Двое в лесу

От автора. Мне очень жаль, что эта история оказалась провальной. Надеюсь, следующая история будет лучше. Ссылка на обновление

Первая глава

Не надо было...

Последние два часа эти слова выматывали душу, били в самое больное.

Мама была права.

Вот только сказать ей это... Поблагодарить за учёбу, которая, к сожалению, впрок не пошла... Слишком поздно. Её больше нет.

И Лильки теперь больше нет — той, которая в последний раз рассказывала маме обо всём, что случилось в её жизни. Та Лилька верила, что теперь у неё всё всегда олл-райт, и с восторгом объясняла маме, как повезло её дочери по жизни. А мама всплёскивала руками и чуть не плакала: "Лилечка! Как ты!.. Что ты наделала?!" И Лилька обижалась — тоже до слёз: она вытянула карт-бланш будущего, а мама... плачет?! Оплакивает её?

Не надо было бросать университет. Первое. Осталась без специальности. Почти. Ещё бы один год — на руках была бы суматошная, но востребованная профессия.

Не надо было верить словам Олега...

Это самое главное...

Когда Лилька до встречи с ним читала истории девчонок, отмеченных дружбой с мажорами, а потом брошенных ими же, она только пожимала плечами: "У меня такого не будет! Я умней! И мы, в отличие от них, любим друг друга!"

А всё случилось как по нотам старой партитуры... Встреча. Дурман. Учёба на бюджете — всё бросила, всё побоку. На уме только любовь и полное доверие к человеку, который наслаждался ею и заставлял наслаждаться им. Последнее даже больше. Который превратил её в куклу, которую можно одевать, как нравится ему. Можно обучать тому, что хочется видеть в ней только ему... Для него всегда самым изысканным блюдом было влюбить в себя и нежиться в слепом обожании. А она принимала его отношение с восторгом... Рестораны, бары, коттеджи, полёты на море, лучшие отели... Разве что за границей не побывали вместе.

И границей стало... стали...

Две полоски.

Она, шутя, сказала ему, что пора бы перевести их довольно длительные отношения в новую фазу. Он спросил, не беременна ли она. И умная Лилька внезапно сглупила:

— А почему бы и нет?

Она пошутила, хотя для неё две полоски были бы искренним доказательством её любви. Пошутила с полным доверием. С вдохновенным ожиданием, что он вот сейчас схватит её на руки и... А она потом скажет, что, к сожалению, пока ничего, но вот скоро...

А он... Угасла его улыбка, с которой он только что сообщил ей, что они едут в ресторан на какое-то там празднество. Угасла из довольной в усталую и... раздражённую.

— Давай поговорим об этом потом, — негромко сказал он.

Она ещё ничего не понимала, счастливая, что наконец выговорила главное своё желание, а он вроде как и не возражает. Смотрела на него, любимого, и кивала, кивала, соглашаясь со всем, что бы он ни сказал.

— Я приеду завтра, — внезапно услышала она. И пришла в себя.

— Что? Почему завтра? — ничего не понимая, поразилась она. Он же только что говорил про ресторан!

— Так надо, — ответил он.

И она снова поверила ему. Ведь он оставил её в семейном коттедже, принадлежавшем его родителям. В коттедже, где стены вручную расписаны фресками, где внутренние колонны любовно обложены зеркальными панелями с резным рисунком на них, где каждое помещение (комнатами эти громады язык не поворачивался назвать) выглядело так, словно Лилька, затаив дыхание, ходила где-то в дальних залах королевского дворца.

И она уснула в холодной постели — впервые одна, вконец растерянная, сообразив лишь: что-то пошло не так. Но всё ещё уговаривала себя, что неправильно поняла его.

Олега — того, кого самозабвенно любила, с этого вечера больше не видела.

Попыталась дозвониться и не один раз — его айфон молчал намертво.

Поздним утром, даже ближе к обеду, когда Лилька совсем измаялась ("Что происходит-то?!"), приехала его мать — высокая сухощавая женщина, аристократка до мозга костей. Быстро нашла бродящую по пустым комнатах коттеджа девушку и велела пойти на кухню, приготовить ей, гостье, горячий чай. Замёрзла с дороги. Последнего Лилька не понимала: как можно замёрзнуть, если приехала прямо к порогу коттеджа в "тойоте" последней модели, да ещё (знала Лилька) оборудованной по спецзаказу?..

Но беспрекословно выполнила пока ещё не приказ, а пожелание.

Сидели за столом молча, пили чай. Лилька украдкой посматривала на каменно величественную мать Олега. Та на неё — не смотрела.

Под конец чаепития, бросив девушке пару вопросов, на которые, как показалось, и не ожидалось ответа, женщина выложила на стол пачку денег.

— Здесь веб-камера, — кивнув на потолок, сиявший снежно-голубоватым светом, безразлично сказала она, — поэтому переводить деньги не буду. Наличка — вот она. И факт передачи тоже есть. Зафиксирован. Идёшь в больницу и делаешь всё, что необходимо.

— А... что? Что делать? — ошеломлённо спросила она.

— К вечеру тебя здесь не будет. Не забудь забрать свои тряпки и финтифлюшки — здесь они никому не нужны. Оставишь — выброшу, — сухо закончила женщина, встала и ушла в тамбур.

Лилька стояла у французского окна и бездумно следила, как она садится в машину и пропадает за её затемнёнными окнами.

Когда поняла, что машины за оградой палисадника уже давным-давно нет, а сама она машинально провожает глазами медленное падение мохнатых снежинок... Сглотнула. К вечеру? Она сказала — к вечеру?

Взглянула на часы... Даже не удивилась. Время-то уже послеобеденное. Сколько ж она простояла перед окном? Как будто загипнотизировали...

И вот тогда-то зазудело в первый раз. Насчёт "не надо".

Не надо было... продавать мамину квартиру. Ну и что — однокомнатная? Зато было бы куда вернуться. А теперь...

Не надо было надеяться. Сразу бы спросить... А тут, как на...

Глядя на равнодушные снежинки, вдруг почувствовала странное. Ноги подогнулись, будто откуда-то сверху обрушилось... нечто тяжёлое и придавило её.

Она чуть не задохнулась, облизала губы. Отчётливо поняла, что никогда больше не увидит Олега. Достаточно было пошутить — и... И его образ перед глазами внезапно осыпался жирными чёрными хлопьями. Она даже отчётливо услышала шлёпанье грязных ошмёток по полу. И увидела его — настоящего. Настоящего мастера, умеющего из самой обыкновенной простушки сотворить идеальную, всегда благодарную ему спутницу на время приятного отдыха, который у него, казалось, был бесконечным, пока есть родители, которые ему оплачивают такую жизнь.

Оказалось, что её шутка... стала проверкой?..

Лилька медленно подняла руку, чтобы потрогать оконное стекло на уровне собственных глаз. Почудилось — снежинки, будто приманенные этим жестом, заторопились к ней... С чего начать? С чего начинать сборы, чтобы уйти из этой жизни в другую? Она резко отвернулась от окна.

"Меня выбросили из его жизни... Нет, это он меня выбросил из своей жизни!"

Она побежала в их общую спальню, остановилась перед дверью в гардеробную, а потом попятилась, сама того не замечая — качая головой: "Мне не нужны его подачки!"

И снова застыла на месте. И странная мысль: "Он дарил мне всё это... Нет, он покупал меня этой одеждой! И она — единственное, что остаётся памятью о днях с ним. Значит?.. Это моё? Тем более... она сказала, что это тряпки?.. Всё, что было для меня радостью, — тряпки?"

Снова позвонила Олегу.

Тишина.

Заглушая мысли о том, что всё это тряпьё после её отъезда из коттеджа пойдёт на помойку, но уже на грани слёз ("Я так была счастлива, когда он дарил! Я так была счастлива в этих одёжках!"), Лилька вынула из дальнего угла пристенного шкафа в комнате для обуви огромную спортивную сумку, о которой как-то забылось за последние несколько месяцев, и, подзуживаемая жёсткими мыслями о выживании в ближайшем будущем, принялась за укладку своих самых практичных платьев и комплектов. Потом — принялась заполнять вторую сумку, рюкзак. Из верхней одежды — только самое-самое, что пригодится во все сезоны. Как обувь. Половину сложенного она рассчитывала продать, едва приехав...

Сидя на корточках перед умятой сумкой, которую пыталась закрыть на "молнию", она замерла: а куда ехать-то? В свой город, куда в последний раз ездила, чтобы продать мамину квартирку?

Встала, выпрямилась и, взяв смартфон, "прогулялась" по номерам в телефонной книге. Светлана. Бывшая однокурсница. Как она уговаривала не бросать университет!

— Света, привет!

— Ой, кого я слышу! Лилечка! — обрадовалась та. — Привет-привет! Какими судьбами? Мы с тобой не виделись — дай бог памяти...

— Свет, подожди. Ты можешь приютить меня на одну ночь? Сегодняшнюю? — сухо, ужасаясь одной только мысли об отказе, спросила Лилька.

— Что? Со своим поссорилась? — рассмеялась однокурсница. — Приезжай! Перекантуешься — и, может, не на одну ночку-то, а побольше. У меня родители на море уехали, так что квартира в нашем полном распоряжении. Потрещим о том о сём! Жду!

— Спасибо, Света! — со странным, до слёз чувством поблагодарила её Лилька и сразу почувствовала, как с плеч упала тяжесть.

Первая проблема решена.

Теперь оставалась вторая, которая начиналась с насущного вопроса: присвоить ли себе деньги, полученные от матери Олега на... больницу, блин?.. Или гордо швырнуть их на стол? Нафиг! Суровая дамочка легко их оставила ей, так что эта пачка будет первым вкладом в судьбу, отделённую от Олега. От богатой жизни с ним, в которой не надо было думать, как говорила мама, о хлебе насущном. Плата за разрушенные мечты о будущем... Романтика ушла в сторону: платья-то ещё продать надо — и когда за них деньги получишь? А тут — уже определённая сумма. А значит — жить можно. И без него.

Задохнулась было от нахлынувших слёз, но шмыгнула и напомнила себе: уходи!

Протащила обе сумки к прихожей. Ладно, хоть одна походная — на колёсиках... Надела было шубку, но неясное чувство ("Я теперь другая — а значит, это не моё!") заставило сунуть её в сумку же, сменив на длинную куртку, а потом, пока надевала рюкзак, — охнула, зацепившись перстеньком за одну из лямок. Палец чувствительно процарапало. И напомнило: блестяшки! Ювелирка! Оставлять здесь? Нет? Тоже — нафиг! Мать Олега, кажется, именно их презрительно обозвала финтифлюшками...

Помешкав, она всё-таки снова позвонила ему.

И снова молчок с той стороны...

Так что Лилька со спокойной совестью поснимала с себя колечки, серёжки и сунула в замшевый мешочек с такой же мелочью: в новой жизни они вряд ли пригодятся, а значит, место им — валяться в каком-нибудь кармашке её рюкзачка, пока финансы позволяют обходиться без выручки за них. Впрочем, выручка за них была бы не так чтобы очень. Серебро же — да ещё с полудрагоценными камешками... Она горько усмехнулась: брюликов он ей не дарил. К лучшему. Потому что без зазрения совести можно забрать только эту мелочь. А захочет потребовать назад — отдать не жалко. Пусть подавится!

В пустынном тамбуре коттеджа остановилась.

Вызвать такси? Прямо сюда? Но у неё нет ключей с пультом-дистанционкой — открыть для машины поселковые ворота. Да и...

Нет. Пора начинать экономить на всём.

И мысль о поездке вдруг пропала за мыслью, которая заставила-таки брызнуть слёзы: почему она думала, что Олег её любит?! Почему?!

Ответ нашёлся сразу. Она ждала любви, а потому его внимание сочла любовью...

Как легко, оказывается, понять, что происходило между ними, стоило только глубже задуматься о том.

Отрешившись от мыслей о личном, стараясь не кривиться от обиды и удивления (а ведь я его всё равно... люблю!), Лилька вышла на небольшое крыльцо и спустилась к калитке. Оглядываться на коттедж не стала. В мыслях уже было иное: с тяжёлым и громоздким грузом надо обойти коттедж и все прилегающие к нему территории в виде приусадебного сада; по дороге, по которой никогда не ходила, а только ездила, дойти до ворот посёлка. Потом, наверное, минут двадцать топать до автобусной остановки. К вечеру рейсовые автобусы здесь, рядом с посёлком, ходят редко, но до восьми часов всё ещё появляются, так что время есть...

Она с трудом доволокла сумки до остановочного навеса, вошла под крышу, свалила спортивную сумку и рюкзак на широкую скамью, сумку на колёсиках приткнула рядом и обернулась к дороге. Повела плечами. Зима. Только моргнёшь — уже гораздо темней, чем за секунду до того. Место пустынное. Фонарей мало. Однако почему-то одиночество не беспокоило. Может, из-за множества легковых машин, шмыгающих мимо остановки с обеих сторон. Тот же свет — и довольно яркий. С горечью усмехнулась: жизнь — вот эта дорога, с яркими огнями, пролетающими мимо, а она... она на обочине. Сидит и только следит за этими огнями.

И снова погрузилась в воспоминания и размышления.

Вспыхнула вдруг надежда: а что, если Олег даже не знает, что сделала его мать?

И тут же снова горестно улыбнулась: оправдываешь его? Обеляешь? А если смотреть правде в глаза? Ведь она всего лишь задала ему риторический вопрос насчёт ребёнка — и он тут же послал на крутые разборки с ней свою мать! Он даже не стал уточнять, в самом ли деле она беременна!

"А чего ты хотела от легкомысленного мажорчика? — снова глотая слёзы, спрашивала она себя. — Ребёнок — это ответственность. Это потеря красивой (а я красивая! Он сам говорил! Хотя я бы поспорила...) девушки, которая будет всё внимание уделять не ему, а ребёнку! Даже если бы он... — Она задумалась и вздохнула, представив, что было бы, если бы она вышла за него замуж и родила. Пожала плечами, печально кривясь от осознания грустной реальности: — Что — что? Нашёл бы себе другую на время, пока я ухаживала бы за его... нашим ребёнком. Вот что... Странно. Раньше я бы и не подумала... А теперь... Хочется из него чуть ли не... монстра сделать!"

Она сидела между громадной сумкой и рюкзаком и постепенно приходила к выводу: пора забыть Олега, потому что теперь он только воспоминание из далёкого, закрытого для неё прошлого, а ей надо продолжать свою дорогу — в новый этап личной жизни. Без него.

Без него. Она разревелась с такой силой, что забыла: она на остановке, зима в разгаре, вечер — и без движения вокруг становится всё холодней. И автобус остановился было, но водитель, кажется, по-своему понял, что единственный пассажир, ожидающий транспорта, может, и ждёт, но — увы! — не общественного... И Лилька спохватилась только тогда, когда автобус, помигивая в снежной темноте красными фарами, уже удалялся прочь. Она вскочила и подняла руку, а потом безнадёжно опустила её: на таком расстоянии водитель наверняка даже не заметил, что пассажир вышел-таки из остановочного навеса.

И вернулась к своим сумкам и рюкзаку, уселась между ними, не замечая, что замерзает, а только стороной чувствуя, что хочется спать. Следующий автобус, наверное, будет поздно. Так что Лилька, насморочно всхлипнув, водрузила на сумку рюкзак, в который, кроме мелочи, сунула кое-что из коттеджного холодильника ("Не с пустыми же руками к Свете приезжать!"), и приткнулась головой в его самое мягкое место... "А вдруг... вдруг он будет проезжать мимо, увидит меня здесь спящей и... Дура, да очнись же ты! Нафиг ты ему сдалась — увидит..." И через пять минут, уставшая от резкого поворота в своей жизни, от переживаний и слёз, ощущая себя не просто брошенной, но преданной, Лилька задремала...

...Чёрный "ягуар", свернув, затормозил ближе к остановке и остановился. Из машины вышел высокий мужчина в длинном чёрном пальто и без паузы направился к остановочному навесу.

Он стоял в двух шагах от широкой скамьи, от спящей девушки и внимательно вглядывался в неё. Насмотревшись, вышел на улицу, держа в руках мобильный телефон, — и обошёл боковую стену так, чтобы его разговора под навесом не услышали. Говорил он недолго, потом выслушал собеседника и молча кивнул, как будто тот мог увидеть его согласие на что-то.

Затем мужчина вернулся под навес и снова некоторое время смотрел на девушку, едва видимую во внутренней тьме. Та, несмотря на тёплую зимнюю куртку, уже начинала сжимать плечи, борясь с подступающим холодом и засыпая беспощадным зимним сном.

Мужчина подошёл к машине и открыл дверь заднего салона.

Прежде чем взять девушку на руки, он мягко провёл пальцем по её лбу, а затем поднял живую ношу так, словно она ничего не весила, и отнёс в свою машину, в тепло, пахнувшее кожей и сукном, а также лёгким ароматом парфюма. Здесь он застегнул на Лильке ремень безопасности. И закрыл дверь, убедившись, что девушка всё ещё крепко спит. Снова отшагал несколько шагов до остановки и перенёс сумки и рюкзак в машину, но не в багажник, а туда же — на сиденье заднего салона.

Постоял немного, открыв дверь у водительского места...

И вскоре машина вкрадчиво (по впечатлениям, бесшумно) покатилась по заснеженной дороге во тьму...

Крепостная стена, с городскими воротами, пустовала: сторожей на ней в этот глухой ночной час почему-то не было.

Первый "ягуар" легко проник в город через беспечно, казалось бы, открытые, а на деле распахнутые невидимым и неслышным магическим повелением ворота. Под неверным светом факелов на малочисленных столбах и на стенах домов машина спокойно проехала мимо спящих зданий, по мощёным дорогам — почти бесшумно, в тишине, волнуемой разве только редким взлаиванием собак, сухим стуком колотушки городского сторожа да его же размеренным хриплым криком порой.

Следом, спустя минуту, по городу словно проплыл второй "ягуар".

Сам город водителей обеих машин не интересовал. Они проехали его весь и остановились возле ворот поменьше, на другой стороне города, чьи дома почти упирались в глухой лес, если бы не та же крепостная стена, отделявшая их от диких мест. Водители вышли, странно похожие друг на друга — чёрным одеянием и довольно высоким ростом.

— Проверим? — спросил первый.

— Смысла нет, — ответил второй. — Граница смещается постепенно. То, что мы видели вчера, уже сдвинулось примерно на три локтя.

— Всё-таки посмотрим, — спокойно сказал первый.

И оба вышли за ворота.

Крепостную стену от близкого леса отделяла узкая луговая полоса с полёглой травой, словно замёрзшей от весеннего морозца. И выглядела эта полоса довольно странно. Неверное пламя факелов со стен и от ворот освещало лишь ту часть лужайки, которая льнула к подножию крепостных стен. Вторая, ближе к невидимому в ночи лесу, скрывалась в той же сплошной чёрной мгле, сквозь которую трудно увидеть стволы деревьев.

Ровная граница между светом и тьмой на луговой полосе не только поражала воображение, но и вызывала некоторую опасливую оторопь: странно, что живой свет резко спотыкается об эту невидимую преграду.

— Ты прав, — заметил первый. — Ещё несколько дней — и тьма проникнет сквозь крепостную стену в город.

— Понадеемся, что этого не произойдёт, — сухо ответил второй. — Итак, приступаем.

Первый просто развернулся и пошёл к машине, часть которой виднелась за воротами. Вскоре он шёл навстречу второму, который, сидя на корточках, копошился с чем-то на границе света и мрака. Первый шёл, держа на руках крепко спящую Лилю. Девушка была одета довольно странно — в длинное, до пят чёрное платье, с деликатно открытым декольте, длинными рукавами, закрывающими руки до пальцев, и с юбкой, которую можно было бы назвать пышной, если бы не грубая и тяжёлая ткань. И при всём при том Лиля оставалась босой. Тем временем второй закончил выкладывать и расправлять ровно на границе света и тьмы широкий и длинный плащ, из толстой ткани, с меховой отделкой по краям и самого плаща, и капюшона к нему.

Первый бережно опустил девушку на плащ, а затем мужчины совместными усилиями закрепили на её ремне, слева, набедренные ножны с мечом. Справа, на бедре же, — ножны с охотничьим ножом. Потом просунули руки Лили в разрезы спущенного плащевого плеча, таким образом надев на неё верхнюю одежду. И натянули ей на голову капюшон, сунув в него тёмную косу девушки и слегка стянув его завязки, чтобы тот не спадал. У горла девушки, подтянув края плаща, скрепили их аграфом, чей выбитый на металле рисунок невольно привлекал внимание каждого: сначала все замечали два изумруда чистой воды, полыхавшие призрачной зеленью, и лишь затем становилось ясным, что оба драгоценных камня вложены в глазницы оскалившегося черепа. Оберег.

Пока первый делал всё, чтобы девушка не замёрзла, второй принёс ещё один плащ. Через несколько минут второй же "упаковал" в него бессознательного Олега, одетого по-зимнему тепло, но неожиданно и отнюдь не современно: на ногах — толстые, с ворсом штаны и меховые сапоги; затем меховая туника, подпоясанная ремнём, из-под туники едва виднелась рубаха из грубого, неокрашенного рядна. А теперь ещё появился и плащ, края которого второй положил так, как будто укрывал парня одеялом. Во всяком случае, кровь из покалеченного аварией тела уже не так была видна... Пока первый оставлял рядом с Лилей небольшие сумки, второй разложил — у левой руки Олега щит и арбалет с болтами, у правой — меч и колчан с дротиками.

И ещё одну котомку второй оставил так, чтобы, встав, Олег сразу заметил её. Котомка эта была довольно вместительная и тяжёлая — даже на вид.

Оба отошли от лежавших на черте между светом и тьмой. Переглянулись.

— Трёх суток хватит? — спросил первый, снова взглянув на Лилю.

— Оба довольно восприимчивы к обучению, — чуть заметно пожал тот плечами. — Разве что, когда проснутся, будут болеть мышцы, но это дело преходящее...

— За это время границы снова переместятся на три локтя...

Постояли ещё немного, глядя в непроглядную мглу леса, и ушли за городские ворота, которые закрыли не только плотно, но и не забыли о засове.

Два "ягуара" вновь промчались через весь город и, выехав за ворота, пропали вдали — с глаз любого наблюдателя, буде таковой нашёлся бы.

...А двое остались лежать на странной границе, которая словно перерезала их от головы до ног светом и тьмой. И каждый видел свой зачарованный сон.

Олег в своём сне активно сопротивлялся какому-то психу. Тот сначала вылечил все его раны — честно говоря, дурацким способом: какими-то травяными отварами и всякой гадостно пахнувшей жидкостью, которую накладывал на раны, приминая мхом!.. А потом, когда Олег сумел подняться на ноги, псих потребовал от него бегать на немыслимые расстояния — да ещё с какими-то дурацким арбалетом и полным дротиков колчаном за плечами, а ещё со странным вещмешком, куда садистски напихали целую кучу булыжников. А с поясного ремня били по ногам парня плохо прикреплённые ножны с мечом. Если Олег отказывался бежать, на него замахивались плетью. В первый раз он решил, что его во сне "на понт берут", и бежать отказался наотрез. Уговаривать не стали. От резкой жгучей боли по лицу он закричал в ужасе, испугавшись, что глаз вытечет. Но плетью лишь разодрало кожу с виска через глаз и нос и облило лицо кровью. Так Олегу преподали урок, после которого он предпочитал выполнять приказы полоумного мужика, нежели быть забитым плетью до смерти. Сбежать от этого полоумного некуда: мир, в который Олег попал, был абсолютно ему неизвестен...

Вскоре он научился совершать длительные переходы по местности — часто полуголодным и мечтающим о полноценном сне. Затем научился бою с мечом и двумя ножами дикого вида. Потом — метанию дротиков и стрельбе из арбалета. Потом — дракам здешнего мира, что было легко, потому как одно время он ходил в своём мире в секцию бокса... А когда сон закончился, Олег увидел собственное отражение в воде, колыхавшейся в громадном ведре, которое кто-то поставил перед ним. И с трудом узнал себя в скуластом мужике с голодной мордой. У этого скуластого и обветренного были слишком длинные тёмные волосы, которые приходилось собирать в "хвост". Рот, который Олег в прошлой жизни любил самолюбиво выпячивать, превратился в напряжённо сжатый. "И зачем мне всё это надо было?" — мысленно вопросил он. И почему-то нисколько не удивился, услышав ответ из ниоткуда: "В этом мире ты личник ведьмы".

Он встал с земли, поднял плащ, оглянулся и подошёл к женщине, которая всё ещё сидела на земле и перебирала свои украшения, приглядываясь к каждому. Обученный, он уже знал: это не украшения — а обереги или артефакты... Не спрашиваясь, Олег поднял её мешок и взвалил себе на спину, благо лямки позволяли. Женщина подняла голову взглянуть на него.

...Лиля, едва закрыв глаза, открыла их в большое, но слишком тесно заставленное старинной мебелью помещение, которое резко провоняло множеством химических и алхимических (откуда она это знала — лучше вопросом не задаваться) запахов. Её тоже гоняли в хвост и в гриву, обучая правилам составления зелий и создания артефактов. А ещё, вместо утренней зарядки, она училась орудовать мечом и ножами, а также всеми женскими штучками самозащиты, начиная с боевых игл, прячущихся в волосах, и заканчивая отравленной булавкой. Жила она в небольшом домике, при кладбище — насколько поняла — в жилище некромантки, потому что частенько уроки проходили среди могил. И какие уроки! Суровая старуха, ходившая в чёрно-красном одеянии, не давала ей спуску в учёбе, так что Лилька на огромной скорости запоминала и практически выполняла такие задания, что становилось, мягко говоря, неуютно. Но, как скоро выяснилось, такая учёба девушке пришлась по вкусу: Лилька быстро усваивала новые понятия, а ещё быстрее проникалась удовольствием от осознания собственной силы. И от осознания власти над тем многим, чему она ранее не придавала значения.

Суровая старуха проводила её за ограду кладбища и молча попрощалась с ней. Лиля взвалила за плечо котомку с уже готовыми артефактами и накопителями, заготовленными во время учёбы, кивнула ей и решительно пошла дорогой, которой не знала, но подозревала, что та должна привести её в определённое место. И этим местом стала крепостная стена незнакомого города, возле которой Лиля присела перебрать своё некромантское добро — в ожидании, когда к ней подойдёт человек, во сне обещанный ей для личной охраны. И он подошёл.

Вторая глава

...И они проснулись.

...Упираясь руками в землю и морщась от мёрзло-мокрой травы, попавшей под ладони, Лиля села. И усмехнулась, глядя на пальцы босых ног, высунувшиеся из-под платья. Взглянула направо. Там было так светло, как обычно бывает только ранним утром: даже высокая крепостная стена из серого камня слегка отсвечивала розоватым, а трава, ближе к её подножию, приятно для глаз ярко зеленела.

Странно было смотреть из нереально кромешной тьмы на светлое утро. Пальцы-то ног видны только потому, что смотрела она на них сбоку, со стороны света... Так, хватит прохлаждаться, валяясь на сырой земле. Пора вставать и узнавать, что здесь происходит. Во сне-то ей сказали, что она должна делать, но... Для начала она развязала бечеву, закрывающую мешок с артефактами, и проверила их наличие — всё ли взяла.

— Госпожа... — почтительно обратились к ней сзади.

Обещанный личник обошёл её и протянул руку, чтобы помочь подняться с земли. Уцепившись за его ладонь, Лиля легко встала на ноги и с минуту, наверное, отряхивалась от мелкого мусора.

И внезапно услышала неожиданное:

— Лиля? Лиля, это ты?!

Она взглянула на личника и с трудом узнала Олега в этом мужчине, чьё лицо изуродовал рубец от виска до носа. Если в его глазах разгоралась радость, то она чувствовала только раздражение: почему и он здесь?!

А Олег быстро освободился от поклажи и шагнуть к ней — явно, чтобы обнять.

Ямку между ключицами ей вдруг словно обожгло, и от аграфа, которым был застёгнут плащ, в Олега резко выстрелили два тонких ярко-зелёных луча.

Он шарахнулся назад.

— Не смей слишком близко подходить ко мне, — холодно сказала она, когда личный телохранитель, оплаченный для неё на время исполнения заказа, ошеломлённо взглянул на неё. — И обращайся ко мне соответственно — госпожа Лилия!

— Да как я могу относиться к тебе по-другому?! — рявкнул Олег, тем не менее опасливо покосившись на её аграф. — Если у нас были... близкие отношения! Если ты носишь моего ребёнка!

Она брезгливо осмотрела его с ног до головы.

— Хм. О ребёнке вспомнил. А то ты не знал, что твоя мамаша дала мне денег на прерывание беременности.

А сама с внезапной для себя и горячей надеждой уставилась в его лицо: а если он и вправду не знал? Ну, пожалуйста, пусть бы он не знал!

Глаза опустил, и Лиля, вспыхнув, чуть не плюнула ему под ноги... Знал!

— Ребёнка не было, — медленно сказала она, откидывая с головы капюшон.

— Но ты...

— Я неловко пошутила. Помнишь, что я сказала, когда ты спросил, не беременна ли я? Я ответила: "Почему бы и нет?" Надеялась, что туманный ответ заставит тебя подумать о будущем — для нас двоих. Понимаю — сейчас, что глупо было надеяться. Но тогда я тебе верила. А ты... — Она добавила презрения в голос: — А ты побежал жаловаться к мамочке!

Он стоял, всё так же опустив голову, и она пожала плечами:

— Если тебе не нравится ситуация, когда ты должен мне служить, то... как только будет возможность — отпущу тебя и возьму на службу другого. Готов к такому?

Между нею и Олегом разница — пять лет. Но сейчас именно она ощущала себя старше его на те же пять лет.

Он зло глянул на неё и ответил:

— Я буду слушаться тебя. Ведь только ты знаешь, кто мы. Мне так легче.

— Что именно тебе легче? — слегка выделив слово "тебе", уточнила она.

— В чужой стране, среди чужих людей, в положении, которое совершенно не соответствует нашим привычкам! — отчеканил он. — Вместе мы выживем!

— Вместе? — снова повторила она. — Я не собираюсь быть с тобой рядом здесь всю жизнь. Как только закончится срок твоего найма, ты вернёшься туда, откуда мне тебя прислали для работы.

— Но у меня здесь нет ни семьи, ни дома! — уже растерянно напомнил Олег.

Лиля внимательно посмотрела на него.

— Тебя эта проблема как-то не заботила, когда дело касалось меня. У меня ведь тоже — ни семьи, ни дома. Ты тогда тоже знал, что мне идти некуда и не к кому. Или забыл? Я растратила деньги, вырученные за дом матери, чтобы доказывать тебе: я не вешаюсь тебе на шею, главное для меня ты, а не твои деньги. А ты знал, что я твоё временное увлечение, но промолчал, пока я тратила те деньги — на которые можно было бы купить крохотную квартирку, останься я одна. Что же ты сейчас-то заволновался? Тебе-то легче даже и здесь. Ты хоть можешь вернуться в ту казарму, из которой тебя наняли. У тебя есть крыша над головой и работа, а значит... — зло ухмыльнулась она, — есть и средства к существованию.

В этой тьме (магической — подозревала Лиля) они плохо видели друг друга — силуэтами, незаконченными очертаниями. Будто стояли в тёмной комнате с единственным большим окном. Правда, это окно тоже не больно-то пропускало дневной свет. Поэтому девушка поначалу лишь и сумела разглядеть: в той, прошлой жизни Олег был большеглазым красавцем-аристократом с мягкими чертами лица; сейчас же его лицо словно вырезали из узловатого дерева, так что его эмоции легко было прочитать именно по тем очертаниям. Например, как сейчас, когда он в ответ на её отповедь сжал челюсти, и на обтянутых обветренной кожей скулах вспухли желваки...

Сейчас же пригляделась внимательнее. Если честно, когда они впервые в этом мире взглянули друг на друга, она не сразу узнала-то его в этом сухощавом воине, с неровно выстриженными и собранными в хвост грязными, когда-то мягкими и волнистыми, тёмными волосами. Не волосами — космами, давно не мытыми. Не сразу узнала и само его лицо. Ранее, для неё, оно было самим совершенством. А сейчас его перечеркнуло кривой полосой не то глубокого пореза, не то даже шрама — чёрного, потому как рана явно была плохо обработана. И даже по глазам не сразу узнала. У того Олега, оставшегося в прошлом, были очень красивые большие глаза. Как он умел томно прикрывать их, так что Лилька просто млела от его снисходительного взгляда!.. Сейчас эти тёмные глаза зрительно стали больше: лицо-то похудело, и, кажется, от недоедания (а поесть он всегда любил!) под глазами появились тёмные же мешки. Изменился даже его рот. Крупные чувственные губы (Лилька даже сейчас вздохнула, вспомнив), бархатные в поцелуе, сейчас превратились в жёсткие, крепко сжатые от напряжения.

Узнала только по голосу. После того как он назвал её по имени.

"Что... Мамочки нет рядом, чтобы побежать к ней и пожаловаться на жизнь и на неурядицы? Чтобы она приехала и разобралась с твоей личной проблемой? — безо всякой мстительности, спокойно подумала она. — Или тебе не нравится, что от безделья такой резкий переход случился? Да ещё к жизни с физическими нагрузками?"

Пока разглядывала его, угрюмо потупившегося, мелькнула насмешка и над собой: "А ты? Два года прожила в ритме его жизни — тебе нетрудно? С небес на землю? — И ответила себе же: — Нет, нетрудно. Мама выпустила меня в жизнь, вооружив всем, что пригодится и здесь: я умею варить, шить; не чураюсь грязной работы, если надо. В университет поступила на бюджет. И только на третьем курсе включила наивную дурочку — позволила увести себя, недоучившуюся. Бухнулась на всех парах — в любовь, блин... Одностороннюю... Мда. Недолго музыка играла. Впрочем, что сейчас вспоминать. Сейчас — надо жить по тем правилам, которым поперёк не встанешь. И устанавливать свои..."

Олег глянул на неё.

— Ну... Ладно. Свои обязанности я знаю. Но зачем меня приставили к тебе? Может, объяснишь, как мы здесь оказались? И почему — так?

Девушка изучающе заглянула в его глаза. Да, смирился с ситуацией.

— В столичную гильдию ведьм обратился градоначальник этого городка. Он сказал, что им нужна ведьма с даром некромантии. В городе что-то происходит странное, а со стороны леса надвигается необычная тьма. Их городской маг, пытавшийся в одиночку справиться с этой тьмой, умер от страшной болезни, которая почти не давала ему говорить. Но именно он перед смертью сумел выговорить, что нужна ведьма-некромантка. В столичной гильдии только две ведьмы имеют способность к некромантии: старуха, доживающая там свой век в качестве преподавателя, и я. И вот я здесь.

— Об этой гильдии ты говоришь так, будто и в самом деле долгие годы являешься её... представителем, — медленно сказал Олег.

Она смерила его взглядом спокойным. Но в душе удивилась: "Он всегда был таким тупым, а я не замечала этого?"

— У тебя на ремне меч, а за плечом прочее оружие. Хочешь сказать, что ты не владеешь этим оружием?

— Я... — и осёкся, догадавшись, что она имеет в виду.

— Мы оба обучались всему во сне, — уже пожала плечами она. — Я у преподавателя. Ты, наверное, тоже у какого-то мастера единоборств. Ну, что? Вопрос замяли?

— Замяли, — угрюмо подтвердил он и снова подобрал тяжёлый мешок с её скарбом. — Куда идти?

— В лес. За мной, — уже бесстрастно сказала она и первой шагнула вперёд — под чёрные стволы чёрных деревьев, которые пока ещё удерживались и не умирали.

И остановилась, чтобы обернуться на его тихое оханье за спиной. Спросила уже раздражённо:

— Что ещё?

— Ты босиком, — растерянно сказал он, чуть не с ужасом глядя на её ноги.

Пару минут как ей показалось, она смотрела на него уничижительно, а потом пожала плечами и спросила:

— Олег, какого чёрта? Почему я быстро привыкла к этим реалиям, а ты нет? И вообще, откуда ты взялся именно здесь и рядом со мной?

Он вздохнул и приблизился так, чтобы тащить её поклажу в паре шагов за нею, не раздражая её своим присутствием. И лишь позже спросил:

— А ты? Как ты здесь оказалась?

Она отвернулась от него и продолжила движение в лес, бросив:

— Я помню, что твоя мать выгнала меня из коттеджа. Я ждала автобуса на остановке и задремала. Зима же... Судя по всему, задремала я смертельно. Так что с тобой? Ты тоже... задремал?

— Не помню, — буркнул он, кажется уязвлённый её пренебрежением, а потому не собираясь ни о чём рассказывать.

И, на её счастье, замолчал.

"На счастье? — вдруг сама же удивилась Лилька. — Мне до сих пор не всё равно, что он... Да ладно... Он просто заставляет меня психовать, потому что из-за него я здесь, но почему-то и он тут же. И вся недолга!"

Пожала плечами и пошла, стараясь сосредоточиться не на том, кто поспешает за ней, а на лесе, его ранах и на тех подсказывающих ей признаках, какие невидимые нити его опутывают. Здешний городской маг был обычным магом — универсалом. То есть некромантию знал тоже, но в определённых пределах. Поэтому сопротивляться не мог...

Под босыми ногами — тоже информация. Странная порча ещё не захватила почву вглубь, хоть и заставляла травы никнуть. Получается, порча пока что веяла в пространстве на высоте где-то по пояс. Шагая, Лилька взглянула на небо, видневшееся сквозь чёрные ветви деревьев. Утреннее солнце заволокло облачной мутью. Постоянное впечатление, что эта муть вскоре разойдётся, не мешало осознанию, что этого не случится.

Там, дальше в лес, — знала Лиля по вложенному ей в память объяснению, зелень ещё будет оставаться. Вот только птичьего пения уже не услышать. Тьма, идущая неизвестно откуда, заставила лесных певцов сняться с места и покинуть привычные места для гнездовий.

Внезапно Лиля поймала себя на странности: она шла, обдумывая и оценивая ситуацию, а сама то и дело исподтишка старалась оглянуться на Олега.

Сначала удивилась, когда сообразила, с какой стати косится назад: проверяет, не отстал ли он. Не заблудился бы. Мало ли, что здесь, в лесу, происходит. Потом решила, что всего-навсего опасается, как бы личник, споткнувшись в незнакомом для него месте, не разбил нечаянно в котомке те склянки и фиалы, о которых она забыла предупредить. Впрочем, сам должен догадаться: вещи-то несёт, принадлежащие ведьме. А в лесу, где негде будет достать необходимые для колдовства предметы, они драгоценны.

В отличие от неё, ходившей почти невесомо и лишь шелестевшей подолом юбки, задевавшей травы, Олег шагал довольно грузно, то и дело треща ветками и сучками, сломанными подошвой его сапог. В тишине постепенно, с каждым шагом вглубь замолкающего леса его грубая ходьба здорово раздражала, но Лиля решила перетерпеть. В конце концов, он мужчина, который несёт довольно тяжкую поклажу.

Оглянувшись в очередной раз, Лиля заметила, что Олег постоянно поглядывает то на небо, затянутое облачной мутью, то вперёд, в глухую лесную темь.

Неожиданно встретились взглядами. И Олег поспешно спросил:

— Далеко ещё?

— Нет, не очень. А что?

— Ты... ведьма. Наверное, видишь, что вокруг, — с сомнением (кажется, он опасался, что она снова оборвёт его на полуслове) объяснил Олег. — Но я-то... ну, обычный. Я дальше буду видеть, как мне идти? Мне кажется, становится всё темнее...

— Когда кажется, креститься нужно, — проворчала Лиля. — Темнота не меняется. Она уже везде одинакова и больше не будет увеличиваться, если ты об этом.

Олег слегка пожал плечами и пошёл в прежнем темпе.

Вот только Лиля теперь отчётливо ощущала его взгляд в её спину. Из-за этого пристального взгляда хотелось передёрнуть плечами... Потерпев немного, она вновь обернулась к нему и сквозь зубы сказала:

— Хорош пялиться мне в спину!

И оторопела, когда Олег рявкнул в ответ:

— А мне идти так легче — пока вижу твою спину! — И спустя секунды добавил тоже сквозь зубы: — Госпожа Лилия...

Для начала Лиля уверилась, что Олег не блефует, не пытается издеваться в отместку за то, что теперь, символически, не один впереди, на ведущих ролях, а и правда — злится из-за собственной беспомощности там, где она чувствует себя уверенно. Поэтому она спокойно сказала:

— Я иду по тропинке, довольно широкой. На ней нет ям.

И снова зашагала в лесную глушь, на ходу коснувшись своего левого плеча, после чего чуть выше её лопатки засияла живым огнём довольно большая бабочка. Сигнальный этот огонёк для Олега Лиля не видела по объективной причине: как говаривала бабушка, на затылке глаз нет. Просто "бабочковое" заклинание светильника — одно из самых примитивных. Зато теперь, зная, что можно не смотреть то на тропу под ногами, то на спину ведьмы, а видеть строго впереди огонёк, Олег придёт в себя и нудеть не будет.

Договорив мысленное: "Нудеть не будет", Лиля про себя хмыкнула: "Ну и каково тебе теперь на вторых ролях, когда твоя жизнь зависит не от твоих единоличных решений? Каково тебе — не чувствовать себя хозяином по жизни?"

Ещё минуты ходьбы — и она спросила уже себя: "Я злорадствую?"

Ещё какое-то время энергичной ходьбы, и Лиля пожала плечами: "Не уверена. Потому что не уверена, происходит ли сейчас воплощение закона бумеранга. Он-то в той, в прошлой жизни всё-таки не был моим начальством. И он ухаживал за мной, заботился обо мне... Правда, до определённого срока. Значит, всё-таки бумеранг? Ведь, как и он, я тоже в конце работы собираюсь избавиться от него. Отличие одно: он заранее знает, что его ждёт. Я — не знала. И для меня тот его поступок — откровенное предательство".

Её глаза уже приноровились к нужному зрению, чтобы видеть всё и отмечать, где опасно, а где нет. По впечатлениям — до места осталось пройти недолго.

Но ближе к месту, к дому, в котором им придётся жить некоторое время, кусты и деревья стали гуще, привнося свою темь и постепенно превращая здешнюю темноту в настоящий мраке. Скоро Лиля поняла, что огненная бабочка помогает идти и ей — даже притом, что сама она прекрасно видит все предметы вокруг. И поклялась себе, что первым делом разгонит эту тьму хотя бы вокруг будущего жилища.

А пока... Она резко встала на месте, жёстко подняв вверх руку и останавливая Олега. А секунды спустя, обалдев, хлопала глазами: Олег ломанулся к ней сбоку, бросил котомку с зельями и иными артефактами у её ног — ладно ещё на густые травы, а сам, вооружённый мечом и ножом, застыл перед ней, медленно оглядывая окрестности. Которых, вообще-то, теперь и сам не видел... Ошарашенная Лиля прошептала, благо шёпот в этом лесу слышен отчётливо:

— Ты что? Что ты делаешь?

— То, чему меня учили, — буркнул он. — Охраняю тебя.

— Но...

— Ты же сама показала, что впереди нечто, — прошептал он. — Оставайся за моей спиной, поняла?

— Но...

— У меня прекрасный слух, — отшептался Олег. — Помолчи, ладно?

"Тут кругом сплошная магия, если что... — мысленно объяснила ему изумлённая Лиля, глядя ему в спину. — Какого чёрта твоему слуху тут делать?! И что ты можешь сделать, в случае если и придётся драться — с какой-нибудь магической дрянью?!" И заткнулась — точно так же мысленно — сама, вдруг поймав странную мысль. А на кой ей тогда вообще телохранитель? Зачем она его выпросила?

Она вздохнула и объяснила:

— Нет там ничего. Я услышала треск сучка, проверила — там ветка сломалась и упала. Больше ничего.

— Почему сломалась?

— Птица с неё слетела.

Он не стал спорить, как она ожидала. Просто нагнулся подобрать брошенную котомку и снова прошёл назад, откуда Лиля услышала его тихую претензию:

— Если только ветка сломалась, где моя бабочка?

Девушка бесшумно фыркнула и снова прикоснулась к левому плечу, а затем зашагала вперёд по той же тропинке, раздумывая над возникшим вопросом о необходимости телохранителя. Пришла к выводу, что телохранитель ей нужен не практически, а ради статуса. Удивилась. Снова начала анализировать... и снова встала — уже перед калиткой в небольшой двор одноэтажной деревянной постройки, где совсем не давно жил лесничий. Лесничий пропал с началом странностей с лесом.

Как обозвать это строение? Избушка? Сторожка? Нет, только не избушка. Название легко сочетается с бабой Ягой, а потому Лиле категорически не нравилось. Сторожка — куда ни шло. Её, ведьму, сюда и послали, чтобы усторожить лес, который пропадает как часть государственной территории, потому как в заражённый чем-то лес мало кто ходит. Ну... кроме них с Олегом. И тех, кто будет доставлять сюда продукты из города — как было уговорено с городским правителем.

Что-то Олег замолчал, хотя Лиля ожидала от него кучу вопросов по поводу новой остановки, да и самого дома. Осторожно оглянулась и пожала плечами: он опять изображал из себя ревностного телохранителя, опустив её котомку в травы возле забора — и спиной к ней озирая местность и тщательно прислушиваясь к ней. Или не изображал, а и правда исполнял свои обязанности, которым его научили здесь?

Лиля тронула калитку, покачала её чуть и кивнула: открывается. Не заскрипела — прежний хозяин смазывал петли. Но травы за время его исчезновения выросли, так что шорох калитки по верхам трав заставил Олега быстро повернуться.

— Заходим, — спокойно объявила Лиля и неспешно направилась по едва видимой тропке к крыльцу.

Оглядываться не стала, слушая шелест трав за спиной. Но, едва подняла ногу, чтобы встать на первую из трёх ступенек махонькой лестнички на крыльцо, как Олег бесстрастно сказал:

— Подожди. Сначала я проверю.

