мы из Бреста. часть 4

Потом мы вместе поднялись ко мне и проверили сохранность замков и печатей на двери. В принципе, мне лично было без разницы в порядке она или нет, целы ли печати и пломбы. Хотелось лишь раздеться, залезть под одеяло и поспать в относительном тепле хоть пару часов, но порядок превыше всего. Да и хорошего человека обижать не хотелось и так поднял с теплой постели. Пришлось потратить еще несколько минут на осмотр дверей и замка. Все было на месте в целости и сохранности, что я и заверил своей подписью в журнале у Иван Григорьевич. Попрощавшись, он пошел к себе, а я остался наедине с собой в пустой квартире. Телефон работал, я смог дозвониться до коммутатора Наркомата, а потом через него до дежурного по батальону. Дежурным по базе стоял старший лейтенант Воронцов, получивший тяжелое ранение еще в декабре в ходе боев в Минске и отправленный в госпиталь за линию фронта. Узнав мой голос, Андрей очень обрадовался и быстро, словно боясь, что нас разъединят, заговорил, рассказывая батальонные новости. Пришлось его останавливать, предупредив где меня искать и что скоро сам буду в расположении, тогда и поговорим, кроме того я попросил прислать машину в мое распоряжение. Старлея я совершенно не обманывал. В любом случае чтобы не приготовила мне судьба, мне нужно было появиться в батальоне. В квартире было тепло. Заклеенные старыми газетами щели окон и горячие батареи делали свое дело. Сняв верхнюю одежду, согрев на плите чайник и ожидая, когда наполнится горячей водой ванна, я, сидя на кухне, наслаждался теплом и огнем игравшем на газовой плите.

Выделенную мне Наркомом квартиру я не любил, но не отказываться же от халявного жилья в центре столицы. Тем более что квартира была даже очень ничего. По указанию Берии мне из резерва наркомата выделили двухкомнатную квартиру в третьем подъезде на пятом этаже восьмиэтажного дома, построенного всего несколько лет назад. Официально квартира числилась двухкомнатной, но на самом деле оказалась куда больше, чем я рассчитывал, когда получал ордер в секретариате. Двухкомнатной она числилась и у домуправа которому я предъявил ордер и забирал ключи от квартиры. В первое мое посещение двери квартиры и комнат были опечатаны.

Внутри квартира действительно была двухкомнатной — спальня и кабинет. Только вот размеры этих комнат поражали. Из кабинета вполне можно было спокойно выделить еще одну далеко не маленькую комнату — библиотеку. Длинный коридор шел вдоль всех комнат, деля квартиру на две равные части. Прихожая, балконы — малыш на трехколесном велосипеде спокойно кататься может. Потолки высокие, перекрытия деревянные. Кухня и столовая при ней далеко не маленькие (особенно тем, кто всю жизнь прожил в хрущевке). Столовую спокойно можно было выделить в отдельную комнату размерами под двадцать метров. На кухне стояла газовая плита. Жаль, вот только холодильника не было. Санузел и ванна раздельные. Отопление централизованное. Полы паркетные, на них ковровые дорожки. Окна комнат с одной стороны выходили на улицу, вернее, в палисадник перед домом, с другой — в боковой дворик между домами. Все комнаты были неплохо меблированы. Мебель, в стиле "ампир", сделанная из "красного дерева" отличным мастером, накрытая белыми парусиновыми чехлами, сохранилась в идеальном состоянии. В шкафу, что стоял в спальне, нашлось чистое постельное белье, а в том, что стоял на кухне столовые приборы и посуда. Удивительным было то, что кроме обычных стальных приборов нашлись и парадные, сделанные из серебра.

