Джейн и мир масс эффекта. глава 18

Снова я сделала в своём рассказе паузу. Я не смотрела на азари, не стремилась к тому, чтобы встречаться с ней взглядом.

— Шепард, — продолжила я, — пообщался с Дэвидом, это было... заметно. Потом он ушёл в свою старпомовскую каюту, фактически — выгородку. Стал в ней осваиваться... Я пока что наладила свою аппаратуру, чтобы следить за состоянием здоровья новоназначенного старпома. Рутинная процедура, совершенно обычная, малонапрягающая. Вахтенные мне потом доложили... что у Шепарда, когда он появился на борту фрегата, была в руках сумка, собранная явно женщиной. И я поняла, что он... несвободен. Для меня это — обычное понимание. Да, многогранное, сложное, но — обычное. От вахтенных я также узнала, что Шепард завёл интересную практику: он не стал плотно прикрывать дверь в свою каюту. Вероятнее всего — и в этом я потом, позднее, убедилась — он тем самым давал понять нормандовцам, что открыт для общения. Он спокойно отнёсся к интересу обитателей фрегата к нему — новому человеку, который, как уже очень многие нормандовцы знали, будет выполнять обязанности старшего помощника командира корабля, а потому фактически в немалой степени — отвечать за работу и с кораблём и с экипажем. За очень многие "тактические" мелочи. Так что значительный интерес нормандовцев к новоприбывшему офицеру был... понятен. Многие фрегатовцы специально старались тогда и — неоднократно — пройти мимо двери старпомовской каюты, старались заглянуть внутрь, увидеть, чем занят новый старпом. Всё это — привычно и нормативно. Шепард, как мне потом рассказали подруги... приготовил себе травяной чай... Для меня это — тоже показатель. Многие офицеры такого уровня, не "эн-семёрки", конечно, но назначенные на должности, равные должности Шепарда или близкие к ней, начинали свою службу на новом месте... с выпивки. Шепард же ограничился только травяным чаем. И — долго смотрел на "Арктур". Да, бронекрышки закрывают сейчас практически все иллюминаторы фрегата. И тогда они тоже были закрыты. Так что Шепард вывел изображение станции "Арктур" на один из экранов. Наверное, глядя на станцию, он свыкался с мыслью о том, что назначение его на корабль в очередной раз состоялось и он сейчас — не просто армейский офицер, а старший помощник командира боевого военного космического корабля. Он, как я знаю из рассказов своих подруг, долго смотрел на Станцию. А потом — быстро и чётко сел за стол и принялся изучать и обрабатывать ридеры с документами. К тому времени я уже могла достаточно подробно мониторить его состояние и мне... понравилось, что он не стал предаваться безделью, ничегонеделанию. К тому времени, вполне вероятно, он уже знал, что ему придётся совмещать должность старшего помощника командира корабля с должностью командира десантной группы фрегата.

Я снова на несколько минут замолчала. Бенезия не проявляла беспокойства и нетерпения, она понимала, насколько трудно мне врачу фрегата быть такой откровенной не с кем нибудь из землян, а с матриархом азари. Непросто было Т'Сони вспоминать и о своей причастности к делам Матриархата.

— Не скрою, я радовалась, получив от Дэвида файлы с "установочными" данными на Шепарда. — я сдержала вздох. — Я поняла, что у Дэвида появился... очень хороший помощник. Коллега, офицер, которому Андерсон может доверять полностью. Хотя бы потому, что он — тоже "Эн-Семёрка", тоже выпускник элитной закрытой Академии. Дэвиду определённо стало легче — я это и чувствовала сама и видела по индикаторам контроля состояния. Наверное, тогда я поняла, что Шепард... справится с совмещением двух столь сложных должностей. Нормативно справится. Полностью справится. С командиром корабля у него будет... полное взаимодействие, хороший контакт. Это... сложно пояснить словами, Бенезия, но я поняла также, что у Дэвида, вынужденного принять проблемный корабль под своё командование в кратчайшие сроки, появился, с приходом на борт фрегата капитана Шепарда, не просто старший помощник и командир десантной группы фрегата. У него появился... ученик, которому Дэвид сможет передать свой богатый практический опыт, многому научить не словесно, а личным примером. Так, как это Дэвид любит делать, обходясь без многословия. А тогда... тогда я знала, что Шепард сразу принялся за работу... Пока что с документами, но — за реальную, сложную, большую работу. Он не стал оттягивать в будущее момент начала своего деятельного участия в жизни экипажа и корабля. Наверное, он уже тогда чувствовал нешуточный, острый интерес и к себе и к тому, чем он сейчас занят, со стороны нормандовцев, но, как я тогда понимала, он относился к этому... спокойно. Нормально относился.

