Если у обреченного на смерть появится хоть малейшая надежда на спасение, но для этого надо что-то сделать, то многие это сделают, а здесь и делать ничего не надо было, просто подождать. Камела терпеливо ждала, она почему-то сразу поверила этой странной девочке, непонятно почему, но поверила. Может, потому, что рядом с ней немного утихла эта мучительная боль. Ждала Камела недолго, не больше нескольких минут, но ей это время показалось вечностью. Девочка появилась неожиданно и непонятно откуда. По её ровному дыханию незаметно было, что она куда-то ходила, тем более бегала. Девочка по-прежнему была голой, но в руках держала небольшой кувшин и лоскут чистой белой ткани. Обняв Камелу одной рукой, но при этом тесно к ней прижавшись, поднесла к её губам кувшин и коротко скомандовала:
— Пей!
Камела машинально сделала один глоток, другой. Она ожидала чего угодно — кислого, горького, но это был яблочный сок. Обычный, только что выжатый яблочный сок. Камела пила сок и с удивлением чувствовала, что боль в груди исчезает. Лика, улыбаясь, наблюдая за изменением выражения лица Камелы, а это сначала было недоверие, потом удивление и наконец какое-то умиротворение. Конечно, дело было не в соке, а в непосредственном контакте, для этого Лика обняла и прижала девочку к себе. Можно было бы просто положить на больное место руки, но это было бы прямым указанием на лечебное воздействие, да и так было бы дольше, ведь чем больше площадь контакта, тем действеннее. Усадив Камелу, допившую сок, на камень, Лика примостилась рядом и стала спрашивать о том, когда болезнь появилась и как протекала, при этом задавая кучу других вопросов, вроде как ничего не значащих и ни к чему не обязывающих. Через полчаса такого ненавязчивого допроса, Лика знала о соседях всё то, что знала Камела. Наконец Лика спросила:
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
Получив утвердительный ответ, Лика протянула Камеле кусок белой ткани и попросила покашлять, а потом и сплюнуть. Камела сделала то, о чём просила её новая подруга, а то, что они подруги, сомнений у Камелы уже не было, ей казалось, что они очень давно знакомы. Кашлять совсем не хотелось (совсем не так как раньше, когда кашель просто душил), но чего не сделаешь ради подруги.
— Ну, смотри, — сказала Лика, разворачивая платок, он был чистым! Ну, разве что немного мокрым как бывает, когда долго и усиленно выдавливают из себя кашель.
— Лика! Как это? — не смогла скрыть изумления Камела, Лика на этот вопрос очень содержательно ответила:
— А это вот так!
— Я здорова? Я не умру? — не веря в произошедшее, почти прошептала девочка, Лика её обнадёжила:
— Умрёшь, обязательно умрёшь, все умирают, но с тобой это случится не скоро. Когда? Не знаю, может, лет через шестьдесят, а может, и больше. Тебе сейчас сколько лет? Четырнадцать? Значит не через шестьдесят, а через восемьдесят. А здорова ли ты? Не совсем, надо ещё раза три вот такое выпить. Поняла? Выпьешь, и ещё восемьдесят лет жизни, а может, и больше тебе обеспечены.
— А что это за снадобье? — поинтересовалась Камела. Лика ждала этого вопроса и с заговорщицким видом пояснила:
— Это настой десяти трав, собранный ночью, при полной луне под волчий вой, в дикой степи на севере от Гостеприимного моря. Собирают его обнажённые девственницы, только они это могут делать, только так этот сбор не потеряет своих целебных свойств. При этом ещё надо петь ритуальную песню, а то ничего не получится.
— Что не получится? — шепотом спросила Камела и таким же шёпотом получила объяснение:
— Трава не появится, её ростки появляются, только тогда, когда слышат песню обнажённых девственниц, вот.
