— Он ненадолго пережил деда, если помнишь. — Сухо отозвался Людек.
— Он — нет. Но Марек-то жив! И должен помнить, где хранилась книга до того, как отец ее нашел! Значит, через него мы узнаем, кто еще мог участвовать в заговоре! А потом я заберу Тайю, мы выкрадем у степняков полный текст пророчества...
— Ты останешься в Шехии, — оборвал фантазии брата Людек. Вот и настало время серьезного разговора...
— Почему?! — вскинулся молодой король, гневно полыхнув глазами. — Смотри, здесь же написано! Владеющий Темным вихрем преодолеет любую стену!
— Ты всегда торопишься, братец, — тяжело вздохнул советник и отобрал у насупившегося короля потрепанный временем свиток, бережно провел по нему ладонью, расправляя замявшиеся края. — Во-первых, читай до конца — любую стену, кроме той, что на крови потомков древней крови построена. На крови, понимаешь? Ну, а во-вторых — у тебя смотрины послезавтра начнутся. Король, очнись, ты должен за месяц найти себе жену! Или так надоел трон, что ты готов сам туда усадить братца-бастарда?
— Да причем тут это! — не на шутку разозлился Йозеф. — Я тебе уже говорил, что нашел свою королеву и не собираюсь менять решение! А что до этого... Дед просто сказки древние переписывал! Мало ли, что наплели степные неучи о нашем даре! Откуда им знать о нем?
— Неучи? — вкрадчиво повторил Людек, начиная обходить брата по кругу. — Значит, ты признаешь, что степняки — просто неучи, верящие в языческих божков и отрицающие веру в Единого.
— Признаю. Поскольку так и есть!
— И как ты собираешься сделать королевой девушку, которая не верит в нашего бога? — с легкой улыбкой посмотрел на короля его родич. — Силой в храм поведешь?
— Почему силой? — удивился Йозеф, поворачиваясь вслед за движениями брата. — Она разумная девушка, поймет, что так нужно. В конце концов, я не заставляю ее полностью отринуть веру в ее богиню. Что я, тиран? Просто на людях будет посещать со мной храмы Единого и все! К тому же, став королевой Шехии, она поможет нам наладить хорошие отношения с ее народом.
— Ну да, конечно, — обидно расхохотался Людек, глядя на замечтавшегося короля. — Ох, брат, как ты наивен. Разве Тахиза — принцесса, чтобы вести за собой народ? Скорее, это она станет изгнанницей, дважды предав свое племя. Первый раз — пойдя за тебя, врага, замуж, второй — сменив веру, будучи салхиной. Ее не поймут и, более того, никогда не простят.
— Пусть так, — упрямо мотнул головой Йозеф. — В таком случае, она просто станет моей женой и королевой Шехии. Народ примет ее, я уверен. Воплощение богини, салхина... За одно это ей простят низкое происхождение! Главное — правильно подать! Скажем, что она спасла нас от проклятия дождей, например...
— Знаешь, что меня тревожит последнее время? — перебил брата Людек, сверля молодого человека угрюмым, разочарованным взглядом. — Ты заигрался, младший. Преступно заигрался во всесильного короля! Ты думаешь только о себе и своем благе, забыв про свой народ, который ты, между прочим, поклялся защищать! Ведешь себя, как мальчишка! То сбегаешь в Лес, то, прибыв обратно, вместо решения накопившихся дел пропадаешь целыми днями в теплицах с ребенком из Леса! Избегаешь министров, скрываешься от меня, за неделю ни разу — ни разу, Йозеф, бес тебя задери! — не поинтересовался, как протекает расследование заговора и нет ли вестей о твоем сопернике на трон! Будто это не тебя касается!
— Да ладно тебе, Людек, — растерялся от такого напора молодой король, отступив на шаг.
— Нет, не ладно! Не ладно, Ваше зарвавшееся величество! — со злостью зашипел Советник, схватив брата за грудки и несколько раз тряхнув. — Больше всего меня тревожит то, что ты ни на минуту не задумался, согласится ли чужая нашей стране и нашим порядкам девушка стать твоей женой! Ты просто решил все за нее!
