Гроза над Империей

— Виктор! — С готовностью отозвался рыцарь. — Виктор ир Чалсен, маршал Империи. Простите мою ненамеренную грубость, лишь обстоятельства не позволили мне представиться должным образом!

— Сентиль... — Девушка сглотнула вдруг ставшей горькой слюну. Сейчас ей опять придётся сказать это... За столько лет давно бы пора привыкнуть, но каждый раз приходится испытывать мучительный стыд. Она просто не переживёт, если этот, ещё почти незнакомый, но такой желанный человек, отвёрнётся с презрением. — Сентиль без рода... Отец не признал нас, и его родственники... тоже...

— Так не годится! — Твёрдо сказал Виктор. — Венец Бездны признал вас, и значит, пора привыкать к родовому имени. Рад знакомству, с вами, Сентиль иль Чалсен. Мой меч, моё слово, мой дар — к вашим услугам, ваше императорское величество!

Сентиль медленно кивнула, вдруг поняв, что сменила бы все перечисленное на одно единственное "сердце". Пусть без брака, без официальных прав, но... Но это неофициальная присяга, а не признание в любви, и пока остаётся довольствоваться лишь предложенным.

— Значит, вот почему сюда спешили и маршал, и убийца... Хотя мне трудно поверить, что я или брат можем быть настолько важны для Империи.

— Венец Бездны не ошибается! — Заверил маршал. — Императором может быть лишь человек сильный духом и с незаурядными магическими способностями. И то, что я увидел здесь, меня убедило. Но если вы сомневаетесь, можно будет провести тесты в Имперской Академии Искусств. Мастера сумеют...

Жуткий вопль донёсся откуда-то сверху, и тут же захлебнулся. Что-то загрохотало.

Виктор сделал лишь шаг, и вырвал свой меч из жертвы, в очередной раз поразив девушку своей нечеловеческой силой. Сентиль казалось, что потребуется топор, чтобы освободить меч маршала, а тот справился без видимых усилий! Похоже, желтоглазый был прав, и без магии здесь не обошлось.

— Я думал, здесь все... Сколько вообще наёмников притащил с собой тёмный?

— Около тридцати. — Только произнеся эту цифру, Сентиль вдруг поняла, что ничего ещё не закончилось. Это ведь не сказка, и не женский роман, в которых сподвижники поверженного героем злодея спешно сдаются или раскаиваются. Это жизнь. И в скучной реальности нескольким спутникам её спасителя (сколько их было, четверо, пятеро?) почти невозможно справиться с большим отрядом наёмников. Особенно наёмников, которым нечего терять. Сейчас, когда мертвы и командир отряда, и наниматель, некому остановить эту почуявшую кровь свору... — Сейчас они грабят замок, но это будет продолжаться недолго. У нас просто нечем поживиться...

Маршал тяжело вздохнул и, похоже, проглотил пару-тройку ругательств, неподходящих для женских ушей. Во всяком случае, такое выражение лица обычно бывает у людей с серьёзнейшими проблемами с желудком.

— Значит, надо уходить немедленно, ваше императорское...

— Сентиль, просто Сентиль. Для начала выживем, а уж после начнём бросаться титулами, хорошо?

— Хорошо, ва... Сентиль. Сейчас мы быстро отправляемся наружу. Если кого встретим — я пробью путь. Следите за спиной, и, в случае любой опасности, прячьтесь за мной. Затем садимся на лошадей, и несёмся во всю прыть до...

— Простите, Виктор, но я не умею ездить на лошади. Поэтому, надеюсь, вы не планируете героически погибнуть во время прорыва? И почему вы не упомянули своих спутников?

— Мои спутники... — Маршал отвёл взгляд. — Бойцы, прекрасно понимающие свой долг. Судя по тому, что мы слышали, они уже столкнулись с противником, и теперь постараются сковать боем как можно большее количество врагов. Всё, что мы в силах для них сделать — правильно воспользоваться временем, которое они для нас выиграли. Боюсь, наёмники уже всполошились, и теперь прочешут башню сверху донизу.

