Кое-что из того что объясняла Нэтти на вводной лекции Сикорский уже успел осознать, частично сам, частично с помощью Жуковского, и рассказать своим лётчикам. Но конкретный набор фигур, который они учились делать, был новым и для него.

Игорь подозревал, что в сентябре, даже будь у него эти аэропланы, над доводкой которых он бился всю зиму, она не смогла бы показать ему и половины того, что показывала сейчас. Где-то она ухитрялась находить время, чтобы учиться самой.

Через неделю таких упражнений Великий Князь Александр Михайлович решил посетить аэродром.

— Вообще-то у меня есть кое-что интересное, что можно показать руководству и флота, и армии, — сказала Нэтти, отправив лётчиков на очередное задание по пилотажу. — Но мне бы не хотелось демонстрировать это над столицей, где полно всяких посторонних глаз, в том числе и из недружественных держав. Может быть устроим завтра вылет куда-нибудь в Гатчину. Гатчинские пруды сейчас представляют собой неплохое лётное поле. Давайте возьмём с собой каперанга Канина и кого-нибудь из артиллеристов, и слетаем завтра с утра в Гатчину.

— Откуда вы знаете Канина? — удивился Великий Князь. — Он же только что переведён на Балтику из Севастополя.

— А можно подумать у меня в Каче знакомых нет, — улыбнулась Нэтти. — Со мной после двух осенних полётов чуть ли не все авиаторы России переписываются. И вот ребята из Качи рекомендовали мне Канина как человека, открытого к техническим новшествам и способного увидеть перспективы применения аэропланов на флоте.

Литературный салон

На следующий день устроить полёт в Гатчину не удалось. Небо затянули тучи, пошёл снег. Погода установилась абсолютно нелёгкая. Нэтти сидела в номере гостиницы и теребила струны гитары, вспоминая все песни про сиденье в аэропортах, которых так много сочинили за вторую половину XX века.

Вдруг в номер постучалась горничная:

— Госпожа Марсова, вам письмо принесли.

Письмо оказалось приглашением на вечер от Любы Блок. Ну что же, можно и сходить.

Нэтти пришла к Блокам на полчаса раньше назначенного времени и в ожидании остальных гостей начала рыться в хозяйских книжных шкафах. Ей как-то уже давно не приходилось вот так оказаться почти наедине с хорошей бумажной библиотекой. У Горького на Капри такой не было, Сикорский ещё не успел себе приличную библиотеку собрать, а в других домах она ещё не успела побывать. Так что что-то подобное она последний раз встречала ещё до переноса в прошлое.

— Коля, здравствуй. — донёсся из прихожей голос Любови Дмитриевны. — Познакомь нас, пожалуйста со свой очаровательной спутницей.

Нэтти поняла, что там пришёл кто-то интересный, и, не выпуская из рук томика барона Брамбеуса, выглянула в коридор.

Гумилев, а это был он, уже успел представить хозяевам свою жену, ещё не получившую известность под псевдонимом Ахматова.

— А это Наталья Александровна Марсова, известная авиатрисса, — представила Нэтти хозяйка дома.

— Можно просто Нэтти.

В этот момент звонок прозвенел ещё раз и в дверях появились Мережковский и Гиппиус.

Через несколько минут вся компания переместилась в гостинную.

— Это правда, что вы умеете лечить пневмонию, — поинтересовалась Гиппиус у Нэтти.

— Правда.

— А почему вы позволили умереть от неё Льву Толстому?

— Увы, я не вездесущий Господь Бог. Когда Льва Николаевича больного сняли с поезда где-то под Липецком, я сидела в карантине на берегу Байкала, в Мысовой, после работы на эпидемии чумы. И вообще, если пациент не хочет жить, медицина бессильна. А Толстой, убегая из Ясной Поляны в своё последнее путешествие, явно пытался убежать от самого себя. Вокруг него было шесть врачей. Ну окажись там я, седьмая, принял бы он от меня помощь?

