Жёнка

Печь всегда считалася связью с чем-то потусторонним, обычно божественным мiром. Муж вновь поклонился от своего рода, благодарствуя за оказанную милость.

Несколько раз Бер ощупывал мой живот, уже не так сильно выпирающий, прикосновения были приятными. Общался с малышом, говоря слова поддержки, что мы рядом, всё будет замечательно.

— Представь, ты сегодня увидишь маму, откроешь свои очи и увидишь её, и Солнышко родимое и землю-Матушку, — муж говорил с улыбкою, а у меня сердце щемило и наворачивались слёзы. Он так нежно говорил. Бер поднял взгляд на меня и улыбнулся, так искренне.

— Ты счастлив?

— Я самый счастливый муж на свете.

В си мгновения существовали лишь мы втроём.

Во время схваток мы пели, иногда голос мой срывался, но муж продолжал тянуть, и я старалась тоже, перебирали привезенное приданное для малыша, простыни послеродовые, и прочие вещи, которые могут понадобиться во время или после родов. Мы с мамой много наготовили всего, и травяных сборов всяких закупили, ведь свежих дома не было. А сейчас мы с мужем разложили бельё по стопочкам, чтобы не путаться и не искать.

Затем Бер отвёл меня в баню. Голубу я так и не видела. Как она там? Точно ли в порядке? Тишина напрягала, но схватки позволяли думать лишь о новом чадушке, приходящим в сей мiр*.

По преданиям, я должна бродить сейчас в Нави в поисках нужной души. Считается, что пока малыш сидит в животике, у него промежуточная душа, которая потом сливается с новой сущностью, которая во время рождения призывается из мiра духов. Мама с двенадцати лет к сему меня готовила. Вот только что по ту сторону, никто не знал, воспоминаний не оставалось, стоило лишь вернуться. Говорят, что когда бродишь там, то в Яви можешь что-то говорить, вот по тем обрывкам фраз и складывается мнение. Но мы верим в Навь*, так же как и Явь* и Правь*. Бер говорил, что я уже была в Нави, но я так и не вспомнила.

— Готова? — спросил муж, сажая меня в лохань с тёплой водою.

— К чему? — как-то тревожно мне на душе.

— Идти в Навь. Уверена, что вернёшься? — его взгляд был встревожен. Он прав, оттуда выбраться сложно, так говорят. Но по-другому нельзя, потому что может призваться не та душа.

— Ты уже проделывал се с Голубою?

— Она отказалася. Не пошла. Положилась на волю Богов.

Боялася, значит. И я боюся. Но в очах мужа было столько уверенности в правом деле, столько силы. А недавнее присутствие Семаргла отвергало сомнения. Воля Богов — может быть опасна. Дети могут стать ведомые ими и целиком им отданные в услужение. Такие многое делают за свою короткую жизнь, но не хотелось бы своей доченьке такой судьбы.

— Я готова.

— Я не смогу пойти с тобою, — он словно просил прощение за се. Я тронула его щёку и улыбнулася. — Буду ждать тебя здесь, любимая, — он поцеловал меня нежно, отстранился, взглядом спрашивая ответа. Я кивнула и ощутила рывок, словно выбило дух из тела.

А в следующее мгновение я не чувствовала больше своё тело, а бесплотный дух бродил в плотном вязком тумане. Было несколько боязно, не столько, что навредят, сколько что я сама не захочу возвращаться. Всё же тут можно встретиться с ушедшими, коли они ещё не переродились. А там и забытьё может наступить, ежели связь окрепнет. Казалось, марево пытается меня удержать, не пустить дальше. И мне стоило огромных усилий воли, чтобы двинуться вперёд.

Потом были голоса, казалось, целые леодры* разных. Они говорили одновременно разное и в мешанине было не понятно, что именно. Се малость раздражало. Хотелось прикрикнуть на них и потребовать замолчать. Но вспомнила, что я тут гость и негоже так себя вести.

Я старалась ощутить ту душу, которую мне следует притянуть.