— А магия? — С затаённой надеждой спросила девушка. Не может же могучий и бесстрашный герой точно так же, как и беспомощная девчонка, обрекать на смерть верных людей ради собственного спасения! В сказках говорилось о волшебных палочках, магических мечах, таинственных чародейских слугах. Хоть что-то должно помочь!

Виктор стремительно пересёк комнату, на мгновение замер перед дверью, а затем выскользнул в коридор, проверяя, нет ли кого постороннего. И лишь затем соблаговолил ответить:

— Магия — это не чудо, и не ответ на все вопросы, Сентиль. Это знания, отточенные до автоматизма навыки и тяжёлый, опасный труд. И, конечно, потенциал, магические способности, проявляющиеся у одного из сотен. Моего потенциала хватит на пару простейших боевых заклинаний. А твой... Твой уже никогда не удастся измерить и развить, если мы не выберемся отсюда быстро и незаметно.

— Ну так научи меня этим заклинаниям! — Почти срываясь на крик, потребовала девушка. Ей хотелось просто пнуть непрошибаемого рыцаря. Неужели им придётся, как каким-то попрошайкам, тайком убегать из её собственного дома! Не похоронив слуг, не покарав убийц, трусливо красться по знакомым с детства коридорам. — Или используй мой потенциал! Сделай же что-нибудь!

— Это невозможно! Если бы кто-то мог освоить боевые заклинания за считанные минуты или смог бы пользоваться чужим даром, это было бы... — Маршал запнулся и замер, глядя куда-то в потолок. Сентиль даже проследила за его взглядом, но обнаружила лишь трещины на штукатурке, да паутину в углу. Возможно, какую-нибудь напыщенную истеричную даму это и ввело бы в ступор, но воину наверняка доводилось видывать и не такое. Да и то, что он принялся бормотать под нос, явно не имело никакого отношения к беспорядку. — Возможно... Но насколько достоверным будет возрождённый? Воссоздаются навыки, или только память?

— Так возможно или невозможно!?

Вместо ответа Виктор снял с головы странный головной убор, который девушка сначала приняла за особо вычурный шлем. Ажурное металлическое витьё перемежалось с чем-то подобным стеклу, а некоторым прочим материалам девушка и названия подобрать не могла. Странная и пугающая вещь.

— Одень. Это Венец Бездны, и он способен на многие невозможные вещи.

Массивный на вид, головной убор оказался неожиданно лёгким. Сентиль от неожиданности едва не уронила венец, и, пытаясь загладить неловкость, поспешно напялила его на голову. Получилось неудачно, набекрень, но поправить девушка уже не успела. Венец Бездны сам чуть повернулся, устраиваясь поудобнее!

Девушка замерла в тревожном ожидании. Если бы не необходимость, если бы не Виктор, она бы тотчас же сорвала бы с головы такую самостоятельную вещь! Но Он смотрел, и Сентиль терпела. Неведомым способом жутковатая вещь приспособилась, села плотно, хотя раньше явно была на несколько размеров велика. Затем неприятно заколола кожа головы, и волны тепла и холода прошлись по телу.

Похоже, ей всё же не удалось удержать невозмутимое выражение на лице, и маршал поспешно принялся объяснять:

— Сейчас проверит твою принадлежность к Чалсен и настроится. Потерпи немного, я знаю, это довольно неприятно, но от настройки ещё не умер. Кроме самозванцев, естественно.

— Пользователь номер 83 зарегистрирован. Выберите режим работы — запись, совещание, обучение, поддержка.

Сентиль всё же попыталась сорвать жуткую вещь с головы. Сказки сказками, но вещи не должны говорить! Сегодня — венец, завтра — платье! А послезавтра?! Тем более, голос не должен звучать внутри головы, причём так, что не поймёшь, мужчина это сказал, или женщина!

Венец не снимался! Проще было вырвать волосы, чем содрать пугающий головной убор. Девушка обернулась к столу, отыскивая что-либо тяжёлое или острое, чтобы поддеть или разбить упрямую вещь, но замерла, ощутив ладони на плечах. Тяжёлые, тёплые, такие... надёжные.

