Гиллиан так погрузился в свои мысли, что не сразу почуял, как за ним кто-то крадётся. Это ощущение было знакомо по столичным трущобам. Гиллиан привык отгонять любителей лёгкой поживы — достаточно было только выпустить частицу своей силы. Даже рычать было необязательно — вдруг это омежья шайка из местной молодёжи вышла на промысел? Сильно давить не нужно было — просто обозначить себя и ладно. Вредить ребятам не хотелось — жить захочешь так и не так раскорячишься, как Риан иной раз говорил... За без малого год альфа отточил этот навык, и теперь использовал совершенно автоматически. Чувство слежки исчезло, и Гиллиан пошёл дальше.

Всё больше темнело — на небо наворачивались тучи. Скорее всего будет гроза, ведь неспроста так жарило в последние дни. Если бы не отменное альфье зрение, то Гиллиан бы едва разбирал дорогу и перепутал свою общагу с чужой. Наконец попался один-единственный тусклый фонарь, но и он не облегчил видимость. Неподалёку Гиллиан заметил какую-то невысокую тень. Пахнуло омегой.

— Эй, помощь нужна? — окликнул его альфа. — А то темно становится. Я могу проводить.

Омега не ответил. Он так и продолжал стоять, скрытый в тени. Гиллиан насторожился, снова почувствовав чьё-то присутствие. Это были не подростки, а вполне взрослые, пусть и достаточно молодые омеги, настроенные весьма решительно. Они его брали в кольцо. Что происходит?

— Ребята, что-то не так? Может, просто поговорим?

Ответа так и не последовало, но омега в тени занервничал — его запах слегка изменился. Это было едва уловимо, но рождало странную уверенность. И накопленный опыт это только подтверждал.

— Ребята, что не так? Может, просто скажете, в чём дело?..

И тут мощный удар обрушился на его голову. Гиллиан даже охнуть не успел — на омег выработался рефлекс "не трогать". Похоже, что эти ребята не так просты...

Это было последнее, что в ту секунду запомнил альфа прежде, чем потерять сознание от второго удара.

— ...Зейн, ты его точно не убил? — сердито вопрошал какой-то омега.

— Не убил, не боись! У альф крепкие черепушки, их только ломом насквозь прошибить можно. Наши хорошо мне объяснили, как бить надо, чтобы просто вырубить, а Галли даже разрешил на себе потренироваться.

— А ты уверен, что это тот самый?

— А кто же это может быть??? По приметам вполне подходит, пахнет отвратительно. Он это!

— А если ты ошибаешься? Этот альфа явно шёл в ближайшую общагу, значит, он там живёт...

— В омежьей общаге??? — Зейн издевательски рассмеялся. — Да какой альфа будет жить в общаге, битком набитой омегами и их потомством???

— Я слышал, что пару недель назад тут поселился один. Омег не обижает, помогает по хозяйству, за детьми присматривает... — неуверенно произнёс третий омега. — Тоже молодой... А вдруг это тот самый? Он же не начал облизываться, когда нас учуял, и заговорил вполне мирно и дружелюбно...

— Ты что, не почуял, как он нас шуганул? Альфа с такой силой не может быть нормальным — они от всесилия голову теряют!!! Они уже настолько замараны грязной кровью, что почти не задумываются о последствиях!!!

— И всё-таки мне кажется, что мы схватили не того, — снова подал голос третий. — Вдруг это тот самый, про которого в лавке говорили? Те омеги были искренними, и с одним был "совёнок", который всё подтвердил. А такие маленькие дети никогда не врут...

Гиллиан, морщась от головной боли, приоткрыл глаза, в которые тут же ударил слепящий луч фонаря.

— О, я же говорил! Очухался, красавец?

Гиллиан с трудом разглядел силуэты нескольких омег. Человек пять, все молодые, под двадцать лет. Тот, что с фонарём, был особенно уверен в себе — стоял в довольно развязной позе. Тот самый — в кожаной куртке... Гиллиан попытался встать, но тут же понял, что связан. Причём связан надёжно. Добротными металлическими цепями от велосипедов. Сидит в каком-то подвале на грязном бетонном полу, прислонённый спиной к стене.

