— Ладно, подтяну, — вздохнул подросток. — У нас в классе бета есть — он нормально ко мне относится. И учится хорошо. Попрошу его, и он поможет.
— А он на тебя не заглядывается? — нахмурился Лексус.
— Ему мой запах вообще не нравится. И отец у него в городской библиотеке работает. Вроде, он ничего... по сравнению с другими. Наверно, поэтому Дон не такая вонючка, как остальные.
— Тогда хорошо. Иди в душ. Завтрак скоро будет готов. Надеюсь, что с аппетитом у тебя проблем нет?
— Нет, пока только перед самой течкой, а во время — только снижается немного.
— Вот и хорошо. Приводи себя в порядок, одевайся и спускайся.
— У Салли течки уже четвёртый год, — сказал Лексус мужу, накрывая стол к завтраку.
Майкар с обеспокоенным видом посмотрел на него поверх газеты.
— Так давно? Почему же он нам ничего не говорил? А я-то уже начал думать, что у меня проблемы с нюхом...
— К нему в школе пристают, из-за чего он дерётся и прогуливает постоянно. И не только в школе. — Майкар вздрогнул и приглушённо выругался. — Да, именно. Пока не трогают только потому, что боятся твоих связей. Сам ведь знаешь, как наш мальчик пахнет. А Салли гордый... как и его родители. — Лексус вздохнул. — Кстати, ты что-нибудь о Риане выяснил?
— Ничего. Оставил Салли у нас и как в воду канул, — покачал головой бета, резко складывая газету, снимая очки, бросая их на стол и запуская пальцы в свою каштановую шевелюру, уже начавшую хвастаться первой сединой. Сама мысль об опасности, так долго подстерегающей сына, приводила в бешенство. "Ну всё, кобели озабоченные, берегитесь!" — Имя не такое уж и редкое, фамилию и точный возраст мы не знаем, даже за больничную карту не зацепишься — боги знают, какой у него там цикл. Может, два раза в год, может, три, может, четыре... Лорен написал в последний раз, что после того, как Рейган и большая часть его сторонников были схвачены внутренней разведкой, почти половину бунтовщиков к стенке поставили, выживших до сих пор держат в исправительных лагерях, а информация по ним засекречена. Но раз Риан так долго и успешно смог скрываться до рождения Салли, то наверняка жив и где-то прячется. Может, всё-таки разыскал Сантану и сейчас сражается с ним плечом к плечу... Всё ещё беспокоишься за него?
— Конечно. Ты же видел, какой он был худющий! Трущобы Викторана — то ещё местечко! Ты же писал статью об этом. И он едва не вернулся за Салли, когда уходил. — Лексус тяжело оперся на стол, болезненно сведя брови. Майкар часто видел его таким — когда Салли болел или надолго уходил из дома, никого не предупредив. Лексус души не чаял в приёмном сыне и безумно боялся, что с тем может что-то случиться, не только из-за данного Риану обещания. А сын у них пай-мальчиком никогда не был. Уж сколько раз его наказывали в школе за дерзость и драки! Тем не менее, Лексус прощал сыну всё и выгораживал, как мог. Бета слишком хорошо знал, откуда это взялось, и никогда не осуждал мужа за излишнюю бдительность и мнительность. — Буквально заставил себя отдать его мне... и постоянно оглядывался... Ты бы видел его лицо при этом! Если бы не вся эта свистопляска с восстанием, Риан ни за что бы не расстался с сыном. Он очень ждал его рождения.
— А про отца он тебе ещё что-нибудь говорил до своего ухода? — Майкар задумчиво пригладил густые усы, которые отпустил несколько лет назад.
— Про отца, уверен, написано в письме, которое Риан оставил, но я пообещал не вскрывать его до тех пор, пока не прочитает Салли. — Лексус выпрямился, подуспокоившись, заправил выбившуюся прядь волос за ухо и продолжил расставлять тарелки. — А мальчик ещё не готов к таким вещам. Пусть сначала закончит школу.
— А, по-моему, ты боишься, что Салли, узнав, что он нам неродной, просто уйдёт. Он омежка с характером, и я же вижу, как ты его любишь. — Майкар достал из кармана кисет с табаком, спички и начал набивать трубку.
