— Вот грамота с вашими полномочиями, Эйноли Фриэст. Подписана мною, — сухо произнесла глава городской стражи, протягивая сложенный лист. — Ваше ожерелье достаточный знак, но я рекомендую пользоваться им в крайнем случае.
— Так точно, мэм, — кисло ответила лунная эльфийка, принимая документ.
В гербовом церемониальном зале зеркала множили утреннее солнце, легкий сквозняк трепал живое пламя, будучи недостаточно сильным для колебания тяжелых гобеленов, потерявших от времени сочность расцветки. Здесь собралась вся Академия, никого постороннего. Угрюмая серьезность — редкая гостья на холеном лице, часто смотрящем на ребят как на личинок, а с девушками Данди всегда флиртовал и не только одними взглядами. Хьюит сохранял свою извечную отстраненность, наверное, присущую всем мастерам-лучникам. Джару по обыкновению едва заметно ухмылялся, задирая нос. Кевин смотрел на всех по-отечески и с нескрываемой гордостью. Всех их затмевала Арибет, в буквальном и переносном смыслах: дева явственно светилась солнечным светом, рядом с ней ощущалась небывалая и, наверное, священная мощь, слепящая бьякуган. Не было ни как-то раз мелькнувшего в поле моего зрения Фентика, ни человеческого друга этого солнечного эльфа — Дестера.
— ...Служу Невервинтеру. — Закончил я присягу вслед за Гилбертом, вызванным первым — в порядке старшинства званий. Моя клятва, прочтенная с таблички-подсказки, несколько отличалась, и вассалитетом она не являлась, поскольку я не рыцарь, а баронет. Это жалованный наследственный титул безземельного дворянина в качестве признания моей родовитости в родном мире, проверить которое "не представляется возможным", кроме как по отсутствию зрачка — эльфийскому признаку благородного происхождения.
— Служу Невервинтеру! — Пока еще нестройным эхом повторили ряды рекрутов, приводимых к присяге взыскательной десницей лорда Нашера.
Коснувшись ладонью тумбы беломраморного алтаря с барельефом весов, засвидетельствовал положенное приверженцу другой расы и бога почтение небесному покровителю города, поднялся с колена и чеканно повернулся к построению. Подтянутые фигуры, в основной массе своей торжественные лица — все обращенные на меня взгляды разные, но нет злобных или ненавистнических. Разношерстное обмундирование скрывалось одинаковыми бело-синими табардами с символом Невервинтера. Под барабанную дробь, старательно исполняемую вспотевшим от чести Джонсом, я строевым шагом вернулся на место — чуть поодаль от остальных, но как бы и во главе. Вышагивал с самой нейтральной рожей, какую смог нацепить, и безучастно потом проговаривал вместе со всеми положенные слова. Для меня все имело иное значение. Я окончательно прощался со своей прежней родиной и оставшимися там близкими и родными людьми, со своей прежней жизнью шиноби. Не ожидал, что будет так тяжело и больно безвозвратно расставаться с прошлым, осуществившаяся мечта побега птицы из клетки — горчила...
После приведения к присяге одного лейтенанта и одного младшего лейтенанта последовала пара сержантов: Эрдан и Врарк. Для последнего назначение стало приятной неожиданностью. Полуорка распирало от важности и гордости, когда майор стражи крепила сержантские лычки. Далее, соблюдая очередность, присягнули остальные капралы, которым сохранили полученные "академические" звания, кроме Эйноли. Она с Кевэ предварила рядовой состав. К этому моменту строй научился ладно и оглушительно гаркать: "Служу Невервинтеру!" Арибет умудрялась выглядеть властно и бодро, ее выправка и голос оставались неизменны на протяжении всей длительной церемонии. Антураж таинства и его церемониальность сыграли свою сакральную роль. Даже я слегка проникся, с тоскливой грустью вспомнив Волю Огня и огненные действа при выпуске из Академии Шиноби и посвящении в джонины.
