— Уважают, — поправила подругу рыжая святая и, отвечая на вопросительный взгляд старшего стража ворот, пояснила: — Это не я! К тому же такой огромный зверь должен оставлять следы. Особенно, когда копытом бьёт в землю! А когти? Где когти на ногах? Как же он будет рвать деревья, из которых сложена баррикада?

— Тут же нет баррикады, зачем ему когти? — возразила Кираниэль и стала оправдываться: — У меня пока не получается, чтоб иллюзия оставляла следы.

— Следы обязательно должны быть, а то вдруг кто-то сюда поднимется и увидит, что этот страшный зверь — бесплотный! — тоже заулыбавшись, он понял откуда взялся этот вепрь, сказал Суритэн.

— Ага, счас исправим! — согласилась Листик, и там, где ходил вепрь, появились следы огромных копыт.

— А зато у моего вепря есть задняя часть, вот! — с гордостью сообщила светлая эльфийка. Суритэн это одобрил:

— И это правильно! У вепря, вообще-то, задняя часть — это самое ценное! Самое вкусное!

Если Гиналла почти сразу поняла, что вепрь — дело рук одной из её подружек, то Гуртрурэн, покачав головой, произнёс:

— Да, девочки, с вами не соскучишься.

— Ага! — в один голос подтвердили Листик и Кираниэль.

— Вот смотрите! — воин-ветеран из клана Пещерных медведей показал на следы вепря, поднявшемуся вместе с ним на площадку-балкончик над воротами, эльфу в богатой одежде. Страж ворот почтительно поклонился этому эльфу, остальные этого делать не стали, чем вызвали едва уловимое недовольство этого тёмного эльфа. Но что-либо сказать эльф не успел, из-за скалы высунулся вепрь, хрюкнул, дохнул огнём, при этом из его глаз сыпались разноцветные искры. Судя по тому, как удивлённо Кираниэль посмотрела на Листика, это начала хулиганить рыжая девочка. А вепрь снова выдохнул пламя, жар которого чувствовался и на надвратной площадке. Оба Пещерных медведя поспешили уйти, а Суритэн спросил у Листика:

— А не слишком ли это? Огнедышащая свинья?

— Да ещё без вкусной задней части, — хихикнула Кираниэль. Листик сделала вид, что обиделась:

— Ну почему без задней?

— А то я тебя не знаю, — улыбнулась эльфийка и голосом наставника произнесла: — Иллюзия должна выполнять основное требование, которое на неё возлагается. Если, к примеру, иллюзия кусается, то на остальное никто внимание не обратит, поэтому не надо тратить на ненужные подробности силу! Так? Так зачем вепрю вкусная задняя часть, если он из-за скалы не выходит. Так?

— Ага, — согласилась Листик и точно таким же голосом, как перед этим её подруга, добавила: — А следы должны были быть обязательно! А вкусной задней части нет, потому что на неё может кто-то покуситься, пока вепрь занят выглядыванием из-за скалы. Вот!

— А искры из глаз? Это что? Неотъемлемый признак клыкастого кабана? — поинтересовался улыбающийся Суритэн, ещё и заверивший Листика, что не будет подкрадываться сзади к её вепрям, с целью проверить насколько они вкусные. Листик кивнула и пояснила:

— Ага! Так ведь красиво же.

— Это неотъемлемый признак клыкастого кабана без задней части. Искрами он компенсирует отсутствие такой важной части тела, а может, ему стыдно, что у него уже отъели эту вкусную часть, и он так отвлекает внимание, — серьёзно начала Кираниэль. Закончила девушка, уже хихикая, при этом глядя на Суритэна, словно намекая — вот кто позарился на самую вкусную часть кабана, несмотря на все свои обещания. Реакция юноши последовала незамедлительно:

— Да ну вас!

