— За правду спасибо, — вытираю глаза, плакать уже не хочется. Вызываю в мыслях образ плаща, каким он должен быть, потом образ зеленого платья. Что же, в одном он точно прав — ведьма любит все красивое и рассматривать себя в зеркале для нее большое удовольствие.

Жизнь постепенно накатывает новую колею. Днем я хожу на работу и с первого же дня понимаю, что мира с коллегами у меня больше не будет. Придуманное прикрытие — выездная месячная работа в Сочи срабатывает против меня — все уверенны, что девушку, проработавшую на фирме меньше остальных отправили в такую шикарную командировку только потому что Кирилл ей интересуется. Мой статус перемещается на самую низкую планку, впрочем обособленную — вдруг я имею на него настолько сильное влияние, чтобы решать, кого казнить, кого миловать. Со мной разговаривают только по делу и перестают приглашать на обед. Каждую мою ошибку демонстративно рассматривают чуть ли не всем коллективом, тщательно, как под микроскопом.

Первые два дня было совсем плохо — все шушукались чуть ли не прямо передо мной, в упор меня не замечая. Никто не здоровался, а за спиной лился нескончаемый поток грязных слов. Я успокаивалась только когда вечером видела Кирилла, он пытался меня растормошить и узнать почему я такая вялая, но рассказывать не хотелось — почему-то казалось, это только мое дело, с которым следует разбираться без помощи посторонних.

Третий день начался так же. Придя на работу я поздоровалась, но мне не ответила даже Маша, которая вчера еще пыталась узнать что-то про Бориса Сергеевича — видимо думала что сможет с моей помощью к нему как-то подобраться. Я честно ответила, что ничего о нем не знаю. Видимо теперь и Машу ничего не останавливало.

Я спросила не оставлял ли Борис Сергеевич каких-нибудь распоряжений или заданий, о которых следует знать. Пару презрительных взглядов — и все, молчание.

Странно, что моя ведьма все еще ни разу не высунулась, вдруг подумала я. Еще никому не пожелала ничего плохого.

Я молча села за стол. Слева движение — в дверях Борис Сергеевич, задумчиво всех осматривает. Потом кивает мне, приглашая за собой.

В его кабинете очень спокойно — спину не сверлят настороженные ядовитые глаза.

— Хочешь переведу тебя на надомную работу? — спрашивает начальник. Похоже, прекрасно понял, что происходит с его коллективом, мне почему-то становиться очень стыдно, хотя ничего плохого я не делала. Опускаю голову, но упрямо качаю головой. Мелькает мысль, что так должно быть, как будто я это заслужила и должна терпеть.

Он задумчиво смотрит на меня.

— Ладно, иди, — говорит.

Ввернувшись в комнату я понимаю что пока меня не было здесь уже немало пошутили, вероятно по поводу того что теперь и Борис Сергеевич пользуется моими услугами, я у них вероятно семейное вложение капитала. Эти слова прямо плавают в воздухе, распространяя мерзкий запах. Маша зло поджала губы и пытается не расплакаться — кажется, эти злые шутки больно ее ранили.

— Минутку внимания, — слышу голос Бориса Сергеевича, он заходит в комнату и глаза всех окружающих фокусируются на начальстве.

— Я получил сегодня последний отчет по продажам, и он настолько меня порадовал, что в этом месяце все получать пятидесятипроцентную премию к зарплате за отличную работу. Кроме... Федоры, — его глаза равнодушно останавливаются на мне, — которая в этой работе не принимала никакого участия.

Я с благодарность отвожу взгляд. Скорее всего он это делает, чтобы лишний раз не провоцировать мою ведьму, но все равно — огромное ему спасибо. Слышу вокруг радостный шопот людей.

— И еще, — вдруг продолжает Борис Сергеевич, — я чувствую какую-то нездоровую атмосферу в нашем коллективе и она мне очень не нравиться. Прошу всех серьезно подумать, как ее можно улучшить.