Глава 13.
Противно проскрежетал монолит закрывающейся плиты, гулко вставшей на место и визуально слившейся со стеной. От звука я очнулся, к стыду своему, пропустив часть пути. Попытался вспомнить, хотя бы какая была дверь по счету, и не смог: то ли вторая, то ли третья, то ли вовсе пятая. "E" мне в зачетку.
Арибет выбрала крайне удачное время, утянув нас за собой сразу после знакового мероприятия. Сейчас мы двигались по коридорам, относительно чистым и проложенным на долгие века. Мягкий ореол Арибет давал необходимый минимум освещения. Мы шли молча и при оружии, повязанном синими шнурками — знак разрешения открытого ношения в черте города. Кевэ и Эйноли нервно тискали рукояти и дергали ушами. Их чуткие эльфийские уши улавливали эхо страшноватых шебуршаний и повизгиваний, побуждающих схватиться за оружие. Оно и понятно, поскольку вокруг помимо неохватных труб попадалось много всяческих ниш, затянутых паутиной с трупиками крупных крыс в коконах. Тут и там из непроглядно темных щелей блестели огромные буркала плотоядных пауков. То ли они убоялись ауры божественной мощи, распространяемой клириком и паладином Тира. То ли устрашились того, как за спиной Арибет внушительно развевался вишневый плащ с огромным золотым глазом по центру. То ли испускаемый паладином свет жег их. К сожалению, благотворное сияние ауры Арибет совсем не спасало от царившего в спертом воздухе тошнотворного амбре.
Кретинизмом при ориентировании никогда не страдал, но сейчас, к своему стыду, откровенно запутался в сплетении проходов. Наконец Арибет вывела нас в чистый и вентилируемый коридор. В родной Конохе тоже полно минусовых уровней, а вот мои напарники дивились обширности подземной инфраструктуры города, хотя та же Академия вольготно развернулась прямо под Гнездом Нищих.
Остаток пути проделали внутри лабиринта обитаемых, но в данный момент пустующих помещений, проходя мимо молелен, келий, спален казарменного типа, залов для отдыха и отдохновения. Поднявшись на четыре с лишним ярда по спрятанной за гобеленом неприметной винтовой лестнице, остановились в тупиковом закутке с так называемой Купелью Сияния, которая, как позже выяснилось, служит мистическим зеркалом прорицаний, а так же магическим прудом заклинаний и утилитарным многоячеистым сейфом. Собственно, последнее назначение Арибет наглядно продемонстрировала, сунув руку в тягучую воду и вытащив ее совершенно сухой, держа нечто сродни обрезанной гири с рунической окантовкой и сложным геометрическим построением на самом срезе. Прилепив массивную светящуюся печатку к ничем не примечательному месту на гранитном монолите стены, Арибет нарушила тишину:
— Не порочьте Стражу, служивые, — все тем же сухим тоном произнесла Арибет.
Думаю, лорд Нашер основательно пропесочил ее, явно придя в ярость от потери незаменимых ингредиентов к лекарству. В это время печатка постепенно тускнела, вливая энергию, видимо, в какую-то магическую потайную дверь.
— Сейчас мы Вместе, — сделала акцент паладин, — выйдем на алтарной площадке здания Суда, вы примите напутствие пастора Сергола и сразу по выходу совершите паломничество к Великому Древу. Дальше действуйте по своему усмотрению.
— Так точно, мэм, — вразнобой ответили мы. Судя по Кевэ и Эйноли, они оценили правильность совета, а для меня... Ну дерево, ну большое — что такого трепетного-то?
Отлепив от стены разрядившуюся печатку, Арибет торопливо сунула ее обратно и с наигранным чувством собственного достоинства вынесла себя сквозь стену. Поджав губы, Эйноли постаралась пройтись не менее эффектно, входя как в здание суда, а не крупный храм Тира. Я и Кевэ вошли одновременно, опасаясь преждевременного закрытия магического прохода, совсем неразличимого невооруженным глазом. Конохские дотонщики легко и без затей проходят сквозь всякие стены, не защищенные барьерами, а уж ниндзя из Ивагакуре тем более...
