| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Оставьте его, барон Моунт, — сказала Софи. — Я должна остаться с ним наедине.
— Идемте, ваше величество, — Августино настойчиво потянул сюзерена к двери, обхватывая за локоть. Затем глянул на Пьетро, давая и ему знак встать и выйти.
Юноша, который напрягал все силы, чтобы удерживать Алонсо на месте, лишь стиснул зубы. Он все слышал, но как отпустить, чтобы тот себя не поранил? Было ощущение, что мужчина вообще не реагирует на воздействие даже особые точки. Нормальный человек давно бы потерял сознание и возможность двигаться или, по крайней мере, еле мог двигаться от боли. Но не в этом случае...
Пьетро быстро вытянул крестик изо рта военачальника и коротко ударил его под подборок, молясь про себя чтобы ничего не сломать и не повредить, и сумел-таки вытащить кинжал. Отпрыгнув в сторону, он попятился к дверям, не сводя напряженного и настороженного взгляда с чего-то, что сейчас имело вид его воспитателя, готовый в любой момент отразить нападение. Правда в голове жило сомнение, что они сможет это сделать, и юноша надеялся, что рука останется твердой, а не будет дрожать, как поджилки сейчас.
Когда все вышли, Софи заперла дверь на засов и осталась стоять у порога, молча наблюдая за тем, как Алонсо мечется по кровати. Один раз он даже ударился лбом о стену — сильно, до ссадины у виска и большой шишки, потом стал затихать. В конец измученное тело едва дышало, цепляясь за жизнь. Софи подошла к Алонсо, взяла его за руку.
— Помнишь меня? — спросила она, чувствуя, как сердце дрожит от страха. Руки баронессы были холодны как лед и демон усмехнулся губами Эдвина.
— Нет, его не отнимут у тебя, — сказала Софии, и Алонсо совсем притих, закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
Райсаро осторожно забралась на постель и села в изножье кровати, подтянув ноги к себе — так она провела больше часа. Ей казалось, что она чувствует демона, знает его мысли, желания, его похоть. Софи слушала потрескивание дров в камине, свист ветра за окнами, обеспокоенные голоса за дверью. Надо же, как инквизитор доверился ей. С чего бы это? Неужели все они лгут, и как только Алонсо освободится, Софи вместе с братьями пойдет на костер? Как же ей не хотелось этого, да и никому бы на ее месте не хотелось. Софи взяла Эдвина за руку и спросила у тишины:
— Чего ты хочешь? — и она беззвучно услышала ответ, потом встала, пересекла комнату и открыла дверь, впуская Сильвурсонни, Августино и Пьетро.
Луис зашел в комнату и встал у порога. Он не доверял ведьме, но инквизитор уверял, что именно так будет лучше. И потому сюзерен обещал ему сделать так, как попросит Августино.
— Я слушаю вас, — Сильвурсонни свел светлые брови, окидывая дочь Райсаро внимательным взглядом.
Софи содрогнулась от этого взгляда и робко глянула на Августино, но толку-то. Она опустила глаза и тихо сказала:
— Он хочет крови короля... истинного короля. И тогда он обещал уйти.
— Истинный король умер, — Луис нахмурился еще сильнее. — Вам ли это не знать, Софи? — голос стал бесцветным и горьким.
— Я-то знаю, — ответила та твердо, — но он сказал так... и никак иначе.
— Я думаю, что эту проблему мы решим, — Луис посмотрел на Августино. — Ваше святейшество, мне нужно, чтобы вы еще немного подождали с Софи за дверью. Пьетро, останься.
Изнервничавшийся за Августа юноша, который этот час ходил кругами вокруг спокойно стоявшего инквизитора, не смея даже словом перекинуться с ним, обалдело воззрился на милорда: "Зачем?" Потом будто очнувшись, бросил заполошный взгляд на священника, проверяя его реакцию на странное заявление сюзерена.
Августино явно нервничал, но согласился выйти.
— Ровно пять минут, — предупредил он.