Дверь за ним закрывается и я даже физически чувствую, как меня отпускает напряжение — все внимание вокруг сосредоточено на премии и на пике подскочившего денежного градуса мои отношения с Кириллом теряют часть своей пикантной остроты.

Вечерами у Кирилла пытаюсь говорить со своей ведьмой. С того раза, у Мелены, я всегда вижу ее одинаково сидящей на земле, она обхватывает руками колени и у нее такой несчастный вид, что сердце замирает. Как у несправедливо наказанного ребенка.

— Поговори со мной — отчаянно прошу, но она упрямо молчит, крепко сжимая губы.

— Я тебя люблю, — повторяю, — нам будет хорошо вместе, если мы сможем договориться.

Она молчит и молчит. Открывая глаза я вижу напряженное лицо Кирилла и каждый раз отрицательно качаю головой — ничего.

Время идет, до полнолуния восемь дней.

После премии на работе стало проще. Говорить со мной не говорили, но специально не вредили и постепенно переключались на другие интересные новости. Бухгалтерша застукала мужа у соседки и собиралась разводиться. А у круглого маленького заведующего складом, который приезжал пару раз в неделю к Борису Сергеевичу, оказалось, есть внебрачный ребенок, мать которого подала в суд на алименты. Так что внимания на меня теперь почти не обращали, только Маша иногда так просительно смотрела — ей не давала покоя моя осведомленность, как она считала, о семье Черновых.

Однажды вечером я даже спросила Кирилла, есть ли у Бориса Сергеевича жена или женщина. Он так удивленно на меня посмотрел, будто я спросила нечто крайне неприличное. Неловко было сдавать Машу и я не стала объяснять что именно заставило меня задавать подобные вопросы.

— Он не очень хорошего мнения о женщинах, — пожал плечами Кирилл.

— Что, вообще обо все? — пораженно уточнила я. Всегда думала, что он не любит только таких, как я.

— Ну-у... В общем, сейчас он живет один, — подытожил Кирилл.

— А есть шанс растопить его каменное сердце? — пафосно спросила я, пытаясь прикрыть интерес шуткой. Кирилл хмыкнул.

— Шансы, как я теперь понимаю, есть в любом, даже в самом безнадежном деле, — утвердительно кивнул с важным видом. — Это может и здорово бы было, если бы он отвлекся на женщину, — на слове "женщина" Кирилл сожмурился прямо как должен жмурится кот из сказки про Алису. Разве что не облизнулся, дикая ревность резко охватила меня и пришлось цепляться за край стола руками, чтобы не вскочить. Увидев мое лицо, Кирилл расхохотался в полный голос.

— Так что там про... дядиных поклонниц? — скромно продолжил он через несколько секунд.

— Где его можно встретить помимо работы? — сконцентрировалась я на деле. Хотелось дать Маше шанс, если за несколько месяцев имя шефа все еще действует на нее с такой силой, может и правда это любовь.

— Он бегает утром по парку, — не задумываясь выдал Кирилл, и строго на меня посмотрел, — надеюсь эту информацию ты будешь очень аккуратно использовать?

— Только в случае крайней необходимости, — так же строго подтвердила я. Бегает по утрам, отличная возможность!

На следующий день я думала, а не пригласить ли Машу на обед, но она уже собралась идти со Светкой. Тогда, дождавшись, когда она выйдет в туалет, я отправилась следом. Там как раз было пусто, я стояла у зеркала, мельком вспомнив, что давно уже не видела в своих глазах зелени, даже немного соскучилась. Жизнь без ведьмы оказалась явно на порядок серее.

— Представляешь, Маша, — четко заговорила я, — вздумала сегодня утром пробежаться по парку, и знаешь кого встретила? — я изобразила удивление. — Бориса Сергеевича! Он бегает там каждое утро! — крикнула с восторгом, а после глупо расхохоталась.

Ответа от растерянной Маши ждать не стала, а сразу отправилась на свое место. Остаток дня получала он нее множество благодарных взглядов. Что ж, хуже не будет, а так есть шанс и ее порадовать, и внимание Бориса Сергеевича ослабить, чтоб Кириллу было полегче.

