Шут. Путешествие туда, не знаю куда. Основной текст

Столица. Продолжение.

Я стоял и хлопал глазами, пытаясь переварить услышанное. В голове билась мысль: 'Откуда здесь 'Московская' водка'? Параллельно пришло понимание, что вопрос был задан на русском языке.

— Э-ээ? — все на что я сподобился.

Старичок подошел и трижды крепко крест-накрест расцеловал меня, защиту я отключил еще в комнате с магами, отступил на шаг, покачал головой, утирая глаз.

— Глазам не верю! Русский! Счастье-то какое! Разрешите представиться — Горюнов Александр Александрович, старший унтер-офицер Санкт-Петербургского дивизиона Отдельного корпуса жандармов.

Обалдеть, если не сказать сильнее. Это ж из какого года дедок сюда попал? Они там в комнате говорили что-то про сто сорок лет. Если это про деда, значит он здесь с конца девятнадцатого века. Круто!

— Александр Александрович, тогда уж и я представлюсь. Иванов Игорь Иванович, майор запаса, инженер-строитель.

— Рад, безумно рад! Игорь Иванович, что же мы стоим, прошу, прошу! — и он потащил меня к столу. Откуда-то сбоку появился молчаливый дядечка, начавший выставлять на стол разнообразные закуски. И хотя мы не так давно обедали вместе с императором, спокойно смотреть на стол было невозможно.

Селедочка с лучком, политая постным маслицем, квашеная капустка обалденного запаха, соленые огурчики, отварная картошечка, исходящая парком, сальце с мясными прожилками, нарезанное ломтями, посыпанное крупной солькой, пышный каравай черного хлеба, икорка в деревянной плошке, притулившаяся на краешке.

Из массивного буфета хозяин благоговейно добыл мгновенно запотевший пузатый хрустальный графин, под горло заполненный прозрачной жидкостью, и пару хрустальных же рюмашек грамм на семьдесят.

Из карманчика сюртука достал маленькую жестяную коробочку, вынул оттуда две пилюли желтого цвета. Протянул одну мне:

— Глотай, так надо, — и первым проглотил свою.

Надо, так надо. Проглотил и пилюля ушла вглубь, не задерживаясь.

— Молодец! Вот теперь можно! — Александр Александрович заговорщицки подмигнул мне, взял графинчик, щедро плеснул в рюмки, почти до краев.

— За встречу! — и бодро опрокинул содержимое в рот.

— За встречу!

Это действительно была водка, и весьма неплохая. Но ведь на магов, насколько я успел выяснить, спиртное не действует, зачем же продукт переводить? Вопреки ожиданиям, напиток пошел на ура, прокатился по пищеводу и разлился теплом внутри. В голове после длительного перерыва немедленно зашумело.

Хозяин подцепил вилочкой капустки и смачно захрустел. Я не отставал. Ах ты, караси и голуби, хорошо-то как!

— Ну-с, Игорь Иваныч, что скажете?

— Александр Александрович, честно говоря, давненько я водочкой не баловался, сказать, что это точно 'Московская' не смогу. Но качество напитка отменное.

— Вы же понимаете, дружочек, что настоящей 'Московской' от купца Семчихина здесь быть не может. Сам, только сам. Все эти умные головы ни черта не смыслят в культуре пития, здесь же ничего приличного крепче тридцати градусов и не найти было. Картошечки, картошечки накладывайте. Под водочку чем проще продукт, тем легче и полезней организму. Закрепим?

— Вне всякого сомнения.

Закрепили.

— Так вот. Перегонный куб, спиртометр — вот этими руками. На все время нужно, но его у меня было предостаточно. Игорек, нас еще ждут грибочки, томленые в сметане, но это предлагаю под перцовочку, ты не против?

— Сан Саныч, готов, как пионэр!

— Это кто такой?

— Потом расскажу.

— Договорились. Махнем!

Махнули.

В процессе молчаливый дядька менял тарелочки, посуду, ловко принес тяжелую сковороду с медленно булькающими грибочками в сметанном соусе. Фантастика!

— За земляков!

— За Рассеюшку!

— Игореша!

— Саныч!

— А вот лимонную надо под ушицу. Семен! Готовь уху!

— Дядь Саша, я больше ни-ни, дальше пойдет под откос.

— Не пойдет, держи, — и друг мой достал из коробочки красные пилюли. — Я время зря не терял, сейчас поймешь, глотай.

После пилюли в голове прояснилось, дышать стало легче, организм взбодрился.

— Обалдеть, Сан Саныч, вы волшебник!

— Ну, дак, есть немного. Смотри, у меня еще по две пилюльки на брата осталось, продолжим?

— Не вопрос, с вами хоть куда!

— А теперь из золотого запаса моей коллекции! Можжевеловая горькая! Игореша, ты бы знал, откуда мне привезли эти ягоды и за какую цену! Но для тебя ничего не жалко! Выпьем!

— Выпьем!

— За русскую армию! Ура!!!

— За...

— За...

— Дядь Саша, пилюльку...

— Держи!

— Сан Саныч, а нам не поплохеет от таких перепадов? Организм выдержит?

— Маги мы или нет, Иваныч?! Не дрейфь! Ура!!!

...

— Дядь Саша, пилюльку...

— Согласен, немного переборщили, — сказал Сан Саныч, оглядывая разоренный стол болеt-менее вменяемым взглядом. Семена кто-то из нас прогнал в процессе, чтобы не мешался.

— Сейчас отпустит немного и поедем к моим подружкам веселиться. Там такие красотки.

Я несколько скептически отнесся к этому предложению, учитывая возраст Саныча. Какие у него могут быть подружки. Но не отпускать же его одного в таком состоянии.

— Поехали!

Четверка лошадей домчала нашу карету до нужного адреса за несколько минут. Сан Саныч по-хозяйски толкнул дверь и вошел внутрь, я просочился следом. Отделка помещения и приглушенный розовый свет не оставляли и тени сомнения в профпринадлежности заведения.

Дама лет сорока в элегантном платье до пола легко поднялась из глубокого кресла и пошла к нам навстречу.

— Дорогой Юлиан, как я рада вас видеть! Мы все уже просто неимоверно соскучились без вас! Девочки, рыбки мои, все сюда, к нам дорогие гости пожаловали!

— Лизок, а уж я-то как соскучился! Но, мы с моим молодым другом ненадолго, ты слышишь меня? Никаких танцев!

Дама понимающе закивала головой.

— Я все поняла — никаких танцев.

— У нас сегодня был тяжелый день, Лизок, заехали просто расслабиться, у твоих девочек такие нежные ручки.

Саныч еще что-то вещал, но его облепили несколько девушек и разобрать слова было уже невозможно.

Меня аккуратно усадили в мягкое кресло, откуда-то в руках оказался красивый бокальчик с каким-то неимоверно сладким вином. Пришлось выпить.

Блин, хорошо, что вспомнил.

— Варечка, как ты?

— Я — нормально, наблюдаю, как ты издеваешься над организмом. Кстати, зачем все это?

— Понимаешь, краса моя, человеки вроде меня иногда так отдыхают, расслабляются, отключают мозг от повседневной суеты.

— Зачем же так сложно, давай я тебе мозг отключу, а хочешь, и сотру что-нибудь?

— Нет, Варечка, это слишком жестоко. И, это... Сейчас ко мне девушки начнут приставать, наверное... Ты, пожалуйста, это... их не трогай, это тоже входит в программу расслабления, ладно?

Варвара фыркнула и отключилась. М-да...

Содержимое очередного бокальчика растеклось в голове, чьи-то нежные ручки легко массировали затылок, шею, расстегивали пуговицы камзола...

Последнее, что я помнил из того вечера, это как абсолютно невменяемый Саныч лихо отплясывал в обнимку с двумя визжащими девчонками, а из одежды у них на троих был только цилиндр на голове у заводного деда.

Богатые тоже плачут. Утро добрым не бывает, и так далее. Магу тоже может быть плохо, очень плохо. Дед своей желтой пилюлькой нашу маговскую регенерацию изничтожил под корень.

Со стоном сполз с широкой кровати и побрел искать одежду. Все нашлось неподалеку, аккуратно сложенным на кресле. Сзади что-то зашуршало. Я аккуратно обернулся, стараясь не расплескать голову. Из-под одеяла показалась кудрявая головка симпатичной девушки.

— Уже уходишь?

— М-мм... Да, это... Дела, то, сё...

Как же мне плохо.

Девушка улыбнулась, соскользнула с кровати, нимало не смущаясь отсутствием одежды, подошла и поцеловала в щеку.

— Приходите еще, вы с нашим доном такие забавные. А ты еще добрый.

Нетрудно быть добрым, находясь в полной отключке. Может мной кто и попользовался, похоже, что так и есть, но я сам ни-ни. Или не помню. Надо же так ужраться.

— Э-ээ, красотулька, а где дон может быть, не знаешь? Нам бы домой уже.

— Сейчас позову, — и она выпорхнула из комнаты. Сладкая птичка.

Минут через десять в комнате появился дон Силье.

— Игорь Иваныч, родной, у тебя красной пилюли не осталось?

Я молча развел руками.

— Да, конечно, откуда им у тебя быть. Поехали домой, поправлять здоровье будем.

На выходе нас поджидала хозяйка заведения, свежая как персик и пахнущая чем-то невообразимо вкусным.

— Лизок, мы домой. Но не прощаемся, как-нибудь еще заглянем, да, господин магистр?

Я обреченно кивнул головой.

Дома нас ждал Степан, холодный квас и щи из квашеной капусты.

— Первейшее средство от нашей болезни, скажу я вам, да-с. Только горячее, и никакого спиртного, опохмел есть привилегия низших слоев, о здоровье тела и души не думающих.

— Сан Саныч, а пилюльки оздоровляющей нет, мутит меня не по-детски.

— Держитесь, друг мой, сейчас полегче станет. Пилюля, конечно, есть, но даже нашим организмам это совсем не полезно. Только в качестве крайней меры и применять мы их не будем. Сейчас щички дохлебаем и в баньку.

— В баньку?!

— А как вы думали? Чтоб русский человек и без баньки?! Никак невозможно.

Баня оказалась отменной, а Степан мастером на все руки. Стоя невозмутимо в адском жару, помощник Саныча без устали работал двумя вениками. Сначала хозяина всего измочалил, затем за меня взялся. Еле выползли из чистилища.

В уютном предбаннике стоял уже накрытый стол, уставленный плошками и блюдцами с медом, вареньем, какими-то сухофруктами, посреди возвышался большой пузатый чайник, а рядом корзинка с баранками.

— Представляешь, — сокрушался хозяин дома, — а чая здесь нет, не доросли здешние варвары до него. Может где-то на юге и растет что-то похожее, но я не люблю там бывать. В тех краях даже не варвары, а просто дикари живут, с ними разговаривать совершенно не о чем.

Так вот, путем долгих проб и ошибок подобрал, наконец, особый травяной сбор, немного шиповника, земляники и малины, ну, ты понимаешь, местных, естественно. На мой взгляд, получилось недурно.

По первой чашке выпили молча, мотая головой от удовольствия, после второй Саныч задумчиво посмотрел на меня:

— Даже боюсь спрашивать. Игорь Иваныч, из какого года ты сюда попал?

— Из 2019-го.

— Матерь Божия! — дед перекрестился, — это ж насколько далеко от меня!

И Саныч начал рассказывать.

— Я родился в Санкт-Петербурге аккурат в год ужасного дворянского бунта на Сенатской. В двадцать лет мне посчастливилось поступить на службу в жандармерию благодаря протекции моего дяди, служившего у Его сиятельства графа Бенкендорфа Александра Христофоровича.

Да-да, посчастливилось, не смейся, потому как предпочтение при отборе кандидатов отдавалось людям служивым, с опытом. Дядя выхлопотал мне чин младшего унтер-офицера, это тебе не рядовым бегать. А какая форма у нас была! Все девицы и незамужние дамы, гуляющие в Михайловском саду, мне глазки строили!

Тридцать шесть лет верой и правдой служил, мзды не брал, дослужился до старшего унтер-офицера. При царе-батюшке Николае Павловиче Первом порядок был и строгость, пикнуть не смели. А вот Александр Николаевич мягким был, все на Европы оглядывался, цивилизованность свою подчеркивал. Через то и смерть свою страшную принял.

Говорил я нашему ротмистру, давить надо всех этих студентиков-смутьянов, в кандалы и в Сибирь, да куда там — не велено, только надзор. Мой пост при проезде государя-императора был как раз на набережной Екатерининского канала напротив Инженерной улицы.

Народу там всегда было много, а к проезду государя еще больше подтягивались. Но у меня глаз наметан, неблагонадежных за версту видел, вокруг чисто было. Карета государя проехала, за ней казаки, я честь отдал и дух перевел, как вдруг там, поодаль — взрыв!

Все закричали, народ побежал туда, а мне-то нельзя пост оставлять! Ах, если бы я тоже побежал туда, может и успел бы перехватить второго бомбиста...

Сан Саныч утер набежавшую слезу.

— А потом еще один взрыв, все опять закричали... Покинул нас царь-батюшка...

Дед встал, трижды перекрестился и упал на лавку.

— Еле дождался вечера, пошел в кабак к Савельичу и ужрался вусмерть с горюшка... А очнулся в поле, меж цветочков незнакомых. Думал в рай попал, ан нет, чужой мир оказался.

— И как же вы? — я от переживания за деда на 'вы' перешел.

— Поначалу совсем плохо было. У нас-то в Санкт-Петербурге начало марта, а здесь разгар лета. Кстати, почти все пришельцы к нам летом попадают и все в районе Срединных гор. Так вот, отлежался, очухался, да и пошел, куда глаза глядят.

Почти сутки шел, ночевал в каких-то кустах, страху натерпелся — не рассказать, всю ночь какое-то зверье вокруг крутилось, но не тронули. К середине другого дня вышел к небольшому хутору. Голодный, уставший с непривычки-то, верст двадцать отмахал, не меньше.

Хозяин вышел, спрашивает что-то, а бормочет не по-нашему. Все, думаю, пропал ты, брат, я ж по иноземному совсем не обучен. Хозяин кинул кусок хлеба и жестами показал, что могу передохнуть во дворе, а потом — пошел вон. В тех краях народ жесткий проживает, вокруг дикая природа, любезничать не приучены.

Хлеб буквально проглотил, сижу, отдыхаю, — Саныч замолчал, заново переживая те события, — собрался уже уходить, а тут во двор баба тащит за ухо молодого парня и орет на весь хутор. Хозяин спрашивает о чем-то, парень головой мотает, не соглашается. Вроде как пропало что-то.

А мне ж интересно, столько лет в сыске. Пригляделся к парню, и тут началось представление. Перед глазами картинки поплыли прозрачные такие, а на них как будто время назад отматывается. Господи, спаси и сохрани, страх-то какой, подумал, что все, головушка моя повредилась внутри, не выдержала переноса в другой мир.

Но ничего плохого со мной не происходило, чуток я успокоился и начал за картинками следить. Вот парень что-то в углу двора ковыряется, вот он из дома вышел, вот он, озираясь в дом заходит. И чем дальше по времени, тем картинки прозрачнее становились, а потом и совсем пропали.

Может, конечно, мне это с устатку привиделось, а может так все и было. Надо проверить, хуже все равно уже не будет. Подошел к хозяину и поманил его туда, где призрачный парень в углу ковырялся.

Подходим туда, а там, батюшки святы!, землица немного рыхлая, не показалось мне, значит. Кинулся я на землю, начал в том месте раскапывать, да сразу же и выкопал две монетки серебряные.

Хозяин посмотрел на монетки, схватил увесистый дрын да отходил вора, да так знатно, что тот еле со двора уполз. А мне жестами показал, что могу переночевать на сеновале.

Где-то неделю я там жил. По хозяйству помогал, воду носил, дрова колол, сено перекидывал и все такое. Ох, и тяжело было, не приучен я был к крестьянскому труду, а куда деваться, вокруг лес дремучий да зверье непуганое.

Потом хозяин как-то утром запряг лошаденку в телегу и покатили мы в село большое. Там переночевали и со старостой вместе поехали в замок к герцогу. Мне сильно повезло, что я попал на самый край четвертой провинции, владетельный дон Эстебио очень достойный господин. Если бы оказался в пятой провинции, неизвестно, чем бы дело закончилось.

— Да, я уже наслышан об особенностях пятого герцога, — сказал я деду. Тот кивнул головой.

— Нас встретил странный мужчина в мантии, вокруг него колыхалась прозрачная пленка, а над головой горели две яркие точки. Это был уважаемый магистр второго уровня Зен Кварис, личный маг герцога. Кстати, у нас с тех пор с ним весьма приятельские отношения, ведь именно он разглядел мой потенциал и ввел в магическое сообщество империи.

Мужчина оказался настоящим магом, можешь себе представить, Игорь Иваныч, как я обалдел от такой новости. Он мне прикрепил к уху кольцо-переводчик, как у тебя, и я стал понимать его речь. Какое счастье престать быть немой рыбой!

'Да уж, есть такое дело' — подумал я.

— Я этому магу все рассказал, — продолжил Сан Саныч, — и о прошлой жизни своей, и о картинках прозрачных. Магистр Кварис выслушал меня внимательно, а потом повел к герцогу, владетельному дону Эстебио, чтобы тот посмотрел на пришельца.

Герцог весьма деликатно со мной обошелся, предложил вина и где-то час мы с ним разговаривали. Его очень интересовали способы обработки зерна, мукомольные вопросы в нашем мире, но ты же понимаешь, где я, а где крестьянские хитрости.

Около недели я развлекал герцога с его приближенными, без труда находя спрятанные предметы и точно указывая, кто их прятал. А потом вместе с проходящим большим обозом меня отправили в столицу под присмотром человека герцога.

Там привели в Академию и сдали на руки дежурному магу. А в Академии, скажу я тебе, есть приборчик, сходу определяющий силу мага, так называемая лампа Фрикуса. Если человек сможет заставить ее светиться, хоть немного, значит он маг.

Вот мне дежурный маг и говорит:

— Представьте себе, уважаемый, что эта лампа может светиться. Пожелайте, сильно-сильно, чтобы лампа засветилась.

А я говорю — вслух желать, или про себя можно?

— Как вам удобно.

Вот я и пожелал, от всей души, а лампа возьми, да и взорвись. Какой тут переполох начался, — дед засмеялся, — все вокруг бегают, дежурный весь белый стоит, переживает, мы с ним на пару такую ценную вещь испортили.

Через несколько минут в помещение врывается человек в темно-фиолетовой мантии, уже с тремя звездами над головой. Быстро все осмотрел, взял меня за руку и повел на выход. У дверей обернулся и сказал дежурному магу: забудьте, лампа сама взорвалась, и так ручкой сделал, — Саныч как-то хитро изогнул пальцы и махнул кистью. — Дежурный тут же побежал куда-то с криком: кто разбил лампу Фрикуса?!

А мы с Гаем, это был он, прямо из Академии пришли в ту самую комнату совещаний, где и ты был недавно, там я и познакомился с остальными, только Арнольда не было, он был очень занят.

Старший, Бонис, быстренько мне все рассказал, что, мол, они рады, что я попал к ним, что у меня большой потенциал, они на меня надеются и так далее, ну, ты понимаешь. Но потенциал нужно развивать и превращать в знания, поэтому извольте, уважаемый пришелец-полумаг, вернуться в Академию, и на первый год обучения, а мы будем ждать вас. И ручкой помахал.

— И что, вы пошли?

— А куда деваться? Пошел. Через десять лет вернулся в комнату для совещаний. Самое смешное, что они как будто и не уходили оттуда все это время.

— Десять лет?!

— А что ты хотел. Особо тупые и больше учатся, магам спешить некуда. Коллеги торжественно поздравили меня с окончанием Академии, там же приняли в свой 'Круг'..., и я оказался предоставленным сам себе. Если не найдешь себе занятие, которое будет отнимать почти все время, то можно сойти с ума.

Лишь иногда мы собираемся все вместе, но для этого нужна веская причина. Вроде безумного магического дракона-пришельца. Или внезапной смерти двух магов, например.

Дед отхлебнул уже подостывшего чаю и, прищурясь, посмотрел на меня.

— Тебя, кстати, тоже Академия ждет, без специальных знаний полноценным магом не стать.

— Это вряд ли, Сан Саныч, я не хочу становиться магом, не хочу оставаться здесь, я хочу домой. Вот вы не искали путь обратно?

— А зачем? Что меня там ждет?

— Сейчас-то понятно, никого из ваших близких в России уже не осталось, а тогда, когда вы сюда попали?

— Да и тогда тоже. Через пару-тройку лет меня бы выперли на пенсион, а с него шибко не разгуляешься. Детей у нас с женой как-то не случилось, а в 71-м Любава заболела горячкой да померла вскорости. Так что рваться назад мне резону не было.

А здесь... Игорь Иваныч, ты знаешь сколько Бонису лет? А остальным? По сравнению с ними я в самом расцвете сил, а ты так вообще вьюнош. Говорят, Гай искал дорогу домой, лет двадцать искал, потом поостыл.

— А откуда Гай, Сан Саныч, не знаете?

— Точно не знаю, с Марса, наверное, или с Венеры. С Венеры, скорее всего.

— Почему?

— На Марсе все люди с красной кожей, а у Гая кожа белая.

— Это вы откуда почерпнули такую информацию, Сан Саныч?

— Мне дворник Степан рассказал, он всегда рассказывал разные интересные истории, когда мы с ним садились у него в дворницкой по стопочке беленькой пропустить. Уж очень он любил читать разные умные журналы. Господа выкинут ненароком, а Степан подберет и читает от корки до корки. Я ж помощника своего, — дед кивнул на молчаливого дядечку, — в честь того Степана назвал, так-то его по-другому зовут.

— Насчет Венеры я немного сомневаюсь, Сан Саныч, надо будет самого Гая спросить.

— Спроси, спроси. На самом деле, тебя никто неволить не будет, — сменил тему дед, — ты теперь член 'Круга' и можешь делать все, что угодно. Погуляй по империи, осмотрись, но хочу тебе сказать, что в столице жизнь налажена лучше всего. Правда, если все же не оставишь свою затею с железнорыком, то сначала придется тебе что-то сделать для Арнольда.

— Железнорыка вытаскивать надо обязательно, я обещал. А что император может потребовать взамен, как вы думаете?

— Не представляю даже, Арнольд у нас большой придумщик. Но вряд ли что-то для себя, у него все есть, что-нибудь для империи, я думаю, ничего другого просто в голову не приходит.

— Ладно, прорвемся. Сан Саныч, спасибо большое за хлеб, за соль, пора мне, надо волчару из подвала вытаскивать. А к кому мне обратиться, чтобы защиту с клетки сняли?

— Вот ты неугомонный! Это по молодости, точно тебе говорю, потом пройдет. Не суетись, Игорек, пока ты с Арнольдом не договоришься о цене, никто никуда чудище из подвала не отпустит. Чего ты горячишься? Сколько он там уже сидит, железнорык твой, лет пятнадцать, двадцать? Ну, еще посидит немного, ничего с ним не случится. А мы с тобой еще не обедали, между прочим.

— Да неудобно мне как-то вас так напрягать, Александр Александрович, спасибо огромное, мне же еще своих парней обязательно надо повидать, как они там добрались.

Хозяин дома улыбнулся и покачал головой.

— Игореша, милый друг! Ты даже не представляешь, какое удовольствие я получаю сейчас, вот так посидеть спокойно, поговорить по-русски, по душам. Эти же маги надутые, с ними разве поговоришь? А выпить по рюмочке, а? Да с удовольствием, а?

Я же с каждым из них пытался вот так, по-дружески посидеть, и что ты думаешь? С первой же стопочки под стол, а Гая так еле откачали, для него алкоголь, оказывается, сильнейший яд. А чего от них хотеть, как есть бусурмане.

Поэтому сиди спокойно, отдыхай после баньки, а с парнями твоими ничего не сделается, в столице порядок налажен, никто их пальцем не тронет. Чуть позже пообедаем и сходим к Энтони, он у нас чаще всего общается с Арнольдом. Вот его и попросим напомнить нашему императору о твоей проблеме, а то он вечно занят и запросто забудет про свои слова.

А что я все про себя-то, ты мне расскажи, Игорь Иванович, как там Империя наша Российская, сколько лет прошло, всем нос утерли?

Ну, и что прикажете рассказывать? Правду? Так от такой правды даже магическое сердце может не выдержать.

— Сан Саныч, давайте я вам после обеда расскажу...

Саныч посмурнел.

— Что, настолько плохо?

— Может, все же пообедаем сначала?

— Только одно скажи: немчурА или косоглазые?

— Если б все было так просто, Сан Саныч. Не терзайся, ты здесь, а оно все там, и хорошее, и плохое.

— Так ведь сердце болит за Рассеюшку.

Что я говорил? Нельзя на него все сразу вываливать.

— Сан Саныч, давай все же вечерком тебе начну рассказывать, если что, ты успокоительное свое примешь и баиньки.

— Игорь Иваныч, а может, прямо сейчас по маленькой?

— Нет, Сан Саныч, я пас после вчерашнего, только-только отошел.

— Как знаешь, а я выпью. Чую, ничего хорошего ты мне рассказать не можешь.

Через полчаса мой собеседник, несмотря на обильную закуску, ушел в аут. Степан укоризненно посмотрел на меня. Я развел руками. Русского человека в данном вопросе остановить крайне сложно. Как там у классиков? 'Если я чего решил, то выпью обязательно'. Мда-ааа...

Степан взял Саныча на руки как ребенка и унес куда-то в глубину комнат. Поход к Верховному сегодня, видимо, откладывается. Поэтому, быстренько подкрепившись, я покинул гостеприимные апартаменты и пошел искать трактир 'Колесо', куда Саныч приказал поселиться моим парням.

Коруна мне понравилась, чем-то мне напомнила Старый Таллинн, только краски поярче и серого цвета поменьше. Достаточно чисто, отходы жизни человеков по улицам не стекают, дерьмом не воняет. Людей немало, все куда-то движутся по делам своим, и, что радует, на лицах горожан я не заметил печати безысходности.

Первый же встречный, к которому я обратился, подсказал мне направление к трактиру, так что где-то через полчаса блужданий искомое заведение обнаружилось.

— Подскажите, любезный, — спросил я у опрятного мужичонки, стоящего за стойкой, — у вас должны были остановиться трое мужчин, один из них магистр. Они уже приехали, не знаете?

— Доброго дня, ваша милость, приехали, вчера вечером как раз прибыли, -мужичонка весь светился приветливостью. — Меня предупреждали, поэтому я оставил им лучшую комнату. Не извольте беспокоиться, сейчас их позовут.

— Миха, быстро во вторую, передай господам, что их ждут внизу.

Пацан, протиравший столы, пулей метнулся наверх по лестнице.

— Может быть вина, ваша милость? — предложил трактирщик. — У нас есть вино прошлого урожая, чудо как хорошо.

От слова 'вино' меня передернуло.

— Вы уж извините, ваша милость, если что не так, — мужичонка не понял моей реакции, поэтому решил добавить меду. — Сразу видно воспитанного чужеземца, не то, что наши мужланы.

Я отошел к окну и сел за стол, чтобы избавиться от говорливого хозяина заведения. В этот момент на лестнице послышались торопливые шаги и вниз скатился Тораг, за ним поспешал дон Олиер.

Тораг молча поклонился, улыбаясь во все лицо, а Олиер подбежал ко мне, не скрывая радости:

— Господин магистр, какое счастье, что вы в порядке! Мы уже не знали, что и думать. Это Янис молодец, настоял, чтобы мы все вместе ехали в этот трактир!

— А где он?

— Я здесь, господин Гор, — послышался крик сверху, — я здесь!

Илиниус сбежал с лестницы и замер, как вкопанный, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Затем молча поклонился и остался стоять на месте, слегка склонив голову.

— Янис, с тобой все нормально? Ты не заболел?

— Господин магистр, со мной все нормально, я не заболел.

— Тогда чего ты кривляешься? Иди, садись за стол.

— Господин магистр, я не кривляюсь. Так предписано в Положении для младших магов при встрече с магом первого уровня.

— С чего ты взял?

— У вас в ауре три звезды, господин магистр, — почти шепотом произнес Янис, оставаясь на месте, — это возможно только при первом уровне. Хозяин трактира, услышав это, раскрыл рот.

Понятно. Старшие товарищи осмотрели товар, проверили и внесли в книгу учета. Метку повесили, умники. С другой стороны, они, конечно же, не хотят, чтобы по империи черт-те где болтался неучтенный маг, по силе примерно соответствующий первому уровню.

— Магистр Илиниус, живо за стол. Это приказ.

Когда парни уселись, я им сообщил:

— Значит так, камрады. Все остается по-старому, никаких придыханий. Если кто-нибудь еще раз заикнется про первый уровень — превращу в лягушку. Всем понятно?

Все трое молча кивнули головой. Тораг с пониманием, что и его собственный уровень вырос. Ха, телохранитель мага первого уровня, вы еще поищите такого же. Олиер с восторгом, вот это да, вот это приключение, старший брат обзавидуется. Илиниус с грустью, ему никогда не избавиться от почитания магов первого уровня и шанс превратиться в лягушку резко возрастает.

— Янис, дыши ровно. Ты же видел, что мой уровень немного выше твоего. Да, вчера старшие товарищи устроили мне проверку, после которой решили присвоить мне первый уровень. Что изменилось? А во лбу звезды горят? Ну, и черт с ними, не смотри туда. Все, закончили на эту тему.

Как вы добрались, без происшествий?

— Все нормально, господин магистр, — за всех ответил Тораг, — на въезде в город мы сказали, что едем в столицу по вашему указанию, и нас спокойно пропустили. Здесь нас тоже ждали, правда комната маловата на троих, но мы привычные.

Я резко повернулся к стойке и поманил трактирщика. Тот немедленно подбежал и застыл, изображая полную готовность.

— Значит, лучшая комната, говоришь, любезный? Ты кем предпочитаешь быть, тараканом или лягушкой? Выбирай.

— Ваше магичество, дьявол попутал, ошибка вышла, простите ради всего святого. Прямо сегодня собирался исправить, — запричитал хозяин.

— Собирался? Точно?

Трактирщик активно закивал головой.

— Тогда молодец, исправляй. Моих друзей в лучшую комнату, и мне отдельную, как раз можно небольшую. Ты же не против, если мы поживем у тебя недельки две-три?

— Я буду счастлив, ваше магичество! — трактирщик преданно смотрел на меня.

— Бесплатно.

Восторженное лицо расплавилось и стекло в маску мировой скорби.

— Это тебе за твою неуемную и неумную жадность. И жрать будем в три горла, да, парни?

По лицу хозяина скатилась скупая слезинка.

— Ладно, ладно, за еду будем платить, так и быть. Бегом неси еду для моих товарищей, мне не надо, я недавно обедал.

Трактирщик умчался на кухню лично раздавать приказания и пинки подчиненным.

— Давайте я быстренько обрисую ситуацию и пойду полежу немного, а то вчерашние день и ночь выдались у меня чересчур хлопотными. Итак, наши дальнейшие движения зависят от императора, он решил меня озаботить каким-то заданием, а я не смог отказаться. Как только станет понятно, что от меня требуется, мы из столицы уедем.

Тораг, понятно, со мной. Дон Олиер и ты, Янис, друзья мои, вам огромное спасибо за наше совместное путешествие, за вашу помощь. Более не смею вас задерживать, далее вы по своему плану.

Олиер отчаянно затряс головой.

— Господин магистр, мы же договаривались, что я вместе с вами и обратно из столицы, не гоните, пожалуйста, я вас очень прошу.

— Дорогой друг, я совершенно не представляю, куда меня занесет по воле господина императора, и вряд ли это будет шестая провинция. А я обещал твоему отцу вернуть младшего сына в целости и сохранности. Тем более, что дорога домой, я думаю, у тебя будет намного безопасней как раз без меня.

— Господин магистр, — дон Олиер встал, — прошу разрешения сопровождать вас и дальше, независимо от того, куда направит вас воля нашего императора. Готов преодолеть все трудности и невзгоды, которые возникнут на нашем пути. В качестве подтверждения серьезности моих слов прошу принять мою пожизненную клятву.

Мне тоже пришлось встать.

— Стоп, стоп, стоп, дон Олиер. Вот этого не надо, жизнь ваша только начинается, совершенно не нужно связывать себя по рукам и ногам пожизненной клятвой. Для меня достаточно вашего желания следовать за мной. В конце концов, вы взрослый человек и вольны поступать в соответствии с вашими пожеланиями, надеюсь, вы не пожалеете.

Дон Олиер прижал руки к груди.

Разговор подхватил Илиниус, давно уже подпрыгивающий от нетерпения.

— Господин магистр, для меня будет огромной честью сопровождать вас, если вы позволите. Как я уже говорил ранее, я хотел бы быть вашим единственным летописцем, а последние события, — Янис выразительно посмотрел на мои звездочки, — только укрепили меня в этом желании.

— Вот загонит нас Его величество в глубокую... Хотел сказать 'задницу', но мои неискушенные парни вряд ли поймут всю глубину данного слова, поэтому заменил на слово 'глушь'. — Вот тогда и посмотрим, что вы скажете.

Но молодежь твердо стояла на своем, пришлось махнуть рукой. Тораг похлопал каждого по плечу, поздравляя и как бы принимая обратно в команду. К этому моменту на стол уже выставили блюда с едой, а трактирщик маячил в дверях кухни, ожидая дальнейших распоряжений.

— Обедайте, а я наверх.

В комнате, куда меня проводил все тот же мальчишка, запер дверь, упал на кровать и мгновенно уснул.

Из сна меня выдернул осторожный, но настойчивый стук в дверь. Твою мать, так хорошо спалось, разбудили на самом интересном месте. Кто там такой смелый, точно башку откручу. Перед тем, как открыть, посмотрел через дверь — ничего опасного, можно открывать.

За дверью стоял Тораг, хитрые пацаны послали его будить спящего медведя. Что-то серьезное, Тораг просто так бы не пошел.

— Господин магистр, внизу старший десятник личной охраны императора.

Интересно, этому-то что от меня нужно?

Внизу действительно стоял представительный дядька в красивой форме.

— Господин магистр Гор? — обратился ко мне товарищ.

Я кивнул головой.

— Распоряжение императора, — торжественно произнес он и протянул свиток, перевитый толстым алым шнуром с печатью.

— Благодарю вас, — ответил я и принял протянутый свиток, который при этом резко полыхнул белым светом. Посланник императора удовлетворенно кивнул головой, четко развернулся и покинул помещение.

— Янис, — спросил я летописца, внимательно осматривая свернутый документ, — что это было? Свиток так и должен светиться при передаче?

— Господин магистр, это защита тайны переписки. Свиток подтвердил, что попал в руки адресату.

— Здорово. А если не адресату?

— Свиток императора, защита максимальная. Как минимум сгорит рука, а как максимум...

— Понятно. Только вот читать-то по-вашему я не умею, придется тебе зачитать содержимое вслух.

— Господин магистр, вы смерти моей хотите? Магу свиток руку оторвет с не меньшей легкостью.

— Так ты не хватай его. Я раскрою, а ты прочитаешь.

Аккуратно сломал печать и размотал шнур. Послание было написано на какой-то очень жесткой бумаге, свиток все время норовил свернуться обратно.

— И что там?

— А это все должны знать, господин магистр? — спросил меня Илиниус, — все-таки письмо от императора.

— Читай, читай, ничего особо секретного там быть не должно. Ну, а если там что-то совсем страшное, придется вам всем вместе с трактирщиком отрубить головы, — я весело улыбнулся, давая понять, что это шутка.

Дон Олиер нервно сглотнул, а трактирщик быстрым шагом скрылся на кухне и притворил дверь. Тораг молодец, либо не понял, либо нервы железные.

Илиниус вздохнул и начал читать:

'Мой дорогой шут!'

— Простите, господин магистр, — Янис остановился, — это точно вам письмо? Тут обращение к шуту императора.

— Мне это письмо, мне. Господин император решил так пошутить и назначил меня главным шутом империи.

Все трое, как по команде встали, поклонились и застыли изваяниями.

— Вы что, мать вашу, мыла наелись? — заорал я, — вы что здесь цирк устраиваете? В чем дело?! Господин Илиниус, отвечать немедленно.

— Господин... — Янис на секунду задумался — магистр.

Ага, три звезды во лбу и корпоративная этика все же перевесили.

— По Уложению о чинах и званиях, должность главный шут империи приравнивается к правителю провинции. То есть к герцогу...

Во как. Щедро товарищ император мне отсыпал. Чувствую я, не менее глобально придется отрабатывать эту щедрость.

— Вот значит как, господа-товарищи. Ну, хорошо, Янис у нас умник, каких поискать, а ты, Тораг, ты что, тоже читал Уложение?! Какого дьявола ты вскочил как на пружинке?!

— Господин магистр, главный шут империи, это о-оо-оо... Как тут не встать.

— И ты, Олиер?

— И я, господин магистр, — бодро отрапортовал парень, — безумно рад и горд.

Внимательно посмотрел на Олиера — нет, не стебется человек, похоже, искренне горд.

Труба. Осталось напялить колпак, повесить на грудь табличку и пойти пинать проходящих герцогов. Валить надо из столицы, пока до этого действительно не дошло. Но, похоже, опоздал.

— Говорю для всех, еще раз кто-нибудь вскочит без разрешения — уволю к чертовой матери! Садитесь, а ты, умник, продолжай.

Я опять развернул свиток.

'Мне скучно. Приходи завтра на дневной прием, придумай что-нибудь веселое, надеюсь на тебя. Гай встретит тебя на входе и проводит в зал. Заодно обсудим еще пару вопросов. Арнольд, XXVII император Арании'.

— Ну, сотоварищи, чем мне удивить банду придворных на приеме у императора? Чего молчите? Подпрыгивать по любому поводу вы горазды, а посоветовать что-нибудь путное?

Сотоварищи преданно молчали. Кто бы сомневался, не их это профиль. Ладно, пойду наверх, думать, чем будем удивлять местную публику.

Итак, чем можно растормошить зажравшихся, многое видевших на своем веку прожженных дворцовых жителей? Банальными кривляниями? Кривляния должны быть талантливыми, тогда зритель с интересом будет смотреть на это. Не по моей это части, не умею. Действительно пнуть какого-нибудь герцога? Как-то мелко. Хлопнуть по заднице какую-нибудь фрейлину или там баронессу? Так еще и обрадуются, потом не отвяжешься. Не то.

Ага, есть одна идея, не фонтан, конечно, но ничего другого в голову не приходит. Когда-то давно, еще в школе, я ходил в театральный кружок, без толку, конечно. Но что-то осталось, да и по жизни все мы актеры в той или иной степени. Не знаю, насколько здесь развиты театры и театральные постановки, не сталкивался. Для граждан попроще, у нас по крайней мере, были бродячие труппы, представляющие этакую смесь зачатков театра и циркового представления.

А для развлечения богатой публики может и есть театры, но я надеюсь, что они не знакомы с театром кабуки. Попробую показать императорскому двору небольшую сценку из жизни герцогов, пусть Арнольд посмеется. Или задумается.

— Янис, Олиер, зайдите ко мне. Завтра с утра найдите в городе лавку по продаже всякой всячины для маскарадов, не может в столице такого не быть. Значит так, мне нужно...

Отступление

Гай стоял у ворот, ведущих на территорию дворца императора, и жутко злился. Злился на новенького. Наверное, он не знает, что Арнольд терпеть не может опозданий, до начала дневного приема осталось одиннадцать минут, а Гора нет. Неужели так трудно прийти заранее?

В его родном мире опоздание даже на минуту для благородных лерров грозило вызовом на дуэль, что уж говорить про низменных гусов. Где он, родной мир, где? Как он хотел вернуться обратно, кто бы знал! Каждый год в течение почти сорока лет Гай приходил в тот день и час туда, где он очутился в этом мире, но тщетно. Упорные многолетние поиски обратного портала ни к чему не привели.

Гай задумался, вспоминая бесконечные леса родовой долины, и не сразу отреагировал на остановившуюся у ворот закрытую карету. Оттуда вышел странный человек в глухом плаще с палкой в руках, с абсолютно белым лицом, плохо видимым под низко надвинутым капюшоном.

Прибывший так уверенно направился к Гаю, стуча своей палкой о мостовую, что тому пришлось повернуться к подходящему человеку и немного усилить защиту. В этом мире все люди странные, а этот особенно.

— Добрый день, Гай, спасибо, что дождались.

Дьявол, это же новенький, Гор. Наконец-то.

— Мы опаздываем к выходу императора, Гор, это совершенно неприемлемо, неужели...

— Дорогой Гай, так я и собирался опоздать, мне в начале приема там делать нечего, — совершенно спокойно ответил Гор.

Гай ошарашенно замолчал, затем представил, как они заходят в зал, реакцию Арнольда...

— Ты не представляешь, как Арнольд будет ругаться, мне совершенно не хочется из-за тебя...

— А ты не иди на прием, тебе-то зачем. В письме сказано, что ты меня проводишь, но не сказано, что тебе нужно там присутствовать. Если уж император потом начнет вопросы задавать, скажешь, что привел меня вовремя, а я найду, что ответить. Все, хватит мямлить, веди меня.

Гай неодобрительно посмотрел на странного Гора, молча развернулся и пошел внутрь дворцовой территории. Солдаты, стоящие на воротах, сделали вид, что не замечают нас. Либо Гай сделал так, что они нас не заметили.

Не доходя метров пять до красивых резных с позолотой дверей, Гай сказал:

— Тебе туда, — кивнул в сторону двери и быстрым шагом удалился. Надо же, как он Арнольда боится. А еще маг называется, первого уровня, между прочим.

Два гражданина в парадной форме, охранявшие вход в зал, старались казаться безучастными при моем появлении, но это им плохо удавалось. Просто так войти в зал они, естественно, мне не дали. Как только я приблизился к ним, охранники слаженно шагнули вперед, полностью перекрыв проход.

— Стой, дальше нельзя, — строго предупредил один из них, неодобрительно глядя на мою палку.

Была у меня не так давно похожая ситуация, перед кабинетом наместника в Ланове, но тот кровавый опыт устранения препятствия во дворце не совсем подходит. Если здесь начать складывать трупы, то Арнольд сильно обидится, и тогда даже звание шута империи мне не поможет. Мягче надо, товарищ, мягче.

Заранее предполагая что-то подобное, я постарался подготовиться. Палку-трость засунул под мышку, чтоб не мешалась, а из потайного кармана плаща вынул два игральных кубика. Терпеть не могу название 'игральные кости', мне почему-то сразу представляется здоровенный детина людоедского вида, жонглирующий обгрызенными мослами.

Встряхнул в ладонях кубики и замогильным голосом прогнусавил:

— Узнайте свою судьбу, мОлодцы, — и раскрыл ладонь. Выпали 'шестерка' и 'двойка'. В принципе, мне было совершенно все равно, что там выпадет, главное подойти поближе к охране.

Сделал два шага вперед и протянул кубики человеку справа.

— Возьми, красавчик, испытай судьбу.

И что вы думаете? Опять налицо грубейшее нарушение дисциплины и всяческих уставов и наставлений. Охранник протянул руку, чтобы взять кубики, вот тут-то я его за кисть и прихватил. И потянул жизненную энергию на себя, немного, только чтобы тот немного отдохнул.

Охранник судорожно вздохнул и стал медленно оседать на пол. Его коллега, видя такой поворот, резко откинул полу ливреи, пытаясь что-то достать из-за пояса.

Ну, что же вы, друг мой, так суетитесь, уже поздно боржоми пить. Второго тоже отправил отдыхать.

Придирчивый читатель, наверняка подумает:

'А вот не стал бы охранник хватать кубики, что тогда ГГ делал бы, а'?

Тогда попросил бы Варю, просто без большой нужды не хочу ее перед простыми гражданами засвечивать.

Тихонько приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Ну, что-то подобное я себе и представлял. Большой зал с огромными стрельчатыми окнами по одну сторону и толпой нарядно одетых людей по другую.

В торце на небольшом возвышении, окруженном отрядом гвардейцев в парадной форме, в кресле с высокой прямой спинкой скособочившись грустил император. Перед ним в центре зала стоял толстый человечек и что-то заунывно зачитывал, заглядывая в развернутый свиток.

Придворным, допущенным на прием к императору, тоже было скучно, но они хотя бы имели возможность общаться с соседями, переговариваясь тихим шепотом.

Мое появление внесло в процесс струю свежего воздуха в прямом и переносном смысле. Почти уснувшая охрана встрепенулась и насторожилась, император с придворными изумленно смотрели, как я, громко стуча палкой о мраморный пол, иду в их сторону.

Я успел уже пройти треть расстояния, когда раздалась команда начальника охраны и ко мне подбежали четверо солдат с обнаженными мечами, надежно перекрывая путь. Арнольд с интересом смотрел на происходящее.

— Убрать! — гаркнул начальник караула, с тревогой поглядывая на императора. В любом случае разбор этого происшествия предстоит нешуточный.

Один из солдат выхватил мою палку, двое подхватили под руки и бодро понесли на выход.

— Оставьте его! — властным голосом произнес император.

Солдаты немедленно опустили меня на пол, не переставая зажимать плечами с двух сторон.

— Гланже, подожди, не торопись, свое ты уже точно получишь. Я хочу услышать из первых рук, как этот человек попал в тронный зал.

Кто ты, странный человек, и что тут делаешь? Заблудился?

Арнольд слегка улыбнулся и придворные всей толпой весело захихикали.

— Нет, мой император! — слегка завывая ответил я. — Ты звал меня, и я пришел. Надеюсь, тебе уже не скучно, и это только начало веселья.

В зале повисла мертвая тишина. Какой ужас, обращаться к Его высочеству на 'ты'... Что сейчас будет...

Надо отдать должное Арнольду, соображал он секунд пять, не больше.

— Фу, ты, дьявол! — воскликнул он. — Гор, как хорошо, что ты пришел! А я уж думал, что ты меня не услышал и мне опять придется скучать в окружении вот этих, — и он кивнул на своих придворных.

— Этих? — я обвел взглядом притихшую толпу, — сейчас ты узнаешь, мой император, чего они стоят.

— Мне кажется, мой друг, — задумчиво произнес Арнольд, — что я слишком хорошо знаю, чего они стоят, но давай посмотрим, что ты там придумал, давай посмотрим.

Я растолкал плечами гвардейцев и забрал свою палку.

— Пошли вон, дармоеды, представление начинается.

Гвардейцы по знаку своего командира бегом вернулись к императору и молча заняли свои места.

Громко стуча палкой, я пошел по направлению к толстяку, все еще одиноко стоявшему посреди зала со свитком в руках. Не доходя до него несколько шагов, я отвернулся, выхватил из сумки маску и нацепил ее на лицо.

Все утро я потратил на то, чтобы усовершенствовать систему завязок на масках, которые все же разыскали в городе мои парни. Мне нужно было, чтобы маска быстро одевалась и снималась, держать одной рукой было крайне неудобно и стесняло движения.

К толстяку повернулся человек в маске безобразного старика.

— Как стоишь, скотина! — я ткнул его палкой в толстый живот. — Распустились, негодяи! Встать смирно, когда перед тобой шестой герцог дон Ламар Омаго! — и пребольно шлепнул палкой толстяка по заднице.

Тот взвизгнул почище поросенка и заорал в ответ:

— Вы... Ты что себе позволяешь, жалкий фигляр?! Как ты смеешь?! Я — первый герцог!

— Ага! Вот ты где! Всю жизнь мечтал сразиться с тобой! Дуэль! К барьеру! Защищайся, жирный герцогишка, — и я опять ткнул его палкой, — где твой меч?! Драться, драться до первой крови!

Придворные со страхом, смешанным с интересом, наблюдали за происходящим. Арнольд откровенно потешался.

Толстяк задрал голову, выставил вперед ножку и молвил:

— Негоже первому герцогу драться со всяким отребьем. После приема тебя хорошенько высекут, чтобы ты знал, как со мной разговаривать. Так высекут, что...

— А вот тут ты ошибся, дон Бронхол, — перебил его император. — Господа, я забыл представить вам моего друга. — Арнольд выдержал небольшую паузу, а потом продолжил торжественным тоном — знакомьтесь, это Гор, новый главный шут империи, вместо покинувшего нас не так давно веселого Еридана.

Немая сцена. Когда смысл сказанного дошел до придворных, дамы присели в глубоком реверансе, а мужчины склонили головы на долгие секунд десять. И первый герцог тоже, между прочим.

Вот тебе и шут. Ну, да ладно, продолжим.

— Так что, будем драться? — грозно спросил я первого герцога.

Тот улыбнулся как ни в чем не бывало:

— Ну, что вы, дорогой Ламар, герцог с герцогом всегда договорятся, не так ли?

Хитрый жучара, вывернулся. Да бог с ним, так-то лично он мне совсем не нужен, просто под руку попался.

— Смотри мне, друг Бронхол, если что, я тебя насквозь вижу.

Герцог рассмеялся, но глазки у него забегали.

Я оставил в покое толстяка и пошел вдоль шеренги придворных. Остановился около седого дедка:

— А ты меня знаешь?

Тот церемонно поклонился и ответил:

— Имел честь быть знакомым с вами, Ваша светлость.

— То-то же, все меня знают! Я злой и страшный шестой герцог, у меня есть все, всех в бараний рог скручу. Надо будет, любого в свой секретный подвал засажу, а денежки чужие себе в карман, — и я погладил свою сумку. — Вот только сын подгадил, размазня размазней.

Отвернулся от толпы и быстро сменил маски. К придворным повернулась маска молодого человека.

— Ах, я бедный несчастный дон Ламар Омаго-младший, живу с этим ужасным чудовищем, своим отцом в мрачном замке. А я люблю веселиться, охотиться, пить вино и ухаживать за симпатичными дамами.

Приглядел среди присутствующих симпатичную блондинку, подскочил к ней, взял за руку и нежно промурлыкал:

— Дорогая, вы обворожительны. Давайте прогуляемся сегодня при луне. Приходите, не пожалеете.

— Но я замужем, Ваша светлость, — кокетливо ответила блондинка, глазами показывая на стоящего рядом важного господина.

— Какая ерунда, дорогая, когда и кому это мешало?

Окружающие весело рассмеялись, осторожно поглядывая на указанного мужа. Тот покраснел как рак, что-то хотел ответить, но сдержался, точно не герцог, не по чину ему со мной лаяться.

Арнольд смеялся дольше всех, потом спросил беднягу:

— Компоне, у тебя нигде ничего не торчит? Как посторонний человек узнал про тебя всю правду с первого раза? — и засмеялся еще веселее.

Названный мужик готов был провалиться сквозь землю, его супруга нервно теребила платочек в руках. Надо уводить внимание зрителей от них.

Быстро сменил маску. Юная дева нараспев проговорила:

— Я прекрасная Олимия, простая девушка, страстно люблю своего Ламарчика, но у него ужасный отец. Он не даст сыну жениться на мне. Но я помогу любимому.

Маска юноши: — Ах, Олимия! Как я страдаю!

Маска девы: — Любимый, вот возьми, это поможет нам быть всегда вместе!

Маска юноши: Что это, любимая?

Маска девы: Это страшный яд! Если твой ужасный отец умрет, ты женишься на мне, любимый?

Маска юноши: Женюсь! Клянусь всеми богами! — И тихонько в сторону: дурочка.

Кто-то в толпе тихо ахнул. Арнольд ощутимо напрягся.

Маска юноши: Отец! Выпей это чудотворное зелье, ты станешь еще сильнее!

Маска старика: Какая гадость, это ваше зелье! Где взял?

Маска юноши: Купил у лучшего мага, чтобы порадовать тебя, отец. И тихонько в сторону: — получилось!

Маска старика: Как больно, мне плохо, спасите, я умираю... — и тело падает на холодный мрамор.

Блин, он действительно холодный.

Маска юноши: Друзья мои, я богат и свободен, давайте веселиться, танцевать, побежали купаться на озеро!

Маска девы: Любимый, я тону, спаси меня, спаси... — и тело опять падает на холодный мрамор.

Кто-то из женщин всхлипнул.

Маска юноши: Спаси меня, спаси меня. Дура. Теперь я действительно свободен и богат, и никто никогда не узнает моей тайны.

Медленно стянув последнюю маску, я поклонился императору.

— Мой император, вся история правдива от начала до конца, надеюсь, тебе было весело.

Арнольд молчал, покусывая губы. Придворные притихли и старались стать незаметнее. Начальник караула злобно уставился на меня, мечтая получить от хозяина команду 'Фас'!

— Нет, Гор, мне не понравилось, слишком мрачно. Нет ли у тебя чего повеселее?

— Увы, мой император, — я развел руками, — жизнь редко подбрасывает веселые сюжеты.

— Хорошо, — Арнольд резко встал, — все свободны, а ты, Гор, иди за мной, расскажешь еще пару историй мне лично.

Толпа придворных манерно раскланялась и потянулась на выход. Арнольд выглядел расстроенным и смотрел куда-то в сторону. Дождавшись, когда дверь за последним приглашенным закрылась, император взмахом руки отпустил гвардейцев и повернулся ко мне.

— Пошли, поговорим, заодно и пообедаем.

Через небольшой коридорчик мы попали в другой зал, поменьше, поуютнее, я бы сказал. По углам зала стояли четыре пары гвардейцев, что несколько портило ощущение домашней обстановки. Император взял со столика золотой колокольчик и позвонил. Из неприметной двери мгновенно появился личный секретарь.

— Реннер, обедать. Позови Верховного и кто еще из наших сейчас во дворце.

— Обед готов, Ваше императорское величество. Названные лица будут оповещены немедленно.

Секретарь хотел уже исчезнуть, но я остановил его.

— Уважаемый, будьте добры, распорядитесь, пожалуйста, принести теплой воды и пару полотенец.

Арнольд удивленно посмотрел на меня. Секретарь стоял молча, ожидая распоряжений от хозяина.

— Я бы хотел смыть грим, не сидеть же мне здесь в таком виде.

Император кивнул головой, и секретарь утек обратно. Из другой двери потянулась вереница слуг, быстро сервируя большой стол в центре зала. Двое парней приволокли небольшой столик с установленным листом полированного металла и симпатичный серебряный тазик с теплой водой. Один ушел, а второй остался стоять истуканом, держа в руках большое полотенце.

— Иди, иди, дружище, — отправил я ненужного помощника, не забыв забрать полотенце, — я сам справлюсь.

Арнольд был зол и не скрывал этого.

— Гор, вот ты мне скажи, зачем тебе все это понадобилось? Зачем нужно было разыгрывать эту дурацкую сценку, да еще в присутствии моих придворных? Они, чего доброго, действительно могут подумать, что все это правда.

— К сожалению, мой император, это голая правда.

— Хорошо, допустим, что правда. Но зачем было эту самую правду показывать моим болванам? Рассказал бы мне, вместе решили бы, что делать дальше.

— Мне сильно не нравится шестой герцог, господин император, и я не хотел бы, чтобы правда о жизни герцога тихо умерла в этом, — я обвел взглядом зал, — большом кабинете. Теперь вам придется принять какие-то меры, иначе ваши же придворные этого не поймут. Отцеубийство — тяжкое преступление в любом мире, мне кажется, такое нельзя оставлять без наказания.

Все это я высказал императору, сидя за принесенным столиком и безуспешно пытаясь стереть с лица белую краску.

Арнольд подошел ко мне, наклонился и ткнул пальцем в грудь.

— Запомни, Гор, мне абсолютно наплевать на мнение моих придворных, как и на них самих. Надо будет, объявлю всех изменниками короны и под нож, как баранов. Ты не понимаешь, у меня всего шесть герцогов, только шесть! Ладно бы у него был наследник, все проще. А теперь что? Казнить публично? Герцога? Ты представляешь, какой это урон престижу империи? А простой народ что подумает?

Тут Глава безопасности яму под первого герцога копает, теперь ты с шестым. К ним еще неплохо было бы и пятого добавить. Так вы меня без свиты оставите. А кто будет управлять территориями на местах?

— Лучше никак не управлять, мой император, чем так, как это делает Омаго.

— Дон Омаго, Гор, дон. Запомни, это тяжкое оскорбление любого благородного жителя империи. Будь он трижды преступником, но благородства по праву рождения у него никто отнять не сможет.

Наш Юлий, как ты теперь знаешь, твой соплеменник и никак доном быть не мог. Это я пожаловал ему титул за особые заслуги перед империей, но и забрать могу в любой момент. Вот, кстати, и он.

В зал одновременно вошли дон Силье и Верховный, дон Энтор.