— Там никого, — не сдержалась девушка. — Поверь слову ведьмы.

И тогда он спросил то, о чём она раздумывала последние минуты:

— Зачем тебе телохранитель? Если ты сама со всем справляешься?

Помолчала, глядя ему в хмурые глаза, и снова пожала плечами:

— Ситуаций, когда тебе придётся меня охранять, достаточно.

— Например? — настаивал Олег. — Скажи хотя бы одну, а то я чувствую себя... дураком, прямо говоря!

— Лес погибает из-за чьей-то злой магии, — равнодушно сказала она. — Когда мне придётся создавать нужные для помощи ему артефакты, когда придётся проводить нужные ритуалы, ты будешь стоять рядом и защищать.

— Почему?

— Потому что ведьмы порой входят в транс и не видят, что происходит вокруг.

— Всё равно не понимаю, — пробормотал он. — Ты же недавно только сказала, что я против магии совсем... — Кажется, он хотел сказать о себе нечто уничижительное, но только дёрнул ртом и отвернулся.

— Потерпи пару дней — сам всё увидишь, — сказала Лиля и, приподняв подол платья, устремилась к двери в дом.

Дверь и оказалась тяжёлой — из какого-то прочного дерева, но открылась тоже легко, как и калитка, смазанная дёгтем — судя по знакомому запаху. Лиля придержала её, шагнув чуть в сторону от дверного косяка — чтобы Олег мог беспрепятственно внести груз в их новое жилище.

Грубый, из неотёсанных камней камин совмещал в себе не только отопление, но и очаг для готовки. Окинув взглядом дополнительное к нему хозяйство, Лиля показала Олегу, куда поставить её котомку, а потом кивнула на ведро, больше похожее на узковатую бадью:

— Обойдёшь сторожку слева — там, в небольшом овраге, будет ручей. Принеси воды, а я пока затеплю огонь в камине. Не забудь сполоснуть ведро, перед тем как набрать воды. Неизвестно, сколько оно здесь простояло.

Напряглась так, что мурашки по телу: откажется?

Нет, деловито подхватил тяжеленное ведро за две дужки и вышел из сторожки.

Постояв немного в помещении, Лиля огляделась. Всё жилище представляло собой огромную комнату. Но, судя по брусьям по всему потолку (на некоторых висели свёрнутые рогожи), отдельные комнаты, чтобы не смущать друг друга, легко сделать, лишь развернув те самые рогожи, словно шторы или ширму. Но для начала их придётся отдать опять-таки Олегу, чтобы он их вытряхнул во дворе.

Уселась на колени перед камином — и затряслась в мелком смешке. Они в этой сторожке — как семейная пара, только-только вселившаяся в новый дом. Интересно, будет Олег бузить — нет ли?

При взгляде на дрова в камине, Лиля только вздохнула: если она потребует, чтобы Олег их переколол помельче, он, наверное, взорвётся. Так что... Она с трудом переложила сухие горбыли так, чтобы удобнее было их поджигать. Заклинание прошептала, глядя на дрова сквозь ладони, которыми гнала на дрова огонь. Пришлось пару минут выждать: дрова разгорались нехотя.

Опустила руки, бездумно глядя на огоньки, потихоньку с одного горбыля перебегающие на другие. "Этого хватит до утра. Завтра погоню Олега за сухим деревом. Того, что видела возле стены дома, — маловато для нашего проживания здесь..."

Нашла громадный чайник с остатками воды, сполоснула и налила принесённой Олегом. Тот стоял неподалёку, наблюдая, как она хозяйствует.

— Зачем так много воды? — наконец решился он на вопрос.

— Хочу помыться. И тебе тоже неплохо бы голову вымыть. Смотреть страшно, — насмешливо сказала она, не оглядываясь.

— Могу и в ручье искупаться, — огрызнулся он и осёкся, осторожно спросив: — А ты... поможешь? Голову-то...

— Ты у нас человек самостоятельный. Сам вымоешься, — отрезала она. — Поставь котёл на угли. Этого нам хватит надолго — и для еды, и на помывку.

Ожидала, что заартачится, но Олег молча выполнил все её распоряжения.

Третья глава

Или он хороший приспособленец, или сознаёт-таки, что здесь он и в самом деле не вправе идти против порядков, установленных чужими людьми.

Тем не менее, хотя Лиля и понимала, что сейчас она сильнее его во всех смыслах, старалась говорить с ним, не слишком раздражая. Себе дороже. Ведь им в этом доме жить, как минимум, неделю. Если не больше. Город за Олега заплатил, во всяком случае, за две недели. И он это знает.

Так что Лиля хоть и командовала, но чаще пыталась разговаривать с ним нейтрально. И про себя поражалась: он выполнял все её "пожелания" беспрекословно. С бадьёй той на ручей сходил не раз. Пока вода, спервоначалу принесённая им, грелась в очаге в котелке и в чайнике, она велела ему поставить ещё более крупный котёл в ближайший с камином угол, после чего вновь послала за водой. Пока Олег ходил и ждал наполнения бадьи (родниковая вода падала с явно рукотворного каменного русла), она вычерпала из очагового котла горячую воду в угловой котёл, а пока закипала следующая порция, он снова ушёл к ручью.

А вернулся, поднял брови: котёл в углу спрятался за спущенной и расправленной рогожкой. Лиля скомандовала:

— Лей воду греть, а потом иди туда (палец указал на рогожку) и вымойся! Держи мыло, но учти: расходуй экономно. Я хоть и научилась его делать, но материала для него у меня маловато. А ещё вот тебе мочалка — сама сплела из здешнего лыка. Шагай давай.

— А ты? — растерялся он.

— Пока для меня вода греется, обойду дом и двор, чтобы обезопасить их. Иди быстрее. Вода остынет.

Что она про него очень хорошо знала, так это его стремление к чистоплотности. Одежду он в прошлом менял чуть не каждый день. И очень хорошо понимала его сейчас, глядя на одежду, в которой он явно не один день ходил. Кстати, о птичках...

— Одежду брось мне — простирну, — велела она. — Не фиг надевать на чистую кожу эту грязь.

— У меня запасной нет, — отозвался он из-за рогожи. — Она же сохнуть долго будет.

— Походишь в римской тоге, — ответила она, намекая на оставленный за рогожей же большой кусок ткани вместо полотенца — из припасов здешнего лесничего.

За рогожей помолчали, а потом оттуда просунулась рука, бросившая на табурет охапку одежды.

— Всё, я ушла, — оповестила его Лиля и забрала его одежду, от одного прикосновения к которой ей стало... брезгливо — настолько она заскорузлая и даже, кажется, жирноватая от долгого ношения. — Меня не будет примерно двадцать минут. Хватит тебе?

— Хватит, — отозвался он — и в его голосе послышалось самое настоящее наслаждение на пару с плеском воды.

"Надеюсь, он сообразит сначала вымыть голову, а уж потом..." — скептически подумала девушка. Прежде чем выйти из дома, огляделась и подошла к своей котомке, которую он оставил возле низкого, грубо сработанного стола. Покопавшись в ней, вынула сумки из своего прошлого — с вещами того же прошлого, а затем из одного пакета вытрясла старый джемпер Олега — тонкий, хлопковый, на холодное лето. Олег когда-то ей подарил эту вещицу, в которой ей нравилось по утрам ходить по коттеджу, а она и обрадовалась. А потом, зная, что и этому джемперу уготована судьба быть выброшенным, забрала с собой.

На цыпочках подошла к табурету и оставила на нём джемпер. Помедлив, вынула из пакета "рабочие" джинсы — свои ещё, до встречи с Олегом купленные, широкие. Правда — для Олега коротковаты, но ничего. Для временной одёжной смены подойдёт, да и на бал их пока никто не приглашал, так что чистые джинсы отправились следом — на тот же табурет, пока Олег плескался в своё удовольствие... Венцом всех этих действий Лили стал её же вывод: "Не, я точно дура".

Помешкав, она тоже решила, что получит удовольствие, если немного подсмотрит за ним. И осторожно сунулась за слегка отогнутую рогожку. Но вместо удовольствия почувствовала некоторую обескураженность: Олег стоял спиной к ней, жёстко растираясь данной ему мочалкой, и эта спина выглядела так, что... как бы девушка к нему ни относилась, но морозец, пробежавший неприятными мурашками по её собственной коже, она ощутила. Пока Лиля училась у старухи-некромантки, она заметила, что старые царапины или пятна от ожогов (она любительница что-то запечь в духовке и порой, проверяя готовность, нечаянно прикасалась к стенкам духовки) могли оставаться, но те ранки, которые она получала здесь, пропадали мгновенно. Шрам Олега на его лице — она видела — постепенно пропадёт, чему поспособствуют и её травы: телохранитель, носящий на лице знаки, что он не очень удачливый, в этом мире ей не нужен. Но его спина и его руки от локтя к ладоням... Насколько она видела, используя магический взгляд, все эти уродливые шрамы он получил в их оставленном мире. Но... когда?

Потом. Всё потом... Мягко отпрянула от рогожки и бесшумно пошла к выходу. Закрыв за собой дверь в их временное жилище, Лиля развернулась на деревянном крыльце. И замерла.

У Олега была дурная привычка: двери в туалет и в ванную комнату он за собой не просто закрывал, но и запирал. Когда она спрашивала, бурчал, что надо соблюдать личное пространство. Хотя все остальные двери его не интересовали. Он и в морозы мог оставить входную дверь с улицы в тамбур коттеджа не только не запертой, но и не закрытой до конца, запуская в дом морозные клубы пара.

"Здесь ему придётся избавляться от таких привычек", — спокойно подумала Лиля, не шевелясь и разглядывая мертвеца, который только что вошёл во двор, благодаря дуром распахнутой во всю ширь калитке.

Мертвец, кажется, был из крестьян. И умер так давно, что одежда висела на нём, как на вешалке, а штаны так и вовсе сползли, являя свету тощие ноги — сплошь кости, обтянутые потрескавшейся кожей. И последнее — сползшие штаны — стало причиной тому, что двигался оживший труп очень неуверенно и неуклюже, а значит — медленно.

Не глядя, Лиля нашарила на бедре ножны с коротким мечом, проверила, как вытаскивается оружие, и решительно зашагала навстречу непрошеному, да и нежеланному гостю.

В этой конкретной ситуации меч был нужен только на всякий случай.

И подпрыгнула на месте, услышав всполошённый вскрик за спиной:

— Стой на месте!

Пока изумлённо оглядывалась, Олег промчался мимо неё с мечом наголо.

Завопить, чтобы он не трогал мертвеца, не успела.

Он стоял над рухнувшим телом, тяжело дыша — босой, как и она, зато одетый в "предложенный" ему джемпер и джинсы, которые слегка засучил. Меч держал острием чуть в сторону... В окно, что ли, увидел?..

Лиля вздохнула и подошла к откатившейся башке мертвеца, чтобы поднять её за остатки волос. Заглянула в гнилостно белёсые глаза и отнесла башку к телу.

— Откуда здесь этот зомбарь? — спросила изумлённый Олег, беспокойно оглядываясь.

— Откуда-откуда! — ворчливо пробормотала Лиля. — Кто-то, между прочим, калитку во двор закрыть не удосужился. Вот оттуда и появился.

— Ты мне ничего не говорила, чего здесь можно ожидать! — огрызнулся Олег.

— Да? А самому в голову не пришло, что ты в чужом мире, вообще-то? А значит, все до одной двери за спиной надо закрывать — и покрепче? — уколола его девушка.

И подумала вдруг, что они оба ругаются, как проблемные подростки, так и норовя побольнее клюнуть друг друга.

— Так и не расскажешь? — насупился на неё Олег.

— Зайди в дом, — велела Лиля. — Я ещё минут десять посижу с этим товарищем, а потом приду и всё объясню.

Парень не похудел, а словно иссох. Так она решила, наблюдая, как Олег сначала дошёл до калитки и наконец закрыл её, накинув цепь со столба на одну из досок, из которых сколочена дверь. После чего и ушёл в дом. Джемпер на нём даже болтался чуточку, а её джинсы оказались ему только чуть тесноваты.

А Лиля присела на корточки перед трупом — так, чтобы оказаться в стороне от смрадной вони, слабо колышущейся над трупом. Снова подобрала отрубленную Олегом голову, поразглядывала её и с новым вздохом бросила её к мёртвому телу.

Удар Олега хорош. Он сумел прорубить черепушку чуть сбоку и — увы для Лили — взболтать мозговую жидкость. Хотя черепушку разрубить было легко — пригляделась девушка. Труп-то бродил по местности, небось, с неделю.

Пряжку от плаща — черепок с глазами-изумрудами — Лиля постоянно носила с собой. Проговорив тягучее заклинание пути, глядя на стекающую со стенок мёртвого черепа серую слизь, она замерла, впившись взглядом в пустое пространство вокруг трупа. И опять — увы. Надежда на то, что у трупа осталась хоть какая-то информация о пройденном им пути не оправдалась.

Лиля вздохнула и поднялась с корточек.

Сейчас она объяснит Олегу всё необходимое и отправит его убрать труп подальше от подворья при доме лесничего и сжечь его где-нибудь в укромном местечке.

Постояла ещё немного над мертвецом, мечтая о появлении ещё одного, и со вздохом повернулась к дому.

Как и ожидалось, хмурый Олег сидел на табурете и даже не собирался хоть сколько-то прибраться в доме. Когда он вскинул на Лилю глаза, она немедленно, хоть и спокойно велела:

— Грязную воду вылей справа от дома. Там тоже есть небольшой овраг. Потом все ёмкости сполосни в ручье. Труп оттащи подальше от дома и сожги его в какой-нибудь яме. Как вернёшься — попьём чаю, и я тебе всё объясню.

Его взгляд скользнул с её лица на её ноги. Лиля хмыкнула: он-то успел заново сполоснуть свои ноги и надел сапоги. А ей — стоять здесь, на земляном полу, вроде как студёно. Хотя на деле — от избытка силы стопы у неё горячие. Но ему это знать пока необязательно... Лиля пошла к столу, на который Олег поставил громоздкий чайник со вскипевшей водой и принялась хозяйничать, готовя то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. На парня больше не обращала внимания.

Не обращала бы. Если бы он не проговорил:

— Почему ты здесь... маг? А я всего лишь твой телохранитель? Это специально так, да? Типа... карма?

Она замерла, глядя на него и стараясь утихомирить сарказм, который так и рвался наружу обидными, ехидными словами, но ответила легко:

— Нет, не карма. Просто в этом мире у меня есть способности к магии, а у тебя их нет. Вот и всё.

Таких удивлённых глаз у него она ещё не видела. А потом дошло: он только что себе придумал эту карму за прошлое, в котором он обидел её, и был готов смириться с ней, потому что в его глазах такое положение безнадёжно. Судьбу-то не переиграть. И тут вдруг выяснилось, что дело-то в личных особенностях каждого из них. И для него это открытие... впрочем, его ещё надо переварить, а потому Лиля напомнила:

— Начни с грязной воды.

Пока он возился с уборкой, она вынула из котомки всё, что ей нужно будет, пока она работает с этим делом, и расставила по пристенным полкам, а кое-что спрятала под кроватью — толстенным бревном, едва-едва вытесанным, словно лодка-плоскодонка, и уложенным на четыре чурбака.

Перед тем как Олегу уйти кремировать мертвеца, Лиля проинструктировала его:

— Будь осторожен — мертвяков здесь мало, но они есть. Учти: если заметишь хоть одного и будет такая возможность, заставь его идти за собой. Мне нужен мертвяк с непроломленной башкой.

— Зачем? — последовал логичный вопрос.

— Если его дохлые мозги будут ещё целыми, я сумею найти дорогу к тому месту, откуда началось здешнее бедствие. Так что не забудь взять с собой оружие и одну из тряпок — чтобы на кожу не попала жидкость с трупа.

— Значит, я зря того грохнул?

— Зря, — прямо ответила Лиля.

Олег ещё немного постоял в дверях, сосредоточенно глядя на неё, и вышел.

Зная, что работа займёт его, как минимум, на полчаса, Лиля собралась с силами и быстро подмела земляной пол в доме, после чего вымылась в чистом котле. Торопясь, пока Олег не вернулся, устроила ему постель на широкой лавке. Обе их "кровати" легко спрятать друг от друга занавесками-рогожками. Лиля не пожалела времени сама вытряхнуть их с крыльца. Всё-таки Олега делами она загрузила по полной, а рогожки старые — жалко, если он тряханёт их со всей силы: старенькие "занавески" могут и порваться. Ноги она хотела вымыть только перед сном, но, походив немного по земляному полу, пришла к выводу, что лучше вымыться именно сейчас. Стопы начали покрываться крепкой пыльной коркой, которая мешала "слушать землю". Так что сначала она выполнила обещание, данное Олегу: сполоснула его вещи в мыльной воде, затем в чистой, а уж потом, разложив его стирку на верхних, прогревшихся металлических брусьях камина, отмылась сама. Пока мылась, опять задалась вопросом, что у него со спиной и с руками. Прикинула вариант — подсмотреть его сны и таким образом узнать, что случилось, но покачала головой. Да, она сильная. Но не хотелось бы влезать в настолько личное. Может, расскажет сам, если она спросит? Вряд ли. Всё-таки она ему уже указала его место при ней, хотя он и пытается свести их нынешнее положение к привычному для него. Что ж... Нет так нет. Проживём и без знания о прошлом.

Когда Олег вернулся, на столе его ожидали лепёшки с сыром и пара кружек с вином из запасов Лили.

— Ну что? Повезло с мертвяками? — спросила она, нарезая сыр на тонкие ломтики.

— Того сжёг, — ответил он, присаживаясь к столу. — Других больше не видел. Лиля, вопрос такой: а здесь охотиться можно? Я понимаю, что тебе сыра хватает, но мне-то здесь физической работы больше. Видел пару барсуков и зайцев. Они не отравленные?

— Пока не знаю, потом проверю, — отозвалась она и с любопытством спросила: — А как ты огонь добыл?

— Магических сил у меня нет, — уже чуть усмехнулся он, — но пользоваться магическими штучками меня научили. — И продемонстрировал глиняную трубку, заткнутую пробкой на цепочке.

— Зажигалка, здешняя, — хмыкнула она. — Насчёт охоты... Здесь ведь темно. Как же ты разглядел дичь?

— А они здесь непуганые, кажется, — объяснил парень. — Насколько я понял, здешний лесничий — зверь был, никого в лес не пускал без верительных грамот от градоначальника.

Некоторое время они помалкивали, пока ели, потом Лиля сказала:

— Мы сейчас оставляем здесь всё, кроме твоего оружия, и возвращаемся к той тропе. Продуктов у нас мало, а градоначальник обещал прислать к нам человека с продовольствием. Его надо встретить.

— А как же мы здесь вещи оставим? — забеспокоился Олег. — Вдруг заявится кто-то?

— Дом я сумею обезопасить от непрошеных гостей, — заверила его Лиля, убирая со стола посуду и размышляя над прозой жизни: вымыть сейчас — или позже?.. Согласилась с собой, что лучше — позже. Пока более или менее светло, надо сделать главные дела.

Пока Олег собирался, обвешиваясь оружием, она обошла дом лесничего несколько раз, обвешивая его заклинаниями. Когда парень показался на крыльце, он удивлённо спросил:

— Что ты сделала, отчего вроде стало светлее?

— Светлее стало только во дворе, — сказала Лиля, пожав плечами. — Дальше пойдём — сам увидишь, что темнота всё ещё держится. Ты готов?

— Готов.

— Тогда идём. Я впереди. Бабочку тебе сотворить?

— Да нет. Вроде уже не надо.

— Тогда в дороге сам скажешь, если понадобится свет. В такой магической тьме иной раз могут и глаза слишком быстро устать.

И она развернулась к калитке, размышляя о том, что он так и не переоделся в то, в чём сюда пришёл. Разве что плащ надел, который скрывает часть его вооружения.

Налегке идти гораздо комфортнее. Тем более Олег уже знал, что Лиля идёт не просто по лесу, а по утоптанной тропе, и старался следовать строго за ведьмой.

А Лиля шла, обсыпая тропу и часть по краям алхимической смесью, отпугивающей как нечисть, так и нежить. Если к дому лесничего девушка шла, очищая тропу, то теперь действовала на будущее: превращала её в нечто недоступное тёмным силам.

Остановились лишь раз, когда у Лили опустели мешочки со смесью и когда ей надо было рассовать опустевшие по карманам плаща, откуда вынуть запасные.

Стандартные обереговые заклинания действовали на "отлично" — решила она, оглядываясь на пройденный путь и оценивая результаты смеси.

Стоявший рядом смирно, Олег тоже оглянулся. Кажется, он понял так, что в этой остановке он ничем не помешает магическому действу, потому что впервые за всё время обратного пути он спросил, явно стараясь выглядеть незаинтересованным в ответе:

— А как ты узнала, что у тебя магические способности?

— А я и не узнавала, — ответила она, сдёргивая с обоих мешочков тесёмки. — Когда я здесь очнулась, со мной уже была старуха-некромантка, которая даже освоиться мне не дала в этом мире. Сразу впрягла в учёбу.

Она снова обернулась на тропу, невидимую в травах, кустах и в темноте. Заподозрила, что вопрос Олег задал неспроста. Помедлила, пытаясь сообразить, что именно он хотел бы узнать. И догадалась, вспомнив, о чём он спрашивал в доме лесничего. Заглянула ему в глаза так испытующе, что он удивился, а потом, будто заранее давая отпор чему-то, буркнул:

— Что?

— У тебя способности тоже есть. Но настолько небольшие (она хотела сказать: "Маленькие!", но пожалела его самолюбие), что их надо долго развивать.

— Да? — только и сказал Олег, но его лицо как-то очень заметно смягчилось, и он уже не выглядел напряжённым до стиснутых зубов.

Торговца, которого им прислал градоначальник, они встретили у границы между светлым днём (солнце-то здесь уже в зените!) и тёмной лесной опушки. Тот пришёл не один. Отцу помогала девочка лет шестнадцати — плотного телосложения, одетая в длинное платье и в традиционный для здешних жителей длинный плащ без рукавов.

При виде Олега девица немедленно расцвела и превратилась в хорошенькую куколку, ко всему прочему разговаривая с ним с придыханием и преданно таращась в глаза. Судя по тому, что наблюдала Лиля во время беседы с лавочником, Олег ничего не понял. Он-то старательно держался в тени своей временной хозяйки, на которую девица поглядывала с пренебрежением: слишком просто одета. И лишь отчасти с опаской: ведьма-то не простая, а некромантка.

Лавочнику внимание дочери к воину-телохранителю, очевидно, не понравилось. Если учесть, что девица на выданье — ничего удивительного: кому из люда с достатком сдался безродный воин-личник?

Поэтому он и заявил, покосившись перед тем на Олега, который упихивал привезённые продукты в ту же котомку:

— Назавтра со всем остальным к вам приедет мой старший сын.

— Хорошо, — бесстрастно сказала Лиля, хотя ей в этот момент страстно хотелось расхохотаться: расстегнув плащ, девица словно бы нечаянно склонилась перед Олегом — показать более глубокое, чем у его хозяйки, декольте.

Лавочник это тоже заметил — и только не дымился от возмущения, но отчётливо пыхтел, выговаривая:

— Госпожа, а тропа теперь до лесничего свободна ли?

— Свободна, — прикусывая губу, ответила Лиля. — Вас старший сын может проехать до дома совершенно безопасно. Только пусть не забудет закрыть за собой калитку, когда войдёт во двор.

— Благодарствую, госпожа, — с облегчением поклонился ей лавочник и за руку резко дёрнул дочь, которая только не лезла к Олегу на глаза, чтобы поймать его взгляд.

Уходя за ворота крепостной стены, лавочник что-то злобно выговаривал дочери, а Олег вскинул котомку на плечо и спросил:

— Идём?

— Идём, — подтвердила Лиля.

В душе ей очень хотелось спросить его, понравилась ли ему эта девица.

Промолчала. Хотя бы потому, что он, кажется, и не заметил, что его пытались если не окрутить, то, как минимум, привлечь его внимание. И, размышляя о том, почему так произошло, Лиля в первую очередь подумала: девица слишком простенькая — для того, кто в прошлой жизни (а ведь это и правда так — жизнь у них обоих прошлая!) привык к женским лицам... мягко говоря, рафинированного типа.

А потом дошло! Он не обращал внимания на дочку лавочника, потому что размышлял о своих магических способностях!

"И что мне-то с того? — спросила она себя. — Ну, увидел бы он её... Увидел бы, какими жадными глазами она на него смотрит... Здесь, кстати, мир такой, что в такие годы девица и впрямь может рассчитывать на замужество. Может, как только мы оттрубим наш обоюдный срок сосуществования, сплавить его ей? Обучить некоторым магическим штучкам, которые ему по силам? Магов здесь уважают. Вот будет принят в солидную семью лавочников... Вот и будет у него семья и крыша над головой..."

Прошагав сотню шагов, она пожала плечами. А это обязательно — думать о том, как бы его пристроить в семью? Или... какой-то долг перед ним у неё всё же есть?

"Глупости! — рассердилась она. — Не до бабских мыслей! Думай о том, что тебе предстоит в эти дни! И не заморачивайся всякими Олегами!"

Четвёртая глава

Второе предположение, почему Олег не обратил внимания на дочь лавочника, получило своё обоснование в новом походе по тропе, освобождённой от темноты. Шли они как по узкому коридору: сверху солнце, по бокам — тёмный лес. Лиля вынула последние два пакета с магической смесью и продолжала укреплять тропу. Пару раз оглянувшись на Олега, заметила, что тот частенько забывает о своей службе личника, пристально следя за её действиями. Благо шёл он за её спиной, усмехнулась: неужели думает самостоятельно увидеть что-то магическое?

Оставив дома продукты, устремились уже по другой тропе — от дома лесничего. Поход на этот раз был короток: новых мертвяков не обнаружили, зато тот самый короткий отрезок пути Лиля заставила тропу засиять солнцем. Правда, приглядевшись к колдовской тьме, вздохнула: все её сегодняшние старания завтра окажутся впустую: издалека, от начала тропы, тьма надвигалась гуще. Смеси, которую использовала Лиля, просто мало, для того чтобы закрепить достигнутое.

Зато... Олег вдруг обернулся к тропе, ведущей в дом лесничего.

— Ты слышишь? — удивлённо спросил он.

Она улыбнулась. На тропе, на ветвях кустов и деревьев, протянутых над ней, робко начинали распевать птицы. Жаль... Жаль, что завтра их опять не будет здесь, в местах, которые снова потемнеют за ночь...

Опять зато...

Вернулись к подворью лесничего и остановились, глядя на дом и двор и неудержимо улыбаясь: птицы и мелкое зверьё решили присвоить освобождённое от тёмной магии пространство. Все деревья и кусты в ограде дома звенели и пели на разные птичьи голоса, а по двору и по самому дому деловито бегали барсуки, хомяки, прыгали зайцы, и белки носились по всем удобным трамплинам, собирая мелочь для дупел.

Глядя на невольно улыбавшегося Олега, Лиля насмешливо думала: "Ты же хотел поохотиться! Вот же тебе — охотничье раздолье! Но захочешь ли ты охотиться на тех, кто тоже, как и мы, нашёл свой приют в этом месте?"

Но спрашивать не стала — по лицу Олега ясно, что в прячущихся во дворе живых зверьках он дичи уже не видит... До вечера обустраивались в доме. Олег снова сбегал за водой, а Лиля закончила развешивать вытряхнутые рогожки, превратив единое помещение в довольно уютное для личного пространства двоих многокомнатное жильё, в котором было два спальных места, один алхимический кабинет, кухня и столовая комнатка при очаге-камине... Оглядев дом, Олег узнал, что будет спать аж на кровати — на скамье. И с недоумением спросил:

— Но почему? Я ведь личник. И охранять должен и днём, и ночью. Не говоря уже о том, что спать в доме — для личника нонсенс.

— Дом защищён так, что твоё бдение на улице бесполезно. А как личник, ты мне нужен в основном тогда, пока я разбираюсь с делом — то есть вне моей же защиты.

— Понял, — пробормотал он.

Беседовали они, сидя за столом, устроив небольшой перекус после генеральной уборки дома.

— Чем ты сейчас будешь заниматься? — поинтересовался он.

Прежде чем ответить, она про себя хмыкнула. Ишь, опять забыл о субординации! Напомнить — или он будет это условие соблюдать так, как сегодня — на встрече с лавочником? Вроде пока не требует возобновить разорванные отношения... Ладно, посмотрим, как он дальше себя поведёт.

— Буду готовить смесь, которая нам позволит идти по тропе дальше.

— Ты обещала рассказать, что у нас вообще за дело, — напомнил он.

— Ну, я тебе уже говорила, что дело связано с некромантией. Нам надо остановить ту тьму, которую ты видел. И которой теперь нет на тропе и вокруг нашего дома.

— А почему именно некромантия? — настаивал он. — Почему городской маг решил, что нужны некроманты?

— Мертвяка ты сам видел, — пожала плечами Лиля. — Он как раз то доказательство, что заклятие с тьмой связано с магическими силами, взятыми у мёртвых. Ты видел птиц, которые могут жить только в местах, где нет этой тьмы. Остальное я тебе сказать не могу — это надо видеть магически.

— Но ты же можешь рассказать то, что видишь магически.

— Могу даже показать, — спокойно, но внутренне ухмыляясь, сказала она и положила на стол, на сухое место, клочок бумаги, который быстро расписала магическими формулами. И подвинула лист к Олегу.

Тот взял и всмотрелся в запись.

— Что это?

— То, что я вижу.

Он посидел, поглядывая то на густо толпившиеся на бумаге магические знаки и символы, то на девушку. На его лице постепенно проступало весьма красноречивое чувство зависти.

— Лиля, а пока мы здесь, ты хоть что-то можешь мне... преподать? По магии?

Как будто эхом её мысли о том малом, чему она его может научить, чтобы сделать из него хотя бы посредственного мага и оставить в чьей-нибудь семье... Она помолчала, глядя на стол, на свои руки, обнимавшие чашку с чаем... Кажется, он не так понял её молчание. Тоже уставился в стол и буркнул:

— Не хочешь — понимаю... Нет — так нет.

— Да нет, — фыркнула она. — Ты опять торопишься с выводами.

Она встала с табурета и отошла в свою "спальню", где оставались личные вещи. Вернулась и положила на стол две рукописи.

— Тетради с лекциями! — насмешливо объявила Лиля. — Как учили здесь меня, так и я буду. В общем, тебе надо это усвоить так, чтобы от зубов отлетало. Всё на веру. А потом, когда будешь знать наизусть, начну объяснять.

Олег насторожённо посмотрел на неё и взял рукописи.

— Учти, потом заберу. Так что, пожалуйста, обращайся с бумагой аккуратно.

— А что ты будешь делать сейчас?

— Продолжу смешивать травы и другие вещества, чтобы получилась та штука, которая убирает тьму.

— Лиля, ты не возражаешь, если я сколочу пару мостков, чтобы установить их перед нашими кроватями? Ну, чтобы ты могла босиком вставать на них.

Девушка смотрела на него, пытаясь понять, он ли это сказал. Как будто сообразив, что вызвало её удивление, Олег усмехнулся сам.

— Я закончил строительный факультет. Летом работал в студенческом отряде. Пока отец был жив, он требовал усваивать материал практически... Могу сбацать птицеферму, деревенский дом и класть кирпичи в качестве печника. Так что топор и прочие инструменты можешь доверить мне спокойно.

— Ты уверен, что здесь найдёшь гвозди? — попыталась уколоть его Лиля.

Олег вздохнул.

— Думаешь, плотник только с гвоздями работает? В общем, насколько я понял, ты разрешила мне благоустроить этот дом?

— Разрешила, — подтвердила заинтригованная Лиля.

Хотя свою заинтересованность, как он собирается какие-то мостки устраивать без гвоздей, припрятала. Тем более — своё дело требовало немалого внимания.

Топор он в самом деле забрал и вышел до двор. Несмотря на то что дверь закрыл плотно, Лиля, естественно, стук топора могла слышать, хоть Олег чуть ли не спрятался в самом глухом углу двора...

Не выдержала дважды.

Первый раз — когда он вышел из дома, а во дворе почему-то тишина. Сидела-сидела — и вскочила. Накинула на себя невидимость и побежала искать, куда он девался.

Олег девался к торцу дома. Здесь нашёлся маленький пристрой к стене. Открыв хлипкие дверцы, он стоял перед этим пристроем и что-то изучающе созерцал.

Лиля, следя за ним, приподнялась на цыпочки, чтобы посмотреть, что же он разглядывает. Но вход в пристрой был очень узок. Будто к стене шкаф приколотили. А может, так и было, потому что, шагнув в сторону, Лиля поняла, почему Олег не входит в этот шкаф: если что, в нём может спрятаться мальчишка или девчонка, но никак взрослый мужчина габаритов Олега. Но главное, в этом шкафу — на его задней стене, висели различные инструменты, необходимые для работы в лесу.

Она уже хотела уйти, как Олег вдруг склонил голову, почему-то посмотрел на порожек этого шкафа и улыбнулся.

Ничего не поняла и побежала в дом.

И только, когда начала готовить вторую порцию магической смеси, сообразила и покраснела: невидимость невидимостью, но солнце светило в спину, а её тень упала на тот порожек, куда и посмотрел Олег. Чему же он улыбнулся? Её непредусмотрительности? Любопытству? И ничего не сказал... Поджала губы: припомнит ведь когда-нибудь.

И тут же отрицательно покачала головой на свою догадку. Вряд ли Олег настолько хорошо знает о магии, чтобы понимать: тень на порожке "шкафа" — тень невидимки.

И вообще. Хватит отвлекаться от работы.

Следующую пару мешочков она заполняла, прислушиваясь к стуку молотка и к грохоту и треску топора. "Сделать ещё один перерыв?" — спросила себя Лиля, выглядывая в окно: на солнце набежали облака, так что её тени, если что, Олег не увидит.

Минуту спустя она снова стояла чуть сбоку от него, присматриваясь, как он осторожно топором вырубает какие-то выемки в брусе, в которые затем колуном вбивает-впихивает приготовленные доски. Но больше её занимало другое. Увлечённый работой, Олег ничего не видел, но Лиля с трудом удерживалась от смеха: плохо спрятавшиеся, отовсюду за новоявленным плотником наблюдали мелкие зверушки, а сверху, с нависшего над рабочей площадкой дерева, за парнем следили две серые вороны и сорока, отсевшая подальше от серой парочки.

И снова Лиля безмолвно удалилась в дом, лишь раз присмотревшись к небу: солнце нехотя валилось к закату.

Закончив с магическими смесями и за время готовки определившись с планом работ назавтра, девушка, уже не таясь, подошла к личнику.

Хм. В те самые выемки он вставил почти все доски, которые, видимо, нашёл. Они виднелись как влитые — ровно, одна к другой. Настоящий деревянный пол. Или большой плоский ящик, у которого нет дна. Там, где Олегу казалось — доски вместились не вполне одинаково прямо или выпирали из выемки, в дело опять-таки шёл колун — точнее, его обух, которым Олег просто-напросто вбивал слишком большие доски в эти выемки.

Парень был прав: сумел сколотить мостки и без гвоздей. Как будто играл в детскую игру, собирая фигуры из пластиковых деталей.

Прежде чем окликнуть парня, Лиля постояла наблюдая.

Пока Олег работал, ему, наверное, стало жарко, и он снял хлопковый джемпер. И девушка снова с недоумением всматривалась в его спину. То, что спина сплошняком вся изрезана-перепахана шрамами и порезами, помнила. Но сейчас, в свете даже вечернего солнца, на той же спине, между шрамами и плохо зажившими порезами, она разглядела на более или менее целых участках кожи странные, не сразу уловимые взглядом пятна. Шагнула ближе — и поняла, что спина и плечи Олега не просто пятнисты. Это ожоги. Странно, откуда у него они?

Кажется, Олег ощутил её приближение. Он резко обернулся и цапнул с досок джемпер, чтобы немедля одеться. Как будто не хотел, чтобы Лиля видела его обезображенное тело. А его лицо мгновенно приняло выражение глухого упрямства. Такого Лиля ещё никогда у него не видела.

Чтобы не смущать его, не желавшего говорить о прошлом, Лиля бодро спросила:

— Ну, положим, ты это сделал. Но ведь доски не гладкие. В занозах ноги у нас не будут после ходьбы по ним?

— Нет. При входе в дом я нашёл ещё несколько рогож. До ночи успею обтянуть ими все мостки.

— Столько времени займёт обтяжка? — задумчиво сказала она. — Тогда надо бы поужинать. Ты не забыл, что электричества здесь нет? Свечи тебе вряд ли помогут.

Он посмотрел на дом и чуть улыбнулся.

— Давно не работал физически. Да, от ужина не отказался бы. Опять кусочничать будем?

— Нет, на ужин у нас горячая каша с мясом и овощами. Так что заканчивай с мостками — и идём есть.

Он повиновался сразу. А уж когда вошёл в дом и повёл носом на запахи с очага... Такой довольной физиономии, признаться, она тоже ранее не видела у него. Пока он мыл руки, присматриваясь к бадье и, судя по всему, собираясь после ужина снова сбегать к ручью — добавить воды на ночь, Лиля вдруг подумала, что настоящего Олега она, в сущности, и не знает. Она знает того молодого мужчину, который подчинялся условиям данной ему жизни. Пока был жив отец, от Олега ещё требовали, чтобы он попробовал жизнь не только светского гуляки. Но потом мать решила за сына, каким он должен быть, и обидно, что Олег легко покорился её желанию. Глядя, как он уплетает горячую кашу, щедро сдобренную топлёным маслом, Лиля незаметно пожала плечами: а кому бы не понравилась жизнь сибарита, когда плывёшь по течению, всегда сытый и богатый?

Закончив с ужином, Олег встал из-за стола и сказал:

— Принесу воды, пока не стемнело. Потом займусь снова мостками.

— Хорошо, — согласилась девушка, собирая посуду, чтобы вымыть её.

Её движение остановило его на полпути к входной двери.

— А здесь рукомойников нет, — медленно, словно делая открытие, проговорил он.

— А раньше этого не видел? — усмехнулась она.

— Хочешь сделаю?

— Как? Из чего?

— Тут какая-то глубокая металлическая миска была. Дел-то — пробить дыру в её дне и найти, чем его закрыть.

— Давай завтра, — оглянулась на окно Лиля, оценивая состояние вечера на улице. — Нам завтра рано выходить, но тропу в лес проходить далеко не будем, так что вернёмся ближе к вечеру — успеешь сделать, что придумал.

— А... — споткнулся он на полуслове, но закончил-таки: — А почему далеко не пойдём? Вдруг там помощь нужна, а мы тут... — неловко договорил он.

Лиля вздохнула, но объяснила:

— Не сумею укрепить тропу от тёмной магии, никто нашей помощи не дождётся — если нас с тобой укокошат по дороге. Поэтому укреплять надо надёжно.

— Понятно, — пробормотал он и вышел с бадьёй из дома.

Лиля, пока его не было, вычистила плошки песком и отмыла их в горячей воде остатками мыла: в котомке пряталось ещё несколько кусочков, но пока она побаивалась тратить их: надо бы в следующий раз у лавочника поспрашивать, есть ли у него материал для таких необходимых мыльных брусков — хороший жир да ароматизаторы

Зашёл Олег. Оставив воду там, где показала ему Лиля, снова вышел — и снова послышался приглушённый закрытой дверью стук плотницких инструментов со двора.

"Интересно, хватит ли его на изучение моих лекций? — смешливо сморщила носик Лиля. — Нет — скорее всего... Сейчас вернётся усталый и бухнется дрыхнуть... А ведь азартным я тоже его не знала... Ишь, придумал — магии учиться..."

А когда вышла из дома — посмотреть, чем он занимается, слегка обалдела: во дворе Олег кормил трёх козочек!

Изучив происходящее, Лиля покачала головой: видимо, козы прыгнули во двор через невысокий забор — девушка-то защитила подворье лесничего только от нежити. Животные, наверное, бродили по лесу из-за той же тьмы — возможно, отбившись от деревни, когда тьма преградила им знакомый путь — или же вообще потерявшись в магической темноте. А парень, обнаружив робких, но явно домашних животных, не поленился сбегать за калитку, чтобы надрать им не только охапки травы, но веток с деревьев. Причём, убедившись, что животные торопливо подъедают эти ветки, снова набрал их уже чуть ли не целый стожок, да ещё не один раз, видимо, ходил. Охапка возвышалась чуть ли не по пояс ему.

В смятении Лиля заскочила назад, в дом. Поспешно устроилась возле своего "рабочего" стола. А в смятение пришла, потому что, стоя на крыльце, она повторила про себя: "Таким Олега я не знаю!"

И испугалась. А если этот Олег снова... Снова заставит учащённее биться её сердце? Если за две недели пребывания с ним в одной, что называется, связке, она не только вспомнит прежние ощущения и чувства, но...

— Не хочу... — испуганно прошептала она. — Не хочу... Мы друг другу в этом мире чужие — и надо держаться этого принципа! Надо, Лилька, слышишь! Он тебе чужой!

А внутренний голос внезапно с ехидцей напомнил: "Чужой, говоришь? А чего ж ты так внимательно следила за ним и той девицей? Почему ты так понятливо рассматривала её поведение и утешала себя, что хочешь оставить Олега в тёплом семейном тепле?"

Лиля поразилась, когда продумала высказанное внутри.

— Это что... — снова прошептала она. — Получается, я давила на себя? Обманывала? Что хочу его пристроить, а сама в это время... ревновала?! Глупости!

Грохнула входная дверь, и она подскочила на месте, не понимая, что случилось.

Пятясь, вошёл Олег, таща первые мостки — или помост? Из-за увесистого бруса эта штука наверняка была очень тяжёлой. Но внутри дома Олег всё-таки умудрился приподнять мостки — чтобы не цепляли земляной пол, и дотащил их до кровати Лили. Установил их, сильно покачал, проверяя, не будут ли качаться. Оглянулся с торжествующей улыбкой на девушку.

— Можешь попробовать постоять на них. Если что не так, подкорректирую.

— Да необязательно, — привычно легкомысленно ответила она, всё же подходя к мосткам и вставая на них.

Что ж. Удобно. Можно будет оставлять обувь на земляном полу, который, кстати, гораздо холоднее, чем лесная тропинка, а ногам на мостках и мягко из-за натянутой на них рогожке, и чувствительно тепло.

— Ну, как? — спросил следивший за ней Олег. — Не качается?

— Нет, нормально.

— Ладно, — решил Олег. — Я пошёл за своим.

Он принёс свои мостки и так же тщательно устанавливал их у своей скамьи. А когда закончил, выглянул из-за спущенной рогожи и спросил:

— У тебя свечи не найдётся? Темно уже.

"Всё-таки?" — скептично вопросила она. Он всё-таки собирается читать и учить наизусть? Ладно, посмотрим, как надолго его хватит.

— Держи.

Она выдала ему две свечи — одну зажжённой, другую запасную. Если он сумеет не заснуть и читать, сколько захочет.

— Лиля...

— Что?

— Ты ведь пока спать не будешь?

— А что?

— Просто... любопытство. Откуда здесь джемпер и эти джинсы?

— Твоя мать сказала, что все мои вещи, что найдёт в коттедже, выбросит.

— Но джемпер...

— Ты же подарил мне его. И ты знаешь, как он мне нравился. — Она помолчала, стороной раздражаясь: он зря жжёт отданные ему свечи! Но хмыкнула и договорила: — Две шубки, которые ты мне подарил, здесь я продала, чтобы купить все те ингредиенты, которые нужны были мне, как ведьме-некромантке. Да и заплатить пришлось за учёбу. Продала все финтифлюшки. Оставила только то, что должно было жизненно пригодиться в этом мире.

— Даже платья?

Она фыркнула.

— Они пошли на всякие украшательства к другим платьям. Как те же шубки. Где-то оторочкой, где-то манжетами, где-то воротниками, например. Ткань-то для этого мира неизвестная, но нарядная.

— А... украшения? Ты оставила их в коттедже?

— Твоя мать ясно дала мне понять, что выбросит и их. Так что часть их сейчас на мне — как артефакты, потому что я наполнила их силой. Часть — дожидается своего часа, когда и они будут использованы в качестве магических.

— А что для магии лучше — серебро или золото?

— Золото, конечно, — неохотно ответила она. — Правда, для некроманта серебро почти вне конкуренции.

— Спасибо, — опять пробормотал он и бросил рогожу, край которой держал, чтобы видеть Лилю. — Буду знать, — донеслось уже из-за рогожи.

Надолго его и впрямь не хватило. Олег успел зажечь вторую свечу, но Лиля, время от времени магическим взглядом следившая за ним сквозь все материальные преграды, уловила момент, когда его глаза плотно закрылись, и быстро подошла затушить свечу.

Надела разношенные туфли — здесь, в защищённом доме и во дворе, не надо было "прислушиваться" к земле, и вышла. Ни свечи в руках, ни факела, хотя для последних — заготовок в доме полно. Зачем? Можно сэкономить, если имеешь глаза, привычные к умению видеть иначе.

Сошла по трём ступенькам и огляделась.

Темно. И не только из-за колдовского мрака. Солнце-то уже прочно ушло в закат.

Вороны, устроившиеся на ветвях бука возле забора, всё ещё недовольно переговаривались, чуть слышно клекоча. Мимо ног Лили пробежал бурундучок, пугливо застыл на мгновения и снова бросился куда-то ближе к крыльцу, благо оно пустое под ступенями. Побродив немного, у того же стожка из наломанных веток Лиля увидела коз. Они лежали, мелко-мелко двигая бородатыми челюстями и дожёвывая свою растительную жвачку. Приглядевшись, девушка бесшумно рассмеялась: из слежавшихся веток выглядывали два барсучка. Уловив её взгляд, они тут же прыснули назад, в кучу веток, которые покачались от их броска и неторопливо успокоились.

