Зверь лютый. Книга 37. Дедовщина

Полежать голой среди мужиков на лавке под плетью — привычка, "замена счастию".

Вас коровы смущают? А овцы? Тогда переходите в веганы. Хотя... травки тоже могут... пристыдить. Клевер, там... а уж бурьян... Но требуют более развитого воображения.

Глава 751

Значит, предлагается мне "соимя рубашка плеткою вежливенко побить за руки держа по вине смотря".

Вины — сказала. Рубашку — сама. Ввиду моей непонятливости. И руки на голове сцепила.

Какой уровень воспитанности, добронравия и готовности! Пори — не хочу.

Между нами. Если бы мои гридни так резво со своей амуницией управлялись, как она со своими подолами — я бы радовался. А то иной раззява покудава меч у себя на заду найдёт... Об чём это я? Ваня, не отвлекайся.

А она... похорошела. Насколько это можно оценить со спины с закрытой рубашкой головой. Ягодицы... подтянулись, окрепли. Форма улучшилась. В ляжках, в пояснице полегчало и укрепилось. Лишнее не висит. Ну, почти. Нездоровый белый цвет кожи, типа "узник подземелья" или "червяк мучной", сменился более... приятным. Странно: мы ж не загорали. Видать, даже двухслойная здешняя одежда не вполне защищает от ультрафиолета. Плечи ещё слабоваты. Плаваньем нагрузить? Неделя суетни, марш, лошади, пыль, бани давно не было, а кожа чистая. Здоровый образ жизни и питания стабилизирует обмен веществ — вот прыщей и нет.

"Здоровый"? На войне?! — Кому война, а кому почки заработали. Интересно: а мочекаменную болезнь конской рысью лечить не пробовали?

Я осторожно провёл свёрнутой нагайкой по её спине. По позвоночнику.

Она вздрогнула.

Сжалась.

Изготовилась.

К приёму наказания.

Законного, ожидаемого. Как и должно. Исконно-посконно. По справедливости.

Психологически она делает правильно: спешит упредить наказание раскаиванием. А вот технологически... Первый же сильный удар сшибёт её с ног. Это я помню по собственному опыту, когда в Луках меня боярские придурки кнутами били. Надо бы даму или положить, или подвесить...

Тряхнул рукой, распуская плеть, неторопливо потягивая по земле.

— Э-эх!

Работать плетью — тут выучился. Ни в эпоху "Позднего Совка", ни в "Демо России" бить плетью не доводилось. Кулаками, ногами... а вот плетью — не.

Это, знаете ли, из обязательных атрибутов "истоков и скреп". Вот в "России, которую мы потеряли", или в нынешней моей "Святой Руси" — и инструменты качественные, и навыки применения отточенные. Много практикующих индивидуумов. И я изучил. "Скилз", приобретённых в попадизме. Не отставать же от аборигенов, уважать перестанут.

Учиться надо, коллеги. Вот как задумали попадировать, так и изучайте. Не разные, там, "фехтование на топорах и глефах". С этим — как повезёт. А повседневное и повсеместное. "Конструкция и особенности применения ПО". В смысле: плети обыкновенной. Женщинам и детям необязательно. За них мужики стараться будут.

Порка бабы здесь — обязательный повседневный элемент святорусской жизни. Понятно, что бывают разные... обстоятельства. Но уникальностей допустимо чуть-чуть. Общество у нас традиционное, консервативное, патриархальное. Святорусское. "Сильно не таких" — не любят. За "выёживание" по теме — и пришибить могут. Простые наши русские люди, соседи. Помимо всякого чего особенного, положенного по попаданскому долгу службы, за что пришибить — тоже.

То ли дело я — вот, могу не худо запороть согрешившую бабёнку. Если уложусь в пяток-другой выразительных ударов — зрители будут восхищаться и аплодировать. Рейтинг, знаете ли, подскочит. Силён "Зверь Лютый". Могуч и злобен. Большой человек. Важный. Надо к нему с уважением. Всяко слово его — исполнить быстро да хорошо.

Если так не делать, то "рейтинг" мой в душах туземцев не наберёт пары пунктов. Что обернётся лишней кровью.

