— Убивать этих горе-художников — как-то экстремально будет, — сказал второй полисмен. — И этот... пилот дрона-художника. Он ведь ещё даже рисовать на обшивке не начал. Его, конечно, тоже можно убить, все разумные органики — смертны, но...
— Я бы — убил, — негромко произнёс Явик, не обративший никакого внимания на то, что на нём скрестились взгляды коллег, принимавших участие в обсуждении. — Мы и за меньшее убивали. Потому что следовали правилу 'соблюдения рамок'. И смогли удержать Империю, лишившуюся верховного руководства. Погибшего на Цитадели за несколько минут. От практически гарантированного довольно быстрого и окончательного развала, — воин древней расы замолчал на две-три секунды, потом продолжил. — Я чувствую, что убивать этих художников и в том числе — пилота этого дрона — никто не желает. Понимаю доводы, основания и предпосылки, — уточнил он. — Но если мы сейчас не вмешаемся — нам будет трудно наладить взаимодействие с Хранителями. Я знаю, что им эти картинки и тексты — тоже очень не нравятся. Проще говоря, они им — мешают. Мы также не можем потворствовать медлительности следователей ЭсБеЦе. У нас нет столько времени на стандартные процедуры реагирования на правонарушения. А это, — протеанин указал на экран, продолжавший транслировать изображение дрона над обшивкой Станции, — по законам Цитадели — правонарушение. По писаным законам, подчеркну и уточню. А здесь и сейчас законы — не читают. Их — не знают, хотя понимают, что незнание закона — не освобождает от ответственности. — Явик перевёл взгляд на экран своего наручного инструментрона. — Расширенное толкование установленных рамок, очень расширенное.
— Расширительное, — попробовал уточнить второй полисмен.
— Может быть и так, — согласился протеанин.
— И что вы предлагаете? — спросил первый полисмен, посмотрев на воина древней расы чуть искоса.
— Я бы — убил всех виновных. Данные на них у нас теперь — есть. Они — точные, — сказал Явик, сохраняя полное спокойствие.
Шепард, наблюдавший за партнёром, отметил, что лицо воина древней расы по-прежнему было непроницаемо-бесстрастным. Мимика отсутствовала. К немигающему взгляду 'единственного выжившего' фрегатовцы уже более-менее привыкли. А вот ко многому 'остальному' — не везде и не всегда и точно — не во всех случаях.
— Но, понимаю, что сейчас такое действо будет малооправданным экстримом, — продолжил Явик. — Потому — важно не впасть в грех всепрощенчества, предоставив СБЦ и Советникам возможность в очередной раз "замять" происходящее, — протеанин посмотрел на экран, транслировавший полёт дрона над лепестком Цитадели. — Полагаю, он скоро доберётся до удобного для нанесения рисунка места, — воин древней расы взглянул на экран своего инструментрона. — Ингвар.
— М-м-м-да. — Темпке вынырнул из 'тумана размышлений', немного оживился, даже переступил с ноги на ногу. — Я в курсе вариантов, предложенных Явиком. Не могу сказать, что они мне нравятся, но правонарушители — они везде правонарушители. Тем более что в истории человечества есть аналоги.
— Что вы имеете в виду, Ингвар? — матриарх повернулась к Ингвару и даже сделала шаг к руководителю службы РЭБ корабля.
— Он имеет в виду татуировку, — сказал Явик. — Специфическую.
— Клеймо?! — ошарашенно произнесли почти синхронно оба полисмена-десантника. — Уж не на лоб ли?
— Нет, — уточнил протеанин. — На всё тело.
— Это как?! — взгляды участвовавших в обсуждении разумных органиков зашарили, хаотично перемещаясь от Ингвара на Явика и обратно.
— Сэр, получены данные на пилота дрона, — раздался в наушнике Темпке голос одного из его помощников. — Передал на ваш инструментрон.
