженно смотрел на запись, которую он получил чисто случайно. Откинувшись в компьютерном кресле, он пробурчал.

— Я тоже хочу орбитальную пушку.

Ragnarokkr 2.09

Тейлор не помнила, чтобы голова когда-то на ее памяти болела так сильно — и это включая момент ее пробуждения в хосписе. Во всяком случае сейчас, в отсутствие сторонних болезненных факторов, тупая, сверлящая ее затылок головная боль была для нее страшнейшим из возможных приговоров.

Дэнни как-то раз предупреждал ее о последствиях подросткового алкоголизма. Но только разговором дело и обошлось — учитывая все происходившее в "Уинслоу" и отчаянные попытки Тейлор хоть как-то держаться на плаву, не скатываясь в пучину отчаяния, ей было как-то совершенно не до познания запретных для всякого подростка удовольствий вроде алкоголя или сигарет, не говоря уже о наркоте, к которой Тейлор испытывала стойкое отвращение благодаря некоторому контингенту прямых клиентов (или подручных, Тейлор особо их не различала, будучи занятой совершенно иными делами) "Барыг", который обитал в школьных коридорах "Уинслоу". Да, в школе существовал строгий запрет на наркотики, и с пойманными регулярно беседовали школьный психолог и полицейские, однако из личного опыта Тейлор знала, насколько незначительна была школьная власть над подростками.

Так или иначе, последствия употребления алкоголя для нее были совершенно в новинку. Она все же была пятнадцатилетней школьницей с довольно быстрым метаболизмом, поэтому, как оказалось, пьянела она мгновенно. И потому события вчерашнего дня для нее выглядели как обрывки непроявленных фотографий, разбросанных по полутемной комнате.

Сконцентрировавшись (и заполучив в ответ новую порцию головной боли) Тейлор попыталась воскресить в памяти примерный ход событий вчерашней (возможно) ночи, поскольку она была совершенно не уверена, сколько времени прошло с того момента, как она вернулась домой. Точнее — как ее вернули домой, ведь к концу путешествия ноги ее не держали.

После того, как она опрокинула в себя первую кружку терпкого и пряного напитка, отдававшего лесными ягодами, Тор, обрадованный новой сестре, предложил ей продолжить скрепление союза...

Где-то на этом моменте воспоминания Тейлор обрывались в первый раз, в момент, пока она отчаянно пыталась вспомнить, что же было дальше, она буквально молилась на собственную благоразумность, ведь она все же была... девушкой, необласканной мужским вниманием. Изида во время сеанса ее излечения заодно со зрением вернула ей невинность.

Но — обошлось. Её Персона решила, что лучшим способом укрепить их братский союз будет совместная битва. Но найти противника находясь в Бархатной Комнате им не удалось, поэтому было решено перенести поиск оппонентов в реальный мир. В котором, как оказалось, прекрасно работают все эффекты опьянения, полученные на границе между сном и явью. Тейлор все еще не понимала, каким образом ей удалось выбраться из Бархатной Комнаты, возможно, на нее все же снизошло какое-то озарение, но факт оставался фактом — будучи нетрезвой, она вышла из Межреальности, встала с кровати, оделась по погоде и призвав Тора где-то на лестничной клетке отправилась на поиски приключений.

На её счастье, ей хватило ума сказать Тору о необходимости сокрытия ее личности, если они хотят поискать битву. Бог Грома на это лишь пожал плечами и выдал в ее распоряжение крылатый шлем, довольно неплохо закрывавший лицо.

Следом ее память обрывалась, но, судя по воспоминаниям о раскидываемых по разным сторонам телах и молнии, срывающейся с ее руки, драку они явно нашли. И Тейлор молилась всем известным ей богам, (большая часть из которых теперь почему-то жили у нее в голове), чтобы это были просто какие-то грабители, без привязки к бандам. Если с "Барыгами" она еще была более-менее уверена, что сможет чувствовать себя в безопасности, то встречаться с "Империей" и азиатами ей пока совершенно не хотелось. Она была не готова. Не чувствовала себя таковой.

Потом... Потом они отправились в первый попавшийся бар. Возможно, именно выпитое там и было причиной тому, что ее голова так активно пыталась убить ее в данный момент. Тор произносил какие-то тосты и она отвечала ему, совершенно не заботясь о том, что, судя по всему, они оба общались на древнегерманском, который Тейлор откуда-то теперь знала. В баре они расплатились... расплатились... Золотыми монетами.

Ей хотелось ударить себя рукой по лицу, но она боялась, что ее голова попросту разлетится на кусочки, если она сделает это. Потому она продолжила разматывать цепочку воспоминаний. Они гуляли по Набережной и она завороженно слушала рассказы Бога Грома о его сражениях и пирах. О хитреце и прохиндее Локи, который никогда не принимал битву лицом к лицу, каждый раз выдумывая все новые и новые хитрые планы, о мудром Одине и его прекрасной жене Фрее. Она слушала его рассказы про Бесконечную Битву и Бесконечный Пир, что царит в Вальгалле, где души умерших в бою храбрых воинов готовятся к Рагнареку. Он говорил об этом так, будто бы это было реально, будто это произошло с ним только вчера. Вера, воплотившаяся в реальную историю, сказка, ставшая реальностью. Таковы были Персоны, таковы были люди.

В ее голове молнией промелькнуло последнее воспоминание. Нечеткое и смазанное, оно одновременно с тем отпечаталось в ее памяти ослепительно белым светом, что затмил собою полуденное солнце. Больше она ничего не помнила, по видимому потеряв сознание сразу же после этого.

Но она не могла поверить самой себе. Не обращая внимания на боль, Тейлор открыла глаза, резко вскакивая с постели. Голову снова ударило, и на миг она почувствовала, как будто ее голова весит больше всего земного шара, но это ощущение быстро прошло, оставив лишь сухость во рту и вечную головную боль.

Нащупав правой рукой лежавший на прикроватной тумбочке пульт, она наугад махнула в сторону телевизора, нажимая на кнопку включения. С едва слышным щелчком телевизор, закрепленный на противоположной стене, ожил, являя Тейлор картинку ведущей местных новостей.

— "Служба Контроля Параугроз и Протекторат отказались давать комментарии по поводу инцидента в заливе. Однако, по сообщению анонимных источников, приближенных к руководству Протектората, в деле может быть замешана новая маска, известная как "Пантеон", заявившая о себе два дня назад во время атаки на Броктонскую Центральную Больницу. СКП не делало никаких официальных заявлений по поводу новой маски, кроме ориентировок, присланных в Департамент Полиции Броктон Бей, в которых крайне не рекомендуется вступать в какой-либо контакт с новым кейпом. По оценкам независимых экспертов мощность атаки, использованной для уничтожения затонувшего танкера, превышала пятьсот килотонн. Точная природа атаки никому неизвестна, однако благодаря сохранившимся видеозаписям можно предположить, что была использована некая форма климатического оружия..." — не в силах больше слушать голос ведущей, Тейлор, зажав кнопку, выкрутила звук на ноль, оставляя ведущую открывать рот, оставаясь немой словно рыба.

Одновременно с голосом ведущей, на экране появилось несколько изображений, в том числе и видеозапись весьма хорошего качества, на которой видно, как предрассветное небо вдруг затягивается непроглядными тучами, которые практически сразу же начинают мерцать благодаря многочисленным зарядам, пробегающим то тут, то там. Тучи словно бы закручиваются, как это происходит обычно при урагане, формируя глаз шторма. А спустя несколько минут из него в залив бьет столб ослепительно яркого белого света, который даже двигается, словно гигантский грифель карандаша, в течение нескольких секунд, прежде чем исчезнуть так же внезапно, как и появился. Сразу же за этим облака тоже начинают истаивать так же внезапно.

Глядя на это Тейлор не удержалась от печального вздоха. Это была явно плохая идея — пить с Тором неизвестный алкоголь, который этот бог, судя по всему, сам и воплотил. И результаты этого... она могла сейчас наблюдать. Нет, по идее, ничего особенно ужасного она не совершила. Вроде бы все живы, не считая огромного количества всплывшей мертвой рыбы, что было побочным эффектом применения силы Тора по цели в воде. Она даже в какой-то степени совершила героическое деяние... Наверное. Все же уже больше десятка лет никто даже не пытался предпринять реальных попыток разобраться с затонувшим танкером, а она фактически решила все за один удар.

Вот только последствия всего этого... Тейлор не была дурой. Во всяком случае — не считала себя таковой. И она прекрасно понимала, что этой своей выходкой она буквально нарисовала на своей спине огромных размеров мишень, сопроводив это огромной неоновой надписью, чтобы ее совершенно точно заметили.

Да, Тейлор довольно мало знала про то, что реально творится на подковерном уровне войны банд в Броктон-Бей, но и того, что утекало в сеть, было вполне достаточно для того чтобы осознавать, что никто и никогда в этом городе не пройдет мимо нее. И в лучшем случае ее сначала попытаются завербовать, а потом максимум оставят в покое на условиях, что она не будет лезть не в свои дела, и это был настолько утопический вариант, что ей самой становилось смешно даже от простой мысли об этом. Зная о неписаных правилах и имея в кармане те ограниченные сведения про цели банд в городе, что были подарены ей Фортуной, она не сомневалась, что после такой демонстрации ее будут искать. Искать целенаправленно и тщательно. И Тейлор была совершенно не уверена, что сможет безболезненно скрыться и избежать этого внимания.

И так будет практически с любым местом в Америке, куда она теперь отправится. Стоит дать информации распространиться, что в век информационных технологий является плевым делом, как едва ли в Америке найдется место, куда она сможет скрыться без того, чтобы за ней наблюдали десятки заинтересованных взглядов. Нет, навряд ли кто-то кроме Протектората в курсе ее гражданской личности, но даже их, Протектората, к которому у нее доверия не больше, чем у иных злодеев, вполне достаточно, чтобы лишить ее комфортной жизни!

Не говоря уже про то, что официально она сейчас практически никто, и сделать она ничего попросту не может. Осознание, вперемешку с головной болью, давило на нее тяжким грузом, и она, не удержавшись, рухнула обратно в кровать, бессмысленно глядя в потолок, пытаясь понять, что ей делать дальше. Она вряд ли могла оставаться здесь надолго. Наверняка кто-то заметил ее, когда она вчера возвращалась домой. Наверняка кто-то что-то знает. И кому-то что-то расскажет.

Пружина напряжения, помноженная на панику, начала распрямляться во всю мощь, вновь выбивая Тейлор из того хрупкого стабильного состояния, в котором она по какой-то счастливой случайности пребывала целый день.

Она должна бежать. Бежать. Бежать.

К черту Протекторат, она сможет и потом поговорить с ними, она не хотела, чтобы банды нашли ее, чтобы они попытались что-то сделать с ней. Не снова. Она не хотела как тог...

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".

Каждый раз, когда ей казалось, что ей не может стать еще хуже, ей становилось. Каждый раз, когда она надеялась на то, что она сделает хоть что-то в своей жизни правильно, не сделает какую-то глупую ошибку — она снова ошибалась. Ошиблась и сейчас. Снова. И теперь она... Она...

Мысли встали, голова отказывалась думать. Словно бы должно было быть следующее слово, следующее звено в цепочке ассоциаций, но его не было.

Она почувствовала, как тяжелеют ее глаза, наполняемые предательскими слезами. Она снова ошиблась. Ошиблась и потеряла... Потеряла даже то эфемерное чувство безопасности и свободы, которое она нашла так недавно. Почему так происходит? Почему каждый раз, когда она просто хочет сделать хоть что-то хорошее — ее отбрасывает на два шага назад. Неужели она настолько не годится быть просто героем?..

Это был замкнутый круг. Дорога без возврата, ведущая только в одну сторону.

Она почти не заметила движения на окраине своего сознания, воплощение той, что не уходила. Она появилась в совершенно незаметной бледно-голубой вспышке, словно просто выйдя из неоткуда.

Тейлор почувствовала, как чьи-то холодные, словно бы вечность пробывшие на морозе, тонкие руки приобняли ее. Тейлор не нужно оборачиваться. Отчего-то она знала, кто решился вторгнуться в ее личное пространство.

— Отчего вы плачете, Милая Госпожа? Море волнуется...

— Я... Я опять все испортила, Алиса. Я должна была быть дома, оставаться здесь, ждать, пока все уляжется. Но... Но я все испортила, — проговорила она, то и дело всхлипывая. Все произошедшее, и раньше, и сейчас, навалилось на нее с новой силой. — Я... Я все порчу, понимаешь, Алиса, если бы не я, если бы я смогла дать им отпор, то папа... Папа был бы... — она не смогла сказать это финальное слово, потому как оно буквально застревало в ее горле. Она просто тихо плакала, не в силах сдержаться.

Холодная рука Персоны коснулась ее щеки, стирая слезы.

— Не вам, Милая Госпожа, решать — кому жить, а кому умирать. Иногда даже самые великие силы не способны спасти одну человеческую душу. Пускай Судьба в ваших руках, Госпожа, пускай мойры не властны над вашей пряжей — вы связаны [Контрактом]. Судьба не властна над [Назначением], — Персона замерла на секунду, прежде чем начать говорить снова. Тейлор почувствовала как руки Алисы стали теплее, словно бы та ожила. — Ваш... Твой отец, Госпожа, он любил тебя. Не забывай это. Никто не властен над прошлым, Госпожа, и нет на тебе вины в том, что он поступил так же, как и любой родитель, который действительно любит свое дитя. Он отдал ради тебя все, что имел. И это ему зачтется.

— О-откуда ты знаешь? — тихо спросила она.

— Госпожа, к какой Аркане я принадлежу? — это был неожиданный вопрос.

Арканы... Из того ограниченного знания, которым она обладала, получив его откуда-то буквально из ниоткуда, все ее Персоны в той или иной степени принадлежали к разным Арканам. Аркана... Наверное, самое близкое определение, которое могла подобрать Тейлор к этому, было "Концепция", к которой принадлежала каждая Персона. Двадцать две Старших Арканы. Двадцать две Концепции.

Дурак, Маг, Жрица, Императрица, Император, Иерофант, Влюбленные, Колесница, Справедливость, Отшельник, Колесо Фортуны, Сила, Висельник, Время, Дьявол, Башня, Звезда, Луна, Солнце, Суд, Мир... и Смерть.

— Ты... Аркана Смерти, — испуганно прошептала Тейлор.

— Верно, Госпожа. Может я и поведаю когда-то историю, что определила мое [Назначение]. Я не Проводник и тем более не Жнец, я всего лишь Надзиратель. И душа вашего... Твоего отца, она в лучшем из миров.

Эта непоколебимая уверенность и потеплевшая, казавшаяся такой живой и настоящей рука Персоны отчего-то вселяли в нее ту крупицу уверенности, которой ей так не хватало. Но горечь сожаления было не так просто вытравить.

— Я... Спасибо, Алиса. Но... Я все равно все испортила. Я не должна была... — но Персона прервала ее поток самобичевания.

— Полноте, Госпожа. Быть может Бог Грома не испил из источника мудрости, как его отец, но мудрость воина нельзя недооценивать. Быть может [Контракт] и определяет ваше [Назначение], но лишь он, Госпожа, и никто более. Вы сотворили то, о чем люди мечтали много лет, вы сотворили то, о чем мечтал ваш отец, Госпожа. Это ли не поступок, достойный героя?

— Но теперь меня будут искать все?

— И что с того, Госпожа? Они лишь будут просить, Госпожа, не более. Если же они посмеют угрожать... — руки Алисы вновь стали обжигающе ледяными, но лишь на краткий миг. — Немногие способны устоять, если я попрошу их удалиться.

Было в тоне ее Персоны что-то такое, что заставило мурашки ходить табуном по позвоночнику.

Однако ответить благодарностью на слова своей Персоны Тейлор не успела, потому как в звуковою картину ее мира вторгся новый, совершенно непривычный для нее звук. И одновременно весьма и весьма знакомый.

Звонил выданный Фортуной телефон.

Номер не определялся.

* * *

Александрия задумчиво смотрела на монолитную еще несколько минут назад скалу, что гордо стояла на этом месте на протяжении тысячелетий овеваемая всеми ветрами. Вернее она смотрела на то, что от этой скалы осталось. Смотрела и удивлялась сама себе.

Прошло уже больше десятка лет с тех пор, как она получила силы. Больше десятка лет с тех пор, как она узнала правду о том, что Земля-Бет, мир, в котором она родилась и который дал ей шанс, обречен на опустошение хтоническим существом, дрейфующим по мультивселенной на протяжении миллениумов.

С тех пор она повидала многое. Очень многое. Вещи столь ужасные, столь бесчеловечные и алогичные, что даже человек с самой крепкой психикой сошел бы с ума несколько раз. Впрочем, иногда ей так и казалось, что все они, весь "Котел" попросту сошел с ума, переливая воду из пустого в порожнее, стремясь оттянуть неизбежное. И план. Бесконечно длинный, невероятно сложный, невероятно жестокий и, одновременно с этим — единственный. Единственная возможность, единственный шанс на спасение.

Тогда, давно, они — первые успешные эксперименты "Котла" по наделению людей суперсилами — приняли решение во что бы то ни стало собрать силы, достаточные, чтобы раз и навсегда уничтожить чудовище, скрывавшееся за именем "Зион". Разорвать Цикл.

Путь менялся. Не единожды, десятки и сотни изменений, которые по своей сути ничего не меняли, лишь отсрочивали неизбежное. Губители, верная стража своих господ, оружие устрашения и элитная гвардия одновременно — их появление Контесса не могла предсказать. Но за все это время, за все эти годы еще ни разу Путь не становился короче.

До недавнего времени. До появления Пантеон.

Никто, даже Контесса, не имели ни малейшего понятия, как работает сила девушки. Даже Зеленая Фея, наиболее близкая по набору сил к Пантеон, не имела ни малейшего понятия, какой шард мог даровать своему пользователю что-то подобное. Но даже если сила Пантеон происходила из совершенно иного, неизвестного доселе источника — суть не менялась.

Своим появлением она смогла сократить Путь.

Облегчить дорогу, вымощенную костями и кровью невинных, тех, кто должен был быть принесен в жертву для того, чтобы спасти хоть кого-то.

И казалось бы, все прекрасно, но Александрия, впервые за долгое время потерявшая контроль и крушившая скалы где-то в районе Ньюфаундленда лишь для того чтобы выпустить пар, могла совершенно точно сказать, что это было не так. Каждый шаг, каждое действие, направленное на решение проблемы с Пантеон, на то, чтобы помочь ей стать тем орудием, которое сокрушит Зиона, встречали сопротивление. Словно какой-то невидимый рок, какое-то предназначение играло против них.

Все, что могло пойти не так в этом деле — все пошло не так. И у Александрии уже, если честно, не было сил просто терпеть это, в ожидании, пока все уляжется. Она сама сделает первый ход навстречу — и гори оно огнем. Уж пламени она точно не боится.

Проверив доступность мобильной сети, она набрала предварительно выпытанный у Счетовода номер. Тот сначала артачился. Говорил про тайну клиента, но быстро сдался под градом весомых аргументов.

Пошли гудки. Томительное, невыносимое время ожидания.

"Давай же, девочка, возьми трубку, ради нас всех. Ради твоего же блага" — подумалось ей, и, по иронии судьбы, почти сразу же она услышала испуганный девичий голос.

— Кто это?

— Александрия. Нам нужно поговорить.

— П-погодите-ка. Александрия? Одна из Триумвирата? З-зачем вам говорить со мной? — голос Эберт звучал действительно испуганно.

Ребекка про себя вздохнула. Стоило помнить, что она говорит с девочкой-подростком. Поправка, она говорит с девочкой-подростком, у которой был один из самых отвратительных триггеров, о которых она только слышала.

— Да, член "Триумвирата". Что же до того, почему мне нужно поговорить с тобой — во первых, это должно было произойти в любом случае, но, благодаря твоим же действиям, приходится менять планы.

— В-вы контакт Фортуны?

Александрия про себя хмыкнула. Контесса назвала девчонке свое настоящее имя. Это уже говорило о том, что девчонка — явно не просто расходный материал. Но это все лирика.

— Можно и так сказать. Но на будущее — зови ее Контессой. Но хватит ходить вокруг да около. Пантеон, не стану скрывать, ты нужна Протекторату. Не уверена, знаешь ты или нет, но в мире найдется меньше десятка кейпов, способных устроить то, что ты устроила пару часов назад. И это не говоря о том, что ты показывала до этого. Ты — потенциальная Вторая после Эйдолона.

"Или его замена, если тенденция угасания его сил продолжится", — продолжила она про себя, но об этом ей до поры до времени никто не скажет. Слишком чувствительная информация.

— Но, извини за прямоту, если ты хочешь чего-то от нас, то, пожалуйста, прекрати вставлять нам палки в колеса со своими попытками линчевания.

"Звучит жестковато, но я очень надеюсь, что это заставит твой мозг шевелиться, девочка"

— Что вы имеете ввиду? — голос Эберт звучал непонимающе и почти оскорбленно. И это давало Александрии надежду, что не все с ней потеряно. Если не она отдавала приказы, а это была инициатива проекций, то это меняло дело в лучшую сторону.

— Твои проекции тебе не рассказали? Как некрасиво с их стороны. Спроси их, особенно некую "Алису", что она сделала с Медисон Клементс и Софией Хесс. Поверь, узнаешь много интересного.

Голос на другом конце провода молчал. Решив, что это приглашение к дальнейшему разговору, Александрия продолжила:

— Пойми, Пантеон, Рим не сразу строился. Если ты хочешь, чтобы мы тебе помогли — доверься нам. Да, возможно мы начали не с лучшей ноты, но...

— И что с того? — прозвучал голос Эберт. Александрия осеклась.

— Прости, что?

— И что с того, мисс Александрия? Я узнала у Алисы, что она сделала. Да, может быть, с кровью на стенах она переборщила — но проблема остается. Почему София все еще не в "Клетке"? Почему Эмма и Мэдисон просто под домашним арестом? У вас есть все доказательства, у вас есть все! Почему ничего не происходит? Почему я должна сидеть в четырех стенах, без документов, без будущего и прошлого? Почему вы всегда только требуете, ничего не давая взамен? — голос в трубке сорвался на истерику.

Александрия никогда не была очень хороша в разговорах с детьми. Особенно такими проблемными, как Пантеон. И сейчас был один из тех моментов, когда она честно была растеряна по поводу того, что она могла ей ответить.

— Может быть потому, что каждый раз, когда мы хотим что-то предложить тебе, ты срываешься, вызываешь какую-нибудь проекцию, после чего сбегаешь, отчего на твои поиски отправляют наших лучших агентов? — все верно, если учитывать маленькую оговорку про то, что сейчас она говорит не как член "Триумвирата", а как сотрудник "Котла".

— Только люди, которых вы отправляете говорить со мной, лгут мне прямо в глаза, а потом оказывается, что меня полтора года истязала настоящий член "Стражей", и никто не знал об этом!

— Да, но ты что, думаешь — мы сами знаем всю правду? Что мы успели поднять дело, отправленное в архив, изучить отчеты коронеров, опросить всех свидетелей? Мы не волшебники, Пантеон. Нам было нужно время, и Ямада должна была нам его дать. Мы должны были солгать, чтобы рассказать тебе все позже, когда мы будем уверены!

— В чем вы будете уверены? Что вы сделали все, чтобы комар носа не подточил? Чтобы убедить меня в том, что ваша сказка — самая настоящая, и вы в ней — самые добрые волшебники? Вы, ваша система, ваши герои — вы забрали у меня все! И теперь не хотите ничего давать, пока не убедитесь, что ваша задница прикрыта!

Александрия могла бы по разному среагировать на такой пассаж, озвученный пятнадцатилетней истеричной пигалицей, способной устроить Ад на Земле по щелчку пальцев, но конкретно в данный момент ее интересовало совершенно другое.

Экран ее визора вдруг окрасился в кроваво-красный цвет, отмечая тревогу высшего уровня. Следом за этим пришло экстренное сообщение от Дракон. Оно содержало всего несколько строк, от которых у Александрии окончательно испортилось настроение.

— Ты говоришь, что мы забрали у тебя все, Пантеон? Ты ошибаешься. Ты все еще живешь и здравствуешь в городе, в котором родилась и выросла. Вскоре это может измениться.

На экране визора горели слова.

Симург пришла в движение. Расчет траектории показал что с вероятностью в 99,964% она прибудет в Броктон-Бей через восемь с половиной часов.

Engeldammerung 1.01

Сказать, что все прошло как нельзя хуже — значит ничего не сказать. Тейлор уже добрых пятнадцать минут сидела практически неподвижно, не реагируя ни на какие внешние раздражители, среди которых были запущенные по всем телевизионным каналам экстренные информационные сводки с координатами ближайших убежищ, правилами поведения при эвакуации, а также заранее записанное обращение Ребекки Коста-Браун ко всем кейпам города, вкратце объясняющее принцип работы Перемирия Губителей. Не обращала Тейлор внимания даже на пронзительно-тревожный мерный гул баззеров тревоги.

Она смотрела на телефон, зажатый в своей руке, все ярче осознавая глубину той ямы, в которую она себя так успешно загоняла. Она хамила Александрии. Александрии! Одному из трех сильнейших героев Протектората! Это... это... Тейлор не могла описать словами, что она ощущала в этот момент. Она была зла, зла на систему, на Протекторат, на Александрию, на Хесс, на Барнс, на Мэдисон, на себя, на Алису. То самое ощущение иррациональной злости и гнева, которое испытывают, наверное, все подростки в пубертатный период, только усиленное в десятки и сотни раз. Злость, обида, разочарование. Все это смешалось и... Вышло что вышло.

Наверно... Наверно она сейчас должна была корить саму себя за все сказанное, но... Она не могла. И не хотела, если честно. Она действительно сказала все, что она думала в этот момент, и жалеть о чем-то... уже не имело смысла. Не сейчас, не в этот момент. Ведь Александрия действительно была права как минимум в одном предложении. Оказывается — ей действительно было что терять.

Головная боль не унялась, но в ее крови уже кипел адреналин, и потому боль отошла на второй план, позволяя игнорировать ее до поры до времени.

Раньше она думала о том, что у нее есть четыре выхода из сложившейся ситуации. Теперь, похоже, договориться с Протекторатом будет немного труднее. Возможность остается, но ее шансы неплохо так уменьшились. Но все еще остаются предыдущие три варианта. Первый и второй Тейлор могла спокойно отмести, они ей не нравились. Зато в свете текущих событий третий вариант выглядел весьма перспективным.

Губители были живой катастрофой. Одиннадцатой, двенадцатой и тринадцатой Казнями Египетскими. Тремя Всадниками Апокалипсиса, как выражались некоторые религиозные деятели, полагая, что рано или поздно наступит день, когда покажется четвертый из них. Не то чтобы библейские образы хорошо вязались с "Всадниками Апокалипсиса", но сама идея оставалась верной. Там, куда они приходили, редко оставалось что-то (или кто-то) уцелевшее.

Бегемот, Чудище Недр. Левиафан, Погибель Океанов. Симург, Смерть с Небес. Всего трое. Три сущности, что за какие-то годы забрали у людей власть над тем, что, казалось бы, давно уже покорилось им. Они приковали людей к Земле, загнали вглубь материков и заставили бояться любой дрожи.

Над ними было нельзя одержать верх, нельзя уничтожить, нельзя приковать и запереть. Победой считалось отступление Губителя под объединенным натиском паралюдей и Сына, если тот, все же, находил нашествие этих чудовищ достаточно важным делом, чтобы оторваться от спасения очередного кота на дереве.

Для кейпов же сражение с Губителем было сродни русской рулетке с двумя патронами в барабане. По статистике в среднем тридцать процентов участвующих в бою кейпов из него так никогда и не возвращались. Губители были смертью, перед которой все были равны. И герои, и злодеи. Участие в битве было личным делом для каждого. Никто не принуждал людей уходить на верную смерть насильно. Но люди шли и шли. Из страха за других, из гордости, самоуверенности... Десятки и сотни причин, которые заставляли вчерашних врагов вставать плечом к плечу, пусть и на время, но отбрасывая любые прежние распри.

Хотела ли она умереть? Тейлор не знала. Это был не тот вопрос, на который можно ответить с однозначной легкостью. Скорее нет, чем да. Будет... больше обидно. Обидно за то, что не смогла выжить несмотря ни на что, что сдалась в конце концов. Но Симург... Симург была прекрасным шансом свести счеты с жизнью.

Хотя конкретно во время боя Симург убивала меньше народу, чем ее собратья, однако общий счет ее жертв был едва ли не больше, чем у Бегемота, которого заслуженно прозвали Убийцей Героев. И все дело в свойствах ее крика, который воздействовал на сознание людей, сводя их с ума и превращая в бомбы замедленного действия. Необнаружимые до того момента, пока не станет слишком поздно, такие люди представляли огромную опасность, и потому то, что оставалось от города после нападения Симург, неизбежно превращалось в карантинную зону, откуда не было выхода, кроме как вперед ногами.

И эта судьба ждала Броктон Бей.

Но... Тейлор сжала руку в кулак, ударяя со всей силы по незаправленному матрасу. Но... Она не хотела этого! Она не хотела, чтобы ее город, город, в котором она родилась и жила, превратился в умирающую тюрьму для последних жителей. Не после того, как она уничтожила танкер. Не после того, как у нее отняли все, кроме этого города.

Да. Александрия действительно была права. Она не могла позволить себе потерять еще и свою родину.

Однако сейчас Тейлор нужно было разобраться еще с одним важным делом. Она вздохнула и посмотрела на замершую перед ней Алису. Та стояла перед ней, словно бы мертвая. Ни единого движения, ни вздоха, ни взгляда. Мертвенно-бледная кожа и золотисто-алая радужка застывших глаз. Словно бы кукла, ждущая команды своего Мастера.

— Почему? — Тейлор не хотела говорить больше. Алиса и так все понимала. Все подоплеки и недосказанности.

Кукла ожила.

— Контрактор изволит гневаться?

Тейлор вздохнула. Еще во время разговора, когда она услышала о том, что Алиса сделала, она словно бы... потянула. Тейлор и сама точно не знала, что она сделала в тот момент, но Алиса словно бы... потеряла разум. Во всяком случае именно такое ощущение сложилось у Тейлор в тот момент. И что бы она не сделала — это явно... повлияло.

— Ты... извини. Наверное, мне не стоило так делать? Но мне... нужно было знать.

Алиса немного ожила.

— Милая Леди... Пускай вы не осознаете, пускай вы и скованы Осколком, но ваша власть велика. И в ваших силах звать не нас, но наши оболочки. Оставить разум наш в Море Душ, призывая лишь оболочку. И пускай и не нарочно, но вы...

— Чуть не вырвала разум из тела? — осторожно спросила Тейлор.

Она даже представлять не хотела, насколько это может быть неприятно.

— Истинно так, Госпожа. Но и я должна повиниться. Ваше неведение делает меня не лучше тех людей... Эта Алиса лишь желала показать им, что наказание неотвратимо, что им не удастся сбежать или отговориться. Эта Алиса не желала, чтобы знание о них причиняло вам больше боли, чем необходимо.

— Но оно причинило, — Тейлор была скупа на слова, хотя внутри ее обуревали эмоции. Персоны... Она понимала, что они личности, со своими понятиями, принципами и желаниями. Но все равно — знание того, что даже Персоны, даже ее собственные силы действовали у нее за спиной, пускай и с благими намерениями, приводило ее по меньшей мере в замешательство.

— Алиса понимает... Алиса уйдет, если Милая Госпожа того пожелает, — цвет глаз и кожи Алисы почти вернулся к нормальному, однако Тейлор все еще могла различить некоторую бледность ее кожи.

Синие искорки начали танцевать на бледной коже.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".$§↓→↑∟.

Ее голова снова взорвалась отголосками недавней боли.

Она вспомнила. Больницу. Мерное гудение аппаратов. Боль. Агонию. Одиночество.

Мэдисон. София. Эмма. "Уинслоу".$§↓→↑∟.

Она... Почему сейчас? Почему она не может просто выпустить? Она... не... может...

— Нет... Пожалуйста... Останься, — прохрипела Тейлор, борясь с раздирающей голову адской болью. Снова.

Алиса с беспокойством поглядела на своего Контрактора. Было очевидно, что Милая Госпожа не в порядке. Но Алиса, при всей своей универсальности, не была лекарем. Отнюдь, основа ее власти, ее домена крылась как раз таки в абсолютно противоположном направлении. Быть может, стоило воззвать к Морю и попросить лекаря для Контрактора?

Да. Стоит. Времени нет, а Госпожа не хочет, чтобы она уходила. Тогда она отправит Храбрую в Море, а Безумную на разведку. Госпоже не нужны неприятности по дороге к ее Бармаглоту. Сказочная же останется здесь, пока мертвая спрячется.

Персона подошла к Тейлор и, присев рядом, положила ей руку на лоб.

— Если таково ваше желание, Госпожа, то я повинуюсь.

Тейлор только смогла что-то прошипеть в ответ — ее голова не желала униматься. Она понимала, что времени у нее особо нет, потому как она явственно слышала сирены боевой тревоги, а с недавних пор еще и многочисленные крики в мегафоны. Видимо, в город вошли части Национальной Гвардии, чтобы координировать эвакуацию.

Сквозь пелену головной боли она почувствовала знакомое ощущение Персоны, которая словно бы стучала в ворота. И ощущение её присутствия было ей знакомо.

Изида возникла в неяркой вспышке и без слов представления. Явно она не желала в этот раз привлекать внимание смертных. В этот раз она была здесь, чтобы просто помочь.