В кабинете вдоль стен стояли высокие до потолка книжные шкафы заполненные рядами книг по разной тематике и десятке иностранных языков. Для устойчивости шкафы были прикреплены к стенам особым креплением. На стенах висели картины. Я конечно не большой специалист в живописи и антиквариате, но большинстве своем это были подлинники 18-19 веков. За одним из книжных стеллажей в нише нашлась немаленькая коллекция антикварного боевого европейского контактного длинноклинкового колюще-режущего и рубяще-режущего холодного оружия 16-20 века. Среди всего этого великолепия выделялось несколько испанских даг и шпаг типа reitschwert (буквально "меч всадника") начала 16 века со сложной гардой и кольцом пас-дане (кольцо на боку крестовины меча или кинжала, расположенные перпендикулярно оси клинка) произведенных мастерами в Толедо. Гарда и клинки шпаг были украшены чеканкой и резными узорами, позолотой, чернили. На эфесы были нанесены тончайшая искусная гравировка, узорчатая резьба и сложнейший орнамент. В рукояти были вправлены драгоценные камни. Это великолепное оружие хранилось в деревянных футлярах обтянутых снаружи кожей, а внутри темно-малиновым бархатом.

Найти нишу мне помог Перстень. Я бы найти замаскированный рычаг открывающий нишу не смог бы никогда. Не было никаких зацепок для глаз. Рассматривая книги на одном из стеллажей, левой рукой случайно оперся на полку. Каково же было мое изумление, когда Перстень стал нагреваться. Столько времени с ним ничего не происходило (кроме изменения цвета камня), а тут так неожиданно он стал теплым и выпуклым. От неожиданности я резко поднял руку и случайно задел упор пололки. Практически сразу на противоположенной стороне два стеллажа разъехались в стороны, открывая нишу с "холодником". А я — то все удивлялся, почему на стеллажах у той стены книги стояли в один ряд. Разобраться с коллекцией так и не удалось. Все времени не хватало. Так всего несколько раз подержал в руках пару кинжалов, шпаг, палашей и шашек.

Вообще от увиденного тогда у меня сложилось ощущение, что бывшие владельцы квартиры вышли из нее всего на несколько минут и скоро должны вернуться. Об этом говорили тапочки, стоявшие в тумбочке у входа, запас продуктов первой необходимости в кухонном шкафу, чистое постельное белье переложенное сухими цветками от моли. Кто был хозяином квартиры, было не понятно. Если судить по книгам, то это был минимум профессор МГУ с кафедры истории или обществоведения, знавший десяток иностранных языков, в том числе и несколько "мертвых". В тоже время коллекция оружия говорила о человеке с военным прошлым. Только такой человек мог так ухаживать и следить за сохранностью оружия. Со слов домуправа он внутрь квартиры никогда не заходил, кто раньше жил в квартире не знает, т.к. должность занимает всего полгода. Поговаривали, что в квартире раньше жил толи профессор толи нарком, или еще, какой руководитель, но несколько лет назад толи умер, толи переехал куда, вместе с семьей. А квартиру передали на баланс Наркомата. Зная реалии этого времени судьбу хозяина квартиры и его судьбы можно было попытаться просчитать. Или арестован или ... Вот только непонятно почему в квартире все вещи на своих местах, а мебель без учетных номеров. Да и ценности из нее не были вывезены. Кроме того в случаи ареста обыск на квартире должен был проведен обязательно, а тут нет даже следом его. Уж я бы следы обыска нашел обязательно, как бы после него не убирали. Есть знаете практика. Значит, не было обыска, а это странно. Да и вообще слишком много странностей вокруг этой квартиры и дома присутствовало. Например, почему квартира была опломбирована, а не просто опечатана, как это принято здесь. Или вот еще. Планировка моей квартиры явно предназначалась только на одного хозяина, а в нашем подъезде все квартиры были на две семьи (удалось это проверить опытным путем). Кроме того, под всем домом находится оборудованное всем необходимым большое бомбоубежище, а все квартиры телефонизированы, да и вентилизационные шахты были слишком широкими и большими чем это требовалось. Вообще было ощущение, что квартира прослушивается, хотя микрофонов я так и не нашел. Может быть, именно из-за этого квартира мне и не нравилась. Поэтому я старался как можно меньше бывать и разговаривать здесь. Наезжал только когда оставался в Москве. Согласитесь, вести женщину лучше в свою квартиру, чем искать угол не пойми где.

