— Нет, мы не хотим это исправлять, — сказала Брианна, с комом в горле. — Это случилось сразу после 1745-го. И останется в этом же виде. — "Мы сохраним это, — сказал ей дядя, — чтобы всегда помнить, каковы англичане".
— О, исторический вид. Тогда вы правы, — сказал строитель, мудро кивая. — Американцы не часто так заботятся об истории, верно? Хотят все современные конструкции, электроплиты, крутые автоматические штучки-дрючки. Центральное отопление!
— Я собираюсь оборудовать слив для туалетов, — заверила она его. — Это, и горячую воду. Кстати об этом, вы взглянете на котел? Он в сарае во дворе, и ему лет пятьдесят, в лучшем случае. И также мы хотели бы заменить нагреватель в ванной наверху.
— О, да, — строитель смел крошки со своей рубашки, закупорил термос и тяжело поднялся на ноги. — Давай, Энджи, пойдем тогда глянем.
Брианна с подозрением замешкалась у основания лестницы, прислушиваясь к любым звукам беспорядков, но наверху было все спокойно; она слышала грохот строительных кубиков, очевидно, бросаемых о стены, но не вопли негодования. Она повернулась, чтобы пойти во двор, и заметила строителя, задержавшегося посмотреть на перекладину.
— 1745, да? Ты когда-нибудь думала, как бы это было? — говорил он. — Если бы Красавчик принц Чарли победил, я имею в виду.
— О, в твоих мечтах, Стэн! У него не было ни единого шанса, чертов итальянский содомит.
— Ой-ой, он бы сделал это, конечно, если бы не мерзкие Кэмпбеллы. Предатели, верно? Мужчины. И женщины тоже, я полагаю, — добавил он, засмеявшись, из чего Брианна заключила, что фамилия помощницы, вероятнее всего, Кэмпбелл.
Они прошли по направлению к сараю, их спор становился все более жарким, и Брианна остановилась, не желая идти за ними, пока не возьмет себя в руки.
"О, Господи, — страстно молилась она, — о, Господи — только бы они были в безопасности! Пожалуйста, пожалуйста, пусть они будут в безопасности!" И не имело значения, как глупо это может выглядеть — молиться за безопасность людей, которые были — должны были быть — мертвы более двухсот лет. Это было единственное, что она могла сделать, и делала это по нескольку раз в день, каждый раз, когда думала о них. И гораздо чаще теперь, с тех пор, как они приехали в Лаллиброх.
Она сморгнула слезы и увидела мини-купер Роджера, спускающийся по извилистой дороге. Заднее сиденье было завалено коробками; он окончательно разобрал последние крохи мусора из гаража Преподобного, спасая те вещи, которые могли бы иметь ценность для кого-либо — с удручающе высокой долей содержимого.
— Как раз вовремя, — сказала она, слегка пошатываясь, улыбаясь, он шел к ней с большим ящиком под мышкой. Она все еще удивлялась, когда видела его коротко подстриженным. — Еще бы десять минут, и я бы убила кого-нибудь, точно. Вероятно, Фиону, для начала.
— О, неужели? — он наклонился и поцеловал ее с особым энтузиазмом, указывающим на то, что он, вероятно, не слышал, что она сказала. — У меня кое-что есть.
— Я вижу. И что же это?
— Черт меня побери, если я знаю.
Ящик, который он положил на старый обеденный стол, был полностью деревянным; внушительного размера шкатулка была сделана из клена, потемнела от времени, копоти и использования, но мастерство изготовления было очевидно опытному глазу Брианны. Шкатулка была великолепно сделана, части отлично подогнаны, со скользящей крышкой, но верх не открывался, будучи в каком-то месте запечатанным толстым шариком из материала, напоминающего растопленный пчелиный воск, почерневший от возраста.
Самой поразительной особенностью в этой шкатулке, однако, была крышка. На дереве было выжжено имя: Джеремайя Александр Йен Фрейзер МакКензи.
Она почувствовала, как что-то сжалось в нижней части живота при одном только виде этого, и взглянула на Роджера, который был напряжен сдерживаемыми чувствами; она могла ощущать, как они вибрировали в нем.
