| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Завод №30 в посёлке Кимры, что на Иваньковском водохранилище.
— Где, где?
— На левом берегу Волги, в районе Кимр Калининская область, в двух километрах от гидроэлектростанции и плотины канала «Москва-Волга».
— Ааа… Какова производительность заводика? Хотя бы примерно?
— Тридцать-сорок машин в год, товарищ Сталин.
Удовлетворённо киваю:
— Нормально.
* * *
Вспомнив, что в СССР имеется ещё один известный мне конструктор в области гидросамолётов (и пожалуй, этого вполне достаточно), спрашиваю:
— А чем у нас ныне товарищ Шавров занимается?
Меня подводят и показывают «Шаврушку» на «стероидах»:
— Вот, товарищ Сталин — шестиместная летающая лодка-амфибия Ш-7.
Смотрю: сама лодка дюралевая, крыло — деревянное, обтянутое полотном как на У-2. В целом, получается довольно-таки бюджетненько, что очень славненько
Здесь же и сам конструктор.
Поздоровались сперва, конечно, после чего тот рассказал мне о лётно-технических характеристиках — оказавшихся довольно-таки впечатляющими, в конце взгрустнув:
— К сожалению, из-за двигателя самолёт остался в одном-единственном экземпляре…
— Что за двигатель, товарищ Шавров?
— Малосерийный МГ-31Ф мощностью 330 лошадиных сил, товарищ Сталин. К сожалению, снят с производства.
Утешаю:
— Это решение признано ошибочным и «линейка» двигателей МГ для легкомоторной авиации вновь ставится в серию. Как и ваша амфибия, товарищ конструктор. Кстати, на каком предприятии трудитесь?
Тот, заметно воспарив духом:
— Прежде — на Таганрогском заводе номер тридцать один. Но после… Ш-7 строился на ремзаводе Главсевморпути.
— Понятно. Товарищ Туполев! Надо бы выделить товарищ Шаврову…
Тот, понял меня с полуслова:
— «Заводик», товарищ Сталин? Амфибия товарища Шаврова Ш-2 с мотором М-11, строилась в авиаремонтных мастерских Гражданского воздушного флота.
— Вот и назначьте его туда главным конструктором.
— Слушаюсь, товарищ Сталин!
Его показное рвение несколько взбесило и, я рявкнул самым волюнтаристским образом:
— Остальные КБ по гидроавиации разгоните к чёртовой бабушке! Расплодились, понимаешь… Больше поди, чем у «Владычицы морей» — Британии, мать её!
Только отошёл от амфибии Шаврова, как возле меня вновь возник Бериев:
— Товарищ Сталин! Наше конструкторское бюро работает над катапультным корабельным и базовым ближним морском разведчиком — КОР-2. Но в конце января из Главного управления военно-морского флота СССР пришёл приказ о прекращении работ над самолётами подобного типа.
Сделав вид поотмороженнее:
— И правильно «пришёл» — программа «Большого флота» отменяется. Если не будет новых линкоров и тяжёлых крейсеров, то зачем нам катапультный корректировщик?
— КОР-2 может взлетать не только с корабельной катапульты, но и с водной поверхности. А имея сбрасываемое колёсное шасси — с наземных аэродромов. Поэтому этот тип мог заменить уже устаревшие гидросамолёты МБР-2.
Прищурив один глаз, интересуюсь с ехидцей:
— «Устаревшие» в чём? По каким показателям?
— Да, хотя бы в скорости! С мотором М-62, КОР-2 развивает максимальную скорость 356 километров в час. А если на него поставить М-89 — что мы и планируем сделать, 465 километров в час. Это больше чем у «Чайки» и почти столько же, сколько у И-16 последних типов!
Насмешливо фыркаю:
— «465 километров в час»… Ну и «нахахуа»? Предназначение «Амбарчика» — в отсутствии истребительного противодействия, найти вражескую подводную лодку и скинуть на неё бомбу. Всё! И скажите мне на милость, на кой здесь нужна скорость — «почти столько же, сколько у И-16 последних типов»? В данном случае, она даже помешать может.