Гуртрурэн только качал головой, всё это слушая, поглядев на дочь, он собрался что-то у неё спросить, но та опередила отца:

— Они всегда такие, — и привлекая к себе внимание подружек и их друга, произнесла: — Но сюда мы пришли не для того, чтоб пугать Пещерных медведей. Отец, Листик хотела спросить у тебя — что тебе известно о гибели моей мамы?

Страж ворот задумался, он понял, что именно это является основной целью посещения городских ворот этой шебутной группой друзей и что намерения у них более чем серьёзные. Немного помолчав, Гуртрурэн начал рассказывать:

— Воительницы, как и городская стража, стоят вне кланов, не над ними, а вне. Понятно, что кланы не потерпят над собой чьей-либо власти, но предоставленные сами себе — передерутся. При этом возможны два варианта: в городе останется так мало жителей, что он перестанет быть городом, будет большая разрушающаяся пещера; во втором случае, власть захватит клан победитель, но и при таком раскладе население города катастрофически уменьшится. А стража и воительницы как бы усмиряют аппетиты лордов. А это не всем лордам нравится. Если стражу, которая не только следит за порядком, но и охраняет город, лорды ещё как-то терпят, хотя и стремятся ослабить, то воительницы — им как кость поперёк горла. А тот случай, когда погибла моя жена, а твоя мама... — голос старшего стража ворот дрогнул, и он замолчал. Молчали и его слушатели, только Гиналла нахмурилась и сжала кулаки. Гуртрурэн, тоже нахмурившись, продолжил рассказывать, теперь он говорил короткими рублеными фразами:

— Тогда старшая воительница в сопровождении своих лучших бойцов отправилась в горы. Зачем? Этого я не знаю. Моя жена была одной из лучших. Вот она тоже пошла. Они не вернулись. Воительницы потом нашли их изрубленные тела, а глаза... Глаза были таким же, как были у Гиналлы. До этого у моей девочки были нормальными, а потом она вдруг ослепла! В тот день ослепла!

Гуртрурэн замолчал, а Гиналла обняла своего отца, словно пытаясь утешить или отвлечь от тяжёлых воспоминаний. Кираниэль вопросительно посмотрела на Листика, и девочка произнесла:

— Глаза! Он ослепил воительниц, а потом их уже слепых убили! Что рассказывали те воительницы, которые нашли своих подруг?

Вопрос был адресован стражу ворот, но он не ответил, скрипнув зубами, спросил сам:

— Кто он?! Кто?!

— Некромант, — коротко ответила Листик и пояснила более подробно: — Очень сильный некромант. Чёрное заклятие, что он сотворил, накрыло воительниц, и они ослепли. Они бы и так умерли, но те, кто хотел их устранить, спешили. Чёрное заклятие не действует сразу, оно выпивает силы, разрушает ауру. Смерть неотвратима, но наступает не сразу. Так что ещё нашли там, где погибли воительницы?

— Только их, — глухо произнёс Гуртрурэн и, подумав, добавил: — Мне та воительница, что стала старшей, рассказывала, что даже слепые её подруги оказали сопротивление. Там было много крови и это была не кровь её товарок, при том, что это было место основной битвы. А девушки были убиты в другом месте, они туда отступали, сражаясь вслепую.

— Ага, — понимающе кивнула рыжая девочка, — нападавшие унесли своих погибших и раненых товарищей, унесли всё, что могло указать — кто это был. А кровь... В горах её нечем смыть, тем более с шероховатых камней. Тогда, когда погибли воительницы, не было ли потерь у одного или нескольких из ваших кланов? Ну, там, раненые, убитые?

Стаж ворот задумался и пожал плечами:

— Мне не до того было — погибла моя жена, ослепла дочка. Почему она ослепла? Ведь она была здесь, в доме-пещере воительниц, под хорошей охраной! Никто к ней не мог и близко подойти, чтоб наложить заклятие!