— Что? — прошептала она, — Кто это?
Роджер покачал головой и вынул из кармана грязный конверт.
— Он находился со шкатулкой, был приклеен к одной из сторон. Это почерк Преподобного, одна из его небольших заметок, которые он иногда прикладывал к чему-либо, объясняя важность предмета, на всякий случай. Но я не могу сказать, что это точное объяснение.
Запись была короткой, констатировала лишь то, что коробка прибыла из более не существующего банковского дома Эдинбурга. С коробкой хранились инструкции, утверждающие, что она не должна быть открыта никем другим, кроме лица, чье имя указано на ней. Оригинальные инструкции не сохранились, но были переданы в устной форме лицом, от которого Преподобный получил коробку.
— И кто это был? — спросила она.
— Не имею ни малейшего понятия. У тебя есть нож?
— Есть ли у меня нож, — пробормотала она, роясь в кармане джинсов. — Можно подумать, у меня когда-то не было ножа?
— Это был риторический вопрос, — сказал он, поцеловал ее руку и взял предложенный ею ярко-красный швейцарский военный нож.
Пчелиный воск треснул и легко откололся; однако крышка коробки не желала уступать после стольких лет покоя. Потребовались совместные усилия — один сжимал коробку, а другой толкал и тянул крышку, но, наконец, она свободно открылась с тихим визгливым звуком.
Изнутри выплыл призрак аромата, чего-то неразличимого, но растительного по происхождению.
— Мама, — невольно сказала она. Роджер удивленно взглянул на нее, но она жестом указала продолжать быстрее. Он осторожно опустил руку в коробку и достал содержимое: пачку писем, сложенных и запечатанных воском, две книги — и маленькую змейку из вишневого дерева, отполированную до блеска долгим использованием.
Она издала тихий невнятный звук и схватила верхнее письмо, так сильно прижав его к груди, что бумага треснула и восковая печать, расколовшись, отвалилась. Толстая, мягкая бумага, волокна которой выглядели как слабые пятна, что когда-то были цветами.
Слезы текли по ее лицу, Роджер что-то говорил, но она не обращала внимания на слова, дети устроили беспорядок наверху, строители все еще спорили снаружи, и единственной вещью в мире, которую она могла видеть, были выцветшие слова на странице, размашисто написанные тяжелой рукой.
"31 декабря, 1776.
Моя дорогая доченька, Как видишь, если ты когда-нибудь получишь это, мы живы..."
ЭПИЛОГ II. ДЬЯВОЛ КРОЕТСЯ В МЕЛОЧАХ.
— А ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ? — Эймос Крапп покосился на страницу, лежащую в ложе печатного пресса, читая текст задом наперед с легкостью длительного опыта. — "С прискорбием сообщаем о том, что получены новости о смертях в результате пожара..." Откуда это?
— Сообщение от подписчика, — сказал Сэмпсон, его новый чертов подмастерье печатного пресса, пожимая плечами и покрывая чернилами пластину. — Я подумал, там будет хорошо добавить немного наполнения; обращение генерала Вашингтона к войскам не доходит до конца страницы.
— Хммм. Полагаю, да. Хотя новости очень старые ... — сказал Крапп, взглянув на дату. — Январь?
— Ну, не совсем, — признал черт на побегушках, выжимая рычаг, который опускал страницу на пластину с покрытым чернилами шрифтом. Пресс снова выпрямился, мокрые черные буквы появились на бумаге, и он вынул лист ловкими пальцами, повесив его на просушку. — Это случилось в декабре, согласно сообщению. Но я набрал страницу шрифтом Баскервиль двенадцать, а отливки ноября и декабря отсутствуют в этом шрифте. Недостаточно места, чтобы написать отдельными буквами, и не стоит труда, чтобы перенабирать целую страницу.
— Конечно, — сказал Эймос, теряя интерес к этому вопросу, и просматривая последние пункты речи Вашингтона. — Едва ли это имеет значение, в любом случае. В конце концов, все они мертвы, не так ли?