Ночных птиц во дворе было маловато. Но попискивание некоторых Лиля расслышала. "Интересно, а где сорока? Дрыхнет, небось, уже..."

Только решила зайти в дом, как насторожилась: справа от калитки — от забора через весь двор к дому резко помчались какие-то мелкие зверюшки. Сначала девушка подумала, что они спешат устроить себе гнездо для сна, но неясное чувство заставило её крадучись приблизиться к забору. То, что она поначалу приняла за ствол дерева — полной-то картины за заборами она не запомнила — оказалось человеческой фигурой.

Звериная мелочь сбежала не зря.

Ещё один оживший труп. Женщина.

Бегущего за спиной Олега она услышала сразу.

— Что случилось?!

— Тихо, — недовольно сказала она. — Ничего особенного — всего лишь ещё один долгожданный труп пожаловал. Не убивай его сразу, ладно? Он мне пригодится.

Помолчав немного, он осведомился:

— Хочешь оставить его за забором? А если уйдёт?

Она наконец-то оглянулась на него. Опять полуголый, в одних джинсах, зато в одной руке — меч, в другой — громадный нож. Странно. Что его разбудило? Спал-то он, когда она выходила, очень глубоко — это всегда за ним водилось. Разве что в этом мире пришлось переучиваться, чтобы выжить?.. Вернулась к разглядыванию трупа.

— Привяжу его к забору, — решила она.

— Непрактично, — возразил Олег.

— И что предлагаешь ты?

— Давай свою верёвку. Я свяжу эту... полностью — по рукам и по ногам, а потом уложу туда, куда скажешь.

Любопытно, что он имел в виду под "непрактично"? Неужели побоялся, что труп будет кем-то сожран до утра? Кошмарная вонь подсказывала, что ни один зверь, ни одна птица к такому не приблизится: трупу уже дней пять-шесть, и он уже оплывает, чего в темноте не видно. И стоит на ногах только потому, что его поддерживает некромантическая сила.

— Не получится связать, — вздохнула Лиля. — Представь, что будет, когда начнёшь... По рукам же гниль пойдёт. Эта пока ещё только выглядит целой. На деле же...

— А как ты собиралась привязать её к забору?

— За пояс. Видишь — у неё платье с пояском? Будет, как коза на привязи. Никуда до утра не денется.

— А она... не кусается?

— Не должна! — заявила Лиля и добавила: — Но на всякий случай я закрою ей рот.

Для Олега пришлось-таки взять факел: он-то в ночи не видел. Зато в ярком освещении парень быстро сумел вдеть верёвку за пояс трупа и примотать её к забору — на такое расстояние, чтобы труп, если хотел, мог гулять пару шагов в обе стороны.

Дошли до крыльца. Факел Лиля погасила только в самом доме, когда Олег вновь исчез за рогожкой. Прежде чем лечь спать, она не выдержала:

— А почему ты проснулся?

Ждала, что ответит: "Нас учили просыпаться, если что-то беспокоит". Но Олег ответил иначе:

— Я почувствовал, что в доме стало пусто.

— Ты всегда так чувствуешь? Тебя этому учили здесь?

— Нет, не учили. Я так чувствовал в коттедже. Помнишь? Ты иногда вставала ночью, когда у тебя была бессонница. И уходила из спальни, чтобы не беспокоить меня. — Он говорил страшные для неё вещи совершенно бесстрастно. — Мы сегодня с тобой весь день... Наверное, вспомнились старые привычки...

Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но Лиля нервно перебила:

— Хватит. Спим. Солнце встанет рано. Надо успеть выспаться.

— Спокойной ночи, — отозвался он.

Она в ответ промолчала, ощущая, как больно бьётся её обеспокоенное сердце.

Пятая глава

Утро Лили началось с того, что ещё до завтрака она стояла за забором подворья и внимательно изучала воздействие чужой некромантической воли на мёртвую женщину.

За это время Олег взял-таки ту самую, примеченную им ранее глубокую миску и слегка преобразил её: во-первых, осторожно обколотил её обухом топора, таким образом придавая ей форму мягкого квадратного цилиндра; во-вторых, пробил в ней не одну дыру, а две. Одна оказалась на донышке, как он и задумывал, вторая — сверху, почти у края миски. Эта вторая, с продёрнутой в неё петлёй, давала возможность использовать рукомойник там, где захочется, — навесь его только на любой гвоздь или на сломанный сучок. Закрывающий воду носик Олег вытесал из деревяшки. Рукомойник получился немного протекающим, но ведь в него всегда можно налить столько воды, чтобы хватало на один раз использования.

Дожидаясь Лили, Олег опробовал рукомойник во дворе, и девушка признала, что это правильно и практично: не надо подставлять под падающую воду ведро или котёл — и тем самым можно экономить на чистой посуде.

Пока Лиля варила пшеничную кашу, Олег выволок на двор одну из немногих в хозяйстве лесничего посудин, похожую на бадью, но более плоскую, и набрал в неё воды. Вышедшая на крыльцо звать его к завтраку, Лиля удивлённо поджала губы: козы жадно пили воду из плоской посудины, а между ними бегали бурундучки, с завистью глядя, как барсуки, держась на задних лапах и схватившись за края посудины передними, тоже насыщаются водой...

Впрочем, бурундучки бегали недолго.

Пример им подала белка, спустившаяся с того же бука, где поздно вечером на ночлег устроились вороны. Белка суетливо пробежала от дерева к поилке и вскочила на её достаточно широкий для её лапок край, удерживаясь за него же чёрными пальчиками лапок. Очутилась она между двух козьих морд. Ещё оглянулась на обе, прежде чем прильнуть к воде, и Лиля чуть не расхохоталась, легко представив в воображении, как зверушка лупит лапкой по этим мордам, если только козы залюбопытствуют и захотят хотя бы обнюхать это суетливое существо... Бурундучки немедленно попрыгали на край поилки, устраиваясь напротив белки.

Олег довольно ухмыльнулся.

Понаблюдав за движением во дворе ещё немного, Лиля подошла к нему. Сразу он её не заметил, увлечённый разглядыванием ворон, сидевших на нижней ветке бука и тоже изучавших происходящее внизу.

— Что ты там высмотрел? — спросила она, и Олег вздрогнул, обернулся к ней.

— Да нет, ничего, — смутился он, отводя глаза от дерева.

А Лиля вдруг сообразила: он думал, как напоить ещё и птиц, которые тоже, как и мелкое зверьё, побаивались выходить за забор подворья к ручью.

Сообразить сообразила, но стало интересно, отчего она бесцеремонно спросила:

— Тебе нравится... хозяйствовать?

Прежде чем ответить, Олег подумал, глядя на поилку, окружённую зверьём.

— Слово "хозяйствовать" здесь не подойдёт. Я наёмник из городских казарм. Там жил и учился. И было полное впечатление, что я не личник, а раб. Строгое расписание, довольно скудная пища — и впереди никакого просвета в том смысле, что... — он замолчал, а потом махнул рукой. — В прошлом своём существовании я привык, что жизнь мелькает перед глазами насыщенная яркими событиями. Пусть произошедшими не со мной, а высмотренными в фильмах или прочитанными в книгах. И мелькает потому, что эти события очень быстро сменяют друг друга. А в казарме я чуть не сошёл с ума... из-за отсутствия информации. Одно время мне даже казалось — у меня начинают сохнуть мозги. Я был готов читать самую скучную книгу на свете, лишь бы она была о чём-то другом. Не о делах в казарме. А тут... Ты сама сказала, что я тебе нужен в определённых ситуациях. Поэтому, пока я более или менее свободен, делаю то, что через две недели буду мысленно перебирать по фрагментам, будто прочитанную книгу — или созданный мной фильм.

— Но ведь ты можешь вспоминать прошлое, — хмыкнула Лиля.

— Могу. Пробовал. Но в казарме моё прошлое воспринималось как... — Он запнулся в поиске сравнения и закончил: — Как словарь на двух языках, которые я не только не знал, но и не слышал о них.

— Говоришь загадками, — заметила девушка, невольно улыбаясь: козы таки потянулись к белке, но та драться не стала, просто, осторожно перебирая лапками, удалилась от них, и те не стали лезть к ней дальше.

— По-другому объяснить не могу, — улыбнулся Олег, тоже наблюдая за движением вокруг поилки. — Знаю только одно: сотоварищам я дико завидовал. Они-то привычные к своему миру с его скудной информацией.

— Ладно об этом. Пойдём завтракать.

Олег ещё раз оглянулся на дерево и на поилку, от которой уже отошли козы. И, по впечатлениям Лили, нехотя поплёлся к дому.

В две миски Лиля наложила дымящейся в прохладном воздухе жидкой каши, а сбоку — нарезанные ломти вяленого мяса, забранного вчера у лавочника. Возле каждой миски поставила чашки с молоком. Удивлённый Олег немедленно сунул нос в чашку с молоком, обнюхал его и поднял растерянные глаза на девушку.

— Я не помню, чтобы лавочник принёс нам молока.

— Это наше молоко, — спокойно ответила Лиля, принимаясь за кашу. — Учти! Кашу специально сделала жидкой, потому что горячего у нас сегодня не будет. Только потому, что к обеду мы домой не вернёмся.

— Это я понимаю. Но... откуда у нас молоко? Да ещё наше?

— Козы, — пожала плечами девушка. — Я подоила коз. Когда я жила у старухи-некромантки, они, козы, были единственной скотиной при доме, так что мне пришлось не только ухаживать за ними, но научиться их доить.

— А разве эти, наши, не дикие?

— Нет. Выглядят, несмотря на худобу, ухоженными. Скорее всего блуждали, сбежав из деревни, куда пришла тьма.

— А что потом с ними будет? Ну, когда ты дело сделаешь? Отдашь их туда? Хозяевам?

— Если с деревней произошло то, о чём я думаю, хозяев у них нет, — отрезала Лиля. — Градоначальник пришлёт в этот дом нового лесничего. А там этот новый будет думать, оставить ли при себе коз — или отдать их кому-то. Думаю — оставит. Здесь мужчины не гнушаются заниматься сельскохозяйственными делами.

Оглядку встревоженного Олега на входную дверь Лиля оценила правильно: он уже привык к этим животным и беспокоится за их участь. Усмехнулась про себя. Вот как. Всё ещё не принимает нынешних реалий. И вздохнула: сама-то... Тоже жаль, если козы попадут не в те руки.

Но жизнь требовала своего. Пока пили молоко, определились с тем, что делает каждый после завтрака. Олег собирается в "военный поход". Лиля работает с трупом, который должен будет "отвести" их туда, где бедную женщину прихватило тёмной силой.

Парень собрался моментом: джинсы и джемпер были аккуратно сложены на скамье, где он спал ночью, а сам он переоделся в форму своей казармы — в ту одежду, в которой дожидался своей ведьмы на нужном, уговоренном месте. Лиля, мельком поглядывая на него, заметила, что он со вздохом удовольствия оглядел себя — в чистой одежде. Да. Не привык... И вышли во двор.

Пока девушка "общалась" с трупом, который звери и птицы за версту обходили, посматривая на него не только насторожённо, но и опасливо, Олег устроил настоящий обыск, о цели которого не сказал ни слова. Но Лиля с интересом следила, как он заходит то в один сарай, то в другой, благо их тут много — штук, наверное, шесть-семь.

Затем она пропустила несколько минут наблюдения, внимательно вливая в труп силу, на волне которой мягко плыли заклинания. А закрепив желаемое, оглянулась. Фыркнула, глядя, как Олег, взявшись за шкирку одной козы, тащит её к одному из сараев. Кажется, он сумел определить ту, за которой пойдут остальные, озадаченно мекая, словно спрашивая, зачем им туда идти. Вскоре в сарае скрылись и Олег, и козы.

Закончив с работой, Лиля со всех ног бросилась к тому сараю, горя любопытством. И обнаружила, что внутри находится тесный загончик, без крыши и закрытый от глаз посторонних стенами четырёх сараев. Козы здесь уже спокойно лежали в густой траве, которой зарос и двор, а Олег держал в руках ещё одну посудину — уже с водой — и примерялся, куда её поставить.

— Зачем ты их сюда? — удивлённо спросила Лиля.

— А вдруг за время нашего отсутствия сюда заглянут какие-нибудь хищники? — деловито сказал Олег. — Мелочь разбежится, птицы разлетятся. А эти куда? А здесь и крыша есть, — показал он подбородком на открытую дверь в одну из четырёх стен, — и условия на солнышке поваляться. Орать они точно не будут — для них здесь комфортно. Так что до нашего прихода доживут.

Помедлив немного, Лиля со вздохом сказала:

— Я тебя во дворе подожду.

И вышла из загончика в слегка растрёпанных чувствах: не слишком ли он заигрался?

Пока ждала, пришла в голову идея обезопасить дом от нежданных-негаданных гостей. Всё-таки вещи, которые в нём остаются, не все для мирного использования... Олег вроде всё забрал из дома для похода. И она тоже. Десять минут — и входная дверь в дом просто не открывалась, если за ручку бралась незнакомая ему рука. Ну а в окна влезать... Так ведь окна настолько узкие, что в них не каждый ребёнок влезет...

Олега всё не было.

Лиля улыбнулась. На поилке, куда Олег добавил доверху воды, сидели довольные вороны, и только сорока с той же нижней буковой ветки раздражённо стрекотала, кланяясь всем телом с крыльями, раскинутыми веером. Не доверяла воронам, а пить хочется?.. Она снова посмотрела на сараи. За Олега становилось страшно. В прошлом она не видела, чтобы он был таким сострадательным, да ещё к таким живым существам, которые здесь являются лишь приложением к хозяйству, почти бездушным. И это его отношение к козам здесь считалось — абсолютно уязвимым для него самого.

Или она не права? Ведь он пока никак не проявил себя в роли телохранителя?

Наконец появился Олег. При виде ожидающей его девушки он кинулся к крыльцу, схватил с него свои вещи и плотно набитую необходимым котомку ведьмы-некромантки и почти подбежал к ней. За это время она успела выйти за забор, к трупу, и вывести его на тропу. Когда парень встал рядом, они вместе всмотрелись в близкую тьму, будто ожидавшую их обоих.

— Так близко... — тихо оценил Олег. — А ведь вчера была дальше.

— Я предупреждала, что сегодня она будет ближе, — равнодушно сказала Лиля.

Она уже настроилась на новую работу.

Мёртвая женщина стояла перед ней — точнее, спиной к ней. Но на небольшой верёвочке, завязанной на её поясе. Как поводок. И вот что странно — всё-таки пусть и стороной, но удивилась Лиля: Олег мгновенно пропал, что ли, когда понял, что её, ведьму, лучше не отвлекать.

Лиля чуть-чуть дёрнула верёвку — труп так же чуть-чуть вздрогнул.

— Возвращайся домой, — велела ему девушка.

Труп ещё немного постоял неподвижно, а потом начал выходить из травы под забором, поворачиваясь в сторону всё той же тропы, которая начиналась от городских крепостных стен и проходила мимо дома лесничего.

Лиля покосилась на Олега. Тот превратился в насторожённого стража, держа на темь арбалет так, как будто у него на прицеле уже был подозрительный тип.

Почувствовав облегчение, Лиля сумела забыть об Олеге, сосредоточив всё своё внимание только на мёртвой женщине, которая медленно, на подламывающихся ногах уже шагала по тропе в темноту. Девушка истратила содержимое одного мешочка на закрепление вчерашнего эффекта, но далее разбрасывать смесь для уничтожения колдовской тьмы не стала: теперь главным являлось пройти темноту до места, где она началась. Олег не знал, но она наложила на него заклятие безопасности. Так что — усмехнулась она — её сопровождал личник-безопасник, за жизнь которого не стоило бояться. А значит — и отвлекаться на него.

Всего в окрестностях — знала она — три деревни. И все на одинаковом расстоянии от дома лесничего. Придётся сначала навестить одну, а потом — остальные. Дело затянется, но основное Лиля уже сделала: не пустила темноту к городу. Осталось найти источник и уничтожить его.

Чем дальше, тем многообразней становились некромантические знаки во тьме, на которую девушка посматривала, чтобы считывать с неё близость к самому опасному, что может таить эта тьма.

— ...Лиля... — прошептали за спиной.

— Что? — холодно спросила она, не оглядываясь.

— Мне бы бабочку... Пожалуйста...

Лиля остановилась и заморгала, возвращая зрение обычного человека. А потом заморгала, завидя, что остановилась она в кромешной тьме.

И сильно вздрогнула, когда Олег буквально наткнулся на неё, чуть не сбив с ног, и тут же отпрянул, охнув от неожиданности, когда понял, что случилось.

— Извини, — снова шёпотом сказал он. — Я давно иду только на звук...

— Давно надо было сказать, — проворчала она, коснувшись своего плеча и секундой спустя краем глаза поймав мягкий свет огненной бабочки за спиной.

— Ты же с трупом идёшь, вроде как командуешь им, — виновато ответил он. — Боялся помешать.

Она на мгновения представила, как он входил в эту тьму, которая собиралась вокруг постепенно; как он шарахался от чёрных ветвей, которые когтисто обрамляли тропу, внезапно протягиваясь к голове или к плечам... Сама поёжилась.

Неожиданно труп остановился.

Лиля немедленно подняла руку, чтобы на этот раз Олег не наткнулся на неё.

Мёртвая женщина, которая должна была привести их в одну из трёх деревень, почему-то встала на месте, а потом неуверенно повернулась лицом к лесу слева.

"Тьма догнала её во время бегства? — удивилась Лиля. — Здесь? Но я велела ей идти домой! Почему же она..."

Труп с натугой поднял руку с указующим в лес пальцем. Дальше не пошёл.

Постояв немного, глядя то в указанную сторону, то на самовольно действующий труп, Лиля посомневалась, а потом обернулась к Олегу:

— Подожди меня здесь. На, — отдала она ему верёвку от трупа.

Верёвка упала между ними.

— Ты чего? — изумилась Лиля. — Ты же личник! Ты должен слушаться меня!

— Я личник-телохранитель, — тихо, но строптиво возразил Олег. — И ты не можешь без меня идти в опасное место. Насколько я понял, здесь опасно везде. Но ты сильная ведьма. Заставь труп стоять на месте без нас. И мы пойдём туда, куда тебе надо.

Труп тоже строптивый попался: стоял на месте и ни в какую дальше не желал топать, пока ведомые не проверят место, которое он им показал. Лиля скептически осмотрела его и закинула верёвочную петлю на ближайшую ветку.

— Ладно, идём. Только вперёд меня не лезть. Понял?

— Понял. Котомку твою брать?

— Брать. Неизвестно, что там такое. Может, понадобится кое-что из неё.

— Понял.

— Ещё одно. Если там что-то произойдёт из того, чего ты не видишь, не лезть!

— Это как? — поразился Олег.

— Просто. Если ты увидел, что я что-то делаю непредусмотренное, стоишь на месте. И, кстати, держи свою бабочку.

И Лиля сняла со своей лопатки огонёк, чтобы переправить его на плечо Олега. И заодно незаметно окружила их обоих такой защитой, чтобы никто не сумел бы разлучить их и уничтожить по одному. Так, на всякий случай. Мало ли что ждёт их в том месте, на осмотре которого "настаивала" мёртвая.

Подумав и вздохнув, Лиля взяла Олега за локоть, поскольку руки его были заняты оружием.

— Бабочка может и не помочь. Не хотелось бы потом тебя, заблудившегося, искать по всему лесу.

— Согласен! — шёпотом выдохнул Олег.

Она чуть впереди, он за ней — они медленно зашагали к деревьям, которые порой шарили невидимыми ветками по их лицам и по телам, отчего приходилось постоянно вздрагивать.

— А нам далеко? — негромко спросил Олег.

— Нет, вряд ли. Обычно, если труп сигнализирует о чём-то, то это примерно в пределах двенадцати шагов.

— Жуть... — поёжился он.

Дальше шли, пригибаясь и сутулясь. Деревья, чем дальше от тропы, тем становились развесистее, приходилось отводить их ветви, порой чувствительно засыхающие, так что Лиля помалкивала, но её пару раз успело царапнуть по лицу. Олег тоже молчал, но девушка подозревала, что и с ним не всегда всё благополучно в пути.

Наконец, двенадцать (всего двенадцать шагов, а как будто целый путь прошли!) шагов закончились, и они оказались на недавней полянке — очень маленькой, с похрустывающими под ногой подсыхающими травами. Бабочка с плеча Олега достаточно ярко осветила полянку, так что Лиля нисколько не удивилась, что парень, забыв обо всех предосторожностях, бросился к двум телам, лежавшим в центре поляны.

Обругает она его потом, когда он придёт в себя.

Оба трупа лежали, одетые в слишком хорошо знакомые им одежды. Как будто они, живые, их, мёртвых, увидели в зеркале.

— Как так?! — недоумевал Олег, с ужасом вглядываясь в лицо стражника-личника, одновременно осторожно, но нетерпеливо поворачивая молодую женщину в знакомой ему одежде ведьмы-некромантки. — Почему они так... одеты?! Почему они похожи на нас?!

— Потому что они — это мы и есть, — хладнокровно ответила Лиля.

— Что?! Почему?!

— А ты думаешь, как мы сюда попали? — усмехнулась она, склоняясь к мешку рядом с трупом ведьмы и развязывая его. — Они не сумели выполнить задание градоначальника. Были слишком легкомысленны — и их убили. Вот и вся недолга, которая объясняет их смерть. А нас вызвали из нашего настоящего, потому что мы...

Олег резко выпрямился, лихорадочно оглядываясь по сторонам и ведя наконечником арбалетного болта по предполагаемым целям. А Лиля пожала плечами и вывернула походный мешок ведьмы, продолжая объяснять:

— Ты же сам видишь, что мы похожи, хоть и не совсем.

— Хочешь сказать, их убили, поэтому нас сюда прислали?

Как ни вслушивалась, стука дрожащих зубов она не услышала, чему порадовалась.

— Ты неправильно интерпретируешь события, — уже издевательски ухмыльнулась она. — Надо говорить по-другому.

— А именно? — буркнул он.

— Если бы их не убили, мы не выжили бы в своём мире. Ты попал в аварию, так?

— Так, — уже тише и спокойнее отозвался он.

— Ну и воспринимай наше появление здесь, как вторую жизнь — после нашей смерти. Так и казармы тебе раем покажутся...

Он промолчал, вот только дыхание у него оставалось учащённым, несмотря на то что он старался дышать тихо. Потом вгляделся в то, что она делает.

Отбросив походный мешок ведьмы, Лиля подняла ладонь над лицом убитой и закрыла глаза. Пока она старалась что-то услышать, Олег неуверенно присел на корточки перед личником-телохранителем и осмотрел его, чтобы забрать оружие, которое, как он понял, наверняка пригодится в дальнейшем пути. И, лишь забрав всё, что сумел найти (в нательные вещи не лез), попытался разобраться, отчего же тот умер. Но тело мужчины уже оплывало гнилью — примерно так же, как тот труп, который привёл их сюда.

Так что, когда Лиля закончила со сбором информации, Олег всё же осмелился задать вопрос, который его горячо волновал, именно как личника-телохранителя:

— Почему они погибли?

— Она слишком ярко демонстрировала свои намерения.

— А попонятнее? Я должен знать, как нас защищать!

— Защита на ней плохая была. Тьма знала, зачем она идёт. И убила.

— Ты... так легко говоришь об этом.

— А ты бы хотел, чтобы я реверансами увлеклась? Я говорю напрямую о том, что было. Вернёмся на тропу.

Она ждала, что Олег продолжит расспрашивать о причине смерти их, по сути, двойников, но парень шёл следом почти тенью, если не слушать его шелестящих шагов по сухой траве... Прежде чем выйти на тропу, она снова подняла руку. И застыла в низко опущенных ветвях какого-то дерева, изучая обстановку на тропе. Но ничего страшного не увидела и вышла. Взъерошенный Олег — за ней. Чуть не бегом выскочил и тут же попятился от трупа, возвышавшегося на тропе. Наверное, забылся от потрясения, вызванного событиями на полянке.

— А, это она... — выдохнул он и замер, ожидая, что скажет Лиля.

А девушка спокойно уселась на тропе и снова вывалила содержимое чужого мешка на землю. После чего разровняла мелкие вещички и внимательно осмотрела их.

— Не побоишься тащить ещё и эти вещи?

— Нет.

— Что ты взял у личника?

— Ножи и меч. Арбалет был сломан. Дротики взял — правда, их мало. Может, использовал?

— На шее никакого медальона не было?

— Нет.

— Ты проверил?

— Ты мне не сказала, — напомнил парень, — но я проверил всё.

— А твой медальон на месте?

Олег резко схватился за обереговый медальон, который она ему отдала ещё вчера.

— Он умер, потому что не надел медальон?

— Одна из причин, — пробормотала она, затягивая верхнюю часть чужого мешка и кивая, чтобы Олег прихватил его с собой.

Он подал ей руку подняться с земли, а потом, пока она стряхивала с юбки сор, успел пропустить короткую верёвку между завязками двух мешков, после чего повесил связку на плечо. Удобно — оценила Лиля. И скомандовала трупу:

— Веди дальше!

— Лиля, — раздался негромкий голос Олега где-то через пять минут. — А спросить можно, пока идём?

— Можно.

И затихла в ожидании вопроса о конкретном ответе, что же именно убило тех двоих, которых заменили ими. Но Олег спросил другое:

— Почему эта наша остановилась? Чтобы показать мертвецов?

"Эта наша"? Лиля хмыкнула. Он говорит о трупе.

— Её тень есть в воспоминаниях ведьмы. Кажется, они встретились раньше — до смерти всех троих.

— То есть "наша" погибла вместе с ними одновременно?

— Нет. Те двое погибли, потому что их убили. А эта "наша", — с сарказмом подчеркнула девушка, — умерла, потому что тьма опустилась на её деревню.

— Я думал — их убила тоже тьма, — пробормотал Олег.

— Не хочу пугать, — медленно откликнулась она, — но здесь не только злодейская тьма убивает. Но и то, что в ней прячется.

— Поэтому ты больше не убираешь тьму с тропы? — помедлив, спросил Олег.

— Поэтому. Всё, что я убрала, вернётся, пусть на тех, очищенных участках пути и не сразу. Надо убрать причину тьмы. Тогда тьма не поползёт к городу. Тогда то, что в ней таится, пропадёт.

— А ты... знаешь, что в ней?

— Примерно.

— И идёшь во тьму, зная об опасности всего лишь примерно?

Она услышала в его голосе разочарование и поняла, что нужно как-то настроить его, чтобы далее не было ещё и страха. И высказала довольно небрежно:

— Что... Страшно стало? Если хочешь, можем вернуться, и я тебя оставлю в доме лесничего. Олег, всего лишь одно твоё слово — и ты останешься вне опасности.

Они прошагали достаточно, прежде чем он проговорил:

— Дразнишь, да?

— А что мне остаётся? — сухо вопросила она. — Ты задаёшь слишком много вопросов, а личники, вообще-то, так не поступают. Ты отвлекаешь меня. Это ты понимаешь? Или объяснить подробно?

Если она думала, что он из гордости заткнётся, то он, хмыкнув, ответил:

— А неплохо бы было — подробно рассказать, чего надо опасаться! Мне ж тебя охранять? Значит, я должен знать условия. А я иду слепым щенком. Кому это надо? Тебе? Как знать, может, та парочка тоже погибла именно потому, что личник недополучил сведений, чтобы оградить ведьму от опасности.

Поразмыслив, Лиля качнула головой. Может, он и прав. На следующей стоянке, когда не надо будет перебирать вещи из чужого мешка (а она ещё не всё пересмотрела), она всё-таки расскажет Олегу — то, что он хочет услышать. Но сделает это не так, как он думает, нужно. Он думает, что можно узнать всё сразу. А она ответит только на его вопросы. Если сумеет. Потому что все ответы они могут получить только в деревне мёртвых, в которой властвует тьма.

Шестая глава

Лиля только храбрилась, что не боится вопросов Олега. На деле очень даже боялась. Особенно одного: "А много ли ты решала таких дел?" Ответить напрямую: "Это первое" — напугать его тоже. А ещё и разозлиться может. А так... Как знать, какая у него реакция может быть. Взвалит ещё на плечо и унесёт в дом лесничего. С него, которого она не знала, станется...

Хуже, что девушка начала ощущать: колдовская тьма исподтишка и постепенно, что сразу не поймёшь, отъедала крохи от её защиты. А ведь она, Лиля, сильная — старуха-некромантка, учившая её, часто ей это говорила, пугая, что ученица плохо справляется с собственной силой, а потому надо налечь на учёбу.

И, если она, сильная, так отчётливо ощущает ослабление своей защиты, то каково Олегу?

Пока мёртвая селянка, равномерно, безучастным роботом, шла по предложенному ей (а точнее — приказанному) направлению и пока была возможность отвлечься, Лиля "прислушалась" к идущему за спиной парню.

Не надо проникать в его мысли, чтобы понять, что и он чувствует изменения вокруг себя и в себе. Правда, Олег не связывал эти впечатления со слабостью из-за накатившей на него тёмной магии. Лиля, тая дыхание, даже сумела расслышать его недовольный шёпот: "Да что там у них, в мешках, что они тяжелеют с каждым шагом?"

Итак, Олег на полном серьёзе (а куда ему деваться?) думает: мешки двух ведьм становится нести тяжелее из-за собранных в них артефактов.

Новую остановку пришлось сделать внезапно.

Прошагав очередные несколько шагов, Лиля будто вывалилась из плотного облака в лёгкий туман. Ахнула от неожиданности (ладно хоть шёпотом) и успела сказать:

— Олег, стой! — И поспешно добавила в спину трупа, успевшего удалиться от неё на пару шагов: — Стоять!

За спиной всё-таки охнул Олег, тоже чувствительно ощутив разницу, когда вышел из леса на простор опушки. В конце концов, в лесу ощущения были, как будто шли через воду, а тут вдруг вырвались на волю. Всё так же тёмную.

Далеко Лиля не видела — тьма мешала. Знала только, что от леса до деревни ведёт тропа между полями. Не оглядываясь, она обошла мертвячку, встала сбоку от неё и предупредила личника, присматриваясь к тому, что впереди:

— Если что-то произойдёт, быстро уходи в лес. Там тебя сразу не найдут, и ты сможешь...

Слова её перебило оханье Олега, на что она на всякий случай всё же оглянулась.

Опоздала. Олег уже закричал: "Лилька, берегись!" и прыгнул вперёд, одновременно сбрасывая с плеча обе котомки. Меч будто сам влетел в его руку. Ошарашенная Лиля только и смогла открыть рот, чтобы завопить: "С ума сошёл?!"

И не завопила. По её спине ударило чем-то огромным и тяжёлым — плашмя. И она, вместе с тем громоздким, что в неё ударило, начала падать навстречу бегущему Олегу, взвыв от острой боли и не вовремя определившись, что происходит: это мертвячка на неё падала! Да ещё пустила в ход пальцы, которыми рвала её волосы, лицо — всё, до чего могла дотянуться! И странный удар в бок — будто кто-то резко приложил к обнажённой коже пылающий факел...

Перед глазами потемнело, и Лиля на грани обморока поняла, что сейчас упадёт лицом на твёрдую, утоптанную тропу... Разобьёт голову...

В сантиметрах от земли что-то жестоко рвануло её в сторону, из-под ожившей мертвячки, и так сильно, что показалось — руки оторвутся.

Услышала глухой стук и ударилась сама во что-то живое и двигавшееся. Но глаза заливала кровь, и Лиля жила лишь на полусознательных ощущениях...

— Можешь стоять?! Лилька, блин! Можешь?!

Кажется, это Олег прижимал её к себе... Однако ноги подламывались, и её так стремительно уложили на противно сухие травы, что она в начале этого движения испугалась: её просто-напросто бросают на землю. Ощутила, как через неё, лежащую, кто-то, кого она знала давно, быстро переступил. Совсем близко — рычащее хеканье, и ещё один страшный звук, больше похожий на смачный удар топором по толстому и почему-то мокрому полену: "Хрясь!"

— Лилька, вставай! — закричали над ней голосом Олега, после чего схватили её за плечи, чтобы поднять и усадить. — Сюда летит какая-то хрень! Она чёрная и бесформенная, Лилька! Даже я её вижу! Что мне делать, чтобы выручить нас, Лилька?!

Но Лиля превратилась в сгусток острой боли, который горел всё сильнее: кажется, на пальцах мертвячки, рвущей её кожу, была не только грязь. И в дурмане этой боли Лиля пыталась держаться за раненый бок, а ослабевшая рука всё соскальзывала, и крик Олега становился всё глуше, уплывая в темноту, качавшуюся перед её глазами...

Её снова уронили, из-за чего остатки сознания помчались в бешеной круговерти...

...Сначала Олег решил, что к нему несётся адская чёрная птица — огромная и издалека впрямь бесформенная. И почему-то был уверен, что справится с ней. Главное — под ноги лезть не будет мертвячка, которой он отрубил голову, пока не встала, свалившись после рывка на Лилю.

Но птица уверенно мчалась на него, постепенно увеличиваясь в размерах. Или же, пытался он убедить себя, в этом колдовском тумане, стелющемся над полями, чёрное нечто просто раздувалось, как шар, будучи всего лишь иллюзией. Но "птица" беспощадно росла, превращалась в глухое облако, если не в тучу.

Бежать от неизвестности Олег не мог, хотя девушка и подсказала временный выход из положения — бежать в лес. Но тащить отключившуюся Лильку в таком темпе? В беге? Точней — в бегстве?.. Чернота его всё равно догонит!

Что оставалось делать? Драться... Он взял оба меча, свой и Лилькин, и воткнул их перед собой в землю помягче — по обе стороны тропы, благо узкая. Воткнул, потому что для начала решил попробовать расстрелять облако из арбалета. А там... Знал, что глупо. Но и ждать смерти — сложа руки? Ещё глупее.

Заодно и проверит.

И проверил. Когда туча заслонила перед ним всё пространство, которого он не видел, но лишь чувствовал, когда вместе с приближением тучи на него словно надвинулась стена (или налетел скоростной поезд?!), он выстрелил — и тут же, не дожидаясь результата, мгновенно вставил новый болт на ложе арбалета.

Проверка удалась! С первым же болтом, влетевшим в тучу-облако, что напоминало чёрную краску, с маху вплеснутую в воду, Олега чуть не снесло с места, где он стоял. Рык был таким, будто по всем небесам раскатился-прогрохотал гром. Разница одна: весь звук врезался в Олега... Итак, что теперь известно? А то, что в туче всё-таки прячется нечто живое и уязвимое!

Устояв на ногах, Олег торопливо спустил следующий болт, благо и целиться не надо было — туча свистела ему навстречу в нескольких шагах.

Он даже не понял, спустил ли тетиву: туча врезалась в него — по впечатлениям, грязная и мокрая вата окружила его со всех сторон и попыталась задушить. Именно так Олег воспринял положение, при котором ему не давали дышать, а какая-то дрянь лезла в нос и в рот, когда он пытался им дышать. Задыхаясь, он отчаянно пытался разобраться, что делать дальше, а времени оставалось всё меньше и меньше: он втягивал в себя вместо воздуха жидкую грязь!

И тогда арбалет выпал из рук — отбрасывать ещё, силы тратить. Парень принялся судорожно, слепой в этой грязи, искать хоть что-то, за что можно ухватиться руками. Время от времени он отирал лицо ладонью, сбрасывая в сторону ту ватную мокреть, которая лезла в организм вместо воздуха.

И только когда сделал шаг вперёд, инстинктивно ища твёрдую опору для рук, почуял, что пару раз пальцы наткнулись на нечто, что показалось более жёстким, чем основное тело взбесившейся тучи. И это жёсткое нечто старательно удирало всякий раз, едва только Олег дотрагивался до него. На остатках сознания парень сообразил, шагнуть чуть влево — и вцепиться... в руку?! Нет, эта штука была без костей — и она немедленно рванула в сторону вновь удрать.

Ещё шаг — и Олег вслепую цапнул левой рукой то ли ту же конечность, то ли уже другую, и, хрипя от нехватки воздуха, на последнем издыхании, врезал в неё одним из мечей, между которыми пошатывался.

Ужасающий вопль ударил по ушам, а конечность, за которую он цеплялся, выдралась из его ладони, заставив тоже закричать — от боли: невероятно сухая кожа невидимки взрезала человеческую кожу.

Следующий вопль неведомого чудища его, Олега, вынужденно отпустившего конечность, отнёс в кусты, которые только и остановили полёт. "Будто семена одуванчика сдули..." — вконец ошалел он, отплёвываясь от грязной ваты и чихая, и на этой волне обалдения и совершил последний жест — швырнул пару дротиков из наспинного колчана в середину чёрного облака.

...Спина жутко болит от врезавшихся в неё веток.

Еле повернувшись, Олег тупо смотрел на лежавшую сбоку от тропы Лилю. На два мешка, наверное раздавленных им, пока топтался с тем чудищем. Мертвячка тоже лежит.

А чёрного облака нет.

Странно, что Олег всё видит.

С трудом выкарабкался из двух кустов, между которыми до сих пор вис на ветвях. Отдышался, отплевался, высморкался — и медленно, сторожась, приподняв мечи, пошёл по тропе — проверить, где там чудище-то затаилось. Дошёл до места, где граница между лесом и равниной, которое несколько минут назад (несколько?! Всего несколько минут назад?!) прочувствовал, а не увидел. И, продолжая учащённо дышать, уставился на равнину, на едва заметные вдали домишки той деревеньки, о которой говорила Лиля.

Тьма ушла?

Солнца нет.

Тогда как понимать, что он видит то, чего не должен? Он не маг.

Оглянулся. Поднял брови: видел тропу так, как будто с неё ушла тьма. Может, и правда так? И поспешил к Лиле. Девушка лежала настолько неподвижно, что из ошеломления он мгновенно перешёл к страху. Но, когда приподнял её головой уложить на свои колени, заметил еле видную жилку на её шее. Жилка вяло дёргалась.

Олег осмотрел девушку и пришёл к выводу, что порезы на её лице подождут, но вот откуда-то появившаяся рана на боку — вряд ли. Кажется, мертвячка "подсобила".

Без Лили смысла нет куда-то идти. Значит...

Он уложил под её голову один из мешков, дотянувшись до него, и встал, чтобы ещё раз взглянуть в сторону деревни. Неужели там никто не живёт? И похолодел: над далёкими домишками медленно, но упорно поднимались три чёрных облака!

Забыл дышать, в уме стремительно обдумывая всё, что знал и что сказала Лиля — в основном. Она сказала: там, где дважды рассыпана смесь, прогоняющая тьму, нормальный мир (а как ещё обозвать его?!) будет пребывать достаточно долго. Они шли сюда медленно, потому что, как ни подгоняла девушка мертвячку, та не могла идти быстро из-за отощавших ног. И сделали две остановки. Значит, если Олег поторопится, он успеет донести Лилю до того места, где безопасно.

В первую очередь он обвешался всем оружием, которое вынужденно перед боем с чёрным облаком снял с себя. Затем — на плечо привычно два увязанных между собой мешка-котомки. На другое плечо взвалил Лилю. В каком-то смысле — повезло, что она без сознания: плакать от боли не будет.

Ещё одна оглядка на равнину: деревенские домишки скрылись за растущими тремя чёрными облаками.

Эта оглядка как пинок хороший: подхватился и заспешил по тропе — туда, где его с Лилей не тронут. Оборачивался посмотреть, что за спиной, на каждом мало-мальски повороте тропы. А когда дошёл до границы света и тьмы, когда перешагнул эту границу, снова замер в полном остолбенении: если он видел во тьме, значит...

Олег вспомнил рукописи Лилиных "лекций" и решил не думать о том, что с ним произошло после столкновения с чёрным облаком. Пока не доберётся до дома лесничего.

А когда добрался, в первую очередь сделал всё, что необходимо, лишь бы Лиля выжила — или, как минимум, пришла в себя: промыл ей рану, залепил её найденными в сумках девушки бактерицидными лейкопластырями, невольно усмехнувшись им. Потом сидел рядом с ней, брезгливо морщась от грязи на себе, но не отходя от Лили до тех пор, пока она не задышала, как будто недавно уснула.

Успокоившись, что на некоторое время девушку можно оставить в доме без присмотра, Олег забрал с собой джинсы, хлопковый джемпер и тот лоскут-простыню вместо полотенца, который ему дала вчера Лиля. Вспоминая холодрыгу-воду, он со вздохом отправился было к ручью. И остановился перед порогом. Обернулся к камину.

Топлива он ещё с вечера набрал в очаг. И Лиля велела перед выходом с проводником-мертвячкой повесить над очагом котёл с водой. Олег развернулся и, положив взятые вещи на ближайшую скамью возле двери, подошёл к камину.

Рукописей Лили он пока не выучил — до последней страницы. Но кое-что запомнил. Присел перед дровами в очаге и, протянув руку, прошептал одно из бытовых заклинаний. Вчера вечером он его тоже пробовал. Так что сейчас это новая проверка, в самом ли деле случилось с ним нечто после стычки с чёрным облаком.

Не мигая, Олег смотрел на слабое пламя, побежавшее поверху дров.

Получается, он столкнулся с порождением тёмной магии — и стал магом?

Встал, глядя, как всё веселее разгорается огонь в очаге. Признался себе, что пока ещё в полной мере не понял, что обрёл. Единственное... Он глянул в сторону и подхватил дужки вчерашней бадьи, с которой бегал на ручей. Единственное, что он понял твёрдо: теперь он может себе обеспечивать горячую воду для помывки. И теперь не надо нервничать, что придётся купаться в ледяной воде маленькой запруды возле ручья.

Час спустя после комфортной помывки, после нагрева воды в чайнике Олег положил отданные ему Лилей рукописи на стол в "кабинете" Лили, поскольку только здесь был чистый и сухой стол. Проверил, как чувствует себя спящая девушка, и устроился с большой кружкой за столом, теперь уже не только читая записи, но и проверяя каждую.

Как же он психанул, когда только в третьей рукописи нашёл упоминания тех снадобий, которые Лиля заставила его нести в котомке очень осторожно! Вооружённый иным зрением, Олег теперь легко определил, в какой склянке какое "лекарство" находится. Так что в подступающих сумерках он снял пластыри с раны Лили и заново обработал порез, чтобы тот не просто подсыхал, но ещё и получил воздействие снадобий, которые девушка сама здесь же сотворила...

Ну, и заодно — себя обиходил.

Ему понравилось.

И ухаживать за раненой девушкой.

И обходить временные владения, проверяя, все ли невольные постояльцы довольны пребыванием на подворье домика лесничего.

И даже выходить с этого подворья на тропу, ведущую к страшным чёрным облакам, чтобы проверить, нет ли на тропе явления тех трёх страшилищ. Но Лиля, кажется, была сильной ведьмой-некроманткой: тропа, на которой она дважды сыпала свою смесь, так и оставалась свободной от колдовской тьмы. Как она и обещала. А дальше — в видимую теперь ему тьму, Олег ходить всё-таки не решался.

"Вот когда научусь всему, что и она умеет... — мрачно думал он и нехотя улыбался. — Хотя я и без магии здорово так мечом помахал. Сдуру-то. Наверное, я везунчик. Или тому чудищу не повезло, что встретился с таким оптимистичным дураком, как я..."

Вернувшись во двор, он выпустил коз из загона. Всё-таки во дворе им было вольготней гулять. Посмотрел на них, обрадованно побежавших к поилке (ишь, а у себя в загоне не допили!), и усмехнулся. "А ещё надо бы научиться коз доить. В конце концов, если мы здесь так и останемся... — И задумался, глядя на белку, скакавшую по дереву. — А мы останемся? Ещё одно странное — мы. Чем больше вопросов по нашим отношениям, тем больше вопросов о здешнем будущем. Совместном..."

Он вошёл в дом и снова посмотрел, как спит Лиля. На столе стояла кружка, в которой отстаивалось новое снадобье, сделанное по рукописям Лили. Легко его использовать — всего лишь разбавить готовую микстуру тёплой водой. Лиля спала, и жалко было её будить. Но Олег присел рядом с ней и слегка приподнял её за плечи. Заставить выпить — не сразу получилось. Она почему-то так и не просыпалась. Половина снадобья была пролита, прежде чем Олег уловил, что девушка сглотнула. Ладно, сойдёт на первый раз — решил он и укрыл её всем, чем только смог найти.

Перед сном он подошёл к калитке и покачал её, крепко запертую. Кивнул себе: на этот раз ошибок он не допустит.

Но и входную дверь в дом он тоже запер, благо были скобы, в которые можно вставить нечто вроде засова. Постоял рядом с этой дверью, раздумывая, что без Лили ему всё равно страшновато здесь одному. И пошёл к своей скамье.

Бабочку в качестве ночника сотворить ему не удалось, хотя он нашёл "рецепт" по ней среди записей Лили. Но он уже знал, что некоторые "рецепты" девушка писала очень кратко, наверное запоминая сразу все действия. Так что пусть сама объяснит в следующий раз, как делается огненная бабочка.

Узкие окна, тьма в доме... Ёжась, Олег полежал немного на своей скамье. Сел. Посидел, глядя в кромешную тьму. Не колдовскую.

— Может, снова зажечь огонь в камине? — прошептал себе, лишь бы услышать хоть что-то в пустынном мраке.

Передёрнул плечами и приблизился к камину.

Но и разожжённый огонь не дал возможности чувствовать себя уверенно, чтобы уснуть спокойно.

Тогда он снял постель со своей скамьи и положил её у кровати Лили. Не параллельно, а так, чтобы головой туда, где Лилина подушка. Если девушка захочет встать, на него не наступит.

— Спокойной ночи, Лиля... — прошептал он.

И закрыл глаза в недавнее прошлое, из-за которого они оба здесь оказались.

И мать снова вырвала у него из рук айфон, чтобы швырнуть его куда-то.

А он плюнул на эти её "психи" и заорал, что он уже взрослый и сам знает, что ему нужно, а что — нет.

И только последний вопрос: как давно мать была в коттедже? Как давно она выгоняла девушку, на что не имела права?

