Уроборос

Гори оно всё синим пламенем...

— У меня вопрос, — ещё немного, и я сломаю подлокотники. — Если колдун и колдунья проходят этот ритуал на земле женщины, может ли она наутро заявить мужчине, что он отлучён от её постели?

— Да, может. Сделка будет считаться состоявшейся в любом случае.

Я одним сердитым взмахом руки убрала сферу тишины.

— Тогда — идёмте, — мне хотелось его убить, если честно, но я схватила соседа за рукав и потащила к двери. — Идёмте наверх. Покончим с этим поскорее.

Риена и Ирочка, не ожидавшие такой вспышки, дёрнулись следом.

— Стана, ты это чего надумала? — Ира, судя по всему, была неприятно удивлена.

— Мне сделали предложение! — прорычала я — не по-русски, на местном языке. — Рука, сердце и прочая требуха! Завтра колбасу ливерную замутим!.. Ира, отвяжись, ради бога...

Ирочка отшатнулась: у меня, наверное, было лицо, которому позавидовала бы и Горгона. Зато сосед сиял, как новый медяк. Я только расслышала, как Риена растерянно сказала ей: "Ничего не понимаю..." Представить не могу, что она подумала. Впрочем, эта мысль была сметена потоком других, куда менее мирных. Сейчас я как никогда была похожа на злую ведьму из сказок.

Если бы на стене спальни висел хотя бы самый завалящий кинжал, здесь произошло бы убийство. Честное слово.

Я сдирала с себя одежду с такой яростью, что, кажется, дорогой сосед даже испугался. И, кажется, не за себя, а за мою психику. Когда я с тихим ругательством сдёрнула рубашку через голову и, скомкав, швырнула в угол, господин Дойлен позволил себе примирительный тон.

— Не злись, — на удивление негромко сказал он. Чёрт, он уже и разоблачиться успел. Видимо, опыт большой. — А ты хороша. Ой, хороша... Жалко, что летом тебя не поймал. Уже месяца три была бы за мной, как за каменной стеной.

За каменной стеной, да? Нехорошие ассоциации. Воображение сразу дорисовало к каменной стене зарешёченное окошко и дверь на амбарном замке. М-да, ну и привалило мне счастье: громадный волосатый мужик. Одно хорошо: хоть не скалится. Даже некое сочувствие во взгляде чудится, если это не игра отблесков огня в камине.

— Что теперь, любезный союзник? — я не оценила этого сочувствия и подпустила в свой голос побольше яда. — Мне сидеть, лежать или стоять на четвереньках?

— Не злись, — повторил Дойлен. — Клянусь своим Даром, всё, что я тебе сказал — правда от первого слова и до последнего.

А вот это серьёзно. Ведьмаки и маги попусту такими клятвами не разбрасываются, потому что слова "клянусь своим Даром" — тоже своего рода заклинание. Нарушивший клятву или солгавший рискует в лучшем случае умереть на месте. В худшем — лишиться Дара. И попробуйте догадаться, почему смерть предпочтительнее. Несмотря на кипевший во мне гнев, я оценила: он действительно честен со мной. Во всём, даже в сволочизме. Но ведь можно сказать не всю правду, не так ли? А вот на это уже существует другое правило игры: я — на своей территории. Я тут админ, а он в лучшем случае модератор. Правила интернета, перенесенные в реальность, могут быть весьма жестоки. Если что-то пойдёт не так, Дойлену грозит не бан, а смерть. Дорогой сосед, кстати, это тоже знает.

— Сосредоточься на моём медальоне и произнеси заклинание призыва, — сказал он.