Я встала, прошлась по "кабинетику". Бенезия не смотрела на меня, она обдумывала услышанное.

Я, остановившись у шкафа с инструментами, провела пальцами по створке. Повернулась, прислонилась спиной к шкафу, скрестила руки под грудью и продолжила свой рассказ:

— А потом... Потом, когда до момента отлёта фрегата от "Арктура" осталось меньше четверти часа... Шепард удивил меня, как врача корабля. Он переоделся не в новый комбинезон, он переоделся в свою броню. Не скрою, для меня это было очень неожиданно и... очень приятно. Этим Шепард давал понять, что он — настоящий боевой офицер, а не кабинетный сиделец, что он хочет, чтобы на боевом корабле царила не "отдыхальная", а "боевая" обстановка. Да, я знаю, что его появление за пределами старпомовской каюты в этом броне вызвало нешуточное изумление и удивление у многих членов экипажа и команды корабля. Но Шепард явно ожидал такой или подобной реакции и отнёсся к её проявлению спокойно. Мне, как врачу, было ясно, что появившись перед нормандовцами в броне, а не в офицерском комбинезоне, новый старпом давал безмолвно, без лишних слов всем окружающим его на "Нормандии" людям понять: расслабление окончено, началась реальная боевая работа. Он тогда направился к Звёздной Карте. На земных фрегатах такого типа и ранга это — практически командирский пульт Центрального Поста. У нас, фрегатовцев, вместо Центрального Поста — Боевой Информационный центр. Шепард подошёл и встал рядом с Андерсоном. Я видела по индикаторам и сама чувствовала, что нормандовцы увидели и поняли: рядом с командиром корабля появился реальный старпом. Боевой офицер, а не паркетный шаркун. И... могу сказать, что поняла также, что... мирное время с его необязательностью, леностью, склонностью к проявлению слабости, ненамного, но куда-то отодвинулось от фрегата.

Я коротко взглянула на сидевшую в кресле матриарха:

— От станции "Арктур", Бена, уходил действительно боевой разведывательный фрегат. Да, с половинным, можно сказать, что и едва ли не половинным экипажем, ведь остальная часть — полисмены, пусть и военные, но... я сама не понимаю, Бена, как это удалось тогда Шепарду. Только встать за пульт Звёздной Карты и — быстро и полно поменять ощущение у очень многих нормандовцев. Ощущение окружающего мира, — уточнила я. — А потом... быстро полно и глубоко... поменять ощущение корабля и экипажа у тех, кто оставался на Станции. Но я знаю совершенно точно и полно: все "арктурцы" знали и чувствовали, что от Станции уходит не проблемный, а именно боевой корабль. Способный, если понадобится, реально воевать. С реальным врагом. Это, не скрою, было новое ощущение и я не сразу "прочла" и уяснила для самой себя все его уровни. Но это было, как я теперь понимаю, необходимо.

Врач отошла от шкафа с инструментами, направилась к полкам с медицинскими носимыми укладками. Остановилась, провела рукой по замкам ближайших укладок. Бенезия, искоса наблюдавшая за хозяйкой Медотсека, понимала, что сейчас Карин пытается успокоиться. Не оборачиваясь, Чаквас продолжила:

