Бромий по утрам был вялый и готовый то и дело скулить — наверное, даже не из-за плохой подготовленности к переходам и полевой жизни, просто есть такие люди, с утра у них упадок сил, особенно если вставать приходится рано. Нелей же напротив — ранние подъёмы в принципе любил, тем более, что с вечера он поставил в трёх приметных с точки зрения удачи местах на скорую руку сделанные силки. Оставив Бромия с наказом быстро развести костёр из сухих веток и запасти топлива, он отправился проверить ловушки — и оказалось, что в двух из них висят удавившиеся крупные кролики. Это была удача, Нелей вернулся к месту их лагеря гордый, как после большой победы, мысленно снова и снова благодаря Аполлона и Артемиду за то, что покровительствуют ему в пути и не дают голодать.

Бромий костёр развёл и натаскал сушняка, но сам сейчас дремал у огня, поставив подбородок на коленки и плотно обхватив ноги руками. Умываться и расчёсываться он, как видно, и не подумал, и Нелей праведно возмутился:

— Иди умойся! — он непререкаемым жестом ткнул в сторону ручейка, который бежал неподалёку со скального уступа. Бромий буркнул, не двинувшись с места:

— Я голодный.

— Не получишь есть, пока не умоешься, — Нелей сам уже сполоснулся, когда ходил проверять ловушки. Голос его звучал непреклонно, без намёка на шутку.

— А сам? — Бромий посмотрел на него сердито.

— Я уже умылся.

— Врёшь, наверное... просто меня хочешь зас... ай!

Бац! Сильная затрещина заставила Бромия клюнуть носом почти в огонь. Вскочив, он бросился на Нелея с кулаками, когда же тот перехватил и отбил в стороны руки Бромия — попытался, и почти удачно, свалить Нелея зацепом ноги.

— Молодец, — мельком одобрил Нелей, вывернул бьющую руку повыше и повёл упирающегося Бромия к воде. Тот шипел, как дикий кот, тормозил пятками, но всё-таки шёл — заломленная рука напоминала о болезненности излишних агрессивных движений. — Теперь так, — сообщил Нелей, подведя Бромия к тёмной журчащей струйке и становясь вместе с ним на колени. — Нагибаааемся... — он потянул руку выше, Бромий издал трагический протестующий вопль:

— Она хо-лод-на... — который оборвался обречённым бульканьем. Нелей удовлетворённо кивнул и выпустил тут же отшатнувшегося от воды Бромия, который, мотая мокрыми волосами, заявил неожиданно:

— В баню хочу.

— Будет и баня, и всё на свете, если дойдём, — пообещал Нелей. А пока пошли, глянешь, как надо готовить кроликов...

... — Если пойдём по этой дороге дальше на запад — то выйдем к мосту через Сальзу, а потом сперва к Нисе, а потом дойдём аж до Камика, а это сиканские города, — Нелей старательно уничтожал все следы их ночлега, пока Бромий укладывал сумки. Кроликов они съели полностью, и настроение у Нелея было хорошим — с охотой пока получалось

— Опять придётся лезть в горы, — понимающе вздохнул Бромий.

— Ну да. Но только за мостом. И тропами — на юг к Акраганату. Переправимся через Сальзу сегодня — и считай, что большую часть пути мы прошли.

— Через опять переходим эту реку вброд? — уныло спросил Бромий, тем не менее, всем своим видом показывая, что он готов в путь.

— Через Сальзу вброд не переправишься, — вздохнул Нелей. Придётся или плыть, или всё-таки по мосту.

— Давай по мосту, — вкрадчиво предложил Бромий. — Давно уже все тебя потеряли... да и не было никого, кроме Даннона...

— Тебе же нравится плавать, — прищурился Нелей, уже шагая обратно к дороге. Бромий, двинувшись следом, пожал плечами:

— Очень. Только в море, а не в реке. В реках вода какая-то... — он поискал слово и определил, — ...ненадёжная.

— Да вообще-то, — вздохнул Нелей — Бромий передал и его чувства, и он решился: — Хорошо. Пойдём к мосту...