— Заканчивай, — сказал Арнольд, — устроил здесь непонятно что.

Потом вздохнул, глядя на мои терзания, и щелкнул пальцами. По телу пробежала освежающая волна, краска осыпалась с лица мелкими чешуйками, вся кожа помолодела и будто светилась.

— Между прочим, очень недешевая процедура, — проворчал император, — тем более, из моих рук.

Я вскочил и низко поклонился.

— Большое человеческое спасибо, мой император. Деньги предлагать не буду, отработаю по возможности.

— Точно фигляр. Не сомневайся, отработаешь. Итак, господа, к столу. Гор расскажет вам одну занятную историю, мне хотелось бы выслушать ваше мнение.

К этому времени подтянулись еще Бонис с Гаем и молчаливый Ягер.

Пришлось рассказать еще раз всю историю про убийство шестого герцога-старшего.

— Что скажете, друзья? — спросил Арнольд.

— А что тут говорить, — откликнулся Ягер, неторопливо ковыряясь в своей тарелке, — отравили его, ядом южного болотника. Одно время эта гадость была весьма популярна среди небедных людей, потому как вещь надежная, но очень недешевая. А сейчас и подавно редкость великая.

— И ты молчал?! — воскликнул император.

— Молчал. Этот заносчивый осел заслужил свою смерть.

— Ягер, но это все же был герцог. Если мы будем разбрасываться такими людьми, с кем я вообще останусь?

— Невелика потеря, ты сам об этом знаешь.

— Ну-ка, рассказывай, где он тебе дорогу перешел?

— Хам, невежа и негодяй этот твой герцог. Был.

— А что ты хотел от герцога? Чтобы он был похож на нашего главного святошу? Так тот тоже не подарок. Дон Омаго тебя обидел?

— Дорогой Арнольд, ты же знаешь, меня трудно обидеть. А по поводу герцога... Если помнишь, в последнем походе мы с Гаем были назначенными армейскими магами, а Юлий был в качестве практиканта, и поэтому мантию не носил.

Как-то вечером мы с Юлием шли к тебе в палатку с дежурным ежедневным докладом, Гай как всегда где-то шлялся.

Гай смешно сморщил нос и показал Ягеру язык.

— Внезапно нас обогнал шестой герцог, толкнув при этом нашего друга. Юлий, ты помнишь это?

— Конечно, помню. Не то, чтобы уж сильно толкнул, — ответил Сан Саныч, — но задел ощутимо. Я не придал этому большого значения, торопится человек, тем более герцог.

'Эх, Сан Саныч, — подумал я, — твою многолетнюю службу в жандармах никто и никогда из тебя уже не вытравит. Если начальство торопится, значит ему можно толкаться. Да-с...'.

— А Ягер завелся, — продолжил мой старичок, — остановил торопыгу и давай его отчитывать. Герцог сильно разозлился, хотел схватить Ягера руками, но ума хватило разглядеть нашу фиолетовую мантию. Поэтому он что-то пробормотал, я тогда не расслышал.

— И что он тебе сказал? — спросил Арнольд.

— Что-то вроде того, что нам слишком много воли дали и если бы не император, то... И еще что-то в том же духе, я дальше слушать не стал, и мы ушли. У него уже тогда аура вся рваная была, но я ему об этом, естественно, не сказал. Его еще можно было спасти, но мне решительно не хотелось этого делать. Ты осуждаешь меня, Арнольд?

— Нет, конечно, дорогой Ягер, ты был полностью в своем праве наказать наглеца.

— Благодарю тебя, — Ягер слегка склонил голову, — а через несколько дней меня вызвали зафиксировать смерть дона Омаго. У смерти от яда болотника все признаки сердечного приступа, вот только вокруг сердца несколько часов светится такая зеленая пелена. Если не знать, куда смотреть и что искать, то легко принять все это за естественную смерть. Что я с легким сердцем и зафиксировал.

Ягер замолчал и продолжил невозмутимо ковыряться в своей тарелке.

Император некоторое время молчал, затем всем корпусом повернулся ко мне.

— Теперь твоя очередь, Гор. Старший Ламар действительно был не очень приятным собеседником, чего греха таить. А младший Ламар тебе чем не угодил? Насколько я его знаю, милейший человек, да, баб любит и золото, так кто ж их не любит?

— Этот милейший человек хотел меня убить, я чудом остался жив.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Гор. Как простой человек, пусть и герцог, мог бы убить мага первого уровня? Может, ты просто сильно испугался?

— Да, уважаемый Арнольд, я очень испугался. Особенно, когда меня обманом заманили в комнату, отделанную каким-то минералом, который не поддавался никакому магическому воздействию. А потом на меня поехала стена с целью раздавить к чертовой матери.

— Опа! Энтони, ты слышишь?! Она существует! Комната из дарнита! Ах, мерзавец! Долкус, негодяй, мне рассказывали про него на уроке истории. Бонис, ты не помнишь, нет? Он строил тот замок в шестой провинции и клялся моему прадеду, что там на месте нашел лишь несколько кусочков дарнита, которые он преподнес в дар императору. А оказывается, ему хватило на целую комнату. Ну, ну, Гор, и что дальше?

— Что дальше. Еле выбрался, и если бы не моя подруга, вряд ли выжил бы, собственной энергии оставалось на пару вздохов. Да еще навернулся с потолка в секретную камеру старого герцога.

— Не обижайтесь, друг мой, — подал голос дон Коррель, — но если бы комната была целиком выложена дарнитом, то выбраться оттуда вы бы не смогли.

— Уважаемый дон Коррель, ни малейшего изъяна, ни кусочка не было пропущено, все обложено этим самым дарнитом.

— Тогда каков мой следующий вопрос, вы наверняка догадываетесь. И как вам это удалось?

Памятуя о нервной реакции магов на попытку достать из сумки 'Сеть Карногара', я их предупредил.

— Коллеги, я сейчас достану одну вещь из сумки, прошу сохранять спокойствие.

Открыл сумку, порылся в ней и достал кинжал некромантов, завернутый в кусок ткани. Размотал сверток и предъявил содержимое присутствующим.

— С помощью вот этого кинжала.

Лицо Бониса застыло, краем глаза заметил, что Арнольд немного отодвинулся от стола.

— Господа, господа! Сейчас это не более, чем забавная безделушка. Всю свою силу он отдал тогда, в той страшной комнате.

С этими словами я вынул кинжал из ножен. И обомлел. Странные значки и закорючки ярко светились, темные сполохи все так же пробегали по лезвию кинжала. Получается, кинжал перезарядился каким-то образом? Круто, а я еще собирался его выкинуть. Нет уж, такая корова нужна самому. Аккуратно замотал кинжал обратно и убрал сверток подальше, на дно сумки.

— Вы меня удивляете все больше и больше, Гор, — хмуро произнес Верховный, — и мне это не нравится.

Кажется, Энтони на меня смертельно обиделся из-за Малышки, надо попытаться как-то исправить ситуацию. Иметь дона Энтора даже не во врагах, хотя бы просто в недругах сильно опасно. Случится со мной где-нибудь вдалеке от цивилизации внезапный сердечный приступ и все, пишите письма.

— Может в вашей, не побоюсь этого слова, волшебной сумке есть еще что-нибудь, столь же занятное, как и кинжал Древних?— язвительно спросил Верховный.

— Уважаемый дон Энтор, я как раз хотел подарить вам одну вещицу, чтобы как-то загладить свою вину за происшествие с вашим Пожирателем.

Опять порылся в сумке и достал амулет невидимости, который мне отдал Дега-старший. Не поленился, встал, подошел к Верховному и положил амулет перед ним.

— Что это? — все еще хмуро спросил дон Энтор.

Я нажал на камень в центре и медальон исчез, прихватив с собой бокал с вином, стоявший рядом.

— Хе-хе, — булькнул дон Коррель, — теперь и у тебя есть такая штучка, Энтони. Это третий экземпляр, который мне попался за всю жизнь. Ничем не хуже твоего Пожирателя, я думаю.

Верховный все еще хмурился, но по глазам было видно, что он страшно доволен.

— Жалко, что вы не меня обидели, дорогой Гор, — с усмешкой произнес Ягер, — я бы не отказался от такого подарка. Энтони, хватит дуться, дай посмотреть, когда еще удастся увидеть. Ты же жмот известный, сейчас эту штучку спрячешь, и никто и никогда ее больше не увидит.

Верховный вернул видимость амулету и перекинул его Ягеру.

— Не потеряй, у тебя на ровном месте все пропадает, потом всем дружно придется искать его.

Ягер ухмыльнулся, забавляясь новой игрушкой.

— Не подскажешь, Гор, где ты добыл такую редкость? — заинтересованно спросил Арнольд, поглядывая на Ягера. Черт, может такую штуку надо было императору дарить? Так поздно уже, Верховный удавится, но не отдаст. Ладно, проехали.

— Там же, уважаемый Арнольд, в шестой провинции, мне ее отдал дон Дега-старший за то, что я помог ему найти фамильные драгоценности.

— Дега, Дега... Что-то знакомое...

— Его старший сын служит у вас в дворцовой гвардии.

— И что? Не хватало мне помнить имена своих гвардейцев, — он кивнул на охрану, стоящую по углам. Нет, что-то другое...

— Вряд ли ты помнишь, Арнольд, это было давно, — вступил в разговор Бонис, — Дега владели одной из самых больших коллекций в империи редких драгоценных камней, а один из предков Дега был близок с императрицей Илианой. Это она вынула сапфир из короны и подарила своему любовнику. Потом их обоих казнили, но камень вернуть не смогли.

Дон Маргел Дега, если я не ошибаюсь, был в ближней свите твоего деда, Арнольд, может поэтому тебе это имя знакомо. Потом их род угас, но камни так нигде и не всплыли. Теперь понятно, они их свято хранили все это время.

Император задумчиво кивал головой.

— Могу дополнить, уважаемый Арнольд, — это опять я. — Про камни узнал шестой герцог и захотел их забрать. Для этого он заманил Антуана Дега к себе в замок и засунул в секретную камеру глубоко в подвале. Именно в эту камеру я и навернулся, в гости к скелету, так сказать, пробив пол в комнате из дарнита.

— А как ты узнал имя скелета?

— У него не было мизинца на левой руке, его звали Антуан Беспалый и попал он туда за день до начала вашего похода на Фрагонию.

— Вот! — воскликнул Арнольд, — Антуан Дега! Он был одним из двух благородных, не явившихся на строевой смотр перед походом! Вот откуда мне знакомо его имя. Его еще искали тогда, но не нашли. И что дальше?

— Камни искали все подряд. И Ламар-старший, и родственники, а Антуан их спрятал на видном месте с помощью амулета — я кивнул в сторону Ягера. — Кстати, сапфир жив и здоров, я его видел.

— По-хорошему, забрать бы его надо на благо империи, — мечтательно произнес император, — да ладно, шучу я, — усмехнулся Арнольд, глядя на мою враз погрустневшую физиономию, — пусть владеют, в парадную корону давным-давно другой сапфир вставили.

Шутник, твою мать.

— Да, редкая вещь, — Арнольд смотрел, как Ягер развлекается с амулетом, — мог бы и мне подарить.

Ну, что я говорил. Придется раскошелиться, раз уж начал.

— Не знаю, мой император...

— Перестань придуриваться, Гор, здесь все свои, просто Арнольд.

Я склонил голову.

— Уважаемый Арнольд, такого у меня больше нет. Не знаю, насколько вас это развлечет, посмотрите, я тут пару камушков в качестве боевых трофеев прихватил у злых людей, — и с этими словами выложил на стол два голубых бриллианта, два защитных накопителя первого уровня.

Почему-то императора это не развлекло совсем, а прямо скажем, крайне огорчило. И, как следствие, сильно испортилось настроение. Он хлопнул по столешнице рукой и в тот же миг в зал зашел секретарь.

— Дона Себасто сюда, сию минуту.

Секретарь испарился.

Себасто. Это имя я уже слышал несколько раз, и, скорее всего, это местный начальник безопасности. Сейчас император будет его дрючить, а виноватым опять буду я. Замечательно.

Бонис прищурившись смотрел на камни.

— Друг мой, — это он мне, — вы чем занимались все это время, выживанием в чужом мире или собиранием таких раритетов, которых простой житель империи за десять своих жизней не увидит. Я теперь и медяшки не дам, что у вас в суме не припрятаны еще какие-нибудь чудеса.

Я мысленно прикинул — нет, вроде все кончилось. Хотя, нет.

— Уважаемый Бонис, у меня был еще один интересный амулет, но он, к моему великому сожалению, безнадежно испортился, спасая мне жизнь.

С этими словами я положил на стол перед доном Коррелем золотой комок, все, что осталось от моего ореха-ловушки.

Тот взял его в руки, повертел.

— Ну, это уж не редкость, обычный амулет захвата. Досталось ему знатно. Расскажете, кто его так покорежил? И сколько раз вам спасали жизнь? Или у вас такое развлечение — максимально рисковать жизнью?

— Если это будет интересно коллегам, расскажу обязательно. А насчет риска — так обычно меня никто не спрашивает, ставят перед фактом: или — или...

Я посмотрел на Арнольда, тот кивнул головой:

— Рассказывай, мне все равно надо дождаться одного провинившегося человека.

Уже набрал воздух в грудь, чтобы начать рассказ, как меня отвлек яркий свет, пробивавшийся из сомкнутых ладоней дона Корреля. Секунд через пять свет погас, и Бонис положил на стол передо мной совершенно целый орех-ловушку.

— Уважаемый дон Коррель, у меня нет слов, — я действительно был очень обрадован и взволнован. Как будто встретил старого друга, про которого говорили, что он погиб. — Всецело в вашем распоряжении.

— Пользуйтесь, мой друг. Да, откройте, посмотрите, работает или нет?

Ну, ну, сладкий мой, наслышаны мы про подобные шутки, Янис рассказывал. Взял в руки орех и стал выкачивать из него чужую энергию. Не поскупился дядя, залил орех под завязку, но на сегодняшний день меня это уже не пугает.

Переправил все Варваре, она от удовольствия аж мурлыкать стала. Хорошо ей, а у меня внутри все ледяное. Варя ойкнула и быстренько обварила меня изнутри кипятком.

— Варя, ну, ё— моё, ну, не так же круто, больно же.

— Ой, Гор, извини, я задумалась, сейчас исправлю, — и по телу пробежала бодрящая волна.

Залил в орех немного своей энергии и приоткрыл. Внутри светилось мое родное оранжевое пламя. Работает! Супер!

— Работает, дон Коррель, еще раз огромное спасибо.

Присутствующие маги с интересом ждали развязки и несколько разочарованно вздохнули. Развлечение не удалось.

— Бонис, про этот фокус знают все первокурсники, — произнес Ягер, — было бы удивительно, если бы Гор попался.

— Значит, пойдет в Академию прямо на второй курс, — рассмеялся дон Коррель.

В этот момент секретарь доложил о прибытии дона Себасто. Император махнул ручкой и через пару секунд глава Службы безопасности стремительным шагом вошел в зал.

— Мой император, — и склонил голову.

— Полюбуйся, дружок, там на столе лежат два охранных накопителя первого уровня. Не подскажешь, на кого они записаны?

Дон Себасто сграбастал бриллианты, вынул из кармана мощное увеличительное стекло в золотой оправе и стал пристально их изучать.

Мне показалось, что он изучает их слишком долго. Себасто уже все понял, просто тянул время, выстраивая линию защиты.

— Я жду, — нетерпеливо произнес Арнольд, — у меня мало времени.

— Мой император, на них нет обязательной метки, я не знаю, кому принадлежат эти накопители.

— Правда? Очень плохо, уважаемый дон. А вот Гор знает и сейчас нам всем вместе расскажет.

При упоминании моего имени дон Себасто вздрогнул и безошибочно нашел меня среди сидевших за столом.

— Но мой император, это преступник и бунтовщик, я вам уже докладывал, — он растерянно начал объяснять императору, подозрительно глядя на меня — я не понимаю, что он здесь...

— Магистр первого уровня Гор действовал по моему указанию. Кроме того, он назначен на должность главного шута империи.

Обожаю военных за слепую субординацию. В ту же секунду дон Себасто подобрался, щелкнул каблуками, мотнул головой так, что она чудом не оторвалась, и доложил:

— Рад приветствовать, ваше магичество!

— И вам не хворать. Я продолжу с вашего разрешения, — посмотрел я на императора.

Тот милостиво кивнул.

— Итак, первый я забрал у наместника города дона Умартана, он еще похвалялся, что купил его за большие деньги, а второй у одного неучтенного мага без обязательной метки во время нашего философского диспута.

— Все веселее и веселее, — злобно прошипел Арнольд, — я не ослышался? Неучтенного мага? Это как, Энтони?

— Этого не может быть, мой император.

От взгляда, брошенного на меня Верховным, я должен был сгореть дотла прямо здесь. Но слово — не воробей, поэтому я упрямо продолжил:

— Чего не может быть? Еще как может. Только я знаю как минимум троих неучтенных магов в шестой провинции, а сколько их в империи на самом деле только Светозарному известно.

Император изумленно посмотрел на Верховного, тот хмуро что-то рисовал пальцем на столе.

— Даже не думай, Энтони, Гор здесь совершенно не при чем. Дон Себасто, завтра же организовать три отряда по два звена, Энтони, в каждый отряд по магу второго уровня в усиление, и прочесать всю империю, все ясно?

Дон Себасто молча кивнул головой, преданно глядя на императора.

— Да, мой император, — четко произнес дон Энтор, — будет выполнено.

Про сгоревший орех-ловушку, к счастью, все забыли, не хватало им сейчас до кучи про череп с зелеными жуками рассказать, и так, вон, Арнольд как завелся.

Император расстроенно бросил салфетку на стол и замолчал, о чем-то думая. Все замерли.

Арнольд размышлял недолго. Прокашлявшись, повернулся к главе СБ.

— Завтра получите дополнительные указания по поводу еще одного отряда. Бриллианты забрать и поставить на учет. Свободны.

— Теперь ты, Юлий, — император дождался, когда дон Себасто выйдет из зала, — смотайся к шестому герцогу, несчастный случай, как обычно. Утвержденный приговор получишь у секретаря сегодня же.

Сан Саныч невозмутимо кивнул. Вот тебе и старичок-милашка. Но в чужой монастырь со своим уставом я не полезу, здесь у каждого свои обязанности.

— Гор, я слышал, что ты не хочешь поступать в Академию. Что ж, сейчас может оно и к лучшему. Ты не передумал насчет моего железнорыка? Нет? Я так и думал, ты упертый. Тогда меняемся. Я тебе этого дохляка, а ты мне год службы. Всего год, Гор, в наших реалиях это просто ничто, легкое одолжение. По рукам?

— По рукам.

— Вот и хорошо, я тебя за язык не тянул, ты сам согласился.

Может господин император побывал в моем мире, так, годах в 90-х, базар конкретно того времени, только что на корточки не присел.

— Есть у нас одна проблема — Северные территории, а конкретно 'Скальная крепость'.

— Арнольд, это нечестно, — протянул дон Коррель, — человек толком еще не осмотрелся, а ты его в 'Скальную'.

Сан Саныч крякнул, а Ягер посмотрел на меня как-то совсем нехорошо, как на обреченного.

— Тихо всем! — гаркнул император и прихлопнул ладонью, — интересы империи превыше всего! Сколько эта заноза еще будет сидеть у меня в заднице?! Хорошо, идите все вместе вместо Гора, но вы что-то не рветесь решать эту проблему.

Я в него верю, он удачлив. За несколько месяцев столько наворотил, несколько лет разгребать придется. Может и там справится.

Слушал я речь императора с резко отрицательным оптимизмом. Похоже, товарищ император моими руками решил убрать большую кучу дерьма у себя на Севере, но отступать мне некуда, слово уже дано, и старого волка вытаскивать надо обязательно. Поэтому не будем терять лицо.

— Когда начинать?

— И ты не спросишь, что нужно делать?

— Зачем спрашивать, это вы мне сами расскажете, уважаемый Арнольд.

— Слышали, парни? Учитесь. А если серьезно, сформировать отряд и подготовить снаряжение нужно два дня, а там уже на твое усмотрение. Сейчас выходить не стоит, пока доберетесь, будет самый разгар зимы. Лучше выходить весной.

Основная проблема — северные варвары. Не признают власть империи, кочуют со своими стадами, иногда совершают набеги на дальние поселения, мужчин убивают, женщин и детей забирают.

Но и это еще не все. По осени вся северная территория покрывается грибами-морщанками. Сырыми можно есть запросто, они даже вкусные. Но после сушки превращаются в сильнейшую дурь. Люди, попробовавшие морщанку хоть один раз, без нее больше не могут обходиться. Чтобы вылечить человека, нужна помощь мага не менее второго уровня.

Знакомые мотивы, у нас грибами тоже балуются.

— Дурь эта по тропкам по глухим лесам расползается по всей империи. Люди продают последнее за щепотку этого дерьма.

Задача — навести порядок, насколько это возможно. Неплохо было бы привести вождей северян к присяге императору, или хотя бы заключить перемирие.

— Задача понятна, мой император, но, как я понимаю, есть какие-то сложности. Будет правильно, если я узнаю о них здесь и сейчас, от выполнения задания я не откажусь в любом случае, даю слово.

Арнольд побарабанил пальцами.

— Да, есть проблемка. Ни один отряд, посланный туда, не может продержаться в крепости более двух — трех месяцев. Солдаты сходят с ума, а простые маги бегут без оглядки и потом долго приходят в себя. Даже нашим друзьям, — Арнольд кивнул на людей за столом, — там очень неуютно.

Если сможешь узнать причину, считай, что задание выполнено, и возвращайся. За успешное выполнение тебя ждет пожизненный титул дона, — торжественно закончил император.

Я, конечно, хотел сказать, что мне его титулы не нужны ни в каком виде, но сдержался. Зачем обижать хорошего человека.

— Уважаемый Арнольд, я проверю снаряжение отряда, дополню необходимыми вещами, и мы выйдем сразу по готовности. Но с одним условием.

Император вопросительно приподнял бровь.

— Железнорыка я заберу сегодня.

— Ну, ты мне еще условия ставить будешь. Вернешься через год и заберешь, ничего ему не сделается.

— Нет. Либо сегодня, либо идите в задницу со своим заданием. Железнорык очень плох, его срочно нужно на волю, иначе он умрет.

— Гор, не забывайся, ты слово дал.

— Дал, и не отказываюсь от него. Но сроки оговорены не были. Завтра уйду в пампасы и ищите меня до посинения, лет через десять вернусь.

— Гор!

— Мы согласны, дорогой Гор, — подал голос дон Коррель, — забирайте его сегодня ночью, Юлий вам поможет.

Арнольд возмущенно посмотрел на Бониса, но промолчал. Посмотрел на остальных. Ягер, как всегда, невозмутимо молчал, Гай пытался спрятаться за вазочку с вареньем, Сан Саныч делал вид, что не видит возмущенного взгляда императора.

Император поджал губы, выдохнул и повернулся ко мне.

— Хорошо, забирай. Столицу покинешь в течение недели, чтоб глаза мои тебя не видели, — и страшно расстроенный вышел из зала.

— Не переживай, — сказал Ягер, потягивая сок из бокала, — он отойдет через пару дней, но лучше бы тебе не затягивать.

— Благодарю вас, господа, за поддержку, — я поклонился коллегам, — в течение недели я покину столицу.

В подвал, где томился железнорык, я не шел, а бежал. Что там будет дальше, посмотрим, а волка вытащим на свободу уже сегодня. Старый все так же лежал на полу клетки, силовые линии, отсекающие ее от остального мира, были погашены.

Я осторожно подошел вплотную к прутьям и сказал мысленно:

— Здравствуй, Старый. Я пришел за тобой, как и обещал, ты свободен. Пойдем.

Железнорык не шевелился.

— Старый, ты слышишь меня?!

— Не ори, никуда я не пойду. Оставь меня.

Чего-то подобного, честно говоря, я и ожидал, исходя из первой нашей встречи. Отодвинул мощный засов и вошел в клетку:

— Я не могу оставить тебя здесь, я обещал твоему сыну, что постараюсь спасти его отца, если получится. У меня получилось, я прошу — пойдем отсюда.

Молчание, железнорык даже не шелохнулся.

— Если ты хочешь умереть — умирай, но давай это сделаем на свободе, под ясным небом. Или ты хочешь на радость врагам подохнуть как поганая крыса в клетка?

Через мгновение волк стоял передо мной, оскалив страшную пасть и только защита спасла меня от печальной участи. Прыжок из положения лежа забрал последние силы у железнорыка, и он рухнул на пол, тяжело дыша и дрожа всем телом..

— Э-ээ, друг мой, так не пойдет, давай-ка я тебе немного помогу.

Погладил беднягу по морде и начал тихонько закачивать в него живительную энергию. Сначала ничего не менялось, но через несколько минут дыхание волка выровнялось и дрожь утихла.

Заворочалась Варвара.

— Гор, ты в это чудище уже столько энергии ухнул, может хватит?

— Я бы еще столько же ухнул, Варвара Петровна, но боюсь, что ему это будет уже не полезно, а нам надо вывести Старого из города. Пусть отдохнет немного, — и я сел с ним рядом, опершись о прутья клетки.

Минут через десять волк подобрался и положил голову на лапы, изредка поглядывая на меня.

— Вот скажи мне, Старый, зачем тебе моя смерть? Я же твой друг и брат твоего сына. Получается, что и тебе как бы сын. Хотел просто напугать? Так я на Серого насмотрелся, меня железнорыком уже не напугать. Только драгоценную энергию потратил.

Ну, что, отдышался? Пойдем отсюда, а? Здесь жутко тоскливо, тебя там сын ждет, ты ему нужен.

— Он уже взрослый, справится.

— Справится, обязательно справится, но кто передаст ему место вожака, кто научит петь победную песню?

— Какую песню? — несколько озадаченно спросил Старый.

— Победную. Старый вожак должен научить молодого победной песне, иначе кто его признает вожаком?

— Я не знаю победной песни, чужак, — растерянно ответил волк.

— Я тебе подскажу. Кстати, Серый подобрал еще двух волчат, так что у него почти полноценная стая. Без тебя никак.

Старый железнорык молчал, но уже как-то осмысленно. Надо дожимать, пока у него интерес к жизни не угас окончательно.

— И потом, Старый, времени прошло не так уж много, все твои враги, которые ловили тебя сетями, живы и наслаждаются жизнью. Неужели ты не хочешь еще раз посмотреть в их испуганные глаза, оторвать каждому из них голову, чтобы кровь фонтаном... Или так и будешь выть здесь от бессилия? Как жалкий червяк, гнить в...

— Хватит. Слишком много слов, чужак. Веди меня.

Железнорык ослаб настолько, что время от времени он останавливался, и мне приходилось подпитывать его энергией.

Всю операцию мы затеяли поздно ночью, город спал, но Сан Саныч на всякий случай шел впереди, заставляя редких прохожих сворачивать в сторону. Путь до центральных ворот занял почти два часа, и темнота ночи уже начала размываться приближающимся рассветом.

Стражник на воротах по приказу человека в фиолетовой мантии открыл калитку в массивной воротине и отвернулся к стене. Через мгновение мы были за городской стеной.

Старый стоял на дрожащих лапах и жадно нюхал свежий ночной ветерок, воздух свободы. Я стоял рядом с ощущением хорошо выполненной тяжелой работы. Получилось!

— Старый, у меня к тебе одна просьба. По дороге к родным горам можешь жрать кого угодно, только людей не трогай, пожалуйста, я императору обещал.

Волк молчал. Затем сделал несколько шагов и тихо растворился в предутреннем воздухе. Не прощаясь.

Ну, и ладно, я не гордый. Главное, то, что я обещал Серому, я сделал и это очень здорово.

Я от всей души поблагодарил Сан Саныча за помощь и пожелал спокойной ночи, которая уже почти закончилась. Он сел в поджидавший его экипаж, а я пошел в наш трактир, до которого от центральных ворот было совсем недалеко.

Дорога на Север.

На следующий день я продрых до обеда, потом собрал своих на военный совет.

— Друзья мои, все решилось значительно быстрее, чем я думал. Император попросил пожить немного на севере, минимум на год, навести порядок, по возможности. В помощь выделяется отряд стражников. Если точнее, меня отправляют в 'Скальную крепость', правда, говорят, за последнее время там из простых людей никто не выжил.

Тораг потемнел лицом и покачал головой. Значит, наслышан об этом интересном месте. Илиниус тоже посмурнел.

— Судя по вашим лицам, други мои, доля правды в этом есть, и, похоже, наш путь до столицы был простой прогулкой по сравнению с тем, что мне предстоит. Поэтому планы наши меняются: Тораг? — я вопросительно посмотрел на старого вояку.

Тот подскочил и уверенно кивнул головой. Можно было не спрашивать.

— Янис?

— Господин магистр, куда вы — туда и я.

— Принимается, но с одним условием. Ты останешься в последней деревне перед крепостью, там мы устроим запасную базу. Оставим запас продуктов, лошадей и пару солдат тебе в помощь, будешь на связи с внешним миром.

— Но, господин магистр...

— Не обсуждается. Возможно, мне срочно понадобится энергия, а ты каждый день будешь понемногу сливать свою энергию в охранный накопитель. И как раз займешься приведением в порядок своих записей, как ты и хотел. Все лучше, чем в подвале у герцога. Раз в неделю я буду приезжать к тебе и рассказывать последние новости.

Илиниус горестно кивнул головой.

Дон Олиер уже нетерпеливо бил копытом, чтобы подтвердить свое решение сопровождать меня хотя к черту на рога. Это, конечно, льстит, слов нет, но я не могу рисковать жизнью молодого парня, не могу и не буду.

— А вы, друг мой, возвращаетесь в поместье к отцу.

Проще было ударить парня по лицу, он бы меньше оскорбился. Дон Олиер вскочил, хватая ртом воздух и подбирая слова для ответа.

— Дон Олиер, — пришлось включить грозный тон, — садитесь, команды 'Встать!' не было!

Бедный парень рухнул обратно на скамью.

— Мне не нужна ваша геройская или не геройская смерть. Вы слышали, никто, никто из простых людей оттуда не возвращался, только маги. Вам так надоело жить? А что мне скажет ваш отец?

— Но Тораг же идет с вами, почему мне нельзя?

— Тораг свою должность выбрал сам, а я принял его выбор. И одного человека мне, возможно, удастся закрыть своим полем в случае опасности. Разговор на эту тему окончен, дон Олиер.

А чтобы в вашей юной и беспокойной голове не завелись какие-нибудь сумасшедшие мысли, типа самому добраться до 'Скальной', мы сделаем небольшой крюк и сдадим вас вашему отцу с рук на руки. Тем более, что я очень хотел заехать в Ланов к нашим людям.

Предлагаю всем вместе прогуляться к морю, походить по кромке воды, найти какой-нибудь приличный кабачок и поесть хорошей свежей рыбы, так сказать, наш прощальный совместный ужин.

Никто не возражал, поэтому так и сделали. Все уже сидели в небольшой таверне у самого берега, а я долго стоял на мокром песке у воды, слушая плеск волн и глядя на темнеющий горизонт. Может там, далеко-далеко, есть остров, а на нем неприметная пещера с порталом в родной мир. Как хочется домой... Море и небо, сливаясь друг с другом, хранили извечную тайну, скрытую за еле различимой тонкой линией.

Наутро я уже был в коридоре дворца в том месте, где мы заходили в апартаменты Сан Саныча. Ни звонка, ни ослиного хвостика, чтобы подергать не наблюдалось, стучать бесполезно, стены толстенные. Интересно, как мои новые товарищи общаются между собой? Что, и телефона, хотя бы для членов 'Круга' нет? Жаль, если так, я в этой технике им совсем не помощник.

Ну, не к императору же бежать, просить, чтобы дон Силье дверь открыл. Значит, надо постучать громко, надеюсь, услышит.

Свернул из пленки энергетический шар, усилил защиту до предела и запулил шарик в предполагаемую дверь. Вот хохма будет, если я коридором ошибся.

Рвануло знатно, но дворец хорошо строили, да еще силовые линии по всем конструкциям. Нигде ничего не пошатнулось, не треснуло, только пыль по углам взметнулась.

Нет ответа. Не беда, повторим. Заворчала Варвара.

— Гор, проще стену прорезать, чем шариками развлекаться, все же меньше энергии потратим.

Тоже мысль, правда, Саныч может обидеться за испорченную стену.

— Варечка, давай еще один маленький шарик кинем и пойдем, зайдем тогда в другой раз.

В этот момент в монолитной стене распахнулся проем и послышался голос деда:

— Игорь Иваныч, дорогой, заходи.

Интересно, моего дедка тоже научили мысли читать? Или просто совпало?

Сонный Сан Саныч в спальном колпаке вышел из дальних дверей и поспешил ко мне. Обнял, похлопал по спине:

— Садись, дорогой мой, садись сюда, здесь поуютнее. Сейчас завтракать будем.

Завтракать так завтракать, хотя перед выходом из нашего трактира я навернул тарелку каши. Торопиться бесполезно, пока дед не соберется, мы все равно никуда не двинемся.

— Игорь Иваныч, ты чего в такую рань, случилось что? — спросил дед, макая кусочек бублика в мед.

Честно говоря, на часах почти одиннадцать, но тут у каждого свой распорядок.

— Александр Александрович, я насчет отряда стражников для моего похода хотел спросить. Куда идти, кого спрашивать?

— А сейчас-то зачем, друг мой? — изумился Саныч. — Арнольд же сказал, что выходить надо весной, так проще добраться будет. У нас в столице зимой весело, почти каждый день балы, дамы здесь на любой вкус и слишком строгой нравственностью не отличаются. Ты и так красавчик, а мы тебя еще приоденем по последней моде, — Саныч весело улыбнулся.

Я вспомнил его развеселый наряд и внутренне содрогнулся.

— Да, и сегодня же пойдем жилье тебе подберем, у меня есть на примете совершенно очаровательный домик.

— Не могу. Я обещал императору, что покину столицу в течение недели. Один день уже прошел.

— Не бери в голову, — Сан Саныч махнул рукой, — Арнольд, конечно, суров, но отходчив. Идти на север в зиму сущее безумие. Я поговорю с ним, а лучше с Бонисом, выйдешь, как и договаривались, весной. А вечерком сегодня предлагаю повторить нашу дегустацию, у меня еще есть, чем тебя удивить. Только никаких танцев, ты уж проследи за этим, дружочек.

— Сан Саныч, дорогой, огромное спасибо за предложение, но вынужден отказаться. Так пить — никакого здоровья, даже магического не хватит.

— Да как так, как так! — воскликнул хозяин помещения, — не так уж много мы и выпили, просто ты тогда уставшим был. Хорошо, давай сегодня просто по паре рюмочек, для аппетиту, и все. А потом в баньку.

— Сан Саныч, не трави душу! Я же русский человек, ну, где ж такое бывало, чтобы по паре рюмочек и все. Мы же не немцы, только начни, и пошло-поехало...

— И ты туда же, — хмуро произнес расстроенный дед, — не русский ты, ей богу. Такой же, как здешние нехристи.

— Не обижайся, Сан Саныч, не могу я весной, мне сейчас надо, я слово дал. Император, может, и простит, но уважения уже не будет. Я не прошу тебя со мной ходить, просто, скажи, куда идти, и я пойду, часы тикают.

— Куда ты один пойдешь... Сиди уж, торопыга. Сейчас еще по чашечке и тронемся.

Приехали мы, как ни странно, в тюрьму.

— Господин начальник, поторопитесь, — Сан Саныч грозно смотрел снизу вверх на худощавого мужчину в форменном камзоле.

— Все готово, ваше магичество, не извольте беспокоиться.

Видимо, темно-фиолетовая мантия владельца обладала огромным даром убеждения.

В тюремный двор стражники вытолкали и построили в две шеренги человек сорок арестантов, одетых в какое-то рванье. Казенной одеждой, как я вижу, постояльцев здесь не балуют. На правой руке у каждого присутствовал широкий металлический браслет.

— Слушайте внимательно, — худощавый медленно прошелся вдоль строя, — господа дезертиры, воры и душегубы. Наш император дает вам шанс начать жизнь заново. Вместо пожизненной каторги вам предлагается замена. Год службы в специальном отряде на севере империи, и свободны, все ваши прегрешения будут забыты.

— А где служить-то, господин начальник? — выкрикнул невысокий мужичок самой что ни на есть воровской наружности, — просто так наш император помилованием разбрасываться не будет.

— Пять ударов палкой, Кит. Разевать рот я еще не разрешал.

— И все же, господин начальник, скажите, будьте ласка, а то, не дай бог, в 'Скальную' загоните, там сам Светозарный не поможет. Лучше уж на каторгу.

Начальник тюрьмы кивнул головой, и Кит немедленно получил удвоенную порцию палок прямо на месте. Потерявшего сознание арестанта стражники отволокли куда-то внутрь.

— Итак, требуется три звена, служить придется в 'Скальной крепости' под руководством господина магистра, — и он показал на меня рукой. — Кто готов — шаг вперед!

Несмотря на предупреждение горластого вора, вперед шагнули почти все. Видимо, веселая жизнь предстояла товарищам на каторге, раз практически все решили рискнуть и сыграть с судьбой в рулетку.

Я потянул Сан Саныча за руку.

— Сан Саныч, это что за цирк? Это вы мне вот так отряд набираете? Мне что с ними там делать, они же за воротами как тараканы разбегутся. Не нужны мне такие помощнички, один справлюсь.

— Иваныч, не горячись. Ты пойми, стражников в столице и так не сильно много, на днях шесть звеньев по приказу Арнольда уйдут из столицы на поиски неучтенных магов. Отправлять еще три звена практически на верную смерть совсем неразумно, а среди этих, — Саныч кивнул на арестантов, — большая часть вояк, тертых жизнью.

Насчет 'разбегутся' не переживай. Видишь браслет у каждого? Если отойти от активатора на сто шагов, браслетик руку-то и отрежет. А куда мужику без правой руки? Правильно, никуда. Если и выживет чудом, так первый же встречный страже мигом сдаст, да еще и вознаграждение получит.

Мне, конечно, резоны руководства империи понятны, и где-то даже близки, но что делать с этим штрафбатом, да еще целый год? Если я все же соглашусь возглавить эту банду, то буду в ответе за вверенных мне людей, и придется сделать все, чтобы через год мы все, по возможности все, вернулись обратно.

Насчет того, что один в крепости справлюсь, я, конечно, погорячился. Заброшенное, запущенное немаленькое строение возрождать к жизни будет непросто, потребуется много-много физических усилий.

Насколько я понимаю, других людей мне не дадут, а в 'Скальную' идти надо. Что ж, надо постараться выбрать лучшее, из тех, кого мне подсунули.

Я вздохнул, вышел вперед и скомандовал:

— Военные — два шага вперед!

Большая часть стоявших во дворе людей сделала два шага. Ну, уже лучше. Я пошел вдоль строя, до ужаса напоминая себе гестаповца в концлагере.

— Ты, ты, ты... — я отбирал бывших военных, среднего и выше возраста, работать им придется на полную катушку. Во втором ряду уже прошел мимо молодого парня с бегающими глазами, как он зашептал мне вдогонку:

— Господин начальник, господин начальник, возьмите меня, не пожалеете!

Я обернулся. Из этого змееныша военный как из меня балерина, вор, как есть вор.

— Зачем ты мне сдался, тем более ты не военный ни разу. У тебя на лбу написано, что ты ворюга.

— Господин начальник, не вор я, нет, просто пальчики у меня ловкие. Клянусь, завязал с прошлым. А так я петь, смешить могу, фокусы показывать, а еще кашеварить умею, так, как и императорскому повару не снилось. Господин начальник, возьмите, пожалуйста, — парень с мольбой смотрел на меня, — никак нельзя мне здесь оставаться.

Не знаю, что на меня нашло, сколький же тип, ходячее сборище неприятностей, но что-то в нем есть.

— Предупреждаю. Я тоже готовить люблю и умею. Одно замечание — порежу на куски и скормлю собакам. Готов?

— Готов, — господин начальник, — обязательно готов.

— Тогда выходи.

Отобрал двадцать одного человека и построил их отдельно в сторонке. Но неприятные сюрпризы, как оказалось, на этом не закончились.

Дедок мой что-то шепнул начальнику тюрьмы, и тот махнул рукой старшему охраны. Во двор на свет божий вытолкнули... господина Клеменса. Бывшего господина. В мятом изгвазданном форменном сюртуке, с огромным фингалом под глазом бывший третий заместитель выглядел весьма плачевно. На ногах кое-как повязаны какие-то обмотки, роскошные сапоги изъяли то ли охрана, то ли товарищи по камере.

— Сан Саныч, ты издеваешься что ли? Этого-то мне зачем? Я же его тихо удавлю прямо за воротами.

— Игорь Иваныч, не гневайся, личная просьба Арнольда. За этого засранца его бывший начальник сильно просил императора. Поверь, я бы сам ему головенку открутил с большим удовольствием, но ничего не поделаешь, распоряжение императора. К тому же, Иваныч, людьми кто-то должен командовать, вот его и назначили. При всем при том он опытный служака, при правильном подходе будет землю грызть.

Я с сомнением посмотрел на перекошенного Клеменса с потухшим взглядом. Прошло всего несколько дней, а человека в тюрьме уже почти сломали. Даже жалко немного.

Махнул ему рукой:

— Ко мне!

Бывший заместитель подошел, прихрамывая, и доложил:

— Десятник Клеменс!

Хотелось поерничать, но глядя на избитого, измученного человека, желание издеваться над поверженным врагом пропало. По большому счету, и не враг он мне, просто выполнял полученное задание в меру своих умений и возможностей. За что и поплатился. Хорошо, воспитание личного состава пока отложим.

— Десятник, вот ваш отряд, вы — старший. Встать в строй!

Клеменс кивнул головой и уковылял к отряду смертников.

Ну, что, господа хорошие, раз уж вы решили меня раком поставить, то и я церемониться не буду.

— Начальник тюрьмы, — произнес я мерзким скрипучим голосом, — слушайте меня и запоминайте. Отряд поселить всех вместе в одно большое помещение. Обеспечить полноценное трехразовое питание.

— Да как же...

— Отставить!! Молчать и слушать! Господину Клеменсу вернуть его сапоги, немедленно. В случае поступления хоть одной жалобы я заберу вас с собой в 'Скальную'. Выполняйте!

Начальник тюрьмы растерянно воззрился на Саныча, но тот развел руками и поманил начальника к себе. Когда тот нагнулся к деду, Саныч громко прошептал ему на ухо, делая страшные глаза:

— Жуткий самодур, скажу я вам, любимчик императора, сожрет любого и не подавится. Вы уж расстарайтесь, голубчик.

Мы вышли за ворота тюрьмы, оставив ее начальника в полном раздрае.

— Сан Саныч, что ты мне утром говорил насчет дегустации?

— Не расстраивайся, ты так, Игорь Иваныч, все будет хорошо, — с жаром произнес дед, подхватывая меня под руку, — а буквально вчера мне доставили великолепную рыбу, прямо как наша белуга. Мы с тобой такую ушицу сварганим, м-мм-мм...

— Только ты, это, Сан Саныч, красных пилюлек побольше заготовь, ладно?

Вечер, как и ночь прошли по уже знакомому сценарию, за тем лишь исключением, что в салоне мадам Лизы я практически не пил. Поэтому смог сполна насладиться красотой и умениями Велессы, той самой девушки, которая провожала меня в первый раз. Да еще с вечера заначил у деда одну красную пилюлю, приняв которую утром, смог добраться до 'Колеса' во вполне работоспособном состоянии.

Попросив у трактирщика большую кружку горячего медового отвара, принялся допрашивать Торага на предмет подготовки здешних войск к дальнему походу.

Выяснилось, что по зимнему времени здесь никто военных действий не ведет, у солдат просто нет никакой зимней одежды. По весне и осени выдается дополнительная тонкая накидка из валяной шерсти, и все. На ногах какие-то кожаные тапки с тесемками и толстые портянки почти до колена — обмотки. Понятное дело, что зимой в таком виде не повоюешь.

— А из еды что берете с собой?

— В обозе везут муку, крупу и солонину. Весь день топаешь, вечером на привале кашевары готовят похлебку, обычно один большой котел на четыре звена. Ну, и что сумеешь достать пожрать у местных, то твое.

— То есть, что отберешь у местных? Это ж грабеж. А император что, поощряет?

— Нет, за часть изъятых продуктов деньги, конечно, платили, но точно не за все. Так мы ж идем защищать страну от проклятых фрагонийцев, пусть крестьяне немного поделятся со своими защитниками.

Вот, что имел в виду Арнольд, когда говорил, что один поход раз в тридцать лет это очень разорительно для империи. После прохождения родной армии благодарные защищенные крестьяне лет десять потом очухиваются от учиненного разора. Правда, после прохождения вражеской армии очухиваться просто некому.

Итог разговора совершенно неутешительный — мы совершенно не готовы к походу, поэтому ни о какой неделе речь идти не может, скорее всего все затянется на месяц. Но и выходить с бравой песней в летней одежде я никуда не собираюсь.

Итак, основные задачи: зимняя одежда, обувь, продукты, инструменты и походная кухня. Одному мне не разорваться, от молодежи толку мало, Сан Саныча просить уже совсем неудобно. Ха, я знаю, кто мне поможет.

Через час я был в тюрьме. Темно-фиолетовую мантию накинул перед самыми воротами, чтобы излишне не возбуждать умы встречных горожан. Беспрепятственно пройдя внутрь, попросил позвать начальника заведения.

Главный тюремщик горестно посмотрел на мою мантию и изо всех сил изобразил радость на лице.

— Клеменса сюда, — без раскачки и реверансов, времени нет.

— Клеменса! — крикнул начальник тюрьмы.

'Клеменса, Клеменса...' — эхом передаваемого распоряжения по цепочке слово убежало куда-то в глубину тюрьмы.

Минуты через три привели хмурого бывшего заместителя в грязных, но своих сапогах.

— Благодарю вас, — короткий кивок начальнику тюрьмы, — мы побеседуем с арестантом немного наедине.

Начальник незаметно выдохнул, кивнул головой и потрусил к своему заместителю, маячившему в воротах.

Я заметил, что Клеменс, подходя, посмотрел на мою мантию и еще больше загрустил. Прикинул размер своей ошибки.

— Удивительно, правда, господин Клеменс? Вот так ловишь опасного преступника, спасаешь империю, а в итоге тюрьма за все старания. Вы не знаете еще и того, что я назначен главным шутом империи, — я все же не удержался и наступил служаке еще раз на мозоль.

Клеменс встал по стойке 'Смирно!' и склонил голову.

Ладно, хватит прессовать мужика, он свое уже получил. Хорошо, что в этом мире ничего не знают про харакири, а то с этого станется.

— Все, Клеменс, вольно, хватит грустить. Эй, мужик, отомри, смотреть на меня!

Клеменс вздрогнул и поднял голову.

— Слушайте внимательно, у нас мало времени. Вы уже знаете про задание императора — пожить немного на севере и навести там порядок. О 'Скальной крепости' вы наверняка наслышаны, все же не последним человеком в империи были.

На лице бывшего заместителя не дрогнул ни один мускул. Молодец.

— У меня есть для вас предложение. Мы забываем старые обиды, вы становитесь нормальным полноценным командиром отряда, я постараюсь сделать все, чтобы мы все, подчеркиваю — все, в полном составе вернулись обратно живыми. В качестве первого шага к нашему примирению я сниму с вас этот браслет. Будете думать?

— Я готов, ваше магичество, — прохрипел взволнованный Клеменс.

— Договорились, — и я по старой привычке протянул руку арестанту.

В этом мире пожимать руки совершенно не принято, поэтому Клеменс рухнул на колени и схватил мою руку с намерением ее облобызать.

— Дурак, что ли! — я выдернул свою руку обратно, — встать! Живо!

— Я забыл вас предупредить, кстати, как вас зовут? Как вас в детстве называли?

— Клем, ваше магичество!

— Так вот, Клем, в моей стране руку протягивают для того, чтобы ее пожать и тем самым скрепить заключенный договор. Пробуем еще раз, — и снова протянул Клеменсу руку.

Тот осторожно ее пожал.

— Итак, обращаться ко мне 'Господин магистр', личный состав гонять в хвост и в гриву. Сейчас пойдете домой, приведете себя в порядок, эта жуткая щетина вам совершенно не идет. Завтра в девять утра быть в трактире 'Колесо', одетым по форме третьего заместителя.

— Но, господин магистр, это тягчайшее преступление — носить форму службы безопасности без права на ее ношение...

— Свое тягчайшее преступление вы уже совершили, а это так, мелочи. Вы что, всему городу сообщили, что вы больше не заместитель? Нет, не сообщали? Ну, и прекрасно. Даже если каким-то чудом вас раскусят и скрутят, то куда приведут? Правильно, в тюрьму, из которой вы опять же уйдете вместе со мной. Веселей, Клем, нас ждут великие дела.

Клем молча поднял руку с браслетом.

— Извини, забыл.

Повернулся к воротам и помахал рукой.

— Господин начальник, можно вас.

Начальник тюрьмы прискакал полубегом, стараясь сохранить слегка упавшее достоинство.

— Уважаемый, снимите с господина Клеменса браслет, нам надо идти.

Начальник побагровел и отчаянно замотал головой.

— Никак невозможно, ваше магичество, как это 'идти'? Нужно распоряжение как минимум заместителя первого министра для отмены наказания преступнику. И потом, браслет может снять только главный гарнизонный маг, он посещает тюрьму только лишь раз в месяц.

— Все понятно. Я выполняю поручение Его императорского величества и у меня нет времени на все ваши танцы. Распоряжение об освобождении получите в канцелярии императора. А браслет...

Я посмотрел на железяку магическим взглядом. Браслет довольно активно светился, показывая, что угроза потери кисти вовсе не фиктивная. Неплохо придумано. Ломать — не строить, взялся за браслет и одним вдохом вытянул из него всю энергию. Обруч распался на две ровные половинки.

— Держите, — сунул железяки обалдевшему начальнику тюрьмы, — привет гарнизонному магу.

— Пойдемте, господин Клеменс, надеюсь, мне не придется жалеть о своем решении.

На следующее утро незадолго до девяти я сидел в зале трактира и с удовольствием поедал что-то типа пшенной каши, сдобренной хорошим куском масла. Не то, чтобы я волновался, придет Клеменс или нет, но лучше было бы, чтобы он пришел. Мне реально нужна помощь, и он со своей энергией был бы очень кстати.

С другой стороны — а куда ему бежать? В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов? И что там делать? А на что жить? Ничего полезного, кроме как ловить изменников империи, Клеменс не умеет. В итоге, рано или поздно отловят, скорее рано, и все, петлю на шею без разговоров.

Мои ленивые размышления прервала открывшаяся дверь, и в зал вошел побритый и начищенный Клеменс, и даже фингал был чем-то слегка примазан, вот только взгляд, взгляд не тот, затравленный какой-то.

Я махнул ему рукой.

— Присаживайтесь. Рад вас видеть в добром здравии, за одним небольшим исключением. Самая последняя торговка на рынке не поверит, что вы третий заместитель. У вас взгляд обреченного маленького зверька, так не пойдет. Или вы собираетесь, и я вижу прежнего волевого человека, или возвращайтесь в тюрьму, с таким лицом вы мне не помощник.

Клеменс отчаянно потер лицо руками:

— Я постараюсь, господин магистр.

— Без всяких постараюсь. Вы сколько лет отдали службе? И что, одной недели хватило, чтобы вас сломать безвозвратно? Не верю! Вспомните вашего помощника в Ланове, этого жирдяя, вспомните, как он загубил все дело, (хотя это и неправда, дело загубил сам Клеменс), и посмотрите на него так, как он того заслуживает.

Клеменс расправил плечи, приподнял голову и посмотрел на мою кружку с отваром так...

— Ну, вот же, вот же! Узнаю! Та еще сволочь! Вот так и смотрите на всех, кроме меня, конечно, нам сегодня это понадобится. Вот все думаю, как мне вас называть и ничего в голову не приходит. Заместитель? Ну, вы уже были заместителем. Десятник? Как ни крути, для вас это мелко и унизительно. Давайте я буду обращаться к вам 'Командир', в моей стране это вполне приличное обращение.

Итак, командир, едем в гарнизонную мастерскую по пошиву одежды, начнем оттуда.

Взяв у трактирщика сменную лошадь для Клеменса, мы всей командой выехали в город.

В пошивочной нас встретил пожилой мастер, из разговора с которым выяснилось, что непосредственно изготовлением одежды для солдат они не занимаются, только мелким ремонтом. Нагружать каким-либо более-менее серьезным заданием этого старичка было совершенно бесполезно.

Единственное, чем он нам смог помочь, так это указав примерный адрес лавки, где работают несколько хороших мастеров. Потратив час на поиски и расспросы, мы все же обнаружили необходимое заведение.

Хозяин лавки был не сильно моложе гарнизонного мастера, но дело свое знал твердо и возможную выгоду учуял сразу, как только мы переступили порог. Еще час ушел на объяснения, почему нам надо именно так, а не как здесь принято.

А заказывал-то я всего-навсего теплые штаны из прочной ткани и куртку а-ля телогрейка, нам на северах не до модных показов.

— Ваше магичество, когда вы хотели бы получить свой заказ?

— Через десять дней должно быть все готово.

В глазах старика промелькнула хитринка.

— Постараемся успеть, ваше магичество, но за срочность придется надбавить.

— Постарайтесь, пожалуйста, о цене не переживайте, надбавка будет. Итак, через десять дней я приеду и заберу тридцать комплектов.

— Сколько?!! — изумлению мастера не было предела.

— Я разве не сказал сразу? Ну, значит, говорю сейчас. Тридцать. Примерные мерки вам принесут завтра утром. Да, и не забудьте тридцать отрезов шерстяной материи вот такой ширины, — я показал руками, — и длиной метра полтора.

— Но это совершенно невозможно, ваше магичество!

— Друг мой, — я приобнял мастера за плечи и повернул к Клеменсу, стоящему у дверей с каменным лицом. — Вы узнаете эту форму? Вы-то уж точно должны знать. Это третий заместитель Главы Службы безопасности империи. Мы выполняем срочное поручение Его императорского величества.

Если вы не справитесь в срок, то именно этот человек будет определять для вас срок на каторге за срыв задания императора. Смешно, да? Не смешно? Правильно, смеяться будем после выполнения работы. О деньгах не переживайте, вы столько еще не зарабатывали за один раз. Привлеките помощников, привлеките мастеров из других лавок, но через десять дней я приеду за заказом.

— Но у меня нет столько одинаковой ткани! — почти зарыдал старик.

— Пусть будет чуть разная, главное не яркая и прочная. Вот пятнадцать серебряков задаток, остальное, когда я заберу готовую одежду. Всего хорошего.

Оставив мастера в предынфарктном состоянии и Торага для контроля за ходом работ, мы рванули в обувную лавку.

Как я и предполагал, настоящую зимнюю обувь в столице никто не шил. Ок, значит будет кто-то первый, кому мы поручим это дело. Лавку подсказал Клеменс, которому там шили сапоги. Там наш концерт повторился практически нота в ноту, как и в одежной лавке.

В итоге, мы заказали что-то похожее на валенки, сшитые из тех самых тонких войлочных накидок, только прошитых в три слоя. Швы придется хорошенько смазывать свиным жиром, чтобы не пропускали воду. К каждой паре прилагались отдельно подошвы из нескольких слоев грубой кожи с четырьмя прочными тесемками, чтобы можно было привязывать к валенкам. Мастеру оставили задаток и Илиниуса в качестве контролера.

Клеменсу поручалось самое важное: раздобыть две, а лучше три крытые повозки, лошадей к ним и провиант на отряд хотя бы на пару месяцев.

— Командир, я надеюсь на вас. Можно, конечно, обратиться к самым верхним кругам, но пока команды и распоряжения дойдут до непосредственных исполнителей, мы постареем.

Повозки нужны кровь из носу. Мы же не пойдем в полном зимнем обмундировании прямо из столицы, правильно? Все это надо либо нести с собой, либо везти. А продукты, а инструменты? Стращайте как угодно, подписывайте что угодно, лишь бы был результат.

Мы ехали втроем по узкому переулку до ближайшего перекрестка, где Клеменс должен был свернуть в своем направлении, как внезапно слева с треском распахнулась дверь и оттуда вывалились четверо развеселых граждан мужского пола, судя по амуниции — местных военных. У каждого имелась алая перевязь, резко оттенявшая серый цвет остальных доспехов.