ЭТА КНИГА ПОСВЯЩАЕТСЯ
ЧАРЛЬЗУ ДИККЕНСУ
РОБЕРТУ ЛЬЮИСУ СТИВЕНСОНУ
ДОРОТИ Л. СЭЙЕРС
ДЖОНУ Д. MАКДОНАЛЬДУ
А ТАКЖЕ П.Г. ВУДХАУСУ
ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ.
Мои ОГРОМНЫЕ благодарности...
Моим двум замечательным редакторам, Джеки Кантор и Биллу Мэсси, за понимание, поддержку, полезные предложения ("Что насчет Марсали?!?!"), восторженные отзывы ("Ваау!"), и сравнение меня (в выгодном для меня ракурсе, спешу добавить) с Чарльзом Диккенсом.
Моим прекрасным и восхитительным литературным агентам, Расселу Гэлену и Дэнни Бэрору, которые сделали так много, чтобы привлечь к этим книгам внимание мира, и выучили всех моих детей в колледже.
Биллу МакКри, куратору Музея Истории Северной Каролины, и его сотрудникам, за карты, биографические очерки, общую информацию, и за восхитительный завтрак в музее. Люблю их сырную овсянку!
Сотрудникам Центра посетителей места сражения на мосту Мурс-Крик за их сердечное внимание. За предоставление мне сорока с лишним фунтов новых и интересных книг, особенно таких захватывающих произведений, как "Реестр патриотов в битве на мосту Мурс-Крик" и "Реестр лоялистов в битве на мосту Мурс-Крик" — и за то, что объяснили мне, что такое ледяной шторм, потому как им пришлось пережить один из них. У нас нет ледяных штормов в Аризоне.
Линде Граймс, за то, что спорила со мной, что я не смогу написать привлекательную сцену о ковырянии в носу. Это все ее вина.
Впечатляющей и сверхчеловеческой Барбаре Шнелль, которая переводила книгу на немецкий язык, пока я писала ее, почти наравне со мной, для того чтобы закончить ко времени немецкой премьеры.
Сильвии Каттни-Уолсер и Петре Циммерман, которые перевернули небо и землю, помогая с немецким дебютом.
Доктору Амарилис Исколд, за богатство деталей и советов — и периодическое катание по полу от смеха — в отношении медицинских сцен. Любые допущенные вольности или ошибки сделаны полностью мной.
Доктору Дагу Гамильтону, за экспертное заключение по стоматологии, о том, что можно и что нельзя сделать с парой щипцов, бутылкой виски, и за информацию о лошадином зубе.
Доктору Дэвиду Блэклиджу, за полезные советы о производстве, использовании, а также об опасностях эфира.
Доктору Уильяму Риду и доктору Эми Сильверторн, за поддержание моего дыхания в сезон цветения настолько, что я смогла закончить эту книгу.
Лоре Бейли, за экспертные комментарии — с рисунками, не иначе — по вопросам одежды, и, в частности, за полезное предложение уколоть кого-нибудь корсетной костью.
Кристиану Шрейтеру, благодаря чьим детективным навыкам (и доброжелательности библиотекарей библиотеки Брауншвейг) мы получили немецкую версию "Скачки Пола Ревира".
Преподобному Джею МакМиллану, за богатство увлекательной и полезной информации о пресвитерианской церкви в колониальной Америке — и Бекки Морган за представление меня преподобному Джею, и Эми Джонс за информацию о пресвитерианской доктрине.
Рейфу Стейнбергу за информацию о временах приливов и отливов, а также по общим вопросам мореплавания, особенно за полезную информацию о том, что прилив наступает каждые двенадцать часов. Любые ошибки в этой связи, безусловно, мои. И если прилив не наступил в 5 утра 10 июля 1776 года, я не хочу об этом слышать.
Моей помощнице Сьюзен Батлер за работу с десятью миллионами заметок-стикеров, фотокопирование трех экземпляров рукописи из 2500 страниц, и отправку их по всему свету компетентно и своевременно.
Неутомимой и прилежной Кэти Лорд, которая отредактировала всю эту рукопись в совершенно невозможный промежуток времени, и ни ослепла, ни потеряла свое чувство юмора.