Остановилась внезапно, не в силах двинуться дальше, словно упёрлась в стену. Я не видела, кто предо мною, но связь меж нами однозначно была. В груди защемило от смешанных чувств: радости встречи, грусти и боли.

— Прости, тебе ещё рано, — и я пересилила себя и пошла вперёд, сквозь сей сгусток тумана. Нельзя так быстро воплощаться, могут остаться воспоминания, тем паче меж близкими людьми будет продолжаться ся связь.

Нахлынули воспоминания.

Жили мы, скитаясь, с Боровом то в одном месте, то другом. На меня часто заглядывались мужчины, а муж злился и срывался с места.

Однажды я не выдержала.

— Боров, я так не могу больше. Я же вижу, как мучишься. Ты весь ревностью изводишься. Мы только на одном месте начинаем налаживать быт, как вновь уезжаем. Я не могу всю жизнь бегать. Дело не в переездах, се меня не страшит. Бегают только трусы. Ты ведь не такой, я знаю! — и я верила в свои слова. Ни тени сомнения! — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Неужели до сих пор не доверяешь?

— Дело не в тебе, а твоём проклятии.

— Проклятии?

— Красоте, — сухо и жёстко ответил он, а мне стало обидно. Да, мужчины обращали на меня внимание, и порою я мечтала быть обычной простушкой, чтоб его избежать, но когда в словах любимого столько яду... И меня словно прорвало, надоело быть послушной девочкой.

— Се в последний раз. Ты меня понял?! Иначе я уйду от тебя. Ты мужик в конце концов или нет? Бежишь как трусливая баба. Ладно Князь, ему нечего было противопоставить, но от любого сельчанина бегать...

Я вытерла слёзы и вышла, хлопнув дверью.

Хозяйка, сидевшая во дворе на лавочке недовольно зыркнула, но увидев расстроенную меня, виновато улыбнулась.

После того случая Боров стал более внимательным, помогал во всём, делал всю мужскую работу по дому и на поле, раз даже сцепился с каким-то мужиком, который подбивал ко мне клинья. Странно, но я постепенно стала уважать Борова. Он больше не был той рохлей, и с каждым разом я понимала, что всё больше привязываюсь к нему.

Мы полюбили вдову, у которой жили. Муж починил избу, сарай, стал поле сеять. Женщина относилась к нам как к детям своим. И мы не отставали. Называли её Матушкой, уважали. У неё своих деток не было. И однажды она сказала, что счастлива — мы подарили ей то, чего никто больше не дал за всю жизнь. И как придёт её час, то оставляет избу нам, как и весь скарб.

Мы поблагодарили за доверие да стали о детях задумываться.

— Цветочек, — шептал муж после долгого летнего дождливого дня, — мне повезло с тобою. Прости, что сказал, что твоя краса — проклятье. Я люблю тебя больше жизни, а мысль, что другие глядят на тебя, заставляла меня злиться. Так раньше было. А теперь мне не жалко, пусть глядят, ты день ото дня только краше становишься. Зато прикасаться к тебе могу лишь я, — он провёл рукою по распущенным волосам, которые заняли всё свободное на печи место. — Когда малыш появится, как назовём его?

Малыш! Назовём! Как обухом по голове! Бер!

— Я жду тебя, Лисочек, — услышала его шёпот в ответ. — Любимая...

Я с трудом вырвалась из вязкого киселя. Берушка... Реченька! Дымка расступилась, являя простую древнюю избушку, но при сём целую: не страшны ей ни непогоды, ни лета. Пора выходить? Но я ведь не нашла нужную мне душу.

Предо мной появился сгусток силы. Это был не туман, как раньше, а свет. Внезапно он стал уменьшаться в размерах, превратился в сверкающую песчинку, похожем на пылинку на ярком солнышне, и она подлетела ко мне.

— Кто ты? — спросила я у маленького существа.

