| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— У тебя есть деньги? — спросил я.
— Пять штук. Специально копила, чтобы свалить.
Это значит пять тысяч рублей. Я посмотрел на табло ближайшей заправки и узнал, что литр дизельного топлива стоит тридцать пять рублей. За пять тысяч я смогу купить сто сорок два литра солярки. Расход топлива по шоссе — в среднем сто пятьдесят литров на сто километров. А ведь Лере тоже надо заправляться. И по справедливости стоит разделить деньги поровну — мне и девушке на топливо. Тогда запаса хода останется в два раза меньше — всего-то около семидесяти километров. А расстояние до столицы почти в семнадцать раз больше. В общем, надо взять многоденег, но где?
— А как вы, люди, зарабатываете на жизнь? — спросил я.
— Ты что, с луны свалился?
— Нет, меня сделали в сборочном цеху.
— Тьфу ты. Впрочем, все равно. Коси под кого хочешь.
— От нас до Москвы одна тысяча шестьсот семьдесят километров. Из них без дозаправки я смогу пройти четыреста. Остается одна тысяча двести семьдесят девять километров. При цене за литр тридцать пять рублей, мне понадобиться сорок четыре тысячи семьсот шестьдесят пять рублей, чтобы доехать до Москвы. А если заезжать по дороге в другие города — и того больше.
— Ты меня совсем запутал. Да и вообще, я таких денег в глаза не видела. Можешь банк ограбить — уверена, у тебя получится.
— Грабить — это плохо. Грабят только злые люди.
— Ха, а ты у нас значит рыцарь без страха и упрека?
— Кто такой рыцарь? — я слышал это слово, но не знал его значения.
— И как таких в армию берут? Рыцарь — это воин в доспехах, который спасает прекрасных принцесс и творит добро.
Я задумался. Доспехи — это вид брони, а у меня есть броня — многослойная и очень прочная. Не знаю, является ли Лера принцессой, но ее точно можно назвать прекрасной. А так как я ее спас, то сотворил добро. Выходит, я и в самом деле рыцарь. Вот так новость.
— А рыцари путешествуют? — спросил я, решив на всякий случай уточнить, не будут ли мешать мои занятия друг другу?
— Конечно. Есть такие рыцари — странствующие называются. Они вот странствуют, спасают принцесс и несут добро.
— Это хорошо. Я могу быть и рыцарем и путешественником.
Лера снова расхохоталась.
— Блин, надеюсь ты не буйный и не переедешь меня смеху ради.
— Конечно нет. Я не хочу никого убивать. Я вот что придумал. Во время странствий мы будем творить добро. А благодарные люди будут давать нам деньги, чтобы мы доехали до Москвы.
— Ты как ребенок, ей богу.
— Мне всего два года, но с учетом способности добывать и анализировать информацию, я гораздо умнее двухлетнего человеческого ребенка.
Лера вздохнула.
— Нет, это я сошла с ума. На самом деле мне врезали по голове, и все вокруг — лишь коматозный бред. Ну не может такого случиться, просто не может.
— Тебя не били по голове, — сказал я. — Только по лицу. Но я успел прогнать злых людей.
Нас обогнала машина. Потом навстречу промчался грузовик.
— Завтра мы станем героями интернета.
— Почему? — спросил я. — Ведь мы не творили добро в интернете.
— Просто жесть, — прошептала девушка. — Я еду черт знает куда с танкистом-аутистом. Впрочем, плевать. Мне уже на все плевать.
Плевать в данном случае не значит избавляться от излишком слюны. Это значит, что Лере все равно, куда ехать и с кем. А мне нет. Благодаря девушке я нашел новую цель в жизни. Я буду не убивать, а помогать людям. Осталось только разобраться, чем именно. Я умею прогонять злодеев, я очень сильный и выносливый. Могу перебраться через реку или проторить путь в лесу. Я могу защитить хороших людей от выстрелов и взрывов, если они укроются за мной. Еще я могу снести ветхий дом или вытащить застрявшую в грязи машину. И по сути это все. Тому, кто был создан убивать, сложно приносить много пользы. Но я буду стараться. Ведь я — странствующий рыцарь.
003
Лера заснула, и я замолчал. Мы проехали все ночь, не встретив по дороге полицию. Никто не преследовал нас, не пытался вернуть. Но я не расслаблялся, активно исследуя все вокруг себя.
На рассвете мы добрались до моста, рядом с которым стоял знак "сорок тонн". Я вешу почти в два раза больше, поэтому пришлось сворачивать на проселочную дорогу и искать брод для форсирования реки. Мы ехали вдоль посадки, а за ней находилось поле с золотыми колосьями. Я не знал точно, что это за культура. Может рожь, а может пшеница. Мне никогда не доводилось видеть ни то, ни другое.
Шесть с половиной километров спустя мы добрались до небольшой деревни. Десять домов, пятьдесят семь жителей. Я решил спросить у кого-нибудь, где на реке есть брод. Потому что мой навигатор не показывал глубины водоемов. Для этого нужен эхолот, а у меня его нет.
На окраине деревни я увидел пожилую женщину с двумя ведрами. Она крутила барабан с цепью над глубокой шахтой. Это называется колодец — там есть вода. Потому что в песне по радио пели: "Колодец, колодец, дай воды напиться". А еще бывают колодцы, где добывают нефть. Но нефть, в отличии от воды, стоит очень дорого. А воды я могу взять бесплатно, она необходима для охлаждения двигателя и агрегатов. Вообще-то простая вода не самая эффективная охлаждающая среда, но меня строили для войны, а на войне случается всякое. Поэтому я могу залиться водой без вреда для силовой установки.
