-Ты не игрушка! Тебе нельзя быть игрушкой... Ты слишком много значишь для меня. — целую невесомо тебя в затылок. Я еще не здесь. Я черная сторона моей сущности. Тень, в которой проще утонуть, как в бездне. На грани тьмы стоишь ты уставший и вымотанный. Тебе дарую твою душу, обратно... Зря тебя я наказал за связь с Шутом... А мой кусочек забираю.

Смотрю с улыбкой. Меня ли ты любил, о светлый Кристиан? Когда-то ты иным был и...

— Есть еще у нас с тобою дело — вернуть шута. Вернуть его, спросить, зачем такую сделал глупость? Зови сюда скорее Принца своего. Пусть лепит нам снежки и возвращает Шута...

Скрипач

Твой шепот. Твои руки. Или не твои? Я уже и забыл тебя настоящего. То что когда то началось как авантюра Шута С Хаосом и Собирателем давно перестало быть для меня игрой. Я любил тебя. Любил твою тьму, любил отблески почти умершего света в твоих глазах. Я сам вернул тебя, и тогда в ледяном мире и сейчас. Как я могу не любить тебя? Сейчас, когда моя душа нежным светом горит внутри? Я оборачиваюсь к тебе. Тебя почти нет здесь. Ты просто тень, но я почти касаюсь твоих губ. Почти не слышно выдыхаю: — Люблю тебя, сволочь!

Отворачиваюсь и кричу в паутину метели.

— Айс, мальчик мой. Ты нужен НАМ с князем!

Князь

Я бы хотел тебя ответно поцеловать. Но грани пока так тонки. Милый мой Скрипач, мое безумие света, моя игра музыкальных волнений. мой космос. Ты злишься, но ты для меня всегда так много значил. Вот и теперь — ты силный Лорд. Владеющий великой стихией. Звуками вселенной. Гармонией.

— Спасибо, Крис...

Скрипач

— Не за что, глупый. Не за что,— отвечаю тебе и делаю шаг вперед, чтобы поймать моего сына. И почему-то мне так хочется сказать "нашего", но я помолчу сейчас не время, да и не место...

Принц

Уже нет сил плакать.. И я только тихонько жмусь в комочек. А метель все нарастает. Но разве она может причинить мне вред? Даже сейчас... А жаль. Тогда бы боль прекратилась.

— Айс, мальчик мой. Ты нужен НАМ с князем!

Отец? Отец зовет? Я даже растерялся... Я думал, он стал куклой... Князь его вернул?!

Нет, сейчас не время гадать, он сам расскажет.

Рывком встаю и шагаю. В метель, в самое ее сердце. Чтоб та перенесла меня в объятья Скрипача.

-Отец...

Князь

Я вижу, как на поляне появляется Ледяной Принц и стою тенью в стороне. Скрипач и Айс обнимаются, что-то говорят друг другу. Белоснежный тонкий юноша смотрит на меня исподлобья, а потом кивает.

Наверное, все же получится... Милый Шут, ради тебя я готов унизиться и попросить.

— Айс, прошу, оживи его... Оживи...

Принц

— Айс, прошу, оживи его... Оживи...

Вот уж не ожидал услышать от Князя такие слова. Вздыхаю — я все равно хотел, чтоб Шут вернулся. Хоть и не люблю его, с тысячью масок и Огнем.

Отстраняюсь от Скрипача — как же давно он меня не обнимал!

— Вы же понимаете, что его душу я не верну? Она у Теодора, и так просто он ее не отдаст. Вернуть Шута без души, этого будет достаточно?

Князь

Я киваю. Скрипач — тоже.

Теперь нам остается только ждать, что предпримет Ледяной принц. Я и Скрипач отступаем, я опять кутаю Криса в свою шубу и прижимаю к себе, чтобы он не мерз. Он еще мерзнет.

— Сделай это для меня, — просит Скрипач.

И Айс соглашается.

Принц

Несмотря на момент, я немного улыбаюсь — Скрипач так забавно смотрится, укутанный в шубу Князя. А просить повторно меня не стоило. Я бы все равно это сделал.

Глубоко вздыхаю и начинаю петь. И в песнь свою вплетаю все — все свои силы — силу Хранителя и силу Темного Лорда. На первую мою песню ты не откликнулся. Но сейчас я заставлю тебя ее услышать, Шут.