— Я долго ждала тебя, мама, — и такая тоска в тоненьком голоске. Но у меня ведь нет рук, как я могу взять сию душу? Внезапно я сделала движение вперёд, словно шагнула, обретая ноги, потом движение не существующей рукою, обретая конечности. Каждый шаг к избушке позволял мне всё больше ощутить себя. Я подошла к песчинке и взяла её в ладошку, зажимая в кулачок.

По телу разлились тепло и такая любовь, нежность к родному созданию.

— Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом! — сказала я заповедные слова из сказок — хранителей былого прошлого. Домик повернулся, сделав круг, успев показать, что стены были без окон, кроме последней с серой обветшалой деревянной дверью. Она со скрипом отворилась. За нею была напаренная баня, в которой просматривалось в тумане моё бессознательно лежащее на лавке обнажённое тело с выпуклым животом, подле которого сидел муж, держа меня за обе руки, сцепив их в замок.

— Вернись, любимая, прошу, — услышала я его шёпот.

Сердце дрогнуло. Столько чувств разом нахлынули на меня. И тоска, и желание видеть его улыбку, быть рядом и просто чувствовать его прикосновения, ощущать запах его тела, слышать его голос, ощущать на вкус его поцелуи и щекочущую бородку.

И я поднялась по возникающим из небытия ступенькам, которые растворялись, стоило с них сойти, шагнула через порог, не в силах выносить больше разлуку с суженым.

Распахнула очи и встретилась с нежным взглядом серых глаз. А в следующее мгновение поняла, что малыш рвётся наружу.

Огнём внутри всё пекло, когда доченька родилась. Берушка показал Реченьке меня, кладя мне на грудь. Дочка распахнула свои тёмные глазки с золотистыми отблесками в свете свечей, и так внимательно поглядела, что боль тут же отступила. А я ощутила такую глубокую связь со своей доченькой. Погладила перстом её по щеке.

Не знаю, сколько времени прошло, но дочка взяла в ротик грудь. И меня стало тужить.

Когда детское место тоже родилось, муж, укутав меня двумя одеялами, взял на руки малышку и вынес на солнышко.

— Здравствуй, Даждьбог, — поднял на ручках нашу девочку, открывая пред нею всю вселенную. Се длилось несколько мгновений, после чего он вернулся ко мне, затворяя дверь.

А потом следовал обряд сплетения наших с мужем волос и сиею нитью перевязывание пуповины.

Бер поил меня заговоренною им водою, останавливая кровотечение. Общались мы лишь шёпотом, взглядами, в полутёмном помещении баньки, освещённой лишь догорающими свечами, потому что окон там не было. Солнышко уже садилось, судя по моим ощущениям, потому муж так и торопился показать доченьку Тарху Перуновичу*.

Бер перепеленал меня белоснежными простынями. Одел обоих в сорочки, и, взяв нас на руки и задув свечи, отнёс нас в дом.

— Здравствуй, Хозяин*, — поклонился с нами вместе, стоило лишь переступить через порог сеней, — принимай нас.

Положил нас на постель, а сам отнёс детское место в очаг. Я удивлённо наблюдала за его действиями. Ведь по обычаю его закапывают под будущим деревом, которое сажают вместе с рождением малыша: берёзу — ежели девочка и дуб — ежели мальчик. Считается, что дерево и человек становятся неразрывно связаны, и дерево отражает состояние дитятка, коли с ним что случается.

— Чтобы не навели волшбу... — ответил муж на мой безмолвный вопрос.

Точно! Я и забыла про Голубу. Бер прав. Взгрустнулось, что моя доченька будет лишена своего древа. Но стоило перевести взгляд на малышку, как я тут же забыла обо всём на свете, кроме народившегося моего дитятка. Кроха уже спала, сопя под боком. Какая же она маленькая. С такими тоненькими худенькими пальчиками, обтянутыми свисающей кожицей, пухленьким отёчным личиком. И я улыбнулась. Какой чудесный сегодня день.

— Благодарствую, Боги!

