История первая. Снежная сказка

— Ты его бро... вы расстались? Но почему?

Он пропустил это мимо ушей.

— Первые же слухи через некоторое время подтвердили мои самые худшие предположения. Я создал монстра.

— Странно это слышать от...

— От монстра?

— Мне показалось, ты говорил, что он убивал и раньше.

— Поверь, разница между просто убийцей и убийцей-психопатом — Большой Каньон. Не веришь — спроси дочерей МакКинли. Когда я узнал, как их убили, то сразу понял, чья это работа. Конечно, он мог залечь на дно и переждать, но тут возникаю я. Джоули, видимо, сообразив, чем мое появление может ему грозить, просто впал в истерику.

— Почему ты представляешь для него угрозу?

— Он понимает, что я легко узнаю его почерк. Если я расскажу кому-нибудь, Джоули конец — он окажется между двух огней. МакКинли сделает смерть желанным избавлением для него. А вампиры растерзают на клочки за то, что навлек на них гнев МакКинли.

— Я спросила не о том, — не отставала я. — Почему Джоули уверен, что ты сдашь его? Вы что, расстались врагами?

— Включи музыку, — неожиданно попросил Ноа. — У тебя есть "Queen"?

— Да где-то есть.

Я выудила из вороха дисков нужный, и он нажал кнопочку пульта. Зазвучал "Slightly Mad".

— Через некоторое время после побега из Чикаго мы попали в автокатастрофу. И он оставил меня в горящей машине, не в силах заставить себя подойти ближе и попробовать открыть дверь. Мне пришлось выпутываться самостоятельно.

— Ничего себе. И после этого ты его жалеешь! — возмутилась я.

— Это так. Винить Джоули нет никакой возможности. Когда речь идет о его жизни, он полностью теряется, его парализует сама мысль о смерти, и ни о чем другом он думать просто не в состоянии. Когда-то я таки заставил его описать свои ощущения... Представь, Банни, если сможешь, самый сильный страх, какой только возможен, когда все вокруг меркнет и бледнеет, окружающие превращаются в расплывчатые силуэты, а звуки — в бессмысленный гул. И возведи в третью степень. Вот, что чувствует Джоули во время приступов танатофобии.

— А ты-то тут при чем?

— При всем, — сказал он жестко. — Если я говорю, что в этом есть часть моей вины, значит так и есть.

Меня бросило в дрожь. Я стянула с кресла плед и закуталась в него.

— И... что?

— Да то. Джоули уверен, что я не забыл ту историю с машиной, а жить в постоянном страхе ему невыносимо. Вероятно, он уверен, что я сдам его, чтобы поквитаться.

— Это что же, за столько лет он так плохо тебя знает?

— Джоули сейчас мало что соображает, и переубедить его невозможно, ведь это касается такой больной темы, как его драгоценная жизнь! Он просто не в состоянии понять, как можно простить УГРОЗУ ЖИЗНИ.

— Твоей жизни.

— Да. Он не простил бы. Не отпустил бы, как отпустил его я. Я знаю, что, разделавшись со мной даже чужими руками, он будет вполне искренне страдать и даже плакать днями напролет в подушку... но меня это не утешает и не устраивает.

— Ты все-таки решился избавиться от гранаты за пазухой и называешь это клятвопреступлением?

Он кивнул, не поворачиваясь, и у меня просто не хватило духу раскручивать его на подробности. Мысли неспешно текли на волне прекрасного голоса, поющего, что он потихоньку едет с катушек.

— Так все запутанно... — сказала я тихо, потеряв надежду услышать его. Сыворотка правды, наверное, теряла свою силу. — Наверное, теперь тебе придется убить его?

Ноа молчал, словно погрузившись в музыку. Потом сказал:

— Скоро рассветет. У тебя есть комната без окон?

— Только подвал... Хочешь перебраться туда?

— Хорошо бы.

— Ладно. — Я встала и провела его до двери. — Не возражаешь, если я останусь в спальне?

Он легонько дотронулся до моего плеча, как бы из интереса, какова я на ощупь.

Лишь бы не на вкус.

