Лиля тем временем, слегка отвернувшись от него (хоть бы не подавился!), достала походные кружки, в одной из которых заварила чай. Из двух других собирались его пить.

Пока занималась "чайной церемонией", вспоминала, как Керк отреагировал на её предложение рассказать хозяйке о своём сне. Что-то такое промелькнуло в его ответе... нет, не в ответе — в движении, как будто он заколебался и всё-таки вот-вот решился бы рассказать, но всё же отказался от этой решимости.

Пока разлитый по чашкам чай остывал, Лиля пристально посмотрела на Керка и строго сказала:

— Ну, так что там у нас со сновидениями? Что же ты видел во сне?

— Там был мужчина с тёмными волосами, — неуверенно сказал мальчик. — И у него волосы были собраны в "хвост". Он был одет по-военному. При нём был арбалет и мечи. А ещё у него в руках были книги. В одной из них он что-то записывал, как мне кажется. — И вдруг покраснел. — А потом я увидел, что он писал.

— И... что? — медленно спросила девушка.

— Там было написано ваше имя, госпожа Лилия. Только коротко.

— Ничего особенного, — небрежно сказала ведьма. — Я поняла, кого ты видел во сне. Это наёмный телохранитель из городских казарм. Он сопровождал меня, когда в одной деревне демоны вырвались из-под земли.

Чтобы Керк не заметил её сильно задрожавших рук, она кивнула ему.

— Ты моешь посуду. Я бегаю к ручью за водой.

И подхватила котелок. Оглянулась только раз: недовольный, но послушный Керк выполнял задание, результат которого она ещё проверит.

Ручей находился в небольшой впадине. Возможно, после весеннего наводнения. Так что действий ведьмы-некромантки мальчик не должен увидеть.

Лиля щедро зачерпнула воды и тут же села на колени перед полным котелком. Дрожащая ладонь застыла над прозрачной поверхностью воды, а потом неспешно принялась выводить круги.

— Ворожу-ворожу, воду прошу... — зашептала Лиля. — Покажи мне того, вода, кто пришёл из Керкова сна. Ворожу-ворожу — всё разгляжу...

И замерла, когда среди сияющих небом и солнцем, беспокойных маленьких волн начали проявляться черты такого знакомого лица.

Если человек умер — в воде он не появится.

Если человека нет — та же картина.

Вода даёт разглядеть человека в тот миг, когда он жив и чем-то занимается...

И вот он, Олег, оглядывается на кого-то и говорит этому кому-то, с чем-то соглашаясь. И одежда на нём и в самом деле уже не казарменная...

Лиля сжала кулаки. Потом быстро закрыла лицо. Опомнилась — быстро убрала руки. Нет, Олег до сих пор отражается в воде. Он... здесь?! Он всё-таки... Но ведь они выждали час и уехали! Как?!

Изображение будто растаяло. А девушка, растерянная, встала и пошла к костру.

Четырнадцатая глава

В совершеннейшем раздрае Лили тревожной красной кнопкой мигал один вопрос: почему он здесь?

Пока дошла до мальчика, придумала ответ, сформулированный, правда, в неуверенной вопрос: "А если мы там, в своём мире, не можем жить, потому что мы там умерли? Поэтому он здесь?"

И с этим недосказанным ответом Лиля почувствовала такое разочарование, что совладала с ним, только чуть не подавившись собственным смешком над собой: "Ты же вроде простилась с ним навсегда? Чего же сейчас хочешь? Чтобы он прискакал к тебе на белом коне и снова признался в любви?"

У костра присела, размышляя: "И что теперь? Ждать, когда он меня найдёт? Хотя... Неплохая мысль, чтобы точно узнать, нужна ли я ему".

Она проверила мытые чашки, заставила Керка одну мыть заново. Пока мальчик бегал к ручью, Лиля успела принять несколько решений, что делать в создавшейся ситуации. Тут же эти решения перечеркнула. Ощутимо начала болеть голова, так что возвращение мальчика от ручья она приветствовала с радостью.

— С чего начнём сегодняшний день, Керк?

— Вы сказали — со знаков, — напомнил тот.