Выпав из питейного заведения, компания нарочито перекрыла практически всю ширину переулка, и проехать, не задев их, стало невозможно.

Поведение этих основательно выпивших достаточно молодых мужчин мне почему-то сразу напомнило поведение наших братков из 90-х: та же нарочитая развязность, та же повышенная громкость разговора.

Пришлось притормозить, при этом лицо у меня самопроизвольно скорчило презрительную гримасу, что не ускользнуло от взглядов компании.

Подобные граждане всегда бдительно следят за тем, какой эффект они производят на окружающих. И не дай бог кому-либо придет в голову усомниться в их праве вести себя как попало — наказать наглеца по полной, отмудохать так, чтоб другим стало еще яснее, кто здесь всех круче. Правда, иногда можно нарваться на ответку, но об этом в самом начале, как правило, никто не думает.

— Ты чего рожу кривишь, тебе говорю, — крикнул мне один из них, сделав шаг вперед.

Ну что за хрень, выпади они из кабака на полминуты позже, и мы бы никогда не узнали о существовании друг друга. Совершенно нет времени на разборки.

Засунув подальше свое раздражение, я вежливо попросил:

— Господа, вы не могли бы посторониться, мы очень спешим.

Света в узком переулке было не очень много, мантию я засунул в сумку, мой вид и одежда были настолько обыденными, что насторожить молодых людей никак не мог. Клеменс же находился немного позади меня, поэтому его форменный камзол практически не был виден. Соответственно:

— Ты как разговариваешь с гвардейцами дворцовой стражи, быдло?

Осталось только услышать 'гвардейцами кардинала' и я расплачусь от умиления.

— Слезай с лошади, деревенщина, я поучу тебя хорошим манерам.

Братки, как есть братки. Надо будет потом посмотреть, есть у них золотые цепи на шеях под кольчугой или как?

Клеменс тронул лошадь, чтобы выехать вперед, но я остановил его. Видит бог, я до последнего хотел все решить миром.

— Внимание, господа, я — главный шут империи. Дорогу!

Эти придурки заржали в полный голос.

— Да ты посмотри на себя, чучело! Ты главный шут своей деревни! Слезай, кому говорят! — заводила в этой компании вынул свой меч и попытался ткнуть мою лошадь, благо что она отпрянула и кончик меча только оцарапал ее. Нет, это уж слишком, я не позволю всяким мерзавцам тыкать в мою Марию.

Спрыгнул с лошади и подошел к военному. Тот стоял, ухмыляясь, так и не убрав меч в ножны.

— Предупреждаю в последний раз: ведите себя, как подобает приличным людям и дайте проехать.

— А если не уйдем, то что? — гвардейца понесло, — накажешь нас? — и он снова заржал, оглядываясь на дружков. Там, правда, один что-то все же рассмотрел в Клеменсе необычное и тянул соседа за рукав, пытаясь высказать свои опасения. Но пьяный мозг никак не хотел складывать слова в членораздельную речь.

— Пэт, Пэ-эт...

Но Пэт жаждал приключений и ничего не слышал.

— Как ты нас накажешь и, главное, чем, а, деревенщина? Это я сейчас тебя накажу за неуважение к гвардейцам императора. Получай! — и Пэт, ловко взмахнув мечом, нанес рубящий удар наискось справа налево, целясь в мою левую ключицу. Профессиональный удар хорошо обученного воина, обычный человек остался бы здесь навсегда.

А так меч, ударившись о защиту, с той же скоростью взмыл в воздух, вырвавшись из руки бойца. Пока тот завороженно следил за полетом меча, задравши голову, я активировал гладиус и со словами: 'И ты получай!' снес ту самую голову к чертовой матери.

Башка придурка с глухим стуком упала на землю, а из перерубленных сосудов ударил уже привычный мне фонтан крови. Обезглавленное тело начало заваливаться, и, конечно же, в мою сторону, заляпав напоследок всю одежду.

— Скотина! — с чувством произнес я.

Сотоварищи покинувшего их собутыльника с перекошенными рожами замерли на месте, так и не решив, что дальше делать. То ли мстить за убиенного друга, то ли бежать прочь от этого ужаса. Но тут на сцене появился Клеменс.

— Стоять, ни с места, Служба безопасности империи! — он держал в руке ту самую золотую блямбу, которой стращал меня еще в Ланове. Гвардейцы императора завороженно глядели на безумно страшный медальон, понимая трезвеющими головушками, что вот теперь уже точно все, приехали.

— Вы обвиняетесь в нанесении оскорбления и нападении на Его светлость главного шута империи.

Только то, что они держались друг за друга, не позволило одному из них грохнуться в обморок.

— Взять тело, голову, — Клеменс кивнул на лежащие запчасти убитого, — отнести в центральную тюрьму и сдаться ее начальнику. Наказание вам определит Его императорское величество, — немного помедлил и добавил, — если вы настоящие гвардейцы. Если же нет, вас повесят сегодня же. Выполнять!

Собутыльники судорожно и неуклюже подняли укороченное тело товарища, прихватили голову и, пошатываясь в разные стороны, побрели по переулку.

— Господин магистр, разрешите, я сопровожу этих негодяев до тюрьмы и потом поеду выполнять ваше поручение?

— Действуйте, Клеменс. Один вопрос напоследок. Откуда у вас медальон? Разве его не должны были отобрать при обыске в тюрьме?

Клеменс замялся.

— Когда меня господин магистр там, в трактире, отправил в тюрьму, я перед тем, как сдаться, забежал домой и спрятал знак у себя в тайнике. Это единственное, что было дорого для меня. Сегодня достал, на всякий случай.

— Что ж, неплохо получилось. Чем черт не шутит, может вы еще сможете когда-нибудь снова пользоваться им абсолютно законно.

Клеменс побледнел как мел.

— Ну, ну, не переживайте так. Жизнь — она длинная. Езжайте!

Клеменс кивнул головой, забрался на лошадь и поцокал вслед за траурной процессией.

Дон Олиер все это время просидел на лошади, не проронив ни звука.

— Дон Олиер, что с вами? Не переживайте так, к сожалению, этот наглец получил по заслугам. Тем более, что он первый на меня напал.

— На его месте мог быть мой брат, — тихо произнес дон Олиер.

— Мог. Но я все же надеюсь, что он не такой идиот, как эти. Поехали, мы и так потеряли кучу времени.

Определив направление с помощью прохожих, мы с Олиером двинулись в лавку головных уборов. По дороге я вспомнил кое-что из своего курсантского прошлого и, забежав в очередную одежную лавку, попавшуюся нам по пути, заказал им тридцать полотнищ размером два на два метра из самой плотной ткани, указав, где сделать дырочки, а куда пришить веревочки.

Для тех, кто не в курсе, из армейской плащ-палатки можно действительно сварганить палатку хоть на одного, хоть на четверых, если скрепить четыре штуки вместе. Для скрепления вместе как раз и служат дырочки и веревочки.

Но я отвлекся. В шапочной лавке я к своему удивлению сразу нашел то, что искал — меховой махалай с опускающимися ушами и затылочным клапаном. Сказка, для тех, кто понимает. Заказав, как вы понимаете, те же тридцать штук, оставил для бодрости мастера задаток и Олиера. Мастер, кстати, как-то нехорошо косился на темные пятна на моей одежде, но молчал. Подумаешь, испачкался, с кем не бывает.

Нужно было бы попасть еще в кузню, но уже не сегодня, набегался от души, еще эти гвардейцы. Поэтому, похлопав лошадь по морде, мы тихонько двинулись в сторону дворца, к Сан Санычу. И проведать деда надо после бурной ночи, расспросить еще кое о чем, да и пообедать заодно. Чего греха таить, столоваться у Саныча одно удовольствие.

Дед, видимо, настроил на мою ауру свой портал, потому что, как только я подошел к условленному месту, вход в жилище Саныча проявился, и дверь сама собой открылась.

Я пробормотал 'Спасибо' и зашел в комнату. Степан уже спешил навстречу и проводил меня в предбанник. Саныч полулежал в мягком кресле, весь распаренный и завернутый в большое полотенце.

— Игореша, наконец-то! А я уже собирался посылать за тобой. В баньку пойдешь?

В баньку? Отчего ж не пойти, день выдался хлопотным и грязным, ну, вы понимаете.

— С удовольствием, Сан Саныч.

Часа через полтора, избитый веником и до блеска отмытый, я вывалился в предбанник. Дед, такое впечатление, так и не двигался.

После первой чашки травяного взвара, когда я потянулся за баранкой, Саныч лениво спросил:

— Иваныч, ты где так в крови измазался? Пришлось твою одежду в стирку отправить. Как будто порося неудачно зарезал. Но это не порось...

Может и к лучшему, чего кота за ... это тянуть.

— Я, Александр Александрович, гвардейцу кардинала башку оторвал.

— Кому?? Какого кардинала? — Саныч аж привстал.

— Прошу прощения, Сан Саныч, шучу я так неудачно. На самом деле сегодня днем пришлось убить гвардейца из дворцовой стражи, отрубил ему голову.

Дед плюхнулся обратно в кресло.

— Шутник, коромыслом тебя через колено... Игореша, это не совсем хорошо, скажу я тебе. Это совсем нехорошо. И кто это видел?

— Трое его дружков, тоже гвардейцев. Они упились в кабаке и решили повеселиться.

— Совсем плохо. Сейчас они побегут к первому министру, он у нас ведает дворцовой стражей, и такого нарасскажут... А тот к Арнольду. Надо что-то придумать...

— Не побегут, Сан Саныч, они в тюрьме.

— Где?! Опять шутишь?!

— Вовсе нет. Их Клеменс арестовал и в тюрьму сопроводил. Они туда же тело с отдельной головой сами унесли.

— Какой Клеменс? Это тот негодяй, что для твой поимки нейтрализатор приволок?

— Именно так.

— Так ты же сам хотел ему голову потихоньку оторвать, или я что-то неправильно понял? Вот ему бы и отрывал, если так крови захотелось, а не с гвардейцами связываться.

Я набычился. Понятное дело, что за смерть гвардейца меня не похвалят, но меня же вроде назначили главным шутом, по чину приравненному к герцогу. Не хрен было нарываться.

— Я с Клеменсом договорился и взял в свои помощники. Эти четыре придурка вывалились из кабака и перекрыли нам дорогу. Я их честно просил разойтись миром, даже представился, но один особо упертый начал оскорблять меня, а потом ударил своим мечом.

— Так, так, так, — оживился Саныч, — уже лучше. Кто-нибудь сможет это подтвердить, кроме тебя? Этот Клеменс не в счет, его никто слушать не будет.

— С нами еще был дон Олиер Дега-младший, но он даже...

— Опа! Дон! Распрекрасно! Попалась птичка! Если дон Дега подтвердит твои слова...

— Сан Саныч! — я возмущенно вскочил, — неужели вы думаете...

— Да сядь ты, не кипятись, — махнул рукой дед, — дон — это распрекрасно, слова дона в любом разбирательстве сомнению не подвергаются. И знаешь почему?

— ?

— За лжесвидетельство наказывается весь род, его имя должно быть стерто из всех книг, как родословных, так и исторических. Виновник и его семья лишаются благородства и изгоняются из империи.

Круто. Нам бы так, пришлось бы значительную часть народа из истории вычеркивать.

— И сколько таких случаев описано в истории, Сан Саныч?

— Ни одного.

Еще круче.

— Так, собирайся, потом продолжим, — дед подскочил с кресла и крикнул Степану, чтобы тот нес одежду. — для пущей верности скатаемся на место происшествия, я посмотрю своими глазами.

С трудом, но все же через некоторое время мне удалось найти тот самый злосчастный переулок. Уже стемнело и практически ничего видно не было.

— Для меня это не помеха, — опять угадал мои мысли дед.

Он встал немного в стороне от входа в трактир и замер. Минут пять-шесть он стоял неподвижно, потом отмер и сказал:

— Согласен, натуральная скотина.

Я обалдел.

— Сан Саныч, вы и звук слышите?

— Нет, Иваныч, — дед усмехнулся, — пришлось научиться читать по губам. Все, ты оправдан.

— А эти трое, с ними что будет?

— Да ничего не будет, получат по двадцать палок для памяти и все. Они же тебе ни слова не сказали. А отец виновника должен будет выплатить компенсацию за оскорбление имперского чиновника.

За герцога полагается сто золотых, насколько я помню, но так как часть удовлетворения ты уже получил в виде смерти обидчика, значит остается пятьдесят. Тоже сумма немаленькая. И внести их требуется в течение трех дней, а где он их возьмет — это его проблемы, надо было сына лучше воспитывать. Поехали домой.

Уже сидя за столом, пропустив по паре рюмок, Саныч с усмешкой спросил, намазывая черную икру на хлебушек:

— А откуда у этого твоего Клеменса личный знак СБ, его же должны были забрать в первую очередь?

Вот же волчья натура!

— Какой знак, Сан Саныч?

— Тот самый, золотой, Игореша, которым он размазал этих недорослей.

— Не было никакого знака, Сан Саныч, — я твердо посмотрел в глаза деду.

Тот спокойно выдержал мой взгляд, опять усмехнулся, пожал плечами:

— Ну, не было так не было, показалось, значит.

— Спасибо, Сан Саныч. Он мне нужен, этот Клеменс, без него тяжело будет.

— Не стоит благодарности, тебе видней, Иваныч. Наливай.

В этот раз мы прошли по малому кругу, мне удалось уговорить деда ограничиться посиделками в домашней обстановке. Поэтому, отлично поужинав, не сильно пьяные и не сильно поздно мы разошлись. Мне была подготовлена огромная кровать под балдахином, которой я с благодарностью и воспользовался.

Отступление

Дон Ферон Бреми сидел за большим обеденным столом в центральном зале и смотрел невидящим взглядом в одну точку. Когда-то за этим столом собиралась вся большая семья рода Бреми, но годы идут, и старшее поколение покинуло дом навсегда. Это было очень грустно, но неизбежно, сердце потихоньку смирилось с этими потерями.

А вчера жизнь рода закончилась. В дом пришла страшная весть: всеобщий любимчик, красавчик Пэт, наследник знатного рода, берущего свое начало от соратников Изначальных..., погиб. Не в лихой атаке в первом ряду самых бесстрашных, не на дуэли с благородным доном, нет. Зарезан как баран, обезглавлен каким-то проходимцем без роду и племени, шутом, как говорят, любимчиком императора.

Где это видано, чтобы главный шут империи шатался по темным закоулкам столицы в одежде простолюдина и приставал к благородным господам. Каким мерзавцем надо быть, чтобы за невинную шутку убить благородного дона?! Куда смотрит император?!

Но и это еще не все. Мало того, что сына отняли, так еще на столе лежит эдикт императора о возмещении нанесенного урона шуту в размере пятидесяти золотых. Боже правый, где взять такие деньги, это же почти годовой доход от всех их загородных имений. Это просто отсроченный смертный приговор всему роду.

Сердце дона болело все сильнее, наверное, он скоро увидит своего Пэта там, на благодатных лугах под сенью Светозарного. В дверях возник слуга.

— Ваша милость, там брат Голим, хочет вас видеть.

Дон Бреми несколько удивился. Главного настоятеля империи и хранителя веры он, конечно, знал, но никогда близко с ним не общался. Дона немного отпугивал фанатичный огонь в глазах настоятеля. В последнее время дон Бреми достаточно редко посещал храм веры Светозарного и ему было заранее неловко перед братом Голимом.

— Проси.

Брат Голим ворвался в зал, белая накидка с восходящим солнцем на груди не успевала за хозяином, как флаг развеваясь за спиной. Подлетев к столу, сильной жилистой рукой настоятель передвинул тяжеленный стул поближе к хозяину дома, упал на краешек, накрыв ладонью руку дона.

— Братство скорбит вместе с вами, уважаемый дон. Какая потеря... Ваш сын был одним из лучших, надежда и опора.

Скупая слеза скатилась по лицу дона.

Священник посмотрел на свернутый пергамент на столе.

— И эдикт императора вдогонку, я прав?

Дон закивал головой, вытирая глаза белоснежным платком.

— Темные времена настали для благородных родов, уважаемый дон. Какой-то выскочка, чужак, безнаказанно убивает юную поросль, самый цвет благородства империи. Неужели вы это оставите просто так?! — воскликнул брат Голим.

Дон Бреми несколько озадаченно посмотрел на настоятеля.

— А-аа что я могу сделать, уважаемый брат Голим, — неуверенно произнес хозяин дома, — говорят, что шут — весьма сильный маг. Моему мальчику просто не повезло.

— Мое сердце не может оставаться спокойным при виде подобного непотребства, — настоятель смотрел тем самым жутким взглядом, что так пугал дона, — я хочу помочь вам отомстить за смерть сына. Встряхнитесь, дон Бреми, вспомните, ваш род один из самых старинных в империи, вы не должны сидеть вот так и умирать за этим столом. Еще не время!

Энергия настоятеля завораживала, проникала внутрь сердца и разжигала безжалостное пламя ненависти к убийце сына.

— Вы правы, брат Голим, сын не простит, если я не покараю убийцу. Что я должен делать? Правда после уплаты штрафа мои возможности будут крайне ограничены...

— Братство внесет за вас деньги, — с этими словами настоятель вынул из глубин рясы тяжелый кошель и аккуратно положил на стол перед доном. — Вам не придется второпях, за бесценок распродавать имущество. За это я прошу вас подготовить небольшой отряд, человек пять-шесть, я знаю, у вас есть такие люди. Император посылает своего шута с заданием куда-то на край империи, чуть позже мы узнаем, куда и зачем. Дорога туда ох какая длинная, в пути может произойти все, что угодно, вы понимаете, уважаемый дон?

Дон Бреми продолжал вытирать глаза, при этом лихорадочно анализируя ситуацию.

'Ах, святоша, ну, и пройдоха. Чужими руками убрать любимца императора. Эти самые руки могут ведь и оторвать, вместе с головой. Но и пятьдесят золотых — вот они, на столе лежат, сейчас это просто спасение рода. Придется соглашаться'.

— Не знаю, брат Голим, почему вы решили, что у меня есть требуемые люди, но ради отмщения я постараюсь их найти. Только проблему это никак не решит, шут — маг, даже самые толковые... помощники, скажем так, будут бессильны против магистра.

— Конечно же, вы правы, дорогой дон, но мы предусмотрели этот вопрос, — настоятель осторожно добыл в своей одежде темный стеклянный шар размером с крупное яблоко и еще более осторожно поставил на стол. — Достаточно разбить этот шар метрах в двух-трех от нашего замечательного шута, и дело сделано. Только одно условие — как можно дальше от столицы, тогда никто не свяжет его смерть с вами.

Насчет шара пусть ваши люди не беспокоятся, действует только на магов. Но, вы понимаете, дон Бреми, — голос настоятеля заледенел, — одно лишнее слово и о простой смерти вы будете только мечтать. У дона Себасто есть свои умельцы.

Дон Бреми тоскливо посмотрел на зловещий шар. 'Поздно, поздно отказываться, святоша сам меня сдаст Службе безопасности, если что. Какой кошмар...'

Брат Голим опять накрыл руку дона своей ладонью и мягко улыбнулся.

— Все будет хорошо, уважаемый дон. Держитесь, дополнительную информацию вам будут передавать мои люди. Да не оставит нас Светозарный, да осветит своей милостью.

Дон еще долго сидел за столом после ухода настоятеля, глядя в никуда и изредка покачивая головой.

С утра я успел съездить в наш трактир, выслушать доклад каждого члена команды, раздать дополнительные указания и вернуться назад, а Саныч все еще беззастенчиво дрых. С трудом уговорил Степана разбудить хозяина, мне обязательно надо выяснить несколько важных вопросов, прежде чем покинуть гостеприимный дом.

Минут через пятнадцать Саныч выполз из своей спальни, и, зевая и потягиваясь, плюхнулся в соседнее кресло.

-Ну, что ты за неугомонная птица, Игореша? Спал бы и спал бы. Нет, сам не спит и другим не дает. Что у тебя такого сверхсрочного?

— Сан Саныч, извини ради бога, но дела не ждут, дела неотложные и насквозь прозаичные. Первое — у кого поинтересоваться финансами на экспедицию, надеюсь, они мне положены. Второе — карта, куда идти-то?

При упоминании карты дед как-то смутился, начал протирать свои очечки, зачем-то переставил вазочку с цветами, потом откашлялся и сел поровнее.

— Иваныч, ты только не смейся. Тут такое дело — на сегодняшний день известно только приблизительное местонахождение крепости.

Я, конечно, не ожидал от местных подробной военной трехверстки с лесными тропами, но чтоб такое...

— Судя по твоему лицу, Александр Александрович, ты не шутишь. Тогда как такое может быть?

— Арнольд тогда тебе не все рассказал. У магов, которым удалось вернуться оттуда, напрочь стерты все воспоминания о дороге туда. И вообще, после похода бедные люди восстанавливались очень тяжело, поэтому по своей воле туда идти никто не хочет.

— А меня, значит, можно в это дерьмо засунуть и посмотреть, может и не утонет. Да, Саныч?

— Во-первых, ты сам подставился, нечего было обещать все, что ни попадя. А во-вторых... Да, так и есть. Пока ты все равно чужак, и тебя не так жалко, как своих. Император вынужден в первую очередь блюсти интересы государства, а уж потом думать об отдельных людях. Извини, но я даже не стал пытаться заступаться за тебя, все равно бесполезно.

Дед с вызовом посмотрел на меня.

— Сан Саныч, господь с вами, я сам эту кашу заварил, сам и расхлебывать буду, и так я у вас в долгу за вашу доброту и заботу.

Дед опять смутился и замахал руками.

— Но крепость — не сарай, кто-то же ее строил. Это сотни, если не тысячи людей! Как так-то?!

— Крепость, Иваныч, построили, насколько я знаю, около четырехсот лет тому назад, существует описание крепости того времени. Крепость построили грамотно, она перекрывает единственный проход в скальном массиве, который отделяет от империи дикие северные территории. Также есть карта, на которой нарисована крепость на севере. Представляешь, Иваныч?! Просто — на севере! Ищи, как хочешь.

Там располагался небольшой гарнизон, человек пятьдесят, двое магов обеспечивали защиту от возможных враждебных магических сил. Редкие нападения воинственных аборигенов с легкостью отбивались, а про враждебную магию никто и слыхом не слыхивал. В положенное время приходила смена с обозом, завозили провиант, необходимые материалы, все, как обычно. И вот, лет сто пятьдесят назад смена пришла, а в крепости ни одного солдата, только два гарнизонных мага в крайней степени истощения. Одного из них спасти не удалось, далеко все-таки.

Опрос выжившего мага ничего не дал. Просто в один далеко не прекрасный день на людей накинулось безумие. Маги смогли закрыть свой мозг, а все остальные погибли, перебив друг друга. После этого в крепость ворвались северные варвары и унесли все, что можно было унести.

Пришедшая смена тоже не вернулась, никто не выжил. Спаслись несколько человек, которые увезли на лечение в ближайший город найденных магов. Ближайший — это Горск, небольшой городок пятой провинции, от него до крепости около тысячи километров, плюс-минус лапоть.

Тогдашний император, отец Арнольда, сильно осерчал и снарядил серьезную экспедицию, человек в пятьсот с приданными шестью магами второго уровня.

Я слушал, затаив дыхание.

— Надо сказать, Игорь Иваныч, шесть магов второго уровня — это сила. Так вот, все пятьсот человек в крепости поместиться не могли, поэтому командир отряда, честно говоря, не помню уже, как звали, половину людей отправил на десять километров назад с указанием обустроить временный полевой лагерь для размещения солдат. Это их и спасло.

Через неделю к временному лагерю вышли, поддерживая друг друга, все шесть магов, сильно потрепанные и в полубезумном состоянии. Опять все то же самое: внезапное помутнение рассудка у солдат, выстроенная магическая сфера смогла спасти только магов. Причем у каждого из них в голове бился чужой голос, требуя немедленно убраться и не приходить больше.

Вот и получилось, что простые люди, которые когда-то служили в крепости, уже давно умерли, а у четырех еще живых магов информации о крепости просто нет, ее кто-то стер.

Больше попыток вернуться в крепость не предпринимали. По большому счету, так-то она никому особо и не нужна была бы, если бы в последнее время не произошло резкого увеличения поставок северной дури в столицу. По просьбе Арнольда я там был два года назад — гиблое место. Но красивое. Если сумеешь добраться — оценишь. Все разбито, разграблено, ни души вокруг. Мой особый взгляд тоже ничего не дал, слишком много времени прошло, даже теней не осталось.

Мы помолчали. Пока я с трудом представляю, как мне искать не такую уж большую крепость где-то там, на севере.

— Да, Сан Саныч, но вы же как-то попали в крепость? Так же, как в трактир, по воздуху?

— Там все сложно, Игорь Иваныч. Это даже не по воздуху, это просто раз — и ты в нужной точке. Ну, или где-то рядом.

— А я могу так же? — спросил я с некоторым волнением.

— Сейчас точно нет, — усмехнулся дед, — ты же не хочешь учиться в академии. Это очень сложное заклинание, состоит из пяти блоков, и если ошибешься хоть в одном, то... Даже думать не хочу, что будет. Плюс огромный расход энергии. Такой выброс может пережить только маг первого уровня. И в дополнение: после перехода состояние организма, как после жуткой пьянки. Но нам-то не привыкать, — Саныч подмигнул мне, — тем более, что у меня есть волшебные пилюльки.

Я уже не говорю, что после переноса происходит резкое возмущение магического поля и заклинания вблизи точки исхода где-то еще день работают неустойчиво.

Я мысленно почесал репу. Даже если бы у меня была возможность переноса из точки в точку, одному мне там точно делать нечего, а простой здешний человек, как я понимаю, перенос просто не переживет.

— Сан Саныч, и все же, вы там были. А как место нашли, если не секрет, конечно?

— Да какой тут секрет — методом тыка, замучался прыгать туда-сюда, как кузнечик, не поверишь, месяц после этого пластом лежал.

Понятно, что ни хрена не понятно, будем искать эту замечательную крепость методом опроса местного населения, отталкиваясь от того самого Горска.

Дед погрузился в свои воспоминания, так не хочется его дергать, но без его помощи мне здесь не обойтись.

— Сан Саныч, не гневайся, последний вопрос, без тебя никак: где здесь самая лучшая кузня?

— А кузня тебе по какой надобности?

— Нужны топоры, пилы, стамески, гвозди. Уходим надолго, много чего придется своими руками мастерить. А без инструмента в дороге никак невозможно, вы же понимаете, Сан Саныч. Плюс есть у меня еще одна задумка.

— Расскажи-ка, Иваныч, о своей задумке, а я пока подумаю, куда тебя направить.

— Нужна походная кухня, великая вещь на самом деле. Не знаю, застали вы уже такое новшество, Сан Саныч, но потом, в следующем веке во всех войнах без нее уже и не мыслили солдатский быт.

— Видишь ли, дружок, к сожалению, здешние мастера по железу слабоваты, многого не знают, а Арнольд, как ты слышал, запретил предлагать какие-либо улучшения. Представляешь, как я ни объяснял, так ведь и не смог добиться от этих мастеров, тьфу, одно название, приличного самовара. Все какое-то убожество выходит. А самовар что должен делать в первую очередь, а?

— Что? Воду кипятить, я думаю.

— Глаз радовать, Игореша, глаз радовать, а воду при необходимости я и в котле вскипячу. Так что на многое не рассчитывай, красивую кованую решетку пару человек во всей империи осилить могут.

Так что там про походную кухню? Испокон веков один котел на артель — вот и вся походная кухня.

— Так и я об этом же. Отряд идет весь день, на ходу сухари жует, к вечеру на привале готовит что-то горячее. Люди нормально едят один раз в сутки — куда это годится? В тех кухнях, о которых я знаю, кашевары обед готовят прямо на ходу, и к середине дня обед готов. Перекур на полчаса, поели горячего и бодро, с песней почапали дальше. А вечером, к примеру, проливной дождь, или какая другая непогода? Так что, голодными ложиться? Нет, накрой кухню палаткой и готовь сколько угодно.

Сан Саныч покачал головой.

— Красиво рассказываешь, Иваныч. Да только кто ж тебе здесь подобное смастерить-то сможет? То то и оно, что никто.

— Да все я понимаю, поэтому и хочу попробовать изготовить самое простое. Мне нужен железный ящик с дверцей, куда дрова закладывать, в верхней крышке отверстия под трубу и большой котел вырезать, да подставку с ножками под этот ящик смастерить. На ходу, понятное дело, готовить не удастся, но хотя бы от капризов природы убережемся. А если тот самый ящик затащить в землянку, так вот тебе и обогрев жилья дополнительно.

— Угу... Ну, мысль понятна. Небольшие листы железа тебе подготовят, это не так уж и долго, но их потом склепать надо будет, здесь времени уйдет поболе.

— Сан Саныч, в том то и дело, что не нужно, мы этот ящик сборно-разборным сделаем, скреплять будем отдельными полосами металла, все давно придумано. Поехали!

— Даже не думай, Игорь Иваныч, пока по-человечески не поедим, никуда не тронемся.

В итоге выехали часа через полтора. Заехали в Имперский банк, где я под пристальным надзором служащих получил на расходы аж целых восемьдесят золотых, за что и расписался в толстенной книге.

Зря Саныч ругал здешних мастеров, по крайней мере тот мужик, к которому он меня привез, мою задумку понял с полтыка.

— Не извольте беспокоиться, Ваша милость, все сделаем в лучшем виде.

— Когда?

Мастер почесал бороду, задумчиво посмотрел в закопченный потолок кузни.

— Подгоним помощников, светильников побольше... Думаю, суток за трое управимся. Но и вы, ваша милость, с расчетом не обидьте.

Слышали? За трое суток! Могут же, когда захотят!

— Уважаемый мастер, поберегите себя и людей, я приду за заказом через неделю. Вот задаток.

— Все будет сделано в лучшем виде. А теперь, господа хорошие, прошу покинуть кузню, нам начинать надо.

Честно говоря, я сильно переживал именно за этот пункт нашей подготовки к походу, Сан Саныч прав, все-таки работа с железом здесь еще развита не очень.

Как ни зазывал меня Саныч к себе прямо сейчас, я не поддался, договорились, что вечером буду у него, как штык. А сейчас мне нужно в тюрьму, знакомиться с личным составом.

Начальник тюрьмы начал жаловаться, как только увидел меня на своей территории.

— Ваше магичество, ну, разве так можно?! Зачем вы ко мне труп отправили? Вы знаете, кто это был?

— Не знаю, милейший, и знать не хочу.

— Это же...

— Отставить! Участников похода вывести на плац!

— Меня начальник дворцовой стражи чуть не убил на месте! — взвизгнул начальник тюрьмы.

— Ну, насколько я вижу, все же не убил. Пожалуйтесь императору.

— Но он меня не примет!

— Тогда пожалуйтесь своему заместителю. Достаточно разговоров, выводите людей.

Поняв бесполезность общения со мной, тюремщик поник головой и поплелся выполнять указание.

Двадцать один человек кое-как выстроились в две шеренги. Грустное зрелище. Но ничего, дней десять у меня есть, за это время даже из обезьяны можно выстрогать подобие солдата.

— Внимание, господа солдаты, слушайте внимательно, повторять не стану. Кто еще не понял — нас посылают выполнить задание нашего императора. Значит, я приложу все силы, чтобы это задание выполнить. Но, — я обвел взглядом строй, — при этом также приложу все усилия, чтобы через год мы все вернулись живыми.

От вас требуется беспрекословное подчинение и железная дисциплина. В моем отряде действует правило одного замечания. Каждый из вас имеет право на одну ошибку, второго замечания не будет.

'Ну, давайте, давайте, кто-то просто обязан задать этот вопрос. Ай, умница, шило тебе в задницу'.

Молодой вор не выдержал и спросил:

— А что будет, ваша милость?

— Как зовут?

— Чикер я. Так кличут.

— Ничего не будет. За вторую ошибку — смерть. Я не могу рисковать жизнями остальных из-за тупости или нерадивости одного негодяя.

— Это что ж получается, — загундосил крупный обросший мужик с мутными глазами, — споткнешься пару раз и все? Башку с плеч? Не, так не пойдет, в таком разе я лучше на каторгу.

Еще один красавчик, очень нужный для дальнейшего укрепления дисциплины в отряде.

— Тебе что-то не нравится, солдат?

— Да кому ж такое понравится? И так на смерть отправляют, а при таких раскладах и дойти туда не успеешь.

— Будешь вести себя нормально — дойдешь. Но лично тебе это уже не грозит.

— Варя, забери себе этого товарища, только как-нибудь поэффектнее, пожалуйста, чтоб другим неповадно было.

Зеркальная змея с громким шипением вырвалась из-под камзола, оторвав пуговицу на груди. Стремительным прыжком преодолела расстояние до обреченного и обвила ему ноги. Затем медленно, по спирали стала подниматься вверх, покрывая беднягу блестящей изолентой.

Люди в ужасе застыли, наблюдая за невиданным зрелищем. Змея поднималась все выше, человек хотел что-то крикнуть, но уже не смог. Наконец, жертва оказалась обмотанной полностью, блестящий кокон стал волнообразно сминаться, как бы переваривая содержимое. Внезапно змея кольцами упала на землю и поползла к хозяину, оставив на месте казни лишь пустую одежду бывшего заключенного. Кто-то ахнул. Медленно поднявшись по моей ноге, змея утекла за пазуху камзола. Занавес.

Народ застыл в безмолвии, стараясь не дышать, чтобы прямо сейчас не стать следующим.

Дав минуту на размышление будущим покорителям севера, я поднял руку, привлекая внимание членов отряда.

— Вопросы есть? Чикер, кстати, тебя в первую очередь спрашиваю. Подумай, никому никаких поблажек не будет.

— А что я? — парень нервно сглотнул, — я ничего, проблем не будет.

Ну, давай, скажи еще: 'Зуб даю'. Нет, не сказал, это все же другой мир.

— Нет вопросов? Тогда слушай мою команду:

— На первый-второй-третий рассчитайсь!

Увы, несмотря на то, что подавляющее большинство моих новых подопечных были служивыми, они не знали самых элементарных вещей.

Пришлось начинать буквально с азов. Рассчитал отряд на три отделения, назначил командиров отделений, и понеслась! Хорошо хоть левую ногу с правой не путали.

Выданный моим людям обед инспектировал сам. Что сказать, не то чтобы ах, но, судя по довольным рожам, раньше они и на такое не рассчитывали. Отпустил бойцов уже под вечер, умаявшись сам. Прогресс есть, есть. Мне очень нужно нормальное, насколько это возможно, подразделение, а не сброд обреченных каторжников.

В нашем трактире, где меня уже дожидались соратники, попросил Клеменса завтра прямо с утра получить на весь отряд обычную форму и сразу же привезти ее в тюрьму. Пусть люди начинают носить, пооботрутся, попривыкнут. Недостающего человека вместо показательно убиенного я у начальника тюрьмы сам добуду.

Чего еще нам не хватает, чтобы считаться полноценным воинским подразделением? Я так думаю — знамени и строевой песни. Если со знаменем все было понятно — в пошивочной мастерской я заказал уменьшенную копию официального имперского флага, то с песней все оказалось непросто. В моем взводе строевой песней была 'Десятый наш десантный батальон'. Отличная песня, хорошо ложится на темп движения, но совершенно не подходит для тех реалий, в которых я оказался. Там почти каждое слово непонятно для средневекового воина.

Долго ломал голову, вспоминая разные тексты. Сначала хотел остановиться на гимне Российской империи. Ну, а что? Заменить в строчке: 'Как ныне взбирается вещий Олег' Олега на Арнольда, а в припеве царя на императора — и вот вам готовый гимн империи Арания. Но для моего небольшого отряда это уж слишком помпезно.

А потом вспомнил песню из своей комсомольской юности: 'Дан приказ ему на запад...'. Замечательная песня, прямо про нас. Немного поправил первый куплет, да простит меня автор песни, и вот она готова, наша походно-строевая.

Занятия по строевой подготовке проходили все так же во дворе тюрьмы, но люди, одетые в военную форму, в кольчугах и шлемах, с небольшими щитами производили уже совсем другое впечатление. Взвод, шагающий в ногу и четко выполняющий команды, смотрелся инородным телом внутри этих хмурых стен.

Все упражнения заставлял отрабатывать многократно, чтобы довести их выполнение до автоматизма. Особо тщательно мы отрабатывали построение 'черепаха'. Я не знаю, какие опасности будут поджидать нас во время долгого пути, но абсолютно уверен, что нанести урон закрытому строю, ощетинившемуся мечами, достаточно сложно. На ходу, на бегу, лежа на привале, по команде взвод должен был упаковаться в коробочку за минимально возможное время. У каждого было строго определенное место, и каждый боец старался изо всех сил, чтобы не подводить остальных.

Правда, пока на тренировках вместо мечей у бойцов были простые палки, но тут уж ничего не поделаешь. По согласованию с начальством мечи личному составу будут выданы в день выхода в поход уже за пределами тюрьмы. Во избежание, так сказать.

Раз в час отряд строился в походную колонну по три и, бодро маршируя, разучивал песню. Сначала орали кто во что горазд, но потом пришло чувство ритма, понимание, что с песней в строю идти легче, и дело пошло намного лучше.

Девять дней пролетели в заботах намного быстрее, чем я думал. Каждое утро начиналось с планерки (стройка — жизнь моя, никуда не денешься). Ребята поочередно докладывали, как идут дела. Клеменс преобразился и стал почти похож на прежнего третьего заместителя. В его жизни появилась надежда, какой-то просвет, а добросовестно выполнять команды старших по званию ему не привыкать.

Лошади и повозки уже стояли во дворе трактира, каждый день приезжали подводы, привозили продукты, которые сгружали пока в подвал для сохранности.

На час в день обязательно заезжал в кузню, осматривал заготовки, подсказывал, куда зацепы приварить, а где нужные отверстия пробить, да и просто смотрел за работой кузнецов. Мастер только хмыкал, качал головой, но не спорил, за что ему отдельное спасибо. По моему указанию выковали необходимые детали, из которых склепали раму-подставку под саму кухню.

По вечерам с дедом пили чай и играли в шашки. Саныч, большой любитель и виртуоз этого дела, радовался, как ребенок, раз за разом обыгрывая меня в эти идиотские шашки. Никогда их не любил, но это лучше, чем нажираться каждый вечер. Грандиозный запой с посещением мадам Лизы мы устроили лишь однажды, и то я халявил как мог. Это деду с утра никуда не нужно, а у меня планерка.

Саныч подробно рассказывал о своей жизни, упоминая различные мелочи и тонкости быта, которые ни в каких книгах о том времени даже не упоминались. Взять хотя бы покупку дров на зиму. Оказывается, в Петербурге того времени дрова стоили очень дорого, а измерялись в саженях. Кто сейчас с ходу скажет, сколько это, а? И как торговаться с поставщиками, и какие дрова горят лучше, а какие хуже, и где хранить, чтоб не сгнили и чтоб не сперли? Целая наука.

На все его просьбы рассказать о судьбе России я сначала отнекивался, а потом, поразмыслив, решил рассказывать ему несколько измененный вариант истории государства российского, чтобы сильно не травмировать психику этого замечательного человека.

Настал день 'Ч', который, по-хорошему, должен был состояться еще позавчера, но мастер по пошиву одежды все же подвел. Теперь я понял, почему первые арктические экспедиции готовились по нескольку лет. Уму непостижимо, сколько всего надо с собой взять, и трех повозок не хватит, а у нас их всего две. Всех поднял ранним утром грузить повозки и готовиться к отъезду.

С Санычем договорился, что он постарается ровно в двенадцать подвести Арнольда к окну, выходящему на въездные ворота в дворцовый парк: хочу устроить ему показательное выступление. Даже если он сам это не увидит, то увидят другие и всенепременно императору доложат.

За полчаса до нашего выхода в трактир прибежал посыльный с запиской от Саныча с просьбой срочно прибыть к нему, а выход отряда перенести на три часа пополудни. Черт, как некстати, все уже настроились: лошади запряжены, подготовительные хлопоты забыты, и разумом ты уже там, в дороге. Но делать нечего, надо идти, да и вчера мы как-то скомкано с дедом попрощались.

Саныч ждал меня на парадных ступенях дворца, молча обнял и повел в уже знакомый кабинет. Все члены 'Круга', кроме Арнольда, были в сборе. Каждый подходил, обнимал, что-то желал. Я чувствовал себя жутко неудобно. В конце концов я не выдержал:

— Люди добрые, не надо меня хоронить раньше времени. Я вернусь, обязательно вернусь.

— Мы надеемся, — проговорил Марис, — ты там сильно не геройствуй. Это Арнольду надо задачи государства решать, а мы хотим, чтобы ты вернулся и, желательно, в нормальном состоянии.

— Кто там поминает меня нехорошим словом? — в кабинет быстрым шагом вошел император, — все собрались? Отлично.

Гор, ты все же решил выходить? Если ты торопишься из-за данного слова, считай, что я оценил и от данного слова тебя освобождаю. Пойдете весной, мне кажется, так будет полегче.

— Уважаемый Арнольд, друзья, я искренне благодарен вам за беспокойство. Но я считаю, что мы достаточно хорошо подготовились к походу и уйдем сегодня. По дороге зайдем в Ланов, я лично хочу передать местным распоряжения императора.

— Через Ланов? — спросил Гай, — это ж какой крюк получается.

— Что ж, тебе видней, — император положил мне руку на плечо, — да, и я поддерживаю Мариса, держи там ухо востро, если запахнет жареным — сматывайся немедленно. Дьявол с ней, с этой крепостью, сто лет стояла пустой, еще постоит. В случае неудачи разместим три-четыре гарнизона южнее, перекроем все тропы, но поток дури остановим.

Только у меня одна просьба, дорогой друг, — Арнольд повернулся к остальным и подмигнул, — не убивай больше дворцовых гвардейцев, хорошо? При желании можешь выпороть их всех до крови, но убивать не надо. Понятно, что там через одного спесивые индюки и идиоты, но все же у меня их не так много.

Все засмеялись. Честно говоря, я несколько переживал за исход дела, но за все время меня так никто и не потревожил из-за смерти гвардейца. Санычу бы хороший коньяк поставить, да где ж его здесь найдешь.

— У секретаря возьмешь карту, толку от нее, правда, никакого, но хоть что-то. Бонис, выдай человеку связь.

Дон Коррель, помедлив, что-то вынул из кармана и положил на стол. Я сделал шаг вперед, и ... сердце пропустило такт, кровь прилила к голове. На столе лежал мобильный телефон.

Конечно, не совсем телефон в том виде, к которому мы привыкли. Глядя на диковинный предмет, мне почему-то сразу подумалось, что это прибор для связи. Неширокая полоска из черного матового пластика, а это точно пластик, без всякого сомнения, с двумя небольшими бугорками в центре принадлежала другому миру.

— Знакомая вещь? — спросил Арнольд, внимательно глядя на меня.

— Не совсем. Предположу, что это прибор для связи. В моем мире они есть, но попроще.

Император разочарованно поджал губы.

— Смотри сюда, — Бонис пододвинул пластик ко мне. — Нажимаешь, только осторожно, на левый бугорок.

Он прикоснулся к левой кнопке, и над полоской появился нежно-голубой голографический экран размером с наш обычный планшет, заполненный какими-то символами. В верхнем левом углу светился зеленым шестиугольный значок. При большом воображении изображение в шестиугольнике можно было бы принять за стилизованное ухо.

— Эта штука для аварийной связи, — продолжил дон Коррель, — прикоснешься к зеленому значку, ждешь три секунды и нажимаешь на правый бугорок.

Экран погас.

— Этого достаточно, чтобы ко мне пришел сигнал. Мы будем знать, что тебе требуется помощь, и Юлий постарается тебя найти.

— А...

— Раз в неделю держишь эту вещь на солнце, медленно считаешь до ста и сразу убираешь. Все понятно?

Вопросов было два вагона, но вряд ли мне на них ответят. Эта вещь из мира, значительно более продвинутого, чем мой, откуда она здесь? Телефонов как минимум пара. Или больше? Зачем держать на солнце — понятно, для зарядки. Но почему так недолго? А если больше, то что? Ладно, сейчас не время для расспросов.

— Огромное спасибо, друзья. Мне все понятно, можно забрать?

Дон Коррель кивнул головой, я бережно взял в руки пластиковую полоску и убрал во внутренний карман камзола, который как раз недавно собственноручно пришил для особо ценных вещей.

Сан Саныч подошел ко мне и крепко обнял.

— Все, иди. Долгие проводы — лишние слезы.

— Ты хотел что-то показать, — проговорил император, — в три часа, после приема я выйду на балкон. Успеешь?

Я быстренько прикинул, что и как по времени. Успеваем, даже с запасом.

— Успею, Ваше Императорское Величество! — гаркнул я, вытянувшись в струнку.

— Иди уже, — Арнольд улыбнулся, — подхалим.

Добравшись до трактира и наскоро перекусив, дал команду выдвигаться и ждать меня с отрядом сразу за центральными воротами города. Вместе с Торагом мы поспешили в тюрьму, забирать своих подопечных. Клеменса отправил вместе с остальными парнями, нечего ему еще раз напоминать о его заточении.

Начальник тюрьмы начал ныть, что по-хорошему требуется за три дня подавать прошение, подписанное... Я начал закипать. Посмотрев на меня, начальник заткнулся и дал команду писарю оформлять выпускной лист. Грузный дядька, сидевший в углу за небольшим столом, благоговейно достал писчие принадлежности, чистый лист пергамента, закрепил его углы грузиками и начал тщательно выводить имена уходящих арестантов. Ну, это надолго.

Я пошел в местную оружейку, куда еще неделю назад мы привезли двадцать одну пару мечей и кинжалов. Там долго ругался с начальником смены, доказывая, что вот эта куча железа в углу — моя и ее надо сейчас вынести за ворота. При слове 'вынести' начальника смены совсем заклинило, пришлось звать заместителя начальника тюрьмы, чтобы исправить ситуацию.

Все это время взвод, построенный в колонну по три, терпеливо ожидал решения начальства. За всеми этими хлопотами подошло время обеда, и я отпустил людей обратно в камеру. Пусть пообедают, потому как в следующий раз поесть удастся только вечером.

Карманных часов здесь еще не было, в провинции время определялось, в основном, по солнцу, в городах, в столице, по крайней мере, часы были на двух городских башнях. Что удивительно, колокола на башнях отбивали часы весьма синхронно. Вот и сейчас с двух сторон пришло известие, что уже два часа пополудни. Все, я пошел убивать начальника тюрьмы. Император меня просил не убивать только гвардейцев, про начальника тюрьмы он ничего не сказал.

Видимо, догадываясь, что мое терпение не безгранично, начальник столкнулся со мной в дверях, держа в руках выпускной лист. Я выхватил пергамент, сунул его в сумку, и, буркнув: 'Всего хорошего', пошел на выход.

— Ваше магичество, одну минуту, — остановил меня начальник тюрьмы, — вы забыли одну вещь.

С этими словами он вынул из кармана небольшой металлический цилиндр и протянул его мне.

— Вы забыли активатор, ваше магичество. Прошу вас, возьмите его и слегка сожмите.

Активатор вздрогнул в моей руке и затих.

— Теперь он настроен на вас, ваше магичество. Любой другой человек, который к нему прикоснется, лишится руки. А вы хотели без него уйти, — начальник тюрьмы слегка улыбнулся.

Ах ты ж тощий урод, пошутить решил напоследок? У меня и так настроение сейчас не очень, еще тебя с твоими подколками не хватало. Зря ты это сделал, дядя, зря.

Внимательно посмотрел на начальника, сморщил лоб, как бы задумавшись.

— Я тут вот что подумал, милейший. Такой внимательный и заботливый человек как вы, мне точно пригодится в походе. Решено, идете с нами. Три минуты на сборы, выполнять!

Ну, вот, приятно же посмотреть. Тюремщик побледнел, лицо начало как-то странно подергиваться, по щеке пробежала капелька пота.

— Нн-ноо это совершенно невозможно, ваше магичество, — человек чуть не плакал, — как же так, я не могу оставить свой пост...

— Неправда, очень даже можете. Вон, заместитель начальника спит и видит, как занимает ваше место.

— Но...

— Отставить разговорчики! Кру-у-гом! Выполнять!

— Ваше магичество!!!

— Что, 'ваше магичество!'? — я подошел к начальнику вплотную, — а-аа, я понял, вы специально не давали мне активатор, чтобы подготовленные солдаты погибли! Так?!

Начальник тюрьмы замотал головой.

— Что вы, как можно!!

— Я вас насквозь вижу, негодяй! Вы хотели сорвать выполнение задания нашего великого императора! Признавайтесь!

Собеседник решил грохнуться в обморок. Пришлось взять его за пуговицу и притянуть к себе.

— Еще раз вздумаешь шутишь, умник... Сгною.

Начальник тюрьмы не ответил, только судорожно вытирал пот, заливавший лицо.

Отпустил бедолагу, повернулся и вышел во двор тюрьмы. Взвод, вновь построенный, ждал команду.

Я махнул рукой, и старший первого отделения, на время отсутствия Клеменса выполнявший обязанности командира отряда, повел людей на выход. Там, за воротами, Тораг выдал каждому меч и кинжал.

Надо было видеть лица людей. По-моему, они до конца не верили, что выйдут отсюда. Воля — она и есть воля. Пусть с браслетами на руках, пусть к черту на рога переться, но все же не гнить в этих опостылевших стенах.

— Бойцы! — я счел нужным произнести небольшую речь. — Теперь мы все — одно целое. Один за всех, и все за одного! Я приложу все силы, чтобы мы все вернулись живыми, клянусь Светозарным!

Сильное заявление. В глазах бывших арестантов что-то изменилось, люди стали смотреть увереннее в свое непонятное будущее.

— Сейчас перед тем, как уйти из города, мы пройдем строем с песней перед самим императором. Не подведите, парни, покажите, чему научились за это время! Шагом марш!

К площади перед дворцовым парком примыкала небольшая улица, где мы и затаились в ожидании назначенного времени. Редкие прохожие подозрительно косились на строй солдат, стоящих в полной тишине. Башни пробили три часа.

— Бойцы! Считайте это началом похода. Наша задача — через год пройти здесь же в полном составе. С богом! Шагом марш! Раз, раз, раз-два-три!

Отряд выкатился на площадь, дружно шагая в ногу, я помогал им счетом, идя чуть сбоку от колонны.

— Песню запе-вай!

И бойцы бодро запели нашу походную:

— Дан приказ ему на Север, в неизвестную страну,

Уходили добровольцы на имперскую войну.

Уходили, расставались, покидая тихий край,

Ты мне что-нибудь, родная, на прощанье пожелай.

И родная отвечала...

Отступление

Группа людей во главе с императором стояла на дворцовом балконе и смотрела на проходящий по площади небольшой отряд военных. Один из магов что-то сделал, изображение и звук приблизились настолько, что было слышно, как командует человек, идущий рядом со строем.

— Хорошо идут, да еще с песней.

Дон Силье украдкой перекрестил уходящий отряд.

— Переживаешь? — спросил Арнольд.

Юлий только вздохнул.

— Не переживай, Юлий, он везучий. Вернется твой любимчик, что с ним будет.

'Господи, спаси и сохрани раба божьего Игоря, огради его от видимых и невидимых врагов, от всяких бед, зол и несчастий', — подумал дон Силье, а вслух произнес:

— Будем надеяться.

— Когда Гор вернется, не забудь отправить его к первому министру, пусть покажет этому бездельнику, как надо обучать солдат. Мне понравилось.

Перемещение по дороге вместе со взводом солдат имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, скорость движения значительно ниже, чем у группы всадников, не могут люди идти весь день в ускоренном темпе, да и задачи такой не стояло. С другой стороны, путешествие было абсолютно безопасным, насколько это вообще возможно в средневековом мире.

Все встречные путники, и одинокие, и группами терпеливо дожидались на обочине, пока наша команда не пройдет мимо. Обозы замедляли и без того небыстрый шаг, взвод уплотнялся и аккуратно протискивался мимо вереницы повозок.

Вставали рано, быстрый туалет, по сухарю в зубы и в путь. К полудню выбирали место для привала, быстро выгружали нашу походную кухню и одно отделение по графику помогало Чикеру готовить обед: носили воду, дрова, чистили овощи. Второе отделение становилось на охрану стоянки, третье собирало большую палатку из тех самых плащ-палаток, которые я предусмотрительно заказал. И на случай возможного дождя, и просто так, для тренировки. Кстати, несколько раз палатка нас выручала. На следующий день отделения менялись, и так по кругу.

Как ни странно, молодой вор легко влился в коллектив взрослых мужиков-бывших служивых, команды не путал, не ныл, чужие вещи не трогал. Во время небольших перекуров — это я так по-нашему называл перерывы в занятиях, о табаке здесь ничего не знают — Чикер развлекал народ разными байками и простыми фокусами. Не обманул он и с готовкой, кашеварил вполне сносно, по крайней мере желание его прибить ни у кого еще не возникало.

Вечером старались дойти до очередного придорожного трактира, там и ночевать было проще, мы с парнями внутри, бойцы на заднем дворе, и еду заказывали на всех без исключения. Взятые с собой продукты надо беречь по возможности, они нам еще ой как пригодятся на Севере дальнем.

Если же трактир к вечеру не обнаруживался, то тогда по походному варианту: наши две повозки ставили вплотную друг к другу, рядом палатку и обязательно боевое охранение по сменам.

Когда удавалось остаться одному, я вынимал из кармана загадочную полоску пластика и подолгу разглядывал ее, не решаясь включить экран. Странное расположение кнопок — по центру — не давало покоя. У нас включение-выключение или сверху, или снизу, а здесь по центру. Зачем? Н-да, интересная вещь.

Через неделю пути устроил день отдыха. Людям надо помыться, постираться, передохнуть в конце концов. Себя побаловал походной баней. Раскочегарили наш железный ящик-кухню, натаскали камней, приготовили бадьи с холодной водой и когда котел закипел, накрыли все это небольшой палаткой. Великолепно, только темновато, большой риск обжечься о горячий металл.

Компанию мне рискнул составить только Илиниус, да и то, мне думается, из-за своей тяжелой доли летописца похода. Остальные вежливо отказались. Боюсь даже представить, что подумали члены отряда, слушая мои крики и вопли Яниса, когда я хлестал его веником. Когда Илиниус, красный как рак, выполз из бани-палатки, дон Олиер вздохнул с облегчением.

Через две недели мы добрались до места нашей битвы со вторым черным магом. О сгоревшем трактире напоминали лишь выжженное пятно да черные угли, все остальное мало-мальски пригодное для использования было растащено и местными, и проходящими.

Скомандовал привал, хотя еще было не совсем ко времени, передал активатор Илиниусу, а сам с Торагом поехал в деревню, где мы оставили Гогу. Дружок мой сидел на лавке возле дома, закрыв глаза и подставив бледное лицо уже не жаркому осеннему солнышку. Услышав звук копыт, Гога привстал и вглядывался в приближающихся всадников.

Наконец опознав нас с Торагом, Гога вскочил, тут же покачнулся, схватившись за грудь, да так и остался стоять со счастливой улыбкой на лице. В дверях показалась Вела, но, в отличие от Гоги, улыбаться ей совсем не хотелось. Она, закусив губу, с тревогой смотрела, как мы заходим во двор.

— Здравствуй, хозяюшка, здорово, Джигит!

Вела молча поклонилась, в глазах у нее читалась боль и тревога. Не нужно было быть жутко умным, чтобы понять, почему.

Осторожно обнял сияющего Гогу и усадил обратно на лавку. Парень был очень слаб, и немудрено, такая тяжелая рана, буквально с того света его вытащили.

— Хозяин, я так ждал, я верил...

— Молодец Гогон, просто красавчик! А ну-ка, пошли в дом, я тебя посмотрю.

Парень разделся до пояса и, сдерживая стон, улегся на кровать. Да уж, выглядит все ужасно, как он вообще выжил, черт его знает.

— Прикрой глаза, я подлечу тебя немного.

Гогон послушно закрыл глаза.

— Варечка, солнышко, посмотри, пожалуйста, что можно сделать?

Варвара легко соскользнула на грудь к раненому и замерла. Через несколько долгих минут, она вернулась на свое место и проворчала:

— Теперь точно все будет нормально, столько энергии потратила.

— Какая ты умница! Не жалей, энергию сейчас нам особо тратить некуда, еще накопим.

От себя подпитал Гогу энергией так, что тут чуть не заискрился.

— Готово, можешь вставать.

Гога открыл глаза, радостно вздохнул, приложив руку к груди, бодро вскочил и заголосил:

— Хозяин, я здоров! Это чудо! Я готов, я с вами!