Женщина увидела нас издалека, уронила ведро и схватилась за сердце. Но я поспешил ее успокоить, потому что пожилым людям вредно волноваться. Тогда у них может остановиться мотор, а я не смогу его запустить. Даже у врача однажды не вышло, а я не врач, да и рук у меня нет. Я сказал:
— Не бойтесь.
И женщина немного успокоилась. Сердце перестало биться так часто.
— А чего это к нам солдатики пожаловали? И кто это девушка?
Наш разговор разбудил Леру. Она резко выпрямилась и точно бы ударилась головой о пушку, но я отвел орудие в сторону.
— А у нас учения, — сказала Лера. — Очень важный эксперимент. Проверяем, сумеет ли "Армата" дойти своим ходом до Москвы. А я журналистка — веду репортаж прямо с борта, так сказать.
Женщина улыбнулась.
— Может вы в гости зайдете? Я вас молочком, пирожками угощу.
— Я зайду, — охотно согласилась Лера. — А вот танкисты не смогут. По условиям эксперимента, они не должны покидать танк. Это такой тест на выносливость и совместимость. Как у космонавтов, знаете?
Лера врала, но я понимал почему. Если бы она сказала правду, пожилая женщина позвонила бы в полицию. Леру бы арестовали и отвезли насильно домой — как сына буфетчицы. А меня вернули бы на завод. Вернее, попытались бы, только я бы не дался. А путешествовать без Леры мне не хотелось. С ней всегда можно поговорить и узнать что-то новое. Например, про рыцарей.
Деревня просыпалась. Так говорят люди, хотя деревня не может просыпаться. Деревня — это географический объект, скопление человеческих жилищ. Поэтому правильно говорить — просыпались жители деревни. Но это звучит не так интересно, правда? Это еще одна сторона человеческой двойственности, которую я хотел познать. Люди вообще существа многосторонние, в отличии от меня.
Жители вели на луга стада рогатых животных. Это козы, потому что они меньше коров. И не овцы, потому что у овец кучерявая шерсть. Есть еще много рогатых животных, например буйволы. Их я увижу, когда приеду в Америку. А еще бывают носороги — они живут в Африку. Этот континент я тоже обязательно посещу, потому что я хочу повидать весь мир. Но мне понадобится очень много денег, а я так и не узнал, как их зарабатывать.
Люди останавливались рядом со мной, улыбались, трогали мои борта. Мальчишки взбирались на меня и фотографировались. Я ничуть не был против, потому что я нравился этим людям. Они не ругались и не размахивали руками как Генерал. И не пытались убежать, как те два злых человека. Их сердца ускорялись, а дыхание сбивалось, когда они видели меня. Люди смеялись и веселились, и ничуть меня не боялись. Значит, они хорошие, потому что плохие испугались бы и сбежали. Получается, я одним своим видом нес добро хорошим людям. И я снова ощутил странное чувство, которое до конца не могу описать. Может, я тоже радовался? Не знаю, ведь я не дышу, а двигатель работал как и прежде.
Тут я заметил в конце улицы двух человек. Один из них пожилой в коричневом пиджаке и брюках. Второй — в замасленном комбинезоне. Первый сказал, что надо как можно быстрее убрать урожай. Второй ответил, что у комбайна полетело сцепление, починить на месте нельзя, как из города запчасть придет так и начнут уборку. Пожилого это не устроило, он ругнулся. И я понял, что ему требуется помощь. Которую я смог бы оказать, потому что я сильный и выносливый.
Я попросил людей отойти в стороны. Они разбежались, весело хохоча. И шли за мной следом, когда я подъехал к спорящим селянам. Я сказал им:
— Я бы мог стать тягачом для комбайна, если бы вы обеспечили надежную сцепку.
Сцепка нужна особая — жесткая. Потому что мне придется не тянуть, а толкать комбайн перед собой. Иначе я подавлю все колосья и только наврежу, а не принесу помощь. Человек в пиджаке спросил, а можно ли мне заниматься подобными вещами? Я ответил, что не только можно, но и нужно. И что не отказался бы от небольшого вознаграждения. В лоб просить деньги — это не слишком вежливо, но иначе я не доберусь до Москвы.
Человек развел руками и сказал, что денег у них практически нет. Тогда другой человек в замасленном комбинезоне предложил отдать мне солярку из комбайна. Ведь все равно бы ее пришлось потратить. Я согласился и тогда человек в комбинезоне сказал, что пойдет делать дышло. А я поехал вслед за пожилым человеком на поле.
Селяне побросали все свои дела и двигались следом. Я слышал, о чем они говорят. А они хвалили меня, говорили, как здорово, что я оказался в деревне. И эти слова вновь будили странное чувство, название которому я до сих пор не нашел.
К обеду сцепка была готова. Меня соединили с комбайном, человек в комбинезоне сел за руль. Подъехала еще одна машина — грузовик с открытым кузовом, куда падало зерно из комбайновой трубы. Я не знаю, как она называется. Мы прошли одну полосу и водитель грузовика сказал, как ровно и точно я управляюсь не только с танком, но и с комбайном. И добавил, что с такими танкистами нам ничего не страшно. Я не стал пояснять, что на самом деле внутри меня нет никаких танкистов. Ведь промолчать — не значит солгать.
А е два с половиной часа к нам приблизился легковой автомобиль. На его дверцах было написано: "ГТРК "Пермь". Из машины вышли молодая женщина с микрофоном и мужчина с большой видеокамерой на треноге. Они расположились рядом с полем и стали меня снимать, попутно рассказывая о необычной помощи военных в уборке урожая. Когда мы закончили и я вернулся в деревню, женщина попросила дать ей интервью. Я не стал отказываться, потому что меня все равно уже засняли и покажут по телевидению.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
