| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Она повернулась ко мне, вперила в мое лицо свой взгляд, в котором было столько боли, что я в первую секунду смешалась. Что я могу сделать, если восьмисотлетняя матриарх с её-то жизненным опытом чувствует себя бессильной, бесполезной и почти не нужной?! Мне нет и тридцати, а ей — за восемьсот. Она видела в этой жизни в тысячу раз больше чем я... А сейчас она — слаба:
— Джейн... Я понимаю, что буквально плачусь вам в жилетку. Понимаю. Но... это всё я могу сказать только вам. Только вам одной, хотя понимаю, что и без моих проблем у вас хлопот хватает... — Бенезия помолчала несколько секунд. — Джейн... Только рядом с вами мне становится легче. Даже если я ничего не буду вам говорить, даже если я не буду на вас смотреть — мне уже легче. Намного легче. Так легче, как никогда... Простите, Джейн, но я скажу... Я... люблю вас. И хочу, чтобы вы знали — на Тессии, в моём доме, как бы мне ни было трудно и сложно — вы всегда будете самым желанным... не гостем, нет... Другом. Близким другом... Очень близким, — выдохнула Бенезия. — И не только на Тессии, Джон. Везде, где буду я — я буду рада вам. Очень, очень рада, — она обняла меня, прижалась ко мне и, замолчав, спрятала лицо у меня на груди.
Несколько минут. Несколько минут тишины. Бенезия обнимала меня. Обнимала и я чувствовала: это то, что ей сейчас необходимее всего. Может быть, у неё все чувства сейчас пошли вразнос. Очень даже может быть.
— Простите, Джейн. Я скажу... — она вздохнула. — Я понимаю, что... это странно. Но не могу, да и не хочу поступать как-то иначе. Я знаю, что...
— Дэйна? — спросил Шепард, не стремясь смотреть на собеседницу.
— Да. И я... как бы становлюсь между ней... и вами, — выдохнула, сдерживая волнение и опасение, Бенезия.
— Да, и это проблема, — тихо сказал Шепард.
— Я все равно буду любить вас.
— Я знаю. Но я не хочу предавать доверие Дэйны.
* * *
Сколько прошло времени с тех пор, как Бенезия удобно умостила свою голову на моих коленях, ни он, ни она, наверное, точно не знали. Ночь была длинной, тридцать часов, потому скорого рассвета никто не ждал. Можно было не спешить, не торопиться. Протеане на своей базе занимались своими неотложными делами, профессор Сташинский готовил вместе со своими помощниками всё необходимое для осуществления бурения горизонтального тоннеля и бурения вертикальной шахты и пока что у меня и Бенезии было время, которое мы могли посвятить друг другу.
Сказав про объединённую надежду, сказав об этом очень тихо, мягко и спокойно, Бенезия вскоре уснула. Без сновидений, без кошмаров, без волнений. Уснула крепким, здоровым сном. Восстанавливающим силы — и душевные, и физические. Я сидела неподвижно, изредка взглядывая на азари, голова которой покоилась у меня на коленях. Хорошо, что Бенезия поспит. Хотя бы час, хотя бы два. Ей нужно восстановиться, впереди у неё — встреча с дочерью. Тогда ей очень понадобятся силы.
Так уж случилось, что, оставшись наедине со мной, она призналась мне в любви. Словесно. И была растроена, услышав отрицание с её стороны. Бенезии нужен кто-то, кому она может поверить очень глубоко и полно, пока не встретится с дочерью.
Карин... Да, она стала хорошей, можно сказать — лучшей подругой из всех разумных, встреченных старшей Т'Сони после выхода из хаскоподобного состояния. Наверное, этот выход так повлиял на внутренние настройки личности матриарха азари, что ей теперь легче, комфортнее и, в какой-то, может быть, весьма значительной мере, привычнее ощущать себя в большей степени не бесполым "оно", а женщиной. Всегда считала азари женщинами. И за чего у меня с Лиарой так ничего и не было. Ну кроме последнего объятия вечности. Что-то Лиара мне недоговорила тогда. Как бы она не залетела.
