— Я же говорил, внутри я пуст. Прости.
— Это ты прости. Значит, ты уходишь, и я никак не смогу этого изменить?
— Так мне будет лучше. Здесь я больше не нужен, лишен смысла. Все для чего я оставался, миновало, я должен постараться оправдать свое существование как-то по-иному. Прощай красавица Селина, несостоявшаяся цель моего существования.
— Это странно! — она забавлялась его последним словам. — Ну ладно не грусти! Ну-ка улыбнись! — она заставила его скривить губы в пародии на улыбку. — Вот молодец! Прощай незнакомец из снов, обещаю, я никогда тебя не забуду!
Резко наступила тишина, он, коснувшись ее шеи в нужном месте, просто отключил ее. Лишенную сознания он уложил ее на песок. Сидя рядом с ее телом, он смотрел на плещущийся волнами океан. Шумящий в ушах ветер, вокруг темнота и никого рядом. Тяжесть, вызванная общением с ней, очередное осознание своей неполноценности, быстро отпустила его в этой тишине. Нужно было двигаться дальше.
Вернув ее в акрополь, на рассвете он брел, серди тропических зарослей острова. Он не мог понять, что делать дальше, куда идти. Себя он ощущал бессмысленной и нелепой грудой хлама, разумной машиной лишившейся цели существования. Глядя на себя в броне, он касался маски скрывающей лицо, задумываясь над необходимостью всего этого. Выйдя к берегу на противоположной стороне острова, он долго смотрел на бескрайний океан.
— Остановись. Не делай глупостей. Ты не из железа, а из плоти, но внутри пустой и холодный как машина. Ты никогда не найдешь себе места в этом мире. Никогда не сможешь понять жизнь, но и с участью бездушной машины смириться не сможешь. Тебя не должно быть. Ты всего лишь ошибка, разумно признай это как факт, — голосом в его голове говорил Дух.
— Хочешь сказать, что я орудие одной битвы? Нет, я докажу тебе и этому миру обратное, — он просто ответил вслух.
— Ты ведешь себя неразумно. Неужели ты всерьез цепляешься за жизнь? Если так, то вдобавок ко всему ты становишься еще и жалким. Остановись.
— Какой смысл от разумности в моем положении? 'К черту все' — как говорят люди.
Он двинулся вперед, войдя в воду. Воды океана по его воле расступились перед ним. Силой мысли, раздвигая воду, он просто шел вперед. Небольшим коридором шириной в два метра воды расступались перед ним и сразу смыкались за его спиной. Он не спеша брел по океанскому дну. В сердцевине океана, на чудовищной глубине зажавшие его водные стены возвышались так высоко, что он не видел солнца. На пути ему попадались остатки затонувших кораблей, как деревянная сгнившая немощь современности, так и стальные гиганты со времен войн первых эпох покоящиеся на дне. Обитатели океанических глубин, разные морские чудовища смотрели на него из окружающей водной толщи, пристально его изучали. Что-то огромное щупальцами попыталось схватить его, но не смогло пробить слой невидимого ограждения, которым он отгородился от воды. Не зная, куда идет, он брел несколько суток, раздвигая воды океана. Сначала он считал, что сможет перейти через великий океан. Но сейчас его силы иссякали, а воде не было конца. Он понимал, силы его мозга не хватит, чтобы и дальше раздвигать километровый водный слой. Измотанный и бледный, продолжая идти по океанскому дну раздвигая перед собой многокилометровый слой воды, он уже смирился с тем, что в ближайшее время, когда он полностью обессилит, океан просто поглотит его и он исчезнет также бессмысленно, как и появился.
— Решил покончить с собой? — снова раздался голос в его голове.
— Я не могу убить себя напрямую. Теперь я бросил вызов стихии и проиграл, заблудившись в этом океане, — уставший и измотанный не в силах говорить он отвечал мысленно.
— Но ты убиваешь не себя. Ты никогда и ни жил. Ты убиваешь Рурхана. Глупо и бессмысленно.
