Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца

Риан посмотрел на обложку книги с изображениями древних фресок и прочёл имя автора "Тобиас Мариус".

— Наша фамилия "Мариус"?

— Да. Ещё отец сумел провести власти и издать вот эту книгу. Мы с тобой её уже читали. — Рейган снял с ближайшей полки знакомый томик с яркой обложкой. "Сказки и легенды древности".

— Да, я её помню! — обрадовался мальчик. — Моя любимая — про кладоискателя, который сумел обмануть разбойников! А ещё мне нравится легенда про Истинных...

— Эти сказки — всё, что официально осталось от находок твоего деда. Чтобы его труды не пропали даром, он переработал то, что сумел найти, снабдил устроившими власти пояснениями и выпустил в печать. А картинки рисовал его муж, твой омега-дедушка Салли, последний из рода Спенсеров и хранитель древней традиции и знаний. И теперь эта книга свободно продаётся во всех книжных магазинах, только уже без указания имени автора. Никто не воспринимает сказки всерьёз... Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо — потому что те, кто хочет увидеть правду, увидят её даже сквозь стену лжи. Плохо — потому что нынешним детям, разрешая читать эти сказки, внушают, что всё это выдумки. И многие верят.

— А деда Салли красиво рисовал...

— Да. Он даже специально учился навыкам художника в мастерской Лориена Райли, который был близким другом нашей семьи.

— Лориен Райли? Я читал о нём! — воскликнул Риан. — Дядя Римус показывал мне альбом с картинами из какой-то галереи, и там были картины Райли. Он так красиво рисовал...

— Да, дядя Лори был очень талантливым художником. Я до сих пор помню, как он приходил к нам домой, когда мы ещё жили в столице в квартирке рядом с площадью Справедливости в полуподвальчике. Он подарил нам три свои картины, которые я спрятал. И для самой первой позировал мой оми. Но потом дядя Лори перестал выставлять свои картины, которые не соответствовали канону, но писать их не прекратил.

— Это было после Революции Омег?

— Да. Незадолго до того случился государственный переворот. Монархия и император были свергнуты, победители установили республику, и тогда приняли новую Конституцию. А потом через десять лет встретились мои родители и поженились. Для этого мой оми даже сбежал из дома. — Рейган достал с полки коробку с фотографиями и показал сыну одну. Фотография была очень старая, пожелтевшая от времени, черно-белая, но бета и омега, изображённые на ней, Риану сразу понравились.

— Ну и мода в то время была! — хихикнул он, тыкая пальцем в пышный шейный платок омеги и старомодный сюртук.

— Да, до переворота омеги одевались именно так. Дедушка Орри был большим приверженцем старых традиций и заставлял оми всё это носить. Особенно оми ненавидел корсет.

— Корсет? — Риан сморщил нос. — Он же вредный!

— И всё же приходилось терпеть. А в первое время после свадьбы, когда мои родители жили очень небогато, оми продолжал носил устаревшую одежду императорской эпохи. С деньгами тогда было туго, отчего они не сразу родили меня. Что-то потом оми перешил, но старался частично это всё сохранить. И ему всё равно очень шло — он умел всё это носить с подлинным достоинством.

— А почему деда Тобиас отрастил усы? Тогда же почти все брились.

— Они делали его солиднее. Вот каким он был в юности без усов. — Рейган показал ещё одну фотографию, и Риан рассмеялся. Совсем молодой, очень коротко подстриженный бета в мешковатом костюме без усов и в тяжёлых, несуразно больших очках казался настоящим "ботаником", как презрительно называли интеллектуалов в последние годы! Впоследствии аккуратные усы и умело подобранная оправа для очков скрыли это. Да и на семейном фото у Тобиаса уже была другая причёска — подлиннее, даже чуть-чуть вилась. — Да, — понимающе кивнул Рейган. — Между прочим отрастить это всё ему посоветовал именно оми Салли.

— Какой он был умный!