— Лика, поэтому ты и обнажена, что к этому снадобью только так можно прикасаться? — Камела посмотрела на Лику, та, почему-то хихикнув, ответила:
— Да нет, оно же в кувшине, уже не испортится. А почему я без одежды? Купалась, загорала, а потом времени одеться не было, о! Слышишь? Кажется, тебя ищут. Завтра на это же место приходи, сама приходи, а то набегут любопытные, мешать будут. Ну, пока, я побежала.
Камела только моргнула — Лики перед ней уже не было, её новая подруга ушла, перемахнув через забор, вот так с места, без всякой подготовки, стояла — и нет! Только её золотистое тело мелькнуло. А забор-то выше этой девочки раза в два, два с половиной! Камела немного удивилась, а потом поднесла к глазам окровавленный кусок ткани, а потом тот, что дала ей Лика и покашляла в него. Так её и застали родители, кашляющую и с окровавленным платком в руках (чистый она успела спрятать).
Второй раз всё прошло, как и в первый, только вот без предварительных рыданий и кровавого кашля. А вот на третий Лику кроме Камелы ждала целая делегация из родителей девочки, трёх охранников и какого-то важного господина, судя по внешнему виду и повадкам — лекаря. Всё произошло так, как Лика и планировала, улучшение здоровья Камелы должны были заметить и попытаться выяснить — что произошло. В принципе, третий день лечения не был нужен, как и четвёртый, но четвёртого не понадобилось, Лика справилась за два дня, но рано или поздно то, что здоровье Камелы значительно улучшилось, её родители заметили бы и начали разбираться — как это произошло. Лика в том же наряде, что и первые два раза (она после лечения Камелы купалась и ловила рыбу) перепрыгнула через забор, очень этим удивив невольных зрителей, вежливо поздоровалась со всеми и, не обращая ни на кого внимания, обняла Камелу и приложила кувшин к её губам. Камела послушно стала пить, когда кто-то попытался взять кувшин из рук Лики, она мягко, но решительно того отстранила. Когда кувшин опустел, Лика посмотрела на зрителей и поинтересовалась, что они хотят узнать?
— Э-э-э... кто вы? Наша соседка? Позвольте узнать ваше имя? И что вы делали? — спросил солидный мужчина, судя по поведению, самый главный. Лика подробно ответила:
— Меня зовут Ликерия Севк, да, я ваша соседка, так как вила "Роза Ликерии" принадлежит мне, это можно догадаться из названия виллы. Но поскольку я ещё несовершеннолетняя, то меня опекает мой дядя — Лициний Севк, надеюсь, вы его знаете? А что делала?.. Тут трудно ответить без дополнительных пояснений, что делала вчера, сегодня и где это происходило. Сами понимаете, надо же рассказывать обо всём, что произошло в течение последних трёх дней, или вас интересует больший отрезок времени?
Спрашивающий мужчина, услышав такой ответ, немного растерялся, инициативу перехватил лекарь, спросивший:
— Что вы давали пить Камеле, не скажете ли название этого снадобья? И каков его состав?
— Это снадобье называется — свет белой луны, выглянувшей из-за синих туч в самый разгар новолуния, — с очень серьёзным видом начала Лика. После чего повторила то, что раньше рассказывала Камеле, добавив новые подробности: — Точного состава и пропорции, в которой смешиваются ингредиенты, я не знаю, как готовится, тоже не знаю. Только знаю, что это снадобье в течение двух недель готовят обнажённые девственницы, которым в это время нельзя ничего есть, только пить ключевую воду, вот.
Лекарь, завладевший кувшином (вообще-то, Лика сама ему кувшин подсунула), вытряс из него на палец каплю, лизнул и удивлённо сказал:
— Так это же яблочный сок!
— Да, яблочный сок, — не стала отрицать Лика и пояснила, почему выбран именно этот напиток: — Яблочный сок имеет довольно насыщенный вкус и аромат, поэтому вкуса и запаха тех семи капель, которые накапаны в кувшин, не чувствуется. А запах и вкус этого, в высшей мере целебного, снадобья очень неприятен и горек, вот и пришлось замаскировать соком. Камела, ты же ничего такого неприятного не почувствовала?