Тихая, она облетит все уголочки миров, найдет и адресата.

" Ты огонь и ты яд —

носишь тысячи масок

никогда не понять мне тебя..

Даже так я заставлю

и меня ты услышать

пусть моя песнь облетит все края...

Ты вернись, тебя ждут

я прошу тебя, Шут!

ты вернись, тебя ждут...."

Метель неожиданно взвыла, закружилась, чтоб резко прекратиться, опуская в покрывало снежинок Шута...

подойти, прикоснуться — такой холодный...и прошептать

-Открой глаза, Шут...

Князь

Мне так мил твой образ. Твои глаза... Твое молчание... Шут, лети! Шут, будь свободен. Тело найдет душу. Душа найдет тело. Хлопаю в ладоши, и Шут исчезает, а его тело летит навстречу душе... Так надо! А меня... меня лепит Теодор и ненавидит, и проклинает... Я должен с ним поговорить.

Амалей

Я сижу на парапете Храма... смотрю с любопытством на миры...

Темные лорды снова страдают, ревнуют, жаждут... Страсти играют вами... Страсти-страсти... И только я играю страстями, подчинив их своим целям. Я мрак, я холоден и непроницаем... я как черный ящик — вы кидаете в меня свои осколки... свои страсти и с тайным страхом ждете — что же вылетит обратно... Усмехаюсь...

Подарки... подарочки... много я их собрал... Вон еще и от Князя осколочек себе на память оставил... темный осколочек, острый... только что мраку тьма? Разве может она сделать его еще темнее?!

Осколок вылетает... вновь разбивая лед... ах, ну опять разбили очередной панцирь... будто в холодном мраке космоса может кончиться черный лед?!

Будто и правда меня может сдержать какой-то Обет?! Ты правда в это веришь, Князь?! Я и Обетом своим верчу, также как и своими страстями. Надо — держу его, а не выходит управлять миром с Равновесия... что ж иногда можно и подтопить ... и расколоть... что у меня льда что ли мало в моем космосе?! Потягиваюсь, расправляя крылья. Ну что ты творишь, Князь, хочешь, чтобы мир в очередной раз погасил мрак?! Нет, это больно, пусто, скучно и неинтересно... А вот огонь — он яркий, изменчивый, он вселяет в холодный мрак радость... Ради него я буду хранить этот мир... я узнал новое... любовь — вот, что держит сильнее обетов. Этот мир достоин существовать... я так решил... осталось убедить в этом Глефа...

Князь собирает свою душу... хорошо... гармония должна быть восстановлена... Я тебе присягну Князь... только целому, а разорванному на части безумцу будут только такие же безумные игры. Ты забыл свое предназначение... на части разорвался... страсти-страсти... если тебе нужен холодный мрак, чтобы сдержать безумие твоей души — что ж, ты его получишь. Усмехаюсь... оскал мрака смотрит на пляску Тьмы и Света... Ему любопытно, что они могут с ним сотворить... Холодному и безучастному — ему скучно.

Палач — Хранительница

Палач

Отражение Князя тает в свинцовых волнах, морской солью оставляя на губах привкус последних слов.

— Бесполым и пустым... Ох, Князь, Князь! И никогда я не ставил целью убивать... но насчет меча ты, очень может быть, окажешься прав.

Что с тобой сделал Князь, мой Судья? И — имею ли я теперь право так тебя называть? Чем ты стал теперь, Амалей?

А Фрейя по-прежнему стоит на песке, и то ли ждет чего-то от Палача, то ли сама хочет сказать ему что-то, да помешала беседа с отражениями.

Палач ли? Вот ты уже и сомневаешься — Князь добился своего.

Шаг в сторону — от океана, поглотившего шепоты и соблазны, изгибы иллюзий и осколки истины, к застывшей как статуя женщине.

— Что я могу сделать для тебя, Хранительница?

Сейчас не время сомневаться. Разрушить себя ты всегда сможешь и позже.

Хранительница

Хранительница? Я уже не уверена. Я не знаю. Я не чувствую Судью. Здесь не действует моя сила, не действует сила Шута. Безумие последних дней теперь очевидно для меня. Как и то, что я до сих пор безумна.