А когда двери за священником и Софи закрылись, сюзерен поднял взгляд на Пьетро, холодный и совершенно потерянный одновременно:
— Ты сын Легрэ, а Легрэ был кровным братом короля. В тебе течет кровь Фернандо, — выдал он тихо.
Юноша растерянно смотрел на Сильвурсонни какое-то время, а потом выдавил с вымученной улыбкой:
— Вы шутите? — хотя сам понимал, что со здоровьем и душой Эдвина милорд вряд ли бы решил так странно поиграть. — Нет, — упрямо мотнул головой, — это бред, этого не может быть. — Пьетро чувствовал, как прямо сейчас внутри оборвется, лопнет звенящая струна и он сорвется в позорное поведение — во второй раз в жизни. — Нет, — он отступил на шаг к двери. — Я не согласен, я не хочу. Это не я. Отец не мог...
— Иди, — согласился Луис. — Это твое право, — он открыл дверь и вытолкнул юношу взашей. — Прочь Райсаро из замка, отпустите их, — приказал гвардейцам и захлопнул дверь изнутри.
Пьетро обезумевшим взглядом вперился в дверь и дрожащей рукой провел по волосам, взлохмачивая их до безобразного состояния. Он окончательно перестал что-либо понимать. В голове метались заполошные мысли. Зачем милорд его выставил? Почему? Если то, что сказал герцог правда? Зачем? Луис же знает, что он предан и короне, и ему лично... Короне... Которая его? Или нет?.. За что?!
Пьетро вцепился зубами в запястье, чтобы не упасть во невменяемость, не осознавая, что копирует жест покойного его величества Фернандо.
Августино смотрел на юношу с непониманием.
— Что там произошло? — стараясь быть спокойным, спросил он, а потом заставил барона перестать кусать свои руки. — Прекратите истерику немедленно.
Софи молча переводила взгляд с одного на другого, потом нетерпеливо спросила:
— Что сказал король?
Пьетро, который чуть не подпрыгнул от прикосновения Августа, невменяемо взглянул на него и подавился воздухом. Беспокойство и забота в глазах перехватывали дыхание и возвращали разум, но — не до конца. Нужно вернуться обратно... Юноша выхватил у ближайшего гвардейца алебарду и рубанул дверь.
— Ты спятил, Пьетро? — ошарашенный инквизитор вновь взглянул на девушку непонимающе. А гвардейцы в коридоре бросились на барона и отняли у него оружие, именно тогда за дверью послышались шаги, и в дверях вновь возник сюзерен, который был бледнее обычного. Он взглянул на проделанную дыру, потом на молодого барона.
— В камеру его, — приказал холодным тоном.
Пьетро застыл в руках гвардейцев, побледнев не хуже милорда. В камеру? Его?
— За что? — юноша не знал, сказал ли он это или вывел губами. Воздуха опять перестало хватать, до мушек перед глазами.
— За то, что не исполняешь моих приказов. Чтобы головой охладился, — Луис оглянулся на Алонсо. — Нет, лучше под домашний арест. Мальчик совсем голову потерял. Ваше святейшество, вы не могли бы зайти ненадолго, — взгляд переместился на Софи. — И проводите баронессу к братьям. Дайте им комнату, чтобы прийти в себя после дороги.
Один из гвардейцев развернул ошалевшую девушку и повел прочь по коридору, постоянно подталкивая вперед.
Когда та исчезла за поворотом, инквизитор направился в двери, тяжело вздохнув. Он понимал, что его план провалился. Вышел молодой священник из комнаты короля через несколько часов и направился к комнате, где держали под арестом Пьетро.
— Я уезжаю, — сказал он, как только оказался внутри небольшой спальни. — Ваш сюзерен велел мне ехать на юг за снадобьем. Оно единственное способно изгонять духов навсегда, не подвергая жизни опасности.
Пьетро, который все это время просидел, потерянно и безучастно глядя в окно, растерянно выслушав Августино, пробормотал:
— Я не понимаю, почему он мне не дал... Почему выставил?