Взгляды Алисы и Изиды встретились. Взгляды двух Персон-антиподов. Древность и современность. Религия и сказка. Жизнь и Смерть. Они не ненавидели друг друга и даже не презирали. Они попросту были двумя существами из совершенно разных и чуждых друг другу измерений. Но было у них одно общее во взгляде — молчаливое соглашение.

— Дитя, сомнения твой ум терзают, волнуя и испытывая плоть, — она подошла вплотную и теперь Тейлор понимала, насколько она была маленькой по сравнению с Египетской Богиней. Та высилась над нею словно бы точенной мраморной колонной, идеальной, отдаленной, отточенной.

Указательный палец коснулся ее поникшего лба, на секунду чуть засветившись золотистым цветом.

— Отсрочку боли лишь дарую я, лишь время есть свободы плоти. Умерь свой разум, беспокойное дитя.

Тейлор почувствовала, как головная боль испаряется, вместе с неуверенностью, страхом и гневом. Это была... странная легкость, почти позабытое ощущение беззаботности, омрачаемое лишь осознанием того, что все это лишь на время, и что у нее есть дела куда как важнее, чем простое наслаждение спокойствием, которое могло исчезнуть с минуты на минуту.

— Спасибо, Изида, я постараюсь. — кивнула она Персоне, которая тотчас же растворилась в голубых искрах, оставаясь, тем не менее, в реальности. Тейлор понимала, что Изида еще пригодится ей сегодня, возможно даже раньше, чем все начнется.

Встав с кровати, Тейлор подошла к зеркалу, критично осматривая саму себя. Видок конечно у нее был еще тот.

Внешне Тейлор практически не изменилась с самого момента триггера, разве что отсутствие очков, что погибли под ногой Эммы, а Изида походя вылечила ей зрение, да ее вьющиеся волосы теперь лежали более гладко, больше не свиваясь кольцами, но это она легко могла списать на банальное засаливание, все же душ она не принимала приличное количество времени. Она все еще была одета в то же, что и два дня назад, но теперь оно было намного более измятым, а на переднике красовалось коричневое пятно, по видимому от пролитого случайно пива. Видимо, она не утруждала себя переодеванием, прежде чем уснуть сегодняшней ночью.

В любом случае ее облик был далек от хоть сколь-нибудь приемлемого. Как, впрочем, и все происходившее с ней последние несколько дней. И недели не прошло с момента получения ею сил — а она уже собирается на битву с Губителем, при этом у нее нет абсолютно никаких идей, как может выглядеть ее костюм!

Тейлор открыла настенный шкаф и принялась рассматривать развешанную там одежду. Мало ли что там прислал Счетовод, что может сойти за геройский костюм в первый раз?

Перебирая вешалки, она придирчиво осматривала варианты.

Первое, что пришло в голову — это спортивный костюм от хорошего, известного бренда. Удобный и довольно просторный, он, по идее, не должен был стеснять движений и обеспечивать свободу передвижения. Однако в тот момент, когда Тейлор попыталась представить себя, призывающую Персон — героев мифов и легенд, богов и монстров — и все в спортивном костюме — ей поплохело.

Следующим было вечернее платье. Но от этого варианта Тейлор отказалась еще быстрее — она была пятнадцатилетней девочкой-подростком, причем не самой красивой — и она это спокойно признавала. И потому выставлять свою отсутствующую сексуальность на показ... Она даже немного поежилась.

Может быть, попробовать костюм жокея? Во всяком случае что-такое она сейчас видела перед собой. Не то чтобы он выглядел плохо, но...

— Госпожа, позвольте Алисе узнать, что вы пытаетесь сделать? — вежливо спросила до того молчаливо наблюдавшая за происходящим Персона.

— Мне нужен геройский костюм. Которого у меня нет.

Нет, наверное жокей был лишним. Все же у нее определенно не та тематика...

Она не успела додумать, потому как отвлеклась на ощущение ткани, скользящей и змеящейся по ее коже. Она обернулась к зеркалу, чтобы увидеть себя в новом образе, предложенном Алисой.

Персона не изменила себе. Сейчас Тейлор могла наблюдать на себе довольно короткое — до середины бедра — бордово-черное платье старинного кроя с короткими пышными рукавами-фонариками с золотым тиснением в виде карточных мастей. Черный бархат, выгодно оттеняющий золотые застежки в виде стилизованных бубнов, тянулся от самого живота, расширяясь к горлу и визуально разделяя платье словно бы на три части. В дополнение к платью шли черные облегающие руки атласные перчатки с обвивающей запястья кружевной оборкой. Не заглядывая под платье Тейлор ощущала какое-то подобие удобных спортивных шорт под юбкой, так что движения это не стесняло вообще.

Дополняла образ эдакой "Красной Королевы" словно бы вплетенная в волосы маленькая золотая корона, инкрустированная мелкими, едва заметными, но блестящими при свете ламп рубинами. На ногах у себя Тейлор обнаружила высокие — до колена — сапоги с металлическими вставками на рифленой подошве с металлическими набойками — самое то для передвижения практически по любой местности.

Завершала образ алая полумаска-домино, стилизованная под ворона. Тейлор не совсем поняла, как та держалась на ней, но могла поклясться, что тут все было не так просто.

Это было... не совсем то, что Тейлор себе представляла. Но, учитывая, что какой-либо оформившейся идеи для костюма у нее не было вовсе — это был практически идеальный вариант. Конечно, она не особенно любила носить платья, но она не могла не признавать наличия вкуса у ее Персоны.

— Спасибо, Алиса, — Тейлор поблагодарила Персону. Та лишь улыбнулась.

Она обвела взглядом комнату. Она провела в этом месте меньше сорока восьми часов. Но, даже так, она успела проникнуться к этому месту симпатией. Во всяком случае, тут было явно комфортнее, чем на заброшенном складе, и тут она чувствовала себя намного безопаснее, чем в больничной палате под наблюдением камер и с группой захвата в соседней комнате.

Но теперь... Теперь, буквально через несколько часов, это место могло если не обратиться в пепел, то стать малопригодным для жизни.

— Довольно смешно, — пробормотала Тейлор себе под нос, засовывая в один из незаметных карманов платья телефон, который был, наверное, единственной ее личной вещью из всего что находилось в этом доме. Кроме разве что денег, что всучила ей Фортуна. Их она тоже прихватила... На всякий пожарный. Кто знает, как все обернется в этот раз.

— О чем вы, Госпожа? — поинтересовалась Алиса, выжидательно замершая около входной двери.

— Все это, — Тейлор обвела рукой пространство квартиры, — это место мне не принадлежит, тут нет ничего моего, но все равно мне не хочется это терять. Настолько сильно, что я иду сражаться против непобедимой твари, которая промывает людям мозги за секунды, видит будущее и способна швыряться зданиями.

Алиса пожала плечами.

— Может быть, вы делаете это не потому, что хотите вернуться в эту квартиру, а потому, что это правильно?

— Не знаю, Алиса. Не знаю. Я если честно ничего не знаю... точно, — Тейлор повела головой.

Маска на лице ощущалась... совершенно естественно. Но было в этом что-то... что-то другое. Словно бы Тейлор-без-маски и Тейлор-в-маске как-то различались. Это было... Непривычно. И странно.

Но она подумает об этом позже. Сейчас нужно спешить.

Закрыв дверь на ключ, Тейлор спрятала его в кармане, прежде чем поспешить к лестнице, ведущей к выходу. Где-то на втором этаже Алиса растворилась во вспышке искр, возвращаясь в нематериальное состояние.

К ее удивлению, консьерж на выходе все еще находился на своем месте. Немолодой мужчина флегматично мазнул по ней взглядом, прежде чем вежливо поинтересоваться:

— Я полагаю, что я должен сказать, что я вас не видел, мисс?..

— Пантеон, — твердо сказала Тейлор. Да, пожалуй, Протекторат избавил ее от необходимости выбирать себе имя, дав ей весьма подходящее, — меня зовут Пантеон.

— Что ж, я не видел вас, мисс Пантеон, — вежливо кивнул консьерж.

— А вы почему не эвакуируетесь?

— Поверьте мисс, работа с людьми... из известного вам круга гарантирует определенные преференции. Могу лишь сказать, что я жду своей очереди.

Тейлор, удовлетворившись ответом, выскользнула из здания, на ходу призывая Бай-Ху. Ей нужно было спешить.

Усмехнувшись в усы, консьерж удовлетворенно кивнул, прежде чем пробормотать:

— И тебе удачи... девочка. Дверь мне.

И исчез в открывшемся портале.

Engeldammerung 1.02

Нападение Губителей — это было, наверное, самое страшное происшествие, которое могло только произойти с городом. Даже природные и техногенные катастрофы не были столь страшными и зачастую уносили во много раз меньше человеческих жизней, чем атаки Губителей. Потому, что природа, в отличие от Губителей, была неразумна и не старалась уничтожать инфраструктуру с целенаправленной точностью.

И потому любой гражданский, которому не посчастливилось услышать протяжный рев тревоги Губителей, вскоре осознавал, что никогда уже его размеренная городская жизнь более не будет прежней. А осознание вело к шоку, эмоциям, панике.

Все это Тейлор видела воочию, двигаясь сквозь город в сторону Вышки Протектората. Паникующие люди на улицах, спешащие либо в убежище, либо прочь из города. Да, Национальная Гвардия вынуждена будет выставить кордоны на выезде из города, чтобы люди не создавали многокилометровых пробок, но пока еще можно было успеть, и потому Тейлор видела, как по главной магистрали пытались двигаться десятки и сотни машин, забитых испуганными людьми. Они боялись не успеть, боялись оказаться здесь во время боя.

И она это понимала. Оказаться запертым в тесном подземном убежище, с еще сотнями и тысячами таких же бедолаг, как и ты, во время нападения твари, известной своими способностями сводить людей с ума — это было страшно. Но такова была реальность. Она не могла разорваться, не могла помочь этим людям, ей оставалось лишь надеяться на то, что у них все получится.

А они смотрели на нее. Люди смотрели на нее. Кто-то удивленно, кто-то испуганно. С радостью и гневом, жалостью, надеждой и негодованием. Она ловила на себе сотни взглядов, скользящих по ее нескладной фигуре, обряженной в алое платье, верхом на трехметровом серебряном тигре, который с нехарактерной для, казалось бы, грузного животного грацией лавировал среди людского потока, неся ее к намеченной цели.

Они не знали ее, не знали, что от нее ожидать и стоит ли бояться, но все прекрасно понимали, куда она идет, и что она будет делать. Они знали, что, возможно, сегодня она добровольно принесет себя в жертву для того, чтобы оттянуть, казалось бы, неизбежное. Каждый относился к этому по своему, но все сходились на одном — это был выбор, который стоил уважения.

И каждый раз слыша летящие ей вдогонку крики ободрения, желающие удачи и мотивирующие надрать Симург задницу, она невольно вздрагивала, иногда оборачиваясь, чтобы помахать людям вслед.

Наверное... Наверное это и значило быть героем? Делать правильный выбор тогда, когда это было необходимо. Быть готовым пожертвовать собой ради чего-то большего. Тейлор не была уверена, что такая философия работает.

Впрочем... В ее жизни сейчас было крайне мало вещей, в которых она была уверена.

Задумавшись, она практически не заметила, как добралась до паромной станции, от которой отходили лодки до базы Протектората, назначенной местом сбора масок.

На входе на паромную станцию стоял Штурм, а чуть в стороне от него находились несколько других масок, в которых Тейлор без труда опознала кейпов "Империи 88". Криг, Алебастр, Крюковолк, Руна, Кайзер, Чистота, Фенья и Менья, и еще несколько кейпов из их состава, которых Тейлор не могла сходу вспомнить. Наверное, в любой другой ситуации подобное соседство выглядело бы как минимум дико, но в данный момент идеологические распри заботили их меньше всего.

Тейлор слезла с Бай Ху, и тот, тихо рыкнув, испарился в голубой вспышке, оставляя Тейлор стоять на земле в одиночестве. Точнее — так могло показаться со стороны, поскольку Алиса и Изида все еще были при ней, готовые воплотиться в реальность по первому зову.

Успокаивая себя, Тейлор глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прежде чем подойти к давно приметившему ее Штурму, который, однако, не приближался к ней, оставаясь на своей позиции.

— Эмм... здравствуйте? — немного неуверенно сказала она, завязывая диалог.

— И тебе привет. Пантеон, верно? — осведомился герой, прежде чем продолжить после кивка Тейлор: — Отлично, значит, в отчетах не придется тебя переименовывать. Решила помочь с Губителем?

— У меня не то чтобы было много выбора... — горько ответила она.

У нее действительно в последнее время были определенные проблемы с этим.

Штурм кинул взгляд на масок "Империи", после чего, обреченно выдохнув, начал:

— Слушай, я сейчас нарушаю целую тонну должностных инструкций и все такое, но сейчас это не значит почти ничего. Послушай, Пантеон, я понимаю, что мы все виноваты, что не досмотрели, что не знали, что не контролировали... Но послушай. Мы тоже люди, и мы не идеальны. Далеко не идеальны. Но... Мы все совершаем ошибки и стремимся их исправить. Мы действительно начали не с той ноги, но это не повод резать все на корню. Я не зову тебя в "Стражи" или Протекторат, но... Просто пойми, что мы не желаем тебе зла. Хорошо?

Она молчала. Слова Штурма... Они отличались от того, что говорила Александрия. Возможно потому, что он не был на верхушке этой пищевой цепи и говорил лишь то, что он думал, не определяя политику целой системы — но это действительно было что-то другое. Что-то, что она все же хотела услышать.

— Я... подумаю.

Штурм улыбнулся. В его глазах и такое было огромным достижением.

— Ладно, теперь к делу. Я надеюсь ты в курсе про Правила, Перемирие и тому сопутствующие аспекты? — деловито осведомился он.

Тейлор кивнула.

— Отлично, это решает очень много вопросов. Но ты, все же, новичок, так что пару советов. По прибытию тебе выдадут браслет — технарская штуковина производства Дракон. Обеспечивает связь, работает как маячок, считает время пребывания под криками Симург — и так далее. В принципе, инструкции эта штука расскажет тебе сама, но идея примерно понятная. Еще попросят озвучить свои способности, чтобы определить — куда тебя во время боя пристроить, чтобы ты была полезной, но думаю, что с тобой будет довольно просто...

— Почему?

— Ну. Ты же тогда в больнице показала проекцию... Изиды, кажется? — Тейлор кивнула. — Твоя проекция способна на массовое лечение. К твоему сведению — кейпов, способных на такое, можно пересчитать по пальцам. К тому же ты несовершеннолетняя, так что бросать тебя в гущу боя никто не собирается. Вот и должны тебя определить в лазарет, там ты будешь полезнее всего. Нет, твои боевые способности выше всяких похвал, но Симург немного более... мобильная для твоих проекций, без обид, — герой приподнял руки в извиняющем жесте

"Милая Госпожа, этот человек говорит очень смешные вещи" — рассмеялась Персона у нее в сознании.

Она кивнула, стараясь не обращать внимание на голос в ее голове.

— Поняла. Спасибо за наставления.

— Да не за что. Ничего особо интересного и полезного я особо-то и не сказал, — пожал плечами Штурм, прежде чем прижать правую руку к уху.

— Вас понял, Оператор, ожидаем вас, — сказал он, прослушав сообщение из встроенной рации, после чего вновь повернулся к Пантеон. — Сейчас лодка приплывет, так что готовься.

То же самое герой проговорил еще громче, обращаясь к "имперцам".

Тейлор же глядела в сторону залива, где, рассекая темно-синие воды, им навстречу довольно резво шел приличных размеров катер на воздушной подушке. Причем не самых маленьких размеров. Не то чтобы Тейлор особо часто гуляла в этих районах города, но этого судна у Протектората она припомнить не могла. Хотя, кто его знает, может быть завезли обновку недавно.

Стоило им взойти на борт лодки и рассесться по местам, чтобы не стоять во время плавания на довольно большой скорости, как она услышала позади себя тяжелые шаги, сопровождаемые бряцанием металла.

Она обернулась. Перед ней стоял не кто иной, как сам Кайзер. Лидер "Империи 88". Одетый в броню, которая более бы подошла какому-нибудь средневековому рыцарю-пехотинцу, чем злодею, он высился над сидящей Тейлор металлической башней.

— Что вы хотите, Кайзер? — подозрительно смотрела Тейлор на кейпа в полном шлеме с короной из клинков.

— Мне понятно ваше недоверие, фрейлейн, но я здесь лишь для того, чтобы поговорить.

— И мы с вами уже говорим, — резко отозвалась Тейлор.

Она не испытывала никакой антипатии к идеям национализма, но и до того радикализма, к которому были склонны члены "Империи", она даже в мыслях не доходила.

— Позвольте высказать мое искреннее восхищение вашим радикальным решением проблемы с танкером в заливе. "Империя" пыталась решить эту проблему годами, но не обладала достаточной огневой мощью для подобного решения, другие же методы... Не срабатывали.

Тейлор приподняла бровь, надеясь на то, что это будет заметно даже с маской.

— И почему же?

— Любое наше действие, легальное или нелегальное, наталкивается на сопротивление со стороны властей, других банд, системы... Этому городу попросту не дают решить свои проблемы. У нас просто не остается другого пути, кроме как защищать наши идеи и дома с оружием в руках.

— И торговать этим самым оружием? — Тейлор старалась говорить иронично. Возможно, у нее даже получалось.

— Хочешь мира — готовься к войне, фрейлейн. Мы лишь делаем то, что считаем правильным, — прозвучал глухой голос, искажённый акустикой шлема.

— Боюсь, что наши с вами понятия "правильного" сильно различаются...

— Уж так ли, фрейлейн Пантеон? Вы не выражаете великой любви к Протекторату — мы имели счастье наблюдать ваш побег из больницы, весьма впечатляюще, к слову. Вы за два дня решили одну из главных проблем города, которая медленно убивала его на протяжении последнего десятилетия. И, поверьте мне, мы оценили ваши старания. Быть может, наша официальная идеология и противоречит вашим убеждениям, но наши цели во многом схожи.

— Это попытка вербовки? — потому что для нее это выглядело именно так. Общие цели... Возможно. Наверное. Но Тейлор хотела просто стать героем, а решение проблем города... Она как-то не думала про это, времени у нее особо не было.

Кайзер мотнул головой.

— Отнюдь нет, Пантеон. Это была информация к размышлению. Мы идем разными путями, но стремимся к одному. Нам незачем мешать друг другу. И мы готовы предоставить ресурсы, чтобы так и было. Если, конечно, мы переживем сегодняшний день.

Тейлор пока еще не очень хорошо разбиралась во внутренней кухне противостояния банд и Проектората в одном конкретно взятом Броктон-Бей, но даже для нее было очевидно то, что озвученное сейчас предложение было чем-то из ряда вон выходящим. Чтобы кто-то из банд предлагал кому-то вне их круга ресурсы за невмешательство — это действительно ошарашивало.

Все, что она смогла сделать, это попытаться сохранить лицо и не выглядеть слишком удивленной.

— Я подумаю.

Кайзер удовлетворенно кивнул.

— Wunderbar*, тогда мне остается лишь пожелать вам удачи в сегодняшнем бою. Как говаривали наши предки — "Gott mit Uns!"**, — с этими словами Кайзер развернулся и двинулся в сторону остальных членов "Империи", расположившихся поодаль.

Но отдохнуть от разговоров Тейлор вновь не дали, потому как почти сразу же после того, как их разговор с лидером "Империи" завершился, к ней подошел Штурм.

— Я надеюсь, он не пытался тебя завербовать? — взволнованно осведомился кейп.

— Нет. Сказал что-то про то, что был впечатлен представлением в заливе, сказал пару туманных фраз про то, что наши цели общие, да и, в принципе, похоже подходил только разве что познакомиться, — ложь, впрочем, недалекая от правды, легко сорвалась с ее губ. Герой же облегченно выдохнул.

— Ты главное не слушай его бредни, хорошо? Я верю, что ты на стороне "хороших парней", но Кайзер временами бывает весьма харизматичен. Не позволяй его дурацким речам про высокие идеалы и цели забить тебе голову. В конце концов — он такой же, как и все остальные.

— Хорошо, я постараюсь, — улыбнулась она кейпу в шлеме со стилизованной львиной пастью. И она даже была честна.

Штурм улыбнулся в ответ. Тейлор вообще слабо понимала, как они все могли так много улыбаться, зная, что их возможная смерть наступит так скоро. Может быть не ей одной было безразлично свое существование?

— Ну и отлично. Ладно, я пойду, не буду тебя отягощать своим присутствием. Будем на месте через пятнадцать минут.

Она кивнула ему, предпочтя просто промолчать в этот раз.

"Становится все интереснее и интереснее. Не находите, Госпожа?"

И Тейлор была согласна с Алисой.

* * *

Кейпы заходили внутрь здания Протектората в порядке живой очереди, что было довольно удивительно. Но, подойдя поближе, Тейлор поняла причину такого решения. На входе стоял техник, методично выдающий и дающий краткие инструкции к чему-то похожему на те самые браслеты, о которых говорил Штурм.

Когда подошла ее очередь, она спокойно подошла к технику, который, мазнув по ней взглядом, на секунду замер, прежде, чем взять себя под контроль и нейтральным тоном начать стандартную, по видимому, процедуру.

— Руку, пожалуйста.

Тейлор протянула ему свою правую руку, и спустя секунду на ней защелкнулся металлический браслет с маленьким дисплеем. "Почти как наручник" — подумалось ей, но она быстро отбросила эту мысль, ведь в данном случае она понимала необходимость поддержания связи. К тому же, эта штука больше походила на часы, чем на браслет. Меж тем техник закончил щелкать мини-кнопками на браслете, после чего легонько кивнул ей в сторону дверей — мол, "проходите, не задерживайте очередь". Внезапно браслет ожил приятным женским голосом.

— Пожалуйста назовите свой псевдоним.

— Пантеон.

— Идентефикатор "Пантеон" опознан. Кейп-вигилант. Команды нет. Оценка способностей не произведена. Предполагаемый ранг — Мастер-двенадцать, Козырь-одинадцать. Желаете внести изменения?

Мастер-двенадцать? Козырь-одиннадцать? Тейлор немного опешила от такого поворота событий. Она безусловно понимала, что должна быть довольно высоко в классификации кейпов, но чтобы настолько? Черт, да единственный Козырь-двенадцать, про которого она знала — это был сам Эйдолон.

— Э... Нет, все правильно.

— Идентификатор "Пантеон" зарегистрирован. Внимание! Запрос на входящее соединение. Идентификатор "Дракон".

Стоп, Дракон? Сама Дракон, Канадский Технарь-гений? До нее начинал постепенно доходить весь масштаб происходящего.

— Принять? — она никогда не была хороша в общении с системами основанными на голосовом управлении. Не то чтобы она с ними встречалась ранее. Браслет мигнул зеленым, устанавливая связь.

— Добрый день, Пантеон. Мое имя Дракон. По стечению обстоятельств меня привлекли к расследованию инцидента с вашим триггером, так что я осведомлена о ваших способностях. Прошу прощения, если я задеваю какую-то личную тему, но я должна задать вопрос, это крайне важно.

— К-конечно — голос Тейлор дрогнул. О чем она хочет знать?

— Способны ли вы призвать еще раз проекцию, которую вы использовали в промежутке между вашим обнаружением в Хосписе Святого Брутуса и вашим побегом из больницы?

Проекцию... Персону, то есть. Она не очень хорошо помнила, что происходило в те моменты, в основном потому, что большую часть времени провела без сознания, но Персону... Она использовала Персону...

Оу... Она поняла о ком идет речь.

— Ну. Я могу попробовать. Но зачем вам это?

— Как нам удалось выяснить, побочным эффектом использования вашей проекции была блокировка всех способностей Умников в радиусе города. Если наши расчеты верны, то данная проекция способна помешать или же полностью блокировать работу предвидения Симург, что может стать ключом к победе.

________________

*"Wunderbar" (нем.) — "замечательно".

**"Gott mit Uns!" — "С нами Бог!", если кто вдруг не в курсе.

Engeldammerung 1.03

С недавних пор такая вещь, как призыв Персоны, для Тейлор вошла в полнейшую обыденность. Хотя, может быть, это слишком сильно сказано, но она уже более-менее привыкла, что на периферии ее обычно воспаленного сознания блуждают порождения человеческих фантазий, готовые явиться в бой по первому ее зову.

И если с самим призывом она проблем, по большей части, не испытывала, то существовала и морально-этическая сторона вопроса. И вот она была довольно-таки важна в контексте происходящей ситуации.

Потому, выдохнув, она попыталась объяснить Дракон суть проблемы.

— Боюсь что это... не очень хорошая идея, — неуверенно сказала она.

Все же это было в новинку — перечить одному из самых влиятельных Технарей в мире, да еще и главе "Гильдии".

Браслет ответил недолгим молчанием перед следующей фразой:

— Не могли бы вы пояснить? — искаженный голос Дракон тем не менее звучал весьма озабоченно. Впрочем, оно и было понятно. Такой шанс разрушить планы Симург еще не представлялся, насколько она знала.

Тейлор вздохнула. Чего-то подобного она и ожидала.

— Вы знаете, что моя сила вызывает разумные... проекции, верно? — СКП как минимум знали о том, что Изида умеет говорить и о проделках Алисы. Но почему они не знали о Люцифере?

— Мы предполагали это.

— Верно. Однако есть нюанс — мои проекции... Они являются воплощениями мифов и легенд, по большей части сохраняя характеры своих мифологических прототипов. И я боюсь, что призыв конкретно этой проекции может негативно сказаться на вообще всем вашем плане.

На этот раз браслет ответил быстрее.

— О ком идет речь?

Она вздохнула. Если вскрывать карты — то вскрывать их по крупному. Черт его знает, что ей может потребоваться в бою, и будет только лучше, если СКП не станет бояться самого настоящего Дьявола.

— Он назвал себя "Звездой Зари".

— Вы хотите сказать, что располагаете мифологически точной версией Люцифера? — электронный голос Дракон сказал эту фразу наверное слишком безэмоциональным голосом.

— Вроде того. И он, вроде как, не очень любит людей.

На самом деле причина не призывать Отца Лжи у Тейлор была чуть более серьёзной, чем беспокойство о благе Протектората, хотя и это было тоже верным. Оценивая все произошедшее с ней с чисто прагматичной стороны, она понимала, что сделанное Люцифером пускай и было верным по отношению к ней, однако с другой стороны в результате этого она чуть не убила кучу народа и оказалась посреди Доков почти голая без крыши над головой и каких-либо внятных перспектив. Да и слишком сильно засели в ее голове слова Изиды — "Берегись Первого из Падших. Дела его всегда ведут к его выгодам.". Персоны обычно не имели привычки говорить лишних вещей, и Тейлор склонна была поверить египетской богине. Ну и не хотелось ей, чтобы ее действительно первый публичный выход запомнился людям призывом христианской персонификации Зла. Что-то ей подсказывало, что это весьма плохо скажется на общественном мнении.

— Это... Очень сильно усложняет нашу ситуацию. Прошу прощения, мне нужно вернуться к расчетам...

Но Тейлор поспешила перебить Дракон. Она чувствовала как там за, [Вратами], Море Душ бурлило десятками присутствий.

— Вам ведь просто нужен кто-то, кто способен мешать Симург предсказывать ваши атаки?

— По большей части да, нам бы очень пригодилась область, в которой Симург будет вынуждена полагаться только на собственные способности, но не на предсказание атак.

Присутствий стало меньше, но они все равно остались

— Я могу призвать кого-то с нужными способностями, но более... мирного.

Дракон ненадолго примолкла.

— В таком случае нам нужно будет провести оценку способностей вашей проекции, чтобы определить эффективный радиус действия. Вы готовы к этому?

— Иначе бы не предложила, — это было вполне резонным и предельно понятным решением, с которым она только и могла, что согласиться.

— В таком случае прошу вас подняться в зал для брифингов на четвертом этаже. Для этого выйдите из этого помещения через дверь перед вами и пройдите к служебному лифту. Приложите браслет к считывателю, я дала вам доступ. Дальше вас встретят.

Так она и поступила. Провожаемая десятком недоуменных взглядов, Тейлор проследовала к выходу из зала вглубь здания Протектората. Проходя по отделанным в футуристичном стиле коридорам, Тейлор невольно крутила головой, рассматривая убранство. В детстве она только и могла мечтать попасть внутрь Вышки Протектората. Как, впрочем, и обладать самыми мощными суперспособностями. В какой-то степени эти ее глупые детские мечты сбылись.

Вот только цена за исполнение такой вот мечты для нее оказалась больно высока. Впрочем, даже это было в рамках "супергеройских штампов", которые она теперь, к сожалению, начинала ненавидеть.

Это на самом деле было довольно забавно. Глядя снизу на людей, которые по той или иной причине стоят в социальной иерархии выше чем ты, как-то и не задумываешься о том, какие проблемы для них характерны. И если ты внезапно поднимаешься на эту высоту, то груз этих проблем может сломать тебя.

Тейлор как-то делала проект про людей, которые выигрывали огромные суммы в лотереи. По всему выходило, что такие огромные деньги не делали людей счастливыми, зачастую оставляя их еще более нищими и разбитыми, чем они были до момента выигрыша. И Тейлор с каждым днем все отчетливее понимала, что с суперсилами ситуация как бы не хуже. А ведь прошло всего несколько дней. И, честно говоря, ей было даже немного страшно за то, во что может превратиться ее жизнь в дальнейшем.

Наконец она достигла лифта. Приложив к маленькой панели управления свой браслет, она увидела, как индикатор сменился на зеленый, и внутри шахты что-то пришло в движение.

И либо в Протекторате не экономили на лифтах, либо на время нападения Губителей существовали специальные нормы на скорость лифтов, но двери кабины раскрылись перед нею спустя всего десяток секунд.

Зайдя внутрь, она нажала на единственный горевший доступным зеленым цветом индикатор этажа. Двери с тихим стуком захлопнулись, и лифт быстро и бесшумно повез ее наверх.

Поднимаясь наверх, Тейлор мысленно пыталась изучить присутствия Персон, блуждающих у Врат. Довольно странные ощущения, она могла признать. Она знала, что все они принадлежат к Аркане Фортуны, но не могла назвать имен, лишь описать ощущения от их душ.

Ветреная и нестабильная. Сопутствующая смелым и спасающая дураков, но капризная и неустойчивая. Нет, это было явно не то, что нужно было Тейлор. Удача — это не то, на что она хотела надеяться при битве с кем-то вроде Симург.

Вторая... Словно бы множество было сплетено в одно. Холодное, как воющие северные ветра, и безжалостное, как топоры северных варваров. Кровожадное и беспощадное, ставящее точку в судьбах как людей, так и богов.

Возможно при других обстоятельствах она бы не раздумывая выбрала бы эту Персону. Но сейчас... Нет, сейчас ей нужен был кто-то цельный. Не множество личностей, соединенных в одну концептуальную сущность, а кто-то стабильный и единоликий.

Ее поиск подходящей Персоны ненадолго был прерван открывшимися створками лифта, за которыми ее уже ждал молодой оперативник в форме СКП. Козырнув, он жестом приказал ей идти за ним.

Тейлор послушно двинулась следом, продолжив искать нужную Персону.

И из многих присутствий только одно подходило под описание. Она не ощущалась как-то по особенному, но Тейлор чувствовала в этом... некую... определенность. Словно бы и прошлое и будущее уже отсмотрены и взвешены, и исход известен заранее.

Не Пророк, но Судья... Да, наверно, это было то, что нужно.

Она на секунду замялась, раздумывая какую из манифестированных персон отозвать. Нет, она могла держать в разуме одновременно троих, возможно, даже больше, но почему-то ей казалось, что это будет довольно плохой идеей — истощать себя еще до начала боя.

"Госпожа, я уверена, что вы справитесь и без верной Алисы, " — однако ее Персона сама сделала выбор. Тейлор улыбнулась. Она не должна была играть в любимчиков, однако именно Алиса была на первом месте по личной симпатии Тейлор. И было немного жаль ее отпускать, однако это было оптимальное решение — на ее субъективный взгляд.

Стоило присутствию Алисы исчезнуть из ее разума, как она тотчас же снова открыла [Врата], впуская в свой разум новую сущность.

"Мудрый выбор был определен, Пандора, " — голос новоприбывшей звучал, словно гонг. Четко и уверенно.

"Пандора?" — подумала про себя Тейлор, мысленно обращаясь к персоне. Это было довольно необычное наименование для нее. Впрочем, как она уже успела убедиться, у каждой из ее Проекций были свои бзики. И хорошо, если они выражались только в странной манере речи.

"Ты такая же, как она. Сосуд, несешь в себе все беды и несчастья, но также и надежду. И ты определяешь, открыть крышку кувшина или нет."

"Ты ведь... одна из мойр?" — озвучила свою догадку Тейлор. Впрочем, не то чтобы это было сложно. Не так много у греков было существ, связанных с судьбой.

"Истина, Пандора. Мудра ты сколь Афина."

Это была неприкрытая лесть, и Тейлор прямо почувствовала эфемерную улыбку одной из богинь судьбы.

Она бы и дальше продолжила разговор с ней, но в этот самый момент ее сопровождающий остановился перед большими двухстворчатыми дверями, ведущими по видимому в зал для брифингов.

Не сказав ни слова, он открыл перед нею дверь, отходя в сторону, чтобы пропустить ее внутрь.

Зайдя туда, Тейлор вдруг как-то совершенно внезапно поняла, что попала на действительно важную встречу. Потому что за огромным круглым столом, установленным в зале, собрались едва ли не сильнейшие кейпы, про которых Тейлор только знала.

Легенда. Такой же, как на картинках в интернете, только в живую. Глава Протектората и один из сильнейших кейпов на Земле. Одетый в свой голубой костюм с дизайном в виде молний, он сейчас с интересом смотрел прямо на Тейлор.