Мать в ответ издевательски расхохоталась и показала свой айфон, где Олег увидел просторную кухню, переходящую в гостиную, а там, за столом, сидела Лиля, перед которой высилась пачка денег.

И мать сказала, что девчонка лучше него понимает ситуацию.

А Олег понял только одно: надо немедленно спешить к Лиле.

И помчался к ней, дурак, даже не подумав, что надо найти свой айфон и позвонить ей. Что так не только легче, но быстрее.

И тогда Лилька останется дожидаться его в коттедже, и он скажет ей, что они оба: она и будущий ребёнок — любимы им.

Что он не понял, как мать может воспринять новость о том, что он и Лилька вот-вот станут семьёй, а потому они собираются искать себе дом, если мать откажет им от коттеджа. Да ну нафиг — этот коттедж. Комфортный, но не свой...

И старался забыть о смехе матери в спину...

Но смех подстёгивал.

А на улице зима. И недавно было потепление. На дорогах, особенно окраинных, не успели рассыпать ни соли, ни песка.

И он не вписался в поворот, лишь чуть превысив скорость.

Потому что не хотел слышать того смеха...

А хотел побыстрее заглянуть в глаза своей девушки, обнять её и объяснить, что мать неправильно поняла. Что только его объяснения должны волновать Лилю, а не слова какой-то там женщины, которая тоже не всё понимала в этой жизни...

Его бросило на ветровое окно, пока машина переворачивалась в первый раз. Било обо все стены, хотя ремень на нём был, но что этот ремень в аду...

И где-то там, в каком-то невероятном мире, машина вдруг остановилась на очередном повороте, и кто-то странный выдрал дверь, а потом вынул Олега, грубо стащив его за плечо с кресла... Этот некто легко держал его за шкирку, вдумчиво разглядывая — в языках ревущего пламени, будто и не подозревая о них.

А потом — тьма...

И Олег открыл глаза в иной мир, где его немедленно взяли в обработку — по-другому не выразишься. И сделали из него здешнего солдата-личника. Иногда он хмуро думал: зачем ему оставили память о прошлом? Зачем ему оставили возможность сравнивать два мира — и жалеть о прошлом? И верил, что это карма: он не сумел оберечь любимую — теперь ему предстоит жизнь человека без опоры за спиной.

...Посреди ночи, когда Олег уснул так, что не разбудить даже чёрными облаками, Лиля проснулась. Зная, что он лежит рядом, на полу — на мостках-настиле, она с трудом села на кровати и некоторое время всматривалась в его сны.

Хотелось на двор. Она тихонько встала и, благодаря затухающему огню в камине — легко сняв засов, вышла из дома.

Вернулась, держась за растревоженный бок, осторожно легла.

Поняла, что бок перевязан. Мало того — судя по запахам, Олег обработал его снадобьями, которые она сделала, будучи у старухи-некромантки.

Как он это сделал? Впрочем, подождать до утра — сам всё расскажет.

Счастье, что он сообразил удрать с лесной тропы в дом лесничего.

Сна ни в одном глазу. И не только потому, что выспалась.

Вот, оказывается, как всё было.

Он возвращался к ней. Он хотел быть с нею.

И погиб.

Всё, что было подоплёкой их появления здесь, в этом мире, ей неинтересно.

Она закрыла глаза и прошелестела заклинание сна.

Утром придётся разбираться со многим.

Седьмая глава

Ночью Лиля спокойно восприняла огонь в очаге. Днём-то, ещё до похода к деревне, Олег показал ей артефакт, которым пользовался, разжигая костерок. Но сейчас она недоверчиво проследила, как он отчётливо прошептал заклинание из её рукописей, глядя на дрова, которые успел заменить взамен сгоревших.

Только что личник помог ей сесть на кровати — помог, чтобы она не напрягалась и не тревожила рану на боку. Рана, конечно, резанула болью, но не настолько острой, как Лиля ожидала. Пока Олег копошился с огнём, она машинально тронула бок и обнаружила на нём не просто тряпки, как думала ночью. Это были чистые салфетки из их бывшего мира. И теперь уже не только по запахам, но и по эманациям над повязкой определила, что Олег воспользовался целительными снадобьями из её запасов. Но как он всё-таки сумел узнать, какое именно необходимо для исцеления ран?

Когда он налил в чайник воды для завтрака, она осипло спросила:

— Что там случилось? Ничего не помню...

— На тебя накинулась мертвячка, — ответил Олег. — Мне пришлось убить её. А потом я подрался с чёрным облаком. Оно похоже на дым, а внутри что-то очень шершавое. Ладонь мне пропорол, — неожиданно пожаловался он, показывая ей внутреннюю сторону ладони, и тут же рассмеялся.

— Ты... чего смеёшься? — с недоумением спросила Лиля.

— Да поплакался тебе смешно, как маленький, — ответил он и всё так же, на корточках, повернулся к ней, всё ещё улыбаясь. — Лиля, ты представляешь, я козу подоил.

— Что-о...

— Ты не бойся. Я руки вымыл перед дойкой, — снова рассмеялся Олег. — А вот кашу сварить не сумел. Остатки вчерашней — нет, даже позавчерашней, сейчас разогрею и дам тебе с молоком. Будешь?

— У тебя настроение... — начала Лиля, глядя на него во все глаза. — Ты будто... — И снова заткнулась, растерянно пожав плечами.

— Эйфория, — тоже пожал он плечами. — От мертвячки спаслись. От злобного духа в чёрном облаке — тоже. Ты живая. Вот и настроение. Ну что... Есть-то будешь? Или сначала умоешься? Я тебе, как смог, лицо от грязи протёр, но побоялся всё вымыть, потому что мертвячка тебе лицо здорово поцарапала. С чего начнём?

Удивлённая, она смотрела на него и снова не узнавала. Она ещё помнила того Олега, из прошлого — светского гуляку и сибарита. Ещё ярче в памяти оставался образ парня, который понял, что в этом мире она не собирается ему помогать. Смирившийся и обречённо думавший о близком будущем.

Этот же, третий, отличался от предыдущих двоих необычной... необычным оптимизмом и беспечностью. Второй ухаживал за птицами и животными, потому что ему хотелось потом вспоминать о ярких днях в доме лесничего, когда вернётся в серый быт казарм, откуда его наняли. А третий ещё и получал удовольствие от практической жизни в сторожке и тех дел, которыми ему тут приходилось заниматься. И... как он всё-таки сумел одним заклинанием, без стандартного магического артефакта разжечь огонь в очаге?!

Сообразила, что он слишком долго ждёт ответа на свой вопрос, и сказала:

— Повторюсь... Странное впечатление, что ты чему-то радуешься.

— Конечно, радуюсь, — теперь удивился уже он. — Смотри. Мы не умерли, как те двое. Мы дважды встретили смерть, но сумели выкарабкаться. Ну и плюсом ко всему — у нас теперь есть опыт столкновения с этими, которые из тьмы.

Смотревшая на него, Лиля устала и перевела взгляд на потолок.

— И что это даёт?

— Ну, например, у нас будет время разработать новый план, как справиться с этой нечистью.

Прежде чем ответить, она помолчала, а потом напомнила:

— У нас? Нас нет, Олег. Есть ты и я.

А вот он нисколько не примеривался, прежде чем ответить:

— Я помню, что мы разбежимся после этого дела. Но, пока мы вместе, оно касается нас обоих. Поэтому я буду говорить — мы. Ну что? Принести воду для умывания? Твои царапины почти сошли. Кстати, а почему так быстро? Только, кажется, пару часов назад я боялся к ним притрагиваться — и вот...

— Я маг, — ответила Лиля. — Процессы в организме идут гораздо быстрее — насколько я поняла моего учителя. А значит, все мои болячки исцеляются быстрее.

— Твоего учителя... — пробормотал Олег и отвернулся к камину, чтобы приготовить ей воду для умывания.

А Лиля внезапно для себя вздрогнула, глядя ему вслед.

Где его чёрная отметина, перечеркнувшая лицо?

И огонь сотворил без артефакта...

— Помоги мне встать! — потребовала она, быстро, пока он не смотрит, одеваясь в нижнее платье: верхнее-то он тоже с неё снял, а, оглядевшись, она сообразила, что не дотянется до него.

— Да что ты как торопишься... Не двигайся — бок растревожишь, — встревоженно бросился к ней парень.

А она, стараясь спрятать от него своё изумление, всматривалась в его волосы — в цвет: здесь Олег, даже отмыв их с мылом, ходил с тёмными, а теперь у него тот же цвет, что она помнит по прошлому — тёмно-русый! Неужели он...

— А ты? — наконец не выдержала она и с трудом давя свой страх, чтобы Олег его не услышал. — Ты как себя чувствуешь после вчерашней стычки? Ты ведь сказал, что там был злобный дух, в облаке. Что ты с ним столкнулся.

— Меня до сих пор от него тошнит, — проворчал он, неся чайник с тёплой водой к её кровати. — Это облако было похоже на мокрую вату, которую извазюкали в грязи, а потом решили упаковать в неё меня. Чуть не задохнулся. А потом прямо-таки руками нащупал гада, и оказалось, что его можно было кокнуть руками. Да и на оружие он тоже откликнулся. Просто знать надо было, куда бить.

— Много ран?

— Что?

— У тебя много ран от того злобного духа?

— Поверхностные были, — спокойно ответил Олег, принимаясь за осторожное омовение Лили, взявшись чистой тряпкой отирать последние следы грязи с её лица. — Я у тебя парочку зелий нашёл — так что уже нет их. Ну, почти...

Он бесцеремонно сел рядом — на место, где только что лежала тощая подушка. Ведро с тёплой водой удобно оставил в ногах.

Первое прикосновение влажной тряпки к лицу Лиля восприняла спокойно, поскольку была занята раздумьем над вопросом: понял ли Олег, что встреча со злобным духом из облака тьмы пробила его и что он теперь стихийный, то есть необученный маг?

Потом дошло, что он делает, и девушка вырвала из его рук тряпку.

— Я не тяжело ранена, — холодно сказала она. — С умыванием справлюсь.

— Лиля, я не навязываюсь. Но дай мне немного поухаживать за тобой. Тем более тебе всё-таки пока двигаться больно.

— Рана была поверхностная, — сказала она. — Могу показать, что от неё осталось. А к вечеру и следа не будет.

— Значит, я тоже маг? — внезапно спросил он, выразительно проведя пальцем по своему лицу — по недавнему следу от кнута.

С ответом Лиля замешкалась лишь на мгновение. "Неуч", — презрительно подумала она и спокойно соврала:

— Покажи спину... Ты пил мои отвары — поэтому пропал шрам. А вот когда на спине кожа станет чистой, тогда подумаем, маг ли ты.

Небольшое разочарование на его лице даже удивило её. Она-то думала, что он чуть ли не обозлится на её слова. А тут... Он пожал плечами и улыбнулся.

— Ну и ладно. Куда торопиться... Вот — держи.

Он переставил ведро с тёплой водой на табурет, чтобы Лиля могла дотянуться, и вышел из дома. Сообразив, что время есть, она быстро подняла нижнее платье — снять с пореза салфетки и посмотреть на него. Как и ожидала, от ранки остались лишь беловатые края, которые пока не сомкнулись. Сам порез при движении не слишком раздражал и не напоминал о себе. Красота! Если сначала, утром, боль была острой, когда Олег помог ей подняться на постели и сесть, то теперь... Теперь она знала, что ей не хватает именно что движения. Чем больше двигается маг, тем быстрее заживают болячки.

Поглядывая на дверь, Лиля быстро оделась и некоторое время с сомнением смотрела на босые ноги. Стоит ли надевать обувку? В доме прохладно, конечно, но зато она отчётливее слышит происходящее, когда ноги чувствуют землю. И махнула рукой на обувь. Обойдётся.

Стол у камина, небольшой и низкий, её заставил поднять брови. Где раздобыл его Олег? И эта скамеечка перед ним — очень удобная. Так, что он там говорил о каше? Хмыкнула. Олег нашёл странную кастрюлю, больше похожую на чугунок, чем на привычные в этом мире посудины. Закрыта тяжёлой крышкой, сверху прикрытой клочком толстой ткани. Зачем? Чтобы она не обожглась?

— Не трогай, — с порога велел Олег, — Ты хоть и поправляешься, но тебе тяжёлое поднимать нельзя. Сейчас сам положу кашу в тарелку и налью молока.

— Молоко-то я сама могу налить, — пробормотала она.

— Неа, не можешь, — ответил он, добавляя в очаг несколько поленьев. — Потому что не знаешь, где оно.

— И? Где оно?

— Здесь, — кивнул он на камин. — Я поставил его греться — возле стенки. Здесь оно не закипит. Только согреется. Сейчас вытащу.

Она сидела на скамье, облокотившись на низкий обеденный стол, и ничего не понимала, глядя, как он ставит перед ней тарелку с кашей и чашку с молоком.

— А ты?

— Я поел. Ешь. Тебе поправляться надо.

— Олег, я не понимаю... Почему ты за мной так... ухаживаешь!

— Тебя это раздражает? — осведомился он, наливая молока и себе.

— Есть немного. — Она смотрела на завтрак и не могла заставить себя взять в руки ложку. Полное впечатление, что он... издевается!

Олег глотнул молока, а потом улыбнулся.

— Да ты не думай ни о чём плохом. Помнишь, я тебе говорил о впечатлениях... на воле? Ну, чтобы в казарме было что вспомнить?

— Не верю.

— Ну и не надо, — спокойно отнёсся он к её резкому ответу. — В любом случае, тебе надо быстрее приходить в себя, потому что на тебя надеются. Не забывай, что у тебя всего две недели на разборки с тем, что происходит в тех деревнях. И два дня уже прошло. Причём впустую.

— Ты ещё будешь меня учить!

— Зачем мне это? — пожал он плечами и встал. — Ешь. Я пока выйду, чтобы не мешать твоему завтраку.

Дождавшись, когда входная дверь пристукнет, оповещая, что закрыта, Лиля принялась за кашу, запивая её козьим молоком. Пока ела, не оставляло странное ощущение, что Олег что-то задумал. Но что? Сбежать из казарм, воспользовавшись возможностью, пока на свободе? Тогда почему он так заботится о ней? Думает, очарованная его ухаживаниями, она поможет ему сбежать? Нет. Он не дурак так думать. Значит, у него на уме что-то иное. Но что?

Она всё ждала, что он появится вновь во время завтрака. Не появился. Лиля вымыла в горячей воде использованную посуду и вышла во двор.

Пусто. То есть уже привычные и даже знакомые птицы и зверьё вовсю обживали двор лесничего, а Олега не было. Уже опасаясь: а вдруг он не стал ждать, пока пройдёт время его услужения? Вдруг уже сбежал? — девушка быстро пробежала за угол дома — взглянуть на ручей. И замерла на пару секунд, после чего попятилась спрятаться за тот же угол дома: Олег сидел на маленьком обрыве над ручьём и вслух читал отданные ему рукописи с бытовыми магическими заклинаниями, кажется стараясь запомнить их наизусть... Послушав его немного, Лиля удрала на двор, сообразив, что он занимается отдельно, потому что думает — она ещё завтракает.

Ну, что Олег упрямый — она знала всегда. Но никогда не думала, что парень упрям и в деле, в чём-то полезном как для себя, так и для других.

Посидев немного на ступенях крыльца, Лиля зашла в дом и принялась за работу: села за стол в своём "кабинете" за рогожей и начала расписывать, что было в первом путешествии к ядру тьмы, что получилось и что не получилось. Через полчаса она примерно представляла, с чем столкнулась и как придётся это нечто уничтожать.

Села прямо и расправила затёкшую спину.

Резко повернула голову к входной двери, которую не видела: очень уж жёстко застучали быстрые шаги за ней. Олег? Но почему он бежит так, будто за ним гонятся?

Дверь распахнулась — одновременно с отодвинутой рогожкой.

— Ты не занимаешься, — с облегчением констатировал парень, переступив порог. — У нас гости, — уже несколько обескураженно объявил он и вздохнул: — И, боюсь, надолго.

— Не поняла, — шагая к нему, сказала Лиля.

— Помнишь вчерашнего лавочника? Ну, он ещё с девочкой приходил, с дочерью... Сегодня пришёл его сын с этой девочкой. Они принесли то, что ты им заказывала вчера.

— А почему ты решил, что они надолго?

— Ну... лучше тебе самой это увидеть, — смутился он.

Охваченная горячим любопытством, Лиля проскользнула мимо Олега и снова очутилась на крыльце. Вгляделась и ошалело прикусила губу: высоченный широкоплечий парень с мешком за спиной держал за руку вчерашнюю девицу, жавшуюся к нему, и, открыв рот, смотрел на калитку, а там, за калиткой, стояли три мертвеца. Оба гостя учащённо дышали, взволнованные. Нетрудно было сообразить, что удирали они от мертвяков, ещё будучи на пути к дому лесничего. Судя по тому, что парень с мешком опирался на толстую палку, похожую на посох, он мог ещё и по дороге вступить в бой с мертвяками, отгоняя их от себя и сестрёнки.

Лиля медленно сошла с крыльца и приблизилась к обоим. Олег бесшумно сопровождал её — видела она по его тени сбоку.

— Доброго здоровьица, — поприветствовала она их здешним приветствием. — Почему вы пришли сегодня? Я ждала вас не ранее, чем через неделю.

Парень тяжко сбросил свой груз и солидно поклонился ей.

— Сестрица сказала, что товар вам нужен уже сегодня, — низко прогудел он, кланяясь и кланяясь. — Вот, пришли.

— Вы говорили, что тропа неопасна! — пискнула девица, глядя мимо Лили — явно на Олега. — Как нам теперь домой возвращаться?

— Олег? — негромко спросила девушка, чуть повернув к нему голову. — Ты проводишь наших гостей до городской черты?

— Простите, госпожа, — шагнул он вперёд. — Они говорят, мертвяков на тропе гораздо больше, чем эти трое.

— В смысле, ты не справишься?

Кажется, усмешку он уловил.

Но тут ему помог старший брат девицы.

— Госпожа ведьма, вдвоём-то мы легко справимся, — уже увереннее пробасил он.

Пять минут ушло на то, чтобы посмотреть, что именно они принесли.

Пока Лиля и брат девицы на крыльце разглядывали товар и слегка торговались, девица времени не теряла, обхаживая Олега. Сначала Лиля злилась и на предприимчивую девицу, которая чуть не вешалась парню на шею, и на Олега. А потом увидела: он не зря говорил "девочка", имея в виду именно эту девицу. Он не воспринимал дочку лавочника как взрослую девушку, которая может иметь на него притязания. А потому только отшучивался на её неуклюжие комплименты и приставания. А между тем старший брат девицы тоже довольно подозрительно приглядывался к заигрываниям своей сестрёнки и ответам на них личника ведьмы. Кажется, торговый гость пришёл к выводу, что Олег не опасен для его сестры, а вот сестрёнка...

Лиля на всякий случай ускорила торг между ним и собой. А то вдруг девица устроит нечто, из-за чего придётся поругаться с ней.

Она высыпала монеты на ладонь и быстро отсчитала нужную сумму.

— Думаю, этого хватит, — жёстко сказала она.

Парень, шевеля губами, пересчитал монеты и кивнул.

— Госпожа ведьма, а вы нас не проводите? — с боязнью спросил он. — Очень уж тропа эта ваша страшна...

Странно, что эти мертвяки вообще здесь появились. Насколько Лиля понимала ситуацию, они не должны были проходить дальше той границы, которая существовала невидимой до калитки во двор лесничего. К городской черте могла приблизиться только колдовская тьма, но никак не мертвяки.

Услышав брата, девица оглянулась — и с её лица исчезло выражение ласковой легкомысленности. Она уже со страхом взглянула в сторону тропы. Правда, искренний страх быстро сменился третьим выражением — хитроватым, с которым она наивно добавила:

— А можно — мы у вас пока останемся?

Брат с неожиданной проницательностью взглянул на сестрёнку и покачал головой:

— Домой вернёмся сегодня.

Лиля ответила им не сразу. Она подошла к калитке и с минуту просматривала тропу к городу. То ли внезапная стычка со злобным духом виновата, то ли что-то ещё, но в защите, которую она разбрасывала как магическую смесь, появились дыры. Подумала немного и качнула головой:

— Мы проводим вас до городской черты. Только подождите немного — я возьму артефакт, который поможет нам остановить мертвяков.

Олег, вновь сопровождая, вошёл вместе с ней в дом.

— Стоит ли тебе идти с нами? — с недоумением спросил он. — Я и сам могу их проводить, тем более — парень не промах, явно драться умеет.

— Я должна подумать о будущем, — ответила Лиля, вешая на плечо сумку на длинной ручке. — А если кто-то ещё к нам захочет прийти из города? Мало ли у кого какая надобность в ведьме? Да и не забудь, что ты можешь потеряться, не зная дороги — имею в виду, на обратном пути.

— Мне кажется, я запомнил, что надо идти строго по тропе.

— В нынешней ситуации это ещё ничего не значит! — отрезала Лиля. — Сам же видишь, как быстро изменяется положение вокруг дома лесничего.

— Лиля... — вдруг осторожно позвал он. — Если бы боишься, что я с этой девочкой закручу, то лучше не надо думать о том.

Она застыла, глядя на него.

— Да крути, с кем хочешь, — изумлённо ответила она. — Мне-то что? Главное — эти двое должны вернуться в город здоровыми и невредимыми. В конце концов, они — моя репутация!

И отвернулась от него, выглядевшего сильно озадаченным.

Быстро заглянула в сумку и кивнула: всё на месте.

— Идём. Они нас ждут.

С нетерпением ждал их только старший брат девицы. А та, уже поняв, что личник ведьмы не обращает на неё внимания, сникла и капризно ныла что-то, прижимаясь к брату. На что тот тихонько огрызался, с интересом разглядывая подворье, по которому, наверное — неожиданно для него, бродили ленивые козы и бегала зверушечья мелочь.

Поглядывая краем глаза на Олега, торопившегося за ней (обиделся — нет?), Лиля поспешила к калитке, держа в руках плосковатый фиал — пока ещё с закрученной крышкой. Дошла и развинтила. Присмотрелась к ближайшему трупу, который перед ней покачивался с ноги на ногу, и, прихватив горсточку смеси, сыпанула ему в белёсые глаза.

Спиной чуяла, как стоявшие за ней Олег и гости-горожане затаили дыхание, выжидая, что случится далее.

Ничего особенного: мертвяк свалился — будто ему резко двинули в челюсть. На место упавшего тут же поспешил следующий. Хватило пары минут, чтобы все три мертвяка валялись в кустах не только бездыханными, но и навеки "уснули".

— Почему ты не использовала это зелье ранее? — вполголоса спросил Олег, открывая калитку и принимаясь за работу — оттаскивать подальше от тропы эти трупы, брезгливо хватаясь за их одежду.

— Жаль было расходовать, — хмыкнула Лиля.

Кажется, старший брат девицы был человеком действия: он оставил остатки груза возле калитки и заторопился помочь личнику. А Лиля чуть не вздрогнула, когда девица подёргала её за рукав:

— Госпожа ведьма-а! — льстиво запела она, одновременно насторожённо посматривая на брата. — А у вас зелья любовные — дороги ли?

— Я, милочка, больше по трупам, — спокойно ответила Лиля. — Так что любовных зелий я не делаю.

— Э-эх... — горестно вздохнула та.

А девушка только покачала головой: ничего себе — девица-то! Не умеет отступать от своего... И прикусила губу: зато ты оказалась мягкотелой! Могла бы и побороться за своё личное счастье — в мире, который был так комфортен и понятен! А ты... при первых же признаках... провала сбежала, не выяснив ничего, что могло бы стать первой ступенью к счастью! Нет, эта девчонка — молодец! Не то что она...

По дороге в город встретили ещё двоих мертвяков, которых парень и Олег сумели ликвидировать и без участия магии: один — посохом, другой — мечом.

На границе между тьмой и светом распрощались.

Обратный путь ведьмы и её личника занял больше времени.

Лиля молча разбрасывала смесь, возвращая на потемневшую от тьмы тропу солнечный свет. Олег сторожил её, насторожённо следя за окрестностями.

Когда оказались во дворе, Олег неловко сказал:

— Лиля, ты не переживай, что так получилось с этими мертвяками. Мало ли... Бывает, что и проколы могут быть. Ты же городу не обещала, что всё сразу получится.

— Ты меня утешаешь? — поразилась Лиля.

— Нет. Напоминаю.

— А я нуждаюсь — в этом напоминании? — кинула она ему зло. — Отстань и занимайся своим делом, личник!

— Есть, госпожа! — выпрямился он перед ней, и обозлившейся девушке показалось — он насмехается над ней.

С тропинки она бросилась к дому и, вбежав вовнутрь, грохнула входной дверью, чтобы Олег понял, как она сердита.

Но открывая дверь, мельком заметила, как он сел на какую-то колоду во дворе, и к нему потянулись козы, к которым он протянул руку.

"Слишком мягкий для личника! — злилась она, с маху садясь на табурет за столом. — Всё сюсюкает! И что — с мертвяками разобрался?! Парень-то тот тоже неплохо посохом помахал, пока тех укладывал!"

Но, посидев, ссутулилась над записями... А ведь ей это раньше нравилось — то, что Олег мягкий и легко прощает ей промахи — в этикете, например. Чего ж она сейчас на него вызверилась?.. Она посопела носом, стараясь отделаться от лишней сейчас злости, и вздохнула: как чего? Всё просто. Раньше он ей нравился, а сейчас... "А вот скажи честно! — вдруг сказала она себе. — Он ведь снова пытается тебя завоевать, и тебе... это нравится? Ведь правда нравится?"

Восьмая глава

Кажется, хлопать дверью со злости у неё входит в привычку.

Пока сидела за "кабинетным" столом, подсчитывая, сколько израсходовала смесей и что ей понадобится на будущее, мелькнула мысль, что неожиданный приход сына лавочника имеет свой плюс: теперь она точно знает, что к девице Олег равнодушен.

И только эта мысль сформировалась, как Лиля... взбеленилась: у неё тут серьёзное дело, а она снова о личном думает! И заставила себя чуть ли не носом уткнуться в собственные записи.

Спустя время поняла, что ей нужны сильные мужские руки, и вышла искать Олега.

А он будто специально пропал куда-то!

Сначала она оглядела двор. Зверьё на месте. Птица — тоже. Олега — нет.

Сбегала к ручью. Пусто.

Вспомнив о закрытом загончике, побежала к сараям. И здесь никого.

Куда он девался?

Догадалась не сразу, что телохранителя-личника можно поискать по его оберегу, настроившись на него. Нашла. Парень усиленно работал вне двора и далековато от калитки: копал ямину, в которой намеревался захоронить троих упокоенных мертвяков.

Специально прошуршав старыми опавшими листьями, чтобы предупредить о своём появлении, Лиля подошла к нему и заглянула в довольно глубокую и широкую яму. Покачала головой: ничего себе — сколько уже выкопал! И спросила:

— И зачем тебе это надо?

Олег ответил с непривычным ехидством:

— Дашь гарантию, что от них по здешнему краю какая-нибудь чума не начнётся, пока они тут разлагаться будут?

Она не обиделась, фыркнула только:

— Ты мне дома нужен. Так что давай побыстрее заканчивай с могилой.

— А что случилось? — поинтересовался он, неуклюжей лопатой выкидывая на поверхность очередную порцию земли.

— Мне нужен сарай для опытов.

— Если не секрет, что за опыты?

— Чтобы голыми руками с духами не драться, нужны военные смеси, — объяснила Лиля. — Сарай нужен, чтобы определиться с количеством взрывчатки в них.

— Хочешь сказать... — начал Олег и вытер мокрый от пота лоб. — Хочешь сказать, что в том сарае ты собираешься что-то взрывать? Да ты там всё разнесёшь к чертям собачьим своими взрывами!

Лиля закатила глаза.

— Да не собираюсь я там взрывать!

— Тогда делай свои опыты дома.

Лиля уничтожающе посмотрела на него, но объяснила:

— Силу взрывов я увижу в магическом воображении. Отдельное помещение мне нужно затем, что даже после воображаемого взрыва появится отнюдь не воображаемая вонь. Ингредиенты в смесях будут ну очень... уникальными.

Олег снова вытер пот и уже уважительно произнёс:

— Ты даже такое умеешь? Ладно. Я здесь скоро закончу и найду тебе лабораторию. Насколько понимаю, это помещение должно быть без сквозняков?

— Без, — подтвердила она и сразу ушла, чтобы не задерживать его излишней болтовнёй.

Пока шла, медленно, но безостановочно закипала: какого чёрта ей подсунули именно этого личника?! Он уже совсем распоясался и говорит с нею так, как будто они равные в этом мире! А она ничего в ответ запретить ему не может, потому что он... потому что... Лиля почувствовала, как закололо в сердце, и заставила себя успокоиться.

И закончить мысль: потому что она дура и сразу себя не поставила перед ним так, чтобы он понял, кто тут главный. Поэтому он начинает... наглеть.

"Выдержу ли я с ним остатки нашего времени? Чёрт... какие остатки, когда нам ещё полторы недели вместе пребывать?! Хватит. Пора действовать и избавляться от него! Иначе он скоро из меня вообще дуру слезливую сделает..."

В доме она начала медленно и скрупулёзно собираться: всё необходимое, в том числе и небольшое оружие, сложила в котомку. Котомка любимая, потому что усовершенствованная: у неё и лямки, и застёжки. Надеть её за спину, а застёжками прикрепить к пояску на талии — и хоть беги, хоть прыгай, а котомка будет держаться, как приклеенная, не мешая движению.

Мысленно она уже решила две задачи.

Первая. С Олегом она сближаться не собирается. Если в том, прошлом их мире его мать поступила с нею... ну, скажем так, непорядочно, то ведь и яблочко от яблони тоже недалеко падает. Второго потрясения, как недавно (а для неё это было недавно!), Лиля не хотела бы пережить, хоть теперь и знает, что не он виноват... И ещё. Да, у него появились магические способности. И, как только Олег понял это, тут же принялся общаться с нею панибратски. То есть это первый звоночек... А так... теперь он выживет здесь и без неё. Потому как, едва только в казарме заметят, что он стихийный маг, его немедленно пошлют учиться. Здесь такие законы. А маг — это уже гораздо выше, чем личник. Устроится в этой жизни и без неё, без Лили.

Вторая. Проанализировав неудачный поход к той деревне, Лиля убедилась в том, что лишь Олег — единственная причина, из-за которой им обоим пришлось вернуться в дом лесничего с плачевным результатом. Например, не обернись она к нему, мертвячка бы не набросилась на неё, оставаясь под магическим контролем. Логично, что Лиля не желала брать личника-неудачника в новый поход туда же.

Но говорить ему о том, что в деревню пойдёт она одна, не будет.

— Лиль! — позвал со двора Олег. — Пошли, посмотришь сарай!

Она сунула котомку под подушку и вышла к нему.

Он стоял возле сарая, который выводил к тому самому козьему загончику.

Она улыбнулась ему и неспешно приблизилась. И Олег сразу повернулся идти в небольшой лабиринт между сараями. Показал одно помещение, второе, а Лиля только смотрела и морщилась: "Не подойдёт. Нужно другое". На пороге выхода из второго парень вдруг замедлил шаг и обернулся к Лиле. Правда, прежде чем заговорить, он, кажется, немного смутился. Девушку его смущение удивило: за последние часы привыкла, что он говорит с ней на равных и даже чуть сверху вниз. Хоть и возмущало.

В его словах, которые он озвучил, вроде ничего значительного или серьёзного не было. Только — любопытство человека, который впервые сталкивается с курьёзом.

— Лиля, извини за праздный интерес, но меня это... задело. Те двое, ведьма и её личник, они были раньше между собой знакомы?

— Не поняла вопроса, — удивилась девушка.

— Ну-у... Мне просто интересно, знала та ведьма этого солдата раньше? Или себе в охрану попросила кого попало?

— Вообще-то, она не просила. Её наняли и дали ей личника.

— То есть ты не можешь сказать, знакомы ли они... — со странным разочарованием высказался Олег. — Я думал — ты посмотрела на них и сразу узнала...

— Экстрасенс и ведьма — это две разные специализации, — фыркнула Лиля и, оглядевшись, сказала: — Это помещение тоже не подходит.

Тогда Олег пожал плечами и спросил:

— А какое именно ты хочешь?

— Мне нужно что-то вроде... обшитое досками, — объяснила девушка. — Без таких жутких дыр в стенах.

И, когда он оглянулся посмотреть на ближайшие стены, бросила ему в спину горсть трав и пыли от мелко толчённых камешков... Сначала он опустил голову, как будто собирался присмотреться к чему-то внизу. Потом подогнулись ноги — и Олег рухнул у стены. Схватив его за руку, Лиля единственное что сделала — чуть развернула его так, чтобы головой он не врезался в стену сарая. А так... Что ему — на мягкой от высокой травы земле?

Крепко уснувшего, парня она оттащила в середину сарая, после чего сбегала за его же плащом, который и накинула сверху на спящего.

Постояла, посмотрела и кивнула.

— Мои руки развязаны, — произнесла вслух то, что её расслабило.

До обеда ещё рано. Так что Лиля загнала коз в тот самый загончик, в который загнал бы их Олег и в котором заперла их, заскочила в дом за котомкой и арбалетом и немедленно очутилась на тропе.

Свобода! Полная свобода действий — и не надо приглядывать за кем-то, кто не может сам себя защитить. И кто придумал, что надо защищать её собственную спину, пока она разбирается с делом?!

По утоптанной тропе, почти не слыша, как её босые ноги касаются земли, Лиля легко мчалась вперёд. Добравшись до границы света и тьмы, начала энергично обсыпать смесями обочины тропки, напомнив себе, что по второму разу выводит тьму. Что значит — в случае отступления расстояние от деревни до защищённого местечка становится короче. Во всяком случае, теперь граница между светом и тьмой — лесная опушка.

Довольно часто вспоминая обучение у старухи-некромантки, Лиля давно про себя оценивала его как плотное. Многое так жёстко было вбито в её память, что иные факты девушка воспринимала как обыденность.

Например, личник для ведьмы — существо послушное и... невидимое, пока она в нём нуждаться не начнёт. Одна из причин — отчего Лиля, несмотря на странного телохранителя, и не думала даже делиться какой-нибудь информацией.

Личник — это тень, пока дело не дойдёт до защиты ведьмы.

Поэтому Лиля и не рассказала Олегу, что у старой ведьмы-некромантки она перерисовала карту королевства со всеми его аномальными зонами. Аномальные — это те, где на поверхность земли выходят неприятности. Все эти места Лиля выучила наизусть и чуть ли не сдавала по ним экзамен своей строгой учительнице. Так что знала, что происходит в каждой. Одна из таких зон и существовала в местности с тремя деревнями, откуда на город и двигалась колдовская тьма.

Закрыть эту зону, утихомирить разбушевавшиеся с чего-то паранормальные, то бишь тёмные силы — это и есть задача Лили.

Босые ноги мягко шлёпали по тропе. Хорошо, что рядом нет хвойных деревьев. Попав в этот мир, Лиля полюбила бегать босиком. Старуха-некромантка не настаивала, но сама-то ходила. Лиля посмотрела-посмотрела — попробовала сама бегать так, благо лето на дворе было. И потом только фыркала смешливо: а ведь какая экономия на обувке! И местные не смеялись: это ж ведьма — им чудить можно!

Чёрные облака, виденные Олегом, со спрятанными в них неведомыми чудовищами, — это обитатели подземных царств, которые постепенно вырываются на поверхность зоны. Они потому и прячутся в чёрных облаках — в концентрате тёмных сил, что разносят колдовскую тьму по месту, которое намереваются занять.

Поэтому в Олеге пробит магический блок, что его со всех сторон облепило тёмной магией. Поэтому он сумел использовать "рецепты" из её рукописных тетрадей, что под его словами теперь укрепилась основа — магические силы.

Она высыпала очередную порцию смеси и шагнула от последнего дерева к тропе, спрятавшейся в сухих посевах деревенских полей.

— Лиль... Почему ты так со мной? — раздался позади возмущённый голос Олега.

Она чуть не застонала от досады.

"Мда... слишком поздно подумала о том, что его пробило, — вздохнула девушка. — Могла бы и в доме догадаться, что сонной смеси на него надо высыпать побольше..."

— Ты точно хочешь знать это? — не оборачиваясь, спросила она.

— Конечно!

— Потому что мне нужен личник, а не болтун, который навязывается в друзья, — безразлично ответила она.

— Ты понимаешь, что ты меня обидела?

— Вот это я и имела в виду.

Он замолчал.

Всё так же не оглядываясь, Лиля зашагала по тропе, продолжая разбрасывать ведьмин порошок по обеим сторонам. Это уже новый участок. Если придётся бежать назад, надо будет и его по второму разу обсыпать — и тем самым утвердить чистку от тёмных сил. Но пока впереди пусто. А ведь Олег сказал, что он подрался с одним облаком, а удирал по тропе к дому лесничего, завидя ещё три.

Если бы не мертвячка, ещё вчера бы закончила с делом. Сегодня-то чёрных облаков может быть больше. Подготовленных стрел-болтов арбалетных хватит, но ведь арбалет ещё заряжать надо...

Чуть повернув голову к личнику, она жёстко сказала:

— Охраняешь меня со спины. Больше ничего. Понял?

— Понял.

И она бы продолжила путь, если бы не отчаянное рычание Олега — причём она уловила, что он обернулся к лесу. Пришлось остановиться и тоже взглянуть, из-за чего он обозлился. Посмотрела — и чуть не зарычала сама: дочка лавочника вывалилась из кустов, огляделась и с горестным писком бросилась к Олегу!

Ничего себе! Сбежала из города, не побоялась промчаться по жутковатой тропке — может, и впрямь влюбилась?

Когда оказалась близко к личнику, он сумел вцепиться в воротник её накидки и таким образом отставить от себя на шаг.

Угомонив своё дыхание (а точней — злость! Снова из-за Олега срывается дело!), ведьма не спеша подошла к девице, которая стояла почти на цыпочках — так сильно и кверху держал её личник, и спросила:

— Как звать?

— Мавра! — плачуще выкрикнула та и запыхтела, пытаясь взглянуть на Олега: — Пусти... пусти! Я сама могу!

С минуту полюбовавшись на её выкрутасы и на растерянную морду личника, Лиля пожала плечами и скомандовала:

— Отведи её в безопасное место! И закрой так, чтобы не выскочила оттуда!

— Я с вами... — запыхтела девица. — Там страшно, и батюшка ругаться будет!

Олег побледнел от ярости — настолько ему не пришлись слова Лили.

Или ситуация?

— Я — никуда от тебя! — объявил он Лиле. — Это моя работа, в конце концов! А эту... — он посмотрел на подтанцовывающую под его рукой девицу. — Свяжу и в кустах оставлю!

— Не-ет! — тоненько завопила Мавра. — Не-ет! В кустах страшно!

Между парочкой, которая страшно её раздражала, и ею — пять-шесть шагов.

На всякий случай отступила ещё на пару шагов.

Чувствуя своё словно натянутое, обострённое от злобы лицо, Лиля резко взмахнула рукой и прочертила в воздухе крест, немедленно взорвавшийся огнём. Из-за него донёсся визгливый вопль Мавры и оханье Олега.

Когда колдовской огонь отгорел, она шагнула ближе и сквозь зубы, сверля суженными глазами заметно испуганного Олега, выговорила:

— Я дала тебе приказ! Выполняй! Живо! Иначе под кустами будете лежать оба!

— Но я...

Даже отступать не стала, взорвав перед обоими такой салютище, что Олег поневоле отпустил девицу, закашлявшись: Лиля просто поняла, что зрелищного взрыва мало, нужно что-то более действенное, а потому добавила в смесь необходимую вонь.

И они ушли: Олег — всё ещё откашливаясь, а девица — насморочно воя и причитая, прерываясь лишь на паузы, в которых кашляла и чихала.

Едва они скрылись в лесу, Лиля немедленно кинулась бежать по деревенскому полю с порослью чуть не по пояс; по направлению к первой деревне, которая виднелась просто замечательно и которая из-за этого выглядела подозрительной: что-то там такое чёрное скапливалось за её домами. А пересекать приходилось открытое всем взглядам поле. И жаль тратить силы на невидимость. Заклинание-то знала. Но и помнила о том, что на него уходит огромное количество магии.

Припустила по полевой тропинке так, что голым стопам стало больно из-за колких прошлогодних остатков соломы: остья, хоть и ломаные-переломанные, впивались в ноги, заставляя коротко шипеть. Но отчаяние и решимость сделать всё, что необходимо, именно сегодня, вскоре заставили её забыться в беге.

Единственное, чего опасалась: мало того что вздымаются чёрные облака (счастье, что не три, как вчера видел Олег, а два!), так по дороге можно встретить мертвяков. Хуже того — мертвяки могут подняться из засеянной поросли той зелени, которой она не знает. Очень уж та здесь густая. Ладно хоть бежит она по тропе, успевая осматриваться.

Задача: уничтожить два чёрных облака, уберечься от мертвяков и найти место прорыва тёмной силы. Как только ведьма окажется на краю этого прорыва — много работать не придётся.

Лёгкая — задачка-то, если бы не сопутствующие условия.

А чёрные облака, которые появились опять-таки по вине Олега (в этом Лиля была уверена на все сто), уже не просто вздымались, а поднимались над крышами домов. Пока лениво, будто оглядывая местность.

Лиля вовсю отпустила магическое ощущение по всем направлениям — в особенности к тем облакам. Как только осталось совсем недолго и немного до первого дома перед ней, она шарахнулась в густую полевую траву, бросилась в неё так, как будто ныряла в воду. Стебли покачались и сомкнулись над ней.

Вздрагивая всем телом, ведьма "прислушивалась" к воздуху.

"Взглядов" не чувствовала. А потому медленно-премедленно подняла голову, чтобы посмотреть, где находятся чёрные облака.

Кажется, те решили, что им... показалось. И оба начали опускаться за крыши домов. Очень нехотя. И Лиля решила, что они, возможно, сторожевые. А третье наверняка ходит-бродит по крестьянским домам, ищет живых, чтобы поймать их и напитаться человеческой жизнью. А бедные поселяне скорее всего боятся выйти из домов: на улицах темным-темно, и, поневоле слепые, они легко становятся жертвами демонов, прячущихся в чёрных облаках. А потом беспорядочно бродят по деревенским улицам и далее — уже в виде мертвяков... Лиля прервала свои же мысли угрюмым: а остался ли кто-то живой хоть в одной из трёх деревень?

Примерившись к ситуации, Лиля выждала примерно с полчаса (как дура, считала до упора секунды) и не стала вставать в полный рост, а бросилась далее по тропинке, пригнувшись. Наконец она сообразила: лучше подбираться к деревне небольшими перебежками. Так, неторопливо, зато без потерь она добралась до хозяйственных пристроев ближайшего дома.

Теперь между девушкой и пристроями препятствием стало утоптанное место, которое никак не пробежать, чтобы бегущего не заметили. Одно-то чёрное облако опустилось, пропав за домом, но второе бдительно высилось на уровне его крыши. Так что в просвете между крышами дома и пристроев демон сразу бы разглядел живого.

Перебрав свои магические возможности и приёмы, Лиля остановилась на варианте, который легко осуществим, хоть на него и придётся потратить уйму магических сил.

Если в своём мире она, отвлекая врага, бросила бы в сторону камень, то здесь молодая ведьма пригляделась к пристрою и нашла подходящий предмет для воплощения своей идеи. На стене, кажется, конюшни были приколочены две жерди. На нижней висела то ли длинная рубаха, то ли чьё-то исподнее. Тряпка, в общем. И тряпка эта была светлого цвета. Небелёный холст часто использовался в деревнях для шитья одежды.

Тряпка светилась даже в колдовской тьме. Поэтому, устроившись на коленях удобнее, Лиля принялась за колдовской наговор, который собиралась закончить заклинанием, посылавшим предмет наговора в небольшую прогулку.

Когда дело дошло до заклинания, она обмерла от неожиданности — аж ледяным холодом по спине проморозило от странного шелеста! И не сразу поняла, что за спиной не шелест раздался, а кто-то шёпотом проговорил:

— Да тише вы! Испугаете ещё...

Посидела ещё немного, не оглядываясь, и резко обернулась.

В примятой ею траве сидели несколько человек. В ближайшем к себе узнала Олега. Глазами Лиля сразу прикипела к его плечу, на котором трепетала огненная бабочка. Добрался в рукописях до её создания? Но...

Какого чёрта?!

Это секундами позже Лиля узнала человека, сидевшего ближе к личнику. Лавочник?! Следующим был брат той девицы, Мавры. Других — кажется, там были ещё пятеро — она уже точно не знала... Посидев ещё немного на коленях, она развернулась полностью и подползла к ним.

— Как вы здесь оказались!

— Не злись... — прошептал Олег, поглядывая на крыши дома и пристроев. — Так получилось...

— А где девчонка?

— Мы её в козьем загоне оставили.

Лиля облизала пересохшие губы и потребовала, чтобы ей объяснили появление тех, на кого она вообще не рассчитывала, хотя...

— Зачем они здесь?

В ответ Олег шёпотом рассказал, что шуструю и предприимчивую Мавру, которая в дороге назад успокоилась и принялась за ухаживания личника, пришлось в дороге скрутить и более того — связать ей руки. Именно это, как ни странно, помогло Олегу уберечься от смерти: испуганный побегом дочери, лавочник немедленно предположил куда могла удрать девица, и, взяв с собой старшего сына и соседей, двинулся по тропе к дому лесничего. Дом и сараи обшарили, козам в загоне даже подивились, забыв о страхе; дочери не нашли и, посовещавшись, решили сколько-то пути пройти по светлой тропе мимо дома лесничего. И встретили личника ведьмы, который чуть не пинал девицу, заставляя шагать подальше от опасности, — полная картинка, объясняющая, что девицу никто не похищал в сладострастных целях, а — всё наоборот. В общем, отец собственноручно связал дочурку ещё и по ногам и отнёс её в запомнившийся ему козий загон. Олега, рвавшегося бежать к ведьме-некромантке, притормозили и расспросили, что происходит: почему молодая ведьма неизвестно где и одна, в то время как её личник почему-то возится с Маврой?

