Прогрессоры

С поперечным сечением лезвия особо мудрить я не стал. Принял уплощенный ромб с долами с обеих сторон, заканчивающимися в пяти сантиметрах от острия.

Вначале я планировал изготовить клинок из нержавеющей стали с азотированной поверхностью, но школьный оружейник предложил композитный вариант. Нержавейка используется только в качестве матрицы, а в роли наполнителя применяются сверхплотные фуллеритовые кристаллы, твёрдости которых уступает даже алмаз. Идея мне понравилась. Мы некоторое время поэкспериментировали с пропорциями компонентов и технологиями порошковой металлургии, в итоге получив лезвие, которое с лёгкостью рубило оружейную сталь. Заточить его, правда, уже будет нечем, но для этого ведь режущую кромку надо, как минимум, затупить вначале, а это мне думается, очень уж не скоро получится. Камни я им рубить не собираюсь, а обычное железо такой меч будет резать как масло.

Насчёт ширины клинка я тоже быстро определился. Пять сантиметров под хвостовиком у гарды и медленное сбегание до трёх сантиметров у острия при толщине пять миллиметров и три миллиметра, соответственно. Таким клинком можно рубить, колоть и резать практически без ограничений.

Со сложной вычурной гардой решил не заморачиваться, так как выдёргивать или отклонять чужие мечи не планирую. Я их рубить буду. Поставил обычную прямую крестовину с шариками на концах. Навершие сделал массивным. Оно ведь у меня не только для балансировки предназначено, но и в качестве защищённого контейнера для связного устройства. Таким навершием при обратном ходе руки и должной сноровке можно даже череп проломить.

Особое внимание я уделил рукояти, которая должна была не только не сушить руку при ударе, но и не скользить, даже будучи мокрой. Эти проблемы можно было решить с помощью деревянных накладок, вот только абы какое дерево для этого не используешь. Я знал, что наибольшей упругостью обладает древесина тяжёлых и твёрдых лиственных пород, например, тика, граба или амаранта. Можно было, разумеется, заказать нужный материал на Земле и немножко подождать, но я подумал, что и в здешних лесах смогу отыскать что-нибудь подобное. И, что интересно, достаточно быстро нашёл. Выстрагивал накладки сам — вдруг потом их заменять придётся. Руки у меня из правильного места растут, но получилось именно то, что требовалось далеко не сразу, и времени я затратил много. Зато приобрёл навыки, которые с большой долей вероятности не раз понадобятся в дальнейшем.

В общем, через две недели я стал обладателем пары уникальных композитных мечей весом по два килограмма и сразу приступил к тренировкам. Не забывая при этом консультировать товарищей. Во всём, что касалось холодного оружия, я по авторитету среди них к этому времени уже практически сравнялся со школьным оружейником. В частности, я довольно быстро убедил Лену выбрать в качестве парного оружия скимитары — лёгкие и острые арабские режущие мечи, предназначенные для маневренного боя — обычные мечи были для неё всё же тяжеловаты, а сабли я всерьёз воспринимать отказывался.

Лена за эти годы повзрослела и здорово изменилась внешне. Теперь она уже напоминала не маленького подвижного чёртёнка, а некую композицию из Багиры, Нефертити и Дианы-охотницы — двигалась как пантера, обладала статью и красотой египетской царицы, а вела себя с непринуждённостью спустившейся с небес богини.

Когда я дал ей покрутить в руках свои мечи, а потом показал набросок предназначенного для неё скимитара, мир обрушился. Тайфун, в который превратилась соломенноволосая дева, отпустил меня только после того, как набросок был воплощён в два прекрасных изогнутых меча.

Это, действительно было произведение искусства. Клинок, ширина которого у гарды составляла всего четыре сантиметра, плавно расширялся — на двух третях длины (до точки перегиба обуха), где его ширина уже достигала восьми с половиной сантиметров. Далее следовало встречное двустороннее сужение к острию. Изгиб режущей грани напоминал половинку натянутого лука. У гарды он был почти незаметен, а потом, по мере приближения к острию, быстро нарастал. Длина лезвия составляла всего шестьдесят сантиметров. При этом широкие долы, расположенные с обеих сторон клинка, начинались в пяти сантиметрах от гарды и заканчивались в четырёх от острия.

Таким мечом, весящим менее килограмма, можно было срубить дерево или мелко нашинковать свинью. В настоящей битве с этим оружием долго не продержишься — коротковато, но мы наших девчонок в сечу посылать и не собираемся. А вот в короткой сшибке — банду разбойников разогнать или обидчиков наказать по-быстрому, эти мечи вообще невозможно переоценить.

Вот теперь я, наконец, смог возобновить тренировки. Причём Лена, а вслед за ней и остальные члены нашей команды, которые также успели обзавестись аналогичными мечами, часто составляли мне компанию. Первым делом я их всех предупредил, что этими мечами они могут рубить всё что угодно кроме валунов, но есть одно маленькое исключение. Мечи не должны встречаться со своими собратьями. Нет, разрушением им это не грозит, но кому понравится оружие с иззубренным лезвием?

