Убить бога непросто

Орк стрельнул на меня глазами, потом перевёл взгляд на кучу соломы с какими-то грязными тряпками в дальнем углу камеры, и почему-то шёпотом сказал: — Это тайна. Но ты встал со мной рядом во время драки. У тебя, в отличии от многих людей, есть честь. Поэтому я тебе скажу. Это шаман. Он сказал, что мне нужно прийти в одиночку на землю гномов во время полной луны для того, чтобы сбылось предсказание.

Что?! Ах ты ж... Только этого дерьма мне для полного счастья не хватало! Я схватился руками за голову, и теперь вовсе не от того, что у меня сотрясение мозга. Пророчество. Долбаное пророчество. Я застонал.

— Эй, Клингар, тебе плохо?

— Ракшас, ты ничего не перепутал? Это точно предсказание? Может, твой шаман чего не так понял? — с надеждой спросил я орка.

— Нет, шаман сказал чётко: Тот, который умер, но который вернулся, должен пройти пути миров и постигнуть места силы. И возродится, и будет править, если одолеет владык земли и неба. А потом сказал, что ему нужны будут помощники. И что я избран для этого. Вот и всё.

Всё. Попал. Полноценное пророчество. Кто же это со мной так пошутил-то? Локи? В его стиле. Ну подожди, шутник хренов, и до тебя доберусь. Пророчество, настоящее пророчество — это серьёзно. Я думал осторожно, не привлекая к себе внимание, пробраться к Источнику, а там уже решать проблемы по мере их поступления. А теперь все планы летели Анубису под хвост. У него есть, я видел. Беда в том, что пророчество нельзя проигнорировать. Последствия будут печальны, если попытаться это сделать. Фатально печальны. Ненавижу это! Ты должен исполнить пророчество, а если попытаешься как-то схалтурить или просто сбежать, то ты — труп. Без вариантов. А больше всего в своей длинной жизни я ненавидел быть чьей-то марионеткой. Неважно, чьей — старших богов, судьбы, обстоятельств. Я привык сам делать свою судьбу, и вот теперь так вляпаться...

— А ты сам как очутился в этой таверне?

Орк, похоже, совершенно не волновался о своей судьбе. Фаталист. Сказали идти, он и пошёл. Пророчество выведет. Мне бы такую уверенность.

— Твоя судьба открыта для богов. Его судьба сокрыта на скрижалях Книги Судеб, — раздался вдруг мелодичный голос, и грязная куча в дальнем углу зашевелилась. Что за... Я прижался к стене камеры, выставив перед собой открытую ладонь в атакующем жесте. Дьявол, совсем забыл! Ошейник, будь проклят навеки маг, его создавший!

— Я не причиню тебе вреда, называющий себя Клингаром.

Куча зашевелилась сильнее, и из неё выполз... Эльф. Избитый и оборванный, как и мы с орком, с шикарным фонарём под глазом, но это точно был эльф, уж эти острые уши и высокомерную физиономию ни с чем не спутаешь.

— И чего молчал, что мы здесь не одни? — внимательно осмотрев эльфа, повернулся я к Ракшасу.

— Ты не спрашивал, — пожал могучими плечами орк. Вот ведь... дитя природы.

— Да уж, действительно. И не поспоришь, — буркнул я. — Ладно, будем знакомиться ещё раз. Наши имена ты знаешь. А тебя как зовут, остроухий?

— Я отказался от своего имени. Причину этого знать вам необязательно. Но можете звать меня Стрелком. И не называй меня остроухим, варвар!

Экие все нежные. Одного зелёным не назови, другого ушастым. А меня, значит, варваром и белозадым обезьяном называть можно.

— Не называй меня варваром, остроухий!

Мы немного пободались взглядами, и эльф уступил первым.

— Ты прав, идти навстречу нужно разумным, только так можно обрести взаимопонимание.

— Философ? Говоришь, словно выпускник столичной академии, — я, кряхтя, как столетний старец, поднялся на ноги, и, превозмогая головокружение, подошёл к двери камеры, обитой толстыми полосами железа. Сжав кулак, несколько раз ударил по закаменевшему от времени дереву.