— Спи спокойно, Банни. Увидимся вечером.

Спала я долго, не могла и подумать, что так сильно устала за это время. Когда проснулась, Ноа тревожить не стала, побродила по дому, потом без энтузиазма накрасилась, оделась и отправилась в "Пинк Пантер".

— Где ты была? — напустилась на меня Дора. — Что с рукой? Твой телефон не отвечает, на работе сказали, что ты уволена. Это правда?

Я кивнула. И Дора, и все вокруг было каким-то шумным, пестрым, ярким. Режущим глаза и слух. Бросилось в глаза, как она вульгарно накрашена и какой резкий у нее голос. Мне вдруг нестерпимо захотелось послать ее подальше. Но тут она сменила гнев на милость и обняла меня, покусывая за ухо.

— Ты какая-то странная сегодня. Пойдем же.

Мы вошли в "нашу" комнату — у нас тут такая была. Я вяло растянулась на кровати.

— Дор, только я ничего не хочу делать. Сделаешь все сама, ладно?

— Ладно! — поперхнулась Дора, глядя квадратными глазами.

Обычно выбить у меня инициативу было непросто. Наверное, все странности она списала на шок от потери работы. Интересно, что бы она сделала, узнав, что дома у меня спит не-мертвый?

Она замурлыкала обычные дежурные нежности, стянула с меня одежду и принялась вылизывать все тело. Я млела, улетала в астрал... но думала вовсе не о Доре. Я думала о Ноа. И о Джоули. Я вдруг поняла, что Ноа сейчас находится на распутье — между собой и собой. Интересно, как бы я решила такую проблему? Я ведь никогда никого не любила...

* * *

Из клуба я выбралась около семи, уже стемнело. Когда подошла к дому, в окне горел свет. Я облегченно вздохнула.

— Привет, — сказал Ноа, не оборачиваясь. Он хладнокровно кормил камин моей табуреткой, но у меня и в мыслях не было ругаться.

— А вдруг это была бы не я?

— Ты вполне могла привести за собой кого-нибудь... но это только к лучшему. Что касается вопроса, то я запомнил, как ты ходишь и как дышишь. Иди, грейся.

В комнате было уже теплее. Ночи стали прохладными, а я, несколько дней кряду проведя у Доры, начисто выхолодила дом. Топить было все равно нечем, если не считать три оставшиеся табуретки.

— Я никого...

И как только я хотела сказать, что никого не привела, дверь распахнулась и следом влетела Дора.

Я окаменела.

— У меня такое предчувствие, Банни, что ты что-то скрываешь, — начала она с порога, быстро обводя взглядом комнату. Когда она "натолкнулась" на Ноа, ее голос сорвался на визг. — О, Господи!!

— Дора, успокойся! — Я попробовала удержать ее за руку, но она бешено вырвалась и отступила к дверям.

— Это и есть твоя тайна?! Ни черта себе! Да что тут происходит?!

Мы с Ноа молчали, и это объединяло нас. Нас двоих против ее одной.

— И в полицию не позвонила? Точно, это в твоем стиле! — начала Дора быстро говорить, будто Ноа здесь и не было. Кажется, она слабо представляла, в какой опасности находится. — Дура, может, это как-то связано с убийством девчонок МакКинли! Ты представляешь вообще, какие мы получим деньги?! Не думала, что ты такая тупая!

— Забудь об этом, — сказала я. Ее бурные сомнения в моем интеллекте уже начинали раздражать. — У тебя есть шанс выжить, только замолчи, ради Бога.

Она изумленно открыла рот, затем на ее лице появилась гримаса отвращения.

— Ну, ты и идиотка, — бросила она и направилась к дверям.

То, что произошло дальше, было так быстро, что ни я, ни Дора не успели ничего понять. В мгновение ока Ноа оказался рядом, и через долю секунды она задыхалась в кольце его железных рук, а его ладонь упиралась в ее висок.

И Ноа, и Дора смотрели на меня. Он — спокойно, даже холодно, она — с бессильной яростью. Похоже, она так и не поняла, кто здесь заказывает музыку.