Олег объяснил положение, как сумел: ведьма уже начинает ликвидацию демонов, но своевольная девица помешала в самый сложный момент, из-за чего ему, телохранителю, пришлось, вместо того чтобы выполнять свою работу, сопровождать девицу в безопасное место. Суровые мужики посовещались и предложили проводить личника на место действия ведьмы. А когда он нехотя согласился (и так задержали надолго!), мужчины вооружились вилами и дубинками и взялись теперь уже за охрану Олега. Так и повёл он неожиданное войско к лесной опушке. А лес-то на холме. Если из деревни крадущуюся ведьму не заметили, то с лесистого холма и ведьма, и травный след за ней был виден отчётливо. Для Олега. Мужчины аж ошалели, поняв, что личник-то не простой, а почти маг! По светлому-то лесу шли — он себя ничем не проявил, а тут...

И тут сработал странный инстинкт, когда следившие за ведьмой восприняли положение: мужчины-то в безопасности, а молоденькая ведьма подвергает себя самоубийственной угрозе со стороны демонов. И они велели личнику вести их за ведьмой, но с условием — показывать им дорогу во тьме. Последнее для Олега было нетрудно: он сумел-таки воспроизвести магический приём и создать огненную бабочку для освещения, чем заслужил ещё более уважительное отношение со стороны горожан.

Злая Лиля оглядела притихших мужчин и велела:

— Пока не скажу чего иного — идти строго за мной! Мертвяков встретим — не убивать, если будет возможность! Пока они в пределах деревни — есть шанс их спасти. Меня все поняли?

Толпа тихонько загудела, а Олег только вздохнул. Лиля снова повернулась к пристрою и заставила так и не распознанное светлое одеяние соскользнуть с жерди и печальным привидением поплыть куда-то в сторону. Разок оглянувшись, ведьма ухмыльнулась: мужчины оцепенели, созерцая странное одеяние, вздумавшее вдруг самостоятельно прогуляться невесть куда.

Девятая глава

Ухмыльнулась — и резко взглянула наверх, после чего прянула назад, в поросль сеяных трав, похожих на овёс: чёрное облако медленно вставало над крышами. Неужели заметило их?.. Нет, вот оно, скособочившись, полетело вровень с рубахой-привидением. Ага... Попалось на приманку!

Лиля с облегчением выдохнула и снова обернулась к мужчинам:

— Бежим!

И с низкого старта рванула к пристрою, слыша за собой шорох и шелест бегущих следом. Проскочила между двумя сараями — магическое видение подсказало, что путь свободен. Мужчины протопали за ней и тут же вжались в стену, суматошно сопя.

— Куда дальше? — прошептал Олег.

— Постоим здесь. Мне надо определиться с местом прорыва.

Умом она помнила, что сейчас позднее утро. Но смотрела на кусочек деревенской улицы, видный между домом и распахнутыми воротами, и постепенно поддавалась на иллюзию позднего вечера... Это будет огромное везение, если место прорыва окажется именно в окрестностях этой деревни. А вот если нет... Олега опять придётся отправить в лес — проводить в безопасное место добровольных помощников, чёрт бы их...

Не зря ведьма здесь остановилась. В этом проходе между пристроями существовала такая отличная вещь, как небольшой забор, со двора закрывавший, видимо, скотине ход в поля. Так что Лиля, жестом предупредив сопровождение оставаться на месте, быстро скользнула к этому заборчику и на коленях села под ним. Лицом к улице. Быстро раскрыла котомку с магическими зельями и смесями. Торопливо, но жёстко контролируя себя, быстро начертила на утоптанной земле пентаграмму с лучами, выбивавшимися из её границ, как полусолнце. Как только пентаграмма медленно налилась сиянием рабочего состояния, Лиля легла в её середину. И, проговорив заклинание поиска и закрыв глаза, открыла их в магическое пространство впереди, "двигаясь" направленным в нечто внутренним зрением по лучам пентаграммы.

Сначала продвижение было медленным и неуверенным, а потом, когда ведьма потеряла чувство времени и пространства, лучи пентаграммы неожиданно из "полусолнечной" конфигурации стали объединяться в единую линию — стрелу, которая указывала направление... неужели аномального места?!

Лиля укротила зачастившее дыхание и снова проверила, правильно ли всё поняла.

Стрела указывала на то же место.

Полежав ещё немного, ведьма прошептала заклинание бегучей стрелы и открыла глаза. Олег насторожённо стоял на коленях рядом и поглядывал то на неё, то на мужчин, опасливо жавшихся к стене.

Котомка была быстро собрана, а пентаграмма стёрта... Выждав, когда Олег в очередной раз взглянет на неё, Лиля подняла руку. Личник поначалу даже растерялся, но жест был красноречив, так что Олег вцепился в ладонь ведьмы и помог ей подняться.

Только он как-то так помог, что Лиля оказалась не просто у стены, а за его спиной, перед сыном лавочника. Впрочем, тоже хорошо. Все услышат то, что она собиралась сказать.

И ведьма вполголоса объяснила следующие действия:

— Выходим отсюда во двор. Мы с личником идём на улицу. Кто-то из вас бывал раньше в этой деревне? Что там такое — какой-то провал меж двумя улицами?

Мужчины, сосредоточенно переглядываясь, помалкивали. Затем самый последний из прячущихся ответил:

— Я здесь бывал. Овраг тут у них — глубокий очень, хоть и узкий. А по дну оврага ручей течёт.

Во как... Аномальная зона в овраге прячется. Впрочем, логично.

— Хорошо. Теперь слушаем меня и делаем так, как я скажу. Что будет иначе, если не выполните, говорить не буду. Мертвяков все видели, всё понимаете. Сейчас вы все спрячетесь в этом доме: крыльцо там небольшое, входная дверь открыта. Не выходить, пока я не вернусь.

— Пока мы — не вернёмся, — шёпотом подкорректировал Олег.

Не обращая на него, упрямого, внимания, ведьма оглядела зароптавших было мужчин и спокойно сказала:

— Там, куда я пойду, не магов сожрут сразу.

Ропот затих. Лавочник посмотрел на ведьму и вздохнул. Потом осторожно спросил:

— Госпожа Лилия, а если вы... — и запнулся, виновато глядя на неё.

Просить договаривать Лиля не стала. Передвигаясь близко к каждому из мужчин, ладонью поставила на их лбах знак, отводящий вражеский глаз. Вниз от него провела линию, которая раздваивалась, спускаясь к глазам. Подробно объяснила, что значит тот знак и как действует, а потом добавила:

— Посмотрите вперёд. Теперь видите?

Мужчины обрадовались так, что забылись и принялись было говорить вслух. Потом опомнились и снова уставились, благодарные, на ведьму. Только Олег насупился, и Лиля знала — почему. Но с этим она подождёт огрызаться. Главное — ненужные здесь ей мужчины видят то, что скрыто за магической тьмой.

— Солнце видите? — пожелала она удостовериться.

— Видим, госпожа Лилия.

— Как уйдёт за полдень, а мы не вернёмся — уходите и вы. А сейчас — заходите в дом. В нём хозяева прячутся, но вас примут.

— А как же вы сказали, что будем мертвяков обходить?

— Здесь их нет, так что лучше с ними вам вообще пока не встречаться. Но, если встретитесь, не забывайте: будет возможность — загоните в какой-нибудь сарай, а уж потом мы вернём их. Всё? Ещё вопросы есть?

Мужчины согласно прогудели, что вопросов нет, и бросились к дворовому крыльцу, косясь на небо. Но чёрного облака не было, так что все они благополучно вбежали в дом.

Отстучали по деревянным ступеням торопливые, тяжеловесные шаги (все мужчины в добротных и несколько громоздких сапогах), отзвучали взволнованные, вполголоса объяснения нежданных-негаданных гостей испуганным хозяевам, изнутри столпившимся у входных дверей на крыльце. И будто точка в маленьком эпизоде — негромкий стук тяжёлой двери. А эхом — как показалось Лиле — рывок засова изнутри. Всё. Голоса и звуки исчезли.

У крыльца, сбоку, остались только двое. Она и Олег.

И, кажется, личник решил, что настало время для крутых разборок.

— Почему? — зашипел он. — Почему им ты сделала такую штуку, чтобы в темноте видеть?! А я?! Почему ты мне такое не сделала?! Бабочку какую-то придумала...

— Чтобы ты быстрее сбежал от меня, — честно призналась девушка, снова стоявшая впереди него и внимательно наблюдавшая за двором и воротами. — Если б ты сбежал от трудностей, в казарме все бы это поняли правильно и заменили бы тебя. Не каждый личник может выдержать службу при маге — тем более при некроманте, да ещё при таких обстоятельствах.

— Я не каждый! — проворчал Олег. Помолчав, спросил: — Что делаем дальше?

— Вот-вот, — пробормотала Лиля. — Что делаем дальше, госпожа Лилия! А ничего особенного. Ворота здесь удобные, с крышей над ними. Для начала перебежим двор. Потом стоим у ворот, рассматриваем улицу и овраг. Если на улице пусто — бежим к оврагу. А там уже действуем по данной картинке. Ну что... Бежим? К воротам?

— Подожди! — ухватил он её за рукав. — Разве ты мне эту штуку так и не сделаешь?

И он провёл пальцами ото лба к глазам.

Ведьма взглянула на него чуть свысока.

— Кой чёрт, Олег? Хочешь сказать — ты до сих пор не видишь в магической тьме? Ты же понял, что твои силы проснулись! Ты должен видеть!

— Да? — растерянно выговорил парень и секунды спустя повинился: — Прости, я как-то не заметил, что вижу всё вокруг.

Выглянув от стены, Лиля сухо сказала:

— Хватит болтовни. Небо чистое. Бежим к воротам.

Очутились у ворот и немедленно приникли к тем щелям, что давали возможность вести наблюдение за тем, что происходило на улице.

Эти две удобные для слежения щели оказались слишком рядом, как выяснила Лиля в первые же секунды: одна ниже, другая — выше. Так что девушка, вместо того чтобы сосредоточиться на разглядывании улицы, почему-то необычайно остро прочувствовала, как виском чуть ли не влепилась в плечо личника. Тем более — тот чуть пригнулся перед дырой в досках.

С трудом заставила себя не зацикливаться на парне, который стоял впритык к ней. И буквально проговорила мысленно: "Передо мной улица!.." Помогло.

Если от леса к деревенским полям они спускались по краю низкого, пусть и огромного холма, то сама деревня располагалась на довольно ровном месте. Улицу напротив, правда, всё равно сложно рассмотреть: по центру деревни предполагаемый овраг загораживали многочисленные деревья. Если приглядеться, видно: многие из них, особенно те, что дальше от деревенской дороги, прячут свои стволы гораздо ниже. Скоро глаз приноровился, и даже без видимого оврага стало ясно, что за деревьями находится тот самый обрывистый провал, который Лиля увидела, будучи в пентаграмме.

Как только ведьма поняла примерное расположение оврага, пейзаж распался на отдельные участки, и стало возможным определить путь туда, где можно спрятаться от демонов, перебежав дорогу. Накладывать невидимость на себя и на Олега Лиля не собиралась: одно дело — спрятать от глаз демонов людей, которые находятся на приличном расстоянии от оврага, другое — пусть даже мелко колдовать там, где демоны чувствительнее к чуждому для них колдовству — в пределах собственных, а точнее — захваченных и освоенных территорий.

Кажется, Олег тоже думал о том, как безопаснее добраться до оврага.

— Вон то дерево с расколотым стволом — видишь? — зашептал он. — Справа от него кусты. Они, конечно, осыпались, но спрятаться в них можно. Лиля, а почему листья осыпались? Демоны, да?

— Да. Они вроде как выносят из провала на землю свою атмосферу.

— Типа терраформинга? Как в фантастике? — удивился он. — Я, вообще-то, думал, что они просто магию свою повсюду распространяют. Получается, чёрные облака — это... — он заткнулся, видимо пытаясь найти слова, чтобы выразить необычную для себя мысль.

— Да, это и есть их атмосфера, — рассеянно подтвердила она.

— Ничего себе... А я сначала думал — маскировка, — пробормотал он. — Лиля, вроде никого из них. Бежим дальше?

И он быстро оглядел оружие на себе, заставив её тем самым проверить и своё снаряжение.

Она ещё раз проконтролировала внешне пустынную улицу — и не только на присутствие-отсутствие движения, но и на наличие тёмной магии. Да, магическая тьма присутствовала — и чем ближе к оврагу, тем более плотная. Но демонов не видно. А те два, которые были замечены сначала, постепенно уходили к дальнему краю деревни — заметила ведьма края чёрных облаков, заворачивавших в очередной двор. Искали, есть ли живые, по глупости решившиеся выйти из домов.

— Бежим! — наконец выдохнула она. — Открывай створ!

Воротный створ хоть и открылся довольно грузно, зато поехал быстро и мягко: хозяева на петли дёгтя не пожалели.

И двое со всех ног бросились к облюбованному дереву, вокруг которого когда-то пышно росли кустарники.

Не боясь треска и вообще шума, продрались через кусты и сразу бросились прятаться за дерево, шурша облетевшей, до хруста высохшей листвой и чёрной от сухости травой.

— Мы что — прямо туда, в провал, полезем?! — с восторгом и ужасом поинтересовался Олег, опираясь о ствол и оглядываясь на чёрную дыру, видимую сквозь словно бы обгорелые ветви деревьев.

Лиля хотела огрызнуться: "Не нравится — возвращайся к мужикам!"

Но одёрнула себя. Это не он, а она в наведённых магических снах тренировалась, как уничтожать такие дыры. Это она вызубрила самую настоящую инструкцию, как обезопасить местность от прорвавшейся нечисти.

Поэтому ответила спокойно:

— Полезем. Здесь, в этом государстве, такие рельефы, что крестьянам легче поселиться в местах, довольно опасных для жизни. Помнишь лесную тропу? Она ведь очень сильно каменистая. Трава еле пробивается в той почве. Здесь не как у нас. Лес не вырубишь, чтобы засеять под поля. Таких мест, как эта равнина, — раз, два и обчёлся. Вот и приходится бедным крестьянам время от времени страдать от напасти. Почти по всему королевству местность в основном гористая. А там, где равнины, часто случаются такие вот катаклизмы. Поэтому есть чёткие правила, которые надо соблюдать. Поэтому я ещё раз напоминаю: я впереди. Ты — за мной. Понял?

— Понял.

— Все приказы исполнять не задумываясь.

— Есть, госпожа!

— И меньше болтать.

— Ну, это... На время работы? По делу? Тогда да.

"Кажется, по окончании его работы у меня мне придётся бежать от него, пока он не окажется в казарме", — хмыкнула Лиля. И где-то глубоко внутри почувствовала, что ей нравится его настойчивость, хоть и лепится он к ней только из-за желания выжить и не пропасть в этом мире.

Овраг красовался крутыми обрывами. Приходилось спускаться, то ли дело, подъезжая к намеченной точке прямо на съезжающих под ногами глиняных пластах. Часто хватались за прутья кустов, сиротливо цеплявшихся за ненадёжные овражные склоны. Пару раз Олег, слишком понадеявшийся на эти прутья, чуть не улетел вниз со всей дури. Ладно — успевал по дороге хвататься за другие кусты, притормаживая. И завистливо посматривал на Лилю, которая спускалась легко и непринуждённо. Наконец не выдержал:

— Ты пускаешь в ход магию? Чтобы идти нормально?

— Нет. Я просто не спешу.

Когда кусты закончились и глазам предстало дно оврага, Олег немедленно перебрался к Лиле.

Ведьма стояла на краю пропасти и смотрела на ступени, уводящие вниз. Кроме ступеней — ничего не видно по одной простенькой причине: снизу подымался серовато-чёрный дым. Он клубился быстрыми и даже какими-то лихорадочными облаками, за формой которых обычный человеческий взгляд просто угнаться не мог: они ни на мгновение не останавливались.

Судя по всему: Олег мялся, нерешительно поглядывая на Лилю, — он хотел спросить её о чём-то. Ведьма ждать не стала. Она сама повернулась к нему и сказала:

— Спускаемся вниз. Помнишь фильмы о грабежах ювелирки? Так вот... Там, в самом низу, стоит некое блюдо, которое окружено сторожевой магией. Блюдо стоит на каменном постаменте. Постамент окружён несколькими слоями той же магии. Рядом с ним — подножие для жертвы. Предмет в блюде — цель нашего грабежа, если так можно выразиться. Что от тебя требуется? То, чему ты обучен: ты должен грохнуть двух демонов, а я принесу их в жертву.

Олег открыл рот. И закрыл. Посмотрел с недоверием в невидимую пропасть.

— А... как? Где я найду тебе демонов?

— Легко! Я дотронусь до сторожевой магии, и демоны появятся в нужном количестве. Может, их будет даже и больше. Ну что? Готов к такому? Идём?

Личник снова посмотрел в пропасть и пробормотал:

— Почти игла Кощеева, да? Идём.

— Идём. Учти. С первой ступени меня не отвлекать.

— Есть, госпожа.

Поняв его метафору предстоящего (хм, игла Кощеева!), она усмехнулась и пошла вперёд. На этот раз не бежали. Добрались до ступеней лестницы и медленно, настороже принялись спускаться. Пока Олег пробовал ступень за ступенью, нет ли каких подвохов, он успел вооружиться: оружие-то при себе, но не наготове. Теперь же меч — в пределах его досягаемости, но не в самой руке, поскольку обе заняты арбалетом.

Мельком взглядывая на него, Лиля быстро шевелила губами, проговаривая заклинание, которое помогало заранее заметить опасность. Его она будет проговаривать до самого постамента. По обучающим магическим снам она знала, что результатом этого заклинания будет спокойный выход на место. И никаких встреченных демонов.

Отстранившись от всего, что могло помешать медитативной сосредоточенности, Лиля одновременно со словами заклинания заключала в личное облако сторожевой магии себя и Олега. Несмотря ни на что — например, на предостережения старухи-некромантки не использовать внизу личной магии, она всё-таки старалась быть предусмотрительной. Серовато-чёрные облака, стремившиеся к ним снизу, облетали пространство, в которое были заключены два человека, осмелившихся войти в прибежище демонов.

Время от времени Лиля кидала испытующий взгляд на Олега. Но тот смотрел по сторонам с тревогой и лишь крепче сжимал арбалет. Никаких страхов — насколько понимала ведьма и, успокоившись на его счёт, снова принималась следить за ступенями в процессе проговаривания заклинания.

Ступени закончились.

Двое, постепенно замедляя шаг, подошли к постаменту, перед которым и впрямь имелось нечто, что современный Лиле и Олегу человек назвал бы цветником для ухоженной могилы. Только вместо земли в этом "цветнике" белела металлическая полоса.

Двое переглянулись.

Лиля, присев на корточки, стянула с плеча котомку и положила её на землю. Вытащила из неё необходимые для последнего ритуала ингредиенты. Подняла глаза на Олега. Улыбнулась.

— Отсюда ты сбежать уже не сумеешь. Готов ли ты действовать, как мой телохранитель?

— Готов, — отозвался парень. Он тоже видел бледно-синие вертикальные полосы вокруг постамента с "цветником" и более короткие полосы бледно-жёлтого цвета вокруг блюда, похожего на поднос своими размерами. Правда, он скептически сжал губы, завидя на этом подносе кучку чего-то, не очень вразумительного, сравнимого разве что с куском жидкой глины. Ожидал какой-то драгоценности — после её слов об ограблении ювелирки?

Здесь, внизу, трудновато было дышать. Слишком сухой воздух, отдававший горечным дымком, из-за которого першило в горле. И слишком жарко.

— Начинаю, — бесстрастно сказала ведьма и перешагнула только что созданный ею круг, который будто обвёл постамент. И погрузила ладони в бледно-синие полосы.

Ничего не произошло — из того, чего, возможно, ожидал Олег. Ни одного шумка, ни потусторонней сирены. Разве что синие полосы чуть искривились...

И вокруг постамента резко потемнело.

К нему заторопились сразу три демона — без сопровождения чёрных облаков. Они вылетели из клубов сероватого-чёрного дыма сверху, будто пустые бомбы, до сих пор болтавшиеся неизвестно где.

Первого Олег убил, выстрелив из арбалета. Второго, который не спешил приблизиться к нему, держала какое-то время на расстоянии от личника ведьма, пока тот сражался с третьим. Третий пытался по-подлому подкрасться со спины парня, но Олег встретил его лицом к лицу.

Демонами оказались почти обезьяньи фигуры, изуродованные до крайности и обзаведшиеся шерстью и косматыми крыльями. Лиля старалась стоять за спиной Олега, грозя своим мечом второму уроду, который пока побаивался подлетать к ней: её меч был не обычный, а напитанный магией разрушения. Одно прикосновение к нему демона — и тот резко взлетал, истошно вереща.

Олег вдруг злобно закричал что-то невнятное и бросился на третьего так, что тот не успел собрать крылья — пытался напасть с пола. Кажется, второй демон ожидал, что личник ведьмы снова воспользуется мечом, норовя отрубить ему голову. Но Олег с размаху наступил на крыло демона, которое он не успел подобрать, чтобы взлететь. Демон задёргался, визжа от боли.

И потерял-таки голову.

— Два есть! — зарычал Олег, спеша к ведьме, которая всё ещё стопорила второго. — Этого тоже?

— А ты как думаешь?

Второй, игравший подлянку, внезапно пискнул что-то и пропал в серовато-чёрном дыме. Олег было загляделся на место его пропажи, но Лиля прикрикнула:

— Он сбежал! Помоги этого, безголового, уложить на жертвенник!

— Убери руки, женщина! — по инерции прорычал наадреналиненный только что закончившимся боем Олег и, ухватив безголового демона, рывком уложил его на подножие с металлической полосой. — Второго — тоже?

— Подожди! И лучше тебе не смотреть на то, что я сейчас буду делать!

Но парень встал рядом, постоянно оглядываясь, и ждал дальнейшего.

А Лиля пожала плечами: и что его жалеть? И охотничьим ножом взрезала брюхо демону, после чего перевернула его набок. И отскочила от жертвенника, на которой демон вдруг начал таять, исходя коричневато-кровавой жижей.

— Фу-у... — Олег закрыл нос.

Оба насторожённо оглядывались, присматривая за жертвенником.

Лиля только раз бледно ухмыльнулась: надо же — она думала, он будет брезглив к ней после того, что она сделала.

— Давай второго! — скомандовала она, и личник закинул на жертвенник демона, которого подстрелил болтом из арбалета.

С ним произошла та же трансформация: из вполне себе существа из костей и плоти демон оплыл в неприятную жижу.

— Что дальше? — прохрипел Олег, прикрывая нос и рот рукавицей, но продолжая бдительно оглядываться.

— Мне ещё минуту! — крикнула Лиля и заранее подготовленным прутом перемешала зловонную жижу в жертвеннике, а потом зачерпнула её чашей — и вылила жидкость в блюдо на постаменте, просунув руку между жёлтыми полосами вокруг него.

Мало того — она ещё и чашку, опустевшую, перевёрнутую, опустила на тот кусочек "глины", сиротливо лежавший на блюде. Затем, ни секунды не теряя, отдёрнула руку и, отступив от постамента, принялась наливать жижу из жертвенника в вынутые из котомки три кувшина. А Олег сторожил её, водя вокруг себя и постамента мечами наизготовку.

Наконец все три кувшина были заткнуты пробками и помещены в котомку.

— Бежим наверх! — снова повелительно крикнула ведьма, хватая личника за руку. — Сейчас эта ямина закрываться начнёт! Быстро!

И они бросились к лестнице, чьи ступени на глазах начинали подрагивать.

— Успеем? — только и спросил Олег.

— Надо успеть! Главное — проскочить ступени! Когда ноги на обычной земле будут — ничего не страшно!

Они бежали наверх, а навстречу мчались вопящие демоны. Некоторые не обращали внимания на удирающих людей, некоторые в своём суматошном полёте пытались поймать доступную добычу. Правда добыча попалась из упрямых — всё пыталась в ответ мечом помахать да звонким заклинанием отбиться.

Потом демоны закончились, но по рушащимся ступеням становилось всё тяжелее бежать.

По последним бежали, то и дело срываясь с них, и, не стыдясь падения, не стеснялись помогать себе руками, чтобы подниматься.

— Олег, не отставай! — завизжала Лиля, когда личник в очередной раз покатился со ступени, не в силах остановить падение, а верхние ступени уже превращались в щебень.

Зарычала сама — и вбросила вниз, к парню, заклинание поддержки с толикой магических сил. На них Олег, задыхаясь от бега, сумел подняться и боком, боком принялся сначала шагать, а потом и бежать наверх, помогая себе мечами — вонзая их в рушившуюся лестницу.

...Они сидели на краю обрыва и сипло, порой — с хрипами дышали, глядя на близкое овражное дно, которое представляло собой жидкую грязь.

Поймав очередной взгляд Олега, Лиля просипела:

— Ничего, через неделю здесь снова будет обычный ручей.

— Эта штука, которую ты чашкой... — личник выговорил и закашлялся. — Это что было?

— Сердце, слепленное из сердец нескольких человек, — тоже с паузами на передышку ответила ведьма. — Оно открывало портал для демонов.

— А как... это действует? Ну, убитые демоны против такого... сердца?

— Понятия не имею. Главное — действует.

— Согласен. Что дальше? Зачем тебе кувшины с той вонючкой?

— Зомбарей возвращать в человеческий вид будем.

— А... Понял. Помочь подняться?

Они встали, как два инвалида, поддерживая друг друга. Увидели в дневном свете, который теперь свободно разливался над деревней, лица друг друга. Сил на смех не было. Слабо ухмыльнулись друг другу и зашагали к дому напротив оврага.

Десятая глава

Прежде чем начать ритуал возвращения несчастных мертвяков в живые, ведьма и личник приняли помощь мужчин-горожан и приютивших их хозяев в лучшем на свете деле — в умывании. С трудом отмылись от крови и грязи, а потом Лиля обошла семь или восемь домов, причём в сами дома не заглядывая, а внимательным взглядом обследовала только дворы.

Один двор отличался ото всех виденных. У него был плотный, явно новёхонький забор, без щелей, не дававших подсматривать с улицы или с огорода. А почти в центре стоял заборчик, который ничего не закрывал.

Неизвестно, для чего этот заборчик предназначался хозяевами. Лиля, благо её острый глаз успел отметить и конюшню, предположила, что служил он коновязью. Парочка ремней, увивавших его верхние доски, вроде как подтверждала эту версию.

Итак, двор ей понравился. Лиля вышла на улицу и спросила хозяев того дома, где нашли вынужденный приют лавочник с сыном и несколько сочувствующих им горожан.

— Дом пуст. Что вы знаете о его хозяевах?

— Померли все. В первый же день.

В какой первый — уточнять не стала. Снова вошла во двор, а затем и в дом. Личник тенью следовал за ней повсюду.

Убедившись, что в доме и в самом деле пусто, Лиля вернулась к мужчинам на улице. Осмотрела. Крепкие, серьёзные.

— Ищите мертвяков. Вяжите их, чтобы не набросились, и оставляйте за воротами. Будете вводить сюда по одному мертвяку и помогать привязывать его к забору.

— Помним, госпожа ведьма, — отозвался хозяин гостеприимного дома.

— И не забудьте, что привести надо только тех мертвяков, которые не выходили за границы деревни.

— И это помним, госпожа ведьма, — поклонились Лиле мужчины и торопливо разбрелись по деревенским улицам.

Лиля глянула на небо. Солнце только-только собиралось к предвечернему путешествию.

Мда. Ей повезло, что ритуал закрытия не затянулся надолго.

Да и деревенских жителей осталось мало. Значит, до захода солнца она и Олег успеют вернуться в дом лесничего. Горожане во главе с лавочником сами сходят к градоначальнику, чтобы сообщить о завершении дела. О том, что магическая тьма убралась от стен города и можно не бояться, что демоны захватят его.

— Лиля... — вполголоса позвал её Олег. — А почему тот мужик сказал, что помнит, что надо делать?

— Последний прорыв демонов произошёл почти двести лет назад. Срок немалый, но и небольшой для такого события. Потерпевшие тогда всё, что узнали на собственной шкуре, перевели в старые легенды и сказки, освежив их конкретной информацией. А что делать? Им здесь жить — рядом с опасностью, о которой они знают.

— Только из-за земель? — удивился Олег.

— Думаешь, у нас такого не бывает? И у нас самые плодородные земли находятся у подножия вулканов, если ты не забыл историю. И люди живут, зная, что опасно.

— А что делать сейчас мне?

— Мне нужна верёвка. Найди.

— Верёвку? Это я мигом, — откликнулся Олег и заторопился к большому строению, о котором Лиля думала, что это конюшня.

Устала... Так хотелось сесть — хоть на ступени крыльца, хоть на чурбан, низкий, весь в поверхностных рассечениях: кажется, на нём рубили самые упрямые поленья.

Лиля поморщилась и отвернулась от чурбана, похожего на рассохшийся лесной пень. Увы. Об отдыхе думать рано.

Вздохнула и встала.

Сначала ведьма начертила новую пентаграмму, и заборчик коновязи будто перерезал её, оказавшись внутри. Сухой струйкой оранжевой смеси трав и полудрагоценных камней Лиля обвела эту пентаграмму единым кругом. И — последнее: вынула из котомки тяжёлые кувшины, поставила так, чтобы были под рукой.

Появление Олега из конюшни получилось впечатляющим: личник, скривившись до невозможности расслабить лицо, выскочил из строения и бегом ринулся к ведьме, наматывая на руку крепкую верёвку. Он тащил её за собой из конюшни, время от времени оглядываясь, не закончилась ли она.

Уже встав у круга с пентаграммой, он, наконец смотал верёвку и отдал её ведьме.

— Что с тобой? — хладнокровно поинтересовалась Лиля, уже зная ответ.

Но Олег не ответил. После её вопроса у него на лице постепенно проступило самое настоящее замешательство: как сказать ей об этом?! Потом он насупился и помотал головой, выдав самый усреднённый ответ:

— Воняет там...

И снова скривился так, будто не мог отделаться от вони и сейчас.

Ведьма пожала плечами и объяснила:

— Олег, напоминаю: я некромантка. Человек, привыкший лицезреть смерть во всех её проявлениях. И если ты боишься сказать мне, что в конюшне трупы домашних животных, то боишься зря. В обморок не шарахнусь.

Некоторое время он наблюдал, как она накидывает принесённую им верёвку на верхние доски заборчика, потом вяжет узлы, а потом не выдержал:

— Лиля, пока никого нет... У меня время от времени странное чувство... как потеря ориентации в пространстве. Всё мне кажется, что то давнее, когда мы были вместе, было чуть ли не вчера. И в то же время странно, откуда мы столько всего знаем. Откуда у нас опыт, как будто мы пережили здесь всю жизнь.

— Сны, — сказала она, не глядя на него и стягивая новый узел. — Нас учили в снах. Так что, возможно, мы здесь очутились в тот день, когда впервые увидели тут друг друга. Мы же оба проснулись. Вот и весь расклад. Отсюда и диссонанс с ощущением времени.

И снова вернулась к своему занятию.

Она видела, что Олег хотел бы продолжить обсуждение волнующей его темы, но ворота открылись, и во двор заглянул лавочник.

— Нашли троих, госпожа ведьма.

— Привяжите у забора. Когда можно будет начать возвращение, сама выйду.

— Хорошо, госпожа ведьма.

Олег посмотрел, как закрылись ворота и негромко спросил:

— А ты правда умеешь возвращать мёртвых?

— А они не мёртвые, — усмехнулась девушка. — Пока эти мертвяки находились в пределах деревни, демоны их не убивали, потому что мертвяки были их кормушкой. А вот если уходили за пределы, как те, что шли по тропе, то мгновенно умирали. Точнее объяснить не могу. Демоны их вроде как... консервировали, пока они мотаются по деревне. Так что для мертвяков есть надежда — ритуал возвращения. Ну а простой люд думает, что они настоящие мертвяки, пусть на деле-то и нет.

Наконец, место для ритуала "возвращения" подготовлено.

Ведьма подозвала личника и велела:

— Сейчас ты запомнишь, как надо приводить сюда мертвяков и... — усмехнулась она, — и как надо стреножить их у этой коновязи. Первый будет для тебя наглядным пособием. С остальными будешь справляться сам.

— Понял, госпожа ведьма, — шутливо попытался он прищёлкнуть низкими подошвами сапог и пошёл вместе с хозяйкой к воротам.

Учиться чему-то не слишком обязывающему он никогда не отказывался — помнила Лиля, так что следил за всеми действиями горожан и крестьян весьма внимательно.

Сама за ним наблюдавшая, Лиля про себя решила: "Втянется в эту жизнь — перестанет думать о временном дискомфорте".

Хотя и настроенный на учёбу, он всё же слегка оторопел при виде собранных сбоку от ворот мертвяков. И даже не их количество его поразило. Не так уж и много их нашли — всего-то двадцать семь мужчин, детей и женщин. Нет. Дело в том, что выглядели они жутковато из-за мешков, надетых на их головы.

Шагая к ним, Лиля вполголоса объясняла личнику то, что знали поселяне:

— На них отметины демонов. Поэтому им нельзя долго находиться на солнце. — И, обращаясь к ближайшим искателям мертвяков, скомандовала: — Вот этого во двор.

Следя за действиями крестьян, Олег негромко спросил:

— А как ты их выбираешь для ритуала? По какому признаку?

— Взгляд некроманта позволяет увидеть, который из них близок к настоящей смерти. Этот, кстати, единственный. Остальных можешь заводить на своё усмотрение.

Во дворе мертвяка втолкнули в пентаграмму, к заборчику, и на расстоянии сумели привязать его к верхней перекладине — так, чтобы он слегка мог ходить в два-три шага.

Затем крестьяне поспешили на улицу, и ведьма сказала личнику:

— Иди с ними.

— Почему? Разве я не должен остаться с тобой?

Последний крестьянин, выходивший со двора, оглянулся и покачал головой.

— Никто бы не хотел увидеть то, что здесь произойдёт. Страшно-о...

Скрывая усмешку, Лиля подтвердила для удивлённого Олега:

— Именно. Ты не должен видеть, как проходит ритуал.

Это был главный секрет всех королевских некромантов, о котором нельзя знать простому люду. Крестьяне могли принять "возвращённых" как своих давних соседей, которые переболели страшной болезнью, но сумели выздороветь. Могли принять, если думали: ведьма или маг-некромант ставили косой крест на лбу мертвяка, а потом проводили вокруг него и с ним какие-то страшные некромантические действия. Однако крестик этот никакой роли в восстановлении жизненных циклов законсервированных демонами людей, не играл, но успокаивал их родственников и соседей... Всё это выяснили первые некроманты, которые при всех "накормили" мертвяков сгнившей плотью демонов, а потом узнали, что после их отъезда крестьяне убили "вернувшихся", суеверно мотивируя: съев дурную субстанцию, те тоже могут в будущем стать демонами, а то и кем похуже.

Личник. О том, что некроманты накормили мертвяков адской смесью, крестьянам наивно сообщил личник, который помогал при битве с демонами. Поэтому при ритуале "возвращения" во дворе не должно было быть Олега. Останется ли он наёмным личником, обучат ли его магии, он пока не дал клятву неразглашения, как некроманты.

...Снова появилось опасение, что он не послушает её приказа и останется во дворе. Но Олег нерешительно оглянулся на ворота, а потом кивнул Лиле и вышел.

Пока он закрывал створ, она, стоя боком и дожидаясь, когда ворота закроются, ненужно размышляла о том, как легко он переходит от уважительного "вы" (чаще при посторонних) к почти панибратскому "ты" в разговоре с ней.

Воротный створ скрипнул, втискиваясь в косяк, и Лиля подошла к мертвяку. Не боялась: он топтался с другой стороны заборчика — броситься на неё, если что, не мог. Прикинув, как надет на его голову, закрывая и плечи, небольшой мешок, она одним движением сорвала его с мертвяка.

Под ним оказался широкоплечий, черноволосый мужичок. От неожиданного света в глаза он заморгал, чем ведьма и воспользовалась: быстро оттянула ему нижнюю челюсть и в рот, на пару секунд разинутый, ложкой сунула ему ту адскую смесь, что заливала на овражном дне в кувшины.

Далее — одно из условий ритуала, которому пентаграмма нужна только "для красоты". Ибо весь ритуал только и заключался, что в кормлении мертвяка сгнившей плотью демонов.

Когда мертвенно белёсые глаза мертвяка будто зашевелились изнутри (в них постепенно образовывались кольца будущих зрачков), Лиля повелительно крикнула:

— Олег!

Вместе с личником во двор, естественно, ввалились поселяне, кроме тех, кто оставался на улице сторожить собранных мертвяков. Им, вошедшим и с тревогой глазевшим на мертвяка у коновязи, ведьма строго напомнила:

— К вечеру этот придёт в себя. Крест на лбу не давайте ему стирать три дня. Поняли?

— Поняли, госпожа ведьма! — взволнованно загудели крестьяне, окружая односельчанина и с надеждой заглядывая ему в лицо.

— Отведите его домой и заприте так, чтобы с завтрашнего дня его можно было кормить. Но не давайте ему выходить на солнце в течение трёх дней. Запомнили?

— Запомнили, госпожа ведьма!

— И не забудьте, что сейчас, после ритуала, он не опасен. И пусть личник приведёт следующего! А вы отведите возвращённого в его дом и снова осмотрите деревню. Обыщите не только дома, но и подполы, и чердаки, и сараи.

Лиля знала, что потом ей всё равно придётся пройти по обеим деревенским улицам и "просканировать" все строения, а затем ещё и обойти саму деревню по её границам в поисках заплутавших, безмозглых от законсервированности мертвяков. Но ведь и времени на обход она потратит меньше, если в домах останутся те редкие, кого не сразу нашли.

Поэтому, когда Олег ввёл следующего мертвяка, она сказала личнику:

— Скажи горожанам, чтобы шли домой до захода солнца.

— Почему — до захода? — удивился личник. — Они же дорогу знают — сами сказали. И по вечерней дороге легко дойдут. Или тебе ту девчонку жалко?

— Олег, — сквозь зубы проговорила Лиля, стараясь не рявкнуть на слишком болтливого личника. — На этих возвращенцах дело не закончено. В лесу бродят уже настоящие мертвяки. Те, кого не оживить. И освободить земли от них — это тоже наша прямая обязанность.

— О... Извини, — опять растерялся Олег. — Я сейчас же передам им уходить.

Только начал поворачиваться к воротам, как, дёрнув головой, вскинул было глаза на Лилю. Ещё один вопрос?

Но Олег удержался, не стал спрашивать. Наверное, сообразил, что город в лес не пойдёт, пока ведьма-некромантка не разрешит. Лавочник-то градоначальника успокоит, что основное дело сделано. А вот из уст самой ведьмы тот же градоначальник должен услышать подтверждение, что окрестности от мертвяков очищены.

Вообще-то, Олег мог с полным основанием возразить ей, что не знал о последствиях в завершённом деле. Она ведь ему объяснила их дело весьма туманно. Но и тогда, и сейчас Лиле не хотелось говорить с ним слишком много. Из-за чего сейчас и расплачивалась, вынужденно рассказывая ту информацию, которую могла бы дать и ранее.

Даже сейчас, объясняя ему, говоря с ним деловито, она всё больше ощущала невероятное: с каждым словом, обращённым к нему, с каждым взглядом на него она едва удерживается от слёз, к личному ужасу, всё жёстче становясь той Лилей, которая только что узнала, что её выкидывают из коттеджа, в котором она преданно ждала его.

Не только Олега тяготил временной дискомфорт. Лиля тоже чувствовала его. Правда, Олег постепенно уходил от него. Зато Лилю, чем дальше она с ним общалась, тем больше будто несло через неожиданные пространство в то время, когда она сидела за столом в коттедже, а мать Олега швыряла пачку денег перед ней.

И ещё. Если Олег, кажется, убеждён в аксиоме, что они оба здесь, в этом мире, останутся, то Лиля всё ещё пребывала в сомнениях. Слишком всё легко случилось. Слишком легко она оказалась в ученицах старой ведьмы. Слишком легко поняла этот мир. И слишком легко встретила в нём Олега. Вот это и было подозрительно.

Спустя минуту она словно в каком-то гипнотическом трансе встречала следующих мертвяков, ждала, пока их привяжут у коновязи; ждала, пока уйдут лишние, а потом сдирала мешок с головы мертвяка, лепила ему в рот ложку со смрадной жидкостью и рисовала на лбу косой крест. Лишь раз позволила себе расклеиться — когда последними пошли перед ней дети. Плакала, благо свидетелей нет: она сама говорила, когда можно войти. И успевала вытирать свои слёзы досуха, так что и Олег, и поселяне думали, что впавшие глаза у молодой ведьмы от усталости.

Под конец ритуала выяснила, что привели ещё троих. Накормила и их гадской смесью и выпроводила отвести по домам. Потом пошла по улицам, посматривая на небо: если учесть, что солнце наливалось густым жёлтым светом и висело довольно-таки низко, скоро и впрямь ожидался вечер.

Не сразу заметила, что в толпе, которая шла следом: проверять дома, на которые ведьма укажет, — нет горожан. Но заметила и почувствовала облегчение. И за горожан страшновато, и за девочку, которая связанной лежала в козьем загончике. Голодная, небось... Зашуганная... Ждёт отца и брата — небось, на каждый шорох или треск прислушивается с надеждой...

После обхода деревенских улиц их обоих накормили.

— До захода совсем мало времени, — прошептал Олег, когда сидели за столом. — Ты устала, Лиля. Может, завтра проверим?

— А до завтра деревенские будут прятаться в своих домах? — напомнила она, с трудом глотая кашу с ложки. — Да и мало ли что они могут натворить на воле. Мы-то знаем, что досталось только одной деревне. А если мертвяки пойдут в другие две? Они ведь недалеко. И тамошние вряд ли знают о здешней беде: обе деревни находятся далеко отсюда.

И выяснилось, что права. Проверку начали со стороны дороги, уводящей в луга. А здесь холмы. Не разглядишь издалека в темнеющих к вечеру лугах, есть ли кто на них. Обманкой — тени... Лиле пришлось сесть прямо в травы и устроить сканирование местности, по окончании которого две группы крестьян по три человека были посланы в разные стороны. Именно туда не спеша двигались два мертвяка.

Когда их привели в деревню, когда Лиля, тараща глаза, внезапно отяжелевшие, провела с ними ритуал возвращения, Олег категорически сказал:

— Ты придумала, как узнать о мертвяках там, в лугах. Придумай что-нибудь, чтобы запереть мертвяков в лесу до завтра. Лиля, так нельзя! Вдруг сделаешь какую-нибудь ошибку? Только хуже будет — и не только для тебя, но и для людей.

— А чего придумывать, — хрипло от напряжения сказала она, — есть один способ. Другое дело, что одна я его не потяну. Силёнок маловато.

— А ты... — осторожно сказал личник, — можешь взять мои? У меня магические силы есть, и я их не трачу, потому что не умею.

— Мне много нужно, — насторожённо ответила Лиля и сощурилась на него. — Потом не пожалеешь, что я твои силы взяла?

— Чего не вижу — о чём жалеть? — шутливо пожал плечами Олег.

— Тогда дойдём сначала до дома лесничего, а оттуда проведу небольшой ритуальчик, — внешне легкомысленно сказала она.

Он согласился.

Ещё раз поговорила с крестьянами, приказала повторить то, о чём уже говорила Убедившись, что её инструкции по мертвякам все поняли правильно, попрощалась с ними до завтра, вскинула на плечо котомку с опустевшими кувшинами (Олег тут же отобрал ношу) и неторопливо пошла по тропе из деревни по полю — к лесу.

Шли на этот раз без огненной бабочки. Олег и в самом деле теперь мог выполнять простейшие магические приёмы — в том числе создать себе и магическое зрение. Пока дошагали до калитки "своего" дома, на лес опустились такие ночные тени, что без магического зрения — совсем никак.

Пока Олег открывал калитку, Лиля прислушалась. Стало тепло, хотя даже улыбнуться было трудно: со двора доносились такие мирные звуки дремотного чириканья и сумрачного карканья, а также еле слышный шорох махоньких лапок лесного зверья, что поселилось у дома лесничего, что захотелось немедленно сесть прямо в травы у забора и закрыть уставшие глаза.

— Лиля... — услышала она зов Олега и переступила невидимый порожек от лесной тропы во двор.

Кажется, он не понял, что она откровенно выдохлась. Иначе бы не обратился к ней с деловитым вопросом:

— Ну, что? Сумеешь что-то сделать такое, чтобы не выпускать мертвяков из леса?

— А ты? — будто в полусне спросила она. — Не передумал поделиться силами?

— Нет, конечно.

— Тогда... иди сюда.

Она стояла у калитки, и он, ни о чём не подозревая, подошёл и встал очень близко.

Она слишком хорошо его чувствовала.

Он стоял рядом такой высокий — здесь, в этом мире, такой сильный, каким вряд ли стал бы в своём. Пусть слегка высохший, но не тощий, а худощавый... Она чувствовала его физическую и магическую силу. Последняя — пока что стихийная, неупорядоченная. Она бродила в нём и вокруг него, постепенно наполняясь крепостью, как недавно поставленное для брожения вино...

Лиля сглотнула, когда мягкие волны стихийной магической силы коснулись её ладони, выставленной в его сторону, — чего Олег не заметил в темноте.

— Начинай, — предложил он, глядя в темноту, в которой уже плохо виделись очертания деревьев — всего лишь на той стороне лесной тропы.