— Ты тоже его полюбил. Он всё-таки наш сын, пусть и не мы его родили. Я не хочу его потерять.
— Рано или поздно он сам догадается. С каждым годом он всё меньше похож на нас...
— ...и всё больше на Риана.
Майкар набил трубку, чиркнул спичкой, поднял глаза и замер.
— Салли?
Лексус резко обернулся, случайно смахнул тарелку, и та, упав на пол, со звоном разбилась. За его спиной стоял Салли и потрясённо смотрел на родителей, распахнув свои голубые глаза. Особенно на Майкара — с оттенком страха. Салли умудрился подойти так тихо, что родители совершенно не заметили!
— Что... что всё это значит?
— Салли, дорогой... мы всё объясним... — Лексус попытался дотронуться до сына, но тот в ужасе отшатнулся и выбежал из дома, хлопнув дверью. С грохотом в передней рухнула вешалка. Лексус метнулся туда, потом к кухонному окну, распахнул его и изо всех сил крикнул: — Салли! Салли, вернись!!!
Подросток мчался по осенней улице в одних носках, на ходу набрасывая куртку и вытирая слёзы. Лексус отчаянно звал его, пока мальчишка не скрылся за углом, и, вздрагивая от подступающих рыданий, оперся о подоконник.
Майкар бросился к мужу, крепко обнял его и прижал к себе, чувствуя и видя, как его омега снова, спустя столько лет, начинает терять связь с реальностью — его взгляд терял осмысленность, а пальцы впивались в свитер беты.
— Ничего... ничего... он вернётся. Как и всегда. Всё будет хорошо, милый. Всё будет хорошо. Он же всё-таки наш сын.
Домой Салли вернулся около шести часов вечера.
Осенний холодный ливень накрыл город. Почти стемнело. Лексус себе места не находил, слоняясь по дому, как неприкаянный, и то и дело теряя мягкие домашние тапочки. Ведь сегодня у Салли день рождения — в половине восьмого ему исполнится ровно шестнадцать лет. Они хотели отметить это событие в кругу семьи. Лексус уже неделю планировал, какой именно пирог будет печь, ещё вчера всё купил, упаковал подарок в коробочку с красивым бантиком, и вдруг... После того, как Майкар ушёл на работу в редакцию, несчастный омега полдня бегал по улицам в поисках сына, расспрашивал всех, кто мог его видеть. Салли как сквозь землю провалился. В школе его тоже не было, и штатный клерик сурово потребовал наконец взяться за воспитание сына как следует, пригрозив большими неприятностями. Лексус в очередной раз пообещал, старательно не приближаясь ближе, чем позволяли приличия — пахло от этого беты не слишком хорошо. Не то, что от Майкара! Вернувшийся с работы Майкар молча сидел с газетой в гостиной, курил, но было видно, что он тоже волнуется. Вот хлопнула входная дверь, и спустя полминуты встрепенувшиеся супруги увидели бледного, промокшего насквозь и трясущегося от холода сына. Салли стоял в дверях гостиной и испуганно смотрел на них. Особенно косясь на отца.
— Салли... ты где был? — Лексус тут же подхватил с дивана плед и бросился к нему. — Мы тут с ума сходим! Предки, ты же весь вымок... — Набросил плед на его плечи, убрал с лица налипшие мокрые волосы. Салли тут же крупно вздрогнул и сжался, стиснув зубы. Лексус понял, что подросток едва сдерживается — во время течки кожа становится особенно чувствительной. От него всё гуще пахло чем-то упоительно сладким. Начинается, а совсем скоро Салли потечёт. Да и Майкар как-то подозрительно губы поджимать начал... Его ноздри ощутимо раздулись, вбирая этот аромат. Глаза за стёклами очков жадно заблестели. Запах Салли окутывал всю комнату. — Так, живо под горячий душ и переодеваться! У тебя же сейчас течка! Заболеешь ещё... Горячего чаю хочешь? Может, ты голодный?