— Я уверен, что она согласится! — дернулся в железной хватке королевича Йозеф. — Не может не согласиться!
— Ты второй раз забыл о том, что так называемая салхина — живой человек, со своими мечтами и планами! И поверь, со своим мнением, изменить которое тебе будет не под силу! Вспомни, степняки, как и лесные, клянутся на крови! На крови, брат! И она, поверь, совсем не такая, как наша! Это они — наследники древней крови, не мы! Ты просто не попадешь за стену, даже если сбежишь из дворца!
— Я помню! Помню, что она — живая! — Йозеф, наконец, вырвался и, пошатнувшись, ударил брата кулаком в грудь. — Я — прекрасно помню об этом! И хочу ее защитить, чтобы больше никто не посмел причинить ей вред! Чтобы не пришлось лить кровь!
— А ей нужна ли твоя защита?! Идиот малолетний! Она не примет наших традиций! Не будет сидеть дома и вышивать крестиком! Ты не понимаешь этого? Да ветер просто сметет Шехран с лица земли, если ты посмеешь ее запереть! Забыл? Ты забыл, что случилось на том лугу?!
— Не забыл! Но ради любви можно и уступить мужу в такой-то мелочи! — криво усмехнулся Йозеф, с угрозой глядя на брата.
— Любви?! — Людек хохотнул, запрокинув голову. — Люди! Ваш король — романтичный идиот! Какая любовь, малыш? Она хоть раз сказала тебе, что любит? Нет? Может, она тайком дарила тебе поцелуи и объятия? Что она сделала, раз ты так уверен в ее согласии? Чего я не знаю?
Йозеф открыл было рот, чтобы возразить и...замер, растерянно глядя на старшего королевича. Вспомнились королю и попытки девушки уйти от его прикосновений, которые он сначала принял за робость. Рассказ о традициях создания семьи, принятых в степи. Чужих, непонятных ему традициях, в свете которых становилось ясно, что в качестве супруга его даже не рассматривали.
— Вот так-то, младшенький. — Людек сжал плечо брата и грустно улыбнулся. — Не глупи, Йозеф. Вернись во дворец. Тебя ждут смотрины. Пророчество я тебе принесу.
— Как? — Йозеф, ссутулившись, исподлобья глянул на своего советника. — Как ты хочешь попасть за стену, если тоже владеешь даром Единого?
— Немного этого дара во мне осталось, — скорбно усмехнулся королевич, машинально коснувшись головы. — Сам знаешь, он исчезает. Потому, ради твоего спокойного правления в будущем, я его истрачу целиком и пустым смогу пройти сквозь стену. Салхине всего-то нужно будет признать меня своим спутником жизни — и я проникну в степь.
— Пустым? Его осталось так мало?! Что же ты молчал! — ошарашенно переспросил король, вглядываясь в осунувшееся лицо брата, и вдруг замер, недоверчиво сощурившись. — Ты сказал, признает спутником жизни? Получается, ты станешь ее...мужем? Так?!
— Так, — согласно кивнул Людек. — И не думай, что я счастлив от такой перспективы. Сам знаешь, она совершенно не в моем вкусе. Но ради интересов королевства придется потерпеть. Все равно перед лицом Единого этот брак не будет иметь никакой силы...
Вместо ответа Йозеф бросился на брата. Молча, с остервенением нанося удары, выплескивая всю ярость и обиду. Подумать только! Старший брат, верный советчик и друг, его отправляет на смотрины каких-то куриц ощипанных, говорит о долге перед страной, а сам в это время собирается быть рядом с Тайей. Его Тайей! Бесов мерзавец!
Людек поморщился, сплюнул кровь, приложил к горящей скуле снег и, цыкнув, недовольно склонился над лежащим на снегу братом. Сноровки младшему все еще не доставало — от удара по болевой точке, вгоняющей в бессознательность, так и не научился уходить. Надо бы передать наставнику, пусть займется, натаскает немного.