Авиасалон в Гатчине

Девятого апреля на Комендантском аэродроме царила совершенно необычная суета. Все перемещались только бегом, готовили к вылету несколько самолётов одновременно, что-то грузили в ломовые телеги.

Когда во всю эту суету плюхнулась ещё и "Шаврушка" Нэтти, Сикорский неожиданно поймал себя на мысли "вот только её мне здесь и не хватало". Мысль эту он счёл крайне невежливой поэтому вслух сказал:

— А что не сразу в Гатчину?

— А у меня тут в Питер несколько вагонов всяких грузов пришло. Нужно организовать перевозку всего этого в Гатчину, получить у Кованько пропуска и так далее. Потом перелечу. Твои, смотрю, ещё и не начали перелетать.

— А может ну их, пропуска, загрузим твою радиоаппаратуру в "Щуку" и перевезём?

— Твоя "Щука" всё-таки не военно-транспортный самолёт 60-х годов. Несколько грузовиков с прицепами не увезёт.

— А у тебя так много?

— Достаточно. Хватит, чтобы удивить всех, и тебя в том числе.

На следующий день утром в Гатчине открылась Международная авиационная неделя. Первоначально, как рассказал Нэтти Сикорский, выставку хотели устроить в Михайловском манеже. Мол удобнее посетителям добираться. Но, оценив количество и размеры экспонатов, решили всё-таки перенести мероприятие в Гатчину, где можно и полёты устроить.

В первый день никаких полётов не предполагалось. Посетители толпами перемещались между экспонатами расставленными по полю. Сикорский стоял на площадке авиационного отделения "Руссо-Балта" где были выставлены его работы — "Шаврушка", "У-2" и "Щука", немножко в стороне от основной экспозиции, предоставим подчинённым отвечать на вопросы и даже запускать особо смелых в салон "Щуки" из бортовой двери которой была спущена алюминиевая лесенка.

— Вот вы где, Игор! — неожиданно раздался за его спиной знакомый голос по-французски.

— Рад приветствовать вас на российской земле, Луи! — Сикорский обернулся и обнялся с Блерио.

— А это, — представил француз своего спутника, — Джеффри де Хэвиленд из Англии.

Сикорский пожал протянутую англичанином руку и густо покраснел.

— Что вы так смутились Игор? — спросил Блерио.

— Сам не знаю.

На самом деле Игорь конечно знал, чего он смущается. Он планировал в ближайшие годы этого самого де Хэвиленда крупно обокрасть, присвоив себе машины, которые тот создал бы лет через двадцать-тридцать — "Альбатрос" и "Москито". Пока они у него существовали только в чертежах и модельках для продувки у Жуковского в трубе. И ни Тринклер, ни Калеп пока не умели делать подходящих для них двигателей.

Таким гостям, конечно Сикорский показал своё хозяйство лично, и дал возможность заглянуть не только в салон, но и в пилотскую кабину "Щуки".

— А где же ваша очаровательная спутница по прошлогоднему перелёту? — поинтересовался Блерио, когда осмотр машин Сикорского был закончен.

— Думаю, что она на площадке своей фабрики. Впрочем, я там ещё не был.

— А она что, тоже делает аэропланы?

— Нет, но думаю мы увидим там много другого интересного, имеющего отношение к авиации. Я даже сам точно не знаю что именно. Она от меня шифровалась. Приняла вчера на Московском вокзале чуть ли не целый эшелон всякого добра, а что там... Ну давайте сходим, посмотрим.

Гвоздём экспозиции нижегородской фабрики "Красная планета" был конечно "тот самый аэроплан, бывавший в Париже и Маньчжурии". Вокруг него толпились посетители почти не обращая внимание на два стоящих чуть в глубине дуксовских полуторатонных грузовика с утеплёнными фургонами в качестве кузова. Они стояли задними бортами друг к другу примерно на расстоянии размаха крыльев шаврушки. И все пространство между ними было заставлено рядом столов, на которых были разложены какие-то экспонаты.

Около стола стояла только парочка офицеров в форме РИФ, которым что-то втолковывал молодой человек лет тридцати.

