Волчица и пергамент. Том 9

Рутея, стараясь укрыть себя от иссушающего ветра одиночества, возвела вокруг себя стену из неразрешимых проблем. Однако связи Коула с компанией Дива и намерение Ханаана послать людей в Акент могли легко, как соломенный дом, смести эту стену. И то, и другое было связано с тем, кто носил имя Предрассветного кардинала, и если это назвать властью Предрассветного кардинала, то её, без сомнений, можно было расценивать как весьма могущественную.

— А там, где есть власть, — продолжил Ле Руа, — там найдётся и желание воспользоваться ею. Если кто-то объявит, что он Предрассветный кардинал, довольно многие склонятся перед ним. Вы удивитесь, как много существует людей, которые захотели бы воспользоваться этой властью.

По мере того, как Ле Руа говорил, Миюри всё больше и больше напрягалась.

— Здесь, на большой земле, почти никто не знает преподобного Коула в лицо, но имя его уже достигло очень удалённых мест. Меня и раньше беспокоило то, что это таит некоторые опасности, но я думал, что если кто-то начнёт выдавать себя за преподобного Коула, то это произойдёт немного позже, — Ле Руа сделал короткую паузу, чтобы промочить горло вином. — Может, из-за того что известность преподобного Коула выросла слишком быстро, а может, из-за того, что его бурная деятельность проходила в королевстве Уинфилд, но его имя стало особенно лёгким для использования мошенниками.

Если Коул находился по другую сторону пролива, мошеннику не грозило столкнуться с ним самому.

— Кроме того, роль, которую играет преподобный Коул, лучше всего подходит, чтобы мошенничать, используя его имя.

— Роль? — переспросила Миюри.

Ле Руа улыбнулся и перевёл на неё взгляд. Точнее, на бумагу в её руке. Миюри с её прекрасным чутьём сразу это заметила и нарочито помахала бумагой.

— Конечно, сложно выдавать себя за императора, победившего дракона, но если выдавать себя просто за моего брата, тебе достаточно будет невзрачно выглядеть и носить неинтересную одежду!

Действительно, от мошенника не потребуется хороших лицедейских навыков, не говоря уже о том, что выдавать себя за Предрассветного кардинала, следующего принципам аскетизма, можно без лишних денежных трат.

— Удобно то, — заметил Ле Руа, — что он не является официальным священнослужителем. Будь он таковым, то при его известности можно было бы обратиться в крупную церковь и с высокой вероятностью найти там кого-то, кто знал бы его в лицо или переписывался с ним.

И это тоже облегчало задачу мошенникам.

— Но всё же притворяться моим братом?.. Я не представляю, зачем это делать. Я бы хотела подражать герою-рыцарю.

Взгляд Миюри был полон сомнения, есть ли смысл притворяться таким не "потрясным" человеком.

— Подсказкой к ответу может служить названное место.

— Это что говорил тот, кого привёл школяр, да? Эшьютадт? — и Миюри склонилась над картой, разложенной на длинном столе.

— Соборный город, город под управлением архиепископа. Эшьютадт — один из таких, — произнёс Ле Руа, указывая в угол карты. — Архиепископ Эшьютадтский — один из выборщиков.

Поражённая Миюри замерла на миг, потом чуть наклонила голову и уточнила:

— В таком случае это может означать, что самозванец, притворяющийся моим братом, хочет убедить местных жителей вместо моего брата?

Чуть запнувшись, она пробормотала: "Но ведь..."

— Этот почтенный Пьер говорил про него как про Предрассветного кардинала, против которого сражается тот города, — произнёс Коул и с нехорошим предчувствием посмотрел на карту. — Может, он использует моё имя для борьбы с церковной организацией?..

И действует в полном отрыве от стратегии и намерений Коула.

— Это в случае добрых намерений. Очень вероятно, что он делает это ради людей, страдающих от жестокого правления архиепископа.

Миюри взяла деревянную ложку, чтобы съесть то, что осталось от пирога, однако брови её были нахмурены.

— То есть, это хороший человек по своей сути? — спросила она.

— Это с какой стороны посмотреть, — очень серьёзно ответил Ле Руа. — На протяжении истории почти все, кто выдавал себя за святого, были казнены за вероотступничество. Неважно, чем они оправдывались, скажем, хотели помочь кому-то или что-то исправить, то, что они лгали, присваивая себе имя святого, — ничто не оправдывает лжи. Кроме того, если зовёшь за собой людей, значит, ты их подстрекаешь идти за ложным святым, значит, ты там обязательно будешь пособником дьявола.

Иначе говоря, такие люди способны выбирать любые средства ради собственных целей. Поэтому они обязательно в какой-то момент времени сбиваются с пути независимо от того, добры были их намерения или злы.

Хотя просто обнаружить, что есть такой человек, — уже головная боль сама по себе, но Ле Руа сказал "в случае добрых намерений".

— Господин Ле Руа, а что вы думаете насчёт дурных намерений? — спросил Коул.