— Дора, — попыталась я еще раз, — послушай меня.

— Не буду я тебя слушать! — Она еще раз яростно рванулась. — Как только выйду отсюда, вам обоим крышка!

Похоже, я сделала все, что смогла.

— Крышка, — повторил за ней Ноа.

Раздался негромкий хруст, будто наступили на грецкий орех.

— Прости, — сказал Ноа и аккуратно опустил ее на пол. Он обращался ко мне, а не к Доре.

Странно, но не чувствовала я ничего. Даже обидно. Мы с ней так долго встречались, трахались, проводили вместе время, и вот проверка моих чувств. Ни-че-го.

— Ничего, — ответила я.

— Что ты чувствуешь? — Голос у него был слегка виноватый. Очень слегка.

— Я уже сказала.

— Не сердишься?

— Нет.

Я не собиралась говорить об этом вслух, но каким-то образом за короткое время нашего знакомства он стал мне дороже Доры и всей моей прошлой жизни. Может, потому что и жизни уже никакой не было, она была разрушена. А может, потому что оба мы были изгоями. Я — в силу сексуальной ориентации, он — жизненной. В любом случае, мне было приятно его общество. Может быть, даже слишком.

— Что теперь делать? — спросила я, наконец, накрыв тело Доры пледом, в который еще недавно укутывалась сама.

Ноа поморщился, глядя на зашторенное окно.

— Как-то подозрительно тихо. Будь добра, принеси ружье. По-моему, оно нам не помешает.

Это уж точно. Кто знает, как давно я не стреляла из него, хотя в беззаботные студенческие времена я поручала моей совершеннолетней подружке Николь покупать патроны пачками и выбиралась за город, чтобы в одиночку оторваться и вволю пострелять по тарелочкам фрисби. Надеюсь, я не потеряла квалификацию.

Уже открывая дверь, я неожиданно обернулась:

— Ноа, ты расскажешь мне про ту автокатастрофу?

Он выдержал трехсекундную паузу и медленно покачал головой. Да я и так знала, что он скажет "нет".

Я вышла за порог... и обалдела. Шел снег. На моей памяти снегом здесь называли жидкую порошу, развозившую лужи по всему городу. А это был настоящий снег, пушистые хлопья, летящие белыми лебедиными перьями. Мои кудряшки намокли и выпрямились, но я была в восторге — все стало таким ровным, атласно-блестящим и мерцающим в лунном свете.

Почти бегом я спустилась в подвал, долго искала плащ, в кармане которого был пистолет, потом пробралась к ружью через груды ненужных вещей. Их бы следовало давно выбросить... да бог с ними. Все равно дом скоро отберут.

Каким это казалось далеким и нереальным под этим снегом! Я чувствовала себя просто сказочно, учитывая, что в доме лежал труп моей любовницы.

Когда я выходила с ружьем наперевес, как супергероиня из комикса, мои исключительные уши вдруг уловили до боли знакомый звук. Уж поверьте, ничто на свете мне не спутать со звуком захлопывающейся двери моего дома! Крепко сжимая ружье, я подобралась к веранде и краем глаза заглянула в окно.

Ноа был не один.

В комнате находились еще двое. Это мог быть кто угодно, от полиции до знакомых Доры, ведь ее машина все еще стояла рядом с домом. Но почему-то я сразу поняла, что это не-мертвые, и к моему счастью, они подумали, что Дора — хозяйка дома. Бедная мертвая Дора в кои-то веки выручила меня.

Один из них был здоровым черным парнем с "дурой", в сравнении с которой мое ружье казалось хрупкой тростинкой. Она была направлена на Ноа.