Все изменилось с появление Татьяны. Она словно вихрь ворвалась в мою жизнь и заполнила ее без остатка. С ней было спокойно и уютно как не с кем другим. Мне нравилась ее хозяйственность и такт, умение вести себя в обществе. Она даже грубую военную форму носила как то по особенному, вроде все как у всех, а ее замечаешь сразу. Пока батальон нес службу в Москве, мы старались бывать на квартире чаще. Она ни на что не претендовала и не требовала от меня. Принимала все как должное, но в тоже время стала настолько необходимой, что без нее было как-то пусто. Уезжая в Минскую командировку, Таня все прибрала, перестирала и сложила по своим местам, а свои вещи отвезла к матери. Хоть я и был против этого. Она даже ключи от квартиры мне собиралась отдать, но потом оставила его в штабном сейфе. Я же свой таскал с собой постоянно в карманчике галифе как талисман на удачи и надежду на скорое возвращение домой. Вот только во время последней встречи отдал его Татьяне, так как не думал, что вернусь из рейда...

Глава

"В кадрах решают все"

Машина за мной пришла, как и договаривались с Воронцовым, с утра пораньше. Я к этому времени успел выспаться, размяться, собраться и насмотреться в окно на двор в ожидании. Мой бессменный водитель ефрейтор Бояринов, оставив "Хорьх" под окнами, с большим пакетом в руках поднялся на лифте на мой этаж и собирался уже звонить в дверной звонок, когда я открыл дверь. Мы обнялись, оба были рады встрече. Хоть Николай и был немного обижен за то, что был оставлен на базе. Он привез мои награды и комплект формы, да вдобавок ко всему прихватил еще пакет с продуктами, взятыми из столовой, а то вдруг я тут голодный. По дороге в штаб 2-й МСДОН он успел вывалить мне часть батальонных новостей о том, кто на месте, чем занят и чем народ кормят.

В штаб дивизии меня пустили только после длительного ожидания на КПП и пары звонков дежурному.

В отделении по начсоставу 2-й дивизии МСДОН меня встретил помощник начальника отделения интендант 1 ранга Бучнев Иван Дмитриевич. Мы с ним были знакомы с осени, когда занимались уточнением штатов батальона. Как мне показалось, был он чем-то озабочен и задерган. У него на столе стояло несколько высоких стопок личных дел комсостава.

— Добрый день Иван Дмитриевич. Старший лейтенант ГБ Седов после лечения в госпитале прибыл для дальнейшего прохождения службы.

-Это хорошо, что прибыли Владимир Николаевич. Долго в госпитале были?

— Три недели, ВВК признан годным к строевой. Вот мои документы, не в курсе, что с моим дальнейшим предназначением?

— Понятно.— Просмотрев предписание, сказал Бучнев. — В отношении вашего дальнейшего прохождения службы ничего сказать не могу. К нам из Наркомата никаких отдельных распоряжений в отношении вас не приходило. По указанию Начальника ВВ командиры и бойцы вашего бывшего батальона по прибытию из госпиталей направляются на базу батальона. Видимо и вы вернетесь к своему прежнему месту службы. Вообще по этому вопросу вам лучше переговорить с Иваном Гавриловичем, может быть он, что еще в отношении вас знает. Сейчас он у руководства с докладом, должен вот-вот прийти. Хотите у нас здесь подождите его.

— Спасибо.

Майора Иванова долго ждать не пришлось. Я не успел присесть на предложенный стул и обмолвиться парой слов как он появился в дверном проеме. Иван Гаврилович пригласил меня к себе в кабинет.