А ещё я в очередной раз убедился в прозорливости Ивана Сергеевича, категорически не рекомендовавшего нам раньше всерьёз фехтовать с боевым оружием. Дело в том, что сейчас нам приходилось изобретать и осваивать совсем другие приёмы, абсолютно не характерные для обычного фехтования. Мы ведь теперь не рубились на мечах, а просто рубили мечи противников.

* * *

Мечи — это, конечно, хорошо. Но Игорь был стрелком. И не просто снайпером, а стрелком от Бога. Он уже знал, что протащить на планету огнестрельное или импульсное оружие ему никто не позволит. А значит, его надо чем-нибудь заменить. Поэтому то, что Игорь взялся за изготовление арбалета, в принципе, никого не удивило. Ну, не устраивают его имеющиеся образцы, хочется человеку взять с собой что-нибудь неординарное — это его право.

Только вот задумка у Игоря была несколько иной. Хороший арбалет бьёт на триста метров. Но это дальнобойность, а не эффективная дальность поражения, которая всегда заведомо меньше. Причём, на много меньше. Во всех случаях, но только не у Игоря, который умел попадать в цель даже на предельной дальности.

Игорю был нужен арбалет, уверенно бьющий на полкилометра. Зачем — он и сам пока чётко не представлял. Просто у него с некоторых пор появилась уверенность, что именно такой арбалет ему обязательно понадобится. А своим предчувствиям Игорь привык доверять. Он не знал, как именно это у него получается, не мог вызвать это чувство искусственно, а что это именно чувство, Игорь уже давно не сомневался. Наверное это началось после того случая десятилетней давности, когда отстрелявшись на стрельбище, он перехватил взгляд высокого коротко стриженого мужчины в полувоенном унике без знаков различий. Встретившись с ним взглядами, Игорь мгновенно осознал, что эта встреча не случайна и в самое ближайшее время его жизнь кардинально изменится. Поэтому, когда спустя некоторое время этот мужчина к нему подошёл, Игорь уже был готов к серьёзному разговору. И, разумеется, согласился перевестись в спецшколу.

Раз нужен будет именно такой арбалет — значит надо его изготовить. Игорь не был оружейником, но с металлом работать умел. А с деревом мы все, включая девчонок, умели вытворять всё, что душе угодно. Игорь сразу решил, что монолук в его арбалете будет из упругой нержавеющей стали, ложе с прикладом из дерева, скорее всего, из местного дуба, а вот над всем остальным следовало хорошенько пораскинуть мозгами.

Это Игорь любил. Покрутить в голове, тщательно обдумать все элементы и сочленения, и только потом, полностью определившись с конструкцией, начинать её воплощение в жизнь. Блочную схему он исключил из рассмотрения сразу. Лук должен быть очень мощным — но, одновременно, предельно простым. Выход из строя любой мелкой детали, которую невозможно воссоздать в условиях средневековья, может поставить жирный крест на дальнейшем использовании арбалета. А значит, таких деталей в конструкции вообще быть не должно. Никаких блоков, тонких осей, подшипников. Об оптических и даже коллиматорных прицелах, требующих тонкой подстройки, также речь идти не может. Всё должно быть простым и надёжным.

Некоторое время он раздумывал над конструкцией натяжного устройства. Не смотря на то, что ноги и руки у него крепкие, в случае отказа от блочной схемы, натяжение стременем может потребовать запредельного усилия. Да что там может, Игорь уже сейчас чувствовал, что сил у него элементарно не хватит. А значит, натяжение надо делать двухступенчатым. Сначала через стремя тянем, а потом вот этот стержень поворачиваем — рычаг — он и в глубоком космосе рычаг.

А вот тетиву лучше взять обычную пластиковую, на основе сшитого полиарамида. Этот материал термостоек, не боится влаги, и служить будет долго. А в прикладе специальный отсек под запасные тетивы можно приспособить. Раз всё понятно — можно приступать к реализации.

Большую часть работ Игорь выполнил сам, благо оборудование в школьных мастерских имелось самое разнообразное, а в некоторых, например, при изготовлении монолука, ему помог школьный оружейник. Дважды в конструкцию приходилось вносить коррективы.

Через две недели арбалет был готов. Полевые испытания оружия показали, что ему требуется ещё одна небольшая, но принципиальная доводка. Оказалось, что при стрельбе на большие дистанции можно использовать только металлические болты, выполненные из упругой стали, а их с собой много не увезёшь. Поэтому, в окончательном, модернизированном варианте арбалета были предусмотрены два способа использования оружия. При стрельбе деревянными болтами с металлическими наконечниками на дистанции до трехсот метров натяжение лука осуществляется только за счёт упора ноги в стремя, а для больших дистанций используются стальные болты и двухэтапное взведение: стремя плюс рычаг.