— Хорошо. — Ингвар снова вызвал клавиатуру, набрал несколько команд. — Нам удалось установить анкету пилота этого дрона, коллеги, — пояснил он, чувствуя вопросительные взгляды собеседников. — Есть видео, есть картинки, есть форматка анкеты.
— Полагаю, что если его — останавливать, то — надо знать, с кем мы имеем дело, — сказал первый полисмен-десантник.
Два из трёх экранов одновременно мерцнули. На первом экране высветилась форматка анкеты пилота дрона-художника. На втором — мозаика из картинок, показывающих видеоролики и снимки с камер наблюдения Цитадели, запечатлевшие 'виновника ситуации' во всех деталях.
— Не человек, — выдохнул первый полисмен.
— Впору без ЭсБеЦешников обходиться, — произнёс второй, — малолетний правонарушитель оказался турианцем. Если я правильно понял, то...
— Нет, к Валерну он не имеет ни малейшего отношения, — подтвердил Явик, глядя на экран своего наручного инструментрона. — И ни к одному из турианцев или турианок, входящих в состав сотрудников его аппарата, как и других аппаратов уровня Советников — тоже.
— Это — радует, — второй полисмен посмотрел на форматку анкеты малолетнего правонарушителя. — Каков шкет...
— Угум, — сказал первый полисмен. — Всегда знал, что ты, Билли, проявляешь большой интерес к имперско-российскому сленгу, но чтобы так глубоко...
— Папаша у него, — весьма обеспеченная личность, — сказал второй полисмен-десантник. — Хватит ли ума у ЭсБеЦешников на этот раз не пропустить этот финт мимо своего внимания? — говоривший посмотрел на Явика. — Если дрон уже почти на месте, стоит ли нам...
— Не стоит, — негромко сказал Ингвар, набирая на клавиатуре своего наручного инструментрона короткую команду. — Дрон — остановлен. Управление с пульта — блокировано. Никуда не полетит и сопла с краской не активирует.
— А подрыв? — спросил второй полисмен. — Эти папенькины сынки бывают такими вредными... Во многих смыслах, — добавил он. — И меня интересует, побежит ли этот турианец-подросток к ближайшему патрульному офицеру ЭсБеЦе с просьбой 'достать воробышка'.
— Не настолько он отмороженный, — сказал Ингвар, наблюдая, как на экране в одной из ячеек мозаики оживилась 'картинка' — Смотрите трансляцию в реальном времени, коллеги. Как видите, этот малолетний правонарушитель решил списать всё на пульт управления. Долго, вероятнее всего, он будет 'доходить' до простой мысли, что не он — 'пуп галактики'.
— Зато полезно такое осознать как можно раньше, — негромко сказала матриарх и сжала губы 'в ниточку', всем своим видом показывая, что продолжать словесные пояснения не намерена.
Видеокамера наблюдения исправно транслировала, как турианец-подросток лет пятнадцати перепробовал все сенсоры и рычажки на довольно большом пульте, потом раза три сменил элементы питания, но желанного результата — оживления дрона, так и не сумел добиться.
Правонарушитель замер, наконец-то дав себе труд задуматься над происшедшим.
— Угум, — сказал второй полисмен-десантник. — Наверное, думает: 'Папа заругает'. С вариациями и дополнениями, которые вот так просто с ходу и не перечислишь, озвучивая.
— Важно то, как мы будем реагировать. Дрона мы остановили, к нему никаких претензий быть не может, — сказал первый полисмен.
— Может, — чуть громче, чем обычно, ответил Ингвар. — Ещё как может, — уточнил он. — В памяти этого дрона зафиксировано его полётное задание — нарисовать картинку размером двадцать на сорок метров. Довольно сложную, но — одноцветную. Только одна — и та чёрная краска не даёт разгуляться воображению, но для этого подростка и такой шаг разом выдвигает его в какие-никакие, пусть даже и временные, но реальные лидеры. К которым автоматом начинают принюхиваться, приглядываться и прислушиваться, прежде всего, ровесники. Да и не только они. И — давать с разными основаниями — всякие ништяки. Это — не важно, — подчеркнул глава корабельной службы РЭБ. — Важно то, что полётное задание — уже состав преступления.