— Без толку. Я уже пробовал. Никто не придёт, — подал голос орк. — Я думал, что ты вот-вот к предкам отправишься. Ты почти не дышал. Я стучал, но никто не ответил.

Чёрт. Я доковылял до своего угла и рухнул обратно на вонючую солому. Надо пораскинуть мозгами. Ха, а вчера буквально едва не пораскинул. Да уж, ситуация поменялась кардинально. Ещё и пророчество это... Кстати, о птичках. Я подозрительно воззрился на эльфа.

— Слышь, философ. А ты тут как оказался? Далековато ты от ваших эльфийских лесов забрался.

— Духи священного леса вели меня. И не мне идти поперёк их воли.

Понятно. Ещё один. Орк, эльф и человек. Кого ещё ждать? Вампиров, тролля и принцессу гоблинов?

— Понятно. Духи леса, значит. Ну а сюда как загремел?

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — печально вздохнул эльф. — Военное положение отменили ещё не везде, а я не получил печати магистрата, разрешающее ношение оружия. Ну вот и... — Стрелок потрогал цветущий всеми красками радуги огромный синяк под глазом и поморщился. — Нарвался на гномий патруль. Ну а они долго разговаривать не стали.

Мы с орком сочувственно переглянулись. Тяжёлые башмаки гномов знакомы нам не понаслышке.

— Не люблю гномов, — высказался Ракшас, и мы с эльфом горячо его поддержали. Ничто так не сплачивает команду, как общая неприязнь. В данном случае, к бородатым недомеркам.

— Ракшас, там воды не осталось? А то в горле пересохло, — спросил я орка. Тот молча взял стоявший рядом кувшин, и перевернул его вверх дном. Понятно. Они нас что, уморить здесь собрались, что ли?

Ответ на этот животрепещущий вопрос пришёл неожиданно. Дверь камеры беззвучно открылась, повернувшись на хорошо смазанных петлях, и в проёме, освещённом тусклым светом факелов, сверкнули выставленные вперёд наконечники коротких копий.

— Встать! Лицом к стене! Руки за спину! — пролаял команду толстый, с заплывшей салом физиономией, гном, высунувшись из-за спин стражей. Тюремщик. Ну что ж, хоть что-то сдвинулось с места. Я поднялся на ноги и отрицательно мотнул головой орку, принявшему боевую стойку и сжавшему огромные кулаки. Ракшас ещё пару мгновений пораздувал ноздри, а потом всё-таки последовал моему примеру, заведя лапы за спину и уткнувшись лбом в каменную стену. Звякнули кандалы. Гномы своё дело знали туго. Сквозь ножные кандалы пропустили короткую цепь, приковав нас друг за другом, и идти приходилось короткими шажками. Захочешь, не сбежишь. Эх, не было бы на мне ошейника, даже моих нынешних сил хватило бы на то, чтобы порвать цепи как гнилые нитки и дать отсюда дёру. Но подземные недомерки всё просчитали.

Идти пришлось недалеко. Эльф попытался было разговорить конвоиров, но получил в ответ пожелание заткнуть рот хвостом болотного гмырха и пару тычков тупыми концами копий. Пройдя по длинному коридору с рядами камер по обе стороны, мы поднялись по узкой лестнице. Тюремщик, сняв с пояса связку ключей, открыл толстую, в три пальца, железную дверь, и мы вышли на тюремный двор. Солнце! Как же я рад его видеть! Орк с эльфом явно разделяли мои чувства, подставив лица солнечным лучам.

— Назагораетесь ещё! Когда на каторге камень рубить будете, гы-гы! — гундосо заржал тюремщик. — И это если вас на голову не укоротят!

Гномы-конвоиры заржали вслед за своим начальником, видимо, найдя эту шутку чрезвычайно смешной. Мысленно поставив галочку у себя в памяти поквитаться с этими шутниками, я попытался абстрагироваться от происходящего, продумывая план спасения. Но времени подумать мне не дали. Со скрежетом открылись массивные створки ворот, и внутрь въехала, управляемая четвёркой мощных жеребцов, глухая повозка без окон, больше похожая на огромный гроб.