Аборигенов "приводить в рамки" всё равно надо. Этих "пары пунктов" кому-то не хватит. Десятку. Или — десятку тысяч. Не хватит, чтобы "удерживаться в рамках" добровольно, "по велению души". А не "под конвоем". Они будут суетиться, бурчать и... негораздить. Таких придётся... "иллюминировать". Вместе с чадами и домочадцами, родными и близкими, кого они втянут в свои "негоразды". От недостаточности моего авторитета.

Который уже раз: коллеги-попандопулы, неважно что вы думаете и чувствуете. Важно, что думают и чувствуют аборигены. Их правила и нормы. Бить плетью нерадивого раба, утратившего хозяйское имущество не просто норма — обязанность. Если этого нет, то хозяин... лентяй, дурак, размазня. Лох. Простак. И сам ГБ велел его взуть.

"Простота хуже воровства" — общенародное мнение.

"В "Александре Невском" Эйзенштейна никто не креститься. Святой князь перед битвой не кладёт святого крестного знамения!" — явная лажа!

Любой человек, кто хоть чуток в теме, лажу сразу видит.

Надумали попадировать, коллеги — тренируйтесь. Крёстное знамение и телесное наказание — обязательно. Без этого — нерусский. Чужой чуженин.

Порку рекомендую изучать с обеих сторон. Ежели господина нет — родитель ума вложит. Школьный учитель — всегда. Дворянин, "соль земли русской", ежели сам побрезгует — мастера порекомендует.

Это наш, всеобщий, общенародный вековой навык. Надо уметь хорошо. Иначе... затопчет. Народ наш, господом богом спасаемый.

Я могу вообразить победоносный бой с трёхглавым змеем Горынычем. Но бой с восьмимиллионноголовым русским народом... за гранью.

— А-ах!

Я всё объяснил? Доказал убедительно? В смысле: необходимость порки. Про рейтинги — понятно? Всякое попандопуло должно уметь и регулярно демонстрировать. Желательно — с некоторым изыском, с оттенком утончённости и грациозности. "Грациозность" — не только про вас. Эстетические вопли и телодвижения наказываемого тела — приветствуется.

Рассказы очевидцев очень способствуют:

— А он ей ка-ак...! Да с подворотом. А она такая вся... аж дугой вывернулась! И тоненько так: — И-и-и.

Слушатели умудрённо кивают:

— Да. Могуч хозяин, могуч. И — сведущ! Такой всяких бестолочей-то быстро к порядку приведёт. Надобно его стороны держаться. Серьёзный господин. Правильный.

Мелочь мелкая: я тоже человек. Вот был бы я кое-какое ИИ — порол бы и порол бы. И в будний день, и по праздникам. Но у меня есть свои, мои собственные, границы допустимого. Табу. Да, может, "мостик", по которому "идёт бычок, качается" — у меня чуть шире. Да, я могу, иной раз, заглянуть за край, в бездну. В бездну чистого функционала. Не надолго.

* * *

"Если долго вглядываться в Бездну, она может покраснеть и отвернуться".

Мы зачем живём? Для функционала или для удовольствия? Во-от. Так что бездна может оставаться в своём обычном цвете. Бледня бледнёй.

* * *

Плеть громко щёлкнула. "Выстрелила". Хотя здесь так не говорят: при выстреле только тетива тенькнает.

Легла рядом. По траве двора. Выбила пыль.

Народ дружно ахнул. Принцесса вскрикнула, сжалась. Будто от удара. "Будто" — ключевое слово.

— Не попал.

Присутствующие быстрым шепотком обсудили мою шутку — как это можно не попасть? по бабе с двух шагов? — а князенька у нас того, юморист. И принялись уже веселее — представление же, развлечение же! — ожидать продолжения. "Зверь Лютый" такой забавник! У дуры этой глазья разом оба выскочат или по очереди?

Рейтинг мой приподнялся. Судя по междометиям и выражениям. Не попасть, с такой дистанции по такой мишени... — навык приличного уровня.

Разглядывая это, приобретающее пристойные, на мой взгляд, формы, цвет и консистенцию, скукожившееся и мелко дрожащее женское тело, я всё пытался решить: так можно ли в этой, уже немножко привлекательной и чуточку здоровой ёмкости, вырастить достойную душу? Которая не страшилась бы ни свиста плети. Ни её удара.