* * *

Ой, какой, всё-таки, Стёпка дурачок ещё! Не зря говорят, что у парней сексуальное развитие сильно отстаёт от нашего. Такая дивчина по нему сохнет, а он железками своими занят! Я ведь и скимитарами этими дурацкими заинтересовалась исключительно, чтобы с ним больше времени проводить. А он всё за чистую монету принял. С таким упоением эти мечи проектировал, формы для них отливал, смесь прессовал. Хорошие, кстати, игрушки получились, острые. И в руках хорошо сидят, разбирается Стёпа в балансировке. Только вот в девушках ни бум-бум. Семнадцать лет уже обалдую, а на меня смотрит — как будто картину разглядывает. Вижу ведь, что любуется он мной платонически, без всяких задних мыслей. А передние там, похоже, вообще, ещё очень нескоро появятся. Ничего, подожду. Я девушка терпеливая. Но если уж что решила — с пути нипочём не сойду.

Вспомнила сейчас тот случай, происшедший более десяти лет назад, после которого меня в эту школу взяли.

Весной дело было. Повела Вера Львовна после уроков наш класс на экскурсию. Солнышко пригревает, травка на газонах вовсю зеленеет, одуванчики жёлтенькие так и светятся. Настроение у всех приподнятое, идём, смеёмся над Димиными шутками. И вдруг — собачка навстречу бежит. Не совсем, конечно, собачка. Или даже совсем не собачка? В общем, здоровенная такая псина. И вижу я, что-то не так с этой собакой. Бежит она как-то неправильно, язык на всю длину вывалила, слюна из пасти капает. Прямо на нас бежит.

Вера Львовна как увидела её — сразу испугалась, побледнела вся и давай нас в кучу собирать. Да куда ж ей одной — детвора-то мелкая ещё совсем, дурачится. Смешно им, думают, что учительница новую игру придумала. А я вижу, что серьёзно все это. И надо ей помочь — придержать собаку. Вывернулась у неё из-под руки и шагнула навстречу псине.

Я, сколько себя помню, никогда собак не боялась. И они всегда меня слушались, даже когда совсем маленькой была. А эта особенная какая-то — остановилась в метре от меня, и рычать пытается. Низкое такое рычание, прерывистое. Как будто тяжело ей. А глаза яростные и больные одновременно. Так мы и стояли друг против друга, пока что-то не пшикнуло сбоку. Тут собака вдруг обмякла вся и на бок завалилась. А ко мне милиционер подбегает. Присел около меня на корточки и серьёзно так спрашивает, — как же ты девочка эту собаченцию удержать смогла, она же бешенная?

— Да просто, — отвечаю. — Меня собаки всегда слушаются.

Не знала я ещё тогда, что бешеные собаки вообще никого не слушаются, даже собственных хозяев. А на следующий день к нам домой пришёл Иван Сергеевич.

* * *

По мере обучения мы узнавали о планете, на которую планируется наша отправка, всё больше и больше. Необычная нам досталась планета: примерно на треть больше Земли и более холодная. Средняя температура на ней всего + 5 градусов по Цельсию. У нас на Земле + 15, тут на Тэчч + 18. Это всё из-за тамошнего светила. Оно представляет собой не жёлтый карлик как Солнце и Н-Солнце, а оранжевый класса К. Оно на 40 % меньше Солнца и почти настолько же легче. Температура на его поверхности всего 4129 градусов Цельсия. Планета расположена намного ближе к нему, чем Земля к нашему Солнцу — большая полуось орбиты составляет всего 0,4 астрономической единицы, но инсоляция всё равно не велика — примерно 2/3 от земного уровня. Если бы не мощная кислородно-азотная атмосфера, создающая парниковый эффект, тут стояли бы морозы почти как на Марсе.

Я давно запланировал для себя роль этакого визиря, на плечах которого будет лежать экономика — битвы меня не особенно прельщают, пускай ими Стёпа с Игорем занимаются. А вот финансы и всё с ними связанное — это моё. Поэтому при изучении информации по планете особое внимание уделял географии. Земли на этой планете мало — большую часть поверхности занимают льды и вода. Континентов тут всего три, причём два из них, расположенные в полярных районах, целиком скрыты под огромными ледяными шапками. Граница полярных льдов проходит по 76-й параллели. Третий континент, вытянутый с севера на юг в виде гигантской капли, представляет собой бугор из вспучившихся и вставших на дыбы литосферных плит. Вдоль продольной оси континента от самого экватора тянется горный хребет, острые пики которого местами преодолевают пятнадцатикилометровую отметку. По мере удаления от хребта рельеф местности постепенно выполаживается, переходя сначала в плоскогорья, а потом в обширные равнины. Длина континента составляет чуть более двенадцати тысяч километров — начинаясь с узкого мыса в высоких широтах северного полушария он, постепенно расширяясь, пересекает экватор и заканчивается на полторы тысячи километров южнее него. Ширина этого материка в наиболее широкой экваториальной части и вплоть до северного тропика, проходящего немного выше двадцатой параллели, достигает четырёх с половиной тысяч километров. Ближе к северу начинается сужение. Вначале плавное и почти незаметное, потом, начиная с сорок пятой параллели, сужение становится более резким и уже на пятидесятой, где в восточное побережье врезается глубокий залив, ширина континента составляет всего полторы километров. Далее наблюдается локальное расширение за счёт полуострова, нависающего над заливом с севера. При этом с восточной стороны залив прикрыт от океана единственным на планете крупным островом, размером в половину земного Мадагаскара.