Минимально необходимое воздействие

— Тася, согрей нам, пожалуйста, чаю, — попросил Иван Антонович жену. — Не возражаете, Глеб?

— Только за, — сразу стало ясно, что Ефремов настроился на долгий разговор.

— Итак, ваше первое предсказание исполнилось, ну, а судя по тому, что вы ко мне пришли, вам есть что мне сказать.

— Это для вас оно первое, а для меня уже четвёртое исполнившееся, то есть никаких сомнений в их истинности у меня нет. Есть у меня предсказания, касающиеся и лично вас, Иван Антонович, если хотите, то некоторые из них я могу передать.

— Рассказывайте.

— Вы начали публикацию научно-фантастического романа "Туманность Андромеды", не знаю, есть ли у вас сейчас в планах его дальнейшее развитие, но из той книги я знаю, что это первая часть трёхтомной эпопеи "Великое кольцо". Последняя, третья, часть будет называться "Час быка", но это предсказание как раз из таких, на которые вы можете повлиять.

— С той только разницей, что, в отличие от Хрущёва, повлиять на ход истории мне не суждено.

— Ещё одно, не знаю с какого года, но в 1965-м вы будете жить в другой квартире, вдвоём с женой.

— Не слишком существенная информация, но спасибо. Вы, Глеб, убеждены, что предсказания этой вашей книги обязательно сбудутся, какая там дальность прогноза, шестьдесят лет?

— Девяносто четыре года.

— Пусть так. Как я понял, вы не хотите пассивно ждать наступления предсказанного будущего и хотите предпринять определённые действия, чтобы на него повлиять. Я не ошибся?

— Нет, не ошиблись.

— Это, вероятно, означает, что ожидаемое будущее вас не устраивает. Как мы и договаривались, я не спрашиваю о нём, пока не буду полностью убеждён в верности предсказаний. Но о плане своих действий, хотя бы и в общем виде, вы можете рассказать?

— Да, в общем виде, могу. Сначала три тезиса, тезис первый: 1)организация земного человеческого общества не является оптимальной, — я выжидательно посмотрел на Ефремова.

— Принимается, — согласился писатель, правильно поняв, что я жду от него подтверждения или отрицания.

— Тезис второй: 2)существует если не оптимальная, то существенно лучшая форма организации общества, нежели реализованная сейчас, — продолжил я.

— Логически вытекает из первого тезиса, нужно лишь определиться, как должна выглядеть эта лучшая форма.

— Наверное, как общие принципы коммунизма, "свобода, равенство, братство, справедливость", да и в вашей книге очерчены контуры такого общества.

— Можно принять в первом приближении, если не понимать равенство и братство вульгарно. Кстати, постановление ЦК о запрете сбора компромата на номенклатуру наносит удар по принципам равенства и справедливости. Продолжайте, Глеб.

— Тезис третий, спорный: 3)существует способ перейти от состояния 1) к состоянию 2). И, наконец, главный вопрос, как реализовать этот третий тезис?

— А в вашей книге нет на него ответа?

— Есть, но он не пригоден в настоящих условиях, хотя бы из-за недостаточно развитых технических средств, — и отсутствия сверхчеловека, добавил я про себя.

— Тем не менее, желательно было бы его услышать, хотя бы как отправную точку, если, конечно, это возможно.

— С точки зрения книги, на настоящий момент директивное управление в масштабах всей страны, когда все важные решения принимаются наверху ограниченным кругом лиц, себя исчерпало как минимум по двум причинам: 1)закончились очевидные правильные решения — электрификация, индустриализация, коллективизация, освоены современные технологии, реализованы такие обязательные функции государства, как здравоохранение и образование; 2)структура экономики, в которой работает большое количество предприятий со сложными взаимными связями сильно усложнилась, усложнилось и общество, которое теперь состоит из поголовно образованных людей тысяч специальностей.

— В этом случае действия Хрущёва выглядят по своему логичными, он ликвидирует артели, чтобы упростить экономику, обосабливает номенклатуру, чтобы упростить управление социальной системой, — обосновал предпринятые главой государства меры Ефремов, и тут же описал ожидаемые последствия. — Ликвидация артелей лишает экономику способности оперативно реагировать на потребности населения, предпринятое упрощение управления консервирует его в текущем виде, а скорее приведёт к деградации, так как ослабляется обратная связь, адекватная реакция на ошибки.

— Иван Антонович, вы считаете, что Хрущёв проводит определённый стратегический план? В книге по этому поводу высказывается другое мнение, что он действовал ситуативно, во многом спонтанно.

— Ближайшие годы покажут, действует он по плану или по личному произволу. Можете рассказать, Глеб, предпринимали ли вы ещё какие-нибудь действия, использующие ваше послезнание?

— Да, — подобный вопрос я предполагал и к нему подготовился, — я написал два письма Хрущёву и на одно из них получил ответ, ещё два письма, точнее одно в двух частях, в научно-исследовательский институт, куда было переадресовано моё первое письмо Никите Сергеевичу, и на него тоже получил ответ. Вот копии моих писем и ответов на них.