...Дорога оказалась куда оживлённей, чем вчера. В основном люди шли на запад, в сторону моста. Юные путники даже проехали не меньше схена на крестьянской повозке, вёзшей ранние яблоки, и по два яблока съели — возница, хозяин урожая, сам их угостил, хотя не знал эллинского и, когда Нелей, мысленно вздохнув, честно протянул ему свою последнюю медную лепту — со смехом помотал головой отрицательно.

— А кто правит у сикулов? — заинтересованно спросил Бромий, когда они распрощались с крестьянином и шагали уже на своих двоих, но бодро. Нелей пожал плечами:

— Вожди... старосты в деревнях... Общего правителя у них нет.

— А у сиканов? — продолжал допытываться Бромий.

— И у них так же, как я слышал, — сказал Нелей, провожая глазами эллинскую колесницу — парной запряжкой правили богато, хоть и по-дорожному, одетые мужчина и женщина, тоже явные эллины. — Хотя, говорят, в Камике есть какой-то царь, но я про него ничего не знаю, может, это и выдумки или легенда. Они же совсем дикие. Вот элимцы, которые живут на крайнем западе нашего острова — они потомки троянцев. У них есть и царь, и настоящая столица. Называется Сегеста, отец там был с посольством — рассказывал, что город красивый, как наши, эллинские... почти... и ещё там текут источники лечебной воды, горькой такой и шипучей. Жаль только, что элимцы союзничают с пунами... Ну а сиканы — дикари, и не больше.

— Ну да... — Бромий отчётливо поёжился и надолго замолчал. Открыть рот его заставила лишь еда — сломанная пополам уже совсем сухая лепёшка, по нескольку фиг и по одной вяленой рыбе (она уже начала попахивать) на брата. Ели на ходу, да и то Нелей сомневался — стоило ли, ведь кролики пошли на завтрак совсем недавно... но в конце концов решил, что так уж жадничать не стоит. Да и с охотой ему, наверное, будет везти и дальше — боги его не забудут. Еду опять запили водой из фляг, потом Нелей спел песню про то, как селянин, вернувшись с хорошего праздника, спутал хлев со своей комнатой, а овцу со своей женой, наутро же и вовсе выгнал жену, заявив, что она и копытца тонкорунной красавицы не стоит (от ушей Бромия можно было зажигать факелы), а тут впереди и мост замаячил. Мальчишки невольно ускорили шаг.

Мост через Энну — неширокий, но надёжный, каменный, построенный невесть кем в невесть какие времена, однако, стоявший прочней прочного — был границей между землями сикулов и сиканов. С этой стороны, с которой подходили мальчишки, дежурили несколько воинов, которым всё-таки пришлось отдать лепту — правда, они ничего не спрашивали и вообще прохожими, которые платили, ничуть не интересовались, делая исключение только для гружёных телег, которые осматривали довольно тщательно. То ли что-то искали, то ли думали, как побольше содрать с хозяев... С другой стороны моста и вовсе никого не было, но и уже привычных круглых домов не оказалось даже видно — дикая местность, сосновый с редкими могучими дубами лес по обе стороны дороги, а далеко впереди над этим лесом — горы. Путников на дороге, впрочем, меньше не стало, но идти дальше с ними мальчишки не могли и, улучив момент, чтобы не возбуждать ничьего любопытства, когда дорога более-менее опустеет, свернули на юг по звериной тропке, почти тут же бодро полезшей в гору. Пришлось задержаться и обуться, да и в лесу было жутковато, если честно. Нелей старался держаться как можно бодрей, но, когда неподалёку послышался резкий, раздражённый мявк-вой:

— Вуууу-ааа-ммм-шшшш... — почти перестал храбриться.

— Кто это?! — вырвалось у Бромия.

— Рысь, — нервно сказал Нелей. — Рысь, кабаны, да волки... зимой — вот самые опасные жители в лесу.

— А медведи? — Бромий озирался в поисках рыси, только вверх, на ветви, не осмеливался посмотреть — чтобы, храни боги, всё-таки не увидать её...

