| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Утром после легкого завтрака построил взвод в две шеренги.
— Бойцы! — Чуть не сказал 'Товарищи!', — впереди у нас серьезные испытания, нам всем будет нужна поддержка друг друга. Предлагаю клятву чести в обмен на свободу здесь и сейчас. Кто согласен, подходите ко мне по одному.
Народ загудел. Клятва чести — вещь серьезная, нарушать ее здесь не принято, дашь — придется держаться до конца. А с другой стороны этот ненавистный браслет, постоянный страх отстать от коллектива, лишиться руки. Не сразу, но люди потянулись. А где один, там и все остальные. В обмен на клятву я снимал с человека браслет.
— Господин Клеменс, когда вернемся, передайте это начальнику тюрьмы, как-никак казенное имущество, — я передал заму весьма увесистый мешок с браслетами.
Еще где-то с полчаса заняло обсуждение различных возможных действий в стойбище северян и наш караван двинулся в путь. Сегодня мы должны добраться до стойбища, будем надеяться, что все пройдет тихо и мирно.
Лес закончился как-то внезапно, впереди простиралась бесконечная тундра, уже припорошенная снегом. Справа все так же виднелись Срединные горы, где-то там, впереди, земля заканчивалась и начиналось неизведанное холодное море. И пусть остается неизведанным, меня никогда не тянуло в походы по льдам и торосам.
Чуть левее вдалеке на ровном столе тундры торчали небольшие холмики. Шелом показал на них рукой и сказал:
— Вон их стойбище, ваша светлость.
— Отлично! Ты молодец, мужик, спасибо, что довел. Когда все закончится, получишь награду.
Обоз под охраной солдат остановил метров за двести до первого чума или что у них там. А сам с Шеломом, Чикером и звеном солдат пошел на переговоры с местным вождем. У большого чума в центре стойбища нас остановили два... невысоких северянина с короткими копьями. Да простят меня наши малые северные народы, но отличить чукчу от эвенка, эскимоса или такого же другого я не смогу и под пистолетом. Чукчи в моем мире в народном фольклоре не слишком уважаемы, пусть будут эскимосы, просто мне это слово больше нравится.
— Стой! Куда идешь?
— Гуляем. Кстати, а вождь дома?
Зря я это сделал. Мой ответ поверг стражей местного порядка в глубокую задумчивость.
— Гуляете? — наконец один из них очнулся.
— Гуляем, — я с серьезным лицом кивнул головой, — и заодно товары различные везем, может кому пригодятся.
— Подожди, я спрошу.
— Хорошо, только быстрее давай, а то холодно здесь у вас.
Чукча-эскимос нырнул внутрь конического строения, покрытого шкурами, и пропал. Минуту нет, две... Как я вижу, с гостеприимством здесь туго. Похоже, местный вождь решил нас помариновать на свежем воздухе. Что ж, сам напросился.
Я решительно шагнул ко входу в чум, но оставшийся малорослый охранник уткнул в меня свое копьецо и грозно молвил:
— Туда нельзя.
Кто-то из моих солдат за спиной заразительно заржал. Воспользовавшись растерянностью охранника, я отодвинул копье в сторону, схватил человека за запястье и потянул его энергию на себя. Забрал совсем немного, но парень почти сразу закатил глаза и мягко осел на землю. Никакого злого воодушевления, даже капельку, не почувствовал, похоже, я становлюсь наркоманом.
— Ждите здесь, никого не впускайте и, главное, не выпускайте, — сказал я своим и шагнул внутрь чума.
Внутри, вопреки ожиданиям, было вполне светло. Несколько больших плошек с горящими фитилями давали достаточно света, чтобы сориентироваться. Неплохо живет вождь, половина чума, и пол и стены были выстланы белоснежными шкурками, песца, наверное. В центре, скрестив ноги, сидел мужик действительно выдающихся во все стороны размеров, одетый в расшитую бисером длинную рубаху. Перед ним на отдельной шкуре стояло несколько чем-то наполненных плошек. И без того не слишком круглые глаза человека заплыли жиром и злобно разглядывали вошедшего, то есть меня. Пропавший охранник стоял у него за спиной.
