Туристы икс, фантроман

Ольга Вениаминовна разбудила Наташу с первыми петухами выспавшуюся, сытую и помытую.

— Пойдем ка, Наташа, доедим вчерашний пирог, да побежишь домой убираться. А часика через три Василий привезет все необходимые продукты, медовушки, водки, ну и поможет тебе там по мужской линии, да и по бабьей тоже. Он все может, а я ему накажу все что да как. А к 12 часам все должно у тебя быть готово. Давай не подведи, внучка!..

После поминального обеда, когда все уже разошлись и разъехались, Наташа, наконец пришла в себя и смогла здраво думать и рассуждать:

"Надо жить дальше. Ба хотела, чтобы я стала человеком. Выучилась. Нашла хорошую работу. Что же я, в самом деле".

На следующий день Наташа поехала в Барнаул, забрала из института документы. Вступительные экзамены уже закончились, и курс сформировали. Но Наташа не расстроилась, решив, что через год поступит, ничего с ней не случится и школьные знания за год не забудет.

Весь последующий день и еще два Наташа потратила на поиски работы в Барнауле. Рабочих вакансий в городе хватало. Но, как только кадровик узнавал, что ей только семнадцать, на этом разговор заканчивался.

За три дня Наташа научилась ориентироваться в городе, пробивать билеты в автобусах, трамваях и троллейбусах, но главного не достигла — работу найти не смогла. Но отбывать трудовую повинность в родном колхозе "Путь к коммунизму" в Лугах, видеть пьяные лица весь день и день изо дня она не хотела, а поэтому решила поиски не прекращать.

На четвертый день, не доезжая до Барнаула, Наташа решила сойти с поезда и попытать счастье в Алтайске, городе спутнике Барнаула. Мимо Алтайска Наташа несколько раз проезжала в вагоне электропоезда и видела город только через стекло.

Осмотревшись на привокзальной площади незнакомого города, Наташа прямиком пошла в сторону коптивших труб, посчитав, что где трубы и дым, там или фабрика или завод.

Наташе повезло, что кадровик вагоностроительного завода Елизавета Александровна, оказалась разговорчивой женщиной. Нет, она не оформила ее на работу на завод. Правило негласное — не брать несовершеннолетних на работу действовало и у них. Но вот когда Елизавета Александровна услышала, что Наташа из Лугов, поинтересовалась, как там поживает баба Оля, которая лет пять тому назад в чем-то ей помогла. И узнав, что Наташа ее внучка, хоть и не родная, решила помочь, чем сможет. Елизавета Александровна подробно расспросила Наташу и выяснила, что она почти отличница, комсомолка, лыжница, неплохо рисует, хорошо подкована в политических вопросах, на память знает высказывания Маркса, Энгельса, Ленина и руководителей партии и правительства СССР.

— Считай, Наташа, что есть у тебя работа: в заводской профком срочно требуется пропагандист-оформитель. А именно профком занимается охраной труда работников, включая несовершеннолетних, кем ты пока и являешься, и с твоим трудоустройством проблем не возникнет. Они вроде и на заводе, а вроде и нет, общественная организация одним словом. Так, на ручку, бумагу и пиши заявление на имя председателя профсоюзного комитета завода товарища...

Волею случая Наташа оказалась в Алтайске, получив хорошую, не тяжелую и без ночных смен, работу с приличным окладом в девяносто рублей, северной надбавкой 15% и ежемесячной премией в тридцать рублей. Профсоюзный комитет Вагоностроительного завода в первую очередь не забывал о своих интересах и премировал из профсоюзного фонда всех работников своей общественной организации в соответствии с пропорционально занимаемой должностью. Получила Наташа и место в рабочем общежитии.

* * *

* * *

1982год, конец ноября, г. Алтайск

— Девчонки, есть, кто дома? — одновременно со стуком в дверь крикнула комендант рабочего общежития Вагоностроительного завода, в народе прозванного "Сайгон".

Обитательницы 412 комнаты не отвечали. В выходной день после тяжелой трудовой недели сам бог велел поспать до обеда, а не было и девяти часов утра.

