Землепроходцы (Крестоносцы 2)

На этом красноречие его иссякло, оратор многозначительно икнул напоследок и уставился на слушателей выжидающим взглядом.

Увы, старания его пропали даром, окружавшие зеваки, внимательно выслушав пылкую, но несколько сумбурную проповедь святого отца, стали расходиться восвояси, совершенно не торопясь расставаться с кровными сбережениями. Только один мужичок, судя по одежде и поведению какой-то деревенский увалень, поддавшись напору продавца индульгенций, обменял, скорее всего, единственную, серебряную монету на кусочек пергамента, сулящий своему счастливому обладателю непременное отпущение всяческих грехов.

Константин же, в свою очередь, справедливо рассудив, что вряд ли в своей короткой жизни он успел наделать столько грехов, что во их искупление, стоит расставаться с оттягивающим кошель "презренным металлом", а посему решивший не утруждать святого отца спасением своей души, последовал примеру большинства. То есть развернулся и поспешил присоединиться к своим спутникам. Последуем и мы за ним, дорогой читатель, оставив незадачливого проповедника в неизбывной печали стоять на пустой пивной бочке и тоскливо вздыхать, разглядывая сиротливо лежащий в пухлой ладони, единственный трофей.

Миновав шумное торжище, путешественники свернули на одну из центральных улиц, на которой вскоре искомый дом и был обнаружен. На первом этаже большого двухэтажного здания располагалась лавка и как бы сказали в наше время — офис торгового дома "Кугель и сын".

В полутемном, озаряемом слабым светом доброго десятка масляных светильников помещении царила рабочая атмосфера. Дюжина клерков и приказчиков, добросовестно скрипя перьями, корпели над бумажными и пергаментными листами, деловито щелкали костяшками счетов, считали, учитывали, завешивали и переписывали тюки, бочки, мешки и корзины с разнообразным добром.

— Что угодно знатному господину? — к Косте, тут же подскочил один из приказчиков — чем могу служить?

— Я хотел бы видеть хозяина этого дома.

— Очень сожалею господин, но это невозможно. Герр Кугель никого не принимает.

— У меня послание от его почтенного родителя.

— О, в таком случае прошу прощения, я только извещу хозяина, без всякого сомнения, он немедленно вас примет — с этими словами разбитной малый опрометью метнулся вверх по лестнице на второй этаж.

Через пару минут приказчик кубарем скатился вниз. Следом, радушно распахнув гостям объятия, спускалась точная копия ныне проживающего в Новом Свете, почтенного главы торгового дома, разве, что лет на двадцать моложе. Иоганну Гансу Кугелю было двадцать восемь лет. От своего достопочтимого батюшки он в полной мере унаследовал не только аналитический ум финансиста, цепкую деловую хватку, но и представительную внешность преуспевающего коммерсанта. Достаточно рослый, поистине богатырского телосложения с окладистой черной бородой и громоподобным, раскатистым басом, он казалось, заполнил собой все немаленькое пространство лавки.

— Здравствуйте, здравствуйте дорогой компаньон — добродушно пророкотал он, заключая Щебенкина в свои богатырские объятия — добро пожаловать. В этом доме вы всегда желанный гость. Потом, потом, все дела потом. Прошу, пройдемте наверх, отдохнете и подкрепитесь с дороги.

— С величайшим удовольствием приму ваше предложение друг мой. Не откажите в любезности, велите позаботиться о моих людях — учтиво раскланялся Костя. Взгляд его упал на робко жмущегося в стороне Курта — и по возможности, нельзя ли подобрать что-нибудь приличное вон тому молодому человеку. Я только-только принял его на службу и просто не успел привести в божеский вид.

— Не беспокойтесь, о ваших людях позаботятся мои слуги — заверил купец — но, что же мы стоим? Прошу вас.