— Налицо — покушение на совершение правонарушения, — подтвердил первый полисмен. — Но вот является ли оно преступлением — это ещё придётся постараться доказать.
— Докажем. — Ингвар набрал на клавиатуре своего наручного инструментрона несколько команд, подождал две-три секунды. — Явик?
— Картинку — на тело? — спросил воин древней расы. — Послойно? — протеанин свернул инструментрон, выпрямляясь чуть сильнее. — Ингвар?
— Да. На всё тело. Да. Послойно. Выполняйте, Явик, — ровным безэмоциональным голосом сказал глава службы РЭБ фрегата.
— Хорошо. — Явик чуть сузил веки всех четырёх глаз.— Эффект проявится через четыре, три, две, одну. Проявление.
'Картинка', транслировавшая видеоизображение с камеры наблюдения, державшей в своём 'прицеле' пятнадцатилетнего турианца с пультом управления в руках, развернулась на весь экран.
— Всегда считал такое невозможным, — произнёс первый полисмен, наблюдая, как на коже головы и на костных пластинах головы турианца-подростка проступает чёрно-белое изображение. — Это то самое изображение, которое содержится в файле полётного задания? — удивлённо спросил он. — М-да, парень определённо 'попал' и отвертеться теперь ему — не светит. О, уже и на лапах изображение проявилось... Он... он кричит?!
— Притом — громко кричит и — долго, — подтвердил второй полисмен.
Крик турианца-подростка, увидевшего, как на коже и костных пластинах рук проступает хорошо знакомый и памятный ему рисунок, теперь слышали все участники обсуждения. Чтобы не отвлекать остальных сокомандников, работавших в БИЦ, звук был предварительно переведён на наушные спикеры и приглушён автоматикой инструментронов и скафандров до вполне приемлемого минимума.
— Переходит в ультразвук, — предположил первый полисмен. — Убеждён, что Сарен и Найлус — уже в курсе ситуации.
— Пусть. По всем канонам — это не уровень ответственности Корпуса Спектров, — сказал Ингвар. — Здесь нет ничего даже отдалённо соответствующего уровню 'галактическая безопасность'. Мелкая шалость, которая тянет на стопроцентное правонарушение. А по военному времени — на преступление.
К визжащему подростку-турианцу бросились сразу несколько турианцев-офицеров СБЦ. Из лифта к месту происшествия бежали две азари в комбинезонах медиков — машина оперативного реагирования на ситуацию, выходящую за пределы 'зоны безопасности', наконец-то заработала.
Кто-то из эсбецешников накинул на голову 'возмутителя спокойствия' покрывало, сорванное с одного из кресел — не время думать о целости отростков, не тот момент.
Визг продолжался до тех пор, пока правонарушителя, зажатого со всех сторон в 'коробочку' из эсбецешников, не сопроводили под медэскортом в лифт. Как только двери закрылись — как отрезало. Включилась камера, установленная в кабине лифта.
— Визжит, — отметил второй полисмен, ещё больше приглушив звук в своём наушном спикере. — И откуда силы-то берутся?...
— Многие бы визжали, — сказал первый полисмен. — Увидишь, как рисунок — вполне узнаваемый — появляется на твоей собственной коже и костях — ещё не так бурно отреагируешь. Хорошо, что он буянить не стал, — добавил говоривший. — Хотя... Скрутили бы.
— Его и скрутили. Под покрывало запихали, а он — орёт, — отметил Ингвар. — Продолжает орать. Да так громко, что я тоже удивляюсь, откуда у этого мальчонки столько физических сил. Я помню, что у турианцев развита способность общаться, используя, в том числе, и ультразвук. Но... Если учесть, что турианцы ненамного отличаются от нас по продолжительности жизни...
— Всё, его запихнули в Медотсек, — сказал второй полисмен. — Точнее в какую-то клинику. Картинка оттуда есть? — деловито осведомился он, взглянув на руководителя корабельной службы РЭБ.