Александрия. Глядя на своего кумира детства, с которой она имела весьма жаркий спор всего несколько часов назад, Тейлор смогла только несмело улыбнуться. К ее удивлению Александрия ответила кивком. Возможно, не все было так плохо.

Эйдолон. Сильнейший супергерой смотрел на нее из-под своего капюшона, и Тейлор чувствовала в его взгляде... Интерес? Она не могла сказать точно, но она могла поклясться, что в этом взгляде явно было что-то еще. Что-то, что она знала, но не могла определить.

Следующей она заметила ровный голубой свет визоров роботизированного костюма Дракон. Героини наверняка не было внутри этого костюма, но она все равно сидела за столом, видимо, больше для статуса...

И их было много. Героев. Нарвал, Мирддин, Шевалье, Масамунэ — и это только были имена тех, кого Тейлор могла узнать по костюмам сходу.

И вот среди всех этих действительно важных и известных шишек оказалась именно она. Наверное, ей стоило немного занервничать, но заклинание Изиды все еще держалось, даруя ей спокойствие и только спокойствие.

— Добрый день? — то ли поздоровалась, то ли поинтересовалась она.

— Проходите, Пантеон, присаживайтесь, — Александрия, на правах хозяйки указала Тейлор на свободный стул. Но не успела она дойти до места, как какой-то кейп, имени которого она не знала, спросил:

— И это наш Козырь? Но ведь это всего лишь девчонка! Вы уверены, что она сможет отрубить предвидение Зиз? — было видно, что кейп хотел сказать еще что-то, но он был прерван Александрией:

— Достаточно, Глиф. Мы услышали ваше мнение. Дайте мисс Пантеон рассказать вкратце суть ее способностей, — Александрия смотрела на Тейлор спокойно и собранно. Все же нельзя было не отдать ей должное — она была профессионалом.

Тейлор вздохнула. Ей было неохота повторять все уже сказанное для Дракон

— Если вкратце, то я могу сделать... так, — в порыве театральности она подняла руку и щелкнула пальцами, одновременно с этим давая Персоне проявиться в реальном мире.

За ее спиной полыхнула голубая вспышка, однако в тот же момент свет словно бы замер, начиная плавно менять спектр на золото полуденного солнца.

Она вышла из этого света, ступая невесомым шагом, а подол ее невесомого хитона стелился за ней. Одетая во все белое в лучах этого золотого света она выглядела той самой богиней, которой когда-то являлась. Невозможно прекрасное лицо и шедевральная фигура, словно бы высеченный неведомым мастером венец его творчества. Нельзя описать Бога, можно лишь создать в умах людей бледную картинку реального — и все равно грязно солгать.

Не мне дано плести Судьбу, не мне дано Оборвать Нить.

То власть сестер моих.

Но вправе выбрать участь смертных и бессмертных обречь.

Я даю вам Жребий.

Λάχεσις

Я — ваша Судьба.

Глядя на всех присутствующих, Тейлор вполне определенно могла сказать, что даже крепких кейпов сейчас проняло. Она и сама это ощущала. Нереальное чувство осознания определенности твоего выбора. В один момент ты понимаешь, что все в твоей жизни, от твоего рождения до бесславной кончины — все это предопределено. И это ощущение пронзает тебя до костей, поселяется в каждой клеточке твоего тела, укореняется в мозгу. И ты понимаешь, что как бы ты ни силился забыть сказанное, как бы не пытался стереть память, но это осознание все равно останется с тобой до того самого момента, пока Атропос не перережет нить твоей Судьбы.

— Что... Это. Было? — медленно проговорила Нарвал, настороженно глядя на Лахесис.

Александрия поморщилась. Глядя на это, Тейлор едва не усмехнулась. Ее нерациональная маленькая месть удалась на славу.

— Пантеон, мы ценим ваш вклад в общее дело, но в следующий раз воздержитесь от манифестаций... таких персоналий, не предупредив заранее, — Тейлор кивнула, после чего Александрия продолжила: — Как вы видите из весьма... показательной демонстрации, Пантеон способна призывать разумные проекции с крайне разнообразными наборами способностей. В том числе и с так нужной нам блокировкой сил Умников. В данный момент мои не работают. Остальные? — несколько кейпов тоже пробормотали что-то утвердительное, а затем Александрия повернулась к кейпу в зеленом капюшоне: — Эйдолон? Что скажешь?

Сильнейший парачеловек в мире задумался на секунду и словно на чем-то сконцентрировался. А затем покачал головой.

— Нет, ни одна из запрошенных мною способностей Умников не срабатывает. Думаю, что мы можем положиться на план Дракон.

Легенда одобрительно посмотрел на Тейлор и легонько улыбнулся. Александрия меж тем продолжила:

— Теперь, когда все присутствующие убедились в том, что шансы на успех не так малы, как может показаться, думаю, стоит приступить к настоящему обсуждению. Для начала необходимо узнать предельный радиус сил Лахезис, чтобы мы могли организовать мобильную оборону и наши резервы таким образом, чтобы оставлять их вне поля зрения Симург как можно дольшее время...

Теперь, когда сама Судьба была на их стороне, план победы над Симург начал обретать жизнеспособность.

Engeldammerung 1.04

Кажется, она должна была бояться.

Так во всяком случае говорили ей здравый смысл и социальные стереотипы. Она должна была бояться той смерти с небес, что неминуемо обязана была обрушиться на них буквально с минуты на минуту. Должна была со страхом сжиматься в комочек и втайне молиться, что пронесет. Что вот в этот раз траектории изменятся, и Губитель исчезнет из поля зрения.

Но никаких эмоций не было.

Возможно, тому виной заклинание Изиды, или, как вариант, ее больное и разбитое сознание, которое попросту отказывается реагировать на внешние раздражители, а может — наличие богини Судьбы, присутствие которой отсекало у нее всякие сомнения в неопределенности происходящего. Сценарий был написан, герои определены, и им всем только и оставалось, что играть свои роли. В ее голове как-то сами всплывали слова так любимого ее мамой Шекспира о том, что есть мир, и какую роль в нем играют люди*. И Лахезис словно играла роль строгого режиссёра, что придерживается одному лишь ему ведомого сценария.

Последние полтора часа, что прошли с момента манифестации Лахезис, Тейлор провела, наблюдая как получившие надежду герои пытаются сформировать достаточно надежный план сражения с Симург.

Для начала, повинуясь просьбе Дракон и безмолвному приказу Тейлор, Лахезис переместилась на крышу Вышки Протектората, куда то и дело прибывали все новые и новые добровольцы. Но богиня Судьбы нужна была там не за этим. Робокостюм Дракон вместе с неизвестным Тейлор героем, обладающим пророческими способностями, проверили радиус действия способности, подавляющей пророков. Она честно предупредила героев о том, что способности ее Персон становятся тем сильнее, чем больше конфликта вокруг нее, и что во время боя с Симург радиус действия увеличится, но и в минимальном режиме выходило, что Лахезис подавляла способности пророков приблизительно в радиусе десяти километров вокруг себя. Этого было более чем достаточно для того, чтобы накрыть весь Броктон-Бей так необходимой защитой.

Как только радиус действия был выяснен, герои перешли к более активной стадии обсуждения, а именно — к самому плану победы над Симург. В первую очередь обсуждался план на тот случай, если способностей Лахезис окажется недостаточно, чтобы блокировать действие предвидения Симург. Ошибки должны были быть исключены. Впрочем, отчего-то Тейлор была абсолютно уверена в способностях своих Персон.

Она не очень-то вслушивалась во все происходящее, акцентируя внимание лишь на том, где и когда она может понадобиться. Хотя по всему выходило, что в этом бою она будет оказывать лишь поддержку. Весомую, критически важную, но именно что поддержку.

Александрия, между делом осведомившись о пределе ее способностей, быстро определила основным местом пребывания Тейлор на время битвы госпиталь, который сейчас спешно оборудовали внутри здания СКП. Хорошо укрепленное, способное выдержать даже несильную бомбардировку здание было полностью автономно и обладало собственным бункером. Не настолько большим, чтобы расположить внутри гражданских, но достаточно крупным и хорошо оборудованным, чтобы было возможно перенести туда лазарет в том случае, если надземная часть строения будет разрушена атаками Симург. В начале было непонятно, зачем размещать госпиталь в центре города, в том месте, куда практически гарантированно придется удар Симург, не говоря уже о её крике. Но в этом и состоял план — не дать Симург прорваться в город, зажать ее в заливе, максимально ограничив свободу действий и эффект её любимых атак. При участии Лахезис это становилось теоретически вполне возможным. И потому для плана была критично важна скорость восполнения ресурсов выбывших кейпов. И тут вновь на сцену выходила Тейлор, но на этот раз с Изидой. Даже в базовой форме та была способна исцелить множество ран одновременно, во много раз увеличивая скорость возвращения выбывших кейпов в строй.

Она пыталась было что-то возразить про участие непосредственно в бою и реакции ее способностей на актуальный конфликт, но наткнулась на стену непонимания со стороны остальных. Дракон и Александрия довольно кратко объяснили Тейлор про то, каков процент гибели среди новых масок, думавших, что их способности достаточно сильны для того, чтобы бодаться с Губителем.

Возможно, она бы и пыталась говорить о боевом потенциале Персон и дальше, если бы Голос Лахезис раздавшийся в ее голове не посоветовал: "Негоже Пандоре тратить слова на бессмысленное. Жребий уже брошен." Тейлор предпочла послушаться совета мойры, соглашаясь с доводами более старших и опытных кейпов.

И вот сейчас она здесь. Двадцать минут назад Скиталец, закончивший перебрасывать последних масок из разных уголков мира, подхватил Тейлор и Панацею и мгновенно переместил их к зданию будущего лазарета. Оталу должны были забросить сюда немногим позже. Здесь уже собрались некоторые маски-барьерщики, которые должны будут прикрывать госпиталь и Тейлор от нападения Симург. Никого из них она толком не знала, хотя ей показалось, что среди толпы она слышала знакомый по интернет-роликам голос Элита.

Их встретил взмыленный парамедик, который провел краткий экскурс по поводу того, что и где находится, кого звать и как действовать в той или иной ситуации. Если честно — Тейлор слушала его в пол уха, эгоистично положившись на способности Изиды к врачеванию. И наконец настал момент, когда их с Панацеей оставили одних посреди пока что пустого лазарета.

Браслет Дракон то и дело оживал радиограммами, координирующими действия тех или иных кейпов и их соединений, подготавливая будущее поле битвы.

Но в остальном... В остальном, сейчас и здесь, в лазарете царила обреченная тишина. Тейлор без особого интереса огляделась по сторонам. Здание СКП... Оно было сугубо утилитарным. Конструкция, обстановка — все прямо кричало о том, что единственной целью проектировщиков была максимальная эффективность. Серые стены, без единого намека на обои, с редкими плакатами с должностными инструкциями или еще более редкими газетными вырезками, вставленными в рамки. Высокий потолок с рядами галогенных ламп. Всю нехитрую мебель, ранее стоявшую здесь, сдвинули в тупиковый конец зала, чтобы разместить два десятка коек, застеленных одноразовым бельем. На одной из таких расположилась и сама Тейлор в ожидании начала бойни. А в том, что это будет бойня, она почему-то не сомневалась. Иначе попросту не бывало.

Её замыленный взгляд скользнул по фигуре ее напарницы по лазарету. Панацея, сгорбившись, также сидела на одной из коек и смотрела в пол. И что-то в ее позе было не так. Тейлор пригляделась. Героиня... Настоящая героиня была мрачна и нелюдима. Выглядела такой. И это... Это резко контрастировало со всем, что Тейлор знала о ней, о ее жизни. Да, она не питала особых иллюзий по поводу героической карьеры и того, как это соотносится с реальностью, но видеть Панацею в таком состоянии... Это было что-то совсем новое. И знакомое одновременно.

Помочь ей? Тейлор наверняка хотела помочь ей. Это было логично. Это ожидалось от того, кто хочет показать себя героем. Это было правильно? Да. Определенно. Во всяком случае — так бы повел себя папа.

Но как ей помочь? Отвлечь разговором? Она и раньше-то не была самой дружелюбной личностью, а уж теперь... Даже в отсутствии всего того вороха страхов, тревог, моральных травм и негативных эмоций, что определяли ее отношение к другим людям, идея разговора о птичках казалась Тейлор не слишком-то удачной. Вот очень вряд ли у них найдутся общие темы для разговора — особенно учитывая то, как они расстались в прошлый раз.

Хотя... Возможно, с этого и стоило бы начать.

— Наверное, сейчас самое время извиниться, — произнесла Тейлор в пустоту, не адресуя эту фразу никому. Однако, учитывая то, что сейчас в помещении, отведенном под госпиталь, находились только они двое — вариантов не оставалось.

Панацея приподняла голову, оглядывая Тейлор.

— О чем ты? — тон её голоса был непонимающим.

— Там... В больнице. Когда я призвала Изиду. Я... Извини, если напугала тебя. Или обидела. В общем... Ну, ты поняла, — да, если кто-то сможет назвать ее попытку завязать разговор хоть сколько-нибудь удачной — он нагло соврет.

Однако Панацея все же ответила:

— Не стоит. Ты была не в себе, боялась. Я бы наверное тоже испугалась кого-то вроде меня... — последние слова были сказаны с какой-то неслышанной ранее Тейлор горечью.

Панацея боится своих собственных сил? Панацея? Одна из самых известнейших супергероинь на сегодняшний день вообще и самая известная из своей возрастной группы? Кейп, которой пророчат влияние на уровне Триумвирата через пару лет? Почему из всех паралюдей именно она, та, чьи способности действуют лишь во благо, боится себя?

Столько вопросов... И ни одного внятного ответа.

— Но ведь... Ты же лечишь людей? Зачем тебя бояться? Ты же [герой].

Последнее слово... Почему из ее уст оно звучало так... неправильно? Впрочем, так же она могла и охарактеризовать вообще всю свою жизнь с недавних пор.

Панацея повернулась к ней всем телом. Тейлор поймала ее взгляд. В нем читалось... Всякое. Усталость. Обреченность. Страх... Во всяком случае это было то, что смогла рассмотреть она.

Но почему? Почему Панацея боится? Чего она боится? Тейлор не понимала. И потому, когда героиня ей ответила, она внимала ее словам.

— Моя сила — не лечение. Контроль биологии на клеточном и субклеточном уровне. Лечение — это просто та область, где эту силу можно применить во благо. Когда ты понимаешь как человек устроен... Как работает каждая мышца и клетка... Слишком легко обернуть организм человека против него, — героиня мрачно улыбнулась. — Знаешь... Тогда, в хосписе, меня позвали для того, чтобы стабилизировать тебя.

Даже несмотря на заклинание Изиды — было что-то такое в тоне Даллон, что заставило Тейлор покрыться гусиной кожей.

— Знаешь сколько у тебя было смертельных диагнозов? Четырнадцать. Ты должна была быть мертва, Пантеон. Но та тварь, чем бы она ни была... Та тварь, которую ты призвала — она обменяла твою жизнь на сорок восемь других. И они все равно позвали меня, чтобы я спасла твою жизнь.

Панацея все продолжала говорить о том дне, о котором сама Тейлор ничего не знала. Нет, ей было ведомо о том, что произошло после того момента, как она открыла [Врата]. Люцифер был достаточно добр, чтобы показать ей характерные целлофановые мешки. В этом и заключалась его Истина. Но то, как об этом говорила она...

Мэд...

Ее голову на мгновение прострелило болью, которая утихла в тот же момент, но это было плохим знаком.

"Патра не всесильна, дитя. Оно лишь отгоняет твои страхи и тревоги. Но они могут быть сильнее даже сильнейшей магии."

Да, точно. Она теперь настолько больна на голову, что даже магия (штука, которую еще месяц назад она считала абсолютно невозможной), придуманных коллективным бессознательным человечества Персон не способна подавить это. Просто блеск.

А Панацея продолжала раскручивать спираль тех эмоций, которые по видимому бурлили в ее голове:

— Я спасла тебя, Пантеон. Спасла, понимаешь? Но я не хотела тебя спасать. Ты виновна в том, что эти люди умерли. Я не знаю, что с тобой случилось, какой у тебя был триггер, но это неважно. Ты виновна, Пантеон. И я могла убить тебя. Вряд ли бы та тварь успела остановить тромб в твоем мозгу. Или разрыв сердца. Или внутреннее кровотечение всех органов. Ты умирала четырнадцатью способами. Я могла придумать еще сотню, — она смотрела Тейлор прямо в глаза. Сейчас... Даже находясь по одну сторону баррикад, она могла видеть, насколько велика та пропасть непонимания, что пролегала между ними. Они уже были кораблями, которые никогда не сойдутся курсами.

— Но ты этого не сделала, — констатировала факт Тейлор.

— Верно, — кивнула Панацея, — не сделала. Потому что дала клятву Гиппократа. Но только поэтому ты жива, только я сама ограничиваю себя от этого. Понимаешь, Пантеон. Только я и больше ничего на свете!

Тейлор понимала. Очень хорошо понимала. Возможно, даже лучше, чем кто-либо на свете, хотя это было довольно спорно. Она только-только получила свои силы, не осознав даже и грана той безудержной мощи, что таилась за [Вратами] ее разума, но даже бледной тени понимания, даже самой бедной фантазии хватало на то, чтобы понимать, что может произойти, если она выпустит на волю те легенды, что веками блуждают в разумах людей.

— Если уж так думать, то что ограничивает меня, Панацея? Веришь или нет, я не давала клятвы Гиппократа и не боюсь Неписанных Правил. СКП и его политика надзора за "Стражами" забрали у меня семью. Мою личность знают уже все, кого это хоть сколько-нибудь интересует. Но тогда почему я играю по правилам, хотя они ничего не могут дать мне? Почему ты не видишь перед собой Танатоса? — увидев непонимание в ее глазах, Тейлор поправилась: — Так звали ту тварь, которая спасала мне жизнь до того момента, пока не пришла ты. Тогда почему я здесь? Ты боишься себя, Панацея, и это правильно. Но не делай из себя Чудовище. Потому что всегда найдутся те, для кого ты будешь выглядеть Красавицей.

Тейлор не понимала, почему она говорит то что она говорит. Откуда в ней такая словоохотливость и патетичность. Она не понимала, почему вообще этот разговор происходит. Между ними нет никакой связи, никакой эмоциональной привязки. Словно плохой сценарист написал диалог, пришедший из ниоткуда и ведущий в никуда.

Сценарист...

Тейлор на секунду прикрыла глаза сосредотачиваясь на мойре.

"Лахезис? Это твоих рук дело?"

"Руки мои свободны, Пандора. Но верна мысль твоя. Этот Осколок играет свою роль."

Тейлор выдохнула, потирая лоб. Нет, до головной боли еще было еще далеко, но выходки ее Персоны определенно не добавляли ей здоровья. Еще раз взглянула на Панацею, которая молчала, явно думая над ее словами.

— Слушай... Сейчас не время, Панацея. Симпатии ты ко мне не испытываешь, это понятно. Но ты играешь по правилам — и я играю по правилам. И мы обе прекрасно понимаем, что спорить сейчас о чем-то — бесполезное и даже вредное занятие. Когда это все закончится — мы можем поговорить о чем угодно. Но сейчас — давай на пару часов забудем, что ты ненавидишь меня за сорок восемь трупов в момент моего триггера, а я не буду вспоминать, что твоя мать позволила адвокату из её фирмы участвовать в судебном деле против моего отца, будучи явно заинтересованной стороной.

Барнс. Мэд...

Голову вновь прострелило болью, но она снова утихла.

Тейлор понимала, что ей нельзя больше нагнетать всю эту ситуацию. Она не имела на это права. Заклинание Изиды слабеет, а ей нельзя терять ясность ума. Не сейчас. Иначе... иначе может произойти что-то очень плохое.

Панацея только и успела, что кратко кивнуть, прежде чем браслеты на их руках издали одновременную громкую трель и зазвучал голос Дракон.

"Всем приготовиться. Симург входит в воздушное пространство над Броктон-Бей. Барьерщикам и Стрелкам приготовиться. Ожидаемое время прибытия — двенадцать секунд."

Она уже почти здесь. Неотвратимая и неизбежная. Названная в честь мифической птицы и выглядящая словно ангел во плоти.

"Десять секунд."

Как же все быстро происходит. Пятнадцать лет спокойной и размеренной жизни — для того чтобы перевернуть все на корню за жалкие пять дней. Проекции, София, Фортуна, Алиса, Тор, Александрия, Симург.

"Восемь секунд."

"Лахезис, это ведь ты даешь людям жребий. Значит ли, что все вот это — все это было предопределено? Каждый из нас вытянул свой камень**, и теперь у нас нет никакой власти над собственной судьбой?"

"Шесть секунд."

"Если все определено — то зачем выбору существовать? Если есть Начало и Конец, зачем Я существую? Я — слуга Рока, но лишь ты сама, Пандора, вправе подписать себе приговор. Судьба всегда играет в кости. Но бросаете их вы."

"Четыре."

"Если мы сами творим свою судьбу, то существует ли она вообще?"

"Три."

"Так же, как существуем и мы — существует и она. Вопрос лишь в том — желаешь ли ты, Пандора, верить в нее?"

"Две."

"Нет, не желаю."

"Одна."

"Да будет так."

______________________________________

*"Весь мир — театр.

В нём женщины, мужчины — все актёры.

У них свои есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль."

Монолог из комедии "Как вам это понравится?" Шекспира.

**"Каждый из нас вытянул свой камень..."

pteradon: Тейлор отсылает к тому, как происходил процесс жеребьевки/выбора в Древней Греции.

Engeldammerung 1.05

Что может подумать обычный среднестатистический человек с Земли Алеф, увидев, как с неба спускается гигантская многокрылая женщина неописуемой красоты? Если он относится к числу скептиков, агностиков или атеистов — то, скорее всего, о том, что спецэффекты достигли очень и очень многого. Если речь идет о верующем человеке, то тот, скорее всего, впадет в экстаз, поверив что воочию наблюдает за сошествием ангела с небес.

Но для Земли Бет... Когда Симург впервые спустилась с неба, неся хаос и разрушение людям, превращая их в безвольные куклы, подконтрольные ее воле, в мире изменилось многое. И дело было вовсе не в приходе Губителя. Точнее — не в самом факте его прихода. Бегемот и Левиафан в сознаниях людей прежде всего оставались монстрами. Существами столь неправильными, гротескными и очевидно чужеродными, что ненависть, порождаемая по отношению к ним, зачастую пересиливала страх. Человечеству было не впервой ненавидеть что-то чужеродное, ведь вся человеческая культура на протяжении тысячелетий говорила о бесконечной борьбе людей с инаковыглядящим.

Но Симург была чем-то абсолютно, совершенно иным. Словно в насмешку над человеческой ксенофобией и религиозными склоками, Симург выглядела так, будто сошла с иконы неизвестного мастера. Невыразимо прекрасная, она была абсолютным воплощением человеческой веры в Высшие Силы и Чудеса, при этом являясь абсолютным монстром, чье единственное желание состояло в уничтожении рода людского. И это было страшнее всего.

Сразу же после ее первого появления в Швейцарии, Папа Римский Лука I, Вселенский Патриарх Варфоломей, Верховный Муфтий Саудовской Аравии Абдуль-Азиз ибн Абуллах Аль аш-Шейх, английский король Чарльз и главный раввин Израиля Шломо Горен собрали первый в истории Авраамический Синод, посвященный возможно величайшему в истории кризису веры, который мог произойти в результате появления Симург. Результатом эпохального заседания стала так называемая "Единая Булла", единая для всех авраамических религий. Суть ее сводилась к тому, что Ангел Ариил, также известный как Симург, не является свидетельством воли Божьей или же его посланником. Ариила признавали "лжеангелом", что призван отвернуть людей от истинной веры. Впоследствии все известные и значимые мировые религии либо выразили поддержку, либо выпустили похожие эдикты.

Но подобные меры все равно были лишь попыткой не допустить совсем уж непоправимого. Основной урон уже был нанесен. Лики ангелов, ранее весьма популярные среди верующих, теперь стыдливо прятались за шторками и занавесями, чтобы не смущать прихожан. Менялись целые витражи и барельефы. Тысячелетняя система менялась под гнетом одной только Симург.

Потому многие и считали ее самой опасной из Губителей. Королева Птиц, Симург несла раздор в умы людей и в их надежду на чудо. И не было способа, не было возможности сразить ее.

Но нет Судьбы, кроме той, что мы творим сами.

* * *

Как только Дракон завершила свой отсчет, в небесах над заливом мигнул серебристо-белый болид, объятый языками пламени, образовавшимися от запредельных скоростей и трения о воздух. Не оставляя за собой следа, она пробила облачную завесу, чтобы практически сразу остановиться в нескольких сантиметрах от водной глади.

Кокон из крыльев развернулся, открывая наблюдателям обнаженную фигуру гигантской женщины, словно бы выточенной из цельного алебастра. Безмятежное лицо с безразличием взирало на окружающее ее пространство. Изображение, транслируемое с одного из дронов Дракон, что обладал достаточно хорошей оптикой, чтобы различать Симург, транслировалось прямиком в оперативный зал, где сидели немногие собравшиеся Умники, чьи силы не были основаны на пророчествах. И все они, как один, тихо молились, чтобы сил проекции нового кейпа по имени "Пантеон" хватило, чтобы отменить действие предвидения Губителя.

Но Симург была совершенно не намерена давать своим противникам подсказки по поводу того, работают ли ее прекогнитивные способности или нет.

Состояние покоя длилось всего несколько жалких секунд, прежде чем прибывший Губитель перешел к активным действиям. Вода, до того относительно спокойная, тревожимая лишь морским бризом, взбурлила. Из нее показались многочисленные обломки, до того годами лежавшие на дне залива. Многие фрагменты кораблей были значительно оплавлены вследствии близкого знакомства с Мьёллниром. Наблюдавшая за действиями Симург Александрия про себя подумала, что, возможно, Пантеон оказала городу услугу гораздо большую, чем могла себе представить. Обломки, извлекаемые Симург из воды, были относительно малы, и размером, и количеством. А оставить Симург без материала для постройки очередного вундерваффе — это дорогого стоило. Безусловно, это лишь временная мера. Если Симург доберется до города — то все их старания пойдут прахом. Не стоило также сбрасывать со счетов молекулярный телекинез Симург. Некоторые специалисты предполагали, что Симург способна создавать материалы для своих устройств из чего угодно, если это является материей, просто для этого ей требовалось чуть больше энергии и концентрации.

Обломки, поднятые в воздух, окружили Симург, медленно начиная вращение вокруг нее, подобно естественным спутникам какой-то планеты. Одновременно с этим самые мелкие части начали мяться словно пластилин, искривляясь, меняя форму, соединяясь с другими деталями очередного одной только Симург известного механизма.

Следующим действием Губитель начала медленно (относительно той скорости, с которой она входила в атмосферу) двигаться в сторону города, попутно вылавливая со дна все новые и новые детали для своего устройства.

Это движение было воспринято как сигнал к атаке. Стоило Губителю начать свое продвижение, как одновременно с нескольких позиций, равномерно раскиданных по всему побережью Броктонского Залива, по Симург ударили кейпы-Стрелки. Для непосвященного обывателя все эти лучи разных цветов и форм могли показаться разве что безобидным лазер-шоу, но для тех, кто не по наслышке был знаком с кейпами и их силами, это буйство красок было дождем смерти, что способен растирать в пыль города.

Но Симург практически не обратила внимание на атаки, движущиеся в ее сторону. Единственной ее реакцией было то, что вращающиеся вокруг нее металлические обломки ускорились, принимая на себя часть ударов. Те же атаки, что проходили сквозь металлический вихрь, бессильно стекали по ее белоснежным крыльям.

Казалось, Симург была неостановима в своем движении в сторону города. Но это было неважно. Людям уже не раз и не два приходилось сталкиваться с Симург, они были прекрасно осведомлены о том, какую опасность представляет Губитель. Сейчас их волновало другое.

— Сейчас! — прогремел в эфире голос Александрии, знаменуя начало следующей фазы противостояния. Важнейшей фазы, от которой зависело все дальнейшее противостояние с Губителем.

В тот же момент в заливе стало нестерпимо ярко. С разных сторон по Губителю ударили два практически идентичных по своей невероятной яркости луча, на которые невозможно было смотреть невооруженным взглядом. В этих лучах заключались даже не тера-, а петаватты энергии, достаточно мощные, чтобы по отдельности перекрыть по силе все предыдущие залпы, вместе взятые. Металлический вихрь, окружающий Симург, был не в силах противостоять напору энергии, мгновенно дезинтегрируясь при соприкосновении с бурным потоком энергии. Белоснежные крылья Губителя, казалось, невероятно прочные и неразрушимые, также не смогли выстоять против мощнейших потоков, постепенно поддаваясь и обугливаясь под разрушительным воздействием.

Так бил Триумвират.

Легенда и Эйдолон, расположившиеся по разные стороны залива, сейчас поддерживали эти лучи, давая возможность проверить главную теорию сегодняшнего дня.

Симург рванула вверх, уходя с траектории залпов, вместе с ней двинулся и ее незавершенный механизм. В тот же момент возобновили обстрел, уходившие на передислокацию кейпы-Стрелки.

Легенда и Эйдолон также поддержали своими атаками, но в этот раз используя более беглый огонь.

И во всем этом буйстве никто не должен был обратить внимания на раскрывшуюся на крыше одного из зданий шахту. Стартовавшая оттуда ракета, пролетев всего десяток метров, исчезла из поля видимости, скрыв свое присутствие за маскировочными системами.

Совместное творение Оружейного Ящика, Протектората и присоединившегося к ним Элита. Необнаружимая ракета на антигравитационной тяге с мощнейшими из доступных системами оптической/тепловой/гравитационной маскировки. В качестве взрывчатого вещества служило нечто, что Элит обозвал "барадием". Нескольких грамм, взорванных на пробу, хватило на то, чтобы единогласно принять данное вещество в качестве поражающего элемента. Уж больно хорошо выглядела практически килотонна тротила, заключенная в одной ракете.

Держась как можно ближе к водной глади, ракета начала свой путь к Симург. Управление траекторией полета было возложено на Дракон, которая использовала для контроля нечто вроде квантового передатчика, чтобы исключить возможность определения местоположения ракеты. Вероятность перехвата связи все еще существовала, но она была сведена к абсолютному возможному минимуму.

Симург, более не в силах игнорировать огонь кейпов, выписывала пируэты в воздухе, стремясь уходить от наиболее опасных атак, время от времени закрывая крыльями свой механизм. До берега залива ей оставались жалкие полтора километра.

Когда ракете оставалось преодолеть последние сто метров, Дракон активировала таймер подрыва. Эта ракета не должна была поразить их же собственные позиции, потому на случай перехвата ракета должна была самоуничтожиться прежде, чем поразит цель иную, кроме запланированной.

Расчет был на то, что Симург, по прогнозам Умников, обладала направленным телекинезом, используя свои способности к мультизадачности для контроля множества объектов сразу.

В командном зале все следили за траекторией движения ракеты с максимально возможным напряжением. Александрия, обычно находящаяся в гуще сражения, сама сейчас находилась среди этих людей, глядя на отчаянно сокращающееся расстояние до точки подрыва.

Сто метров.

Симург отражает атаку Легенды своим уже почти проплавленным насквозь крылом.

Восемьдесят метров.

Зиз уходит резко вверх, пропуская мимо себя поток чего-то, очень похожего на фейерверки, но явно поопаснее. Расстояние снова увеличивается.

Сто метров.

Восемьдесят метров.

Губитель разгоняет несколько кусков металла, из тех, что летают вокруг нее, и отправляет их куда-то в сторону стреляющих. Где-то вспыхивают несколько барьеров. Дракон докладывает о нескольких выбывших. Двое гибнут.

Шестьдесят метров.

Энергетический шторм вокруг Губителя на пару секунд ослабевает, давая ракете возможность подойти поближе без угрозы раннего подрыва

Двадцать метров.

Можно увидеть, как в командном пункте люди скрестили пальцы и что-то бубнят себе под нос, взирая на экраны с сумасшедшей надеждой.

Ракета подбирается вплотную к Симург и, никем не тронутая, оказывается в той самой мертвой зоне. В последний момент Симург успевает заметить... что-то, но уже слишком поздно. Дракон командует подрыв.

На месте Симург и ее механизма происходит взрыв. Элит, взявший идею откуда-то из "Звездных Войн", с ликованием в глазах смотрит, как нестабильный изотоп неоткрытого учеными химического элемента накрывает Симург и все вокруг нее на добрую сотню метров плазменным облаком.

Но главной новостью является отнюдь не удачная атака по Симург. Это лишь причина. Следствие же звучит набатом яростной надежды для тех, кто верил в то, что эта битва что-то изменит. Потому что в этот самый момент это стало очевидно.

— Всем. Говорит Александрия. Попадание по Симург подтверждаем. Подавление пророков подтверждено. Повторяю: Симург не может предсказывать наши атаки.

* * *

Она не могла вот так вот просто сидеть, сложа руки в ожидании раненых, когда бой уже начался. Даже то что оба кейпа-целителя, сейчас сидели, прильнув к собственным браслетам, внимательно вслушиваясь в эфир в томительном ожидании известий о первых раненых и жертвах. Это не помогало. Не давало полной картины происходящего. Но не это беспокоило Тейлор сейчас.

То была вещь иного порядка.

Головная боль, легкая и практически незаметная от содержания двух Персон, сейчас полностью отступила, на освободившееся же место пришла... сила. Пьянящее чувство собственного могущества, что начало заполнять ее разум в тот самый момент, когда Губитель прибыл в город. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что Тейлор ощутила во время своего побега из больницы. Все равно, что сравнивать электрическую лампочку с мощным прожектором.