Прошло примерно полчаса, за которые гость основательно подкрепился разнообразными вкусностями, в изобилии выставленными на стол парочкой смазливых и смешливых служанок. То и дело, бросая на молодого, симпатичного, и несомненно знатного гостя жаркие, заинтересованные взгляды, низко наклоняясь, демонстрируя немного больше чем это было действительно необходимо распущенные лифы платьев, иногда как бы невзначай касаясь его то нежной рукой, то пышным бедром, девушки старательно, и надо сказать не безуспешно, расшатывали его моральные и нравственные устои. Впрочем, достичь успеха им было достаточно не сложно, если учитывать, что наш герой почти два месяца болтался в чисто мужском коллективе в Атлантическом океане.

Этого времени хватило хозяину дома, чтобы дважды со всем вниманием и прилежанием прочитать адресованное ему послание. Наконец опустевшие блюда и кувшины были убраны, прислуживающие кокетки скрылись за дверью, и наступил момент для делового разговора.

— Батюшка настаивает на переносе большей части активов нашего торгового дома в Новый Свет — задумчиво заметил Кугель, откладывая в сторону письмо.

— Это вполне оправданное решение — кивнул Костя — ведь, насколько мне известно, в прошлом своем послании вы сами уведомляли его о неприятностях грозящих компании.

— Мда, в последнее время все настоятельнее звучат намеки некоторых членов совета, о том, что мы должны допустить другие торговые дома до торговли с Новым Светом, а это как вы понимаете, принесет большие потери в прибыли для нас. Кроме того, ваша меховая торговля с Морозини, вызывает серьезное недовольство. Ганзе не нужны конкуренты. Мне думается, именно поэтому появление в Гамбургском порту судна под вашим флагом, уже засвеченным в Венеции, опрометчивый шаг, и он может иметь весьма неприятные последствия. Надеюсь, вы пришли не с нашим караваном? Если обнаружится связь, возникнут очень большие проблемы. Мы очень рискуем. Ганза никому не прощает предательства своих интересов.

— Не беспокойтесь герр Кугель, ваш караван мы обогнали на три дня пути. Значит, вы считаете: интерес, проявленный к нашему прибытию местными оборванцами, был не случайным?

— Ни в коем случае. Беспалый работает на очень серьезных людей. Вы правильно поступили, что избавились от слежки, но я бы внимательно присмотрелся к вашему юному проводнику. Вполне может быть, что и его появление, и спектакль, устроенный на причале, это звенья одной цепочки. Может быть, стоит от него избавиться?

— Мне бы не хотелось брать на себя грех детоубийства. Думаю, ничего страшного не будет, пока мальчишка находится под присмотром, а завтра с рассветом мы покинем Гамбург.

— Хорошо. Герр Кевин, мне бы хотелось уточнить еще один вопрос. Мой досточтимый батюшка пишет, с караваном помимо сахара и соленой рыбы идут пробные партии нового товара, и за дальнейшими объяснениями отсылает меня к вам. Что это за товар? Вы не могли бы просветить меня в этом вопросе?

— С превеликим удовольствием. Это стеклянная посуда и картузный картон выпущенный нашими мануфактурами, а кроме того несколько тюков сушеной индейской травы, туземцы приписывают ей целительные свойства — тут Костя, терзаемый угрызениями совести, серьезно покривил душой, поскольку в чем, в чем, а в целительных свойствах табака он был совершенно не уверен — как ее употреблять, я думаю вы знаете.

— Да, в бытность свою в Форте Росс, я неоднократно видел, как это делают дикари, и даже сам пробовал дышать ее дымом. Весьма, скажу вам, двойственные ощущения: с одной стороны приятный аромат, с другой — першение в горле, кашель, слезы в глазах и головокружение — улыбнувшись, кивнул купец — честно говоря, сильно сомневаюсь, что этот товар будет пользоваться спросом.

— О, при надлежащей рекламе, он может стать настоящим золотым дном.