— Не бойся. У меня не было времени объяснить, подготовить. Помни, это дополнительный шанс для нас. Повторяй за мной: Код 473-12-79. Активировать скрытые режимы. Временное возрождение пользователя номер 57 в теле носителя.

Она повторяла. Как можно не верить этим глазам, этим рукам. Сентиль повторяла непонятные слова, желая лишь, чтобы это продолжалось как можно дольше, хоть и запнулась на миг перед "в теле носителя". Но новая фраза венца испортила весь настрой.

— Задайте интервал Возрождения.

Девушка повторила рекомендованные Виктором цифры.

— Выполняю.

И обрушилась тьма.

— — -

Ужас без формы. Движения без осязания. Крик без звука.

Я — Сентиль, Сентиль Чалсен... Незаконнорожденная, но избранная править... Нищая, не имеющая ни одного приличного платья, но стоящая в двух шагах от трона... Наделённая могучей магией — и не способная воспользоваться ею толком. Красивая, как не раз утверждали навязчивые гости, но не радующаяся своей красоте...

Я — есть, я существую! И пусть вокруг лишь ничто, когда нечего коснуться, нечего разглядеть, услышать, ощутить на вкус или запах, я верю, что я жива! Ветер рассказывал мне о смертях, но лишь до появления Спасителя. Он пришёл и защитил. И я верю, верю, что Виктор не мог предать, что великое Ничто вокруг — лишь иллюзия, вызванная Венцом Бездны. Скоро маршал поймёт, что что-то пошло не так, и сорвёт с её головы эту жуткую штуку.

Я — Сентиль! Совсем недавно это имя ничего не значило. Я жила, как пыльный цветок у дороги, прячущийся от проезжих. Ведь каждый, кто видел меня, готов был сорвать или оплевать. Но я оказалась нужна забывшему меня роду, а тот, кто пришёл за мной, оказался нужен мне... Я нашла, ради чего жить, о чём мечтать и к чему стремиться. Я не поддамся безразличию пустоты, не обрушусь в пучины безумия и не забуду себя. Я — живу, я буду жить, чувствовать и действовать, и никакому Ничто не совладать со мной!

— — -

Первой пришла боль. Такая знакомая боль в левом колене. Точно так же было, когда она ещё ребёнком бегала по пыльным коридорам башни, и разбивала коленки, спотыкаясь в полутьме о разный хлам.

Сентиль даже не представляла что можно так обрадоваться боли. Ведь это было доказательством, что у неё ещё есть тело, живое тело, способное чувствовать боль! Она так сконцентрировалась на этом жизнеутверждающем ощущении, что даже не сразу поняла, что слышит голоса, и с некоторым опозданием поняла, о чём говорят:

— Я сказал тебе, чтобы ты придерживал меня! Мало того, что призывает в совершенно неподходящее тело, с другим соотношением стихий, так ещё и бросает на произвол судьбы! Как женщины вообще умудряются ходить с неправильным центром тяжести?!

— Ну извини! Мне пришлось выбирать — зарубить того идиота за углом, или придержать тебе, и позволить всадить в кого-нибудь из нас метательный нож.

— В тебя наверняка. Ты больше, и выглядишь опаснее. Так что мог бы и не дёргаться, твои доспехи ножом не пробить.

— Спасибо, порадовал. А если бы он целил в голову? Венец-то на тебе!

— Где ему и положено быть. И вообще, как ты разговариваешь с императором?! Всего-то пара дней прошла с момента моей смерти, и уже никакого уважения!

— Не беспокойся, на похоронах я проявлю столько уважения, сколько ты и не заслуживаешь. И, между прочим, сейчас главнее я. Я, между прочим, маршал Империи, а ты — всего лишь временно восстановленная запись.

— А молнией в глаз?!

Один из голосов Сентиль узнала без труда. Виктор! Он здесь, он рядом, он не бросил её. Но второй, а точнее вторая... Резкие грубоватые интонации никак не сочетались с мягким женским голосом. И что за упоминание об императоре?