Она часто, почти постоянно думает о Лиаре, она — её мать и ей предстоит обрести счастье единения с дочерью после почти полувековой разлуки. Ей важно, чтобы её сейчас понимали именно как женщину, а не как условно бесполое "оно". Она выбрала меня. Влюбилась... Сказала честно и прямо мне о своей любви. Сама, первая сказала, хотя, наверное, осознавала и понимала, что я догадываюсь о её чувствах ко мне. И сейчас она спит, положив голову ему на коленях, спит, чувствуя себя более спокойно и уверенно. Она не скрывает от Шепарда деталей своего отношения к нему.
Может быть, ей действительно спокойнее и комфортнее рядом со мной. По многим причинам. Она понимает многое в нюансах взаимоотношений мужчин и женщин — людей, землян и не хочет стать угрозой для взаимоотношений меня и Дэйны. Не хочет стать угрозой и — не может отказаться от своего чувства ко мне, человеку, вытащившему её душу из "кокона хаска". Давшей ей возможность обрести душевную свободу и, возможно, душевную целостность.
Дэйна... Я не готов отпустить её. Да она осталась на Земле. Да её спортивная карьера перевалила за половину. Еще лет двадцать-тридцать и она завершиться. Ей придеться уйти в тренеры. И можно будет наконец обзавестись детьми, как мы и хотели.
Думая о Дэйне, я изредка поднимала взгляд к небу. Звёзды мерцали. Сознание человека привычно соединяло их в рисунки хорошо знакомых людям созвездий, сиявших сотни тысяч лет, сияющих сейчас и имевших все шансы сиять ещё тысячи лет после того, как очередное столкновение обитателей Галактики со Жнецами станет древней историей. Когда я смотрела на звёзды, я забывал о времени, оно переставало быть для меня ощутимым... Минута истекала за минутой, уходя в прошлое, а я смотрела на звёзды. Просто смотрела, не думая ни о чём.
Бенезия завозилась, легла навзничь, повернула голову, взглянула на меня. Я не стала сразу опускать взгляд. И ей это понравилось. Она придержала куртку на своих плечах, ощутила тепло, почувствовала, как её голова удобно покоится на коленях человека, которого она любит. Которому открыто и свободно призналась в своей любви, который принял её признание, но к несчатью не ответил взаимностью.
Что бы ни случилось впоследствии, как бы ни сложилась её, матриарха азари, жизнь, она выполнит данное Джону Шепарду обещание и всегда будет для него очень близким другом. Может быть, даже главным. Одним из самых главных. Главной подругой.
Сейчас, очнувшись от приятного, крепкого сна на моих коленях, она чувствовала себя отдохнувшей, спокойной и уверенной.
Джейн... Она не смотрит на неё. Ей комфортно, потому что она — рядом с Шепардом. Вокруг — никого из разумных нет на десятки метров... Они, можно сказать, наедине. И это осознание наполняло душу Бенезии спокойствием и силой, дарило ей уверенность в будущем.
Джейн... не привязывает её к себе своей любовью, не делает азари заложницей её любви к нему. Он раз за разом направляет её, матриарха, на осознание и понимание того, что она, прежде всего — мать Лиары, что именно дочь для неё — важнее, нужнее и ценнее всего. Потому что она — дочь Бенезии.
Она неявно постоянно напоминает Бенезии, что у неё есть Этита. Есть, потому что она была и осталась отцом Лиары. И для Джейн это — достаточное основание для того, чтобы остаться даже не на втором, а на третьем плане по степени важности для Бенезии. Она любит Джейн, но она ей постоянно неявно, но чётко напоминает, что есть в этом мире разумные, которые в большей мере и степени заслуживают её, матриарха Бенезии, любви: Лиара и Этита.
Она не хочет разрушить её, Бенезии, семью. В которую, как она убеждёна, и Бенезия эту убеждённость чувствует, матриарх должна вернуться. Во всех смыслах — душевно и физически вернуться.