— Я не знаю, о чем вы говорили, я всего лишь зашел попрощаться и хочу, чтобы ты успокоился. Сюзерен волнуется за твоего дядю и готов на все, чтобы спасти ему жизнь. Я должен ехать без промедления. Одержимость съедает людей за короткие сроки. Многие погибают. — Августино подошел и присел перед бароном. — Только не унывай. Вы помиритесь.
— Помиримся? — вдруг взорвался Пьетро. — Сначала он говорит, что я племянник Фернандо, потом, вместо того, чтобы дать помочь Эдвину, выставляет из комнаты и приказывает арестовать, а тебя отсылает черт знает куда! — внезапно юноша сполз на пол и крепко стиснул Августа в обятиях и пожаловался совершенно по-детски: — Даже оружие велел отобрать. А мне теперь что, вешаться? Зачем тогда рассказал?
— Что? — священник был совершенно обескуражен. — Ты племянник Фернандо? — зеленые глаза стали совершенно невообразимо яркого цвета. — Так вот почему он нас выставил, — инквизитор заставил посмотреть на себя Пьетро. — Ты хочешь помочь? — спросил прямо. — Всего лишь бокал крови. Нужен один бокал.
— Да я всегда хотел! Это же Эдвин! — вскинулся юноша обиженным бычком, к которому вместо телочки привели старую корову. — А он меня выставил...
— Значит ты сказал что-то не так, — Августино поднялся и направился к столу за серебряным кубком, достал из-за пояса длинный кинжал. — Давай запястье, — приказал тихо.
Барон вновь растерянно моргнул и протянул руку. Он чувствовал себя как во сне, а еще было очень страшно. Он теперь окончательно осознал, почему его так странно в детстве увезли от матери, почему его величество Фернандо иногда к нему присматривался, как будто хотел найти что-то или признаки этого чего-то, почему отец гордился некоторыми его успехами именно перед своим любовником. Многое становилось на места, то, о чем Пьетро раньше не задумывался, и это рождало страх. Настоящий, реальный, перебивающий все, что было раньше, потому что выхода из него не виделось. Вообще. Это было страшнее смерти. Намного. Страх потерять разум.
— Мне лучше чуть выпить, чтобы кровь текла легче, — пробормотал чуть хрипло Моунт.
— Ты не должен бояться. Ты не будешь наследником. Вряд ли когда-нибудь кто-то узнает правду, — священник был ласков и погладил юношу по щеке. — Луис Сильвурсонни точно не расскажет никому, а ты тоже будешь молчать, и все наладится, — он принес еще и бутылку, откупорил и сам выпил несколько глотков.
Вслед за ним Пьетро судорожно присосался к вину. Все наладится... Вот черт... Что наладится? Кому он нужен такой?.. Даваясь и начиная яриться, барон почти допил бутылку и со всей дури отбросил ее в сторону. Вино разлилось безобразным пятном по полу, но юноше было все равно.
— Режь! — он протянул запястье Августу.
— Я люблю тебя, — внезапно священник наклонился и поцеловал барона в губы. Он был покорен его смелостью, его отчаянием, его душой. — Я люблю тебя, потому что ты — это ты. И мне все равно, чей ты племянник, — Августино заглянул в темные глаза, а затем сделал небольшой разрез, столь же аккуратный, как и характер инквизитора, и стал собирать кровь в кубок.
— Август, — прошептал Пьетро, замерев на месте. Теплый, чужой, родной, любимый, единственный... Поцелуй и признания грели солнцем, пахли травами его инквизитора. — Август, — и юноша чуть склонился, целуя склоненную голову священника, утопая в его растрепанных волосах. Господи, за что, за какие грехи в нем течет королевская кровь?
— Давай поговорим обо всем позже? Хорошо? — отставив кубок, инквизитор перевязал рану подготовленным заранее отрезом ткани и вновь поцеловал Пьетро в губы мягким и успокаивающим поцелуем. — И не волнуйся, я скоро приду... — Августино поднялся и направился к дверям, на прощание ободряюще подмигнув, а затем скрылся в коридоре, направляясь обратно к комнатам сюзерена, которому сейчас же доложили о том, что настойчивый посланник желает продолжения разговора и что в руках у него кубок со странной жидкостью, напоминающей кровь.
