Цзинь Гуаньяо и Мо Сюаньюй

Я предполагаю, что при всём своём цинизме Цзинь Гуаньяо вполне мог испытывать хоть какое-то чувство жалости к младшенькому. Вряд ли Сюаньюй упустил бы возможность рассказать столь внимательному и приветливому братцу о том, как плохо с ним и его матерью обращались дома, сам Гуаньяо выслушивал эти жалобы с той самой напускной доброжелательностью, и уже этого было бы достаточно, чтобы проникнуться доверием и обожанием. Так или иначе, в судьбах обоих парней было нечто общее, пусть уровень и не вполне сопоставим — младшая госпожа Мо из провинциальной, но зажиточной и уважаемой семьи, а Мэн Ши проститутка. О Мэн Яо Цзинь Гуаншань, скорее всего, и знать не знал, пока слухи не поползли, а с этим сыном какое-то время встречался, но и он и его мать ему быстро надоели, и он их бросил, так и не дав хоть какой-то статус. Если уж с таким сыном Цзинь Гуаншань так обошёлся, то причин для совсем уж жгучей ненависти было бы не так много, как по отношению к Цзинь Цзысюаню. По сути, в рамках теории о некромантских навыках Мо Сюаньюя, Гуаньяо мог эксплуатировать младшенького так же, как это с ним делал их общий отец. Видя, что с парнем происходит, зная его историю, легко предположить, что по возвращении начнётся то же самое, что и до Ланьлина, и Мо Сюаньюй сам вынесет себе приговор, если сломается окончательно (а вероятность такого исхода была достаточно высокой), так что непосредственно убивать нужды не было. Кто ему поверит? Да никто.

После смерти матери в жизни Цзинь Гуаньяо было не так много людей из посторонних, к которым он в принципе мог испытывать настоящие тёплые чувства. Я совсем не уверена, что он считал таковым Су Шэ — тот вполне мог быть таким преданным по той же причине, что и Мо Сюаньюй. Цзинь Гуаньяо просто использовал его слабости, чтобы привлечь на свою сторону, а там уже собачья преданность сама всё сделает. Однако сходство их амбиций могло лечь в основу не совсем равноправной, но всё же дружбы. То, как охотно Су Шэ исполнял все приказы и оставался верным до самого конца, говорит о многом. Не Минцзюэ мог, и правда, быть для Мэн Яо дорогим человеком, который заметил его, признал и приблизил к себе, и только острые противоречия в приоритетах, помноженные на общеполитическую обстановку мира заклинателей, могли сподвигнуть на то, чтобы плюнуть на всё и принести былую привязанность в жертву цели. С Цзинь Лином всё ещё сложнее — он был сыном погибшего Цзинь Цзысюаня и одним своим существованием напоминал о том, чего оказался лишён сам Цзинь Гуаньяо. То, насколько решительно Цзинь Гуаньяо отдавал приказ стрелять в мальчишку, когда тот полез на стену, окружающую храм, а потом брал в заложники, говорит о присутствии внушительной доли неприязни и к нему тоже. Хотя какое отношение ко всему этому может иметь ребёнок, который и понятия не имел обо всей этой грязи? Который искренне любил дядю и никогда бы его не оскорбил недоверием или плохим отношением? Цзинь Лин реально рисковал погибнуть, и вряд ли Цзинь Гуаньяо сильно бы скорбел по этому поводу. Особенно, когда уже не об удержании власти надо думать, а о том, что пора вострить лыжи подальше. Сысы он тоже не убил, хотя оставлять такого свидетеля было ни в коем случае нельзя. А всё потому, что она хоть как-то поддерживала и защищала Мэн Ши, и элементарное чувство благодарности не позволило убить бедняжку. Да, заключение в темнице не самая лучшая альтернатива смерти, да и если получится раскопать детали смерти Цзинь Гуаншаня и найти свидетельницу, то без её открытых слов доказать ничего не выйдет — проститутка же. Тем не менее, в руках недруга окажется ниточка, которая поможет распутать весь клубочек и найти более весомые доказательства. Цзинь Гуаньяо как опытный интриган и умный человек не мог не понимать это, и всё же он сохранил Сысы жизнь. Значит, что-то в нём ещё осталось. Цинь Су бы могла прожить дольше под предлогом какой-нибудь болезни, однако в момент разговора супругов и откровений в тайной комнате обнаружился лазутчик, это стало решающим фактором, и Цинь Су оказалась приговорена. Благо, можно было на кого-то это спихнуть, а уж актёрствовать Цзинь Гуаньяо было не привыкать.

