По краю огня

Хотя на кое-кого другого, если верить Бервику, время у него в тот день нашлось.

— Возможно, вам покажется, ваша светлость, что я чересчур сгущаю краски, — сказал Кендалу граф в приватной беседе, — но если дело касается Алмары, никакая предосторожность лишней не будет. Мы не хотели вас этим тревожить, но волею обстоятельств ближний круг вашего сына в последнее время сузился до одного человека. И помянутый человек, увы, доверия не вызывает. Возможно, имя его вам знакомо...

— Фаиз ан Фарайя? — приняв во внимание упоминание об Алмаре, шевельнул бровью магистр. Граф кивнул. — Да, сын говорил мне. Не тот ли это молодой человек, что во время оно взял над ним шефство — и чьими стараниями Нейлар попал на боевой факультет?

— Он самый, ваша светлость.

— И что же с ним не так?

— Боюсь, что всё, — развел руками его сиятельство. — Видите ли, шахри ан Фарайя — не просто бывший адепт высшей школы Бар-Шаббы. Он ученик шафи ан Махшуда и один из агентов его почтового двора. Со всем, увы, что из этого следует. И если учесть, что до недавнего времени шахри ан Фарайя и ваш сын даже приятельских отношений не поддерживали, их нынешняя тесная дружба вызывает серьезные опасения.

Герцог нахмурился. Имя Мурада ан Махшуда было ему знакомо.

— Насколько мне известно со слов самого Нейлара, — медленно отозвался он, — о дружбе там не идет и речи.

Бервик вскинул на его светлость быстрый внимательный взгляд, значения которого герцог не понял, но который ему почему-то совсем не понравился.

— Шахри ан Фарайя действительно оказал моему сыну большую услугу, — помолчав, сказал Кендал. — И, полагаю, Нейлар ему благодарен. К тому же, приятелей у него немного и как минимум к одному из них не только у Нейлара, но и у меня самого хватает вопросов... Фаиз ан Фарайя резидент Алмары — но Райан Рексфорд, если уж на то пошло, имеет к разведке отнюдь не меньшее отношение.

Бервик, с честью выдержав холодный взгляд магистра, опустил голову.

— Я понимаю, ваша светлость, — ответил он. — Окажись я на вашем месте, мне тот инцидент тоже вряд ли понравился бы. И господин Рексфорд, будьте уверены, глубоко раскаивается в содеянном.

— Это делает ему честь, — обронил Кендал. — Но доверие — хрупкая вещь, граф. Нейлара можно понять. Что же касается агентов Алмары... Вы, полагаю, пытаетесь сказать мне, что под прикрытием дружбы моего сына используют на благо почтового двора? И каким же, простите, образом? Он не имеет отношения к нашей разведке, потому что если б имел, вы бы ко мне не пришли. О работе королевского алхимического корпуса он тоже ничего не знает. Пятый солдатский госпиталь — и без него проходной двор. Что могло понадобиться от Нейлара досточтимому шафи?

— Вы, ваша светлость, — коротко уронил Бервик. — И Дымка.

— Дымка?..

— Алмара к ее созданию не причастна, но в отношении Геона на этот счет до сих пор имеет сомнения — и то повышенное внимание, что уделяет шахри ан Фарайя вашему сыну, это только подтверждает.

— Допустим. Но, повторюсь, — чего именно почтовый двор хочет этим добиться? Все наши исследования по части Дымки строго засекречены, а даже будь иначе — я еще не сошел с ума, чтобы тащить экспериментальные образцы в собственный дом!

— Не сомневаюсь, ваша светлость. Однако...

— Однако что? — выпрямился герцог. — Даже если всё так, как вы говорите, ни от меня, ни от Нейлара шафи ан Махшуду не будет никакого толку, хоть посели он своего резидента под моей крышей. Дымка — данзарское детище! Алмара может не быть в этом уверена — но вы...

Он осекся. Серые глаза, упершись в лицо собеседника, медленно сощурились, и граф, поняв, что за мысль вдруг посетила алхимика, резко выпрямился в кресле:

— Во имя богов, ваша светлость! Конечно же, Дымка не наших рук дело!

— Так чего вы тогда боитесь, граф?..