Он остановился, как и все при обращении к Духам посмотрев в небо, маленький кусочек, которого виднелся где-то высоко между зажавшими его километровыми водными стенами.
— Рурхан мертв.
— Ты мог даровать ему жизнь. Вместо этого ты поступил как эгоист, совсем не отличаясь от людей. Ты лишил ее счастья, ты сам уничтожил то прекрасное что собирался защитить.
— Нынешнюю ситуацию я не предусмотрел. Я полагал, что смогу перейти океан, — осознание ошибки подкосило его, водные стены стали сжиматься.
— И ты зовешь себя разумным? — Дух сам раздвинул водные стены вокруг него. Он промолчал. — Иди на восток, там ты найдешь место, где сможешь передохнуть.
Пройдя пару часов в указанном направлении, он что-то почувствовал. Что-то попало в радиус его пространственного взора. Это что-то искусственное, какой-то объект, качающийся на волнах где-то сверху. Это корабль — место, где он сможет передохнуть, набраться сил. Он уставший и измотанный, наконец, смог перестать сдерживать окружающие водные стены, вода за секунду поглотила его своей толщей. Спустя несколько минут он вылетел на палубу неизвестного затерянного в океане судна. Вода струилась с его брони. Первым делом он лег, закрыл глаза и, не двигаясь, дал мозгу отдохнуть.
Корабль оказался старым и заброшенным. Вероятно, он дрейфовал в этих водах не один месяц. Разорванные паруса сгнили почти полностью. Борта чудовищными щупальцами обвили какие-то красные органические наросты похожие на кораллы. Мачта тихо поскрипывала. К штурвалу веревками был привязан полусгнивший труп. В сырых трюмах мертвого корабля, в этих темных забытых для живых коридорах бродили несколько зомби, два из которых возникли на основе тел детей. На гниющих телах зомби были еще видны следы насилия, от которого наступила смерть людей некогда этими телами обладавших. Это были следы от многочисленных ножевых ранений под полусгнившей одеждой, гематомы ставшие черными пятнами на мертвом теле, не считая переломов, парезов и пары отсеченных конечностей.
— И вот этот вот мир ты хочешь исправить? Хочешь здесь что-то изменить к лучшему? — после экскурсии по кораблю-призраку голосом в голове Дух Аркей спрашивал у Нахирона.
— Не весь мир. Хотя бы малую его часть. Хотя бы несколько спасенных жизней и немного счастья во всем этом бардаке могло бы оправдать мое появление.
— Ты думаешь, это компенсирует погибель Рурхана, на которой ты собираешься строить свою жизнь?
— Кто это сделал? Пираты? Судно, скорее всего, принесло течением с севера, со стороны торговых путей. Можешь показать мне логово этих чудовищ?
Дух промолчал, не став отвечать. Нахирон решил для начала набраться сил, элементарно отдохнуть. Солнце уже пряталось за горизонтом. Из подводных глубин доносились крики невиданных чудовищ, напоминающие о постоянной опасности. Закрыв все входы, ведущие в трюмы, где бродили всеми забытые мертвецы, Нахирон решил поспать. Ничто так не восстанавливает силы как сон. Сев в центре палубы, скрестив под собой ноги, он закрыл глаза и можно сказать уснул. Но отдохнуть у него не получилось, он погрузился в объятия зла, которое этот мертвый корабль хранит в себе. На протяжении нескольких часов он видел кошмары, без возможности вырваться, проснуться, погрузился во зло осевшее в сыром пропитанном солью дереве этого корабля. Все смерти, крики перерезанной команды. Прочувствовал боль каждой из жертв и мельком увидел ужасных палачей, которые все это устроили. Еще затемно придя в себя, он сидел прижавшимся к борту и если бы мог, то дрожал бы от страха.