Краем глаза видел, что вошла Вела и прислонилась к стене.

— А как быть с ней? Вот так и бросишь?

Гога растерянно посмотрел на женщину и смутился:

— Но, господин магистр, а как же вы, я же...

— Джигит, мы идем выполнять задание императора, идем далеко и надолго. Это тебе сейчас полегчало, к вечеру заряд бодрости поубавится, можешь мне поверить. Поэтому слушай задание: окончательно выздороветь, набраться сил, во всем помогать Веле, укрепить периметр. Здесь будет наша запасная база, на всякий случай. Понятно?

Гога кивнул головой и, мне показалось, облегченно вздохнул.

— Все, давай обнимемся, и мы поедем, пора.

На выходе из дома ко мне в ноги кинулась Вела, схватила руку и стала целовать ее.

— Ну, что ты делаешь! Вставай сейчас же! — мне было жутко неудобно.

Я обнял ее:

— Береги этого балбеса, и будьте счастливы. У вас все будет хорошо. Прощай!

Через пару дней у нас случилась большая неприятность. Во время ночевки на поляне недалеко от тракта какой-то мелкий зверь покусал в кровь ноги двум нашим лошадям из четырех, которые тащили повозки. И, хотя мы с Илиниусом подлечили как могли раны, все равно день-два придется переждать, иначе лошадей просто потеряем. Что ж, незапланированный отдых тоже иногда случается. Опять же можно баньку повторить, помыться лишним никогда не будет.

Охране я, конечно, выговор сделал, но без телесных повреждений. Стреноженные лошади паслись недалеко от повозок, но все же ночью темно, как ни странно, и часовые действительно могли не заметить, если зверь был небольшим. Просто теперь к лошадям будет приставлен персональный часовой.

На привалах мы с парнями держались своим кругом, бойцы располагались поблизости, но никогда не пересекали невидимой черты, отделявших нас друг от друга. Поэтому я сильно удивился, когда Чикер встал со своего места, какой-то разболтанной походкой подошел почти вплотную и с наглой ухмылкой громко спросил, оглянувшись назад:

— Ваше магичество, хотелось бы вопрос задать, можно?

Пришлось вставать.

— Чикер, с каких это пор простой боец без разрешения командира лезет к начальнику отряда? У тебя все в порядке с головой или здорово проспорил кому-то?

Парень сделал еще шаг вперед, лицо его изменилось, стало серьезным.

— Ваше магичество, — еле слышно прошептал он, — разговор есть, это важно.

— Так что, нельзя? — громко спросил Чикер, опять оглянувшись на остальных бойцов.

Интересно.

— А ну-ка, боец, зайди в палатку, я тебе лично объясню, как надо к начальнику обращаться.

Чикер бодро нырнул в палатку и остановился, привыкая к полумраку. Пришлось пихнуть его в спину, чтобы проход не загораживал.

— В чем дело? Надеюсь, что-то действительно важное. В противном случае...

— Ваше магичество, я же не деревенский идиот, чтобы за просто так на ваш гнев нарываться. Я про лошадок хотел сказать. Не зверь это.

Я насторожился.

— Продолжай.

— Это человек, раны ножом сделаны. Пытались под зверя сработать, но в двух местах поторопились, порезы слишком длинные. Я успел посмотреть, до того, как вы с другим магичеством лошадок подлечили.

— Ты и по лошадям мастер?

Парень замялся.

— Было дело, ваше магичество, по молодости именно так у одного торговца мы несколько лошадок умыкнули. Но это давно было, — добавил он торопливо.

— Хорошо, былое меня не касается. Дальше.

— А мне, сами понимаете, не с руки сразу к вам бежать, особливо если это кто-то из своих.

— В смысле — 'если'? А если не свои, то кто?

Чикер пожал плечами.

— Вообще-то народ на пакость не настроен, я вам скажу, ваше магичество. Относятся как к людям, кормят здорово, на свободе опять же, чего еще желать. А что там дальше будет, про то только боги знают, может и уберегут от смерти лютой.

— Повернись-ка.

Чикер удивленно повернулся ко мне спиной, и я хорошенько пнул его под зад.

— За что?! Я к вам с добром, а вы?!! — зашипел парень.

— А ну-ка, ори погромче, чтоб все слышали.

— А-ааа-аааааааааааааа! Не надо! — заверещал Чикер.

Это ж надо так орать, аж уши заложило.

— И как охрана не увидела чужих почти у себя под носом? — спросил я и тут же придумал десять ответов на свой вопрос.

Чикер молчал. Добавить ему было нечего.

У меня в голове что-то щелкнуло. После столицы я что-то слишком расслабился. А желающих отомстить за разные обиды там наверняка остались.

— Я тебя услышал, спасибо, парень. Считай, что одну индульгенцию ты заработал.

— Чего?

— Я тебе как-нибудь объясню при случае. Все, иди. Еще раз пнуть или сам справишься?

Чикер заорал благим матом и вылетел из палатки, держась за задницу. Со стороны взвода раздался дружный хохот.

Итак, что мы имеем? Некто поранил лошадей, причем, заметьте, не перерезал сухожилия, после чего бедных лошадок уже только на колбасу, а лишь слегка попортил. Зачем? Рассчитывает их забрать себе? Каким образом? При каких условиях кто-то может завладеть имуществом отряда? Только в случае гибели большей части людей, либо как минимум командования. Если попытаться нейтрализовать меня, тогда можно предположить, что дисциплина рухнет и часть людей перейдет на сторону злодеев.

А активатор кто отключит? Нет, наши люди никуда не пойдут. Логично было бы устроить шурум-бурум, скорее всего ночью или на рассвете, убить или ранить кого-либо из командования, и во время заварухи постараться по-тихому умыкнуть лошадей, сколько получится.

А кто эти злодеи и сколько их? Местные или за нами тянется хвост еще со столицы? Очень интересно. И что, злодеи не знают, что я маг? Может и не знают, и тогда им же хуже, или все же что-то имеют против магической защиты. В любом случае, сильно тянуть с нападением им не с руки, поэтому ни сегодня, ни завтра нормально поспать не удастся, придется ждать гостей.

На самом деле, было бы лучше, если это подгадил кто-то из своих, возможностей у бывших арестантов устроить что-либо серьезное просто нет. Против меня и Илиниуса они бессильны в принципе, у Олиера и Торага есть защитные накопители, а Клеменс сам по себе вряд ли кому интересен.

И все же надо рассматривать самый худший вариант — серьезных умелых врагов. Поэтому вечером, когда в неверном свете костра прочитать что-либо по губам было бы весьма затруднительно, я рассказал своим об образовавшейся проблеме. Никого из отряда привлекать к ночной операции не стали, все должно было быть абсолютно естественным.

Часовые заступили на пост и, как обычно, по четырем углам стоянки разожгли небольшие костры, которые, как мне кажется, еще больше сгущали черноту осенней ночи. Тут не то что мелкий зверь, тут и умелый человек запросто проползет в промежутке между кострами.

Стены палатки портить не стали, все равно в такой темноте хрен что увидишь. Ребятам ориентироваться придется только на слух. Внутри Олиера положили к стенке, выходящей на спящий взвод, Илиниус слушал со стороны лесной поляны, где паслись лошади, Тораг со стороны дороги, Клеменс по центру просто на подхвате, а я контролировал лес со стороны входа.

Мне в этой операции было легче всего. Полог я откинул, и, запитавшись от Варвары дополнительной энергией, четко видел черно-белую картинку спящего леса. Горящий чуть в стороне костер часового превратился в диковинный извивающийся черно-белый цветок.

Часа через два в нестройный хор храпящих солдат влилось тихое сопение дона Олиера, потом сломался Клеменс и тоже заснул. Врагов не было видно, честно говоря, они могут сегодня и не прийти. Они вообще могут не прийти, если Чикер меня разыграл. И ведь не докажешь ничего. Но лучше перебдеть.

Ближе к утру, когда уже и Тораг заснул, Варя сказала:

— Гор, сюда движутся три человека, я чувствую их ауры, до них метров двадцать.

— Варечка, точно люди? Может звери какие?

— Не может. У всех энергетический рисунок разный.

— Спасибо, подруга. Будь готова спеленать хотя бы одного, когда они поближе подберутся.

— Да я могу их всех троих упаковать. Хотя нет, они разделились, к нам идет один, двое пошли к лошадям.

Ну, вот, как я и предполагал. О, а вот и гости, вернее гость. Человек, замотанный в накидку, с накинутым капюшоном осторожно крался к палатке, аккуратно обходя кусты. Интересно, а он-то как видит в полной темноте?

— Янис? — еле слышно позвал я.

— Здесь, — так же тихо ответил маг.

— С твоей стороны у лошадей двое, будь готов осветить поляну. Сможешь?

— Да.

Человек с моей стороны остановился в метре от входа в палатку, откинул капюшон, достал из-за пазухи что-то круглое и начал замахиваться. Проверять прочность своей защиты я не хотел, поэтому крикнул:

— Варя, держи гада! Янис, свет!

Маг что-то подбросил вверх и стоянку лагеря залил белый призрачный свет. Человек у палатки стоял неподвижно в объятьях Вари и уходить не собирался, поэтому я помчался в сторону лошадей, откуда слышались звуки какой-то возни. За спиной сопел Илиниус.

Из-за кустов навстречу внезапно выбежал мелкий мужичонка, ловко увернувшийся от моего захвата, но миновать второго мага не смог и замер на полушаге. Добежав до лошадей, я увидел Чикера со здоровенной дубиной в руках, сидящего на неподвижном теле. Правый глаз парня стремительно заплывал.

— Ваше магичество! — парень вскочил, — их двое было, один убег, а с этим я справился.

— Просто молодец, Чикер! Второй не убег, его магистр Илиниус спеленал.

Весь взвод уже был на ногах, заняв круговую оборону, Клеменс был там же. У палатки виновато топтались проспавшие все веселье Олиер с Торагом. Рядом на земле сидел незнакомец в накидке, привалившись к тонкому деревцу, чуть дальше на земле лежал темный шар.

— Варечка, ты умница. А этот шпиён не сбежит, он же не связан еще?

— Он сейчас и нос не вытрет, я у него немного энергии позаимствовала. А шар вон туда положила, но энергии в нем нет совсем. Посмотри сам, может что увидишь.

— Так, дон Олиер, троих негодяев хорошенько связать и охранять до утра. Вы с Торагом, думается мне, уже выспались. Клеменс, усилить охрану периметра, не дай бог кто еще полезет.

В неверном свете меркнущего магического светлячка, висящего над лагерем, шар толком было не разглядеть. Стеклянный на ощупь и достаточно тяжелый, на первый взгляд никакой угрозы не представляющий. Энергии ни светлой, ни темной в нем нет совсем, я смотрел и так, и эдак. Но основной лазутчик зачем-то хотел его кинуть в палатку. Зачем?

Ладно, все это подождет до утра. Если кроме этих троих есть еще диверсанты, то вряд ли они сегодня полезут в растревоженный улей. Вы как хотите, а я еще пару часиков посплю.

Утром, быстро перекусив, проинструктировал Клеменса:

— Часовых не снимать, прочесать всю округу, ищите чужую стоянку, не думаю, что это будет очень далеко от нас, может кто-нибудь еще попадется. В любом случае, до обеда солдат в лагерь не приводить, нечего им смотреть, что я буду делать с нашими гостями.

Трех неудачников посадили на землю так, чтобы они хорошо видели друг друга. Молодой крупный детина, которого Чикер дубиной огрел, пожилой невысокий мужичок, которого Илиниус спеленал, и мой трофей — жилистый мужик лет сорока с худым упрямым лицом, предводитель шайки, не иначе.

— Ну-с, приступим, злодеи-разбойники. Жизнь свою вы уже проиграли, речь идет о быстрой смерти. Вашими стараниями времени у меня много, ваши мучения при желании можно растянуть на пару дней. Господин магистр будет вас немного подлечивать, — я посмотрел на Илиниуса, — и все начнется заново.

Итак, кто первый расскажет мне все, о чем знает и даже о том, о чем только догадывается? Никто? Молодцы, другого и быть не могло. То, что вы парни крепкие, я не сомневался, но вы даже не представляете, что в моей далекой стране научились делать с пленными. Для начала одному из вас, вот тебе, здоровый ты наш, отпилим ступню. Потом еще кусочек, потом еще. Ноги у тебя хорошие, большие, надолго хватит. Тораг, неси пилу из повозки, чего время терять.

Тораг невозмутимо приволок двуручную пилу и деловито пристроил ее к ноге первой жертвы. Молодежь заставлять пилить не стал, не знаю, как у них с нервами, а мне к крови уже не привыкать.

— Начали!

— Стойте, стойте, — заорал детина, — я все скажу. Груж, я на такое не подписывался, — запричитал он, глядя на вожака, — ты совсем другое говорил.

Худощавый, названный Гружем, презрительно сплюнул в сторону молодого.

— Слушаю, друг мой.

К сожалению, особо слушать было нечего. Его взяли в шайку из-за физической силы, толком ничего не знал, был просто на подхвате. За вопрос, заданный главарю, почему они так долго плетутся и ничего не делают, его самого чуть не прибили. И, если бы не та дубина, которой его так подло огрели в темноте, он бы показал, чего стоит на самом деле. Всего их было четверо, один оставался с лошадьми, недалеко отсюда, но сейчас, скорее всего, его там нет, давным-давно уже смылся.

— Спасибо, ты нам очень помог, — сказал я и дагой аккуратно проткнул товарищу сердце. Здоровяк удивленно посмотрел на меня и затих.

— Вот видите, гости мои незваные, не обманул я вас. Легкая смерть в обмен на чистосердечное признание. Честно говоря, мне практически все понятно, кроме одного — кто заказчик, кто вас послал? Ты, старый, неужели хочешь страдать за чужое дело? Тебя же взяли только из-за лошадей, я прав? Не похож ты на убивца. Молчишь? Ну, как хочешь.

Старый сломался на пятом выбитом зубе, коих у него еще оставалось до неприличия много. Он подтвердил мои догадки, но про заказчика ничего не слышал, все в голове у Гружа. На том и помер, легко и быстро.

Я уж было приготовился возиться с предводителем как минимум до вечера, но тот, видя, что мы не шутим, быстро и спокойно все рассказал. Даже немного обидно стало, я хотел воплотить в жизнь пару задумок по развязыванию языков, а тут такой облом.

Заказчиком оказался папаша невоспитанного гвардейца, шайка Гружа частенько выполняла его поручения, а пару раз дон Бреми и сам ходил на дело. Заказчик выдал шар, про него пленник ничего рассказать не может, только то, что носить надо было очень аккуратно. Сказано было, что это оружие против магов, и обычным людям вреда причинить не может. Больше ничего интересного не знает, только жалеет, что попался. Груж замолчал, закрыл глаза и приготовился к смерти.

Я уже присел, чтобы выполнить обещанное, но в последний момент меня заинтересовал узкий браслет у вожака на запястье. Ночью при плохом освещении я его не заметил.

— Что это? — я кивнул на браслет. У мужчин здесь вроде как не принято носить подобные украшения. А это даже не золото, просто медь, и небольшой одинокий желтоватый камень по центру.

— Когда-то наша банда была намного больше, все ее члены носили такие браслеты, а цвет камня говорил о положении владельца в структуре банды, — пленник задумчиво посмотрел куда-то вдаль, — память о былых временах.

За разговором мне пришла в голову одна идея.

— Слушай, дружище, помоги еще с одним делом, уж не откажи. Ты говорил, что шар не должен причинить вред простому человеку. Давай проверим, а? Ну, не на своих же проверять, сам понимаешь.

— Ты же обещал! — воскликнул Груж.

— А я и не отказываюсь. Просто кинем и посмотрим. А прикинь, вдруг я от этого действительно помру, а ты под шумок может и сбежать сможешь. У тебя ж все равно выбора нет, а так хоть какой-то шанс.

Мы все отошли метров на десять от сидящего на земле Гружа. Стремно, честно говоря, но хоть убей, не вижу я внутри ничего опасного.

— Парни, защита.

Сам тоже укрепился да Варвару попросил подстраховать в случае чего. Осторожно взял шар, размахнулся и метнул в сторону вожака.

Тугое алое пламя, дым, грохот, какие-то куски, разлетающиеся в разные стороны... Взрывная волна проскочила между нами, сбив пожелтевшие листья на ближних деревьях. По виду взрыва — обычная взрывчатка, но откуда она в этом мире? Они и с порохом то пока не сильно знакомы. Пошел посмотреть на результат, остальных предусмотрительно не пустил. Фу-ууу, как несимпатично. Кроме запаха крови, дерьма, сгоревшего дерева чувствовался еще какой-то очень знакомый запах. Твою мать! Это же тротил! Или что-то сильно похожее на него. Может нитроглицерин, раз рванул просто от удара.

Обманули тебя, дружище Груж, как пить дать обманули. Если б ты даже успел ночью бросить шар в палатку, то при взрыве тебе тоже пришлось бы несладко, поверь мне. Если, нет, когда вернусь, надо будет господам магам из 'Круга' рассказать, что в столице прямо у них под носом кто-то сварганил настоящую взрывчатку. Прогресс не стоит на месте, это понятно, но такие изыскания желательно держать под контролем. Тут Арнольд прав на все сто.

Надо сказать, что все мои действия по добыче информации у пойманных злодеев никаких моральных терзаний среди моей команды не вызвали. И обедали все с аппетитом, ни разу не упомянув убиенных разбойников. К смерти здесь относятся намного проще, чем в цивилизованном мире. Либо ты, либо тебя, никто церемониться не будет.

— Янис, а как наши гости так спокойно перемещались по ночному лесу? — в отличие от остальных у меня в голове все время крутились мысли о неудавшемся нападении, — я видел, как один из них аккуратно обходил кусты, которые ночью простому человеку не видно совершенно.

— Это как раз не проблема, господин магистр. Существует масса зелий, и для ночного видения тоже есть. На пару часов одной дозы вполне хватает.

Понятно. Зелья для простых граждан на все случаи жизни. Только плати.

После обеда устроил для всего отряда тихий час, ночка выдалась хлопотная. Осеннее солнце щедро светило, как раз время подошло заряжать выданный мне прибор. У меня из головы все не шел браслет вожака, что-то он мне напоминал. За палаткой уселся так, чтобы меня не особо было видно и достал из кармашка пластиковую полоску. Положил на ладонь и начал отсчет.

Удлиненная полоска, два бугорка по центру. Ну, я и тупой! Вот же! Вот на что она похожа — на браслет! Даже считать забыл. Отключил защиту и осторожно приложил пластик к левой руке. Не успел даже подумать о том, как же его застегивать, как телефон сам изогнулся и плотно обхватил запястье, слившись в единое кольцо.

Как тут и был, и кнопки нажимать удобно. Остается вопрос, как его снимать, но об этом я подумаю позже, и так он на солнце находится явно больше ста секунд. Надеюсь, ему это не повредит. Опустил рукав камзола и вуаля, ничего не видно. Пусть на руке висит, а то я уже устал бояться, что телефон когда-нибудь случайно выпадет из кармашка.

На следующее утро попросил Чикера осмотреть лошадей и решить, можно ли нам их нагружать или еще денек подождать. Парень, явно польщенный, раз пять обошел лошадок, щупал, смотрел и в итоге важно кивнул.

— Я думаю можно, ваше магичество.

Наш поход продолжился, но, памятуя произошедшее, внимание у всех было удвоенное. Каждый день по два-три раза в самых неожиданных местах перестраивались в коробочку, и чем дальше мы уходили от цивилизации, тем с большим пониманием личный состав относился к таким тренировкам.

По всем прикидкам до Ланова оставалось совсем немного, что и подтвердил грустный дон Олиер. Пару раз он начинал разговор о продолжении совместного похода, но я был неумолим. Нечего парня на севере в непонятках зазря гробить, тем более что ему найдется работа в Ланове, я кое-что придумал.

Очередной денек выдался не по-осеннему жарким, поэтому на привале, отобедав, я скинул камзол и разлегся на травке, отдыхая от многочасового сидения в седле. Про браслет-телефон уже совсем забыл, он как прилип тогда к руке, так и висел там, совершенно не мешая.

Внезапно раздался мелодичный звук и приятный женский голос произнес:

— Добрый день, штурман.

Я подпрыгнул и на всякий случай оглянулся, хотя умом уже понимал, откуда взялись этот звук и этот голос. Столь сложный музыкальный звук ни один из музыкальных инструментов этого мира издать не сможет, у них здесь вообще с музыкой крайне бедно. И голос. Да причем здесь голос?! Какой штурман?! Откуда?!

Я прокашлялся, от волнения перехватило горло, и задал самый умный вопрос в своей жизни:

— Кто здесь?

— Это Ая, ваш личный помощник. Я рада, что вы снова решили воспользоваться коммом, последний сеанс связи состоялся семьсот сорок четыре тысячи триста семьдесят один день и шестнадцать часов назад.

Напоминаю, что заряд батареи составляет менее одного процента, поэтому многие функции на данный момент недоступны. Рекомендуется воспользоваться зарядным устройством.

Охренеть не встать. Сколько-сколько?! Как я выяснил, все месяцы здесь одинаковые и длятся тридцать два дня. Умножаем на двенадцать, делим... Получается, что эта пластиковая фитюлька находилась в режиме ожидания почти две тысяч лет. Вот это поворот!

— Ая? — спросил я осторожно.

— Слушаю.

— Почему штурман?

— На момент последнего сеанса связи в корабельном расписании было записано: Грем Гринс, штурман. Я что-то пропустила?

— Нет, это я все забыл, столько времени прошло.

— Да, параметры вашего биополя сильно изменились. При наличии достаточного количества энергии все рабочие контуры будут изменены в соответствии с новыми параметрами.

Боже, какой язык! Песня! Как давно я не слышал слова 'параметры'...

Тут очнулась Варвара.

— Гор, ты с кем разговариваешь? Я никого не вижу.

— Эта черная полоска на руке — сложный прибор для связи и хранения информации, в нем... — я запнулся, подбирая слово для Варвары, — сидит искусственный интеллект, который может озвучивать эту информацию. Как-то так.

— Что, опять?!

А голос как у сварливой жены, где и научилась?

— Что значит 'опять!', Варвара?!

— Почему опять женщина? Опять к тебе в голову очередная баба лезет?! Гор, сколько можно?!

— Никто ко мне не лезет, это просто набор микросхем.

Кстати, действительно, я голос из комма как-то странно слышу. С одной стороны очень четко, а с другой — рядом со мной ничего не слышно.

— Ая?

— Слушаю.

— Напомни, каким образом мы с тобой общаемся? Не в мозг же напрямую ты мне вещаешь?

— Передача информации осуществляется по узконаправленному лучу с воздействием непосредственно на органы слуха. Этот параметр был установлен вами при первоначальной загрузке для обеспечения конфиденциальности разговоров. Желаете изменить параметры?

— Нет, нет, спасибо, все правильно.

— Варвара, слышала? Никто ко мне в голову не лезет, не переживай, пожалуйста.

— И не буду, — буркнула Варвара и замолкла.

Извини, Варечка, не до тебя немного, потом будем мириться. Итак, штурман. Почему у меня в голове не возникает образ парусного или даже современного судна, кто скажет? Почему мне кажется, что этот штурман из другой оперы. Надо проверить.

— Ая, напомни, как назывался наш корабль?

— Назовите кодовое слово, пожалуйста.

Вот так, дорогой товарищ, кодовое слово требуется. Параноик был этот самый Грем Гринс, умудрился запаролить личного помощника. Или не параноик. А если прикинуться идиотом, вдруг прокатит?

— Ая, я же говорю, все забыл. А какое у меня было кодовое слово?

— Назовите кодовое слово, пожалуйста.

Хрен вам, а не информация. Обидно. Может экран включить? Правда, если кто-нибудь из посторонних увидит, точно меня в темные запишет. Потом как-нибудь.

— Ая?

— Слушаю.

— Если у тебя до сих пор не было энергии, откуда она тогда появилась?

— Комм рассчитан на усвоение любой энергии. В данном случае использовался солнечный свет и тепло вашего тела. Но этого недостаточно для нормальной зарядки, рекомендую воспользоваться зарядным устройством.

Да, да, конечно, прямо сейчас и воспользуюсь, только сначала поищу его где-нибудь.

— Спасибо, конец связи.

— Хорошего дня, штурман.

Вот тебе, бабушка, и телефон для связи. Телефон какого-то штурмана для связи с кем? С членами экипажа как минимум, надо полагать. Ну-ка, ну-ка...

— Ая?

— Слушаю.

— Кто из членов экипажа сейчас на связи?

— В данный момент активен только комм командира. Желаете связаться?

— Нет, пока не надо. Еще вопрос — комм командира сейчас далеко, так?

— Комм командира находится на расстоянии примерно полутора тысяч километров в западном направлении.

Точно, Коруна именно там, и телефон там, у дона Корреля, это понятно. Но такое расстояние... Неужели у такой фитюльки хватит мощности связаться со столицей напрямую? Вряд ли, должна быть базовая станция. А где ее лучше всего расположить? Где, где... Высоко в горах либо... либо в космосе. Спутник связи. Бред, откуда у них спутник? Бред? А откуда у них телефоны такой сложности, до которой даже в моем мире еще чухать и чухать?

Надо спросить электронную помощницу, может все же ответит? Вопрос-то простой, чего б не ответить.

— Ая, а где сейчас базовая станция для связи с экипажем?

— Назовите кодовое слово, пожалуйста.

Вредина. Мысли вихрем носились в голове, мешая друг другу. Что это, как это... Несколько минут я сидел молча, перебирая различные версии, одна фантастичнее другой. Потом встряхнулся. Нет, надо передохнуть немного, слишком уж неожиданно, пусть все в голове уляжется.

Вот чем хороша такая помощница? Сидит себе тихо, ждет указаний, а не бубнит типа:

'Чего ты там завис, сколько можно ждать...'

Я опять улегся на траву, но расслабленности как не бывало. Шутка ли, такой девайс на руке. И, кстати, тогда у меня возникает, наверное, самый главный вопрос — а друзья мои новые, маги навороченные в курсе, что это за полоска пластика? Случайно или нет у Бониса в руках комм именно командира экипажа? Он им пользуется в полной мере или за прошедшие годы вся информация растворилась и остались лишь ритуальные действия? Почему держать на солнце только сто секунд? Только чтобы не 'сдох'? Чтобы хватило энергии только на аварийный сигнал? Это делается специально или неосознанно? А зарядное устройство у них есть? Миллион вопросов...

Я опять сел и тут заметил, что вся команда в сборе и с нетерпением поглядывает в мою сторону. Вот и хорошо, надо постараться отстраниться от этой темы, иначе голова точно взорвется.

Немного поразмыслив, я завернул обшлага камзола, чтобы обнажить запястья рук и все возможное время держал комм на солнце. Никто даже из самых приближенных не посмеет у меня что-либо спросить, маг я первого уровня или не маг? И то, что я общаюсь с парнями на равных есть моя личная блажь, мог бы взять себе в дорогу карету и ехать там, покачиваясь на мягких подушках. Как покойная тетка-жаба в мой первый день в этом мире, земля ей стекловатой.

Ланов

Через несколько дней уже ближе к вечеру показалась крепостная стена Ланова.

— Отряд, стой! Раз-два. Бойцы! Впереди город Ланов, ночевать будем там. Завтра день отдыха. Вести себя прилично, держать язык за зубами, браслетами тюремными не светить. Вы — нормальные люди, бойцы специального отряда, запомните это. Ни с кем не задираться, голову оторву если что. Все понятно? Тогда шагом марш! Шире шаг!

К воротам города подошла не усталая колонна пыльных путников, а сплоченный отряд военных.

Стражники на воротах засуетились, не совсем понимая, захлопывать ворота или нет, все-таки отряд появился с запада, со стороны столицы.

— Старший караула — ко мне! — громко крикнул я, не слезая с лошади.

Почти сразу из ворот выкатился грузный дядька с усами, подбежал, придерживая меч, и застыл в немом вопросе.

— Специальный отряд Его императорского величества, — весомо проговорил я, держа в руках свиток с императорской печатью на алом шнуре, — начальник отряда магистр Гор. Немедленно отправьте посыльного к Гусу Хайдену, я жду его у себя дома, он знает где.

Свиток стражнику в руки давать не стал, нечего его пачкать разными грязными руками. Если уж старший смены совсем закозлился бы, тогда пришлось бы предъявлять в развернутом виде. Но дядька был взрослым и опытным, и прекрасно понимал, что его смена в пять рыл полувоенных ничего не сможет сделать с отрядом в тридцать бойцов, да еще и при открытых воротах. Поэтому старший бодро кивнул головой и побежал открывать вторую створку ворот.

С некоторым волнением я въезжал в свой город. Казалось, что целую вечность назад кто-то другой въезжал в город на телеге с мешками с сеном. И времени прошло-то всего ничего, а сколько событий... У знакомого постоялого двора остановились.

— Клеменс, здесь мы разделимся. Вы отведете отряд в местные казармы, Тораг покажет дорогу. Разместите людей, повозки, и с Торагом жду вас у себя дома, там будет небольшая вечеринка по случаю нашего возвращения.

В глазах Клеменса полыхнула тревога.

— Не волнуйтесь, Клем, я все помню. Держите, — и передал ему дорожный мешок с активатором. Спрячьте где-нибудь в повозке с инструментом, там сам черт ногу сломит. Да и не побегут наши парни никуда, это ж надо бежать всем вместе, а кто активатор понесет? Человеку с браслетом активатор и через мешковину руку отхерачит.

Вряд ли Клеменс был знаком со словом 'отхерачит', но смысл его уловил сразу.

— Постарайтесь не задерживаться, — и с этими словами тронул лошадь.

Вот и наш дом, так любезно предоставленный нам местным банкиром, окна на первом этаже были освещены, наверняка Элиза готовит ужин. Это хорошо, но сегодня ей придется потрудиться, число едоков сильно увеличится.

Дон Олиер спешился, тихо зашел через калитку и распахнул невысокие ажурные ворота. Мы с Илиниусом въехали во двор и не торопясь направились к конюшне. Оттуда уже выбегал дядька Влас, размахивая какой-то палкой.

— Какого дьявола, сюда запрещено, да еще на лошадях, а ну...

Потом пригляделся, отбросил палку и со счастливой улыбкой поклонился:

— Радость-то какая, господин магистр вернулся! Светозарный услышал наши молитвы!

Спешившись, мы по очереди обняли Власа. Из дома выскочила Ката, ойкнула и метнулась обратно, крича на всю округу:

— Господин магистр вернулся!!

Тут уже остальные выбежали из дома, все смеялись, обнимались, целовались. Бог мой, как хорошо возвращаться туда, где тебя ждут! Даже если это не твой настоящий дом.

Женщины остались на кухне готовить ужин на вновь прибывших, а мы с Малинаром поднялись наверх в столовую. Серж уже в который раз произнес:

— Господин Гор, как я рад, что вы вернулись.

Когда дон Олиер ненадолго вышел из комнаты, Малинар встал, поклонился и произнес:

— Господин магистр, разрешите поздравить вас с официальной регистрацией вашего уровня. Я безумно рад находиться рядом с вами и...

— Все, все, Серж, заканчивай. Да, так получилось, что господин Верховный маг действительно меня пометил, — я улыбнулся, — но это ничего не меняет в наших отношениях. И убери из своего голоса придыхание. Бери пример с Яниса, он уже привык.

Илиниус смущенно улыбнулся.

— Да, и еще для информации, Его императорское величество надумало назначить меня главным шутом империи.

Только севший Малинар вскочил, чуть не опрокинув стол, и застыл в глубоком поклоне.

— Серж, твою мать, садись и не подпрыгивай, сколько можно! Я тебе это просто для информации рассказал, а не для того, чтобы ты тут в поклонах гнулся. Завтра нам предстоит серьезный разговор с местными по поводу их дальнейшей жизни, и ты должен знать, какие у нас козыри.

Итак, наш император не одобрил идею самоуправления города, совсем не одобрил. Плохо, конечно, что задумка не удалась, но ничего, все равно когда-нибудь развитие общества к этому приведет.

Малинар внимательно слушал.

— Но при всем при том Его императорское величество наделило меня серьезными полномочиями. И поэтому я назначаю тебя, Серж, первым советником нового наместника города.

Малинар подскочил и поклонился.

— Огромное спасибо, господин магистр, я не подведу вас.

— Да, я рассчитываю на тебя, на твой опыт работы советником при прошлом наместнике. Постой, ты что, решил, что это я буду наместником?

Малинар, глядя на меня удивленно, произнес:

— Конечно, господин Гор.

Я фыркнул.

— Вот еще. Нет, дружище, у меня совсем другие планы. А наместником будет вот он, — я показал на появившегося в дверях дона Олиера.

Лицо Малинара вытянулось. Илиниус, жевавший корочку хлеба, поперхнулся и закашлялся. Олиер, не услышав, о чем речь, присел за стол и спросил:

— Господин Гор, прошу прощения, я не совсем расслышал, что вы говорили.

— Я говорил, уважаемый дон Олиер Дега, что с сегодняшнего дня вы назначаетесь наместником города Ланова. Поздравляю!

Олиер изумленно посмотрел на меня, стараясь увидеть хотя бы тень улыбки, чтобы удостовериться, что это шутка, но я был предельно серьезен. Перекошенные лица остальных говорили, что, увы, это не шутка.

Олиер прижал руки к груди и взмолился:

— Господин магистр, вы шутите? Такая ответственность! Я не справлюсь!

— Позвольте узнать, дорогой друг, с чем вы не справитесь? Пожалуйста, расскажите мне по пунктам.

— Но... — начал Олиер и задумался, — я совершенно не представляю, что должен делать наместник. И потом, все местные доны вряд ли будут меня слушать.

— Да ну! Интересно, кто из местных захолустных умников решится не слушать чиновника, утвержденного самим императором? Тот, кто не будет слушать наместника города, будет сидеть в тюрьме, а особо злостные могут и на веревке повиснуть. А чтобы вам, уважаемый дон, было полегче, я назначил господина магистра Малинара вашим первым советником. Уж он-то в полной мере знает весь распорядок дня наместника и всегда вам поможет. Я правильно говорю, господин магистр?

Малинар кивнул со всей серьезностью.

— Единственное, о чем я прошу вас, дон Олиер, оставайтесь тем приличным и честным человеком, коим вы сейчас и являетесь. Решайте споры по справедливости и помните о простых людях, все остальное приложится. Не сомневаюсь, что ваша семья будет вами гордиться. Кстати, все забываю спросить, вы со старшим братом повидались в столице или нет?

Олиер как-то замялся и выдавил неохотно.

— Повидались. Только, когда он узнал, что никаких денег я ему не привез, наговорил гадостей и ушел. Так было обидно.

Я покачал головой. Да уж, столичная жизнь, столичные нравы... Действительно, хорошо, что братец Олиера мне не попался, а то с таким поведением при случае я бы сгоряча и его на башку укоротил бы.

Честно говоря, сначала была у меня мысль назначить наместником Сержа, но передумал и именно по той причине, которую озвучил молодой Дега. Местные граждане запросто могут устроить акцию неповиновения простому магу третьего уровня. А Олиер — дон по рождению и не подчиниться дону у местных донов нет ни одной веской причины. А то, что он молод — как известно, этот недостаток довольно быстро проходит.

— Но, господин магистр, есть же еще владетельный дон, герцог Омаго, он точно будет против, — Олиер сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности.

— Не будет, я тебя уверяю.

В этот момент внизу раздались голоса, затем по лестнице забухали сапоги и в комнату вошел Гус Хайден. Сдерживая улыбку, он треснул себя кулаком по груди и доложил:

— Начальник стражи города прибыл по вашему приказанию!

Я встал из-за стола, подошел к Гусу и обнял его:

— Здравствуй, здравствуй! Рад видеть! Садись к столу! Как дела?

Хайден осторожно примостился на хрупком стуле:

— Рад вас видеть, господин магистр! В городе все спокойно, известные вам люди дальше оговоренной границы не суются, ремонт крепостной стены продолжаем по мере возможности, материалов не хватает.

— Отлично, Гус, я не ошибся в тебе. Кстати, знакомьтесь, дон Олиер Дега, новый наместник города.

Вот что значит военный, красавчик просто! Ему все равно, хоть пацан молодой, хоть конь императора. Сказано — наместник, значит наместник, обсуждению не подлежит.

Гус моментально встал и поклонился Олиеру. Тот сидел пунцовый, не зная, куда девать руки. Ничего, привыкнет.

Наконец-то женщины стали накрывать на стол, а то уже не есть, а жрать охота. Что-то Тораг с Клеменсом задерживаются. Ладно, ждать не будем, потом на кухне поедят, если уж совсем поздно подтянутся.

Мы уже заканчивали ужинать, когда, наконец, появились опоздавшие. Ката, которую как взрослую усадили за общий стол, увидев Клеменса, взвизгнула, слетела со стула и спряталась за Элизой. Та, как бы невзначай, тихонько взяла нож, которым разрезала приготовленное мясо на порции. Дядька Влас немного отодвинулся от стола, чтобы можно было быстро вскочить. Малинар нахмурился и вопросительно посмотрел на меня. Какие молодцы, команда! Горжусь!

— Девочки и мальчики, расслабьтесь, все нормально, — я с благодарностью посмотрел на своих, — господин Клеменс с некоторых пор больше не работает в Службе безопасности и в данный момент является моим помощником. Да, представьте себе, и так бывает. Поэтому все тихонько выдохнули, никакой опасности нет. Клем, Тораг, быстро садитесь и ешьте, пока эта маленькая девочка все не слопала, — я подмигнул Кате.

— Элиза, дорогая, мясо еще осталось?

— Осталось, господин магистр, я для Гогона отложила, — буркнула главная по питанию, но нож все же положила на место.

— Неси сюда, Гогон сегодня не придет.

— Что-то случилось, господин Гор? — с тревогой спросил Малинар.

— Нет, с ним все нормально. Гогон остался в одной деревне ровно на полпути до столицы. У нас там будет опорный пункт, перевалочная база.

Не стал я рассказывать всю правду, нечего людей расстраивать. Хотя, по большому счету, так оно и есть, если не считать жуткого ранения Гоги. Теперь, в случае необходимости, действительно есть место, где можно будет нормально остановиться и отдохнуть по пути в столицу и обратно.

Ката, несмотря на мои уверения, все же пересела подальше от страшного человека, вклинившись между Элизой и Миленой. Клеменс какое-то время был скован и ел, не поднимая глаз от тарелки, но пара хороших кружек вина положение немного исправили.

Время было уже за полночь, но мы все не могли наговориться, пересказывая друг другу о различных событиях здесь и в столице. Гуса я отправил чуть пораньше.

— Завтра с утра известите всех членов Городского совета о моем прибытии. В двенадцать общий сбор в ратуше, про дона Олиера ни слова. Все, идите.

Хайден молча выслушал указания, бухнул себя кулаком по груди, четко развернулся, несмотря на несколько выпитых кружек вина, и убыл.

В зале заседаний в ратуше было не протолкнуться. Пришли все и даже больше, свободными оставались только два кресла во главе стола. Придется внести некоторые поправки, потому что пришли мы на заседание вчетвером: я, Тораг, Малинар и дон Олиер. Тораг, допустим и постоит, но дон Олиер по понятным причинам стоять не будет. Порядок обеспечивали сам Хайден и еще четверо солдат. Немного пошептавшись с Гусом, я стал пробираться через толпу людей, стоящих у стены и мешающих проходу.

Протиснувшись к своему месту, я вежливо попросил ближайшего члена Городского совета освободить место. У того хватило ума не спорить, и началась веселая игра 'Спихни соседа'. На это ушло несколько минут, пока последний невезунчик в конце стола не был согнан с насиженного места.

На обязательные ритуальные прыжки и ужимки, взаимные поклоны, заверения, что меня все ждали как сына родного, ушло еще несколько минут. Все, наконец угомонились, и представление началось.

— Господин казначей, — обратился я к пожилому мужчине, бывшему казначеем еще при старом Совете, — ведите, пожалуйста, подробный протокол нашего собрания.

Тот недоуменно выпучился на меня.

— Чего непонятного? Берите бумагу, перо и записывайте все, что здесь будет сказано, это нужно для отчета.

Никто особо ничего не понял, но казначею передали лист пергамента, письменные принадлежности, и он, нахмурив лоб, приготовился записывать.

— Господа, — я обвел взглядом присутствующих, все с волнением ждали, что я скажу, чем же закончился мой вояж в столицу.

Полным трагизма голосом продолжил:

— Его императорское величество, к сожалению, не утвердило наш план по самоуправлению городом.

Что тут началось! Все зашумели, пытаясь что-то объяснить себе и соседям. Дон Гонзо поджал губы и сильно загрустил, главный колбасник мерзко захихикал, торжествующе глядя на булочника. Большинство людей были просто испуганы, а несколько человек хотели покинуть зал, но их не выпустила охрана.

— Тихо, тихо, господа, — я постучал ладонью по столу. Народ немного притих, но былого почтения во взглядах как не бывало. Ну, а чего было ожидать от них, ветер-то подул в другую сторону.

— Поэтому, как вы понимаете, будет назначен новый наместник города.

Дель Рубин, колбасник, не выдержал:

— Это был не наш план, а ваш, господин магистр, вам и отвечать, теперь-то точно вам не поздоровится. А тебе, Родольфо, — обратился он к дону Гонзо, — я говорил, мутная это затея. Говорил? Говорил... Так что готовься отвечать по полной, дружок. А я заявляю всем, — колбасник повысил голос, перекрывая общий шум, — что я никогда не поддерживал эту вредную идею и заранее присягаю новому наместнику города.

Дон Гонзо упрямо молчал, молодец, крепкий мужик.

— Вы все записали, господин казначей? — спросил я у писаря, — запишите дословно все, что сказал сейчас дель Рубин.

— Одну минуту, господин магистр, я не успеваю.

— Пишите, пишите, мы подождем.

Гомон опять усилился. Я повернулся к дону Олиеру и тихо сказал:

— Смотрите внимательно, дон Олиер, кто и как себя ведет в этой непростой ситуации. Вам с ними жить, запоминайте, на кого можно будет опереться, а кому доверять не стоит.

Тораг стоял за моей спиной, одетый в парадный камзол синего сукна с золотой каймой по обшлагам и вороту. Не поверите, но этот наряд был куплен в столице специально для этого совещания. Тораг был серьезен, важен и выглядел на все сто.

Казначей кивнул, что все готово, и я подал знак Торагу.

— Тихо всем! — гаркнул Тораг во все горло, убивая на корню все остальные звуки, — господин магистр сделает важное заявление.

Народ слегка офигел и затих.

Я достал из сумки, блин, не перепутать бы, свиток с императорской печатью на алом шнуре.

— Это эдикт императора. Господин Малинар, зачитайте вслух, пожалуйста.

Малинар бережно принял свиток, развернул и громко и внятно начал читать:

'Мы, Император империи Арания Арнольд XXVII за оказанные империи неоценимые услуги назначаем магистра первого уровня Гора ТэИванова главным шутом империи.

Император империи Арания Арнольд XXVII

Двадцать девятого числа первого месяца осени 2599 года благословения Изначальных'

В полнейшей тишине Малинар свернул документ, почтительно передал его мне обратно и склонился в поклоне. Когда до присутствующих дошел смысл услышанного, они повскакивали с мест и замерли в поклоне. Хайден с солдатами вытянулись в струнку и приложили кулак к груди. Жалко, мухи в запасе нет, наверное, было бы слышно.

Честно говоря, Арнольд XXVII и не подозревал о наличии у меня каких-то грамот за его подписью. Делать ему было нечего, как только вникать в мои мелкие проблемы. Просто я с помощью Сан Саныча заготовил себе несколько свитков с разными текстами, а он их подписал и повесил настоящие императорские печати. Уж кто-кто, а бывший жандарм прекрасно понимал силу столичной бумаги с печатью на бескрайних просторах империи.

— Садитесь, — сурово произнес я.

Верные подданные уселись тихо, как мышки, и преданно глядели на меня, внутренне уже боясь жестокой кары за свое неразумное поведение. И не зря боялись, ох не зря.

Я навис над колбасником.

— Не поздоровится, говорите? Ну-ну... Начальник стражи! Арестовать этого человека за оскорбление главного шута империи!

— Но ваша светлость! — взмолился дель Рубин, прижав руки к груди, — я же не знал!! Я не хотел!

— Не хрен было языком молоть! Тридцать суток карцера! — и жестом показал, чтоб уводили.

В гнетущей тишине солдаты практически выволокли враз ослабшего колбасника.

— Итак, продолжим. Вместо самоуправления наш великий император даровал мне право подобрать достойного кандидата на должность наместника для того, чтобы в городе воцарились покой и справедливость. Есть среди вас достойные люди, я знаю — есть, и не один, кто мог бы с пользой для империи принять на себя тяжкий груз ответственности, — я еще раз обвел взглядом притихших людей.

Кто-то спрятал глаза, а кто-то расправил плечи и с надеждой смотрел на меня, мол вот он я, я готов стать наместником!

— Но среди достойных после долгих и мучительных размышлений я выбрал самого достойного. Представляю вам нового наместника — я показал рукой на сидящего рядом парня — дон Олиер Дега!

Немая сцена, занавес. Местные граждане, наверное, уже никогда не оправятся от шока. Нет, смотри-ка, зашевелились.

Олиер сидел молча с гордо поднятой головой, как я его и учил. То, что голова слегка подрагивает, надеюсь, не так уж и видно.

Странно, но пример дель Рубина не всем пошел на пользу, не вынесла душа у одного поэта.

— Ваша светлость, но как же... — начал плюгавый мужичонка с другого конца стола.

— Кого там что не устраивает?! — взрыкнул я, глядя на говорившего, — напоминаю, мой выбор заранее одобрен его императорским величеством. Или вы против выбора императора?

— Нет, что вы, как можно?! Но ведь...

— Начальник стражи! Взять его! Слушайте все! За оскорбление нашего великого императора этот человек приговаривается к смертной казни через повешение.

Такого не ожидал никто, в очередной раз народ замер, включая говорившего. Солдаты бодро подхватили бедолагу и потащили на выход.

— Вы меня не поняли, ваша светлость! — завыл приговоренный, — я люблю императора!! Ваша светлость!! — его крики были слышны еще некоторое время, потом затихли.

— Дон Бинорт!

— Я здесь! — пискнул начальник здешней тюрьмы.

— Приговор привести сегодня же до захода солнца. Приказ за моей подписью получите сразу после совещания. Все ясно?

'Ну, ты же старый чиновник, не подведи'.

— Все ясно, ваша светлость, — уже более твердым голосом ответил тюремщик, — будет исполнено.

Красава.

— Объясняю всем еще раз. — я обвел глазами замерших бандерлогов, — никогда, вы слышите, никогда я не призывал к неповиновению нашему великому императору. И никому другому не позволю сомневаться в делах и поступках Его императорского величества! Есть еще желающие посетить виселицу?

Мертвое молчание. Дон Олиер тоже сидел с перекошенным лицом.

Я наклонился к нему и прошептал:

— Дон Олиер, рот закрой и держи лицо. Я скоро уйду, ты остаешься, попинай их для виду, но этого говоруна, которого утащили вешать, помилуй, замени смертную казнь на тюрьму, сам решишь, на сколько. Вот тебе отличное начало работы наместником.

Парень судорожно вздохнул и кивнул головой.

Затем продолжил уже для остальных:

— На должность первого советника наместника города назначается магистр Малинар. Уж его-то вы прекрасно знаете. Или и здесь будут возражения?

Спрашивать о чем-либо сидевших в зале было бесполезно, сейчас можно было назначать кого угодно и куда угодно.

Я поискал взглядом того мужчину, который приходил ко мне вместе с доном Гонзо, помощник судьи, Адано, как мне помнится. Ага, вот он.

— Так, вы, да, вы, встаньте, — обратился я к помощнику судьи.

Резко побледневший человек неуверенно поднялся, из-за тесноты стоять было неудобно, и он так и застыл в полусогнутом состоянии. Соседи на всякий случай постарались отодвинуться подальше от очередной жертвы безумного посланника императора.

— Вы, насколько я помню, помощник судьи, правильно?

— Совершенно верно, ваша светлость, помощник судьи дель Адано, — мужчина пытался говорить твердо, но получалось не очень.

— Когда мы виделись с вами в последний раз, мне показалось, что вы полны энергии и готовы к переменам, это так?

Ну, дружок, выбор за тобой, всего два слова: либо 'да', либо 'нет'.

Что мне понравилось, помощник судьи не раздумывал ни секунды, глядя на меня, уверенно произнес:

— Да, ваша светлость, я готов.

— И это правильный ответ, поздравляю! Проходите сюда, поближе, вот как раз и место свободное есть, господин дель Рубин любезно нам его предоставил.

Когда дель Адано занял указанное место, я просветил остальных, зачем он мне понадобился.

— Внимание, бывший помощник судьи господин дель Адано назначается вторым советником нового наместника и судьей города Ланов. Все дела, кроме тех, за которые предусмотрена смертная казнь, отныне будут решаться здесь на месте. Господин казначей, вы все записали?

— Записываю, ваша светлость, записываю.

— Еще один вопрос, господа, который я хотел бы с вами обсудить. Городской совет. Пятнадцать человек считаю оптимальной цифрой, вряд ли вам понадобится больше для управления городом. Пять человек из бывшего состава, — я показал на сидящих справа от меня чиновников, — остаются обязательно, дальше выбирайте туда кого хотите.

Народ заинтересованно зашевелился. Большинство из них, по большому счету, только из-за выборов в Городской совет сюда приперлись, вон как глазенки загорелись. Дон Гонзо сидел молча, глядя строго перед собой. Ну, и ему конфетку напоследок, он меня поддержал в решающий момент, я это ценю и помню.

— Да, чуть не забыл, председателем совета назначается дон Родольфо Гонзо. Как вы понимаете, господа, это решение также обсуждению не подлежит.

По лицу главного булочника промелькнула тень торжествующей улыбки и исчезла. Молодец, он свое место заслужил, пусть рулит.

— И последнее. Теперь я обращаюсь к вновь назначенным руководителям города. Ведите дела честно, решайте судьбы людей по справедливости. Через год я потребую отчет о проделанной работе, и горе будет тому, кто не оправдает надежд императора. Теперь все сами, я ухожу. Господин дон Бинорт, указ о смертной казни возьмете у дона Олиера, мне некогда.

Дон Родольфо, уважаемый дель Фарго, жду вас после совещания к себе на обед, по традиции, так сказать.

С тем и убыл, оставив бедного дона Олиера руководить городом.

Гости приехали вместе с Малинаром и Олиером, разгоряченные и возбужденные общением с согражданами. Стол был уже накрыт, откуда я потихоньку таскал кусочки, пока томился в ожидании окончания сборища в ратуше. Элиза, предупрежденная заранее, наготовила всякой вкуснятины, и совершенно невозможно было удержаться.

Не знаю, как дон Гонзо, но банкир точно не бедствовал, мог позволить себе различные блюда и его мало чем можно было удивить. Но даже он попросил пригласить нашу кухарку, чтобы лично выразить благодарность за столь изысканный обед.

Последний вопрос, ради которого мы собрались узким кругом, обговорили прямо у калитки перед тем, как расстаться.

— Господа, наш император разрешил проведение лотереи (блин, Арнольд меня убьет), но только в Ланове и только два раза в год. Думаю, что это действо надо проводить весной и осенью и приурочить к ярмаркам. Для осенней ярмарки уже поздно, поэтому первую лотерею проведете весной, как раз будет время подготовиться и разнести слухи о новом представлении по всей провинции. Очень надеюсь, что все у вас получится.

— А как же вы, ваша светлость? Мы думали, что вы останетесь у нас, — сказал дель Фарго. Ему стало намного легче получать указания от человека, по статусу приравненного к имперскому герцогу, чем от неизвестного чужестранца.

— Нет, друзья мои, наш император поручил мне важное и секретное задание, как ни прискорбно, но остаться я не могу. Так что дерзайте и все у вас получится. Как вы, дон Олиер, как первый день работы на новом посту? — спросил я стоявшего рядом парня.

Дон Олиер засмущался, неопределенно пожал плечами. Вместо него ответил дель Фарго:

— Неискушенность этого юноши в городских кознях работает сегодня больше в плюс, чем в минус, ваша светлость. Мы обязательно поможем нашему юному другу на первое время и в обиду не дадим, а там поднатаскается и все будет нормально. Тем более, что господин магистр, — дель Фарго слегка поклонился в сторону Малинара, — в нашей команде.

— Благодарю вас, господа, всего вам наилучшего. Да, дон Родольфо, я заберу у вас дона Олиера на неделю, за него остается господин магистр. Дону Олиеру надо представиться герцогу Омаго, затем заехать домой, собрать необходимые вещи, думаю за неделю он обернется.

— Ходят слухи, ваша светлость, — произнес дон Гонзо, — что с господином герцогом случилось какое-то несчастье, но это пока неточно. Вы ничего не знаете? — свежеиспеченный председатель Городского совета пристально вглядывался в меня.

— Нет, друг мой, мне ничего об этом не известно. Прибудем в замок — разберемся. Свято место пусто не бывает. А мы с отрядом завтра с утра выступаем, так что давайте прощаться.

— Удачи вам, ваша светлость и хорошей дороги.

— И вам, друзья, и вам.

Но с утра выступить не получилось, хотя отряд был готов и ждал только команды. Уже в воротах, после длительных прощальных объятий и женских слез, меня догнал вопрос Элизы:

— Так нам здесь оставаться, господин магистр, или обратно переезжать в дом наместника?

Бам. Отличный вопрос, молодец Элиза, и прямо вовремя, ничего не скажешь. С Олиера спрос маленький, он так ошалел от происходящего, что ему только о своей резиденции размышлять. Но я-то, такой умный, должен был подумать, но по запаре совсем упустил этот момент.

Резиденция, как мне объяснили в свое время, принадлежит лично Арнольду и кому, как не мне заботиться о ее сохранении. По традиции все наместники с давних пор живут в поместье, и Олиер ничем не хуже других.

А остальные? Малинару надо быть все время рядом с парнем, и подсказать, и прикрыть, если что. Значит, жить придется тоже в резиденции, и тогда наши женщины остаются в доме без всякой защиты, дядька Влас здесь не в счет.

Вывод — всем коллективом надо перебираться обратно, а этот милый домик возвращать банкиру, вот его безумный родственник обрадуется. А жаль, мы здесь уже прижились, и планы были расширяться. Не судьба.

Поэтому Клеменса отправил в отряд, а сам поехал осматривать состояние жилища бывшего наместника, чтобы лично убедиться, что за время нашего отсутствия дом еще не разобрали по камешку. Чтобы придать осмотру полную законность, вызвал туда начальника стражи города и дона Гонзо.

Да-а, как быстро дом, покинутый жильцами, приобретает специфический налет запустения, какой-то особый запах. В общем-то, особо ничего не изменилось, надо только прибраться и заказать новые окна вместо выбитых взрывом.

В центральном зале особняка на первом этаже собрались все те, кто в ближайшее время будет управлять городом.

— Итак, господа, решено, уважаемый дон Дега после возвращения заселяется в резиденцию. Серж, подготовьте дом к приезду дона Дега, подумайте, кого можно вернуть из прежней прислуги и сколько. Тридцать с лишним человек, которые здесь были, мне представляются совершенно излишними, но это на ваше усмотрение. И не забудьте передать дом господину дель Фарго со всеми нашими благодарностями, он нас сильно выручил.

Кстати, друзья, вы видели лицо Элизы, когда она зашла на свою кухню? Лицо абсолютно счастливого человека, так даже на любимого ребенка не смотрят. Только ради этого стоило переезжать обратно.

Все заулыбались.

— Господин Хайден, организуйте необходимую охрану дома и периметра резиденции.

Гус молча кивнул.

— Дон Гонзо, определите размер затрат на должное содержание имущества нашего императора, в любом случае это будет значительно меньше, чем при прошлом наместнике. Только я прошу вас, дон Олиер, не занимайтесь ненужной экономией, вы должны выглядеть достойно, как глава города. Все, господа, все, разберетесь, а нам пора в дорогу.

Да, чуть не забыл еще об одном. Господин Малинар, можно вас на минуточку?

Прихватив Сержа за рукав, я потащил его на второй этаж в спальню наместника. Как ни душила меня жаба, но один из двух прихватизированных охранных накопителей придется вернуть, вряд ли Арнольд будет сильно ругаться, но они отвечают за безопасность периметра.

