Месть проигравших

Проклятые демонами Бедны!

В памяти Изилендила — нет! Настоящее его имя Махтон, появилась душераздирающие картины выжженных до гранитного основания континентов северного полушария планеты Киракам — родины соргисов. Все годы, когда приходилось скрывать истинную сущность, он запрещал себе вспоминать их. Слишком это страшно...

В темной прорези рта сверкнули в оскале зубы.

Прости меня клан Нолдор и ты народ соргисов!

Ненависть к полуроботам, изгнавшим предков, а потом убившим его народ, накрыла Махтона с головой, смешавшись с презрением к самому себе, образовав взрывчатый состав страшной силы.

Прости меня, народ соргисов, что ты мертв, а я жив. Простит что был вынужден так долго ждать. Но время пришло.

Да будет ваше пребывание, за гранью бытия благостным, ибо пришло время. Спите спокойно. Я отомщу за вас!

Они уничтожили мой мир, а я уничтожу за это и их самих и, их земных полуобезьян! И пусть, я погибну, но с собой к Демонам Бездны я заберу всех! Всех! Жизнь за жизнь!

* * *

Главная колония драуни на Марсе: Эктелион.

Профессор Амрос — член Совета кланов драуни, эстет и экстремист, услышал звук открывающейся двери. Не оглядываясь на звук, с хриплым выдохом выбросил вооруженную длинным клинком — катонэ, руку вперед, целясь в правое плечо — колыхнулась косичка мокрых от пота седых волос — этот удар был его коронным.

Противник уклонился и отступил, сместившись влево и, тут же ударил в ответ сверху катонэ по руке профессора — не достал. Замер, настороженно выставив вперед сверкающий на солнце катонэ и короткий обоюдоострый клинок — оха в другой руке.

Профессор пошел по кругу вокруг противника, нацеливая катонэ в лицо противника, а оха, в левой руке, перехватив обратным хватом, поднял к груди.

Снова атаковал в правое плечо, но противник отмахнулся, создавая угрозу лицу — профессор отпрянул назад, уйдя влево.

Несколько раз противник сам атаковал, целясь то в правое плечо, то в грудь, профессор парировал с отходом— это была ошибка. Поняв как Амрос защищается, противник сделал выпад и достал таки в плечо на отходе влево, ответный рубящий удар поразил его предплечье.

Один — один — подумал Амрос. Плохо — на прошлой неделе было гораздо лучше! Что-то я сегодня не в ударе.

Стремительную атаку в грудь сумел отразить, но за ней последовал хлесткий батман, сбивший катонэ в сторону, и острие вражеского клинка кольнуло под правую ключицу. Отпрянул — слава Демонам Бездны, противник достал в конце выпада. Иначе поединок был бы уже закончен.

Два — один! Плохо! Очень плохо!

Услышал удивленно-восхищенный возглас:

— Демоны бездны!

Противник не остановился, стремительно и 'длинно' подшагнув вперед, ударил катонэ в грудь. Это был шанс. Длинный клинок профессора отвел катонэ противника вправо, а оха через руку уколола в правую половину груди.

Есть! Качественный укол получился, серьезный, смертельный.

Короткий гудок оповестил об окончании поединка.

Противник поднял клинки вверх и, отступив на шаг, замер. Фехтовальный робот в очередной раз признал, что живой драуни — профессор Амрос сильнее.

Амрос засунул оба клинка за пояс и обернулся.

Возле закрытых дверей стоял сухощавый, неопределенного возраста драуни, самый обычный, если бы не глаза, живые и проницательные и, пожалуй, что-то в лице, напоминающее одновременно и куницу, и лису. Это был одноклановец профессора по имени Норин.

Норин несколько раз гулко ударил в грудь ладонью (жест аналогичный аплодисментам у землян).

— Да ладно, Норин, — отмахнулся Амрос и пристально посмотрел в угол и мысленно приказал стоявшей там самоходной тележке приблизиться. Снял с нее полотенце, — я и сам вижу, что сегодня не мой день... — он взял полотенце и с силой провел несколько раз по мокрым от пота волосам.