— Я могу вам помочь теперь, — заявив с порога эту простую истину, Августино закрыл дверь и улыбнулся, а потом посмотрел на постель, где лежал Алонсо.
— Не уверен в этом, но попробуйте, — сюзерену не нравился тон инквизитора и то, что он держал в руке.
— Для этого нам нужно раздеть маркиза.
— Я против таких экспериментов, — Луис нахмурился сильнее.
— Кровь, которую требовал ваш демон... Простите, но я вынужден довести дело до конца, даже если вы теперь и не хотите, — не собираясь оправдываться, инквизитор направился к кровати, но кубок оставил пока подальше, понимая, что это слишком ценное угощение для дьявола. — Я знаю, что ты хочешь, — сказал он Алонсо. — Но ты получишь это только, когда скажешь свое имя, — заявил он с улыбкой.
Эдвин медленно открыл глаза, хотя секунду назад он лежал то ли без сознания, то ли в глубоком сне. Иссушенные губы скривила ухмылка.
— Хитрец какой, — сказал Алонсо и хватил инквизитора за горло, пытаясь задушить и рыча от боли, что обжигала пальцы. Хватка была нечеловеческая, но демон не собирался убивать, пока. — Нечестный обмен, церковник. Кровь за этого человека и никак иначе.
— Не хитрее тебя, — Августино хрипел, но не сдавался. Он не знал подоплеки происходящего, не знал о том, какой договор с дьяволом заключен у Фернандо много лет назад, не ведал ничего из истории рода короля, но подоплека с кровью сразу ввела инквизитора в задумчивость, и уже по пути к сюзерену посланник осознал, что кровь — это проход, а не способ уничтожения. — Имя! — хрипло потребовал, хватаясь за запястье Алонсо и отжимая большой палец.
Демон зарычал:
— Я убью Эдвина, и тебя убью, — предупредил он. — И того, кого любишь всем сердцем... тоже. Кто ты такой, чтобы требовать с меня? Грешник... Падший священник. Бог отвернулся от тебя...
— Любовь не может быть грешной, любовь дана, чтобы оберегать. Ты никого не убьешь, — посланник настолько верил в святое милосердие, что даже не задумывался над тем, что Бог — каратель. Для него бог всегда был надеждой и светом, а злые деяния — дьявольским. — Ты делаешь зло, ты причиняешь страдание, ты слабее меня. Говори имя.
Демон с рыком злости отшвырнул от себя инквизитора и жадно посмотрел на кубок с вином. Отсюда не достать. Но он попытается. Алонсо встал и, пошатываясь, сделал шаг вперед.
И тут Луис понял, что происходит нечто из ряда вон, и бросился к стоявшей на столе крови, чтобы схватить и отступить. Августино ударился головой о стену, но, кажется, сознания не потерял, только на несколько мгновений дезориентировался. Но потом вскочил и накинулся на маркиза сзади, ударяя под колени и заставляя упасть на шкуры.
— Ты крови не получишь, — пояс с сутаны ловко связал запястья. — Именем Господа говори мне свое имя. Говори, что тебе на самом деле нужно. — из кармана была взят флакон со святой водой и пролит на голову Эдвина.
Демон завопил так, словно его резали, принялся биться и рычать.
— Иассссссс, — зашипел он точно змея на сковороде.
— Не выйдет, потому что Бог со мной. И тебе придется сдаться. Придется мне сказать, иначе я тебя в крови этой вымажу, и ты сам вылезешь наружу, чтобы ее слизывать с тела.
— Клятвопреступник, — хрипло простонал Демон, и произнес: — Тарон.
Августино на глазах изумленного Луиса перевернул маркиза, подкладывая под его голову подушку и продолжая наседать, произнес что-то на греческом, а потом перешел на латынь. Все это время холодный кубок вдруг забурлил и запенился, и кровь пролилась сюзерену на руку.
Демон вопил и брыкался не долго, а после оставил тело Эдвина Алонсо.
Конечно, Луис даже не понял, что произошло, но на инквизитора вдруг накатила ужасная усталость.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