Сосредоточиться на его медальоне? Пожалуйста. Я была настолько зла, что мне это удалось с первой попытки. А когда отзвучало последнее слово заклинания... Я почувствовала что-то странное. Цепь на шее натянулась, а мой собственный медальон, сияя неярким зеленоватым ореолом, потянулся к медальону Дойлена, как намагниченный. Цепь довольно сильно потянула меня вперёд, и я, чтобы не упасть, сделала два шага. Серебрушки с тихим лязгом встретились, и меня с головой захлестнул невидимый поток. Поток того, что здесь называлось магической силой. Этот поток подхватил меня и закружил, как в водовороте, и я вдруг почувствовала радость. Злую радость ведьмы, нашедшей новый источник волшебной силы. Он был мой. Мой! Весь без остатка, как и говорил!.. Я запрокинула голову и захохотала, как Маргарита, намазавшаяся колдовской мазью. Поток обтекал меня, словно вода, и я почти не чувствовала, как дрожат руки милого соседа, гулявшие по моему телу, и едва слышала его сбивчивое дыхание...

...Когда я пришла в себя, луна уже вовсю просвечивала сквозь истончившиеся до кружевной толщины тучи. В камине тихо потрескивали поленья, а короткая свечка, стоявшая на каминной полке, давно прогорела и погасла. Я лежала на кровати, и почему-то поперёк неё. Легонько пошевелилась... и тихо зашипела сквозь зубы. Тело отозвалось тупой болью, будто я проехала трёхсоткилометровый бревет без "вкатывания в сезон". Или разгружала вагон с углём. В одиночку.

— Ты помнишь хоть что-нибудь?

У меня начисто вылетело из головы всё, что происходило этим вечером, и я вздрогнула, услышав мужской голос рядом с собой. Потом кое-что вспомнила и покрепче стиснула зубы, чтобы не выругаться. Хотя, наверное, у меня сейчас даже на это не хватило бы сил.

— Нет, — процедила я.

Сосед — уже в статусе официального любовника — шумно вздохнул, придвинулся поближе и ...накрыл меня одеялом из тонко выделанных кроличьих шкурок.

— И я ни хрена не помню, — сказал он. — Прикройся, замёрзнешь.

— Лучше лечь по-человечески, — я с тихим стоном приподнялась, развернулась и уткнулась головой в подушку.

Меня молча поддержали в этом намерении, а заодно подкатились под самый бок, нахально облапив. Под одним одеялом вдвоём всё-таки теплее, а я только сейчас почувствовала, что основательно задубла. И что нас больше не соединяет поток магической силы, а в ушах стоит колокольный звон. Да уж, секс по-ведьмацки не только выматывает тело, но и начисто выносит мозг. Ведь в самом деле — совершенно не помню, что мы тут вытворяли. Судя по нашему помятому виду и состоянию постели, Камасутра нервно курит в сторонке. Оба выложились на полную... Хотя, кое-кто опять дал волю рукам. Значит, не на полную...

Где моя ступа с реактивным двигателем и метла с разделяющейся боеголовкой?

— Опять злишься? — хмыкнул Дойлен. — Брось. Мы с тобой теперь ведьмаки, связанные ритуалом, от этого нам обоим никуда не деться. Ты можешь утром сделать то, что обещала — послать меня в болото и пользоваться всеми плодами нашей сделки. Но я хочу запомнить твоё тело.

— Просто на долгую память, или для своей мужской коллекции? — едко поинтересовалась я.

— Хочется сделать тебе приятно, — он улыбнулся — улыбка странно сверкнула в неясном лунном свете. — Честное слово.

— Для вас это так важно?

— На "ты", милая моя, на "ты". Да, для меня это важно. Хочу видеть и запомнить твоё лицо, когда ты завопишь подо мной.

Я хотела сказать что-то ещё более едкое. Я жутко злилась, но уже не только на него — на себя. Слаба на передок, или как? Но одна мысль заставила меня придержать язык. Что случилось, то случилось, поздно клясть себя. Но что мы оба получили? Вероятно, некие новые возможности. Дорогой сосед хочет просто уцелеть в той круговерти, которая закрутится здесь зимой, и защитить свою семью. А чего хочу я? Я хочу домой. В свой мир. Приблизил ли этот ритуал меня к цели? Не исключено, что дал вообще хоть какой-то шанс. Я чувствовала полученную силу. Чувствовала, что могу теперь гораздо больше, чем раньше, а со знаниями Дойлена... Надеюсь, он знает не меньше Ульсы, а его откровенность теперь обеспечена условиями нашего договора. Кроме того, он действительно честен со мной. Редчайшее свойство для колдуна. Что же теперь мне делать?.. Как говорится, если вы не можете побороть некий общественный процесс, то лучше его возглавить. В моём случае — нужно не посыпать голову пеплом, а использовать этот шанс. В крайнем случае, если сосед начнёт наглеть, я всегда могу его послать. Пойдёт, никуда не денется. Теперь я знала это совершенно точно, и не с его слов. И будет исполнять свою часть договора, как миленький. Магическая власть над ним, которую он сам мне отдал, позволяет провернуть такую штуку.