— Уважаемый профессор, вы не правы! Бой великолепен, уж я-то понимаю в этом! — убежденно ответил Норин.

Амрос возвел взгляд к потолку, словно перед непонятливым учеником — и этот льстит.

— Оставим, Норин, мои успехи и неудачи в благородном искусстве схватки — я попросил вас прийти не для этого... — профессор бросил мокрое полотенце обратно на тележку и многозначительно посмотрел на пользовавшегося абсолютным доверием клановца, не раз, и не два выполнявшего для предводителя клана 'деликатные' поручения.

— Слушаю вас, — насторожился Норин.

— Я про племянницу нашего главы Совета кланов, — профессор замолчал, многозначительно глядя на собеседника и принял вальяжную, даже несколько расслабленную позу, соединив ладони шпилем перед грудью, — Линдирора... эту авантюристку Аридэль. Драуни сошли с ума... если не понимают фундаментальные законы даже не социума а биологии. Все живое агрессивно — это его свойство и, если мы позволим себе смешиваться с людьми, то просто исчезнем, растворимся как исчезает упавшая в речку капля крови. Нас всего пятьдесят тысяч, а людей несколько миллиардов!

— Да, это недопустимо... а когда она должна родить от человека?

— Да какая разница, — громко произнес Амрос, избегая смотреть собеседнику в глаза, — эта авантюристка может стать после дяди главой клана Лэрдов, — голос стал ядовито-сух, — как же герой войны и первый контактер с людьми...

Норин молча смотрел на главу клана, острые уши заметно шевельнулись. Интриговать против своих же, когда их, драуни, осталось всего несколько десятков тысяч — казалось не правильным, но отказаться от поручения главы клана было немыслимо.

Амрос нахмурился и капризно изогнул губы.

— Норин, не надо смотреть на меня взглядом невинной школьницы, у вас все на лице написано! Это очень, очень опасно — делайте что хотите, но Аридэль и ее потомки не должны прийти к власти в клане Лэрдов.

Норин довольно долго молчал, потом произнес:

— Вы хотите, чтобы я... — Норин замолчал, испытывающе глядя в лицо главы клана, но тот отрицательно мотнул головой.

— Норин, не надо перекладывать на меня свою работу, думайте, изобретайте как выполнить задачу, а подробности меня не интересуют!

— Я вас понял уважаемый профессор, — Норин склонил голову и, провожаемый раздраженным взглядом профессора, вышел из зала.

* * *

Обещавшее стать одним из самых скандальных за время существования ООН сессия ее Генеральной Ассамблеи продолжалась.

В просторном и ярко освещенном полуденным солнцем зале подлинный Вавилон — смешение всевозможных рас и народов: обстановка до невозможности торжественная и чинная; море лиц от молочно-белых представителей северной Европы до угольно-черных африканцев; одежда от строгих деловых троек до экзотических туземных нарядов; 'простые' дипломаты и главы малозначительных государств, хотя время от времени взгляд натыкался на узнаваемые лица мировых лидеров. Пожилой чернокожий мужчина — генеральный секретарь ООН, на сцене, за дизайнерским столом, с озабоченным видом покосился на пустые кресла в зале — их было много. Сессия началась еще утром и многочасовой марафон долго и многозначительно выступавших глав государств, заставил нестойких украдкой позевывать, а некоторых — потихоньку выскальзывать из зала — попить кофе и передохнуть в одной из уютных зон отдыха. Впрочем, не все оказались такими нестойкими. Во втором ряду напротив трибуны сидел российский дипломат, показавший себя достойным наследником Виталия Чуркина. Он выглядел подтянутым, словно стойкий оловянный солдатик. Лишь к двенадцати, когда ожидалось выступление посла драуни господина Саэроса, зал потихоньку наполнился дипломатами и мировой элитой — им не было чуждо ничто человеческое и их мучило обыкновенное любопытство — почему демонстративно державшиеся отшельниками пришельцы прервали молчание и, попросили дать возможность выступить на заседании? За полгода после прибытия и, основания поселения на Севере России, большая часть драуни улетела на Марс. В анклаве осталось самый минимум, необходимый для торговли и взаимодействия с Россией, а за пределами поселения пришельцы показывались крайне редко.