Ле Руа кивнул и ответил:

— Я уверен, что он именем Предрассветного кардинала обвинил архиепископа и потребовал отказаться от накопленных богатств. Если за то, чтобы оставить архиепископа в покое, он попросит денег, то сможет получить быстрый доход. Кафедральный город Эшьютадт — древний, богатый город, известный своим большим рынком. Там должно было осесть много золота и серебра.

Откровенное объяснение представителя мира торговцев Ле Руа оказались совершенно неожиданными как для Коула, так и для Миюри.

— Очевидно, что это стало бы огромным ударом по нашему делу. И дело не только в том, выбранный им в качестве цели архиепископ является одним из выборщиков. Церкви наверняка снится падение репутации преподобного Коула, так ведь? И дурные вести распространятся по всей большой земле в мгновение ока.

Глаза Миюри широко распахнулись с той же быстротой:

— Этого нельзя!

— Вот именно, вот именно, — подтвердил Ле Руа.

Миюри внезапно зачерпнула деревянной ложкой остатки пирога, отправила в рот и проглотила. Проглотила целиком, так что Коул невольно задался вопросом, как ей удалось это сделать при её тонкой шее, а значит, узком горле. Потом деревянная ложка полетела на стол.

— Нам нужно немедленно в этот соборный город!

Если её волнение усилилось бы ещё чуть-чуть, её уши и хвост могли бы вылезти наружу.

Увидев её в таком состоянии, Ле Руа улыбнулся, а Коул разочарованно вздохнул.

Словно в ответ на крик Миюри открылась дверь часовни, и вернулись Рутея и Ханаан, отводившие Пьера на постоялый двор.

Если самозванцу позволить делать всё под именем Предрассветного кардинала, что захочет, это имя могло получить дурную славу, о чём он сам бы даже не подозревал, тогда борьба против Церкви была бы отброшена далеко назад. Более того, самозванец действовал в Эшьютадте, городе, которым управлял один из выборщиков императора. Да и в церковной организации этот архиепископ имел определённое влияние.

В обычной ситуации Коул постарался бы тщательно продумать дальнейшие действия с Хайленд и остальными соратниками, но сейчас об этом не могло быть и речи.

Нужно было срочно выяснить, правдиво ли то, что Пьер слышал о самозваном Сумеречном кардинале, если да, тогда узнать, что именно делает этот человек. Когда это станет известно, возможно, потребуется как можно скорее остановить его.

Рутея занялась поиском бродячих школяров, побывавших в Эшьютадте, а Ле Руа по своим торговым связям попытался узнать, есть ли кто-то, располагающий сведениями об этом городе.

Ханаан, расспросив Пьера, решил пойти с ним в церковь Акента, чтобы тоже постараться что-то выяснить.

Коул мог не сомневаться, что с ним были по-настоящему надёжные люди, но, с другой стороны, сам он, носитель звания Предрассветного кардинала, пока остальные лихорадочно занимались делом, сидел один в комнате на постоялом дворе. Миюри, бегавшая по лавкам рынка в поисках одежды в дорогу, вернулась в комнату незадолго до захода солнца и, увидев своего брата, беспомощно лежавшего на кровати, раздражённо вздохнула.

— Из-за этого и будут объявляться самозванцы моего брата. Ну же, собери свою гордость, будь себя достойным!

Та же Рутея тоже теряла напрасно время, увязнув в детской попытке спрятаться от своей проблемы. Упрёк заставил Коула опустить голову, но Миюри тут же хлопнула его по спине:

— Если бы мой брат был больше похож на рыцаря из легенды, изображать его было бы не так легко!

Это что-то должно было означать, Коул, немного подумав, конечно же, понял.

— И потому не только у рыцарей из легенд, но и у обычных королей с древних времён всегда были прозвища, — сказала Миюри с таким восторгом, что её волчьи уши невольно выскочили наружу и встали торчком. — Ведь знаменитых королей называют прозвищами, к примеру, Барбад-Рыжая Борода или Джоан Плешивый, разве не так?

Миюри, любительница героических историй, даже простонала от избытка чувств, красноватые глаза девушки уставились на Коула.

— Мой брат, Похлопанный-По-Плечу?..

В данный момент это, вероятно, было бы идеальным прозвищем для него.

— Робкий... нет, Беспокйный? Может, Прямодушный... или Диковинный... А, не поймут, да? Тогда, может, лучше всего — Наказующий.

По ходу дела предположительные прозвища скатились к обзывательствам, Коул ясно видел, что ничего одобрительного для него Миюри не находила.

— Куда мне тягаться с Солнечной Святой, — произнёс Коул.

Миюри подняла к небу красноватые глаза, пожала плечами и рассмеялась.

— Не беспокойся, брат. Когда мой брат встанет напротив самозванца, сразу станет ясно, кто настоящий.

Несмотря на обычно язвительное отношение Миюри к Коулу, эти слова она произнесла очень искренне. То, что он почти каждый раз, когда с ней разговаривал, оказывался уязвимым, объяснялось, вероятно, кровью мудрой волчицы Хоро, которая текла в жилах Миюри. Но этой девушке ещё явно не хватало опыта, чтобы унаследовать звание мудрой волчицы самой.

Она развязала и тщательно сложила пояс с волчьим гербом.