— Да, Шепард, стоящий у Звёздной Карты, рядом с Андерсоном, видел эти пустые пульты, за которыми не стояли специалисты, профессионалы. Ну не ставить же туда, вот так, без подготовки, проверки, вот так, сразу, за эти пульты, пусть даже и просто для вида, этих военных полисменов?! У них — другая работа, они по-другому мыслят, по-другому действуют. И Андерсон никогда бы не согласился, чтобы они присутствовали в БИЦе во время отлёта в качестве статистов. Шепард видел эти пульты, эти пустые пульты и я знаю, что они ему не нравились. Ему не нравилось, что за ними не стоят специалисты. Ведь взяли на борт, разрешили чинуши Альянса взять на борт только тех спецов, без которых в любом полёте трудно или почти невозможно обойтись, а остальных, как я знаю, под разными предлогами оставили. Оставили ещё на том "поле", откуда фрегат и пришёл к "Арктуру". Оставленные, я помню, были очень недовольны. Но... приказ есть приказ, а "поле" — такое место, где приказ, когда не надо, а не только когда надо, блюдут. — Чаквас помолчала. — На "Арктуре"... Это — командная, а не комплектовочная станция, там столь крупными заменами не занимаются. Так что полисменов быстренько так распихали по всему кораблю, поставив подпирать стенки у разных выходов и проходов. Надо же было чем-то их занять... Шепард, понимаю, обратил внимание и на это. Полисмены тоже интересовались офицером, который занял пост старшего помощника. Специфика этой должности такова, что именно старший помощник постоянно занят экипажем и командой корабля. Гораздо в большей степени, чем командир. Двенадцать полисменов — вместо двенадцати спецов... У меня, как у врача, создалось впечатление, что эта ситуация очень напоминает ситуацию гибели этих двенадцати спецов в ходе какого-нибудь боестолкновения. Их, этих специалистов, просто нет. Их невозможно быстро заменить этими полисменами. Шепарда, знаю, эти полисмены напрягали. Он, поначалу, не видел в них, уверена, равноценную замену отсутствующим спецам. И, наверное, никто из нормандовцев, не являвшихся военными полисменами, не видел.

Снова пауза. Снова я молчу, скрывая, насколько это вообще сейчас возможно, волнение, напряжение. Несколько минут я обдумывала, что следует сказать дальше, затем обернулась к собеседнице:

— Шепард работал за пультом Звёздной Карты. И Андерсон, я знаю это совершенно точно, внимательно наблюдал и за Джоном и за его работой. После того, как пилот доложил о том, что взлёт и вылет завершены, командир корабля отпустил Шепарда. Таков порядок, такова процедура. Ничего особенного. А я смотрела на индикаторы и понимала: с Шепардом что-то не то. Таких показателей... у людей, — уточнила Чаквас, — я ещё никогда не видела. Мне пришлось в те минуты отключить звуковые сигналы оповещателей, оставить только экранные представления и всё равно... Я почти что намертво прилипла тогда взглядом к экранам. Шепард... можно сказать, что он трансформировался. А индикатор нахождения человека в пределах корпуса корабля своим мерцанием однозначно свидетельствовал: Джон знает, что с ним творится что-то странное и необычное. Потому он не просто шёл по кораблю, удаляясь от постамента с пультом Звёздной Карты. Он искал место, где его странное состояние никого из обитателей фрегата никоим образом не насторожит. Можно даже сказать, что он искал укромное место. А я смотрела и дивилась показателям своей аппаратуры. Тем показателям, которые передавал мне ВИ, обработав лавину данных. Тогда, на начальном этапе полёта, даже Андерсон не верил в то, что впереди — бой, впереди реальное боестолкновение с реальным, совершенно не полигонным врагом. Да, возможно и, скорее всего, действительно, тогда многие нормандовцы, увидев Шепарда в броне, поняли: спокойная прежняя жизнь окончилась. Но вряд ли они поняли это — и тогда, и позднее — достаточно полно и глубоко. А Шепард искал не просто комнату, каюту, выгородку, где бы он мог уединиться. Он искал выгородку или каюту с открытым иллюминатором. Тогда его "накрыло" впервые. И, слава Высшим Силам, "накрыло" не окончательно. Позже... когда его "накрыло" вторично, он уже не медлил. Он как можно быстрее постарался переместиться в найденный им салон. Он был истощён, утомлён и измотан. А впереди, как я ясно видела на своих индикаторах, была трансформация. Вполне возможно, Бена, что он кое-о-чём догадывался сам, ведь он был достаточно опытным человеком, кадровым офицером, спецназовцем, выпускником спецакадемии элитного уровня. Но и для него многое в том комплексе ощущений, чувств было, вне всяких сомнений, ново. Несколько суток он знакомился с кораблём и с экипажем. Знакомился подробно, внимательно, глубоко и полно. Наверное, по-иному он и не умеет. И — не только потому, что для него фрегат "Нормандия" — новый, незнакомый корабль. Но и потому, что он со всей определённостью понимал: мирное время стремительно уходит в прошлое. Настолько стремительно, что далеко не каждый разумный органик любой расы быстро свыкнется с подобной скоростью.