— Девки, открывайте, а то дверь сломаю. Опять мужиков прячете? Ох, доберусь я до вас! — Елена Петровна продолжала стучать в дверь, понимая, что девчонки после тяжелой трудовой недели спят, а наплыв кавалеров в общежитие будет только вечером.

Наконец, дверь открыла двадцатипятилетняя Оксана, высокая, ядреная, кровь с молоком деваха с помятым твердой и неудобной подушкой лицом. Заспанным голосом Оксана спросила:

— Че, пожар што ли? Че, теть Лен, спать не даешь?

— Не "че", а что! Оксанка, деревней ты была, деревней и останешься. Вот замуж и не берут! Пошла бы в вечернюю школу, а там вечером одни мужчины, между прочим, работают, глядишь, какой учитель и научил бы уму разуму. А там глядишь, и что получилась бы. Эх, молодеешь, всему вас учить надо. — Елена Петровна весело засмеялась. — Повестки я вам принесла.

— Че? — Оксана продолжала "чокать", несмотря на замечания коменданта. — Какие повестки? Куда?

— Ну, не в армию ж! Семен Иосифович, доктор наш, вызывает вашу комнату в полном составе. Видать какой очередной инфекции боится. А может, кто из ваших проштрафился. Девки-то все дома?

— Не-а. Наташка в пять утра уехала в свою деревню хату навестить, а Ирка и Вика спят еще.

— В 12-10 тебя, Ирку и Вику доктор ждет у себя в смотровом кабинете. Можете всем гопом идти. И чтоб не опаздывали у меня! Чтоб очередь не нарушилась! А Наташке, — задумалась Елена Петровна, — передай, чтоб в следующую субботу в 10 утра, как штык, была у доктора. Я запишу ее в списки. И не забудь передать!

— Не че я не забуду. А мы придем, коль сам доктор просит. Че не прийти! — зевнула Оксана, потянулась, и вспомнив смешной анекдот про воспитательницу детского сада, произнесла вслух: — Музыся б сесяс! — И отправилась досматривать сон про "музыся".

Неделю спустя.

Наташа проснулась как всегда очень рано. Сегодня ей не надо было спешить на утренний электропоезд. В Луга она не планировала ехать, и можно было в субботнее утро понежиться в кровати. Девочки, соседки по комнате, спали. Кто досматривал, а кто только приступал к просмотру десятого сна.

Наташа с некоторым волнением ожидала эту субботу. Она знала, зачем и по какому поводу приглашает ее Семен Иосифович. Девочки процедуру осмотра прошли неделю назад, а спрашивать, что такое "мазки" она не решилась. Ведь, все равно доктор этот мазок возьмет. Вот тогда и сама узнает, решила Наташа. Девчонки, соседки по комнате, могли спать спокойно: доктор выяснил, что они здоровы и опасности для других не представляют.

Наташе впервые предстояла процедура посещения врача-гинеколога и женского осмотра. Конечно, в школе медкомиссию она проходила и при поступлении в институт тоже, но тогда деревенский фельдшер поинтересовалась у нее, на что жалуется и, услышав ответ, что ничего не болит, поставила во всех графах — "здорова". Наташе предстоял не просто осмотр, а связанный с подозрением в распространении в общежитии венерических заболеваний. Какой распространительницей она могла быть, не понимала Наташа, если женщиной стала всего около трех недель назад, и мужчина в ее жизни был один единственный.

Наташа вспомнила тот памятный для нее день.

— Натаха, ты слышала новость? — буквально с порога обратилась к Наташе подруга по комнате Оксана, вернувшаяся только что с работы.

— Какую новость, — на "автомате" спросила Наташа; она в это время вся была там, в очередном романе, где очень скоро произойдет долгожданная встреча красавца-героя со своей возлюбленной.

— Че, правда, не знаешь? Вся общага на ушах стоит, а ты лежишь здесь весь день! Эх, ты! — упрекнула Оксана Наташу. — Я бы на твоем месте раз сто уже прошла мимо его комнаты, и как бы случайно с ним столкнулась. — Оксана небрежно сбросила на свою кровать зимнее, далеко не новое пальто. Новое пальто у нее тоже имелось, но не на завод же в нем ходить.