— Начинаю, — прошелестела она набрякшими усталостью губами и зашептала заклинание, буквально видя, как схема читаемого заклинания паутиной начинает опускаться на лес, а потом её края начинают стягиваться, заставляя мертвяков (а их немного) неуклюже переставлять ноги, чтобы скучиться в одном месте. Там они и подождут до утра...

— Закончила... — уже не прошелестела Лиля, а продвигала губами, глядя вниз.

Там, у её ног, лежал Олег.

Ему повезло, что он потерял сознание, когда она стащила (хотелось сдёрнуть — так чувствовалась собственная магическая слабость!) с него силы. Был бы в сознании — мучился бы от болезненной беспомощности.

И теперь она смотрела на него свысока. А потом склонилась к нему и взялась за шкирку, чтобы потащить к крыльцу. Оставив его там, вернулась к калитке, проверила, как работает заклинание, и вернулась к личнику. Так же, за шкиряк, втащила его в дом и оставила на мостках при его "кровати". Постояла над ним и кивнула своим мыслям.

Присела на корточки перед лежащим и положила ладонь на его голову.

Негромко сказала:

— Урок первый. Никогда не делись силой. Ни с кем. Особенно со мной.

Встала и ушла к себе за рогожку, где, не раздеваясь, свалилась — в чём была, на постель и закрыла глаза. И нисколько не чувствовала себя виноватой, что Олег не знал об известном в этом мире среди магов правиле. Нет, даже о законе. Пусть не знал. Зато теперь усвоит его на всю жизнь.

Одиннадцатая глава

Перед рассветом сон перешёл в стадию призрачного и прозрачного, когда плаваешь в чудных видениях, одновременно слыша всё, что происходит рядом.

Во сне она палкой отбивалась от трёх мертвяков. Въяве — слушала, как застонал Олег, очнувшись от собственного сна и обнаружив, что наполовину лежит на студёном земляном полу. А застонал, оттого что тело застыло — и повернуться, да и просто пошевелиться больно. В том полусне Лиля даже сумела оценить своё деяние: "Может, зря я так с ним? Заболеет — лечи его потом..."

Что-то внезапно грохнуло так, что Лиля полностью проснулась. Грохнуло — и снова тишина. Догадалась: Олег попытался встать и резко сдвинул с места плохо закреплённые мостки возле своей кровати. А потом испугался шума и затаился: сообразил по опущенной рогожке, что ведьма всё ещё спит... Догадалась — и успокоилась, а потому её вновь увело в диковинные дремотные миры, откуда она издалека слушала, как кряхтит Олег, как поднимается-таки, шёпотом чертыхаясь.

Шаги по утоптанному полу. Скрип входной двери и её негромкий стук, когда Олег вышел на крыльцо.

Зевнула и потянулась. Тут же поморщилась: не самое свободное платье с узким рукавом напомнило о вчерашнем.

Снова задумалась и снова мысленно пожала плечами. Никакого раскаяния не ощутила. А в чём раскаиваться? Не считая времени в казарме, Олег уверен, что здешний мир ему благоволит.

Но на деле это благоволение — пока он с ней.

Так пусть знает, что мир здесь отнюдь не добрый. И что в следующий раз кто-то, ничтоже сумняшеся, снимет с него не только магические силы, но и саму жизнь.

Вздохнула.

Натянувшееся на груди платье напомнило, что пора вставать и приводить себя в порядок.

И вдруг усмехнулась, вспомнив учебные, вводящие в этот мир сны.

Перед тем как очутиться за воротами здешнего города, она две ночи прожила на постоялом дворе, где прислуга слегка обалдевала от её требований утром и вечером доставлять в её комнату тёплую воду. А Лиля по-другому не привыкла вести себя и не собиралась отвыкать. Тем более за ванные процедуры платила звонкой монетой.

Может, сегодня всё же не умываться? Девушка снова криво усмехнулась. Так она быстро превратится в одну из здешних дам, которые брезгуют обычными умываниями и считают такое отношение к себе и своему здоровью нормальным. Что потом? Что станет следующим отказом от чистоплотности? Нечёсаные, всклокоченные волосы? Хм, а что? Образ злобной ведьмы-некромантки будет завершён по полной.

Она села на кровати, расправила подол платья, закрутившийся вокруг ног во время беспокойного сна. И... зарыдала, уткнувшись в ладони. Двойственность положения буквально взорвалась изнутри.

Сумбурные мысли хлынули вместе со слезами.

"За что я его так?! Что он мне сделал?! Только из-за того, что мне хочется подойти к нему и обнять его изо всех сил? Закричать, чтобы он никуда не уходил?! Я устала изображать из себя идиотку, которой на него плевать! Я устала придумывать ему гадости и пытаться их воплотить!.. Я люблю его! Почему же так больно, почти невозможно подойти к нему и сказать, что — да, я хочу быть с ним в этом мире, в этой новой для нас жизни! Ведь нам здесь никто не помешает быть вместе! Он сам того хочет... — Она вытерла слёзы и с трудом заставила себя успокоиться, чтобы искажённое плачем лицо расслабилось. А когда оно расслабилось, Лиля угрюмо додумала: — А потом появится такая же настырная, как дочка лавочника, и он сам уйдёт от меня... Я не знаю, что делать! Я не знаю, как вести себя с ним! Что мне делать?! Как мне жить рядом с ним и не сметь!.."

— Лилька, не реви!

Он быстро рванул рогожку и бросился к ней — подхватить под мышки и прижать к себе так сильно, что она едва не задохнулась. Но, едва она поняла, что Олег её обнимает — и сам этого хочет, без её напрашиваний на ласку и утешение, как сама сомкнула руки вокруг его шеи, крепко сжала ноги вокруг его пояса и замерла.

— Ну что ты, что ты, моя девочка, — ласково и хрипло зашептал он ей, и каждый звук этого хриплого шёпота бил по нервам. — Я рядом, Лилечка, ничего не бойся, любимая...

Она отпрянула, чтобы посмотреть ему в лицо.

В этом худом лице вид напряжённых от сочувствия и переживания глаз Олега оказал на неё странное действие. Кукольным, высоким голоском, дрожа от подступающих слёз, она спросила:

— А я... любимая, правда? Олег, правда?!

Жёсткой ладонью ей на спину — он снова прижал её к себе, бормоча в ухо:

— Лилька, да когда я узнал, что мать к тебе приехала с таким... да я не знал, что делать, если... Я к тебе так рванул, что... Так боялся, что тебя уже нет в коттедже! Я так боялся, что ты пропадёшь — ведь у тебя нет своего дома, Лилька, дурёха ты моя любимая!.. Если бы ты уехала, где бы мне тебя искать, скажи, а?! Мне плевать, что тут ты вся такая важная, Лилька... ты моя, понимаешь ли ты это?! И я тоже твой! Без тебя мне не выжить, Лилька, потому что без тебя... это не жизнь!

— Но ты можешь здесь выживать... — тряслась она снова от слёз. — Олежка, милый... ты же сумеешь выжить здесь без меня!

— Это не жизнь, когда один, без тебя... У нас с тобой новый шанс, Лилька! Когда мы здесь очутились... Я ведь, знаешь, о чём подумал, ведьма ты моя любимая? Я же подумал именно об этом — нам дали шанс быть вместе! Особенно, когда услышал, что ты замёрзла на остановке... Это первое, что я понял, Лилька!

— Ты... так думаешь? — Она снова заглянула ему в глаза, вздрагивая от остаточных рыданий.

Он глубоко вздохнул и сел вместе с нею на кровать, и Лиля, пристроившись на его коленях, всё не могла отвести глаз от его лица, ожесточённого здесь, в этом мире...

— Думаю, Лиля... Я уже столько времени об этом думаю, и мне кажется... нет, я уверен, что я прав. Сама посуди. Если подойти к нашей ситуации рационально, что произошло? Мы умерли в своём мире, но ожили здесь. Причём ожили так, что сразу после обучающего сна увидели друг друга. Лилька, я верю, что нам дали шанс! Давай его используем!.. Мы должны быть вместе — это судьба, Лилька.

Он склонился к ней поцеловать её голову, из-за чего вздрагивающая Лиля уже чуть не в истерике, смешливо подумала: "У меня же волосы грязные, Олег!" Но только прильнула к нему снова и, вздыхая от отступившего плача, слушала, как тревожно стучит его сердце, и этому бегучему стуку она поверила больше, чем его словам. И Олег больше не говорил ничего, только сжимал её и слегка покачивался, утешая, как ребёнка.

А когда они оба успокоились, Олег первым предложил для начала позавтракать, а потом уже планировать "охотничий" день. И начал хозяйствовать: разжёг огонь в очаге-камине под котлом с водой, заранее набранной; одновременно поставил рядом чугунок с кашей... Лиля ходила за ним хвостиком, всё ещё не веря произошедшему. Но и Олег, время от времени, не глядя и, как бывало раньше, в оставленном мире, натыкаясь на неё, находил её руку, сжимал её и заставлял ходить рядом, то ли понимая её состояние, то ли сам успокаиваясь от прикосновения к ней.

Бардак в мыслях ещё оставался, но дышать стало легче, свободнее.

Сидели за столом — Олег обнимал её одной рукой, и Лиля чувствовала себя так, что хотелось жалко улыбаться, потому что обычная улыбка грозила сразу перейти в слёзы. Да, она чувствовала себя под защищающим крылом хищной птицы.

Наверное, она именно поэтому и призналась:

— Олег, прости меня за вчерашнее! Могла бы и не брать у тебя столько сил...

Он помолчал, а потом кивнул. Дальнейшие его слова подсказали, что он не совсем правильно понял её косноязычное извинение:

— Ничего. Всё хорошо. Тебе, небось, до сих пор и не приходилось снимать силы с человека? Своими обходилась? Ничего страшного, если не рассчитала. У нас будет время поучиться.

Она снова затаилась под его рукой. Он говорил так, словно они... они вернулись — и он снова старше и умнее. В следующую секунду Лиля ощутила, как от жаркой волны, обдавшей её тело, на лбу и скулах выступил пот.

Значит, он думает, что их сюда специально вытащили именно после смерти? А из этого следует... Их. Двоих. Следует, что он в самом деле любит её.

Мысленный изворот. Изворотливая логика.

Но ей Лиля поверила. Почти. Если бы не...

Она с трудом съела полчашки каши, помогая себе глотать, через раз выпивая козье молоко. Горло-то всё ещё стиснуто напряжением.

Олег заметил.

— Доедай кашу, — велел он, — и не переживай за меня. После сна чувствую себя нормально.

Она вдруг вспомнила, как приволокла его, ослабевшего до обморока, в дом, как чуть ли не швырнула его на мостки. И вновь заморгала, удерживая слёзы стыда.

После завтрака Лиля вымыла посуду и начала готовиться к "охоте" на мертвяков. Но неожиданно опустила руки. Глупые мысли о том, что теперь она снова зависима, что судьба её вновь неопределённа... И резкое, глубокое понимание, что ей не хочется снова быть на вторых ролях.

Неужели она стала меньше любить Олега, если вдруг думает об этом?..

— Ты чего? — спросил Олег.

Он сидел на скамье и чуть размахивал своей "форменной", казарменной рубахой. После посещения деревенского оврага грязи на ведьме и личнике, несмотря на поспешное отмывание, оставалось достаточно. Лиля-то переоделась в другое платье, а Олег, как сейчас выяснилось, ещё до завтрака успел сполоснуть в ручье своё одеяние и повесить его у разожжённого очага. Почти просохло, и Олег помахивал рубахой, чтобы она совсем высохла.

— Мы вернулись к прежним отношениям, — медленно, выверяя каждое слово, проговорила девушка. — Я ведь правильно поняла?

— Ну, если и я правильно понял, то да — вернулись, — тоже осторожно, будто стараясь не разбить то хрупкое, пока неуверенно протянулось между ними, ответил он.

— Но как мы будем... работать?

Пару минут Олег молчал, глядя на неё. А Лиля снова сообразила, что задала опять слишком краткий вопрос, из которого не сразу ясно, что она имеет в виду. Но Олег всегда понимал её с полуслова — и тот, из прошлого, и этот, нынешний.

— Ты думаешь о связке "ведьма — личник"? Здесь всё остаётся по-прежнему. Ведь ты знаешь об этом мире больше моего. Ты ведьма. Ты и раньше ходила по этому королевству, а потому знаешь, как вести себя в той или иной ситуации. Я всего лишь наёмный телохранитель. Знаю только свою казарму и те месте, в которых побывал, когда меня приставляли личником к кому-либо. Так что, Лиля, спокойно командуй мной. Я всегда буду тебя слушаться.

"Мы должны быть на равных?" — чуть не вырвалось у Лили. А потом она отвернулась и скривила губы. "Слушаться"?

И это говорит человек, который постоянно если не перечил ей, то поступал по-своему всё то время, пока был в этом мире вместе с ней.

А потом пылавшее жаром сердце заледенело: они будут притворяться? Если на людях она будет главной, но они-то будут знать, что всё иначе! И Олег будет верховодить, хотя он сейчас ниже её по месту в этом мире?..

На сейчас она поняла одно: если Олега беспокоил только временной дискомфорт, то её уже угнетал дискомфорт... подавления? Нежелания снова стать той, что всегда ранее подчинялась его капризам? Во всяком случае, её уже сейчас покоробил его тон, когда он, не спросив её мнения, единолично распорядился их ситуацией.

Лиля сжала кулаки. "Не о том думаешь! Пора работать, ведьма!"

Даже мысленная фраза вышла ироничной. Кому ведьма, а — кому...

Опять противоречивая двойственность!

Упрямо подняла подбородок. "Хватит пережёвывать одно и то же. Ты его любишь, но почему-то у тебя идёт от него отторжение. Хватит. Пусть закончатся данные нам две недели — это достаточный срок, чтобы решиться на что-то. А если отторжение всё ещё будет... Олег поймёт, если я скажу: "У меня нет денег, чтобы выкупить тебя из казармы!"

Собралась быстро, выкинув все мысли о себе и Олеге, как едином целом. Летняя погода установилась, так что плащ Лиля брать не стала, но обережный зеленоглазый аграф с него приколола к платью.

Увидев, чем она вооружилась, Олег удивился:

— Зачем тебе это? Ты же как забросила его здесь, так до сих пор и не носила!

— Не носила — и сглупила, — спокойно отозвалась Лиля. — Был бы он на мне, мертвячка и не подумала бы бросаться на меня.

— Ну, если так... — с сомнением согласился Олег.

Больше об обереге он не заговаривал, но невольно держался на расстоянии от ведьмы.

Для начала двинулись в деревню, где вчера закрыли демонам путь наружу.

Лесная тропа отличалась частыми извивами, так что Лиля нечаянно, краем глаза заметила, как Олег однажды взглянул в сторону и даже замедлил шаг. Не сразу, но догадалась: они прошли место, где неподалёку лежали те, которых они заменили... Возникнет ли мысль у Олега захоронить и их?

Пока шли, она успела проверить магическую паутину, накинутую на лес, и удостовериться, что попавшие в неё мертвяки собраны в одном месте. Правда, неидеально, то есть не столпились кучей, а бродили между деревьями, далеко не уходя от невидимого никому центра, который не давал им расползаться по лесу и дальше.

А когда дошли до опушки, Лиля вдруг подумала, что эйфория Олега куда-то подевалась. Он молча шёл позади и помалкивал так, что порой она оглядывалась, идёт ли он ещё за нею. Шёл, глядя на тропу. Лицо спокойное, но какое-то отстранённое. Как будто размышлял о чём-то, что его здорово озадачивало.

Впереди поредело. Они вышли ближе к деревенским полям и остановились. К ним поспешно шли трое крестьян, которых они запомнили по вчерашним работам с мертвяками деревни.

— Ой, доброго здоровьица! — обрадовался мужчина — хозяин гостеприимного дома. — А мы к вам вот идём. Боялись, что вы уже ушли искать тех мертвяков, что по лесу ходят.

— Доброго здоровьица, — откликнулась Лиля. — Раз боялись, значит — пришли с чем-то. Что случилось?

— Да мы ещё двоих нашли, — объяснил второй, рыжеволосый. — Мы ж вчера всю деревню обошли — вроде как всех отыскали. Ан нет, оказывается. В подпол спустились в крайнем доме — а там двое по кругу ходят. Мы уж думали, что там с ними. А они выбраться не могут. Ходят и ходят. Ну, мы к ним спустились, повязали всех да оставили у того же забора, где во дворе вы, госпожа ведьма, мертвяков возвращали.

А Сандро, хозяин гостеприимного дома, с тревогой шагнул к Лиле и спросил:

— Ведь ничего, да? Ещё можно спасти-то? Сроки-то не вышли ещё?

— А кто они такие?

По тревоге Сандро Лиля сразу догадалась, что двоих нашли не просто так, а искали целенаправленно. Что значит — они ценные для деревни люди.

И оказалась права.

— Так мельник с сыном, — развёл руками рыжеволосый и тоже заискивающе попросил: — Вы уж их тоже верните, а? Госпожа ведьма, очень уж хорошие люди они.

— В какой стороне мельница?

Если она внизу оврага, по которому течёт ручей, неудивительно, что Лиля вчера обоих прошляпила.

Так оно и случилось.

— Я не обещаю, что сумею спасти их, потому что таких случаев в нашей истории не было. Но попытаюсь.

— Госпожа ведьма! — обрадовался Сандро. — А мы уж вам поможем — по лесу побегать да тех мертвяков, что там есть, собрать вместе.

Лиля ещё подумала: не надо бы им бегать по лесу. Знакомые, а то и родные могут вызвать желание не только найти их, но и спрятать от участи быть уничтоженными. Но возражать не стала. Люди нужны для такой страшной охоты.

Затем мужчины суетливо зашагали вперёд, негромко переговариваясь между собой и часто оглядываясь на ведьму с её личником. Тропа вела на деревенскую улицу посреди деревни. Так что, едва они все прошли между двумя домами, крестьяне, как и предполагала помнившая вчерашние дороги Лиля, повернули налево. На некоторое время она забыла об Олеге. Шла и наслаждалась солнцем, которого вчера было так мало: после уничтожения тёмных чар на небе всё-таки была пасмурная облачность. А сегодня солнце будто вырвалось из плена и сияло так, как будто его промыли хорошенько.

Чувствуя припекающее тепло на лице, Лиля даже тихонько улыбнулась: и стоило же ей заводиться с утра и психовать, когда на свете так здорово жить!

Услышала крупный шаг за спиной, и Олег, очутившийся рядом, негромко сказал:

— Ты улыбаешься... без меня.

— Солнце, — объяснила ему Лиля, правда сомневаясь, что он поймёт.

Но он блаженно пожмурился на солнечные лучи и вздохнул:

— Да, солнце...

И больше ни о чём не спрашивал, вновь приотстав на приличное для телохранителя расстояние от ведьмы.

Мельник и его сын и впрямь стояли возле забора.

Осмотрев их внимательно и убедившись, что разложение обоих пока не коснулось, Лиля велела Олегу вновь приниматься за ту же работу, что и вчера.

Сама вошла во двор, обновила пентаграмму и позвала, чтобы к ней привели первого... Затем был второй...

Крестьяне не обманули. Они и в самом деле помогли собрать мертвяков в указанном ведьмой овраге, но умолили потом ведьму не уничтожать их до тех пор, пока добровольные помощники-загонщики не уйдут. Лиля легко согласилась на их просьбы.

А когда крестьяне торопливо покинули лес, Олег спросил:

— Этих мертвяков — где-то двадцать с лишним штук. Мы что — правда будем им рубить головы? Всем подряд?

— Зачем? — удивилась Лиля. — Я не зря попросила, чтобы они пригнали их в этот овраг. Я их просто-напросто сожгу — и вся недолга.

— А лес не загорится? — опасливо спросил Олег.

— Нет. Огонь будет локальный. — Лиля, стоя на кромке овражного обрыва, посмотрела вниз, на еле шевелящихся мертвяков, и закончила: — И вместе с ними сожгу двух демонов. Им, конечно, в таком мире долго не прожить. Но огонь для них будет милосердием.

— Что? Каких двух демонов?

— Мы с ними столкнулись в лесу.

И Олег замолчал, но как-то так сразу схватился за арбалет, будто побаивался, что демоны могут взлететь из оврага и напасть на них.

Лиля обошла весь овраг по краям, шепча заклинание на свой аграф.

Последние слова совместила с броском в овраг смеси, которая словно взорвалась в воздухе. Олег отшатнулся от неожиданности, когда ненасытное пламя охватило шевелящиеся внизу фигуры и поглотило их.

Постояв немного, Лиля тускло сказала:

— Ну, вот и всё.

Олег нерешительно обнял её — видимо вспомнив, что они здесь одни.

— Ты так сказала, будто закончилась жизнь. А ведь она у нас только начинается.

"Не уверена", — подумала Лиля, но вслух ничего не сказала.

Они вернулись в дом лесничего.

— У меня десять дней, — напомнил Олег. — Потом возвращаться в казармы.

— Ты к чему это?

— К тому, что нам надо заново привыкать друг к другу. Согласна?

— Ну... Да.

Он покосился на её обережный аграф и, кажется, хотел что-то сказать, но пожал плечами. Привычно пропустил Лилю первой в дом, а потом чуть не наткнулся на неё, внезапно вставшую, чуть только переступила порог.

— Доброго здоровьица, господа! — приветствовал их странный господин, сидевший на табурете в самом центре помещения.

Странным он был, потому что носил необыкновенный для этого мира костюм — смокинг. И сидел на табурете как-то так, что сразу было понятно, какой он высо... нет, длинный — слово больше подходило для оценки этого неизвестного.

— Вы кто? — изумилась Лиля.

— Я тот, кто хочет привнести в вашу жизнь искушение, — промурлыкал неизвестный. — Готовы ли вы вернуться?

— О чём вы говорите? — сердито спросил Олег, который мгновенно оказался перед Лилей, как только понял, что в доме нежданный гость.

— Я говорю о том, что могу вернуть вас в то место, откуда всё начиналось. А именно — в коттедж.

Молчание было недолгим. Первой сориентировалась Лиля.

— А почему это возвращение — искушение?

— Возвращение — такая вещь, что может играть в обе стороны, — всё так же снисходительно объяснил длинный господин. — В вашем случае оно будет заключаться в том, что в том коттедже вы решите для себя несколько проблем и ответите себе на несколько мучающих вас вопросов.

— Я вспомнил вас! — вдруг подался вперёд Олег. — Это вы вытащили меня из горящей машины! — И растерянно обернулся к Лиле.

— На эти мелочи обращать внимания не стоит, — благожелательно отмахнулся от него длинный господин. — Итак, повторюсь. Готовы ли вы вернуться в свой мир?

— Лиля! — дёрнул её за руку Олег и чуть ли не умоляюще впился глазами в её слишком спокойное лицо. — Лиля, пожалуйста!

— А вы гарантируете, что в коттедже мы сумеем решить наши проблемы? — спросила ведьма.

— Гарантирую, — твёрдо сказал длинный господин.

Она оглядела себя, потом усмехнулась, взглянув на Олега, и кивнула.

— Возвращайте...

— Коз жалко...

Это было последнее, что услышала Лиля от Олега, прежде чем их обоих бросило в странную метель, в которой трудно дышать, но ещё труднее пытаться определить, что происходит... А потом они очнулись — на заднем сидении незнакомой машины. Та стояла возле так хорошо знакомого забора вокруг родительского коттеджа Олега.

— Выходите, — предложил им водитель, который так и не обернулся.

Двенадцатая глава

При виде коттеджа Олег заволновался так, будто испугался, что дом мигом исчезнет, если они вовремя не выйдут из машины.

— Лиля, быстрее!

Он распахнул дверь, напрочь забыв о водителе. Девушку потащил за собой так, что Лиля в два счёта вылетела из машины. Она ещё растерянно обернулась к водителю, и ей показалось — он улыбнулся на прощанье. Но что она услышала чётко, так это его предупреждение:

— На размышления — час.

И уехал.

А Олег, нескрываемо счастливый, всё ещё держал Лилю за руку и смотрел на коттедж. А Лиля вдруг подумала, что этот дом не подходит для вернувшегося из другого мира Олега. Это было первое, о чём она подумала. Слишком роскошно в нём для испытавшего в той казарме личника.

Мысль вторая: кажется, они вернулись в то же время, из которого пропали. Или на следующий день. Снег, во всяком случае, шёл.

Третья была немного обидной. Поглядывая на Олега, который крепко держал её за руку и с блаженной улыбкой смотрел на коттедж, Лиля покусывала губы: он забыл, что она босиком. Нет, очутившись в снегу, она сразу, на автомате прошептала заклинание, из-за которого снег вокруг её ступней заметно таял. Но... Радость Олега от возвращения затмила внимание к подруге... И это немного задевало.

— Лилька, живём! — ликующе провозгласил он и потащил её к калитке, а потом по ступенькам — на крыльцо.

Дверь оказалась открытой. Магически "проверив" строение на присутствие-отсутствие жильцов, Лиля сообразила: дверь для них оставил открытой Длинный.

Из-за шедшего на улице снега в коттедже было немного сумеречно, и радостный Олег по дороге в их спальню везде зажигал свет.

Наконец, он остановился, всё с той же блаженной физиономией оглядывая громадную комнату, в которой ничего не изменилось с момента их исчезновения из жизни этого мира. Здесь Олег выпустил руку Лили, так и не обратив внимания на её босые ноги. Лиля нерешительно попыталась оправдать его: на ней длинное платье!

Постояв с минуту и что-то поискав глазами, он просветлел и хлопнул себя по лбу.

— Легко же!

И побежал из спальни. Удивлённая: а что он ищет-то? — Лиля — за ним.

Они вместе взбежали по лестницам в так называемый кабинет, которым пользовались только тогда, когда хотелось посидеть перед солидными экранами двух компьютеров: Олег играл, Лиля смотрела какой-нибудь фильм.

Олег включил ближайший и жадно всмотрелся в цифры в углу экрана.

— Мы попали в следующий после аварии день, — с отчётливым облегчением сказал он. И обернулся к ней, чтобы обвести её жадным взглядом, от которого раньше у неё трепетало сердце и подгибались ноги. — Лиль, давай так. Сначала отмоемся от тамошней грязи, потом поедим и будем думать, как жить дальше. Всё. Я занимаю ванную комнату на этом этаже. Ты спускаешься к нам. Встретимся на кухне, а потом...

— Олег, он сказал, что даёт нам час на размышления, — торопливо сказала Лиля.

— Да ну его нафиг...

И он ринулся из кабинета, на ходу сдирая с себя рубаху.

Здесь, где на мраморном полу лежал роскошный ковёр, в ворсе которого ноги не только утопали, но и быстро сохли, Лиля постояла компьютером, глядя на новостную страницу и не видя её, а потом выключила его. Обошла огромный стол и остановились перед принтером. И присела на корточки перед упаковкой с пачками бумаги. Сколько так сидела — не знала, но скоро ноги стали затекать, и она вынула из упаковки две непочатые, довольно тяжёлые пачки. Поколебавшись, вынула ещё одну и все три положила на стол. Морща брови, вспомнила кое-что и, пройдя полностью кабинет, нашла на тумбочке с цветами плотный пластиковый пакет со знаком какой-то фирмы. Пачки бумаги легко поместились в нём. Осталось даже свободное место. Вздохнув, Лиля прикинула вес пакета и огляделась. Со стола в пакет же отправился роскошный, в толстой обложке и с плотными страницами "Ежедневник делового человека". Затем уже увереннее девушка заглянула в ящики стола и бросила в пакет все ручки и карандаши, какие только нашла.

В виски било: "Он даже не спросил, а хочу ли я того же, что и он..."

Да, она тоже бросилась в ванную комнату. Но сидеть в самой ванне не стала, помня, что Олег-то как раз обожает поблаженствовать в какой-нибудь расслабляющей пене — что уж говорить о нём сейчас, когда он о ванне и не мечтал несколько месяцев. На скорости вымыла отросшие волосы. Сушить не стала, только расчесала, надеясь уложиться до конца предложенного часа. А затем быстро натянула на себя старое платье, вздохнув от жалости, что увезла всё нижнее бельё, зато оторвалась, напихав в найденный мешочек всяких банно-моечных предметов и прихватив все найденные средства гигиены.

Уже на кухне она замешкалась, глядя по сторонам. Но кивнула себе, вспомнив. Быстро осмотрела все места, куда обычно складывали все купленные сыпучие продукты. Не церемонясь, вывалила из прочных продуктовых пакетиков во все более или менее подходящие ёмкости то, что покупалось на вес. Пакеты же, вытряхнув от остаточного мусора, сложила и сунула к пачкам бумаги. Открыла холодильник. Но здесь нужных ей пакетиков оказалось мало. Любимые сырки Олега она всё же высыпала прямо на полку холодильника и помчалась в тамбур-прихожую, чуть согнувшись вбок: всё-таки пакет с пачками бумаги был ощутимо тяжёл.

Только протянула руку к входной двери — и спохватилась.

Надорвала одну из пачек с бумагой и вытянула лист. Вернувшись на кухню, Лиля быстро положила лист на стол и крупно написала: "Олег, здесь я не останусь. Прости". Поколебавшись, дописала: "Люблю тебя".

Бросилась к входу в тамбур-прихожую, положила записку перед низким порогом. А потом взяла кошель, свисавший с пояса её платья, и распустила тесёмки.

Вскоре записка была утяжелена двенадцатью монетами — суммой за выкуп из казармы... Тяжело дыша, Лиля постояла, размышляя: "Поймёт? Не поймёт? А если поймёт, но не захочет? Тогда... как он сам сказал — нафиг его!.. Пусть монеты останутся ему как сувенир!" Слёзы с трудом, но удержала.

Толстый мешочек, а особенно увесистый пакет подняла осторожно: не хотелось бы, чтобы от резкого движения ручки порвались. Машинально взглянула на полки с обувью и усмехнулась: "Моего здесь ничего нет. А бумага у них валялась уже несколько лет — и столько же ещё проваляется".

С тревогой оглянулась. По стенам и огромным окнам что-то промелькнуло. Почудилось — Олег спустился.

Заторопилась, хоть и поняла: это снежная метель в очередной раз ударила порывом в окна, залепив их мохнатым снегом — вот тебе и тень. Заторопилась — тем более разглядела через верхнее стекло входной двери, что возле коттеджной ограды снова стоит чёрная машина. Длинный ждёт.

Осторожно, чтобы не грохнуть, Лиля закрыла входную дверь. И так же осторожно спустилась по лестнице, на мраморе которой могла поскользнуться — босая же.

Пока она доспешила до калитки, Длинный вышел из машины и церемонно (ей даже показалось — он учтиво кивнул) открыл дверь назад.

Она побаивалась — он посмеётся над её босыми ногами, но нет — промолчал. Только взял её мешочек и пакет с бумагой, чтобы девушке было комфортно подхватить подол длинного платья и сесть...

Не просто села — а отодвинулась в дальний уголок сиденья и притаилась там, чтобы Олег не заметил её, выбеги он из коттеджа. Что-то объяснять ему, приводить какие-то доводы в пользу своего решения в ответ на его уговоры остаться — нет. Она не хотела ничего из этого.

Длинный не стал что-то говорить — сунул её необычный багаж рядом с ней и закрыл дверь. И сел на своё место... Машина едва слышно гудела, но не двигалась с места. Обеспокоенная Лиля хотела спросить, почему они всё ещё стоят на месте, но сообразила и прикусила губу: надо было посмотреть на кухне — там настенные часы. Но тревога не оставляла, и она выпрямилась на месте и вполголоса, словно Олег мог из дома услышать её, спросила:

— Сколько... осталось?

— Три минуты, — спокойно ответил Длинный.

Она обхватила свои плечи руками, убеждая себя, что стало холодно потому, что волосы не просохли, а не потому, что её раздирают совершенно противоречивые чувства: она хотела, чтобы Олег успел выбежать из дома; она не хотела, чтобы он выходил. Теперь она знала, что вернётся в тот мир одна... Так чего ждать?

Машина качнулась и медленно начала выбираться из коттеджного посёлка по занесённой снегом дороге к воротам. Лиля почему-то нисколько не удивилась — даже тому, что ворота распахнулись перед ними заранее, словно Длинный был одним из жильцов посёлка... Когда они выехали на трассу, Лиля сначала испугалась: видимость нулевая, а Длинный гнал машину так, будто эта сумасшедшая метель для него не существовала. Но скоро девушка поняла: такой человек, который спокойно вывозит людей из одного мира в другой, и не должен обращать внимания на какую-то там метель.

Но Длинный оказался любопытен.

Не оглядываясь на неё, он сказал:

— На спинке кресла перед вами есть кармашек. Возьмите из него бумажные полотенца и высушите свои волосы. — А когда Лиля подчинилась ему, спросил: — Я понял, почему вы взяли бумагу. Но зачем вам эти продуктовые пакетики?

Постепенно согреваясь в тёплой машине и даже от такого небольшого движения, как высушивание волос, девушка, помолчав, ответила:

— Самое главное, что запишу и что буду часто использовать, буду обёртывать в пакеты, чтобы надолго хватило. Чтобы не растрепалось раньше времени.

— Вот в чём дело, — задумчиво оценил Длинный и после недолгой паузы снова спросил: — Простите моё любопытство, но почему вы решились вернуться?

Последнее бумажное полотенце, неиспользованное, Лиля помяла и обернула вокруг шеи, чтобы волосы не холодили затылок, а потом вздохнула:

— Вы же знаете, что в том королевстве семь аномальных зон. Все находятся далеко друг от друга. А магов в королевстве полно, а некромантов не хватает. Никто из имеющихся магов не хочет изучать некромантию, потому что такие становятся вечными бродягами: они должны путешествовать по королевству без остановки, чтобы вовремя успевать затыкать все эти выходы демонов. Старая Лиадан, обучившая меня, нашла приют только тогда, когда уже не смогла ходить на далёкие расстояния. Из-за той же старости. Теперь я сменяю её на этом дурацком, но так необходимом посту. Вот и всё.

Прошли минуты, прежде чем Длинный проговорил:

— А можно ещё один вопрос? Личный?

— Мне кажется, я знаю, о чём вы хотите спросить, — отозвалась Лиля. — Нет, я не разлюбила Олега. Но рада, что он решил остаться.

— Почему?

— Понимаете... Он домашний. У него были тысячи возможностей съездить за границу — хоть туристом, хоть на проживание там. А его мать с трудом уламывала его съездить хотя бы на Чёрное море. Олег... домосед. Если бы он узнал, что я не просто ведьма, а ведьма-бродяжка, вряд ли бы захотел путешествовать вместе со мной. Ведь вечное бродяжничество некомфортно.

Она замолкла, глядя в боковое стекло, обвиваемое метельными изысками.

И услышала голос Длинного, который, будто забывшись, говорил с пустоту:

— Вы сказали о вечности. Но... О вечности говорила та ведьма, которую вы заменили. Вы собираетесь повторить её путь? Умереть однажды где-то в лесной глуши? Или закончить жизнь в старости, глядя на покосившиеся кладбищенские кресты? Я не имею права давать вам советы, Лилия. Но выход из вечности для ведьмы-некромантки есть. Тот выход, при котором некромантам не придётся жить бродягами. Продумайте об этом, Лилия.

— Хорошо, — сонно отозвалась девушка. Она, убаюканная ровной, спокойной поездкой, засыпала. Но даже в дремоте понимала, что не ответить невежливо, а потому добавила: — Это традиция. Её сложно изменить.

— Да. Традиции, особенно закоснелые, плохи тем, что подоплёка их появления часто забывается. Но, если к традиции подойти, как у вас говорят, творчески... Впрочем, не будем... о грустном, — усмехнулся он.

Недомолвки Длинного насторожили ведьму. Но тепло машины успокоило и заставило не только задремать, но и уснуть.

Очнулась ведьма в доме лесничего лежащей на своей скудной постели. Её даже укрыли тем же плащом, который она носила в мало-мальски холодную погоду.

Лиля полежала ещё немного и встала.

Олега в её здешней жизни словно и не было никогда. Навеянные обучающим сном события были просты: обучение у старухи-некромантки — и бесконечный поход от одного города к другому, от одного селения к следующей деревне. Олег, как теперь казалось Лиле, тоже приснился, промелькнул в этих снах. Бедняжка Мавра... Вот кто будет страдать по симпатичному личнику ведьмы-бродяги!..

Почти налегке, Лиля вышла из дома лесничего и зашагала по лесной тропе в город — объявлять градоначальнику, что портал демонов закрыт. Вернувшись из города, она заберёт из этого дома все свои вещи, оглянется на двор, в котором уже не кипит та жизнь, что была, пока лес постепенно умирал под напором демонов и их тёмных сил. Она уйдёт в деревню, скажет Сандро, чтобы с подворья лесничего забрали коз. И кто-то из крестьян проводит её в одну из двух деревень, чтобы там ведьма-некромантка осмотрела окрестности и убедилась, что демоны не проникли дальше первой деревни. Во второй деревне тоже найдётся провожатый — в третье поселение. А там уж Лиля вынет старую-старую карту королевства, для сохранности упрятанную в один из полиэтиленовых продуктовых пакетиков, и пойдёт дальше сама — инспектировать следующую аномальную зону. И снова будут поселения, деревни, городки и города...

... Дом внезапно опустел.

Только что завернувшийся в любимое полотенце Олег замер, прислушиваясь. Бывало с ним такое, что сначала появлялось ощущение пустоты вокруг, а потом и чего-то другого вроде глухоты, когда все звуки исчезали. И всегда это впечатление было связано с одним... С одной...

Он оглянулся на громадную ванну, в которой воронкой крутилась, уходя, вода. Пришлось сглотнуть, чтобы услышать плеск.

Мгновения превратились в секунды, которые глухим стуком отдавались в уши. Потом звуки вернулись, и Олег швырнул полотенце в сторону, а сам бросился к большой корзине. В неё час назад полетела вся его жуткая одежда, которую он носил недавно. Сейчас он ещё инстинктивно и брезгливо морщился, когда грязная ткань царапала его распаренное в душистой воде тело, но одевался он на ходу, чуть не падая.

— Лиля! Лилька!

Пробежал лестницы вниз, к спальне. Рванул дверь ванной комнаты. Пусто. Хотя по застоявшейся влажности догадаться нетрудно: она здесь была.

Убегая из спальни, в последний момент успел цапнуть с кровати тёмный джемпер, брошенный вчера — или месяцы назад.

"Час! Час!" — било в виски.

Когда Лиля сказала про час, он не сообразил взглянуть на часы. Впрочем, что врать-то... Да он вообще не думал, что за этот час она всерьёз простится с ним!

На лестнице на первый этаж чуть не свалился: почудилось — одна ступень сдвоилась. Затормозил перед входом в тамбур, издалека увидев белый лист с какими-то камешками, что прижали его к полу. "Монеты?" — склонился он над бумагой, а потом ссыпал их с поднятого листа в ладонь. Ничего не понимая, читал и перечитывал простые строки. Потом машинально сунул монеты в поясной кошель и надел невысокий казарменные сапоги. И вышел на крыльцо.

И тут отчётливо всё понял. Опоздал.

Час улетучился с этой метелью.

И Лилька. Глупая, ненормальная Лилька приняла своё решение без него. И тоже улетела — вместе с метельными вихрями... Его Лилька, без которой вокруг пусто. Бросила. Или... Он дотронулся до кошеля. Нет, не бросила. Дала ему выбор. Остаться здесь или...

Он стоял на крыльце, машинально обирая липнувший на лицо и в волосы снег. И только бездумно следил за бело-серыми вихрями, гонявшимися друг за другом. Следил, держа в руках джемпер, забыв о том, что мог бы накинуть его на плечи.

Когда начал приходить в себя и появилась первая практичная мысль: "Надо войти в дом", что-то изменилось в той картине, где существовали лишь метель и калитка, время от времени пропадавшая в снежной мгле.

Что-то тёмное и основательное, замедляя ход, двигалось за беснующимися метельными порывами.

Олег ринулся с крыльца.

Машина оставалась на месте, а водитель приспускал оконное стекло.

— Лиля! — крикнул Олег, стараясь открыть дверь к задним сиденьям.

— Её в машине нет, — ответил водитель, открывая дверь. — Она уже там.

— А зачем вы?.. — сбивчиво заговорил Олег, оборачиваясь к нему, и вдруг понял. — Вы... за мной?

— Если готов вернуться, — спокойно ответил Длинный. И схватил Олега за руку, едва тот не рванул к дому. — Я не смогу тебя привезти к ней! Я могу тебя доставить только в казарму! Решай сам, стоит ли...

— Согласен! — поспешно ответил Олег. — А у меня есть время собраться?

— Пятнадцать минут.

— Но ведь говорили — час?

— Час для двоих. Если хочешь попасть туда в одно время с ней, у тебя есть только пятнадцать минут.

— Понял!..

Олег побежал назад.

Но, закрыв за собой входную дверь в дом, снова застыл на месте.

Оставить всё это? Он огляделся. Справа небольшая гостиная, слева — кухня, а впереди рекреация с лестницами на этажи, на выход с другой стороны коттеджа — к крытому бассейну. Оставить всё это ради Лили?.. Нет, он, конечно, предполагал и сам бросить всё это, если мать так и не уступит ему в его выборе. Но терять всё ради сомнительной жизни, которая и так обернулась к нему, мягко говоря, не лучшей своей стороной, в которой он беден и зависим... С другой стороны...

Лиля. Она не просто девушка, которая была так удобна ему до её неудачной шутки.

Лиля — это странное ощущение, когда ты произносишь несколько слов, а перед тобой вспыхиваешь огонь.

Лиля — это впечатление, что он, несмотря на свои почти тридцать лет, только-только стал мужчиной, познав личную силу и ярость в бою с настоящим демоном.

Лиля — это...

Он бросился в их спальню.

Рюкзак не брать — слишком необычная у него форма для того мира. Что тогда? Ага! Тонкое тёмное покрывало! Набросать в него необходимое и связать узлом. Видел Олег такие узлы, когда в казармы возвращались наёмные личники. Вопросов узел не вызовет, пусть он и выглядит слишком богатым из-за неведомого там материала.

Первое, что полетело в покрывало, — мешок с бельём: Олег невольно усмехался, вспоминая, каково ему было в первые дни в том мире без белья. Затем навалил туда же все свои банно-моечные средства, а потом выбросил всё, кроме мыла и набора для бритья: представил, как будет себя чувствовать, когда всяческие кремы и лосьоны закончатся, а ведь уже привык там обходиться без них. С узлом помчался в кабинет отца. Удивился, обнаружив, что "Ежедневника делового человека" на столе нет. Сообразил: Лиля забрала. Улыбнулся. И открыл нижний ящик стола. Помнится, отец, став известной личностью, одно время скупал много таких ежедневников. Олег взял семь штук — самые многостраничные. Из того же ящика вынул набор дорогих ручек и коробку с карандашами. С сомнением посмотрел на точилку. Махнул рукой — мелкая. Взять!

Побежал на кухню. На первые дни надо бы забрать что-то такое, что долго не портится. Сыр и вяленое мясо, например. И пачку сухарей — Лиля берегла фигуру. Он вспомнил, как она хрумкала сухариками, и улыбнулся.

Спохватился и написал матери записку: "Обо мне не беспокойся. У меня всё хорошо. Я уехал. Далеко. Целую. Олег".

За мать он тоже не беспокоился. Знал, что у неё важный кавалер с так называемыми серьёзными намерениями. И подозревал, что мать, в пику ему, Олегу, выйдет за этого кавалера замуж, думая отомстить сыну за дерзость.

Пятнадцать минут!

Его окатило ледяным холодом: а если он опять опоздал?!

И бросился из дома, задержавшись в тамбуре-прихожей лишь потому, что всё же разглядел на улице всё ту же машину. Развязывать узел не стал — сунул в пакет, попавшийся под руку, три пары замшевых ботинок, намереваясь уже в машине переложить обувь в узел. Замша немного похожа на выделанную кожу — может, прокатит такая обувь в том мире. И пакет можно будет тоже оставить в машине. Олег, во всяком случае, надеялся, что Длинный разрешит.

Машина стояла с приглашающе открытой дверью, и Олег нырнул в салон, втянув в него за собой узел с вещами и пакет. Пока отдышался, доехали до ворот из посёлка. Не обращая внимания на то, что ворота сами раскрылись перед ними — безо всякого усилия со стороны водителя, он спросил о том, что его тревожило больше всего:

— А почему сразу в казармы? Есть же дом лесничего! Я там оставил оружие и кое-какие вещи!

— Весь твой тамошний скарб в багажнике, — ответил Длинный. — Оставляю в казармах, потому как логика времени того требует.

— А двенадцати монет точно хватит, чтобы выкупиться?

— Хватит.

— А после выкупа я успею найти Лилю в доме лесничего?

— Нет. Она ушла странствовать по королевству.

О странствиях ведьмы-некромантки Олег знал. Ещё в казармах начальство не только объяснило ему его задачу — быть личником при ведьме, которой придётся усмирять демонов, но и напомнило о специализации некромантов в их королевстве. Помнится, тогда Олег не очень проникся некромантами-путешественниками, а точнее — вынужденными бродягами. Но сейчас, вспоминая Лилю, покачал головой: и она выбрала возвращение в такую жизнь?..

— Простите, если прозвучит наивно, — медленно сказал Олег, — но, может, вы подскажете, с чего мне начинать поиски Лили?

После недолгого молчания Длинный отозвался:

— По мне, так начинать надо с поиска учителя по магии.

От неожиданного ответа Олег заморгал, а потом задумался. Если это рекомендация, Длинный, возможно, и прав. Лиля странствует, а тут к ней в спутники навязывается он, Олег. Да ещё просит обучить его магии. На ходу, что ли? С этой точки зрения... Но сколько же пройдёт времени... А если Лиля успеет найти себе достойного кандидата в мужья? Что тогда?

"Подерусь в поединке, — решил Олег. — Драки у меня здесь неплохие получаются, так что кандидат мне не страшен. А вот как найти учителя по магии? Глупо. Всего лишь навсего — спросить старшину в казарме, и вот он тебе — ответ. Решено. Начинаю с поиска учителя, а уж потом..."