— Реклама? — коммерсант причмокнул губами, словно пробуя на вкус незнакомое слово — что это такое?

— Гм, как бы вам объяснить — Щебенкину, совершенно не улыбалась роль змея искусителя "подсаживающего" безвинных немцев на никотиновую отраву. Но, с другой стороны, в ближайшее время, все равно, это дельце с успехом "провернут" испанцы. А дополнительная статья дохода для серьезно завязшего в долгах перед купцами княжества, была крайне необходима — ваши приказчики на каждом углу будут воспевать чудесные свойства этой травы применяемой, ну допустим, в качестве успокоительного, или при лечении зубной боли. Можно даже нанять нескольких рассказчиков, которые поведают страждущим чудесные истории своего исцеления. Только никакого колдовства. Вам же не нужны проблемы с церковью? Напротив, за звонкую монету стоит попробовать привлечь к этому делу святых отцов. Ну, обозвать ее скажем травой Святого Бонифатия, или Святого Дунстана. Да, на первоначальном этапе придется несколько вложиться в это предприятие, зато потом, уверяю вас, расходы окупятся многократно.

— Весьма остроумно придумано — расхохотался Кугель — хотя несколько попахивает богохульством. Впрочем, об этом стоит подумать. Но вернемся к вашему путешествию, отец просит, чтобы я оказал вам всемерное содействие. Чем я могу вам помочь?

— Благодарю вас. Я уже сам хотел просить вас об одолжении помочь нам с подготовкой к дальнейшему путешествию — кивнул Константин.

— "Надежде" лучше уйти в Англию, в Портсмут. Оттуда вы направите гонца с моим письмом в нашу контору, в Лондоне и вас обеспечат всем необходимым для дальнейшего плавания — купец поднялся со своего кресла — а пока отдыхайте, не буду вам надоедать. Да кстати, я пришлю Амелию, она покажет вам вашу комнату.

ГЛАВА 3. В которой герой обзаводится новым знакомым.

На следующий день, еще до рассвета, слегка не выспавшийся, (Амелия — одна из двух вышеупомянутых проказниц-служанок, "показывала комнату" почти до утра) Щебенкин, в сопровождении троих спутников, снова отправился в порт.

По причине раннего часа городские улицы были пустынны. Лишь редкое побрехивание собак и топот патрулей ночной стражи, возвращающихся в свои казармы, нарушали тишину и покой еще спящего города.

На портовых причалах ничего не напоминало о вчерашнем кипении страстей. Легкие хлопья ночного тумана торопливо рассеивались, забивались по углам, тщетно норовя упрятаться от робких еще лучей просыпающегося солнца. Трое солдат в шапелях и кирасах расположившиеся на деревянном кнехте у борта плавно покачивающейся на волне и поскрипывающей такелажем "Надежды" проводили путников безразличными взглядами и продолжили прерванную с их появлением игру в кости.

Щебенкин, легко взбежал по трапу на борт, выслушал доклад вахтенного и распорядившись поднимать команду. Капитан, получивший разъяснения по поводу дальнейшего курса каравеллы направился готовиться к поспешному отходу, а Костя направился в свою каюту.

Усевшись на рундук, он расстелил на дощатом столе карту, пододвинул поближе масляный светильник, и вооружившись циркулем погрузился в расчеты и измерения. Предупреждение Кугеля он воспринял более чем серьезно, уж очень оно совпало с его недобрыми предчувствиями в отношении ганзейского гостеприимства. Если с маршрутом до Портсмута проблем не было, то дальнейшая задача представлялась нашему герою крайне сложной, практически невыполнимой, а опыта и знаний, необходимых для ее решения катастрофически не хватало. На имевшейся у него средневековой карте, щедро изукрашенной изображениями парусников и различных диковинных зверей достаточно четко и правильно было изображено европейское побережье и Британские острова. В изрезанной как пила линии норвежских фьордов с грехом пополам можно было разобрать западное побережье Скандинавии, но вот дальше на север...