На часах была половина первого, когда очередной президент совершенно маленькой и незначительной, но очень гордой страны, собрал бумаги, церемонно поклонился и покинул трибуну. Генеральный секретарь ООН — он вел ассамблею, тихонько выдохнул и с жадным интересом посмотрел на очередного докладчика. Это был высокий, спортивного телосложения юноша, в заурядном джинсовом костюме. Правильные, словно написанные художником, черты лица, снежно-белая кожа, контрастировали с иссиня-черными кудрями. Впрочем, все в пределах пусть экзотической, но человеческой нормы. Только торчащие из волос звериные уши давали понять, что это не человек. Хотя, возможно, пришельца правильнее было называть существом, в этом генеральный секретарь не определился.

В зале оживились. Ну наконец-то! Перед сценой засуетились с камерами в руках телевизионщики из пресс-службы ООН. Взгляды... разные: любопытные, ненавидящие, лишь равнодушных не было, скрестились на пришельце. Если середина зала, где сидели представители стран третьего мира и России с союзниками, смотрели вполне доброжелательно, то правый фланг с членами НАТО и их союзниками смотрел явно неприязненно.

Саэрос внутренне усмехнулся. Проигрывать тоже нужно уметь, подумал драуни неторопливо подходя к трибуне, присел на кресло рядом и насмешливо оглядел прищуренными глазами собравшихся вершителей судеб человечества. Множество взглядов его ничуть не смущали.

Многоголосый приглушенный шепот на десятках языков, вспышки поднятых для исторической съемки над головою смартфонов. Генеральный секретарь с неудовольствием оглядел мировую элиту, но предпочел промолчать. Глухо откашлявшись, на английском языке представил полномочного посла Совета кланов драуни господина Саэроса.

Пришелец легко поднялся с кресла, учтивым кивком поблагодарил ведущего и встал у трибуны.

Отбывавший с кислой физиономией повинность главы делегации хозяев — США, вице-президент недовольно сжал тонкие, старческие губы. Его непосредственный босс — глава американского государства по-прежнему считал собственную страну исключительной и, счел возможным проигнорировать сессию.

— Уважаемый генеральный секретарь, — произнес драуни, одновременно поворачиваясь в сторону ведущего сессию и, слегка наклонил голову. По-русски он говорил чисто, лишь временами слышался легкий 'прибалтийский' акцент, — Уважаемые руководители государств, дамы и господа, — добавил драуни, поворачиваясь в сторону черных, белых, смуглых лиц внизу, — Хотелось бы напомнить о событиях краткосрочного русско-американском конфликта, едва не приведшем к полномасштабной ядерной войне. Народ и Совет кланов драуни не намерены играть в старшего брата и следить, чтобы люди не применили ядерное оружие и не уничтожили себя. В то же время мы сознаем, что могут найтись авантюристы, которые попытаются вновь поставить ваш мир на грань уничтожения. И поэтому необходимо избавить планету от опасных игрушек. Мы предлагаем правительствам Земли сдать нам на переработку запасы ядерных боеголовок в обмен на гарантии безопасности и открытие с нами торговли. Конечно, за исключением продукции военного назначения. Живите, как считаете нужным, мы не хотим и, не станем вмешиваться в ваши внутренние дела, но без ядерного оружия. Это наше предложение ни в коем случае не ультиматум. Каждая страна, владеющая оружием массового поражения, должна решить для себя: обладать атомным оружием и не иметь возможности им воспользоваться, так как любую попытку применить его мы немедленно пресечем, или получить доступ к нашим технологиям и товарам.