Молельный зал впечатлял монументальным величием и сдержанностью в убранстве. Дорожку к массивной тумбе предваряли две большие коленопреклоненные друг к другу однорукие статуи на кубических постаментах, они держали на плечах перекладину с изысканной работы огромными весами, в уравновешенных чашах которых колыхалось бездымное пламя. По бокам колоннады, за ними пары проходов: официальный и служебный. Полумрак рассекали солнечные лучи, замысловато бьющие с высокого купола — в три с лишним раза выше потолков Академии. Лестница была во всю ширь подиума, зажатого между фигурными колоннами. По бокам лестницы на мини-колоннах стояли большие чаши для подношений. Прямо под Весами располагался узор магического круга, в центре которого была спираль, памятная мне по первому появлению в мире Торил, к большому кругу примыкал маленький, состоящий из множества концентрических окружностей и гармонично вплетенный в общий напольный узор, охватывающий весь подиум — бездействующий портал?
Арибет коротко поприветствовала почтенного седого мужчину в рясе, похожей на табард с длинными рукавами. Я оставил словесное приветствие за Эйноли, вместе с последовавшим моему примеру напарником ограничившись простым знаком вежливости. Пастор осенил нас всех святым жестом, потом трижды вполголоса произнес короткую молитву в стихотворной форме и каждого в отдельности обвел кругом: от этого нас охватывали пурпурные всполохи магии в форме кольцевидных стен. Нутром ощутил причастность заклятья к силам смерти: собственно, "Защита от смерти" из 4-го жреческого круга, школа некромантии. Пока нам дарили почти полные сутки иммунитета от негативной энергии с эффектами мгновенной смерти и угнетения энергетического ядра, Арибет заглянула в правый служебный проход и потом за ухо выпроводила из храма какого-то верткого полурослика, урезоненного короткой фразой на местном наречии — иллусканском. Несмотря на разгар дня, больше в храме юстиции я никого не увидел.
Получив магическую защиту из пока недоступного ей круга, Эйноли уверенно и спешно потащила нас прочь. Честно говоря, ясный солнечный день опьянил: я впервые увидел здешний небосвод и светило, вроде бы ничем не отличающееся от родного; на лицо Кевэ наползло глупое выражение счастья — соскучился по свету и простору. Мы с ним вдвоем замешкались на полукруглом крыльце. Эйноли тоже испытала огромное облегчение и радость, однако сама приостанавливаться не стала и нас потащила за руки. Девушка целеустремленно завернула направо и почти побежала. Она не обратила никакого внимания на злобные взгляды в спину от какого-то преступника дворянского происхождения, привязанного к позорному столбу справа. И ухом не повела на стоны двух избитых оборванцев, в унизительных позах заключенных в колодки, мимо которых пролег наш маршрут.
Великое Древо меня не впечатлило: ясень, сильно смахивающий на секвойю. Но от него реально веяло умиротворением, чем-то родным и приятным. Под тактично понятливый взгляд ничуть не удивившегося лесного эльфа-смотрителя, околачивающегося рядом на огороженной зеленой площадке вокруг дерева, мы втроем с разной степенью блаженства прислонились к шершавой и мягкой на ощупь коре. Я осознанно и с удовольствием поддался общему порыву прильнуть, обнять, вдохнуть запах коры. На минуту закрыл глаза и весь обратился в восприятие.
Я первым отлип от гигантского ствола и осмысленно обернулся, внимательно окинув взглядом окрестности. Новизна жадно притягивала взгляд. Медный эльф поклонился и приготовился что-то сказать, но я все еще был под впечатлением, потому проигнорировал его вежливость и дал напарникам время поблаженствовать — для них это важно.