— Погоди-ка! Здесь ещё парочка впереди устроилась. Сейчас я их... — Женский голос просто излучал власть. Сентиль до смерти хотелось увидеть эту женщину, привыкшую к повиновению, и без сомнений отдающую приказы Виктору. — Готовы. Можно идти.

— Всё-таки ты садист! — С осуждением произнёс Виктор. — Зачем было душить эту пару? А предыдущую группу травить? Теми же молниями было бы быстрее и эффективней.

— Болван! — Снисходительно отозвалась женщина. — Девочка и так вымотана, если начну молниями швыряться, просто отключится. Да и громко молниями. Вот и приходится импровизировать... А разнообразие заклинаний полезно, венец быстрее приспособится к её параметрами. Да и обучаться будет проще... Слева!

Мощный разряд ударил по ушам. Гулкое эхо укатилось вдаль.

— Ну и куда ты смотрел? Теперь уж точно каждая сволочь знает, что в башне маг, и что он пробирается наружу! Проклятье! Стой! Вот здесь, рисуй руну вспышки с замедлением, а я пока линзу с фильтром сформирую.

— Ненавижу эти руны! А сам не можешь? Мне-то кровью придётся, а ты на чистой силе начертишь.

— Я бы начертил. Но у девчонки абсолютная совместимость с воздухом, огонь практически недоступен. Или предложишь мне полчаса преобразователь стихий вычерчивать? А наёмники будут ждать, пока закончу?

— Ох ты и язва! Знаешь, это старческое брюзжание ничуть не идёт к мордашке Сентиль.

— Заткнись и не мешай работать! Рисуй давай! Надо же нашим друзьям сюрприз устроить...

Сентиль содрогнулась, наконец, поняв, что женский голос принадлежит ей самой! Какой-то чужой человек сейчас пользовался её телом, колдовал и разговаривал с Виктором. А она настоящая способна только слушать, не в силах вмешаться!

— Ну всё, девочка вымоталась, дальше выбирайся сам. Я сделал всё, что мог.

— Постой... Раз уж мы сейчас наедине, скажи честно, от чего ты умер? Что бы там не говорили разные коновалы, но на обычную болезнь это ничуть не походило. Это был яд? Проклятие?

— Это была глупость! — Мрачно отозвался неведомый собеседник голосом Сентиль. — Откат от неудавшегося заклинания. "Воды юности" — слыхал о таком?

— Отец, ты и правда редкостный болван! — Виктор просто рычал от злости. — Угробить себя, ввергнуть в кризис всю империю — в нелепой попытке омолодиться! Заклинанием Шагратов, посредством чужой стихии!

— Заткнись, молокосос! Вот будет тебе столько лет, сколько мне, посмотрим, на что ты будешь готов, если даже на бабу зале... в смысле, сил не хватает даже Империей толком править! И вообще, мне пора. Девчонке сейчас действительно паршиво, это жутко, когда твоё тело используется для возрождения. Венец — завершить процедуру Возрождения досрочно.

— Выполняю.

Ощущения обрушились лавиной, на миг оглушив и ошеломив. Яркий свет, громкие звуки, прикосновения — снизу, с боков, со спины. И свинцовая, одуряющая усталость. Сентиль обнаружила себя верхом на могучем коне, скачущем рысью. И лишь после мгновения паники (я же верхом ездить не умею, как мне с этой зверюгой совладать?) обнаружила, что надёжно удерживается Виктором, сидящим позади.

Сзади что-то загрохотало, и взревело. Девушка обернулась, и, хотя маршал мешал рассмотреть что-либо позади, над его головой увидела вполне достаточно.

Старая сторожевая башня, служившая ей домом столько лет, сейчас была охвачена пламенем. Языки огня вырывались из всех окон, лизали неподатливый камень, взмывали, казалось, к самому небу.

Глаза внезапно заболели, но подступившие слёзы так и не пролились. Глупо оплакивать жильё, если она и так потеряла сегодня слишком многое. Сегодня она бежит. В одном изорванном платье, без единой монеты, доверившись почти незнакомому воину. Бежит, а за ней сгорает всё её пыльное и безнадёжное прошлое. Но однажды, она вернётся. Вернётся другим человеком.