— Ты кто? — неприязненно спросил хозяин помещения.
Ну, извините.
— Хрен в пальто. Ты, похоже, совсем оборзел, жирный урод, заставляешь меня стоять на морозе?! Сейчас выставлю на улицу в одной рубашонке, чтоб ты немного очнулся, кусок тюленьего говна!
Судя по лицу вождя, так с ним разговаривали в первый раз. Он сипел и молча тыкал в меня пальцем. Потом его прорвало:
— Что ты стоишь, Малык?! Убей его!
Охранник, нервно сжимая свое копье, неуверенно двинулся в мою сторону.
Неужели я так плохо выгляжу? Куда ни приди, везде убить грозятся.
Копье товарища обрезал гладиусом, а энергии прихватил побольше, после чего охранник мешком обвалился на пол. Во, немного торкнуло, сейчас мы с этим толстеньким побеседуем.
Вождь не видел моих манипуляций, поэтому несколько удивленно смотрел на соплеменника, так некстати решившего заснуть. Я подошел к сидевшему и от души пнул его в бок.
— И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!
Ничего с собой не могу поделать, нравится мне эта фраза до ужаса.
Жирдяй, несмотря на комплекцию, резко вскочил, перевернув при этом несколько плошек с едой (паразит, такой мех испачкал!), и направил на меня нож, больше похожий на тесак Шварценеггера.
— Я здесь самый сильный воин! Никто не смеет так со мной разговаривать! Бери свой кинжал, бейся со мной, но ты все равно сейчас умрешь!
— Слышь, ты, бочка с салом, похоже, ты не все увидел. Смотри сюда!
Я поискал глазами, чтобы такого поэффектнее изничтожить. На полу рядом с плошками валялась деревянная фигурка, отдаленно похожая на человека. Поднял это произведение местного искусства и показал вождю.
— Смотри внимательно.
Толстый что-то хотел сказать, но было поздно, я чиркнул гладиусом по предполагаемой шее и кусок деревяшки, олицетворяющий чью-то голову, скатился вниз.
— Что ты сделал?! Это же воплощение бога Горяна!
— Да? Извини, я не знал.
— Он покарает тебя!
— Не, не покарает, мой бог сильнее, не сомневайся. Ну что, ты все еще хочешь биться со мной?
Вождь взревел раненым слоном, обежал меня по дуге и выбежал из чума. Ровно через секунду он ломанулся назад, увидев солдат с обнаженными мечами.
— Зачем солдат привел?
— Что значит 'зачем'? За золотом.
— Ты его не получишь!
— Ха-ха-ха! Насмешил! Сейчас тебе башку отрежу и заберу. Ты же его у себя хранишь, где-то здесь, никому не доверяешь. Я угадал?
Вождь приуныл. Потом вскинул голову и ткнул тесаком в мою сторону
— Воины племени убьют тебя и твоих солдат!
— Ты своих воинов-то видел? Недомерки с палками. Предупреждаю, еще одно невежливое слово в мой адрес, и ваше племя исчезнет вместе с тобой. Мужчин убьем, а женщин и детей продадим другому вождю. Но тебе будет уже все равно, ты умрешь первым. Как тебе такое, вождь?
Вождь приуныл еще больше.
По-моему, достаточно, человек дошел до кондиции.
— Слушай, вождь, — я широко улыбнулся, — как-то мы с тобой неправильно разговариваем. Ты на меня наехал, я погорячился. Нехорошо это. Давай как бы заново, как будто мы незнакомы.
Я подошел к вождю и попытался приобнять его за плечи, но не получилось, рук не хватило. Перед этим я аккуратно забрал тесак из его руки и откинул подальше. Углов здесь нет, одни круглые стены.
— Давай, дорогой, садись на свое место, кушай, а я зайду заново.
Ничего непонимающий вождь сел, пытаясь сообразить, в чем подвох.
Я вышел из чума и зажмурился от яркого света.
— Так, парни, отошли на десять шагов, но не расслабляйтесь, Чикер, ты стоишь здесь и ждешь команды, — и опять нырнул в полумрак чума.
— Вай, вай, вай! Это кто тут такой большой и красивый эскимос?
