Минимально необходимое воздействие-3

— Внимательно слушаю.

— Ты, конечно, в курсе, что нам в институт постоянно нужны кадры, причём кадры самые квалифицированные. Ещё больший кадровый голод испытывают наши подшефные заводы.

— Они не подшефные, просто их специалисты проходят у нас стажировку и повышение квалификации.

— Не придирайся к словам, ты же меня понял. В общем, тебе нужно встретиться со студентами пятого курса МЭИ, да-да, того, который ты закончил, и рассказать чем мы занимаемся, какие перспективы ждут нашу отрасль, про будущее микроэлектроники. Не буду тратить лишние слова, ты и сам лучше меня это знаешь. Цель — привлечь к нам на работу, в институт и на заводы лучших выпускников.

— Нам желательны лучшие выпускники не только моего института, но и нескольких других.

— Этим займутся другие наши сотрудники. То есть, в принципе, ты согласен?

— Ну, да, дело полезное.

— Тогда осталось согласовать время, — Сергей пролистал свой ежедневник. — Как ты смотришь на 22 декабря, сразу после четвёртой пары?

— Не возражаю. Сколько будет народа?

— Думаю, что менее двухсот человек, нас ведь не все факультеты интересуют, да и те, кто с неуда на уд перебивается тоже не нужны.

— К кому мне можно обратиться в МЭИ?

— Как ты понимаешь, организацией мероприятия будет заниматься комитет комсомола, вот туда и подойди за час до собрания. Заодно и со своей старой знакомой помиришься, ни к чему комсомольцам камень за пазухой хранить.

Уже "старая" знакомая, узнать об этом Сергей только от неё и мог, значит, не оставил моё "персональное дело" на самотёк, и что-то выяснить явно попытался. Интересно, что ему там Лора наговорила?

Глава 19.

— Здравствуй, Глеб.

— И тебе не болеть, — что бы не говорила Ирина, выглядела Лора на все пять баллов, ну, может быть, на четыре с половиной. — Встреча с дипломниками состоится в третьей поточной аудитории через 40 минут, я скажу о тебе пару слов, и старшекурсники будут в твоём распоряжении.

Девушка вела себя как ни в чём не бывало, как будто это не она подстроила мне пакость.

— У меня для тебя кое-что есть, — я достал из портфеля небольшой свёрток и передал Лоре.

Она тут же развернула обёрточную бумагу и всмотрелась в "подарок". По покрасневшему, но не от смущения, а от гнева, лицу, я понял, что с женскими гигиеническими прокладками она знакома.

— Это такое "тонкое" издевательство? — девушка сжала упаковку в руке, и я приготовился её ловить, если ей вздумается бросить подарок мне в лицо, однако действия не последовало, во всяком случае, до моего ответа.

— Нет, не издевательство.

— Нет?

— Ты достаточно хорошо меня знаешь, если я сказал нет, это значит, нет. Вижу, что это изделие тебе знакомо.

— Да, папа как-то привозил из загранкомандировки, у нас их не выпускают. Так зачем ты мне это принёс? — хорошо знакомая мне эмоциональная реакция Лоры, успокаивается она также быстро, как и закипает.

— Хочу, чтобы они у нас выпускались.

— С чего ты вдруг заинтересовался этой темой, с твоей любимой микроэлектроникой она никак не связана.

— Когда я учился в восьмом классе, у вышедшей к доске девочки из-под платья вывалился и повис ниже колена старый дырявый чулок. Я тогда не понял, зачем носить под платьем запасные чулки, если они дырявые. Чуть позже более знающие одноклассники меня просветили, ну а девочка перешла в другую школу.

— Поняла тебя, детская психологическая травма. А от меня ты чего хочешь?

— Чтобы после полевых испытаний ты показала эти изделия своему папе, может быть, через маму, он же у тебя по-прежнему замминистра? Между прочим, это версия номер три, самоклеющаяся и с высокотехнологичным наполнителем.

— Сейчас папа занимает другую должность. Скажи, какая в этом деле выгода лично для тебя?

— Залечу детскую психологическую травму.

— Ладно, идём в аудиторию, нам в другой корпус.

— Помню, конечно.

Студентов оказалось меньше, чем я ожидал, вряд ли наберётся даже сто человек, пожалуй, это и к лучшему. Лора уверенно прошла к кафедре и сделала короткое объявление.

— Перед вами выступит выпускник нашего института 1962 года, комсомолец Глеб Ильин. Он расскажет о себе и о научно-исследовательском институте, в котором работает после окончания МЭИ уже два с половиной года. Для тех из вас, кто в этом учебном году защищает диплом, скажу, что этот научно-исследовательский институт предоставляет нам несколько мест по распределению в него на работу. Глеб, можете начинать. — Лорино выступление было коротким, впрочем, ни говорливостью, ни вежливостью она никогда не отличалась.

