Хегатулу стало ясно, что если третья группа приблизится к вольным, то тоже бесславно поляжет, даже не успев увидеть врага. Капитан поспешно связался с ней и приказал выйти из зоны действия тяжелых резонаторов. Когда лигурийцы оказались в относительной безопасности, Хегатул выключил помехогенераторы.
К этому времени вольные уже успели разобраться, где находится настоящая рубка управления и бросились в ее сторону. Но отключение помех насторожило их, и они тут же замедлили свое стремительное продвижение по кораблю. Осторожничали они не зря — лигурийцы приготовили новые сюрпризы.
Кроме уцелевшей четверки, возглавляемой помощником капитана и державшейся позади вольных, а также четырех звездолетчиков, ждавших в рубке управления, у Хегатула оставалось еще две группы — по четыре и пять человек. Капитан приказал им расположиться на параллельных палубах — под рубкой и над ней. Звездолетчики незамедлительно выполнили этот приказ. Вольные не торопились, пытаясь разгадать, что задумали торговцы, но при этом продолжали двигаться вперед.
Наконец пираты добрались до входа в кольцевой коридор, опоясывавший рубку управления. Хегатул ждал именно этого момента. Короткий приказ лусагану — и снова включились генераторы помех. Прикрываясь ими, все три группы лигурицев бросились в сторону захватчиков. Четверка, находившаяся в рубке управления, выскочила наружу, в коридор — двое направо, двое налево. Так как выходной проем командного центра открывался в сторону носа, то этой группе нужно было попасть на противоположную сторону кольцевого коридора, чтобы встретиться с вольными. Не так уж и далеко — меньше двадцати метров.
Время сжалось стальной пружиной, отсчитывая шаги несущихся вперед звездолетчиков. Вольные были готовы к подобному и незамедлительно открыли огонь по генераторам помех. За три секунды десяток генераторов был выведен из строя, а вольные спокойно перевели тяжелые резонаторы в автоматический режим, готовясь смести лигурийцев, чьи гулкие шаги они уже отчетливо слышали.
Хегатул знал, что от его реакции зависело очень многое, если не все. И потому, увидев тяжелые резонаторы, перенацеленные на его людей, не стал тратить время на произнесение команды, а транслировал лусагану ее мыслеобраз с помощью пореска. Искусственный разум не подвел, четко выполнив оговоренную заранее последовательность действий.
Опоздай капитан хотя бы на секунду — и половина его команды в прямом смысле растаяла бы в радужном поле смертоносного оружия вольных. Но в тот момент, когда пираты уже предвкушали победу, их селгенсты вновь заволокло мощным туманом. Хегутал с самого начала не стал активировать все помехогенераторы, приберегая резерв именно для этого случая.
Дело не ограничилось помехогенераторами. Вдобавок лусаган сменил вектор гравитационного поля внутри корабля так, что сила тяготения оказалась направленной в сторону кормы корабля. Из-за чего вольные внезапно обнаружили себя стоящими на вертикальной стене, бывшей когда-то полом. Разумеется, удержаться на ней они не смогли и с воплями и проклятиями полетели вниз, удаляясь от рубки управления. Лигурийцев же смена вектора гравиполя застала не в продольных, а в поперечных коридорах. Они без всякого вреда упали со стены на пол, и тут же вскочили на ноги. Лишь носовая группа заскользила по округлым стенам вниз, по направлению к коридору, в котором находились вольные. Но лигурийцы сами стремились быстрее туда попасть.