Нэтти внезапно выпрыгнула из левого фургона и бросилась на шею Блерио

— О, Луи! Как я рада вас видеть в России. Привет, Игорь! — соскочив с шеи француза она чмокнула Сикорского в щёчку. — А это кто с вами? Де Хэвилэнд?! Джеффри, я рада с вами познакомиться. — И она по всем светским правилам протянула руку для поцелуя.

— И что ты тут выставляешь? — поинтересовался Игорь. — Я смотрю народ привлекает в основном только машина, совершившая два рекордных перелёта.

— Ну, это зеваки. Им, конечно интересны в первую очередь громкие сенсации. Серьёзные люди, я полагаю, в основном подойдут после обеда. Хотя вот нашими радиостанциями уже заинтересовался флот. Вот смотрите, этот фургон, она жестом пригласила гостей в тот кунг, из которого только что вылезла сама, — это передвижная фотолаборатория.

Вот тут на столе авиационный фотоаппарат под 180-миллиметровую плёнку.

Вот примеры снимков. Сикорский с интересом разглядывал собранный из 180-миллиметровых контактных отпечатков вид Питера с птичьего полёта. Сам по себе этот вид был ему хорошо знаком, как на картах, так и по личным впечатлениям. Но вот так, чтобы фотоснимок выглядел как карта...

— А вот сюда загляните, — Нэтти показала на конструкцию на ножках с двумя окулярами, под которую были подложены два снимка.

Блерио заглянул и несколько минут выражал своё восхищение. Сикорский не удержался и глянул тоже. Если глядеть двумя глазами через стереоскоп, казалось что из фотобумаги встают Исаакиевский собор и Александрийская колонна.

— А с той стороны, — продолжала экскурсию Нэтти. — У нас радиотехника. Вот та машина, это радиостанция дальнего действия. Никакого отношения к авиации не имеет, но почему бы не продемонстрировать, раз такой случай. К сожалению, установить связь можно только с Нижним Новгородом. А вот радиостанция для переговоров пилота с аэродромом. Отличается тем что работает в режиме телефона, а не телеграфа. Вот пилотский шлем, предназначенный для подключения к этой радиостанции. В него напротив ушей вмонтированы телефоны, а напротив горла — микрофон, который уверенно снимает голос даже в шуме мотора.

На следующий день происходили первые показательные полёты. Сикорский и его команда с Комендантского аэродрома продемонстрировали групповые полёты с управлением по радио. Нэтти сфотографировала с небольшой высоты территорию выставки и раздавала ещё влажные отпечатки, на которых каждый мог пытаться найти себя.

На третий день Блерио купил самолётную радиостанцию и попытался её приспособить к своему аэроплану. Но почему-то ничего хорошего из этого не вышло. Если на машинах Сикорского радиостанция работала прекрасно, то на машине Блерио голос при включении двигателя забивался треском помех.

Татаринов был в недоумении. Нэтти быстро сообразила в чем дело:

— У Сикорского паровые двигатели. В них нет магнето и свечей. А здесь система зажигания создаёт помехи. Но что-то с этим точно сделать можно. Вот бы ещё вспомнить, что....

К склонившимся над снятым капотом аэроплана Блерио Нэтти Татаринову и Луи подошёл молодой человек с усиками:

— Позвольте поинтересоваться, господа, в чём тут у вас проблема?

— Да вот, высоковольтные провода создают помехи работе радиостанции.

— Так экранировать же надо. Ой, позвольте представиться. Я Анатолий Уфимцев из Курска. Вас мсье Луи, и вас Наталия Александровна я знаю.

— А это, — представила Нэтти, — Владимир Татаринов, мой главный специалист по радиотехнике.

Провозились Татаринов с Уфимцевым с экранированием два дня, но в конце концов им удалось добиться более-менее устойчивой работы радиостанции на машине с бензиновым двигателем.

Чумная экспедиция

20 апреля в Петербург прибыла группа сотрудников Пастеровского института под руководством Мечникова. Первоначальные планы их состояли в том, чтобы отправиться в Маньчжурию, но Заболотный, которому Мечников нанёс визит сразу после прибытия, их разочаровал. В Маньчжурии всё уже кончилось. И ехать надо в астраханские или оренбургские степи, где эндемические формы чумы есть всегда.