Девочка кивнула, а потом ещё отрицательно затрясла головой. Лекарь, удовлетворённый то ли пояснениями Лики, то ли реакцией Камелы, высказал своё авторитетное мнение:
— Да, настоящее лекарство должно быть горьким или кислым, чем действеннее снадобье, тем неприятнее его вкус.
— Да, тем неприятнее и вонючее, — Лика не выдержала и дополнила высказывание местного светила целительства (понятно, что дочь сенатора может лечить только медицинское светило). Лекарь на замечание еле сдерживающей смех Лики одобрительно кивнул, после чего спросил:
— А не могли бы вы дать небольшое количество этого снадобья для изучения? Это в интересах науки, которая была бы вам весьма благодарна.
— Увы, не могу, — состроив скорбную мину, ответила Лика и пояснила, почему не может: — У меня нет больше этого снадобья, кончилось. А чтоб изготовить новое, надо переплыть Гостеприимное море, потом отправиться далеко на север в дикие степи и там... — Лика подробно повторила рассказ, как собираются редкие травы, которые входят в состав снадобья (а это тоже не быстрое дело) и как оно потом готовится, ещё больше живописуя трудности этого процесса.
— И вы этот чудодейственный и редкий бальзам израсходовали для лечения моей дочери? — поражённо произнёс сенатор и поинтересовался: — Какова же цена лечения...
— Вы мне ничего не должны, я лечила вашу дочь, вернее, дала ей это снадобье не ради денег, а потому что она моя подруга, ведь так, Камела?
— Да, Лика моя подруга! — решительно заявила Камела и привела, как ей казалось, очень веский аргумент: — Она так интересно рассказывала о своей жизни там, в диких степях. У неё там есть свой остров, а дикое племя почитает её как богиню!
— Э-э-э-э... остров в диких степях? — снова растерялся сенатор, а лекарь всё же решил сделать попытку добраться до чудодейственного снадобья:
— Если у вас там есть земельные владения и варвары почитают вас как богиню, то, может, вы не откажетесь поучаствовать в экспедиции...
— Может, и не откажусь, но вы представляете, как это далеко и как туда придётся добираться? Это не только плавание через море, это не один месяц перехода через степи. Это полное опасностей путешествие займёт год, а может, и больше. Это как повезёт, если да, то год точно, а если нет... то можно и не добраться до цели этого крайне опасного путешествия. Но это ещё не всё, не исключено, что жить там придётся несколько лет, а может, и больше десяти, ожидая благоприятного стечения всех нужных факторов появления этой травы с нужными свойствами. Кто на это пойдёт? Кто возьмётся финансировать эту экспедицию? Я понимая все трудности такого путешествия, уже и не надеюсь увидеть мой остров, на котором жила, — Лика заканчивая рассказывать о трудностях, ожидающих экспедицию, если таковая состоится, изобразила слезу. Она действительно расстроилась и загрустила при упоминании о своём острове. Всё-таки она немного тосковала по своему острову, посреди широкой реки, и тамошним подругам, да и по народу Степных Ласок. Если мужчины на такое проявление чувств отреагировали весьма холодно (отец Камелы и лекарь, а охранники старались ничем не отличатся от камней, разбросанных вокруг), то Камела и её мать стали жалеть Лику. Женщина так и сказала:
— Вы много перенесли. Всё-таки такое длительное и тяжёлое путешествие, да ещё жизнь среди диких кочевников. Ведь в тех диких степях живут такие же кочевники.