В этом смысле Лань Сичэнь поистине был на особом положении. На протяжении всего их знакомства он был очень внимателен и доброжелателен к Мэн Яо, искренне считал его братом, до последнего сомневался в его виновности и порочности. Когда мы видим его во дворе храма Гуаньинь, то все подручные Цзинь Гуаньяо обращались с ним очень уважительно — по прямому приказу главы, не иначе. Я, когда в первый раз смотрела дораму, едва не посчитала, что именно Сичэнь и был тем самым сообщником, но верить в это очень не хотелось — ну, не вязалось это с показанным ранее Сичэнем никак!!! А финал, когда доведённый до крайности и смертельно раненый Цзинь Гуаньяо попытался забрать Сичэня с собой на тот свет, но в последнюю секунду передумал и оттолкнул, лучше всего говорит о том, как он на самом деле высоко ценил, уважал и любил названого брата, который всегда был к нему внимателен и заботлив. Невзирая на происхождение и всё свершённое прежде. Цзинь Гуаньяо нуждался в близком человеке, он не мог не испытывать простых человеческих чувств, и он слишком далеко зашёл, чтобы рассчитывать на снисхождение. Слишком глубоко погряз в собственных и не только делах. Тем не менее, удар, нанесённый Сиченем, пусть и оказался куда более болезненным, не смог пересилить эту самую братскую любовь. Что-то в Гуаньяо ещё оставалось, и потому, я считаю, он не убил Мо Сюаньюя именно поэтому — из жалости. Он лишь запустил клевету, всё остальное люди сделали сами.

Беда в том, что сама история Цзинь Гуаньяо сложилась так, что шансов изменить что-то было слишком мало, однако зацикленность и предпринятые шаги, в том числе и окружением и обществом, ничего другого не оставили. Мэн Яо по сути был обречён плохо кончить, поскольку на всём своём пути не сделал ничего, чтобы избежать столь бесславного и тяжёлого конца. Это не только его собственная вина — он родился в то время и в том обществе, где мало кому повезло бы сломать всю эту систему. Систему, которая сломала не только его самого.

Таким образом в моих глазах Цзинь Гуаньяо это один из самых ярких примеров новеллы, как общество и окружение сами лепят героев и злодеев. Личный выбор, конечно, имеет место быть, но если основа изначально скверная, то не каждому повезёт выстроить на ней что-то хорошее. Цзинь Гуаньяо пытался, однако были вещи, против которых он оказался бессилен, и они имели значение и вес. Поэтому при всём том, что он натворил, я не могу испытывать к нему совсем уж негативные чувства. Мне его жаль. Жаль умного, способного перспективного человека, которого погубили человеческие предрассудки, цинизм отца и время, в котором он родился.

МО СЮАНЬЮЙ

Более-менее точных сведений о нём не так много, что даёт широкий простор для выстраивания предположений относительно его личности и того, почему его тело оказалось настолько удобным для применения приёмов Тёмного пути. Поскольку именно его тело досталось Вэй Усяню в результате ритуала добровольного пожертвования, то это имеет немалое значение в том, что произошло дальше, включая романтическую линию с Лань Ванцзи.

Мо Сюаньюй был очередным незаконорожденным ребёнком Цзинь Гуаншаня. Его матерью стала девушка из богатой семьи, проживающей в деревне Мо. В книжном переводе и озвучке дунхуа мать младшей госпожи Мо называли служанкой, в переводе маньхуа наложницей, однако то, что её дочь родилась не от законной жены, определённо влияло на её статус в доме и на отношение к Мо Сюаньюю впоследствии. Однажды она случайно встретилась с Цзинь Гуаншанем, тот обратил на неё внимание, и уже в шестнадцать девушка родила сына.