— Отнесите короля в его покои и передайте почтенному Мареку, пусть даст успокоительного и присмотрит. Следите за ним, чтобы ни один волос с головы не упал. Я вернусь, как только смогу.
Два воина-дрегори поклонились, сноровисто подхватив пребывающего без сознания Йозефа, исчезли. А старший королевич отправился тратить куцые остатки Темного дара, чтобы потом без проблем попасть в заповедное сердце Степи. Да несколько забылся и перестарался, свалившись кулем под ноги степной девчонки. Дурак. Людек усмехнулся, нахально подмигнул заглядывающей в окно луне и улегся обратно на мягкое ложе в доме Лесной берегини, моментально погрузившись в сон.
Глава 15. СделкаГоворят, у Матери всех ветров найдется ответ на любой вопрос, заданный ее детьми. Любому событию, произошедшему в нашей жизни, она даст верное толкование. Да вот только не каждый из тех, кто осмелился напрямую к ней обратиться, готов принять сокровенное знание из уст самой богини. Иногда лучше вовсе не ведать причин происходящего, нежели страдать от ощущения предопределенности собственного пути. Так и я, придя в себя от воистину возмутительного по своей наглости плана шехского королевича, решила переждать бурю эмоций, рвущую на части душу, в молчаливом одиночестве.
Во мне боролись два чувства: злость на беспардонных шехов, в очередной раз против воли втянувших меня в собственные дела, и невольное уважение к ним же, ради блага страны (не себя, не стал бы в таком случае Людек доводить себя до беспамятства!) готовых мир перевернуть и пойти на сделку с кем угодно — со старым врагом ли, с другом или вовсе "нелюдью лесной", даже в ущерб своему личному благу. И где только достать смогли описание наших обрядов?
Какое, ну какое дело мне, приемышу торола Лис, до проблем тех, кто является чужаком по крови, по сути своей? Разве коснулись Сердца степи, где укрыты от алчных взоров летучие города моего народа, нескончаемые ливни? Разве проникал к нам хоть раз шепот коварной Лунной птицы, лишая разума старух-Видящих? Разве нам грозят бессчетными интригами и ловушками заговорщики, переманившие на свою сторону еще одного носителя темного дара, отчего-то незнакомого прямым наследникам королевской династии Шехии? Нет, нет и еще раз нет. Сквозь Стену, поднятую на границах степи, не пройти чужакам. Тем более не пройдет через такую стену обладающий даром чужого бога. Сама душа Степи не пропустит такого гостя, все пути запутает, миражами обманет, песнью ветров одурманит — да на то же место, откуда вышел, путника вернет.
Людек ден Поль, ледяной королевич, которому не ведомы сомнения и переживания, многим рискнул ради покоя собственной страны и брата-короля. Исчерпать свой дар, став на время простым смертным, вверить свою жизнь тем, кого долгие годы считал врагами, быть готовым во имя долга даже связать нить своей судьбы не с той, что предназначена судьбой... Он и правда достоин — и уважения, и восхищения. Самую малость не учел королевич — доверие. Я бы без сомнений поверила Йозефу, появись он передо мной в таком плачевном состоянии с просьбой о помощи. Он не обманет, не предаст, не ударит в спину, легко разменяв чужую жизнь на власть и могущество. Да и, что таить, в обществе молодого короля я могла расслабиться (не считая последней нашей встречи, полной невысказанных надежд и намеков). А вот Людек...
Я украдкой посмотрела на мирно спящего шеха, раскинувшегося на лежанке в отведенной мне комнате. Наконец-то он перестал сверлить взглядом потолок и затих! Мне пришлось вспомнить все уловки, заученные в тороле Лис, чтобы не быть обнаруженной его бдительным оком. Каюсь, я поддалась жалости и состраданию, приблизилась к спящему воину на недопустимо близкую дистанцию. Укрыть его одеялом хотела, чтобы не замерз! Вот и пряталась в результате, за истекший час почти сроднившись с лиственным ковром, устилающим полы в доме берегини. Даже лишившись своего странного дара, королевич оставался по-прежнему опасен и непредсказуем.