— Да, он был очень умный. Помогал отцу в работе, вёл записи и разбирать их, ездил вместе с ним в экспедиции... Они всё и всегда делали вместе. Иногда и я ездил с ними. Один из древних храмов я даже видел собственными глазами.

— Они любили друг друга? — Риан снова посмотрел на фотографию. Омега рядом с Тобиасом улыбался. Он был по-настоящему счастлив и гордился своим мужем.

— Да, очень любили. На людях особо это не показывали, но вот дома... Да, бетам многое сходит с рук, поскольку их считают охотниками за выгодой, но это не всегда так. Беты не так, как альфы, зависят от инстинктов, что даёт им более широкие возможности.

— А среди альф такие встречаются?

— Конечно. Наши альфы как раз такие. Особенно Стив. Он мне как-то сказал, что у него был дед-бета. Наверно, от него он и унаследовал смекалку и талант на придумывание ловушек... Поэтому помни, сынок — смотри не на то, кто стоит перед тобой, а какой он. Неважно, кто этот человек — альфа, бета или омега. Смотри на то, что и как он делает. Слушай, как он говорит — слова о многом могут сказать тому, кто умеет слушать. Не только смысл слов, но и интонации, громкость... И запахи тоже способны раскрыть суть человека. — Рейган ласково щёлкнул сына по носу. — Особенно омеге.

— Как это?

— Природа и Светлейший так распорядились, что только мы, омеги, можем чувствовать особые запахи всех трёх типов. Альфы и беты способны чувствовать так же только нас, но не друг друга. Вероятно, это потому, что мы рожаем детей и не должны рожать их от кого попало, чтобы сохранять нашу кровь чистой. Века эволюции не зря дали нам эту способность, чтобы свести к минимуму риск вырождения, что часто приводит к рождению слабых, больных и ущербных. Кроме того, у нас есть особая способность сохранять в своих генах самое лучшее и передавать это своим детям, по мере сил выправляя грязную кровь, испорченную во времена Великого Холода. Наверно, поэтому древние и назвали это светом первого творения и искрой жизни, носителями которой являются омеги. В апокрифах говорится, что после изгнания наших первопредков из Мирового Дома эта искра начала дробиться и передаваться потомкам, соединяясь в брачном союзе и давая начало новой жизни. Потому-то в древности и позволяли омегам выбирать себе мужей по вкусу. Понятно, что не всегда это удавалось всем, но традиция такая была. И это доказывается не только фресками и письменными источниками тех времён. Наши предки продолжали сохранять свою чистоту по древним заповедям, и поэтому тебе передалось немало талантов. Я вижу, как ты принюхиваешься ко всем, с кем общаешься. Ты ведь не просто принюхиваешься, верно? Я заметил, что ты можешь точно сказать, когда человек врёт, расстроен или зол, даже если он это хорошо скрывает. Я тоже так могу, но твоё восприятие гораздо острее, чем у меня.

— Пусть ты и "ненормал"?

Рейган поморщился.

— Давай не будем называть это таким грубым словом.

— Но так говорят... Как же тогда называть таких, как ты?

— Мне больше нравится слово "двуликий" — "имеющий две ипостаси". Так же, кстати, таких, как я, называли и древние легенды. Пока не придумали другое определение, то это слово, по моему мнению, подойдёт больше.

Риан вдумчиво произнёс это слово.

— Двуликий... — Улыбнулся. — А красиво звучит. И не так обидно, как "ненормал".

— Вот так и будем говорить, хорошо? А то от слова "ненормал" буквально несёт чем-то отторгающим.

— Хорошо. Мой отец — Двуликий. А расскажи ещё про древние времена.

ГИЛЛИАН

Драка была в самом разгаре, когда вмешался учитель математики и растащил драчунов. Азартно болевшие зрители разочарованно завыли.

— Так, из-за чего драка? Барри, Гомес, объяснитесь!

Гиллиан, смахнув капающую из носа кровь, торопливо подобрал валяющуюся на полу книжку в мягкой обложке и спрятал под форменную куртку.

— Это не ваше дело, сэр, — буркнул он.