Наташа проявила интерес к словам подруги и закрыла книгу, положив на нужную страницу закладку из открытки "С днем Октябрьской Революции", пришедшей из ее родной деревни от бабы Оли. В те времена было модно отправлять по почте праздничные открытки.

— Оксана, с кем я должна была столкнуться? — переспросила Наташа.

— Ну, подруга, ты даешь! — жуя, непонятно откуда взявшийся в ее руке соленый огурец и огромный кусок хлеба, в треть буханки, выдавила из себя Оксана. — Подожди, счас прожую. Зашла я, значит, в общагу с работы! Хорошо нас пораньше Иваныч отпустил. Могли б и как у вас — допвыходной объявить. Че, жалко что ли. Захожу, значит, я, и чуть не обалдела! Представляешь, Натаха, по коридору идет. — Оксана замолчала, словно рыба, оставшаяся без воды, открывая рот, но при этом, не произнося никаких звуков, подыскивая нужные слова из не очень богатого словарного запаса, махая при этом огурцом и хлебом, словно тонет или уже утонула. — Идет Герой Советского Союза, орден на груди, весь такой! Красавец, одним словом! А рядом с ним наша Елена Петровна. Несет, значит, белье и ему, ну, Герою: мы вам и лучшую комнату на втором этаже выделили, я вам и чайничек принесу. Мол Герою Советского Союза не солидно чай-то пить на общей кухне. Представляешь, Натаха?!

— А не врешь, Оксанка? Заливаешь поди в три короба?

— Ты че, Натаха! Вот тебе крест. — Оксана перекрестилась большим крестом, насколько хватило руки с огрызком огурца.

— А дальше то что? Познакомилась с Героем?

— Ты че! Я за ними пристроилась. А он как обернется, и как глянет на меня своими чернющими глазищами! У меня поджилки затряслись, представляешь! Я так и осталась стоять на месте! Минут пять простояла, ноги затекли, пока Елена Петровна со второго этажа не спустилась и меня не окликнула. Представляешь?

— А дальше что? — Наташа ненашутку заинтересовалась рассказом Оксаны; она знала, что та может слегка и приврать, но про Героя поверила.

— Че, я и пошла сразу, как ноги ожили.

— Я не про твои ноги. Что потом произошло?

— А! Ясно че, я сразу к нашей Елене, что мол, да как. Что за Герой. Че к нам насовсем, али на постой. Откуда прибыл. Ну, и узнала, что сам главный военком привел его к нам в общагу и приказал поселить в лучшее место, и че он сам проверит. А Герой-то только самолетом прилетел к нам из Афганистана и будет у нас жить. Ну, еще узнала, че Елена поселила его на втором этаже в комнате N 211. Вот и все новости, подруга!

— Оксана, прям настоящий Герой Советского Союза? — Наташа решила еще раз уточнить важный для себя момент.

— Говорю же настоящий! — Любой самый последний пессимист, посмотревший в тот момент на Оксану, поверил бы хоть во что. — Я сама звезду видала, вот как тебя сейчас! Огнем блестит! А представляешь, че начнется через полчаса в общаге?

— Что начнется?

— Че не знаешь? — искренне удивилась Оксана. — Да девки наши его заживо съедят! Разорвут по кусочкам. Как только придут с работы, так сразу и атакуют. Вот бы его к нам в гости созвать! Вот бы счастья полные штаны привалило! Вот бы, Натаха! — размечталась Оксана, представляя в своей голове забавные и приятные моменты, которые бы обязательно последовали.

Наташа задумалась, погрузилась в свои сокровенные думки.

— Наташ, Наташ! Ты че? Наташ! — Оксана толкала ее уже по плечу. — Наташа!

— Что? А, ну да. Давай на спор, что я приглашу его к нам в гости, и он согласится. Ну, что будем спорить? — Наташа отчаянно посмотрела в глаза Оксане.

У Оксаны загорелись глаза:

— Будем! Я поставлю...свои, свою. Че ты хочешь, а, Наташ? Ну, говори че? — Оксана готова была поспорить на что угодно, имеющееся у нее. Молодой Герой явно задел ее давно не девичье сердце, жаждущее необыкновенной любви, страсти и незабываемых ощущений и приключений.

