Набарзан ещё некоторое время сидел подле бесчувственного македонянина, потом поднялся и вышел. Вместо него в комнате без окон, скрытой в подвале резиденции правителя Каппадокии, появился человек неприметного вида и, скрестив ноги, уселся прямо на пол в её самом тёмном углу.

Ариарат ужинал в одиночестве, погруженный в тяжёлые думы. Авантюра, в которую втянул его Набарзан, уже продолжительное время не давала хшатрапаве[10] Каппадокии спокойно спать. Первый ход задуманной игры уже сделан, пути назад нет. Действительно, нет?

[10] Хшатрапава — сатрап, наместник царя царей. Хшатра (сатрапия) — военно-административный округ (провинция) в государстве Ахеменидов. Хшатра переводится с персидского, как "царство".

Исчезновение послов в Вавилоне обнаружат через месяц. Трупы не найдут. Доказать, что они были убиты именно в Каппадокии, а не в Армении или Мидии, будет непросто. Дело, конечно, серьёзное и царь царей обязательно устроит дознание, пришлёт наделённого полномочиями человека. Но тот ничего не найдёт. Набарзан уверял, что никто из свиты послов живым не ушёл. Мосты уже сожжены или ещё есть возможность спрыгнуть с площадки несущейся колесницы, не сломав себе шею?

Какие действия предпримут царь царей и Одноглазый, когда станет ясно, что оба посла мертвы? Обвинят в том друг друга? Мирный договор станет невозможен, как рассчитывает Набарзан? И что тогда? Все это обсуждалось заговорщиками десятки раз, но Ариарат до сих пор мучился неопределённостью, не слишком доверяя уверенности Набарзана.

Антигон, конечно, всё равно наложит лапу на эллинские города Понта, какое ему дело до того, как на это посмотрит обессиленный Дарайавауш? В том, что помешать этому не удастся, Ариарат не сомневался, помня трёпку, которую задал ему Селевк. Потеря Малой Каппадокии[11], Синопы и Трапезунда обрубит поток денег в казну хшатрапавы. Его владения и так невероятно бедны в сравнении с куда более цветущей Фригией. Торговлю с западом прибрали к рукам македоняне, если они отсекут и выход к морю...

[11] Территория на южном берегу Чёрного моря, которая впоследствии называлась Понтийским царством.

Мир Дарайавауша с Антигоном не нёс хшатрапаве Каппадокии никакой выгоды, одни огорчения. Фактически, царь царей закрывал глаза на то, что неугомонный Одноглазый и "Страну прекрасных лошадей" рано или поздно приберёт к рукам. Не смогут македоняне и персы найти виновного в гибели послов, обвинят в том друг друга, снесёт ли в этом случае Дарайавауш оскорбление? Набарзан уверял, что царь царей уже несколько лет обращён взором на восток, не до запада ему, потому и хочет обезопасить себе спину. Окажет ли помощь против Антигона, когда тот вторгнется в Малую Каппадокию?

Набарзан утверждал, что беспокоиться не стоит, любой исход выгоден. Если Дарайавауш в помощи откажет, это окончательно подтвердит его слабость, и рассчитывать нужно только на себя. Что, в сущности, не так уж плохо.

"Ты прекратишь сбор податей для Вавилона, ослабляющий твои силы. Твой прадед Анаф не платил дань персам, подчиняясь лишь на словах, а сын его, Датам, самостоятельно вёл войну с Синопой против воли хшаятийи Артахшассы. Разорил её окрестности и, хотя так и не завоевал, всё равно смог принудить к дани и ослаблению торговых пошлин для каппадокийских купцов. Заставил яванов чеканить монету с его, Датама, клеймом. Сейчас ты, потомок царского рода, вынужден принимать собственную вотчину из рук царя царей, как милость, а сможешь, наконец, сам стать царьом, могучим и независимым".

Заманчиво. Помимо немалой денежной подати, Каппадокия ежегодно поставляла в Вавилон полторы тысячи отборных лошадей, две тысячи мулов и пятьдесят тысяч овец. Прекратив выплаты дани, Ариарат ослабит персов и возвысится сам. Будут деньги для содержания большого войска, для уплаты наёмникам, удастся усилить конницу и тогда он сможет померяться силами с яванами. Очень заманчиво.