Бервик коротко сдвинул брови:

— Того, что Данзар воспользуется неуверенностью Алмары, обратив ее себе во благо. Шафи ан Махшуд прочит шахри ан Фарайя себе в преемники. О его миссии в Мидлхейме известно не только нам. И если с ним что-то случится в вашем доме или при участии вашего сына, если в деле будет замешана Дымка — все соглашения будут разорваны, ваша светлость. И мы проиграем эту войну.

Герцог медленно выпрямился в кресле. А его собеседник, помолчав, невесело усмехнулся:

— К несчастью, попытка объяснить всё это самому шахри ан Фарайя заранее обречена на неудачу. Алмара заключила с нами союз, но она нам не верит — ей нужны доказательства, которых у нас нет, и начни мы совать ее резиденту палки в колеса, вывод она сделает однозначный. Кроме того, речь идет не только о шахри ан Фарайя. Новый фантомаг Геона уже успел обратить на себя внимание и в любой момент может поплатиться за это. Разумеется, его охраняют — не только бойцы тайной канцелярии и наши агенты, но и сама Алмара. Однако Данзару, в отличие от всех перечисленных, ваш сын не обязательно нужен живым. А если получится, так сказать, совместить приятное с полезным и одним махом убрать с доски сразу две пешки...

Первый алхимик шевельнулся в кресле.

— Достаточно, граф, — бесцветным голосом произнес он. — Я вас понял.

Он действительно понял — и всю опасность этой "не дружбы", и то, чего от него добивался Бервик. Давить на алмарского резидента нельзя ни в коем случае, а значит, Нейлару эль Хаарту надлежит самому разорвать эту связь. Чего он, по всей видимости, делать отнюдь не планирует — иначе Бервик, пожалуй, справился бы силами того же Райана Рексфорда. Значит, остается только отец. К мнению которого, как полагает его сиятельство, новый фантомаг Геона должен непременно прислушаться.

Увы, Бервик поставил не на того.

Герцог эль Хаарт, опустив взгляд на стол, надолго замолчал. Даже признавая правоту своего собеседника и страшась за жизнь сына — что он мог сделать теперь? После того, что уже сделал?.. Одного друга Нейлар стараниями отца потерял, и за второго, каким бы он ни был, держаться будет до последнего, в том нет никаких сомнений. А учитывая прямую заинтересованность в этом самого шахри ан Фарайя... "Нейлар и слушать меня не станет, — безнадежно подумал Кендал. — Боги! Ведь еще каких-то полгода назад он плевался от одного только имени своего наставника и нещадно клеймил его "сволочью"! С чего вдруг такие перемены?" Его светлость медленно сдвинул брови. Он снова вспомнил невысказанный вопрос, промелькнувший в быстром, испытующем взгляде Бервика, и поднял голову.

— Что же, граф, — проговорил он, — я полагаю, дело серьезное. И раз уж от меня требуется вмешаться и повлиять... Я понял, что Фаиз ан Фарайя не рядовой агент. Но что он за человек?

Его сиятельство едва заметно скривился.

— Крайне неприятный, ваша светлость. Высокомерный, злоязыкий, не имеющий никаких авторитетов, кроме своего учителя, к тому же опытный разведчик и, на нашу беду, весьма талантливый маг. Не отягощенный при этом сочувствием к ближнему: два летучих отряда Уэйна Теллера, сгоревшие живьем в ночь бегства наших адептов из Бар-Шаббы, — его рук дело. Кроме того, с дурманом шахри ан Фарайя больше, чем просто на "ты".

— С каким именно? — тяжело нахмурился первый алхимик.

— Легче сказать, ваша светлость, с каким нет. Насколько мне известно, какому-то одному он предпочтения не отдает. Белый нуис, хашим, молочная роса...

— И давно?..

— Плотно — последние пару лет. Понятия не имею, как он при этом ухитрился сохранить здоровье и ясность ума, но факты вещь упрямая. Полагаю, от этой дурной привычки шахри ан Фарайя уже вряд ли когда избавится.

Его светлость, помедлив, кивнул.

— Что еще? — напряженно думая о чем-то, спросил он. — Вино, азартные игры?

— Первое, разумеется, нет. Насчет второго ничего сказать не могу, но тоже вряд ли. Относительно же прочих склонностей... Не думаю, что это может иметь отношение к делу.

