Попутчики

— Знакомая фигня! — выпив рюмку водки, закусив вареной сосиской, Волков сморщился и затряс головой. — Нет ничего хуже детских воплей. Любого с ума сведут!

— Да уж... — Белозар сделал глоток вина из бокала и задумчиво посмотрел в окно. — Федор был в панике. Желая избавиться от пацана, как можно быстрее, он сначала прыгнул на сетку, но пацана это не отпугнуло. Тогда Алексеев решил укусить его за палец, чтобы как можно быстрее отогнать вонючего мальчишку от своего вольера, на максимально большее расстояние. Да, он тяпнул пацана за палец, но он не учел, до какой степени мощные челюсти у росомахи и какие у этого животного могут быть острые зубы. Он хотел всего лишь пугануть мальца, но не подрасчитал силу укуса и откусил ему палец. Пацан, конечно же, тут же отбежал от вольера, но начал орать ещё громче. К нему тут же присоединились его родители и работники зоопарка. Начался такой кипиш, что Федор вынужден был снова спрятаться в домике. Будучи на нервах, он сам не заметил, как прожевал палец пацана и проглотил. И тут же сделал ещё одно открытие: вкус крови и человеческого мяса ему понравился! Он даже подумал, что в жизни не ел ничего вкуснее. Тут же захотелось ещё. Поэтому он, не обращая внимания на шум за сеткой вольера, вышел из своего домика и одним махом съел всё мясо, которое было в его миске. Запил всё это водой, вернулся в домик и заснул... После того случая у Фёдора не было проблем с питанием. Он с удовольствием ел сырое мясо и получал от этого удовольствие. Как говорится, нет худа без добра, да? А ещё ему было приятно гадить на полу вольера и смотреть, как киперы, матерясь, убирают за ним дерьмо...

Рудольф и Волков засмеялись.

— Вот это да, — закончив смеяться, произнес Дмитрий. — Ничего себе развлекуха!

Очередной взрыв смеха. Не смеялся только Белозар. Выдержав паузу, дождавшись, когда попутчики успокоятся, он продолжил повествование:

— Да, он начал деградировать. Он понимал, что превращается в животное, окончательно и бесповоротно. И ничего не делал, чтобы как-то изменить это. Да и как бы он это изменил, если вся жизнь упирается в сон, еду, осматривание посетителей и справление нужды? И он бы стал самым настоящим животным, если бы в один прекрасный день, а это было ровно через год после того, как он загадал желание, он не увидел того самого пожилого колдуна, который исполнил его желание. Колдун сидел на той же скамейке, на которой они с Федором сидели год назад, в компании бомжеватого типа, который с жадностью поедал шаурму и запивал её горячим черным кофе. Запах кофе и шаурмы перебил запах бомжатины и так сильно ударил по ноздрям Алексеева, что у него аж слюни потекли, и в животе заклокотало. Ветер доносил до его ушей обрывки слов бомжа о том, как ему тяжело жить, о том, что он с удовольствием всё бы изменил, а лучше бы сдох, чтоб не мучиться. Глядя то на колдуна, то на бомжеватого, Федор начал бегать вдоль заградительной сетки вольера, издавать громкие рычащие звуки. И делал он это для того, чтобы избавиться от неприятных ощущений в животе, а он знал, что это помогает, и для того, чтобы привлечь к себе внимание своего старого знакомого — колдуна. Но, увы, ни колдун, ни его бомжеватый товарищ не обратили на Федора никакого внимания. И только дети, как всегда, показывали на Федора пальцами и смеялись. Кто-то из этих мелких вонючек ещё снимал его на видео. Засранцы! Одна из девчонок со смартфоном в руке так увлеклась фотографированием Алексеева, что чуть не перелезла через ограждение. "Ну-ну, — глядя на неё, подумал тогда Федор. — Подойди поближе и пальчик через решетку просунь. Узнаешь, по чем фунт лиха"...

— Извините, что вас перебил, — Волков виновато посмотрел на Белозара, сложив ладони "лодочкой". — Мне как писателю, пусть даже начинающему, очень интересно, сколько человек, будучи в теле росомахи, лишил пальцев этот Алексеев?