В этом случае можно говорить о некоторой удаче, поскольку Цзинь Гуаншань охладел к ней только тогда, когда Сюаньюю было около четырёх лет. До того он не только их навещал, но и делал дорогие подарки и давал деньги не только им, но и их семье, чему даже позавидовали другие деревенские. Выходит, что младшая госпожа Мо чем-то отличалась от предыдущих известных нам увлечений Цзинь Гуаншаня и его законной жены, раз он не только так долго был с ней, серьёзно раскошелился, но потом всё же бросил, так и не дав хоть какого-то статуса хотя бы сыну, и былая зависть обратилась презрением и насмешками, особенно со стороны старшей сестры. Тем не менее, младшая госпожа Мо верила, что отец не отвернётся от сына и обязательно возьмёт его к себе. Так и случилось — когда Мо Сюаньюю было четырнадцать, его призвали в орден.

Всё та же Женя Давидович в рамках своей теории утверждала, что Мо Сюаньюй не пытался ничего делать после изгнания из Ланьлина, поскольку был забит и запуган. Но в то же время она утверждала, что Сюаньюй был настолько крут, что смог призвать душу Вэй Усяня — типа для этого надо быть супернекромантом. Где Женя это взяла — я в душе не имею. К тому же в моём представлении оба выдвинутых Женей утверждения как-то слабо вяжутся друг с другом. Гораздо логичнее выглядит предположение, что Мо Сюаньюй изначально был человеком не самой сильной воли, неспособный постоять за себя, сломленный перенесёнными страданиями до нежелания жить, а живущая в нём ненависть к тем, кто его сломал, и простимулировала призвать того, кто точно отомстит не только за него, но и, возможно, за умершую от горя его мать. В книге упоминается застой скверной ци и последовавшее за этим удушье. Возможно, это была болезнь, о которой не знали, или что-то психосоматическое.

На чём строятся мои предположения?

Для начала я бы поостереглась называть Мо Сюаньюя сумасшедшим в том смысле, какой чаще всего в это понятие вкладывается официально сейчас. В те давние времена психиатрия как таковая существовала исключительно в зачаточном состоянии, носила полумистический характер, либо безумием могли назвать абсолютно всё, что не вписывается в текущую общественную норму. В том числе и то, что сейчас таковым не считается. Как бы кто-то не относился к белорусскому блогеру Валентину Конону, известному также как Trashsmash, из-за его нынешних политических взглядов, однако я крайне рекомендую ознакомиться с его видео "Что такое безумие?", в котором он предстаёт сразу в трёх ролях — Джокера, Загадочника и психиатра из Аркхэма. В самом начале Валентин рассуждает о том, как и что понимали под определением "безумие" в древности, и я не думаю, что Китай в этом смысле сильно отличался от других мировых цивилизаций, племён и народов. Достаточно вспомнить об искажении ци, погубившем Не Минцзюэ — оно сопровождалось вспышкой ярости, помутнением рассудка, галлюцинациями и потерей контроля. Разве мы, наблюдая это всё со стороны и не зная о причинах происходящего, не сочли бы то, что происходит с Чифэн-цзунем, приступом настоящего безумия? Так и с Мо Сюаньюем — трудно сказать, насколько тяжёлым было его состояние перед тем, как он провёл ритуал добровольного пожертвования. Замкнутость, редкое появление на людях, странное порой поведение, раз на выходки Вэй Усяня деревенские особо не удивились, неумелый макияж, связанный то ли с его желанием спрятаться то ли с чем-то ещё, однако само состояние жилища Мо Сюаньюя говорит не только о том, как плохо с ним обращались. Он, похоже, и сам не старался придать дому более жилой вид. Это напоминает тяжёлую затяжную депрессию, и причин для её возникновения вполне достаточно.

К чести Мосян Тунсю стоит отметить, что деревенские всё же связывали ухудшающееся душевное состояние Сюаньюя с тем, как с ним обращались дома. Здесь имеет смысл немного напомнить, что такое "деревня", особенно в старину, и как жизнь в ней способна отразиться на человеке.