— Они не злые... — Нелей вспомнил, что в этих лесах водятся, по слухам, ещё и тигры (1.), но говорить этого вслух не стал. Бромий ошалело поглядел на него — видимо, решив, что ослышался насчёт "незлых медведей". — Нет, я правду говорю. Медведи особого вреда не делают, разве что иногда... э... девушек похищают.

1.Это правда. На Сицилии в тот период водился так называемый "туранский тигр", но был он уже довольно редок. А в материковой Греции встречались львы.

— Едят? — нервно уточнил Бромий. Нелей покачал головой:

— Похищают, говорю же...

Глаза Бромия стали огромными и окончательно недоверчивыми:

— За... чем?

— Ну... за этим, — пояснил Нелей и ободрил даже остановившегося Бромия, до которого дошла наконец вся глубина и изощрённость коварства медведей-похитителей: — Ну ты же не девушка! И я.

— Ага... а вдруг ему давно с похищениями не везло! Объясняй потом, — серъёзно отозвался Бромий.

Мальчишки, не сговариваясь, молча-внимательно огляделись, потом посмотрели друг на друга и начали хохотать — немного нервно, но искренне-весело. От их смеха лес вокруг тоже слегка повеселел. Почти уже поуспокоились, но Бромий сказал:

— Представь себе, как медведь... — и снова поднялся сдвоенный звонкий хохот. Наконец Нелей, всё ещё фыркая, махнул посохом:

— Пошли уже, медвежья радость.

— Пошли, — охотно откликнулся Бромий. — А мы сейчас по чьей тропинке идём?

— Олени, скорей всего... Вон, смотри, — Нелей указал на ствол ближайшей сосны, — видишь шерсть? Оленья...

Бромий кивнул, потом длинно вздохнул:

— Как тут пахнет хорошо...

— Это смола. От жары тает, вот и идёт такой запах... — Нелей втянул воздух поглубже. — Правда хорошо...

— Нелей, а можно я спрошу про Акрагант? — осторожно начал Бромий, и Нелей кивнул. — Ты знаешь того, кто там на... тебя ждёт?

— Нет... Мы просто должны прийти в... в одно место в назначенное время, а оттуда нас отведут к нужному человеку.

— А как узнают, что это ты? — допытывался Бромий.

— Не знаю, да и не моё это дело, — терпеливо отвечал Нелей.

— А вдруг решат, что я — лишний?

Нелей задумался. Этот вопрос был серьёзным. Но, подумав (а Бромий явно ждал ответа — и ждал тревожно), Нелей решительно сказал:

— Не решат. Обещаю тебе. Раз уж я взял тебя с собой — то не решат.

Он задумался снова, но уже о другом — где-то сейчас Алкамен, Эгист и Дигон? Тоже добираются пешком, поплыли на корабле? Может, они уже в Акраганте? И что им там всё-таки предстоит делать-то? И что делают те, кто остался в Сиракузах? Нелей понял, что очень скучает по всей компании, особенно по Алкамену... Встретятся ли они снова? И если да — то все ли? И когда встретятся?

— Нелей, — тихо сказал Бромий. — Я же не виноват, что я...

— Ты что, мысли читаешь? — несердито, скорей удивлённо, спросил Нелей. Бромий отмолчался, но потом сказал так же тихо и печально:

— Когда мы дойдём, и ты будешь со свободными... я сразу опять стану...