— Здравствуйте! — начал я с приветствия, ещё раз осмотрев аудиторию, соотношение парней и девушек было приблизительно два к одному. — Лора всё рассказала правильно, только одно небольшое уточнение, на самом деле я реально работаю в НИИ-35 больше четырёх лет, просто первые два года в рамках договора о научно-техническом сотрудничестве этого научно-исследовательского института с другим, в котором я тогда работал лаборантом. Заранее отвечу на вопрос, почему перешёл из одного НИИ в другой. Институт точной механики и вычислительной техники, в котором я начал работать будучи ещё студентом третьего курса, занимается созданием электронно-вычислительных машин, устаревшая М-21 вашего вычислительного центра создана тоже ими. НИИ-35 занимается разработкой элементной базы для ЭВМ будущих поколений, в том числе тех, которые ещё не существуют даже в проектах. Это направление я счёл более важным, потому и сменил место работы, тем более, что тогда как раз появились первые вакансии для распределения наших выпускников. Для выпускников этого учебного года также будут вакансии по распределению, пять конкретно в наш институт и ещё двадцать в научно-производственное объединение в целом. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.

— Задавайте их, пожалуйста, по очереди. Пусть говорит тот, кто первым поднимет руку, или тот, на кого я покажу рукой, если одновременно подняты несколько, — сообщила стоявшая на небольшом удалении справа от меня Лора.

Пару минут студенты собирались с мыслями, наконец, прозвучал первый вопрос, его задала скромно одетая девушка с невыразительным лицом.

— Мы учились программировать по книге "Алгоритмический язык ПАЛ-1", первым автором там указан Г.С.Ильин, это случайно не вы?

— Неслучайно, я.

— Вы сказали, что у вас разрабатывается элементная база для ЭВМ следующих поколений. Первое поколение — это ламповые ЭВМ, второе — транзисторные, а каким тогда будет третье поколение?

— На интегральных схемах, если вы знаете, что это такое.

— Знаем, знаем, преподаватель по электронике полупроводников нам рассказывал. Вы сказали следующие поколения, а не следующее поколение, значит, и про четвёртое уже что-то известно?

— Да, известно. Когда степень интеграции электронных компонентов на кристалле станет достаточно высокой, то в соответствии с диалектикой количество перейдёт в новое качество и элементная база ЭВМ шагнёт на следующий качественный уровень. Какой именно, сказать не могу, тот, кто поступит к нам на работу, узнает, — ответил я дотошному очкарику, косвенно сославшись на секретность.

— Но преподаватель по электронике нам говорил, что интеграция имеет предел, сделать транзистор размером даже в один микрон невозможно.

— Ваш преподаватель, вероятно, прав в том, что интеграция имеет предел, но насчёт одного микрона сильно ошибается, — вынужден это сказать, хоть оно и не способствует росту авторитета преподавателя, впрочем, для дипломников это уже не важно.

После нескольких вопросов о том, чем конкретно занимается наш институт, на которые я ответил, стараясь передать суть, но не сказать ничего лишнего, беседа перешла на околофилософские темы.

— Когда я учился на третьем курсе, у нас был диспут на тему "Может ли машина мыслить?" Ваше мнение на этот счёт?

— Как человек, придерживающийся материалистического мировоззрения, скажу так: научного запрета на создание мыслящих машин нет, — дал я свой обычный ответ на такой вопрос и привёл слегка искажённую цитату. — Ну, а коли так, то "Нет таких вершин, которые не могли бы покорить советские люди".

Под занавес появились и практические вопросы.

— Где находится ваш институт и предприятия НПО?

— В Москве и Подмосковье.

— Дают ли у вас жильё молодым специалистам и какая будет зарплата?

— С этими вопросами обращайтесь в ваш комитет комсомола, — я показал на стоящую недалеко от меня его представительницу.

Поняв, что встречу пора сворачивать, сверкнув на меня глазами за то, что я перевёл на неё стрелки, Лора коротко выступила с заключительным словом.

— Поблагодарим Глеба за содержательную беседу, надеюсь, она была для нас всех полезной.

Дождавшись, пока студенты покинут аудиторию, девушка обратилась ко мне: И что я им скажу?

— Расскажешь про меня, что сначала я жил в общежитии, потом получил комнату в коммуналке, впрочем, ты это и так знаешь. Объяснишь, что подробности будут, когда появятся списки вакансий по распределению. И у меня есть просьба, запиши, пожалуйста, фамилии тех, кто обратится с подобными вопросами.

Возвращаться на работу смысла уже, пожалуй, нет, а вот посетить Ивана Антоновича, есть. Приняв решение, направился к ближайшему телефону-автомату. Узнав, что жена писателя собирается через час отправиться по магазинам, решил чуть повременить с визитом, чтобы застать Ефремова одного, а пока не спеша пройтись и обдумать тему разговора.

— Здравствуйте, Глеб, проходите.

— Здравствуйте. Как ваш зуб?

— Зубной врач сказал, что всё зажило нормально. Я даже спросил его насчёт имплантации зубов так, как вы рассказывали. Сначала он очень удивился, никогда о таком не слышал, потом, видимо, вспомнил, что я писатель-фантаст и решил, что проверяю на нём фантастические детали своей пишущейся книги. Телефон, кстати, я перед вашим приходом отключил.

— Угу. От Д.Иванова ничего не было?