— Я не чувствую Судью. — Глаза сухие, горло наливается новой болью. — Что нам делать, Палач?

"Мир, где же ты?"

Палач

Шелест ветра, шепот океана, шорох песка. Пересыпаются песчинки в часах Мироздания, начало отсчета и его конец, чье-то время пришло, чье-то — подходит к концу.

— Я не знаю, что нам делать, Фрейя, — Глеф сейчас кажется как никогда человечным, в нем нет больше безжалостного блеска стали. — Можно назначить нового Судью, раз прежнего больше нет. Но нужен ли этому миру Судья? Нужен ли Судья Темным лордам? Кажется, Князю больше по нраву хаос... возможно, стоит оставить его и остальных наедине с последствиями принятого им решения. Но как тогда быть с вами, Хранителями? И я не знаю, остаюсь ли все еще Палачом, или я уже что-то совсем иное... Мне нужно поговорить с Амалеем.

Блеск лезвия, на миг рассекшего ткань реальности — и Хранительница остается одна на берегу Океана Хаоса.

Хранители

Океан Хаоса тяжел. Находиться здесь не каждому дано и возможно. Фрейя стоит и ждет Святомира.

Сколько прошло? Минута, месяц, год? Течение времени не чувствуется. Фрейя стоит и смотрит в предвечный Океан, шепча: "Мир, забери меня отсюда".

Сколько прошло? Минута, месяц, год? Грань открывается, из междумирья шагает волк. Хранители смотрят друг на друга понимающими глазами, их молчанье многозначительнее любых слов.

Сколько прошло? Минута, месяц, год? Мир подхватывает Фрейю на руки и шагает домой. Нужно подумать. Нужно решить.

Князь

Я — Тень. Всего лишь тень, добившаяся своего. Я Князь, который получил отмену договора. Я несчастный, потому что Шут вмешался и... Если бы он не вмешался, то был бы жив. И не стоял бы я здесь, проклиная себя и обнимая Скрипача, который так страдает по моей вине. Ловлю белоснежный осколок льда. Это часть души, вырвавшаяся из Амалея, вернулась ко мне. С нее капает черная смола. Смола проедает почву. Но ничего не может сделать Душе. Минута, и вновь кристалл чист и прозрачен. Надо спешить. Я отправил Шута к Душе. А она у Теодора.

Щурюсь, прикидывая, как лучше сократить путь. Ни к чему знать Крису, что я так стремлюсь побыть с Шутом наедине, что запустил ненужное и опасное заклятие, потому что Пожиратель Душ не преминет воспользоваться телом и может вложить туда, что угодно.

Я нервничаю, когда делаю два шага вперед и оказываюсь во мраке... Теодор. Я чувствую его дыхание. Слышу его... Он все ближе. Играет с собранной моей душой воедино, думает, что она останется в его ладонях. Нет, я позову, я заставлю их теперь вернуться. Вонзаю осколок в себя и называю тихо свое имя. Никому оно неизвестно, но с помощью него я могу создавать и разрушать миры. Я могу воскресать миллионы раз.

Больно. Привычно, обыденно... Я существую. Могу увидеть себя в зеркалах межмирья. Ты изменился, Князь, — говорю себе. — Ты стал так глуп, что поддаешься слабостям. Ты отдал Душу, растерзанную в клочья в надежде, что ее воссоздадут. Но цену заплатишь тройную.

— Теодор, — кричу на все межмирье. — Я иду к тебе! Здравствуй, мой рыцарь.

Теодор

Любуюсь на плетение соединенной души. Знаю, что она не полна, но она все равно совершенна. Как бриллиант с изъяном внутри, который лишь подчеркивает красоту своим темным провалом. Кровь капает, цветы растут и тут же рассыпаются прахом.

— Теодор, — слышу тихий зов Дракона. Поворачиваюсь.

— Теодор, что-то происходит. Хаос колеблется, — небольшое сомнение в голосе, — мне кажется, Он идет.

Оглядываюсь по сторонам и убираю все свидетельства моей слабости. Темный, мрачный пустой зал с креслом посередине. Усаживаюсь в кресло, утягиваю за собой Дракона, зарываюсь в его волосы, черпаю его силу.

Плетение души исчезает. Слышу крик:

— Теодор! Я иду к тебе! Здравствуй, мой рыцарь.