Второй стоял подальше, и не смотрел в их сторону, скорее в мою. Но, поскольку в темном стекле он не замечал ничего, кроме собственного отражения, я смогла его разглядеть в щель между шторами. Он был почти таким же высоким, как Ноа, и на этом сходство заканчивалось. Тип лица, в который влюбились бы все визажисты в мире: его одним мазком, одним нюансом с легкостью можно было превратить во что угодно, нарисовать, как на чистом листе, и злобу, и жестокость, и радость, и отчаяние... и при этом оно все равно осталось бы прекрасным и ангельски печальным. Будто что-то мучает его постоянно, ни на мгновение не давая покоя. А еще я подумала, что, будучи человеком, он вряд ли был таким привлекательным. Скорее всего, он был бесцветной неприметной молью с желтоватыми волосами, иногда вызывающей даже не интерес, а так, пассивное любопытство: что это за оно и чего от него ждать? Глаза не-мертвого несомненно украшали его лицо и делали особенным — недостающая деталь, превращающая посредственность в совершенство. Такое прекрасное и такое... пустое.

Итак, я увлеклась, хотя ни у меня, ни у Ноа на это времени не было. Внезапно предмет моего изучения отошел от окна, и я наконец получила возможность увидеть Ноа. Тот выглядел спокойным, хотя это ничего не означало. Ведь равнодушие, когда в лицо тебе смотрит дуло, есть глупость, либо же непростительная беспечность. Но вдруг... Не знаю, возможно, мне показалось, но выражение его лица изменилось. Чуть-чуть. Едва заметно дрогнули уголки губ. Он поднял руку, медленно, будто в рапиде, и я поняла: он меня заметил!

Я вскинула ружье и тщательно прицелилась, призывая на помощь все месяцы стрельбы по тарелочкам.

Они проследили за его рукой как в трансе. Так же медленно он щелкнул пальцами.

Отдача была неожиданно сильной, и в лицо мне полетело множество осколков — предвидеть это тоже не было времени. Но результат превзошел ожидания — чернокожего отбросило к стене, его голова разлетелась практически вдребезги. Падая, он разрядил свою железку в потолок, и карниз с диким грохотом обрушился прямо на голову того, второго. Однако он успел довольно ловко увернуться от волны падающих штор и отскочить в сторону.

Все происходило настолько быстро, что я не успевала соображать, кто куда движется и в кого стреляет. Вскочив на ноги, не-мертвый оскалился, почти зашипел, как кошка, и навел "пушку" на Ноа, но тот в долю секунды отклонился, и выстрел ушел мимо. Пистолет еще несколько раз яростно щелкнул вхолостую, прежде чем выпал из рук ни к чему не пригодным куском железа. Лик разъяренной Горгоны расплывался, таял, из глаз постепенно уходила безумная искрящаяся ненависть, и теперь становилось видно, что она скрывала там.

Страх.

Осторожно ступая по стеклам, я вошла, держа нашего гостя на прицеле.

— Познакомься, Банни Сторм, — ровным голосом сказал Ноа. — Это мой Джоули...

* * *

Неизвестно, что произошло, но игра как будто перешла на другой уровень. В воздухе висело такое напряжение, что он казался плотнее воды. По моему лицу что-то текло: то ли кровь из носа, то ли от ранения осколками веранды, то ли просто пот, но ружье я держала уверенно. Хотя почему-то чувствовала, что уже ничего не решаю.

Медленно Ноа приблизился к Джоули, тот слабо поднял руку, словно пытаясь защититься, но он ничего и не собирался делать. Только поймал его за запястье, и тот опустился на колени. Почему-то я обратила внимание на руку Джоули, стоя достаточно близко. Красивая, ухоженная, но два ногтя сломаны почти под корень, и они создавали впечатление крайней уязвимости.

Наконец, я услышала и его голос.

— Ноа, ты же не можешь... — сказал он тихо. Было заметно, что он не ожидал такого поворота, и относительное спокойствие дается ему с большим трудом. — После всего, что мы пережили вместе... Вспомни Чикаго...

— Ты прав — не могу, — Ноа отпустил его руку. — Я помню... как скрипел пол, когда над нами проходили псы Хаузер... как мы не дышали так долго, что у нас застыла кровь. Как мы прятались в канализации и жрали, что под руку попадется. А ты смог... забыл так быстро...

Джоули дрожал, и я вместе с ним, удерживать прицел было все труднее. Отчасти гипнотизировал ровный голос Ноа, отчасти давала о себе знать боль в плече от отдачи. Да еще раненая рука принялась кровоточить.