Синопа и Трапезунд слишком важны, чтобы отказываться от них. Хоть там и не сидит его, Ариарата, наместник, но города эти негласно под рукой каппадокийского хшатрапавы. Антигон захватил Гераклею Понтийскую, прибрал к рукам Пафлагонию, и Ариарат сразу же ощутил себя лишённым левой руки. Что будет, когда Одноглазый станет единоличным хозяином южного берега Понта? И где он остановится?

Нет, все сделано правильно. Однако остаётся вероятность того, что яваны и персы докопаются до истины. Поймут, кто их поссорил. Тогда Ариарат окажется между двух огней. Его сметут. Риск велик. Может, всё-таки, ещё не поздно отказаться от этой затеи? Концы в воду, будь, что будет?

Ариарат встал из-за стола. Есть не хотелось. Любимые блюда не лезли в горло. Не горячило кровь вино, лишь порождая раздражение от путающихся мыслей.

Набарзан сказал, что пленник молчит. Лицо у него было при этом... слишком спокойное. Ариарат не поверил. Набарзан стремится все загрести под себя. Не допустил людей хшатрапавы до допроса македонянина. Дескать, в том нет нужды. Он, столько лет служивший хазарапатишей, первым тысячником великого царя, справится лучше.

Ариарат, которому давно уже не нравились подобные демонстрации независимости своего первого советника, с пристрастием допросил кое-кого из его людей, приставленных к пленному (их господин, конечно, о том узнал, но виду не подал, тем самым ещё сильнее раздув угли подозрений хшатрапавы) и те признались — в бреду македонянин называл имя Птолемея Лагида.

— И все?

— Ещё брата звал. А потом простонал: "Птолемей, у нас не было выбора".

Не было выбора. О каком выборе идёт речь?

Устав ломать голову. Ариарат попытался снова разговорить Набарзана.

— Ты так и не добился слов, что подтвердили бы наши предположения?

— Нет, он молчит.

— Вообще ничего не сказал? Даже в бреду?

Набарзан смерил хшатрапаву долгим взглядом и усмехнулся:

— Нет. В бреду он бредит. Несёт всякую чушь. Совсем плох, скоро ступит на мост Чинвад[12] или куда-там идут яваны, когда душа их покидает тело. Не обращай внимания.

[12] В зороастризме — мост, разделяющий царства живых и мёртвых.

Не обращать внимания на слова Набарзана Ариарат больше не мог. Не так давно один из самых могущественных людей в державе Ахеменидов, хазарапатиша уже несколько лет тайно состоял на службе хшатрапавы Каппадокии. Первый советник, пребывающий в тени. Могучий, ценнейший союзник.

Хшатрапаве начинало казаться, что подданные боятся бывшего блистательного придворного гораздо больше, чем его самого. И когда он вновь успел обрести такое влияние?

Правитель Каппадокии вновь и вновь возвращался мыслями к тем дням, когда Набарзан появился в Газиуре, пытаясь обнаружить в давних событиях, приведших всесильного хазарапатишу к падению, нечто такое, на что тогда не обратил внимания. То, что могло бы помочь ему разгадать нынешнюю игру своего союзника.

Бактрия. Восемью годами ранее

Слон протяжно затрубил, подчиняясь командам махаута[13] попятился, остановился и поднял правую ногу.

[13] Махаут — погонщик слона.

— Хорош! — цокнул языком Бесс.

— Отлично обучен! — вторил ему Барсаент, хшатрапава Арахосии и Дрангианы, приведший в Бактру две тысячи индийцев и пятнадцать слонов, — отловлен в землях Такшасила, люди которого уверяли меня, что даже у Навравы[14] нет столь крупного слона. Этот обошёлся мне втрое дороже обычного.

[14] Соперничавшие друг с другом индийские цари (раджи) Таксил и Пор. Первый без боя покорился Александру Македонскому, а второй был побеждён им в битве при Гидаспе.

— Праапта Айравата! — пробасил темнолицый широкоплечий воин, сидевший на спине слона позади махаута, разместившегося у того на шее.