Скажу честно, я не знала, принять ли на веру его слова о хранимом Змеями пророчестве. С одной стороны, торол Змей владел огромной, поистине великолепной библиотекой, где хранилась история жизни многих поколений — их ошибки и победы, глупости и мудрость, открытия и трагедии. Вполне мог затесаться туда и свиток с тайным знанием, которое не дает покоя шехам. С другой стороны, чужаки давно уже ищут лазейку, чтобы проникнуть в сердце степи и покорить, подчинить нашу землю своим порядкам. К нам рвались со "словом Единого, отцом и господином всех тварей живых являющегося", нас соблазняли стеклянными бусами и разноцветным тряпьем, льстиво предлагая сии "несметные богатства" в обмен на секрет изготовления степной стали, наших мужчин пытались заставить провести чужое войско в заповедный край, надеясь заполучить земли и новых рабов...
Многое изведала Степь, заглянув в сердца чужаков, топтавших ее незримые тропы. Лишь раз пропустила она в сердце свое гостей, доверившись доброму королю-ученому. Ничем хорошим для джелаиров это не кончилось. Тот король, говорят, был добр, это правда. Да только окружение его, свитой зовущееся, прогнило насквозь. Своими же руками шехи погубили единственного правителя, желавшего мира с нашими землями, затем обвинили в сем преступлении нас, развязали тихую войну, больше похожую на предательство. И вот теперь, в очередной раз, представитель этого лживого народа пытается попасть в наши города. Поверить ли в его добрые намерения? Или снова обманет, прикрываясь красивыми словами о долге, справедливости и мире? Хотя...Какая мне разница? Наверняка для сородичей я теперь такая же чужачка, как и Людек. Несмотря на плен, рвалась выполнить обещание, данное шехским королевичам. Будучи салхиной, Хранительницей Степи, подло сбежала от своего народа. Ослушалась отца-толгоя, не пожелала выполнить священный долг дочери и принести в семью толику богатства...
— Вижу, не меня одного терзают угрызения совести? — шехский королевич приподнялся на локте и беззастенчиво разглядывал меня. Знать бы, как давно он уже наблюдает?
— А разве у королевских сыновей есть совесть? — пусть поздновато, но я спохватилась и, наконец, слезла с широкого подоконника, где сидела до сих пор.
— Не поверишь, маленькая дикарка, но есть, — дернул уголком губ королевич и со стоном поднялся, тут же прислонившись спиной к стене.
— Держи. Должно стать легче. — Я протянула мужчине чашку с травяным отваром. Знать бы, что так подорвало его здоровье...
Я не самая лучшая из дочерей своего народа. Даже по меркам джелаиров я слишком вздорная и злопамятная. Каюсь, была у меня мысль припомнить королевичу его издевательства, выпавшие на мою долю той весной во дворце. И веревка под рукой оказалась, по крепости своей спокойно ту рабскую цепь могущая заменить. И я бы без малейших сомнений связала упавшего без сознания Людека, примотав один конец "поводка" к столбу, что держал потолок в этой комнате. Совесть не позволила. Больно уж измученным был королевич — бледный, исхудавший, с запавшими щеками да темными кругами под глазами, весь в синяках да царапинах. Так что я просто перетащила его на свою лежанку и убралась восвояси. Готовить восстанавливающие отвары и думать. Так долго думала, что вернулась лишь перед рассветом, укрыла спящего одеялом, дождалась, покуда он снова уснет, и забралась на полюбившееся место у окна. Не шла ко мне сегодня Дрема со своими видениями.
— Благодарю, — выдохнул Людек, опустошив чашку и с видимым облегчением укладываясь обратно.
— Если ты в состоянии трезво мыслить, будь добр, изложи еще раз свои новости и просьбы. — Я сдвинула брови и постаралась придать себе наиболее суровый вид. Королевич хмыкнул. Да-да, понимаю, никакой угрозы для него вымотанная за ночь девчонка не представляет. Но все-таки он заговорил.