Получается, ещё неизвестно, кто из нас кого поимел...

3

Неудивительно, что мы продрыхли до полудня.

Дорогой сосед вёл себя просто образцово, видимо, не желал сходу получить "красную карточку". Был отменно вежлив, ни единым словом не помянул прошедшую ночь. Поинтересовался моей библиотекой, полученной вместе с домом. Посетовал, что пару книг из своей библиотеки сможет привезти только к вечеру — если я не против, конечно. Слушайте, его не подменили случайно? Или это его магическая зависимость от меня так действует? А потом мы сели пообедать. Присутствие Риены и Иры за обеденным столом его, прямо скажем, удивило. Впрочем, ему хватило ума промолчать и сделать вид, будто так и надо. Обед был не праздничный — что праздновать-то? — потому обошлись овощным супчиком и окороком на второе.

— Небогато живёшь, — заметил Дойлен. — А ведь доход позволяет и фрукты с юга, и рыбку с моря. Копишь деньги?

— Дому нужен ремонт, — без особенного удовольствия ответила я. — Чтобы при этом ещё и столоваться по-богатому, мне пришлось бы выметать у крестьян всё до последней крошки. Я такой глупости не сделаю никогда.

— Я тоже, — дорогой сосед одобрительно кивнул. — Голодный крестьянин — не работник, и подать с нищего тоже не соберёшь. Прибедняются — так то у них в крови. А знаешь, как сборщики подмечают, в какой деревне есть что взять, а где в самом деле шаром покати? Мне сынок рассказал... По птицам смотрят.

— То есть? — удивилась я.

— То есть смотрят, есть ли в деревне воробьи и голуби. Если есть, значит, деревенька зажиточная. Если голубей нет, но есть воробьи — не нищие, но и лишнего с них не возьмёшь. А уж если и воробьёв крестьяне сожрали, то тут точно делать нечего. Вольная птица не селится там, где её жрут с голодухи... Вот ты не была в деревне у нашего разлюбезного соседа Лугира, а я бывал. Так там крестьяне и лебеду за лакомство считают. Боятся, злобятся, да ничего против ведьмака поделать не могут, — Дойлен, дохлебав супчик, под убийственным взглядом Риены принялся за окорок. — Лугир, как по мне — болван, — продолжал он; сплетни о соседях в нашей глуши — самое милое дело. — Обдирает мужичьё, как липку, лютует. Даже сборщики — сама знаешь, совести у них ни на четверть медяка — и те с его мужиков лишнего не требуют. Потому что видят — нет ни одного воробушка в деревне.

— Спасибо, я не знала, — конечно, тонкостям хозяйствования меня обучала Риена, но на ней было всего одно поместье, и для сравнительного анализа ей попросту не хватало данных.

— Так спрашивай, чего не знаешь. Отвечу.

— Меня сейчас интересует другой вопрос, — ядовито проговорила я. — Ты собираешься жить на два дома?

— Именно так, — совершенно спокойно ответил Дойлен. — У меня теперь две женщины. Одна любимая, другая желанная. Я обязан кормить обеих. Выходит, завтра мне на охоту. Свинка со скотного двора — одно, а дичина — совсем другое. Вот притащу завтра молодого кабанчика, почувствуешь разницу!

— Ну, даёт стране угля... — Ирочку восхитила эта беззаботная наглость. — Интересно, жена его сковородкой встретит, или сразу фаерболом шмальнёт?

— Мне, кстати, это тоже интересно... — пробормотала я по-русски.

— Если госпожа позволит мне высказаться... — начала Риена.

— Говорите, — я кивнула ей.

