Птенцы Бедвира

Бедвиру всё равно. Но не всё равно Орнии.

Они обошли сидящего, как выяснилось, не на самом песке, а на почти утонувшем в нём камне. И теперь мальчишка втянул сквозь зубы воздух и непроизвольно, до боли сжал ладонь спутницы.

Бедвир, не дрогнув ни одной чёрточкой лица, поднял глаза на подошедших. Глаза мертвенно-серые, но, тем не менее, зрячие, что видно по чёрным зрачкам, которые время от времени двигаются. Мертвенно же бледная кожа. По ней время от времени "бегают" постепенно расширяющиеся чёрные трещинки, как по пересыхающему речному дну. И кажется, что бледные лоскутки кожи вот-вот начнут отслаиваться на худом, измождённом лице, если вовремя не помочь обновляющим заклинанием...

Бедвир страшен на вид. Но, демоны преисподней, как он прекрасен!.. Для их маленькой, скрывающейся ото всех общины...

— Это Кенион, — представила Орния мальчишку, который почти прижался к ней, будто в поисках защиты. — Я сняла его с древа смерти. Бедвир, я не совсем поняла то, что мне передали оборотни.

— Возможно — этой ночью, а может — завтра наш остров посетят те, кто предпочёл бы видеть нас мёртвыми, — глухо и монотонно выговорил Бедвир, спокойно принявший явление нового подопечного и вынужденно будущего ученика.

— Но есть возможность, что эту ночь мы всё же сумеем выспаться в своём укрытии, — без вопроса к воину, а лишь констатируя, заметила Орния. — Тогда... Мы побудем эту ночь в замке, а утром покинем наше пристанище.

Она думала — Бедвир возразит. Но он чуть посидел неподвижно, словно собираясь спорить и ища слова для убеждения, и встал, чтобы потащить лодку к воде. Девушка и мальчик стояли на месте, наблюдая за ним. Когда нос лодки коснулся волны, словно поцеловавшей его, к Орнии подбежал волк. Девушка склонилась к нему и быстро сказала:

— Или сегодня ночью, или завтра утром на наш остров пожалуют гости. Плохие гости. Запомнил? И не забудь напомнить Дуану, чтобы он набросал свежих костей рядом с тем деревом. Ты понял?

Оборотень кивнул и со всех лап помчался к стае, прятавшейся на опушке леса.

Уверившись, что на этот раз Дуан чётко поймёт ситуацию, Орния поспешила к лодке, ведя за собой Кениона.

— Он... кто? — прошептал мальчишка, исподлобья глядя на Бедвира.

— Бедвир... Он из приграничных боевых магов, — рассеянно отозвалась девушка, наблюдая, как сильными рывками Бедвир сталкивает лодку на воду. И быстро объяснила: — Несколько лет тому назад неподалёку отсюда на нашу землю приплыли пираты. Отряду пограничных магов, которые патрулировали берег на двух небольших суднах, пришлось вступить с ними в бой. Но пограничных магов было слишком мало, да и напали на них очень неожиданно. Боевыми топорами пираты изрубили всех воинов чуть не в крошку. Бедвир оказался более или менее целым. А среди пиратов был некромаг. Он обследовал тело Бедвира, обнаружил в нём слабую склонность к тёмным силам и укрепил душу, которая собиралась покинуть его, в полумёртвом теле. С какой целью? Мне кажется, зная об отношении к тёмным магам у нас, он решил... поиздеваться. Пираты уплыли, а Бедвир, став почти нежитью и будучи обращённым к тёмной магии, был вынужден прятаться и скитаться. Но он... жив. То есть, как я уже говорила, он остался боевым магом. Живым. Поэтому не бойся его.

Стоя в воде, Бедвир терпеливо ждал, когда девушка и мальчик окажутся в лодке. Орния глубоко вдохнула: к сильным запахам прибрежных трав, гнилой рыбы и водорослей прибавился едкий запах смолы, которой укреплена лодка... Тёмный маг занял место на скамье, и вскоре мерно заскрипели уключины: маг взялся за вёсла.