— Что он сказал? — спросил Бесс у Барсаента.

— Говорит, этот слон — настоящий Айравата. Так они называют царя всех слонов, на котором ездит сам Индра-громовержец.

Махаут круто наклонился вперёд, и слон послушно опустился на колени. Воин спустился на землю. Барсаент представил его:

— Перед тобой, великий хшаятийя — храбрый Ваджрасанджит, чьё имя означает — "неукротимое оружие Индры". В бою он стоит дюжины самых искусных арштибара! Вот увидишь, твои враги побегут от одного только его вида!

Воин почтительно поклонился Бессу.

— Доблести воздастся по заслугам, — царь благосклонно приветствовал индийца кивком головы и, толкнув бока высокого тонконогого жеребца-аргамака, двинулся вдоль выстроившегося для смотра войска прибывших союзников.

Слоны свернули хоботы в кольцо и затрубили. Погонщики и воины-индийцы, потрясая оружием закричали:

— Бхадрам те махаатман бах раджан[15]!

[15] "Блага тебе, великий духом царь!" (санскрит).

— Славься тысячу лет, блистающий доблестью хшаятийя хшаятийянам Артахшасса, арий из ариев! — вторили им бактрийцы и персы.

Аргамак под Бессом проникся торжественностью момента и затанцевал. царь поднял правую руку, приветствуя своих воинов.

После битвы при Адане Бесс бежал из Киликии, захватив мать, жену и дочерей царя царей, а так же его восьмилетнего сына, Вауку. Отступая с поля боя, не видя всей картины происходящего, наместник Бактрии пребывал в уверенности, что Дарайавауш разгромлен и, может быть, даже убит. Бессу мерещилась преследующая его по пятам македонская конница, рвущаяся к персидскому обозу, и он искренне полагал, будто спасает семью повелителя, а вовсе не свою собственную шкуру.

Прибыв в Исс, хшатрапава решил осмотреться. Узнав от других следующих по пятам беглецов, что македоняне заняли Адану и захватили обоз, а о судьбе царя царей все ещё ничего не слышно, Бесс заметался. В голове роились мысли, одна безумнее другой. Держава обезглавлена. Если погиб и Оксафр, то у царя царей не осталось наследников мужского пола. Бесс происходил из боковой ветви рода Ахеменидов, но о правах на престол могли заявить многие, в том числе и те, кто не состоял в родстве с покойным царь царейом, например, могущественный Мазей.

Начинать борьбу за опустевший трон, не выяснив в точности, какова же судьба царя царей, было совершенным безумием. Бесс понимал это, но самообладания ему хватило всего на пару дней. Дарайавауш не появлялся, все это время он собирал осколки войска на севере. Бесс, не получая от повелителя никаких вестей, не выдержал и вновь бросился бежать. Его сопровождал со своими людьми Атизий, который должен был охранять обоз.

Беглецы достигли лагеря в Сохах, где стояли корабли финикийца Адземилькара. Вышло так, что судно, доставившее новости о происходящем в Киликии, пересекло Исский залив и прибыло в Сохи раньше, чем там появился Бесс, и первой всем стала известна эллинская версия исхода битвы при Адане. Гибель царя царей так и не подтвердилась, но хшатрапава уже не мог сдержать свои фантазии.

Хшатрапава Бактрии отправился к Арбелам. Достигнув этого города, он свернул на дорогу, ведущую в Экбатаны, справедливо рассудив, что появление в Вавилоне, где властвует законный наместник Мазей, не сулит ему ничего хорошего. Именно хшатрапавы Вавилонии Бесс видел своим самым главным соперником в борьбе за трон.

В Экбатанах беглец перевёл дух и начал рассылать письма возможным сторонникам. Первым получил предложение присоединиться Атрупатак, хшатрапава Мидии. Он ответил осторожным отказом. Его примеру последовал Фратапарна, хшатрапава Гиркании. Бесс почувствовал их расположение к Мазею и страх вновь начал поджаривать ему пятки.