— Папа... — чуть слышно прошептал мальчишка и прижался к нему, опасливо косясь на отца. — Прости... прости...
— Ничего, малыш, всё в порядке, — ласково прошептал Лексус, целуя сына. Стоило Салли вернуться домой, как он тут же успокоился, не учуяв на нём посторонних запахов. — В школе я был, сказал, что ты неважно себя чувствуешь. Давай, иди в душ скорее. Обо всём поговорим завтра утром.
Салли молча кивнул и побрёл к себе. Вскоре в ванной зашелестела вода. Лексус с жёстким укором посмотрел на мужа, который усилием воли взял себя в руки.
— Не надо так на меня смотреть. — Майкар отвёл взгляд, вынимая изгрызенный мундштук трубки изо рта. — Я бы не тронул нашего сына, ты знаешь.
— Но его запах тебя всё-таки возбуждает. И не смей этого отрицать! — Лексус грохнул кулаком по спинке дивана.
— Я и не отрицаю. — Майкар закинул ногу на ногу и положил сверху свою газету, пряча наливающийся в домашних брюках стояк. — Но я всё-таки не альфа, чтобы бездумно поддаваться инстинктам. И у меня есть ты, я тебя люблю и не хочу огорчать.
— И хвала Рослину, а то бы я давно ушёл от тебя вместе с Салли. — Лексус смягчился и опустился рядом с мужем на диван. — Помочь тебе?
— Если ты не против. Думаю, что запаха вполне будет достаточно.
Майкар сорвал с себя очки, отложил тлеющую трубку на журнальный столик вместе с газетой и привлёк мужа к себе, нащупывая пуговицы на его штанах. Отпечаток феромонов Салли, оставшийся на Лексусе, был очень отчётливым. Главное — быть поосторожнее...
Когда Салли выходил из ванной, торопливо вытираясь, то услышал доносящиеся из гостиной тяжёлое дыхание и приглушённые стоны родителей. Носа коснулся до омерзения знакомый по школе запах случки. Салли вздрогнул и поспешил в свою комнату наверх.
За ужином омежка старался не смотреть на отца, который тоже вяло жевал и старался держаться от него подальше. Лексус суетился за двоих, не отходя от сына ни на шаг. Кое-как поев, Салли вскочил, буркнул что-то вроде "спасибо" и тут же ринулся вверх по лестнице, оступаясь и спотыкаясь. Щёлкнул, запираясь, замок. От этого звука Лексус вздрогнул, как от удара.
До самой поздней ночи из комнаты подростка доносились приглушённые стоны и скрип кровати. Лексус нервно покусывал рукав пижамы. Ему до смерти хотелось бежать к сыну и быть с ним рядом, но он не смел беспокоить охваченного течкой мальчишку. Если бы Салли не мог справляться с этим сам, то давно позвал бы на помощь, и Лексус это знал. Даже мог обидеться — Салли всегда был очень самостоятельным для своего возраста мальчиком. Странно, что раньше он так не шумел. Не иначе из-за пережитого утром потрясения гормоны повлияли на него сильнее обычного — во время течки многие омеги становятся мнительными и нервными, особенно в подростковом возрасте. Неужели кто-то уже намекал ему, что он своим родителям неродной?.. Майкар тоже не спал, виновато обнимая мужа за плечи — снимая напряжение, оставил ему несколько синяков на бёдрах и излишне крепко вцепился в волосы под конец, но Лексусу это было неважно. Главное — Салли был в безопасности. Наконец всё стихло, и супруги забылись тревожным сном.
За завтраком Салли снова был тихий и бледный. Видно, что все эти дни не высыпается. Утром он достал из туалетного шкафчика одну из гигиенических прокладок, которые давно лежали нетронутыми. Начиналась очистка. Лексус ухаживал за сыном, поминутно приглаживая его растрёпанные волосы, разговаривал...
— Может, никуда сегодня не пойдёшь, дорогой?
— Пойду, пап. Это был последний день. К обеду я буду в порядке. И прости, что все планы тебе испортил.
— Ничего, отметим твой день рождения завтра. Ну? опоздали немного... Главное, что он всё-таки будет.