Пока лодка споро плыла от прибрежного леса к одному из островов, обросшему буйной зеленью так, что он казался брошенным в воду стогом, молчали все трое. Мальчик, сидя на одной скамье с Орнией, дичился мага и опасливо озирался. Бедвир механически взмахивал вёслами, а Орния напряжённо размышляла.

Предсказания Бедвира если и бывали плохи, то лишь по одной причине — из-за неопределённости во времени. Чаще бывало так: если он говорил — нечто случится сегодня или завтра, то событие обычно происходило именно "завтра". За время общения с Бедвиром Орния могла припомнить лишь два-три случая, когда пророчество сбывалось раньше. Маленькая Этель предсказывала точнее. Поэтому Орния так легко решила, что некто враждебный посетит их пристанище не сегодня, а на следующий день.

Хотя и не только это — время — причиной тому решению. Они обжили давным-давно разрушенный замок на острове. И уходить с насиженного места отчаянно не хотелось. Потому что больше некуда. Потому что новое место с жилищем для такой "семьи", как у них, надо искать. И заранее. А тут есть надежда спрятаться в стенах замка от непрошеных гостей так, что их не найдут. Внутренне Орния понимала: если среди незваных гостей будут маги, спрятаться — никакие ухищрения не помогут. Слишком мало ученики тёмного мага знают и понимают в общей и тёмной магии, несмотря на каждодневную учёбу. А одному Бедвиру с незваными гостями вряд ли справиться.

Впрочем, рано говорить — не "справиться". Настоящего Бедвира, тёмного мага и воина, противник ещё не видел в бою.

Кенион прервал её размышления.

— А многих ты спасла?

— Не могу сказать, что многих, — хмуро ответила Орния. — Иногда мы опаздывали к месту... казни.

Странно, но мальчишка с такой безнадёгой опустил плечи, словно глубоко разочаровался в девушке. А что она могла ответить? Ту поляну ни Дуан со своими волками не мог сторожить бесконечно, ни она сама — навещать чаще обычного. И сегодня-то — почти чудо, что она свернула с пути к берегу, где её ждал Бедвир, к памятной поляне. Так что и Кенион чудом остался в живых.

На довольно большой скорости лодка подплыла к высоким побережным травам, окружавшим остров. Орния насторожённо взглянула вдоль островного берега. Эта часть суши вытянулась, словно вздутая дохлая рыбина. Когда-то она была гораздо больше, и остров соединялся с "большой" сушей разводным мостом. Но увы — остров был слишком овражистым, и сильный шторм порушил его, будто перерезав несколькими оврагами с помощью нахлынувших волн. Замок с тех пор опустел: оставшиеся в живых (а тот шторм затопил все этажи, кроме верхних, да и вода так и оставалась внутри до поры до времени) перешли на сушу, а потом и вовсе растворились в более устойчивых землях королевства, подальше от моря.

Когда прибрежные травы спрятали лодку с людьми от постороннего глаза, Бедвир повёл её далее очень медленно. Со стороны, может, и казалось, что ему всё равно — шуметь или нет. Но по движениям и всплескам, которые теперь едва слышно издавали вёсла и сама лодка, порой встречая волну, каждый мог бы заметить: маг ведёт маленькое судёнышко предельно осторожно.

Сначала путь пролегал в нескольких саженях от обрывистого, хоть и низкого берега. Потом Бедвир послал лодку носом к берегу. Но не прямо, а чуть вкосую. Сухой шелест раздвигаемых прибрежных трав стал громче. И так же легко было принять его за последствия поднявшегося ветра.

Вскоре лодка ткнулась в берег. Бедвир шагнул в мелкие волны и, выйдя затем на землю, мощно втянул лодку на травы — так, чтобы она оказалась полностью вне воды, пряча её среди кустов. С шелестом прибрежных трав встала на берег Орния, огляделась и подала руку насторожённому Кениону, помогая выйти из лодки.