Бервик умолк, отведя глаза, и Кендал сухо передернул плечами:

— По милости этого человека я могу лишиться сына, — сказал он. — Важна любая мелочь. Говорите, граф!

Тот вздохнул — и сказал. Лицо собеседника вытянулось.

— Мужеложец?.. — с брезгливой недоверчивостью выдохнул он. — А Нейлар об этом знает?

Граф нехотя кивнул. После чего добавил, не рискуя смотреть в лицо самому верному адепту морали во всем Геоне:

— Это ни для кого не секрет. Шахри ан Фарайя не скрывает своих предпочтений. Однако я ни в коем случае не хочу сказать, ваша светлость, что и ваш сын... Насколько мне известно, сомнительных пристрастий товарища он категорически не разделяет. И дурмана это тоже касается.

Герцог не ответил. Вновь упершись взглядом в стол перед собой, он пытался уложить в голове то, что услышал. Получалось плохо. Да, Райан Рексфорд, как выяснилось, тоже был не фунт изюма — но в сравнении с Фаизом ан Фарайя он сейчас гляделся праведником. "Что, во имя богов, Нейлар рассмотрел в этом средоточии всех алмарских пороков?.. — промелькнуло в голове растерянного отца. — Благодарность благодарностью, но всему же есть предел!"

Кое-как взяв себя в руки, герцог расправил плечи и посмотрел на Бервика.

— Я сделаю всё, что в моих силах, граф, — проронил он. — И в ответ прошу вас не спускать с Нейлара глаз ни днем, ни ночью. Как бы Алмаре ни была важна Дымка, случись что — спасать они будут только своих.

— Разумеется, ваша светлость, — его сиятельство благодарно склонил голову. — Не беспокойтесь...

На том они и расстались.

Само собой, о размолвке с наследником и, особенно, о причинах этой размолвки Кендал графу сказать не мог. Он лишь принял к сведению всё, что ему сообщили, — и с тех пор окончательно потерял покой. Он понимал, что объяснить сыну, по какому тонкому льду он ходит, жизненно важно — однако для этого недоставало главного. Собственно, сына. С Бервиком его светлость разговаривал в воскресенье. В понедельник утром он послал в дом Лусетиуса на Медной улице записку, но ответ на нее был предсказуем: Нейл встречаться с отцом отказался, отговорившись службой и ночным дежурством. Поэтому во вторник Кендал явился к нему сам — однако дома не застал. Прождав до половины двенадцатого ночи и оставив сыну очередную записку, несолоно хлебавши он уехал в восточный пригород, и лишь там ему наконец улыбнулась удача. Благотворительный бал, о котором он совершенно забыл! Уже завтра! И умница Вивиан, не слишком надеясь на вечно занятого во дворце мужа, уже попросила старшего сына сопровождать ее к Бэнтонам!..

И вот теперь герцог эль Хаарт пробирался сквозь плотную толпу, раскланиваясь со знакомыми и скользя ищущим взглядом от одного лица к другому. Ни Вивиан, ни Нейлара не было видно. Да и чему удивляться? Сегодня у Бэнтонов собрался весь высший свет Мидлхейма. Поговаривали даже о возможном присутствии королевы, но этот слух первый алхимик Геона сразу отмел, как смехотворный, и оказался прав. Жаль, от этого было не легче — людей на балу хватало даже без Амбер Норт-Ларрмайн и ее свиты. А тот, кого он искал сейчас среди волнующейся толпы, словно сквозь землю провалился. Герцог склонил голову в ответ на приветствие маркиза де Шелоу, перекинулся парой вежливых фраз с графом Декстером и уже совсем отчаялся было разыскать сына в этом столпотворении, но боги над ним сжалились. У перехода на галерею, вдоль стен которой были расставлены ярко украшенные киоски с благотворительным товаром, мелькнуло знакомое лицо с лихо подкрученными усами.

— Айрон! — ловко обогнув окруженную внуками вдовствующую герцогиню эль Вистан, королевский магистр алхимии храбро бросился в пучину атласных юбок, кружевных жабо и сверкающих эполет, чтобы спустя минуту вынырнуть у перил лестницы рядом с другом. Магистр щита, оценив марш-бросок, широко улыбнулся.

— Кендал! — воскликнул он. — Глазам своим не верю! А я уж решил, что несчастной герцогине так и придется куковать здесь одной до самого утра!