Салли вздохнул и поднял глаза на родителей, нервно покручивая в пальцах вилку.
— Пап... вы обещали рассказать...
После завтрака сели в гостиной. Салли, волнуясь, устроился на диванчике, приёмные родители — по обе стороны от него. На журнальном столике уже лежало то самое письмо и ждало, пока его вскроют. Но Салли не спешил.
— Хочешь прочитать его один? — понимающе погладил сына по плечу Майкар. Запах Салли ощутимо ослабел, и бета выдохнул с облегчением. Если бы не забота и бдительность Лексуса, то кто знает, что могло бы произойти. Феромоны Салли были такими притягательными! Неудивительно, что у него серьёзные проблемы не только в школе! А ведь Майкар действительно любил сына и не хотел ломать ему жизнь, как и терять горячо любимого мужа, которого этот невозможный мальчишка в прямом смысле слова спас. — Мы выйдем?
— Да... пожалуйста... И... я не хотел вас огорчать. Я не слишком шумел ночью?
— Мы всё понимаем, сынок. И не сердимся. Ведь мы тебя любим.
— Значит, мой папа был подпольщиком?
— Да. И если бы он мог, то забрал бы тебя с собой, — подтвердил Лексус, не отпуская сына из своих объятий. — А твоим отцом он назвал альфу и сказал, что его арестовали. Мы письмо не трогали. Прочитать его первым можешь только ты.
Супруги вышли из гостиной и молча сидели на кухне до тех пор, пока к ним не пришёл Салли. Уже вполне бодрый и решительный.
— Я решил, что после школы буду учиться на полицейского или военного, — сказал подросток, вертя в руках конверт с письмом. — Или буду у них на службе в качестве гражданского специалиста. Пап, поможешь кое-что выяснить? — просительно взглянул омежка на Майкара.
— Но там повышенные требования... — несмело заговорил Лексус.
— Я знаю. И я добьюсь. И я... благодарен вам за всё, что вы для меня сделали. Вы всегда будете моими папами, но я должен разыскать своих кровных родителей.
— В письме было что-то важное? — насторожился Майкар. Журналист в нём тут же сделал стойку.
— Да. Это очень важно, — кивнул Салли, скомкал письмо, положил на блюдце, достал спички и поджёг. Бумага занялась быстро. Майкар смотрел на это с плохо скрываемой досадой. — Я не буду вам ничего говорить — так для вас будет безопаснее. И я... очень вас люблю.
НОВИЧОК
31.08.2008г. от нач. ВХ
Автобус мчался через город к базе, везя пополнение.
В боевое подразделение внутренней разведки "Дикие псы" всегда отбирали только самых лучших, поэтому новички с удивлением косились на худенького молодого омегу, сидящего в самом хвосте автобуса. Темноволосый, коротко стриженный, голубоглазый, довольно смазливый и на редкость ароматный, он был одет в такую же строгую чёрную форму, что и все, поэтому версию, что это новый уборщик или мойщик, можно было смело выбрасывать на помойку.
Как он здесь оказался? Кто-то из бет тихонько предположил, что это, вероятно, сынок какой-нибудь шишки из Викторана или Камартанга, зачисленный по блату — альфы и беты из высшего света всегда трепетно относились к своим детям-омегам как к возможности заключить взаимовыгодный брачный союз. Если это так, то почему этому щенку выбрали военную карьеру, да ещё в таком месте? Спросить напрямую так и не решились, да и сам омега не стремился завязывать разговор. Он спокойно сидел на своём месте и задумчиво смотрел в окно, поглаживая подбородок. Ладно, на месте будет ясно, что это за птица — на перекличке обязательно прозвучит фамилия, а все самые громкие фамилии давно у всех на слуху.
Вот автобус остановился перед тяжёлыми воротами с символом подразделения — скрещёнными мечами, поверх которых скалилась морда взъерошенного пса — на обеих створках. Из будки КПП выскочил дежурный-бета, изучил предъявленные сопровождающим майором — тоже бетой — документы и пропуск, кивнул и дал команду открывать. Майор забрал документы, сел обратно в автобус, и тот медленно начал заезжать на территорию базы.