...Чего он, естественно, не видел, так это успокоенной улыбки Длинного, который внаглую подслушал парня, размышлявшего о дальнейшей жизни в королевстве.

Тринадцатая глава

Ух, как ругала себя Лиля за жадность! Три пачки бумаги в конце первого месяца, как она начала своё путешествие от дома лесничего, здорово огрузили её и нервы помотали изрядно. И тяжело, и избавиться хоть от одной пачки — жалко до слёз.

Давно думала о том, что неплохо бы обзавестись лошадью Средства есть: после анализа аномальной зоны местный правитель обычно отстёгивал ей монеты, заложенные в казне на приход некроманта, обеспечивающего краю стабильность. Передвигаться было бы легче и быстрее. Да вот боялась она этих животных. Ну и ездить на них не обучена. "Близок локоток, да не укусишь", — порой вздыхала она, провожая завистливым взглядом встреченных всадников или даже возчиков на телегах. На последние её часто приглашали сесть сердобольные крестьяне, узнав, кто она и по какой надобности шагает.

Итак, через месяц она дошла до небольшого городка и сразу отправилась к ближайшему постоялому двору. Здесь хотелось привести себя в порядок и хотя бы ночь отдохнуть, прежде чем приступить к обследованию аномальной зоны между этим городком и ближайшей к нему деревней.

На постоялом дворе, ближе к конюшням, она заметила необычное оживление для наступившего вечера, услышала сквозь говор столпившихся людей детские вскрики и плач, которые заглушались рычащим мужским голосом, повторявшим одно и то же:

— Ещё раз здесь увижу — прибью щенка! Прибью!

Другие, в основном женщины, осторожно уговаривали обозлённого мужчину:

— Да что ты говоришь? Разве так можно? Мал он ещё и сам пока не соображает, что делает!

— Что там случилось? — тихонько спросила Лиля, подойдя к толпе.

Какая-то женщина, не оглядываясь, объяснила:

— Мальчишка, помощник конюха, магией баловался — ну и добаловался. Вызвал призрака. Лошади напугались. Стойла-то — много ли им надо? — переломали. Ещё еле всех поймали, чтобы не разбежались.

— И что теперь?

— Выгонит хозяин мальца. А тот — сирота. Кому он тут нужен с его магией? В ученики не берут. В городе-то маги есть, но все слабые. Самим бы научиться. А без работы — что ему? Только с голоду помереть. Вон, вон идёт со двора-то. И где теперь будет? Как?

— Звать-то его как?

— А Керком зовут.

— Почему он сирота? — взволнованно спросила Лиля.

— В прошлом ещё году Гончарная улица сгорела. Мало кто выжил. Ну и семья Керкова в огне сгинула. А он остался вот один.

Мальчик, понурившись, шёл так медленно, что расходившаяся толпа зевак обогнала его и рассеялась со двора. Лиля ещё раз продумала внезапно возникшую идею и решилась. Повелительно сказала:

— Керк! Подойти ко мне!

На звонкий незнакомый женский голос оглянулся не только мальчишка. Но Лиля не обратила внимания на любопытных людей. Сначала решившаяся на небольшую авантюру, чтобы облегчить себе путешествие, теперь она с живейшим интересом созерцала мерцание тёмных магических сил вокруг беловолосого мальчишки.

Когда тот робко приблизился, Лиля строго спросила:

— Это правда, что ты сирота?

— Да, — прошептал Керк, поёживаясь почему-то только одним плечом.

В сумерках перейдя на иное зрение, девушка отметила порванную на его плече, влажно потемневшую рубаху. Хозяин ударил? Скорее всего — кнутом отлупил. А значит, плечо, как минимум, кровоточит. Как и спина.

— Меня зовут госпожа Лилия. Говорят — ты работал на конюшне? Умеешь обращаться с лошадью и небольшой повозкой?

— Умею, госпожа, — уже удивлённо присматриваясь к ней, ответил мальчик.

Лиля усмехнулась: в растрёпанном, пыльном от дорог плаще (аграф в пути она предусмотрительно прятала в складках), босая, еле разогнувшаяся — поставив тяжкий груз на булыжники двора, она знала, что выглядит... непрезентабельно, если честно.

Но спустя секунды она сообразила и другое: Керк, которому — судя по его малому росточку — лет десять-двенадцать, кажется, разглядел в ней другое.

— Ты видишь? — пожелала удостовериться она.

— Немного, — признался мальчик.

— Прекрасно. Бери вот эту котомку, поменьше. Иди за мной.

И, только когда она произнесла эти слова, поняла смысл намёка от Длинного. О традиции, которые пора ломать

Направляясь к трактиру, где на втором и третьем этажах находились гостевые комнаты, она осознавала, что присутствие мальчика при ней будет довольно сильно её стеснять. Но этот месяц был слишком тяжёл именно физически. А поэтому она собиралась с удовольствием променять пару-тройку привычек к личной свободе на удобство в путешествии.

Спиной почуяла, что Керк остановился.

Обернулась к нему.

— Что?

— Там хозяин — бывший, — несмело сказал мальчик.

— Справимся, — проговорила Лиля, снова шагая к крыльцу. — Не отставай, Керк.

Мальчик оказался прав в своём беспокойстве.

Когда они вошли в общую залу трактира, высоченный мужчина, кажется здорово принявший на грудь, на стук входной двери развернулся от стойки и первым дело заметил именно мальчика.

— Ах ты, гадючье отродье! — загрохотал он, и немногие посетители подняли головы. — Да как ты посмел сюда явиться?! Ждёшь, чтобы я тебя раздавил, жалкий червь?!

Ни объяснять что-то, ни просить Лиля не стала. Она отогнула верхние отвороты плаща — и на быстро и угрожающе идущего к ним хозяина постоялого двора призрачно-зелёными глазищами уставился золотой череп — обережный аграф ведьмы.

Хозяин чуть не споткнулся. А Лиля в другое время и в другом месте получила бы удовольствие от созерцания открытого рта свирепого мужчины. Но сейчас, уставшая, лишь звучно потребовала:

— Большую комнату мне и моему слуге! Живо!

Быстрый топоток за спиной подсказал, что во время выступления агрессивного мужчины Керк хотел втихаря сбежать, но сейчас, сообразив, что его новая хозяйка явно сильнее его бывшего хозяина, поспешил вернуться.

Хозяин потоптался на месте, а потом остановил одну из служанок, таращившихся на необычную гостью, и послал её проводить гостей на второй этаж. Лиля усмешку подавила: после демонстрации её знака-оберега он побоялся отсылать ведьму на третий этаж — с самыми тесными комнатёнками, как было бы, войди она тихо.

"И на том спасибо!" — про себя фыркнула девушка, передавая служанке ещё одну котомку.

Лиля оглядела просторную комнату и вздохнула: мда, вот и начинаются личные ограничения. При мальчике в чане с тёплой водой не поплещешься. А потом чуть не рассмеялась над собой: "И это думаешь ты? Ведьма? Забыла, как с Олегом дом лесничего делила? Ничего, справились..."

Через час два угла комнаты были отгорожены примитивными ширмами. В одном, в тёплой воде, блаженствовала ведьма. Во втором поойкивал Керк, которого мыла служанка, а потом осматривал и пользовал своими снадобьями вызванный лекарь.

Наутро Лиля встала первой. Оставив мальчика в комнате, спустилась в трактир заказать завтрак на двоих. Заодно ей быстро нашли проспавшегося хозяина, которому она выдала несколько монет.

— Это за испорченные лошадиные стойла. Думаю — на ремонт хватит.

— Благодарю, госпожа ведьма!

У хозяина даже дыхание перехватило при виде количества монет. А Лиля добавила ещё несколько.

— Мне нужна крепкая и спокойная лошадь. И повозка на четверых — с кожухом.

— Будет немедленно исполнено, госпожа ведьма! — гаркнул от старательности хозяин постоялого двора и здоровенным пушечным ядром вылетел из трактира во двор.

В общем, когда ведьма-некромантка выехала "на объект", Керк был не только накормлен от пуза и одет в новую рубашку и штаны (с обувью решили погодить), но и счастлив. Сидя на низком облучке, он помахивал вожжами, подгоняя небольшую серую лошадку, а на небольшом привале у ручья осмелел так, что с надеждой спросил у своей благодетельницы:

— Госпожа ведьма, а вы мне... платить будете?

— Нет. Я буду кормить тебя, одевать, обувать... — Проследив, как, отвернувшись, мальчик тихонько вздохнул от разочарования, добавила: — И учить тебя магии.

Спина Керка, согнувшегося от неудачи и здесь, как он, видимо, посчитал, резко выпрямилась. Мальчик быстро сел лицом к ведьме.

— Вы будете учить меня магии? — взволнованно переспросил Керк.

— Именно. Но только началам. Потом тобой займётся моя учительница. Она знает больше и обучает лучше меня.

Потом они сидели на специально прижатой луговой траве, на которой постелили небольшой квадрат грубой холстины, превратив её в столешницу. По меркам мальчика — понимала Лиля — выставленное на эту холстину представляло самый настоящий пиршественный стол: здесь стоял кувшин с утренним, свежим молоком, нарезанный сыр и ещё тёплая коврига хлеба из трактира — да, королевский обед!

Керк медленно потянулся за кусочком сыра. Но до рта не донёс.

Лиле показалось, мальчик задышал учащённо, глядя на неё. С трудом выговорил:

— А когда? Когда начнём учиться?

— После того как пообедаем, — спокойно ответила Лиля. — Ну а пока поболтаем, хотя тоже по делу.

Керк наконец положил сыр в рот и выжидательно уставился на новую хозяйку.

— Керк, что ты знаешь об овраге, который называется Гнилая Пустошь?

— Это место, где не растёт трава, — сразу ответил мальчик. — Про него у нас есть много страшных сказок.

— Каких? О чём?

— Говорят, оттуда раз в сто лет выходят чудовища и несут с собой чёрный воздух, и тогда люди умирают. Ведь дышать можно только прозрачным воздухом. Госпожа Лилия, а мы едем туда? В Гнилую Пустошь? Зачем?

— Проверить твоё магическое зрение. Керк, а ты хотел бы стать... ну... повелителем такого места, как Гнилая Пустошь? Следить, чтобы демоны не вырвались из-под земли и не убивали людей?

Мальчишка открыл рот. Его изумление настолько было забавно, что Лиля решила отложить на будущее повторный вопрос о повелителе демонов.

— Керк, а ты писать умеешь?

— Немножко, — признался мальчик.

— Ну-ка, покажи.

Она дала ему из надорванной пачки чистейший лист, сложенный пополам. Следом — шариковую ручку. А под лист ещё и подложила ту же пачку, чтобы писать было удобно. Мальчик хлопал глазами, совершенно забыв закрыть рот. Но очухался довольно быстро. Видимо, решил, что только у ведьмы-некромантки и должны быть такие необычные вещи.

Под диктовку Лили он старательно записал простейший приём — вызывание огня. Его "немножко" выразилось в том, что писал он, высунув язык и о-очень медленно. Тем не менее записал весь приём, почти ни разу не ошибившись в написании здешних слов и лишь пару раз от старания порвав лист, проткнув его ручкой.

Следующие несколько минут потратили на то, чтобы выучить этот приём.

А следующие — чтобы Лиля посмотрела, как мальчик вызывает призраков.

Потом доели с полотна всё, что не хотели везти надкусанным — так сказала Лиля Керку, который всё ещё глядел голодными глазами, и поехали к Гнилой Пустоши.

Здесь им пришлось задержаться аж на три дня.

Лиля решила, что теперь, когда они путешествуют в конной повозке, можно потратить выигранное время на обучение Керка азам некромантии. Причём азам специализированной некромантии — тем, что необходимы, чтобы удерживать демонов в их обиталище под землёй.

И первое, с чего она начала, это усиление иного зрения мальчика. Керк только думал, что магически видит хорошо. На деле его видение оказалось нестабильным и не всегда чётким. Там, где Лиля легко считывала знаки магической узды на демонов, Керк видел нечто поблёскивающее, что для него не сливалось в слова, цифры и знаки.

К счастью, мальчик оказался из упорных и упрямых. До позднего вечера хвостиком ходил за ведьмой-некроманткой, почти не убирая магического зрения, разве что, устав под конец, просто бродил по сухой земле, на которой и впрямь не росла трава.

А вечером они подняли доски-скамьи в повозке и закрепили их скобами, чтобы не упали со стенок. Теперь здесь места достаточно для женщины и мальчика, чтобы спать, не тревожа друг друга во сне. Два войлочных куска, прикупленных в лавке, неподалёку от постоялого двора, стали не только тонкими матрасами на дощатом полу повозки. Их длины хватило, чтобы укрыться ими и как одеялами.

Повозку и распряжённую, стреноженную лошадь, естественно, оставили подальше от границ Гнилой Пустоши.

Мальчик, судя по дыханию, уснул сразу. А Лиля долго слушала, как свиристят ночные насекомые и редко-редко раздаются птичьи голоса. И вспоминала дом лесничего. Чем уж навеяло — неизвестно. Но события припомнились, как будто произошли только вчера... Там тоже было спокойно, несмотря на близость аномальной зоны.

Уснула. Ненадолго. Проснулась среди ночи, чувствуя, что мальчик перекатился к ней и прижался спиной, греясь пылающим жаром от неё... Лиля, привстав на локте, подтянула его часть войлока и накинула его на них обоих. На всякий случай прикоснулась ладонью ко лбу Керка. Может, он болен? Но кожа холодная. Наверное, и правда замёрз. В открытой местности ему ещё не доводилось спать... Надо бы купить ему плащ. Конечно, до осени ещё далеко, зато ночи прохладные. Будет набрасывать одёжку поверх войлока.

С этими почти хозяйственными думами и заботами уснула вновь и проснулась, когда на горизонте посветлело так, что не надо никаких часов — определиться: через пару-тройку минут взойдёт солнце... Проснулась и некоторое время бездумно смотрела в небо.

Глаза внезапно стали горячими от подступивших слёз.

Здесь у неё никогда не будет своих детей. Ещё бы... Ни один самый смелый мужчина, будучи в здравом уме, не предложит ведьме-некромантке, связанной с аномальными зонами, руки и сердца. А узнав, кто она, ни один не заинтересуется ею, как женщиной... И в очередной раз она досадливо прикусила губу: ну почему она так сглупила? Тоже — нашла, как пошутить с Олегом. Жили бы сейчас и жили, пусть даже не расписанными. Ей-то для счастья только и нужно было, чтобы Олег всегда был рядом. А теперь... Он остался в той, безмятежной, лёгкой жизни. Она же влачит угрюмое существование ведьмы-бродяги, с которой здесь держатся почтительно, но на расстоянии. "Хватит! — приказала себе. — Сколько можно пережёвывать эти сопли о прошлом!"

Мокрым от слёз носом она потёрлась о свисающий над ней войлок. И, оставив Керка спать под грудой двух кусков войлока, выбралась из повозки. Осторожно спрыгнула и сразу подошла к боковой стене, где спала. Вынула снизу, из-под войлока, ежедневник, который забрала из коттеджа и который спрятала с вечера, чтобы не возиться и не разбудить мальчика. Присмотрелась к Керку. Нет, не проснулся. И забрала тёмную шаль, которую в дороге использовала как подушку.

И так же тихо отошла от повозки к погашенному вечером костру.

До приготовления завтрака далеко. Но Лиля присмотрелась к ветру, обнаружила, что он слабый, и разожгла огонь, сев так, чтобы греться. Укрыла плечи и прижатые к груди колени шалью и открыла ежедневник, внутри которого пряталась ручка.

Сначала она предполагала, что будет записывать сюда только новые приёмы, которым собиралась обучаться. Но выяснила, что для частого использования такие записи лучше делать на отдельных листах. Тогда ежедневник превратился в дневник, куда она коротко записывала события каждого дня. Если события происходили. Но тоже недолго продержалась.

Как бы она ни желала забыть Олега и прошлую жизнь, его образ упрямо стоял перед глазами, а в сновидениях он часто хватал её за руку и бежал куда-то, смеясь. И она просыпалась снова и снова в слезах. И, если была в тот момент одна, то ругалась с ним, как будто он сидел перед ней: "Уходи! Уходи! Зачем ты мне здесь?! Ты только мешаешь!"

А воспоминаний было так много — и все лезли "на глаза", заставляя думать о прошлом, когда она так горячо отпинывалась от него.

И однажды она перевернула ежедневник, посидела, подумала и поначалу несмело начала: "В университете моей лучшей подругой стала Света, однокурсница. В отличие от меня, приехавшей из провинции, она была очень уверенной столичной штучкой и считала, что всегда права. Мне это нравилось. Она часто меня приглашала к себе, если её родители куда-то уезжали по делам. Предприниматели они. И несколько раз пригласила к себе — точнее, на родительскую дачу. Нам там было весело, особенно когда мы там всей группой справляли день рождения Светы. А потом к нам заглянули ребята с соседнего участка — день-то был субботний..."

Отложив ручку, Лиля склонила голову набок, глядя в никуда.

Олег вошёл в составе группы из пяти парней. Она сразу остановила на нём взгляд, и сердце забилось так, словно собиралось выпрыгнуть ему навстречу. А он не сразу её заметил, здороваясь со всеми и хохоча, потому что их девчачья группа тут же начала дразнить малочисленных парней. Лиля, предпочитавшая следить за состоянием праздничного стола, выставленного во дворе, радовалась, что не принимает участия в той то ли перебранке, то ли словесной дуэли. Она заменяла грязные тарелки на чистые, когда Олег увидел её. Он повёл себя с нею так же свободно, как с другими девушками. А она, не привыкшая к таким вольностям, оробев, сбежала от него. И только спустя полгода узнала от него самого, что именно поэтому он и начал её чуть ли не преследовать: он решил, что Лиля из недотрог, и ему стало любопытно, сумеет ли он её завоевать. Ведь до сих пор девушки мгновенно откликались на его проявления симпатии к ним.

Сегодня она в очередной раз пришла к выводу, что правильно сделала, начав записывать воспоминания о прошлом. Порой они колыхали в ней такие сильные чувства, что пробивало до слёз. Порой она слабо улыбалась, в красках представляя записанное. Но плакать стала меньше. И во сне Олег уже не так часто приходил, чтобы взять за руку и увлечь её за собой в неизвестность.

Так что, склонившись к листам ежедневника, она принялась записывать то, что вспоминалось чаще всего. Единственный раз, когда они побывали на Чёрном море. Их прогулка по набережной в Ялте...

Не дописала. Слишком отчётливо всё представила. Аж содрогнулась...

— Не хочу... — прошептала. — Нет, не хочу пока это писать...

— Госпожа Лилия!

Ох, как же она обрадовалась испуганному зову Керка!

Захлопнула ежедневник, закутала его в шаль и поднялась-побежала к повозке.

Мальчик сидел в повозке — точнее, чуть не лежал, пластаясь. Только пальцы держатся за край.

— Что случилось? — крикнула Лиля, подбегая к нему, постепенно встающему в повозке на колени.

— Я думал... Я думал...

Глаза мальчишки смотрели мимо неё.

Всё ясно: он решил, что демоны сожрали его странную хозяйку.

Лиля хмыкнула и показала ему ежедневник.

— Сидела, вспоминала, какие сегодня приёмы будем записывать, — неторопливо проговорила она. — Ну что? Совсем проснулся? Завтракать будем?

Последняя фраза успокоила его быстрее, чем все остальные. Он спрыгнул было с повозки, но Лиля отослала его назад, строго велев вытряхнуть войлоки и сложить их аккуратно. Мальчишка даже удивился.

— Зачем? Мы же ночью всё равно спать будем под ними!

— Я тебя учу, — хладнокровно сказала девушка. — И это тоже урок. Ты должен научиться все свои дела делать аккуратно. Потому что ты учишься некромантии. А в этой науке единственная небрежность может привести не только к твоей смерти, но и к смерти других людей. Так что — марш назад!

Думала — ворчать будет. Но нет. Керк явно впечатлился её объяснениями и без дальнейших понуканий полез в повозку.

Доля правды в её объяснениях есть. Но было ещё одно — кое-что практическое: Лиля по здешнему опыту знала, что, если войлок не вытряхивать, он быстро обзаведётся нежеланными жильцами в виде кусачих насекомых. Будучи некроманткой, она легко избавлялась от них, но тратить время и силы на такую мелочь не хотелось. Да и войлок становился чище и свежее после вытряхиваний.

Пока она вынимала из продуктовой котомки завтрак, Керк закончил с делом и прибежал к костру. Долго стоять она ему не дала.

— Огонь на тебе, — кратко сказала ему.

Мальчик насупился сначала, а потом просветлел от понимания и побежал искать топливо. Через минуты он, стоя на коленях и сурово выпятив губы, бормотал выученное наизусть заклинание. Лиля не вмешивалась, только внимательно прислушивалась к проговариваемым словам.

Пламя вспыхнуло на собранных прутьях, и Керк в очередной раз восхищённо посмотрел на результат личного деяния, прежде чем идти к Лиле за походным котелком, а потом бежать с ним к ручью за водой. Девушка исподтишка учила его походному времяпрепровождению: пригодится в жизни. Счастье, что мальчик не отказывался от "бабской" работы. Впрочем, может, это происходило потому, что его не видят посторонние?

Они умылись подогретой водой, просушились и уселись перед костром, на котором заново набранная вода в котелке постепенно закипала для чая.

— Ну, что тебе снилось сегодня ночью? — спросила Лиля, подавая мальчику ломти хлеба, а затем и сыр. — Говорят, иногда демоны снятся, если спать рядом с таким местом, как Гнилая Пустошь.

Керк замотал головой, с нетерпением глядя на хлеб.

— Демонов не было. Госпожа Лилия, а я один ученик у вас?

— Ты, скорее, первый ученик. Вот когда научишься смотреть настоящим магическим взглядом, ты будешь помогать мне отыскивать других учеников.

— Это как? — удивился Керк.

— Так, как я увидела тебя. Ты же понимаешь, что я позвала тебя вчера не просто так. Я увидела вокруг тебя кое-что, что подсказало мне: ты будешь хорошим магом.

— А я тоже так смогу? — не поверил мальчик.

— Сможешь, — улыбнулась Лиля. — Огонь ты умеешь вызывать. Значит — и смотреть сможешь. Только не отлынивай. Учись.

— А что мы будем сегодня учить?

— Те знаки, которые ты пока не видишь.

— Но как я буду их учить, если я их не вижу?

— Бумага у нас есть. Чем писать на ней — тоже. Так что я буду рисовать тебе знаки, а ты записывать, что они значат и как с ними работать.

— А, тогда ладно, — выдохнул Керк и, решив, что госпожа не заметит, занятая завариванием чая, сунул в рот сразу пол-ломтя.

Лиля тем временем, слегка отвернувшись от него (хоть бы не подавился!), достала походные кружки, в одной из которых заварила чай. Из двух других собирались его пить.

Пока занималась "чайной церемонией", вспоминала, как Керк отреагировал на её предложение рассказать хозяйке о своём сне. Что-то такое промелькнуло в его ответе... нет, не в ответе — в движении, как будто он заколебался и всё-таки вот-вот решился бы рассказать, но всё же отказался от этой решимости.

Пока разлитый по чашкам чай остывал, Лиля пристально посмотрела на Керка и строго сказала:

— Ну, так что там у нас со сновидениями? Что же ты видел во сне?

— Там был мужчина с тёмными волосами, — неуверенно сказал мальчик. — И у него волосы были собраны в "хвост". Он был одет по-военному. При нём был арбалет и мечи. А ещё у него в руках были книги. В одной из них он что-то записывал, как мне кажется. — И вдруг покраснел. — А потом я увидел, что он писал.

— И... что? — медленно спросила девушка.

— Там было написано ваше имя, госпожа Лилия. Только коротко.

— Ничего особенного, — небрежно сказала ведьма. — Я поняла, кого ты видел во сне. Это наёмный телохранитель из городских казарм. Он сопровождал меня, когда в одной деревне демоны вырвались из-под земли.

Чтобы Керк не заметил её сильно задрожавших рук, она кивнула ему.

— Ты моешь посуду. Я бегаю к ручью за водой.

И подхватила котелок. Оглянулась только раз: недовольный, но послушный Керк выполнял задание, результат которого она ещё проверит.

Ручей находился в небольшой впадине. Возможно, после весеннего наводнения. Так что действий ведьмы-некромантки мальчик не должен увидеть.

Лиля щедро зачерпнула воды и тут же села на колени перед полным котелком. Дрожащая ладонь застыла над прозрачной поверхностью воды, а потом неспешно принялась выводить круги.

— Ворожу-ворожу, воду прошу... — зашептала Лиля. — Покажи мне того, вода, кто пришёл из Керкова сна. Ворожу-ворожу — всё разгляжу...

И замерла, когда среди сияющих небом и солнцем, беспокойных маленьких волн начали проявляться черты такого знакомого лица.

Если человек умер — в воде он не появится.

Если человека нет — та же картина.

Вода даёт разглядеть человека в тот миг, когда он жив и чем-то занимается...

И вот он, Олег, оглядывается на кого-то и говорит этому кому-то, с чем-то соглашаясь. И одежда на нём и в самом деле уже не казарменная...

Лиля сжала кулаки. Потом быстро закрыла лицо. Опомнилась — быстро убрала руки. Нет, Олег до сих пор отражается в воде. Он... здесь?! Он всё-таки... Но ведь они выждали час и уехали! Как?!

Изображение будто растаяло. А девушка, растерянная, встала и пошла к костру.

Четырнадцатая глава

В совершеннейшем раздрае Лили тревожной красной кнопкой мигал один вопрос: почему он здесь?

Пока дошла до мальчика, придумала ответ, сформулированный, правда, в неуверенной вопрос: "А если мы там, в своём мире, не можем жить, потому что мы там умерли? Поэтому он здесь?"

И с этим недосказанным ответом Лиля почувствовала такое разочарование, что совладала с ним, только чуть не подавившись собственным смешком над собой: "Ты же вроде простилась с ним навсегда? Чего же сейчас хочешь? Чтобы он прискакал к тебе на белом коне и снова признался в любви?"

У костра присела, размышляя: "И что теперь? Ждать, когда он меня найдёт? Хотя... Неплохая мысль, чтобы точно узнать, нужна ли я ему".

Она проверила мытые чашки, заставила Керка одну мыть заново. Пока мальчик бегал к ручью, Лиля успела принять несколько решений, что делать в создавшейся ситуации. Тут же эти решения перечеркнула. Ощутимо начала болеть голова, так что возвращение мальчика от ручья она приветствовала с радостью.

— С чего начнём сегодняшний день, Керк?

— Вы сказали — со знаков, — напомнил тот.

— Правильно, — согласилась Лиля и тут же добавила: — Запомни, Керк, как мы работаем. Я тебе рисую знак. Ты пишешь всё, что я тебе диктую. А потом пойдём в Гнилую Пустошь, и я покажу тебе эти знаки.

— А я увижу? Вчера же не разглядел.

— Есть такое у начинающих магов. Если такому показать, в каком месте находится нужный знак, а начинающий знает его рисунок, он его разглядит. Более того, потом он будет легче видеть и остальные знаки.

Память у Керка оказалась замечательной. В следующие два дня, в целом, он усвоил двадцать символов магического заклинания.

На четвёртый день он снова уселся на облучок повозки, и они начали путешествие к следующей аномальной зоне, где Лиля рассчитывала научить его следующим двадцати символам.

Но до начала нового пути, все два вечера с открытия, что Олег тоже здесь, Лиля, наведя на Керка лёгкую дремоту, укладывала его спать, а сама с котелком бежала к ручью. Вроде и пообещала себе не узнавать о парне, выдержать какое-то время. Увы, выдержки не хватало. И очень жалела, что ворожба не позволяла услышать, что говорит отражённый в воде Олег.

Но каждый раз, вызывая его образ, она пыталась понять: ищет ли он её? Она могла целый час, дотемна, сидеть перед водой, желая прочесть по его губам, что именно он говорит. Один раз ей показалось, что у неё это получилось. И она потом сидела, нахмурившись: что значат эти слова: "...покажи на карте"? И старательно, даже испуганно гнала от себя догадку: Олег у кого-то спрашивает, как расположены на карте королевства аномальные зоны!

Давать себе надежду на зыбких фактах... Глупо. И Лиля, чтобы занять себя в дороге, учила Керка не только некромантическим заморочкам, но и универсальной магии.

День её и Керка проходил так. Рано утром Лиля уходила куда подальше от повозки и где-нибудь в укромном местечке устраивалась заполнять походный дневник и записи о прошлом — несмотря на подозрения, а то и сомнения, что Олег здесь, Лиля всё же пыталась запечатлеть лучшие страницы их жизни в прошлом. Просыпался Керк — первую неделю она обследовала повязки на его ранах. Особое внимание уделяла двум следам от кнута — на плече и на спине. Первые два дня Лилия как-то упускала из виду, что неплохо бы менять повязки, да и вообще забыла, что они есть. Керк-то не жаловался. Опомнилась лишь тогда, когда поняла: мальчик старается не морщиться от боли. А сообразив, в чём дело, размотала тряпки на нём, и ей стало страшно от увиденных гноящихся и кровоточащих ран на теле мальчика: хозяйский кнут явно был не из стерильных. Пришлось гниющие раны обрабатывать заново, благо имелись и собственные снадобья...

Почему-то, обихаживая Керка в первый день, внезапно вспомнила, как целила раны Олега.

Затем наступало время завтрака. Повторением изученного занимались уже в пути.

К следующему аномальному месту подъехали через три недели. На этот раз ни городов, ни городков рядом не нашлось. Только поселение, больше похожее на большую деревню. Но у Лили имелся "адрес" от старухи-некромантки, так что вскоре их лошадь остановилась у самых богатых ворот в поселении.

Первым вышел хозяин дома — здешний староста. При виде зловещего аграфа на лёгком плаще неизвестной девицы он кивнул и, почтительно поприветствовав ведьму, крикнул своих работников.

Правда, при виде Керка он вопросительно вздёрнул брови, на что Лиля лаконично объяснила:

— Ученик.

Теперь хозяин почему-то нахмурился, но не так, будто злился, а словно что-то вспоминая. Быстро спохватился и пригласил путников в дом откушать с дороги, пока работники заботились о лошади и проверяли состояние повозки, в частности — её колёса.

Когда гости, хоть и незваные, но весьма необходимые краю, приведя себя в порядок, пообедали и собирались уезжать, уже задумчивый хозяин во дворе осторожно спросил:

— Раньше об учениках-некромантах у нас не слышали. Да и особо... чтоб в дорогу их брали. Что-то изменилось?

— Со старой Лиадан мы решили, что лучше заранее побеспокоиться об учениках, потому что всякое может быть, — отозвалась Лиля, следя, как работники кладут в их повозку припасы в путь. И усмехнулась. — Времена сейчас тёмные. Вон, недавно прорыв был — нечисть еле назад загнали.

— Наслышаны, — вздохнул хозяин.

— Потому и набираем, — закончила Лиля и проницательно взглянула на него: — В вашем селении есть человек с даром?

Сконфуженно помолчав, хозяин еле заметно пожал плечами. Кажется, боялся ошибиться. Но решился:

— Магов у нас взрослых нет, а то бы мы вам сразу сказали, есть ли человек с тёмным даром. Но в последнем доме к Гнилой Пустоши девка махонькая живёт. Рыжая. Мать её говорит — девка эта её часами на кладбище пропадает. Мож, посмотрите? А вдруг?

Говорил хозяин недомолвками, но понял его даже Керк, который пристраивал в повозке подаваемые ему мягкие тюки с припасами так, чтобы не мешали потом ночному отдыху. Глаза у мальчика так и поблёскивали любопытством.

— А мать возражать не будет? — осторожно спросила ведьма.

— Да какое — возражать! — махнул рукой хозяин. — Муж у неё в далёкие извозы ходит. Дома редко бывает. А как уедет — эта снова рожать готова. У неё там семеро. Рыжая-то ни туда ни сюда: ни с последним малым помочь, ни по хозяйству не пошлёшь. Небось, баба-то и рада будет хоть от одного рта избавиться.

— Посмотрим, — решила Лиля и взглянула на Керка. — Закончили погрузку?

— Закончили, госпожа Лилия.

— Тогда пойдём.

Беловолосому Керку нравилось сидеть на облучке и править лошадью. Но Лиля предпочитала использовать любую ситуацию, чтобы пройтись рядом: многочасовые поездки в повозке, чаще всего тряские, утомляли её. Распрощавшись с хозяином дома, они направились к концу деревни, потому что именно там находилось не только нужное им кладбище, но и тот дом, в котором жила рыжая девочка. По дороге Лиля только раз засомневалась и пожалела, что не спросила у мужчины, а как может отнестись мать к предложению забрать у неё дочку в неизвестность. Мало ли что — лишний рот? А если этот лишний рот — любимый?

Но, когда повозка очутилась напротив покосившегося домишки, во дворе которого бегала и радостно кричала детская орава, девушка поняла, что никаких препятствий не ожидается. Присмотревшись к притихшим детям, которые столпились у раскрытых настежь ворот, заметила, что одеты они довольно небрежно — не скажешь, что бедно, но явно привыкли к тому, чтобы на себе поменьше было одёжек. Или их приучили к тому. Дети с интересом и даже с некоторой завистью смотрели на Керка. А мальчишка, почувствовав внимание, сидел, горделиво выпрямившись и будто не видя, с каким уважением на него смотрят.

Видимо, из-за того что на дворе притихли, выскочила из дома невысокая женщина с узлом волос, из которого во все стороны торчали волосы более короткие. На руках у неё сидел голенький ребёнок, двумя руками державший и сосредоточенно жевавший какой-то маленький предмет. Почему предмет? Перейдя на иное зрение, Лиля с недоумением поняла, что жевал этот ребёнок точно не предмет питания. Когда хозяйка дома поспешно приблизилась, Лиля хмыкнула: ребёнок то ли облизывал, то ли пытался грызть беззубыми пока дёснами деревянную куколку, обмусолив до блеска её маленькую голову. Зубы чешутся?

— Здравствуйте, — сказала Лиля и, дождавшись робкого ответа, сказала: — Мне говорили, что у вас девочка часто бегает на кладбище.

— Ой, как она бегает! — не будь ребёнка на руках, женщина, наверное, всплеснула руками. — Да не то что бегает! Целыми днями там пропадает! Ночевать там готова, и родной дом ей не в дом!..

Лиля достала кошель и высыпала из него несколько монет.

Протянула ошалевшей от неожиданности женщине горсточку и беспрекословно сказала:

— Я забираю вашу девочку в ученицы.

Возможно, не скажи она эту фразу настолько повелительным тоном, хозяйка многочисленного семейства и возразила бы. Но и тон, и количество отданных ей монет сразили её наповал. Женщина только усиленно закивала, открыв рот и вытаращив глаза на свою ладонь с монетами.

— Как зовут вашу дочь?

— Да Илоной она прозывается.

И двое странников двинулись дальше. "А не сглупила ли я? Девочки-то я ещё не видела. А если она просто любит тишину и прячется на кладбище от своих шумных братьев и сестёр? Хотя... И хозяин считает так. Но и он не маг ведь..."

Она шла, держась за повод лошади, которая временами косилась на неё, будто ожидая чего-то необычного от человека. Именно потому, что шла рядом, Керк негромко спросил — и Лиля сразу услышала его:

— Вы и вправду возьмёте эту девчонку с нами в дорогу?

— Если она и в самом деле то, что нам надо, да. И, кстати, Керк. Когда мы её увидим, я проверю твоё магическое зрение.

— Это как? — удивился мальчик.

— Ты мне скажешь, есть ли у неё линии тёмного мага.

Мальчик тихонько фыркнул. Уверен в себе?

Далее двигались молча. Поглядывая на Керка, Лиля замечала на его лице плохо спрятанное замешательство: с одной стороны, ему явно не хотелось , чтобы к ним в путешествии присоединилась неизвестная пока девчонка, с другой — любопытно стало проверить себя, как предложила новая хозяйка.

Вскоре пропали последние дома деревни с противоположной деревенской улицы и появилось кладбище. Оно представляло собой довольно каменистую местность. Покосившиеся или почти ушедшие в землю кресты исчезали в зелени кустов или густой травы... Лиля вдруг вспомнила, что в этом году ей не попасть на кладбище, где похоронена её мама, так переживавшая за неё... И вздохнула.

По такой местности лошадь просто не пройдёт. А потому Керк привязал её к столбику, который обозначал место входа и который остался в единственном числе, будучи ранее частью ворот.

— Кажется, твоё задание усложняется, — заметила Лиля, когда мальчик встал рядом.

— Почему?

— Мы много тренировались с магическим зрением. Попробуй найти на кладбище девочку по её магическим линиям.

— Я должен посмотреть на кладбище и увидеть... — медленно сказал Керк, уже принявшись за поиски, вглядываясь в тихие каменистые места. А потом оживился и хитро спросил, глядя на свою хозяйку: — Госпожа Лилия, а вы её видите?

Девушка необидно для него рассмеялась.

— Вижу. Но по моему взгляду ты её не разыщешь.

— Почему? Вы будете смотреть в другую сторону?

— Да. На тебя.

Мальчик от неожиданного ответа глубоко вздохнул и всё своё внимание обратил на кладбище. Он простоял так долго, что Лиля уже начала сомневаться, не слишком ли рано она дала ему довольно сложное задание. Но вот Керк неуверенно шагнул на кладбище, а потом, постояв ещё немного, медленно пошёл вперёд. Оглянулся на Лилю и очень удивился, обнаружив, что она идёт следом — шагах в пяти-шести от него. Но промолчал и продолжил извилистый путь между могилами. Вот застыл на месте. Снова обернулся к девушке и кивнул:

— Вон она.

Лиля усмехнулась и встала рядом с ним, после чего негромко позвала:

— Илона!

Хм. Примерное представление о девочке и её настоящий облик оказались совершенно противоположными. Лиля ожидала увидеть строгую девочку лет двенадцати (ну, или десяти) — с могилы вскочила вертлявая девица лет шести-семи. Ожидала увидеть одетую в лохмотья, а Илона была в простеньком, но крепком ещё платьице — правда, очень грязным. Впрочем, чумазой была и девочка. А тёмно-рыжие волосы, которые она и не думала собрать хотя бы в косы (длинные же) или в "хвостик", просто поражали оттенками, которые придавала им грязь. Даже Керк сморщился от брезгливости. Но гримаска с его лица пропала мгновенно, едва девочка улыбнулась нежданным визитёрам. Такой открытой улыбки Лиля давненько не встречала.

А встала она с могилы, на которой лежала, что-то тихонько приговаривая.

В следующие полчаса Керк, насколько увидела это Лиля, просто уже не знал, как реагировать на эту замухрышку: то ли пугаться и бежать от неё со всех ног, то ли уважительно принять её личность. Даже Лиля качала головой, не в силах прийти в себя от изумления: девочка оказалась некромантом, умеющим вызывать адских зверей.

— Кладбище — тонкое место, — пискляво объясняла она Лиле, которая подсадила её в повозку и сама села рядом. — Я поэтому их не пускаю к нам — вдруг прорвутся. Они иногда злятся, и я тогда их боюсь. А говорю с ними вот так, через землю и особенно могилы... А мама правда меня отпустила с вами?

— Правда, — улыбнулась девушка.

До самой здешней Гнилой Пустоши доезжать не стали. Опять-таки остановились близко к её границам, разыскав место, где можно встать на ночлег. И, естественно, в первую очередь это место должно обладать такой важной приметой, как ручей или родник. Нашли такое и встали лагерем. Пока Керк, слегка обалдевший от новой ученицы Лили, готовил ужин, его хозяйка повела девчушку умыться — на первых порах. И, пока шли, Лиля, еле сдерживая над собой смешок, думала о том, что надо бы для начала научить девочку не азам некромантии или универсальной магии, а умению ухаживать за собой. Умытая, Илона засияла не только улыбкой, но всеми веснушками на скулах и щеках. А вот ела жадно, стараясь прихватить со скудной походной посуды куски побольше. Она доедала последний схваченный с блюда кусок мяса, когда Керк, по кивку Лили, схватил ведро и побежал к ручью, чтобы хозяйка могла приготовиться к омовению новой ученицы. А Лиля доложила в костёр собранных им коряг и вынула банно-мыльные принадлежности.

Отмытая и даже местами отдраенная девочка спала в повозке, закутанная в мягкие и тёплые войлоки.

А Лиля и Керк сидели у костра. Мальчик то и дело сбрасывал с плеч плащ своей хозяйки, а потом снова натягивал его: очень уж тёплый, но летняя ночь оказалась коварной. Лиля сидела спокойно, обхватив колени и глядя в затухавший огонь, игравший разнообразными оттенками — от чёрного пламени до блёкло-жёлтых огоньков.

И вздрогнула, когда мальчик негромко спросил:

— А вы много будете собирать учеников?

— Помнишь, я тебе показывала карту с порталами, откуда могут выходить демоны? Я хочу, чтобы у каждого такого портала был свой повелитель.

— Но есть же вы! — настаивал Керк.

— А ты представь ситуацию, что демоны прорываются сразу в двух, а то и в трёх местах, — объяснила Лиля очевидное для неё. — А места эти находятся на огромном расстоянии друг от друга.

— Да-а... — поёжился мальчик. — Это страшно. А вы будете Илону учить так, как меня? У неё же вон — звери.

— Учить будем тому же, — скрывая усмешку, откликнулась девушка. — Только нам с тобой придётся поделить обязанности.

— Как?

— Ты будешь учить её тому, что успел узнать об универсальной магии. Я — остальному. Потом я оставлю вас у старухи Лиадан, и уж она будет доводить ваше образование до совершенства.

— Про старуху вы говорили, — вздохнул Керк. — А почему вы не хотите взять хотя бы меня с собой? Ведь на местах порталов можно больше узнать. Как вы, госпожа Лилия, говорите — практически.

Лиля скептически посмотрела на прильнувший к головёшкам огонь.

— Керк, старуха Лиадан не страшная, если ты об этом. И очень хорошая учительница магии. И учить она вас будет именно там, где можно узнать многое.

Керк помалкивал некоторое время, прежде чем с недоумением спросил:

— Она живёт... рядом с порталом?

— Да.

— А-а... Тогда ладно.

— Давай-ка ложиться спать, Керк. Завтра встаём с первыми лучами солнца, а отдохнуть надо бы.

Мальчик оглянулся на повозку и хмыкнул.

— Закутайся в мой плащ, — посоветовала Лиля. — И спи здесь же, у костра. После того как обследуем здешний портал, мы как раз попадаем в городок, где можем позволить себе закупиться одеждой. И ты получишь во владение собственный тёплый плащ. Нам, как странникам, такой плащ необходим.

— А... эта девчонка?

— Я поняла тебя. Илоне придётся закупить всю одежду, в которой ей не стыдно будет показаться людям на глаза.

Лиля выговорила фразу, которую часто слышала от мамы, и в темноте улыбнулась. Надо же, как легко на язык легли эти слова.

Зато мальчик воспринял её ответ с сарказмом.

— А она захочет кому-то показаться? Мне кажется, она совсем дикая.

— Зато общительная, — снова улыбнулась Лиля.

Следующий день прошёл в хлопотах.

Снова завтрак, на котором Илона опять не сумела сдержать себя, хотя Лиля и уговаривала есть помедленнее. Радикальное решение, которое озвучил Керк при рыженькой девочке, напугало её до ужаса: он предложил накладывать в тарелки порции меньше обычного.

Потом пошли к Гнилой Пустоши, где и выяснилось, что все знаки, которые Керк недавно видел с трудом, для Илоны увидеть не представляется сложным.

На этот раз долго на месте не задерживались, и к вечеру оказались в том самом городке. Керку пришлось вести Илону за руку по всем лавочкам, где продавалась одежда для подростков и детей.

А вечером устроились на самом дальнем постоялом дворе, чтобы с утра сразу выехать из городка. Измученные походом по магазинам-лавочкам, дети уснули сразу. И так крепко, что Лиля решилась. Поглядывая в сторону кровати, на которой лежали двое — разве что под двумя одеялами, чтобы во сне не разодрались, она спряталась за ширмой и засветила свечу. Затем покопалась в своём походном мешке и вынула из него джемпер Олега, который надо бы постирать. Лиля не стирала вещь целенаправленно. Пока на джемпере есть следы Олега, вещь для неё оставалась ценной, именно как для мага.

Раньше она думала о том, что парень должен сам найти её. Но женское любопытство взыграло настолько, что она собиралась разузнать об Олеге всё: где он сейчас, с кем он сейчас, чем занимается. Причём собиралась при этом исследовании оставаться в тени. Олег не должен знать, что она... так сильно хочет увидеть его!

Разложила джемпер на столе, добавила ещё одну свечу.

Достала старые карты для гадания, расположила по краям джемпера.

Принесла из комнатушки, определённой под кухоньку и ванную комнату одновременно, большой ковш с водой — поставила на джемпер.

Свечи не отражались в воде. Ковш был виден до самого дна.

Лиля ещё раз подошла к кровати с детьми и пригляделась: спят — и весьма крепко.

Вернулась к столу, превращённому в гадательный. Провела рукой над картами по часовой стрелке раз, другой. Потом — в противоположную сторону. Постояла, застыв, а потом со вздохом собрала карты и с минуту тасовала их, не глядя, но видя перед глазами образ Олега.

Бросила карты вокруг ковша.

И чуть не закричала от неожиданности: Олег взглянул в её лицо — точно так же разложив карты вокруг какой-то посудины с водой.

Сосредоточенности не получилось. Гадание пришлось прервать.

Лиля сидела на табуретке, глубоко вдыхая воздух, которого, как ей показалось, в комнате-нумере не хватало. Вспомнила. Подошла к окну — и распахнула единственную раму, благо сквозняк не должен затрагивать детей, спавших в углу помещения.

Он тоже... гадал на неё?!