— Правильно, — согласилась Лиля и тут же добавила: — Запомни, Керк, как мы работаем. Я тебе рисую знак. Ты пишешь всё, что я тебе диктую. А потом пойдём в Гнилую Пустошь, и я покажу тебе эти знаки.

— А я увижу? Вчера же не разглядел.

— Есть такое у начинающих магов. Если такому показать, в каком месте находится нужный знак, а начинающий знает его рисунок, он его разглядит. Более того, потом он будет легче видеть и остальные знаки.

Память у Керка оказалась замечательной. В следующие два дня, в целом, он усвоил двадцать символов магического заклинания.

На четвёртый день он снова уселся на облучок повозки, и они начали путешествие к следующей аномальной зоне, где Лиля рассчитывала научить его следующим двадцати символам.

Но до начала нового пути, все два вечера с открытия, что Олег тоже здесь, Лиля, наведя на Керка лёгкую дремоту, укладывала его спать, а сама с котелком бежала к ручью. Вроде и пообещала себе не узнавать о парне, выдержать какое-то время. Увы, выдержки не хватало. И очень жалела, что ворожба не позволяла услышать, что говорит отражённый в воде Олег.

Но каждый раз, вызывая его образ, она пыталась понять: ищет ли он её? Она могла целый час, дотемна, сидеть перед водой, желая прочесть по его губам, что именно он говорит. Один раз ей показалось, что у неё это получилось. И она потом сидела, нахмурившись: что значат эти слова: "...покажи на карте"? И старательно, даже испуганно гнала от себя догадку: Олег у кого-то спрашивает, как расположены на карте королевства аномальные зоны!

Давать себе надежду на зыбких фактах... Глупо. И Лиля, чтобы занять себя в дороге, учила Керка не только некромантическим заморочкам, но и универсальной магии.

День её и Керка проходил так. Рано утром Лиля уходила куда подальше от повозки и где-нибудь в укромном местечке устраивалась заполнять походный дневник и записи о прошлом — несмотря на подозрения, а то и сомнения, что Олег здесь, Лиля всё же пыталась запечатлеть лучшие страницы их жизни в прошлом. Просыпался Керк — первую неделю она обследовала повязки на его ранах. Особое внимание уделяла двум следам от кнута — на плече и на спине. Первые два дня Лилия как-то упускала из виду, что неплохо бы менять повязки, да и вообще забыла, что они есть. Керк-то не жаловался. Опомнилась лишь тогда, когда поняла: мальчик старается не морщиться от боли. А сообразив, в чём дело, размотала тряпки на нём, и ей стало страшно от увиденных гноящихся и кровоточащих ран на теле мальчика: хозяйский кнут явно был не из стерильных. Пришлось гниющие раны обрабатывать заново, благо имелись и собственные снадобья...

Почему-то, обихаживая Керка в первый день, внезапно вспомнила, как целила раны Олега.

Затем наступало время завтрака. Повторением изученного занимались уже в пути.

К следующему аномальному месту подъехали через три недели. На этот раз ни городов, ни городков рядом не нашлось. Только поселение, больше похожее на большую деревню. Но у Лили имелся "адрес" от старухи-некромантки, так что вскоре их лошадь остановилась у самых богатых ворот в поселении.

Первым вышел хозяин дома — здешний староста. При виде зловещего аграфа на лёгком плаще неизвестной девицы он кивнул и, почтительно поприветствовав ведьму, крикнул своих работников.

Правда, при виде Керка он вопросительно вздёрнул брови, на что Лиля лаконично объяснила:

— Ученик.

Теперь хозяин почему-то нахмурился, но не так, будто злился, а словно что-то вспоминая. Быстро спохватился и пригласил путников в дом откушать с дороги, пока работники заботились о лошади и проверяли состояние повозки, в частности — её колёса.

Когда гости, хоть и незваные, но весьма необходимые краю, приведя себя в порядок, пообедали и собирались уезжать, уже задумчивый хозяин во дворе осторожно спросил:

— Раньше об учениках-некромантах у нас не слышали. Да и особо... чтоб в дорогу их брали. Что-то изменилось?