— Послушай, — Нелей положил руку на плечо Бромия. — Слушай, что я тебе скажу. Слушай и запоминай. Пусть боги гневаются на меня за ложь, но в Акраганте я ни слова не скажу никому стороннему о том, что ты раб... нет, погоди, не перебивай меня! — он повысил голос, видя, что Бромий что-то собирается горячо сказать. — А когда мы вернёмся домой... если мы вернёмся домой, Бромий, слушай, именно если! — то... знаешь... я... я давно об этом думал... я... — Бромий напряжённо ждал, и Нелей, разозлившись на себя за своё беспомощное заикание, остановился, взял его руки в свои, стиснул и поднял на уровень плеч. Помедлил, сказал, стараясь не запинаться, хотя это было трудно: — Бромий, послушай. Я давно мечтал о том, что подрасту, накоплю денег и выкуплю тебя у Фойника. Потому что я не могу сказать за всех рабов и не знаю, как мир станет жить без них... да и не верю, что он сможет так жить — но ты — ты! — не должен быть рабом. И не будешь. Я упрошу помочь мне людей, которым Фойник не откажет; это так же верно, как то, что солнце восходит на востоке. Если мы вернёмся живыми — ты будешь свободен. Если я погибну, а ты останешься жив — ты всё равно будешь свободен; я позабочусь об этом. Если погибнешь ты, а я буду жить — тебя не вспомнят, как раба... нет, стой, погоди, помолчи ещё! — повелительно, властно оборвал новую попытку Бромия заговорить Нелей. — Я знаю, что ты в душе гордый и упрямый, — Бромий чуть покраснел. — Ты сейчас хочешь сказать, что тогда я буду твоим рабом, пусть и не по записи в домашних свитках, но по сути, потому что тебя выкупят мои связи. Так вот: если ты скажешь это и откажешь мне из своей гордости — я никогда больше не взгляну на тебя, никогда не разделю с тобой воды и пищи и не пойду с тобой одной дорогой. Не обижай меня отказом, Бромий. Пусть благие боги услышат, что я говорю сейчас. И пусть это будет моя клятва, клятва Нелея, сына Актия из рода дорийцев, гаморов Сиракуз. Вот так. Теперь ты слышал то же, что и боги. Ты согласен принять от меня такой дар?

— Да, — выдохнул Бромий. Его пальцы в руках Нелея пошевелились: — Нелей, я... — он подался вперёд, уткнулся в плечо спутника и тихо заплакал.

Нелей не стал над ним смеяться. Если честно, ему самому очень хотелось зареветь, и он с трудом удержал всхлип. Просто обнял Бромия и закрыл глаза...

...Мальчишки стояли так довольно долго — пока Бромий не выплакался и не утих, только коротко вздрагивал время от времени. Нелей молча отстранил его от себя, молча полил ему из фляжки, они молча пошли дальше, и лишь через какое-то — довольно долгое — молчаливое время Нелей, как ни в чём не бывало, спросил:

— Может, стоит начать искать ночлег? Как думаешь?

— Да, конечно, — в деловитом голосе Бромия скользнуло облегчение. — Пора уже...

Они к этому времени уже выбрались из леса как такового — дубы вовсем исчезли, сосны стали реже и ниже, но кряжистей, разлапистей, тропа вела вверх между хаотичного нагромождения каменных глыб, и над головами ярко сияло чистое небо. Вдали между двух острых высоких скал ходили кругами два орла. Даже на таком расстоянии было отчётливо ощутимо, что птицы — огромны... и мальчишки приостановились, переглянулись молча.

— Думаешь?.. — наконец спросил Бромий, когда птицы плавной спиралью ушли куда-то вниз-в сторону. Нелей стоял бледный, посмотрел на Бромия, как на чужого или дурака — и кивнул:

— Наверняка. Помнишь, ты говорил как-то про жертвенники Молоху? — Бромий ответил кивком. — Так вот... те, кто послал меня — они сражаются против этих жертвенников. А значит, я — тоже. И нет ничего удивительного... — он снова не договорил.

Мальчишки пошли дальше, заставляя себя не оглядываться, чтобы не увидеть на скалах фигуру чел... Его фигуру. Это было бы всё равно слишком жутко, знать о таком вмешательстве. В легендах — одно дело, но время легенд ушло, и, если оно возвращается... то значит... значит — и испытания живущим ныне будут тяжелы и ужасны, как в легендах. Но в легендах — герои, у которых воля из стали и кровь богов в жилах. Смогут ли нынешние люди вынести подобное тому, что доставалось на долю героев?

— Нелей, а они — хорошие люди? — спросил Бромий, когда скальные пики надёжно скрыл от них поворот тропы, а сама тропа привела в заросшее кустарником ущелье и постепенно стала карабкаться вверх. — Те, кто... ну, кто тебя послал?

Нелей задумался. И сказал честно:

— Нет. Если ты понимаешь слово "хорошие" — как добрые, честные, сочувственные — то нет. И я больше не хочу ничего объяснять.