— Решение господина не объедать небогатую ведьму можно только приветствовать, однако дурная слава моей госпоже ни к чему.

— А что вы, почтенная, называете дурной славой? — видя, что я ценю экономку ещё и как личность, Дойлен счёл за лучшее обращаться к ней уважительно. — Моя жена родила трёх мальчишек, и все они лишены Дара. Зачать она больше не может, и я имею полное право заключить договор со свободной ведьмой, чтобы она родила наследника нашим доменам. Если повезёт, то и не одного. Что в этом дурного? Стану никто из соседей не осудит. Ну, разве за то, что выбрала не кого-то из них, — он засмеялся.

— Госпожа замужем, мой господин.

— Спорный вопрос. Где её муж? В другом мире.

— Но он есть, и он жив, — буркнула я, мучаясь комплексом вины.

— В другом мире, милая, — повторил Дойлен. — Ни ты, ни я при всём желании не сможем пробить туда портал. Это под силу только князю с княгиней, но захотят ли они это делать? Тоже спорный вопрос. И кстати, что ты знаешь о брачном ритуале?

— Что он связывает мужчину и женщину, накладывает на них заклятие... — я припомнила уроки Ульсы. — Ты вообще к чему об этом заговорил?

— Хочу, чтобы ты — и вы, почтенные дамы — все знали, насколько отличаются отношения между колдунами от отношений между простолюдинами. Если брачуются крестьяне, ремесленники или купцы, маг попросту благословляет их, и на том всё заканчивается. Магии в той церемонии нет. Но когда в брак вступают Одарённые, на них накладывается сильное заклятие. Суть коего в том, что детей отныне они могут иметь только друг от друга. Замужняя ведьма может спать с кем угодно, хоть с соседом, хоть с конюхом, но зачнёт она от законного мужа, и не иначе. То же самое и про женатых ведьмаков. Единственное исключение — это магический договор со свободной ведьмой или ведьмаком для продолжения рода.

Вот оно как. А я удивлялась... Если мужчина знает, что жена будет рожать только от него, то рано или поздно он перестанет обращать внимание на её увлечения. И женщина тоже простит мужу походы по бабам, если будет абсолютно уверена, что ему не придётся платить алименты посторонним дамам. В сословии, где возможность рождения детей не от того партнёра исключена, ревность рано или поздно атрофируется.

— И что же, твоя жена... — начала я.

— Милая, я не хочу знать, с кем она спит, лишь бы её увлечения не вредили интересам нашей семьи. Кеарна хоть и глупышка, но прекрасно знает, с кем не стоит водиться. Ей точно так же не интересно, с кем я сплю.

— У нас понятие "любовь" понимается всё-таки не так вольно.

— Так то у вас. А мы ведьмаки, у нас всё не как у людей, тем более, в других мирах... Благодарствую, дамы, обед был великолепен, — он вытер руки куском полотна, служившего салфеткой, и кивнул Риене с Ирой. — С меня — обещанный кабанчик. А с тобой, милая, я бы хотел кое-что обсудить. Если не возражаешь, поднимемся в кабинет. Мне понадобится одна книга.

Книга? Точно-точно? Хотя, глядит серьёзно, без вчерашней несытости. И я уже убедилась, что он не врёт. Скрывает часть правды — да, но не врёт.

Почему?

Могу ли я спросить его напрямую?

Спрошу. Обязательно. Но не прямо сейчас.

— Племянница твоя хороша, — Дойлен плотно прикрыл за собой дверь. — Слушай, вытряхни её из ошейника. Я бы её для старшего сосватал, давно пора парню жениться.

— Она уже выбрала, — проговорила я, устало опускаясь на скамью у пюпитра с раскрытой книгой. — Я не собираюсь ей указывать, за кого выходить.

— Видел я, кого она выбрала — натуральный мозгляк, — фыркнул дорогой сосед. — Только и того, что рожа смазливая, да готовить умеет. Такой, если его невесту кто лапать начнёт, сразу хвост подожмёт. А мой сынок не таков. Он, если кто его девке юбку задерёт, мигом этому типу рыло начистит.