Через два месяца, уже зимой, в Экбатанах стало известно, что Дарайавауш жив и даже объявил, будто победил при Адане. Внутри бактрийского хшатрапавы все оборвалось. Он понял, что проиграл. Его обвинят в трусости и предательстве. Спасением семьи царя царей уже не прикрыться, слишком много свидетелей его измены. Да, измены. То, что Бесс полагал повелителя мёртвым, никоим образом беглеца не оправдывало.

Что же делать? Раздумывал он над этим не долго.

Ахемениды, завоевавшие половину мира, считали Бактрию и Согдиану одними из самых ценных своих приобретений. Эти хшатры ежегодно приносили в казну свыше девятисот талантов. Богаче их была только Вавилония. Малая Азия могла поспорить с Бактрией, если все составлявшие её области рассматривать совокупно, но цари, ради упрочнения своей власти, почти никогда не вручали их одному своему наместнику.

Важнейшую хшатра, занимавшую северо-восточный угол великой державы, цари отдавали в управление своим родственникам. Иногда ближайшим, например, младшим сыновьям, которые не могли претендовать на трон, иногда более дальним, происходящим из побочных ветвей рода.

Отвлечённость Ахеменидов на запад, удалённость Бактрии, давно уже привели к брожениям в умах тамошней знати, подумывавшей о том, чтобы избавиться от обременительной власти персов. Бактрийцы исправно продолжали отправлять в Вавилон подати и по первому зову являлись большими отрядами в войска своих повелителей, но год от года все сильнее тяготились этими повинностями.

Бесс в качестве царя царей бактрийцев вполне устраивал. Хотя и перс, Ахеменид, он сумел стать для них практически своим, полностью разделяя их свободолюбивые устремления. Ещё до того, как его посетила мысль выслужить себе у Дарайавауша богатейшие земли на западе, он положил много усилий по сплочению возле себя бактрийцев и согдов и немало в этом преуспел.

И вот теперь, когда он сжёг мосты, ему остался лишь один пусть спасения — открыто объявить об отделении Бактрии и Согдианы от Персидской державы.

Поняв, что в Мидии никто его не поддержит, Бесс бежал на восток. Семью царя царей он продолжал удерживать, теперь уже в качестве заложников. Прибыв в Бактры, хшатрапава начал немедленно действовать. Договориться с соседями оказалось довольно простым делом. Здесь, на задворках державы, среди неприступных гор и непроходимых пустынь, где расстояния столь велики, что способны без следа поглотить любое войско, хшатрапавы считали себя совершенно независимыми. Что им далёкий Вавилон? К примеру, Барсаента куда более заботили отношения с индийскими раджами. Конечно, наместники ещё не решались сбросить власть Ахеменидов, но все это до поры. Вот пора и пришла.

Барсаент горячо приветствовал выступление Бесса. Сатибарзан некоторое время колебался. Его хшатра Ария ближе всего к Вавилону и возмездие царя царей должно было пасть на него первого. Однако, многочисленные выгоды, кои, не жалея, сулил Бесс, перевесили осторожность.

Следовало выбрать единого вождя. Здесь хшатрапавы не колебались. Хотя каждый из них в мечтах примерял тиару властителя на себя, они все же согласились с тем, что Бесс, как наиболее знатный, достоин возглавлять союз. Впрочем, единоначалие Ахеменида ограничивалось лишь войной. В мирное время хшатрапавы не собирались подчиняться никому. Это не помешало Бессу-парадату[16] провозгласить себя царьом "Владеющим праведным царством", Артахшассой. Пятым с таким именем.

[16] Парадат (перс.) — "поставленный во главе".

Дарайавауш, измученный неудачами, с лицом, чёрным от горя из-за неожиданной разлуки с матерью, женой и детьми, с коими он никогда не расставался, прибыл в Вавилон в середине зимы. Бесс в это время ещё только приближался к границе Бактрии, пробираясь через заснеженные перевалы. Царь царей не знал наверняка, но догадывался, где находится и куда направляется изменник-похититель. В погоню немедленно отправили тысячу всадников-мидян во главе с молодым Артабедом, одним из сыновей Мазея. Хшатрапавам Атрупатаку и Фратапарне было приказано снабдить погоню всем необходимым, обеспечить лучшими лошадьми, припасами и проводниками.