Я жду тебя, Князь. От чего так сжимается сердце?

Князь

Темнеет покрывало реальности, когда я выхожу к тебе. Я Тень... С осколком в груди... За мной туман клубится дымка света. Я хожу по кругу. Ты не один. С тобой Дракон. Послушный, нежный, честный... И мне не нужно, чтоб кто-то сейчас мешал... Не прячься, Теодор, за Хаос. Хаос, уходи... Мешает мне присутствие твое... Кусаю изнутри животное... И заставляю. Нет, я вынуждаю его отступить, сверкнуть алыми глазами и скрыться побыстрее.

— Ты ждал ведь, Теодор? — я опускаюсь на одно колено, чтобы поднять черный цветок, отливающий золотом. — Так сладко пахнут розы, когда в саду рассвет и сладкая лежит роса... Чарованием сладко заниматься? Есть кое-что, что я хочу забрать. Ты мне отдашь?

Глаза твои темнеют, как сталь. Ты не отдашь. Ты хочешь говорить. А я цветную стягиваю нить реальностей, чтоб задержать Шута.

Теодор

Прячешься. Не воплощаешься. Не хочешь меня видеть или боишься? Чаровать, говоришь, сладко? Сладко и горько. Как Шут. Закрываюсь маской, рисую по себе желтые цветы расставания и прощания, смотрю зелеными глазами, встряхиваю рыжими волосами. Повторяюсь, повторяюсь... Опять запах горького меда, от которого першит горло. Ныряю в безумие. Может хоть оно защитит меня в этот раз?

— Что ты можешь предложить?

Князь

Ты примеряешь чужие образы. Наверное, интересно познавать противника. Хотя ведь вы вместе вкушали и мед, и горечь... Бесплотному, мне все равно, как пахнут цветы на полях. Мне не страшны укусы диких пчел. И жала не проникают под кожу, как если бы я был живым...

— Ты злишься, Теодор? За что? Ведь ты мне ближе всех... — Я подхожу к тебе близко-близко, сажусь на подлокотник. Касаюсь твоих волос. — Со мной не торгуются... Хотя ты можешь и торговаться, я ведь уступлю в любом случае, ты это знаешь... — я срываю с тебя цветы, как ненужные атрибуты, провожу по шее... И ты почувствуешь, как я близко. — Зачем ты собрал мою душу? ты же знал, что так я стану еще безумнее, если только обрету тело. Разве я просил тебя об этом? — пальцы проникают в твои волосы, такие шелковистые и одуряюще пахнущие чужим телом, но за всеми масками я чувствую, что это ты...

Теодор

Безумие не спасало. Ты ведь тоже его любишь, Шут. Еще хоть раз прикоснуться, еще хоть почувствовать... Тепло, власть, кровь... Но ты хоть можешь от него убежать. Резко отстраняюсь, стою на одном колене, одной рукой опираюсь в пол, вторая на сердце. Глаза в пол. Так положено приветствовать Князя. Чтобы сразу вырвать себе сердце, если он пожелает.

— Приветствую Вас, мой Князь.

Поднимаю голову, смотрю своими глазами. Меняю маски, стараюсь убежать.

— Вы знаете, Князь, зачем. Нам не нужно два Князя. Нам нужен один. Хозяин мира. Свет и Тьма вместе, но не серостью. Я все сделал правильно. Вы не будете безумны. Проверьте, Князь.

Страх пожирает безумие. Склоняю голову, смотрю зелеными глазами, защищаюсь рыжими волосами. Меняю маски. Хочется чаровать. Нельзя. Слишком явно. Пальцы дрожат от желания что-то сделать. Нельзя. Катится кровавая капля от прокушенной губы.

Князь

Я сажусь рядом, практически в стаю на колени.

— Ты не знаешь моего безумия, чтобы говорить об этом так просто. Каждый из нас. Каждый, кто мыслит, кто существует, в чем-то безумен, чего-то желает. И желания сводят его с ума. Но темным куда сложнее. Они не есть желание снаружи. Они — желание изнутри. Их суть какое-то желание. — Я поднимаю твой подбородок и касаюсь холодными губами твоих губ. Я тень, но я чувствую, как ты изменился... как много накопилось в тебе страсти.