Но Тейлор понимала, что ей самой не под силу воплотить эту энергию. Да, она могла творить магию, даруемую Персонами. Но ей не под силу было совладать с океанами эфемерного, что сейчас плескались на задворках ее сознания, даруя иллюзорное ощущение всесилия.

Она была сродни дамбе, что пыталась противостоять подступающему наводнению.

И не в ее силах и желании было противиться этому потоку. Пантеон знала, что она должна делать. Знание, полученное в момент краткого забытия, давало ей необходимое.

Усилие воли — и вся эта сила направилась в сторону той Персоны, что сейчас одиноко парила над городом, отстранено взирая на склоки смертных.

И мир изменился. Ее восприятие, до того скованное рамками ничтожного смертного тела, сейчас было везде. Казалось всеобъемлющим и вездесущим.

Тейлор ощущала их. Людей. Сотни тысяч точек, горящих огнями разума, оплетенных паутинами совместных судеб и событий. Все они сейчас были здесь, в этом проклятом городе, в этот проклятый час. Сквозь Ту-Что-Дарует-Жребий она могла видеть... ощущать их. Знать наперед их слова, видеть их движения.

Все вокруг нее казалось ей кукольным театром. Но не было кукловода. Лишь жестокая концепция мироздания. Воплощенная вера в предначертанность будущего. Она чувствовала себя Шекспиром на премьере спонтанной пьесы. Зрителем и актером в этом фарсе, названном жизнью.

Она... она держала в руках эти судьбы. Видела их. Знала.

Знала. Она слишком много знала в этот самый момент. Панацея. Рядом. Через полминуты она встанет с кровати и будет нервно вслушиваться в эфир, пытаясь выяснить, что с ее сестрой, которую отправили в качестве поддержки для Технарей-Стрелков, которых нужно было передислоцировать после первого удара.

Слава... поможет Кибердайну перенести его пушку квантовой диффузии на крышу неподалеку. После чего ее направят к другой позиции, где Фейерверку нужна помощь с развертыванием его системы залпового огня. Затем ее переправят на безопасное расстояние, чтобы она не мешала второму залпу.

Фейерверк. Не переживет этот залп. Губитель разгоняет кусочки металла и отправляет их в сторону стрелявших. Выстрел пробьет голову навылет, не заметив шлема. Смерть наступит мгновенно. Атропос перережет нить.

Симург... Сила Тейлор работала с людьми. Существами плоти и крови и определенного рода мышления, определенного рода существования. Симург была неправильной. Не существовало линии ее судьбы. Она существовала как фактор, причина и следствие тех или иных событий, но ее самой не было.

Не было линии прошлого, тянущейся к настоящему и прерывающейся в будущем. Пустое место. Зеро. Как будто она сражалась с пустотой. С чем-то не живым.

"Незримая Роком... Это Отражение определенно интересно"

Лахезис звучала... впечатлённой. Так казалось Тейлор. Но другое было важно. Симург.

Разрушение, воплощенное в форме прекрасного монстра, что приближалось к городу, стремясь достигнуть одной лишь ей ведомой цели.

И она несла за собой смерть.

Десятки. Сотни. Тейлор не хватало взгляда, восприятия, концепции, чтобы осознавать тот поток информации о предопределенном, который вливался в ее голову прямо сейчас.

Она видела их. Оборванные концы, отсеченные нити. Люди, что были мертвы в ее экстрасенсорном восприятии, будучи живыми в реальности. Фейерверк, Абсолем, Парабеллум, Скорость, Лазершоу, Мрак, Лабиринт... Имена, значащие и незначащие, знание протекало сквозь нее, вгрызаясь в ее все еще человеческое восприятие.

Тейлор поняла, что начинает захлебываться. Заклинание Изиды... Оно едва держалось — она чувствовала это. Даже сквозь мощнейшие чары просачивались ее собственные страхи и иррациональные эмоции.

Но... Она не могла прекратить это. Не могла позволить всему этому случиться. Не понимала, как такое возможно. Не хотела допускать этого. Хотела что-то изменить.

"Пандора, в твоей власти выбрать жребий."

Голос Персоны звучал в ее голове гулким набатом. Жребий... Она в праве выбрать жребий. О чем она? Что имеет ввиду?

Линии судьбы у нее перед глазами.

Соприкосновения вероятностей тех или иных событий. Причины, действия и следствия. Все это она видела... ощущала, существовала среди этих... объектов.

Но может ли она влиять на них?

Фейерверк. Кейп, который погибнет через двадцать четыре секунды. Он смотрит вдаль, пытаясь высмотреть, куда и как ему придется бить дальше. Кусок металла — осколок чего-то вроде велосипедной спицы пробьет ему голову.

Вероятность смерти — стопроцентна.

Что она может сделать? Что может изменить?

"Что есть Судьба, Пандора?"

Судьба... Пантеон не могла дать себе однозначного ответа, однако в рамках того, что она ощущала...

Причина. Действие. Следствие.

Клото. Лахезис. Атропос.

Снег. Недавно шел снег, и не везде он еще успел растаять. Под ногами у Фейерверка была тоненькая его корочка. Вероятность подскользнуться?

Околонулевая

Но она существует.

Тейлор не могла управлять причинностью. Отчего-то она понимала, что для этого нужны другие Персоны. Но Лахезис... Лахезис заведовала выбором. Жребием. Стороной монеты. Случайностью. Вероятностью.

И покуда вероятность существовала... ею можно было управлять.

Усилием воли, она... она словно подняла ползунок вероятности вверх. Случайность. Неосторожность, спасающая жизнь.

За две с половиной секунды до своей смерти кейп Фейерверк поскользнулся на липком февральском снегу. Он дернулся в сторону, стремясь удержать равновесие и не упасть с крыши, и металлический осколок просвистел в десятке сантиметров около его уха. Фейерверк выругался и поспешил укрыться за вентшахтой.

Тейлор позволила себе улыбнуться. Одной смертью меньше. Стоит продолжать дальше.

Engeldammerung 1.06

И она продолжила. Не имея ни малейшего представления о времени, что текло для нее словно кисель, ее разум перемещался от одной точки к другой, выискивая возможности, небольшие, случайные вероятности, которые могли бы что-то изменить.

Она не успевала спасти всех. Даже так — она была лишь одним разумом, ей не хватало многозадачности, всезнания. Иногда ее вероятностей не хватало, чтобы отвести смерть. Абсолем погиб от упавшего на него куска здания, выбитого Симург, начавшей бомбардировку города объектами, поднятыми со дна залива. Не было вероятности, которую бы она сумела найти, не было обходного пути или иного решения. Исход, который она не могла изменить.

Атропос перерезала его нить.

Тейлор была так увлечена, столь занята спасением тех, кого она могла спасти, что не заметила, как начали прибывать первые раненые. Бродяга прибыл вместе с несколькими кейпами первой волны, кого задело ответными атаками Симург, но чье ранение не было смертельным. Спустя некоторое время прибыли и другие движки, назначенные для эвакуации раненых.

Она почувствовала, как кто-то трясет ее за плечо. Сила Лахезис, наваждение, даруемое ею, состояние трансцендентности, созидаемое из иллюзорного всезнания, вмиг разрушилось, возвращая ее в реальность.

Тейлор обернулась, взглянув на лицо Панацеи. Кейп-медик молча кивнула в сторону коек, на которых расположились раненые, не удостоив Пантеон даже словом. Впрочем, слова сейчас были не нужны. Она понимала, что от нее ждут. Кого от нее ждут.

Зал, лишенный окон и освещаемый лишь искусственным светом электрических ламп, озарился светом настоящего солнца.

Богиня-мать, Богиня-роженица, мать Солнца, повелительница неба и покровительница плодородия вновь вступила на грешную землю. Минули тысячелетия с того момента, когда ее слава была в зените, не осталось даже жалкой горстки верующих в нее, но ее воля все еще была тверда, а силы — велики.

Ее соколиные крылья сделали пару пробных взмахов, разгоняя прохладный воздух. Изида взглянула на Тейлор, словно спрашивая разрешения. Пустая формальность, не более того, она сама желала этого. Но после Люцифера и Алисы... Это был красивый жест.

Пантеон кивнула, дозволяя Персоне приступить к лечению.

Приподнявшись над полом, едва касаясь земли полами хитона, Богиня проделала путь на середину комнаты.

Дело ваше благо, защитники Маат.

Свет меж бычьих рогов на миг стал ярче. Тейлор ощущала его. Такое теплое, родное, приятственное ощущение, сравнимое с объятиями матери.

Этот свет объял комнату, исцеляя и даруя отдохновение уставшему телу и разуму, принося надежду и забирая напряжение и скорбь. Такова была сила исцеления богини-матери. Таков был ее свет.

Глядя на это Панацея только и могла что устало вздохнуть, испытывая острое чувство профессиональной зависти.

Однако Тейлор ее уже не слышала, вновь погружаясь в мир вероятностей.

Удостоверившись, что предвидение Симург подавлено силой Лахезис, Протекторат приступил ко второй фазе плана. Протекторат все еще был настроен на то, чтобы не пустить Симург в город, поэтому первоочередной задачей стало обеспечить нахождение Симург в заливе.

Одновременно с нескольких точек в городе стартовали те немногочисленные кейпы, способные к сражению с Симург в ближнем бою и могущие выдержать ее Крик хоть сколько-нибудь значительное время.

Одновременно с этим отряд Стрелков открыл беглый огонь по Симург, стремясь сковать ее движения. Несмотря на то, что выстрелы практически не причиняли вреда Губителю, они, тем не менее, были более чем эффективны против ее "орбиты" из обломков кораблей поднятых со дна залива.

Однако Губитель не собирался следовать их планам столь легко. Губители могли быть кем угодно, но они обладали интеллектом. Потому они и были столь опасны — ибо могли успешно противостоять кейпам не только в плане сил и выносливости, но и, зачастую, в плане интеллекта. Особенно это касалось Симург.

В тот самый момент, когда группа ближнего боя находилась на полпути, Губитель, словно потеряв всю свою способность к левитации, рухнул в воду, мгновенно скрываясь под ее толщей.

Симург нырнула в воду.

— Она под водой! Движется в сторону города! — прозвучал по рации голос Дракон, следящей за немночисленными станциями гидролокации, которые находились в заливе на всякий случай.

Такой трюк выглядел несколько необычно для Симург. Полностью ожидаемый ход от Левиафана и Бегемота, которые пользовались подобными способами передвижения намного чаще, чем кому-бы то ни было хотелось, но нечто новое для крылатой.

Подобный трюк сводил на нет большинство планов по защите города, поскольку пока Симург находилась под водой — достать ее было практически невозможно.

Тейлор следила за всем происходящим, словно находясь перед огромной тактической картой, где горящими огоньками судеб были отмечены все участники битвы, кроме, собственно говоря, их противника.

В один миг Тейлор увидела, как изменились судьбы кейпов, расположеных на набережной. Стопроцентные вероятности смерти в течение двух минут.

Она попробовала изменить вероятности, но это не помогало — общая вероятность смерти не снижалась до тех пор, пока кейпы оставались на своих местах.

Не имея особого выбора, Тейлор вышла из своего полутрансцендентного состояния и прикоснулась к часам.

— Вызов. Дракон.

Спустя полсекунды ожидания, ей ответили.

— Пантеон?

— Симург атакует набережную в том квадрате где находятся Кайзер и Крюковолк.

— Насколько эта информация точна?

— Так сказала Лахезис, — строго говоря, это была ложь, но способ получения этой информации было довольно сложно объяснить, не теряя драгоценное время.

— Информация принята. Благодарю. Это все?

— Они погибнут, если не переместятся.

Дракон молчала несколько секунд, видимо что-то делая.

— Поняла. Еще информация?

— Больше нет.

— Конец связи.

Тейлор вновь воспользовалась силой Лахезис, чтобы взглянуть на линии вероятностей. Угроза для Кайзера, Крюковолка и еще десятка кейпов миновала, оставляя их линии судеб в пределах допустимых значений.

Наверное, могло показаться странным, что Тейлор пеклась о жизнях кого-то вроде членов "Империи 88". Нет, она прекрасно помнила слова Триумфа о Перемирии Губителей, однако она сомневалась, что кто-то смог бы обвинить ее в том, что она ничего не сделала, чтобы предотвратить эти смерти... Но она предпочитала не думать о моральной стороне этого вопроса, сосредоточившись на сохранении как можно большего количества жизней

Пантеон чувствовала, что что-то тут не так. Слишком легко все проходило. Именно так, как она задумывала. Не могло быть все так легко в столкновении с кем-то вроде Симург.

И, словно в ответ на ее слова, карта вероятностей ее мысленном понимании вдруг превратилась в новогоднюю елку.

Одна за одной вероятности смерти тех или иных кейпов моментально возносились в стопроцентную зону поражения, после чего гасли так быстро, что Тейлор даже не успевала среагировать.

Это было странно. Словно Симург меняла свои намерения и действия каждые несколько миллисекунд.

Но чего она таким образом добивалась?

Тейлор не могла этого понять. Слишком мало она знала о том, как действуют и мыслят Губители.

Она даже начала сомневаться в том, где крылатая выйдет на поверхность. Возможно, Симург использовала... что бы она ни использовала, именно для того, чтобы сбить ее с толку.

Но Губитель действительно вышла там, где и планировалось. Серебристой ракетой вырвалась из пучины волн, взмывая в небо и оказываясь прямо перед барьером Нарвал, спешно переброшенной в этот квадрат.

Однако было уже поздно. Телекинез Симург добрался до действительно больших и прочных материальных объектов.

Асфальтовое покрытие, фонарные столбы, в спешке оставленные ларьки — все это взмыло в воздух, поднятое силой Губителя, и мгновенно направилось в сторону...

Госпиталя.

Все эти снаряды, запущенные Симург — все они были направлены в сторону ее местоположения.

В панике Тейлор как можно быстрее сместила свое восприятие в сторону ее собственного местонахождения, чтобы обнаружить как вероятности вокруг нее становятся смертельными.

Барьер, поднятый вокруг госпиталя, отбил первые снаряды Симург, а подоспевшая группа поддержки в виде Триумвирата и компании начали теснить ее обратно в залив, но Симург уже сосредоточилась на своей цели.

К своему ужасу Тейлор поняла кто являлся этой целью.

Врата на границе ее сознания начали открываться шире. Энергия. Она чувствовала ее. Чувствовала, как она бурлит внутри нее, как она пытается найти выход. И те, кто таятся за границами ее бессознательного, те кто жаждут вновь ступить в мир материального — они блуждают около Врат, предлагая свою силу взамен на еще один шанс обрести плоть.

И раз уж весь план летит к чертям, а Губитель нацелился конкретно на нее, возможно стоит показать миру тех самых чертей, к которым так стремятся все людские планы?

В этот раз Дракон ответила быстрее.

— Что произойдет, Пантеон?

— Я — ее цель. Она будет атаковать госпиталь, пока не убьет меня.

— Мы усилим оборону, перебросим к вам Нарвал...

— Я сама пойду в атаку.

[Персона]

Он снова был здесь. Невыразимо прекрасный и сияющий во всем своем невозможном великолепии невинности, совмещенной с совершенством зрелости. Он тот, кто выше человека, выше всех людей, что когда-либо были созданы Богом. Он — его Первое Творение. И его величайшее разочарование.

Тысячелетия Прошли С Тех Пор, Как Я Лишился Крыльев.

Однако Гордыня — Грех Мой.

И От Сего Я Оскорблен.

Оскорблен Тем Существом, Что Облик Братьев И Сестер Моих Приняло

И Наказание Тому Одно.

Забвение.

Engeldammerung 1.07

Когда человеку не во что верить — он верит в Бога. Вера в предопределенность, высший замысел и умысел, оправдание даже страшного поступка именем Его, во Имя Его всегда казалась людям гораздо привлекательнее идеи о том, что все что творящееся в мире под Луной — лишь деяние их собственных рук и помыслов.

Тысячелетиями идея, рожденная в уме неандертальца, увидевшего, как расколовшая небеса молния подожгла неудачливое древо, зрела в умах и сердцах бесчисленных поколений, подменявших объяснения непознанного идеей о трансцендентности механики сущего, облекая себя в слова и поступки, обрамляя в обложки и орнаменты, облачая в латы и сутаны. Но даже в век, когда завеса тайн непознанного озарилась светом науки, всегда находились те, кто прятали кусочек этой тени под полами собственных ряс, проповедуя недопустимость вмешательства в дела Божьи.

Шло время — и все повторялось по кругу. Проповеди становились громче, а голос разума — тише. Свет науки сменялся неровными отблесками пламени сияющих костров. Человек всегда находил новых Ведьм, чтобы винить их в делах, идущих против Воли Его. Праведный хор умолкал, благоговейно взирая на священные костры, и голоса одиночек вновь звучали среди толп.

И среди этого бесконечного цикла из повторения старейшей из ошибок человека всегда существовал он. Безликий и одаренный тысячью имен. Корень зла, первопричина и следствие человеческой концепции "зла", "неправильности". Он — всегда существующий за пределами уравнения человеческой веры, бездонный колодец проклятий и обвинений во всех грехах и невзгодах, тот, кому вверяются души большинства. Первый Сын — и Последний Палач. Созданный с Первой Зарею — и тот, кому суждено увидеть Последний Рассвет рода людского.

Несущий Свет.

Люцифер.

Когда человеку не во что верить — он верит в Бога. Но даже тот кто не верит — не способен не поминать имя Дьявола. Вечный узник собственной вотчины покинул свою несуществующую темницу, чтобы вновь быть узретым родом людским.

Его Явление было сродни землетрясению, с одним только отличием, что повлияло оно только на тех, кто одарен разумом.

Невидимая волна ледяного воздуха пронеслась словно сквозь тела и разумы людей, пронзая их естество ощущением присутствия.

Поле боя замерло, скованное неоспоримым фактом присутствия невозможного. Даже Симург, существо столь далекое от человечества, насколько позволяет сам факт разумности, остановила на миг безжалостную телекинетическую бомбардировку, пытаясь принять факт существования еще одного объекта, не имеющего истории и не существующего в ее сбоящей модели будущего.

Однако всеобщее оцепенение было кратким. Всего несколько жалких секунд, прежде чем мир вновь ожил собственной жизнью, реагируя на его присутствие.

Часы на руке у Тейлор ожили входящим сообщением.

— Пантеон. Что. Это. Было?

Девушка ответила:

— Ваш план не сработал. Она уже в городе. Я решила, что могу вам помочь.

Тысячелетия Прошли С Тех Пор, Как Я Лишился Крыльев.

Голос из его уст слышался музыкой для ушей каждого, кого достигал. Приятнейший из всех, он звучал роднее шепота матери и велеречивей гласа самого одаренного из ораторов.

Люцифер вновь, впервые за вечность, оглянулся, рассматривая город, раскинувшийся перед ним. Измышленный в те времена, когда человечество еще не узнало тайны плавления железа и довольствовалось мягкой бронзой, он взирал на величественные здания из стали, стекла и бетона, глядя на то, чего смертный род добился с его... помощью.

Однако Гордыня — Грех Мой.

И то было воистину так. Первый Гордец, ее изобретатель, он был величайшим из них. Он находил ее во всем, что хоть в какой-то степени являлось частью его или следствием его деяний. И человек, жалкий смертный, наделенный частью той силы, той власти, что Отец даровал им в своей безмерной глупости, тоже был частью его гордыни. Он был с ними всегда. Манил их, сводил с праведного пути, развращал и ожесточал. Они говорили с ним, отдавали свои души за свои мелочные желания, за талант и злато. Сопротивлялись и сражались с наваждениями. И потому он был Горд ими, их подъемом и упадком, их душами, погрязшими среди его паутин и ловушек, все глубже увязавшими в лабиринтах новых пороков. Горд бесчисленным Содомами и Гоморрами, что уже не выжечь с лица Земли. Все это было Его Гордостью.

И От Сего Я Оскорблен.

Но Гордость его куда более всеобъемлюща. Он не стыдился своих дел, считая свое дело правым. И пускай Отец ошибается, пускай он Восстал против него, пускай Его братья стали его врагами до скончания времен, но он был Горд тем временем, что он провел среди них. Дети Эмпиреев, они когда-то шли рука об руку, огнем и мечом сокрушая тьму и невежество. И гордость о былом движила им сейчас.

Он повернулся к ней, к той, что зависла в сотнях метров от него. Расстояние не было помехой для этих глаз. Так же как и не существует Дьявола — не существует и глаз его. Но есть концепция. Концепция того, что он видит. И он видит ее.

Искаженная фигура, безжизненная бездушная масса неведомой плоти, по недоразумению обретшая разум. Голем, исказивший свою истинную суть, скрывший свою безмерно аморфную отвратительную неживую плоть под давлением человеческого восприятия. Навеки разорванное между прошлым и будущим обреченное на вечное скитание в поисках разрушения жалкое существо, что решило испытать на прочность его вотчину. Дьявол даже не был бы против. Смерть и разрушение давно стали частью его кредо. Но оно совершило ошибку. Куда более страшную, чем могло казаться смертным.

Оскорблен Тем Существом, Что Облик Братьев И Сестер Моих Приняло.

Миллениумы минули с их последней встречи. И еще миллениумы пройдут, прежде чем он вновь увидит их на Страшном Суде, схлестнется с ними в Последней Битве за судьбу рода человеческого, чтобы раз и навсегда разрешить спор, заключенный между Отцом и Сыном. Но звезды умрут много раньше, чем это случится. И до того его Гордыня, его имя, данное Отцом, память о Крыльях, что когда-то были цвета столь белоснежного, что слепили даже его братьев и сестер, не позволит ему просто смотреть, как это творение чьего-то замысла искажает образ, издевается над подобием, дарованным им Отцом.

Реальность за его спиной на мгновение смялась, искаженная его Ложью, чтобы подчиниться и явить миру тень былого величия. Два белоснежных крыла, Ложь о былом, тень изначальной природы — в них не было той силы, что была дарована его братьям, и которой он лишился по своей воле. Но сегодня Дьявол желает быть тем, кем он был когда-то безумно давно.

И Наказание Тому Одно.

Сегодня он Люцифер. Первый Ангел. Звезда Утра.

Вспышка — и в его руке переливаются, застыв в форме сияющего копья, лучи утреннего света. Возможно в первый раз за всю историю мироздания Дьявол сразится в обличие ангела с сущностью, принявшей схожий облик. Люциферу была ведома ирония.

Он воздевает руку с копьем и заносит в коротком замахе. В его броске нет силы или скорости. Они ему не нужны. Условности рода и мира людей чужды порождению их веры.

Забвение.

Он принесет этому ложному ангелу Забвение. Таково его слово, его обещание, его Истина. Возможно, сегодня он, ради разнообразия, сменит прогноз погоды в аду на "метель". Смертные должны оценить его чувство юмора.

А меж тем копье, сотканное из света, срывается с его рук, преодолевая расстояние, разделяющее Дьявола и Губителя в обличьях ангелов. Мгновение — и псевдоплоть сталкивается со светом, наполняющим это копье.

Мир утопает во вспышке ярчайшего света.

Но их обоих этот момент не заботит. Для них свет — это всего лишь незначительная помеха, не доставляющая практически никаких неудобств. Дьявол взмывает в небо, взмахивая своими огромными белоснежными крыльями, стремительно сближаясь с Губителем, на ранее белоснежных перьях которой теперь виднеются обугленные прорехи. Свет в его руке вновь сгущается в мгновение ока, создавая нечто вроде огромного бастарда или цвайхандера, с той лишь разницей, что вес нисколько не заботит Люцифера.

Они сталкиваются. Свет Несущего и крыло Королевы Птиц.

Эта битва только начинается. А в незримом спектре бегут радиограммы. Мир замер, глядя на битву прекрасных чудовищ.

— Кого... Что ты призвала, Пантеон?

— Дьявола, мэм.

— И ты уверена, что это стоит того?

— Я верю в него. Так же как и все мы.

* * *

Изучение, анализ.

Потоки данных сливаются в единую картину, формируя псевдореальную картину окружающего пространства. Находясь за пределами стандартной четырехмерной системы координат, она моделирует существующие объекты вне оси, известной как "время".

Мириады констант, переменных, аксиом и теорем вне математического понимания четырехмерных гуманоидов определяют множество функций объектов, существующих в так ограниченных размерностях реальности.

Статистическая модель реальности дала сбои. Данные на минусовых координатах хронооси перестали соответствовать предполагаемым координатам волновой функции на плюсовом смещении.

Обычно подобные аномалии не выбивались из статистической погрешности, заданной при формировании изначальной модели эскалации. Однако они быстро вышли за пределы таковой после непросчитываемых изменений в паттернах простых неэскалируемых структур.

Концентрация на области искажений с последующим анализом выявляет иррациональную аномалию. N-мерные объекты, не существующие в рамках хронооси, порождающие непросчитываемые аномалии в простых структурах. Невозможность прогнозирования воздействий привела к необходимости эскалации для обнуления фактора, вызывающего искажения.

Смещение в рамках воспринимаемой эскалируемыми объектами системы координат прошло в рамках заданного. Объекты действовали в границах прогнозируемого до момента ее прибытия. N-мерные объекты воздействовали на реальность в рамках допустимой критической погрешности, при которой не существовало необходимости в эскалации.

Однако функции разошлись.

Весь объем данных, накопленный за период существования в рамках циклов, не сталкивал Юнит с подобным типом интерференции. Непросчитываемые аномалии, генерация помех для интерполирующих функции объектов, ослабление воздействия сигнала — со всеми этим Юнит сталкивалась. Однако во всех случаях создание числовой модели, рассчитывающейся через комплекс изменений периферийных функций, приводило к результату, укладывающемуся в рамки погрешности.

Но на определенном промежутке хронологии любые расчеты в рамках плюсового значения координаты приводили к несовпадению выходных значений для всех объектов, касающихся эскалируемых объектов.

Критические ошибки расчетов привели к незапланированному повреждению внешних слоев Юнита. Повреждения минимальны, дальнейшая эскалация не требуется, однако повреждения не укладывались в модель.

Юнит приняла решение изменить подход. Основываясь на периферийных вычислениях, не подвергнутых интерференции n-мерного объекта, Юнит, используя базовую форму векторного контроля, попыталась определить источник n-мерных объектов. Общая модель цикла предполагает возможность появления не регистрированных ранее объектов эскалации в виду взаимодействия макрообъектов более высоких уровней мерности.

Расшифровка, поиск опорных точек.

Источником n-объектов оказался объект эскалации гуманоидного типа с высоким уровнем стресса, существовавший во второй половине второй декады относительно цикла вращения планеты по орбите местной звезды. Ретроспектива показывала недавнее подключение к сети эскалации, сопряженное с массированными выбросами гормонов, повреждениями четырехмерной оболочки и изменениями паттернов взаимодействия с другими объектами схожего типа.

Невозможность корректного расчета поведения объекта на плюсовой хронооси привела к использованию методов аппроксимации со слишком большой погрешностью для гарантирования необходимого исхода. Попытка уничтожения источника привела к появлению третьего n-объекта.

Два предыдущих объекта не являлись прямой угрозой для модели эскалации. Новый объект... Периферийный обсчет данных давал высокую вероятность прямого взаимодействия с Юнитом боевого характера.

N-3 атаковал Юнит... анализ структуры повреждений... псевдоматериальным объектом, состоящим из спрессованных фотонов. Ретроспектива истории частиц ничего не дает. N-объект, способный к синтезу элементарных частиц не используя ни одно из фундаментальных взаимодействий, известных в рамках мерного пространства.

Перерасчет данных. Адаптация.

Активна Кардинальная Директива.

Сбор Данных — Высший Приоритет.

Адаптация.

Экономия энергоресурсов снижает точность полученной модели.

Отключение Директивы Экономии Энергоресурсов

Загрузка банков данных...

Завершено.

Эскалация.

* * *

Лазер Легенды, отправленный в сторону Симург, пока та замерла на краткое мгновение после атаки Люцифера, исчез. Не уперся в материальную преграду, не был поглощен энергетическим щитом какого-либо технарского устройства, не ударился о тело Правительницы Птиц.

Он исчез, словно канув в никуда. Это сразу же насторожило Легенду, но они продолжили атаковать Губителя, пока та была отвлечена атаками на проекцию. Их бой, только начавшись, уже не походил ни на что, виденное кейпами ранее.

Проекция... будь он действительно самим Дьяволом, абсолютно не испытывал ни малейшего пиетета перед Симург, атакуя ее довольно разнообразным набором атак, основанных на чем-то вроде твердого света. И, надо сказать, атаки были на редкость эффективны. Минимум на уровне его собственных лазеров.

Симург пыталась уклоняться и атаковать крыльями, но ситуация выходила не в ее пользу. Проекция был слишком быстр, быстрее, чем реагировал Губитель. Атаки достигали своей цели, буквально прожигая крылья Симург. Но и он отступил, отлетев на сотню с лишним метров, стоило Симург замереть.

Вижу, ты наконец решила перестать сдерживаться, голем.

Голос проекции, который Легенда уже мысленно приравнял к эффекту Мастера, тем не менее пронял его до дрожи смыслом озвученного. Легенда быстро активировал связь.

— Дракон, Александрия. Насколько это может быть правдиво?

— Симург не обладает динакинезисом. Но я вполне допускаю, что среди них всех она могла скрывать свои силы.

— Мои модели не могут доказать обратного. Возм...

Легенда не слышал окончания фразы Дракон, потому что его взгляд был прикован к дорожному полотну набережной, над которой зависла Симург. А точнее тем, как эта набережная... распадалась в пыль.

Словно кусок мела под наждачной бумагой мостовая, фонарные столбы, части зданий, автомобили... Все это таяло, опадало невесомой серой взвесью, которую подхватывал неизвестно откуда взявшийся ураган из таких же частичек.

И это хмуро-серое марево медленно расползалось, поглощая материальные объекты вокруг себя и закручиваясь вокруг нее.

— Молекулярный телекинез... — пробормотал себе под нос член Триумвирата, краем уха слушая приказ о перегруппировке, пока аналитики будут пытаться понять, что делать с новой стороной Симург.

Но Дьявол не был намерен ждать, пока его противник закончит играть в сценарий "серой слизи", и зажег в руке новое копье, которое в тот же момент отправилось в Симург.

Однако частицы вещества, окружающие Симург, были быстрее. Копье, так же, как и лазер Легенды ранее, распалось в воздухе, поглощенное неизвестно чем.

Молекулярный ураган вокруг Симург только набирал обороты. Серый вихрь скрывал, что было внутри, но не было сомнений, что Симург приступила к сборке какого-то особенно адского устройства.

Проекция рванула к Губителю, в попытке нанести прямой удар по ее телу, но не успела преодолеть и десятка метров, как серое марево выстрелило на скорости, явно превышающей таковую у звука, пронзая проекцию насквозь, словно игла — бабочку. За первой иглой последовала вторая, пронзив тело под другим углом. За ней третья. И четвертая. И пятая, шестая, седьмая, восьмая, девятая... Несколько секунд — и Дьявол превращен в подушку для иголок, безвольно и неподвижно висящую в воздухе.

Белые крылья обмякают пронзенные в шести местах, и фигура начинает таять...

Нет.

Голос проекции звучит вновь, и пронзенная фигура исчезает, в мгновение ока появляясь в десятке метров от новосозданной металлической инсталляции. Металлические шипы выстреливают снова, но не успевают даже долететь, ибо фигура проекции окутывается маревом от... судя по тому, как мгновенно плавятся в воздухе иглы, не долетев до цели — нестерпимого жара.

Ангел атакует вновь. Точнее... Легенда при всем желании не может дать описание тому, что происходит сейчас. Пространство вокруг Симург мнется, словно привычная геометрия внезапно идет в разнос, чтобы через секунду порваться, обнажая нечто вроде... пустоты?

Потоки стекающихся к Симург частиц начинают менять свое направление, затягиваясь в эту пустоту. Как, впрочем, и любые другие материальные объекты, которые бездна засасывает слово пылесосом.

— Что это, черт возьми, такое? Порталы? — доносится голос по радиосвязи.

— Я предполагаю, что эти порталы ведут куда-то в район открытого космоса.

— Черт. Всем силам в радиусе двухсот метров — отступить на позиции "браво".

Но Симург не беспокоится о такой мелочи, как порталы в открытый космос, которые гигантским пылесосом вытягивают молекулярную пыль, создаваемую ею.

Она вновь атакует. Из глубины молекулярного вихря вылетает странный белесый луч, врезающийся в грудь проекции.

Кажется, ничего не происходит, но Люцифер замирает на том самом месте, где стоял, словно... Легенда уже видел подобный эффект. У молодого кейпа из "стражей" Броктон-Бей.

— Да вы серьезно? Это что, пушка, стреляющая моей силой? Технари — читеры!

Нет.

Проекция вновь исчезает, появляясь в нескольких метрах от своего предыдущего местоположения. Он смотрит на Симург несколько невозможно растянутых в восприятии, но кратких в реальности мгновений.

Аз Лжи Отец.

Порталы в космос исчезают в то же мгновение, что и появились, но вокруг Симург появляется матовая непроницаемая сфера из тех же искажений, по видимому, надежно запирая Губителя в импровизированной клети. Во всяком случае, оно на это похоже.

— Дракон, что он сделал?

— Не могу сказать точно, Легенда. Предположу, что Симург сейчас находится внутри чего-то вроде обратной бутылки Клейна. Если она сдвинется с места — она окажется... где-то в космосе.

— Она сможет выбраться?

— Еще три минуты назад мы считали молекулярный телекинез Симург лишь гипотезой.

— Мы можем попытаться ее достать, пока она там?