— Одной? — внутренне весь подобравшись, переспросил Кендал. — Но я полагал, что Нейлар...

— Это само собой, — отмахнулся граф, кланяясь кому-то позади товарища. — Вивиан он привез, всё честь по чести, да ведь Нейл не девица на выданье, чтобы весь вечер торчать при маменьке. Ещё и в таком цветнике!

Он, залихватски крутанув ус, поклонился графине Декстер, что в компании двух щебечущих дочерей как раз проплывала мимо. Кендал оправил замявшийся камзол, еще раз быстро огляделся и уточнил:

— Так где же они оба? Признаться, у меня уже в глазах рябит от лиц.

Айрон Рексфорд понимающе крякнул.

— Ещё бы. Весь Мидлхейм слетелся! Жену ты, боюсь, у Лиллиан Бэнтон не скоро отобьешь — стоило ей переступить порог, как графиня налетела на нее чистым коршуном и уволокла в гнездо, — хохотнув, граф повел плечом в сторону распахнутых дверей большой гостиной. — Что-то по поводу благотворительной лотереи на нужды фронтовых госпиталей... А Нейла я только что видел. У зимнего сада.

Граф отвлекся, чтобы поприветствовать барона Бэнкрофта и склониться над пухленькой ручкой его супруги, а когда вновь повернулся к другу, того уже и след простыл. Хмыкнув, магистр щита пожал плечами. И заприметив на лестнице графиню де Тайлез — одну и без мужа — украдкой послал ей пламенный взгляд. Графиня, улыбнувшись в ответ, опустила густые ресницы.

Зимний сад в городской резиденции Бэнтонов был гордостью графа и его детищем — создавался он под личным руководством его сиятельства, располагался в отдельном крыле, отведенном под него целиком, и являл собой удивительное зрелище. Огромный, оформленный в виде нутра гигантской пещеры с искусной имитацией каменных стен из гипса, журчащий фонтанами и украшенный небольшим искусственным водопадом, в свое время он обошелся графу в целое состояние и до сих пор среди столичной знати являлся предметом многия зависти. В зимнем саду Бэнтонов была устроена роскошная оранжерея, полная редких растений, вдоль пестрых цветочных горок вились дорожки, а в укромных гротах, скрытых от посторонних глаз буйством зелени, прятались маленькие альковы для отдыха — возле одного из которых Нейлар эль Хаарт и был, наконец, обнаружен своим отцом.

Кендал, войдя под серые неровные своды, окинул взглядом заполненную людьми оранжерею и почти сразу увидел сына. Тот стоял в стороне от всех, у зеленого полога под разлапистой сенью пальм, и о чем-то беседовал с молодым стройным алмарцем в черном бархатном камзоле. Это, вне всякого сомнения, и был тот самый Фаиз ан Фарайя, пусть воображение его светлости рисовало ему совсем иной образ. Зная теперь о некоторых склонностях этого человека, Кендал представлял себе жеманного напомаженного юнца с порочным взглядом и девичьей мягкостью черт, но ожидание в корне не сошлось с реальностью. Смуглое лицо алмарца, пусть и отмеченное резкой, хищной красотой, не содержало в себе и намека на женственность. А широкие плечи, гордая осанка и почти военная выправка довершали дело — даже перстней, столь привычных мужам востока, шахри ан Фарайя не носил. "Конечно, внешность обманчива, — с сомнением подумал Кендал, не сводя глаз с двух молодых людей, — и Бервику не верить на слово тоже резона нет, но не намеренно ли меня пугали?" Он вспомнил изменившееся лицо его сиятельства, его бурное возмущение намеком на причастность к созданию Дымки — и коротко сдвинул брови. О том, что его подозрения могут вдруг оказаться правдой, первый алхимик Геона старался не думать, однако он привык просчитывать все варианты. Особенно — самые худшие. И согласно конкретно этому вполне могло получиться так, что на алмарского резидента возвели напраслину. "Хотя даже если и нет, — подумал Кендал, переводя взгляд на сына, — главное сейчас не это. В сравнении с местью Данзара даже все мужеложцы Алмары ничто". Он выступил из тени высокой цветочной горки, расправил плечи и решительно двинулся к гроту с пальмами.