* * *

"Когда с полки падает кактус НЕ НАДО ЕГО ЛОВИТЬ!" — может ли это стать "кактусом"? Чтобы всякому было понятно: НЕ НАДО!

Да не просто пустынная колючка американского происхождения, а би-номом: всем — колючки, а мне — мёд и мёд?

* * *

— Что-то ты, грешница, приуныла. Уныние — смертный грех. Грех ему предаваться, когда есть многие другие грехи. Иди-ка в избу. Там я тебя и накажу. За былое и наперёд.

Она не слышала. Потом никак не могла стряхнуть подол с головы. На первом же шагу чуть не упала. Пришлось ловить. У неё в глазах клубился туман. Паника, растерянность, непонимание... Но не уписылась и не блевала. Эмоции не достигали такой силы, когда прямо влияют на физиологию. Привыкла. За семь-то лет. Пульс, правда... как у загнанной лошади.

Но визга — наперёд, на всякий случай, на свист плети — не было. Удержала себя.

Подтолкнул в сторону дома, продолжил разбираться с делами и делишками.

" — Как давно у вас были сексуальные отношения? Хватит плакать, попытайтесь вспомнить".

Хорошенький вопрос. Можно поплакать. Если не считать эпизода "вспоминая русскую классику" с ней в Берестье, то... давно. А если считать, то... всё равно давно. Ну тогда... чтобы не плакать.

Парни притащили пару вёдер тёплой воды. Всё-таки города штурмом по жаре брать — грязное дело. Потное. И очень пыльное.

Она то заискивающе улыбалась, то нервно дёргалась. То пыталась предугадать мои желания, то застывала не понимая. Клинч мозговых извилин. Прежний регулярно вбиваемый семь лет стереотип из супружеской жизни разваливался и не давал надёжных прогнозов дальнейшего развития событий. Что ксендза в конце не будет — понятно. А остальное? Она была готова к обычному, к плети, к боли. И была с этим согласна. Она ждала этого. А оно всё откладывалось. Неизвестно на когда, неизвестно как. Неопределённость становилась мучительна. Она чуть не плакала. "Плакала" — от "не-порки". "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца". А то, что Ванька-лысый изобретателен и немилосерден... про лужи крови на стене ей уже рассказали. Ещё и приврали про куски мяса, оторванные руки-ноги-головы.

* * *

Насчёт мяса — правда. Скоростная пуля при попадании в тело гонит впереди себя гидравлическую ударную волну. Локальная контузия. Чем пулевое ранение принципиально отличается от холодняка. Кроме булавы и кистеня, конечно. Выходное отверстие... как медведь лапой ударил. Шмат кровавого мяса.

* * *

Кроватей в русских домах нет, полати... не по моему росту. Но Ваня не гордый: и овчинка на полу сгодится.

Она всё пыталась... подыграть.

— Мне... о-ох... молча... лежать?

* * *

" — Почему ты не кричишь во время секса?

— Ну не так уж я и напугана, чтобы кричать".

Она была так напугана нарушением опыта семи предыдущих лет семейной жизни, что не осмеливалась даже молчать без явного приказа.

* * *

— А как хочешь. Хочешь — кричи, хочешь — молчи, хочешь — песни пой.

Сама мысль о том, в этом процессе можно чего-то хотеть... кроме скорейшего завершения... не укладывалась в её бритой головке.

Чисто между нами, мужиками. Заниматься любовью с женщиной, занятой в этот момент интенсивной интеллектуальной деятельностью — изнурительное и неблагодарное занятие. Ладно если идёт поиск ответа на обыденные вопросы типа: "Интересно, я ему нравлюсь?" или "Не пора ли потолки побелить?". А вот когда решаются экзистенциальные вопросы вроде: "Быть или не быть?", "Что делать?", "Могу молчать?", "Кто такие "друзья народа" и как они...?".

Про список извечных вопросов русской интеллигенции — я уже... А ведь есть и более позднее: "Куда идём мы с Пяточком?", "Ёжик, где ты?".