То и дело оглядываясь на густые кусты и громадные стволы древних деревьев, Кенион, по впечатлениям Орнии, с трудом удерживался, чтобы вновь не прильнуть к ней. Она оценила его выдержку. Пережить столь многое за небольшое время и всё же вести себя, как положено юному представителю знатной семьи... И со страху не выпустить силы, которые ещё неизвестно чем могут обернуться...

Хотя, думая о мальчишке, Орния больше склонялась к тому, что не воспитание влияло на его достойное поведение, а чувство ошеломления, от которого он никак не мог отойти... Впрочем, в последующие мгновения не только Кениону, но и Орнии пришлось пережить ещё одно потрясение.

Прежде чем двинуться к руинам, она напомнила Бедвиру:

— Не забудь проверить все лодки — они нам понадобятся на случай, если твоё предвидение сбудется.

Как всегда, когда она говорила ему о вещах, само собой разумеющихся, сейчас ей снова почудилось, что глаза мага потеплели от улыбки: Бедвир прекрасно понял, что она обращается к нему, лишь бы ещё раз сказать хоть что-то. Ни малейшего изменения в чертах его лица — и маг пошёл к лодке, чтобы снова спустить её на воду.

Орния быстро отвернулась, зная: думая об улыбке в его внешне мёртвых глазах, она обманывает себя. И кивнула Кениону идти с нею.

Здесь тоже нашлась тропинка. Но, в отличие от той ("волчьей" — про себя звала её Орния), эта была видна отчётливо. Некоторое время шли по ней молча. Орния поглядывала на мальчика и замечала признаки не очень хорошие: он то глубоко задумывался, покусывая губы, то вздрагивал и испуганно озирался. И девушка с сожалением думала: "Сейчас заплачет... Ему достаточно лет, чтобы вести себя по-взрослому. Но случившееся больно ударило по нему. Слишком страшно всё это... Даже для такого смелого, как он". Последнее пришло в голову, когда она вспомнила, как легко он воспринял волков-оборотней.

Но слезам Кениона от страха перед неясным будущим, ожидавшим его (как поняла его состояние Орния), не суждено было пролиться.

Тропинка круто свернула. Появились остатки толстых стен, среди которых легко было заблудиться, как в коридорах лабиринта. Губы мальчишки с каждым шагом сжимались всё сильней, хотя порой, увлечённый созерцанием незнакомого и таинственного места, он забывал о горестных мыслях.

— Орния вернулась! — девчоночьим голосом прозвенели откуда-то сверху.

Девушка хмыкнула, когда Кенион резко вскинулся, удивлённый. И подумала: возможно, знакомство с членами их маленькой общины надолго заставит Кениона забыть обо всём недавнем и страшном?

Одновременно она прочувствовала не контролируемый мальчишкой выплеск тёмной силы, но успела закрыть его. Испугался, наверное, от неожиданности, вот и...

А из-за очередного поворота руинных коридоров внезапно на их пути очутилась высокая фигура. Сумерки здесь, среди развалин, сливались уже в плотные чёрные тени. Но всего лишь по росту Орния узнала человека и только усмехнулась, почувствовав, что ладонь мальчишки вновь сжала её пальцы.

— Ты припозднилась, Орния! — сердито от переживаний сказал юноша, широко шагавший ей навстречу. — Мы ждали тебя раньше.

И осёкся, резко встав на месте. А Кенион вдруг выдернул руку из ладони Орнии и тоже остановился. Девушка вынужденно замерла на месте: почему-то показалось — мальчишка вот-вот пустится наутёк. Со страху. И она приготовилась его перехватить.

Но Кенион, часто и судорожно задышавший, тихо спросил в темноту:

— Клемент?

И будто эхо переврало его вопрос:

— Кенион?..

— Клемент! — уже вскрикнул мальчишка и бросился вперёд, к смутной пока фигуре.

Вот почему он спрашивал, многих ли она спасла!

Он надеялся, что спасён и тот, кто "умер от страшной болезни"! И его-то надежда сбылась...

Клемент, ровесник Орнии, резко опустился на колени. Подбежавший Кенион обнял его — и то ли рыдал, то ли рычал — одновременно от злости и какого-то другого, плохо определяемого чувства, всё же близкого к горестной радости.