— А... — Белозар прикрыл глаза, начал загибать пальцы. — Пятерых. Это были: алкаш, наркоман, психически нездоровая дамочка, пацан, про которого я уже рассказывал, и студентка, которая хотела сделать эффектное "селфи" с росомахой и просунула через решетку палец...

— Вот дура, бл... — Рудольф покачал головой, глядя на свои большие, волосатые руки. — И ходит сейчас с девятью пальцами на руках.

— Да уж... — Белозар вздохнул, сделал глоток вина и продолжил: — Отвлекшись на девчонку со смартфоном, Федор упустил из вида колдуна и бомжа. А когда девчонку оттащил от ограждения проходивший мимо охранник, ни того, ни другого уже не было. Только какой-то подросток сидел на той скамейке и жрал сахарную вату. Федор расстроился, заскулил и ушел в свой домик, спать. В тот день он даже к еде не притронулся. Вот, как он расстроился. В своем маленьком деревянном домике, лежа на подстилке из соломы, свернувшись калачиком, перед тем, как заснуть, Алексеев подумал, что для него всё кончено, он никогда больше не станет человеком, так и проживет в шкуре росомахи до самой смерти. А ведь ему так надоело даже не жить, а вести жалкое существование в тесном вольере, в шкуре росомахи! Быть экспонатом выставки, на который все смотрят, фотографируют его... Он заснул, где-то в глубине души надеясь, что утром не проснется. А из глаз его текли горячие слезы...

Дмитрий Волков не знал, плачут ли росомахи, и спросить у попутчиков об этом не было времени, так как его мочевой пузырь переполнился и требовал скорейшего опорожнения. Вскочив, он выдавил из себя:

— Извините, я скоро приду!

Распахнув дверь купе, он побежал по тамбуру, чуть не сбив с ног девицу в сильно поношенной, растянутой футболке с надписью "Love" на большой, упругой груди.

Уже выйдя из туалета, он почувствовал себя гораздо лучше. Улыбнулся, когда представил, как упал бы на ту девицу в футболке и обоссался. Вот это был бы номер!

Однако улыбка сползла с его лица, когда он зашел в свое купе и не увидел там Белозара. Старик исчез, испарился. Не было в купе ни его вещей, ни продуктов на столике. Выветрился даже запах его туалетной воды. В общем, ничего не напоминало о том, что пару минут назад тут ехал двойник Кристофера Уокена.

И только наполовину опустошенная бутылка водки стояла на столике.

"Ну, когда же ты закончишься?" — подумал Дмитрий Волков, глядя на бутылку.

— А где Белозар? — Волков вопросительно посмотрел на Рудольфа.

— Не знаю, — тот растерянно пожал плечами. — Просто собрал вещи и вышел. А ты что, расстроился?

— Да, — честно ответил Дмитрий. — Я так хотел дослушать до конца его "страшилку"!

— А... — Рудольф махнул рукой. — Я тебе её дорасскажу. Я знаю её!

— Откуда?

— Неважно. Но концовочку этой истории я знаю очень хорошо.

— Ну, ладно, — Волков принялся доставать из спортивной сумки продукты питания, которые собирала и готовила ему в дорогу мать — вареную курицу, вареные куриные яйца, консервы, хлеб. — Водку будешь?

— Нет, — Рудольф отрицательно замотал головой, чем весьма удивил Дмитрия, ведь тот был уверен, что его попутчик — стопроцентный алкоголик, о чем даже не говорила, а кричала внешность Рудольфа. — Не пью уже года два. Запах спиртного для меня уж больно резкий, как запах нашатыря. По той же причине не курю. Ну, не переношу я запах табака.

— Понятно, — Волков кивнул, отрезая ножом кусок куриной грудки.

— Но ты-то пей водку. Так слушать будет интереснее.

— Ну, ладно, — Дмитрий налил себе немного, выпил и закусил курицей. — Ты бы поел...

— Ага, спасибо! — Рудольф отломил руками добрую половину курицы и вцепился в неё зубами. Быстро расправившись с курятиной, облизал свои пальцы и посмотрел на Волкова. — Готов слушать?

— Да!