В таких деревнях, как правило, все друг друга знают, всё у всех на виду. Жизнь однообразная, в сравнении с городом даже скучная, и любое развлечение, будь то бродячая труппа или семейный скандал, обязательно привлечёт к себе внимание и даст повод посудачить лишний раз. Семья, в которой родился Мо Сюаньюй, по степени благосостояния и положению была выше соседей, и всё, что там происходило, просто обязано было привлекать внимание. Достаточно вспомнить, какой фурор произвело прибытие всего лишь учеников из Гусу Лань и выходка вернувшегося Вэй Усяня, а уж сколько и как судачили о романе главы одного из великих орденов с младшей госпожой Мо... Тем более предсказать легко. Те милости, которыми Цзинь Гуаншань осыпал не только любовницу с сыном, но и её семью, закономерно вызывали зависть со стороны селян, Мо не могли не знать и не слышать этих пересудов, и когда не только благоволение, но и поток халявы иссякли, вся эта зависть обратилась и против семьи Мо в виде новых насмешек и сплетен и против несчастной наивной девушки. Вряд ли после всего этого она смогла бы благополучно выйти замуж.

Об отношениях в самой семье Мо мы можем узнать из событий в поместье Мо и личных записей Мо Сюаньюя, а последние, как отметил Вэй Усянь, были на редкость бессвязными, редко попадались более-менее внятные предложения, и, чтобы хоть что-то разобрать, пришлось изрядно поломать голову. Скорее всего, писалось это в моменты острого душевного смятения, а я по собственному опыту могу сказать, что в такие моменты даже говорить бывает непросто, а уж связать два слова на бумаге ничуть не проще. По ходу то, что читал Вэй Усянь, было сплошным потоком сознания, да и выговориться Сюаньюю было просто некому. Исходя из того, что удалось выудить, старшая госпожа Мо сестру ненавидела, так что вполне логично и закономерно, что потом она это отношение переносила и на племянника. Особенно, когда тот вернулся в уже ЕЁ дом. Учитывая, какой старшая госпожа Мо описана в первой главе, мать Сюаньюя, вероятнее всего, была чуть ли не её противоположностью — более тихой, кроткой и отличалась красотой. Отличный повод для зависти, особенно после появления Цзинь Гуаншаня. Когда этот кобель и любовницу и сына бросил, именно старшая госпожа Мо должна была играть первую скрипку в унижении сестры. Особенно будучи подогретой сплетнями, что гуляют по деревне. Старшая госпожа Мо была ещё и достаточно амбициозной тёткой, поскольку решила, что такое опосредованное родство должно окупаться не только милостями и деньгами. Когда за Мо Сюаньюем, как и надеялась его мать, с помпой прислали гонцов из Ланьлина, старшая госпожа Мо попыталась примазаться и впихнуть туда же собственного недоросля, но получила отказ. Ещё один повод для недовольства и зависти — дочери какой-то служанки всё, а ей и её самому-самому ребёнку ничего! Но когда Сюаньюй с позором был изгнан, стервозная тётка отыгралась по-полной.

После того, как от позора, горя и насмешек умерла мать Сюаньюя, парень по сути остался совсем один и никому не нужный. Я не знаю, почему старшая госпожа Мо не выгнала непутёвого племянника на все четыре стороны. Возможно, из-за общественного мнения, плюс возможность выместить свою злобу на слабом и беспомощном человеке.

Почему слабом и беспомощном? В книге ясно и недвусмысленно говорится о неудачах Мо Сюаньюя на пути самосовершенствования, а оно достигается не только за счёт упорного труда и усвоения теоретических знаний. Необходимы крепкое здоровое тело и не менее крепкий дух, чтобы путём долгих и сложных практик сформировать золотое ядро. Все заклинатели, которых мы видим на протяжении всего повествования, как раз такими и являются. Мо Сюаньюй потерпел фиаско, да и сам он описывается как человек более слабого телосложения, чем когда-то Вэй Усянь. А то, что он безропотно терпел все нападки стервозной тётки и лишь незадолго до смерти рискнул пожаловаться на двоюродного брата, прямо свидетельствует о слабости духа, иначе бы он просто ушёл, как только матушка скончалась. А так идти ему некуда, слухи разошлись так далеко, что про него наверняка знают все, а не только деревенские и в Ланьлине, а скандал в Башне Золотого карпа был слишком громким, и для человека слабого духом это вполне могло стать серьёзным ударом. Как и осознание собственной бездарности и никчёмности — вспоминаем, как над своими духовными силами и достижениями трясся Цзян Чэн. Не какой-то там незаконорожденный ребёнок деревенской простушки, а наследник главы одного из великих орденов.