— Нет, за газетой слежу внимательно. Во время обсуждения референдума в газеты хлынул настоящий вал писем, работа с письмами трудящихся была временно усилена новыми сотрудниками, возможно опасались, что его письмо будет прочтено случайными людьми или вообще затеряется.

— Может быть. Иван Антонович, я считаю, что нам пора прекратить отвечать на статьи Д.Иванова. То есть, на следующее ответить что-нибудь вроде "Д.Иванов уходит в бессрочный отпуск", и на этом всё, больше не отвечать.

— Не боитесь, что сделанное нами бесследно исчезнет, как круги на воде?

— Думаю, что уже полученной нашей властью информации достаточно, если это не поможет, то дело действительно безнадёжно, во всяком случае, с этой стороны. Вы вольны поступать, как считаете нужным, о будущем знаете уже довольно много.

— Пожалуй, присоединюсь к вам. Но мосты за собой мы совсем не сжигаем? Имею в виду, можем подключиться в случае совсем уж критической ситуации?

— Не сжигаем. Со своей стороны я, разумеется, буду делать всё возможное, говорю о своей работе.

— Понятно. Что там нового у вас на работе?

— Начинаю потихоньку работать на отдалённую перспективу, собираю зародыши, составные части будущей разумной машины. Первые примитивные микропроцессоры у нас уже получаются, в последней партии подрос выход годных, в основном из-за лучших кристаллов кремния. Убедил начальство заняться "прорастающими" линиями связи между будущими "нейронами", под другим соусом, конечно. Нужны рецепторы зрения, то есть видеокамеры, принимающие информацию на светочувствительную электронную матрицу. С рецепторами слуха проще, микрофоны давно существуют.

— Этого достаточно, если всё это будет развито до возможного предела или близко к нему?

— Нет. Если очень грубо описать механику работы этой части мозга, то она выглядит примерно так: светочувствительные элементы глаза, колбочки и палочки, передают сигналы на дендриты рецепторных нейронов. Те, в свою очередь, с помощью своих аксонов передают информацию на промежуточные нейроны, не знаю, как их сейчас называют, которые не связаны напрямую ни с рецепторами, ни с эффекторами. Структурно и алгоритмически эти промежуточные нейроны организованы так, что могут создавать образы из полученной от сенсоров информации. Аналогично обрабатывается и акустическая информация. Если зрительные и слуховые "образы" многократно поступают одновременно, то между конгломератами промежуточных зрительных и промежуточных слуховых нейронов может установиться связь, их аксоны прорастают друг к другу и к ним подключаются соответствующие дендриты. И услышанное ребёнком слово "мама" ассоциируется с образом матери. Это ещё не уровень языка, он, вероятно, доступен и животным, — я ненадолго остановился, чтобы сформулировать следующую мысль.

— С какой скоростью прорастают аксоны? — успел задать свой вопрос Ефремов.

— Приблизительно один миллиметр в сутки.

— Как щетина на лице. Интересно, это случайное совпадение, или нет?

Я улыбнулся шутке и продолжил.

— Не знаю, я даже не знаю известно это сейчас или нет. Дальше начинается то, что недоступно животным, манипуляции словами становятся, в определённом смысле, эквивалентными манипуляциям зрительными или иными образами, возникает вторая сигнальная система. Для этого у человека имеется определённая врождённая группа нейронов, не связанная напрямую с рецепторными, её можно условно назвать "речевой центр". Структуру этой специальной группы нейронов я знаю, и при наличии достаточно развитых технических средств могу воспроизвести.

— Правильно я понял, что этот "речевой центр" не зависит от обработки мозгом изображения и звука?

— Да, язык может развиться у ребёнка не имеющего ни зрения, ни слуха.

— Действительно, слепоглухонемых детей можно обучить языку. Допустим, вы снабдили ЭВМ "зрением" и "слухом", сформировали у неё "речевой центр" и она освоила язык. Можно ли с этого момента назвать её разумным существом, точнее, разумной сущностью?

— Нет, требуется появление личности. Для этого необходимо, как минимум, обособление разумной машины, она должна отчётливо понимать: вот это я, вот это внешний мир. Для этого нужны эффекторы, которые она, во-первых, считает частью себя, во-вторых, с помощью них может влиять на внешний мир. У ребёнка дело с этим обстоит попроще, в его распоряжении находится целое тело, с комплектом рук и ног, и всем остальным, что он может увидеть. Правда, понимание, что это часть него, к ребёнку приходит не мгновенно, он даже руки далеко не сразу принимает частью себя.

— Что может быть такими эффекторами для машины?

— Один из простейших имеющих практический смысл, это манипулятор, механическая рука, полностью управляемая разумной машиной.

— Понятно, что она должна свою руку видеть, уметь полностью ею управлять, и видеть, как она влияет на внешний мир. "Ничто не ново под Луной", язык и рука сделали человека разумным, возможно, это общий принцип.

— Всё верно. Но пока что даже с "видеть" проблема. В одном из писем мы с вами почти прямо наталкивали Президиум на необходимость видеокамер, и действительно, Сергей Хрущёв с этим вопросом к нам в институт приходил, но с тех пор прошло почти два месяца и ни гу-гу.