— Он читает омежьи романы, — насмешливо объяснил Гомес, снимая разорванную куртку.

Ученики рассмеялись, а красный от злости Гиллиан бешено сверкнул своими голубыми глазами, зарычал, обнажив маленькие, но довольно острые клыки... и смех тут же оборвался. Даже учитель невольно отшагнул назад, почуяв силу юного альфы. Не по возрасту мощную силу.

— Это... правда, господин Барри?

— Даже если и правда, то это никого не касается! — огрызнулся мальчишка, немного остыв.

— А вот так откровенно дерзить не стоит. Вы уже должны знать, господа, — обратился учитель ко всем ученикам, — что драки в школьных коридорах запрещены. Могли бы выйти во двор.

— Перемена слишком короткая, — буркнул кто-то.

— Могли бы подождать до большой. Гомес, идите на склад и получите новую форму. Барри, ко мне в кабинет.

Гиллиан, придерживая книгу под курткой, послушно последовал за учителем. Уже в кабинете бета потребовал показать книгу, и мальчик неохотно выложил на стол томик в красно-розовой обложке под названием "Ветер в дюнах".

— "Ветер в дюнах"? — удивился учитель. — А где вы её взяли?

— Стащил у нашего уборщика Терри, — соврал Гиллиан, доставая носовой платок и прижимая к носу, из которого снова потекло. Терри сам дал книгу почитать, заметив заинтересованность, но учителям это знать было не надо.

— И зачем вы её читаете?

— Просто стало интересно, что там пишут.

— И как вам такое... чтение? — Рот учителя искривился в насмешливо-презрительной ухмылке.

— Ничего так, — пожал плечами Гиллиан. — Там очень здорово и интересно рассказано про пустыню с жарой и нехваткой воды.

— А сама история?

Гиллиан показательно поморщился.

— Фигня какая-то. Альфа, конечно, настоящий герой, но так пресмыкаться перед омегой, чтобы тот согласился ему ребёнка родить... Это себя не уважать надо. И тот, кто эту книгу написал, совершенно не разбирается в тактике боя и оружии.

— И много омежьих романов вы прочитали? — смягчился учитель.

— Я ещё читал "Горячий лёд" про времена Великого Холода. То же самое. Просто сказочка для глупых омег.

— А почему вы не объяснили это Гомесу? Обязательно было драться? Да ещё в коридоре?

— Он забрал мою вещь без спроса, — упрямо рыкнул Гиллиан. — Мог бы и спросить сначала, а не ржать, как лошадь.

Учитель снова почуял силу юного альфы и поёжился. Если Гиллиан настолько силён сейчас, то каким он станет, когда вырастет?

— Ладно, наказания не будет. Но если я снова увижу, что вы дерётесь в коридоре, то будете наказаны. Забирайте свою книгу и идите... И умойтесь, пока всю форму не закапали.

— Прости за книгу, — виновато ссутулился Гиллиан, возвращая заметно потрёпанную книгу уборщику. — Гомес увидел, как я читаю.

— Ничего, зато не порвал. — Терри пригладил встопорщенные после очередной драки светло-русые волосы юного друга. — Понравилось?

— Ага. А у тебя ещё что-нибудь есть?

— Пока нет. Сейчас зарплату немного срезали, так что на новую книгу не хватит. Я у наших спрошу — может, у них есть.

— Давай я тебе дам? Купишь сразу две. Одну дашь мне, а потом поменяемся.

— А тебе денег не жалко? — встревожился уборщик.

— Нет, у меня их много. Я же не так сильно их трачу.

Терри улыбнулся и снова погладил мальчика по голове.

— Ты такой хороший, Гиллиан... Силас очень хорошо тебя воспитывает.

— Только приходится быть осторожнее. — Мальчик тяжко вздохнул. — Я еле-еле выкрутился перед учителем... А автор действительно в войне не разбирается.

— Так писал же омега.

Они сидели в кустах за школой. За два года маленький альфа и молодой омега очень сдружились, почти сразу перешли на "ты", и Гиллиан всячески старался помогать другу. С Терри было гораздо веселее и интереснее, чем с учениками — он был добрым и заботливым. Совсем как Силас.