— Ну, так слушай... Федор Алексеев заснул, где-то в глубине души надеясь, что утром не проснется. Но он проснулся. И проснулся он от громкого храпа. Открыв глаза, он понял, что находится не в своем вольере, а в ночлежке для бомжей. Бомжи были кругом, они храпели, от них страшно воняло. И Федор был не росомахой, а человеком. Правда, в очень грязной и порванной одежде. Да, он обрадовался этому факту, что даже заплакал. Он лежал и плакал, глядя то на грязный потолок, то на свои руки. Человеческие, мать их, руки. Он мог бы долго так лежать, сжимая и разжимая кулаки, но запах, исходящий от бомжей, начал душить его. Алексеев почувствовал, что вот-вот его вытошнит и вскочил со сколоченной из досок кровати. Он хотел побежать к выходу, но ноги его подкосились, и он упал на пол. Лежа на полу, он понял, что пока был росомахой, разучился ходить. Тогда он пополз к выходу на четвереньках, заблевывая и без того грязный пол. Выход он нашел быстро, так как двигался навстречу потокам свежего воздуха, держа нос по ветру, как со-бака. Когда Федор выполз наружу, он понял, что ночлежка та была на окраине Москвы, в частном доме. Кругом было множество таких домов. Так как было раннее утро, людей на улице не было, и Алексееву ни чего не оставалось, кроме как ползти, надеясь на то, что встретит кого-нибудь из людей, и те помогут ему добраться до дома, до жены и детей. Но никого по пути он так и не встретил. Зато увидел свое отражение в луже. И его это шокировало, так как в отражении он увидел не себя, а бомжа, которого вчера видел в зоопарке в компании своего старого знакомого — колдуна. И тут-то до него дошло, что бомж сейчас живет в шкуре росомахи, а ему предстоит до конца дней своих жить в теле старого, вонючего бомжары. И ни о каком возвращении домой речи быть не пожжет, так как жена в таком обличии его просто не примет, как не поверит в историю его превращения в росомаху, а из росомахи в бомжару. Он бы и сам не поверил, если бы не прошел через это. Эта мысль немного опечалила его. Он даже остановился и сел на жопу, чтобы посидеть и подумать, как же ему дальше жить? И тут из подворотни выскакивает большая собака породы ротвейлер и с громким лаем бросается на него. Ротвейлер хотел вцепиться Федору в лицо, но тот ловко обхватил шею собаки и в мгновение ока сломал её. Раздался хруст позвонков, ротвейлер упал на землю, а Федор сидел и не знал, что ему делать — то ли плакать, то ли смеяться. Ведь до него дошло, что он стал сильным и ловким. Возможно, как росомаха. Единственное, что удручало — он не мог ходить. И тут вдруг из одного из домов выскочил мужик в спортивном костюме. Мужик что-то кричал про его любимого пса, обещал убить Алексеева и закопать в лесу. Когда мужик попытался пнуть Федора, тот перехватил его ногу, повалил на землю, подмял под себя и начал бить его. Бил, разумеется, по голове. Бил, пока мужик не перестал двигаться. Он был мертв, как и его пес. Алексеев это понимал. Было ли ему страшно? Нет. Более того, замочив собаковода и его четвероногого питомца, Федор ощутил физический и эмоциональный прилив сил. Он подполз к дереву, карабкаясь на руках по стволу, привел себя в вертикальное положение и мог самостоятельно сделать пару шагов. Больше ноги ему не отказывали. С легкостью затащив и ротвейлера, и его хозяина в дом, он закрылся изнутри. Звериное чутье, унаследованное им от росомахи, говорило ему о том, что никто ничего не видел и не слышал, кроме мужика и собаки в доме никто не жил, а потому ему, Федору Алексееву, бояться нечего. Никто не хватится ни мужика, ни его пса, всё будет шито-крыто. Оставалось только решить вопрос с их трупами. И тут Федор ощутил такое чувство голода, которого ранее ещё никогда не испытывал. "А почему бы и нет?" — подумал он, глядя то на мертвого пса, то на его мертвого хозяина. Взяв на кухне нож, он в ванной разделал их тела и тут же съел самые вкусные, по его мнению, куски мяса. Остальное запихнул в холодильник. Тогда же, посмотрев на себя в зеркало, он сделал ещё одно открытие: внешне он стал похож одновременно и на того мужика, и на ротвейлера. И не был похож на бомжа, что его очень порадовало. Без труда, по запаху найдя в доме документы мужика, наличность и кредитные карты, Алексеев жил в том доме недели две, выдавая себя за бывшего хозяина дома, пока мясо не закончилось, пока звериное чутье не подсказало ему, что дальше оставаться здесь небезопасно. Тогда он переоделся в одежду мужика, собрал кое-какие его вещи и поехал на электричке в сторону Москвы. Там же, в электричке он украл у одного поддатого мента его служебное удостоверение. И сделал для себя ещё одно открытие: он может обчищать карманы россиян, и они это даже не замечают. Позже этот свой дар вора-карманника он назвал эффектом мягкой лапки. Тоже, наверное, от росомахи передалось.