— Есть, — не стал отрицать тот. — Есть кое-что поинтереснее. Вы сконцентрировались на этом подростке-турианце и забыли о дроне. А его, кстати, уже отбуксировали в ангар дока Совета Цитадели. От лишних глаз подалее. И вскрыли. В общем и целом — наша с Явиком задумка продолжает реализовываться и развиваться. ЭсБеЦе уже получила необходимую дополнительную информацию. Скоро дрона осмотрят эксперты службы, найдут файл с полётными заданиями.
— Иными словами, мы уже вступили в режим 'изменение реальности'? — спросил первый полисмен.
— А мы всегда находимся в этом режиме, — грустно пошутил Темпке. — С того момента, как сделали первый вздох вне материнского лона и — до момента последнего вздоха при смерти, — он посмотрел на экран своего инструментрона. — Вот и ответ. Ситуация — частично, конечно, была заснята на инструментроны присутствовавшими в том помещении разумными. Ролики — во множестве, кстати — уже выложены на сайтах и порталах Экстранета. — Здесь главное — не картинка, главное — комментарии, — набрав несколько команд на клавиатуре, Темпке сменил изображение на двух экранах. — Можете почитать. Затем — перейдём ко второй части проблемы, — он кивнул в сторону третьего экрана, на котором продолжали светиться 'форматки' художников и текстовиков.
Окружавшие руководителя службы РЭБ фрегата понятливо закивали. Затем обратили самое пристальное внимание на то, что показывали первые два экрана.
Несколько минут у экранов царила почти полная тишина.
Бенезия, прочтя недлинные тексты, мягко и бесшумно подошла к Шепарду:
— Джон... — тихо сказала она. — Мы вот так... вмешиваемся? Даже не ступив на станционные палубы? Снова... дистанционно?
— Да, — односложно ответил Шепард.
Уточнять что-то сейчас ему не хотелось — и так всё ясно, а также понятно, что начинать как-то влиять на ситуацию на Цитадели надо и лучше это сделать вот так, совместными усилиями. Матриарх большую часть обсуждения только слушала и смотрела, говорила предельно мало. Впрочем, как и Явик.
— Я много раз прилетала на Цитадель, Джон, — ещё больше понизив громкость голоса, сказала азари. — Но вот так... Такого... В таком сочетании... У меня точно не было, — она посмотрела на лицо собеседника мягким тёплым взглядом. — Я... гуляла по фрегату и вот... Остановилась послушать. А тут... такое... Не знаю даже, как и сказать. Мыслей — много, а слов — мало.
— Иными словами, Ингвар, вы настаиваете на применении к этим подросткам и юношам такого же воздействия? Я правильно понимаю? — послышался громкий голос первого полисмена-десантника. — А Явик с этим согласен? Их там, если что, три десятка разумных. Да, не все из них — исполнители. Многие выполняли функции поддержки, но...
— Если мы сейчас не совместим эти два момента во времени — может быть поздно реагировать, — ответил Темпке.
Явик хранил молчание. Независимое управление каждым из четырёх глаз давало ему неоспоримые преимущества, о части которых фрегатовцы уже знали. Он слушал, смотрел и не собирался, как понимал Шепард, в ближайшее время что-то говорить вслух. Что-ж, обычное настроение перед сложной и трудной работой.
— Я пойду к себе, Джон, — негромко сказала матриарх. — До момента стабилизации корабля на выделенном нам участке внешнего рейда, — азари повернулась к выходу из БИЦ.
Шепард едва заметно кивнул, Бенезия отзеркалила и вошла в портал.
— Через минуту все выявленные художники будут 'маркированы', — голос Явика ворвался в сознание старпома, провожавшего уходившую азари взглядом. — Думаю, это вызовет определённые 'подвижки' в нужных нам направлениях.
— А снять эту... 'татуировку'? — спросил первый полисмен-десантник.