— Вперёд, смертнички, заходим, располагаемся с удобствами, — продолжал искромётно юморить тюремщик, подталкивая нас к повозке. Из открывшихся дверей перевозки для заключённых выпрыгнули два квадратных гнома, коротко кивнули толстяку-тюремщику, и споро забросили меня, орка и эльфа внутрь, пропустив связывающую нас цепь сквозь вделанные внутри в борта перевозки железные кольца. В обстоятельности гномам не откажешь, это уж точно. Перевозка была довольно просторной, явно рассчитанной на большее количество осуждённых. Она была разделена на три части толстыми решётками. В одной такой секции нас и приковали. Кольца, сквозь которые была продета цепь, были закреплены почти под самым потолком, и длины цепи не хватало, чтобы сесть на пол. Второе отделение пустовало. А пара конвоиров уселась на лавку посредине между клетками, поставив короткие копья, которыми удобно орудовать в ограниченном пространстве, между колен.

— Дозволено ли будет мне спросить у доблестных стражей, куда нас везут? — не выдержал эльф.

— Молчать, — один из гномов, одетый в кожаный доспех, и вооружённый, помимо копья, ещё и коротким широким мечом, висящем на поясе, лениво встал, и, просунув копьё сквозь решётку, ударил эльфа тупым концом в живот. — На суде разговаривать будешь.

Ага. Значит, суд, всё-таки, будет. Уже радует. А то ведь и прирезать могли по-тихому, от этих бородатых всего можно ожидать. Ехали долго. Завести разговор с конвоирами уже никто не пытался. Да и смысла не было, стражники не судьи, нашу судьбу не решают. Судьба... Опять у меня нет выбора, опять кто-то решает за меня. Я бессильно дёрнул за цепь. Задремавший стражник открыл один глаз, недовольно оглядел нашу компанию и, убедившись, что никто не предпринимает попытки побега, закрыл его снова.

— Клингар, — шёпотом окликнул меня орк. Из-за своего роста ему было тяжелее всех — гномы при строительстве перевозки на размеры орков явно не рассчитывали, и Ракшас, при каждом наезде колеса на камень или выбоину, бился головой о потолок. — Что делать будем?

— А чего ты меня спрашиваешь? — таким же шёпотом ответил я, искоса поглядывая на конвой.

— Не знаю. Мне почему-то показалось, что ты уже бывал в таких переделках.

Да уж, было дело. Во времена, когда я ещё был простым человеком, мне частенько доводилось посещать тюрьмы. Не по своей, естественно, воле. Да и когда в магии поднаторел, магистром стал, тоже, бывало, случалось. А вот когда в боги выбился, уже такого не было. Да и какая тюрьма бога удержит?

— Ну, бывал. Если я ничего не путаю, то по гномьим законам нам всем полагается... — я провёл пальцем вдоль горла, наглядно продемонстрировав, чем нам грозит нарушение местных законов. Орк инстинктивным движением потёр шею. — Но есть у меня одна задумка. Гномы — страшные ревнители традиций. Я хочу на этом сыграть. Есть один древний закон, о котором мало кто знает. В общем, говорить на суде буду я. Тогда, может, мне удастся всех нас вытащить.

— Удивительные познания для дикого варвара, — подал голос молчавший до этого момента эльф. — Ты полон загадок...

Стрелок смотрел на меня испытующим взглядом, но я сделал рожу кирпичом. Чёрт, надо следить за своим языком. Варвар должен изъясняться проще.

— Ушастый, ещё раз назовёшь меня варваром... — начал было я, но тут повозка остановилась. Раздался неразборчивый сквозь толстые деревянные доски бортов перевозки крик кучера. Через мгновение раздался второй крик, куда более отделённый. Конвоиры как по команде проснулись и вскочили на ноги. Один из стражей подошёл к дверце, и, отодвинув в сторону заслонку маленького зарешеченного оконца, выглянул наружу.

— Прибыли, мясо, — глянув на нашу троицу, скривил заросшее рыло конвоир. — Не повезло вам. На воротах Борг стоит, а это значит, что сегодня смена судьи Гурыза. А у него разговор с преступниками короткий. Или в петлю, ногами дрыгать, или на каторгу, камень для дорог рубить. Но и там больше месяца не живут.