Следующие полчаса прошли в молчании, если не считать нескольких слов Таисии Иосифовны, которая принесла чай с печеньем, и моего "спасибо". Несколько раз Ефремов отрывался от текста, по-видимому, обдумывая прочитанное, иногда в раздумье останавливая взгляд и на мне.

В процессе знакомства с написанными молодым пареньком письмами Иван Антонович почувствовал, что если он и не поверил безоговорочно в рассказанную историю, то сам того не замечая, начал втягиваться в происходящие события. Да и чутье на фальшивость происходящего, которое его иногда выручало, тоже помалкивало. Провокация КГБ? Слишком надуманно и неправдоподобно, если не сказать нелепо, к тому же, не та он фигура, чтобы организовывать сложную операцию по его дискредитации.

— Скажите, Глеб, — Ефремов, наконец, закончил изучать письма, и обратился ко мне, — описание четырёх уже случившихся технологических укладов и грядущего пятого вы взяли из этой книги?

— Да, в ответе на первое письмо мне правильно указали, что сейчас такого термина ещё нет.

— Ваши третье и четвёртое письма практически полностью посвящены микроэлектронике. Декларируемая цель, как можно быстрее перейти на пятый технологический уклад, который обеспечит быстрый рост производительности труда. Я слишком поверхностно разбираюсь в современной электронике и вовсе не разбираюсь в её версии микро, и спрашиваю — то, что написано в этих письмах действительно может помочь Советскому Союзу получить преимущество в этой области перед развитыми капиталистическими странами?

— Я думаю, да, ведь важны не только конкретные детали технологических процессов, но и знание тупиковых и перспективных вариантов развития. Что касается микроэлектроники, то я хочу, чтобы руководство СССР отнеслось к ней также, как к ядерному и ракетному проектам, то есть использовало одну из сильных сторон современного советского социализма — концентрацию усилий всей страны на решении определённой задачи. С противной стороны ведущей в этой области страной будут США, которые используют сильные стороны американского капитализма — конкуренцию инициативных групп и отдельных разработчиков при условии привлечения достаточного финансирования. То есть, произойдёт соревнование двух систем в создании критически важной технологии. Правда, получается, что с учётом моих подсказок Советский Союз получает фору, и это соревнование двух систем будет не совсем честным.

— А Соединённые Штаты, потерявшие во второй мировой войне в пятьдесят раз меньше населения чем СССР, получившие по её результатам огромные материальные выгоды и переманившие к себе массу европейских учёных, не имеют форы?

— Наверное, вы правы, и я со спокойной душой продолжу это делать, у меня, кстати, наготове ещё одна перспективная разработка.

— Вернёмся к вашим тезисам. Каким образом в вашей книге реализовывался переход к более эффективной модели управления социальной системой?

— Постепенный переход к прямому народовластию, когда законодательная власть, для начала всесоюзная, осуществлялась референдумами по важным для всего народа вопросам. Была предпринята попытка заменить власть избранных властью всего народа.

— Она была успешной?

— Не могу ответить, пока вы не убедитесь, что предсказания этой книги сбываются.

— Ладно, отсутствие определённого ответа это тоже ответ.

— Иван Антонович, меня вот ещё какой вопрос интересует. Иосиф Виссарионович Сталин был безусловно умным человеком, и должен был понимать, что наступил кризис директивного управления. Почему он не предпринимал попыток ликвидировать монополию управления страной одной группы людей?

— А с чего, Глеб, вы решили, что он таких попыток не предпринимал?

Глава 19.

— Если предпринимал, то почему все важнейшие вопросы государства сейчас решает десяток человек президиума ЦК КПСС во главе с Хрущёвым?

— Кажется, понял причину вашего, Глеб, заблуждения, вы считаете Иосифа Виссарионовича если не всемогущим, то, во всяком случае, могущим провести в жизнь любое решение. Расскажу вам как протекал 19 съезд КПСС в октябре 1952 года. Сталин предложил расширить тогдашнее Политбюро ЦК из 9 членов и 5 кандидатов — до 25 членов и 11 кандидатов с переименованием в Президиум ЦК, а партийное руководство сосредоточить главным образом на идеологии, отстранив от хозяйственной деятельности. Сталин наметил поставить в центр руководства страной Совет Министров, об этом он говорил на пленумах ЦК партии после XIX съезда — в октябре и ноябре. В итоге переименование Политбюро в Президиум и расширение его численности было принято, отстранение от хозяйственной деятельности, нет. Сталинское окружение нарочито демонстрировало свою независимость — даже на трибуне Мавзолея Ленина, да и в ходе публичных торжественных мероприятий оно "группировалось" подальше от Сталина.

— Ну, если и Сталину изменить ситуацию не удалось, то дела обстоят ещё хуже, чем я думал. Или причина его неудачи старость, ведь меньше чем через полгода он умер, а если бы попытался провести реформы в 1945 году после парада победы, когда имел достаточно сил и был на пике славы, то у него бы получилось?