Наверное, если бы среди торговцев было побольше ветеранов вроде Хегатула и его помощника, то все вольные остались бы в этом коридоре. Увы, на стороне пиратов оказался большой опыт и лучшее оснащение — это и сыграло решающую роль. Не все захватчики упали в низ коридора, превратившегося в вертикальную шахту. Четверо так и продолжали стоять на бывшем полу, как будто изменившееся гравиполе их совсем не касалось. Впрочем, так оно и было в действительности. У этих пиратов оказалось снаряжение дожвелигнийских десантников, в комплект которого входит гравикомпенсатор. Очень дорогое снаряжение, даже для вольных, чья жизнь зависит от того, что на них надето. Так вот, эти четверо не стали дожидаться, пока приближающиеся лигурийцы задавят их массой, а сами бросились в атаку. Двое рухнули вниз, притормаживая гравикомпенсаторами, а вторая пара активировала гравискоки и мощным прыжком влетела в кольцевой коридор. Влетела как раз в тот момент, когда четверка лигурийцев из рубки управления собиралась открыть огонь сверху по вольным. Появление пиратов оказалось для торговцев неожиданным, и возникшая из-за этого заминка стоила им жизни. Один из вольных был вооружен тяжелым резонатором, все еще включенным в автоматический режим. Оружие, слепое в селгенстовом диапазоне, прекрасно различало все в видимом спектре с помощью встроенного мергенста. На четыре выстрела в упор понадобилось не больше полсекунды. Четыре обмякших тела скользнули вниз, туда, где в общей куче шевелились вольные, безуспешно пытающиеся встать на ноги.
Кое-кому из пиратов уже не суждено было подняться. Нет, они даже не ушиблись при падении — прекрасно сработали боевые комбинезоны. Просто в поперечный коридор, в который упали вольные, уже вышла задняя группа лигурийцев.
Два ручных резонатора и два рассекателя ударили по вольным. Увернуться в узком коридоре не было никакой возможности. Трое умерли на месте: двое — от резонаторов, а третьего перерезало рассекателями. Еще у кого-то из вольных резонатором задело руку. Нечеловеческий вой раздался из глотки раненого, обезумевшего от дикой боли.
Остальных спасло только то, что их частично закрыли мертвые товарищи. Лигурийцы не могли пользоваться селгенстами для прицеливания — мешали помехи. А без селгенстов из ручных резонаторов трудно стрелять, толком не видя цели. Так что семерым уцелевшим нужно было благодарить своих мертвых. Но и им приходилось туго — все еще барахтаясь в общей куче, вольные не могли толком защищаться.
И тут сверху мягко спрыгнули двое вольных с гравикомпенсаторами. Их ноги еще не коснулись пола, а их ручные резонаторы уже начали стрелять. Один лигуриец попал под луч и был убит, а второй, оказавшийся помощником капитана, каким-то чудом среагировал и отскочил в сторону, сбивая прицел. И сам ударил в ответ, падая на бок.
Помощник был вооружен рассекателем. В отличие от резонатора, это оружие действует лишь на небольших дистанциях. На больших расстояниях его поле слишком сильно ослабевает. Зато луч рассекателя, в отличие от резонатора, расходится широким веером, позволяя одним выстрелом поразить сразу несколько целей. Помощник сполна воспользовался этой особенностью своего оружия, ударив плоским белым полем рассекателя по обоим противникам.
Рассекатель не зря получил такое название. Дело в том, что его поле раздвигает атомы вещества на расстояние, при котором атомы перестают притягиваться друг к другу. Так как поле плоское и очень тонкое, то оно действует подобно острейшему ножу. И любой предмет, только что представлявший собой единое целое, распадается на две части. Рассекателю все равно, что резать — хоть прочнейшие кристаллы, хоть слабое человеческое тело. Плоский луч перечеркнул вольных на уровне груди, и они развалились на две части, не издав ни звука.