Остальные главы рассылаю на мыло при обещании не распространять. Заявки оставляйте в коммах или пишите на мне e-mail. Комментарии приветствуются, как и тапки и любые отзывы.

Примечания

Календарь — длина месяца — 28 дней (лунный), 13 месяцев в году:

листопад — 23.09 — 20.10

грудень — 21.10 — 17.11

студень — 18.11 — 15.12

просинец — 16.12 — 12.01

сечень — 13.01 — 9.02

лютый — 10.02 — 9.03

березозол — 10.03 — 6.04

цветень — 7.04 — 04.05

травень — 05.05 — 01.06

червень* — 02.06 — 29.06

липень* — 30.06 — 27.07

серпень — 28.07 — 24.08

вересень — 25.08 — 22.09

Праздники:

Масленница* — в день весеннего равноденствия, 20 марта (по современному календарю).

Купала* — в день летнего солнцестояния (самый длинный день в году — 21 июня).

Новолетие* — день осеннего равноденствия(22-23 сентября).

Коляда* — в день зимнего солнцестояния (21-22 декабря).

Праздник завершения сенокоса — по мере завершения сенокоса.

Праздник завершения жатвы — по завершении страды.

7158* лето от сотворения мiра (или сотворения мира в звёздном храме — мир, заключённый в результате войны с Китаем) — 1650 год от Рождества Христова. До 1700 года использовалось такое летосчисление, а по приказу Петра I лето 7208 1 генваря нужно было считать теперь 1700 летом от Рождества Христова.

Меры площади:

1 кв. верста = 250000 квадратных саженей = 1,138 кв. километра

1 десятина* = 2400 квадратных саженей = 1,093 гектара

1 копна = 0,1 десятины

1 кв. сажень = 16 квадратных аршинов = 4,552 кв. метра

1 кв. аршин=0,5058 кв. метра

1 кв. вершок=19,76 кв. см

1 кв. фут=9,29 кв. дюйма=0,0929 кв. м

1 кв. дюйм=6,452 кв. сантиметра

1 кв. линия=6,452 кв. миллиметра

Слова в алфавитном порядке:

Большак* — главный мужчина в семье, это часто отец семейства или свёкр, ежели семья живёт с родителями мужа. ежели семья живёт с семьями братьев мужа, то большак — это старший брат. Пользуется непререкаемым авторитетом, судит всех членов семьи, распределяет между всеми обязанности и вводит систему наказаний для провинившихся.

Большуха* — главная женщина в семье. Часто по старшинству. ежели молодые живут с родителями, то это свекровь. Большуха пользуется непререкаемым авторитетом и послушанием. Она распределяет обязанности в семье среди женщин, девушек, девочек.

Блукать* — блуждать.

Бурка* — войлочный, кошемный, валяный, овечий круглый плащ, с приваляным к нему снаружи мохнатым козьим руном; безрукавая епанча для вершника, оборачиваемая запахом от ветра.

бус* — пыль (Даль).

вера крестьянская* — вера в Христа. Крестьяне — те, кто верят в крест, Христа, а не земледельцы.

Взвар* — компот, напиток из варёных ягод.

видлога* — капюшон (Даль), куколь, накидка, наголовник.

волшба* — волшебство, колдовство, чары.

ворот* — стержень, на который накручивается верёвка колодца. К вороту крепится ручка, которая помогает его крутить и накручивать цепь.

вслед за мужем уйти хочу* — была у славян традиция, при сильной привязке жены к мужу, отнимать и её жизнь и на общий костёр класть или потом в общую могилу. И это считалось милосердием. Но в данном случае, война унесла слишком много жизней и кощунство — забирать жизнь ещё и у оставшейся вживых жены. Вообще, на похоронах не плакали, и праздновали уход человека в иной мир. Ведь верили в переселение душ, да и считалось, что в другом мире ушедшего ждёт лучшая жизнь. И то, что Василиса рыдает над погребальным костром, говорит о сильной привязке, что она жить не может без мужа, настолько сильно любит его.

Вырушать* — выдвигаться. (рух — движение)