— История не имеет сослагательного наклонения. И всё же, Глеб, как в вашей книге описывается и объясняется ход событий в нашей стране?

— Сначала немного повторюсь, используя терминологию книги. Со смертью Сталина закончился позитивный период тирании, которая была высокоэффективна в условиях догоняющей экономики, когда нужно было в кратчайшие сроки перенять уже реализованные в наиболее развитых странах технологии. Когда было точно известно, что нужно сделать и как делать. Абсолютно необходимое условие — умный, сильный, бескорыстный тиран, который постоянно обновляет тираническую элиту, которая в идеале становится простым проводником его воли. Понятно, что для реализации задачи ликвидации технологического отставания требовалось решить массу сложнейших проблем: изыскать необходимые финансовые и материальные ресурсы, обучить достаточное количество специалистов, отыскать массу талантливых людей, то есть максимально использовать творческий потенциал народа, "убедить" иностранных обладателей технологий поделиться ими и т.д. и т.п. К началу 60-х годов эти задачи были в основном решены, известные ключевые технологии внедрены и освоены на мировом уровне, и нужно было искать и создавать новые, неизвестные. Тираническая элита просто не умеет этого делать, а умеет она выполнять приказы вышестоящих начальников, но для этого нужно, чтобы эти начальники, включая и самого вышестоящего, знали, что нужно делать. Получается, что даже при том же самом, умном, сильном и бескорыстном тиране, тираническая элита становится неэффективной. При тиране, не удовлетворяющем этому минимуму требований, ситуация становится очень тяжёлой, вплоть до катастрофической.

— Что в этом смысле, с вашей точки зрения, вы можете сказать о Хрущёве?

— С точки зрения книги он не удовлетворяет, как минимум, требованию "умный".

— Хотите сказать, Глеб, что нашу страну ждёт катастрофа? Хотя... — Ефремов ненадолго задумался. — Если гипотетически принять взгляд книги в целом, то "тираническая" элита будет поначалу стремиться выполнять команды "тирана". Поскольку очевидных правильных в плане технологий решений уже нет, то неумный "тиран" будет ставить задачи, отчасти, а может быть и в своём большинстве, неправильные. Довольно быстро элита поймёт, что решение дурацких задач ничего хорошего стране не приносит, и лучше бы их вообще не выполнять. Значит, её разложение пойдёт ускоренными темпами, ведь теряется позитивный смысл самого её существования.

— После ваших слов я по-другому воспринимаю использованное в книге уничижительное прозвище Хрущёва "кукурузник". Возможно, он сделал что-то нелепое, связанное с выращиванием этой сельскохозяйственной культуры. Впрочем, даже если дело обстоит так, то это просто одна из его ошибок.

— Глеб, вы не обдумывали вариант сообщить ему об ожидаемом будущем?

— Обдумывал, но не уверен, что из этого выйдет что-нибудь толковое. Что будет делать не слишком умный, но самоуверенный тиран, когда узнает, что и страну и его лично ждёт катастрофа? Скорее всего посчитает, что зная будущее, уж кто-кто, а он легко её предотвратит, главное обезопасить себя от потери власти, вовремя расправиться с внутренними"противниками". Правда, сообщив Хрущёву будущее, я даю подсказку, что нужно делать, и какие из уже сделанных ошибок нужно срочно исправлять. Как вы думаете, Иван Антонович, может быть, получившая точную и верную цель, я имею в виду микроэлектронику, управленческая элита займётся привычным для неё делом — приложит все силы для точного выполнения приказов сверху, чтобы достичь указанной цели?

— Для этого, как вы верно заметили, Хрущёв сначала должен исправить сделанные ошибки. Я вполне могу поверить, что восстановить артели у него получится, но вновь поставить под контроль управленческую элиту, вряд ли. Поясню последние слова. Когда вы сможете убедить его, что ваши предсказания абсолютно верны? В 1961 году после полёта Гагарина, то есть через пять лет после получения элитой почти полной безнаказанности. За эти пять лет она почувствует вкус к такой жизни, когда ты можешь, не затрагивая интересов начальника, конечно, делать почти всё, и тебе за это почти ничего не будет. Маловероятно, что Хрущёву удастся провернуть фарш назад, скорее уж... — сделал паузу писатель, не произнося напрашивающиеся слова.

— К сожалению, вы правы, — только после этих своих слов я понял, что по сути проговорился о судьбе нынешнего первого секретаря ЦК, и продолжил уже в открытую. — Его действительно лишат власти, отправят на пенсию в октябре 1964 года, причём, он даже не будет пытаться исправить эту свою ошибку. Кроме того, из книги понятно, что он успеет наделать и других.

— Так, — Ефремов некоторое время переваривал новую информацию, — те, кто его сместил, стали исправлять его ошибки?

— Как я понял, ничего принципиального они не исправили, и поиск новых технологий происходил по-прежнему по указке сверху.