— Я бы не сказала, что они такие уж дикие, у них многому можно поучиться, тому же целительству, они умеют лечить многие болезни, которые здесь считаются смертельными, — ответила женщине Лика. Возражать девочке не стали, так как пример исцеления от одной из таких болезней стоял рядом. Но лекарь, видно уязвлённый тем, что какие-то дикари могут то, чего не может медицина цивилизованной страны, подняв указательный палец вверх, попытался возразить:
— Может, у диких народов знают, как что-то лечить, но это несистематизированные знания. Эти знания получены в результате проб и ошибок, а не в результате научного анализа. А такие беспорядочные и невежественные пробы неизбежно сопровождаются многочисленными жертвами! У нецивилизованных племён не может быть науки, которая... — лекарь не досказал, видно, не нашёл нужного аргумента, а может, все научные аргументы у него кончились. Он, как бы имея в виду Лику, которая долго жила среди дикого народа и переняла его привычки и манеры, привёл последний довод: — Да и могут ли иметь глубокие познания дикари, которые не знают, что такое одежда!
— Могут, очень даже могут, — ответила Лика и показала пустой кувшин, словно намекая на то снадобье, которым вылечила Камилу. Потом пояснила, почему она в таком виде: — Моя туника осталась за забором. Я принесла кувшин, но подумала, что Камела ещё не пришла, и решила искупаться, вот и разделась. Но когда услышала её голос, поспешила к ней. Сегодня надо было ей принять последнюю порцию лекарства, оно хоть и весьма эффективное, но для гарантированного результата необходимо не делать больших промежутков между его приёмами, вот поэтому я пренебрегла некоторыми приличиями и поспешила к Камеле. А по поводу одежды... Насколько я знаю, здесь не купаются в одежде, хотя, может, кто-то, очень цивилизованный, кто знает методы научного анализа купается только в своих мантиях, но я так не привыкла. Можете считать меня очень нецивилизованной, и даже дикой.
Намёк ясно показывал, кого имела в виду девочка, её ответ вызвал сдержанные улыбки, даже у охранников. Открыто улыбающаяся Камела посмотрела на лекаря и заявила, что тоже хочет нецивилизованно искупаться, после чего сняла свою тунику и направилась к морю, за ней пошла Лика, попросившая лекаря подержать пустой кувшин. Тот смутился, а потом занялся содержимым кувшина, но поскольку там ничего уже не было, он только усиленно нюхал и облизывал палец, которым водил по горлышку кувшина (дальше палец засунуть не было возможности, ладонь мешала). Женщина с беспокойством наблюдала, как две девочки, перескакивая с камня на камень, направляются к воде, при этом одна поддерживает другую. Сенатор Касторус (это был именно он) сказал своей жене:
— Похоже, наша дочь нашла себе подружку. Хотя эта девочка, по её словам, провела довольно длительное время среди дикарей, но, слушая её речь, такого не скажешь. Не знаю, училась ли она где-нибудь, или это были частные уроки, но она даст фору даже выпускнику гимназиума. К тому же я недавно навёл справки о наших соседях — эта девочка действительно владелица этой виллы, её опекун сенатор Лициний Севк, он же её дядя, думаю, что по знатности рода эта девочка вполне подходит в подруги нашей Камеле. Как ты знаешь, болезнь не позволила ей с кем-то подружиться, а тут такая удача.
— Да, я с тобой согласна, — ответила жена сенатора, но всё же выразила своё беспокойство: — Хотелось бы узнать её поближе. А не пригласить ли её в гости? Поговорить, непринуждённая беседа может многое прояснить.
Но сенатор и его супруга, пригласить Лику не успели, она это сделала сама, позвав не только сенатора, но и лекаря Цевиуса, довольно известного врачевателя, а тот с радостью принял предложение. Визит наметили через день, хотя Лика и Камела, встретившись на том же месте на следующий день, долго купались и загорали. А когда Камела ушла, водоплавающий зверь отправился за рыбой, ведь надо же гостей чем-то особенным угостить.
Глава 13. Соседи и разные гости, званные, незваные и случайные.