— Какой эскимос?! Мы — коряны! — и грохнул себя кулаком по груди.
— Хорошо, извини, большой и красивый корян, — и продолжил дальше, — это, наверное, тот самый великий вождь, про которого мне говорили, самый сильный и могучий. Да?
Вождь немного подумал и согласился:
Да.
Помолчали. Похоже, толку от него не добьешься, придется все самому.
— Что ты молчишь, большой вождь? Предложи мне сесть.
— Э-ээ, ты эта, давай, садись.
— Куда, болван, мне садиться?! На пол что ли? Совсем нюх потерял. Чикер!
— Я, ваша..., — начал вбежавший помощник со складным стулом в руках, потом вспомнил, что нужно говорить и поправился, — я здесь, о великий господин!
— Ставь стул.
Устроившись поудобнее, спросил хозяина помещения:
— А как тебя зовут, о большой вождь?
— Меня зовут Медведь, это все знают! Медведь Большая Лапа! — и вождь снова стукнул себя по груди кулаком.
— Да, да, Медведь, как раз про тебя мне и рассказывали. А меня зовут, — я поднял правую руку на манер американских президентов, — Гор Серебряный Змей. Не слышал? Я привел к тебе караван с товарами, которые ты так ждешь.
Медведь потряс головой.
— Не, не слышал. Караван — эта хорошо. Ты, эта, а где Шунир?
— Он решил немного отдохнуть и попросил меня съездить. А мне что, я с удовольствием. Тем более познакомиться с таким великим вождем.
Толстый недоверчиво смотрел на меня, пытаясь понять, смеюсь я над ним или говорю правду?
Я опять поднял руку вверх.
— Истинная правда, вождь. Слушай, как-то мы скучно сидим. Скажи своим, чтобы пожрать принесли, и мяса побольше.
Толстый поднялся, выглянул из чума и что-то крикнул. Через несколько минут двое парней унесли заснувшего охранника, а вполне миловидные девчушки стали подносить большие и маленькие плошки с едой.
— Вождь, у нас есть обычай, неплохой, надо сказать, ходить в гости со своей выпивкой. Давай перед едой пропустим по маленькой, за знакомство.
— Не, я не буду, — Медведь поморщился, — шаман не разрешает, говорит от этого голова станет глупой.
Какой умный шаман, надо бы познакомиться при случае. Ты, друг мой, не знаешь, насколько глупой может стать голова.
— Э-ээ, что значит не буду? Обидеть хочешь? Я тебе нектар богов привез, мамой клянусь. Кстати, нашим богом к употреблению разрешенный. Посмотри, какой ты большой и сильный, что тебе будет с одного глоточка?
Вчера я позаимствовал из наших запасов начатый бурдюк вина, половину вылил, да простят меня Бахус и кто там еще отвечал за выпивку, и в оставшиеся литров пять залил литр водки, подаренной мне Сан Санычем. Перед походом Саныч снабдил меня пятью литрами своей продукции и коробочкой с пилюльками со словами: 'Если уж совсем грустно станет'.
Вот этого убойного пойла я и разлил по плошкам, молясь Светозарному, чтобы действие выпитых когда-то пилюлек уже закончилось.
Видя, как я лихо опрокинул свою порцию, Медведь взял плошку, долго нюхал и осторожно пригубил.
— Гадость. Не, я не буду.
Пришлось слезть со стула.
— Если так пить, то, конечно, гадость. Так, возьми в левую руку кусок рыбы, а в правую посуду. И-ии, залпом! — и влил содержимое в пасть товарища.
— Вот, молодца, а теперь закуси. Лучше?
Медведь неопределенно пожал плечами.
— Смотри, вождь, жить стало веселее. Кстати, о золоте. Я ж пошутил, никто его у тебя отнимать не будет, мы же честные люди. Подскажи, пожалуйста, сколько ты платил Шуниру за пятнадцать подвод?
— Пятьдесят мешочков, — быстро и не моргнув глазом проговорил Медведь.
Расчет производился маленькими кожаными мешочками по сто грамм золотого песка в каждом. Вот сучок, раза в три надуть хочет, в два-то точно.