Лигуриец приземлился неудачно, приложившись плечом о пол и выпустив из руки рассекатель. Помощник был уверен, что двое его уцелевших товарищей продолжат стрелять по вольным, все еще пытавшимся выбраться из общей кучи. Но он забыл, что его товарищи впервые участвовали в настоящем бою. Оба они стояли столбом и с ужасом смотрели на то, что осталось от двух вольных. Крик помощника вывел их из оцепенения, но выстрелить они уже не успели — пираты не прощали подобных ошибок. Умело распорядившись подаренными мгновениями, трое вольных успели нацелить ручные резонаторы и выстрелить. На долю одного из лигурийцев пришлось два радужных луча, на долю второго — один, и оба торговца рухнули как подкошенные. Помощник все-таки успел схватить свой рассекатель, и его ответный выстрел пришелся по лицу одного из вольных. Но это оказалось последним, что успел сделать в своей жизни отважный лигуриец — в следующее мгновение два радужных луча скрестились на нем, и помощник замер на полу, так и не выпустив из руки оружие.
Хегатул видел все это с помощью бортовых мергенстов, но у него не было времени оплакивать гибель старого товарища. Пока длилась эта короткая схватка, двое вольных, разделавшихся с носовой группой, добрались до входа в рубку. Пиратам нельзя было отказать в тактической грамотности: что бы ни случилось внизу, как бы ни повернулась там схватка, но корабль не будет захвачен до тех пор, пока командный центр не перейдет под контроль вольных. Лигурийцы допустили серьезную ошибку, пропустив вольных к рубке: девять звездолетчиков, почти добравшихся до шестерых уцелевших вольных, уже не могли по-настоящему влиять на ход событий.
Дверной проем в командный центр был заблокирован, но для вольных это не стало серьезной преградой. Хегатул увидел, как один из вольных снял с пояса рассекатель, тогда как второй на всякий случай навел на торговцев тяжелый резонатор. Не стрелял он, видимо, потому, что опасался нанести серьезные повреждения командному центру. По этой же причине пираты не стали вламываться в рубку напрямую — через стену.
Капитан и модитат переглянулись — пришел и их черед. Модитат нервно сжимал в руке рассекатель, ожидая появления врага, резонатор Хегатула тоже был направлен в сторону входа, который после смены вектора гравиполя оказался над головами.
Белая аккуратная трещина прорезала пагими-дверь рубки. Хегатул тут же отдал команду лусагану на полную блокировку. Отныне никто, кроме него самого, не смог бы вернуть управление кораблем. Тем временем дверь прорезало еще две трещины, образовав треугольник, в который мог свободно пройти человек.
Лигурийцы ждали, что вольные попытаются одним прыжком проникнуть в рубку, воспользовавшись гравискоками, но они ошиблись. Вместо людей в проем влетел небольшой черный предмет размером с кулак. Хегатул выстрелил по нему совершенно автоматически; в мозгу еще не успела погаснуть мыслекоманда на открытие огня, а капитан уже узнал этот предмет и понял, что все кончено. Резонатор был настроен на уничтожение людей, а не устройств. В следующее мгновение его сознание погасло.
* * *
Хегатул открыл глаза. Сознание вернулось внезапно, словно кто-то щелкнул выключателем. Капитан не помнил, сколько времени он пробыл в бессознательном состоянии. Последнее воспоминание было об оглушающей гранате, влетевшей в командный центр. В голове слегка звенело, но в целом Хегатул чувствовал себя нормально. Он лежал на спине и видел перед собой прорезанный вольными треугольник на месте входного проема. Ага, значит, он по-прежнему в рубке. Капитан попробовал пошевелиться и обнаружил, что руки и ноги у него связаны. Вдобавок руки оказались заведены за спину, из-за чего лежать было очень неудобно.
Внезапно резкий рывок повернул Хегатула на бок. Лигуриец увидел прямо перед собой ухмыляющуюся физиономию человека в снаряжении дожвелигнийского десантника, с полушлемом-наводчиком на голове. Полушлем был откинут на затылок, открывая светлые круги вокруг глаз. Вся остальная кожа на лице человека была темной, почти коричневой. Вне всякого сомнения, Хегатул видел перед собой типичного выходца с Орсуна — белая кожа вокруг глаз, полностью лишенная пигмента, являлась отличительной особенностью всех орсунцев. Встречались они на просторах Галактики крайне редко, так как Орсун находился на индустриальной стадии развития и не входил в Восьмерку Развитых Планет. Поэтому если кто из орсунцев и вырывался за пределы родной планеты, то исключительно благодаря редкому стечению обстоятельств.