— Оксана, если проиграешь, то. — Наташа посмотрела на книгу, которую продолжала держать в руке. — То обещай, что прочитаешь три книги, которые я тебе принесу из библиотеки!

— Ты че, Натаха, сдурела, мать! Я отродясь кроме букваря и этой, как ее: "Му-Му" что ли, ниче не читала!

— Значит, так хочешь его, — Наташа запнулась, поняв, что Оксана по-другому может истолковать ее слова, и поправилась: — В смысле увидеть. Все с тобой ясно!

— Натаха, че ты? Ты же его не видела. Какой у него взгляд! Поджилки трястись начинают сами. Ты бы только видала его! Наташ, согласная я на твои книги. Клянусь, че если его приведешь, то прочитаю твои три книжки! Ну, а если не приведешь, тогда че?

— Что ты хочешь?

— Я хочу, я, Натаха, его хочу. Хочу его затащить в свою кровать, хочу, — и Оксана вылила в доступных словах свои желания, от чего Наташа залилась вся краской. Закончив описание своих далеко не плотнических желаний, Оксана добавила: — Эх! Если не получится, то мне от тебя, Натаха, ниче не надо.

Между тем Наташа убрала книгу на полку, достала из тумбочки коробочку с термобигудями, и собралась пойти в обеденный отсек.

— Натаха, ты че! Че с тобой? Ты, куда бигуди понесла?

Наташа посмотрела на Оксану по-особенному, оценивающе так, если уж не как на явную соперницу, то очень близко к тому: как на потенциальную.

— А ты, что гостя с такими грязными лохмами встречать будешь? — упрекнула Наташа Оксану.

— Че, Наташ, ты серьезно? Че, не шутишь? — Не могла поверить Оксана, что Наташа может отважиться на такой шаг. Она и в деревню свою каждую субботу уезжала больше оттого, что кто-то из девчонок приводил к ним в комнату мужика, а ей дожидаться до глубокой ночи на общей кухне не хотелось, а здесь сама пойдет зазывать гостя. — Я бы и сама сходила, да поджилки трясутся, и сказать складно, как ты не смогу.

— Серьезно! — Наташа сказала так, что у Оксаны отпали последние сомнения, и тут же важно пошла на кухню, держа перед собой коробку.

— Натаха, постой! Натаха! — Выбежала за ней в коридор Оксана, держа в руках банное полотенце. — Мне тоже оставь несколько. Хоть челку спереди закручу. Че, я махом в душ, я...

Спустя десять минут Наташа с бигуди на голове, в подвязанном бабушкином платке, разрумянившаяся, с горящими глазами, от чего к серому цвету добавились и зеленые оттенки, спускалась по лестнице с четвертого на второй этаж.

"Неужели баба Оля правду нагадала, ведь в институт я не поступила, хоть и первый экзамен на "пять" сдала, и из Лугов в город переехала, и Герой в общежитие приехал. Дальше, — она от волнения даже запнулась в своих мыслях, — я должна родить, а замуж при этом не выйти... А если он согласится к нам в гости, что тогда? Да его наша Оксана на руках в кровать унесет. Запеленает как дитя малого и не отпустит. Ну, мы еще посмотрим, кто кого и с кем! Если он Герой и еще согласится к нам в гости, то посмотрим еще, Оксана!.."

В Наташиных движениях появилось больше уверенности и даже какой-то обреченной отчаянности. Она остановилась перед дверью с надписью красной половой краской N 211. Мысленно перекрестившись, Наташа постучала в дверь.

— Открыто, заходите! — донеслось из комнаты

Наташа самую малость продолжала трусить. Приоткрыв на четверть дверь, она просунула в образовавшее пространство голову и произнесла лишь одно слово:

— Можно?

— Можно, если только осторожно! — ответили Наташе приятным мужским баритоном, от которого ей стало не страшно. Будто знала этот голос давно. Можно сказать, что всегда. Наташа еще не видела Героя, но все уже для себя решила.