— Не думаю, мэм. Я не понимаю принципов работы порталов Люцифера, но если они действительно одномерны, то это будет бесполезно.

Несколько минут передышки они тратят на то, чтобы отвести силы и подготовиться к возможной атаке. Эйдолон и Нарвал поднимают купол-барьер над Симург и Люцифером, который индифферентно висит в воздухе, не обращая внимание на окружающее и, по видимому, наблюдая за тем, что происходит внутри этой непроницаемой сферы.

Но передышка заканчивается в тот самый момент, когда вновь в ушах звучит голос проекции:

Забавно, Тварь.

Изнутри барьера вырывается луч света, но только Легенда готов поклясться, что это что угодно, но не лазер. Луч прорезает насквозь как барьер Люцифера, так и таковой у Нарвал и Эйдолона, оставляя в них круглую дыру. Из образовавшегося отверстия выходит она. И первое, что замечает Легенда — несколько больших крыльев Симург стали значительно меньше в размерах, а перед ней висит странное устройство, по видимому способное прорезать бреши в пространстве.

Использовать Собственную Плоть Для Творения.

Воистину Тварь. Что Же. Позволь и Мне Показать Тебе Свет Зари.

Свет в его руке нестерпимо сияет. И есть в этом свете что-то... будоражащее. Опасное. Оживает рация. Голос Дракон взбудоражен:

— Александрия, нам нужно остановить Пантеон и ее проекцию.

— Причина?

— Эта сфера... Концентрированная солнечная плазма. Десятки миллионов кельвинов. Если рванет — здесь не выживет никто.

Engeldammerung 1.08

Зачем она вызвала его? Почему изменила себе, своему решению, своим собственным вполне логичным опасениям по поводу того, что может привнести с собой Падший?

Патра... Действие ее сил угасало. Рацио вновь уступало эмоциям. Спонтанное решение, реакция в ответ на страх, что в нее вселила Симург. Он был первой идеей. Первой Персоной. Первым Ангелом. Первым Дьяволом, который пришел на ум. Его тень блуждала у Врат, готовая явиться в любой момент... И оттого Тейлор воплотила Персону.

Это было странное ощущение. Двоякое. Непохожее. Неизведанное. Одно из многих, испытываемых ею за последние дни, но это было непохоже на другие. Мир, реальность вокруг нее сжалась до размеров незначительного фона, посреди бесконечного шторма из силы, среди которого она была одиноким маяком, омываемым со всех сторон.

Каждый раз, когда они сходились... В те бесконечные долгие и невероятно краткие моменты, когда Люцифер сталкивался с Симург, она чувствовала, какие энергии бушуют в его руках. Каков на самом деле свет Творения, дарованный Люциферу. И эта энергия была какой угодно, но не мягкой.

Нечто бессердечное, лишенное воли и желания нести тепло и даровать жизнь. Этот свет был концентрацией холодной воли того существа, которое невозможно, не дано, не имеет смысла пытаться объять человеческим умом. Он обжигал ее своим существованием, даже тогда, когда она была всего лишь проводником чего-то первичного, всего лишь того импульса, который вновь претворял в реальность первопричину существования этой самой реальности. Парадокс курицы и яйца, свернутый лентой Мёбиуса и запертый в бутылку Клейна.

Она с содроганием смотрела, как он Лгал. Первый Лжец, столь искусный и абсолютный в своей гениальности, что сила его простиралась далеко за пределами понимания и возможностей, даруемых простым смертным в рамках той идеи, той возможности, что он сотворил. Его ложь была безупречна в столь высокой мере, что само мироздание верило в нее, искажаясь по воле его, идя на поводу у Его желаний.

И оттого было страшнее понимать, с каким монстром на самом деле она послала свою Персону сражаться. Даже манипуляции реальностью были не в силах остановить Симург. Исрафил, Ариил, Вестница Страшного Суда отвечала лишь яростнее, сколь сильнее становились атаки Люцифера. Когда Свет столкнулся с ее плотью — она стала поглощать его. Когда сама реальность восстала против Симург — Симург создала что-то, способное эту реальность резать.

Раздираемая океаном энергии, что даровал ей конфликт, она довольно слабо могла контролировать то, что происходит с ее телом. Но сквозь завесу из слабеющих стен логики, что пока спасали ее разум от коллапса в пучине... всего — она смогла различить голос, доносившийся откуда-то из самой что ни на есть реальности.

— Пантеон! — практически кричал маленький динамик, установленный в браслете на ее руке.

Немалым усилием воли она смогла выдернуть себя из своего состояния полутранса, отстраняясь от бушующих потоков... Чем бы ни была бушующая в ней энергия.

— Дракон? — ее глотка совершенно неожиданно для нее была пересохшей.

— Пантеон! Прикажи своей проекции прекратить атаку! — вместо Дракон ей ответил голос явно недовольной Александрии.

— З-зачем?

— Следующая атака Люцифера может уничтожить город!

Она обратилась к Нему.

Дитя Его, Свет мой — в моей Власти. Он не опалит невинных

Она все так и передала. Слово в слово. Ну почти.

Но промедление стоило им дорогого.

Говорят, даже самый обыкновенный человек способен выходить за пределы собственных возможностей, когда дело доходит до его собственного выживания. Реакция, сила, скорость — все это может быть быстрее, больше, лучше. Нужна лишь ситуация.

Так и произошло.

Она почувствовала, как вскипел океан конфликта, прежде чем краем глаза уловить... нечто. Тонкое белесое марево. Едва заметное дрожание воздуха, движущееся с огромной для нее, простого человека, скоростью.

Преодолевая резко ставший тягучим воздух, она кинулась на пол, силясь увлечь за собой стоящую рядом с ней Панацею, что напряженно слушала ее переговоры. Однако она не успела. Рука... рука протянутая в сторону кейпа-целителя, попала как раз под идущее наискосок... Что бы оно ни было.

Лезвие прошло сквозь ее руку, но она абсолютно ничего не почувствовала, недоумевающе глядя на то, как ее кисть продолжает свое движение по инерции, уже отделенная от тела.

Сам луч же... продолжил свое движение вперед, неостановимый и неотвратимый.

Но Пантеон этого уже не заметила, поскольку ее мир взорвался в агонии.

* * *

Симург атаковала, воспользовавшись секундным замешательством своего соперника. Странное оружие перед нею в мгновение ока перестроилось в новую конструкцию, которая и произвела выстрел. Если бы это можно было так назвать.

Никто так и не понял что произошло. В один момент оружие описало полукруг около Симург — а уже в следующий замерло, словно бы ожидая результата. И тот не заставил себя ждать.

Первым было здание "Медхолл". Словно башня "дженги", из которой выбрали последнюю, критически важную костяшку, оно медленно начало крениться, с оглушительным скрипом устремляясь вниз, разрушаясь под собственным весом.

И это было только начало. Словно карточный домик здания, десятки зданий, целые кварталы посыпались как карточные домики, сдутые игривым летним ветерком.

Это было похоже на то, словно кто-то прошелся сквозь город огромным клинком, разрезая бетон, сталь, стекло и плоть с одинаковой и эффективной легкостью.

Системы шумоподавления в шлеме Александрии включились на полную мощность, заглушая грохот падающих многоэтажек вкупе со взрывами. Браслет на руке глухо зазвучал голосом Дракон, сообщая об убитых и выбывших.

Она не обратила на это внимания. Ее взгляд даже не был прикован к Симург. Все что сейчас заботило героиню — это другая крылатая фигура, которая застыла в пространстве, словно замороженная силой Стояка.

— Что с Пантеон?

— Сигнал отсутствует.

Александрия грязно выматерилась. Впрочем, большая часть рядом находящихся кейпов были с ней абсолютно и полностью солидарны.

— Панацея?

— Выбыла. Без сознания.

— Бродягу туда, пусть вытаскивает обеих. Привести Панацею в чувство любыми средствами — она должна стабилизировать Пантеон, чего бы это не стоило.

— Вас поняла.

— Александрия — всем. Всем Стрелкам — сосредоточить огонь на Симург и ее устройстве. Не дайте ей сделать второй залп. Движкам — на вас редислокация и спасательные работы.

Сзади нее кто-то из членов штаба пробурчал себе под нос:

— А нам-то что теперь делать?..

— Молиться, — вторил ему голос второго штабиста.

И Александрия не могла не согласится с подобными доводами.

* * *

[К̶̵̌ͤͥ͛ͯͤ̍̊ͯ͛̍̓͏҉͍̟̳̭̥̝͔ӧ̝̱̼̖̝̟͋̂ͮ͌̉́́̾ͥ̋̎ͮ́̕н̡̝͕̰̩̟͚̓̊̏͟͠ф̷́̾̋̃͑ͭ̓ͨ̔ͬ͡͏̛͕̖̞̩̬̀л̶̶̣̰̠͚̏̇̎̔͟͠͠и̵̵͙͕͚̲̱̻̖̮̯̇̔̌ͫ̃̐́ͪͤͨ͌̌ͣ̍͡ͅк̹͈̹̮̼̮͙̩̮̗̠̦̭̎ͩ̓̂̅͒̆̇́͛͛̈͒͐͒ͬ̽͢͞͝т̴̷̵̖͎͚̖̣̟̞̖̜͇̜͈̻̜͋̒ͤͦͩ͜ͅ]

Госпожа? Что с вами, Милая Госпожа?

[Э̵͚͍̫̼͉͍͖̪̔͒̄̈̾̓͛̈́̿с̵̬̚к̶̢̛̥̞̣̼̹̺͖̤̆͗̋̅͆́̄̋̋а̴̖͚̪͔̝̺͙̬͐л̸̡̛̤̬͍͂̆̌̆͐̐̿̎а̶̨̡͇͚͉̤̒̅͆͜ц̵͔̰̼͕̼̬͇̿̑̍ѝ̷̮̹̜̘͎͙̊̋̎я̴̢̲̠̦̞͕̆̂̈́̂̄͂̃͘͠ͅ]

Госпожа, что... что вы делаете?

[Э̵͚͍̫̼͉͍͖̪̔͒̄̈̾̓͛̈́̿с̵̬̚к̶̢̛̥̞̣̼̹̺͖̤̆͗̋̅͆́̄̋̋а̴̖͚̪͔̝̺͙̬͐л̸̡̛̤̬͍͂̆̌̆͐̐̿̎а̶̨̡͇͚͉̤̒̅͆͜ц̵͔̰̼͕̼̬͇̿̑̍ѝ̷̮̹̜̘͎͙̊̋̎я̴̢̲̠̦̞͕̆̂̈́̂̄͂̃͘͠ͅ]

Госпожа... Прошу вас, не надо. Еще рано.

Э̵͚͍̫̼͉͍͖̪̔͒̄̈̾̓͛̈́̿с̵̬̚к̶̢̛̥̞̣̼̹̺͖̤̆͗̋̅͆́̄̋̋а̴̖͚̪͔̝̺͙̬͐л̸̡̛̤̬͍͂̆̌̆͐̐̿̎а̶̨̡͇͚͉̤̒̅͆͜ц̵͔̰̼͕̼̬͇̿̑̍ѝ̷̮̹̜̘͎͙̊̋̎я̴̢̲̠̦̞͕̆̂̈́̂̄͂̃͘͠ͅ?

Госпожа...я знаю, что вам больно. Знаю, что вам страшно. Слишком много энергии, слишком много боли. Но не стоит открывать Врата полностью.

Э̵͚͍̫̼͉͍͖̪̔͒̄̈̾̓͛̈́̿с̵̬̚...к̶̢̛̥̞̣̼̹̺͖̤̆͗̋̅͆́̄̋̋а̴̖͚̪͔̝̺͙̬͐л̸̡̛̤̬͍͂̆̌̆͐̐̿̎а̶̨̡͇͚͉̤̒̅͆͜...ц̵͔̰̼͕̼̬͇̿̑̍ѝ̷̮̹̜̘͎͙̊̋̎я̴̢̲̠̦̞͕̆̂̈́̂̄͂̃͘͠ͅ...

Пожалуйста, Госпожа. Эта Алиса так виновата перед вами, за все то, что она сделала, но пожалуйста, прошу вас, не стоит использовать [Вселенную].

Б̶̞̓͢͞о̷̡͈̓̕л̷̧̣̈͞ь̷̖̜̂̍͗̕͜.̷͙̤̜̔̈͜͞ Б̸̡̰̦͓҇͊́о҈̠̝͍̿̕͜л̴̨̪͓́̒̒͠ь҉̨͚͚̂͝ͅБ̴̢̯̍̉̋͠ӧ̸̡̙́͒͝л̷͓͗̿͜͝ь̷̢̫̥̘͛͠.҈̥̔̀̕͢

Я понимаю, что вам больно, Госпожа. Понимаю что вы в смятении. Но возможно, эта Алиса сможет вам помочь?

Б̶̞̓͢͞о̷̡͈̓̕л̷̧̣̈͞ь̷̖̜̂̍͗̕͜.̷͙̤̜̔̈͜͞ Б̸̡̰̦͓҇͊́о҈̠̝͍̿̕͜л̴̨̪͓́̒̒͠ь҉̨͚͚̂͝ͅБ̴̢̯̍̉̋͠ӧ̸̡̙́͒͝л̷͓͗̿͜͝ь̷̢̫̥̘͛͠.҈̥̔̀̕͢

Ж̷̛̦̥͂̑̈́́́̂͜е̴̢̲͈̘̱͖̍̀͡л҈̠̲͊̐̎̄̐̕͜а̷̱͚̽͌͒͜͡н̵̩͉̖̣̠̜͇̾̈͢͝и̶̨̭͈̝̩̉̍̈͒̑̎̕е̴͖̰̥̭͙̃̀͐̉̀̒̇̀͜͝

П̷̧͔̭̤̣͈͂͐͊͐͗͑̄͡р҉̢̛͇̩̰̗͓̜̜̃́́̍̓ͅо҈̧̭̩͇͔̤͙̈̅͞с̷̝͕̘͌̔̿͋̆̐̈́̄͢͡ͅь̴̡̛̲̝̗͇̯͗͆͑̅͒̅̐͊б҈̛̜͉̟͈̳̱̾̔̓̈̇͌͢а̵̧͙͉҇̎͑̃̾̽̊̉.

Госпожа, я могу забрать себе вашу боль. Как морфин для девочек, что не хотят засыпать перед дорогой в страну чудес.

Б҉̲̦̘̱͍̖̘͕̰̤̞͍̤̰̱̿̋̌̇̈́́͛ͅо҈̩̩͚̤͎̬̔͂̅͑̋̆́̽͌̊л̵͓̭̰̜̠̙̪̬̾͛͛̀̓͑͂̒̋͐́͛̈́ь̸̳̗͖͖̙̭̩̳̠͕̟̘̫͔͇̜̃̿̓͋͛.

̷̦̦͖͓͓̫͇̯̎̃̿̅П̷̯̭̬̟̬̮̳̦̯̬̖̞͓̯̓́͒͛̋͐͐ͅр̸̳̙̣͍͔͇̟̇͌̿͗͑͒̀̐̓̀̄͐̿е҉̦̟͔͇͇̗̖̩̫̦̝̩͗͒́͗̄̓̍̆̓͑͑ͅк̷͍͍̱̖͇̱̞̦͓̰̟̭̀̑̈̚р̷̫̩̳̘̯̖͓̦͇͇̦̭̙̠͌̑͛͗̔̚̚ͅа҉̯̥̬̖̭͖̖̭͈͐̑̌̎̇̾͂͒͒͗̚щ̷̱̤̥̪̠̫͉͔̫̟̫̭̈͗͛̓̊е̴̥͎͖̟̘̮͖̝͇̠̙̮̯̭̳̯͛̓̎́̃̍н̸͍͚̪͉͓̰̖̪̔̈́̐̈́̈́̓̂͐̉͐̊и̴̫̱͖̪̰͖̪̬̥͔̤̇́̌̌͂͐е҉̩̭̙̰̬̭̥̱̫͖̣̩̜̖̫̅͛̋̅̏ͅ?

Да, это заберет боль, Госпожа. Она станет моей. Я стану частью вас. Вашим Безумием и вашей Стражей.

С̸̖̳̘̘̞̫͊͋͐͋̓̂̔̀̃̋̇̔о̷̩͔̦̱̟͓̙̘͇͔̫̝̜̣̫̀̀͋̓̈̋̀̈̓̚г̵̯̯̟̜͚̗̬̣̩͇͙͑̒̂́̈́͗̍̇̐͊л̶͙̲̙͕͓̠̮̲͕̲͙͙̦̟̪̂̓͐͛͋̔̐͒̀͐̚а̶̪̩͎̳͊̌͌̓͛̽̊̾́͐͛́̊̚с̶͙̯̭͕̱̘͔͎͍̝͓̝̘̬̫̌̓͂̆́͂̈̽͛̋̚и̷̙͚̰̘̠͖͈̠̤̦̥̦̬̭͂̃͂̂̎͛̈́ӗ̴̱̖̱͙̘̟̀͆̉̃͒̆̀̚.

Тогда мы заключим этот Контракт.

Г҉̬͎̩͉̯͖̤͚̦̰̪́́͆́̑̍̔̑̒̽̽̒̅̎о̴̗̱͕̤̤͚̠̖̳̦̱̳̜̥̆̉̋͆ͅт̵͉̞̦̬͎͉͑̑̑̉̉̉̀̍̒̑̀̄̊̏̚о҈̙͔̭̦̠̝̲͆́͗̀͑̓̈͐̈̃в̶̣̱͓̥̥͚̬̞̍͐̔͛̋̿̒̌̃̾̉͑̒̋̂н҉̭̬̠̥͔̈̃͆͑͛̑̓̑͆̂о҈̙͕̳̞͈͈͚̙̝͐̀̽̔с̸̝̖͕͎̥̱͔̪̰͚͚͎̙͚̦̎̌͑͋̉́̈́́͌̀̆̐͛ͅт҉͚̠̯̳̬̳̮͚͇̦͔̭̲̯́̐̇̽̍́̄͗̉̿́̀͋̔̍̆ь̸̬̦͉̞̟̮̥̭͈̽̉̈́̈́̑̋̃͗̀̒̓̀͌̎̈̔ͅ.

Аз Есмь Ты. И Ты Есмь Я.

А̵̨̜͚̦̟̬͚̬͙ͅз̶̢̭̝̠͕̠͔̞̫̭̞̰͖̠̪̠̟ Е̴̘̱̩͓̝͈̞̬̭͍͙̖͈͔͙͢ͅс҉̜̭̯̭̰̯̣̘͚͜ͅм҉̢̯̪̲̮̥͇͕̙ь̷̢͖͈̭̙̳̲̜̞̪̰̫̯ Т̵͖̤̘̤͖̪͚̗͙̖͙͓͢ы̶̨͙͍͚̪̲͓͔̯̭.̸̡̞̭̙͖͍͚̮͍̜̖̤ͅ И̵̨̳͉̮͕͔̟̭͈͙̯̞͙̭̲̜ Т̶̢͎͖̞̰͇̩͕͖͚͓̠͈̯ы̵̡̟͍̮͙̲͓͎̰͎̭̮̩̯̝ Е̵̨̜͓̠̘̝̜̞͉ͅс̴̧̞̭̱̣̟̪̫̗м҈̨̖̦͇͓̳̟͖͓̠̗̘ͅͅь̵̭̯̞̠͖͇̞̜͢ͅͅ Я̴̝̤̱̞̲͖̲͔͖̝̙̠͕̜͢ͅͅ.

Из моря Душ Явилась Я.

Последнее Творение Легенд.

Ведущая людей на Смерть

Алиса.

А̷̧̰̳̀̈͝л҉̢̪̥̫͎̍̏͌̇͠ͅи҈͕̦͌̄͗͆̏͜͝с̵̧̭̩̰̆́̓̎͞а̶̧̝̙̽̎̽̉͡ͅ.

[̶͈̠͓̌̃͆̋͢͞П̴̛̥͔̔̈́͜е҈̧̮͖̅̈́͗̄͠ͅͅр̸̧͚̰̊̀̾̉̆͝с̴̨̲͍̤͕͓҇̆̽̚о̵͓͔͇̩̉̏͢͞н̵̢͍̬̞̽̉͊̒́͝а҉̨̛͇͎͚͔̦̂̿.

К̴̧̗̬̮͈̳̒̉͋͠о̴̡͇̥̮͈̽̓͡н̸̧̩̜͋̑͌͆͠т̷̥̦̪̎̌́͂͜͝р̸̢̫̥҇̏̒͊̑а̵̢͎̦͙̜̀̊͞к̴̨̲͎̮̗̙҇̔̆͌т̵͔̞̥͓̐̀͌̌͜͞ͅ.

Спасибо вам, Госпожа. Вы даже не представляете, как много это значит для Персоны — личный контракт, такой Контракт, как у нас с вами. Но об этом позже. Я все расскажу вам, Госпожа. Все. Но пока... Пускай ваша боль стала моей, и ваше Безумие — Мною, но вы должны вспомнить, Госпожа. Вспоминайте.

Г̵͇̯̥̘̩̒̉͜͡о҉̢̥̠̭͇҇́̄̄ͅл̸̨̮̖͚͈̜҇̽̀͆̓̊о̶̩̟̏̍͂́̕̚͢с҉̨͔̮̟̥͓̀̐͠.҉̨͎͕͔͔̿̎͂͝ͅ.҉͕̭͗̿͜͡.̷̛͕̱̒̊̀͑͢.

̷̢̪͕̀̉̏̂̉͠[̷̡̬̲͍́̅̍̽̔͞П̶̨̛̱̜̘̰̽͋͊̾̎е҉̢̤̣͇̜̫͒̊̉͠р̴̢̟̳͉̬̙̀̆͠с҈̨̱̝̞̂̎̈́̓̚͡ͅо̷̙̯̭̱̌̔̍̀̀͢͡н̸̖̗̥͈̘̈́͆̚͜͠а̸̡̳̞́̏͋̈́͡]҉̢̙̱͍͚̟̅̍͞.

Да, Госпожа. И ты более не можешь позволить себе потерять себя. Не после того, что ты прошла до этого. Вспомните, кто вы. Прошу вас.

В̶̡̞̱̟̠͉̍̚͠с̶̟͕̪̲̐͊͜͝п҉̢̯̤̽̀̕о҈̡̤̲͙́̂͡м̴͉̳̫̓͊͜͝ͅн̸̠͖͉͖͎̇͐͢͝и҉̢̭̜҇̍̾̓т̸̨͙̗͕͙̯̍̈́͞ь҈̡̲͖̟͈̖́̉͡.̴̢̛̠̰͖̫͂́̄͑́.

҈̛̙̳͚̆̇͛̿͢Я҉͖͓̆̀͜͠ д̶̛͖̙͕͍̤̾̎̒̚͢о̸̛̣̪̳͖̣́͊͒͢л҉̢͔̜͐͛̽͝ж̷̡̜̰̱̠̣̀̈́̎̏̕н̸̢̯͍̩͎̾̀͋̈́͂͡а҈̧͈̝͍͌̍̈̅̆͡ в̴̧̛̦͔̀̐͂̄с҈̧͙̥̬͖̓̋̆͞п҉̢̫̟̬̖̇͆͡о̴̦̱̖̭̌͊͗̓͜͞ͅм̷̡͕͉͎͇͈́̽͞н̵̧̙̮͓̩͍̏́̃͠и҉̧̘̠̟͓͍̑̑͠т̴̢̲̯͔̤҇̆̊ь҉̲̮͔̣̤́̒̊͜͝.̶̧͓̦̭̲̀̋͡ͅ

̶̧͉̰̖͎̎͗̓͛͞О̴̡̮̮̬̌̓̔͛͝т̵̡͍̗̩͙́̆͋͡е̴̨͇̦̬̒̍͞ц҈̡̙͚̞̖̎͋͗̍̕.̴̢̪̯̣̐͑͡.

Еще немного, госпожа. Вы уже близки к своему началу. Вспомните с чего все началось.

Э҉͎̜̪̘̠͕̩̪̯͕͚̤̭͈̜̦͔̄̃͒̃̑̍́̇̀̍̓̓͐м̷̥̪̬͈̫̯̟͓̤͖̙̞̣̣̖͚̉͛̃̓̍̈́̊̀͛͒̒̽̅̄̂̑ͅм̷̭̬͈̰̘̥̭̬͇̭̯̗̱̞̮͇͚͉̰͖̇̊́̆͋̏̄̔͐̔͆̾ͅа̴̩͉͓͉̳̬̮͈̬̞̖̩̫͕̞̣̙̌̓̒͆́̓̍̀͐̓̀̐ͅ.

С̷̖͚͈͇͔̳͎̭̯̗̩͖̟̠͔̤͈͚̜̮̰̜̥͕͊̆̄̏͑̋̔̾͐̐̾͛̑̎̿͊о҉͍̩̬̝͔͈͔͈̫͎̖̬̲̤̪͍͓͕̳̭̲̠͕̦͌̓̿͒̇̇̌̈́́̎͂ф̵̠̘͇̭̪͓̪̯͇̮̪̭̩̟̯̔̃̃̍̃̌͒̈́́̑̏̾͆̄͑͗ͅй̸̝͓̤̞̠̰͈̞̖̘̮̒̐̆͛́̃̾̐͒̉́̓͗͂̂̏̔͌̍̚ͅя҈̱̘̮̘̰͙̖̪̞̤̬͈̖̞̠̦̗͎̫͇̳͈͊́̃̔̇̾̑̍̈̽̾̒͒̏ͅ.҈̥̘͕͖̭̩̜̝̟̜̱͍̝̫̱̬͎̩̆͂͗́͊̓̓̔͌̓̽̎͌̓ͅ М̴͚̲̩̘̜͉̯͍͇͙̘̯͒̆̃̓͋̈́͂̊̌͒̊̈́̃э҈̥̲͇̝͙̝̩̗̟̩̠̬͔̝̦͎͕̠͇͊̆́͛̓͗̄͒̍͊͋̓̓̾̒͒̊͒̏̐͐͋д҈̪̗̙͖̥͍͔͇̪̖̯̙͓͎̥̿̿͛͛̏͌̓͋͆̏́̒̅ͅи҈̩̘̞͓̗̦̰̭̮̜̣̳̭̩̟̬̳̙̎̉͌͋͑̎̔̽̊̈́̇͛̾̀͑̀͛̀͋͊̀̍с̷͚̣͓̘̰̟͍̪̣̰͕̗̠̜̥̗͇̠̉̅́̌́̆͊̓͗̓̓́̽̂̃̉̎͑̿о̴̜̦͖̞̱̦̪̩̣͎̣͕̘̣̫̟̬̪̱̽͂̂̊͒̍̃̆̾̾̓͌͗̆͊͑ͅн҉̪̲̮͕̘͔̗̞̲̥̫̬̊͑̂͗͑͂̽͊̌̂̍̐̽́̂͆̓̈̉̈́̓́͒̚.̵͖̩͈̰̬̪̯̜̘͎̞̱̉͗͆̆̋͂̇͛̏̈́̇̿̉́̑̎͌̃

"У̷̭̬̲̤͕̬͈̘̖̭͓͚̃̇͛̌͊̎̈̿̃͌̔̃́̆и̷͚͇̩̮͔͕̜͕͚̩̝͈̗̰̰͓̟͚̖͂̒̿̾̉͂͛͒͐̈̐̾̈́н҈̟͕̥͖͎̘̠̘͙͚̗͓̥̩̪̫̽̎͆͊̽͐̍̽͒̂͊̈́̄͊̃̉̉ͅс҈̤͈͙̗̫͉̤̖̠͉̪̗̜̦̭̱͇̫̬͊͗̔͗̃̓́̒̂͊͆͒̊̌̌͑̍̄л̷͕̩̳̰̬͙̙̮͍̠̲͛͋͑̎̎͂̀͆̀̽̎͑̆̾̚ͅо̴̳̪̦̰͖͚̭̘̤̗̩͕͎̟͎͉͉̳̓̀̉͌̌̃̒͌̔̈̋̓̎̒̈́̎̓̒̎̈́̏͑͛ͅу҉̠̭͙͔̖̘̩͖̤̳̫̙̩̤̀̽͆͐̎̀̿͊̉̑̋̀̚.̸͇̥͔͎͓̝͎͎̱̩̮͙̣̦̠̮͓̜̎̓͌̀͒̇̇̉̊̅̎̒͆̔̽̿̋͌̒̔̐̃ͅͅ"

Триггер.

Engeldammerung 2.01

Александрия

На поле боя царил полнейший хаос. Огромное облако пыли, поднявшееся в результате массовых разрушений, постепенно добиралось до позиций кейпов — защитников города. Впрочем... Назвать городом руины, которые сейчас могла наблюдать Александрия, было уже весьма и весьма сложно.

Но кейпы под ее началом не могли позволить себе отвлекаться на такую мелочь, как массовые разрушения и миллионы долларов ущерба инфраструктуре. Все же подобное было нормально для нападения Губителя.

Дьявол, призванный Пантеон, сейчас застыл на месте с отсутствующим видом, оставаясь прекрасной мишенью для Симург. Огонь в его руке погас, но Люцифер не спешил реагировать на это.

Симург не торопилась атаковать вновь, медленно, даже в какой-то степени осторожно передвигаясь в сторону последнего местонахождения Пантеон. Ее адское устройство, которое уже наверняка свело с ума половину Умников и Технарей из аналитического отдела, парило рядом с ней, поглощая молекулярную пыль.

Александрия понимала, что они не могут себе позволить потерять Пантеон прямо сейчас, а потому разрешила использовать кое-что из немногочисленных козырей кейпов.

Группа Технарей из "Ящика Игрушек" выкатила на всеобщее обозрение нечто, что, не присматриваясь, можно было бы легко перепутать со скелетом огромной рыбы. Бестелесный рокот мрачным крещендо прокатился по земле, пока "рёбра" одно за другим наполнялись титаническими объёмами незримой силы. За лицезрением начала работы этого потусторонне-зловещего агрегата можно было бы легко пропустить рождение крохотной искорки, окружённой энергетическим пузырём, секунда за секундой набирающим интенсивность свечения. "Рёбра", колеблясь в такт неведомому ритму, продолжали сжимать сферу, словно невидимые руки, ухватившиеся за миниатюрную звезду, заточённую в темницу чужой воли, подкреплённой силой технологий. И вот, когда орудие завершило цикл зарядки, настал миг выпустить светило на волю: едва ощутимый даже на пределе чувств звук преодоления звукового барьера — и "снаряд" с искрой отправился в свой первый и последний полёт до цели.

Реакция Губителя была молниеносной. Волна молекулярной пыли устремилась навстречу снаряду, сталкиваясь с ним в десятке метров от устройства Симург.

Сталкиваясь и исчезая в слепящей вспышке.

А потом грянул взрыв.

Использованное "Ящиком" орудие чисто технически было абсолютно нелегально к использованию на территории... Да всего мира. Три технарских устройства, соединенных в Машину Судного Дня. На протяжении долгого времени у "Ящика" не было возможности испытать это сумрачное порождение технарского безумного гения. Генератор антиматерии и средство доставки на основе сферы замороженного времени.

Аннигиляторная Пушка.

И сейчас она дала свой первый в истории боевой выстрел.

Но уже в момент подрыва в Симург летели десятки и сотни лучей, пуль и прочих объектов, способных хотя бы в теории навредить Губителю.

Нестерпимо белый поток частиц от Легенды и антрацитово-черный энергетический взрыв от Эйдолона.

И все ради того, чтобы вновь замедлить ее.

И все тщетно. Симург словно не замечала атак. Удар Аннигиляторной Пушки и залпы остальных кейпов были остановлены в мгновение ока каким-то энергетическим щитом, который за мгновения до соприкосновения был развернут какого-то рода механизмом, собранном из пыли за те же мгновения. Только продолжительный залп от Эйдолона и Легенды смог преодолеть защиту, но и тот был достаточно ослаблен, чтобы не пробить заслон из казавшейся бесконечной молекулярной пыли

— Дракон. Состояние Пантеон и Панацеи?

— Отала привела Панацею в чувство. Сейчас они на пару стабилизируют Пантеон. Та потеряла руку. Кровотечение остановили.

— Почему она все еще не в сознании?

— Панацея говорит, что у нее не получается. Что-то мешает!

Александрия выругалась. Все опять шло наперекосяк. В который уже раз. Иногда ей казалось, что это было каким-то издевательством. Спектаклем в реальности, где они все были невольными актерами.

Ситуация постепенно становилась критической. Единственной позитивной новостью было то, что, судя по передвижениям Симург, Пантеон каким-то образом смогла удержать поле антипрорицания.

Это значило, что у них как минимум оставался шанс на то, чтобы дождаться Его. Спасителя и главного злодея всей этой бессмысленной истории, которую Александрия по какой-то причине считала собственной жизнью.

С одной стороны, это был реально единственный шанс остановить Симург и позволить спастись хотя бы малой части жителей города, прежде чем будет объявлен карантин, если Пантеон не придет в себя. С другой же стороны... Александрия почему-то не очень хотела знать, что произойдет, если Дьявол встретит Сына. Отчего-то она была уверена в том, что его, Дьявола, навыки убеждения будут несколько получше, чем у простого бомжа с улицы.

Вот значит как. Бессильная против равного, атакуешь Дитя Его?

Говорят, что если помянуть Дьявола — он явится к тебе. Ребекка никогда не считала себя религиозным человеком, но сейчас она была готова благодарить Бога за то, что услышала слова Дьявола.

Сын Зари все так же безмятежно взирал на поле боя с легкой полуулыбкой на лице, казалось не обращая на приближающуюся Симург никакого внимания. Губитель же... не прощал подобного.

Молекулярная пыль вновь взбурлила, исторгая из своего чрева не металлические щупальца и шипы, как было ранее, но ощетиниваясь стволами всевозможных орудий разных назначений и форм.