— Он... боевой офицер... — Бенезия отхлебнула несколько глотков чая, поставила чашку на стол, посмотрела на меня сидевшую напротив.

— Да. Самой крупной боевой операцией, в которой он участвовал, был, насколько мне известно, инцидент на Акузе. Там было столкновение с молотильщиками.

— Несколькими? — удивилась матриарх.

— Да. Мы, земляне, тоже считаем, что это достаточно необычно, — сказала Карин. — Но так сложилось, что он, капитан спецназа ВКС Альянса Джон Шепард, тогда стал единственным, кто выжил из почти десятка воинов, участвовавших в операции на поверхности Акузы. Дэйна тогда дневала и ночевала в госпитале. — я понимала, что упоминание о девушке Джона матриарху, влюбившейся в капитана, может не понравиться, но предпочла сказать об этом открыто, прямо и чётко. — Она очень помогла Джону восстановиться. Я получила, в том числе и от своих коллег, медиков, немало свидетельств того, что она действительно глубоко и полно любит Джона. Он тогда был доставлен в военный госпиталь без сознания и не сразу, далеко не сразу пришёл в себя. Всё это время Дэйна была рядом с ним. Отказалась от участия в очередных спортивных сборах, не поехала на соревнования. Тренеры и администраторы сборной поняли её правильно. Почти все земляне, кто знал Дэйну, привыкли к тому, что именно она — без пяти минут жена капитана Шепарда. Тогда в госпитале ему вручили первый орден. До того момента он был награждён только медалями и почётными знаками.

— Акуза... — заинтересовалась матриарх.

— Тёмная история, Бена, — честно ответила я. — Я сама многое не знаю. Многое мне не понятно. Многое я не могу уложить в какие-либо логические схемы. Потому сейчас я не буду говорить об этом сколько-нибудь полно. Для меня важно, что Джон выжил. А после Акузы он надолго "завис" на Земле. Конечно, полигоны, стрельбища, вылеты на тренировочные миссии за пределы Земли. Обычная рутина офицера-спецназовца. Но всё равно — он тогда был "в запасе". И был очень рад уделять максимум времени и внимания Дэйне.

— Она... — несмело сказала матриарх.

— Известная профессиональная спортсменка, — уточнила Чаквас. — Росла с Джоном в одном детдоме. Те, кто знал её и его в тот период, убеждены, что она стала его первой любовью, а он — её первой любовью. Но и тогда, когда они стали совершеннолетними, взрослыми, самостоятельными людьми, — я сделала небольшую секундную паузу в рассказе, — покинули детдом, они не разошлись в разные стороны, не утратили контакт, как это часто бывает. Джон... я поняла, получив некоторую информацию от людей, знавших тогдашних Дэйну и Джона, не умеет играть чувствами других разумных. Не умеет и не хочет, — повторила я. — Потому, наверное, а скорее всего — и не только потому — Дэйна осталась рядом с Джоном. — я снова помолчала несколько секунд, затем продолжила. — Детдомовцы. Ни родителей, ни родственников. Одни. Дэйна с подросткового возраста, а может быть даже и раньше, сориентировалась на профессиональный спорт, а Джон — на армейскую службу. Так что "дисциплина", "режим", "долг", "норма", "приказ" — для них обоих это — далеко не пустые понятия. Может быть, это тоже помогло им остаться рядом друг с другом. — Чаквас помедлила. — Дэйна ждала его в юности из армии, позднее она выходила его в госпитале. Он был благодарен ей. Но никогда он не привязывал её насильно к себе, никогда не говорил о том, что она должна родить ему детей, что она должна стать его законной женой, должна стать домохозяйкой и отказаться от спортивной карьеры. — Чаквас подошла к рабочему столу, наклонилась, отпила несколько глотков из своей кружки, поставила сосуд на нагреватель, задала на пульте режим, села, откинулась на спинку кресла. — Вряд ли она полностью представляла себе, что предстоит Джону. Но то, что ему будет очень сложно, она, несомненно, чувствовала. И — чувствовала глубоко.