Ставя на этой теме «крест», безапелляционно заявляю:
— Ваш КОР-2, нам не нужен!
И оставив Бериева стоять с разинутым ртом, иду дальше.
* * *
А дальше стояла длинная и громоздкая конструкция, похожая на пролёт железнодорожного моста на поворотной тумбе — стартовая катапульта для тех самых «корабельных разведчиков и корректировщиков», которые нам и даром не нужны. С таких они запускаются силой сжатого воздуха с корабельных палуб линкоров и тяжёлых крейсеров, а после выполнения миссии — приводняются и вновь поднимаются на палубу краном.
И в отличии от самих летающих лодок, подобные были мне очень и очень нужны…
Стоявший рядом человек, оказавшийся инженером Бухвостовым — руководителем ленинградского ЦКБ-19, разработавшим специально под КОР-2 корабельную катапульту ЗК-2Б — построенную затем на ленинградском же Заводе подъемно—транспортного оборудования «им. Кирова». Он рассказал мне характеристики этого устройства, но в основном о том, как ленинградцам удалось обскакать конкурент — пневматическую катапульту типа К-12В конструкции самого Эрнста Хейнкеля и отечественную Н-1 — разработанную николаевскими мододелами.
Затем лётчик-испытатель Коровицкий рассказал мне, как происходит запуск корабельного разведчика с катапульты:
— Старт производится под руководством старшины катапульты в присутствии авиатехника данной машины. После того как самолет установлен на стартовые салазки и подготовлен к старту, летчик включает специальную сигнальную лампу, размещенную под левым крылом. Затем запускается двигатель и, после прогрева даётся предупреждение о готовности к старту. Получив утвердительный ответ от старшины катапульты, летчик даёт полный газ двигателю, устанавливает ручку управления самолетом в нейтральное положение, затылком упирается в заголовник кабины и выключает другую сигнальную лампу — сигнализируя о готовности стартовать. Немедленно после этого, старшина катапульты даёт команду технику открыть вентиль подачи сжатого воздуха и дождавшись этого, нажимает рычаг старта.
Впечатлённый сложностью процедуры, я чуть не спалился, обмолвившись:
— Ишь, ты! Прямо как при запуске Незнайки на Луну.
— Кого, кого, товарищ Сталин?
Пришлось строго зыркнуть:
— Вы ничего не слышали, товарищ!
И тот сразу включил тупого.
Постояв возле этого сооружения, подумав, ни к кому не обращаясь:
— А позовите-ка мне сюда товарища Бериева.
Когда последний близ меня появился с тревожным выражением на лице, я всё так же разглядывая катапульту начал:
— По данным нашей разведки (ха, ха, ха!), главной опасностью для кораблей и особенно — транспортных судов входящих в состав конвоев, представляют не подводные лодки или даже рейдеры — как во время предыдущей Мировой империалистической войны… А самолёты! Зачастую, германские субмарины лишь добивают беспомощных «подранков» после атак торпедоносцев и пикировщиков Люфтваффе.
— Лучшей защитой от угрозы «с небес» были бы конечно истребители, стартующие с палую авианосцев… Но таких у англичан мало и предназначены они главным образом для защиты крупных боевых кораблей. Да и из шести, британцы уже умудрились потерять два авианосца. Конвои же остаются без прикрытия с воздуха.
Помолчав, давая время осознать проблему, продолжаю:
— Нужда заставила островитян придумать суррогатную замену настоящим авианосцам. На палубе обычных торговых судов, они устанавливают катапульту вроде этой и размешают несколько истребителей «Си Харрикейн Mk I» — пилотами которых могут стать только добровольцы из морской авиации. И таких «авианосцев» в Гранд Флит уже четыре. Планируется же иметь… Двести!