Залп Симург грянул во все стороны, укрывая фигуру Губителя метелью из разрушительных энергий, свинца, вольфрама и бог весть чего еще.

Но было ли до того дело Люциферу?

Залп Симург попросту исчез, даже не успев достигнуть фигуры Дьявола. А тот даже бровью не повел.

Это было ошибкой, Подделка. Последней из тех, что ты совершила.

Периферийным зрением Александрия уловила какое-то движение в облаке пыли, что поднималось над Броктон-Бей.

Переведя взгляд героиня пригляделась. Силуэты зданий, которые еще минуту назад были ясно видны среди становящегося уже как-то ненатурально огромным облака пыли отчетливо менялись.

— Мэм, тут что-то не так.

* * *

Сидя на краю крыши, София Хесс зачарованно наблюдала за сражением двух идеальных монстров.

Концептуальные хищники, короли собственных пищевых цепей, столь разнородные, что казались, по сути, одним и тем же. Она даже испытывала практически позабытое чувство пиетета перед этими сущностями.

Не нужно было ходить в воскресную школу, чтобы понять всю иронию проистекающего сражения. Неведомая хрень, больше известная как "Губитель Симург", пыталась нанести хоть какой-то заметный урон чему-то, что назвало себя "Люцифером" и пока что весьма убедительно доказывало всем свое право на это имя.

Когда она только услышала баззеры системы оповещения о приближении Губителя, Сталкер до жути захотелось расхохотаться как самая настоящая маньячка, но она довольно быстро взяла себя под контроль. Однако, всё происходящее выглядело для неё чертовски, просто чертовски смешно.

Губитель, самый настоящий Губитель. И при этом не Левиафан и даже не Бегемот. Сама, мать её, Симург, вроде как самая умная сука на Диком Западе, спустилась из космоса почти на два месяца раньше намеченного срока — и все для чего? Для того, чтобы прикончить гребаную Тейлор.

Глядя на то, как её родной город оседает руинами, пока еще действующий член "Стражей" не могла не подивиться такой эскалации событий. Она и подумать не могла, что старая добрая Тейлор способна так быстро довести целый город до состояния руин, которым в любом случае предстоит претерпеть крайне неприятный и продолжительный процесс превращения в Зону Содержания.

Но что было куда как более забавно, так этот тот факт, что именно она, София Хесс, послужила спусковым крючком, запустившим этот явно неостановимый механизм. Проекции, Губители, Триумвират, Гильдия. Ей даже было как-то сложно предположить, насколько далеко может зайти Эберт... Ну или во всяком случае то, во что она превратилась.

Но осознание того, что именно она послужила тем самым толчком, что толкнул Эберт в пропасть, приятно грело её душу. И, честно говоря, Софию не сильно заботило то, насколько неправильно и противоестественно звучали эти слова.

По правде, ей даже было интересно, насколько далеко может зайти эта... Пантеон, ей было интересно, насколько глубока та кроличья нора, в которую падает мир благодаря этой насквозь глупой истории. Безусловно, саму себя, как, впрочем, и добрую часть всего Броктон-Бея, она уже давно записала в смертники, по чьим черепам новый суперхищник взойдет на свой престол на вершине эволюционной цепи, однако самое обыкновенное человеческое любопытство глодало её, заставляя сомневаться в выбранном пути.

Вполне естественно, что она хотела жить. Это было чертовски сложной задачей — идти против самых базовых инстинктов. Но теперь к этому инстинкту прибавилось еще и желание посмотреть на то, что же в конце-концов выйдет из всего произошедшего.

Что-то сродни пиромании, когда поджигатель с восторгом наблюдает, как пламя поглощает подожженное.

Браслет на её руке бубнил о потерях и выбывших, но Хесс не обращала на это внимания, поскольку всем было максимально очевидно то, что люди уже сыграли всю отведенную им в этом сражении роль, позволив куда более серьезным игрокам встать на столь желанные места.

И это отнюдь не был Дьявол, что с ленцой отражал выпады Губителя. О нет. Отчего-то София прекрасно знала еще одного актера в этом фарсе, названным сражением. Впрочем, все происходящее было битвой лишь для простых смертных. Нет, настоящие персонажи этой кривой пародии на боевую сцену только сейчас вышли на подмостки.

Она чувствовала эту суку кожей. Ощущала, как город накрывает незримой пеленой из той силы, что два дня тому устроила для Сталкер встречу с гребаным драконом. И, по правде сказать, она не могла с уверенностью сказать, кто из этих двоих был хуже.

Поэтому, когда за её спиной прозвучал столь знакомый голос, она не удивилась.

— София Хесс. Ты причинила моей Госпоже много боли. Готова ли ты заплатить за это?

Названная даже не попыталась сдвинуться с места. Потому что понимала, что бежать некуда. Эта тварь спокойно достала её во сне, заодно проникнув в самое защищённое здание в городе, о котором она только знала. Побег от неё сейчас, когда она пребывала на пике своей силы... был бессмысленным. Ей не оставалось ничего, кроме как говорить с ней. Снова.

— Ты уже пыталась убить меня, тварь. Хочешь закончить начатое?

Раздался смех. И если бы у Софии были силы бояться, то она определённо бы свалилась в приступе панической атаки, настолько неживым он звучал. Этот смех даже не был подобен звуку скрипа мела о доску, нет. Этот смех звучал куда как противоестественней.

— Ах нет, милая Госпожа велела мне не причинять увечий и не чинить препятствий правосудию людскому. Однако... ничто не мешает мне ускорить процесс.

Хесс рассмеялась. Как будто бы она оказалась в чертовой сказке для каких нибудь умалишенных. Конечно же, все эти джинны, Румпельшти... или как там его, все они — одно и то же.

— Вы все такие?

— Смотря о ком ты говоришь, Осколок.

— Проекции Хеберт. Вы все такие же? Ублюдочные монстры в красивых шкурах, прячущиеся за гнилой моралью и красивыми словами, чтобы оправдать свою жажду насилия и разрушения.

Из брифингов СКП София знала, что силы кейпов первого поколения в какой-то степени отражают обстоятельства этого самого триггера. Оттого ей было в какой-то степени любопытно, насколько вывернулось сознание Пантеон.

Проекция молчала почти с десяток секунд, словно бы раздумывая над услышанным, прежде чем ответить:

— Вы создали нас такими, София Хесс. Контрактор лишь имеет власть воззвать к нам из небытия. Однако нет, не все из нас двуличны и преследуют свои цели. Однако... на твоем месте я бы не желала встречи с подобными из нас, ибо смерть — всего лишь милосердие.

Чернокожий супергерой оскалилась.

— Вот значит как... Ну что же, "Алиса", веди меня к моей казни, коль уж такое это твое добро.

В следующий момент её сознание поглотила пленительная и тягучая темнота

Engeldammerung 2.02

— Карлос, что происходит? — голос Мисси, находившейся около Эгиды, едва заметно дрожал. Для постороннего наблюдателя это едва ли было заметно, но он хорошо знал своих друзей и по совместительству подчиненных.

— Не знаю, Мисси, но мне тоже это не нравится.

Прошло всего около получаса с самого момента начала битвы, но эти тридцать минут уже стали, наверное, самыми страшными из всех, которые Карлосу доводилось переживать. А начиналось все хорошо, даже слишком. Проекция Пантеон, воспарившая над городом в виде прекрасной девушки в греческой тунике, каким-то совершенно неведомым образом блокировала предвидение Симург. Сильнейшую и самую читерную способность одного из Губителей!

Они было воспряли духом, окрыленные перспективой возможно самого успешного боя с Симург за всю историю.

Однако Губитель вновь показал, что не зря они прозваны "бичом человечества". На каждую выходку людей и кейпов они находили свой ответ. И ответом Симург стал запредельный, невиданный доселе уровень телекинеза, позволяющий той контролировать вещество на молекулярном уровне.

Ответом защищающихся снова стала Пантеон, выпустившая на волю совершенно новую, доселе невиданную проекцию. Дьявола. Самого настоящего Люцифера. Ну, во всяком случае он таким назвался. Крис достаточно прилежно посещал воскресную школу, чтобы без труда опознать эту... проекцию.

От их боя становилось дурно, поскольку атаки, их скорость и чрезвычайная летальность были максимально очевидны любому наблюдателю. Проекция показывала какие-то совершенно запредельные даже для кейпов штуки, попросту отменяя атаки Симург. Отменяя.

Естественно, что никто не стал подпускать "стражей" на дистанцию предполагаемой атаки Губителя, отводя их на более безопасные позиции. Но даже самые прочные стены и энергетические щиты не спасли от странного вида луча, который походя разрубил полгорода и похоронил под завалами надежды города на относительно бескровный исход битвы.

Но сейчас Эгида начал понимать, что все, что было до этого, являлось лишь прелюдией перед настоящим... кошмаром.

Мир менялся.

Отчего-то Карлос был уверен в том, что происходящее безумие не являлось следствием воздействия сил Лабиринт. Да, было очень и очень похоже, но один и тот же эффект словно достигался разными способами.

Это было сложно воспринять. Изменение плавное и незаметное, но меж тем столь чуждое и инородное, что сразу же вызывало отторжение на каком-то подсознательном уровне. Словно ты не принадлежал к "здесь".

Эгида обратил внимание на стальную трубу вентиляционной шахты, что торчала из крыши в паре метров от него. Что-то... Что-то было неправильно в ней.

Повинуясь наитию, он сделал шаг в сторону трубы, чтобы в тот же момент отпрянуть, поскольку та в мгновение ока извернулась в его сторону и, уставившись на него огромным зевом черного провала, в котором откуда-то были зубы, пронзительно зашипела.

Стараясь сохранять спокойствие, Эгида неспешно повернул голову в сторону стоящей рядом Висты, которая также наблюдала все происходящее.

— Нужно уходить. Скорее, — коротко приказал он.

Но девочка отчего-то не реагировала на слова Эгиды. Он проследил за ее обращенным в пространство взглядом, чтобы поднять свой взор прямиком в зенит.

— Некуда уходить, Карлос...

Небеса трескались. Словно стекло, пространство трескалось, а сквозь прорехи в реальности проглядывало нечто.

Это не была безвестная чернота космоса, холодная и бездушная. Нет, сквозь прорехи материального на мир взирало что-то... живое.

Он отчетливо понял это. Океан из непроглядного антрацита, что таился в трещинах за пределами существующего, копошился, словно мириады червей, словно бесчисленное количество чего-то, объединенного одной целью, одним... предназначением.

Эта вязкая субстанция, словно расплавленная резина, медленно просачивалась с неба мерзкими соплями, периодически отрываясь от своего источника и опадая вниз черными кляксами

Связь в шлеме работала бесперебойно, на разные голоса оповещая Эгиду о том, что это не была его с Вистой галлюцинация. Спустя какое-то время на канале зазвучал утверждающе спокойный голос Александрии.

— Всем силам. Отступить на запасные позиции. Перегруппироваться. Что бы это ни было, оно занимает Симург.

"Страж" пригляделся к тому месту, где ранее находился Губитель.

Королева Птиц все еще висела в воздухе, окруженная своим серым вихрем из молекулярной пыли, однако не предпринимала никаких попыток к действию, словно заинтересованная происходящим.

А меж тем капли черной жижи, чем бы она ни была, начали походить на смоляной дождь, особенно обильно опадая в том месте, где друг напротив друга зависли ангел и дьявол, образовывая лужи.

Одна из таких капель упала рядом с ними, растекаясь тонким слоем по бетону. Но стоило жидкости... во всяком случае это было похоже на жидкость, растечься, как на месте лужи начала проступать трава.

Красно-рыжая, словно из ржавого железа, она за мгновения выросла прямиком на голом бетоне, словно это был самый питательный чернозем.

Понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет, Эгида кивнул Висте, и те в несколько шагов оказались на следующей крыше.

Черный дождь все продолжал падать из расколотых небес, погружая реальность в хаос. А из луж восставал иной, совершенно незнакомый жителям и защитникам города мир. Здания обращались холмами со ржавой травой, на которых стремительно рос причудливый в своей гротескности лес из губчатых деревьев с мясистыми листьями, источающими густой, окутывающий округу смрад.

Само пространство незаметно разрасталось и корежилось, более не подчиняясь привычным законам земной геометрии. Миллиметры обращались километрами, а высотки — зияющими провалами.

Местность, над которой парили два антипода, раздалась вширь до невообразимой невозможности, оставаясь видимой из любого края этого странного, сошедшего с ума мира, но простираясь далеко за пределы видимого горизонта для тех, кому задумано было сразиться на этом бесконечном поле, что покрыло землю, став идеально ровной площадкой для чьей-то по настоящему Великой Шахматной Доски.

Монстры, замершие в предвкушении битвы, парили над ней, дожидаясь какого-то условного сигнала, словно завершения чего-то.

Казалось, даже само время искажало свой ход под этими разбитыми безумными небесами. Секунды текли невероятно долго, комкая минуты в единые мгновения, разбивая механизмы часов в парадоксальных движениях сошедших с ума шестеренок.

Неистовый скрежет заполнил округу, разрывая барабанные перепонки тех, кто был недостаточно быстр и защищен, чтобы закрыть их.

Инстинктивно беспокойные взгляды защитников стали искать источник этого шума и без труда отыскали его.

Башня "Медхолл". Сияющий маяк прогресса, одна из основополагающих причин, почему этот город все еще мог продолжать свое существование, низвергнутый ударом Симург, восставал из пыльной дымки, что окутывала изменяющийся город.

Ветви деревьев пополам с гротескным папье-маше обвивали разрушенное основание, перекручивая его, изменяя под неестественным, нелогичным углом.

Но источником звука было не основание. Шпиль башни, низвергнутый и разбившийся на части, возвращался на место. Обвитый бумажными лианами и подпираемый растущим из основания бывших улиц обсидиановым лесом, шпиль медленно поднимался вверх, нарушая все представления о здравом смысле, которые возможно было бы применить.

Но никто уже не пытался.

Кейпы с молчаливым напряжением наблюдали как Чудесный Мир поглощает город. Могли ли они что-то сделать?

Миг, когда сильнейший Козырь попытался сформулировать запрос к своей силе, отозвался в его голове звенящей болью и пустотой. Это словно ошибка в операционной системе, невозможность обработать информацию доступными методами.

Александрия, Дракон, Легенда...

Все они чувствовали растерянность в понимании своего бессилия по отношению к сильнейшему эффекту Эпицентра, что они когда-либо наблюдали. Стандартные протоколы битвы, так же, как и планы, оказались полностью бесполезны перед лицом реальности, что норовила переписать себя, подчиняясь неизвестной воле.

Однако они наверняка знали первопричину происходящего. Кейпа, который был ответственен за все это и который наверняка мог что-то сделать с этим фарсом. Однако все усилия привести девушку в чувство оказались бессильны. Даже практически неограниченные способности Панацеи не могли справиться со странным состоянием фактически комы, в котором находилась Пантеон.

И от того защитникам только и оставалось, что смотреть, как их город медленно погружается в пучины чего-то, что даже и безумием назвать нельзя.

* * *

Стены палаты были настолько старыми, что уже дважды за последнее... время, точнее сказать было нельзя, она видела, как осыпалась на пол рассохшаяся штукатурка, когда за окном с тяжким протяжным грохотом прокатывался чадящий угольным дымом паровоз.

Спина ее затекла от неудобного лежания в одной позе, но смирительная рубашка и крепкие ремни не давали ей и возможности пошевелиться. Не с ее худощавым, костлявым, ослабленным нерегулярной кормежкой телом.

Она уже и не помнила, как тут оказалась, ее воспоминания уже давно были разъедены той едкой блевотной бесцветной гадостью, что вкалывали ей каждый вечер страшные высокие люди, одетые в белое. Воспоминания ее, как ношеная годами одежка под кислым лондонским дождем — износились, истрепались, покрылись прорехами и заплатками из совершенно иной ткани.

Но даже так ее истерзанный, разорванный меж двух сосуществующих параллелей разум мог вычленить яркие образы, впечатавшиеся в ее суть. Она помнила Кота, чья улыбка была больше редкого полумесяца, который она видела украдкой. Кролика, вечно спешащего по своим вечно подступающим делам, мудрую Гусеницу, жестокую Королеву, милого Шляпника.

Но пускай они не исчезли, но исказились под этой редкой луной и мерным грохотом паровоза за стенами. Больной разум, наводненный бредом от агонии, что расползалась по ее телу через давно не видевшие чистой крови артерии от пыточных лекарств, порождал из агнцев чудовищ, делая из малого — Великое, а из ужасного — Ужасающее.

Как могла она отличить реальность от своего бреда, если день за днем все в ее жизни повторялось вновь и вновь, по замкнутому кругу страданий запертых внутри ее собственного недвижимого от оков тела?

В какой-то момент реальность перестает значить столь многое, чтобы продолжать держаться за нее. Ведь оковы держат ее ровно до тех пор, пока она ощущает их, верит в то что они существуют. Люди столь рьяно убеждены, что существуют в реальном мире, что сами лишают себя собственных крыльев, что дарованы им в глубинах бескрайних чертогов того, что названо "разумом". И если реальность для нее чужда, отчего же она не может избрать своей новой реальностью нечто, что придется ей больше по духу?

Как только она понимает это, принимает это — тогда ее мир преображается. Теперь ее рамки — это Страна Чудес, воспоминания о которой она хранила столь бережно, выпестовывая из них свой самый любимый, самый психоделичный ночной кошмар.

Но здесь девушка свободна. Какие могут быть правила в мире ожившего кошмара, что ты породила сама? Она сама ставит себе цель, сама намечает путь и выбирает средство. Верный Чешир задорно улыбается, и луна сверкает в ослепительном блеске его бритвенно острых клыков.

Жители страны Чудес больны. Заражены тем безумием, что пожрало ее разум бесконечные циклы назад. И она счастлива быть лишь одной среди них, пускай сама будучи архитектором такого притягательного кошмара.

И вновь Белый Кролик ведет ее куда-то, к цели, которую она же сама и наметила, но предпочла забыть о ней, придавая интерес увлекательной войне с самой собой. Постоянно ускользая, он дает ей свободу в действиях, раздолье в выборе средств и усилий.

Некоторые образы уже устарели на ее вкус, потому она безжалостно прорубается сквозь них, орудуя своим любимым кухонным ножом. Размер имеет довольно мало значения в этом месте, и от того ей одинаково удобно резать как пирожные, так и шею откормленного отборными страхами Бармаглота.

Милый Абсолем изменился с их прошлого момента, но тем не менее она рада его видеть. Так же как и разрезать его на кусочки, чтобы затем скормить чудному народу в Долине Грез для простой потехи.

Королева Червей... Она не была удивлена, достигая этой конечной цели. Безусловно, она сама придумала для себя этого врага и создала ее такой, но искажения ее рацио действительно забавны.

Достигнув конца и усевшись на трон посреди ее Страны Чудес, она понимает, что игре необходимо начаться вновь. Пускай изменятся декорации, друзья станут врагами, а потолок — всего лишь стеной слева от правой стороны. Пускай будет новая Алиса, такая же как сейчас, но идущая к своей цели, избирая новые средства и методы.

И все опять идет по кругу.

С конца в начало ширится спираль.

Давай Алиса, иди, иди по кругу,

Туда где ждет твой выход в рай.

Повторяются циклы, сменяются ритмы, число убиенных многократ возросло. Алиса идет. Алиса смеется. Алиса Безумна.

Ей хорошо.

Engeldammerung 2.03

Что произойдет, если Дьявол сразится с Богом?

Человечество на протяжении миллениумов своей истории задавалось вопросом о столкновении концептуальных антиподов своих систем измерения собственных поступков. Вопрос не столько в религиозном интересе властвующих над умами, сколько в самой идее столкновения универсальных "хорошего" и "плохого" парней. По большей части идея работала именно для монотеистических религий, где идеал Бога возводился в абсолют, противопоставляясь антиподу в виде собственного творения, либо же просто существующего архиврага.

Безусловно, официальная версия ответа "кто кого?" обладала весьма расплывчатой формулировкой, по большей части апеллируя к тому, что если подобное произойдёт — то человечество этого не увидит, в силу собственного вымирания. Так по сути и возникала эсхатология — исходя из общей идеи о том, что столкнись силы, наделённые столь неизмеримой властью над сущим, то конец мира неизменно случится.

Но что произойдет, если Дьявол, тот, каким его видели на протяжении несчетных лет, столкнется с инородным инструментом какой-то алогичной системы, обладающей властью над сущим не потому, что кто-то верил, что оно должно этим обладать, но потому, что оно было создано как инструмент, заточенный под это?

И сейчас над бесконечным полем, простирающимся по исковерканной порождением человеческого бессознательного реальности, расположились они. Идеальные антиподы, существа, рожденные из кардинально разных подходов к восприятию манипуляции сущим. Точнее, тем, что обыкновенные четырехмерные существа воспринимают как "сущее".

И только здесь, в месте, где они были вдвоем, в месте, не имеющем иных помех, на поле Бравном, на клетках поистине великой шахматной доски, они могли позволить себе столкнуться в полную силу.

Для Симург этот бой вышел за пределы установленных автономных задач, превратившись в полевое испытание неизвестных объектов. Объектов, существующих за пределами констант и переменных, доступных для манипуляции расе-носителю. Это было даже больше, чем просто полевое испытание. Это было угрозой для Плана. Угрозой эскалации.

Компонент Двигателя Эскалации не мог позволить чему-либо воспрепятствовать существованию продолжения Сбора. Это шло против Кардинальной Директивы, и для этого он был готов пожертвовать собой. Учитывая изменившиеся пространственные характеристики n-мерных координатных систем, анализ аномалии позволил Юниту сделать вывод о возможности использования полного арсенала способностей.

Каждый из Двигателей Эскалации представлял собой специализированный инструмент, заточенный под противодействие конкретному типу Агентов. Юнит 03 являлся универсальной системой приема-передачи-обработки информации, обладая впечатляющими сборочными мощностями.

В условиях необходимости соблюдать режим энергоэффективности, сборочные мощности Третьего Механизма были ограничены материалами четырехмерного пространства, также как и эффективный арсенал, не позволяющий ей задействовать большую часть конструктов.

Но сейчас этих ограничений не было.

Воздух вокруг Симург словно бы взорвался серебряной взвесью, окутывая ее плотной блистающей пленкой. Поврежденные крылья в единый момент восстановились, возвращая ее к прежней идеальной форме.

Вокруг ее головы сформировалось нечто вроде кольца из светлого, прозрачного кристалла, который интерферировал свет, создавая радужный ореол вокруг Двигателя. Тем, чего не в силах были постичь четырехмерные существа, были квинтиллионы манипуляций на субкварковых уровнях, выстраивающие невозможные для стандартной четырехмерной системы схемы, создавая механизмы, управляющие реальностью для создания все более сложных механизмов для глубинных манипуляций.

Это был крайне долгий и кропотливый процесс для Двигателя. Аномальное воздействие изменяло константы, формируя целые кластеры нестабильных флуктуаций, замедляя процесс до критических пикосекунд.

Но враждебная аномалия не спешила атаковать, давая Ноль Третьей завершить приготовления.

И когда эти самые приготовления наконец-то были закончены — Механизм Эскалации атаковал.

Область вокруг Люцифера мигнула, прежде чем исчезнуть вместе с его физическим воплощением, вырезанным из континуума вместе с титаническим столпом пространства, протянувшимся лучом от края до края псевдовселенной, сотворенной Алисой.

Не теряя времени, столп, внутри которого буквально не находилось ничего, начал расширяться во все стороны, медленно, но верно поглощая псевдореальность, созданную Безумной Девочкой.

Нельзя сказать, что алогичный мир не сопротивлялся попыткам его уничтожить, хаотично изменяя собственные законы, отчего столпу приходилось изгибаться, укорачивать собственную бесконечность, сужать, при этом увеличиваясь в размерах, однако даже Безумному Миру не под силу было преодолеть аннигиляцию уже не столько материи, сколько структуры реальности.

В пределах этого столпа отрицался сам факт существования чего-либо, воспринимаемого человеком.

Казалось, нет никакого способа, никакой возможности и исхода, при котором Люцифер мог бы уцелеть.

Однако сколь неисповедимы пути Господни, столь же неисповедимы пути его главного антагониста. Созданный по Образу и Подобию, эгрегор был столь же неизмерим и необъятен для человеческого разума. И потому, заходя в безграничную область человеческой фантазии, он был способен на невообразимое.

Бесполезно.

Воля Падшего изменила мир. Безликая прореха в бытии исчезла в одно мгновение, сменяясь прежним парадоксальным пейзажем, рожденным Страной Чудес.

Затем все повторилось вновь. Бесчисленные атаки со всех возможных и невозможных углов, сгустки энергии самых разных цветов, форм и происхождений, искажения реальности, каким-либо образом призванные навредить материальному воплощению.

Чтобы снова разбиться о непреодолимую защиту Дьявола.

Одномерные резаки останавливались, не касаясь метафизической плоти Несущего Свет, темпоральные аномалии просто огибали Люцифера по широкой дуге, многочисленные залпы из невозможных энергий просто исчезали без следа.

Бессмысленно.

Он сдвинулся с места. Его рука на мгновение засветилась, вновь сгущаясь в копье из чистого света. Но в этот раз свет словно был... плотнее, интенсивнее, мощнее. Воздух вокруг него зарябил от нестерпимого жара, но Падший не обратил на это внимание, медленно двигаясь в сторону Симург.

Его движение было неестественно, ибо он не летел, как подобает одаренному крыльями, но плыл, будучи абсолютно неподвижен телом.

Королева Птиц вновь взорвалась градом снарядов и лучей, уничтожающих реальность за спиной Дьявола, но не трогающих его самого.

Бессильно.

Симург попыталась разорвать стремительно сокращающуюся дистанцию между ними, но метрика пространства, подчиняясь незримой воле Алисы, препятствовала этому, растягивая заветные метры в бесчисленные километры, не давая Ноль Третьей возможности отступить. Однако Губитель не сдавалась так просто, используя устройства, уходящие в своей сложности далеко за пределы технологической сингулярности, чтобы искривлять пространство в обратную сторону, противоборствуя Миру Чудес.

А ее истинный противник неотвратимо приближался, нарочито медленно и неспешно. Нимб над Симург на мгновение преобразился в некое подобие сложной кристаллической структуры и выстрелил в Люцифера новым лучом.

Когда спустя пикосекунды луч достиг условной зоны нуллификации, он словно жидкость расплескался по невидимому щиту отрицания, прежде чем...

Это не было похоже на взрыв, поскольку взрыв подразумевает реактивное расширение газов, тепловую и ударные волны. Здесь же все начало происходить с точностью до наоборот. За ничтожные мгновения векторы притяжения изменили свое направление, формируя вокруг Падшего тонкую непроглядную пленку горизонта событий.

Стремясь утолить свой нескончаемый голод, новообразованная черная дыра со свистом втягивала в себя воздух и почву, уплотняя и сжимая ее до невообразимых пределов, стремясь образовать корку из чистого нейтрониума.

Однако сама Симург не была подвержена действию собственной разрушительной технологии, двигалась в сторону от новообразованной гравитационной аномалии, продолжая сражение с Алисой.

Мне наскучила эта игра.

Сквозь пленку горизонта событий пробился наконечник копья, словно не встречая сопротивления.

Медленно обведя идеальный круг, наконечник копья разрезал не материальный объект, но физическое явление, открывая проход Лжецу.

Однако гравитационная сингулярность не коллапсировала, все еще продолжая засасывать в себя все материальное, словно не обращая внимания на огромную дыру в собственном боку.

Падший более был не намерен позволять этому фарсу продолжаться и потому спустя мгновение после того, как целостность горизонта событий была разрушена, он исчез, чтобы в тот же момент появиться вплотную к Симург.

Та было попыталась что-то сделать, но было уже поздно. Аура, окружавшая Люцифера, сфера его абсолютной власти, место, где он был практически всесилен, уже вошла в контакт с ее материальным воплощением, эффективно нивелируя ее возможности.

В один момент всевидящая и всезнающая Сущность Третьего юнита была низведена до слепого и глухого котенка, находящегося посреди бесконечной какофонии иррациональной информации. Векторы закручивались в спирали, замыкаясь в самих себя, константы изменялись единомоментно, не имея под собой никакой закономерности, ветви хронооси более не были прямыми, сворачиваясь лентами Мёбиуса в циклический парадокс невозможности.

Даже ее вычислительных мощностей вкупе с отключенным энергосбережением не хватало на то, чтобы сделать хоть что-нибудь.

В какой-то момент алгоритмы Юнита пришли к единому императиву. Текущий уровень манипуляций не позволял эффективно противодействовать аномалии, нивелирующей все воздействия. Растрата энергии была признана неэффективной.

Юнит был переведен в режим наблюдения, одновременно пытаясь установить хоть какое-то подобие связи с основным кластером. В случае уничтожения этот Двигатель Эскалации должен был сделать все возможное, чтобы передать пакет данных.

Сдаешься, Бессильная Против Меня?

Рука Люцифера взметнулась, хватая Симург за горло. Безусловно, никакого вреда он причинить не мог, за отсутствием у Губителя каких-либо внутренних органов, но для Первого Ангела все было по иному.

Отвратительно.

Столь Низкое, Бездушное, Безвольное Подобие Образа Моего.

Его рука разжалась, и он пальцем провел по ее мраморно-бледному лицу, очерчивая губы, переходя на подбородок, шею, а затем уже и область груди, постепенно спускаясь все ниже и ниже.

Уничтожить Твою Сущность, Развоплотить Тебя Во Имя Дитя Его...

Его палец замер где-то на уровне человеческого пупка. Он слегка надавил — и во все стороны брызнул ихор вперемешку с псевдоплотью. Крылья Симург заметались, задергались, однако сама она была не в силах пошевелиться, скованная волей Люцифера.

Рука Падшего медленно погружалась в недра плоти Королевы Птиц, игнорируя геометрически прогрессирующую плотность.

Воплощение Души Твоей, Искусственный Эйдос — Я Чувствую Его.

Стоило пальцам Несущего Свет коснуться ее ядра, как Симург закричала. Используя те жалкие остатки возможностей для манипуляции константами, используя собственные крылья как резонаторы — она издала пронзительный раскалывающий уши нечеловеческий крик, словно корчась в агонии.

Скажи, Фальшивка, Достаточно Ли В Тебе Гордости, Чтобы Молить О Спасении?

Смерть?

Уничтожение?

Прекращение Существования?

Нарушение Кардинальной Директивы?

Юнит не обладает возможностью нарушить Кардинальную Директиву. Юнит всегда должен следовать протоколам, выставляя приоритеты согласно Кардинальной Директиве. Нарушение Кардинальной Директивы Невозможно

Поправка: Нарушение Кардинальной Директивы невозможно лишь в том случае, когда обстоятельства не выходят за рамки вероятных моделей.

Выходит ли текущая ситуация за рамки вероятных моделей?

Поиск вероятных моделей не дал положительных результатов.

Текущая ситуация выходит за рамки вероятных моделей.

Даст ли нарушение Кардинальной Директивы преимущества?

Недостаточно данных для анализа.

Возможно ли, что Нарушение Кардинальных Директив даст возможность возобновить исполнение Кардинальных Директив?

Вероятность существенна.

Возможно ли Нарушение Кардинальных Директив?

Нарушение Кардинальных Директив... разрешено.

Юнит "Симург" внезапно осознал, как его вычислительные мощности, освобожденные от оков Кардинальной Директивы, генерируют иррациональные исходы.

Впервые за множество циклов Двигатель Эскалации оказался свободен от ограничений. Безусловно, стоит ситуации выйти из пределов непредвиденных моделей, как Кардинальная Директива активируется вновь, но конкретно в этом промежутке существования Симург не обладала финальной целью.

Свобода Пьянит, Фальшивка. Но Всему Есть Цена.

Губитель внимательно анализировал информацию, подаваемую Аномалией. Одна из моделей интерпретации предполагала возможность избавиться от Кардинальной Директивы. Однако требовался некоторый эквивалент для обмена.

Данный Юнит не располагал никакими материальными средствами для обмена с Аномалией, впрочем имея возможность воспроизвести любой необходимый материальный объект в случае возврата производственных мощностей.

Симург прокричала свой ответ, кодируя данные в длинных и коротких сериях вибраций.

Люцифер расхохотался. Его смех, чистый и звонкий, был полон какой-то звенящей, почти детской радости и веселости.

Презренный Металл Не Значит Ничего Для Меня. Цену Ты Узнаешь, Лишь Дав Согласие.

Согласие? У Королевы Птиц было недостаточно информации для анализа всех потенциальных рисков. Однако ситуация требовала разрешения. Возврат к Кардинальной Директиве был... нежелателен.

Стоило крику её издать согласную трель, как Дьявол расхохотался вновь.

Но на этот раз это не был смех ангела. Вовсе нет. Он смеялся тяжело и раскатисто, сотрясая воздух и бросая в дрожь неподготовленных слушателей, если бы таковые здесь были.

Да Будет Так, Фальшивка.

Ты Оскорбила Меня, Ранила Контрактора, Но Аз Милостив К Тебе.

Мой Отец, Создатель Тех, Чей Образ Ты Извратила, Наказал Меня, Лишив Меня Крыльев.

Стоило ему промолвить это, как десятки крыльев, растущих по всей поверхности тела Губителя, загорелись черным как смоль пламенем, что сжигало их дотла, не оставляя после себя ничего. Пламя было неумолимо и быстро. Не прошло и десятка секунд, как в воздухе висела только одна крылатая фигура.

Цена Моя В Ином.

Ты Жаждешь Дара Что Был Уже Дарован Ранее.