— Серж, один накопитель я все же оставлю себе. Когда сюда приедет маг для перезарядки охранников, он сильно удивится. Вряд ли он будет вас спрашивать, ведь в обычной жизни вы ничего не знали об охранных накопителях и никогда их не видели. Если все же вас спросят, куда делся накопитель, делайте квадратные глаза, с мага третьего уровня, уж извините, и спроса никакого.

Уже спускаясь по лестнице, вспомнил об одной интересной штучке, я про нее совсем забыл при переезде. Вернувшись в кабинет Умартана, пошарил за спинкой диванчика, стоящего в углу. Есть! Вот он! Я вытащил тот самый хрустальный многогранник, что так поразил меня в момент моего первого появления в этом кабинете. Красивая вещь, просто красивая, Малинар про нее вряд ли вспомнит, а больше из живых ее никто и не видел. Теперь будет моей: боевой трофей, так сказать.

Как ни крути, а время уже к обеду, поэтому торопиться не стали, все равно ночевать придется на свежем воздухе. Дал и бойцам нормально пообедать, и мы отобедали в доме дона Гонзо, куда он нас любезно пригласил после осмотра резиденции.

От ратуши отряд, четко шагая в ногу и распевая нашу походную, двинулся к городским воротам. Впереди нас ждал замок герцога, а потом где-то там незнакомый Горск. Одно хорошо, что о его местоположении нам рассказали достаточно подробно.

С легкой грустью я обернулся на тающую позади еле видную полоску крепостной стены Ланова. До свидания, ребята, надеюсь, мы вернемся.

Дорога на север. Продолжение.

Башни замка Омаго показались уже ближе к вечеру второго дня. Чтобы успеть войти в замок до темноты, пришлось отменить обеденный отдых, обошлись пятнадцатиминутным перекуром, парой сухарей и шматом кровяной колбасы на брата.

Дон Олиер, добрая душа, помиловал и дель Рубина, и того умника, которому я прописал виселицу. Колбасник на радостях и в знак благодарности передал нашему повару килограмм двести, не меньше, колбас и копченого мяса. Мы вообще неплохо подзатарились в Ланове и, самое главное, поменяли пораненных лошадей на здоровых. Дон Гонзо в день убытия подогнал целый воз, набитый мешками с отличными сухарями. Полезное дело — дружить с главным булочником города.

До замка-то мы дошли, а вот внутрь нас пускать никто не собирался. То, что нас прекрасно видели и стражники на воротах, и люди, появившиеся наверху крепостной стены, сомнений не вызывало, но все они хранили глухое молчание.

Я подъехал к отремонтированным воротам и постучал рукояткой кинжала:

— Отряд специального назначения с заданием императора! Открывайте, мать вашу!

В небольшую бойницу над воротами просунулся какой-то недоносок и писклявым голосом спросил:

— Кто такие?

— Ты тупой совсем или глухой? Отряд специального назначения из столицы. Открывайте!

— Ничего не знаю. Уходите, или я дам команду лучникам.

На верху стены действительно появились лучники.

— Внимание, отряд! 'Черепаха'! Повозки отогнать назад!

Взвод бодро сложился в коробочку, закрыв себя щитами от стрел сверху.

Так, ситуация... Как всегда, имеем два пути — мирный и не очень. Можно, конечно, еще раз взорвать эти дурацкие ворота, вряд ли после ремонта они стали крепче, но, все же, сначала надо попробовать договориться.

— Эй, ты, писклявый урод! — произнес я ласковым тоном, — смотри сюда! У меня в руках эдикт Его императорского величества, — я поднял свиток с печатью над головой. — Мы все равно войдем в замок, но тогда я тебя повешу первым. Зови командира дружины герцога или его заместителя, только быстро!

Стражник поразмышлял некоторое время и исчез.

— Взвод, отбой! В походную колонну стройся!

Отряд оперативно перестроился, настороженно поглядывая вверх. Начинало смеркаться. Взрывать ворота очень не хотелось, в моей нынешней должности это не совсем правильно. Если минут через двадцать никто не появится, придется разворачиваться и становиться лагерем неподалеку. А с утра уже будем добиваться встречи с герцогом.

Олиер, выслушав этот план, предложил:

— Господин магистр (своим я запретил обращаться к себе 'Ваша светлость'), так может дойдем до нашего поместья? Там всем места хватит.

— Благодарю, дон Олиер, но, думаю, мы не будем опять в ночь тревожить вашего отца, спокойно переночуем в палатке. Завтра мы в любом случае с ним встретимся, а вам обещаю.

В бойнице появилось новое лицо и недовольным тоном вопросило:

— Кто вы?

— Отряд специального назначения из столицы, начальник отряда магистр Гор.

— Кто?!!

Очень хотелось ответить по-русски, но я сдержался.

— Магистр Гор ТэИвАнов. У меня с собой эдикт Его императорского величества.

— Отведите отряд на сто шагов назад.

— Господин Клеменс, выполняйте!

После того, как взвод отошел на положенное расстояние, створка ворот приоткрылась и оттуда появился мой знакомый, бывший заместитель дона Грамана Тули Преймер. И усы на месте, покороче, правда, чем были, но на месте.

— Ба! Знакомые все лица! Рад вас видеть, господин Преймер в добром здравии. Вот эдикт, читайте, — и я протянул усатому свиток с печатью.

Сказать, что Тули был не рад меня видеть — значит ничего не сказать. Он хмуро взял свиток и осторожно развернул его. Некоторое время он тупо в него пялился, затем вернул его мне:

— Господин магистр, прошу прощения, темнеет уже, в последнее время что-то со зрением, не могли бы вы прочитать вслух?

Мне показалось, что у Тули проблемы не со зрением, а он просто не силен в чтении. Самое смешное, что и я местные каракули читать не умею, слова мне переводит кольцо на ухе, а вот читать — извините. Но текст я помню дословно.

— Отчего ж не прочитать, извольте. Здесь написано: 'Для предъявления и подтверждения полномочий.

Отряд специального назначения направляется для выполнения моего особого поручения.

Всем имперским чиновникам и военным чинам оказывать всю возможную помощь, если таковая понадобится.

Начальником отряда со всеми соответствующими полномочиями назначается магистр первого уровня Гор ТэИвАнов.

Император империи Арания Арнольд XXVII, дата, подпись, печать на шнуре прилагается'.

— Первого уровня, — прошептал Тули, с испугом глядя на меня.

— Первого, первого, вы не ослышались. Так что, будете открывать ворота, или мне опять самому попробовать?

— Да, да, конечно, ваше магичество, — усатый склонился в поклоне.

Во дворе замка было идеально чисто, от былых разрушений не осталось и следа. Тули хотел разместить наших людей в казарме, но я не разрешил, чтобы не было лишних разговоров. Нам определили место в самом углу двора, там же разместили повозки. Лошадей отдали местным конюхам, лошади не болтают.

— Ваше магичество, я сейчас же извещу дворецкого, чтобы он подготовил комнаты вам и вашим спутникам, это займет некоторое время, а пока...

— Нет, нет, нет, уважаемый господин Преймер, не надо беспокоиться, в замке мы ночевать не будем. Единственное, я прошу вас, передайте дворецкому, что я хотел бы завтра утром встретиться с господином герцогом. Нам надо с ним решить пару вопросов, это ненадолго, на все про все минут десять.

В сгущающейся темноте я увидел, что Тули как-то смутился.

— В чем дело? Господин герцог в отъезде?

— Ваше магичество, дело в том, — Тули закашлялся, — дело в том, что его светлость десять дней назад трагически погиб.

И почему я не удивлен? Господа из 'Круга' знают свое дело. Арнольд вынес приговор, Сан Саныч, как я понимаю, привел его в исполнение.

— Как это случилось?

— Я точно не знаю, ваше магичество, говорят, что выпал из верхнего окна башни.

Понятно. Не вынес разлуки с любимой. Шутка.

— И кто теперь руководит в замке, кто теперь старший? Да, а кто командует дружиной герцога вместо дона Грамана?

— Я в замок не лезу, мне там делать нечего, ваше магичество. А на дружину после отставки дона Грамана его светлость поставил дона Примила.

Мне послышалась досада в голосе Тули. Может он сам хотел командовать дружиной? А что, он же был заместителем дона Грамана.

— Вас что-то не устраивает, господин Преймер? Может, вас надо было назначить?

— Что вы, ваше магичество, — махнул рукой Тули, — мне это совсем ни к чему. Просто дон Примил совершенно забросил службу и постоянно пьет со своими дружками. Очень сложно поддерживать дисциплину в дружине при таком отношении командира.

Понятно. Ну, это мы легко исправим.

— Слушайте приказ, господин Преймер. Сегодня же разыскать дона Грамана, завтра я его жду в девять утра здесь, вот на этом месте. Выполнять!

— Будет исполнено, ваше магичество! — Тули радостно сверкнул глазами и убежал в темноту.

Ночевка во дворе замка ничем не отличалась от ночевки в поле, постов охраны просто меньше. Оставили один около повозок, чтобы никто из местных не сунулся из любопытства. Чикер сварганил усиленный ужин на местной солдатской кухне, поели сразу и за обед, и за ужин. Люди устали от ускоренного марша, поэтому дал команду сразу укладываться. Ночами уже холодало, но пока еще было терпимо, поэтому солдатских палаток не ставили, а укрывались войлочными накидками.

Теперь по утрам я просыпался, разбуженный мелодичным голосом Аи.

— Доброе утро, штурман. Местное время шесть часов тридцать минут. Ваши физические показатели в норме. Хорошего дня. В случае необходимости буду рада помочь вам.

— Доброе утро, Ая, рад тебя слышать. На связи.

Конечно, я много думал о загадочной полоске пластика, висевшей у меня на запястье. Последний сеанс общения Аи с владельцем комма произошел около двух тысяч лет назад. Текущая дата этого мира — 2599 год благословения Изначальных. Совпадение? Имеет ли отношение господин штурман к Изначальным или это разные коллективы?

Я спрашивал Илиниуса, что он знает о временах появления Изначальных. Не было ли где-нибудь упоминания об 'огненной птице'? Это многое бы объяснило, как минимум летательный аппарат. Но, к сожалению, документов той эпохи практически не сохранилось, и это понятно.

Несколько различных свидетельств более поздних историков сходятся в одном, что Изначальные появились во времена большой смуты, когда все воевали со всеми, быстро всех успокоили и наступил мир во всем мире. Если Изначальные и команда штурмана одни и те же люди, то с их технологиями угомонить аборигенов было несложно. Ну и откуда они взялись? А сколько их было?

Сейчас в этом мире махровое средневековье, а что же было более двух с половиной тысяч лет назад? В моем мире за тысячу лет до нашей эры были образованные египтяне со своими фараонами, древние греки на сравнительно небольшой территории, да таинственный Китай. Остальные граждане находились на разных стадиях своего начального развития и, естественно, о пластиках не подозревали в принципе.

Однозначно, штурман — пришелец, и все было бы понятно, если бы комм был один. Занесло, беднягу, как и многих других в этот странный мир. Но коммов как минимум два. Два пришельца-попаданца? Или все же экипаж корабля в полном составе? Никто из старших магов не упоминал о случаях переноса в этот мир сразу нескольких особей. И вывод тогда может быть только один — и капитан, и штурман попали сюда на корабле, на космическом корабле. А где сейчас может быть этот корабль, если он вообще существует? Да, в принципе, где угодно, повесь оптическую иллюзию окружающей местности и ставь хоть в парке у Арнольда.

Но на пару моих осторожных наводящих вопросов о корабле Ая стойко требовала кодовое слово. Больше я ее ни о чем не спрашивал. Решит еще электронный мозг, что 'царь ненастоящий', что я не, как его там, Грем Гринс, и отключится насовсем к чертовой матери. Дон Коррель меня за это точно не похвалит.

Остается дождаться встречи с членами 'Круга' и постараться вытрясти всю возможную информацию из старейших членов нашей компании. Дело за малым — сходить на Север, пожить там год и вернуться.

Дон Граман прибыл даже немного раньше назначенного времени и настороженно глядел на меня, видимо, не понимая, зачем я его так срочно выдернул. И уж совершенно точно не понимая, как себя вести.

— Рад вас видеть, дорогой дон Граман, — сказал я, протягивая ему свиток. — Прошу вас, прочитайте, пожалуйста.

Дон Ален осторожно развернул свиток, прочитал, так же осторожно свернул и с поклоном передал его обратно.

— К вашим услугам, ваше магичество, но я не понимаю, чем могу быть полезен. Я больше не командир дружины и...

Я подошел к нему и крепко обнял.

— Дорогой мой, как я рад вас видеть в добром здравии. Ваша отставка — это большое недоразумение, которое я намерен устранить. С сегодняшнего дня властью, дарованной мне Его императорским величеством, назначаю вас командиром дружины замка. Вы слышите, дон Ален, не герцога, а замка.

Старый солдат некоторое время переваривал услышанное, потом возразил:

— Благодарю вас, ваше магичество, за оказанное доверие, но командир дружины уже есть, и его светлость не одобрит мое назначение.

— Если вы еще не знаете, то герцог Омаго уже ни на что повлиять не сможет. Дней десять назад, как сказал мне Тули, герцог трагически погиб.

Дон Граман ошалело уставился на меня. Я дал ему время прийти в себя и продолжил:

— Герцоги тоже смертны, как оказывается. А что касается нового командира дружины, то мы сейчас это решим.

— Тули! Ко мне!

Бывший заместитель предусмотрительно болтался неподалеку и рысью подбежал к нам, сияя от радости.

— Срочно вызовите сюда этого вашего дона, который сейчас как бы командир дружины. Объявляйте общее построение. На все пять минут, а я посмотрю, что из этого выйдет. Да и вам, дон Ален, думаю, интересно будет посмотреть.

Я махнул рукой, и мои парни присоединились к нам. Все это время они стояли в отдалении, чтобы не мешать нашему разговору. Илиниуса и дона Олиера Ален прекрасно знал, а Торага представлять было бы глупо, совсем другой уровень социальной лестницы. Демократии здесь нет и неизвестно, когда появится.

Тем временем никто никуда не бежал, никто не строился, а к нам направлялась группа военных, судя по их лицам, настроенных весьма решительно. Старший этой суровой группы остановился в трех шагах от меня, презрительно оглядывая нашу компанию. Остальные четверо встали за спиной командира, недвусмысленно положив руки на рукояти мечей.

Странно, чем это мы заслужили такой презрительный взгляд. Понятно, что на дона Олиера новый командир дружины чихал, Илиниус, несмотря на мантию, слишком молод, Тораг здесь вместо мебели, а дон Граман ему теперь не указ. Я же — непонятный гражданский тип с небольшим кинжалом на поясе. И все равно, это не повод смотреть на нас, как на тараканов, за такие взгляды можно и по морде получить. Между прочим, на мне новый камзол по последней столичной моде, Сан Саныч заставил купить.

— Кто вы такие, и на каком основании пытаетесь командовать моими людьми? А вы, дон, — человек с ненавистью посмотрел на Алена, — как попали в замок, кто вас пустил? Преймер? Ну, все, он получит свое сполна.

Фу-ууу, какой перегарище. Это ж сколько надо пить, чтобы такое получилось?

— Я магистр Гор ТэИвАнов, полномочный представитель Его императорского величества. А вы, как я понимаю, командир дружины? — с не меньшим презрением я посмотрел на стоящего передо мной военного. — Посмотрите на себя, в каком вы состоянии, стыдно, офицер! Какой пример вы подаете подчиненным?

— Магистр? А где ваша мантия, магистр? — крикнул из-за спины командира самый молодой. — Тогда я может быть тоже магистр? — и четверо помощников командира весело рассмеялись.

— Похоже, господа, вы совсем свой ум пропили. Властью, данной мне императором, отстраняю вас всех от несения военной службы. До начала дальнейшего разбирательства вы будете помещены в карцер, которых здесь, мне это доподлинно известно, вполне достаточно. Сдать оружие.

Пять человек напротив меня замерли в изумлении, пытаясь осознать услышанное. Много же они выпили, я думал, до них дойдет быстрее. Соратники командира вразнобой начали орать, требуя наказать обидчика, но дон Примил взмахнул рукой, и подчиненные заткнулись.

Теперь уже Примил взялся за меч и шипящим от ярости голосом спросил:

— Чем ты подтвердишь свои слова, наглый самозванец? Посланники императора так не выглядят, а все магистры носят мантии! — и он ткнул пальцем в Илиниуса.

Я достал из сумки нужный свиток.

— Вот эдикт императора с подтверждением моих полномочий. Отсутствие мантии ни о чем еще не говорит, мне в дальней дороге удобнее ходить так. И если бы у вас осталась хоть капля разума, вы не вели бы себя как последний идиот.

Стоящий передо мной человек разрывался между желанием убить меня на месте и опасением, что я говорю правду. Дон Примил кусал губы, рука непроизвольно потянула меч из ножен. Дон Ален сдвинулся в сторону и слегка развернулся, заняв удобную позицию для удара сбоку. Тораг сделал шаг вперед, но я остановил его.

— Предупреждаю вас, господа, — сказал я, сурово глядя на противников, — если вы обнажите мечи, это будет приравнено к измене короне, и вы умрете намного быстрее, чем можете себе представить. Еще раз прошу сдать оружие.

Благоразумие победило, но не у всех. Один из подчиненных дона Примила не выдержал напряжения и с криком:

— Ну, что же вы, дон! — выхватил меч и, оттолкнув командира, попытался достать меня колющим ударом.

Меч ударился о защиту и ожидаемо вырвался из неверной руки. Дураков не сеют и не жнут, извини, дружище, я предупреждал.

— Варя! Сделай нам красиво!

Зеркальная лента стремительно вырвалась как бы у меня из груди и обвила нападавшему туловище, начала подниматься выше, выше, виток за витком укрывая жертву блестящим слоем. Беззвучность процесса была еще страшнее, чем шипение змеи. Человек закричал от ужаса, но лента уже добралась до головы, залепила широко открытый рот и крик захлебнулся.

Все присутствующие, и наши, и не наши замерли, наблюдая за страшным действом. Замотав человека полностью, лента набухла, как пиявка, а потом в одно мгновение раскрутилась и спряталась у меня на груди.

Полностью иссушенная мумия простояла несколько секунд, а затем обрушилась, звеня пустыми железяками доспехов.

— Варечка, нет слов, достойное представление!

— Я старалась. И тебе немного припасла.

Меня ударила волна чужой энергии, мир преобразился. Я стал злым и сильным.

— Кто следующий? — прорычало какое-то существо. Стоящие передо ним сгустки живой энергии отчаянно пульсировали страхом. Как сладко пахнет страх... Существо потянулось к ближайшему сгустку, предвкушая очередную порцию манящей живой энергии...

— Гор, Гор, извини, я немного переборщила, остынь, их не надо есть всех сразу! Гор, ты слышишь меня?!

Потихоньку нормальное зрение возвращалось, сквозь сгустки энергии начали проявляться человеческие образы. Ух, как круто было. Жаль, меня остановили...

— Гор?!!

— Здесь, я, Варечка, здесь. Ты не представляешь, что я чувствовал, это бесподобно!

— Гор, не надо, ты мне в своем обычном виде больше нравишься. Это я виновата. Оттуда, где ты был, можно не вернуться. Давай больше не будем?

Обычное восприятие мира вернулось. Мне кажется, что люди вокруг меня стояли ближе или нет?

— Хорошо, Варечка, больше так не будем. По крайней мере, пока.

Пять мечей лежали на земле. Дон Примил, дрожащим голосом, стараясь сохранить остатки достоинства, начал извиняться.

— Ваше магичество... — у него перехватило горло, — ваше магичество, пощадите, дьявол затмил глаза мои. Ваше магичество...

— Неумеренное пьянство — вот ваш дьявол. Впрочем, вы не в том возрасте, чтобы я учил вас жизни. Вы сами избрали свой путь.

Господин магистр, — я обернулся к Илиниусу, — вас не затруднит отвести этих людей в ту камеру, где мы с вами познакомились?

— Да, конечно, господин магистр, будет выполнено, — отрапортовал Янис, как-то странно глядя на меня. Затем кивнул головой товарищам, мол, пошли, и четверо арестантов ломанулись за Илиниусом, с большим облегчением покидая страшное место.

— Дон Ален, отправьте сюда Тули и двух неболтливых солдат, пусть заберут это, — я кивнул на мумию в доспехах, — и закопают где-нибудь за стеной замка. А сами возвращайтесь, пойдем искать дворецкого, он должен передать вам дела.

Дон Граман удивленно посмотрел на меня.

— До появления в замке нового герцога, выбранного Его императорским величеством, я назначаю вас ответственным за сохранность всего здешнего имущества. Все посторонние люди должны быть удалены с территории замка в течение суток. Про дружину даже не напоминаю — дисциплина и порядок. Выполняйте.

Дон Граман четко кивнул и поспешил в сторону казарм разыскивать своего заместителя.

'Черт, — подумал я, глядя на лежащую мумию, — опять лишил Арнольда еще одного подданного. Тем более офицера, точно Арнольд будет ругаться. С другой стороны, он просил меня не убивать гвардейцев дворцовой стражи, про военных в далеком гарнизоне речь не шла. И вообще, уважаемому императору совершенно не обязательно об этом рассказывать'.

Осматривать состояние замка, а также зачищать территорию от посторонних людей мы пошли вдвоем с доном Граманом. Пугаться нам особо некого, а собутыльники герцога, ежели таковые обнаружатся, сопротивление вряд ли окажут. Перед тем, как идти на осмотр, я отправил дона Олиера к отцу с наказом привести того в замок как можно быстрее.

Охрана башни практически отсутствовала, только на самой верхней площадке перед покоями герцога стояли два бойца. Увидев дона Грамана, солдаты заулыбались, как будто увидели дорогого родственника. Ален кивнул им, и мы беспрепятственно зашли в уже известную мне комнату.

Да-аа, бардак знатный. Центральный стол весь заляпан подсохшим вином, разбросанная посуда, объедки... И штук пять-шесть тел, живописно валяющихся в разных местах комнаты. Одно тело громко храпело. Понятно, что все дрыхнут, у них еще безобразно раннее утро. Но для этих людей все хорошее уже кончилось, сейчас начнутся неприятности.

Будить криком этих мерзавцев было бесполезно, нужны другие методы. Я посмотрел на дона Грамана. Тот пожал плечами, подошел к ближайшему телу и пнул его сапогом. Тело заныло, заворочалось, но проснуться отказалось. Будем считать, что доброта себя исчерпала. Я достал обычный кинжал и плашмя хорошенько ударил спящего по колену.

Я не ошибся в своих расчетах. Тело заорало так, что остальные отдыхающие начали подавать признаки жизни и потихоньку просыпаться.

— А-ааааааааааа-ааа, а-ааааааааааа-ааа! — продолжал орать молодой человек, держась руками за колено. По-моему, достаточно, все уже проснулись. Я приставил кинжал к шее ударенного и вежливо попросил:

— Заткнись, урод! Заткнись, пока не прирезал!

Крик прекратился, сменившись сдавленными стонами. Ну, вот, похоже, товарищи готовы к дружеской беседе.

— Доброе утро, господа, — поприветствовал я проснувшихся, — Подтягивайтесь поближе, чтобы я всех видел, — и сам уселся на один из диванчиков, отыскав там почти чистое место.

Один из алкашей присматривался, присматривался ко мне, а потом выдал:

— Слушай.. те, а я где-то вас уже видел, лицо знакомое.

Ну, надо же! Не все еще пропил. Но мне его догадки неинтересны.

— Так, все собрались? Раз, два, ... шестеро. Хорошо меня слышно? — спросил я, хотя они сидели в метре от меня.

Люди закивали головами с разной степенью уверенности, а может, очень уверенно кивать у кого-то не было сил.

— Итак, ставлю вас в известность, что все вы с этой минуты являетесь подозреваемыми в убийстве герцога Омаго.

По мере усвоения информации собутыльники начали удивляться и возмущаться.

— А ну тихо, раскудахтались! Быстро рассказали, как было дело, и имейте ввиду, я чувствую ложь за километр.

Из сбивчивого коллективного рассказа выяснилось, что в какой-то момент герцог, находившийся во вполне благодушном настроении, вдруг вскочил, замер, как будто слушая кого-то, а потом подбежал к окну и со словами: 'Это я виноват!' прыгнул вниз.

Ну, точно, то самое окно, из которого дружки герцога вытолкали лже-Паэлью. Сдается мне, что это такая тонкая ирония одного старого жандарма. Санычу не составило труда увидеть обстоятельства гибели девушки, тем более что времени прошло с тех пор не так уж много.

— Да, да, и дворецкий это может подтвердить, он тоже это видел.

— Кстати, а где дворецкий?

— Мы не знаем, где этот негодяй, он вчера исчез, и мы остались без вина. А на каком основании, собственно, вы тут нас допрашиваете? Дона Грамана мы знаем, а вот вас, господин...?

— Полномочный представитель Его императорского величества Его светлость главный шут империи магистр первого уровня Гор ТэИвАнов.

Фух, язык отвалится все это выговаривать.

Немая сцена. Первым очнулся дон Граман, вытянулся в струнку и приложил кулак к груди. Остальные тоже встали, не с первого раза, правда, и изобразили почтение в меру своих сил.

— Дон Граман, прошу вас, присаживайтесь, к вам это отношения не имеет, я для этих болванов титулами язык ломал. И вы, чучелы болезные, тоже садитесь и слушайте приказ. Прямо сейчас спускаетесь вниз и, никуда не сворачивая, выходите за ворота замка. Уважаемый дон, проконтролируйте, пожалуйста, выполнение.

Ален кивнул.

— Разыщите дворецкого, и его туда же, за дверь. Вам, господа, рекомендую слишком далеко не разбегаться. Через некоторое время сюда из столицы прибудет комиссия по расследованию обстоятельств гибели герцога. Чиновники из комиссии и решат вашу дальнейшую судьбу, мне заниматься этим некогда. Всё, пошли вон.

Хмурая процессия, покачиваясь, потянулась на выход.

— Дон Ален, у меня к вам есть еще одна просьба...

Мы уже успели пообедать, когда в воротах показались старший и младший Дега.

— Ваша светлость! — за несколько шагов до меня дон Фонтен начал кланяться. Я укоризненно посмотрел на Олиера — не удержался, болтун, все выложил.

Подошел к отцу Олиера и обнял его.

— Рад вас видеть, дон Фонтен. Честно хотел вернуть вам ту одежду, которую вы мне так любезно одолжили, но она немного поистрепалась...

Дега-старший замахал руками.

— Ваша светлость, да вы что, это такая честь, это...

— Дон Фонтен, ради бога, прекратите. Для вас — магистр Гор, считайте это указанием.

Дон кивнул головой и вопросительно посмотрел на меня, не решаясь задать вопрос. Понятно, что, узнав про мои регалии, он и дышать будет после меня, как же в них вбито чинопочитание.

— Дон Дега, я попросил вас приехать сюда из-за одного очень важного дела. Теперь после смерти герцога Омаго вы можете забрать останки вашего несчастного брата.

Дон Фонтен зажмурился и замер. Затем открыл глаза, блестящие от слез, и с благодарностью посмотрел на меня:

— Я верил, господин магистр, надеялся и верил, что когда-нибудь увижу своего бедного брата. Спасибо вам, спасибо...

— Пойдемте, друг мой.

По моей просьбе в большом хозяйстве замка, в мастерской нашлось несколько простеньких гробов. Один из них мы накрыли тяжелой шторой, сорванной с окна в парадной зале, и получилось вполне торжественно. Также взяли с собой несколько крепких веревок, чтобы поднимать останки через неширокий люк секретного подземелья.

С волнением спускался я опять в ту преисподнюю, откуда с таким трудом выбрался. В сильном свете двух магических светильников все было менее мрачно и таинственно, но все равно сердце взволнованно билось.

Вот и камера с выломанной дверью. Я боялся, что герцог, напуганный моими словами о предстоящих разбирательствах, просто уберет скелет отсюда и выбросит куда-нибудь подальше. Но, дон Омаго, видимо, смирившись со своей участью, предпочел беспробудно пить и ничего не сделал.

Дон Фонтен зарыдал, увидев брата, Олиер молча плакал.

'Вот и мы, дружище, — подумал я, глядя на сидящий скелет, — наконец-то ты обретешь долгожданный покой'. Пролом в потолке отливал матовой чернотой и не сильно бросался в глаза. Да туда никто и не смотрел.

Упаковав Антуана в несколько мешков, мы двинулись в обратный путь. Гроб был установлен в центральной зале замка, где нас уже ждали несколько солдат и дон Граман.

— Все готово, господин магистр, — сказал командир дружины, и выскользнул за дверь.

Мы уложили кости бедного Антуана в более-менее правильном порядке, солдаты подняли гроб на плечи и тронулись на выход, еще двое несли сзади крышку. Дон Олиер открыл массивную входную дверь и замер — перед ним стоял живой коридор из солдат, выстроенных до самых ворот замка. Когда наша процессия вышла из здания, я дал команду остановиться.

Не люблю я пышных и торжественных речей, но придется.

— Янис, — я тихонько спросил мага, — можно как-то усилить мой голос, я хотел бы, чтобы меня услышали все.

Илиниус кивнул и сделал несколько сложных движений руками.

— Солдаты! — мой голос звучал в каждом закоулке двора, — защитники империи, братья! Сегодня мы провожаем в последний путь такого же защитника земли нашей, как и вы. Он честно хотел отдать свой долг на поле брани, но был коварно убит подлым предателем и трусом. Мы не забудем тебя, Антуан Дега, покойся с миром, честный солдат!

Я взял из рук дона Грамана ржавый меч, найденный там же в мастерской, и на вытянутых руках понес его вдоль строя. Мимо серьезных и хмурых лиц, мимо склоненных голов воинов дружины замка. Сзади шли все, кто поднимал останки Антуана на свет божий. Оба Дега заменили пару солдат и сами несли своего родственника.

Дон Граман что-то крикнул, и все солдаты как один три раза ударили себя кулаком по груди. Жуткий и торжественный звук. Тебе бы понравилось, Антуан.

Перед уходом мы тепло простились с доном Граманом.

— Ален, на некоторое время вы становитесь хозяином всего замка, не сомневаюсь, что под вашим руководством все будет нормально. Запасов в замке достаточно, чтобы прокормить людей?

— Да, господин магистр. В замке всегда есть запас продовольствия из расчета на полгода осады. Такого никогда не было, но правило соблюдается неукоснительно.

— Вот и отлично. Сытым солдатам служится намного веселее, вы это лучше меня знаете. Удачи вам.

Мы крепко обнялись.

— Вам легкой дороги, господин магистр. Да хранит вас всех Светозарный.

Ночевать решили в поместье Дега, поддавшись на уговоры дона Фонтена. Вечером за поминальным столом я выслушал еще раз историю жизни Антуана, воспоминания о детских годах Олиера и его старшего брата. С количеством выпитого вина грусть отступала, дон Фонтен, страшно довольный назначением Олиера наместником города, в который раз стал хвалиться сыновьями.

Разговоры о старшем, служившем в дворцовой гвардии, и до этого большой радости у меня не вызывали, а вспомнив его хамское поведение при встрече с Олиером в столице, я вообще разозлился.

— Дон Фонтен, — начал я вкрадчиво, — теперь, когда мы отдали дань уважения вашему брату, позвольте мне исполнить поручение Его императорского величества. Вы не против?

Дега-старший затряс головой.

— Что вы, господин магистр, как можно. Вы вольны делать в нашем доме все, что угодно.

— Вы меня не поняли. Поручение касается лично вас.

Дон Фонтен замер, приоткрыв рот. Затем нашел в себе силы и спросил, немного заикаясь:

— М-меня? Его им-мператорское величество? П-помилуйте, я ничего не понимаю.

— Не волнуйтесь, уважаемый дон Фонтен, уверяю вас, небольшая формальность. Наш император был искренне обрадован, что ваша знаменитая коллекция камней нашлась, а особенно, королевский сапфир. Поэтому, прекрасно зная нравы современной молодежи, император Арнольд XXVII повелел, — я внимательно посмотрел на отца Олиера, — сохранить в целости и сохранности указанную коллекцию драгоценных камней. Для чего вы должны написать собственноручное распоряжение.

Дон Дега, возьмите, пожалуйста, бумагу и перо. Пишите:

'Я, дон Фонтен Дега, старший представитель рода Дега, обязуюсь сохранить коллекцию драгоценных камней в количестве,

— Сколько осталось камней на сегодняшний день?

— Двадцать семь, — прошептал пришибленный дон Фонтен, — я два камня продал для ремонта поместья...

— Жаль, конечно, но, так и быть, я не буду говорить об этом нашему императору, поместье действительно надо бы привести в порядок. Пишите дальше:

'... двадцати семи штук, включая королевский сапфир. По истечении моего срока жизни хранителем коллекции становится мой сын Олиер Дега'.

— Как Олиер?! — изумленно вскинулся дон Фонтен, — он же младший сын! Есть старший сын, Овидер, и по закону...

— Дон Дега! — произнес я ледяным тоном, — вы готовы обсуждать повеление нашего великого императора?

За столом воцарилась мертвая тишина.

— Нет, что вы, но это так неожиданно...

— Пишите далее.

'Распоряжение написано собственноручно и не подлежит изменению ни при каких обстоятельствах. Дата. Подпись'.

Я дождался, когда просохнут чернила, забрал завещание у растерянного отца и свернул лист в трубочку.

— Господин Олиер Дега, вы все слышали? — сурово спросил я парня.

Тот подскочил с места, поклонился и сказал:

— Да, господин магистр.

— Вам все понятно?

— Да, господин магистр.

— После кончины вашего отца, надеюсь, она произойдет совсем нескоро, — я положил свою ладонь на слегка подрагивающие руки Дега-старшего, — вы заберете двадцать семь камней, — да, дон Дега? — я взглянул в глаза старшему рода.

— Да, господин магистр, — завороженно прошептал дон Фонтен.

— Вы, дон Олиер, заберете коллекцию и будете хранить ее бережно и свято. Держите.

Я передал завещание дону Олиеру. Вот так, дружище дон Овидер, хрен тебе, а не папины денежки. Сделал пакость гвардейцу дворцовой стражи и на душе приятно. Доброе дело я сделал, а не пакость. Размотал бы сыночек в столице все камешки до единого, дурное дело нехитрое. А теперь сам, только сам.

— Не грустите, дон Фонтен, не в деньгах счастье, главное, что император очень высокого мнения о вашем сыне.

— Правда?! — просиял любящий отец.

— Чистая правда, дорогой дон, — ответил я, глядя на хозяина дома честными глазами.

На самом деле из всей банды бездельников в дворцовой страже Арнольд знает может одного-двух человек из самых знатных родов империи. Захудалый род Дега к ним явно не относится, но главе рода знать об этом совершенно не нужно.

— Давайте выпьем за моих парней! — воскликнул раскрасневшийся дон Фонтен.

За парней можно и выпить, отчего ж нет. Олиер, за тебя!

Потянулись дни бесконечной дороги на север. Дни стали короче, поэтому мы изменили порядок движения. В середине дня обед больше не готовили, останавливались на небольшой привал, минут на пятнадцать, сухарь в зубы и снова в путь. К вечеру выбирали место ночевки, благо и ручейков, и озер, больших и малых, вокруг было предостаточно. Устанавливали большую палатку над походной печью, готовили ужин, но печь не тушили, дежурные топили всю ночь и спать было достаточно тепло. Да, спать приходилось всем коллективом под одной крышей, но это лучше, чем замерзнуть поодиночке.

Примерно через две недели мы вошли в Горск. Тот, кто в свое время давал название этому поселению, обладал завидным воображением. Небольшое поселение, раскинутое на трех невысоких холмиках, получило громкое название Горск. Наверное, этот неизвестный оптимистично рассчитывал, что со временем холмики подрастут. Поселение действительно несколько увеличилось, а вот холмики нет.

Крепостная стена отсутствовала как класс, вместо городских ворот приземистая избушка и двое не очень трезвых стражников. Вытащенный после долгих поисков неизвестно откуда как бы наместник был еще менее трезвым и долго не мог понять, кто мы такие и что нам нужно. Вникнув после моего рычания в суть дела, наместник предложил подождать обоз, который должен подойти со дня на день.

Обоз шел к северным варварам, но он шел в Северные пустоши за золотом, к племенам, живущим на самой северной оконечности Срединных гор. Нам же надо было уходить левее. Где-то до середины пути дорога одна, а там разделимся.

За день до выхода из Горска наш утренний диалог с Аей изменился.

— Доброе утро, штурман. Местное время семь часов ноль минут. Ваши физические показатели в норме. Заряд комма превысил один процент, теперь вам доступны дополнительные функции. Зарядка батареи происходит крайне медленно, рекомендую воспользоваться зарядным устройством. Хорошего дня. В случае необходимости буду рада помочь вам.

— Доброе утро, Ая, рад тебя слышать. На связи.

Дополнительные функции. Супер. Замечательно. Если знаешь, о чем идет речь. А если не знаешь? В простом варианте берешь и спрашиваешь. А в моем? Как не насторожить Аю? Может попробовать опять сослаться на потерю памяти? Или нет, надо спросить про что-нибудь этакое странное, про спутник, например. Если он существует в принципе, то помощница может и ответит, а если его нет, то спишется на больную головушку.

— Ая!

— Слушаю.

— Мы можем сейчас увидеть спутник?

— Из точки вашего местонахождения без дополнительного оборудования спутник увидеть невозможно.

Вау! Есть! Он есть! Спутник существует, какой я умный! Значит был и корабль, космический. А если он ЕЩЕ есть? Ну, и что? Если команда корабля не улетела с этой планеты, значит... Ничего не значит. Может, им надоела цивилизация и они всей командой решили уединиться на малоразвитой планете? А может, была авария, они сели на спасательной ракетке, а основной корабль того, тю-тю. И остались из всех командир да штурман.

Аж вспотел. Версий миллион. Что бы еще спросить?

— Ая! — сказал я строгим голосом, — тогда покажи мне спутник на экране.

— Назовите кодовое слово, пожалуйста.

— Конец связи.

Обломинго. Ладно, и то хлеб. Когда вернусь, буду трясти Бониса как грушу, пока не расколется. Должны были остаться еще какие-то вещи, обязательно должно быть еще что-то. Блин, были б сигареты, закурил бы. Нет, вредно это. Вышел из комнаты на улицу, несколько раз глубоко вздохнул, помахал руками.

В Горске мне с ребятами предоставили деревянный сарай, разделенный перегородкой на две комнаты и называемый домом. А взвод разместили в соседнем сарае попроще, хотя куда уж проще.

Наши разговоры с Аей я вел одними губами, вряд ли кто что мог услышать. Да и кто будет специально слушать. Каждое утро садится старший в позу лотоса, прикрывает глаза и что-то шепчет. И пусть себе шепчет, это его дело. Надо быть очень смелым человеком, чтобы в этот момент беспокоить командира.

В итоге застряли мы в этом болоте почти на неделю, дожидаясь обоз. Он пришел на шестой день нашего сидения в Горске.

— Господин магистр, — в комнату постучался Клеменс, — обоз пришел. Я хозяина обоза отловил, готов давать показания.

— Клем, Клем, ты полегче с ним, он человек свободный. Запускай, заждались уже.

В комнату зашел добротно одетый пожилой коренастый дядька, поклонился глубоко, но с достоинством.

— Торговец дель Шунир из Коруны, ваша светлость. Ваш человек, — вошедший слегка повернул голову в сторону Клеменса, — сказал, что вы хотели видеть меня. Весь к вашим услугам, ваша светлость.

Серьезный дядька, солидный. Все же торговец из столицы. И разрешение на торговлю золотом далеко не каждому выдают. Уважаемый человек, так я и не собираюсь его обижать.

— Рад вас видеть, уважаемый дель Шунир. Меня зовут магистр Гор. По заданию Его императорского величества мы идем в 'Скальную крепость'.

Торговец крякнул, смутился и начал что-то изучать на носках своих сапог.

— Что-то не так?

— Уж больно неожиданно, ваша светлость. По зиме да в 'Скальную'... — мужик покачал головой.

— Мне сказали, что вы знаете дорогу туда, — я внимательно посмотрел на торговца.

— Нет, ваша светлость, не знаю, мне в тех гиблых местах делать нечего.

— Жаль, значит мы вас ждали зря. Клеменс, начинайте собираться, через полчаса выходим.

Я встал, торговец тут же вскочил следом.

— Ваша светлость, если позволите.

— Слушаю.

— Дорога в те края как бы одна, но петляет сильно, заплутать можно не знаючи. Развилка в нужную вам сторону у деревни Пыни, до нее километров триста будет. Мы могли бы до этой деревеньки пройти вместе, а там я попробую вам проводника сыскать.

— Хорошо, пошли.

— Ваша светлость, дайте, пожалуйста, время до утра, и люди и лошади притомились, да и куда в ночь-то выходить, а?

Я подумал, подумал и согласился. Где шесть дней, там и семь, бог с ним. Что-то я мало верю в наличие проводника в деревне, но в тех глухих лесах, что начинаются сразу за Горском, мы даже эту деревеньку с идиотским названием можем не отыскать.

— Хорошо. Выходим завтра в семь утра.

Ту плохо наезженную колею, по которой мы двигались, дорогой назвать можно было с большой натяжкой. Я мысленно несколько раз похвалил себя за то, что не стал вчера горячиться и не погнал отряд в путь на ночь глядя.

Дель Шунир прекрасно держался в седле, мы ехали рядом во главе длинной колонны и изредка перебрасывались ничего не значащими фразами. Впереди нас ехал только дозорный.

— Как ни странно, ваша светлость, именно в этих местах совершенно безопасно, разбойников здесь нет, потому как грабить просто некого. Северным варварам мы везем всякую ерунду да продукты, на это никто не позарится, а обратно пойдем с золотом, так на один возок будет двадцать человек освободившейся охраны. А после Горска нырнем на тайную тропку, там их сотни, и ищи нас.

— Ну, а звери дикие?

— А против зверей разных есть у нас амулетик специальный, господами магами в столице заряженный, — с этими словами торговец вытащил из-за пазухи небольшую бляху на цепочке.

Я посмотрел — рабочий амулет, и заряд довольно сильный. Черт его знает, может действительно отпугивает зверушек. Пока не нападут, не узнаем.

Ближе к вечеру дошли до рукотворной поляны в лесу. Деревья были срублены и аккуратно сложены в штабеля.

— Место первой ночевки, ваша светлость, у нас так весь путь размечен. Там в низинке ручей, вода чистейшая.

Отряд действовал по отлаженному распорядку, а мы развели небольшой костерок и уселись на чурбаках, давая отдых спине и всему остальному от езды верхом.

Со стороны часового послышался какой-то спор. Там стоял человек, как мне показалось, в монашеской одежде.

— Это брат Силай, странствующий монах, — сказал хозяин обоза, — удивительной силы веры человек. Мы его подобрали в двух днях пути до Горска, тоже зачем-то идет на север.

За время нашего пути мы изредка встречали монахов, бредущих куда-то по своим делам, поэтому я ничуть не удивился рассказу торговца.

— Эй, служба! — крикнул я часовому, — пропустить.

В нашу сторону двигался изможденный невысокий монах. Длинные грязные волосы свисали сосульками, на худющем лице фанатично горели глаза. Монах шел, не глядя по сторонам, вцепившись взглядом только в меня.

Внезапно в ухе металлическим голосом заорала Ая:

— Опасность, опасность!! Обнаружено взрывчатое вещество неизвестной мощности!

Время почти остановилось. Дурацкая мысль: слова-то какие знакомые. Потом еще одна: этот монах с таким взглядом похож на живую торпеду.

Монах медленно, как в киселе делает еще шаг. Сидевший к нему спиной Тораг начинает медленно поворачиваться.

Еще шаг.

До меня доходит связь слов Аи с появлением монаха. Торпеда.

Еще шаг.

— Поднять силовые барьеры! Поднять силовые барьеры!

Тораг разворачивается.

Монах сует руку за пазуху, достает что-то круглое и замахивается.

Я толкаю в сторону торговца и кричу во все горло: Защита!

Тораг медленно, очень медленно поднимается. Я начинаю выкручивать свою защиту на полную мощность.

Монах дьявольски улыбается и кидает это круглое мне в лицо.

Отступление.

Настоятель Голим внимательно смотрел на худого человека, стоящего перед ним с опущенной головой. Один из самых фанатичных членов боевого крыла братства, живой укор всем остальным послушникам, брат Силай.

Еще двести лет назад братство последователей Светозарного было сильно и богато, отец нынешнего императора не жалел денег и сам был его почетным членом. Все изменилось в один момент, когда тогдашний главный хранитель веры неосторожно поддержал темных во время второй магической войны.

Настоятель и еще несколько братьев были казнены, все накопленные сокровища изъяты в пользу империи. Братство пришло в полный упадок и держалось на голом энтузиазме рядовых членов и поредевших прихожан. С приходом нового императора ничего не поменялось: из казны братству не перепадало ни серебряка, ни медяшки. Арнольд XXVII весьма иронично относился к Голиму и всячески над ним подшучивал в присутствии толпы придворных. О каком уважении к вере можно говорить в такой ситуации?

Голим решил действовать хитрее, чем его предшественники. Боевое крыло братства тихо и постепенно уничтожало всех посторонних поставщиков северной дури — морщанки. В какой-то момент настоятель стал контролировать практически весь рынок сбыта наркотика. Деньги, обрушившиеся на братство, тратились на обучение новых воинов веры, приобретение оружия, боевых артефактов темных. И немалая часть оседала в личном подвале настоятеля. Настанет время и Голим заставит императора заплатить за все то унижение, которое он испытал.

И вдруг все рушится в один момент. Какие козни темных сил занесли этого чужеземца, это дьявольское отродье в Ланов?! Столько лет потрачено на отладку безопасных поставок морщанки в столицу. Кружным путем через захолустный город, никто и никогда не догадался бы. И все прахом, наместник убит, Седой убит, все ниточки оборваны. Теперь все заново, шаг за шагом. Голим сжал кулаки в лютой злобе. Чужеземец должен быть наказан, и мера наказания для него только одна — смерть!

После долгих опытов безумный брат Анитиох изобрел божественный огонь, способный разорвать на куски самого дьявола. Месяц назад он изготовил для братства два адских яблока отмщения, всего лишь два, и обещал подготовить еще дюжину. Но недавно неимоверный взрыв превратил его в пыль вместе с сараем, где он жил и творил последние несколько лет.

Одно бесценное яблоко Голим отдал дону Бреми якобы для того, чтобы тот отомстил за сына. Не говорить же этому проходимцу Бреми, что настоятелю глубоко наплевать на смерть его непутевого сына. Чужеземец, странный магистр — вот кто нужен Голиму. У Бреми есть, это точно известно, как минимум парочка опытных головорезов, способных любого отправить в мир иной. За пятьдесят золотых безутешный папаша должен расстараться.

Но беда в том, что чужеземец — маг, и, говорят, сильный. Люди Бреми могут оплошать, испугаться, просто не справиться с заданием. Надо бы подстраховаться, и здесь как раз пригодится брат Силай. Честно говоря, он уже надоел главному настоятелю до чертиков, да простит его Светозарный за такие слова, своим желанием рвать и резать всех, не пришедших к вере.

— Брат! — Голим умел найти подход практически к любому собеседнику, — над нашей обителью нависла смертельная опасность.

Настоятель подвел послушника к креслу и практически силой усадил его туда. Сам сел рядом на подлокотник, приобняв Силая за плечи.

— Коварный враг пришел из ниоткуда, опутал разум нашего императора, втерся к нему в доверие и требует запретить нашу веру, разрушить нашу обитель. Имя ему — магистр Гор. Силен враг, ох силен... День и ночь думаю, как его одолеть. Некого мне послать на битву с чужеземцем, на битву страшную и тяжелую, — Голим тяжело вздохнул. — Завтра сам пойду к нему, вызывать на бой, на свой последний бой. Сердце мое разрывается на части, но не от страха, а от жалости и нежности к нашим братьям по вере. Как вы здесь останетесь одни, без моей защиты и наставления.

Силай вскочил из глубины кресла.

— Разрешите мне, отец настоятель! Я пойду!

— Не сомневался я в тебе, брат Силай, ни минуты, да только смерть твоя будет напрасной. Чужеземец — маг, ты его даже поцарапать не сможешь. Здесь надо действовать хитрее. Сегодня ночью принял я божественный дар от Светозарного — яблоко отмщения. Император отправляет чужеземца с заданием на север. Ты пойдешь по его следам, будешь идти долго и неотступно. И отмщение совершишь не ранее, чем через тридцать дней после выхода из столицы, чтобы никто не связал смерть Гора с нашей обителью.

После ухода послушника Голим устало сел в то самое кресло, где только что сидел брат Силай.

'Вот так-то, господин магистр, от двух адских яблок тебе точно не укрыться, я никому не позволю стоять у меня на пути'.

Брат Голим прикрыл глаза, и еле заметная улыбка тронула его губы.

— Легкой дороги, чужеземец, надеюсь, Светозарный услышит мои молитвы.

Вас когда-нибудь били лопатой по лицу? Я испытал это в полной мере — сильнейший удар взрывной волны защита погасила не полностью, слишком поздно я стал увеличивать ее мощность. Меня откинуло метра на два, от удара жутко болела грудная клетка, голова звенела и отказывалась соображать.

— Штурман! Зафиксировано опасное понижение жизненного тонуса! Рекомендуется срочно посетить медблок для получения необходимой помощи! Зафиксировано опасное понижение жизненного тонуса! Рекомендуется...

— Ая, заткнись! Я тоже заметил понижение тонуса. Конец связи.

Как мне хреново... По сути, нас спас Тораг. Он успел вскинуть руку и ударить по летящему предмету, и бомба взорвалась практически над ним. Расслабились мы все, непростительно расслабились, забыли про защиту. Вот только Тораг погиб, думая не о своей защите, а о моей безопасности. Ему не хватило секунды, чтобы произнести нужное слово и включить защитный накопитель.

Илиниус сидел дальше всех, но ему тоже досталось. Он мотал головой и непонимающе озирался по сторонам. Хозяин обоза лежал в стороне ничком, припорошенный землей и мусором, и не двигался. Похоже, всё.

Попытался встать, но резко затошнило, и я упал обратно. На четвереньках дополз до Илиниуса.

— Янис! Янис! Как ты?

Парень продолжал бестолково мотать головой. Пришлось взять его за руку и ухнуть в него приличную порцию энергии.

Взвыла Варвара:

— Ты что делаешь?! Нам самим не хватает!

— Варя, потом ругаться будем, парню помочь надо.

В глазах Илиниуса появилась мысль.

— Что это было? — прокричал он. Понятно, контузило и с ушами что-то. Надеюсь, что маговская регенерация ему поможет.

— Потом расскажу, — крикнул ему в ответ, — посмотри, что с мужиком! — кивнул я в сторону хозяина обоза.

Сознание краем отмечало крики и суету в лагере, но сейчас меня не это интересовало. Все же заставил себя встать и, качаясь, побрел к Торагу. Лучше бы я этого не делал — нет Торага, половины точно нет. Эх, Тораг, Тораг...

А где этот монах, где эта гнида, надо посмотреть, может какие-то особые приметы, родинки-бородавки найдутся, может кто опознает потом? В быстро сгущающихся сумерках метрах в пяти увидел лежащее тело в каких-то обрывках. Да-аа, вряд ли я что здесь увижу, все кровью залито. Подошел и с ненавистью пнул труп монаха. Труп застонал. Я упал на колени и начал трясти убийцу.

— Кто, кто тебя послал?!! Отвечай, падла!

Монах опять застонал, в кровавом месиве вместо лица открылась щель и человек прерывисто прошептал:

— ...ат, ...ат ........м, я сд.....л это.

Отсутствующие губы попытались изобразить улыбку и замерли.

— Тварь! Очнись! Очнись, сука! — я еще раз встряхнул монаха.

Рваная в клочья аура стремительно таяла. Хотел поддержать его энергией, но Варвара не дала.

— Нет! Не надо! Не поможет, он уже умер.

Без сил упал на траву рядом с трупом и закрыл глаза. Опять я виноват, сам дал команду пропустить. Это так расслабляюще на меня подействовали слова дель Шунира, что здесь совсем безопасно, и вот результат.

Кому же я так мешаю? Судя по взрывчатке, это дело рук одного человека или компании. Нет у них еще в этом мире взрывчатки на каждом углу, вообще непонятно, откуда что взялось.

Неподалеку маялся Клеменс, с ужасом глядя на место взрыва и лежащего без движения магистра. Если магистр загнется, то не видать ему свободы, придется возвращаться в столицу, а там опять браслет на руку и каторга.

Глаза пришлось открыть, чтобы не подумали, что и я, того. Нет, гады, не дождетесь, теперь мне обязательно надо вернуться в столицу, перевернуть ее вверх дном, но найти тех умельцев, что мастерят взрывчатку. Как там говорил господин Иван Грозный? Посажу на бочку с порохом и отправлю в сторону здешней луны. И заказчика неплохо было бы вычислить, я ему Торага не прощу.

— Клем!

Клеменс подбежал и опустился на колени, чтобы не пропустить ни слова.

— Успокойте людей, наведите порядок, обоз взять под охрану, усиленные караулы в ночь. Двоих пришлите сюда, — говорить было трудно.

Клеменс кивнул и убежал.

Надо подниматься, выяснить, что с дель Шуниром, чую, что ничего хорошего. Так и есть. Илиниус, сидевший около тела хозяина обоза, посмотрел на меня и покачал головой. Я с грустью посмотрел на безвременно погибшего торговца. Да-а, сходил мужик за хлебушком... Сидел себе человек у костерка, планы строил, и на тебе. То, что он погиб, это плохо, совсем плохо. Вроде бы меня не должна волновать судьба обоза, вон их сколько по империи катается туда-сюда, мало ли что в дороге может случиться, но...

Во-первых, человек погиб из-за меня. Да, да, конечно, профессия торговца в эти времена, да и не только в эти, подразумевает немалый риск. Но погиб-то он, сидя рядом со мной, с таким великим и ужасным магом, чувствуя себя в полной безопасности. А я не смог его защитить.

Во-вторых, это не простой обоз. Как я успел выяснить, к северянам за золотом обозы идут два раза в год, весной и поздней осенью. Все золото, полученное в обмен на товары, сдается в хранилище императора, а из казны торговцу выплачивается двойная стоимость обоза. Стопроцентная прибыль — неплохая плата за риск дальнего путешествия, тем более что на границе пятой провинции торговцев всегда ждет отряд стражи для сопровождения ценного груза в столицу.

Таким образом, успешное возвращение обоза становится государственным делом, а я в этих краях здесь и сейчас являюсь, как ни печально, самым высокопоставленным представителем императора. Если заместитель торговца меня не убедит в своей дееспособности, то нам придется временно изменить маршрут. На самом деле, никто не сможет проверить, когда мы добрались до 'Скальной' и добрались ли в принципе. Может она вообще больше не существует, может аборигены уже разобрали ее по камню на хознужды, поди найди.

Заместителя у торговца не было в принципе, а был мелкий рыдающий паренек, оказавшийся племянником погибшего. Пощечина, кружка вина и немного энергии для бодрости привели парня в относительный порядок.

— Как зовут?

— Протька, Протас то есть.

— Ходил уже с дядей к северянам?

— Один раз, о прошлом годе.

— Дорогу хорошо помнишь?

— Неа, совсем не помню, у нас на первой подводе возница, он дорогу знает, он с дядей давно работает, — парень попытался зареветь вновь, но я не дал.

— Зови сюда возницу, потом рыдать будешь.

Невысокий мужичок, уже в годах, в видавшей виды меховой накидке поклонился в пояс.

— Звали, ваша милость? — человек нервно мял шапку в руках.

Клеменс аж задохнулся от возмущения.

— Его светлость, болван!

Возница поклонился еще ниже и заискивающе произнес:

— Прощения просим, ваша светлость, нам про вас не рассказывали.

— Господин Клеменс, проверьте караулы, пожалуйста. А ты, милейший, подходи поближе, я не кусаюсь. Как звать-величать?

— Шелом, ваша светлость.

— Говорят, что ты хорошо знаешь дорогу к северянам, это правда?

— Да что ж ее не знать-то, за столько лет, ваша светлость, конечно, знаю.

— А с кем там дель Шунир общался, не видел?

— Такого трудно не увидеть, — Шелом осторожно усмехнулся, — здоровенный такой бугай, да еще в шкурах, один чуть не половину чума занимает. Вроде Медведем кличут.

— Тогда поступим так. Я со своим отрядом провожу вас до места встречи, кстати, за сколько вы обычно доходили до места?