И она вернётся. Вернётся к Этите, вернётся к Лиаре. Сделает всё, чтобы теперь Этита и Лиара пообщались. Очень плотно и очень долго пообщались. Отец и дочь. Она сделает всё, чтобы Лиара и Этита узнали максимально полно и максимально глубоко поняли, что сделал Джон, что сделала Карин для того, чтобы она, Бенезия Т'Сони, сохранилась как личность.
Наверное, тогда они смогут понять, что она любит теперь не только их, своих самых близких и родных, но и Шепард и Чаквас. Любит как своих спасителей. А Джейн она любит ещё глубже, ещё острее и ещё полнее. Любит, потому что... потому что любит. Как того, кому она готова отдать всю себя. Без остатка. Любит, потому что он подарил ей возможность любить так остро, полно и глубоко, как любят, наверное, очень многие разумные, независимо от расы, только в молодости, а не так, как любят на закате своей жизни.
Она готова отдаться мне. Вот прямо здесь и сейчас отдаться. Вот только он это не поймет.
Она смотрит на Джейн, Джейн смотрит на неё и им обоим этих взглядов достаточно. Он не касается её тела руками, хотя ей очень хочется, чтобы я её обняла. Обняла крепко, прижала к себе. Но тогда... тогда она не сможет смотреть на него вот так и видеть мою лицо и фигуру во всех деталях. Несмотря на черноту ночи. Эта первая ночь на Иден-Прайме стала для нас двоих особой ночью.
Я подпустила азари к себе немного ближе. А Бенезия была рада хоть такому сближению.
Она помнит, хорошо помнит, как душил её несколько раз индоктринированный, несвободный Сарен. Душил, выполняя волю, приказ Жнеца. Сейчас не важно, именовать ли Жнецом только корабль или только пилота или — и корабль и пилота одновременно. Она помнит, как Сарен её душил. И будет помнить это всегда. Такое — не забывается, такое забыть — крайне трудно. Почти невозможно.
Сарен... останется на борту фрегата. Вместе с Найлусом. Они — воины. И они будут сопровождать Джейн и её сокомандников тогда, когда она и Лиара останутся на Тессии. Турианцы будут рядом с Джоном. Военный корабль с военным экипажем и военной командой. Впереди — война. И им... им придётся воевать уже сейчас. Во всяком случае — готовиться к войне. И стремиться к тому, чтобы подвигнуть, побудить других разумных органиков тоже начать подготовку к большой тяжёлой войне. К противостоянию.
Ей тоже придётся готовиться. Потому что мало кто из азари знает то, что знает она, Бенезия Т'Сони. Знает о Жнецах и о... хасках. Знает не извне, изнутри. Тяжёлое, трудное знание. Необходимое знание. Необходимое для успешного противостояния и... успешной победы над Жнецами. Окончательной победы.
Она будет стараться использовать все свои возможности, все свои ресурсы, да, теперь — по понятным причинам, небогатые, но... всё равно. Она сделает всё, чтобы война не застала простых азари, именно простых, а не знатных, врасплох. Она будет делать всё, чтобы её соплеменницы, очень многие, успели получше подготовиться к предстоящему противостоянию. В этом теперь будет её основная задача. "Нормандия" уйдёт, а она, Бенезия Т'Сони, останется на Тессии, материнской планете расы.
Теперь она знает о протеанах. Знает о том, что они выжили. Да, Явик не будет скрываться, это — ясно. Скрываться будут все остальные протеане и мало кто в Галактике будет знать, что выжил не только Явик, но и его соплеменники, что выжила раса. И придёт день — военный или мирный, всё равно, когда протеане вернутся в галактику. Вернутся сильными, спокойными и — свободными. Уже не имперской расой, но — мощной и целостной. Вернутся благодаря тому, что на Иден-Прайме был найден Явик, а потом — были найдены и другие протеане. Найдены стараниями Шепард и её коллег. Стараниями Джейн. Её Джейн, о которой она будет думать постоянно, когда фрегат покинет пределы Азарийского Пространства.