Рабочий день еще не закончился, когда позвонил Кирилл. Обычно в рабочее время он не мешал. Что-то случилось?

— Привет, — голос спокойный, значит все в порядке. — Приходи сегодня пораньше, у меня для тебя сюрприз, — заговорщицким тоном говорит Кирилл и я знаю что теперь до вечера меня будет преследовать любопытство — последнее время никак не удается его удержать. Я чуть ли не умоляю его, сказать что за сюрприз, но безуспешно.

— Ладно, приду сразу после работы, — обижено говорю и оставшиеся пару часов с трудом усиживаю на месте. Учитывая, что сейчас от меня толка никакого, могла бы уйти прямо сейчас, но не хочется лишний раз провоцировать коллег — вдруг все вернется? Меня передернуло. Во время травли, как я теперь об этом вспоминала, я часто думала что предложение Кирилла многое действительно бы решило — если бы мы поженились, никто бы косо и не посмотрел, ну разве что с завистью. Но меня останавливало другое — не хотела, чтоб его женой была бесконтрольная ведьма, вдруг я все-таки не смогу ее однажды остановить и Кириллу придется расхлебывать последствия? Я усмехнулась, странно говорить о самой себе как о ком-то другом. Но когда на весах лежало мое спокойствие против его будущего даже никаких сомнений не оставалось — я не могла поступить с ним так подло.

Я вскочила как только часы показали пять и мгновенно вылетела за дверь. Пронеслась мимо Маши, которая вроде хотела что-то сказать, но мне сейчас не до разговоров — у Кирилла припасено нечто интересное! Впервые за долгое время я почувствовала присутствие ведьмы — ей тоже было любопытно.

Распахнув дверь Кирилл, как всегда, отступил внутрь квартиры. И что-то спрятал за спиной.

Я чуть ли не подпрыгивала от нетерпения.

— Ну? — пытаюсь схватить его за руку, он не мешает, протягивает мне то, что держит. Это плащ! Темно-шоколадный, такой же немыслимо гладкий, как мое зеленое платье. По бокам прорези, наверно для рук, и большой капюшон. Замираю в восторге.

— Пошли, — смеется Кирилл и тихонько тянет меня за руку в спальню. Там на кровати разбросана целая куча вещей, какие то кружева, оборки, прозрачная ткань и тонкая вышивка. Напротив — зеркало во весь рост.

Глядя на мое лицо Кирилл смеется. Одним движением сбрасываю пиджак, в котором хожу на работу. Он тут же настораживается:

— Э-э-э, я лучше выйду, — дверь мгновенно захлопывается, вызывая у меня довольную усмешку. Через несколько секунд накидываю плащ прямо на голое тело. Потрясающее ощущение — такая нежность и легкая прохлада. Моя ведьма выползает из своего угла, заинтересованно разглядывая обновку. Это именно то, что она хотела! Отпускаю ее, предлагая все вещи, лежащие грудой на кровати:

— Все тебе, — говорю, наблюдая как настороженно она их разглядывает, пытаясь понять не ловушка ли это. Потом подпрыгивает и начинает рассматривать ближе.

Не знаю где Кирилл все это взял, но все вещи моего размера, очень необычные и все как одна сногсшибательны! Долго слежу как она меряет то что ее больше всего заинтересовало. Приятно, что удалось ее порадовать. В конце концов ведьма останавливается на бледно-фиолетовой короткой тунике, которую больше не снимает. Может теперь мне ответит?

— Поговорим? — предлагаю. Ее глаза опасно разгораются.

— Кирилл и сила, — четко ставит свое условие.

— Огня не будет, — ровно и строго говорю я. — Никогда. Подумай, чем его можно заменить.

Она фыркает, но похоже не очень злится на мой отказ.

— А Кирилла мы обе получим как только сможем договориться, — уже мягче объясняю я.