— Подобные места пропитываются темной энергетикой. Тьма не дает людскому злу рассеиваться. По идее, уснув здесь, ты должен был сойти с ума. А сумасшествие в нашем пронизанном Тьмой мире это как взлом сознания. В сумасшествии теряется контроль над своим телом и соответственно сознанием, благодаря чему Тьма проникает внутрь, затягивает собой образовавшейся в душе вакуум. Тьма получает полный контроль над умалишенным человеком и использует его как захочет. Может даже превратить в одно из своих порождений, используя имеющееся внутреннее его зло. А над тобой даже Тьма не властна, ты даже ею как живой не воспринимаешься, — голосом в голове с ним снова заговорил Дух.
— Я все знаю о природе Тьмы. Я знаю о мире не меньше тебя. Уснув здесь, я ожидал увидеть все зло, что в себе этот корабль хранит. Хотел увидеть лица чудовищ устроивших эту бойню. Но в итоге единственное, что я получил это мотив. Твари, напавшие на этот корабль это чудовища, они должны понести наказание. Послушай Аркей, — глядя в утреннее еще сияющее звездами небо обратился он к Духу, — я не собираюсь отбирать у тебя Рурхана. Я вернусь в Армидею. Все что я прошу это пара недель свободы и всего-то. Я должен хоть как-то оправдать себя. Помоги мне, у меня мало времени. Я заперт в теле Рурхана, в теле номака, чья номосфера разрушается и заточенная в ней душа рвется наружу. От силы остался месяц и моя душа вырвется на свободу, обратив тело в прах, если номакский голод не добьет раньше. Для изготовления бесценного эликсира у меня нет ни сил, ни времени. Поэтому времени у меня очень мало. Прошу пусть в этой истории находка мною этого корабля не будет случайностью. Я должен принести хоть какую-то пользу. А затем я уйду, вернув это тело в сохранности, обещаю. Пусть Рурхан живет я не против.
Дух поведал о странных пиратах, живущих на одном далеком острове, на совести которых убийство команды и пассажиров попавшегося Нахирону мертвого корабля. Нахирон не стал медлить. По его воле одна из уцелевших шлюпок с палубы опустилась на воду. Он запрыгнул в нее, закрыл глаза, и шлюпка подталкиваемая силой его мысли сама быстро понеслась по волнам.
Далекий скалистый остров, заброшенный в бескрайнем океане. Внизу одного из горных склонов полузатопленная пещера вход, в которую был тщательно сокрыт деревьями, обильно растущими у воды. Затопленный наполовину тоннель пещеры вел вглубь горы образующей остров, в темноте упираясь в небольшой оборудованный причал. Покачиваясь в стоячей воде, к причалу были пришвартованы два небольших парусных корабля и несколько десятков лодок похожих на каноэ. За своеобразным причалом начинался центральный зал пещеры. Здесь под светом нескольких костров раскинулся шатровый городок. Сами пираты оказались пещерными дикарями в одних только набедренных повязках, с телами украшенными рисунками нанесенными углями из костра. На некоторых из них можно было встреть нормальную одежду вроде льняных штанов и кофт, включая разные побрякушки вроде золотых бус или прочих ювелирных изделий глупо смотрящихся на этих пещерных жителях. Все эти побрякушки, не вписывающиеся во внешний вид пещерных дикарей с потерянного острова, были добром с ограбленных кораблей. На своих каноэ они ловили рыбу в здешних мелких водах, но также заприметив небольшой проходящий мимо корабль, могли запросто его ограбить.