Когда Заболотный рассказывал Мечникову о своей деятельности в Маньчжурии прошлой осенью, он коснулся вклада мадемуазель Марсовой в борьбу с чумой. И в частности представил Мечникову студента Илью Мамонтова, как первого человека, перенёсшего чуму и успешно от неё излеченного.

Мечников поинтересовался, где сейчас мадемуазель Марсова, и нельзя ли засвидетельствовать ей своё почтение.

— Вам крупно повезло, Илья Ильич. Так вообще-то она обитает в Нижнем Новгороде, который нам совершенно не по пути. Но как раз сейчас она приехала в Питер на международный авиасалон. Так что давайте прямо завтра посетим Гатчину и пообщаемся с ней непосредственно на выставке.

Реакция Нэтти на появление Мечникова была несколько неожиданной:

— Давайте у Сикорского "Щуку" попросим. Илья Ильич, ну зачем вам тратить несколько дней на путешествие до Астрахани, когда мы можем перебросить вас туда на аэроплане за сутки.

— А снаряжение, лабораторное оборудование? — усомнился Мечников.

— Пока мы там будем проводить рекогносцировки, для чего кроме блокнота, карты и фотоаппарата ничего не надо, снаряжение как раз доберётся. А вообще мы не сразу в голую степь поедем. У Клодницкого в Астрахани, я думаю, кое-что найдётся.

Клодницкого Мечников неплохо знал. Не так давно тот несколько лет поработал у него в Пастеровском институте. Поэтому зная что на месте их встретит такой опытный экспедиционный исследователь, он согласился на перелёт налегке.

Сикорский, как ему ни хотелось самому повести свою новую машину в первый дальний полёт, вынужден был остаться в Питере. Здесь ещё до окончания авиасалона должна была начаться научная конференция по аэродинамике под руководством Жуковского. Зато поучаствовать в полёте вызвался Блерио. Ему было очень интересно самому поучаствовать в таком перелёте, но имевшиеся в распоряжении его во Франции аэропланы такого не позволяли.

Сикорский провёл ему вывозной полёт и на следующее утро в Астрахань вылетели два самолёта — "Щука" под командованием Уточкина и с Блерио в качестве второго пилота с десятью микробиологами на борту, и "Шаврушка" Нэтти.

В один день полёт, конечно же не уложился. В Тамбове пришлось совершить посадку и переночевать. Но причин слишком спешить не было.

Прибыв в Астрахань Нэтти отправилась в порт, где её ждал отправленный из Нижнего груз.

Буквально на следующий день она вылетела на шаврушке с Мечниковым искать место для базового лагеря.

Место нашлось быстро. И к удивлению Ильи Ильича из аэроплана была извлечена какая-то связка металлически труб и мешок с чем-то сшитым из брезента. Практически в одиночку девушка примерно за час собрала из этих трубок полусферический каркас, а потом уже попросила Мечникова помочь накинуть на него брезентовую покрышку. В результате образовалась палатка диаметром метров шесть, с полом, покрытым кошмой, где были смонтированы несколько складных столов, печка, электрическое освещение от аккумулятора.

— Ветряк мы этим рейсом не привезли, — пояснила Нэтти. — Доставим одним из следующих. Но вот полевая лаборатория развёрнута. Можно ставить линию ловушек и начинать препарировать грызунов.

— А кто производит такие палатки? — поинтересовался Мечников.

— Я. В Маньчжурии я обратила внимание что полевые госпитали разворачиваются как попало, в совершенно неприспособленных помещениях. И организовала при своей фабрике небольшое производство полевого снаряжения — палатки на базе геодезических куполов Фуллера, складные столы. Печки я закупаю у Бари в Москве. Шухов там пригласил учеников Жуковского, чтобы просчитать потоки воздуха в топке. Получилась заметная экономия топлива, что в здешних безлесных краях довольно важно.

Вынужденная посадка