Приглушив вздох, хотя братья, занятые друг другом, его и не услышали бы, Орния прошла мимо... Что ж. Хоть сегодня не самой приучать новичка к жизни, которая будет совершенно отличаться от той, к которой он привык... Клемент изредка вспоминал о доме, особенно о младшем брате. Но никогда не называл его имени... Теперь на старшем забота о том, чтобы младший брат быстрее привык к новой обстановке — и новой жизни, полной насторожённого внимания к окружающему миру.

И, входя под каменные своды замковых руин, Орния ненужно подумала: равны ли тёмные силы двух братьев? В одном ли виде магии они будущие мастера? Впрочем, узнать о том можно будет в скором времени. Сейчас же надо позаботиться о другом. Но напоследок промелькнула-таки мысль: может, она зря не предупредила Клемента, чтобы он контролировал младшего брата? Вдруг старший не догадается... И ещё... Что-то на сердце стало тоскливо, когда вспомнила, что Бедвир остался на берегу один. Просто увидела его в воображении стоящим на берегу, возле лодки, и... Предчувствие? Или... что-то другое? Его одиночество?..

Она покачала головой. Надо настроиться на то, что ждёт её в руинах замка.

По шатким ступеням лестницы, полуразрушенной годами и непогодой, она стала спускаться в зал, скудно освещённый небольшим каминным огнём.

За спиной послышались торопливые шаги, точнее — бег вприпрыжку. Не оборачиваясь, Орния улыбнулась, а секунду спустя её схватили за руку. Детская ладошка была холодной. Кажется, Этель давно стерегла приход девушки, сидя на обломках каменных стен.

— А это новенький? — защебетала девочка. — А почему с ним остался Клемент? Ты уверена, что он с ним справится? Ведь он сам недавно научился контролировать свои силы! Может, ты всё-таки... А из чьей он семьи? И где ты его нашла?

— Тише, тише, егоза, — снова улыбнулась Орния, машинально пересчитывая фигурки, сидевшие возле широченного камина. Четверо. Плюс Этель. Плюс Клемент с братом. Фу-у... Все дома. Внезапное чувство грусти согнало с губ улыбку, когда поняла, что именно произнесла мысленно. Надо же. Дома.

— А как его зовут? — выпалила неугомонная Этель.

Слишком громко спросила — сообразила Орния. Девочка сделала расчёт на тех, кто сидел у камина. Чтобы услышали её вопрос и поняли, что в их общине появился кто-то ещё... Кричать в ответ не стала. Сидевшие у камина на упавшей зальной колонне обернулись. Ничего. Подождут ответа несколько мгновений ответа Орнии.

Эти несколько мгновений дались ей тяжело.

В голову упорно лезла мысль, что в городе — и не только в столице их государства — постоянно остаются те, с кем поступают так, как с нею или с Клементом. Сначала подводят к болезни, от лечения которой отказываются потом самые опытные маги-целители. Потом за дело берутся палачи-исполнители от ордена Поборников. В результате безутешные родители хоронят своё дитя с маской на лице, потому что им сказали: на обезображенное лицо умершего от болезни лучше не смотреть... Либо, как в случае с Кенионом, устраивают спектакль: вроде как ребёнок пропадает из дома, увлечённый в неизвестность мечтой о путешествиях. В обоих случаях юный некромант спустя часы после похищения приходит в себя в тот момент, когда на него спущены псы-убийцы, нужные, чтобы потом продемонстрировать нелепую смерть "беглеца". Или кому-то заинтересованному — останки, которые невозможно узнать.

Но не это страшно.

Страшно, что среди шестерых, сидящих у камина, есть трое, чьи младшие братья-сёстры остались в родительском доме.

Сейчас Орния расскажет о Кенионе. И каково будет тем троим, которые сразу сообразят, что может случиться с их младшими в скором времени?

Радость от спасения Кениона померкла.

А тут ещё предсказание Бедвира...

Впрочем, возможно, именно это предсказание заглушит страх тех троих перед будущим их младших... Так мрачно решила Орния.