— Ребята, вы точно обознались. Я не знаю, кого вы ищете, но точно не меня. И я действительно в омежьей общаге живу. Въехал две недели назад, и те омеги правду говорили...

— Ага, так я тебе и поверил! — презрительно бросил омега в кожаной куртке. Гиллиан чуял, что ему не слишко комфортно в такой одёжке — попахивало пропахшей потом майкой — но он продолжал ходить в куртке. — Ты слишком силён для этого. Вы слишком грязные, чтобы спокойно жить среди нас.

— Грязные? В каком смысле? Вы про ту вонь, что чувствуете? Я верю, что это не омежьи бредни, и...

— Заткнись, тварь озабоченная, пока я тебе самое дорогое не отрезал!!! — Зейн выхватил из кармана нож, выщелкнул лезвие и придвинулся вплотную. — Вы ведь нас презираете только за то, что Светлейший нас создал не такими, как вы. Можно подумать, что мы об этом просили!!! И с каких пеньков я должен тебе верить?

— Зейн, может, успокоишься? — встрял второй омега. — Если комиссар поймёт, что мы облажались, то он с нас по семь шкур спустит...

— Мы не облажались! Я точно знаю, что это тот самый кобель! Нам выдали достаточно подробное описание, мы все его читали! И разве не ты его первый наколол?

— Я не сказал, что уверен на все сто...

— Но ты сам чуешь, как он воняет! Он грязный!

— Так ведь сегодня такая жара была... Ты и сам пропотел. Снял бы свою куртку...

— А вот это не твоё дело, Лаки! Хочу и ношу.

— Зейн, а вдруг мы и впрямь ошиблись? Всё-таки индивидуальные особенности дают погрешность...

— По-моему, ты перечитал. Почаще зарывайся в библиотеку и вообще уедешь!

— Так ведь Рейган нас не просто так учит! Чтобы мы могли сражаться с открытыми глазами и не убивали тех, у кого ещё есть шанс! Ты вспомни, как к нам Галли пришёл! Ты же его чуть не убил, а он нормальным оказался. И комиссар подтвердил. Сейчас воюет и тренируется вместе со всеми. Даже Уэйд после того, что с ним было, позволил ему себя завалить, и сейчас у них всё нормально...

— Уэйду грех харчами перебирать, — фыркнул Зейн, продолжая помахивать ножом перед лицом Гиллиана. Глаза альфы наконец привыкли к свету, и альфа разглядел его. Нормального для омеги роста, худощавый, темноволосый, темноглазый, симпатичный... только какой-то озлобленный — потягивало едким дымком. — При его габаритах...

— Причём здесь Уэйд и Галли? — возмутился Лаки. — Мы про конкретного альфу говорим! Если мы и впрямь облажались, то комиссар нас прикончит! Ты заигрался в старшего, Зейн. Может, просто расспросим его?

— Мы не настолько хорошо чуем ложь — для этого надо быть комиссаром, — сказал четвёртый омега. — И где гарантия, что он нам правду скажет?..

Гиллиан понял, что перед ним подпольщики. Похоже, что они здесь с заданием, комиссар надзирает за выполнением, но почему-то отлучился, и ребята под руководством того самого Зейна занялись самодеятельностью. И промахнулись. Надо бы как-то убедить их, что он свой...

— Ребята... давайте поговорим? Я вам обещаю, что не солгу и сдавать не пойду. Вы только развяжите меня...

— Чтобы ты всех нас тут разложил и оприходовал в порядке живой очереди??? — возмутился Зейн. — Ещё чего!!!

Гиллиан не удержался и засмеялся. Похоже, что этот Зейн не из самых доверчивых, а ещё боится показать себя идиотом. И чего он такой упёртый?

— Оприходовал? С какого перепоя? Я и рад бы, но, во-первых, я только после смены, устал и грязный, как шакал, а, во-вторых, я с импринтингом. Так что извини, братан, если разочаровал.

В подвале повисла тишина. Зейн и Лаки так уставились на пленника, что Гиллиан улыбнулся ещё шире. Неужели от него так воняет, что не разобрали его естественный запах? Ведь ещё со школы знакомые омеги утверждали, что он особенно хорошо пахнет. И это не считая того, как Риан никак не мог нанюхаться...