Через оконце раздался скрежет поднимаемой решётки, повозка дёрнулась, вызвав приглушённое ругательство орка, в очередной раз приложившегося головой, и въехала внутрь. Нас ждал суд.

Глава 3

— Именем короля гномов, провозглашается приговор, — одетый в белую судейскую мантию, символизирующую чистоту помыслов и неподкупность, судья Гурыз встал с центрального кресла, прокашлялся, нацепил на нос очки в тонкой золотой оправе, и, держа в руках свиток, стал зачитывать приговор. Я аж головой потряс, настолько это действо походило на то, как это делалось в мире Земли. Один в один. Интересно, кто у кого спёр идею этого постановочного фарса?

Нас провели по коридору, завели в зал и приковали к уже знакомым железным кольцам, теперь вделанным в каменную стену. Эта гномья основательность начала меня уже слегка доставать. По бокам встали гномы, вооружённые дубинками. Надо полагать, судебные приставы. Ждать пришлось недолго. Дверь раскрылась, и в зал суда зашли три упитанных гнома, разодетые в судебные мантии. Поднявшись на деревянный помост-возвышение, гномы важно опустили свои откормленные седалища в роскошные кресла с высокими спинками, на которых был изображён герб королевства гномов — скрещенный молот и секира над наковальней. Суд начался.

Хотя, насчёт суда я погорячился. Его как такового просто не было. Не было ни адвоката, ни прокурора. Прямо революционная тройка времён гражданской войны в Советской России. Меня в те времена каким-то бесом занесло, я посмотрел на то, что там творится, и переместился обратно, в тихий и спокойный век девятнадцатый. Бр-р-р... Нет, революция не наш метод.

Выступило только несколько свидетелей драки в трактире, и, конечно же, мы с орком оказались во всём виноваты. Мы, оказывается, разнесли трактир, нанесли огромные убытки материального характера хозяину, и избили до полусмерти два десятка ни в чём не повинных граждан. Я даже рта не смог раскрыть в своё оправдание — на любые попытки перебить свидетеля следовало быстрое наказание в виде ударов короткой, обтянутой кожей, дубинкой. С эльфом тоже разобрались быстро. Командир патруля, задержавшего эльфа на границе, заявил, что эльф начал стрелять в них безо всякой причины. Благо, ни в кого не попал, а доблестные защитники границы доблестно задержали эльфийского шпиона. Я только хмыкнул, услышав это. Эльф стрелял в гномов, но не разу не попал? Бред собачий. Впрочем, беспристрастных судей такие мелочи не интересовали. Долго валандаться с нами не стали.

— Наёмник, именующий себя Клингар, орк, именующий себя Ракшас и эльф, именующий себя Стрелок. За нарушение законов за номером три тысячи сто двадцать семь дробь три, пункт восемнадцать, за номером четыре тысячи пятьсот семь, пункты пять и одиннадцать, вы приговариваетесь к пожизненному отбыванию срока в каменоломнях. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Вам понятен приговор? Увести.

— Я требую Божественного Суда! — выкрикнул я в отчаянии.

Судьи, уже направившиеся к выходу, замерли.

— Я знаю закон! Вы не имеете права отказать нам в этом!

Это моя последняя надежда. Все мои знания о законах гномов пятисотлетней давности. За это время могло многое измениться. Старые порядки, заведённые Богом гномов Махалом, могли уже не действовать.

— Откуда ты знаешь про этот закон? — повернулся ко мне председатель судебной тройки. — Впрочем, неважно. Этот закон писан для гномов. Не для людей, орков или эльфов.

— В законе ничего про это не сказано! Там сказано, что любой разумный вправе призвать Божественный Суд, если уверен в своей невиновности. Если вы откажете нам в этом праве, то нарушите закон!

Гурыз недовольно посмотрел по сторонам, о чём-то пошушукался со своими заместителями, и, скривившись, как от лимона, буркнул: — Да будет так. Вас доставят в Храм Махала, и пусть он решает вашу судьбу.