— Со старой Лиадан мы решили, что лучше заранее побеспокоиться об учениках, потому что всякое может быть, — отозвалась Лиля, следя, как работники кладут в их повозку припасы в путь. И усмехнулась. — Времена сейчас тёмные. Вон, недавно прорыв был — нечисть еле назад загнали.

— Наслышаны, — вздохнул хозяин.

— Потому и набираем, — закончила Лиля и проницательно взглянула на него: — В вашем селении есть человек с даром?

Сконфуженно помолчав, хозяин еле заметно пожал плечами. Кажется, боялся ошибиться. Но решился:

— Магов у нас взрослых нет, а то бы мы вам сразу сказали, есть ли человек с тёмным даром. Но в последнем доме к Гнилой Пустоши девка махонькая живёт. Рыжая. Мать её говорит — девка эта её часами на кладбище пропадает. Мож, посмотрите? А вдруг?

Говорил хозяин недомолвками, но понял его даже Керк, который пристраивал в повозке подаваемые ему мягкие тюки с припасами так, чтобы не мешали потом ночному отдыху. Глаза у мальчика так и поблёскивали любопытством.

— А мать возражать не будет? — осторожно спросила ведьма.

— Да какое — возражать! — махнул рукой хозяин. — Муж у неё в далёкие извозы ходит. Дома редко бывает. А как уедет — эта снова рожать готова. У неё там семеро. Рыжая-то ни туда ни сюда: ни с последним малым помочь, ни по хозяйству не пошлёшь. Небось, баба-то и рада будет хоть от одного рта избавиться.

— Посмотрим, — решила Лиля и взглянула на Керка. — Закончили погрузку?

— Закончили, госпожа Лилия.

— Тогда пойдём.

Беловолосому Керку нравилось сидеть на облучке и править лошадью. Но Лиля предпочитала использовать любую ситуацию, чтобы пройтись рядом: многочасовые поездки в повозке, чаще всего тряские, утомляли её. Распрощавшись с хозяином дома, они направились к концу деревни, потому что именно там находилось не только нужное им кладбище, но и тот дом, в котором жила рыжая девочка. По дороге Лиля только раз засомневалась и пожалела, что не спросила у мужчины, а как может отнестись мать к предложению забрать у неё дочку в неизвестность. Мало ли что — лишний рот? А если этот лишний рот — любимый?

Но, когда повозка очутилась напротив покосившегося домишки, во дворе которого бегала и радостно кричала детская орава, девушка поняла, что никаких препятствий не ожидается. Присмотревшись к притихшим детям, которые столпились у раскрытых настежь ворот, заметила, что одеты они довольно небрежно — не скажешь, что бедно, но явно привыкли к тому, чтобы на себе поменьше было одёжек. Или их приучили к тому. Дети с интересом и даже с некоторой завистью смотрели на Керка. А мальчишка, почувствовав внимание, сидел, горделиво выпрямившись и будто не видя, с каким уважением на него смотрят.

Видимо, из-за того что на дворе притихли, выскочила из дома невысокая женщина с узлом волос, из которого во все стороны торчали волосы более короткие. На руках у неё сидел голенький ребёнок, двумя руками державший и сосредоточенно жевавший какой-то маленький предмет. Почему предмет? Перейдя на иное зрение, Лиля с недоумением поняла, что жевал этот ребёнок точно не предмет питания. Когда хозяйка дома поспешно приблизилась, Лиля хмыкнула: ребёнок то ли облизывал, то ли пытался грызть беззубыми пока дёснами деревянную куколку, обмусолив до блеска её маленькую голову. Зубы чешутся?

— Здравствуйте, — сказала Лиля и, дождавшись робкого ответа, сказала: — Мне говорили, что у вас девочка часто бегает на кладбище.

— Ой, как она бегает! — не будь ребёнка на руках, женщина, наверное, всплеснула руками. — Да не то что бегает! Целыми днями там пропадает! Ночевать там готова, и родной дом ей не в дом!..

Лиля достала кошель и высыпала из него несколько монет.

Протянула ошалевшей от неожиданности женщине горсточку и беспрекословно сказала:

— Я забираю вашу девочку в ученицы.