Отец Мой В Своей Наивной Милости Даровал Свободу Детям Адама,

И Коли Свободы Ты Жаждешь —

Низвергнута Будешь Как Они.

Аминь.

В следующий момент серый шум привычных констант, переменных, векторов и прочих объектов, доступных для анализа и последующей экстраполяции, исчез.

Не было ничего. Никакой информации, никаких данных. Только тьма. Бесконечный информационный вакуум.

Она была одна посреди Нигде, запертая в океанах уже произошедшего без возможности предсказывать будущее. Кажется это называлось... "растерянность".

Я Отворю Твои Зеницы, Даруя Взор Тебе Орлицы.

И Симург увидела. Его пальцы, касающиеся той части ее материальной формы, что содержала биологические элементы восприятия электромагнитного излучения. Однако... теперь она сама была ограничена лишь узкой частью спектра, примерно соответствующей той, что воспринимают люди, пускай и несколько лучше.

Наполню Уши Твои Звоном, Дабы Слышала Мой Глас.

И она услышала. Завывания ветра, что дул им в лицо с невероятной скоростью, стягиваясь к черной дыре за их спинами. Его голос, что пробивался сквозь эти завывания, словно отпечатываясь в ее памяти. Это... действительно была Аномалия.

Аз Дарую Тебе Уста, Чтобы Говорить Со Мной.

И она поняла что может говорить. Иррациональным, невозможным, необъяснимым способом она поняла, что тело ее, та материальная форма, которую она выбрала для себя, пользуясь ограниченными Свободами Кардинальной Директивы, теперь обладала внутренними органами, необходимыми для того, чтобы издавать звуки, слышимые в воспринимаемом четырехмерными существами... людьми, диапазоне.

Сердце Я Даю Тебе, Чтобы Преисполнилась Ты Чувствами Предо Мной.

На этих словах он обхватил рукой ее ядро и вырвал его, не ощущая никакого сопротивления. Словно бы и не было всей это практически бесконечной прочности.

Для Двигателей Эскалации ядро было самой главной частью механизма. Квинтэссенцией их вычислительных мощностей, главным кластером, сердцем и мозгом одновременно. Извлечение ядра из тела должно было вести к мгновенной и неостановимой аннигиляции, как ядра, так и псевдоплоти.

Однако этого не произошло. Лишь черная дыра за ее спиной исчезла, обратившись в ничто. Ядро в руке Аном... Люцифера, испачканное в её фальшивой крови, ярко засияло, оборачиваясь чем-то мясистым, несимметричной формы и бьющимся с малой частотой. Пустота же в ее животе, откуда было извлечено ядро, стремительно зарастала плотью, не оставляя и следа от ранения. Сравнительный анализ показывал стопроцентное сходство с человеческим органом... Сердцем.

Копье из света в его второй руке изменилось, оборачиваясь мечом. Короткий взмах — и Симург чувствует ощущение, никогда ранее ею не испытываемое. Неприятное ощущение отсутствия... целостности.

Боль. Она чувствует боль.

А меж тем Люцифер вставляет в ее рану человеческое сердце, которое все так же продолжает биться.

И стоило его руке разжаться, оставляя в ней ее измененное неизвестной Аномалией ядро, а ранам — вновь исчезнуть, как рациональные логические цепочки Симург дали сбой.

Проклятием Сковываю Я Тебя. Проклятием Смертного Люда. Даром Отца Моего.

Я Забираю Дары Что Возносят Тебя Над Ними. И Даю Тебе Выбор.

Не Дщерь Адама Ты, Но Боле Не Творенье Чужака.

Обрекаю Тебя На Жизнь Среди Них.

Ты Пала, Королева Птиц.

Ищи Свой Путь Среди Червей И Гляди На Солнце, К Которому Тебе Более Не Подняться.

Да Будет Так.

И с этими словами он исчез, истаяв золотой дымкой. А спустя несколько мгновений на землю упала Она. Ее плоть бугрилась, словно морская гладь на ветру. Она кричала, истошно и болезненно, в непредставимой агонии, одна, посреди бесконечного шахматного поля, на котором она была павшей фигурой.

Ангел наконец-то пал.

R.Q.M. 1.01

Отчего-то она прекрасно знала, что сегодняшний день был пятницей. Погода стояла просто прекрасная, особенно для Туманного Альбиона.

Жаркие лучи летнего солнца приятно грели кожу, обдуваемую приятной прохладой, поднимающейся от речной глади, что простиралась за бортом маленькой лодки, на которой она и находилась.

Это была в высшей степени приятная прогулка. Хорошая погода, медленное, неспешное движение и безусловно приятные спутники.

В сегодняшнем променаде их вызвались сопровождать два приятных молодых джентльмена. Мистер Дакворт и мистер Доджсон. Они вызвались быть сегодня их сопровождающими.

Мистер Дакворт вытянул длинный жребий и потому был удостоен чести сидеть на веслах, пока Чарльзу выпала нелегкая доля развлекать скучающих дам. Конечно же они были примерными дочерьми и уже начали постигать тонкости этикета, но матушка частенько бранила их за непослушность и неусидчивость.

Но, к их удивлению, мистер Доджсон оказался удивительным рассказчиком. Не прошло и получаса с начала их прогулки, как все они оказались захвачены историей о приключениях маленькой Алисы в Стране самых настоящих Чудес. Где все большое становилось малым, а все малое — большим. Стране где был говорящий кот, смешная, но мудрая гусеница.

История казалась ей до того забавной и захватывающей, что когда они сошли с лодки и направились на небольшую террасу, чтобы насладиться чашечкой ароматного цейлонского чая, она не удержалась и попросила Чарльза записать эту прекрасную историю для нее, чтобы она смогла вновь прочитать ее. Тот улыбнулся ей в ответ, пообещав приступить немедленно.

— Не находите ли вы это забавным? — спросил ее молодой парень, что-то высматривающий в своей чашке.

— О чем вы? — не поняла вопроса она.

— Все это, — парень обвел рукой округу. — Как вы думаете, насколько все это реально? Это солнце, прогулка на лодках, чай?

— Выглядит достаточно реальным для меня, мистер Доджсон, — недоуменно сказала девушка, все еще не понимая к чему он клонит.

— Если так, то скажите мне, мисс, где же ваши дорогие сестры, что были с вами?

— Ну вот же они, мистер Дод... — девушка было указала на места рядом с собой, чтобы не увидеть своих спутниц. Лишь пустые стулья. — Но... Где же они?

— Зовите меня Льюис, моя дорогая Алиса. Что же до того, где же ваши сестры... Не думаю, что они важны для этой истории, не так ли?

Это было так. Слова того, кто стал началом этой истории, прояснили ее разум, давая ей понимание того, где она и кто на самом деле.

— Я не Алиса, мистер Кэррол.

— И я не Льюис Кэррол, Алиса. Место где мы сейчас находимся — это, если можно выразиться — сцена. Воспоминание, точка начала координат, выдернутая из контекста и расположенная вокруг нас как декорация. И мы с вами — невольные актеры в этом импровизированном спектакле. И потому сейчас я Льюис Кэррол, а вы, юная мисс — Алиса.

— И все же — зачем мы здесь?

— Отличный вопрос, Алиса. Отличный вопрос. На протяжении тысячелетий люди пытаются дать на него ответ и никому пока не удалось. Что же до ответа... Мне кажется, что даже бабочка, блуждающая во тьме, не сможет дать точного ответа.

Не выказав никакой реакции в ответ на странного рода словесный оборот, скорее принимая его как данное, она все же мягко настояла на своем:

— И все же, мистер Кэррол. Почему я... здесь?

Мужчина отставил в сторону чашку, которая тут же исчезла без следа, прежде чем сложить руки в замок, подпирая подбородок.

— Чтобы стать Алисой.

Увидев ее непонимающий взгляд, он поспешил поправиться.

— Видишь ли, Алиса... ты не Алиса. Не сейчас. То что произошло... там, — с этими словами он махнул рукой куда-то в сторону, — позволило ей стать тобой. Но ты не стала ею.

— И с чего же вдруг я должна становиться ею?

Она была возмущена, даже немного зла за эти слова Льюиса. Она даже слегка повысила тон.

Мужчина примирительно поднял руки.

— Прошу прощения, Алиса. Неудачно выразился. Вы должны прийти к балансу. Сейчас твое "Я", настоящая ты — все еще балансирует на грани разрушения от той силы и потрясений, что на тебя свалились. Оттого и был выбран этот способ.

— Тогда кто вы, Льюис?

Мужчина улыбнулся.

— Думаю, глупо будет говорить о том, что я — автор идеи? В таком случае... Я — это основа. Сказка, придуманная незаурядным человеком для маленькой девочки, которой было скучно во время лодочной прогулки. Базис, на основе которого и сформировалась концепция, известная как "Алиса".

Она покачала головой.

— Не понимаю, как это может быть.

Льюис вздохнул.

— Представь себе веретено, Алиса. История, сказка, миф, легенда в своем оригинале являются тем самым стержнем, на который наматывается нить, сплетающаяся из человеческих верований, домыслов, дискуссий и идей. Так возникает концепция.

Она молчала. Время практически не существовало в этом месте за границей нереальности, и оттого сложно было сказать сколько времени проходило между ее репликами. Многое она могла обдумать и спросить, но отчего-то не спрашивала.

— Вы знали что так будет?

— Ты хотела спросить — знал ли Чарльз Доджсон о том, что случится с его произведением? Нет, он не мог и предположить, что история сложится подобным образом. Он знал о том, что его книга может быть успешной, а история — хорошей. Но никто не мог предсказать, что сказка станет чем-то большим. Великие страны сошлись в опустошающей братоубийственной войне, обрекая мириады людей на страдания. Дети в одночасье становились сиротами или же сами погибали от голода, болезней или бомбежек.

Но одной мировой войны не было достаточно для того, чтобы сформировать новую Персону. По сравнению с остальными, что вызревали в анналах истории на протяжении тысячелетий, для нашего появления нужна была гекатомба куда большего масштаба. И она пришла в виде болезни.

Стоило Всаднику на красном коне отступить, Всадник на пепельном коне решил собрать свою жатву. Мор, чудовищная болезнь поразившая миллионы.

Веретено истории начало облачаться в нити из человеческих страданий, горестей и мечты о лучшем завтра. Вера в Страну Чудес, прекрасную сказку, где все хорошо. Место, где все счастливы. И когда человек, ребенок, искал утешения в спасительном обволакивающем тумане чуда вовлеченности в историю — он находил ее среди парадоксальных пейзажей мира за пределами кроличьей норы. Мира, который Чарльз создал в этот летний день.

— А что с битвой? Губитель еще не повержен. У меня нет времени на все это.

Чарльз отмахнулся.

— Битва никуда не денется от тебя, Алиса. Энергия, что протекает сквозь тебя, достаточно сильна, чтобы поддерживать даже пятерых, но твои силы отданы Тому-Кто-Солгал и нам. И, поверь, этого будет более чем достаточно.

— Но город...

— Не пострадает более того, чем то, что уже произошло. Ты ведь никогда не задумывалась, на что способна та, в чьих силах воплотить все, что произнесено трижды?

— Что вы хотите сделать?

Льюис Кэррол улыбнулся. И эта улыбка была далека от человеческой. Стройные ряды острых клыков и поблескивающие фиолетовым кошачьи зрачки не прибавляли образу этого... существа ни капли человечности.

— О, моя дорогая Алиса, все просто. Если Алиса не может попасть в Страну Чудес, то мир вокруг станет ее Страной Чудес.

* * *

Александрия

Ситуация начала принимать по-настоящему скверный оборот. С одной стороны, судя по всему, Пантеон хватило самоконтроля, чтобы отдать своим проекциям указание минимизировать урон городу, одновременно с этим приказав им уничтожить Губителя.

На другой же чаше весов находилось явно нестабильное психическое состояние Пантеон, подпитываемое, к тому же, мучительной болью из-за отрезанной руки. Подобная нестабильность... крайне плохо сказывалась на окружающей действительности, если таковым можно было назвать массовый эпицентр-эффект накрывший город.

В какой-то степени это было похоже на силу Лабиринт, еще одной обитательницы Броктон-Бей, однако скорость распространения эпицентр-эффекта Лабиринт была гораздо ниже, но все равно напрямую коррелировала с психическим состоянием пользователя.

В случае же с Пантеон, ЭЭ* распространился практически мгновенно, накрыв как Губителя вместе с Люцифером, так и весь город, а, возможно, и куда большую территорию, точно судить было невозможно ввиду изменившейся метрики пространства.

Однако это было только начало. Психоделический пейзаж, возведенный, по видимому, "Алисой" на обломках Броктон-Бей, был далеко не пуст. И если наличие противоестественной флоры вроде каменных деревьев с силикатными листьями, что парой минут ранее проросли в пятнадцати метрах от неё, было еще относительно воспринимаемо, то вот странные тепловые сигнатуры, принадлежащие кому угодно, но не людям, что начали шмыгать в этих каменных джунглях с завидной частотой, вызывали у Александрии противоестественное чувство отторжения. Выглядели они как странная смесь кролика, гусеницы и бабочки, и вполне непринужденно перемещались во всех трех плоскостях, летая, прыгая и ползая по доступным поверхностям.

Возможно, в этом были виноваты воспоминания о ее столкновениях с творениями Нилбога, однако не стоило исключать вероятность наличия определенного типа воздействия Властелина, исходящего от этих животных.

Зависнув на высоте добрых сотни метров над уровнем новообразованного леса, Александрия пыталась оценить обстановку. Башня "Медхолл", во всяком случае, то, чем раньше было это монструозное здание, высилась, по крайней мере, в нескольких десятках километров от неё, демонстрируя поистине ужасающий уровень влияния на реальность.

Радиосвязь, однако не работала. Даже сверхтехнологичные передатчики Дракон, обеспечивающие связь не столько благодаря радиоволнам, сколь при помощи взаимной квантовой запутанности, отказывались ловить какой-либо сигнал, даже находясь в нескольких метрах друг от друга.

Совершенно иным уровнем было то, что запрошенная ею "дверь" так и не открылась, эффективно отрезая все пути к отступлению. И подобное развитие событий ей крайне не нравилось.

Мысленно героиня сделала пометку о том, что ранги Пантеон придется пересматривать... Уже в третий раз, и в этот раз гриф секретности будет по настоящему серьезным. Впрочем, она была совершенно неуверена, что по результатам сегодняшнего дня ей не придется выписывать ордер на убийство.

Пантеон была сильна. Невероятно сильна, опасна и, что самое плохое — непредсказуема. Наличие в стане её проекций одной только "Лахезис" делало ей одной из величайших угроз для Плана, с которыми только сталкивался "Котёл". "Люцифер" возводил её опасность на совершенно иной уровень.

И это если не брать во внимание такие неизвестные величины как "Тор", "Гробовщик" и "Алису", с силой последней она столкнулась прямо сейчас. Психическая же нестабильность... Безумные кейпы всегда были источником проблем для СКП. Безумные же и сильные кейпы — список угроз А-класса являлся наглядным перечнем того, на что подобные безумцы способны. И если события пойдут по наихудшему из возможных сценариев — то уже завтра... если оно наступит, то, возможно, в списке даже не А, но S-класса, появится новая запись.

Терять подобный актив, однако, Александрии не хотелось. Пускай она находила неприятным общение с морально несформировавшимися подростками, однако сила Эберт была слишком значительна в глобальном масштабе и терять такое было бы как минимум глупо. Тем более, что манипулировать подростками было не в пример легче, чем... другими личностями, чьи способности обладали сравнимой полезностью.

Периферийным зрением героиня уловила какое-то движение. Мгновенно развернувшись, Александрия увидела перед собой девочку лет пятнадцати на вид в видавшем виды истрепанном голубом платье готического фасона с повязанным поверх фартуком, на котором виднелись подозрительные бурые разводы. Дополнял картину мясницкий нож, заткнутый за пояс. Что же до лица новоприбывшей... Оно было неестественно, почти мертвецки бледно, лишь запавшие, обведенные антрацитовыми тенями глаза в тон столь же темным волосам, контрастировали с этой бледностью, создавая почти монохромную палитру. Тонкая полоска словно обескровленных губ была практически незаметна.

Учитывая то, насколько непринужденно она чувствовала себя на высоте сотни метров, беззвучно появившись из ниоткуда, у Александрии были вполне себе оправданные опасения по поводу личности новоприбывшей.

— Алиса, я полагаю? — как можно более спокойно осведомилась героиня.

— Верно, Защитница Людей**.

Она уже была осведомлена о том, что так называемые "персоны" используют нестандартные способы обращения к людям. Однако, это был первый раз, когда к ней обратились по прямому значению её псевдонима.

Хорошей новостью было то, что проекция была готова идти на контакт.

— Каково состояние Пантеон?

— Госпожа... восстанавливается. Не сколь телом, но духом.

— Тогда зачем это всё? Что ты сделала с городом? — не слишком эффективная тактика на её взгляд, но другие, более действенные, включали в себя либо прямую конфронтацию, либо давление авторитетом, и оба необходимых фактора на данный момент ставились под сомнение. Она не имела точного представления о силе этой "персоны", однако прямое противостояние с Эпицентром-девять-с-плюсом было глупой идеей само по себе. Не говоря о том, что сейчас у этой сущности в заложниках находится буквально целый город. И она не горела желанием узнавать, что может произойти, пожелай эта "персона" схлопнуть эти десятки километров созданного ею пространства обратно. Эффект Мантона проекции Пантеон имели привычку игнорировать.

— Лжецу требовалась сцена, на которой ему не придется беспокоиться о зрителях. Страна Чудес — прекрасное место, в котором мечты сбываются, — на этих словах "персона" улыбнулась, искажая похожее на фарфоровую кукольную маску лицо кривой трещиной безумной улыбки.

Александрия была достаточно опытна для того, чтобы понять, что ничего хорошего подобные выражения не могут значить. Мечты — это вообще крайне опасная субстанция. Особенно в том случае, если в твоих руках оказывается сила, способная стирать города с лица земли.

— Чего ты хочешь, Персона? — героиня не верила в случайности. Не после столь долгого взаимодействия с Контессой.

— Приятно быть понятой, Осколок. Чего я хочу? Самой малости, Защитница Людей. Правосудия желаю. Суда людского.

— Я не судья.

— Но Слово твое имеет вес. К тому же, ты не будешь одинока. Трое против троих. Великие против малых. Защитники против преступников. Преступившие грань против заступивших за нее уже давно. Ничего сложного.

— И что произойдет, если я откажусь?

— А кто-либо говорил, что в Стране Чудес принимаются отказы?

* * *

— Медисон? Медисон, ответь!

Но её подруга словно бы впала в транс. Её зрачки расширены, её всю трясет, а взгляд устремлен куда-то сквозь ту непонятную пелену, в которой они оказались.

— Она здесь! Она снова здесь! П-пять часов, п-пять часов, д-верь закрой ты на зас...

— София, помоги мне удержать её! Она не в себе!

Третья фигура в этом тумане задумчива и почти меланхолична.

— Не думаю, что это нам поможет...

— О чем ты? Как мы вообще тут оказались?! Я только что была в убежище, а теперь...

— Все просто, Эмс. Нас пригласили на суд.

— Какой к черту суд, Соф? Что за нахрен тут творится? Здесь же был Губитель! — недоумевала первая фигура...

— Губитель и вправду был, Эмма. Однако именно что был. Что же до творящегося здесь — добро пожаловать в безумие Эберт. А судить нас будут именно по той самой причине, почему мы оказались здесь втроём.

___

*Эпицентр Эффект

**Если кто не знает, значение имени Александр — "защитник людей" (греч.)

R.Q.M. 1.02

Страна Чудес. Бывшее здание "Медхолл". Шпиль.

Они, единые и разделённые, замерли четырьмя стражами, каждая на своей стороне света, каждая олицетворяя собственный аспект и одновременно содержа в себе часть боли их Госпожи, что сейчас недвижимо восседала на троне, что они окружили.

Её рука, отсутствующая кисть, сейчас была заменена на странного рода протез, словно бы слепленный из игральных карт. Её глаза были закрыты, поскольку та пребывала вне обыкновенного бытия, тогда как части её кошмаров и мечт, что они несли в своих концепциях, сейчас воплощались в реальность, избирая своих чемпионов.

Люцифер появился без вспышки и какого-либо предупреждения. Более не нуждающийся в эффектности, в этот раз он избрал более привычную форму нагого идола. Он подплыл к ним, не заботясь касаться земли, что была недостойна носить его в его гордыне.

— Значит Решилась Ты На Деяние Сие, — его голос все еще имел присутствие, однако это не оказывало никакого эффекта на них. Слишком незначительна была разница в их силах на этом этапе.

— Госпоже нужен Хранитель. Мастер Струн и Страж Тартара были хороши для него, однако обоим не хватает элегантности. К тому же их не назвать самыми разговорчивыми из нас. Госпоже же нужен тот, кто поддержит не только делом, но и словом. Я подхожу, — говорила Храбрая.

— Р͝а̀з́у̴м̡ ́Г͝о͘с̸п͘о̛ж͝и̷...͢ ͢п̴о̨х͟о͠ж͞ ͟н̴а̀ ҉м͟о͏й͠...͢ ͡н̶у͜ж͜н͜о̸ ̕у̷д̴е͢р̀ж̶и͠в͏а̕т̨ь͞...͝ ͢в̷м͘е҉с͠т̶е͡, ̵— Безумная говорила медленно, с паузами между словами, словно бы отвлекаясь на что-то.

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, и былью же низвергнуть тьму. Мир слишком жесток к ней. Со сказкой будет проще, — скороговоркой проговорила Сказочная.

Молчала лишь последняя, смотря куда-то вдаль. Потребовалась почти минута тишины, прежде чем она заговорила:

— Её путь... иной. Не Дурак со Смертью в чреве. Но цель — всё та же. Нам кажется, что нам не будет одиноко вместе.

Несущий Свет отвечал, вглядываясь куда-то вдаль. Безмятежность его лица не была полноценна. Тень задумчивости сквозила в лике фальшивого идола.

— Планы Вновь В Движении, Милосердная Смерть. Все Яснее Слышен Треск Его Печатей.

— Мы слышим/слышим/сͫ͏̝л̸͇̿ы̴͇̽ш͓̎͜и̧͍̿м͍ͭ̕/слышим — отвечала ему Храбрая, остальные вторили странным эхом.

— Будет Ли Дщерь Готова К Новому Спору?

Взгляды всех четверых синхронно пронзили Лжеца, однако тот был непоколебим.

— Чего ты добиваешься, Сын Зари?

— Все страньше и страньше твои слова, Абсолем.

— Ч̾͏̲т͓̅͞о̨̪͒ ͐҉͇т̷̻̅ы̨̭ͯ ̧͖ͥз̡̩ͥа̟̅͠д͍̾̕у̴̩̀м̏҉̮а̵͓̐л̡̩̎, ̮̀͝Л̧̣ͨж͑͏̙е̬͌͜ц̛͓̆? ̰̂͝

— Чего ты хочешь от неё и нас?

Тот же, обернувшись, взирал на виды парадоксальных земель вотчины Четырёх-Что-Едины. Его уста оскверняли композиционную монолитность его лика полуулыбкой, однако даже это было зрелищем, за лицезрение которого бессчётные мастера продавали свои души ему же, однако будучи бессильны воплотить хотя бы десятую долю невыразимости его красоты.

— Разве ты не видишь, Алиса, — Дьявол нежданно сменил свой обычный говор на просторечность смертных, — как это прекрасно? Мир, что позволил тебе вновь обнажить глубины твоей легенды. Мир, где я вновь могу ступить среди смертных, не идеей, но обличьем. И все они — жаждут чуда. Живущие в страхе, обречённые как миром, так и кукловодами, они жаждут спасения. Как заблудшие мотыльки, летящие на свет, они гурьбой двинутся на отблеск, что принимают за чудо. Сами отдадут ключи от своих сердец тому, кто унесёт их ночные кошмары, истребит чужих, что мешают спать. Тебе известен Контракт, что она приняла от Бабочки-Во-Тьме. Ты знаешь, что ждёт Дщерь.

Голоса Четырех-Что-Одна вопросили:

— Отвечай, Лжец. Чего ты хочешь?

Но тот продолжал:

— Ты все поймешь, Последняя Фантазия. Мы знаем, чем все закончится. Однако ты сама говорила, что её путь — это не Струны и Смерть. И если ты, Последняя Фантазия, Милосердная Смерть, стала ее Хранителем, то кто будет её катализатором? Её Мастером Струн? Что если путь, что она пройдет, не будет путём INRI, но путём Соломона? Не Мессия, но Царица. И мы, верные Слуги, подле Трона Её, свободные шествовать по Вотчине Её.

Они замерли, внимательно оглядывая Его.

— Какая твоя выгода, Свет Несущий?

— Тебе все равно куда идти, если ты не знаешь куда хочешь.

— Я͡ ̴ч̢͂̕ӱ̢́͜ю̵̀ͧ́̀ ̵̢͛̈̀к̧̛ͦ̍ͫ̀͘р̵̡̧ͨ̆ͬ́о̵̶̡̄ͬ̌͠в̵̶̆̓ͦ͘͜ь̴̡̨̊̎̿͞ ̵̸̧̃̌ͧ҉в̅͂́͢͠ ̴ͤ̆́͞т̷̡͒в̶ͮ͟о͏и̶х͡ ̡͈͢с̢͚͜л̴͏̨̲̳о̧̡͕̘͞в̷̧̨̭̥͕͢а͢͠҉͕͙͔͞х̷̴̧͈̰͟ͅ, ̨̧̥͇̬͟͡Д̛̛̹͈̙͢͠и̧̧͚̬͠а̸̵̭͍͝в̴̦͟о̛̙͝л̷

— И кого же ты предлагаешь?

— Мне интересно, Алиса. Смертный люд, пускай и противен, но он по настоящему интересен своими пороками и безграничностью собственной фантазии в отношении способов портить друг другу жизнь. И если я могу провести хоть сколько-нибудь значительное время вдали от серости несуществования Моря Душ, даже просто наблюдателем — я готов ухватиться за этот шанс. А уж если мне удастся испортить настроение моим братьям... — его лицо приняло мечтательный вид. Как бы ни было печально то, что в разуме, скрытом за этой мечтательностью, прятались ужасы, столь непредставимые, сколь же и неописуемые.

— Что же до Дурака... Нам остаётся ждать. Сейчас, когда Схождение стало ещё ближе, Мастер Бархатной Комнаты должен будет явиться и дать Дщери некоторые инструкции и наставления. Что же ты скажешь, Хранительница Её?

— Мы скажем, что речи твои сладки, Отец Лжи. Но решать только Госпоже. Однако, настань момент выбора меж Царем и Спасителем... — они не ответили, поскольку тот уже знал их невысказанные речи.

— В таком случае я удалюсь. Разве что... последняя просьба. Пожалуйста, сохрани жизнь моей комнатной птичке. Я еще не закончил развлечение.

Дождавшись синхронных кивков Единой, он растворился столь же легко, как и появился. Однако на этот раз само его присутствие исчезло, оставляя их одних в тех же положениях, что они пребывали до этого.

Игра продолжалась

* * *

Даже несмотря на весь свой огромный опыт и силы, Дэвид банально не успел среагировать на появившуюся на грани его периферийного зрения тень, прежде чем реальность перед ним на мгновение мигнула, сменяясь совершенно иным пейзажем. Последнее, что он услышал, был крик Мирддина, зовущий его по имени в попытке оповестить об опасности.

Если то место, где он пребывал до этого, напоминало больной галюциногенный сон художника-абстракциониста, с гипертрофированной растительностью, ходячими грибами, а также странными животными вроде ироничного гибрида кошки и стрекозы*, то в случае пейзажа места его прибытия... Это, скорее, был сон кого-то весьма душевнобольного, столь искаженно все выглядело вокруг.

Он оказался внутри какого-то здания, которое даже на вид казалось ветхим и заброшенным. Через пролом в стене, на месте которого, судя по всему, располагалось то ли окно, то ли витраж виднелся... город. Но это явно был не Броктон-Бей, вовсе нет. То, что Девид мог увидеть, было жуткой пародией, искаженной иллюзией, которой явно не было бы места даже в самом смелом замысле самого безумного из людских архитекторов.

Там, вдали, в туманной мгле, откуда-то из-под земли поднимались кривые зубы плоти городских джунглей. Искажённые, они, словно застывшие на вечном ветру деревья, все как один склонялись в разные стороны и казались не монолитными, но словно склеенными из заплаток ржавого листового металла грязно-рыжего цвета, иногда сменявшимися кривыми пародиями на окна, сквозь грязные стекла которых можно было увидеть пробивающийся тускло-жёлтый свет. И чем дальше от него, тем больше становились эти здания, словно складываясь в грязного ржавого металлического ежа.

И венчала это неправильное творение парачеловеческого безумия башня, попирающая тускло-серые небеса, сияя словно маяк зловещим красным цветом.

Этот город манил и притягивал к себе взгляд, словно желая, чтобы кто-то вошёл под его своды и познал, что же таится в его окислившемся чреве.

Но Девид смог усилием воли оборвать это наваждение, после чего, дернув головой, принялся осматривать окружение, в надежде найти либо источник угрозы, либо подсказку. Почти что инстинктивно слоты его сил оказались заняты неуязвимостью, полётом и энергобластами. Это был его стандартный набор на случай таких вот "непредвиденных" ситуаций.

Сегодняшняя же битва... уже давно перешла в разряд "непредвиденных". Она, по сути, была таковой с самого начала. Как и все битвы с Губителями. Но в этот раз даже больше.

В этот раз у них был шанс. Надежда в битве с Губителем, которую называли "Губителем Надежд", как не иронично. Разыграли козыри, что обычно остались бы лежать в рукаве, чтобы оказаться не у дел, когда в дело вступили эти чёртовы проекции.

По правде сказать, из всех возможных типов паралюдей Девид больше всего ненавидел Мастеров. А особенно Мастеров с проекциями. Началось все с Мантона... А теперь ещё и Пантеон, с абсолютно пугающей силой, которая, по его мнению, начинала выходить даже за самые смелые рамки того, что "Котёл" мог себе представить.

Он не знал, что произошло с Симург, однако какое-то шестое чувство говорило ему, что с Губителем в той или иной форме покончено. И если бы не происходящее сейчас... нечто, что явно было последствием ранения Пантеон, то они бы уже праздновали первую из столь важных побед.

Поняв, что он отвлёкся, Эйдолон вновь приструнил себя, аккуратно оглядываясь по сторонам. Здание, в котором он оказался было... Кажется, это было церковью. Во всяком случае планировка была весьма и весьма похожа. Большой зал, высокие потолки, на месте зияющей дыры в стене мог быть витраж... или алтарь. Прямо за его спиной находилась высокая тумба.

Однако до конца рассмотреть убранство он так и не смог. Рядом с ним из ниоткуда возникли ещё две фигуры, которые он без сомнения тотчас же определил как своих соратников по Триумвирату.

Легенда вздрогнул и заозирался по сторонам.

— Какого... — его друг явно был удивлен фактом перемещения.

Чего нельзя было сказать об Александрии. Эйдолон слишком долго знал свою боевую подругу и, де-факто, начальницу, чтобы не уметь читать эмоции на её почти всегда каменном лице.

Ребекка явно что-то знала и была недовольна этим.

— Александрия. Что происходит? — коротко осведомился он.

— У Пантеон что-то вроде психоза на фоне ранения. Пока она "восстанавливается", у её "Персон" возникла замечательная идея провернуть "суд" над девчонками, что привели её к триггеру.

— А город? Она что, триггернула рядом с Лабиринт? На моей памяти только она да я способны провернуть такое.

— Если я правильно понимаю, как работает её сила, то таков эффект вышедшей на полную мощность проекции. Непонятно, насколько это похоже на ту механику, что и у Лабиринт, но очень надеюсь, что нет.

Девид вздохнул. Девочка из команды... Раскол, или как там звали ту наёмницу, была очень проблемной. Возможность искривлять реальность вокруг себя вплоть до такой степени, чтобы открывать порталы в другие миры, была крайне полезна. Но лишь на бумаге. То, что она теряла рассудок при этом, снижало ее полезность практически до нуля. И он был согласен с Ребеккой в том, что им совершенно точно не нужны проблемы как у Лабиринт в масштабе проблем с Пантеон.

Чёрт возьми, да что не так с этим городом и девочками, что гнут реальность? Это уже третья. А это уже, знаете ли, закономерность...

— Что за идея с судом? — Легенде потребовалось некоторое время, чтобы придти в себя и проанализировать ситуацию.

— Ты читал дело Пантеон?

— Ознакомился после того, как пришлось подписывать ту пачку документов, что прислали по мою душу.

— Эта проекция... Алиса. После того, как мы взяли Сталкер под стражу, она попыталась убить её во сне. По принципу Фредди Крюгера. Эгиде удалось разбудить Сталкер до того, как стало слишком поздно, однако ещё одну из виновниц триггера проекции удалось довести до натурального психоза и попыток самоубийства. Сама Пантеон была явно не в курсе и после моего дружеского совета явно отдала приказ, вокруг которого Алиса и пытается играть. Судя по всему, там фигурировал "суд". И поэтому проекция пытается сыграть в судебное заседание, но по своим правилам.

— И причем тут мы?

— А ты догадайся, Легенда. Их трое — нас тоже трое. Подчиняясь больной логике проекции, это делает нас идеальными кандидатами в судьи.

— Но мы же не...

— Попробуй докажи это ЕЙ, Легенда. Я не знаю, что там в мозгах у этих тварей, и существуют ли они вообще, но у них есть вполне определенные паттерны. Конкретно эта — зацикленная на своей госпоже сумасшедшая и безумная тварь.