— Импринтинг? — кое-как выговорил Лаки. Светлее Зейна, одет легче.

— Да. И я легко докажу, что не вру. Вы только позвольте мне в общагу попасть, и тамошние омеги сами всё подтвердят. Я тут недавно на страже стоял, когда у двоих течка была — изоляция в специальной комнате совсем дерьмовая. Этих омег зовут Линдси Уокер и Реми Дулитл. У Реми двое "совят" — Кэри и Майкл, а у Линдси — бета Виктор. Виктор, кстати, терпеть не может молоко, и каждый раз приходится уговаривать. Я и сам его в детстве не любил, и папа учил меня пить его, поскольку оно всё-таки полезное.

Третий омега нахмурился и подошёл поближе, принюхиваясь. Осмелев, он придвинулся ещё ближе, морщась... и тут его лицо разгладилось, а брови поползли вверх.

— Ты где работаешь?

— На автобазе, что у западного выезда из города. Сегодня под конец смены воду вырубили, и помыться не получилось, а мы пахали, как проклятые, да и бочка одна протекла...

— Как тебя зовут?

— Гилл Моэна.

— А сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— Как восемнадцать? — оторопел Зейн.

— Восемнадцать. Вы разве мой паспорт не видели?

— Не было его у тебя!

— А, наверно, у Кристи с Хансом оставил, когда они помогали отмываться...

— Кто такие? — напрягся Зейн.

— Наши кладовщики. Близнецы-омеги. Я хотел автосредством помыться — развести в ведре с водой — но Кристи на дыбы встал. Сказал, что нечего себя химией травить, а мыло почти не помогло — только основную грязь сняло. Я думал у себя помыться нормально, а тут вы...

Третий снова начал принюхиваться, приподнял верхнюю губу пленника, рассматривая клыки...

— Зейн, он правду говорит. Я чую, что он хорошо пахнет, а эта вонь — это только пот и мазут с машинным маслом. Нормальный рабочий запах, наши водилы под конец смены иной раз так же пахнут, только не так густо.

— А этот так лихо изгваздался??? — продолжил упрямиться Зейн.

— Так ведь я только один раз видел, как он работает, — вмешался Лаки. — И я читал, что при импринтинге такое иногда бывает — чтобы индивидуальный запах альфы слабел для восприятия других омег. Что-то вроде подсознательной инстинктивной реакции.

— А чего он тогда не тянет на восемнадцатилетнего?

— Очень даже тянет, по клыкам видно. Вполне в пределах нормы. А что по части мускулатуры больше похож на альфу постарше, и борода гуще, чем положено, так это индивидуальное развитие. Видал, какие у него волосы густые на голове? Наверняка в последнее время на тяжёлых работах пахал. Ты на руки посмотри! Он и так-то полегче среднестатистического...

— Не полегче, а не такой громоздкий, — поправил пятый омега, который до того молчал. — Очень даже хорошие пропорции, такие в древности даже считались эталоном, как в своей книге писал Тобиас Мариус. А в ориентировке сказано, что Говард более массивный и шире в кости. И у него нет никаких укусов на плечах, а у Гилла на правом плече метка. Я заметил, когда мы его связывали.

— Метка???

— Ну да. Я только что вспомнил.

Зейн метнулся к Гиллиану и оголил его плечо, после чего выругался так отчаянно, что стало ясно — крыть ему теперь попросту нечем.

— Значит, мы промахнулись... Ну всё, комиссар нас убьёт!!! Сутки зря потеряли...

— Да ладно тебе, — попытался утешить парня Гиллиан. — Ну, обознались вы, с кем не бывает. Давайте я сам с ним поговорю, объясню ситуацию...

— Не знаешь ты нашего комиссара! — процедил Зейн, вцепляясь в свои волосы. — Он промахи, особенно такие, не прощает. Точно убьёт, говорю тебе!

— А где он?

— Отлучился на сутки как раз. Велел продолжать наблюдение, а тут ты...

— А что, этот Говард так похож на меня? — заинтересовался Гиллиан.