— Дальше живут чудовища — Костя недовольно хмыкнул — ну и что делать? Как маршрут прокладывать, если даже не обозначены: ни Кольский полуостров, ни Белое море. Где искать эти самые Холмогоры?

— Мыслишь Константин Лексеич? Об чем кручинишься?

— Заходи, Евфстафий Юрьевич — Щебенкин поднял тяжелый взгляд на заглянувшего в каюту Теглева — вот думаю, как на Русь пробираться будем.

— Ну, я человек не морской, здесь тебе ничего присоветовать не могу. Одно скажу, как-то мы же оттуда выбрались, а знать той же дорогой и обратно забраться можно.

— Той же не получится. Не пустят нас немцы. Они ведь Балтику своей вотчиной считают и более никому там торговать не велят, потопят сразу и следов никто не сыщет. Остается одна дорога на север через Студеное море, на Холмогоры. Да вот вся беда, немцы там не хаживали и пути того не ведают, а более спросить нам и не у кого.

— Да-а — протянул новгородец, в знак глубокой задумчивости дернув себя за аккуратно подрезанную бородку и почесав затылок — вот задачка, так задачка.

Усевшись рядом с Щебенкиным на рундук, он тоже погрузился в размышления, причем настолько глубоко, что уронил голову на грудь, начал изредка всхрапывать.

Константин моментально стряхнул с себя сонное оцепенение. Лающие окрики команд, топот беготни матросов по палубе и усиливающаяся качка ясно дали понять, что "Надежда" отчалила от причала.

Переход до Англии прошел без всяких нежелательных эксцессов, сопровождалось попутным ветром и к исходу третьего дня судно, наконец, достигло Портсмута.

Костя не очень любил ездить верхом. Все путешествия он предпочел бы совершать в более комфортных для себя условиях, твердо стоя на качающейся, дощатой палубе корабля или, в крайнем случае, в какой-нибудь повозке, желательно подрессоренной, и снабженной мягкими сиденьями, но выбора у него не было. Ну, непринято было пока еще среди дворян передвигаться на четырех колесах, вот приходилось, что называется соответствовать духу времени.

Из четверых наших современников, невесть как перенесшихся на полтысячелетия назад, за пять лет, эту сложную науку верховой езды более или менее освоили двое: Ляшков которому обучение из-за врожденной ловкости и спортивного прошлого далось легко, и Корнев, достигший успеха благодаря своему природному упрямству и любви к всевозможным воинским упражнениям, компенсировавшим и крупное телосложение, и некоторую неуклюжесть в движениях. Двум же другим приятелям пришлось несколько тяжелее. Емелин после первого весьма неудачного знакомства с лошадьми в первые дни своего пребывания в Грюненбургском замке питал к ним плохо скрываемое недоверие. Преодолевая внутреннее содрогание, он мог самостоятельно вскарабкиваться на хребет этого страшного монстра, по какому-то странному недоразумению именуемого домашним животным, и даже вполне сносно держаться в седле, но особой любви к конным прогулкам не испытывал. Щебенкин же, сделавшийся совершенно "водоплавающим" человеком, считал для себя достаточным научится самостоятельно забираться и спрыгивать с седла, и не падать с него в ходе движения транспортного средства. Остальное, по его мнению, для моряка было совершенно излишним.

После нескольких часов тряски по пыльной дороге, идея нанять лошадей лично отправиться в лондонскую контору Кугелей, казалась нашему герою уже не такой блестящей. Но деваться было некуда. Конечно, можно было отправить с письмом надежного человека, например того — же Михася, но уж очень хотелось своими глазами увидеть одну из крупнейших европейских столиц. Заходить же в порт, кишащий ганзейскими шпионами на "засвеченном" корабле Костя посчитал делом неблагоразумным, а потому взяв с собой двоих провожатых, он двинулся в путь верхом.