Несколько мгновений лица делегатов хмурились, а когда дослушали перевод, зал многоголосо ахнул, взорвалась бурей эмоций: крики, хлопки в ладоши, свист. Вице-президент США, вскочив с кресла, кричит что-то неслышимое, потрясая кулаками. Вот представитель Украины, съежившейся до размеров Галиции, машет вынутым неизвестно откуда желто-синим флагом. Телевизионщики лихорадочно снимали редкую для этих стен сцену. Представители Индии и Пакистана, искоса поглядывая друг на друга, о чем-то напряженно размышляли.

Драуни коротко поклонился. На прощание сверкнул насмешливый взгляд, пришелец неторопливо сошел со сцены. Генеральный секретарь кричал в микрофон, безуспешно успокаивая мировую элиту. Взгляды все чаще падали на посла России, а когда тот подтвердил, что русские в курсе планов драуни, и собираются согласиться на предложение, в зале воцарился окончательный беспорядок...

Глава 3

Мощный дизель негромко и мерно гудел. Тяжелая боевая машина пехоты 'Брэдли — M2A2/M3A2' стремительно и плавно мчалась, в составе ротной колонны, по отличному американскому шоссе в направлении стены на границе с Мексикой. По информации разведки где-то за стеной накапливалась банда для прорыва на территорию США. Рядовой Джон Бейли, на скамейке у стены силового отделения с каменным выражением загорелого лица рассматривал на экране, на перегородке силового отделения, пролетающие пейзажи. Идиллическая картина, исступленно палит солнце на безоблачном голубом небе. Бесконечные поля с белоснежным хлопком, колышутся под порывами ветра, словно море. Мир, покой. Как будто не гремит вялотекущая война в южных штатах. Лишь изредка, напоминая о ней, мелькнет у обочины сгоревший дотла автомобиль на ободах, да просвистит встречный грузовик. Пахло соляркой и горьким мужским потом — в десантном отделении тесно: бравых джи-ай (англ. G.I., сокр. government — правительство + issue — задание) — солдат армии США) набилось по штату — шесть человек, да еще в полной боевой выкладке, весом почти пятьдесят фунтов.

Сержант-майор Коттон, время от времени искоса поглядывал на Джона, наконец, не выдержал, повернулся:

— Что ты вытворяешь, рядовой? — произнес возмущенно. По безучастному лицу солдата промелькнула тень эмоции. Джи-ай, кто с возмущением во взгляде, кто с интересом, повернулись к сержанту-майору.

— Вот зачем было убивать того кафра? Если ты думаешь, что гибель жены и ребенка служат достаточным оправданием для бессмысленного убийства...

— Сэр! У него было ружье.

Сержант захлебнулся от праведного гнева.

— Он держал его на плече и не представлял опасности!

Лицо солдата болезненно сморщилось, словно он был готов заплакать.

— Сэр, может в этот раз я хотя бы успею вовремя! Ниггер теперь не сможет никого убить! Сэр, тогда я опоздал всего на пятнадцать минут...

До вербовки в армию Джон Бейли работал в полиции Лос-Анжелеса. Демонстрации по поводу очередного убийства чернокожего полицейским, быстро переросли во всеобщий расовый бунт. Начались систематические поджоги — сгорело свыше десяти тысяч зданий, город окутал густой и вонючий дым. Пролилось много крови, очень много, сколько именно, не знал никто. Вооруженные негры и латиноамериканцы захватили штурмом на окраинах города несколько правительственных зданий и полицейских участков и перекрыли баррикадами путь полиции и национальной гвардии штата. Больше недели они штурмовали город и все это время длилась вакханалий насилия и убийств. Когда Джон Бейли вернулся в когда-то тихий пригород Лос-Анжелеса, то обнаружил собственный дом пылающим, а окровавленные тела изнасилованных жены и малолетней дочери — на лужайке перед зданием. На похоронах он не проронил и слезинки, а на следующий день уволился из полиции и пришел на вербовочный пункт. В прежние времена с такими психологическими проблемами как у него, в армию не брали, но сейчас гребли любого. Так Джон попал во взвод сержанта Коттон.