Она дышала прохладным воздухом, напоённым ароматами вечерней зелени и земли, промокшей из-за недавнего дождя, прошедшего быстро и легко. И, глядя на улицу, уходившую переулком в темноту, чуть не плакала. От счастья. Все страхи пропали. Теперь она знала главное: Олег не только здесь. Он и в самом деле ищет её.

И вздрогнула, когда с кровати тоненький голосишко заныл, зовя во сне маму.

Думала — Илона.

Оказалось — Керк.

Стремительно добежала до кровати и положила ладонь на лоб плачущего мальчика — зная, что он увидел во сне. Потом пришлось утешать Илону: наверное задетая плачем Керка, девочка во сне почуяла опасность и с перепугу начала вызывать адского зверя, чтобы он её защитил. Вот уж чего Лиля точно не ожидала.

Впрочем, знала же, с какими детишками путешествовала...

Пришлось взять руку девочки и сжать ладошку, с ненормальным даже для себя интересом глядя, как ломится адский зверь из угла комнаты, как обычные предметы мебели начинают изменяться, ломая свою форму... Но успокоилась Илона — успокоился адский зверь. Лиля слышала его ворчание, утихомиренное из грозного рыка, и размышляла о том, когда успела Илона завести себе настолько необычайных защитников. И не потому ли её мать так легко отказалась от дочери, по сути — продав её за несколько монет...

А утром путешественники едва отъехали от постоялого двора, как Керк высунулся из-под капюшона личного плаща и позвал:

— Госпожа Лилия! А вот в том доме мы не будем проверять?

По инерции чуть не спросила: "Что проверять?" Но спохватилась и сама уставилась на соседнее с гостиничкой здание, похожее на частное владение из-за богатого сада вокруг него.

Керк прав: один из углов дома мерцал тёмными линиями некромантии.

— Заворачивай во двор, Керк, — скомандовала Лиля. — Попробуем узнать, что там за тёмный маг прячется.

— Почему — попробуем?

— А вдруг там взрослый человек? Да и дом... богатый. А если он не захочет поехать с нами?

Приводя свои доводы, Лиля скрывала собственное удивление: линии, подсказывающие, что перед ними некромант, очень сильные. Но откуда в этом городке такой опытный некромант? Опытный, потому что выдающие его линии явно разработанные, чуть ли не культивированные... Ничего, сейчас они всё узнают. И спустя время повозка остановилась перед глухими воротами настоящего поместья.

Пятнадцатая глава

Ну-ну. Вот тебе и въезд во двор чужого дома. И что теперь дальше-то делать?

Дети вопросительно оглянулись на свою хозяйку и учительницу.

Ищущий взгляд обескураженной Лили снова остановился на закрытых воротах. Глухо закрытых. Хотя, впрочем, нет. Почти незаметно сбоку от ворот пристроилась дверца. Незаметной она была по причине одного цвета с забором — серого. А к деревянному столбу, между воротами и калиткой, прилепилось нечто, что заставило Лилю спокойно спрыгнуть с повозки и, оглянувшись, предупредить:

— Керк, Илона, сидите. Я только позову кого-нибудь, у кого можно поинтересоваться этими линиями некроманта.

При близком рассмотрении заинтересовавшим Лилю нечто оказался молоток — здешний дверной звонок, которым нежданные-негаданные гости привлекали внимание хозяев к своему появлению.

Сомневаться Лиля не стала: взялась за молоток, висевший на цепочке, и хорошенько грохнула им по прикреплённой рядом металлической доске. Судя по сигнальному устройству, на "звонок" должны были откликнуться слуги.

Дважды бить по доске не стала, выжидая, что произойдёт далее. Только вынула из складок плаща череп-аграф, чтобы открывшие ей дверь сразу поняли, с кем имеют дело. В этом государстве странствующая ведьма-некромантка — одна-единственная.

Калитку открыл настоящий богатырь — с метлой в руках. Он даже в лицо Лиле не успел заглянуть — так мгновенно его внимания потребовал аграф-оберег. Узнав артефакт, дворник почтительно, хоть и с тревогой поздоровался с Лилей.

— Доброго утра, — кивнула и ведьма. — Мне необходимо поговорить с хозяевами.

По тому, как дворник, услышав слова некромантки, машинально оглянулся на тот угол дома, который невидимо для него мерцал тёмной магией, стало ясно: он сразу понял, с чем связано пожелание странной гостьи. Не закрывая калитки и поклонившись, он отбежал вглубь двора и открыл ворота. Видимо, полагал, что дело, которое привело ведьму к их дому, окажется долгим.

Лиля заходить через калитку тоже не стала, а пошла следом за своей повозкой, чтобы насторожённые дети её видели и ничего не боялись. А то... мало ли как они отреагируют на свой страх или на причудившуюся им угрозу.

А дворник тем временем остановил какую-то женщину, просто одетую и с большой и, очевидно, тяжёлой корзиной на руке, и о чём-то заговорил, время от времени кивая на Лилю. Женщина, выслушав его, быстро покачала головой и помчалась за дом: вероятно, вход для прислуги был на торце дома.

— Мы здесь останемся? — напряжённо спросил Керк. — Во дворе?

— А почему ты испугался? — удивилась Лиля, подошедшая к повозке.

Илона сидела, открыв рот и разглядывая двор и дом, так что мальчик ещё тише сказал:

— Госпожа Лилия, вокруг неё такие дымные волны ходят... Возьмите нас с собой в дом. Я буду тихонько...

Лиля задумчиво посмотрела на рыжую девочку. Кажется, та слишком эмоционально реагировала на увиденное, оттого плохая преграда между нею и миром адских зверей трепетала так, что в неё просовывали морды таких зверюг, что только ох... А Лиля вмешаться пока не могла: она примерно представляла, как укрепить эту преграду, но ведь лишь примерно... Керк прав: придётся девочку держать за руку и всегда держать при себе. Пока она не разгадает все секреты граничного пространства между двумя мирами. Так что она без улыбки, чтобы Керк видел — она серьёзна, ответила:

— Да, мы войдём все вместе.

Мальчик даже опал на месте — настолько испытал облегчение. Хотя на Илону продолжал смотрел насторожённо.

А ведьма подумала, что в городские одёжные лавки заглянуть они успели, а вот в лавки, где продают ингредиенты для магических артефактов — нет. А ведь и учеников надо бы постепенно снабжать артефактами защиты, если они работают с такими силами.

Распахнулась парадная дверь на крыльце дома — десять ступеней лестницы и площадка в окружении толстых колонн. Порог переступил встревоженный мужчина в форме дворецкого. Он быстро нашёл глазами ведьму-некромантку и поклонился ей.

— Передайте господам, что я войду не одна, — скомандовала Лиля, подхватывая Илону за подмышки и ставя её на мощёную поверхность двора.

Керк спрыгнул сам.

Дворецкий только разевал рот, наверняка не в силах объяснить, что господа будут возражать против таких гостей.

Подойдя к лестнице в дом, Лиля спокойно улыбнулась ему и объяснила:

— Если я оставлю их во дворе, надо будет бояться за сохранность не только двора, но и самого дома. Идите и скажите им это. Я подожду их ответа.

Кланяясь и пятясь, дворецкий сбежал назад.

Лиля же огляделась, снова улыбнулась оторопевшему дворнику и крепко взялась за ручонку Илоны, которая сначала с огромным интересом посматривала в открытую входную дверь в дом, а потом спросила:

— А нам туда нельзя?

— Посмотрим. А тебе хочется?

— Хочется, — вздохнула девочка, явно ожидая чудес от внутреннего убранства огромного дома. И наивно добавила: — У нас в деревне таких красивых домов нет.

— Не люблю, — вдруг сказал Керк, и Лиля обернулась к нему, удивлённая. А мальчик объяснил: — Не люблю таких домов. В них зайдёшь и потеряешься.

— Почему? Почему не любишь? Почему потеряешься? Не так уж он и громаден.

— Там стены. Везде. Не люблю.

— Забудь про дом, — посоветовала девушка. — Ты мне лучше скажи: что-нибудь можешь узнать о том, кто живёт в этом доме — в том углу, где видна тёмная сила?

— Урок? — только и спросил Керк, но послушно пригляделся и пожал плечами. — Взрослый там сидит. И там ещё много-много чего-то, от чего идут общие силы.

— Чего-то? — озадачилась Лиля. — А чего именно — не видно?

— Прямоугольное и плоское, — внезапно вместо мальчика сказала Илона. — Друг на друге лежит. И на стене. На полочках.

Плоские прямоугольники на стенах? Лиля некоторое время смотрела на нужный угол дома, пока до неё не дошло. Дети говорят о книгах! И только образ неизвестного предмета сложился, как она и сама увидела неплохую такую библиотеку. Книги и впрямь были не только на столе, но и на настенных полках. А самое главное — все они были магическими. Что же там за человек, за маг такой, о котором не знала старая Лиадан?

Вскоре вернулся дворецкий и учтивым махом руки пригласил войти в дом.

Лиля посмотрела на подопечных и не спеша, примеряясь к маленькому шажку Илоны, поднялась по лестнице в дом.

Глухие коридоры, едва освещённые масляными лампами на стенах, мгновенно напомнили ей слова Керка. Она взглянула на него. Мальчик, приподняв плечи, ёжился и шёл неохотно. Илона подпрыгивала, держась за руку взрослой ведьмы — кажется, ей и правда нравилось шагать вприпрыжку даже в коридорах. Наконец коридоры закончились, и дворецкий вывел гостей в светлую гостиную, чьи окна выходили в сад.

В углу, возле мягких кресел, стояли хозяева: почтенный старик, чьи руки дрожали не то из-за старческого тремора, не то из-за тревоги; и его жена, ростом не уступающая старику. Она оказалась сухощавой — и весьма властной на лицо. Стояла рядом с мужем полубоком — как-то так, что по этой позе можно было легко прочитать самый настоящий вызов: "Мы вместе! И справимся!"

А если приглядеться, лица обоих ощутимо измучены.

И для гостей уже были приготовлены два стола: один большой — с чайными приборами, другой — совсем маленький, чуть ли не кукольный. Оба просто ломились от еды.

Оглядев всё это великолепие и услышав, как сглотнул Керк (хм, вроде только что поели?), Лиля перевела взгляд на хозяев. Оценила. Ни один из них не был магом.

— Здравствуйте, господа, — приветливо склонила голову Лиля.

Хозяева несколько растерянно переглянулись.

А Лиля мгновенно вспомнила детство: в каникулы пару раз она с родителями ездила в деревню, к тёте — к сестре отца. А у тёти во дворе бегали овцы. В деревне существовал закон: пока коровы с телятами, овцы и козы ходят на пастбище, главным человеком становится пастух, ну и подпасок тоже — те люди, которых в течение года в деревне вообще не замечают. А летом каждая изба, каждый дом превращался для них в дежурное пристанище на один раз: оба ранним-ранним утром появлялись с сеновала, где спали ночь, заходили в дом, где их ждал простой, но очень сытный завтрак и уже был готов завёрнутый в холщовые котомки рабочий обед. И пахло от них всегда сеном и овчиной... Приходили они потом вечером. Так же степенно, не торопясь, ужинали, а потом, распрощавшись с хозяевами, уходили к следующему дому, где ночевали, а потом точно так же их кормили и снабжали продуктом на весь день.

Сейчас Лиля себя чувствовала тем же пастухом, не нужным в мирное время — зимой, но востребованным в боевое — во время летних пастбищ. Кажется, так же её воспринимали и хозяева здешнего дома.

— Здравствуйте, госпожа ведьма, — низким, грудным голосом откликнулась женщина и посмотрела на детей.

Не сдвинувшись с места, Лиля бесстрастно сказала:

— Я бы предпочла оставить детей на кухне. Пользоваться столовыми приборами и вести себя за столом они не умеют. — Хозяйка дома чуть не ахнула после слов "столовые приборы" и переглянулась с потрясённым мужем. Лиля усмехнулась. — Но у меня такое положение, что я должна постоянно уделять им внимание. Поэтому заранее прошу извинения за их не вполне подобающее поведение за столом.

Женщина назвалась госпожой Мартой, а мужа представила как господина Клермона. И тут же поспешила уверить госпожу ведьму, что оба готовы выдержать такое испытание, как сидящие за столом дети, не знающие этикета... Кажется, хозяева просто уже горели любопытством — причём не только из-за неожиданного прихода к ним ведьмы-некромантки, но и из-за личности её самой.

Лиля рассадила детей за столиком — друг напротив друга, и те немедленно схватились в первую очередь за весёленькие яркие печенья, сразу сунув их в рот. А девушка обратилась с последней просьбой к хозяевам, прежде чем сесть на указанное место за взрослым столом, где тоже было в основном приготовлено чаепитие.

— Пусть с детьми посидит кто-то из прислуги. Если дети что-нибудь уронят или разольют, можно будет сразу убрать за ними.

И выразительно взглянула на богатый ковёр под ногами.

Просьбу выполнили. Служанка, подсевшая к "детскому" столику, видимо, неплохо умела обращаться с детишками и быстро навела среди них порядок, показав, что и как есть. И начала наливать им чай.

Понаблюдав за ними и успокоившись, что всё под контролем, севшая за стол с хозяевами Лиля наконец объяснила им, кто те дети, что при ней, и цель своего визита.

В тёмную магию, увиденную сквозь стену дома, ведьме-некромантке поверили сразу. И рассказали обо всём откровенно, без увиливаний и недомолвок.

В этой семье когда-то появились трое детей. Старший и младший — мальчики. Средняя — дочь. Если с мальчиками с рождения всё было хорошо: оба росли здоровыми, то малышка родилась с больными ногами, которые почти не двигались.

Надеялись, что до совершеннолетия дочери в королевстве найдутся целители, которые помогут девочке. Увы. Рогнеда так и продолжала либо лежать, либо, не без помощи слуг перенесённая в кресло, сидеть.

Когда ей исполнилось шестнадцать, девочка неожиданно для родителей увлеклась тёмной магией. Муниципальный маг, вызванный обеспокоенными родителями, как-то неопределённо сказал, что к этому виду магии у Рогнеды задатки есть и хорошо бы прикупить ей некоторые рукописи для развития способностей. А что делать дальше с этими способностями — он так и не сказал.

А с восемнадцати лет Рогнеда начала не только учиться тёмной магии, но и неизвестно откуда переписывать целые рукописи по этому учению. На вопросы вновь встревоженных родителей только и сумела объяснить, что кто-то ей диктует эти опусы. Она его ни разу не видела, а только слышала его голос.

И сейчас, обнадёженные визитом ведьмы-некромантки, родители Рогнеды уставились на неё — в ожидании, что она поможет.

Поразмышляв над всеми фактами, Лиля спросила:

— А вы не спрашивали Рогнеду, что она думает о своём будущем?

Хозяева дома переглянулись и вздохнули.

— Последние полгода девочка с нами не разговаривает и не желает видеть нас. Слуг впускает только на час — в день уборки, а также на несколько минут, в течение которых они ставят ей блюда со съестным, а потом убирают их.

— А по ночам она спит?

— Я пыталась войти к ней со свечой глубокой ночью, — призналась госпожа Марта. — Успела пройти несколько шагов, пока она не подняла голову от своих записей. Она... она выгнала меня! — В голосе женщины послышались слёзы.

Именно поэтому Керк поднял голову, пока малышка Илона негромко болтала со служанкой. Он еле дышал, отдуваясь. Но соображал привычно быстро.

— Вам надо в её комнату запустить Илону, — сказал он, глядя не на ведьму-некромантку, а на женщину-хозяйку дома. — Её зверь быстро разберётся с тем, кто читает для вашей дочки рукописи.

Лиля усмехнулась.

— Ну нет. Сначала надо бы поговорить с Рогнедой, — сказала она, глядя на мальчика.

— Это урок? — осведомился Керк, хитро глядя на неё.

— Да. Урок. Всегда сначала пробуй договориться, а потом уже пускай в ход тяжёлое оружие.

— А мы?

— Что — вы?

— Мы пойдём с тобой — говорить с ней? Или ты оставишь нас здесь?

— А тебе здесь не нравится? — засмеялась Лиля.

— Нравится. Только я... объелся, — пожаловался мальчик.

Теперь засмеялись даже родители Рогнеды. Женщина оказалась сообразительной.

— Дети, хотите посмотреть на детскую комнату наших мальчиков? — предложила она. — У них там осталось много игрушек.

— Госпожа Марта, вы рискуете, — предостерегла Лиля. — А вдруг моим ученикам захочется забрать из комнаты то, что им понравится?

Керк и Илона, которая не вполне поняла последнего, но насторожилась при слове "игрушки", замерли в ожидании.

— Наши мальчики давно обзавелись своими семьями и своими домами, — объяснил господин Клермон. — Поэтому мы не будем возражать, если из детской что-то приглянется вашим детям.

Это хорошо, что дети объелись. Из-за стола они не выбежали в предвкушении, а солидно вышли и засеменили следом за госпожой Мартой, в то время как господин Клермон вполголоса объяснил той же служанке, которая сидела с детьми: она должна войти в комнату Рогнеды и оповестить и приходе ведьмы-некромантки. А затем вернуться сюда и проводить почтенную гостью к его дочери.

Лиля тем временем прятала улыбку. Слова "столовые приборы" сотворили чудо: господа доверились ей так, как не доверяли бы никому.

Служанка вернулась быстро.

— Барышня никого не хочет видеть, — пролепетала она, явно напуганная.

— Ничего страшного, — сказала Лиля и поднялась со стула. Она, вообще-то предполагала примерно такой вариант ответа девушки-некромантки. — Вы сказали ей, что я пришла не одна?

— Да, госпожа ведьма.

— Прекрасно. Когда дети выйдут из детской, проводите их в комнату вашей дочери, — обратилась она к господину Клермону.

Тот только поклонился.

А служанка повела ведьму новыми коридорами в другой конец дома.

— Здесь, — прошептала она, остановившись перед тёмной дверью, в глухом коридоре едва освещённой лампой.

— Спасибо, можешь идти назад, — разрешила Лиля.

Постояв немного, она пожала плечами и сняла обувь. Так ей лучше слышать и чуять. Затем, поправив аграф и пару раз стукнув в дверь, открыла её.

В огромной комнате, из-за темноты не имеющей границ, она сразу увидела кровать, чья постель по цвету сливалась с тьмой, а на ней — сидевшую с опорой на подушки за спиной девушку, в "ночнушке", с распущенными волосами. Она недовольно смотрела на ведьму. Лиля снова пожала плечами и приблизилась к ней.

— Меня зовут госпожа Лилия, — бесстрастно известила она Рогнеду, глядя поверх её головы. — Я ведьма-некромантка...

Девушка вдруг наклонилась вперёд, будто её вот-вот стошнит. Но глаз не опускала — с ведьминого черепа-аграфа, с его ярко-зелёных глаз, которые внезапно стали наполняться внутренним огнём и в тёмной комнате превращались в маленькие, но настоящие прожектора.

— Не сумееш-шь... — прошелестело в комнате.

— Сумею, — спокойно ответила Лиля тёмному пятну над головой Рогнеды. И подняла бумажный лист с записью. Вгляделась и покачала головой.

— Чтобы убить меня, надо отсоединить от меня девчонку... Иначе она умрёт.

— Мне-то не ври! — презрительно бросила Лиля. — Я знаю, что ты бессмертен. Меняешь формы, как кокетка платья!

— Ты сравниваешь меня с человеком? — поразилось тёмное пятно.

— Почему бы и нет? — усмехнулась Лиля. — Чем ты от нас отличаешься? Например... Зачем тебе эта девчонка?

— Ещё немного — и она стала бы мной.

— Зачем? — добивалась ответа ведьма.

— Я бы обрёл власть на земле...

— И ты ещё спрашиваешь, почему я сравниваю тебя с человеком?

— Я не человек! — зарычало тёмное пятно.

— И что? Характер-то и устремления те же, — пренебрежительно отозвалась Лиля, которая не спеша дразнила адское существо, одновременно стягивая вокруг себя силы.

— Не смей! Иначе я убью девчонку!

Увидел-таки. Впрочем, она и не скрывала своих намерений.

Легко догадаться, чем взял адский дух неопытную в общении с живыми Рогнеду. Дал знания и что-то пообещал. Пора "будить" девчонку и узнавать, что хотела она.

— Рогнеда!

— Не смей её спрашивать, ведьма!

— Рогнеда! — повелительно позвала ведьма. — Что он пообещал взамен?

И тут же сама сообразила — что.

Но ответ ей нужен.

Не поднимая головы, девушка прошептала:

— Он обещал, что я смогу ходить...

— Обещал на крови?

— Не смей её спрашивать! — взревел адский дух. — Рогнеда, не отвечай!

Но девушка была под влиянием черепа-оберега и не слышала его.

— На крови, — покорно ответила она, вызвав новый возмущённый рёв.

Лиля взялась за аграф и зашептала заклинание, перемежая его единственной фразой вслух:

— Он обещал на крови и не сдержал обещание, пряча собственные намерения!

И тёмное пятно над головой Рогнеды постепенно уменьшалось с каждым словом.

А когда оно почти пропало, Рогнеда упала на свои подушки, а в комнате начался адский буран, который не трогал только ведьму-некромантку. Вихри носились, срывая с мест мелкие вещи и швыряя их повсюду, ломая и разбивая. Но в первую очередь вихри зашелестели бумагой рукописей, не только вздымая её, но и хлеща ею так, что она рвалась на мелкие части, кромсалась в ошмётки...

Когда в комнате буран утих, Лиля подошла к столику рядом с кроватью и, подняв упавший канделябр, щелчком пальцем зажгла свечи в нём.

Девушка в постели завозилась, пытаясь приподняться.

А Лиля продолжала обходить комнату, которая в свете свеч резко уменьшилась.

— Ты кто? — резко спросила Рогнеда.

— Ведьма-некромантка, — нисколько не удивляясь её беспамятству, ответила Лиля.

— Это из-за тебя Он ушёл! Что ты наделала?! А мои рукописи?! Они все испорчены! Из-за тебя!

— Из-за меня, — подтвердила она и протянула ей единственный лист, который не был порван во время локальной бури, потому что его она всё же припрятала. — Возьми. И прочти, что ты писала в этих рукописях.

Рогнеда, худенькая черноволосая девушка, сердито выдрала из её пальцев лист, едва не порвав его, и тут же вчиталась в строки. По мере чтения её лицо вытягивалось, а рот беспомощно открывался.

— Ты это... подставила! — недоверчиво сказала она.

Лиля тем временем раздвинула на окнах шторы, и в комнату влился солнечный свет, из-за которого Рогнеда сначала зажмурилась, а потом, отбросив лист, закрыла лицо руками. Лиля подошла и медленно разорвала бумагу в мелкие клочья.

— Нет, не подставила. Ты сама, своими руками писала на листах клятвы подчинения этому бесу. А он только ждал, когда бумаг будет определённое количество, чтобы выкинуть твою душу из тела и занять его.

Девушка заплакала, покачиваясь всем телом...

— Я хотела ходить... — насморочно рыдала она. — Я устала сидеть в стенах дома...

Лиля молча обходила комнату, присматриваясь, нет ли где целой бумаги.

В дверь снова постучали. Рогнеда с головой закрылась одеялом и снова легла.

— Войдите! — сказала Лиля, улыбаясь, поскольку знала, кто там, за дверью.

И служанка открыла дверь, пропуская в комнату Керка с игрушечным мечом и Илону с огромной куклой. Стояла служанка сбоку от двери, но всё же заметила, что в комнате светло, и, удивлённая, сунулась посмотреть, что там творится.

— А почему девочка спряталась? — звонко спросила Илона, сияя рыжим солнышком.

— Испугалась, наверное, — по-взрослому ответил Керк. — Вон как плачет.

Оба стояли перед кроватью и смотрели... сквозь одеяло.

Лиля присела на край кровати и сказала:

— Рогнеда, я не обещаю тебе, что однажды твои ноги исцелятся. Но обещаю, что сумеешь посмотреть мир и не разочаруешься в нём. Нам нужны некроманты, Рогнеда.

Высунувшись из-под одеяла, девушка первым делом наткнулась на любопытные глаза подростка и малышки.

— Вы кто? — всё ещё вздрагивая от слёз, но уже сердито спросила она.

— Мы ученики, — ответил Керк. — А ты с нами?

— Посмотри, какую мне куклу дали! — серьёзно предложила Илона. — Моему зверю она нравится.

— Какому зверю? — приподнялась на локтях изумлённая Рогнеда.

— Адскому, — едва скрывая насмешку, отозвалась Лиля. — Дети, не всё сразу. Итак, Рогнеда, что ты знаешь о том, что в нашем королевству есть семь порталов, которые иногда открывают демоны?

И дети, сообразив, что предстоит долгий разговор, тоже уселись на край кровати, слушая свою учительницу и следя, как служанка тихонько начинает прибираться в комнате барышни.

Обновление

Шестнадцатая глава

Сомнения оставались, и многие. Везти к старой Лиадан двух детей и одну обезноженную девушку для учёбы — мда-а... А если старуха рассердится и велит вернуть начинающих некромантов туда, откуда Лиля их забрала? Но и оставлять детей с ярким даром — весьма опасным между прочим — без учёбы и руководства тоже нельзя. Да один пример Рогнеды чего стоит...

И ещё одна проблема, которая дожидалась необычных путешественников в конце их пути: если старуха-некромантка и согласится преподавать привезённым ученикам, то где она будет проводить занятия?

В доме самой Лиадан невозможно. Бывший домик кладбищенского сторожа слишком тесен, рассчитанный когда-то на присутствие только одного человека. Разве что — грустно улыбнулась Лиля — можно заводить детей в склепы. На кладбище, при котором очутилась в свои преклонные годы старуха-некромантка, есть настолько громадные склепы, что в них поместится толпа человек в тридцать.

Пока в течение месяца добирались до жилища Лиадан, нашли ещё двоих с даром некромантии — мальчиков: один — десятилетний Тим, сын купца, другой — двенадцатилетний Гарет, из обедневшей благородной семьи, нескрываемо обрадованной, что лишний голодный рот теперь не их проблема...

Всем юным путешественникам здорово повезло, что родители Рогнеды на время путешествия до дома старой ведьмы выдали своей дочери солидную карету и солидного в телосложении кучера Берака, который при Рогнеде выполнял обязанности одновременно телохранителя и сиделки — в основном таская девушку на руках с места на место. Уже в начале пути девушка заявила, что не хочет сидеть в карете, для неё похожей на клетку. Пришлось переместить её в повозку, к Керку и Илоне. С мальчиком, правившим лошадью, не очень пообщаешься, но с малолетней Илоной, к удивлению и кучера, и Лили, Рогнеда быстро нашла общий язык. Она даже начала учить Илону грамоте: Керк всё скептически улыбался, слушая их старательный урок, зато, как и новенькие Тим и Гарет, то и дело норовил сунуть свой нос в записи и книги обезноженной девушки, против чего та, в общем-то, не возражала. Лиля тоже не возражала, потому что уроки грамоте не перебивали занятия магией. И только радовалась, что прихватила из коттеджа три пачки бумаги и карандаши: дети постепенно обзаводились собственными текстами, необходимыми и сейчас, и в будущем.

Благо детей собирала она постепенно, они так же постепенно привыкали друг к другу. Тем более все юные маги прекрасно сознавали, что никто, кроме неожиданной для них учительницы, во всём королевстве и не думал обучать их.

Пятеро... Чем ближе к городу, где Лилю ждала старуха Лиадан, тем страшнее девушке становилось. Примет — не примет? А если примет — где учить? Тем более, у каждого из учеников свой уровень знания некромантии. У кого-то, как у Рогнеды, высокий, потому что обучалась и самостоятельно, и по тем записям, что диктовал ей адский дух. У кого-то, как у Илоны и Керка, всё на интуиции.

Перед самым въездом в город, через который надо проехать до кладбища, обрушился ливень. Такой плотный, что пришлось серьёзно укрываться от потоков воды.

Пока кучер переносил Рогнеду в карету с крытым верхом, остальные теснились в повозке, над которой подняли кожух, мало защищавший, увы, от косых струй дождя — ветер был страшенный... Лиля успела промокнуть до ниточки, обегая повозку и натягивая края кожуха, когда к ней подбежал кучер и закричал:

— Пусть дети переберутся в карету! Госпожа Рогнеда велела!

Благо обе лошади остановились вровень друг с другом, дети в два шага переместились в более укреплённую от ливня карету — Лиля последней, втащив следом за собой тюк с вещами. Мелочь-то, вроде пачек бумаги и прочего, прихватили с собой дети.

Помещение внутреннего убранства кареты оказалось достаточно широким, чтобы завесить его в два местечка, так что "девочки" на своей половине приняли от мальчиков их промокшую одежду и передали им сменную, сухую. Кучер, который укрывал лошадей от дождя (под ветвистым деревом они-то встали, но ведь ливень!), ввалился вовнутрь вовремя, когда все переоделись, так что суматохи не внёс, а девочки освободили ему часть кареты, где только что сидели, чтобы и он мог переодеться.

Под этим деревом пришлось остаться до того момента, когда, вроде как бесконечный, ливень соизволил-таки заткнуться, зато вновь поднялся сильный ветер, который мог высушить дорогу и сделать её более комфортной.

Повезло: несмотря на долгий дождь, начинался он всё же в разгар дня, так что оставался шанс ближе к вечеру добраться до города.

Радостные ученики досуха вытерли повозочный кожух, который и постелили на скамьи и дно транспортного средства — то ли вместо покрывала, то ли в качестве ковра.

Пока дети радовались, что снова очутились на свободе, а не в глухо закрытом пространстве кареты, Лиля продолжила с тревогой размышлять: "Сначала надо будет доехать до кладбища. Если старая Лиадан ничего не придумает с размещением учеников (мысль, что старуха вообще будет противиться неожиданным гостям, в голову приходило, но мельком), отвезу детей к ближайшему постоялому двору. Будут ночевать в комнатах, а учиться... ну, пока на кладбище, а там посмотрим... Жаль, Олега нет. Наверное, всё ещё ищет меня, но никак не догонит. Он бы что-нибудь придумал. — И сама же поразилась: — Я так оцениваю его — что он может что-то придумать? Лучше моего?.. — И растерянно пожала плечами. — Комфорт он любит. А значит — и правда что-то придумает..."

Некоторое время Лиля молча смотрела вдаль. Звонкие детские голоса не мешали думать ей об Олеге, и скоро она поймала себя на том, что невольно улыбается, видя его в воображении.

Город, на окраине которого жила Лиадан, Лиля знала. Так что, когда они въехали на первые городские улицы, девушка согнала Керка с облучка повозки и сама села за вожжи. Кучер же придержал свою лошадь, чтобы ехать следом за повозкой.

Ближе к окраине Лиля начала приглядываться к постоялым дворам, а потом скомандовала завернуть в переулок, который вывел путников к "колхозному" рынку. Оставив детей у коновязей сторожить карету и повозку, ведьма и кучер поспешили наполнить две корзины теми продуктами, которые потребуются в трактире: там-то они брать будут только горячее и в комнаты попросят чайники с кипятком. Остальное на постоялых дворах слишком дорого. Вскоре они вернулись к детям, и корзины даже Берак еле нёс, наполненные фруктами, пирогами и сластями к чаю.

Остановка закончилась, поехали далее.

Кладбище, при котором жила старая Лиадан, со стороны города было невероятно ветхим. Редко где можно было найти могилы побогаче — со склепами. Дом сторожа ютился в уголке, почти втискиваясь в кладбищенскую ограду. Всё ещё сидя на облучке повозки, время от времени Лиля с недоумением, чисто машинально пыталась привстать, чтобы разглядеть привычные очертания прогнувшейся крыши и тёмные стены. Но вместо домика сторожа на том же месте возвышалось нечто светлое. Новостройка? С чего бы это? И сердце девушки начало замирать от нехороших предчувствий: а если старая Лиадан простилась с земной жизнью?.. Жаль, конечно, но... тогда на Лиле остаются пятеро детей — и... что делать?! Нет, она понимала, что муниципальные власти города помогут ей. Понимала, что слух о смерти старой ведьмы наверняка уже дошёл и до короля а там его приближённые наверняка могут сделать так, чтобы следующей главной некроманткой королевства станет Лиля... Но когда это сбудется ещё...

А свежее строение высилось явно на два этажа. Что происходит? Теперь на кладбище новый сторож, у которого есть семья?.. И теперь город строит ему новое жилище, куда вместятся все его домочадцы?

Вопрос без ответа, пока не доехали.

Лиля осела на своём месте, уже медленнее подгоняя лошадь к кладбищенской ограде. Гомонившие за спиной дети, ни о чём не подозревая, замолчали, с любопытством присматриваясь к месту прибытия.

Когда повозка и карета остановились у ворот кладбища, Лиля уже могла рассмотреть троих мужчин, которые копошились на той стройке. Все трое сидели на крыше, кажется обшивая её каким-то материалом. Вот один из них заметил её, застыл на месте, а потом негромко сказал соседу, кивая на ворота.

Тот обернулся, встал и радостно замахал рукой:

— Госпожа Лилия!

Девушка ошарашенно захлопала глазами. Олег?!

А тот что-то быстро сказал напарникам и осторожно ушёл на другую сторону крыши, где его не стало видно.

— Госпожа Лилия, а кто это? — блестя глазами от любопытства, спросила Рогнеда.

— Когда-то это был мой личник, — растерянно ответила она. — А сейчас...

— Лилия! — раздался хрипловатый голос Лиадан. — Мы не ждали тебя так быстро.

Старуха шла к воротам и улыбалась всем своим морщинистым лицом. Лиля не сразу узнала её, сообразив, кто это, лишь по тому, что ожидала-таки её увидеть. А так... Вместо привычных лохм, сегодня её голова была аккуратно причёсана и даже могла похвалиться неким устройством из свёрнутых кос, слегка прикрытых каким-то бахромчатым платком с завязками на затылке.

Лиля спрыгнула с облучка и едва не расхохоталась: теперь и Лиадан, переведя взгляд, вытаращила глаза на повозку, с которой на неё с тем же с любопытством таращилась целая компания детей.

Открыв ворота, женщина с изумлением спросила:

— И кого ты привезла?

— Будущих некромантов, — спокойно ответила Лиля и заулыбалась, завидя за спиной старой ведьмы бегущего к ней Олега.

— Но мы... Мы ведь не... — заикалась Лиадан, совсем растерявшись.

Встав рядом с нею, Олег дружески похлопал её по руке и кивнул:

— Вот не зря мы двухэтажный дом строили!

— А где мы будем ночевать? — наивно спросил Керк, уже глядя на дом.

— Дом построен, — объяснил Олег. — Но в нём не хватает мебели.

— Как построен? — удивилась Лиля. — А крыша?

— Неправильно положили в первый раз, — хмыкнул парень. — Что сегодняшний ливень и показал. Сегодня до вечера всё сделаем. А детишек, наверное, на эту ночь придётся пристроить на постоялом дворе. Лиля, у тебя деньги есть на это?

Деньги у Лили хранились в кошеле и довольно много, несмотря на постоянные остановки в гостевых комнатах трактиров. Всё потому, что кучер Берак, на которого сейчас подозрительно изогнул бровь Олег, умел расчётливо пользоваться той суммой, что выдали ему родители Рогнеды.

— У меня-то есть, — медленно сказала Лиля, переглядываясь с Бераком, — а вот на какие (хотелось сказать "шиши" — не получилось) деньги вы строите этот дом?

— Три месяца обучения у обычного мага, — пожал плечами Олег. — Затем почти стажировка в качестве его ученика-выпускника. Потом я узнал, где живёт твоя учительница Лиадан. — Он мягко погладил старуху по плечу, и та довольно ухмыльнулась. — И приехал к ней. Она познакомила меня с магами в этом городе. После чего я получил здесь небольшую практику и поднакопил на ней денег на строительство, благо что сам мог спроектировать и принять участие в стройке — мне-то платить не надо за себя.

— Ты получил практику, как маг? — уточнила Лиля.

— Да. Некроманта из меня не получилось. А три месяца — потому, что я уже знал твои рукописи. Не все, конечно, — вынужден он был признать. — Но, как ты и говорила, а мой учитель подтвердил, в первую очередь надо было знать именно теорию.

Лиля снова переглянулась с Бераком.

— Хорошо, — решила она. — Тогда мы едем к ближайшему постоялому двору и останавливаемся там на отдых.

— Я провожу чтобы знать, где вы размещаетесь, — отозвался Олег, быстро подходя к повозке. — Тут теперь и без меня справятся.

Старая Лиадан только усмехнулась.

Лиля опустила глаза. Ведьма-некромантка не видела главного.

Пока шёл разговор, довольно деловой и информативный, Лиля не могла отвести глаз от Олега. И он смотрел только на неё. Как будто они раздвоились. Как будто разговаривали какие-то другие Олег и Лиля. И последнее его замечание: "Я провожу..." она прекрасно поняла.

Она оглянулась на повозку. Слишком мала, чтобы вместить в себя ещё одного взрослого. Разрываясь между ответственностью за привезённых учеников и желанием уже сейчас побыть хотя бы близко к Олегу, она шагнула к повозке — и тут ей здорово повезло. Слегка обиженный Керк попросил:

— Госпожа Лилия, можно дальше я сам? Постоялый двор, что мы проехали, я помню. Можно — я за вожжи?

— А-а... — осеклась на полуслове Лиля, потому что её перебила Илона.

— И я хочу с Керком! И я! — закричала она весело.

Да и остальные мальчишки смотрели с надеждой: всем нравится сидеть на облучке.

Лиля оглянулась. Лиадан насмешливо смотрела на неё и на Олега, который девушке вопросительно кивнул.

— Идите, госпожа Лилия, — сказал и Берак и улыбнулся. — Мы по городским улицам тихонько пойдём, так что можете и пешим ходом до постоялого двора пройтись.

И они прошлись — позади аж самой кареты. Говорили — наговориться не могли, рассказывая о событиях жизни, в которой были... разлучены.

На постоялом дворе заняли весь второй этаж, после чего Лиля оставила Рогнеду и Берака за главных, а сама — под предлогом помочь Олегу в покупке мебели — улизнула вместе с ним, пока дети осваивали свои комнаты.

— Сколько комнат в новом доме? — первым делом спросила она, торопливо шагая следом за парнем по узкой городской улочке.

— На первом этаже у нас общие помещения, зато на втором шесть штук, — довольно улыбнулся тот. — Не беспокойся, всем хватит. Лиадан сразу сказала, что собирается жить на первом этаже. Парочка комнат и там хороша для заселения в качестве жилых. — Он вдруг хулиганисто посмотрел на Лилю. — Причём эти две комнаты находятся в разных концах дома. Далековато друг от друга.

— Ты о чём мне пытаешься намекать? — удивилась Лиля, сама постепенно краснея горячим румянцем.

— Я? Намекать? — удивился в свою очередь Олег. — Я прямым текстом тебе сообщаю, что в одну комнату уже заселилась Лиадан, а вторую забил я — под нашу собственную. Или тебе не нравится этот вариант? Я ведь правильно тебя понял, почему ты привезла этих детишек к Лиадан?

— Правильно, но...

— Лиля мы в той комнате временно, понятно? Только на время учёбы. А потом...

— Что потом? — с надеждой спросила она, заглядывая ему в глаза. Сейчас она не боялась за свою свободу.

— А потом мы сделаем то, что ты и хочешь, — серьёзно сказал Олег. — Нас отправят в одно из мест, где есть закрытые порталы с демонами. И мы станем охранниками при одном из них. Твои дети подрастут и выучатся — и тоже разъедутся по другим шести порталам. Их у тебя пятеро. Есть мы. Есть старуха Лиадан. Она крепкая, долго ещё проживёт. И до её смертного срока — я верю — найдётся ещё один ребёнок, который сменит её на её посту...

— Звучит неплохо, — оценила счастливая Лиля, жалея, что не может не только взять его под руку, но и прижаться к нему на этой улочке — народу слишком много, а здесь себе вольности, как в их мире, не позволяют. Даже если эти вольности идут от двух сильных магов. — А куда мы идём? У тебя есть на примете мебельная лавочка?

— Лиля, о чём ты говоришь? Какая мебель? — вполголоса спросил он. — Мы сейчас идём на другой постоялый двор, потому что у нас есть парочка часов, пока твои детишки устраиваются на месте, ясно?

И она почему-то, ещё более счастливая, ответила:

— Ясно!

Учёба для детей началась через неделю. За это время они все вселились в новый двухэтажный дом старой Лиадан, обжили его.

Кучеру Бераку недолго пришлось носить подопечную Рогнеду на руках: Олег первым сообразил обратиться к каретных дел мастерам, и вскоре Рогнеда училась самостоятельно передвигаться на личном колёсном транспорте — в кресле-коляске, изготовленной из самых лёгких материалов. Ради этой девочки вокруг дома сделали твёрдое покрытие для дорожек. Через год Рогнеда встала на ноги: консилиум магов-целителей кое-что заметил, а уже опытнейшая некромантка Лиадан вместе с помощницей Лилей сумела расплести вокруг ног Рогнеды приставшее к ней проклятие на смерть. Выяснили, что проклятие наслала женщина, которая возненавидела её мать: та, не ведая о том, увела у неё жениха — собственного будущего мужа. Причём последний даже не подозревал, что его уже приметили в качестве жениха.

В преподавание необычных учеников влились не только старая некромантка Лиадан и её бывшая ученица Лиля, но и городские маги, которые просто поразились, что традиция отправлять некромантов путешествовать по королевству и в самом деле слишком... легкомысленная. Ведь за то время, пока некромант движется к следующему порталу, взбунтоваться может и пройденный.

Не всё в этой необычной школе было идеально.

Новый дом несколько раз за полгода полыхал пожарами, потому как не все дети могли сдержать личные силы, несмотря на тщательный контроль.

Илоне вообще пришлось распрощаться со своим любимчиком — адским зверем, нечаянно прирученным ею. Слишком опасным оказался. И ревнивым.

Керк, если бы его не искали, постоянно пропадал бы на кладбище: столько призраков он в своей жизни ещё не видел, а потому азартно бродил среди могил, разговаривая с ними и пробуя свои силы на успокоении неупокоенных душ.

Десятилетний Тим, как выяснилось, оказался спецом по ядам. Не в том смысле, что старался травить всех подряд, кто под руку попадётся, а в том, что он видел знаковые формулы над ними и умел отличить их друг от друга именно по таинственным для остальных знаков. Олег как-то прислушался к его рассуждениям, а потом признался Лиле:

— А я сразу вспомнил, как ты мне нарисовала те формулы, которые видела, глядя на тьму в лесу. Сейчас-то я многие из тех символов знаю. Но не все. А знаки, которые рисует Тим, так вообще впервые вижу.

Гарет был не просто некромантом. Он владел некромантическим оружием. Звучит, словно он хороший боец. Впрочем, бойцом он и был. Но неопытным. Зато в поединке с ним никто не мог победить, потому как он великолепно накладывал на оружие, впечатывал в него заклинания, которые и помогали ему отразить любую атаку.

Заинтересованный Олег как-то сам попросил у мальчика пару уроков.

— На всякий случай, — объяснил он ночью, прижавшейся к его плечу Лиле. — Мало ли куда нас пошлют.

— Согласна, — вздыхала она, боясь рассмеяться и тем самым выдать маленький секрет, который она пока хранила от него.

Через год, который для них двоих, как опытных некроманта и мага, прошёл в путешествиях по местам порталов, школа уже действовала без Лили.

Именно поэтому в своё очередное возвращение, валяясь с Олегом в обнимку на постели, она сказала:

— Ну что, Олег... У нас уже определены два портала, которые нам придётся сторожить.

— Почему два? — насторожился Олег. — Мы же рассчитывали на один.

— А то ты сам не понимаешь, — хмыкнула Лиля. — Пока некоторые из учеников маловаты для охраны порталов, придётся брать по два. И не только нам. В любом случае уже легче. Рогнеда, например, один взяла. Её личник Берак согласился сопровождать девочку на место и охранять там до момента, пока она там не освоится. Гарету уже пятнадцатый. Он берёт один портал. И, пока не подрастёт Тим, Керку тоже придётся взять два портала.

— Керк-то ладно, но Гарет самый младший из них, — засомневался Олег. — Справится ли он?

— Попробуй задать этот вопрос ему, — усмехнулась Лиля. — Боюсь, он немедленно вызовет тебя на дуэль.

— Понятно, — задумчиво сказал он. — А мы с тобой, значит, ждём, пока подрастёт Илона. Лиля, а где мы будем жить?

Губы девушки сами разъехались в счастливой улыбке.

— Мы будем жить в самом прекрасном месте на свете! — засмеялась она. — Там, где вороны пьют из поилки воду. Там, где есть козий загончик. Там, где тебе так нравилось!

— Лилька! — чуть не завопил Олег, сообразив, о чём она. И осёкся, опасливо взглядывая на входную дверь. Время-то позднее для воплей, пусть и радостных. — Как?!

— Выпросила у Лиадан, когда ещё никто не думал о распределении, — усмехнулась Лиля. — Забила, что называется. Ты правда рад?

— Готов хоть сейчас туда рвануть, — признался Олег, качая головой: — Ну ты и преподнесла сюрприз! Я всё это время вспоминал тот дом. А ты думаешь, он не занят? Там же лесничий должен жить!

— Лесничему дом поставили в другом месте, — объяснила Лиля. — Когда мы там были в последний раз, я спрашивала, как да что. С этой стороны, где старый дом, он был слишком близок к городу. А у них там с этим местоположением какие-то свои заморочки.

— Лиля! Балдёж! — не мог успокоиться Олег. — Я столько мечтал о том местечке — и тут ты говоришь...

Он обнял её, чтобы ещё крепче прижать к себе, и они вместе стали мечтать о том, как присвоить этот дом полностью под себя, как внутри сделать переборки и создать несколько комнат, и Олег волновался: а как же козы? Их же теперь там нет. А Лиля хихикала и уверяла, что коз завести нетрудно... И уснув, видели во сне тот самый дом, который стал их мечтой на двоих...

Прошу прощения у тех, кто видел потенциал в этой истории для продолжения.

К сожалению, я не увидела.:((