— Если будет так, то хорошо, — с сомнением ответил Коул.

— Мм? — промычала Миюри, направляя и взгляд, и уши в его сторону.

— Будет несколько сложно показать, что я настоящий.

Миюри посмотрела в потолок сначала вправо от себя, потом влево и, наконец, на Коула. Словно это помогало ей представить себе ситуацию.

— Почему?

— Когда у кого-то на губах мёд и рядом пустой горшок из-под мёда, узнать, кто виновник, несложно.

Миюри недовольно прищурилась, её хвост дёрнулся влево и вправо.

— А что, если есть только пустой горшок из-под мёда, а рядом с ней стоит двое?

Может сложиться впечатление, что виновных двое, но убедительных доказательств не будет.

— В отличие от святых, как про это рассказывается в их жизнеописаниях, я не умею творить чудеса.

Власть у Коула имелась, но пощупать её было нельзя. В Священном писании было много историй, в которых под обличием нищих укрывались даже ангелы Господни, и их природа редко распознавалась.

— Но братец Ханаан и дядя Ле Руа скажут, что настоящий — мой брат, верно?

— А если и с его стороны окажутся сторонники, такие же, как у меня, и если он их обманул, и они станут убеждать, что настоящий он? Или, что скорее, если это просто группа мошенников, тогда они, естественно, будут вести себя именно так. Горожане, наверное, не будут понимать, кому поверить.

— Э? Это непра... — заговорила было Миюри, но в тот же миг поняла. — Это бу... но-но-но он же не настоящий брат!

Она стала приближаться к нему, будто собиралась к нему прижаться, но Коул бережно обеими руками остановил её.

— Возьмём, скажем, насколько нам до сих пор помогла досточтимая Хайленд.

В королевстве Уинфилд и в соседних с королевством землях живёт немало людей, знающих в лицо члена королевской семьи Хайленд. А тем, кто не знает, можно показать документ с гербом королевства, который сможет всем внушить должное уважение.

Но дальше от побережья, в глубине большой земли люди могут даже никогда не слышать о королевстве Уинфилд.

Если Коул с соратниками войдут в соборный город Эшьютадт, не продумав своих шагов, их могут самих принять за самозванцев и прогнать.

— Вот же ж... Что же делать?

Да уж, что же делать... Коул и думал об этом, не вылезая из комнаты.

Если появился один самозванец, их может появиться ещё десять, подумавших схожим образом. Теперь, когда готовится Вселенский собор и распространяется Священное писание в переводе на обычный язык, наступал решающий момент для сражения.

Если самозванцы отнимут звание Предрассветного кардинала, усилия и надежды многих людей могут пойти прахом. На Коуле и его соратниках лежала большая ответственность, требовавшая принятия должных мер.

Ле Руа говорил что-то об опасности одиночества носителя известного всем имени, и нужно было дать миру понять, что Предрассветный кардинал — это не только Крул, но и все его соратники.

Если их соперник со своими последователями оказались бы мошенниками, то вряд ли их удалось бы вежливо убедить признать свою ложь, проведя с ними откровенный разговор. Даже если предъявить письмо от Хайленд, Коул не был уверен, что в этой далёкой стране королевский герб встретит уважение. Не удивился бы он и тому, что мошенники могли подготовить поддельные бумаги о тех или других привилегиях.

И продумывая в подробностях всё это, Коул не мог не вздохнуть. Дело было даже не в дикости того, что он продумывал, а в том, может ли это получиться. И если пойти на это, надо было представить себе возможные последствия.

Если Миюри, вернувшись с рынка, увидела своего брата в подавленном состоянии, зрение её не подвело.

Хорошо зная жития святых, Коул легко себе мог представить, как резко могла измениться жизнь самозванца, выдававшего себя за Предрассветного кардинала.

Было множество примеров святых, к которым стекались толпы людей, куда бы они ни приходили, которых высоко ценили влиятельные люди, но в итоге эти святые, не оправдав людских ожиданий, были вынуждены уйти от дел.

Но Коул оставил Ньоххиру для того, чтобы исправить Церковь, и для этого заручился поддержкой многих людей. И какой-либо возможности сделать вид, что этого не произошло, у него не было.

К тому же у него есть спутница, на которую можно было положиться. И он поделился с ней опасениями, связанными с самозванцем.

— Что?.. — яростно переспросила Миюри, глядя на брата полными слёз глазами.

Прежде она поднимала шум, желая выйти за него замуж, пока, наконец, Коулу не стало казаться, что она понемногу успокоилась, потом в истории с Рутеей Миюри, действуя самостоятельно, просуетилась без толку. И всё из-за того, что она подумала, что её путешествие с Коулом может завершиться.

Вот такой была Миюри.

Что бы в мире ни случилось, я буду только на твоей стороне, обещала она, значит, если Коул перевернёт ситуацию в мире, Миюри останется его союзницей.

— Слушай, не делай такое лицо, — произнёс он, вытирая большим пальцем слёзы, катившиеся из уголков её глаз.

Коул мог ей казаться не очень надёжным в качестве Предрассветного кардинала, однако в чём-то должна заключаться его власть, его сила.