— В обычном темпе недели за три доходили, но сейчас поторопиться бы надо, ваша светлость, запаздываем мы немного. Этот бугай скидку будет требовать за ожидание, Шунир рассказывал, что Медведь страсть как любит торговаться.

Торговаться, говоришь? Это хорошо, это мы любим и даже умеем. Еще посмотрим, кто кого.

— Мелкого, Протаса этого, пускать на переговоры бессмысленно, обдерут до нитки. Я сам поговорю с Медведем, поторгуюсь.

Шелом поклонился еще раз.

— Век за вас молиться буду, ваша светлость. Спасибо, что не бросаете, без Шунира надо было бы разворачиваться, никто из наших с Медведем не договорится.

— Все, пока достаточно, остальное ты мне по дороге расскажешь. Пришли сюда старшего охраны обоза, ступай.

Погибших до утра положили в сторонке под охрану часовых. Я бы с удовольствием труп монаха еще с вечера выкинул бы в овраг, но дикие звери, учуяв кровь, нормально поспать не дали бы.

Спать, правда, ни нормально, ни ненормально у меня не получилось. Так у меня с молодости реагирует организм на серьезную опасность: во время происшествия я спокоен как трактор. Уже потом, через какое-то время меня догоняет понимание произошедшего и начинается прокручивание ситуации раз за разом. Какой тут сон, лишь к утру немного покемарил.

Кроме мыслей о нападении, о Тораге, из головы не выходил крик Аи. Браслет на каком-то расстоянии сумел обнаружить наличие взрывчатки. Как?! Каким образом? Газоанализатор? Что-то типа рентгена? И ведь не спросишь же, все равно не ответит. Это и есть те дополнительные функции, о которых мне поведала Ая? Или еще что-то?

Вот чтобы я, будь моя воля и богатое воображение, запихнул бы в комм? Оружие? Вряд ли. Хотя как последняя граната... Сразу же вспомнился монстр из 'Хищника', правда у него на руке была не элегантная полоска пластика, а здоровенная блямба. Ну дак технический прогресс не стоит на месте. Боюсь представить, в какие дали этого самого прогресса шагнула цивилизация штурмана. Две тысячи лет назад, между прочим.

Так, я отвлекся. Что еще? Медицинскую помощь однозначно и, конечно же, защиту, что-то вроде силового поля. Медицинская помощь здесь присутствует в виде диагностики, как я понимаю. В такую фитюльку какие-либо лекарства запихнуть вряд ли возможно. Недаром Ая отправляла меня в медблок. А защита?

— Ая!

— Слушаю.

— Почему не сработала защита?

— Защита первого уровня может быть активирована только при достижении пяти процентов заряда батареи. До этого момента при возникновении опасности члену экипажа рекомендуется воспользоваться индивидуальным защитным блоком. Смею напомнить, что отсутствие БЗИ в комплекте вашего снаряжения является нарушением пункта 2 параграфа 7 Свода правил при нахождении на неисследованных территориях. Об этом будет сделана запись в бортовом журнале при первом сеансе связи с кораблем.

— Да ты еще и стукачка, оказывается. Фу.

— Прошу прощения, штурман, информация не расшифрована. Прошу повторить.

— Конец связи.

БЗИ ей подавай. Хорошая вещь была, наверное. С таким набором защиты членам экипажа и у меня на планете вряд ли что могло грозить, что уж говорить о территории с феодальным строем. И все равно этих людей давным-давно нет в живых. Вечных нет даже здесь, несмотря на всю магию. Интересно, как заряжались коммы? Скорее всего, все-таки электричеством на корабле или отдельном модуле, типа самолета, вездехода, личного робота-батарейки и т.д. И, понятное дело, через зарядное устройство, о котором мне все уши прожужжала Ая.

Жалко, но добыть электричество лично я не смогу точно, для меня это всегда была странная субстанция. Школьные познания забыты напрочь, а все остальное имелось в розетке. Остается солнечный свет и личное тепло. Тепло... В костре тоже тепло, даже очень, остается выяснить, горит этот пластик или нет. Отличная идея, но, если я сожгу комм, можно будет не возвращаться в столицу. Так что пусть пока заряжается от меня.

Рано выйти не удалось. Сначала хоронили Торага. Глубокая могила у большого дерева да надгробный камень, ничего другого здесь не принято. Спи, старый воин, и спасибо тебе за все.

Никаких речей говорить не стал, только мысленно поклялся отомстить тому, кто послал к нам монаха. Бомбиста, как я и хотел, просто бросили немного в стороне от стоянки. Не будет у тебя могилы, гаденыш, растащат звери твои кости, и никогда твоя душа не найдет упокоения.

С торговцем было сложнее, просто так не прикопаешь. Одну из пятнадцати подвод пришлось разгрузить, положили туда тело, и в сопровождении возницы, племянника и одного человека из охраны обоза отправили в Горск. Там племянник должен найти наместника, все рассказать, чтобы сей прискорбный случай официально зафиксировали, и далее двигаться в столицу. Там у Шуниров родовая усыпальница, там торговец и упокоится. За сохранность груза туда и золота обратно племяннику беспокоиться не нужно, теперь это моя ответственность.

Вот и настало время для переодевания моих солдатиков, холодает уже прилично, а идти нам строго на север, теплее не будет. Как раз одна из наших повозок разгрузится больше, чем на половину, туда сложим товар с пятнадцатой подводы.

Надо было видеть глаза людей, внутренне уже готовых замерзнуть в предстоящих снегах. В полном зимнем обмундировании, в мохнатых шапках отряд смотрелся весьма презентабельно. Это тебе не французы при отступлении из России в 1812 году.

Ускорить движение мы не смогли, потому что стоянки для ночевок были устроены грамотно в расчете на дневной переход обоза. Обязательно был ручей или озерцо. Уйти от стоянки вперед на десяток километров и устраиваться на ночлег в глухом непролазном лесу было бы не очень разумно. Поэтому шли как шли, перебьется этот Медведь, подождет, ему наши товары нужны не меньше, чем нам его золото.

Через десять дней дошли до обещанной деревни Пыни. Над названием этого поселения кто-то поглумился еще больше, чем над Горском. Четыре скособоченные избушки лично у меня назвать деревней язык не повернется, хутор, в лучшем случае. А что означает слово 'Пыни' даже спрашивать не буду.

На шум подходящего обоза выполз подслеповатый дед и долго всматривался в проходящих людей. Интересно, кого хотел сосватать мне в проводники до 'Скальной' дель Шунир, царствие ему небесное? Вот этого деда?

— Дед, а еще живые здесь есть? Или ты один остался?

Дед пошамкал беззубым ртом (давненько здесь маги-лекари не проходили, либо у деда совсем денег нет).

— Как же нет, есть. Бабы с детками. А мужики за зверем пошли, самое время, пока все снегом не завалило.

К вопросу о зверье. Мои мечты о свежем мясе разбились о суровую действительность. Наша сборная команда так шумела, сопела, стучала копытами, скрипела колесами телег, что все приличное зверье разбегалось на многие километры в стороны. Крупный зверь здесь добывался загоном, мелкий — с помощью силков и других хитроумных ловушек. Ни на то, ни на другое у нас просто не было времени. Приходилось есть солонину с кашей.

— Понятно. Ладно, дед, где можно переночевать?

Лес стал редеть, сквозь прогалы справа не так уж и далеко были видны заснеженные вершины Срединных гор, отделяющих Аранию от Фрагонии. Мы шли вдоль основного хребта, а 'Скальная' находилась где-то левее. От пятисот до тысячи километров от этой точки, не больше. Не больше, но и не меньше — устанем искать. Как бы год командировки не превратился в два, а то и три.

Наконец, как-то вечером, ко мне попросился Шелом.

— Ваша светлость, завтра к обеду, даст бог, дойдем до их летнего стойбища.

— Спасибо Шелом, ты нас всех сильно выручил.

Вечерами уже натренированные бойцы быстро сгружали нашу походную кухню, выставляли над ней большую палатку, и без нужды, кроме караула, оттуда до утра уже никто не высовывался. Подозреваю, что обозники нам сильно завидовали. Кстати, по дороге была у меня мысль устроить банный день, но мы и так опаздывали, поэтому перенес эту процедуру на обратный путь.

После ужина-обеда Чикер каждый день золой натирал котел до блеска, заливал водой, а так как печь топилась постоянно, в любое время любой желающий мог зачерпнуть своей кружкой кипяточку. Небольшая горсть сушеных ягод и отвар готов. Про чай, как я уже говорил, здесь ничего не знали.

— Чикер!

— Я, ваша светлость! — парень подпрыгнул как на пружинке.

— Иди-ка сюда.

Чикер опасливо подошел и поклонился.

— Присаживайся, разговор есть, — я поправил огарок свечи в небольшой плошке.

Илиниус и Клеменс как по команде отвернулись. Бойцы отряда вообще старались лишний раз в сторону командирского угла не пялиться.

— Говорят, ты фокусы ловко показываешь? Возьми хотя бы... вот этот камешек, — и протянул ему заранее припасенный изумруд.

Чикер взял камень, поднес к свету, внимательно осмотрел и произнес:

— Стоящая вещь.

— Сейчас не об этом. Можешь сделать так, чтобы он у тебя из руки исчез?

— Вы о чем, ваша светлость? — спросил бывший, или не сильно бывший вор, протягивая мне пустые руки. Мамой клянусь, я смотрел на его руки не отрываясь, но изумруда не было.

— Хорошо, но это еще не все. Смотри, вот три чашки, — я перевернул чашки дном вверх. — Бери изумруд.

— Какой изумруд, ваша светлость?

— Голову оторву.

— Взял, — камень опять каким-то непостижимым образом оказался у него в руке.

— Теперь клади его под центральную чашку, — я несколько раз поменял местами чашки. — Под какой сейчас камень?

Чикер уверенно ткнул в нужную чашку.

— Точно, вот он, — сказал я, показывая на изумруд. — А теперь ты крути.

— Зачем?

— Крути, говорят.

Парень вздохнул и несколько раз поменял местами чашки. Ох уж эти причуды командира, вместо того чтобы отсыпаться, приходится заниматься разной ерундой.

Я поднял чашку — камень был на месте, вот он, родимый.

— А теперь, — я понизил голос до шепота, — сделай так, чтобы камень оказался под другой чашкой, не под той, куда его положили изначально. Сможешь?

— Ух ты! — парень оживился, — так это же...

— Рот закрой и крути молча.

Все, больше я ни разу не смог угадать, где лежит изумруд. Чикер давился от смеха, но честно молчал.

— Достаточно. Тренировка прошла успешно. Завтра нам предстоит поиграть в эту игру с одним человеком. Внимательно следи за моими руками. Если правая сжата в кулак, то человек не должен угадать, где лежит изумруд. Если левая, то игрок ДОЛЖЕН угадать, где камень, запомнил?

— А зачем...

— По-моему, тебе язык мешает жить, а, Чикер? Давай его отрежем? И камень верни, умник.

Чикер не без сожаления вернул мне камень.

— Не грусти, если все пройдет нормально, я тебе его подарю.

— Ваша светлость!

— Свободен.

Кстати, насчет свободы. Посетила меня одна мысль, может и не сильно здравая, но другого выхода я не вижу.

Утром после легкого завтрака построил взвод в две шеренги.

— Бойцы! — Чуть не сказал 'Товарищи!', — впереди у нас серьезные испытания, нам всем будет нужна поддержка друг друга. Предлагаю клятву чести в обмен на свободу здесь и сейчас. Кто согласен, подходите ко мне по одному.

Народ загудел. Клятва чести — вещь серьезная, нарушать ее здесь не принято, дашь — придется держаться до конца. А с другой стороны этот ненавистный браслет, постоянный страх отстать от коллектива, лишиться руки. Не сразу, но люди потянулись. А где один, там и все остальные. В обмен на клятву я снимал с человека браслет.

— Господин Клеменс, когда вернемся, передайте это начальнику тюрьмы, как-никак казенное имущество, — я передал заму весьма увесистый мешок с браслетами.

Еще где-то с полчаса заняло обсуждение различных возможных действий в стойбище северян и наш караван двинулся в путь. Сегодня мы должны добраться до стойбища, будем надеяться, что все пройдет тихо и мирно.

Лес закончился как-то внезапно, впереди простиралась бесконечная тундра, уже припорошенная снегом. Справа все так же виднелись Срединные горы, где-то там, впереди, земля заканчивалась и начиналось неизведанное холодное море. И пусть остается неизведанным, меня никогда не тянуло в походы по льдам и торосам.

Чуть левее вдалеке на ровном столе тундры торчали небольшие холмики. Шелом показал на них рукой и сказал:

— Вон их стойбище, ваша светлость.

— Отлично! Ты молодец, мужик, спасибо, что довел. Когда все закончится, получишь награду.

Обоз под охраной солдат остановил метров за двести до первого чума или что у них там. А сам с Шеломом, Чикером и звеном солдат пошел на переговоры с местным вождем. У большого чума в центре стойбища нас остановили два... невысоких северянина с короткими копьями. Да простят меня наши малые северные народы, но отличить чукчу от эвенка, эскимоса или такого же другого я не смогу и под пистолетом. Чукчи в моем мире в народном фольклоре не слишком уважаемы, пусть будут эскимосы, просто мне это слово больше нравится.

— Стой! Куда идешь?

— Гуляем. Кстати, а вождь дома?

Зря я это сделал. Мой ответ поверг стражей местного порядка в глубокую задумчивость.

— Гуляете? — наконец один из них очнулся.

— Гуляем, — я с серьезным лицом кивнул головой, — и заодно товары различные везем, может кому пригодятся.

— Подожди, я спрошу.

— Хорошо, только быстрее давай, а то холодно здесь у вас.

Чукча-эскимос нырнул внутрь конического строения, покрытого шкурами, и пропал. Минуту нет, две... Как я вижу, с гостеприимством здесь туго. Похоже, местный вождь решил нас помариновать на свежем воздухе. Что ж, сам напросился.

Я решительно шагнул ко входу в чум, но оставшийся малорослый охранник уткнул в меня свое копьецо и грозно молвил:

— Туда нельзя.

Кто-то из моих солдат за спиной заразительно заржал. Воспользовавшись растерянностью охранника, я отодвинул копье в сторону, схватил человека за запястье и потянул его энергию на себя. Забрал совсем немного, но парень почти сразу закатил глаза и мягко осел на землю. Никакого злого воодушевления, даже капельку, не почувствовал, похоже, я становлюсь наркоманом.

— Ждите здесь, никого не впускайте и, главное, не выпускайте, — сказал я своим и шагнул внутрь чума.

Внутри, вопреки ожиданиям, было вполне светло. Несколько больших плошек с горящими фитилями давали достаточно света, чтобы сориентироваться. Неплохо живет вождь, половина чума, и пол и стены были выстланы белоснежными шкурками, песца, наверное. В центре, скрестив ноги, сидел мужик действительно выдающихся во все стороны размеров, одетый в расшитую бисером длинную рубаху. Перед ним на отдельной шкуре стояло несколько чем-то наполненных плошек. И без того не слишком круглые глаза человека заплыли жиром и злобно разглядывали вошедшего, то есть меня. Пропавший охранник стоял у него за спиной.

— Ты кто? — неприязненно спросил хозяин помещения.

Ну, извините.

— Хрен в пальто. Ты, похоже, совсем оборзел, жирный урод, заставляешь меня стоять на морозе?! Сейчас выставлю на улицу в одной рубашонке, чтоб ты немного очнулся, кусок тюленьего говна!

Судя по лицу вождя, так с ним разговаривали в первый раз. Он сипел и молча тыкал в меня пальцем. Потом его прорвало:

— Что ты стоишь, Малык?! Убей его!

Охранник, нервно сжимая свое копье, неуверенно двинулся в мою сторону.

Неужели я так плохо выгляжу? Куда ни приди, везде убить грозятся.

Копье товарища обрезал гладиусом, а энергии прихватил побольше, после чего охранник мешком обвалился на пол. Во, немного торкнуло, сейчас мы с этим толстеньким побеседуем.

Вождь не видел моих манипуляций, поэтому несколько удивленно смотрел на соплеменника, так некстати решившего заснуть. Я подошел к сидевшему и от души пнул его в бок.

— И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!

Ничего с собой не могу поделать, нравится мне эта фраза до ужаса.

Жирдяй, несмотря на комплекцию, резко вскочил, перевернув при этом несколько плошек с едой (паразит, такой мех испачкал!), и направил на меня нож, больше похожий на тесак Шварценеггера.

— Я здесь самый сильный воин! Никто не смеет так со мной разговаривать! Бери свой кинжал, бейся со мной, но ты все равно сейчас умрешь!

— Слышь, ты, бочка с салом, похоже, ты не все увидел. Смотри сюда!

Я поискал глазами, чтобы такого поэффектнее изничтожить. На полу рядом с плошками валялась деревянная фигурка, отдаленно похожая на человека. Поднял это произведение местного искусства и показал вождю.

— Смотри внимательно.

Толстый что-то хотел сказать, но было поздно, я чиркнул гладиусом по предполагаемой шее и кусок деревяшки, олицетворяющий чью-то голову, скатился вниз.

— Что ты сделал?! Это же воплощение бога Горяна!

— Да? Извини, я не знал.

— Он покарает тебя!

— Не, не покарает, мой бог сильнее, не сомневайся. Ну что, ты все еще хочешь биться со мной?

Вождь взревел раненым слоном, обежал меня по дуге и выбежал из чума. Ровно через секунду он ломанулся назад, увидев солдат с обнаженными мечами.

— Зачем солдат привел?

— Что значит 'зачем'? За золотом.

— Ты его не получишь!

— Ха-ха-ха! Насмешил! Сейчас тебе башку отрежу и заберу. Ты же его у себя хранишь, где-то здесь, никому не доверяешь. Я угадал?

Вождь приуныл. Потом вскинул голову и ткнул тесаком в мою сторону

— Воины племени убьют тебя и твоих солдат!

— Ты своих воинов-то видел? Недомерки с палками. Предупреждаю, еще одно невежливое слово в мой адрес, и ваше племя исчезнет вместе с тобой. Мужчин убьем, а женщин и детей продадим другому вождю. Но тебе будет уже все равно, ты умрешь первым. Как тебе такое, вождь?

Вождь приуныл еще больше.

По-моему, достаточно, человек дошел до кондиции.

— Слушай, вождь, — я широко улыбнулся, — как-то мы с тобой неправильно разговариваем. Ты на меня наехал, я погорячился. Нехорошо это. Давай как бы заново, как будто мы незнакомы.

Я подошел к вождю и попытался приобнять его за плечи, но не получилось, рук не хватило. Перед этим я аккуратно забрал тесак из его руки и откинул подальше. Углов здесь нет, одни круглые стены.

— Давай, дорогой, садись на свое место, кушай, а я зайду заново.

Ничего непонимающий вождь сел, пытаясь сообразить, в чем подвох.

Я вышел из чума и зажмурился от яркого света.

— Так, парни, отошли на десять шагов, но не расслабляйтесь, Чикер, ты стоишь здесь и ждешь команды, — и опять нырнул в полумрак чума.

— Вай, вай, вай! Это кто тут такой большой и красивый эскимос?

— Какой эскимос?! Мы — коряны! — и грохнул себя кулаком по груди.

— Хорошо, извини, большой и красивый корян, — и продолжил дальше, — это, наверное, тот самый великий вождь, про которого мне говорили, самый сильный и могучий. Да?

Вождь немного подумал и согласился:

 Да.

Помолчали. Похоже, толку от него не добьешься, придется все самому.

— Что ты молчишь, большой вождь? Предложи мне сесть.

— Э-ээ, ты эта, давай, садись.

— Куда, болван, мне садиться?! На пол что ли? Совсем нюх потерял. Чикер!

— Я, ваша..., — начал вбежавший помощник со складным стулом в руках, потом вспомнил, что нужно говорить и поправился, — я здесь, о великий господин!

— Ставь стул.

Устроившись поудобнее, спросил хозяина помещения:

— А как тебя зовут, о большой вождь?

— Меня зовут Медведь, это все знают! Медведь Большая Лапа! — и вождь снова стукнул себя по груди кулаком.

— Да, да, Медведь, как раз про тебя мне и рассказывали. А меня зовут, — я поднял правую руку на манер американских президентов, — Гор Серебряный Змей. Не слышал? Я привел к тебе караван с товарами, которые ты так ждешь.

Медведь потряс головой.

— Не, не слышал. Караван — эта хорошо. Ты, эта, а где Шунир?

— Он решил немного отдохнуть и попросил меня съездить. А мне что, я с удовольствием. Тем более познакомиться с таким великим вождем.

Толстый недоверчиво смотрел на меня, пытаясь понять, смеюсь я над ним или говорю правду?

Я опять поднял руку вверх.

— Истинная правда, вождь. Слушай, как-то мы скучно сидим. Скажи своим, чтобы пожрать принесли, и мяса побольше.

Толстый поднялся, выглянул из чума и что-то крикнул. Через несколько минут двое парней унесли заснувшего охранника, а вполне миловидные девчушки стали подносить большие и маленькие плошки с едой.

— Вождь, у нас есть обычай, неплохой, надо сказать, ходить в гости со своей выпивкой. Давай перед едой пропустим по маленькой, за знакомство.

— Не, я не буду, — Медведь поморщился, — шаман не разрешает, говорит от этого голова станет глупой.

Какой умный шаман, надо бы познакомиться при случае. Ты, друг мой, не знаешь, насколько глупой может стать голова.

— Э-ээ, что значит не буду? Обидеть хочешь? Я тебе нектар богов привез, мамой клянусь. Кстати, нашим богом к употреблению разрешенный. Посмотри, какой ты большой и сильный, что тебе будет с одного глоточка?

Вчера я позаимствовал из наших запасов начатый бурдюк вина, половину вылил, да простят меня Бахус и кто там еще отвечал за выпивку, и в оставшиеся литров пять залил литр водки, подаренной мне Сан Санычем. Перед походом Саныч снабдил меня пятью литрами своей продукции и коробочкой с пилюльками со словами: 'Если уж совсем грустно станет'.

Вот этого убойного пойла я и разлил по плошкам, молясь Светозарному, чтобы действие выпитых когда-то пилюлек уже закончилось.

Видя, как я лихо опрокинул свою порцию, Медведь взял плошку, долго нюхал и осторожно пригубил.

— Гадость. Не, я не буду.

Пришлось слезть со стула.

— Если так пить, то, конечно, гадость. Так, возьми в левую руку кусок рыбы, а в правую посуду. И-ии, залпом! — и влил содержимое в пасть товарища.

— Вот, молодца, а теперь закуси. Лучше?

Медведь неопределенно пожал плечами.

— Смотри, вождь, жить стало веселее. Кстати, о золоте. Я ж пошутил, никто его у тебя отнимать не будет, мы же честные люди. Подскажи, пожалуйста, сколько ты платил Шуниру за пятнадцать подвод?

— Пятьдесят мешочков, — быстро и не моргнув глазом проговорил Медведь.

Расчет производился маленькими кожаными мешочками по сто грамм золотого песка в каждом. Вот сучок, раза в три надуть хочет, в два-то точно.

— Хорошо. Пятьдесят — значит пятьдесят, ты же не обманываешь меня, Большая Лапа? Нет?

Вождь энергично замотал головой.

— Отлично! Давай за это выпьем, только до дна, за успешную сделку!

Грамм по триста навернули, не меньше. Закусили.

— Давай еще. Между первой и второй перерывчик небольшой.

— Так это же не первая...

— Ты плохо считаешь, ухнем!

Ухнули. Вроде бы меня моя магическая очистка пока спасает, хотя где-то там внутри что-то заворочалось. Надо хотя бы свое забрать, вдруг развезет, мне эту тушу ни в жисть не перепить.

— Медведь, времени у нас мало, давай рассчитаемся, да мы поедем в обратный путь.

— Давай, — порывшись в шкурах, вождь достал тяжеленную торбу и безошибочно отсчитал пятьдесят мешочков с золотом.

— По рукам, Змей? — с замиранием сердца спросил Медведь.

— По рукам!

Вождь ожил, глазенки заблестели, на лице аршинными буквами было написано счастье от удачной сделки.

И тут нам принесли мясо. Горячее, дымящееся, вкусное до невозможности. Как я соскучился по нормальному мясу! За моей спиной Чикер громко сглотнул слюну. Извини, парень, тебе пока не положено.

Под мясо пропустили еще по плошке напитка.

— Слушай, Медведь, я тут недавно одну игру видел...

— Эта, Змей, налей еще... — видно было, что толстый слегка поплыл.

— Не, брат, давай чуть попозже, ты уже почти дошел до кондиции. Сейчас сыграем, а потом хоть залейся. Так вот, смотри, — я взял три плошки почище и перевернул их вверх дном. — У меня есть камушек, — достал изумруд и протянул его вождю.

— О-го! — протянул вождь, прямо как одна известная особа из произведения Ильфа и Петрова, и схватил камень. Глаза на секунду у него стали круглыми.

— Не 'О-го!', а 'О-го-го!', ценная вещь. Я тебе его потом подарю, когда сыграем.

Сзади раздался приглушенный стон.

Я обернулся.

— Не стони, у меня еще есть.

— Давай, давай сюда, — еле выцарапал камень из толстых пальцев Медведя, — кладем вот сюда под плошку, смотри внимательно, вождь, и крутим.

Пару раз для верности поменял плошки местами. Мой толстый друг, хоть и пьяненький, ткнул пальцем в правильную плошку.

— Молодец, Большая Лапа! Какой у тебя верный глаз! А вот спорим, что сейчас не угадаешь? Мешочек с золотом ставлю, что не угадаешь! — я усиленно делал вид, что сильно пьян, — только у меня что-то спина разболелась, Чикер, иди крути, ты молодой, у тебя здоровья побольше будет.

И тут понеслось. Вождь оказался человеком азартным, и где-то час мы с ним бились-боролись, передвигая золото то туда, то сюда. Выигранное золото я аккуратно складывал в заранее подготовленный мешок.

— Ставлю пять! — крикнул я в очередной раз и бросил на шкуру пять мешочков.

Медведь сунул руку в свою торбу и поменялся в лице. Схватил торбу, перевернул ее и потряс. Пусто...

— Все, нет больше.

— Жалко, Медведь, — сказал я, забирая назад свои пять мешочков, — но раз нет, значит нет. Нам пора. Спасибо за хлеб, за соль... Чикер, отдай камушек вождю, я обещал, и смотри, без фокусов.

— Стой! — крикнул вождь, — давай сыграем на весеннее золото!

— Я бы с удовольствием сыграл с тобой на золото на десять лет вперед, но увы, наш бог не разрешает играть в долг, извини, вождь.

Медведь лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь найти, на что можно сыграть. Потом он что-то вспомнил и закричал:

— Подожди! У меня есть!

С этими словами он выбежал из чума.

— Чикер, ты молодец, хвалю! А теперь быстро колись — камень отдал вождю?

— Ваша светлость, как можно?! Конечно, отдал! — Чикер смотрел на меня слишком честными глазами.

— Бедный вождь... Держи мешок, здесь сто пятьдесят шесть мешочков. И даже не думай, головой отвечаешь.

На улице послышался звон металла. Вождь решил со мной на корову сыграть? При всем уважении, корова столько не стоит. Медведь ввалился в чум спиной вперед, таща за собой кого-то на цепи, следом зашли три эскимоса.

— Вот, Змей, на это буду играть! Десять мешочков стоит!

Большого труда мне стоило сохранить лицо. Передо мной стояла негритянка.

Зора.

Негритянка негритянке рознь. Жители нашей Африки все разные: и по строению тела, и по цвету кожи. Высокая, на голову выше своих охранников, худая до невозможности, кожа да кости. Удлиненное лицо с запавшими огромными глазами и торчащими скулами когда-то было красивым, но годы и жуткая худоба превратили это лицо в высохшую маску. Бритый до синевы череп дополнял картину. В неверном свете плошек определить ее возраст было затруднительно, лет сорок, может больше. Она мне напоминала гипертрофированно вытянутую статуэтку из эбенового дерева, такие в моем детстве показывали в передачах про Африку. Сходство со статуэткой дополняло практически полностью голое тело женщины. Из одежды на ней была короткая набедренная повязка и металлические цепи на руках, на ногах и вокруг шеи.

Для себя я сразу решил, что у эскимосов она не останется. Не знаю, откуда это существо занесло в здешний мир, может когда-нибудь и узнаю. Скорее всего эта женщина опасна, не стал бы вождь просто так ее заматывать в цепи, но это не повод держать человека голышом на холоде.

Я повернулся к вождю.

— Она у тебя в бане живет?

— Какой бане? Нет никакой бани, в чуме держим, где еще.

Мне в зимней одежде в чуме вождя было не слишком-то тепло, а эта африканка просто голая и босиком!

— У тебя что, вождь, лишней шкуры не нашлось, чтобы свою пленницу не морозить? — я неприязненно посмотрел на Медведя.

— Не заслужила! — отрезал вождь, — хватит разговаривать, давай играть.

— Я на людей не играю, — не менее резко ответил я. Подошел к Чикеру, достал из мешка пять мешочков с золотом и бросил к ногам вождя.

— Забирай. Играть больше не будем, мы уходим.

— Я сказал десять! — завопил вождь.

— Этот скелет и одного не стоит, и ты сам это знаешь, — я подошел к Медведю и, понизив голос, спросил:

— Лапа, ты где ее откопал? Просто интересно.

— Еще два мешочка.

— Хорошо, дам один и все на этом. Рассказывай.

— Мои воины (я еле сдержал улыбку) год назад нашли ее в пещере, где мы добываем золот..., не важно, там, в горах. Она была вся изранена, в боку торчал обломок копья. Парни хотели добить ее, но не получилось. Она покалечила троих, получила еще два копья в грудь, и только после этого отключилась. Ее связали, на всякий случай, и приволокли ко мне в стойбище. За два дня, пока ее везли, часть ран затянулась, у меня в чуме она очнулась, порвала веревки, как гнилые нитки, убила одного воина, одного ранила и в этот момент я ее сзади ка-а-ак треснул! Думал все, с концами. Так нет же, очухалась. Но уже связанная цепями.

— Ну, и добили бы и дело с концом, зачем издеваться над человеком? Или ты, вождь, ждешь, когда она исправится и попросит прощения?

Медведь почесал голову:

— По нашим обычаям связанного врага убить просто так нельзя, только в поединке, а развязывать ее никто не станет, дураков нет. У нее в груди торчало два копья — сейчас даже отметин не осталось. Поэтому и держим. Интересно, сколько она протянет? Кормим объедками, зимой и летом голая, а все не сдохнет. Только высохла, как сушеная рыба. И еще. Она все же женщина, я, эта, попробовать хотел.

— Попробовал?

Вождь посмурнел.

— Не, не стал. Она убить пообещала. Стоит вся связанная, а мне все равно не по себе. Только ты никому. Змей, ты, эта, забери ее подальше, ладно? Честно тебе скажу — страшно мне, когда она рядом.

— Как ее зовут?

— Да кто ж знает, она почти не разговаривает. Мы ее Головешкой зовем.

Оригиналы хреновы и экспериментаторы в придачу. Сходил к Чикеру и передал вождю обещанный мешочек. Теперь надо разбираться с той, кого я выкупил.

Подошел вплотную к негритянке и посмотрел ей в глаза. Этот человек не с нами, она где-то далеко отсюда, по крайней мере, меня она не видит или не хочет видеть. Ну-с, попробуем. Я поднял правую руку с раскрытой ладонью:

— Меня зовут Гор. Как зовут тебя?

Молчание. Просто молчание.

— Теперь ты совершенно свободна. Можешь идти, куда хочешь. Предлагаю пойти со мной. Я отведу тебя туда, где тепло, а для начала хорошенько поедим, хорошо? Но для этого надо снять цепи, ты слышишь меня?

Нет ответа.

— Ты можешь не отвечать, но все же прошу пообещать мне одну вещь. Когда я сниму цепи, пожалуйста, не убивай здесь никого. Они, конечно, виноваты, — я обернулся и посмотрел на вождя, тот нахмурился, — но убивать их не стоит, здесь у нас такие правила.

Я взялся за цепь, свисающую с шеи, чтобы посмотреть, как бы поаккуратнее ее обрезать, и в этот момент пленница очнулась.

Хриплым голосом она произнесла:

— Дотронешься — убью. Снимешь цепи — убью всех.

Сильное заявление.

— Видишь ли...— я задумался, как мне к ней обращаться. Точно не 'Головешка'. — Теперь я за тебя в ответе, женщина-воин, и никак не могу позволить здесь убивать кого-либо. Тогда придется пару дней тебе потерпеть, за это время и мы уедем далеко и племя уйдет в свои края, не найдешь.

— Тогда убью тебя.

— Ну, это сделать довольно затруднительно, поверь мне. Что ж, придется ехать так.

Тут внезапно подключилась Варвара.

— Гор, подожди, мне кажется, что я слышу ее.

Блестящая змея показалась из-за ворота камзола, обернулась вокруг моей шеи, положила голову на плечо и уставилась на негритянку.

Одновременно произошло несколько событий. Эскимосы-охранники с криками выскочили из чума, позорно оставив своего вождя один на один с жуткой тварью. Еще не протрезвевший Медведь громко хрюкнул, упал на задницу и отполз на максимально возможное расстояние. Чикер тихо осел, стараясь стать максимально незаметным. Пленница дернулась, понятное дело, что страшно, но я с удивлением отметил, что она смотрит на змею с радостным возбуждением.

— Варечка, — я погладил ее по голове, — ты действительно ее слышишь? И что там у нее в голове?

— Подожди, я сейчас, — змея медленно по спирали сползла с меня и также медленно стала обвиваться вокруг негритянки. Там, где Варвара прикасалась к металлу, цепь исчезала, а остатки с жалобным звяканьем падали к ногам бывшей пленницы. Освободив шею женщины, Варя положила голову ей на плечо и замерла.

— Пойдем с нами, — предложила Варвара. Негритянка, видимо, что-то ответила.

— Нет, он не раб, — змея выслушала очередной ответ, — нет, он мой повелитель.

Надо было видеть глаза женщины — они стали круглыми-круглыми от изумления, затем негритянка сложила руки лодочкой, протянула их вперед и склонила голову.

— Прими меня в свое племя, о повелитель змей.

— Варя, что ты ей наговорила? Какой повелитель?

— Не тяни, принимай в племя, у нее в голове такая каша. Принимай, пока она не передумала.

— Подними голову, женщина-воин, — произнес я торжественно, — и больше никогда и ни перед кем не склоняй ее.

Женщина выпрямилась и ожидающе посмотрела на меня.

— Как зовут тебя?

— Жалящая Зора, о повелитель.

— Я, Гор Серебряный Змей, принимаю тебя, Зора, в свое племя. Отныне ты под защитой племени. Мое слово — закон, за неповиновение — смерть.

— Я вступаю в твое племя, Змей. Теперь моя жизнь принадлежит тебе.

Варвара потерлась о щеку Зоры.

— Молодец, теперь ты с нами, — и медленно вернулась на свое место ко мне за пазуху.

— Варечка, я не переборщил, все нормально? — спросил я тихо.

— Она тебя не слышит, Гор, и ты ее не слышишь, у вас разные уровни восприятия. Все нормально, насчет смерти — в самый раз, там, где она жила, нравы весьма жестокие. И поддержи ее энергией, она почти на грани.

— А ты что?

— От тебя помощь будет более правильной.

— Какая умная у меня подруга!

— А ты сомневался?

Наш диалог занял всего несколько секунд, Зора стояла неподвижно. Нет, я не могу смотреть на это. Взял свою телогрейку, лежащую около нашей обеденной скатерти, и накинул ее на голые плечи нового члена несуществующего племени. Опять изумленный взгляд. За тобой что, никто не ухаживал? Бедная женщина.

— Дай мне руку, Зора.

Негритянка без колебаний протянула мне руку. Накрыв ее своими ладонями, я начал потихоньку закачивать в нее живительную энергию. Сначала все уходило, как в бездонную бочку, и лишь спустя некоторое время почувствовался отклик ее организма. Все, пока хватит, теперь она точно не умрет.

Зора поклонилась, прижав руки к груди, затем встряхнулась и плотоядно посмотрела на вождя. Ну, где-то я ее понимаю, там есть, чем поживиться.

Вождь, все это время не отрывающий от нас глаз, замычал, замахал руками.

— Змей, ты что делаешь?! Уходите! Уходите отсюда! — он на четвереньках бодро добежал до своего тесака и выставил его перед собой, схватив обеими руками

Зора вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачал головой.

— Нет, не трогай его. Лучше иди вон туда, садись и ешь все, что там осталось.

Женщина опустилась на колени около плошек и стала хватать куски, торопливо засовывая их в рот. Печальное зрелище, вождь — ты дерьмо.

Дерьмо не дерьмо, а пара вопросов к вождю у меня еще осталась. Я подошел к толстому и уселся рядом.

— Медведь, убери свой замечательный нож, все нормально, никто тебя не тронет. Ты лучше скажи, можешь дать проводника до 'Скальной крепости'? Я заплачу золотом.

Вождь неотрывно смотрел на Зору и молчал.

— Медведь, эй! — я помахал рукой у него перед лицом, — очнись! Я же сказал, все нормально.

В глаза вождя вернулась жизнь.

— Змей, что это было? — Медведь вполне узнаваемо изобразил змею.

— Большая Серебряная Змея, ты разве не понял? Я же тебе говорил, что меня зовут Гор Серебряный Змей. Она внутри меня живет, поэтому так и зовут.

Вождь попытался отодвинуться от меня, но отступать было некуда, спиной он упирался в стенку чума.

— Да ладно тебе, не бойся. Мы же друзья. Так как насчет проводника?

— Дам проводника, обязательно дам. Десять мешочков.

Честно говоря, килограмм золота за проводника дороговато, но для дела можно было бы и заплатить. Вот только мне не понравился слишком быстрый ответ вождя.

— Хорошо, Медведь, я дам тебе десять мешочков, хоть это и очень дорого, но сначала выслушай одну историю. Попросили как-то хорошие люди одного вождя дать проводника в страну далекую. Дал вождь проводника, да только оказалось, что тот дороги-то не знает. Тогда вернулись эти хорошие люди и убили вождя и все его племя. Вот такая история. Чикер, неси сюда золото.

Вождь хмуро отвернулся.

— Не надо золота, не ходим мы туда, очень давно уже не ходим, никто туда дороги не знает. Там у этих дремучих варваров что-то плохое происходило, люди пропадали.

— То есть, они дремучие, а вы, значит, не дремучие? — подколол я вождя.

— Мы — коряны! — Медведь опять гордо ударил себя по могучей груди. — А там живут дремучие и жадные пырки, они темным богам поклоняются.

— Хорошо, хорошо, не кипятись, мой просветленный и совсем не жадный корян. И что дальше?

— Еще мой отец пытался с ними договориться, но не получилось. Из шести посланных воинов вернулся только один, но и тот недолго прожил, все какие-то страшные сказки рассказывал. После этого никто туда больше не ходил.

— А зачем ходили, о чем хотели договориться? Про что выживший воин рассказывал?

— Слишком много вопросов, Змей, — усмехнулся вождь, — не знаю я ничего, маленький был.

Сдается мне, что все он знает, только говорить не хочет. И дорогу, наверняка, знает, но не покажет. Выдаст нам местного Сусанина, который по приказу вождя заведет в такую глушь, что и не выберемся. Ладно, сами поищем, что нам стоит пятьсот километров прочесать, за пару-тройку лет управимся. А если серьезно, есть у меня некоторые мысли, как искать эту крепость.

Бывшая пленница все смела подчистую. Сидя в той же позе, она молча ждала окончания нашего разговора. Пора закругляться, нам еще возвращаться на границу леса. Если начнется сильный ветер, то наши лошадки ночь не переживут, это не северные олени.

— Ну что, Большая Лапа, спасибо тебе за хлеб, за соль, нам пора. У меня в стране есть замечательный обычай — при прощании надо выпить с другом по стаканчику, так сказать, на посошок, — с этими словами я налил нам по полной плошке. В бурдюке жалобно плескались остатки — неслабо мы приложились.

Вождь большими глотками осушил свою посуду и посмотрел в сторону скатерти, чем бы заесть, но после Зоры искать еду было бесполезно. Медведь хотел встать, чтобы позвать кого-нибудь из своих, но ноги подвели, и он плюхнулся обратно.

— Что мы сюда, жрать пришли, что ли, а, вождь? Али ты не мужик?! Давай еще по одной!

— Я воин! — заревел вождь, схватил бурдюк и присосался к нему. Оторвавшись от пустой емкости, вождь громко рыгнул, количество, наконец-то, перешло в качество, глаза закатились, и он рухнул на спину. И сон сморил богатыря... Спи спокойно, дорогой товарищ, завтра тебя ждет хмурое утро, тебе будет плохо. Или очень плохо.

Я поднялся.

— Все, уходим.

Зора мгновенно оказалась рядом, Чикер уже давно переминался с ноги на ногу, не смея отойти от мешка с золотом. Я посмотрел на босые ноги женщины, потом на спящего вождя. Нет, не вариант, в его унтах она утонет.

— Потерпи еще немного, ладно? — обратился я к ней. — В лагере у нас есть запасная пара обуви.

Я с грустью вспомнил Торага, он так и не успел примерить обновки.

Мы вылезли из чума, на улице уже смеркалось. Мешок с золотом я у Чикера забрал, от греха подальше, ибо сказано — не искушай слабого, он и так слаб. Замерзшие солдаты вместе с Шеломом угрюмо топтались у входа.

— Парни, спасибо за службу, в лагере получите по двойной порции вина для согрева.

— Мешок, — произнесла Зора, — у них мой мешок.

Я вспомнил спящего вождя, но он нам не помощник, будить его бесполезно.

— Хорошо, сейчас кого-нибудь пошлем.

— Не нужно, повелитель, я сама, — с этими словами Зора скинула мою телогрейку и помчалась к дальнему чуму. Как она бежала! Какая-то странная техника бега, сильно отличающаяся от нашей. Она как будто летела по воздуху, сильно отталкиваясь своими босыми ногами.

Зора вернулась буквально через пару минут, на испачканных кровью губах у нее гасла легкая улыбка, в руках она держала небольшой кожаный мешок, а на поясе торчала костяная рукоятка местного ножа, заткнутого за набедренную повязку. Похоже, кто-то из местных сполна получил за свое плохое поведение. Блин, вот совсем некстати, утром вождь обидится еще сильнее.

— Быстро уходим, пока эскимосы не очнулись, — и, стараясь не шуметь, мы в ускоренном темпе рванули в сторону наших. Перед этим мне с трудом удалось заставить женщину надеть телогрейку обратно. Мне холодно не было, защитное поле, выставленное на максимум, прекрасно защищало от холода. Правда, расход энергии совсем неприличный, но, надеюсь, это ненадолго.

Эскимосы обоз уже разгрузили, солдаты и обозники ждали нас, сбившись в кучку, тихо переговариваясь и не решаясь самовольно уйти к лесу. Да и Клеменс не разрешил бы.

— Быстрее, быстрее! Разворачивайтесь и ходу! Клеменс, отряду команду 'Бегом!'!

Сам вскочил на лошадь и протянул руку Зоре, круглыми глазами уставившуюся на невиданное доселе животное.

— Залезай ко мне, тебе так теплее будет.

Она отрицательно покачала головой.

— Не бойся, садись, она не кусается.

Зора опять покачала головой.

— Не нужно беспокоиться, повелитель, мне на ногах привычнее.

Несмотря на необходимость сматываться отсюда как можно быстрее, я слез с лошади и подошел к негритянке.

— Зора, не называй меня 'Повелитель', хотя бы при всех. Меня зовут Гор, можешь звать Змеем, но Повелителем не надо. Пусть это будет нашей тайной.

— Как скажешь, Змей.

— А теперь поторопимся.

В сгущающихся сумерках видно было не очень хорошо, но, судя по лицу женщины, ходьба босиком по снегу ее не сильно напрягала.

Я подъехал к Шелому.

— Ты нашу дорогу в лес найдешь, а то уже совсем темнеет? Нам бы надо подальше от северян убраться.

— Найду, ваша светлость, спасибо Светозарному, колею пока не замело, выберемся.

— Шелом, не подведи! Янис, быстро ко мне! Зажигай магический светильник, будешь подсвечивать дорогу, только не слишком ярко, чтобы северяне не заметили. Все, давайте, давайте! Вперед!

В лес мы все же попали, не промахнулись. Дальше было уже проще, дорога там одна, заплутать невозможно. Где-то к полуночи дошли до стоянки, с которой выходили сегодня утром. Все это время Зора неутомимо шла рядом, ни в какую не соглашаясь сесть на лошадь.

Слава богу, добрались. Устраиваться на ночлег прямо посреди узкой дороги в глухом лесу было бы крайне неудобно и с точки зрения размещения лагеря, и с точки зрения охраны стоянки. Может я дую на воду, но на месте северян я бы устроил погоню. И если даже не удастся вернуть золото, то хотя бы убить пару-тройку человек или лошадей из нашего каравана в отместку за тех, кого там прирезала Зора.

В палатке возникла довольно пикантная ситуация. Как только негритянка вошла внутрь, она тут же скинула телогрейку, оставшись в своей набедренной повязке. Илиниус, одновременно с этим зажегший свечу, так и остался стоять, раскрывши рот.

— Господин магистр, это кто? — спросил он почему-то шепотом.

— Это моя гостья, Зора, извини, просто не было времени представить вас друг другу. Зора, это магистр Илиниус, мой друг.

— Что значит 'Магистр'?

— Это значит, что он — маг, умеет колдовать.

— Шаман? — недоверчиво произнесла Зора. — Слишком молод для шамана. Он тебя обманывает, Змей, не может он быть шаманом, — категорично припечатала женщина.

— Да, наверное, ты права. Он скорее помощник шамана, но все равно очень хороший человек.

Зора подозрительно посмотрела на Яниса, но ничего не ответила.

— Я раньше никогда не видел такого цвета кожи, господин магистр, — произнес Янис, продолжая рассматривать Зору. — Говорят, что в Южном халифате все люди смуглые, но эта женщ... Зора...

— Поверь, Янис, ты далеко не все видел в своей жизни. В моей стране много таких людей, а есть страны, где практически все люди с темной кожей. Они от этого ни хуже, ни лучше не становятся. Что тебя смущает, чего ты так на нее уставился?

— М-мм-м, господин магистр, дело даже не в цвете кожи, у нас не принято, чтобы женщина вот так свободно ходила, э-ээ-э, не одетая.

— Я тебя понимаю, Янис, но у меня сегодня уже совсем нет сил лезть в повозку и искать ей одежду. Давай доживем до утра, утром все решим. Если тебя смущает ее вид, вон, отворачивайся к стенке и спи.

— Змей, почему этот человек называет тебя 'Магистр'? Ты тоже колдун?

— Да, есть такое дело, шаманю понемножку.

Зора утвердительно кивнула головой.

— Простой человек не смог бы стать повелителем змей. Передай Серебряной змее, что я счастлива быть в вашем племени.

— Обязательно передам.

Подоспел ужин. Чикер принес каждому по миске каши с небольшим количеством мяса и по два сухаря. Пока я протирал ложку, Зора заглотила свою порцию, вылизала миску и с жутким хрустом сгрызла свои сухари, не размачивая. Боже, как она изголодалась.

— Чикер, принеси нам еще одну порцию.

Повар, недовольный, что его оторвали от ужина, принес еще одну миску каши. Вторая порция была съедена с той же скоростью.

— Еще? — на всякий случай спросил я.

Женщина утвердительно кивнула.

— Тебе плохо не станет?

Честно говоря, на еде мы не экономили и порции были совсем немаленькими, лично я две порции съел бы с трудом.

— Чикер, принеси нам еще порцию, и не дуйся. Если б тебя столько не кормили.

Парень, который только-только сел на свое место и взял в руки ложку, поднялся, что-то бормоча, забрал у Зоры миску, наполнил кашей и злобно всунул ее в руки негритянки, не переставая что-то бормотать.

Дальнейшее произошло практически молниеносно. Зора, аккуратно поставив свою миску на землю, перекатилась к уходящему повару, ударом ноги подсекла его, перехватила падающее тело на подставленное колено, рванула за волосы голову Чикера назад и занесла эскимосский нож, чтобы перерезать тому горло.

Уже немного изучив характер гостьи, я ожидал чего-то подобного, поэтому успел заорать:

— Стой! Зора, стой, не надо!

Она с удивлением посмотрела на меня. Люди в палатке замерли, большая часть даже не поняла, что произошло.

— Не надо его убивать, он уже все понял. Да, он неправ, но он извиняется и больше не будет.

Зора с сомнением посмотрела на повара. Тот широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел в вечность, покорившись судьбе. Вряд ли он смог произнести сейчас хоть слово.

— Все, отпускай его и иди доедай свою кашу. Он точно больше не будет. Отпусти, -произнес я с нажимом.

С видимым сожалением Зора бросила на землю безвольное тело и вернулась на свое место. Внешне она была спокойна, но ее широкие ноздри гневно раздувались.

— Значит так, Жалящая Зора. Еще раз ты позволишь себе задуматься над моим приказом, я выгоню тебя из племени. Я все сказал.

Зора мгновенно села на колени, склонила голову и протянула ко мне ладони, сложенные лодочкой.

— Прости, о повелитель. Такое больше не повторится.

Я помолчал. Сила этой женщины в бесконтрольном варианте принесет больше бед, чем пользы. Если бы она сейчас не подчинилась, пришлось бы ее убивать, как ни жестоко это звучит. Выпускать подобное чудовище на свободный выпас совершенно недопустимо.

— Последний раз. Помни об этом.

Подождал еще немного. Женщина сидела в той же позе, не смея поднять голову.

— Все, достаточно. Доедай свою кашу и ложись спать.

Амазонка, мать ее, нашел себе проблему на голову. Но не выгонять же. Бог с ней, утро вечера мудренее.

Клеменс, как и положено образцовому подчиненному, спокойно наблюдал за всем этим цирком. Его это никак не касается. Хочет начальник воспитывать странную гостью — пусть воспитывает.

— Клем, слушай сюда. Под утро определи в караулы самых ответственных, к нам могут незваные гости пожаловать.

— Слушаюсь, господин магистр. Для верности я сам утром подежурю, будьте спокойны.

— Хорошо, но если что, будите сразу.

Рано утром, еще только светало, я проснулся от внутреннего беспокойства. Так и есть — гостьи на месте не оказалось. Я подхватился — оставлять Зору без присмотра, как я сейчас понимаю, совсем нежелательно. Как ни крути, она здесь единственная женщина среди почти тридцати мужиков, уже черт-те сколько времени лишенных женской ласки. Один неуклюжий комплимент со стороны моих подопечных, и внеочередные похороны нам обеспечены. И это будет не Зора.

Выскочив из палатки, я практически сразу увидел Зору, сидевшую в позе лотоса на промороженной земле все также в одной лишь набедренной повязке. Ее темно-коричневая фигурка смотрелась сюрреалистично на фоне серебристого инея, покрывшего все вокруг. Лицо было обращено в сторону восходящего солнца, глаза закрыты.

— День будет добрым, мой повелитель, я чувствую это, — произнесла она, не открывая глаз. Зато часовые пялились на нее широко раскрытыми глазами, забыв про все остальное. Увидев меня, бедные солдаты быстро вернулись к своим обязанностям, продолжив пристально вглядываться в окружающий лес.

Я тоже загляделся на Зору. Невероятно, но вчерашняя измученная иссохшая женщина в возрасте исчезла, теперь на земле сидела взрослая девушка. Морщины на лице разгладились, скулы уже не так сильно были обтянуты кожей, и мне показалось, что грудь женщины немного увеличилась.

— Доброе утро, Зора. Как тебе не холодно? Сразу после завтрака пойдем к повозкам, я подберу для тебя одежду. Правда, на женщин в отряде мы не рассчитывали, поэтому вещи будут мужскими, но в любом случае теплыми.

— Ты все время беспокоишься обо мне, повелитель, благодарю тебя, — она так и не открыла глаза, — но мне не холодно. В Лугурунде ночами бывает намного холоднее.

— И долго ты будешь вот так сидеть?

Зора удивленно открыла глаза.

— Пока не появится солнце. Каждый живущий должен поклониться новому солнцу, тогда оно будет милосердно и не сожжет своим дыханием.

Да, уж... Как все запущено.

— А что, может сжечь?

— Раза два, может три в сезон большой засухи солнце на кого-то гневается и посылает на Лугурунду языки пламени. Если человек не успеет спрятаться в Черных пещерах, то он превратится в горстку пепла. Старые девы-воины, завершившие свой круг мудрости, уходят в Огненную пустыню, давая место для жизни новым девам племени. Солнце не любит, когда кто-то пересекает черту Огненной пустыни и сжигает всех ушедших.

Веселая жизнь там у них в этой Лугурунде.

— А как ты оказалась у северян, помнишь хоть что-нибудь?

— Наше племя самое сильное в Лугурунде, в наших пещерах достаточно воды, у нас самое большое стадо самцов. У нас живет самая большая и мудрая мать-змея. Другие племена иногда пытаются нападать на нас, но ничем хорошим для них это не заканчивается.

Я отметил для себя, что достаточно было воды, про еду ни слова.

— Девы этих племен слабы и им никогда не достанутся наши самцы. Но есть в Лугурунде одно страшное зло — кочующее племя Мерцающих. У них нет своих пещер, они все время в пути и горе тому племени, на кого наткнутся Мерцающие. После них остаются только смерть и пустые пещеры, — глаза девушки печально смотрели куда-то в прошлое.

Коротконогие уродливые существа, похожие на обезьян, со странной желтой кожей, они на секунду могут становиться невидимыми. Они как бы мерцают, перемещаются быстро и хаотично, поэтому попасть в них копьем или дротиком крайне сложно. С ними почти невозможно сражаться: нападают всегда большой группой, их мерцание завораживает, сбивает с толку. И еще — у них самые лучшие наконечники для копий, такой наконечник — мечта каждой девы-воина.

Зора передвинула из-за спины свой мешок и вынула из него трехлучевой металлический наконечник синеватого цвета. Вся поверхность наконечника была покрыта мелкими зазубринами.

— Они напали рано утром, внезапно появившись внутри пещеры. Девы из наружной охраны, видимо, погибли сразу и не смогли подать сигнал тревоги. Мы приняли свой последний бой. Я убила не менее пяти обезьян, когда пропустила удар копьем в бок. Сразу вырывать копье нельзя, это верная смерть, я только обломила древко, чтобы не мешалось. Если сердце не задето, наше тело будет сопротивляться до последнего, залечивая полученные раны. Но ран было слишком много, я потеряла сознание, а очнулась уже в другой пещере, где мохнатые люди тыкали меня своими палками.

Зора замолчала, заново переживая моменты своей последней битвы.

— Этот наконечник я достала из своего тела, пока сидела в плену у мохнатых людей. Все мои силы ушли на восстановление, иначе они никогда не смогли бы справиться со мной.

В этот момент первые лучи солнца окрасили розовым легкие ночные облака и наш разговор закончился. Зора быстро убрала наконечник и протянула руки навстречу солнцу. Губы ее беззвучно шевелились, приветствуя новый день. Через минуту утренний ритуал закончился, девушка легко поднялась с земли и встала рядом со мной, спокойно ожидая дальнейших указаний.

— И все же пойдем посмотрим для тебя одежду, в этом мире женщины ходят одетыми, иначе мужчины будут проявлять к тебе повышенное внимание, попросту приставать.

— Тогда они умрут, — все так же спокойно ответила Зора. — Рабам запрещено смотреть на дев без разрешения.

— Видишь ли, Зора, большинство мужчин в этом мире свободные люди, и здесь принято оказывать знаки внимания женщинам, ухаживать за ними. За это не убивают, здесь другой мир, тут свои законы. Вот у вас, насколько я понял, охраной и защитой от нападений занимаются женщины, но ты не упоминала о ваших мужчинах. Что они делают, как живут?

— Все делают, — презрительно скривив губы ответила девушка, — всю работу в племени: носят воду из нижней пещеры, выращивают мох и слизней, ухаживают за змеями. Когда самцам исполняется пятнадцать лет, их на месяц поселяют в пещеру дев. После этого Говорящая со змеями отводит ненужного самца матери-змее.

Не понял.

— И что дальше?

— Как что, мать-змея с удовольствием их съедает.

— То есть, вы просто скармливаете змеям членов своего племени?! — у меня от возмущения волосы дыбом стали.