— Да. Светло-русый, мускулистый... Только ему двадцать лет. Кто тебя куснул-то?

— Вожак. Я год назад вступил в стаю, а потом пришлось от них уйти. Хорошие ребята...

Омеги пригорюнились, и Лаки взялся распутывать цепи, дополнительно скреплённые толстой проволокой. Совместными усилиями Гиллиана освободили — Зейн демонстративно не принимал в этом участия, разозлившись ещё больше. Попутно его обнюхали все и признали, что альфа пахнет очень даже здорово.

— Слушай, Гилл... — покраснел Лаки, — а ты сильно есть хочешь? Мы бы извинились...

— Да, не отказался бы, — кивнул Гиллиан, растирая руки и ноги. Голова ещё слегка побаливала, но чувствовал он себя вполне прилично. — И попить захватите, если нетрудно.

— Мы быстро. Ты только не уходи, ладно? Нам с тобой поговорить надо.

— Не уйду, обещаю.

Лаки и пятый, которого звали Робин, убежали, а остальные, исключая Зейна, сели рядом и начали расспрашивать. Их звали Руби и Ламар.

— Гилл, а тебе действительно не противно в омежьей общаге жить? — спросил Руби.

— А почему мне должно быть противно? Хорошие люди, и детей тамошних я люблю. Даже помогаю с ними, если надо. Вчера, например, мой сосед Лори куда-то вечером уйти должен был, так он попросил меня со своим сыном посидеть, а он "волчонок" и ему два года. Зовут Идрис. Славный мальчик. Потом другие набежали...

— Так ведь там с утра до ночи гам...

— Там, где я жил со своей стаей, тоже с утра до ночи шумят. Ничего, привык же... А кто такой Уэйд? Почему Зейн сказал, что ему грех харчами перебирать?

— Ты, наверно, не поверишь... — Ламар почесал затылок и шею. Он был большеглазым брюнетом с густыми бровями. — Уэйд хоть и омега, но большого роста и очень крепкий, с широкими плечами. На альфу похож, только без клыков, с более мягкими чертами лица, соответствующим низом и тихий.

— Как это? — удивился Гиллиан.

— Уродился такой. Когда наш комиссар узнал, что в борделе Викторана такую диковинку выставляют, то сам пошёл посмотреть, а потом лично парня оттуда вытаскивал. Уэйд там три года промучился. Когда мы его забрали, то он почти три луны от наших альф шарахался, а потом к нам Галли пришёл и сумел его успокоить. Сейчас они пара.

— Галли альфа?

— Да.

— И его не беспокоит, что его омега... ммм... нестандартный?

— Наоборот, гордится. Говорит, что можно не бояться сломать чего — у Уэйда очень крепкие кости. Он только на полголовы ниже Галли. Они очень любят друг друга, а наш вождь говорит, что у них будут очень хорошие чистые дети. И комиссар подтверждает, что они друг другу подходят.

— Чистые? — Гиллиан вспомнил, что по этому поводу говорил Зейн. — А что значит "чистый"?

— Сейчас наших дождёмся, ты будешь есть, а мы рассказывать. Это очень интересно. Думаю, что ты всё поймёшь правильно — ты парень нормальный. Ты ведь уже понял, что мы подпольщики? — Гиллиан кивнул. — Нам приказано не трогать тех, кто может быть небезнадёжным... — Ламар виновато потупился. — Ты только не говори комиссару, что мы тебя по голове били — к тем, кто поражён импринтингом, он особенно бережно относится.

— Почему?

— Потому что такие альфы не всегда плохо это воспринимают. Например, у нас есть друг, его зовут Полли. Он и его покойный муж Глеб были связаны импринтингом. Настоящей любви к мужу, о которой мечтают многие омеги, у Полли не было, но тем не менее он очень любил Глеба и его гибель переживал очень тяжело. Глеб любил Полли и, когда узнал, что с ним произошло, почти не огорчился. Он сумел понять, и у них получилась отличная семья. Их первенец Аарон погиб, потом родился Гай... Отличный мальчишка, очень умненький, здоровенький. И пахнет просто замечательно. Мы уже заранее завидуем тому омеге, которому Гай достанется, когда вырастет.