Нахирон ступил на каменный берег зала пещеры, в полумраке что-то хрустнуло под его подошвой. Пол пещеры был усеян костями. Помимо костей рыб и животных здесь было полно человеческих останков, в глаза сразу бросались обглоданные ребра, черепа. На улице вне пещеры стояла ночь. Дикари спали, но несколько дозорных сидящих у крайнего костра, сразу заметили Нахирона который и не собирался прятаться. Он, не скрываясь, направлялся прямо к ним. Местные защитники вооруженные присвоенным с разграбленных кораблей оружием, заточенными похожими на лезвия мечей костями от каких-то рыб, под обезьяньи крики бросились на защиту своего поселения. Необычный внешний вид гостя их почему-то напугал. Сжимая свой двойной меч, Нахирон ждал, пока они нападут первыми. Нападать они не решались, окружив его, что-то кричали на своем языке, гнали его отсюда, пытались спровоцировать. Когда на него выплеснули какие-то помои, он не выдержал, начав рубить их. Дикарей, что попались под руку, он старался убивать жестоко и эффектно, так чтобы в остальных их соплеменников вселить страх. И вот после нескольких десятков разрубленных своих товарищей дикари испугались и, побросав оружие, сначала разбежались, затем, когда бежать в ограниченной пещере оказалось некуда, несколько местных уважаемых стариков опустились на колени перед Нахироном, на своем ужасном языке умоляя больше не убивать их. Их примеру последовали остальные здешние защитники. Дикари покорно опустились перед ним на колени. На что-то такое он и рассчитывал. Он не собирался убивать их всех, его задачей было только напугать их. Все самые дерзкие и жестокие из них, включая местного вождя уже им зарублены, оставшиеся это просто серая масса. Теперь нужно было как-то объяснить этим дикарям, говорящим непонятно на каком языке, что грабить корабли и жестоко вырезать их команду нельзя. Он хотел перевоспитать их. Пусть ловят свою рыбу, но про корабли забудут и живут с миром, в гармонии с природой, как и положено обитателям таких богом забытых пещер. А то ведь, продолжив грабить корабли, они сами же на себя беду и накличут, привлекут к себе внимание и после люди с большой земли придут сюда и всех их как опасных пиратов перережут, а женщин и детей увезут в рабство. Нужно быть с ними помягче, нельзя судить их строго как цивилизованных людей. Это изолированная замкнутая в себе культура их мораль может очень разниться с общечеловеческой.
Нахирон среди сидящих перед ним на коленях трясущихся от страха дикарей взглядом выискивал того с кем можно 'вступить в контакт', высматривал кого-нибудь постарше да помудрее, но тут услышал, плачь доносящийся со стороны местного шатрового городка. Несколько десятков женщин заливаясь слезами, приближались к нему. Глядя на оставленные им трупы он понял, что это были родственники рыдающих женщин. На него надвигалась убивающаяся от горя толпа женщин мужей, которых он только что порубил на куски. Если бы он мог, то почувствовал бы себя неловко. Не смея оправдывать себя он, опустив взгляд, попятился назад. Местные женщины, крича от горя, припали к телам своих мужчин. В Нахирона посыпались гневные проклятия на каком-то жутком языке, полетели камни. Да и некоторые из местных молодых воинов, под шум женского крика, поднявшись с колен, глазами полными ярости смотрели на него. Больше убивать их он не хотел, тем более тронуть женщин, не при каких обстоятельствах не мог себе позволить, поэтому поняв, что его попытка сделать этот мир немного лучше провалилась, двигаясь спиной вперед держа руки поднятыми, он вошел в воду и растворился также бесследно, как и появился. Дикари продолжали рыдать и убиваться с горя, оглашая свою пещеру жалобными криками, не понимая, что от них хотело это жуткое возникшее среди ночи чудовище, исчезнувшее также беззвучно, как и появившееся.
После своей неудачи, он стоял на уступе каменистого склона одной из боковых скал острова, глядя на беззвучно поднимавшееся солнце.
— Видишь как все сложно и запутанно в мире смертных. Добра без худа, не бывает. Нельзя помочь кому-то одному не переступив через интересы других. Нельзя наставить стадо на путь истинный, будучи добрым пастухом. В этих делах нужно быть очень осторожным, между насилием во благо и террором пролегает тонкая грань. Ты не понимаешь этой грани, ты ее нарушил. Хотел как лучше, но в итоге остался просто убийцей. Не надо, не увязай во всей этой сложности. Просто возвращайся обратно, — голосом в голове с ним разговаривал Дух.