Тогда, в редкие спокойные свободные минуты она тоже будет смотреть на звёздное небо над Тессией, а видеть фрегат "Нормандия" и Джейн. Видеть и чувствовать его, свою Джейн, сколько бы между ними не было звёздных систем. Видеть и чувствовать. И — любить. Любить верно, глубоко, полно и чётко. Любить, потому что именно Джейн подарила ей это великое счастье: любить как в молодости.
Она будет любить Джейн и верить в то, что он не раз вернётся на Тессию. Она будет ждать его возвращения, будет ждать Джона. Даже если он... не согласится на близость до момента отлёта с Тессии, когда она и Лиара вернутся на родную планету, она всё равно будет верить и надеяться на новую Встречу. Встречу, дарящую ей новое начало, детей её и Джона. Да, азари, но — способных прожить минимум тысячу лет. Уникальных азари. Унаследующих большую часть мощи Джона. Эта встреча... будет обязательно. Ожидание этой встречи, вера в то, что эта встреча обязательно будет, поддержит её, пожилую азари, даст ей силы действовать во благо своих соплеменниц, действовать ради победы над Жнецами. Скорой победы. Окончательной победы.
Возможно, она не доживёт до Победы. И такое может быть. Но и тогда она будет уверена в том, что Джейн помнит и будет помнить её ещё очень долго. Просто помнить. Ей этой памяти будет вполне достаточно. Когда она уйдёт к Богиням, ей этой памяти будет достаточно. А пока... пока она будет помнить и любить Джона, помогать и поддерживать его всем, чем сможет.
Лиара... Ей придётся понять, что приближается война, что теперь нельзя будет улетать далеко и надолго и месяцами пропадать на раскопках. Но прежде... прежде ей придётся увидеть реального, живого, настоящего протеанина и эта встреча будет для неё очень сильным шоком. Способным перепахать её личность. Да что там перепахать — это слишком слабое и неточное определение. Переформатировать — вот это слово точнее описывает то, что предстоит Лиаре. Переформатирование очень важной части личности. Накрепко связанной с её основным научным интересом — протеанской культурой, протеанской цивилизацией.
Сейчас сложно даже представить, как сложатся взаимоотношения Лиары и Явика после того, как молодая азари попадёт на борт фрегата-прототипа. Ясно только одно: Явик останется на борту "Нормандии" надолго. И его отношение Лиаре будет очень отличаться от его отношения к Бенезии. Потому, что Лиара ещё очень молода — ей едва исполнилось сто лет. По азарийским меркам — это очень мало. Дева-азари. Не более того. Не матрона, не матриарх — дева. Соответственно, Явик, скорее всего не будет ничего рассказывать Лиаре. А если он не будет рассказывать — то никто из нормандовцев тоже ничего не будет рассказывать молодой азари о протеанах. Ничего из того, что успел им, нормандовцам, рассказать и даже показать своим фирменным расовым способом Явик. В том, что он выдержит осаду молодой азари, которую Лиара не преминёт и организовать и провести, нет никаких сомнений.
О перспективах взаимоотношений Лиары и Явика, пока фрегат будет лететь к Тессии или к границам Азарийского пространства сейчас в деталях сказать ничего нельзя. Ясно одно: Лиара попадёт в очень сложное положение. Встреча с протеанином — шок, встреча с Сареном — легендарным Спектром — шок, встреча с людьми — ещё больший шок. Лиара знает и понимает в людях ещё меньше, чем знала и понимала Бенезия до встречи с Сареном, до попадания под власть Жнеца. А значит, молодая азари будет делать ошибки. Много ошибок. Прежде всего — во взаимоотношениях с нормандовцами, с землянами.
Турианцы и протеанин... они сумеют отгородиться от Лиары. И нормандовцы не будут им указывать, как это следует делать и следует ли делать это вообще. Но полёт к Тессии или к Пространству Азари стараниями Лиары может превратиться для нормандовцев в кошмар. Теперь Бенезия это понимает. Память вернулась к ней в полной мере, она многое вспомнила, многое осознала. Остро, чётко, глубоко осознала.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