Возможно, не скажи она эту фразу настолько повелительным тоном, хозяйка многочисленного семейства и возразила бы. Но и тон, и количество отданных ей монет сразили её наповал. Женщина только усиленно закивала, открыв рот и вытаращив глаза на свою ладонь с монетами.

— Как зовут вашу дочь?

— Да Илоной она прозывается.

И двое странников двинулись дальше. "А не сглупила ли я? Девочки-то я ещё не видела. А если она просто любит тишину и прячется на кладбище от своих шумных братьев и сестёр? Хотя... И хозяин считает так. Но и он не маг ведь..."

Она шла, держась за повод лошади, которая временами косилась на неё, будто ожидая чего-то необычного от человека. Именно потому, что шла рядом, Керк негромко спросил — и Лиля сразу услышала его:

— Вы и вправду возьмёте эту девчонку с нами в дорогу?

— Если она и в самом деле то, что нам надо, да. И, кстати, Керк. Когда мы её увидим, я проверю твоё магическое зрение.

— Это как? — удивился мальчик.

— Ты мне скажешь, есть ли у неё линии тёмного мага.

Мальчик тихонько фыркнул. Уверен в себе?

Далее двигались молча. Поглядывая на Керка, Лиля замечала на его лице плохо спрятанное замешательство: с одной стороны, ему явно не хотелось , чтобы к ним в путешествии присоединилась неизвестная пока девчонка, с другой — любопытно стало проверить себя, как предложила новая хозяйка.

Вскоре пропали последние дома деревни с противоположной деревенской улицы и появилось кладбище. Оно представляло собой довольно каменистую местность. Покосившиеся или почти ушедшие в землю кресты исчезали в зелени кустов или густой травы... Лиля вдруг вспомнила, что в этом году ей не попасть на кладбище, где похоронена её мама, так переживавшая за неё... И вздохнула.

По такой местности лошадь просто не пройдёт. А потому Керк привязал её к столбику, который обозначал место входа и который остался в единственном числе, будучи ранее частью ворот.

— Кажется, твоё задание усложняется, — заметила Лиля, когда мальчик встал рядом.

— Почему?

— Мы много тренировались с магическим зрением. Попробуй найти на кладбище девочку по её магическим линиям.

— Я должен посмотреть на кладбище и увидеть... — медленно сказал Керк, уже принявшись за поиски, вглядываясь в тихие каменистые места. А потом оживился и хитро спросил, глядя на свою хозяйку: — Госпожа Лилия, а вы её видите?

Девушка необидно для него рассмеялась.

— Вижу. Но по моему взгляду ты её не разыщешь.

— Почему? Вы будете смотреть в другую сторону?

— Да. На тебя.

Мальчик от неожиданного ответа глубоко вздохнул и всё своё внимание обратил на кладбище. Он простоял так долго, что Лиля уже начала сомневаться, не слишком ли рано она дала ему довольно сложное задание. Но вот Керк неуверенно шагнул на кладбище, а потом, постояв ещё немного, медленно пошёл вперёд. Оглянулся на Лилю и очень удивился, обнаружив, что она идёт следом — шагах в пяти-шести от него. Но промолчал и продолжил извилистый путь между могилами. Вот застыл на месте. Снова обернулся к девушке и кивнул:

— Вон она.

Лиля усмехнулась и встала рядом с ним, после чего негромко позвала:

— Илона!

Хм. Примерное представление о девочке и её настоящий облик оказались совершенно противоположными. Лиля ожидала увидеть строгую девочку лет двенадцати (ну, или десяти) — с могилы вскочила вертлявая девица лет шести-семи. Ожидала увидеть одетую в лохмотья, а Илона была в простеньком, но крепком ещё платьице — правда, очень грязным. Впрочем, чумазой была и девочка. А тёмно-рыжие волосы, которые она и не думала собрать хотя бы в косы (длинные же) или в "хвостик", просто поражали оттенками, которые придавала им грязь. Даже Керк сморщился от брезгливости. Но гримаска с его лица пропала мгновенно, едва девочка улыбнулась нежданным визитёрам. Такой открытой улыбки Лиля давненько не встречала.