То ли сэр Черчилль закатит губищу своим адмиралам, то ли столько добровольцев в Королевских ВВС не нашлось, но в такие авианесущие корабли было переоборудовано «всего» тридцать пять посудин.
Криво улыбнувшись, продолжаю:
— …Сами понимаете, товарищи: после выполнения задания, обратно на палубу такого импровизированного «авианосца», лётчик приземлиться не мог. Если дело происходило вдали от суши, он выпрыгивал с парашютом в надежде, что его подберёт спасательное судно.
За кадром осталось то, что я дал уже команду наскоро запилить в такие «одноразовые авианосцы» по одному судну на трёх флотах — Черноморском, Балтийском и Северном. И начать эксперименты, используя всякий летающей хлам, так или иначе предназначенный для списания — вроде И-5 или И-15. Естественно, в экспериментах будут участвовать только добровольцы и в мирное время, садиться лётчики будут только на сушу.
Однако, сейчас у меня появился вариант намного лучше:
— Нам тоже потребуется в будущей войне защищать боевые корабли и транспортные суда от атак авиации противника. И ничего лучшего, чем такие вот «авианосцы» из тихих, мирных сухогрузов, здесь не придумаешь. Но в отличии от англичан, стартовать с них будут…
Сделав паузу — сам Станиславский стоит за поребриком и писцается, наставив на конструктора указательный палец как ствол пистолета:
— …Морские истребители Бериева!
Ну, а что?
Во время Первой мировой войны, летающие лодки Григоровича неплохо себя показали в этом амплуа.
Так почему таковы ж, но более современные Бериева — покажут себя хуже?
Тем более, кто им будет противостоять?
В открытом море редко встретишь «Мессера», разве что его двухмоторный вариант.
Наш основной противник над морем — германские летающие лодки Do-18D/G и Bv-138С по прозвищу «селедка» или «башмак», выполняющие роль морских разведчиков дальнего действия. Скорость у обоих — порядка 265-285 километров в час и кошмарить их способен даже КОР-2 с двигателем М-62.
А убери их с небе, Люфтваффе и Кригсмарине в данной акватории лишатся глаз.
Германский поплавковый гидросамолёт «Хейнкель-115», чаще всего выполняющий роль торпедоносца, развивал скорость 327 километров в час.
Опять же — достаточно лёгкая добыча для одномоторной летающей лодки Бериева, особенно если её вооружить чем-то более солидным, чем два ШКАСа.
Пикирующие бомбардировщики Ju-87, в зависимости от модификации — от 310 до 408 километров в час. Тоже можно подловить и запросто сбить.
He-111 и особенно Ju-88А в качестве дальних разведчиков, торпедоносцев или пикирующих бомбардировщиков — это конечно очень и очень серьёзно.
Но не так смертельно, как кажется!
В своих наиболее массовых вариантах, скорость их не превышает 430-470 километров на высоте, а у воды и того меньше.
Так что КОР-2 с двигателями М-89, они вполне по плечу. Тем более если его с умом апгрейдить, лётно-технические характеристики можно значительно увеличить.
Рисунок 126. Катапультный корабельный и базовый ближний морской разведчик КОР-2, конструкции Г. М. Бериева.
Всё ещё гложимый сомнения тяжкими, спрашиваю у Бериева:
— Ваш КОР-2 в управлении хоть не строг?
За конструктора ответил стоящий несколько за ним лётчик:
— По технике пилотирования самолет несложен, товарищ Сталин и, вполне мог быть освоен пилотами — имеющими навык полетов на распространенной летающей лодке МБР-2.
Окончательно приняв решение, решительно же приказываю конструктору:
— Тогда, товарищ Бериев, жду от Вас вскорости… Эээ… МИК-3 «Баклан» — катапультируемый одноместный морской истребитель с мотором М-89 и как минимум двумя крупнокалиберными пулемётами Березина. Надеюсь Вам не надо напоминать, что его лётно-технические характеристики — желательно поднять выше, чем у «И-16 последних типов»? Особенно — скороподъёмность?