— Хорошо. Пятьдесят — значит пятьдесят, ты же не обманываешь меня, Большая Лапа? Нет?
Вождь энергично замотал головой.
— Отлично! Давай за это выпьем, только до дна, за успешную сделку!
Грамм по триста навернули, не меньше. Закусили.
— Давай еще. Между первой и второй перерывчик небольшой.
— Так это же не первая...
— Ты плохо считаешь, ухнем!
Ухнули. Вроде бы меня моя магическая очистка пока спасает, хотя где-то там внутри что-то заворочалось. Надо хотя бы свое забрать, вдруг развезет, мне эту тушу ни в жисть не перепить.
— Медведь, времени у нас мало, давай рассчитаемся, да мы поедем в обратный путь.
— Давай, — порывшись в шкурах, вождь достал тяжеленную торбу и безошибочно отсчитал пятьдесят мешочков с золотом.
— По рукам, Змей? — с замиранием сердца спросил Медведь.
— По рукам!
Вождь ожил, глазенки заблестели, на лице аршинными буквами было написано счастье от удачной сделки.
И тут нам принесли мясо. Горячее, дымящееся, вкусное до невозможности. Как я соскучился по нормальному мясу! За моей спиной Чикер громко сглотнул слюну. Извини, парень, тебе пока не положено.
Под мясо пропустили еще по плошке напитка.
— Слушай, Медведь, я тут недавно одну игру видел...
— Эта, Змей, налей еще... — видно было, что толстый слегка поплыл.
— Не, брат, давай чуть попозже, ты уже почти дошел до кондиции. Сейчас сыграем, а потом хоть залейся. Так вот, смотри, — я взял три плошки почище и перевернул их вверх дном. — У меня есть камушек, — достал изумруд и протянул его вождю.
— О-го! — протянул вождь, прямо как одна известная особа из произведения Ильфа и Петрова, и схватил камень. Глаза на секунду у него стали круглыми.
— Не 'О-го!', а 'О-го-го!', ценная вещь. Я тебе его потом подарю, когда сыграем.
Сзади раздался приглушенный стон.
Я обернулся.
— Не стони, у меня еще есть.
— Давай, давай сюда, — еле выцарапал камень из толстых пальцев Медведя, — кладем вот сюда под плошку, смотри внимательно, вождь, и крутим.
Пару раз для верности поменял плошки местами. Мой толстый друг, хоть и пьяненький, ткнул пальцем в правильную плошку.
— Молодец, Большая Лапа! Какой у тебя верный глаз! А вот спорим, что сейчас не угадаешь? Мешочек с золотом ставлю, что не угадаешь! — я усиленно делал вид, что сильно пьян, — только у меня что-то спина разболелась, Чикер, иди крути, ты молодой, у тебя здоровья побольше будет.
И тут понеслось. Вождь оказался человеком азартным, и где-то час мы с ним бились-боролись, передвигая золото то туда, то сюда. Выигранное золото я аккуратно складывал в заранее подготовленный мешок.
— Ставлю пять! — крикнул я в очередной раз и бросил на шкуру пять мешочков.
Медведь сунул руку в свою торбу и поменялся в лице. Схватил торбу, перевернул ее и потряс. Пусто...
— Все, нет больше.
— Жалко, Медведь, — сказал я, забирая назад свои пять мешочков, — но раз нет, значит нет. Нам пора. Спасибо за хлеб, за соль... Чикер, отдай камушек вождю, я обещал, и смотри, без фокусов.
— Стой! — крикнул вождь, — давай сыграем на весеннее золото!
— Я бы с удовольствием сыграл с тобой на золото на десять лет вперед, но увы, наш бог не разрешает играть в долг, извини, вождь.
Медведь лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь найти, на что можно сыграть. Потом он что-то вспомнил и закричал:
— Подожди! У меня есть!
С этими словами он выбежал из чума.
— Чикер, ты молодец, хвалю! А теперь быстро колись — камень отдал вождю?
— Ваша светлость, как можно?! Конечно, отдал! — Чикер смотрел на меня слишком честными глазами.
— Бедный вождь... Держи мешок, здесь сто пятьдесят шесть мешочков. И даже не думай, головой отвечаешь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