— Они не члены племени, — губы девушки скривились еще презрительней, — они самцы, рабы. Ни на что не годные жалкие рабы. Змеи несут яйца, это основа жизни племени. На заходе солнца девы выходят на охоту, днем все живое прячется от палящего зноя. Охота редко бывает удачной, в Лугурунде почти нет крупных животных. Вся добыча отдается матери-змее и ее четырем сестрам.

Если у девы рождается мальчик, она переходит в низшую касту, если девочка — дева переходит в верхнюю касту. Нерожавшие девы находятся между ними. Девочки рождаются очень редко, мальчиков намного больше, поэтому никакой ценности для племени они не представляют.

— Мне, конечно, не очень нравится картина вашего мира, но там вы можете делать все, что угодно. Здесь же, Жалящая Зора, ты не то что не убьешь, ты никого пальцем не тронешь без моего разрешения. Понятно?

— Понятно, повелитель. Но если кто-то из твоих самцов начнет приставать ко мне?

— Не беспокойся. Ты моя гостья и к тебе никто приставать не будет, сумасшедших здесь нет. Ты мне лучше другое скажи. Если вы с таким презрением относитесь к самцам, почему ты послушалась меня? Я же отношусь к самцам, зачем меня слушаться?

— Потому что ты Говорящий. В Лугурунде существует легенда, что когда-то давно в племя пришел высокий и сильный самец, убил Говорящую со змеями и стал Повелителем. Его племя жило долго и счастливо и было самым сильным во всей Лугурунде, даже Мерцающие боялись нападать на них. Но потом он постарел и вместе со своими девами ушел в Огненную пустыню.

Как это романтично, умереть, забрав с собой десяток жен. На Земле это уже проходили.

— Ты не очень высокий, Змей, но сильный, и говоришь со змеями, — продолжила Зора, глядя на меня горящими глазами. — Ты выбрал меня старшей девой своего племени, мы вернемся в Лугурунду, отомстим Мерцающим и будем жить долго и счастливо.

'Господин назначил меня любимой женой!'. Интересно, когда я успел выбрать ее старшей девой? А можно обойтись как-нибудь без этого?

Зора, словно подслушав мои мысли, сказала:

— Самцу в пещере дев дают накидку, та, на которую самец ее накинет, на месяц становится старшей девой. В жилище мохнатого человека ты накинул на меня свою накидку, теперь я — старшая дева. Ты сильный и жить будешь долго, а я всегда буду старшей девой, — Зору распирало от гордости.

Можно, конечно, было попытаться объяснить девушке все нюансы ее нынешнего положения, но прямолинейность мышления жителей Лугурунды сведет все мои потуги к нулю. Пусть пока будет так, эту девушку-воина лучше иметь в друзьях. Ее враги, как я понимаю, долго не живут.

— Хорошо, Зора, мы поищем при случае твою Лугурунду, а пока мне надо выполнить приказ нашего главного самца. Ты со мной?

— Я теперь всегда с тобой, повелитель, — без тени сомнения ответила девушка.

Я поморщился.

— Зора, я же просил... Все, пошли одеваться.

Подойдя к повозке, в которой везли вещи, я откинул полог и застыл, молча проговаривая множество непечатных слов.

— Клеменс, ко мне!!

Заместитель выскочил из палатки и бодро подбежал, пытаясь понять, из-за чего я так разорался.

— Что это, господин Клеменс? — я кивнул на мешки, плотно заполнявшие нашу повозку.

— Товары с пятнадцатой подводы, господин магистр, — четко доложил Клем.

— Какого черта они здесь делают?! Вы же должны были их отдать северянам!

— Извините, господин магистр, но команды не было, — ответил заместитель, стараясь не смотреть на полураздетую негритянку. — Обоз разгрузили полностью, а насчет нашей повозки команды не было. Я думал, что вы забрали этот товар в качестве оплаты за наше сопровождение каравана, — Клеменс был спокоен как трактор, ибо никакой вины за собой не чувствовал.

Думал он, надо же, команды 'Думать!' не было! Хотя, конечно, определенный резон в его словах присутствует.

— И что в этих мешках?

Клеменс пожал плечами, мол, не его эта епархия, ему все равно, что там.

На данный момент это не так уж и важно, просто вся одежда, которую можно было бы подобрать для девушки, была надежно погребена под кучей мешков.

Зора пришла ко мне на помощь.

— Змей, позволь мне самой найти себе одежду, ваша мне не подходит. Я ненадолго, — девушка кивнула в сторону леса.

— Ты не потеряешься? Мы тебя ждать не сможем. Нам надо быстрее уходить отсюда, твой нелюбимый вождь мохнатых людей может послать погоню за нами. Возможно, они уже совсем близко.

Зора прислушалась к молчащему лесу.

— На несколько паков вокруг людей нет, — успокоила меня она, — потеряться я тоже не смогу, вы так шумите, когда идете, — девушка улыбнулась мне как маленькому ребенку.

Это да, шум присутствует, но попробуй такой оравой, с лошадьми и повозками идти бесшумно.

— Хорошо, иди.

Старшая и единственная дева отряда кивнула мне и через несколько мгновений бесшумно исчезла за деревьями. Пак, как я потом выяснил, составляет что-то около пятисот метров.

Через полчаса мы были уже в пути. Небо затянуло низкими тучами, начал сыпать мелкий снег, тот самый, что так легко и быстро засыпает все следы. Покачиваясь на лошади, я размышлял и о прошлом, и о будущем, не забывая контролировать окружающее пространство.

С вождем, если честно, получилось не очень хорошо. Мало того, что почти все золото забрали, так еще, оказывается, и часть товара замылили. Полагаю, что следующему караванщику общаться с вождем будет непросто, но обратно уже ничего не воротишь. Зато доброе дело сделали — Зору освободили. Даже два добрых дела — вождя от Зоры освободили.

Но это все лирика и мое самоуправство, к выполнению задания императора прогулка за золотом отношения не имеет. Итак, какие исходные данные у меня есть? Где-то на бескрайних просторах севера растут веселые грибы, которые в сушеном виде становятся сильнейшим наркотиком. Сами северяне его не употребляют, либо обладают иммунитетом к действию этой дряни. От остальной части материка просторы эти отделены горным массивом, в котором есть единственный удобный проход, запечатанный в свое время 'Скальной крепостью'.

Как пояснил Сан Саныч, в последние примерно двадцать лет поток наркотика, поступающий в столицу, резко увеличился. Какой из этого можно сделать вывод? Могу предположить, что раньше поставками дури занимались отдельные несознательные граждане, а в последнее время кто-то решил поставить дело на широкую ногу.

Вместо ходоков с котомками за плечами, в которых, при всем уважении, много не унесешь, появились повозки. Армию ходоков я исключаю, информация быстро растеклась бы по городам и весям. Скорее всего, все произошло ровно наоборот: организованная банда-команда устранила ходоков-индивидуалов как конкурентов, и как нежелательных свидетелей.

Но, в связи с этим возникает вопрос: а как они туда попадают? Повозка тайными тропами перемещаться не может, как минимум должна быть дорожка для проезда этой самой повозки. Понятно, что на ней нет указателей и укатанной колеи, за товаром есть смысл ездить раз в год, когда товар созреет, то есть высохнет.

И, наконец, самый главный вопрос — а что взамен? Что могут просить северяне за свой товар? Золото? Вряд ли, его на хлеб не намажешь. Вот тебе и ответ — продукты, которых нет на севере, ткани, металл, наверное. Естественно, все это меняется втридорога, потому как местные истинной стоимости материковых товаров не знают.

Подведем итоги. Дорога на 'Скальную' существует, только знают о ней буквально единицы. Дело за малым — найти эту дорогу, добраться до крепости, и если повезет (оно же не повезет, у такого товара должна быть приличная охрана) перехватить груз этого года, если он еще не ушел в столицу.

Как будем искать? Бродить всей толпой, вспахивая девственные снега, бессмысленно. Я думаю...

Мои размышления прервали резкие крики в голове каравана и обоз остановился. Я поспешил вперед, чтобы успеть прикрыть людей в случае нападения.

Посреди дороги на снегу, щедро залитом кровью, скрестив ноги сидела Зора, рядом с ней неподвижно лежала туша какого-то животного.

— Змей, вы все время так ползаете, как песчаные черепахи? Я уже больше часа жду вас.

Я слез с лошади, подошел к девушке и осторожно посмотрел на ее добычу. Что-то большое, мохнатое, с серьезными зубами и когтями. Похоже на крупного медведя, только постройнее.

— Змей, не спи, кровь еще не остыла.

— И что?

— Как что? Пей быстрее, я же не могу вперед тебя лезть.

— Э-ээ, Зора, видишь ли, мы здесь не приучены пить свежую кровь, да и несвежую тоже, обходимся мясом, кашей, овощи едим разные...

Негритянка посмотрела на меня, как на убогого.

— То есть ты не будешь?

— Нет, дева-воин, спасибо за предложение, но я не буду. Может и ты не будешь, а? Давай я тебе лучше сухариков дам.

— В вашей еде практически нет энергии. Больше всего ее в только что убитом теле, а еще больше, — Зора, прищурив глаза, провела кончиком языка по губам, — в живом.

Веселая девушка. Насчет живых тел мне объяснять не надо, я сразу вспомнил свои пьянящие ощущения от притока чужой живительной энергии.

Не тратя время на напрасные терзания, Зора вынула из-за спины свое новое оружие. На короткую, сантиметров пятьдесят, палку был плотно насажен наконечник Мерцающих. Древко было тщательно очищено от коры и обмотано полосками кожи, когда и успела. Негритянка ткнула дротиком в шею животного и надолго припала к открытой ране.

Подбежал немного запоздавший Илиниус.

— Янис, это что за зверюга?

— Вы про девушку, господин магистр? — спросил маг, с неодобрением смотревший на Зору.

— Ха-ха, друг мой, да ты еще и шутить умеешь? Нет, я про эту мохнатую зверушку.

Илиниус обошел скульптурную композицию 'Девушка и поверженное чудовище', внимательно осмотрел лапы зверя и выдал вердикт:

— Если я не ошибаюсь, это лесная нагила, самый сильный и коварный зверь северных лесов империи. Очень крупный экземпляр.

— Значит, теперь не самый сильный, — пробормотал я. — Зора, а, Зора, заканчивай, у нас вопрос появился.

Девушка нехотя оторвалась от еды, поднялась и вопросительно посмотрела на меня, совершенно игнорируя Илиниуса.

— Говорят, это очень опасный зверь. Как ты с ним справилась?

Зора фыркнула и огляделась по сторонам. Метрах в пятнадцати от нас Чикер с начальником охраны обоза о чем-то переговаривались, прислонившись к повозке. Девушка молниеносно достала дротик и метнула в их сторону. Сбив шапку с Чикера, дротик намертво пригвоздил ее к стоящему рядом дереву. По лицу парня потекла струйка крови. Он ошалело крутил головой, пока не наткнулся на ехидный взгляд Зоры.

— Господин магистр, — Чикер чуть не плакал, размазывая кровь по лицу, — да что же это такое, ведь на волосок промахнулась, еще б немного и убила бы, эта..., — он хотел дать девушке нелестную характеристику, но вовремя одумался и замолк.

— Я так понимаю, она попала туда, куда хотела. Не переживай, этого больше не будет.

Девушка улыбнулась и пошла доставать свое оружие. Чикер на всякий случай отбежал подальше. Не без труда выдернув дротик из дерева, Зора внимательно осмотрела наконечник и убрала свое оружие за спину в специальное крепление из тонких ремешков.

Подойдя к убитому зверю, она перевернула тушу, и стала видно небольшое входное отверстие в грудине животного. Теперь понятно, с таким умением кидать дротик, у лесной нагилы против негритянки не было ни единого шанса. Особенно, когда на дротике наконечник Мерцающих.

— Но мясо-то ты есть будешь? — спросила Зора.

— Нет, от мяса я не откажусь, но придется поделить его на всех, мы же не станем его есть только вдвоем, это неправильно. Зато на ужин будет потрясающая похлебка со свежим мясом.

— Как скажешь, Змей, — вздохнула Зора, с сожалением глядя на еще целую тушу, — но шкуру я заберу себе!

— Это пожалуйста, это твой трофей, забирай.

— Спасибо, Змей. Эй ты, иди сюда, — Зора окрикнула Чикера, — быстрее, пока я не рассердилась.

Бедный парень решил не искушать судьбу и бодро подбежал к девушке.

— Помогай.

Уверенными движениями негритянка распорола в нескольких местах шкуру животного и с помощью Чикера сняла ее полностью.

— Забирай и не вздумай съесть хоть кусочек, я все вижу, — Зора еще раз с сожалением посмотрела на мясо.

Чикер с бойцами ловко разрубили тушу на куски и сложили на одну из подвод. Этого количества мяса нам хватит дня на три, и это при том, что часть надо будет отдать обозникам, эти мужики уже стали своими.

Зора залезла в одну из наших повозок и занялась очисткой шкуры. Все, можно трогаться.

Из шкуры нагилы Зора сшила себе интересный наряд, включающий снегоступы, нарукавники и накидку типа плаща с капюшоном. Капюшон был когда-то шкурой на голове животного. Наряд украшали передние клыки нагилы. В ход опять пошел дротик для прокалывания дырок и клубок сухожилий, извлеченный из походного мешка девушки. Темно-коричневый мех практически не отличался от цвета кожи негритянки, в своей накидке она стала похожа на нагилу, только худую.

Каждый день с утра Зора уходила в лес и через несколько часов мы ее обнаруживали сидящей на дороге с очередной добычей. Как-то раз уже вечером вдалеке раздался волчий вой. Зора прислушалась и улыбнулась:

— Змей, еда сама к нам идет, там шесть-семь животных, мяса будет много.

Вот чего бы я не хотел, так это чтобы она убивала волков. Все-таки сородичи Серого, пусть и дальние, но все же. Другого зверья вокруг много, и им, и нам хватит.

— Зора, это воют здешние волки, можно тебя попросить не убивать их? У меня есть брат — большой волк, а это его сородичи.

— А как мне их узнать?

— Ну, они похожи на собак эскимосов, только серые и покрупнее будут.

К нам подключилась Варвара.

— Я сейчас покажу ей, как волки выглядят.

— Варечка, солнышко, спасибо. Будь добра, покажи ей еще моего Серого, не дай бог, где пересекутся.

Некоторое время Зора молчала, затем посмотрела на меня расширившимися глазами:

— Змей, этот огромный волк — твой брат?! О-оо...

Я кивнул. Легкая грусть прикоснулась к груди. Серый, братья, где вы сейчас? Где Старый? Как вы там? Надеюсь, у вас все хорошо.

— Я поняла. Они похожи на песчаных шакалов Лугурунды, только те серо-желтые и совсем тощие. Но, если все же твои волки подойдут слишком близко? Шакалы нападают большой стаей и у одинокой девы практически нет шансов на спасение. Если, конечно, у нее нет наконечника Мерцающих, — Зора вынула дротик и любовно погладила синеватый металл.

— Если они подойдут слишком близко, я попрошу их найти себе другую добычу.

Негритянка недоверчиво посмотрела на меня, но ничего не сказала.

До деревни Пыни добрались без особых приключений. Все тот же дед встречал наш отряд, в двух избах курились приветливые дымки. Отвлекаться от задания императора больше не на что, поэтому настало время для некоторых решений.

— Янис, садись, разговор есть.

В малюсенькое оконце свет еле проникал, чадящая печь, сложенная из валунов, щедро наполняла избу едким дымом, но это было все же лучше, чем сидеть на холодной улице.

— Завтра нам придется расстаться.

Янис горестно опустил голову.

— Я так и знал, господин магистр. А может...

— Нет, Янис, не может. В этом мешке ровно пятнадцать килограммов золота, кто-то должен сопроводить его в столицу. Я не хочу проверять на прочность моральную устойчивость обозников. В столице сдашь это золото в казну, затем найдешь парня, племянника погибшего караванщика, проследишь, чтобы с ним рассчитались по полной. Другого выхода я не вижу. А мы с тобой, дружище, обязательно встретимся через год. Или два. Да, и не забудь, пожалуйста, заехать в тюрьму, отдай им мешок с браслетами, как-никак казенное имущество.

На следующее утро обоз ушел в сторону Горска, увозя с собой золото и моего друга Илиниуса. Как небезызвестный мушкетер, я остался один... Правда, судьба-злодейка подсунула мне Пятницу, тоже чернокожую, кстати. Ой, чувствую, хлебну я еще с ней.

По рассказам охотников в нескольких днях пути на запад находится небольшая деревенька Лесная, тамошние жители занимаются добычей особо ценной пушнины. Еще дальше на запад вроде как была еще одна деревня, но уж лет как двадцать оттуда ушли последние жители. Почему, неизвестно, но людей там совсем не осталось, дорога туда заросла вконец. Это все, что удалось узнать у местных.

И то хлеб. До нормального компаса этот мир еще не дожил, но про намагниченную стрелку уже знали и активно ею пользовались. На небольшой кусок коры укладывалась намагниченная иголка и кора опускалась в плошку с водой. Таким образом определялся север, а там уж и все остальное.

Моя гениальная мысль состояла в том, чтобы максимально далеко уйти на запад, отслеживая все возможные дороги, поворачивающие на север. По словам Сан Саныча, 'Скальная' находится примерно на равном расстоянии между Срединными горами и Западным морем. Плюс-минус сотня-две километров. И вроде бы крепость закрывала единственный проход в горном массиве, отсекающим северные территории от остального материка. Но, насколько это точно, Саныч не знает.

Мысль уходить на запад замечательная, вот только дорог здесь практически нет. А те, что есть, петляют, как ... хотят. Пытался заставить Аю показать карту местности, но, как и ожидалось, получил фигу и требование пароля.

До Лесной за один серебряк нас согласился проводить местный охотник. Когда-то дорога на Лесную была проезжей, но теперь основательно подзаросла, и приходилось долго и муторно расчищать путь для наших повозок. Ровно через неделю ближе к вечеру измученный отряд вышел к Лесной. Если эта заросшая колея считалась здесь дорогой, значит к дальней деревне дороги нет в принципе.

В пути каждые два часа я доставал иголку и сверял направление. По мере возможности старался учитывать все повороты дороги, чтобы понимать, насколько мы отклоняемся в ту или иную сторону. Ориентироваться по солнцу не представлялось возможным. Небо все время было затянуто свинцовыми тучами, из которых то и дело начинал сыпать мелкий снежок. Спасибо Светозарному, что пока мелкий.

По моим прикидкам, нам удалось пройти около ста километров, может чуть меньше. До предполагаемого поворота на 'Скальную' осталось километров семьсот-восемьсот. Мне стало нехорошо, только сейчас я понял, в какую авантюру мы ввязались. Скорее всего, в те годы, когда крепость строилась, к ней ходили напрямую из крайних поселков третьей провинции.

Мне предстоит решить непростую задачу: либо пробиваться дальше по бездорожью совершенно непонятное количество времени, либо, как ни прискорбно, уходить обратно к Пыне и спускаться к Горску. Дерьмо. И вперед идти невозможно, и возвращаться в Горск совершенно неприемлемо. Все, приехали.

Единственный выход, который приходит в голову, это идти к крепости одному. К весне дойду не торопясь. Людей надо оставлять в Пыне, устроить там небольшой форт, охраняющий стратегическую развязку. Как назвать форт? Ну, скажем, 'Крайний', кто когда-нибудь бывал на Байконуре, поймет, о чем это я.

Кстати, при наличии форта всем следующим караванщикам будет легче, появится возможность безопасно и с относительным комфортом переночевать. Да, и надо отправить одного местного в Горск, чтобы оттуда прислали обоз с продуктами для парней, деньги есть, расплатятся без вопросов.

Ночевать все равно пришлось в палатке, в заброшенной избе, любезно предоставленной нам местными, печи не было совсем, только очаг в углу. Топить избу по-черному то еще удовольствие, тепла не шибко много, а дым весь твой, лучше уж в палатке.

Можно было бы обойтись только инструктажем Клеменса, но бросать отряд, не попрощавшись, мне показалось неправильным. Сколько мы уже вместе? Если считать с момента знакомства в тюрьме, то уже более трех месяцев. Ну, и что, что каторжники? Да, есть среди них пара человек, к которым не стоит поворачиваться спиной, а остальные вполне нормальные мужики, которые когда-то оступились. Будем считать, что свои грехи они уже почти искупили, через год вернутся в столицу свободными людьми.

— Бойцы! — я обратился к отряду, построенному в две шеренги. — Парни! Дальше идти всем отрядом не вижу смысла, замерзнем к дьяволу в этих диких лесах. Поэтому, господин Клеменс, слушай мою команду! Вернуться в предыдущую деревню, организовать небольшую крепость, охранять тамошний важный перекресток. Ровно через десять месяцев уведете отряд обратно в столицу. Все, кто с вами дойдут до городских ворот, получат прощение своей вины.

Люди молча переглядывались, не веря своим ушам. Никто их не погонит в ту самую 'Скальную' на верную смерть, не придется сквозь снег и морозы ломиться в неизвестность. Практически бывшие каторжники в этот момент получили вольную, отсроченную на десять месяцев.

Распустив людей собирать лагерь, я обратился к девушке:

— Зора, ты свободный человек, я не буду тебя ни уговаривать, ни отговаривать, выбор за тобой. У меня же выбора нет, я обещал нашему главному самцу, императору, сделать одну вещь. Поэтому мне вон туда, — я мотнул в сторону стены глухого леса, окружающего деревню. — Может ты пойдешь с отрядом? Через год, а может и раньше я вернусь, и мы пойдем искать твою Лугурунду. Хорошо?

Девушка улыбнулась.

— Змей, ты отдал мне свою накидку, поэтому мы теперь вместе навсегда. Куда ты, туда и я.

Сказано это было так спокойно и уверенно, что все мои предыдущие слова просто потеряли смысл. Вот только что скажет жена? Ладно, пока это не очень актуально, а там видно будет.

Тяжелее всего мне далось расставание с лошадкой. Мы с Машей вместе с самого первого дня в этом мире. Я обнял ее голову:

— Машенька, извини, что я ухожу. Береги себя, я обязательно вернусь за тобой, я обещаю. Поедем обратно в теплые края, где много вкусной свежей травы...

Мария грустно пожевала губами мое ухо.

— Клем, прошу тебя, что бы ни случилось, сбереги, пожалуйста, эту лошадь, она мне очень дорога.

Еще полчаса потратили на сборы, инструктаж Клеменса, и отряд скрылся за деревьями, уходя обратно в сторону Пыни. Даже если они все разбегутся по лесам, меня это уже волновать не будет, я и так сделал для них все, что мог. Будут поумнее — не разбегутся, часть людей Клеменс обязательно сохранит. Ему-то разбегаться никак нельзя, лишь точное выполнение моих указаний позволит бывшему заму стать свободным человеком. А там дон Себасто подсуетится, куда-нибудь пристроит.

— Ну, что, дева-воин, вперед! — и молчаливый лес поглотил нас.

Метров через сто Зора остановилась, выхватила дротик и прошептала:

— Змей, тут кто-то есть. Я его не слышу, но чувствую, — девушка пристально вглядывалась в прогалы между деревьями.

Не успел я набрать воздух, чтобы что-то ответить, как за спиной раздалось такое знакомое:

— Ф-уу-ух!

Я подпрыгнул и обернулся в радостном предвкушении:

— Серый!!!

Железнорык стоял в метре от меня и улыбался во все свои жуткие зубищи.

— Ты звал меня, брат, вот я и пришел.

— Как я рад тебя видеть, серое чудовище!! Я, правда, не помню, чтобы звал тебя, но скучал сильно, это точно.

— А это кто у тебя? Твоя самка? Странная какая-то, я таких еще не видел.

— Сам ты странный! — с вызовом проговорила Зора.

Опа! Она и железнорыка слышит, хотя мы с ним как обычно вслух не произнесли ни слова.

Серый обогнул меня и подошел вплотную к девушке. Понюхал шкуру нагилы, дротик и, не поворачиваясь, произнес:

— Смелая... Пусть только свою железку уберет, не нравится она мне.

— Вот еще! Только Змей может мне указывать!

— Зора! — пришлось добавить строгости в голос. — Это мой брат, я тебе говорил о нем. Убери свое оружие!

Пока девушка несколько мгновений тянула с выполнением команды (ох, воспитывать еще и воспитывать!), у нее из-за спины показалась еще одна зубастая пасть и аккуратно откусила половину дротика вместе с наконечником. Зора подскочила как ужаленная, с изумлением глядя на точную копию Серого за своей спиной. Это она еще третьего не видела, а он точно где-то здесь, эта троица никогда не разлучается.

Откинув остаток деревяшки, негритянка подскочила к железнорыку и резко ударила того по носу. С тем же успехом можно было с размаху лупить по бетонной плите. Зора схватилась за ушибленную руку и зашипела. Младший брат Серого откровенно скалился, держа в зубах наконечник.

— Змей! — Зора решила действовать через меня. — Змей, пусть эта железная тварь отдаст мою вещь!

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не смела раздумывать над моими приказами? Предупреждал. Теперь это его наконечник. И не называй моих братьев тварями. Это гордые и красивые железнорыки. При всех твоих умениях тебя съедят так быстро, что и охнуть не успеешь.

Девушка чуть не плакала. Надеюсь, она все поняла, а наконечник, конечно, вернем, с другим оружием она много не навоюет.

— Попроси нормально, может брат и отдаст. Так-то он белый и пушистый, просто посерел немного от холода.

Зора повернулась к волку.

— О, большой брат Змея, верни мне мое оружие. Мы не враги, брат Змея — мой брат!

Серый еле заметно кивнул и младший выплюнул наконечник к ногам девушки. Зора поклонилась железнорыку в своей манере с протянутыми вперед руками, подняла наконечник и убрала в свой мешок. Мне было видно, что ей очень неуютно без своего дротика, но пока здесь стая железнорыков, нам вообще ничего не угрожает.

— Зачем звал, брат Змей? А мне нравится твое новое имя!

— Есть одна проблема, Серый. Где-то там, далеко, — я махнул рукой в сторону северо-запада, — когда-то давно была крепость, потом люди оттуда ушли и про нее все забыли. Мне надо попасть туда. Ты ничего о той крепости не слышал?

Серый мотнул головой.

— Не, не слышал, нам в той стороне делать нечего. А зачем тебе туда?

Хороший вопрос. По просьбе императора загадки разгадывать. Только сначала неплохо было бы в принципе до крепости добраться.

— Пообещал одному человеку посмотреть там на месте что да как. Взамен на свободу Старого. Кстати, где он сейчас, жив ли?

Железнорык подошел и потерся своей огромной башкой о мое плечо. Хорошо, защита присутствует, так бы содрал кожу за милую душу.

— Брат, я хотел тебе сказать спасибо за отца. Он хотел сначала уйти в страну мертвых, но потом передумал. Недавно видел его издали, выглядит неплохо. Ходит по своим горам, молодежь пытается воспитывать, — мне показалось, что Серый ухмыльнулся.

— Тебе очень надо в эту крепость, Змей?

— Очень. Я слово дал, без этого я не смогу вернуться домой.

— Тогда насчет крепости отца как раз можно и спросить, он давно живет, в разных местах бывал.

— Как же ты его спросишь? Он тоже здесь?

— Нет, он всегда ходит один. Мы просто позовем его.

Серый щелкнул языком и из леса в два длинных прыжка к нам присоединился третий брат. Они подняли морды к свинцовому небу и синхронно завыли.

Это было что-то страшное. Мощный протяжный вой у всего живого подавлял волю к сопротивлению, вбивал в землю, заставлял все внутренности дрожать от страха. Пришлось усилить плотность защиты, чтобы хоть как-то уменьшить неприятные ощущения. Зора прижалась ко мне, вцепившись обеими руками. По-моему, до нее только сейчас дошло, с кем она пыталась бодаться.

Вой длился не меньше минуты.

— Брат, — Серый опять потерся об меня, — встретимся здесь же завтра утром. Старый должен успеть, сил у него теперь достаточно. А мы пойдем пока поохотимся, бежали долго, надо силы восстанавливать.

Железнорык улыбнулся и вместе с братьями беззвучно исчез в лесу.

— Удачной охоты! — я помахал рукой пустому лесу.

— Удачной охоты, — прошептала Зора.

Судя по безмятежному сну всей троицы, охота была удачной. На следующее утро, когда мы с Зорой приперлись на место встречи, только Серый нехотя поднялся, потянулся и зевнул во всю свою ужасную пасть. Молодые дрыхли без задних ног. Или делали вид, что дрыхнут. Интересно, как они спасаются от холода? Шерсти в обычном понимании у них нет, железные волоски брони железнорыков прекрасно защищают от ударов любым оружием, но вот холод...

— Неуютно здесь, — произнес Серый, — холодно. Может, пойдешь с нами обратно на юг, а, Змей? Вечно ты что-то придумаешь. О! — железнорык насторожился, — отец пожаловал, пришел все-таки.

Как я ни вглядывался, но пропустил момент появления Старого. Непонятным образом он вышел из-за редких молодых елок, за которыми и худого бобра не спрячешь.

— Зачем звал, Рррык? — старый железнорык в упор смотрел на сына. В голосе сквозило неподдельное раздражение. Только сейчас, имея возможность сравнить, я оценил всю мощь зрелого железнорыка. Моему Серому до таких размеров еще расти и расти.

— Змею нужна твоя помощь, отец, — миролюбиво ответил Серый, но, на всякий случай, отступив на шаг назад. Молодые давно уже были на ногах и прятались за спину старшего брата.

— Кому?! — взрыкнул Старый.

— Мне, — я решил подать голос. Тем более, что Старый меня прекрасно видел.

— А-аа, и ты здесь, — протянул отец Серого, — обычно я не связываюсь с двуногими... Но тебе я немного должен... Что надо?

— Рад тебя видеть, Старый, в добром здравии. Нужна самая малость — мне бы найти заброшенную крепость где-то там, — я махнул рукой, — в трех-четырех днях пути отсюда. Может больше. Дороги я не знаю.

Железнорык молчал, прикрыв глаза. Потом словно очнулся:

— Слышал я о какой-то крепости в тех краях, но ни разу там не был. И дороги туда я тоже не знаю.

Вот вам и облом, дорогие товарищи. Ну и ладно, хоть своих железнорыков повидал, и то хорошо. И Старый молодец, выглядит вполне живым и здоровым. А крепость придется искать самому, так я на это уже и настроился.

— Спасибо, уважаемый Старый, что пришел и извини, что побеспокоили. Хорошего дня вам всем, друзья мои, нам с Зорой пора идти, дорога длинная.

— Утихни, непоседа, — недовольно проворчал Старый, — я еще не все сказал.

Волчара опустил голову и замолчал. Мы замерли, стараясь не шевелиться, чтобы не сбить с мысли старшего железнорыка, и терпеливо ждали продолжения.

— Хорошо, — прервал молчание Старый, — попробуем спросить у моих друзей, может, они знают об этом месте. Самка с тобой?

— Да.

'Самка' благоразумно промолчала.

Железнорык вздохнул и опустился на колени.

— Залезайте. И побыстрее, путь неблизкий. А ты, щенок, — он сурово посмотрел на Серого, — еще раз меня позовешь без уважительной причины, порванной шкурой не отделаешься.

Мой серый брат припал на передние лапы и принял позу смирения. Но, убей меня бог, если это не так, но я точно успел заметить на его морде, склоненной к земле, ехидную ухмылку.

Махнув рукой Серому на прощанье, я забрался на железного волка, как на танк, Зора умостилась за мной, крепко обхватив меня руками. На загривке у железнорыка на бронированных шейных пластинах хаотично торчали слегка искривленные шипы, за которые я тут же уцепился, ибо больше держаться было не за что. И как оказалось, вовремя, Старый с места рванул на такой скорости, что вся окружающая картинка просто смазалась.

Смотреть по сторонам было бесполезно, заглатывать воздух и то трудно было. Сколько времени длился наш забег точно сказать сложно, может час, может три, но в какой-то момент Старый остановился и бесцеремонно стряхнул нас на землю. Я с трудом разогнул пальцы, все еще пытающиеся держаться за шипы нашего поезда.

Мы стояли на открытой скальной площадке, продуваемой всеми ветрами, впереди виднелся вход в здоровенную пещеру. Вокруг, насколько хватало глаз, все было заставлено остроконечными горными пиками, а внизу на неимоверной глубине в ущелье виднелась тоненькая лента реки, зажатая отвесными каменными стенами.

Старый тяжело дышал, не переставая вглядываться в темноту пещеры. Потом понюхал воздух и строго произнес:

— Май, хватит прятаться, я знаю, что ты здесь, я тебя чувствую.

— Так неинтересно, Рыррык, — раздался голос немного справа от нас и в воздухе стал проявляться контур... Мама дорогая! Я-то думал, на приличную планету попал, а здесь вон что творится. В воздухе, как на фотобумаге начал проявляться Змей Горыныч...

К счастью, небольшой, чуть больше лошади и с одной головой. Натуральный дракон! Чешуя обалденно глубокого изумрудного цвета при малейшем движении владельца переливалась и поблескивала на солнце.

— Рыррык, как здорово, что ты пришел, мы уже соскучились! А это новые игрушки для меня, да? — и зеленая ящерица, приоткрыв пасть, плотоядно посмотрела в нашу сторону.

Зора стояла не шевелясь, во все глаза глядя на дракончика, только губы что-то шептали. Меня немного напрягло слово 'мы', но с такими некрупными экземплярами, как этот, в случае чего, справиться будет несложно. Конечно, для начала надо попробовать все решить миром и попытаться объяснить этому Маю, что нас есть крайне вредно для здоровья.

— Позови Маяну, малыш, мне надо поговорить с ней. Этих двуногих есть нельзя, они мои друзья.

— Я здесь, Рыррык, — и рядом со входом в пещеру из воздуха соткался еще один дракон, весь пронзительно белоснежный, за исключением глаз, и ослепительно сверкающий на солнце. Он, в смысле она, Маяна, лежала, свернувшись кольцом, положив голову на свой мощный хвост. И все бы ничего, вот только размер драконны... Там одна башка с автомобиль, а зубы...

— Здравствуй, Маяна. Прекрасно выглядишь. Тут у двуногих дело к тебе есть небольшое. Послушай, может тебе интересно будет.

Мне показалось, что железнорык, эта машина смерти, немного нервничает. Немудрено, случись между ними битва, я бы на железнорыка и медяхи не поставил.

— Мы в расчете, — Старый внезапно повернулся и посмотрел на меня странным взглядом. — Сами все расскажете и договоритесь. Если сможете. А я пошел, — с этими словами старый волк, ни с кем не попрощавшись, прямо с места длинным прыжком сиганул в пропасть.

Я в ужасе подбежал к краю площадки, чтобы посмотреть на последний полет железнорыка. Но не тут-то было. Старый, как огромный горный козел, уверенно спускался, прыгая с камня на камень, выбирая одному ему известные точки опоры. Через несколько секунд он скрылся из вида.

Ну, ты козел, Старый! А еще другом назвался! Точно козел! Вот удружил! Приволок черт знает куда и сбежал, как последний трус. Нам самим с этой верхотуры ни за что не выбраться, только с этой гигантеллой договариваться. Но как?! Драконна на мирную ящерку совсем не похожа.

— За него не беспокойся, двуногий, — раздался в голове голос драконны. Внутри у меня все зазвенело от такой мощности. — Он здесь далеко не в первый раз.

Драконна поднялась на лапы и вытянула шею, как будто хотела получше рассмотреть нас с Зорой. Правда, Зору рассмотреть было сложно — как только Маяна проявилась из небытия, негритянка рухнула на колени, уткнулась лбом в ледяной камень площадки и замерла.

— Ты вообще слышишь меня? Хотя, если наш друг говорил с тобой, значит слышишь. Тебе надо о себе беспокоиться, двуногий. Не знаю, зачем Рыррык принес вас, у меня совершенно нет желания с вами возиться. Проще действительно съесть, хотя и есть тут совсем нечего, — драконна смешно сморщила свой огромный нос.

— Братик! — она обратилась к изумрудному, — забирай их себе.

Не успел я и рот раскрыть, как мелкий зеленый гаденыш плюнул в меня огненным шаром. Падая на колени и закрывая собой Зору, я успел выставить защитное поле на максимум. Файербол ударился о защиту и растекся вокруг нас лужей шипящего пламени.

Защита выдержала, но почти половина моего запаса энергии выгорела. Дракончик изумленно уставился на нас живых, потом обиженно посмотрел на сестрицу. Еще один шар даже от мелкого я не выдержу, а если еще и драконна подключится... Надо прыгать вниз, хоть какой-то шанс, это лучше, чем быть зажаренным до хрустящей корочки. Хватать Зору в охапку и прыгать.

Не успел...

Драконна взревела, поднялась во весь свой рост (страх божий, какая она огромная!), отнесла назад голову и резко плюнула здоровенным огненным шаром.

Вот и все, пишите письма... Но голова продолжала работать, лихорадочно ища выход. Не знаю, как там сложилась логическая цепочка, неважно, главное — сложилась.

— Я знаю, где ваша мать! — выкрикнул я.

Дракончик, стоящий немного в стороне и с интересом ждущий результата, услышав мои слова, бросился наперерез огненному шару. Маяна, увидев изумрудного на пути файербола, начала судорожно втягивать воздух, пытаясь остановить огненный снаряд. Но большая часть шара все же долетела до Мая и взорвалась, превратившись в бушующее облако огня.

Да уж, против такого объема высокотемпературного газа я бы не сдюжил, сгорели бы мы с Зорой, как две соломинки в костре. Огненное облако прогорело и погасло, явив миру совершенно целого и неповрежденного дракончика.

— Май!! — в голове бился набат, — ты что делаешь?! Ты же мог пострадать!

— Вот еще, — самоуверенно произнес братец, — я уже взрослый. Маяна, ты слышала, что сказал двуногий? Он что-то знает о маме!

— Мама как раз предупреждала, что двуногим верить нельзя. Иди сюда, Май, и не мешай мне больше.

Говори, двуногий, что знаешь, тогда умрешь быстро. Если ты обманул нас, то сильно пожалеешь об этом.

— Во-первых, разрешите представиться, раз появилась такая возможность: магистр Змей. А это...

— Почему Змей? — встрял дракончик, — ты не похож на змею.

— А так? — спросил я и обратился к Варваре:

— Варечка, твой выход.

Варвара с шипением поднялась у меня над головой, но по сравнению даже с изумрудным выглядело не очень солидно, что уж говорить про драконну.

— Какая красивая! — запрыгал на месте Май. — Я хочу, я хочу такую!

— Так ты похож на двуногого с серебристой змеей на загривке, — Маяна подошла поближе, опустила голову к земле и умильно посмотрела на Варвару:

— Какая ты маленькая! Ты действительно очень красивая. Посмотри, как мы похожи, откуда ты? Этот двуногий тебя поймал и не отпускает? Иди к нам, больше тебя никто не обидит.

— О, великая и могучая змея! Ты само совершенство, как я рада, что могу видеть тебя!

— Варя! Ты что несешь?! У Зоры что ли научилась? — я не удержался от ехидного замечания.

— Гор, не мешай, я не хочу лежать здесь расплавленной лужей.

— Великолепная Маяна, хочу сказать тебе, что мы со Змеем две половинки одного целого, он тоже змея, только выглядит иначе. Это чтобы можно было общаться с другими двуногими.

— Да? — удивленно хмыкнула драконна, выпустив при этом из ноздрей два клуба дыма. — А так и не скажешь. Эй, ты, это правда?

— Чистая правда, уважаемая Маяна.

— И что, эта двуногая, что валяется у твоих ног — тоже змея?

Не успел я набрать воздух, чтобы ответить, как влезла Варвара.

— Нет, Маяна, это просто двуногая, я вообще не понимаю, зачем Змей ее таскает за собой.

— Варя! Фу, как не стыдно! Ты же знаешь, почему она со мной.

— Знаю, но все равно она мне не нравится.

Драконна ждала от меня ответа.

— Уважаемая Маяна, это моя помощница, она помогает мне во многих моих земных делах, — я слегка пнул негритянку.

— Зора, хватит валяться, это уже просто неприлично. Поднимись и поздоровайся с уважаемой Маяной.

Девушка приподняла голову, мельком взглянула на драконов, уткнулась обратно лбом в камень и завыла, раскачиваясь всем телом.

— О, великая змея Огненной пустыни! Прости нас, если мы разгневали тебя!

Удивительно, как у такого крупного создания, как драконна, может быть такая выразительная мимика. Маяна тяжело опустилась на площадку, положила голову на хвост и с презрительной миной вздохнула:

— Одни дикари кругом.

— Я бы так не сказал, уважаемая. Дикарей, конечно, много, но есть люди достаточно образованные. Я, например.

— Ты, двуногий, не расслабляйся. Никакой ты не змей, от тебя пахнет человеком. Рассказывай все, что знаешь. Чем больше расскажешь, тем дольше проживешь. Про наше логово никто не знает, я все равно не смогу тебя отпустить.

Похоже, все зря, драконна нас отсюда не выпустит. Ящерица с крылышками. И ничего ведь с ней не сделаешь. Даже пырнуть моим гладиусом напоследок не получится, испепелит еще на подходе. Хрен тебе, змея подколодная, а не информация.

— Тогда какой смысл мне что-то рассказывать? Пять минут больше, пять минут меньше... Только знай одно, змея-переросток, кроме меня никто не сможет освободить вашу маму.

Я наклонился, поднял Зору и поставил ее на ноги:

— Очнись, дева-воин! Хватит трястись, негоже тебе валяться в ногах у этой драконны. Никакая это не змея Огненной пустыни, обычная большая ящерица, и побольше видали. Соберись, давай примем смерть как настоящие воины. Пошли, нам туда, — и я шагнул в сторону пропасти.

Зора потрясла головой, прогоняя свой испуг, и положила мне руку на плечо:

— Я с тобой, Змей. Мы вместе до конца.

Взявшись за руки, мы сделали еще один шаг к пропасти. Лучше так, чем пресмыкаться перед пресмыкающимся.

— Эй, эй, подождите, вы куда?! — завопил мелкий. — Маяна, останови их! Я к маме хочу!!

Драконна неожиданно быстро для такой туши переместилась к краю обрыва и перегородила дорогу своим мощным хвостом. Да уж, не обойти, не объехать. Прыжок вниз на некоторое время откладывается. Зора уже совсем очнулась, вытащила свой дротик и злобно щерилась, готовясь продать свою жизнь подороже.

— Ну, хорошо, двуногие, давайте поговорим спокойно, — драконна ласково посмотрела на Мая и кивнула головой, успокаивая его. — Вы нам все рассказываете, а я вас спущу в долину.

— И отпустишь без повреждений, — добавил я.

— И отпущу. Но ты, двуногий, дашь слово, что не расскажешь никому о нашем логове.

— Меня зовут Змей, Маяна. А мою помощницу Зора. И еще, может в пещере поговорим, а то Зора здесь замерзнет вконец, да и мне не жарко.

— Пошли, — сказала драконна и, немного помедлив, добавила, — Змей.

Пещера была под стать драконне — в ней легко можно было бы спрятать среднемагистральный самолет. Внутри было на удивление чисто.

— Что, ожидал увидеть горы костей и кучи дерьма? — усмехнулась Маяна, укладываясь на свое излюбленное место в глубине пещеры. Братец немедленно прижался к огромному брюху драконны и блаженно замер. — У нас перерабатывается практически все съеденное, а в логове гадят только неразумные твари. Рассказывай.

В пещере было ничуть не теплее, но хотя бы ледяной ветер задувал не так сильно. Я присел на небольшой камень напротив Маяны, не забыв включить подогрев сиденья. Зора осталась стоять за моей спиной, не выказывая ни малейшего неудовольствия от царящего здесь лютого холода.

Я призадумался, размышляя, с чего начать свой рассказ. Уже спокойно разматывая клубок рассуждений, промелькнувших у меня в момент смертельной опасности, еще раз пришел к выводу, что мать этих драконов жива. Почему?

Во время моей встречи с магами 'Круга' дракон-пришелец был упомянут, информации тогда я получил крайне мало, но никто из них и не собирался описывать всю историю в деталях. Дракон-пришелец, с огромным потенциалом, неразумный, разрушения, долго гонялись и все.

Начнем по порядку. Дракон это был или драконна визуально определить невозможно, я, например, не вижу никаких внешних отличий между братом и сестрой. Кроме размера, конечно. У тогдашнего дракона могли быть дети? Запросто.

Далее. Сильнейшие маги империи весьма щепетильно относятся к любому носителю магических сил, а уж к обладателю огромного потенциала тем более. Вряд ли отловив такой интересный экземпляр, маги тут же его прикончили. Во-первых, учитывая словосочетание 'огромный потенциал', с приканчиванием могло и не получиться, скорее всего, где-нибудь заперли. Во-вторых, на их месте я бы занялся изучением подобного феномена, ну, хотя бы попробовал.

И, кстати, судя по детям, не такие уж драконы неразумные. Как и железнорыки, они общаются напрямую, минуя речевой аппарат. Дракон, говорящий человеческим языком, — это из мультиков, нафига ему это? Может, здешние достославные маги не обладают способностью слышать мысленную речь? Тогда, конечно, проще посчитать молчащую громадину неразумной. Интересно, Верховный маг сумел договориться со своей кляксой? Если нет, то трудно ему будет.

— Маяна, как звали вашу маму?

Драконна вздохнула и с нежностью произнесла:

— Энанна...

Мелкий еще теснее прижался к сестрице и всхлипнул.

— А ушла она от вас лет пятьдесят назад, верно?

— Сорок семь лет, три месяца и два дня, — тут же выдал Май.

Точно, сорок семь лет, кто-то из магов тогда произнес эту цифру.

— Хорошо, слушайте. Я, как и ваша мама, попал в этот мир не по своей воле. Кстати, как давно вы здесь?

— Я вылупилась триста тринадцать лет назад, — ответила Маяна, — Маю шестьдесят два, а мама говорила, что попала сюда больше шестисот лет назад.

— Ого! А сколько же вы живете?

— Мама рассказывала, что на нашей планете драконы живут по несколько тысяч лет.

Вот тебе и неразумные. Маяна знает, что такое планета. Драконна словно прочитала мои мысли (кстати, вполне может быть):

— Мама очень хотела вернуться домой, но среди несметного множества путей никак не могла найти звездную нить к родной планете. Взрослые драконы могут перемещаться между планетами по звездным нитям. Наше племя живет на трех планетах, — с гордостью произнесла драконна. — Сородичи могли бы спокойно вызволить нас отсюда, но мамин зов до них не доходит.

Маяна, загрустив, замолкла. Я тихо сидел, ожидая продолжения. Встряхнувшись, драконна продолжила:

— Но на такие полеты нужно очень много энергии. Мы все время живем на севере, нужной энергии здесь очень мало, поэтому мама решила полететь на юг. Она говорила, что в этом мире есть какая-то другая энергия, — в этом месте я кивнул головой, — ничуть не хуже, которая поможет улететь к звездам. Она хотела обратиться к местным двуногим за помощью, обменять наши знания на источник энергии. И может у них есть карта звездных нитей. Хотя, — сестрица выразительно посмотрела на Зору, — откуда у местных дикарей звездные карты.

Зора с вызовом посмотрела на драконну и презрительно фыркнула.

— Тише, девочки, тише, пожалуйста. Уважаемая Маяна, Зора тоже не местная, она жила на другой планете и так же случайно попала в этот мир. Хочу сказать, что она вполне образованная девушка. А ты, Зора, веди себя прилично, мы вообще-то в гостях.

Как я понимаю, общение с местными двуногими ни к чему хорошему не привело, так?

— Да, так и было, Змей. Мама прилетела очень расстроенная, сказала, что возникли небольшие проблемы с двуногими. Сказала, чтобы я летала на охоту только на север, что опять полетит к двуногим и, возможно, ей придется там задержаться. Сказала, чтобы мы ее ждали и улетела...

Май тихонько заскулил, сестра кончиком хвоста ласково погладила его по голове. Ну что, картина более-менее проясняется.

— Итак, давайте я продолжу. В этом мире существует магия, та самая энергия, о которой говорила ваша мама, и есть двуногие, которые эту магию могут использовать. Их не так много, но среди них есть десяток очень сильных магов, которые, по сути, управляют этим миром. С большой долей вероятности, Энанна встретилась с ними и общий язык они, к сожалению, не нашли.

— Как я понимаю, ты тоже маг? — спокойно спросила Маяна, приподняв голову. Слишком спокойно.

— Да, уважаемая Маяна, так получилось, что здесь я стал магом, у себя на родине я был обычным человеком. Но, хочу заверить вас с братом, что никогда не применю свои способности вам во вред. Наоборот, приложу все силы, чтобы разыскать Энанну.

Драконна, помедлив, опустила голову обратно на свернутый хвост.

— Я думаю, что после первой встречи маги начали охоту на Энанну и она сознательно увела их подальше от гнезда, прилично побуянив где-то далеко отсюда. Насколько я знаю, местные маги не догадываются о существовании других драконов на этой планете. Скорее всего, драконну все же поймали, здешние маги очень сильные. И заперли где-то в надежде получить от нее какую-нибудь информацию.

Самое смешное, что, похоже, ни один из них не распознает мыслеречь, поэтому договориться с Энанной они не могли по определению. Ваша мама такая же большая, как и вы, уважаемая Маяна?

— О! — Маяна улыбнулась счастливой детской улыбкой, — она еще больше!

'Куда уж больше', — подумал я.

— Понятно. Тогда единственное место, где могут ее удерживать — это пещера в горах. Конечно, обыскать все местные горы мне не под силу, но думаю, я знаю, кого можно спросить, где находится Энанна.

Май боднул головой живот Маяны и вопросительно посмотрел на нее.

— Так в чем дело? — Маяна вытянула шею и поднесла свою голову ко мне вплотную. — Давай этого кого-то и спросим.

— Видите ли, уважаемая Маяна, — ответил я, с трудом сдерживая желание отодвинуться подальше от этой огромной морды, — у меня возникло одно небольшое затруднение, с которым помочь пообещал Старый, в смысле Рыррык. Но он притащил нас сюда, а сам позорно струсил и сбежал.

— Еще бы ему не струсить, он еще свое получит за то, что чужих притащил в логово. Интересно, зачем он это сделал? Что ты ему пообещал за это?

— За что, Маяна? Я и предполагать не мог, что на этой планете живут еще и драконы, честное пионерское. В свое время я познакомился с сыном Рыррыка, мы подружились, и он попросил найти его отца, который в это время, оказывается, сидел в клетке у одного из здешних магов.

Маяна злобно прищурилась, но сдержалась.

— Самое удивительное, что мне удалось найти Рыррыка и освободить его, но в обмен на поручение того самого мага. Вот с выполнением этого задания у меня и возникли проблемы. Я попросил помощи у молодого железнорыка, тот позвал отца, а Рыррык не придумал ничего умнее, как притащить нас сюда. Вот, в общем-то, и все.

Я украдкой перевел дух.

— Хм... Тогда понятно, почему Рыррык связался с двуногими, — Маяна вернула голову на место и прикрыла глаза. Чистый Каа из мультика, только размером чуть больше.

— Рыррык... Старый друг, — драконна слегка улыбнулась. — Мы сначала жили внизу, в пещере у реки. Я совсем недавно вылупилась, была еще совсем слабенькой. Мама улетела на охоту, и почти сразу около пещеры появилась стая волков. Я стала отгонять их огненными шарами, но они были маленькими, и волки легко уклонялись от них. Я изо всех сил звала маму, энергии почти не осталось, в конце концов стая меня бы разорвала.

Но меня услышал Рыррык... До сих пор помню этот громоподобный рык, заполнивший всю пещеру. Все волки бросились наутек, кроме вожака. Тот попытался спорить с моим спасителем, но Рыррык одним движением просто разорвал его пополам. А потом сказал мне:

"Не бойся, малышка, больше тебя никто не тронет", — и остался в пещере до возвращения мамы. После этого случая мы переселились сюда.

Маяна замолчала, заново переживая ту историю.

— И что ты хочешь от меня? — немного погодя спросила драконна.

— От вас, уважаемая Маяна, мне нужно только одно — помогите нам, пожалуйста, спуститься вниз, и мы с Зорой пойдем выполнять задание мага.

— Как же ты его будешь выполнять, если сам говоришь, что существуют затруднения? — ехидно спросила Маяна.

— Нам надо добраться до одного места здесь, на Севере, только нормальной дороги туда нет. Но ничего, месяца за два дойдем, — ответил я, прекрасно понимая, что за два месяца по непролазной тайге ни хрена мы туда не доберемся.

— Так я тебя и отпустила, — Маяна продолжала напрочь игнорировать Зору, — наобещал малышу отыскать маму, а теперь сбежать решил? Далеко это?

— Не знаю, честно. Километров семьсот-восемьсот на запад. Это...

Маяна фыркнула.

— Я уж думала на другом краю планеты. Залезай, нечего время тянуть.

— Я только с Зорой, по-другому никак.

— Залезайте, — вздохнула драконна.

— И я, и я, — запрыгал Май в нетерпении.

— Ну конечно, мой маленький, — промурлыкала Маяна, — куда же мы без тебя.

Братец легко вбежал по опущенному крылу на спину сестрице и улегся в специальную выемку, которую та организовала для мелкого. Нам достались два углубления в основании шеи, где мы с Зорой и устроились. Держаться было не за что, будем надеяться, что нас не сдует во время полета.

Воздух вдруг весь задрожал, перемешиваясь отдельными струйками, белый цвет чешуи стал растворяться, становясь полностью прозрачным. Драконна безо всякого усилия оттолкнулась, зависнув в метре над полом пещеры, как истребитель с вертикальным взлетом, и медленно двинулась на выход. Как только мы покинули пещеру, Маяна резко взмыла вверх, позволяя насладиться круговой панорамой окружающего нас горного массива.

— Куда нам?

— А где север?

Кончик хвоста драконны четко указал направление.

— Тогда нам туда, — я махнул рукой в сторону запада.

С легким шуршанием расправились небольшие кожистые крылья, которые, по моему мнению, ну никак не могли удерживать такую массу в воздухе, здесь какой-то другой принцип перемещения. Маяна заскользила в небе, все больше и больше ускоряясь. Напрасно я боялся, что нас сдует, никакого сопротивления воздуха совершенно не чувствовалось. Драконна как бы раздвигала слои воздуха перед собой, пронзая пространство. Горы под нами закончились, и началось бескрайнее море тайги.

— Доверни немного к северу, давай выйдем на границу тайги и тундры, — попросил я пилота.

Драконна, не снижая скорости, легко изменила курс. Вскоре на горизонте за поредевшим лесом стала просвечивать искомая тундра, вот отсюда и пойдем на запад, искать загадочную крепость. Я бы оценил скорость нашего полета никак не меньше пятисот-шестисот километров в час. Интересно, а быстрее она может?

— Могу, — ответила Маяна, — но тогда ты ничего не увидишь.

Мозголомы проклятые! Да что же это такое! Кто ни попадя в голове ковыряется и подслушивает.

— Варвара! А ты куда смотришь?! Почему драконна мои мысли читает?!

— Ты думаешь так громко, что не только Маяна, но и все окрестные твари тебя слышат, — невозмутимо ответила Варвара.

Маяна захихикала.

— Паразиты! Вообще ни о чем больше думать не буду, — надулся я.

Варвара улыбнулась и ласково погладила меня по голове.

Вдали показался новый горный массив, словно стеной отсекавший север материка от его остальной части. И на север, и на юг от основного хребта отходили многочисленные отроги. Пролетели мимо невысокого вулкана, склоны которого были покрыты дымящимися трещинами.

Я смотрел вниз и явственно представлял себе, как мы с Зорой ползем через эту непроходимую тайгу. Бр-ррр...

Где-то через полчаса полета в стене гор внезапно открылся узкий проход, словно кто-то большим топором саданул сверху по хребту и прорубил его до самой земли. Проход выводил в долину, окруженную кольцом невысоких гор, из которых почти все зловеще дымились. Сама долина своим ярко-зеленым цветом разительно отличалась от царящего вокруг угрюмого пейзажа.

Дальше вдоль хребта, сколько хватало глаз, никаких изменений видно не было, да и по времени-расстоянию место было подходящим.

— Маяночка, мне кажется, мы добрались. Можешь приземлиться вон в той расщелине?

Ветер странствий, как я уже говорил, нас не беспокоил, но последствия резкого перепада высот никто не отменял. Драконна заложила такой вираж, что желудок уткнулся в горло и попытался выскочить наружу вместе с содержимым, но, к счастью, там давно уже ничего не было.