— Понимаю, товарищ Сталин.
Не могу удержаться, чтоб не подсказать:
— Это можно сделать за счёт дальности: ведь стартующему с корабля по тревоге самолёту не надо лететь слишком далеко, чтоб патрулировать или искать цель? Она его сама находит.
— Хорошо, товарищ Сталин.
— Но подвеску дополнительных топливных баков, всё же надо предусмотреть… Мало ли что!
— Понял, предусмотрим.
— Как и парочку противолодочных бомб, на всякий случай.
* * *
Дальше рядком стояли автожиры и…
Мать твою — ВЕРТОЛЁТ !!!
Подхожу и, с хода спрашиваю:
— Товарищ! Это Вы — создатель этого чуда дивного?
— Это, товарищ Сталин, 2МГ «Омега» двухмоторный геликоптер. А я — Главный конструктор ОКБ-3 — Опытного конструкторского бюро, созданного на базе московского авиационного института (МАИ), Братухин Иван Павлович.
Сразу его, как из ведра ледяной водой окатив:
— Так вот, товарищ Братухин: выбранная вами поперечна схема с двумя винтами — тупиковая ветвь в эволюции этого вида летательных аппаратов. Более перспективен геликоптер с одним мотором и одним же винтом с автоматом перекоса, который запатентовал инженер Юрьев в 1912-м году. Неоспоримым преимуществом данной схемы является простота конструкции и системы управления, что следовательно приводит к минимуму затрат на производство, ремонт и обслуживание.
Тои, было попытался со мной спорить:
— Я знаком с этим изобретеним, товарищ Сталин. Но при одном винте, аппарат будет разворачивать в сторону — противоположную вращению.
Да, не на того напал!
— В прошлом году в Америке, полетел геликоптер ВС-300 Игоря Сикорского с рулевым винтом на хвосте — изменяя скорость вращения которого, можно управлять поворотом вертолёта относительно вертикальной оси. И американское правительство тут же дало большой заказ на эти машины, которая должна поставлять прямо на поле боя боеприпасы и вывозить оттуда раненых…
Немножко приврал конечно, но чтоб стимулировать конструктора на творческий порыв.
— …Так что думайте сами, товарищ конструктор.
* * *
Отойдя от машины Братухина, идя вдоль автожиров, вполголоса говорю Туполеву:
— Тоже давно пора уже разогнать этих бездельников, впуливающих казённые рубли в подобные бесполезные хреновины…
И вдруг возле одной такой «хреновины», встал как вкопанный:
— Что это?!
Ко мне тут же побежал один из «бездельников» и представился:
— Инженер Николай Ильич Камов — Директор и Главный конструктор Завод № 290.
Несколько ошалев, не поверив своим ушам, недоверчиво воскликнул:
— Да, ну! Ещё скажите, что вон тот гражданин — это товарищ Миль.
Тот, недоумевающе:
— Да, товарищ Сталин — это мой Заместитель товарищ Миль. Михаил Леонтьевич.
Он не рискнул спросить: «А в чём собственно дело?», это этот вопрос легко читался на его открытом лице.
Переводя разговор на другие рельсы:
— Что это за завод — «№290», товарищ Камов?
— Совсем недавно построен в Люберцах, как опытный для выпуска автожиров и геликоптеров.
Показываю пальцем на так удивившую меня винтокрылую машину:
— А это значит…
В отличии от других автожиров, представляющих собой даже на вид каких-то уродцев — самолёты с передним расположением мотора с нормальным пропеллером и дополнительным винтом большого диаметра сверху, этот больше всего был похож на современный мне вертолёт. Если бы не толкающий винт сзади двухместной кабины, то практически никакой разницы. А так — прекрасный обзор из застекл ённой каплевидной кабины, для двух человек экипажа сидящих рядом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