— Терри... а откуда у тебя этот синяк? — Гиллиан заметил на шее друга фиолетовое пятно, и уборщик торопливо прикрыл его воротником.

— Ударился... случайно.

— А, может, это Даррел? Опять заставил тебя?

Терри сжался и отвернулся, краснея от стыда.

— Всё-то ты знаешь...

— Он постоянно хвастается, как имеет вас всех по очереди. — Гиллиан прижался к омеге, обхватив руками за талию. Терри всхлипнул и тоже обнял мальчика. — Почему вы подчиняетесь? Это же мерзко!

— Сила альфы. Мы не можем ей не подчиниться... и нам нужна работа. И все это знают. И пользуются, удовлетворяя свои... потребности. Мы, конечно, всё понимаем — инстинкты альф... но к чему такая жестокость и цинизм? Может, мы и устроены по-дурацки, но мы же всё-таки люди!

— Я никогда не буду использовать на омегах свою силу нарочно, — пообещал Гиллиан. — Даже когда вырасту. И когда найду себе мужа, то никогда не буду его бить. Так дать тебе денег на новую книгу?

Терри кивнул, и Гиллиан полез в карман.

— Спасибо... — Терри бережно расправил каждую купюру и спрятал в свой карман. — Как только куплю, то отдам, как только получится. Я видел в магазине книжку, которая называется "Зверь и птица". Там даже цветные картинки есть.

— А про что там?

— Про альфу, которого воспитали дикие звери, и омегу из семьи птицелова. Картинки очень красивые! Я её ещё в прошлый раз купить хотел, но пришлось выбирать между ней и "Ветром в дюнах".

— О, тогда я тебе дам книжку про войну двух кланов! Там много крови, но ты можешь её пропустить. Там очень здорово описаны интриги, которые распутывает бета по имени Ронан. И он останавливает эту вражду.

— Да? А как книжка называется? — заинтересовался уборщик.

— "Земля таин". И там тоже есть картинки, только чёрно-белые.

— Давай. Когда встретимся?

— После следующих выходных. Я как раз съезжу домой, она у меня там.

— Договорились. Как твой нос?

— Нормально. Покапало и перестало. — Гиллиан не удержался и расплылся в довольной ухмылке. — И всё-таки я здорово врезал Гомесу! Пусть знает, как смеяться над тем, чего совсем не понимает!

РИАН

Робинсон поманил Риана к себе, и омежка торопливо улёгся рядом с ним. Робинсон дал ему бинокль — хороший, армейский, с двенадцатикратным приближением. Несколько таких они забрали с последнего военного склада, который обчистили.

— Глянь-ка туда, где много огней. Что скажешь?

Риан навёл бинокль на указанное место и вздрогнул. Это была встреча работорговцев и владельца борделя, за которым их бойцы уже не одну неделю вели наблюдение. Омегам, которых пригнали сюда, было от четырнадцати до восемнадцати лет. Все перепуганы.

— Сволочи!!! — выругался Риан. — Что они творят?!! Неужели совсем совести нет??? Там же дети есть!!!

— У таких людей давно нет совести. Они стремятся заработать денег любыми способами, плюя на всё.

— И что отец собирается с ними сделать?

— Он пытается договориться, но я точно знаю, что договариваться бесполезно. Я знаю бету, который сейчас активно торгуется.

— Этот — в чёрной куртке?

— Да. Я сидел с ним в одной тюрьме, в одной камере. Это он тогда заделал мне ребёнка и сам же его убил. — Гейл болезненно зажмурился, коснувшись своего живота. Риан ясно чуял, как в запахе друга усиливается горечь.

— Чего ж тогда отцу не сказал?

— Я пытался. Твой отец ещё надеется до него достучаться, но это бессмысленный труд.

— И что ты хочешь делать?

— Атаковать. Освободить этих бедняг. Может, кто-то потом присоединится к нам. Есть идеи?