Орсунец сидел на корточках перед лежащим на полу лигурийцем, одной рукой держа его за плечо, а в другой сжимая направленный на капитана нейростимулятор.
— Ну что, торгаш, отлетался? — безо всякого переводчика поинтересовался орсунец на лигурийском. — Ты капитан этого корыта?
Выговор его был правильный, что мало вязалось с общепринятым мнением о недоразвитости родившихся вне Восьмерки Развитых. Впрочем, лигурийцы в прошлом вообще довольно пренебрежительно относились к обитателям других планет, считая себя на голову выше остальных. Но Санованская война наглядно продемонстрировала ошибочность такой точки зрения.
Не дождавшись ответа от лигурийца, вольный — а это был несомненно вольный — продолжая ухмыляться, положил нейростимулятор на пол и расчетливым движением ударил Хегатула кулаком в ухо. Пленник на мгновение увидел звезды перед глазами, но боль помогла стряхнуть остатки заторможенности. Узел мышечного усилителя, облегавшего руку орсунца, разодрал щеку, и на лице капитана появилась кровь. Однако Хегатул продолжал хранить молчание.
Орсунец задумался. Ухмылка на пару секунд сменилась оценивающим выражением, а затем снова появилась на лице. Вольный подобрал нейростимулятор, встал, отпустив Хегатула, и направился в другую часть рубки. Лигуриец воспользовался возможностью осмотреться и, кое-как повернувшись на бок, увидел второго вольного, возившегося с главными пультами. Они были вмонтированы в боковую стену и из-за смены вектора гравиполя оказались повернуты на девяносто градусов, так что пирату пришлось использовать гравикомпенсатор и стоять на стене, которая раньше была полом. Казалось, что он висит горизонтально в воздухе, прижимаясь ногами к стене. Хегатул видел только половину рубки — для того, чтобы посмотреть на другую, ему нужно было перевернуться. И именно в той, в невидимой ему части находился орсунец.
Спустя несколько секунд вольный дал о себе знать гулкими приближающимися шагами. Судя по шуршанию, сопровождавшему шаги, вольный что-то тащил по полу. С шумом бросив свой груз за Хегатулом, орсунец снова появился в его поле зрения. Резкий рывок перевернул пленника на другой бок, и взгляд капитана уперся в модитата.
В первое мгновение Хегатул решил, что модитат мертв. Но, заметив, как вздымается грудь молодого лигурийца, он понял, что ошибся. На это же указывали скованные специальными пагими-лентами запястья и лодыжки — не стали бы вольные сковывать мертвого.
"Лучше бы ты умер, — с какой-то отрешенностью подумал капитан, глядя на модитата. — Вольные не упустят возможности поиздеваться, и мы еще будем мечтать о быстрой смерти".
Орсунец направил на модитата нейростимулятор и принялся приводить того в чувство. Секунда, другая — и второй пленник, застонав, открыл глаза. Вольный провел ладонью по верхней части нейростимулятора. Схлопнув раструб, тот трансформировался в небольшой цилиндр и отправился в один из многочисленных карманов комбинезона. Орсунец весело подмигнул модитату:
— Ну что, малыш? Пришел в себя? Вот и хорошо! А то у нас тут скучно, потому что твой старший товарищ совсем не хочет разговаривать. Вот ты мне и поможешь его разговорить.
— Не дождешься ты от меня помощи, пират! — с вызовом ответил модитат.
Вольный сделал страдальческое лицо.
— Нехорошо оскорблять людей! Тебя разве не учили вежливости? Ну ничего, я исправлю недостатки твоего воспитания.