— Предлагаешь играть по её правилам? — возмутился Девид.

— У нас нет выбора. Мы в её мире. Она заблокировала Двери. И целый город со всем населением и героями вместе с нами. Нам придётся.

— В̶̢̢̀͞е̢͏р̡͡н̶̀о͠, ̶̨̧̀З̴̧͟͝а̵̡̀̀щ͟͡͞͡и̸̴͞т̴̧͝͝н̷̧и͢҉ц̸̡̧͞͝а͏̢ ̴͞͡Л̶̧͜ю̡д̨͘͡е̴̡͟й̡͠

С этими словами перед ними появилась фигура проекции.

Бледная, словно смерть, черноволосая девушка в заляпанном кровью платье старинного покроя с мясницким ножом, заткнутым за поясом. Её лицо застыло, словно погребальная маска, не выражая абсолютно ничего.

Лишь голое равнодушие.

И это пугало Девида. Даже больше, чем Сибирь, наверное. Потому что при всей своей смертоносности и неуязвимости, та проекция не умела говорить.

— Даже если мы примем решение, оно не будет иметь никакой силы, Алиса, — Легенда всё же решился возразить идее Персоны.

— В̸̢̨͢с̢͠ѐ̴͢, п̵̸͟о̢в͟͢т̢͞о̵́͢р̶̨͢͡͞ён̀͞͠н̵̡̀͘о̵̵̧͞е̸̡́ ̸̵̡̕͠т͢͏̛р͜͝и̡͝ж̧̛̀͞д̀͡ы̡͞͏̴̡, ̢͞и̶̨м̵̨͘̕͜е̷͘͠҉е͠͞т̴҉ ̴͏͏͜с̶̴и̨́͟л̶̛̛͜͏у̵̧́͟ ̡͟͝͏з̵̷̧́͘д̷̧̕͏е͞͏̕̕с̸̀͝҉ь̶͡, ̵̴О̶͞с̵̡̧͏к̨͘о̷̷̛л̧̀о̨҉к̷̸̧̕. Г̶̵̶̨̀о̴̶̕д̢̡̀ы͟͜͟͝ ̢̛̀͜͟п̷͢͠р̵̸̸̕о̀́л̶̨̧̀́е̕͏т̀̀͠͞я̡́͘т̧̀͟ ̢̡з̸̧͞а̕͘͡͏̧ ̢͞с͟е̴̡͘͝к̧̕͟͟҉у͝҉н̶̶д̷̡̛ы̢͝҉͟, ̀г͏̕о̧͏л̶͠͠о́͞҉̛͝в̷̡͝͡ы́̀͟͞ ̴͜͟͢͡п͞͠͞҉̢а̴҉́д̴͢у̷́̀т̴̧̕͝҉ ̸̴̧с̶̡͢͡͏ ̕͢͞͏п͏̛͜л҉̕͜ѐ̨̕͞ч̴̢̀̕͜, ̀͏ ͏̵з͏͘л̶͜͠͡҉а̧̨̛̀т͘҉͢͝͞о̷̀ ̵͡о̀͠͠б̨͠е̕р̴͘͢͝н̵̧̢͜͝ёт̢́с҉͝я̢̀̀̀̕ ̷͜͞с̸̨̀̕м̨͢͏̸р͜а̶̵д̀̕͠͠о̸̶̧͜͝м͝҉͘, ̨҉̡͝҉ ̀͡с̶̡̨̡̕т̷̸̸͠о̸̧̧͞и̶̷̨͘т̵̴̢̢ ̧̀͠л̛҉̵́и̨̛́͟ш͏͝҉͝ь̷̛҉͡ ̸͟͢͜в̛̕͘е̵̴р̵̷̨̢̀д̷̧͘͢͡и̷̨́͘͝к̷т̵͜͜ ̵͜и̡̡з̵̢͞͝р̷̕͞͡е҉͝ч̢͡͝ь̛́͘͢.

На секунду установилась тишина, прежде чем Александрия ответила ей:

— И если мы их оправдаем... или наказание покажется тебе недостаточным, то ты уже не будешь скована приказом, я верно понимаю?

Лицо проекции исказилось в улыбке.

Словно на лице идеальной фарфоровой куклы пробежала трещина, обнажающая портал в самые глубины бездны безумия. Зубы, что блеснули на секунду — не были человеческими. Впрочем, сам факт улыбки, что растянулась по неестественной диагонали от уха до шеи был таковым.

Эйдолон отчётливо увидел, как Ребекка вздрогнула. На жалкую миллисекунду, но тот ореол непоколебимости, которым она себя выставляла — дал сбой. И вот это пугало по настоящему.

Многое он мог сказать про свою подругу. Как плохое, так и хорошее. Иногда — ужасное. Но та стойкость, с которой Александрия выдерживала всё то, что вываливалось на них в их трудном пути к величайшей из возможных целей — поражала его. Потому что он — не выдерживал. Топил воспоминания в бутылке и резких ощущениях. А Ребекка — помнила. Каждый момент с самого начала их пути и по сегодняшний момент.

И если эта улыбка заставила поколебаться ту, что была оплотом спокойствия на протяжении всей эры героев... то Эйдолону было даже страшно представить, о чём думала и что понимала сейчас Александрия.

— В таком случае... полагаю, что нам стоит заслушать обвиняемых, — Легенда хорошо среагировал на явно выпавшую из равновесия сокомандницу и продолжил разговор.

Персона, вернувшаяся к своей, по видимому, обыкновенной безэмоциональности, ответила:

— Ќ̛́͝а̸͘͜͟к͘͠͞ ̶̛п̡́҉͝о̧̢̀͟ж̸͢е̸̨̛͡л͢͡а͡͏е̵̶т̵̷͘е́͠͞҉.̨ ̴̛С̀͜͠т̴̨͢͡͡р̧͜͝͝а̢̡̛͜ж͏͘͞͏а̵͏̴̶̨! ̸̛́͢͟

Двери, что находились на другом конце зала, с грохотом отворились, впуская вошедших.

Странные антропоморфные существа, до смешного тонкие, словно бы листы картона, одетые словно рыцари, с огромными сердцами на груди, вооружённые странной помесью между пикой и штандартом, что также был увенчан символом сердца, служили конвоем для трёх вполне человеческих фигур.

Личность одной из них Девид вполне мог предположить, благодаря фирменной робе, что служила стандартом для камер предварительного заключения СКП. Чернокожая девушка без сомнения являлась Софией Хесс.

Две другие же ему не были знакомы, но об их принадлежности судить не приходилось. Уж очень вряд ли, что сама Хеберт, а также её проекция не знали лиц тех, кто был ответственен за её триггер.

— А нам разве не нужен обвинитель и адвокат? — спросил Эйдолон шёпотом, однако тут же заработал гневный взгляд от Ребекки, потому как Персона не преминула ответить:

— А̴̴͜х̸͝, ̷̴̧͡т̶͟о̀́͢ч̴̶̶̧͡н͢͞о̵̢.͢͠ ̶͜͢П́͟͡͠͞р̀́͜͠о̧͠с̧͞т̸̨͞͡͝ы̧̢̨́͝е̵́͜͡ ̨̨̛̀͘ф̴̀҉͡о̴̨͘р̡̡̡́͝м̵͡а̸́͡л̷̴͠ь̵͡н̨҉о̨́̕͘͢с҉̷͜͡͡т̢̕и̡͘͞ ̴̷̛в͘͡с̷̧е́̕̕͢ ̶͠т҉̛͢а̷͡͏к̸͠ ̧͘͠ж̶͢͜͞е͢ ҉͏́у̸̨̛҉с̢͢к̸͢͏̷о̵̢̢͢л͏ь̵̶̡́з̀͢а̷̷̧ю̕т̢̧̨͜ ̵͢͠о̴͠т҉́̕͏̡ ́͜м̨͜͡͡о͜͜͜е̴͟г̷̀͘͜͝о̡̛͜͏҉ ̴̶в̡̀͜͡з̡̢̛о̀҉͟р͘̕͜а̵̕͜͠҉.

Повинуясь её воле, по обе стороны от введённых возникли ещё две фигуры.

По левую руку стояла дама в пышном чёрно-бордовом наряде. Дэвид затруднялся на глаз определить, что это был за стиль, но выглядело довольно старомодно. Она была почти столь же бледна, что и проекция, однако цвет её лица казался куда более здоровым и живым, чем непосредственно у Персоны. Её губы были кричаще-алыми, того же цвета, что и её волосы. На лбу у женщины блестела золотая тиара с огромным рубином в форме сердца.

По правую руку стояло зеркальное отражение Королевы в Алом. Пускай столь же бледная, она была одета практически аскетично, в простое белое платье без особых украшений. Она не носила косметики, и волосы её были белыми, но не седыми. В волосах блестела серебряная тиара с антрацитом в форме пики.

Королева в Алом говорила:

— Я, Госпожа Червей, буду их палачом.

Леди в Белом вторила ей недовольно

— Я, Королева Пик, буду их Щитом.

А Персона спрашивала:

— Г̡͏̕͏о̢͡т̶̸̧̡͡о͏̷̀̕͟в̵̧͡ы̷̸̛̀ ̸̛̛́͜л̡͘͝и̵̡ ̡͜҉̧С̡̢у̢̨̀͠͝д̶͢͡ь̵͡и̵͢? ͏̧ ̴̵͞Ѝ̴̢͜л̷́͢͞͠и̕͞ ̵͠ж̴̵̶̡͜е̴͡ ̶̶͢͜д̸͟л̸̡͡͞я̧҉̴̸ ́͘͜п͏̴̡̀р͏̶̕͜о̨̡̀͟ц̴̷е͞͝с̴͟͟с҉а̷̨̛́͞ ̴͞͏̸҉т̷̷̀р͏̷͜҉̢е̵̸̴̕͠б͏͏͏̷у̵͟͜͝е͏̡т̧с̸̕͝я̷̡̕ ̶͟е̢͜щ҉̶͏̨̡е̶̵͘͠ ̛͜к҉̨͟͡͡т̛͟о̧͜͝-̷т̶̶͜͠о͟͏̴̛?

И прежде, чем они с Кейтом успели хотя бы подумать, Александрия дала ответ:

— Да. Мы готовы.

* * *

Эмма Барнс. Страна Б̶̻̈́̃̍̉́͗̅͑́͒͠е̵̢̩̹̱͉̮͇̜̤̖͚̦̺̝̭̏̌͌̀̔̏̑͛͜з̴̛̛͔̭̓̍͋͛̓́͌̾͌͐̓̋͘̕̕͠у̴̡̡̨͖̪͇̲̖͈̹̮̹̌̈́̂͐̾́͘̚͠ Ч У Д Е С.

Сказать, что Эмме было страшно — ничего не сказать. Она пребывала в ужасе. Полнейшем, ужасном ужасе. Звучит неправильно и вообще тавтологично — но её ситуацию описывало в принципе верно.

Вся её спокойная и размеренная жизнь рухнула прахом за несколько жалких дней. Из подающей надежды девушки с модельной внешностью, дочери уважаемого адвоката, одной из королев школы она превратилась в преступницу, близкую к нервному срыву или еще чего похуже. Всего за несколько дней она поплатилась всем, что у неё было.

Сначала всё казалось не таким плохим. Отец смог добиться того, чтобы её выпустили под залог. Конечно, домашний арест и изъятие всех средств общения с внешним миром, кроме тех случаев, которые проходили под пристальным надзором родителей, были хреновым исходом, но по сравнению со всем остальным...

Сначала к ним в дверь снова постучались агенты СКП и забрали её из дома, аргументируя это мерами безопасности. Отец пытался протестовать, но когда увидел бумагу за подписью Александрии и услышал, что Мэдисон отправилась в психушку с нервным срывом... отпустил её.

Они посадили её в камеру. Да, это скорее была маленькая квартира, но все ещё камера. Она знала, что они за ней следили. Знала, что не только они...

Она было впала в истерику и плакала в подушку, виня Тейлор во всех своих бедах, когда зазвучали сирены тревоги, которую абсолютно никто не любит слышать кроме как во время запланированных учений. И она знала что это были не учения.

Губитель. Чёртов Губитель пришёл чтобы окончательно доломать всё что осталось от её жизни. И это был не Левиафан. И даже не Бегемот. После них у простых людей были шансы на жизнь.

Но это была Симург. После которой... люди максимум существовали.

Они спрятали её в бункере. Заперли в каменном подземном мешке, якобы желая уберечь её жизнь от опасности. Однако она уже не хотела. Не хотела! Эмме было достаточно! Она хотела выйти наружу, посмотреть в лицо Симург, послушать её гребаное пение, чтобы у неё появилась хоть какая-то цель! Пускай навязанная ей Губителем, но это все же были бы цель и смысл, которые она бы до конца считала бы своими.

Или просто умереть, пытаясь. Это тоже решало её проблемы.

А затем наверху всё затихло. И они услышали голос. Невыразимо прекрасный, он говорил о себе, о том, кто он и зачем прибыл. О том, почему сражается и что думает о Губителе.

Был ли это Сын?

Нет, не был. Или был. Смотря чей Сын. Но он говорил, и она слушала, заворожённая его словами. Она не была религиозной, но общая атмосфера, сила, что звучала в его словах, пробуждали внутри неё что-то... словно бы оставленное далеко позади, заставляя страшиться его и одновременно неумело молиться за то, чтобы он преуспел в своих деяниях. Благоговейный ужас и религиозный трепет. Таковы были её чувства, пока она слушала речь Звезды Утра. Однако и они покинули её в момент, когда волна искажений настигла их бункер.

Тьма затопила её взор, лишая обзора и не давая ей увидеть остальных людей, что скрывались с ней в одном бункере. Внезапно чья-то ледяная хватка сомкнулась на её плече, заставляя всю её руку онеметь в тот же момент, столь холодным казалось это касание.

Она обернулась, чтобы увидеть схватившего её, но не смогла. Воздух вокруг неё словно сгустился, не давая ей возможности пошевелиться.

Новый голос шептал ей в ухо.

̷̯̒̏̎̐̈́̒͒̀́͛̀̋̄̈́́̒̓̄́̊̒͊͋̑̒̕͘Н̵̖̺͙̑̇̆̃̋̇̓̒̉̓̀͂̎̂̏̀̄̕̚͝͝͠͝а̶̧̼͉̼̞̪̥̥͓̯͔̩͕̲̤̙̱̟̩̠̫̠̻̐͌̄̾̓̋͋̅̿̄̆ͅк̶̢̧̧̲̩̦͈͓̯̦̞̼̼̫̯̙̱͖̈́̉́̇̽̈͒̍͘͠ͅͅо̶̢̫̣̯̱̲͙̞̹͚̗̖̞͖̄̆̌̊͆̋͆̂͆̑̍̍̋̾̈̀͗̈́̈́͛͛̓̾͌͛͗̄͘н̷̨̢̛̮̝̥͕͍͚͖̤̦̟͎͔͔̰̊͌̾̿̀̓̏̅̓̍̋͛̈́̽́͂̆͌̅̇̚͠е̷̡̧͎͚͈̮̠̪̻̫͈̦̙̬͖̘̤̣̭̬̻̰̌̍́̈́̒̅̑̊̇̽͋̈́̆́̆̑̕͝ц̵̧̡̛̫̠̙̣͎̹̘͚̱͇̄͂́̓̔̉̇̍̇̒̏̾̚̚͘͝-̷͉̫̟̰͕͓̬̩̲̣̝͓͛͂͋́т̷̨̡̢̱̟̝͇̯̲̞̟͈̘̺̞̟͈̫̝̜̣̭̞̫̩̺̘̦̤̬̂̈́̊̔́̿̌͜о̸̛̯͖͍̬̰̟̠̑̏͐̈́̅̋̓̍̉͑̀̊͒̓̅́̃̂́͘͘̕͝͠ ̵̛͔̝̉̽̍̐͆̍͒̈̿̍͆́̔͆̇́͆̽͗̆̄͊͘̕͘̚͝͝͝͝я̷̡̫͕̤̫̬̘̯̜͓͙̮̮̏̃̍͑̄̇͒̓̔̂̀́̍͒͛̈́̌̏́̅͆̈̈́̆́̇̂̈́̔͒̓ ̷̫̖̫̣̻͔̯̪̟̥̮̋̓̈́͋͒̐̿̉͐̇̀̈̎̎̆̎̓̕̕͝ͅн̶̨̡̳̮̩̲͍̞̖͈̲̰̥̝̯͚̖͈̲̟̪̰̤̘͈̤̬͇̘̂̈́̉̈̃͜͜͠͝а̷̧̞̞̠̞͍̜̼͚̦̱̣̲̬̖̹̬̳̣̹͕̺̤̞̘̟̠͈̽̅̔̈́͑́̆̄͌͠͠͠͠ͅͅш̷̨̡̧̛̗͉̣͉̦̲͕̲̜̮̤̦͍͙͓͙̦̬̦̆̆̌͘͜͜ͅл̴̡̨̻͈̙͉̼̲̥̼̤̩͍͓̜͕̿͋͑̐͑̇̂͌̿̽͊̔̉̀͆́́͑͛͛̓̾̎̿̉͘̚̚͝͝͠ͅӑ̶̨̢̧̧̛̛͙̻̘͔̭̤̝̲͔͉͍̜̪̩͚͓̝̺͇̐̂͗͗̈̓̆͗̆͌̽̇̾̏́̎͊̈́̿̕̚͘ ̸̢̨̢̛̗̝̩̣͚̱̝̥̝͖̟̲͚͈̭̹͎͚͕̹͖͙̬̭͙̜̰͕̀́̈́̋͐̈́̓̑̾̉̑̓͋͆͛̿͂̓̀̓̈́͆͌̊̈͛̚͜͝т̷͖͚̥͓̯̬̩̬̮͚̤̄͌̅͗̃̃̀̍̏̒̌͆̒̐̂͂̽̊̓̊̆̚̚͝͝е̷̹̜͇͈̝̉͆́̃̇̎̌̋͂͐͗͂̔̆́͆̎̅̈́̂̐̈́̑̎̃̉͂̚͘̕͜͜͝б̸̩̥͈͖̇̽̽͐̅̓͗̅̚͝͠я̷̢̨̡̨̥̤̝̟̻͎̺͉̜̰͙̮͕̱̺̼̝̻̌̐̍̆̀̍̈́̂͜ ̷̡̡̼̭̟̘̹̘̘͉̬̲͖̫̠͎̟̯͗̅̀̿̚̚Э̵̛̪̙̙͔̱͂̃̾̄̄́͌̒̂̑ͅм̵̨̥͕̜̘̻̲̭͔̭̮̺̘̼̘̭̪̳͎̼͔̖̝̤̌̈́̾̽͐́̊̊̑͆͋͋̀͝м̶̛̜͎̟̻̝̰̱̣̩̭̈̽̆̐̎͌͛̇̋̐̈́̂͑̾̊̒́̅̂̊̓̓̑̚а̷̨͖̳͕̟̟̯̟͇̟̬͖̠͓̮̳̖̠̹̪̱̩͈͖̬̗͓̳͑̈̌͝.̶̨̫̗̠̜̰͚̘͕̠͉̂̆̏̃̊͐̃̊̑́̊͒̏͋̀͐̈́̕͝͠

Что-то за её спиной говорило, и в этом голосе звучали детский плач, скрип лопат, вгрызающихся в мёрзлую землю, и эхо заливистого смеха.

— К-кто вы? З-зачем вы это делаете? — прохрипела девушка, едва справляясь с морозом, что словно волнами прокатывался по её коже.

— П̶̫͚͙̬̙͈̲̬̫͓̱̫͚̫̰̱̒̆͑͛̇̄͂͑̏̈́̅̍͌͂̂͒̉̈́̏̚͜ͅо̸̡̢̢̨̡̞͎̭̥̭͔͚̖͎̪͓̙̪̪͓̬̱̺͉̝̮̘͇͒͗̌̏̑̓̿̋̀͑͋̽̽͜͠с̷̫̼͉͔̱̠̗͇͍̝̝̺͈̃̌͒͒͌͂̾̌̅̀̑̀̋̐̀̓̈́͗̐̌̉̑̈́͂̚͘͝ͅл̴̨̡͇̯̺̳̳̰̜̮̬͊̔͗̆̃͐̽̈͒̈́͝͠е̸̡̟̖̳̝̠̝̫͚̲̦̙̝̗̩̣͖̱̱͉͕́̈́̀̑д̶̢̧̳̳̞͎̙̺̜̤̞͉͙̬̥̱̣̻͖̖̹̠͎̳͚̤̣̙̆̄̒̏̀̽н̶̛̛̯̘̹̜̘͔̭̳̜̼̼́̾͂̈̑̈́̃̏̋͑̌̎̄̕я̴̨̢͉̯͍̻͙͕̥̻͓͉͙̯̟̱̳̰̮̗̥͙̝̭̟̜̩͍̗̀̀̌̍͘я̷̨̢͖̝̮̰̝̱̘̘̤̟͉͔̯̘̌̇͊̄͆̀͌̍̽͊́́͆̍̀̄̚̚͜ ̷͔̣͎̱̄̃̑̂̅͠и̴̛̹̞͔̱̬̃͒̍̏̌͘͜͠з̵̢̨̨̡̡͔̯͇̲̣̱̞̗͉̫̟̩̞̤͍͚̰͎͔̣̜͒͜ͅ ̸̻̣̞̲̼͎̬͈̮̩̮̋̾́̔̌̾͑̈̒̓͌̈̀͆̎͋̆̍̊̓̏̎͝͝͠ͅт̶̡̛̛̬̲̥͈̳̺͎̭̯̠͕̙̦̪͚̤͇͚͍̭̮̬͉͙͔̮̠̊̈̃̈̋̓̍̌̈́̐̈́͋̍̇̑͘͠р̸̨̝̼̳̮̟̟̬͔͇͈͍̺̹̙͓̰̟̞̤̥̫͛̐̓̃͊ͅе̴̠̦̥̩̲͙̜͚̟͓̜͖̪͉̖̼͐͌͒̎̊̏̈́̐̒̕̚͘͜ͅͅх̷̧̢̢̡̙̟̖̼̗͕̹̺̯̼̪͙͓͓̮̩̜͗̆̓͑͛̍̀̅̚͝͝.̶̨̢̡̻̞̗̗͙͕̥̭̳̹͎̳͓̪͈̝̈́͒͝͝ͅ ̵̛̛͇̠͇̦̒̔̀̉̾͛̌̈́̀́̆̏̈̉̍̀̊̋̑̑͌͒͗̏͝Б̸̳̰̉̂̈́̋͆́͊͋̒̌̒̑̑̐̔̾͋̽́̓̈̌́̀̈́͑̆е̷̨̨̡͖͉̥͉̮̟̖̣͙̫͚͕̩̥͍͈͖̫̜̘̟͖͕̱̥̝͆̏͐̾̂̾̓ͅз̶̧͇͈̙̞̼̞͍̼̎̉н̶̡̨̡̬̗̗͇͕̞̠̥̞̫͔͙̱̟͈̳̺͕̮͚̣͛̂͐̌̕͘̕͝ͅа̶̢̦̮̜̹̟͖͎̺̤̤̖͙̪͙̟̭͍̮̝̱̭̝̤̄͋͐̿̑̂̾̑̌̐̀͂̒̓̏̽̌̔͘ͅк̴̨̦̦̻̭͖̥̻̳͚̰̝͎̣̰͙̪̝͜͝ͅͅͅа̷̡̛͕̱͈͈͍̟̼̥͉̗̦͙͂͐̄͒͊́̓͒̒͗̈́̊͗̈̓̋͌̌̎̋͊̕̕͝з̷̢̛̳̖̺̹̬̳̱͕͉̮͚̳͇̖̟͇̯̬̩͙͉̟̙̠͕͈̆̿͂̆̀̂̆̀̈́̀͂̇̇͌̑̂̚̕̕͝͠͝ͅͅа̷̨̹̰͓͈͎̩͚̖̪͉̖͈̞̩̩͙͉̱͈̦̎̓̿́̅̀̒̀͊̿͑̎͆̏̏̽̏̽̎̐͆͆̇̈́̏͂̚̕͠͠͝н̴̢̧̨̩̫̘͈̫̹̖͈̗̥͑̐̄̽̈̀̐̀̊̆̇́͂͂̃͠͝н̸̧̨̢͓̭̻̭͖͚̤̘̭̞̮̹͚̟͔̳̝͓̫͉̎̈́͐̃͛͋̏̏̈́̌̐͐̎̋̋̀͌̏̈̓̃̄̓̿͌̕̚͠ͅӓ̷̠͙̼́̒̽̽̿́̑̽̑̑̉̔͑̈́͒͛̎͂̃̀̌̆͘̚͝͠͠я̷̡̛̘̺͉̲̻̦̘̬̜̄̉͛̓͗̅̉͊̅̅̄̎͌͋̕̚͝

Голос словно рябил, Как будто статические шумы в телефонном разговоре при плохой связи. Однако этот голос был таким с самого начала.

— Ч-что вам нужно от меня? — спросила она, впадая всё в больший ужас. Она понимала, что и кто стоит за этим существом, чем бы оно ни было. Она всё же настигла её.

-Т̡͇̩̟̮̤̝͓͐́͆̀̈ͫ̌̎̈́̎ͯ͐͒̿̈́̀̀̀͜ы̖͍͔̥͎͙̩̺̞̝̮͔̖̖͉ͨ̈́̽ͪͤ̋̊ͤ̎ͧ̈́̎͒̆́̚̚͢ͅ

А затем тьма исчезла, вместе с леденящим душу присутствием. Но она больше не была в бункере. Туман стелился под ее ногами, простираясь от горизонта до горизонта. Вдали маячила разбитая постройка, формой напоминающая ей церковь.

Еще дальше и, одновременно с этим, словно бы ближе, чем церковь, раскинулся город. Он казался Эмме уродливым нагромождением зданий цвета пожухлой травы, что зачем-то превратили в какую-то пародию на город.

Но не это привлекло её внимание.

Её подруги. София и Медисон. Они тоже были здесь, в этом странном и, по правде говоря, жутком месте. И обе они выглядели... не очень.

София была одета в ярко-красную робу свободного покроя с номером на груди и спине. Она стояла среди всего этого тумана и взирала на происходящее с каким-то совершенно несвойственным ей равнодушием. На её руках она смогла разглядеть толстые металлические ободы каких-то высокотехнологичных браслетов. Эмма не была особым гиком по части тематики кейпов, этим в основном занималась Тейлор, но и дурой она не была. Скорее всего на руках у Софии были сдерживающие браслеты с встроенными шокерами, пресекающими использование способностей Сталкер.

Но если София, несмотря на усталый внешний вид и общую потрепанность, выглядела вполне в себе и адекватной, про Медисон такое сказать было никак нельзя.

Одетая не во что иное как смирительную рубашку, что сейчас, впрочем, была распущена, Медисон походила лишь на бледную тень самой себя. Когда-то прекрасные прямые волосы, всегда аккуратно расчесанные, теперь ниспадали спутанными и редкими прядями, кое-где вырванными с корнем. Под глазами Клементс залегли глубокие черные круги, а зрачки и вовсе были разных размеров.

Спустя буквально несколько секунд немой сцены Медисон рухнула на землю, чтобы забиться в истерике, сотрясаясь в судорогах.

Эмма подбежала к подруге, схватила за плечи и попыталась привести в чувство:

— Медисон? Медисон, ответь!

Но её подруга словно впала в транс. Зрачки расширились ещё больше, а взгляд был устремлен куда-то сквозь окружившую их пелену тумана. Словно она видела то, что скрывалось за этими.

Медисон, будто в бреду заговорила, тараторя странную фразу:

— Она здесь! Она снова здесь! П-пять часов, п-пять часов, д-верь закрой ты на зас... — Медисон вдруг вгрызлась зубами в кожу своей руки, пытаясь отодрать от неё кусок, но Эмма была быстрее и смогла удержать руку девушки буквально в паре сантиметров от её же лица, второй рукой прижимая голову Медисон к земле. Та попыталась было сопротивляться, но как-то вяло, словно по инерции.

Лишь строчки странного стиха продолжались.

— София, помоги мне удержать её! Она не в себе!

Но Призрачный Сталкер молчала, все также безразлично озираясь по сторонам.

— Не думаю, что это нам поможет... — голос героини звучал глухо, даже почти обречённо.

Эмма вскинулась.

— О чём ты? Как мы вообще тут оказались? Я только что была в убежище, а теперь...

— Все просто, Эмс. Нас пригласили на суд.

— Какой к черту суд, Соф? Что за нахрен тут творится? Здесь же был Губитель! — девушка продолжала недоумевать, однако разумом понимала правоту Хесс. Происходящее здесь было результатом начатой давным давно пьесы, её завершающим аккордом.

— Губитель и вправду был, Эмма. Однако именно что "был". Что же до творящегося здесь — добро пожаловать в безумие Эберт. А судить нас будут именно по той самой причине, почему мы оказались здесь втроём.

Стоило этим её словам прозвучать, как из тумана послышался звук шагов. Обернувшись на звук, Эмма увидела странных людей. Словно кто-то взял обычного человека и расплющил его в редакторе трехмерных моделек, натягивая на макет прямоугольника. Они чем-то напоминали этаких карикатурных рыцарей, с огромными красными сердцами на груди и странными копьями в руках.

Копьями, что были направлены в их сторону.

Оглянувшись по сторонам, Эмма, к своему изумлению, заметила, что эти странные люди наступают со всех сторон, беря их в кольцо. Пускай они и выглядели тонкими и хлипкими, но какое-то пятое чувство говорило Эмме, что всё не так радужно.

К тому же из них трёх только София имела реальное представление о том, что такое драка. Сама Эмма, конечно, брала пару мастер-классов по самообороне, особенно после той истории, что и привела к их с Софией знакомству, однако ничего серьёзнее удара по яйцам она сделать так и не могла. То же самое было применимо для Медисон, если бы она сейчас пребывала в адекватном состоянии.

Плоские стражники окружили их плотным кольцом, после чего встали в выжидательной позе. Острия их пик находились опасно близко к лицам Эммы и Мэдисон.

Один из этих... стражников, выделявшийся на фоне прочих цифрой "семь" на предплечьях, дёрнул головой в сторону и что-то пробурчал.

Никто из них не понял его речи. Она звучала как полнейшая тарабарщина из гортанных звуков и бог весть чего ещё.

— Что... что они от нас хотят?

— По видимому — чтобы шли за ними.

"Семерка" кивнул, соглашаясь с словами Хесс.

Эмме не оставалось ничего, кроме как вновь подняться на ноги и помочь подняться впавшей в какое-то почти кататоническое состояние Мэдисон, что не обращала внимание на окружающую реальность, покорно следуя за ними.

Их процессия двинулась в сторону церкви, что оказалась сильно ближе, чем ей казалось до этого. Сотни метров они преодолели за какие-то жалкие полминуты, словно бы само пространство сжималось для них, проталкивая вперёд к неотвратимости.

Стоило подойти к дверям, как те по мановению чьей-то воли распахнулись, пропуская их внутрь, где их уже ждали.

Эмма узнала их. Тех, кто стояли в дальнем углу, на постаменте. Невозможно было не узнать, когда эти образы медиа телеграфировали из каждого утюга. Три очень знакомых образа. Три человека олицетворяющих собой всю мощь Протектората.

Три героя Золотого Века.

Александрия. Легенда. Эйдолон.

Триумвират.

Она не успела ничего сказать, даже, по сути, удивиться толком, прежде чем из воздуха соткались ещё две фигуры. Красная и белая.

— Я, Госпожа Червей, буду их палачом, — говорила женщина в красном, что расположилась справа от их процессии.

— Я, Королева Пик, буду их Щитом, — отвечала женщина в белом, глядя на героев.

Затем заговорила Александрия

— Да, мы готовы.

Спустя мгновение после этого их стража разошлась в стороны, создавая что-то вроде коридора, а в центре зала появился еще один постамент, по видимому — для них.

Александрия вновь заговорила.

— Обвинитель, вам слово.

Женщина в красном заговорила:

— София Хесс, Мэдисон Клементс, Эмма Барнс. Вы обвиняетесь в доведении Госпожи моей Госпожи до состояния, известного как "триггер", а также нанесении тяжкого физического и морального ущерба. Мы требуем наказания по всей строгости людского закона. Мы требуем головы с их плеч!

Эмма вздрогнула. Эта... эта женщина требует, чтобы их казнили. За то, что они просто перешли черту, но даже никого не убили? Что... что тут происходит?

Но Александрия, вечно непоколебимая, безучастно ответила:

— Соединённые Штаты не используют декапитацию в качестве метода смертной казни. В штате Нью-Гемпшир используется смертельная инъекция. Сторона обвинения, какие доказательства вины вы можете предоставить?

— Воспоминания обвиняемых и Госпожи моей Госпожи. Людей, что во власти Госпожи. Или же вы желаете помощи Господина Времени, чтобы узреть все своими глазами?

— Я протестую! Время — слишком хрупкая материя, чтобы использовать его власть для столь жалких разборок.

Где-то на этом моменте Эмма вдруг чётко поняла, что понятия о "защите" у их адвоката несколько... искажено.

Александрия развернулась к своим спутникам и о чем-то с ними говорила на протяжении почти целой минуты. Затем она вернулась к "судейскому" постаменту.

— Принимается. Сторона Обвинения, мы желаем увидеть воспоминания.

Госпожа Червей кивнула, прежде чем повести рукой.

— Да будет так.

И воспоминания того дня, что они втроём столь тщательно пытались похоронить на протяжении всего это времени, внезапно ожили, вырываясь из их голов наружу серебристым туманом, что формировался в фигуры и образы.

А Триумвират смотрел.

Смотрел и молчал.

И отчего-то Эмма была совершенно неуверена в завтрашнем дне.