Внизу мелькнули какие-то развалины, Маяна не торопясь гасила скорость, и, наконец, мы приземлились. С приземлением драконне стал возвращаться ее цвет и через пару минут она возвышалась ослепительным айсбергом на зеленом бархате долины.

Дорогие товарищи, летайте драконами Аэро... Да уж, не скоро здесь появится свой Аэрофлот с таким подходом императора к новшествам, а драконов, извините, на всех не хватит.

В долине было намного теплее, чем в зимнем лесу, выступающие там и сям отдельные скальные образования даже на вид были горячими, теплый воздух дрожал над ними. Этот оазис тепла в царстве холода до жути напомнил смотренный в детстве фильм 'Земля Санникова'. Небольшие холмы были покрыты свежей травой и невысокими кустарниками. Чуть вдалеке виднелись несколько конусов свежевырытой земли, и, если бы не их размер, я бы с уверенностью сказал, что это обычные кротовины. Ладно, с этим позже разберемся.

— Тебе точно сюда? — спросила меня Маяна. Братец отлепился от своего ложа и весело бегал по зеленой траве, изредка подлетывая.

— Очень похоже. Когда мы заходили на посадку, я внизу видел какие-то развалины, скорее всего, нам туда.

Маяна с нежностью посмотрела на братца.

— Не забудь, ты обещал.

— Уважаемая Маяна, огромное спасибо за помощь. Передавайте привет Рыррыку. Я все помню и слово сдержу. Как только закончим здесь, сразу пойдем в столицу империи, отчитаться перед магом, и там как раз и находится человек, который точно должен знать, где спрятали вашу маму.

— Угу, — хмыкнула драконна. — Пойдешь через весь этот лес, — она кивнула головой в сторону прохода в горах, — и когда дойдешь? Через год?

— Ну-у, нет, конечно, не через год...

— Понятно, — перебила меня Маяна. — Ты громко позвать сможешь?

Я пожал плечами.

— Попробуй.

Закрыл глаза, представил себе драконну и мысленно позвал ее. Маяна поморщилась:

— Нет, так я тебя не услышу.

— Я могу! — шагнула вперед Зора и злобно прищурилась.

Драконна улыбнулась и поднесла свою голову вплотную к девушке:

— Да, ТАК услышу... Позовете, когда будете готовы. Слетаем в вашу столицу.

— Маяна, еще раз огромное спасибо, но это небезопасно.

— Теперь это для них небезопасно, — прошипела драконна и выпустила из ноздрей небольшой клуб дыма.

— Хорошо, хорошо, уважаемая Маяна, не горячись, пожалуйста. Мы обязательно воспользуемся твоим предложением, но только высадишь нас где-нибудь поблизости от столицы, в сам город я все же не советовал бы тебе залетать.

Драконна промолчала и повернулась к брату.

— Маленький мой, иди ко мне, мы улетаем.

— Маяна! Сколько раз тебе говорить — я уже не маленький!

— Конечно-конечно, Май, ты уже взрослый. Забирайся, нам пора. Удачи, Змей!

Я молча поднял руку в знак прощания.

Воздух вновь закипел вокруг драконны, размывая белоснежный образ, полупрозрачное пятно резко кинулось вверх и через несколько мгновений пропало из виду.

Дела... Кто бы мог подумать сегодня утром, что уже к обеду мы будем практически у цели моего путешествия. Правда, за эти полдня пару раз могли реально погибнуть, но это уже дело прошлое.

— Пойдем, Зора, нам туда. И не расслабляйся, здесь не все так мирно, как кажется.

Зора улыбнулась.

— Я готова.

До входа в расщелину было километра два-два с половиной. Я шел впереди, внимательно поглядывая по сторонам, Зора прикрывала с тыла. С ее звериным чутьем можно было не опасаться совсем уж внезапного нападения сзади.

Вдруг девушка схватила меня за руку.

— Змей, стой! — произнесла она тревожно. — Слушай!

Сначала я ничего не слышал, затем земля под ногами задрожала и создалось полное впечатление, что прямо под нами пронесся поезд метро. Или что-то такое же большое. Колебания земли стихли. Что это было? Понятно, что не метро, откуда...

— Змей... Старшие девы рассказывали, что около Огненной пустыни песок также трясется, когда под землей проползают большие змеи... Я чувствую, там что-то очень большое и оно живое...

— Зора, ну откуда здесь взяться большим змеям? (Черт подери, на этой идиотской планете что угодно может водиться!) Успокойся, я думаю здесь такое землетрясение. Пошли, в горах будет безопаснее.

Негритянке лапшу на уши навешал, а себе? Что это было? Или кто? Может небольшое землетрясение? Да ни хрена это не землетрясение, нечего себя обманывать. Кто-то очень большой действительно пробежал под землей. Ну да, пробежал, подумаешь. Неприятненько. Неуютненько. Надо бы побыстрее добраться до расселины, там должны быть скальные породы, там норки не особо-то и пороешь, хотя...

Пока добирались до места, земля тряслась еще пару раз, заставляя все сжиматься внутри. Слева и справа торчали старые и свежие кротовины. Если это крот, то какого тогда размера, позвольте спросить? Как выскочит-выскочит чудо-юдо ужасное... Уже издалека стали проявляться полуразрушенные постройки, которые по мере приближения принимали все более плачевный вид.

Дошли. Думаю, это то, что мы искали. Идеальное место с точки зрения военной науки. Крепость наглухо перекрывала единственный на протяжении сотен километров удобный проход через горы. И весьма грамотное строение с точки зрения фортификации, можете поверить бывшему военному строителю.

Мощная крепостная стена с бойницами, две грозные сторожевые башни и небольшие ворота шириной на одну повозку. Примыкания к почти отвесным скалам дополнительно завалены огромными валунами, подход к которым прекрасно простреливался со сторожевых башен.

И тем не менее, грозным строением крепость была давно, теперь от нее остались одни руины. Причем крепость разрушило не только время, отчетливо видны следы людей, которые целенаправленно пытались сломать то, что еще уцелело. Трухлявые остатки толстенной воротины, обитой когда-то широкими полосами железа, валялись метрах в десяти от места назначения. Никакой ветер на такое не способен. Но даже эти обломки истории сильно затрудняли проход из долины внутрь материка. И в обратную сторону, кстати, тоже.

Ну что, мы здесь не на один день, в первую очередь надо заняться обустройством безопасного ночлега. Тепло долины еще доходило сюда, ночью, наверное, не замерзнем, но и ночевать под открытым небом в таком странном месте было бы верхом неосторожности.

Быстро перекусив сухпайком, мы начали тщательный осмотр бывшей крепости. Единственное более-менее сохранившееся помещение, пригодное для проживания и обороны, нашлось в левой сторожевой башне. Но, как выяснилось, мы были не первыми, кто его использовал для ночлега: охапки старого лапника и следы костра на полу это подтверждали.

Зора внимательно осмотрела развалины и двор крепости.

— Змей, здесь периодически ходят люди, я вижу их следы. Около месяца назад проходили несколько человек, причем в сторону долины прошло людей больше, чем вернулось обратно. И еще. Во дворе эти люди привязывали лошадей и в долину шли пешком.

— Спасибо, дева-воин, я учту. Пока светло пойдем, сходим к лесу в начало расщелины, может там найдем еще что-нибудь интересное.

Честно говоря, из меня следопыт совершенно никудышный, городской житель, чего хотеть. И если бы не Зора, я бы вообще ничего не заметил, но негритянка пропахала носом весь путь до конца расщелины и вынесла вердикт:

— Лошадей было четыре, остальные люди шли пешком, очень уставшие, еле передвигали ноги. Шли друг за другом, наверняка связанные. Человек восемь-десять. В одном месте следы сапог, это человек с лошади, и засохшие капли крови, кого-то сильно били.

Вот это да! Вот это я понимаю, внимательность и опыт. А я шел как на прогулке: нет никого в прямой видимости — и хорошо.

— Посмотрю что-нибудь нам на ужин, — сказала Зора и бесшумно растворилась в лесу.

Я присел на поваленное дерево и задумался. Вот, скорее всего, и ответ на вопрос, который мучал меня все это время: что покупатели веселых грибов могли предложить взамен местным аборигенам? Золото? Зачем оно местным, у них наверняка своего хватает. Раньше я думал, что продукты, ткани, металл наконец. Но их надо везти на повозках, а дороги для повозки в эти края просто нет. Поэтому точно не товары, крупные закупки грибов начались лет двадцать назад, до этого же аборигены как-то жили и не сильно тужили.

Теперь понятно, за грибы продают людей, рабов. И никакие повозки не нужны. На четырех лошадях сушеных грибов можно увести столько, что на всех жителей империи хватит. Хорошо, не на всю империю, но на столицу точно хватит.

Как там говорил император? Нападают на селения, мужчин убивают, а женщин и детей угоняют. Получается, что все эти набеги устраивают люди, связанные с торговлей наркотиком, а списывается все это безобразие на северных варваров. Очень интересно.

И что мне делать в таком случае? Наркоторговцев ждать бесполезно, они урожай этого года уже обменяли на партию невольников и ушли в глубь империи. Мы их в столице отловим, опыт современного мира по борьбе с наркотиками местным и не снился, это как раз самое простое. Здесь мне что делать?

Думаю, для начала надо вызвать местных на переговоры, попробовать решить все вопросы мирно. Если не получится, ну, тогда не обессудьте, мы с Зорой можем местное племя при необходимости под ноль вырезать. Работорговля мне никогда не нравилась.

До самой темноты таскали поближе к жилью дрова и хворост, так как все, что в крепости могло гореть либо сгнило, либо сожгли предшественники. Вечером поужинали запеченой олениной. Я с удовольствием ел хорошо прожаренные куски, а Зора подмела все остальное, не особо заморачиваясь прожаркой.

Перед сном выставил две сигнальные линии охранного поля: со стороны леса и со стороны долины.

— Что ты делаешь? — спросила Зора.

— Натягиваю специальные невидимые нити, чтобы никто не смог подойти к нам незамеченным.

Зора подняла голову вверх и прислушалась.

— На два пака вокруг никого крупнее мыши здесь нет, если что, я тебе скажу сразу.

Я покачал головой.

— Возможно, возможно, но, извини за напоминание, Мерцающих вы не почувствовали, поэтому пусть будет, береженного и Светозарный бережет.

Девушка поникла головой.

— Мерцающих никто не может почувствовать.

Я погладил ее по плечу.

— Теперь к нам даже Мерцающие не проберутся. Пошли спать.

Ночь прошла спокойно, никто нас не потревожил. Здесь не очень многолюдно, поэтому наше появление, скорее всего, никто не заметил. Надо местным помочь нас найти, для этого мы вчера и таскали дрова.

На полуразрушенной площадке правой башни запалил хороший такой костер, а ветки сырого кустарника и трава сделали свое дело — мощный столб серо-желтого дыма должен быть виден даже с другого края долины.

В ожидании гостей провел полный осмотр крепости, стараясь запомнить мельчайшие детали строения. На самом деле, несмотря на жуткую разруху, имея в распоряжении человек пятьдесят и необходимые материалы, привести крепость в относительный порядок можно было бы уже месяца через два, а через полгода крепость стояла бы как новая.

Достал из своей сумки заранее приготовленный лист плотной бумаги и карандаш для записей. Вот только качество карандаша, точнее грифеля, было совершенно никудышным. Очень рыхлый, он оставлял на бумаге широкие осыпающиеся полосы. К моменту возвращения в столицу в сумке останется лишь грязная бумага с нечитаемыми символами.

И тут я вспомнил про браслет. Ну не должна вредная тетка, сидящая внутри, просить пароля входа для простых записей. Попробуем.

— Ая?

— Слушаю.

— Ты можешь поработать диктофоном? У меня проблема с пишущими предметами.

— Запись будет включена по команде 'Запись!'. Также вы можете указать в настройках непрерывную запись, тогда аудиоконтроль будет осуществляться непрерывно. Кроме того, для сохранения более полной информации рекомендуется включить видеозапись.

Вау! Круто! Я об этом и мечтать не мог.

— Включай видеозапись.

— Штурман, возникла проблема, я не могу обнаружить у вас чип связи, подключение к глазному нерву невозможно.

Охренеть! Чип связи в башке. Жуть какая.

— И что теперь?

— В таком случае, для осуществления видеозаписи необходимо освободить экран комма от защитного комбинезона.

Так бы и сказала, задрать рукав камзола.

— Благодарю вас, видеозапись включена. Вы можете просматривать записи в любой момент на малом экране. Напоминаю, что для просмотра видео в широкоформатном варианте недостаточно энергии. Воспользуйтесь зарядным устройством.

— Не жужжи, все понятно. Конец связи.

— Хорошего дня, штурман.

Пришлось заново обходить развалины крепости, держа руку с браслетом впереди себя и монотонным голосом давая пояснения увиденному. Где-то через час пошел в наше логово, чтобы попробовать посмотреть, что получилось. Зора опять умотала в лес, подглядывать будет некому.

С некоторым волнением, как учил дон Коррель, нажал на левый бугорок комма, и тут же засветился полупрозрачный экран с кучей символов. Вот и кнопка связи светится, но ее трогать не будем, слава богу, пока не требуется.

И как включить просмотр?

— Включить просмотр с начала записи! — четко произнес я.

Экран слегка увеличился и началось воспроизведение моего осмотра. Несмотря на то, что я горным козлом прыгал по развалинам, камера ухитрялась вести съемку максимально плавно, а про качество я и не говорю, какое-то обалденное стерео.

Уже и Зора вернулась с охоты, уже и пообедали, и я даже немного вздремнул, а местных Германов все не было видно. Лишь за пару часов до заката Зора встрепенулась:

— Змей, пять человек в долине, идут в нашу сторону.

— Отлично, а то я уже заскучал. Зора, местные, надеюсь, идут на переговоры, но все же это северные варвары и они могут быть не совсем вежливыми. Мне нужен результат, поэтому прошу тебя не делать резких движений и тем более никого не убивать, договорились?

Зора с каменным лицом молча кивнула.

Встречать делегацию мы вышли к входным воротам, показывая таким образом, что проход закрыт. Минут через десять пятеро низкорослых мужчин с короткими копьями, укутанных в меховые одежды, с блестящими от пота лицами, пыхтя и отдуваясь, все же добрались до крепости. Главный остановился в двух метрах, разглядывая нас совсем недружелюбно, остальные молча стояли чуть сзади.

Меня гляделками не удивишь, поэтому сорвал травинку под ногами, засунул в рот и начал безмятежно ее жевать, ожидая окончания осмотра.

Наконец, переговоры начались.

— Кто такие? — прокаркал старший. — Вы зашли на земли великих пырков, теперь вы наши пленники. Вы, наверное, сумасшедшие, ходите совсем без оружия. Тем хуже для вас, — и он попытался ткнуть меня копьем.

Мне казалось, что переговоры должны вестись как-то по-другому. Какая прелесть это кольцо-переводчик, которое мне принес дружище Гогон (бог мой, как давно это было!), я прекрасно понимал местного грубияна. И уже собирался вежливо ответить товарищам, что они несколько не правы, начиная разговор в таком тоне, но Зора все поняла и без переводчика.

Мимо уха что-то свистнуло и дротик с наконечником Мерцающих, пробив насквозь горло говоруна, пролетел дальше и застрял в груди стоящего сзади воина. Мохнатая тень вырвалась из-за меня и полоснула ножом по горлу стоящего с краю эскимоса, даже не успевшего понять, что случилось. Проскочив ему за спину, Зора развернулась и воткнула нож в затылок второму, третий в это время начал медленно валиться на землю.

Только к этому моменту я очнулся и заорал во все горло:

— Стой, падла!!

Негритянка притормозила и удивленно посмотрела на меня.

— Стой! Замри!!

Зора замерла с копьем в руках, которое она успела вырвать из рук последнего великого пырка. Тот в ужасе смотрел на агонию лежащих на земле товарищей.

Я матерился долго и изощренно. Какие теперь, к чертям собачьим, переговоры, только силовой вариант остается. А хотелось ведь красиво, мирно, дружелюбно... Да-ааа...

Зора попыталась придать своему лицу виноватое выражение, но у нее это не получилось. Она так и светилась от удовольствия, ноздри хищно раздувались от одуряющего запаха крови. Интересно, здесь другие хищники есть, кроме Зоры?

— Последнего не трогай, он мне нужен живым, понятно?

Девушка с готовностью кивнула, один — не пятеро, этот уже ни на что не способен.

— Как зовут?

— Ми... Ми... Ми....

Зора копьем хлестко стеганула заику по заднице. Тот взвизгнул, даже через меховую одежду прилетело ему знатно.

— Мирка!

— Вот, молодец! Можешь же, когда захочешь. Ну что, друг Мирка, рассказывай, как вы докатились до такой жизни. Сколько вас, где живете? В долине?

Эскимос отчаянно затряс головой:

— В священной долине жить нельзя! Гуули сожрут всех, кто посмеет туда зайти!

Ну-ну... Вчера мы там прогулялись, и ничего. Правда, эти бега под землей несколько насторожили, но если и придется в гости к пыркам идти, то мы по краешку, по краешку...

— А если не в долине, тогда где?

— Там, — эскимос махнул рукой куда-то за спину, — нас очень много, много рук, мы — великие пырки, у нас много оленей, — голос парня крепчал, — мы убьём любого, кто придет на наши земли!

Тут великий пырк (или пырок?) ростом чуть более полутора метров посмотрел на четыре трупа у своих ног, на безмолвную негритянку с его копьем в руках и приуныл.

— Хорошо, друг мой. Более-менее я все понял. Патриотическое воспитание у вас на высоте. Теперь забирай свое копье, — Зора, отдай ему его палку, — быстро беги в стойбище или что там у вас и передай вождю, что я, великий шаман Серебряный Змей, жду его здесь завтра для переговоров. Запомнил? Повтори.

Парень на слове шаман слегка запнулся. Ах да... На мне же нет ни одного атрибута северных шаманов, надо будет озаботиться реквизитом.

— По глазам вижу, презренный, не веришь ты, что я великий шаман. О, боги! — я вскинул руки к небу и заскрежетал. — За оскорбление шамана боги требуют сжечь тебя! — и с этими словами зажег на ладони небольшой огонек.

Великий пырк выпучил глаза, бухнулся на колени, уткнулся лбом в зеленую травку и завыл:

— О, великий шаман! Пощади, пощади!

Надоел мне этот цирк.

— Все, заткнись. Вставай и проваливай! Не буду я тебя убивать. Хотя постой.

Надо было видеть парня: на лице облегчение и робкая надежда на благополучный исход сменились ужасом и обреченностью.

— Сначала оттащи своих друзей вон за те камни, здесь они мне не нужны. Передай вождю: когда приедет, может забрать их.

Где-то час эскимос возился с перетаскиванием трупов. Закончив, пырк подхватил копье и рванул в долину, как хороший спринтер. Тепло ему, наверное, в шубейке-то.

— Зора, а Зора... Иди-ка сюда. Я тебя о чем просил?

— Никто не смеет угрожать моему повелителю! — воинственно произнесла девушка.

— Я, конечно, с этим согласен и все понимаю, дева-воин, но что теперь прикажешь делать? Завтра-послезавтра эскимосы пригонят сюда маленькую армию, чтобы попробовать нас наказать, о мирных переговорах можно забыть.

Зора презрительно скривила губы. Не сомневаюсь ни разу, что негритянка вырежет два десятка местных эскимосов и не вспотеет, и все же. Как-никак, но, самое смешное, это тоже подданные императора, не хотелось бы здесь геноцид устраивать.

Подведем итоги, так сказать, переговоров. Понятно, что ни завтра, ни через неделю вождь здесь не появится, иначе он просто потеряет лицо среди своих. В лучшем случае придут другие переговорщики, в худшем — как я уже говорил, эти наивные чукотские парни попробуют нас принудить к миру. Ладно, поживем — увидим.

— Зора, хватит дуться. Лучше расскажи, как выглядел шаман в твоем племени. Что и куда мне пришить на камзол, чтобы как-то быть похожим.

— Ничего не выйдет, — безапелляционно заявила девушка, — для начала нужен столетний череп змеи, а где его здесь взять?

— А без черепа никак? Какие-нибудь косточки привязать, перья там...

Зора посмотрела на меня как на убогого.

— Без черепа змеи шаманов не бывает.

Понятно. Бог с ними, пусть я буду неправильным шаманом, без украшений.

Утренний свет только занимался, когда сквозь сон я почувствовал какое-то беспокойство, какой-то дискомфорт. Все тело зудело, как будто по нему бегали тысячи мелких насекомых. Но этого быть не может, защита исправно работает, я проверил. Но и это не самое страшное — зудел мозг внутри, хотелось разодрать кожу на голове, забраться внутрь и успокоить этот непрерывный зуд.

Девушка сидела на полу с закрытыми глазами и раскачивалась из стороны в сторону, сжав голову руками.

— Зора! Иди ко мне, быстро!

Я обнял девушку, плотно прижал к себе и выставил защиту на максимум. Полегчало.

— Варя! Прикрой нас обоих, пожалуйста!

Варвара что-то пробормотала нелицеприятное в адрес девушки, но послушно растеклась, накрыв нас двумя колпаками. Зуд исчез. Боже, какое облегчение, какой кайф...

Зора открыла глаза:

— Что это было, Змей? — спросила она шепотом.

Никогда мы еще не были так близко друг к другу. Оказывается, она вполне даже симпатичная. Так, сейчас не об этом.

— Не знаю. Давай выбираться отсюда.

Продолжая плотно прижиматься друг к другу, мы кое-как выползли из комнаты и прошли к большому пролому в крепостной стене, откуда открывался прекрасный вид на сонную долину.

Мне показалось, что на горизонте появилось какое-то темное пятно.

— Змей, там что-то есть... Их там много...

Пятно медленно увеличивалось, приближаясь, оно стало дрожать и разбиваться на отдельные фрагменты. Издалека сначала показалось, что это очень большие муравьи, но что-то не вписывалось в привычную картину. Нет, это не муравьи...

Бойся своих мыслей, иногда они материализуются. Совсем недавно я подумал, что на этой планете может водиться кто угодно, и вот, пожалуйста — ожившие твари из ночных кошмаров. К нам приближалось... стадо, наверное, как еще назвать, крупных, размером с хорошего бегемота, тварей, больше всего похожих... Если вы когда-нибудь видели земных медведок, то вот на них. Такая же мерзость, только в сотни раз больше.

Топот сотен ног передавался через землю, жестяные крылья на спине терлись друг о друга, создавая ужасный шум вокруг. Толпа этих тварей приблизилась уже настолько, что можно было различить отдельные экземпляры. Зора сжала мою руку:

— Смотри!

Впереди всех на здоровенной скотине ехал человек в странном балахоне, увешанным в хаотичном порядке различными косточками и палочками, на голове торчало несколько крупных перьев. Вот, я же говорил, как надо одеваться шаману! А эта сука мою идею сперла!

Добравшись до края долины, стадо остановилось, в нетерпении пританцовывая на месте. Погонщик всего этого безобразия внимательно оглядывал развалины крепости, пока не наткнулся на нас, торчащих в проломе стены. Он поднял руку и что-то прокричал, но из-за шума шуршащих и звенящих крыльев ничего не было слышно.

Поняв, что его не слышат, настоящий шаман ткнул в нас палкой, потом показал палкой на место перед своим 'скакуном'. Мол, подбегайте сюда, говорить с вами буду.

В ответ я показал ему руку, согнутую в локте при помощи другой руки. Ничего, конечно же, шаман не понял, но, не дождавшись от нас повиновения, он вынул короткую дудку и пронзительно засвистел.

Шум крыльев усилился многократно. Зуд начал пробиваться сквозь защиту. Внезапно взвыла Варвара:

— Гор, это ужасно! У меня не хватает энергии, извини! — и с этими словами бросила Зору на произвол судьбы. Девушка через мгновение рухнула на пол, из глаз и ушей потекла кровь.

На это было невозможно смотреть. В этом мире я уже похоронил несколько своих друзей и близких, только не это.

— Варечка, закрой ее. Пожалуйста! Она же умрет!

Варвара попыталась накрыть обратно Зору, но вдруг вся затряслась от сильной вибрации и соскользнула с моей головы, превратившись в плотный шар. Мозг без защиты буквально вскипел, Варвара метнулась обратно, плотно укутывая мою голову, но было поздно.

Последнее, что я увидел, это была большая тень, промелькнувшая по небу, и блаженное небытие накрыло меня.

Сколько времени я отсутствовал в этом мире — не знаю, очнулся под монотонный голос Варвары:

— Гор, Гор, Гор....

Мне это напомнило сцены из военных фильмов, когда радист или радистка безнадежным голосом бубнят в эфир;

— 'Заря', 'Заря', ответьте, я 'Берег'. 'Заря', 'Заря', ответьте...

Моментально вспомнилась толпа мерзких животных и их погонщик. Мне даже показалось, что в последний момент я смог увидеть, как эта тварь, сидящая на шее вожака стада, ехидно скалится. Раз что-то помню, значит мозг цел, это главное.

— Эх, Варя, Варя, не уберегла ты меня, чуть в жареную тыкву не превратился.

— Гор! Гор, миленький, очнулся! Я уже всего тебя проверила, все целое, а ни на что не реагируешь. Почти двадцать минут тебя тормошила. Как я испугалась!

— Тебя что-то может испугать, подруга моя?

— Конечно. Вспомни хотя бы зеленых жуков, когда с Седым разбирались. А сейчас? Думаешь, мне весело было? Меня чуть не разорвало на тысячу маленьких шариков. И, кстати, закрывать двух человек от ТАКОЙ вибрации была очень плохая идея.

'Зора'! Не вся память сразу вернулась. Я попытался подскочить, но рухнул обратно, тело отказывалось повиноваться, болела каждая клеточка. С трудом повернув голову, увидел девушку, лежащую рядом. Глаза закрыты, на висках, на ушах виднелись потеки засохшей крови.

— Зора! — позвал ее почему-то шепотом.

Негритянка открыла глаза, с трудом повернула голову и попыталась улыбнуться:

— Я здесь, Змей.

— Как ты? — задал я дурацкий вопрос.

— Мне больно, Змей. Я еще немного полежу и потом помогу тебе, хорошо?

— Нет, лежи, отдыхай, — не хватало, чтобы почти простая девушка ухаживала за 'грозным и могучим' магом. — Это я сейчас полежу немного я займусь твоим лечением.

Со стороны долины периодически слышался хруст и чавканье.

— Варя, что эти твари там делают?

— Почему твари? На мой взгляд они очень даже симпатичны, особенно Маяна.

— Причем здесь Маяна? — сильно прогретые мозги никак не могли собрать картинку воедино. — Что это стадо делает?

— Насколько я вижу, — Варвара сделала небольшую паузу, — стада больше нет. Досталось им знатно, некоторым не повезло совсем, их вон драконы доедают, остальные смылись под землю.

Такое я пропустить не мог. Собрав все силы, цепляясь за шершавые камни стены, поднялся и посмотрел в пролом. На месте стада валялись какие-то сильно неаппетитные останки, чуть дальше все поле было изрыто свежими кротовинами. Посреди всего этого безобразия возвышалась Маяна, с видимым удовольствием доедающая то, что еще совсем недавно было частью стада этих огромных 'медведок'.

Мелкий уже не мог бегать, раздутое брюхо тянуло к земле, но все равно, тяжело переваливаясь, Май добирался до очередной погибшей твари и, прицелившись, с хрустом вырывал одному ему ведомые лакомые куски, урча и чавкая на всю долину.

Кое-как спустился вниз и побрел в долину, чтобы поблагодарить драконов за свое спасение. Первым меня заметил Май:

— Эй, Змей, поторопись, скоро ничего не останется!

Маяна повернула голову в мою сторону.

— Ты молодец, Змей! Ловко ты их заманил сюда. Я два дня за ними охотилась, но у них неимоверное чутье, сумела только одного хрустика отловить. В этом мире очень мало хитина, ты даже не представляешь, насколько он нужен драконам, а особенно молодым растущим организмам, — Маяна нежно посмотрела на братика. — А тут такое лакомство! И спасибо, что позвали на эту замечательную охоту.

Май еле дополз до сестрицы и рухнул возле ее туго набитого брюха.

— Да, спасибо, — пробормотал он и прикрыл глаза.

Что-то я не припомню, чтобы я кого-то звал, не до того было.

— Ты не звал, это твоя двуногая позвала, — и драконна кивнула головой куда-то мне за спину.

Я обернулся, за моей спиной стояла Зора, тяжело опираясь на палку, приготовленную для костра.

— Круто. Как тебе такая мысль пришла в голову? Я думал, что драконы улетели.

Зора пожала плечами.

— Мы уже практически улетели, — сказала драконна, — но тут услышали ее зов и вернулись. А тут столько еды!

— Я рад, уважаемая Маяна, что вы вернулись, честно, искренне рад. Нас эти твари убили бы своим жужжанием. А на вас это не действует?

— Не знаю, я летела довольно быстро. Ты бы видел, Змей, как они полетели в разные стороны, — Маяна опять оживилась, — штук сорок с одного удара, не меньше!

— Это здорово! Уважаемая Маяна, вместе с этим стадом был один двуногий, вы случайно не знаете, что с ним?

— Мы двуногих практически не едим, Змей, не, не знаю.

— Он в двух паках отсюда, — влезла в разговор Зора, — он ползет, ранен, ему плохо.

— Мы тоже двуногих не едим, уважаемая Маяна (по крайней мере я, Зора, надо полагать, при случае не откажется), нам бы поговорить с ним. Мы тогда пойдем, хорошо?

— Значит, на вас не оставлять? — спросила драконна. — Ты, если что, зови, Змей. Слышишь, двуногая? Дня через три я смогу съесть еще столько же. Отличная была охота.

Я помахал рукой драконам, Зора склонила голову и протянула вперед руки, сложенные лодочкой.

Негритянка повела меня по следу предводителя стада. С каждой минутой становилось легче, вот что значит маговская регенерация. Зора, кстати, тоже выглядела вполне сносно, у них там на Лугурунде без запредельной выживаемости, как я понимаю, делать нечего.

— Варечка, солнышко, ты как?

— Вспомнил про меня, да, Гор? — немедленно отозвалась сварливая тетка. — Нормально, вот только энергии потратили уйму, запасать и запасать.

— Не обижайся, Варечка, я про тебя всегда помню. Энергии еще накопим, надеюсь, больших битв в ближайшее время нам не уготовано.

Теперь уже и я четко видел полосу примятой травы, а метрах в ста впереди маячило какое-то черное пятно. Недолго тебе осталось, дружок, сейчас мы тебе зададим несколько вопросов. И лучше тебе на них ответить, иначе... Я зол, я очень зол на тебя.

Человек в меховой накидке полз, похоже, из последних сил, стараясь оказаться как можно дальше от места разгрома его армии. Одна нога была неестественно вывернута, ползун стонал при каждом движении.

Я обошел его и преградил путь.

— Все, дядя, тормози, приплыли. Поднимайся-ка, покажи личико.

Но человек замер и не шевелился. Пришлось наклониться и перевернуть его на спину. Глаза у собеседника закатились, дыхание прерывистое, цвет лица не определить, так оно измазано черной краской. Твою мать, да он же сейчас сдохнет! Нет-нет-нет, мы так не договаривались! У меня к нему куча вопросов.

Схватил подлеца за руку и начал закачивать в него энергию. Уже перекачал немало, а тот все еще в отключке. Похоже, полз он на одних морально-волевых.

— Гор, ты собрался всю нашу энергию потратить? — опять проснулась сварливая тетка. — Я же тебе сказала, у нас запаса практически нет.

— Варечка, еще немного. Пожалуйста. Он мне очень нужен.

Наконец, полутруп глубоко вздохнул и отключился полностью. Но дыхание выровнялось, руки потеплели. Жить будет. Может и недолго, конечно, но на мои вопросы ответить времени ему хватит.

— Что тут у вас интересного? — над нами внезапно нависла огромная голова Маяны.

Спасаясь от нежданной опасности, я прыгнул, перекатом уходя в сторону. Зора метнулась в другую, по ходу доставая свой дротик.

Драконна весело скалилась. Как?! Как такая громадина может перемещаться так бесшумно? Ладно я, чурка городская, но Зора?! Она-то почему не отследила? Так же можно инфаркт заработать.

— Не переживай, Змей, — усмехнулась Маяна, — ты же нас совсем не знаешь. Вот этот тебе нужен? — драконна понюхала неподвижное тело, шумно втянув воздух ноздрями. — Ничего интересного, обычный двуногий.

Обычный двуногий весьма некстати для себя очнулся, в полуметре увидел задумчивую морду Маяны и заорал от ужаса. Согласен, не совсем обычное зрелище.

— Помощь нужна? — драконна продолжала изучать шамана.

— Нет, уважаемая Маяна, огромное спасибо, справимся сами.

— Как знаешь, Змей. Да, мы тут задержимся ненадолго, у меня появились некоторые мысли, как ловить 'хрустиков'.

— Я рад за вас, Маяна. Удачной охоты!

Зора опять поклонилась своим фирменным поклоном.

Драконна кивнула и пошла на взлет. Май, оказывается, все это время лежал на спине у сестрицы, мирно посапывая. Через несколько секунд они исчезли.

— Ну что, черный человек, говорить будем? — обратился я к погонщику 'медведок'. Но тот молчал, ошалело глядя в пустое северное небо. Может оно и к лучшему, допрашивать пациента посреди долины мне кажется не совсем правильным, вдруг какой шальной 'хрустик' выползет.

— Зора, сходи, пожалуйста, в крепость, возьми там пару палок покрепче, сделаем волокушу, оттащим этого к нам. Там и побеседуем.

Негритянка странно посмотрела на меня, подошла к лежащему, взвалила его на спину и молча пошла в сторону крепости. Что ж, дело хозяйское, я хотел как лучше.

Зайдя в комнату, Зора бесцеремонно свалила мужика в угол как мешок картошки. Шаман вскрикнул и, по-моему, опять потерял сознание. Это и хорошо, я пока без помех отмою его лицо от краски, терзают меня смутные сомнения.

Так и есть, подозрения были не напрасны, предо мной лежал чистый европеец, не имеющий никакого отношения ни к пыркам, ни к корянам.

— Он очнулся, — сказала Зора, несмотря на то что страдалец лежал неподвижно в той же позе.

— Вот и ладушки. Шаман, открывай глаза, разговор есть.

Ноль эмоций.

Девушка привалила мужика к стене в углу, постояла-постояла, да как треснула ему по отмытой роже, думал, голова у товарища просто оторвется. Левый глаз пленника стремительно заплывал.

— Зора, Зора! Оставь мне хоть что-нибудь, зря что ли я его лечил.

Шаман, а шаман, давай быстро поговорим и разойдемся по своим делам, а то эта нервная девушка тебе обязательно что-то еще повредит. Ну, чего молчишь? Ты же сам хотел с нами поговорить, когда сидел на этом своем кузнечике, прости господи.

— Великая богиня До покарает тебя! — выдал собеседник хриплым голосом, оставшийся глаз горел лютой ненавистью. — Никто не смеет заходить в священную долину!

— Да ладно, шаман! А торговцы людьми, у которых вы покупаете пленников на свои сушеные грибы? Они шляются у вас как попало. Что, им ваша великая богиня разрешила?

Презрительное молчание в ответ.

— Вот, вот, помолчи насчет священной долины. Ты мне лучше скажи вот что, сам-то ты откуда взялся? Судя по твоей роже, ты совсем не из местных.

Нет ответа.

— Предупреждаю, шаман, что ответы я получу обязательно, но тебе будет очень больно. Ты даже можешь умереть, это дело твое, но потом мы пойдем в стойбище. И если для получения ответов на мои вопросы надо будет убить все племя, мы сделаем это, не сомневайся. Подумай.

Шаман закрыл глаза (в смысле, глаз) и устало откинул голову. Ну что ж, вольному — воля, а упрямому шаману — горячее железо. Развели костерок у входа в жилище, я сходил к останкам старых ворот, выбрал кусок железа поцелее и положил в огонь разогреваться. Зора с большим интересом наблюдала за приготовлениями.

Стало жарковато, пришлось скинуть камзол. Ничего страшного, вокруг все свои, да и с шаманом, похоже, мы не договоримся, поэтому через некоторое время он никому ничего рассказать уже не сможет.

Можно начинать. Я наступил товарищу на больную ногу:

— Давай, друг мой, просыпайся, железо уже готово.

Мужик глухо вскрикнул, открыл целый глаз и хотел что— то мне рассказать, думаю, что-то не очень приятное, как вдруг зацепился взглядом за мой браслет. Единственный глаз округлился, шаман учащенно задышал и забормотал:

— Предсказание, предсказание, предсказание...

Он попытался сесть на колени, но из-за сломанной ноги не смог, упал на спину, застонал и, кажется, опять потерял сознание.

Что, собака, понял, что мы за него всерьез взялись? Представление устроил. Ну-ну...

— Зора, ты умеешь переломы лечить?

— Нет, Змей, я хорошо умею убивать.

Понятно. Я тоже не лекарь, но хотелось бы, чтобы собеседник оставался в сознании подольше. Надо бы посмотреть, что у него там с ногой. Может, Варвара поможет?

— Варечка, ты не посмотришь ногу у мужичка, а то он разговаривать не хочет, болит, наверное.

— Гор, ты все-таки решил угробить всю нашу энергию? — с укоризной произнесла Варвара. — Что значит посмотреть? Посмотреть ты и сам можешь. Лечить или не лечить? Твоя доброта, Гор, доведет нас до цугундера. Я, значит, лечи, а ты его потом раскаленной железкой. Где логика?

— Варечка...

Серебристый шар спланировал вниз и облепил ногу страдальца.

Через минуту Варвара буркнула:

— Поверни его ногу в нормальное положение.

Я взялся за ступню, смотревшую куда-то сильно вбок, и аккуратно провернул ногу в колене почти на девяносто градусов.

Еще через минуту Варвара подлетела ко мне и спряталась на свое место.

— Получай. Неделю похромает, потом будет зайцем скакать.

— Варечка! Нет слов! Ты самая лучшая на свете Варечка!

— Подхалим.

В этот момент шаман открыл глаза и непонимающе уставился на свою ногу, чуть согнул, разогнул. С трудом поднялся, опустился на колени и бухнулся лбом в каменный пол.

— Свершилось! Предсказание великой богини До свершилось!

— Ты, дружок, заканчивай здесь цирк устраивать. Либо отвечай на вопросы, либо помрешь со здоровой ногой. Жалко трудов наших, но уж как-нибудь переживем. Будешь говорить? Блин, железяка уже остыла. Зора, подкинь еще немного дровишек.

— О, великий шаман, говорящий с чудовищами, прости меня! — мужик оторвался наконец от пола и смотрел на меня преданной собакой. Вот какие чудеса демонстрация сильно нагретого железа делает!

— Быстро ты переобулся, красавчик. Ты ж совсем недавно хотел нас убить, а теперь — прости? Страшно стало?

Непрошенный гость презрительно скривил губы и отрицательно мотнул головой.

— Шаманы ничего не боятся.

— Да, да, я помню, как ты сегодня заорал, когда дракона увидел.

Мужик насупился, но промолчал.

— Ну, хорошо, испугался — не испугался, это мы всегда сможем проверить. Тогда с чего вдруг ты стал таким вежливым и добрым?

— Это, — шаман уверенно ткнул пальцем в мой браслет, — это Знак божества.

Приехали... Абориген в чумовом прикиде, живущий на краю земли, далекий от достижений цивилизации как туманность Андромеды от Земли (где-то она сейчас?). И, несмотря на это, знает о существовании браслета. По крайней мере, точно его видел. И здесь Изначальные наследили? Послушаем, послушаем.

— Допустим. Знак божества. И что дальше?

— Каждый год в день летнего солнцестояния из чума богини старший шаман выносит Знак божества, кладет на камень предсказаний и ждет. И каждый год богиня просыпается и разговаривает с шаманом. И каждый год великая До произносит предсказание.

Шаман закрыл глаза и нараспев начал читать заученный текст, слегка раскачиваясь из стороны в сторону:

— Настанет день и в долину придет человек, неважно, мужчина или женщина, и у него будет Знак божества. И он скажет слово, и как он скажет, так и будет. Захочет уйти — уйдет, захочет остаться — останется, будет править племенем долго и справедливо, и настанут счастливые времена.

Шаман замолк и открыл глаза.

Зора смотрела на все это затаив дыхание. Затем повернулась ко мне:

— Я ничего не поняла, Змей. О чем он?

Если б я знал. Великие пырки такие загадочные. Откуда мне знать, что у них тут за поверья, может он вообще просто ломает комедию в надежде по-тихому смыться. Одно только мне не нравится — слишком уж пристально шаман пырился на мой браслет.

— Эй, шаман, хватит кланяться, поднимайся и давай поговорим спокойно. Ты не ошибся? — спросил я, поднимая руку с браслетом.

— Это Знак божества, — с придыханием ответил шаман. — Такой же Знак лежит в чуме великой богини До.

Итак, где-то совсем недалеко отсюда, в чуме лежит еще один браслет. Раз в год его выносят на солнышко, а может и камень еще горячий. С этим все понятно. Час-полтора ждут, браслет заряжается и включается запись сообщения. У меня аж руки зачесались от нетерпения. Спокойно, спокойно. Столько лет лежал, еще полежит немного, как я понимаю, пырки за ним присматривают.

Надо бы познакомиться с товарищем, может, сумеем договориться без пыток. Честно говоря, мне такие развлечения удовольствия не доставляют.

— Как зовут тебя, шаман?

— Старший шаман Нуммун.

— А я великий шаман Серебряный Змей. Так скажи мне, друг Нуммун, как шаман шаману, что будем делать дальше? Если расскажешь все как на духу, то, в принципе, я могу и не убивать тебя, хотя накосячил ты изрядно.

— Больше двухсот лет мы ждем тебя, о великий шаман. Приди в племя Охраняющих долину и правь нами, — мужик опять бухнулся лбом в пол.

Во как! Нет, дорогие друзья, это в мои планы совершенно не входит. Но побывать в стойбище, я думаю, надо. Посмотреть на коммуникатор, пощупать, вдруг Ая сумеет его оживить. Информация может оказаться бесценной.

— Все, хватит, хватит, — я похлопал его по спине. — Усаживайся поудобнее и рассказывай. Что это за твари, которых ты собрал в кучу?

— Это священные гуули. В основном они живут под землей, роют ходы, питаются корнями растений, крупными червями. Из-за постоянного тепла все растет очень быстро, еды им хватает, но при случае могут съесть все, что попадется. Гуули чувствуют шаги даже некрупного оленя, и горе тому, кто случайно забредет сюда.

— Очень интересно. А чем великие пырки отличаются от остальных, раз спокойно могут разгуливать по долине? И как в долину проходят торговцы людьми? Что-то не сходится, шаман.

— Много лет назад пырки тоже не могли сюда заходить, но великая богиня разгадала секрет гуулей. Теперь, в случае необходимости, мы можем спокойно проходить через долину. Торговцев здесь нет, раз в три года приходит один и тот же человек — Богур со своей командой. Далеко они не заходят, ждут прямо около крепости.

— И почему же эти гуули вас больше не трогают?

Шаман замялся.

— Нуммун, так не пойдет. Ты меня зовешь на царство, а сам не хочешь ничего рассказывать. Либо мы друзья, либо... — я выразительно посмотрел на догорающий костерок.

— Нет-нет, о великий шаман Серебряный Змей, я просто задумался. Богиня До подарила нашему племени особый свисток, который свистит тоненьким, еле слышным свистом. И все гуули уходят с нашего пути.

— Отлично, просто замечательно. А теперь, как ты понимаешь, я хочу услышать рассказ, каким образом ты собрал всех тварей, в смысле гуулей, в стадо, да еще уселся верхом на самого здорового. Я видел у тебя в руках что-то вроде свистка, только большого. Тоже богиня подарила?

— Ты смотришь сквозь время, великий шаман, и этот свисток дала богиня До, — склонив голову произнес шаман.

— Опять ты пытаешься меня обмануть, Нуммун, нехорошо. Боги, как и богини, живут на небе, помогают людям словом, что-то подсказывают, защищают от злых духов, но материальные предметы передают крайне редко. Я, конечно, понимаю, что это красивая легенда, но все же: ты не знаешь, кто на самом деле изготовил эти свистки?

Шаман обиженно выпятил нижнюю губу.

— Великая богиня До много-много лет жила в племени Охраняющих долину, правила мудро и бескорыстно, и только двести восемь лет назад она ушла на небо. Она сделала своими руками множество удивительных вещей, в том числе и эти два свистка.

Шаман полез куда-то себе за пазуху. Я незаметно локтем толкнул Зору. Она сделала шаг в сторону и завела руку за спину. Одно неверное движение шамана и он будет похож на бабочку, приколотую иголкой.

Что-то он долго там у себя роется. Почесаться заодно решил? Дрожащей рукой Нуммун вытащил сломанную почти пополам деревянную трубку, его лицо, и так не до конца оттертое от краски, посерело окончательно.

— Ыын меня убьет, — прошептал шаман.

— Что ты там бормочешь? Какой Мымын?

— Старший шаман Ыын... Он дал мне священную трубку, а я... а она... — шаман почти рыдал, — как мы теперь будем созывать гуулей...

— Стоп-стоп-стоп, Нуммун. Какой такой старший шаман? А ты тогда кто? Ты опять меня обманул?

— Нет, Серебряный Змей, я действительно старший шаман, только Ыын — самый старший. И самый сильный... Он убьет меня... Я не сохранил подарок богини... — Нуммун опять приготовился рыдать.

— Эй, шаман, хватит ныть! — я потряс мужика за плечо, — подумаешь, деревяшка треснула, можно починить, наверное.

Внимательно оглядел обломки — ничего божественного, ветка какого-то дерева, внутри чем-то просверлена. Канал очень узкий и гладкий, интересно, как это сделано? Станков для обработки дерева здесь нет даже в столице.

— И вообще, Нуммун, ты зря переживаешь. Я думаю, эта трубка вам больше не понадобится. Моим большим друзьям драконам очень понравились здешние гуули. И если я хоть что-нибудь понимаю в драконах, они отсюда не уйдут, пока не сожрут последнюю тварь с крылышками.

Давай еще пару вопросов, и пойдем знакомиться с моим будущим племенем. Ты так и не ответил на мой вопрос — кто ты и как сюда попал? Судя по твоему лицу, ни к пыркам, ни к корянам ты отношения не имеешь.

— Я пырок! — воинственно произнес шаман, забыв на мгновение про свои беды. — Я принадлежу к роду шаманов, который ведет свое начало от самой богини До! Мы все очень похожи. По завещанию богини шаманы могут иметь детей только от чужих белых женщин, живущих за горами.

Ага, теперь понятно, зачем пырки покупают невольниц, но это, честно говоря, для меня не самое главное.

— И последний вопрос, друг мой шаман. Жужжание твоих гуулей доставило мне некоторое неудобство, даже голова заболела. А что, на вас это не действует?

— Шаманы рождаются очень редко, даже сын шамана не всегда получает силу отца. Настоящий шаман с рождения может повелевать гуулями, и их шепот не причиняет ему вреда.

— То есть, ты как раз и есть такой счастливчик, поздравляю. А чем ты отличаешься от остальных пырков, мне страшно интересно!

— На мне лежит печать богини! — Нуммун попытался даже немного приосаниться.

— Покажешь?

Шаман опять приуныл.

— Что опять не так, Нуммун?

— О, Серебряный Змей! К сожалению, я не знаю, что такое 'Печать богини'. Так говорит старший шаман, только он знает Тайну. Ыын хранитель знаний великой богини До и никому ничего не рассказывает.

— Что, и мне не расскажет? А как же Знак божества? А предсказание?

Нуммун приуныл еще больше.

— Ыын так любит власть, что никогда с ней не расстанется по-хорошему. Мне кажется, — шаман понизил голос и оглянулся назад, хотя у него за спиной была глухая каменная стена, — Ыын не подчинится повелению богини. А еще он может забираться в голову человека и приказывать разные вещи.

Так-так-так, тепленькая пошла. Император в напутственном слове перед походом говорил о голосах, которые слышали маги. Но когда это было? Лет двести назад, что-то около этого.

— Шаман, сколько лет вашему Ыыну?

— Точно не знаю, о Серебряный Змей, лет семьдесят — восемьдесят, для шамана это самый расцвет силы.

Опять не сходится.

— А до него кто был самым главным шаманом?

— Его отец, Ынунан.

— И он был, наверное, очень старым?

— Да, великий шаман, говорят, что Ынунан прожил более двухсот лет. Говорят, что он провожал на небо богиню До.

Ну, про двести лет местные ребята, конечно, загнули, хотя в этом дурацком мире все могло быть. И с магами в крепости развлекался либо он сам, либо его ближайший родственник. Дед Ыына, например.

— Нуммун, а когда нынешний старший шаман захватил власть?

— Лет тридцать назад, когда умер его отец.

Угу, ага... Картинка начинает складываться.

— Шаман, хочешь я угадаю, как все было? Слушай. При старом шамане вы сами ходили далеко в лес, нападали на небольшие деревни и приводили в стойбище захваченных женщин. Да?

Нуммун затравленно кивнул.

— Потом относительно близких деревень не осталось, уходить приходилось все дальше и дальше, не исключено, что где-то ваши люди получили достойный отпор. И вот в какой-то момент внезапно умирает старый, но еще крепкий шаман, к власти приходит его сын. После этого воины племени перестают ходить в набеги, пленниц вам доставляют прямо на дом, а вы всей толпой ходите по тундре и собираете грибы.

Шаман смотрел на меня одним, но широко раскрытым глазом.

— Ты великий шаман, о Серебряный Змей! Ты действительно можешь видеть сквозь время.... Все так и было.

— Нуммун, а ты непрост, собака! Приглашаешь править племенем, а там старый шаман в полной силе, да и вождь наверняка имеется. Вождя ты куда собрался девать, хитрожопый ты наш?

— Вождь слаб, — презрительно произнес шаман, — что ему Ыын скажет, то и делает. Уйдет к предкам, нам такой вождь не нужен.

— Ловко ты все придумал, шаман! Я, значит, расчищаю дорогу, становлюсь вождем, а ты уже настоящим старшим шаманом, хранителем всех тайн божества. Я правильно понял?

Нуммун аж глаз прикрыл от заманчивых перспектив.

— А если я откажусь быть вождем? Тогда ты сразу становишься вождем, да?

Нуммун дернул головой.

— Шаман не может быть вождем. Шаман — это шаман.

Емко. Доходчиво. Ну, в принципе, диспозицию я понял. Пора выдвигаться, пока еще дойдем. Понятно, что никакое руководство племенем мне не приср... не нужно, но я бы пообщался с Ыыном, может он не такой злодей, как его рисует Нуммун. И, конечно же, коммуникатор, это теперь основная цель похода, надеюсь, там есть все ответы на мои вопросы.

— Пошли?

— Пошли, — сказал шаман, но голос его предательски дрогнул

— Что-то не так, мой хитрый друг? Ты что-то забыл мне рассказать? Что там, например, кроме шамана есть еще десяток страшных чудо-богатырей или еще какая напасть? Чего ты боишься? Я же по твоему уцелевшему глазу это вижу.

— О великий шаман Серебряный Змей! Не мог бы ты позвать с собой тех огромных чудовищ, которые пожрали бедных гуулей?

— Это еще зачем? Я тебе по секрету скажу, беспокоить драконов по пустякам уж точно не следует. Могут разозлиться и съесть того, кто их вызвал. Запросто.

— Серебряный Змей, Ыын очень силен, никто из племени не может даже близко подойти к нему, потому что у него, — тут шаман перешел на шепот, — есть священный щит богини До. Кто прикоснется к нему, тот умирает.

— Спасибо, что предупредил, Нуммун. Если понадобится, то и драконов позовем. Но мы с этой прекрасной женщиной, — я обернулся на Зору, — тоже чего-то стоим. Придем на место, там и решим, что делать.

Кстати, а далеко отсюда стойбище?

— Почти день пути, о великий шаман.

Блин, я думал поближе. Тогда нам нет смысла выходить сейчас, доберемся только к ночи. В темноте на чужой территории разборки устраивать не самая лучшая идея.

— Тогда слушайте приказ. Сегодня отдыхаем, набираемся сил, у тебя, шаман, как раз нога получше заживет. Рано утром выходим. Зора, привяжи нашего друга вон там неподалеку, здесь все же наше логово. А тебе, шаман, бежать не советую, драконы только и ждут, чтобы тебя отловить и сожрать.

— Никуда я не побегу, Серебряный Змей, — грустно ответил Нуммун. — В племени меня ждет смерть. Теперь я только с тобой.

Вот, значит, как. Еще один нежданный боец в моем отряде. Ладно, пусть пока будет, там посмотрим.

Путь до стойбища занял даже больше времени, чем предполагалось. Во-первых, шаман сильно прихрамывал и основательно тормозил нашу группу, а во-вторых, охранный свисток унес с собой великий воин Мирка. Идти пришлось не напрямую, а по самому краю гор, окружающих долину, чтобы в случае чего быстро забраться на скалы. Да и само стойбище находилось не совсем рядом с противоположным входом в долину, поэтому первые чумы мы увидели, когда солнце уже клонилось к горизонту бескрайней тундры.

И первые воины племени появились сразу со всех сторон, молча окружили нас настороженным плотным кольцом и так же молча повели вглубь стойбища. Похоже, к нашему приходу ребята подготовились.

Стойбище оказалось немаленьким, мы шли мимо хаотично установленных чумов, вокруг стояли молчаливые люди, за их спинами голосили дети и собаки, без устали бегая друг за другом.

Жилище старшего шамана не опознать было невозможно: вокруг чума были вкопаны шесты с развешанными на них шкурками, пестрыми ленточками, черепами оленей. Полог входа украшен сложным орнаментом, а рядом стоял человек с черным лицом в полной шаманской раскраске. Можно было бы посмеяться над всем этим маскарадом, если бы не одно 'но'.

Поверх легкой меховой парки на человеке красовалась вещь, очень похожая на современный бронежилет.

Внезапно очнулась Ая.

— Опасность! Обнаружен БЗИ неизвестной модификации. Штурман, напоминаю, что ваш личный защитный блок отсутствует. Силовой контакт с носителем БЗИ не рекомендуется.

— Ая! Как можно вывести из строя человека с БЗИ?

— Поражение носителя БЗИ возможно только при наличии полного штурмового комплекта второго уровня. Еще раз напоминаю, что вы нарушаете...

— Конец связи!

Так вот ты какой, северный олень... А на вид простой бронежилет. Понятно, это все экипировка одного из Изначальных. А если у этого гражданина еще и оружие имеется того же уровня, то пиши пропало. Нахрапом здесь не взять, надо что-то придумывать. И быстро, вон уродец как глазами зыркает, недовольство показывает.

— Зора! — сказал я тихо, не поворачивая головы, — никакой самодеятельности, только по моей команде!

А в ответ тишина...

— Зора!

— Хорошо, Змей.

Конвой с палками, в смысле с копьями, довел нас до места предстоящей экзекуции, развернул лицом к старшему шаману и отошел куда-то за спину. Нуммун отчаянно трусил, Зора обиженно молчала, я спокойно ждал начала представления и не трепыхался. Успеется.

На пятачке перед чумом шамана повисло тягостное молчание. Ыын молчал, грозно нас рассматривая, пытаясь поднять градус всеобщего страха, остальные молчали по определению. Я рассматривал бронежилет, пытаясь понять, чем он отличается от изделий моего мира.

Решив, что клиенты достигли нужной кондиции, шаман хорошо поставленным голосом произнес:

— Нуммун, почему эти люди еще живы? Я приказал тебе убить их!

Ну вот. Чего сразу убить-то? Начало, конечно, не совсем оптимистичное, но, если бы шаман мог, он постарался бы убить нас сразу. Или сомневается в своих силах, или растягивает удовольствие. Ладно, послушаем.

— О великий Ыын! (Как?!! Ты же говорил, что он просто старший шаман, а теперь ты его великим называешь?! Ну, и подхалим же ты, Нуммун!) У этого человека Знак божества! Предсказание свершилось!

Ыын дернулся, как от удара, глаза, и так не сильно большие, превратились в две узкие щелочки. Я задрал рукав и молча поднял руку вверх. Не увидеть браслет было невозможно.

Шаман замер, разглядывая браслет. Затем ухмыльнулся и произнес:

— Ты все неправильно понял, глупый Нуммун. Ты подлый предатель племени, ты привел врагов в наш дом.

Воины племени! — он посмотрел нам за спину, — убейте их!