— А корочки мента ему зачем понадобились? — Волков налил водки в стаканчик, выпил, принялся чистить вареное куриное яйцо.

— Как это зачем? — Рудольф усмехнулся. — Корочки мента открывали ему двери во все квартиры, во все дома, где он мог жить и жрать человечинку. Что он и делал. Он всегда был сыт, одет, обеспечен жильем. Ну, не жизнь, а малина. Только был у этой жизни один "минус".

— И какой же? — Дмитрий кинул на Рудольфа косой взгляд, посыпая яйцо солью из солонки.

— Не к столу будет сказано, но наш герой ссался и срался где угодно и когда угодно. Связано это было с тем, что в шкуре росомахи он так и делал. Причем, долго. А потом это вошло в привычку, и он уже не мог остановиться. Пришлось ему подгузники для взрослых себе покупать и носить их... Вот так он и живет, кочуя по России. И менты его поймать не могут, так как его внешность всегда меняется... Кстати, ест он только мужиков, чтоб на баб не быть похожим. Ха-ха-ха! Ну, как тебе эта история?

Волков помолчал, пережевывая яйцо. Закончив жевать, произнес:

— Говно полное. Никакой интриги... Так кто тебе её рассказал?

Рудольф вдруг поменялся в лице, помрачнел. Пересев на полку Дмитрия, приобнял его и заговорил заговорщическим тоном:

— Если я скажу, откуда я знаю эту историю, я должен буду убить тебя. Это страшная тайна.

Рудольф подмигнул, театрально опасливо глядя по сторонам.

— Так кто всё-таки? — не сдавался Дмитрий.

— Да никто! — рука Рудольфа сжала плечо Волкова. — Я и есть тот самый Федор Алексеев, а Белозар и есть тот самый колдун, который отправил меня пожить в зоопарке...С-сука!.. Кстати, тебе что, не страшно?

— Нет, — спокойно ответил Дмитрий, убирая со своего плеча руку того, кого минуту назад считал Рудольфом. — А ты что, считаешь, что ты на всю Россию один такой?

— Да! — Федор кивнул. — Других таких нет. Иначе я бы догадался об этом. Звериное чутьё, понимаешь ли!

Волков вздохнул.

— Получается, оно тебя подвело. Дело в том, что моя фамилия — Волков. И досталась она моим предкам не просто так. Мы, Волковы, не простые люди. Мы — волки-оборотни. И передается это по отцовской линии. У меня мать — простая русская женщина, а отец — волк-оборотень. Я узнал об этом полтора года назад, да и то случайно, когда бухал с батей. Он всегда был оборотнем и знал об этом. Но он научился обуздывать свою звериную сущность и держать её внутри себя. А всё потому, что очень любит мою мать и боится, что когда-нибудь съест её, а он не хочет этого. Мне же с детства снились, как мне казалось, сны, что я превращаюсь в волчонка и рыскаю по городу, кусая прохожих, убивая собак, кошек и птиц. Но мне-то казалось, что это всего лишь сны. Чертовы сны. Позже, когда я стал взрослее, по Ё-бургу бегал уже не волчонок, а взрослый, большой волк. Он находил себе жертв в лесопарковых зонах, убивал, съедал их мясо. А останки закапывал либо в земле, либо в снегу, в зависимости от времени года. Я просыпался с привкусом крови во рту, но не обращал на это внимания, пока в одну не очень приятную ночь один говнюк не пырнул меня ножом, отбиваясь от меня. Смотри, даже шрам остался...