— Владимир Николаевич, а ведь я вам ничем помочь не могу. — Отвечая на мой вопрос, сказал майор. — Распоряжений в отношении вас не поступило, вашего личного дела у нас нет. Все что у нас есть так это ваша учетная карточка и сообщение из госпиталя. Бригада, созданная на базе вашего батальона и которой вы командовали в Минской группе войск, сейчас передана в НКО и продолжает сражаться в Белоруссии. Оставить вас в резервной группе командного состава нашей дивизии до решения вопроса о вас не могу. Так как в начале февраля у нас работала комиссия из Отдела по начсоставу Управления ВВ НКВД СССР, во главе со старшим помощником начальника 1 отделения старшим политруком Меркуловым, в акте которой было указано что ввиду того, что дивизия выполняет особо важные задания необходимо категорически запретить назначение на должности лиц находившихся в окружении, а указанный личный состава должен быть передан в НКО. У вас в батальоне практически все попадают под это указание. Так что все вопросы по вашему дальнейшему предназначению надо адресовать к бывшему начальнику нашей дивизии, а ныне Начальнику Внутренних войск НКВД СССР генерал-майору Шередега Ивану Моисеевичу или к его заместителю старшему батальонному комиссару Бисярину.

— И что мне теперь делать? Ехать в Отдел кадров Управления войск НКВД?

— Не спешите. Я только объясняю вам ситуацию. Ваш батальон с приданными подразделениями по штату числился в Учебной бригаде, прикомандированной к нам согласно пункта 3 приказа НКВД СССР Љ 001479 от 05 октября 1941 года о формировании нашей дивизии. Фактически бригада нам не подчиняется и находится в непосредственном подчинении Наркома. Вот вам туда и надо обратиться... (Спрашивается чего тянул? Направил бы сразу и всех дел!). Да я забыл сказать, что часть подразделений ранее числящихся в составе вашего батальона приказом наркомата стали строевыми частями нашей дивизии.

— А можно об этом поподробнее?

— О переформировании авиагруппы Паршина я думаю, вы знаете?

— Да. В общих чертах.

— При формировании в смешанную авиадивизию нее вошли подразделения авиагруппы, а также ваши зенитный дивизион, рота связи, часть транспортной и ремонтной рот. Батальонная тактическая группа, которой командовал лейтенант Козлов, в боях понесла большие потери в личном составе и технике поэтому в конце февраля ее расформировали. Управление группы, танковый батальон, мотострелковая и тыловая роты, самоходные артиллерийский и минометный дивизионы вошли в состав нашей дивизии. Лейтенант Козлов оставлен заместителем командира танкового батальона. Школа снайперов теперь тоже в составе нашей дивизии.

— Понятно, а что вообще осталось от моего батальона?

— Не так уж и мало. По штату в нем 4 роты — егерская, две штурмовые и рота тяжелого вооружения. База, подразделения обеспечения, часть ремонтной и учебной рот тоже сохранились. Приедете к себе на место все сами увидите...

После всего услышанного настроение у меня резко испортилось. Идя мне навстречу, Иван Гаврилович по телефону связался с начальником штаба ОМСБОН майором Злобиным и своим однофамильцем начальником оргстроевого отделения бригады капитаном Ивановым последний мне помог понять, куда же мне направляться и что делать. Для начала Сергей Алексеевич предупредил, что мне не в коем случаи нельзя без личного разрешения комбрига появляться в Отделе Кадров НКВД СССР для получения назначения. Рекомендовал приехать к нему и сдать свои документы, а пока я буду ехать, он сам свяжется с ОК и решит по мне все вопросы.

Не теряя времени, поехал в штаб Отдельной мотострелковой бригады особого назначения. Хорошо, что был на машине, а то пешедралом мотаться из одного конца города в другой тяжко. Настроение было откровенно плохое, подстать погоде. Еще вчера была метель и стояла зима, а сегодня зарядил дождь и все развезло. Так и у меня от новостей утром было неплохое, а к обеду хуже некуда. Жалко и обидно было видеть разрушение того над чем бился столько времени.