— Кровь, — коротко ответила Листик и, увидев, что её не поняли, объяснила: — Заклятие некроманта можно накладывать не подходя к жертве. Но оно очень энергоёмкое и его сотворить может только очень сильный некромант. Этим заклятием можно накрыть жертву и издали, как бы прицеливаясь. А оно, я имею в виду заклятие, цепляется к тому, на кого направлено (бывают и ошибки, промахи, но редко), но тут оно попало в цель, то есть в мать Гиналлы, а потом ударило и в носителя крови своей жертвы. Заклятию-то всё равно, оно попало в цель и стремится её гарантировано поразить, а то, что цель состоит как бы из двух частей, далеко отстоящих друг от друга...

— Листик, откуда ты это знаешь? Такие вещи могут читать только на старших курсах или магистратуре! — удивилась Кираниэль, и высказала догадку: — А-а-а... Твои преподаватели-некроманты с тобой отдельно занимались, как со всеми нами мэтр Иртувель? Да?

— Не-а, этого мне не рассказывали, — отрицательно покачала рыжей головой девочка и дала исчерпывающее объяснение: — А откуда знаю? Знаю и всё, вот помню! А вот откуда, не знаю!

Гуртрурэн машинально покивал, думая совсем о другом, и продолжил рассказывать:

— Вот так я остался один с моей девочкой. Я не мог ей уделять много времени, вы же понимаете — служба. Но каждую свободную минуту я проводил с ней! Что я ей мог дать, кроме своей любви? Помочь её горю я ничем не мог, но я старался научить её всему, что умею сам.

— Эта учёба дала очень хороший результат, мало кто смог бы драться на равных когда она была слепая, но теперь... Я с уверенностью могу сказать — Гиналла лучший боец вашего города! — заявила Листик, вызвав скептическую улыбку опытного воина. А девочка, улыбнувшись, в свою очередь предложила: — А давайте попробуем, а? У вас же в страже есть кто-то, кто умеет фехтовать лучше всех. Пусть Гиналла с ним сразится!

Девушка посмотрела на отца, и тот, снова улыбнувшись, сказал:

— Моя жена была лучшей, если дочь унаследовала способности своей матери, то...

Гуртрурэн не договорил и, пригласив всех идти за собой, начал спускаться в караулку. Там были только стражи, обсуждающие выход и поспешное бегство Пещерных медведей. Сами стражи за ворота не выходили, поэтому страшных чудовищ не видели. Поскольку Гуртрурэн и его гости были на балконе над воротами, то их попросили рассказать, что они видели — так ли страшны эти чудовища, как их описывали воины клана Пещерных медведей.

— Ого! Уже чудовища! Не одно, а много! — с улыбкой заметила Кираниэль, и девочки стали рассказывать. Листик грозно хрюкала, а Кираниэль рычала, обе девочки топали ногами, изображая страшных зверей, что напали на Пещерных медведей. Но у подружек это получалось так забавно, что стражники начали смеяться. Девочки нисколько не обиделись и уступили место рассказчика Гуртрурэну, тот, усмехаясь в усы, рассказал, что вепрь, хоть был огромный, но всего один. Зверь ни на кого не нападал, только хрюкал из-за скалы, но этого отважным воинам вполне хватило.

— М-да, у страха глаза велики, — прокомментировал один из стражников и добавил: — Жаль, что я не пошёл с вами и не увидел это собственными глазами. Пещерные медведи в последнее время очень наглыми стали, никому прохода не дают. Было бы интересно посмотреть, как эти храбрецы свиньи испугались.

Когда стражники отсмеялись, Гиналла, которую здесь хорошо знали, предложила спарринг. На неё сразу посмотрел один из молодых стражников и заявил, что если проигрывал девушке в половине поединков, когда она не видела и дралась на слух, то сейчас вообще не сможет справиться. Гуртрурэн очередной раз улыбнулся в усы и предложил, чтоб с его дочкой померился силой более опытный воин, и даже указал кто. Тот охотно принял предложение, сказав, ему самому интересно, что теперь может Гиналла, ведь он тоже её учил, когда она была слепая. Оставив в башне только часовых, все стражники высыпали на тренировочную площадку.