Вирджинии Норей, богине книжного дизайна, которой в очередной раз удалось втиснуть все творение между двумя обложками и сделать его не только читабельным, но и элегантным.
Стивену Лопата за бесценные технические советы о взрывах и сжигании вещей.
Арнольду Вагнеру, Лизе Харрисон, Кейтери Ван Хьюсти, Луз, Сьюзан Шеперд и Джо Борну за технические советы по размолу пигментов, хранению краски и другие живописные пикантности, например, историю о том, что "египетский коричневый" делается из эксгумированных мумий. Я не смогла придумать, как использовать это в книге, но идея слишком хороша, чтобы ей делиться.
Карен Уотсон — за незабываемую цитату ее сводного брата в отношении ощущений страдающего от геморроя.
Памеле Пэтчет — за ее отличное и вдохновляющее описание случая с двухдюймовой занозой под ее ногтем.
Маргарет Кэмпбелл, за прекрасную копию "Плантации Пьемонт".
Джанет МакКонахи, за ее представление того, как Джейми и Брианна играют в брэг.
Марте Бренгл, Джули Кетнер, Джоанн Каттинг, Кэрол Спредлинг, Бет Шоуп, Синди Р., Кэти Бурдетт, Шерри и Кэйтлин Эшенбург — за полезные советы и забавные комментарии о "Печальных Гимнах".
Лори Клобас, Бекки Морган, Линде Аллен, Никки Роу и Лори Бентон за технические консультации по изготовлению бумаги.
Ким Лэрд, Джоэлу Альтману, Caре Стоктон, Кэрол Иcлер, Джо Мерфи, Элизе Скидмор, Рону Кеннеру и многим, многим (многим, многим) другим обитателям литературного форума Compuserve (теперь переименован в Сообщество Книг и Писателей (http://community.compuserve.com/books), но остался тем же собранием эклектичной эксцентрики, находок эрудиции и источником действительно странных фактов, за их вклад в виде ссылок, фактов и статей, которые — по их мнению — я могла бы счесть полезными. Что я всегда и делаю.
Крису Стюарту и "Backcountry" за подаренные замечательные компакт-диски "Святые и Странники" и "Река Мохейв", благодаря которым я написала часть этой книги.
Эвану МакКоллу, чье исполнение баллады "Eppie Morrie" вдохновило написание Главы 85.
Габи Элеби, за носки, печенье и общую моральную поддержку, и "Дамам Лаллиброха" — за их безграничную доброжелательность, которая проявлялась в виде коробок с едой, открыток и огромного количества мыла, как коммерческого, так и ручной работы ("Лаванда Джека Рэндалла" очень приятное, но мне особенно понравилось "Дыхание снега". И то, что называлось "Оближи всего Джейми" было очень милым, хотя одна из собак съела его).
Бев ЛаФранс, Кэрол Кренц, Гилберту Сюро, Лоре Брэдбери, Джулианне, Джули, и нескольким другим милым людям, чьи имена я, к сожалению, забыла записать, за помощь с французскими частями.
Монике Берриш за предоставленную мне возможность присвоить ее личность.
И моему мужу, Дагу Уоткинсу, который на этот раз написал мне первые строки пролога.
Господи! — гэльск, прим.пер.
Сын Черного — гэльск..
нет — (фр.), — здесь и далее — примечания переводчика.
Здесь, и далее цитируется Библия, книга Иова, гл. 19.
Springhouse — в Америке — это будка-кладовка над родником для охлаждения скоропортящихся продуктов.
Устойчивое выражение, отсылающее к известной народной песне "Timmy in the well" — "Тимми у колодца". Это выражение означает нестандартное и очень умное поведение домашнего питомца, чаще всего — собаки, старающегося спасти от опасности своих хозяев...
милостивый государь, друг — (гэльск.).
особая разновидность шотландских пистолетов восемнадцатого века, с хвостовиком рукоятки в форме свитка.
Знаменитое стихотворение Генри Лонгфелло "Скачка Поля Ревира" о начале революции в Америке.