Она фыркает еще раз и смотрит на меня с какой-то безграничной жалостью.

Потом что-то очень быстро происходит, мельтешение цвета перед глазами, в ушах свист, тело напряжено, и я как будто на карусели, которую слишком быстро раскрутили.

Я ловлю свою руку у самого лица Кирилла, и с большим трудом ее останавливаю. Понимаю что пропустила промежуток времени, во время которого она захватила меня врасплох и подобралась к нему настолько близко — он стоит на кухне у стены, раскрытые руки ладонями прижаты к стене, глаза медленно тлеют разгорающимся огнем. Я слишком сильно к нему прижимаюсь, и понимаю как ловко она меня провела — притворилась несчастной — просто игра! Поймала меня в момент, когда я расслабилась и, перехватив всю силу, бросилась к цели. К Кириллу.

— Приятно было, когда тебя оскорбляли какие-то жалкие людишки, которых ты могла одним щелчком по полу раскатать? — с издевкой спрашивает ведьма. — Хочешь и дальше быть как все? — На лице хищная насмешка.

— Я хочу договориться, — пытаюсь сдержаться и не сорваться на крик.

Потом немножко отвлекаюсь на Кирилла, понимаю что слишком близко от него и делаю шаг назад.

— Ты его мучаешь, — с радостью сообщает ведьма, — мужчины очень тяжело переносят воздержание. Оно дурно влияет на их здоровье, — хихикает. На Кирилла действительно больно смотреть — я вижу он пытается успокоиться и ему это не сразу удается.

— Его мучаешь ты, — упрямо повторяю.

— Нет, ты! — кричит ведьма, — я совершенно точно знаю, чего от него хочу! Отдай мне Кирилла!

— С какой стати? Не раньше, чем мы договоримся, — упираюсь. — Он слишком мне дорог.

— Ну ладно, раз так, — проявляет она благосклонность, — тогда просто найди мне другого! Я хочу мужчину!

— Ч-что ты несешь? — она ушла так быстро, я не сразу поняла, что задала вопрос вслух. Ведьмы нет, есть только я и Кирилл. Он наблюдает за мной, как всегда в такие моменты, но сегодня я отвожу глаза в сторону и чуть ли не падаю на стул. Кирилл тут же садиться напротив, в его глазах появляется горечь.

— Ты что-то скрываешь, — говорит. — Чего она от тебя требует?

Сказать пока нечего, я облокачиваюсь о стол и думаю, как буду выкручиваться.

— Что-то такое, о чем ты не хочешь говорить, и это что-то связано с тем, что ведьма испытывает ко мне, — тихо размышляет Кирилл вслух.

После целой минуты молчания я решаюсь на него посмотреть. В его глазах — много боли.

— Это — тоже одна из причин, по которой они все меня так жалеют, — безжизненным голосом говорит Кирилл, — ведьма никогда не бывает верной.

Чушь какая-то! Если она — это я, то дело не в верности, а в непонимании, почему она не получает очевидного — того вполне естественного, что должно быть между мной и Кириллом — физической любви.

— Может, дела обстоят гораздо проще, — осторожно говорю я. — И если мы... перестанем себя останавливать она наоборот, успокоиться?

Хорошо что он прекрасно понимает о чем речь, я не смогла бы объяснить вслух подробнее.

— До полнолуния неделя, — сухо говорит Кирилл, — раз уж мы столько ждем, давай еще подождем семь дней.

— А если у меня опять не получиться ее остановить? — в голове мелькают прошлые бесплодные попытки.

Он сглатывает:

— Не важно, все равно.

— Правда?

— В крайнем случае ты же сможешь опять слить силу? Глупое расточительство, но хоть какой-то выход. Сможешь? — смотрит на меня с надеждой.

— Думаю, да.

— Тогда через неделю, — хрипло говорит Кирилл в упор смотря на меня, и в груди поднимается ответная волна жара. Я глубоко вздыхаю, представляя эту неделю как семь отдельных дней. Семь коротких промежутков. Слишком много...