По левую руку от Великого Древа располагался, судя по всему, местный госпиталь и лавки знахарей в окружении лекарственных садов, сейчас представляющих жалкое зрелище — обобраны и оборваны, но отнюдь не варварски. Вдалеке за поворотом к портовым Докам должен находиться мост Спящего Дракона, ведущий в район Полуострова. Мост Крылатой Выверны частично скрывался зданием гильдии наемников "Торговцы Клинками", два этажа с третьими этажами-башенками по торцам. Оно вытянулось вдоль береговой линии и по сути являлось малой крепостью, с которой легко обстреливалась речная гладь и оба моста, ведущих в Гнездо нищих. В этой стороне царила тишь да благодать, никакой грязи, следов копоти или разрушений. Чуть восточнее и выше моста Дельфинов на противоположный берег протянулся желоб акведука, заполняемый водонапорной башней, к которой питьевая вода подводилась под землей из Черного озера, и на самой вершине которой располагался сигнальный колокол, а под ним гигантские часы с четырьмя циферблатами, отлично различимыми, кажется, из любой точки города. Рядом расположились общественные бани, еще восточнее общественный туалет и пустые коновязи, сразу за которыми между башнями стояла широкая арка наглухо закрытых городских врат. Главная фортификация располагалась выше по реке, чтобы вдоль береговой линии создать длинный обстреливаемый коридор, где обычно вытягивались караваны перед выходом в Леилон.
Между Ясенем и зданием суда журчал фигурный фонтан: украшенный искусно вырезанными из камня дельфинами столб с чашей, из которой вода падала в два изогнутых пологой горкой русла, по которым разгонялась и красивой волной ниспадала в длинную нижнюю чашу, лишенную рыб и растительности, но сделанную из красивейшего синего мрамора с бело-золотыми прожилками. Вокруг чаши рос плотный газон прямоугольником, но все равно казалось, что острый край нижней чаши как бы делит пополам поток поднимающихся по лестнице.
Торец храма Тира венчался фронтоном со статуей плачущего бога Илматера, одного из двух подчиненных великого божества Тира; здесь же был отдельный вход в его святилище. Разумеется, что второй подчиненный и военный лидер — Торм, бог чести и долга — расположен на противоположном торце, чтобы взирать на проходящие мимо колонны. Оба трехэтажных крыла были сильно ниже центрального, храмового купола. В западном велись дела дворянских и купеческих сословий, в восточном судили споры всех остальных. И почему архивы подняли под крышу, а людей согнали жить в подпол? Между зданием суда и замковой стеной размещался главный и единственный въезд на площадь.
Площадь Центральная, как есть — плац. Она идеально ровная и мозаично вымощена крупным камнем, на пять ярдов приподнята относительно Базарной площади, раскинувшейся северо-восточнее. В углах передней части Центральной площади две приземистые и толстые угловые башни, причем, противоположный угол был тупым, а не прямым как тот, где росло Великое Древо. Между ними две высокие и тонкие башни с флагштоками на верхних площадках, два полотнища знамен как пара глаз. Они делили грань на три равные части, из центра вперед выдавался полукруг для выступления полномочных лиц и всяких объявлений с указами, по бокам места для общественных казней — на виселицах гнили трупы полуросликов. Две лестницы с Центральной площади на Базарную располагались так, чтобы поднимающиеся оказывались спиной к стрелкам в двух приземистых башнях с монструозными арбалетами на верхних площадках.
По правую сторону от прямоугольного здания суда — внешнее кольцо стен замка Невер, расположенного на идеальной для фортификации доминирующей высоте прочной горки, заставившей речные воды сделать крюк. Твердыня (и никак иначе) разительно отличалась от привычных моему глазу замковых строений, в сторону большей неприступности, даже бегающим по стенам шиноби и дотонщикам туго пришлось бы в случае открытого штурма. Между двумя вынесенными вперед прямоугольными крыльями и как раз по центру плаца располагался "представительный" барбакан, служащий для выступления лорда перед горожанами.