Я отвлекал себя от процесса, свободно растекаясь юмором (назовём это так) по дереву ассоциаций приколов, оттягивая неизбежное. Увы, ни мои умственные экзерсисы, ни беломышесть, дающая тройной бонус к выносливости и, в нынешнем контексте, к продолжительности, ни кое-какой, не нулевой, факеншит!, опыт по жизни и Камасутре... не-а.

Понятно, что она будет вопить и подпрыгивать как я велю. Но... Видели, как механический штамп работает? — Точно, равномерно. Но без... изящества. Нехотя. Согласно настройкам. А уж как ведёт себя при этом матрица под пуансоном...

И нахрена я с этой... колодой связался? У меня тут под боком целый город взятый. Да там любая-всякая! С восторгом! Мечтая и надеясь! Те поповны, к примеру... Молоденькие. И, явно, глупенькие. Но в этом есть своя прелесть. Позвать, что ли?

Да факеншит же! Я же помню какой она была! Как ей всё нравилось, как она сама придумывала и предлагала. Куда всё делось?!

* * *

"Не ожидая ни наград, ни наказанья, -

И, думая, что дышит просто так,

Она изящно попадала в такт

Такого же неровного дыханья".

Она — сама! Попадала в такт. Моему дыханью.

"Любовь не вздохи на скамейке

И не прогулки при луне".

Я вам больше скажу: и не прыжки на батуте. Даже и с подогревом.

"В этом мире любовь — украшенье людей.

Быть лишённым любви — это быть без друзей.

Тот, чьё сердце к напитку любви не прильнуло,

Тот — осел, хоть не носит ослиных ушей!".

Или — ослица.

Для секса годится, как здесь говорят, и дупло на ёлке. А вот для любви нужен человек. "Две руки, две ноги, а посередине хвостик", или там "дырка" — ещё не признак. Ёлок в лесу много, а вот человека найти...

"В подростковом возрасте думаешь, что однажды встретишь "кого-то особенного", а к 30-ти понимаешь, что особенных до фига. Нормальных мало" — Губерман?

У меня хуже: я знаю, факеншит!, знаю!, что "нормальных" по моей "норме" — здесь просто нет!

"Святая Русь", итить-едрить. Тёмное средневековье, ять его и хронометрировать.

* * *

Я, видимо, перестарался. Замучил девушку. Нет, не филологическим "растеканием по древу", а физиологическим... длительным "не-растеканием". Видя, как она временами морщится, понял: доставил. В смысле: некоторые болезненные ощущения.

— Благодарствую нижайше, господине. За милосердие твоё, явленной к рабе твоей, бестолковой да бездельной. За избавление от плетью наказания.

Судя по её неуверенному тону, по вопросительной интонации в конце, она предполагает, что теперь я могу вернуться к... традиции. К акту "воспитания жены доброй, и страдолюбивой и молчаливой". К порке. Видимо, Казимир такие последовательности реализовывал. Если её пороли так, что она обделывалась, то смысл в таком порядке есть. Поимел, осеменил, выпорол, отмыл, отправил работать... Функционально.

— "Бестолковой, бездельной"... Ты хоть понимаешь, что ты сегодня сделала?

Она снова перепугалась. Большие, в полутьме избы, глаза мгновенно наполнились слезами. Захныкала, повторяя своё "покаяние":

— Корзно... и-измарала, и-и-испортила. Лошадку добрую под погибель подвела. Бе-е-еленькую-ю-ю...

— Не ной. Бестолковая — точно. А вот бездельная... делов ты нынче понаделала. Кучку с горкою. Ты хоть понимаешь? Ты сегодня взяла город. Большой, крепкий. Его брали Ярославичи. Мономах. И ты, Елена Ростиславовна. Выходит, ты с ними в одном ряду. С великими воителями.

Она изумлённо смотрела на меня. Начавшиеся, было, регламентные слёзы дрожали на ресницах, но не скатывались.

— Я...? Город?... ты... ты шутишь? Смеёшься надо мною?

— Отнюдь. Город — взят. Можешь сходить посмотреть. Гридней на приступ — ты послала. Кто косынкой белой махал? Кто под стену подскакивал да указывал куда лестницы ставить?