Сделав круг, воин небрежно атаковал Гиналлу, но тут же получил укол. Подняв брови, стражник предложил ещё один поединок, теперь он был гораздо осторожнее. Но и это ему не помогло — поединок длился не более десяти ударов сердца, так повторилось ещё три раза. Стражник восхищённо цокнул языком, выражая высшую степень одобрения, обернувшись к старшему стражу врат, воин-ветеран произнёс:

— Твоя дочь, Гуртрурэн, превзошла свою мать! Она гораздо быстрее и умеет этим пользоваться, насколько я помню, мы её этому не учили. Да и воительницы не так сражаются! Девочка, откуда это у тебя? Эти приёмы и умение так пользоваться своими способностями, ведь это тоже надо развивать!

— Листик научила, — не стала скрывать Гиналла. Увидев удивления своих наставников, отца и воина-ветерана, пояснила: — Листик ещё быстрее меня, она и показала, как этим пользоваться. Да и разных приёмов она знает больше, чем я.

Стражники с удивлением посмотрели на маленькую девочку, чтоб так сражаться, как Гиналла, надо долго учиться. А тут семилетняя, ну, пусть восьмилетняя девочка знает больше чем их ученица, а возможно и они. А ведь они стражи врат — воины-профессионалы! Но проверять утверждение тёмной эльфийки никто не стал, уверенные в том, что так и есть, ведь Гиналла врать не станет.

На обратном пути, в резиденцию Снежных барсов, Суритэн озабоченно сказал:

— Надо отцу рассказать все, что мы сегодня узнали. О том, что ту засаду подготовили Пещерные медведи!

Борилэн внимательно выслушал сына, поглядывая на девушек, которые в этот разговор не вмешивались. Потом поблагодарил Суритэна и больше для девушек и рыжей девочки, чем для сына, сказал:

— Спасибо, что вы мне это всё рассказали. Но я бы был плохим главой своего клана, если бы до сих пор не узнал, кто подготовил ту засаду. А то, что медведи побросали там своё оружие и пытались за ним сходить, более чем интересно. Это неспроста, видно там не только оружие, а ещё кое-что такое, что не должно попасть в чужие руки. Надо пещерников опередить и посмотреть, что они там, с перепугу бросили. Но, думаю, не стоит это делать сразу, а дня через три, они какое-то время в лес не сунутся, вы их здорово напугали, а мы выйдем через другие ворота, вроде как на охоту. Заберём, что там медведи оставили, а потом вернёмся в горы, заодно и развлечёмся, поохотимся на горных козлов.

Листик слушала лорда Снежных барсов и кивала, он говорил всё правильно. Но когда услышала о горных козлах, аж подскочила и, глядя на Борилэна горящими от возбуждения глазами, спросила:

— Когда?

А услышав, что только послезавтра, стала очень грустной. За ужином Листик сидела насупившись, видно пребывая в плохом расположении духа. А потом сразу улеглась спать. Кираниэль и Гиналла немного поговорили, обсуждая события прошедшего дня, да так увлеклись и просидели почти за полночь. Говорили, с беспокойством поглядывая на метавшуюся во сне рыжую девочку. А она не только ворочалась, но и что-то тихо бормотала на неизвестном девушкам языке.

Было ещё темно, когда Кираниэль проснулась и почувствовала, что Листика рядом нет. По участившемуся дыханию тёмной эльфийки, светлая поняла, что проснулась и она. В комнате было темно, так как ночь была безлунная, только мигающие звёзды слабо освещали дворик-колодец. По небу, словно косматые звери, бежали облака, периодически закрывая, словно заглатывая звёзды. Кираниэль приподнялась на локте, стараясь разглядеть — не подошла ли Листик к окну и теперь там стоит. В этот момент свет тех звёзд, что не закрыли тучи, на мгновение померк, словно их закрыла большая туча или какая-то тень заслонила окно.

— Листик, Листик, — позвала Кираниэль и спросила у поднявшей голову Гиналлы: — Ты не видела, Листик не выходила? Куда она делась?